Сто тысяч лучей солнца: жизнь и учения мастера Чод, ламы Церинга Вангду

Тогда я попросил: «Раз уж вы решили остаться здесь, пожалуйста, проведите меня в пещеру, где я мог бы остановиться и практиковать».

Подруга Лосанга, торговавшая йогуртом и дровами, была родом из деревни на горе, располагавшейся недалеко от города, поэтому эта женщина очень хорошо знала эти места. Она сказала: «Есть много мест, где Вы можете остановиться. Наверху есть местечко Пулок, чуть выше над ним монастырь Пелай, а за монастырем есть гора со множеством пещер». И так я отправился вслед за этой женщиной, чтобы найти место для уединения.

Пещера пророчеств

Вначале она привела меня в свой небольшой домик. Ее мать страдала болезнью ног, и меня попросили провести целительную церемонию для нее. Я сказал, что постараюсь помочь, и ночью выполнил практику Чод, прогнав всех негативных духов этого места. На следующий день эта женщина привела меня в пещеру, располагавшуюся над красивыми пастбищами и небольшим женским монастырем Пелай. «В этой пещере ты будешь слышать разные звуки ночью, так что не удивляйся. Если тебе нужна еда, мы ее тебе принесем». Я остался в этой пещере на два месяца. Стали приходить люди с просьбами о гадании и разной помощи. Я решил выполнять практику Палден Лхамо и совершать ей подношения, так как это божество очень важно при выполнении определенных видов гадания. Чтобы выполнить ритуал гадания Палден Лхамо, нужно иметь ее изображение, пару игральных костей и зеркало. Изображения у меня не было, так что я направился попросить его в женский монастырь, расположенный ниже.

В промежутке между моей пещерой и женским монастырем жил старик по имени Непо Танг Гелонг, который находился тут в ретрите. Я пошел спросить Гелонга, могу ли я одолжить изображение Палден Лхамо на несколько дней. Пока я жил в тех местах, монахини пристально следили за Лхамо Церинг – женщиной, которая показала мне ту пещеру, а затем приносила мне еду и другие подношения. Они доложили обо всем Гелонгу, и он сказал мне шутя: «Тебе не нужно изображение Палден Лхамо, ведь к тебе ежедневно приходит Лхамо Церинг!»

«Кто рассказал тебе об этом?», - поинтересовался я.

«Монахини сказали мне, что видят, как она ежедневно к тебе ходит», - ответил он.

«Все верно. Она показала мне эту пещеру и предложила ежедневно приносить мне еду, если у меня нет своей». Гелонг рассмеялся и предложил мне рис и хороший чай.

«У меня нет ни одного изображения Палден Лхамо, но в женском монастыре внизу есть много. Можешь сходить туда поискать свое изображение».

Придя в монастырь, я попросил разрешения посетить основную алтарную комнату. Две монахини показали мне комнату, и в ней я обнаружил три изображения Палден Лхамо. «Могу ли я одолжить вот это изображение на один месяц для выполнения своей практики?», - спросил я.

Две монахини, которые были очень молодыми, ответили: «Нет. Мы не знаем, откуда ты. Если ты уйдешь со свитком, как мы потом разыщем тебя? Это невозможно. К тому же, старшие монахини очень строгие. Если мы делаем что-то хорошо, они не хвалят нас. Если же мы делаем что-то неправильное, они кричат на нас. Они не говорят ни «спасибо», ни «пожалуйста»! Они разозлятся, если мы отдадим тебе изображение».

Одна из этих монахинь сейчас живет в Дхарамсале. Другая же является моим консортом. Ее зовут Таши Лхамо (женщина удачи).

Так что мне пришлось делать практику без тханки в течение месяца. После этого, я сказал Лхамо Церинг, что мне нужно вернуться в деревню к своим друзьям. Она предложила, чтобы я пожил два дня в ее доме, прежде чем уйду. После чтения религиозных текстов в ее доме в течение двух дней, Дордже Пунцок – отец богатой семьи Шунгпа – спросил, могу ли я помочь в чтении 100 000 строк Праджняпарамиты в его доме с двумя другими монахами. Дордже Пунцок присутствовал и слушал, как мы читаем текст, а затем попросил свою супругу подарить мне серебряный подстаканник, со словами: «Этот монах заслуживает, чтобы пить из такой посуды». На самом деле, я был очень одаренным чтецом в этот период своей молодости. Мы читали текст в течение семи дней, и, читая его, я обрел глубокое понимание совершенства мудрости и пустоты.

