Сто часов на планете Гондор

Глава десятая

Я тихо вел гравилет над самыми верхушками деревьев. Главное, чтобы не заметили раньше времени. Боевого ресурса гравилета должно хватить на прорыв к шестой станции, к самому ее сердцу: энергоустановкам. На этот раз прорваться хитростью не удастся, придется принимать бой.

Все-таки хорошо, что этот Зоран так позаботился о своей безопасности. Его гравилет оснащен не хуже агрегатов для исследования новых планет: лигиотитановый корпус, бластеры, аннигиляторы, энергозащита от любых возможных попаданий с большим запасом энергии силового поля, плюс сверхскорость.

Я уже прикидываю план боя. Кроме этого гравилета никто на всей планете не смог бы пробиться через защиту шестой станции. Но я эту защиту изучил досконально и имею средства ее пробить.

— Куда Вы направляетесь? — начинает беспокоиться Зоран.

— Скоро догадаетесь, сэр, — отвечаю я. — И тогда Вас, наверное, удар хватит!

— Вы собрались прорваться на шестую станцию? — Зоран серьезно занервничал. — Учтите, что там все предусмотрено, чтобы никому не удалось взорвать энергоустановки. Это невозможно в принципе.

— Это я догадался, — отвечаю, — несмотря на полное непризнание Вами за мной умственных способностей.

— Этого я не говорил, — бормочет Зоран. — Наоборот, я вижу, что недооценил Вас. Несмотря на то, что Вы понаделали, а может быть именно поэтому, мне бы хотелось, чтобы Вы работали у меня, а не в Корпусе. Кстати, как Ваше имя?

— Тони Ястреб, — отвечаю я. — С крейсерского корабля «Стабильный».

— Ястреб — это имя?

— Нет, это у нас каждый выбирает себе позывные, и мы на космофлоте зовем всех по ним. Я выбрал себе этот позывной.

— И каждый выбирает себе тот позывной, какой хочет?

— Не всегда, — отвечаю. — Кого-нибудь прозовут воробьем, так может до конца с этим ходить, а что?

— Да так, ничего, — усмехается Зоран. — Ястреб, значит?

Он немного молчит, и мы летим в полной темноте и тишине, только приборная доска передо мной светится мягким светом. На черном небе не видно ни одной звезды, а под нами, скорее угадываясь, чем будучи видимы, проплывают верхушки леса.

— Послушайте, Тони Ястреб, — произносит вдруг Зоран. — Я убедился в Ваших талантах. Вы классный рейнджер и классный разведчик. Мне давно были нужны именно такие парни, их-то мне и не хватало.

— Вы не последовательны, Зоран, — произносит Торн. — утром Вы утверждали, что такие парни, как он, не нужны никому в принципе.

Зоран морщится.

— Я прошу Вас не перебивать, Торн. Утром я несколько ошибался. А я умею признавать свои ошибки. За сегодняшний день я убедился, что Тони Ястреб может быть весьма полезен и хочу предложить ему работу.

Вот так оборотик! У меня что, уже нету работы?

— Вы работали на Корпус, Тони, я знаю. Но теперь Корпус от нас отделен непроходимым барьером. И на этой планете у Вас нет выбора: нельзя же вечно бегать, прятаться по лесам, захватывать заложников. Когда-нибудь Вам придется сдаться в силу ограниченности ресурсов. Но можно не противопоставлять себя планете, а работать с нами, чувствуя за спиной мощную поддержку, не менее мощную, чем поддержка Корпуса. В конечном счете Вас ждет много интересных заданий в ближайшее время. Разве не великая это судьба — принять участие в создании новой, более великой Галактической Империи.

— Не слушайте его, Тони, — произносит Торн.

— Если бы Вы знали, мэтр Зоран, как легко преодолеть ту непреодолимую защиту, которую Вы установили кругом планетки, Вы бы поняли, что это куда менее надежное средство для удержания меня, чем присяга, которую я давал Императору.

Вот так. Нечем крыть, а?

