Стирая запреты

Глава 31

Есения

Мама собиралась сделать меня сиделкой, а Мирон вполне бодро передвигается по дому. Из видимых повреждений лишь синяк на лице и гипс на ноге. Умирающим он точно не выглядит. Как же я его ненавижу! Гад, не стесняется подслушивать наши разговоры. Ещё и вмешивается со своими советами. Контролировать меня собрался!

— В какой момент ты решил, что можешь контролировать мою жизнь? — не могу молчать, меня разрывает изнутри. — Будь ты моим родным отцом, я напомнила бы тебе, что давно совершеннолетняя и могу распоряжаться своей жизнью так, как считаю нужным. Но ты мне никто, поэтому я просто тебя просвещу. Я могу ходить, куда захочу, я могу выбирать работу на своё усмотрение, я могу встречаться и общаться, с кем хочу. Ты не можешь мне ничего запрещать.

— Сеня, как ты разговариваешь? — возмущается мама. — Я тебя так воспитывала? Мирон глава семьи.…

— Он полгода живет с нами, когда он успел стать главой нашей семьи?! — с вызовом. Подростковый возраст у меня прошел спокойно, а сейчас хочется бунтовать.

— Ты не будешь со мной так разговаривать, — цедит сквозь зубы Мирон, лицо кривится от злобы, хотя он и пытается держаться при маме.

— Рот закрой и иди в свою комнату, Сеня! — приказывает мама. — Я пока ещё твоя мать и могу запретить тебе так себя вести!

Мирон неудачно опирается на ногу, падает на стену, матерится, мама бросается ему на помощь, а во мне ни один нерв не реагирует на его стон боли. Прохожу мимо, захлопываю дверь в свою комнату. Слышу, как в коридоре мама уговаривает Мирона лечь в постель, а он ругается, выговаривает ей за мое хамское поведение. Раньше я не слышала, чтобы он кричал на маму. Вспоминаются его угрозы. Неужели она стерпит, если он начнет поднимать на нее руку?

Как только в доме наступает тишина, собираю чистые вещи и иду в душ. Раздеваюсь, вспоминаю о часах, которые всё это время были на руке. Я не включала их, а значит, Аслан не должен был слышать нашу семейную ссору. Не хотелось бы, чтобы он стал свидетелем наших ссор. Посматривая на часы с опаской, кладу их на стиральную машину. Долго стою под теплыми струями, прогоняю не только усталость, но и плохое настроение. Как же хочется съехать в своё собственное жилье или хотя бы в съемное, обстановка в доме невыносима.

— Сеня, — только выхожу из душа, как меня окликает мама. — Мирону нужно поставить уколы, — требовательным тоном напоминает она. Меня выворачивает от одной мысли, что придется прикасаться к Мирону. Внутри блок и неприязнь.

— Я не буду ставить ему уколы, — выдавливаю из себя. Прежде чем она начнет ругаться, добавляю: — Я тебе покажу как, сделаешь сама.

— Сеня, а если я что-нибудь сделаю неправильно? — нервно взмахивая руками.

— Всё ты сделаешь правильно, не переживай, — равнодушно произношу.

— Лучше, чтобы уколы делала ты, — пытается давить на меня строгим голосом.

— Я не буду.

— Почему ты так относишься к Мирону? — непонимающе. Неужели не замечает, что между нами давно растет напряжение?

— Он мне не нравится, — отвечаю честно, хочется добавить, что ее муж меня домогается, но она ведь не поверит. Обвинит меня в том, что я на него наговариваю. Он хороший, я плохая.

— Не так я тебя воспитывала. Знаешь, Есения, мне не нравится твое поведение. Я планировала оставить квартиру тебе, но сейчас вижу, что не стоит этого делать. Мирону нужны деньги на расширение его дела, я продам квартиру и помогу ему с бизнесом, — заявляет мама. У меня слов нет. Точнее, есть, но вслух я не решаюсь их произнести.

«Ты дура?!» — вертится на языке.

— И не надо так на меня смотреть, — возмущается она. Видимо, у меня очень красноречивый взгляд.

— Не боишься, что он тебя бросит и ты останешься на улице? Настолько ему доверяешь? — переубеждать бесполезно, но, может, удастся зародить в ней зерно сомнения. — А меня учила никогда слепо не верить мужчинам.

— Доверяю, — из чистого упрямства заявляет мама.

Я лишь пожимаю плечами. Спорить бесполезно.

— Принеси шприц и стакан с водой, — прошу её, сворачивая наш спор.

— Зачем? — удивленно.

— Буду учить тебя ставить уколы, — присев на край кровати, надеваю носки.

— Здесь? — выпучив на меня глаза.

— Да, здесь. Твой муж нам не нужен, — объясняю ей, пока она не позвала Мирона.

Не собираюсь лицезреть его задницу. Под её осуждающим возмущенным взглядом беру декоративную подушку, достаю из шкафа старые спортивные штаны, формирую «ягодицы».

— На них будем учиться, — демонстрирую ей созданную мной «попу».

— Сеня, ты хочешь, чтобы я экспериментировала над Мироном? — скептически смотрит она.

— Мы все так учились, сначала на макете, потом ставили друг другу, как видишь, я жива и здорова. Завтра днем тебе все равно придется ставить ему укол. Если он хотел получать профессиональную помощь, нужно было оставаться в стационаре.

Недовольно пыхтя, мама уходит. Приносит шприц и стакан с водой. Через двадцать минут подушка натыкана водой, хоть выжимай. Мама остается довольна собой, но всё ещё сомневается:

— Может, ты постоишь рядом, посмотришь? — не спешит спасать мужа от боли.

— Мам, ты справишься, — делаю вид, что верю в нее, хотя мне всё равно, как именно она сделает укол своему мужу. Я не расстроюсь, если у него отнимется втора нога.

Она хочет ещё что-то сказать, но в этот момент звонит мой телефон, на который я сразу отвлекаюсь. Увидев на экране имя контакта, тут же принимаю звонок.

— Да, слушаю, — голос перехватывает от волнения.

— Есения, сможешь сегодня выйти в ночную смену? — спрашивает Аслан. Мама стоит рядом и слушает наш разговор. — Игорь сегодня не может остаться на базе, а нам нужен медик.

— Да, конечно, я могу выйти, — соглашаюсь сразу. Мне в радость сбежать из дома. — Только…. вызову такси, — мысленно подсчитываю, сколько это будет стоить. Моя внутренняя жабка душит меня.

— Не нужно вызывать такси, я через два часа за тобой заеду, — чувствую облегчение от его предложения. — Дома проблем не возникнет, что я так поздно тебя вызываю?

— Нет. Все в порядке, — кошусь на часы, которые положила на стол, надеюсь, он нас не слышал. — Я буду готова.

— Наберу, когда буду подъезжать.

— Хорошо, — заканчиваю разговор, сбрасываю звонок.

«Эту ночь я проведу с Асланом.…»

— Куда это ты собираешься? — интересуется мама строгим тоном. Грядет ещё один сложный разговор. — Не говори, что на работу. Я не поверю.

— Да, мама. Я работаю фельдшером на военной базе, — с гордостью заявляю. Призналась — и стало легче. Мама в шоке, а я спокойна. Сказала правду, и внутренняя пружина расправилась, больше ничего не давит. — Меня могут вызвать на работу в любое время дня и ночи, — сообщаю ей.

Маме придётся смириться. Хотя уверена, что Мирон будет настраивать маму против моей работы….