Затем у моего покровителя возникла еще одна просьба. Обычно, во время сбора урожая, фермеры ведут яков топтать ячмень, но если вдруг пойдет снег – это уничтожит весь урожай. Дордже Пунцок объяснил: «Завтра я собираюсь разделить стебли ячменя при помощи десяти моих яков. Можешь ли ты сделать так, чтобы этой ночью не было снега?». Той ночью я подносил благовония и читал молитвы трижды. И этой ночью, на самом деле, не было снега. Возможно, это произошло благодаря моим молитвам, а может просто такова была погода. В любом случае, теперь Дордже был убежден в том, что я способен контролировать элементы.

«По возвращении из Катманду, добро пожаловать сюда! У меня есть одна пещера – как раз над той, в которой ты останавливался в этот раз. Я предложу тебе еду и одежду, и все что тебе будет нужно. Пожалуйста, возвращайся!»

Затем его супруга обратилась ко мне: «Люди из деревни Ньялам непредсказуемы. Сначала, они могут поддерживать тебя, но нет никакой гарантии. Хотя Дордже предложил тебе все, что нужно для жилья здесь, на самом деле мы можем дать тебе лишь масло и ячмень с нашей собственной земли. Может так получиться, что мы не сможем предоставить тебе мясо и рис, которые привозят из деревни». В качестве последнего знака признательности, перед тем, как я отбыл в Катманду, Дордже предложил мне чай, муку и масло. Он починил мои износившиеся ботинки, и очень хорошо ко мне относился.

Целительство по дороге в Катманду

Когда я вернулся на рынок и встретил там своих друзей, они были совершенно погружены в работу. Им хорошо платили, они хорошо питались, и поэтому больше были не заинтересованы в отъезде. Но, так случилось, что я встретил еще одну супружескую пару из моей деревни, которые тоже собирались в Катманду, и мы решили идти вместе. Вначале мы прибыли в Чогшам, где остановились у одной семьи в деревянном доме. В семье был сын, который уже долгое время болел, а в тот момент, когда мы приехали, у него были сильнейшие боли. Всем казалось, что он вот-вот умрет. Естественно, семья этого мальчика спросила, мог бы я провести для них гадание и как-то помочь их больному сыну. Я ответил: «Не знаю насчет гадания, но я могу исполнить Чод».

Той ночью я делал свою практику. Все двери были закрыты, но, как только я закончил ритуал, основная дверь с резким грохотом распахнулась! Все очень испугались. «Не волнуйтесь», - сказал я им, - «демон покинул дом».

«Это правда?», - спрашивали они.

«Да, правда. Демон, который вредил вашему сыну, ушел». Затем мы все отправились спать. На следующее утро отец семьи подошел ко мне с ведром кукурузной муки и риса и сказал: «Мой сын абсолютно выздоровел. Спасибо тебе большое!» . Я взял для себя немного провизии, а остальное отдал своим товарищам по путешествию.

Затем мы добрались до рынка под названием Драм, что по другую сторону границы. Это, должно быть, был год 1958. В Драм я остановился в доме семьи Шерпа. Там была большая комната с кухней и спальным местом, которую семья сдавала в аренду путешественникам. У жены хозяина был десятимесячный ребенок. Они рассказали мне, что двое их сыновей умерли, не достигнув годовалого возраста. «Мы ожидаем, что этот ребенок также умрет. Один лама сказал нам, что если мы сделаем подношение 100 000 торма, наш сын выживет. Поэтому мы каждое утро делаем это подношение. Поскольку ты знаком с этой практикой, не мог бы ты нам помочь поднести 100 000 торма для нашего сына?». Я согласился помочь, но как только увидел кухню, где мне предстояло сделать эти подношения, у меня было видение о многих путешественниках, останавливавшихся здесь. Они ели, распивали рисовое пиво, напивались и иногда дрались. Я объяснил хозяину, что нельзя делать здесь подношения, так как вся эта деятельность слишком разрушительна. Есть ли здесь более удаленное место для практики? Он сказал, что да, такое место было. На следующий день мы отправились искать подходящее место для практики.

У горы располагался монастырь и было несколько пещер, но в этих местах жило много народу. Чуть выше мы обнаружили укрытие из трех стен в тихом местечке с мягкой травой. «Отличное место, буду практиковать здесь», - решил я.

«Сюда могут прийти медведи и снежные леопарды, а твое укрытие не имеет двери! Это не безопасно для тебя», - предупредил хозяин.