— Пока Вы прорывались ко мне на Третью станцию, Тони, — спокойно продолжает Зоран, — мои люди отправились обследовать леса поблизости от Гондора. Ведь именно там остались ваши друзья — советники Отон и Орманти, а также, если не ошибаюсь, и дочь советника Отона, из-за которой Вы, кажется, и ввязались в эту историю с похищениями?

Я молчу. Собственно у них была возможность все просчитать и догадаться. А уж если они захотят поймать Лейлу и ее спутников, то уж непременно поймают. Плохо дело.

— Если бы я мог сейчас связаться с Неккером, я бы уже точно знал, когда ваши друзья пойманы, и куда доставлены. Мы сможем обстоятельно побеседовать об их и вашей дальнейшей судьбе. Мы рады во всех Вас видеть друзей и союзников. Спросите у кого угодно — Зоран не держит долго зла и умеет ценить сильных людей. Я предлагаю Вам стать моим союзником.

— Мэтр Зоран дошел до шантажа, — констатирует Торн.

— Это не шантаж, доктор Торн! — отвечает Зоран. — Юноша может выбирать любое решение, я ему ничего не навязываю. То, что дочь советника Отона у нас в руках — просто один из факторов, которые ему придется учесть в своем решении.

Может быть, вмазать ему прямо сейчас, да покрепче? — думаю я. — Ему было бы полезно. Хотя, конечно, смысла в этом никакого, дела мордобитием не поправишь.

— Вы забыли, что Вы пока еще в моих руках, Зоран, — отвечаю я, — и условия ставите не Вы!

— Я не ставлю условий, юноша, а делаю выгодное предложение, отвечает Зоран. — Это разные вещи. Я предлагаю Вам работать не на ту Империю, которой суждено погибнуть, а на ту, которой суждено победить. А Вы ведь ужасно любите быть победителем, не так ли?

На амбицию ловит. Во дает!

— Вы неожиданно много ошибаетесь, Зоран, — задумчиво произносит Торн. — Впрочем, это бывает даже с умнейшими людьми, слишком много вкусившими власти. У них появляется с годами заносчивость, привычка считать себя хозяином положения, неумение говорить с теми, кто от них не зависит, без этого взгляда свысока. Это в конце концов Вас и губит. Вот этот мальчик совершенно не склонен принимать ваши предложения и шантаж, потому что у него есть и возможность связаться с Корпусом, и уверенность, что победит та Империя, которой он присягал, и план, как взорвать эту вашу энергостанцию. А Вы все уверены, что он должен с радостью принимать ваше предложение.

— Вы блефуете, Торн. У него не может быть связи с Корпусом.

— Самое смешное в этой истории, что никто из нас не блефует, Зоран.

Пока они препирались, я уверенно вел гравилет по направлению к шестой станции. Она уже показалась на горизонте, и нас начали окликать по радио с требованием назвать позывные. Я упорно не отвечал, пока нам на встречу не поднялись несколько вибролетов.

— Что Вы делаете, нас могут сбить! — возмущался Зоран.

— Надеюсь, ваша машина выдержит все атаки, на которые рассчитана, отвечаю я. — Не то нам действительно придется худо.

Вибролеты приблизились и стали кружить вокруг с требованиями по радио назвать себя и сесть там, где они укажут. Пока мы видели друг друга лишь на локаторах, но вскоре ночь подошла к концу и сменилась тихим светом ясного утра. В рассветных лучах я увидел вокруг себя шесть истребительных вибролетов. Бой предстоит отменный!

— Как Вы думаете, Зоран, мне ждать, пока они откроют огонь, или начинать первому?

— Вы с ума сошли! Торн, остановите его, неужели вы не видите, что он бредит! В одиночку против шести истребителей он погубит нас всех!

— Вы действительно думаете с ними драться, Тони? — с сомнением спросил Торн.

— С таким вооружением было бы просто обидно не показать коготки, отвечаю я.

