Джек Алтаузен

1907–1942

Настоящее имя Яков Моисеевич Алтаузен. Родился 14 декабря 1907 года на одном из Ленских приисков в семье старателя.

В одиннадцать лет по стечению обстоятельств попал в Китай. Жил в Харбине, Шанхае, работал мальчиком в гостиницах, продавал газеты, служил в качестве боя на пароходе, курсировавшем между Шанхаем и Гонконгом. Вместо прежнего имени Алтаузену было присвоено и записано в документ имя Джек.

Вскоре из Харбина Яков добрался до Читы, где встретился с Иосифом Уткиным, который помог ему добраться до Иркутска и принял участие в дальнейшей судьбе Алтаузена. В Иркутске он некоторое время работал на кожевенном заводе, на лесосплаве и одновременно восполнял пробелы в учении.

В конце 1922 года Алтаузен вступил в комсомол. В 1923 году по комсомольской путевке приехал на учебу в Москву, занимался в Литературно-художественном институте, где на него обратил внимание Валерий Брюсов.

В конце 1920-х годов Алтаузeн работал в редакции газеты «Комсомольская правда» в должности секретаря литературного отдела, которым тогда заведовал Иосиф Уткин.

Когда в 1939 году началась Советско-финская война, Джек Алтаузен одним из первых подал заявление в Наркомат обороны. Он писал, что готов немедленно выехать для работы в печати действующей армии или в войсках как политрук. Разрешение он получил лишь в марте 1940 года и прибыл на Карельский перешеек, когда война уже заканчивалась.

С началом Великой Отечественной войны Алтаузен стал военным корреспондентом газеты «Боевая красноармейская» 12-й армии Юго-Западного фронта, затем в газете «Звезда Советов» 6-й армии.

К годовщине Октябрьской революции он – первым из поэтов Великой Отечественной – был награжден орденом Красного Знамени.

Погиб 25 мая 1942 года под Харьковом, участвуя в неудавшемся наступлении в районе Изюм-Барвенково-Лозовая.

Родина смотрела на меня

Я в дом вошел, темнело за окном,

Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло, —

Дом был оставлен, пусто было в нем,

Но всё о тех, кто жил здесь, говорило.

Валялся разный мусор на полу,

Мурлыкал кот на вспоротой подушке,

И разноцветной грудою в углу

Лежали мирно детские игрушки.

Там был верблюд, и выкрашенный слон,

И два утенка с длинными носами,

И дед-мороз – весь запылился он,

И кукла с чуть раскрытыми глазами.

И даже пушка с пробкою в стволе,

Свисток, что воздух оглашает звонко,

А рядом, в белой рамке, на столе,

Стояла фотография ребенка…

Ребенок был с кудряшками, как лен,

Из белой рамки, здесь, со мною рядом,

В мое лицо смотрел пытливо он

Своим спокойным, ясным синим взглядом…

Стоял я долго, каску наклоня,

А за окном скрипели ставни тонко.

И Родина смотрела на меня

Глазами белокурого ребенка.

Зажав сурово автомат в руке,

Упрямым шагом вышел я из дома

Туда, где мост взрывали на реке

И где снаряды ухали знакомо.

Я шел в атаку, твердо шел туда,

Где непрерывно выстрелы звучали,

Чтоб на земле фашисты никогда

С игрушками детей не разлучали.

1941 г.

Партбилет

Под ясенем, где светлый луч бежал,

Боец, сраженный пулей в полдень ясный,

Сверкая каской, в полный рост лежал

Лицом на запад, мертвый, но прекрасный.

Как твердо стиснут был его кулак!

Рука его была так крепко сжата,

Что не могли ее разжать никак

Два белобрысых зверя, два солдата.

Они склонились в ярости над ним, —

Скоты таких упорных не любили, —

Кололи грудь ему штыком стальным

И кованым прикладом долго били…

Но все равно, сквозь злобный блеск штыка,

Как верный символ нашего ответа,

Тянулась к солнцу сжатая рука

С простреленным листочком партбилета.

9 мая 1942 г.

Загрузка...