Я даю всем пяти бластерным пушкам гравилета программу на автономное ведение цели: каждой — свою. Истребители стабильно ведут нас. Может, хотят посадить на базе? Это было бы неплохо. Но нет, второй раз такой глупости они не сделают.

Я начинаю бой первый. Все пять супербластеров одновременно начинают огонь. Четыре из шести вибролетов превращаются в огненные шары и отворачивают в сторону. Авось до посадки дотянут. Два почти тут же спохватываются и начинается пальба по мне, но я раньше успеваю закрыться силовой защитой. Пускай теперь садят.

Силовая защита, которой у этих ребят нет, делает их положение почти безнадежным. Им остается только надеяться, что я где-то дам сбой, не успею переключиться с режима активного боя на закрытое поле. Но не с моей реакцией делать такие ошибки! Я на секунду, пока они прекращают стрельбу оба, открываю поле и сажу по ним из бластеров. Все парни, ваша карта бита! Еще два огненных факела опускаются к верхушкам деревьев.

Радио надрывается, требуя объяснить, кто мы и что же мы делаем, грозится выслать еще партию истребителей.

— Пожалейте истребителей, парни, — отвечаю наконец я.

— Кто Вы такой?! — спрашивают по радио.

— Я — Тони, а Вы кто? — нагло отвечаю я.

— Шестая база, диспетчер Керн. Почему Вы сбили наши вибролеты?

— Керн, свяжитесь с генералом Неккером на третьей базе, и скажите, что к Вам направляется Зоран на своем гравилете.

— Зоран?! — выдыхает Керн.

— Да, и его друг из Корпуса Безопасности.

— Сейчас доложу, — растерянно произносит Керн.

Некоторое время радио молчит, а потом взрывается голосом Неккера:

— Говорит Неккер! Опять Ваши шутки, Торн?! Как Вы умудрились покинуть базу?

— Да я-то тут при чем? — отвечает Торн.

— Где Зоран?

— Да вот он, тут сидит, все в порядке.

— А Ноэль?

— Убили и бросили в лесу, — отвечаю я.

— Черт знает что! — возмущается Неккер. — Что же Вы теперь хотите, юноша? Я не знаю, как Вам удалось выбраться со станции, но с планеты выбраться не дано никому. И горе Вам, если хоть один волос упадет с головы Зорана!

— Ой! Ну и что Вы мне сделаете?

— Найдем. Но пока давайте обсудим, что нам делать с вашими друзьями.

— Это с кем же? У меня среди Вас нет друзей.

— С Отоном, Орманти и мисс Лейлой. Или у Вас нет особого интереса к ее судьбе?

— Есть, — говорю, — конечно есть. И чего же Вы хотите?

— Чтобы Вы отпустили Зорана! Немедля, как сядете на шестой станции!

— Только не на шестой станции, Неккер! — вмешивается Зоран.

— Юноша! — патетически произносит Неккер, — ваши друзья у нас в руках. Что Вы намерены делать, я еще раз Вас спрашиваю?

— Сейчас я прорвусь на шестую станцию, — говорю я, — взорву энергоустановку и вернусь.

— И Вы надеетесь пережить такой взрыв?

— Господь хранит праведников!

Пока этот треп идет, я уже подлетаю к шестой станции, пролетаю ее и направляюсь прямичком к куполам энергостанции. Вход — через ближний купол. Никто и не думает нас обстреливать, заботясь о здоровье драгоценного Зорана.

Теперь надо действовать быстро. Я слета снимаю охрану у купола и сажаю гравилет у самого входа. Распахивается только одна дверь, и я направляю бластер в грудь Зорану. Он колеблется.

— Выходи! — коротко приказываю я. Зоран продолжает колебаться.

Я пинком выкидываю Зорана из гравилета и закрываю панель, которую настроил открыться только по звуку моего голоса. Торн остается в гравилете, мы связываемся с ним по рации.

Ко входу в купол мы подходим вместе с Зораном.

— Приказывай открыться!

— И не подумаю!

Времени мало. А дверь откроется лишь на голос Зорана, на известный лишь ему пароль приказа. Я засаживаю по двери из аннигилятора. Нуль эффекта. Поле.

Тогда я наотмашь бью Зорана по лицу, а когда он поднимает руки, то по остальным больным местам. Зоран вскрикивает и валится. Я продолжаю избиение. Наконец, он сдается и выкрикивает пароль.

Дверь открывается и я втаскиваю его вовнутрь.

— Так и будем договариваться у всех семи дверей? — спрашиваю я. Здесь у меня времени больше, охране сюда долго пробиваться!

— Вам все равно не взорвать станцию! — бормочет он неуверенно. — Все, буквально все предусмотрено.

— Увидим, — отвечаю я, пока мы преодолеваем все семь зон защиты.

Все остальное время, пока мы добирались до зала управления, Зоран угрюмо молчал и только исподлобья на меня поглядывал. Он явно не мог понять, что я все-таки собираюсь делать, ведь от взрыва станция была действительно застрахована.

В зале управления я быстро прицепил Зорана к маленькому креслу так, чтобы он не мог от него отцепиться, а сам уселся перед главным пультом аварийных действий. Я уже хорошо изучил его устройство, пока разбирался в архивах Зорана, и теперь точно знал, что мне делать.

По аварийной схеме я начал давать дополнительные нагрузки и одновременно снимать энергию с защитных контуров. И то и то было предусмотрено только для исключительных случаев, наверно никто не предполагал, что кто-то захочет это делать одновременно. Я давал самые неожиданные команды, на которые система отвечала мне ворохом предупреждений и возражений. Выполняя эти команды, энергоустановка все более приближалась к неравновесному состоянию.

Зоран следил за моими действиями со смесью напряженной тревоги и критического недоверия. Он никак не мог понять, на что я рассчитываю. Я же подавал одну за другой противоречивые алогичные команды, надеясь наконец обмануть систему управления, заставить ее совершить ошибку, после которой восстановить равновесие будет невозможно.

Моя дуэль с машиной продолжалась часов шесть или семь. Все это время я мог наблюдать на экранах внешнего обзора, как парни из здешней службы безопасности пытались прорваться на станцию или пробиться через защитное поле и захватить гравилет. Но не тут-то было. Спасибо Зорану, он прекрасно все предусмотрел и защита была неуязвима. Я несколько раз восторженно заметил ему это, но он только угрюмо отмалчивался.

Наконец, станция начала давать сбои: мне удалось создать непредвиденную ситуацию. На экранах пошли панические предупреждения о возможности потери управляемости, о непредвиденных процессах в реакторах. Я упрямо продолжал отвечать на все требования системы самым нелогичным образом. Зоран занервничал.

— Вы зря стараетесь, юноша. Вы, конечно, можете добиться сбоев в системе управления, но даже если она откажет, станция не взорвется!

— Я знаю, — спокойно отвечаю я. — Но Вы, конечно, помните, какие предусмотрены меры на случай потери управляемости? Кажется, аварийная остановка всех реакторов и консервация станции в автоматическом режиме?

Зоран застонал. Только теперь он понял, что я добивался не взрыва, а автоматической остановки станции. А этого, в отличие от взрыва, добиться можно, хотя и очень непросто.

Еще час мне пришлось доводить машину своими глупыми распоряжениями, пока наконец зал не огласила сирена и на всех экранах не замигала надпись: ПОТЕРЯ КОНТРОЛЯ ЗА ХОДОМ РЕАКЦИИ!

Я запросил машину о дальнейших действиях. Ответ гласил: ТОЛЬКО ОСТАНОВКА РЕАКТОРОВ. В ответ я подал команду на полную остановку со снятием энергопитания с обслуживаемых объектов и полную консервацию станции. Система управления восприняла команду.

Теперь мне оставалось только покинуть станцию. Постепенная остановка реакторов, снятие энергопитания со станций управления внешним полем, консервация займут часов десять и будут вестись в автоматическом режиме. Нам тут больше делать нечего.

Зоран весь как-то сник, съежился в кресле.