«У меня есть небольшая палатка, которую я могу использовать в качестве двери. Если придет медведь или леопард, я стану дуть в ганлин». Но Шерпа все еще не был убежден. Я заверил его, что никакой проблемы не будет и снова заявил о своем желании остаться здесь. Следующим утром мы принесли продовольственные запасы на гору к моему убежищу. Через четыре дня хозяин пришел проведать, как мои дела. Он открыл дверь-палатку с вытянутым ножом в руке, на случай, если внутри находится дикий зверь, пожирающий меня. «Я все еще здесь. Пожалуйста, не входите», - сказал я, и он робко спрятал нож. Через два или три визита, он стал меньше волноваться, что меня могут съесть дикие звери, и был доволен тем, что может навещать меня примерно раз в 10 дней.

Я хорошо устроился в своем пещерном жилье. Когда, в один прекрасный день, у меня закончились спички, я не мог больше разжигать огонь. Я не мог сделать себе чай, так что мне пришлось питаться лишь сырой мукой и пить воду. Через три дня я услышал, как к моему укрытию приближаются тибетцы. Они отворили мою дверь-палатку, и я увидел монаха и женщину в фартуке с термосом в руках. Сначала я решил, что возможно это демоны, но когда они приблизились, то заговорили: «О, здесь лама. Здесь лама». Я пригласил их внутрь и предложил сесть.

«Откуда ты?», - поинтересовались они.

«Я из Дингри».

«Ты монах из Ципри?», - спросила женщина.

«Нет. Мой лама – Наптра Ринпоче».

Затем она сказал мне: «Я из Ципри, я ученица Трипона Ринпоче. Вчера мы встретили члена семьи Шерпа, который сказал нам, что здесь проживает лама, которому он носит еду. Мы решили, что ты, должно быть, ученик Трипона Ринпоче, ведь кто бы еще остановился в таком далеком месте? Поэтому я и пришла сюда тебя повидать. Но, несмотря на то, что ты оказался учеником Наптра Ринпоче, это на самом деле не имеет значения. Пожалуйста, угощайся чаем». У них были с собой три спички и я, наконец, смог разжечь огонь.

«Ваш чай был великолепным, но ваши спички еще более прекрасны!», - шутил я.

Монах, который оказался геше, расспросил меня о моем происхождении, и я сказал ему, что родом из семьи Пенакпа. «О, Пенакпа был моим спонсором! Ты монах из монастыря Шелкар Чёде?»

«Нет», - я пытался избежать разговора на тему того, как я работал чиновником.

«Если ты не монах из монастыря Шелкар Чёде, то ты, должно быть, чернолицый лама!». Я был поражен – Геше знал мое детское прозвище! Затем он встал и сделал предо мной три простирания. «Ты был хорошим мальчиком, когда был маленький, но сейчас ты великий практик. Я провел много пудж в твоем доме и хорошо знаю твою семью. Ты не должен оставаться здесь. Если у тебя нет ковров, чтобы постелить на землю, ты скоро заболеешь. Я приготовлю для тебя хорошее место рядом с монастырем».

Предложение было очень заманчивым, но я сказал ему: «Я должен поднести 100 000 торма. Когда я закончу, я спущусь». Через пять дней я завершил эту практику и отправился в дом Геше.

Геше жил в большом доме. Он показал мне другой маленький домик, где я мог бы остановиться, но здание не выглядело безопасным – крыша была готова вот-вот обвалиться. На отдаленном холме я заметил молитвенные флажки и скамейки и сказал Геше, что я лучше остановлюсь там. «Зачем тебе останавливаться там? Там Шерпы проводят свои пуджи. Ты не боишься оставаться в таком месте?».

«Я много раз останавливался вот в таких священных местах. Я не боюсь». Я возвел свою палатку между скамейками-бревнами. Геше принес мне котелок для приготовления еды, немного мяса, и одеяла из шерсти длинношерстного яка, которые я использовал в качестве ковра. Он навещал меня ночью, и мы вместе пили рисовое пиво. Я провел там пять дней, но вскоре почувствовал сильную боль в ногах. Возможно, это произошло потому, что, как Геше правильно заметил, я долго обходился без ковра. Боль становилась такой сильной, что мне приходилось использовать палки для передвижения. Геше рекомендовал мне отправиться в Татопани, где находились горячие источники, которые могли бы облегчить мое состояние. У Геше была супруга, которая помогла мне донести мой багаж, и мы отправились в Татопани вместе.

Я прибыл в большой двухэтажный гестхауз, но поскольку у меня была сильная боль в колене, я остался на первом этаже. Также там проживали два непальца, один из которых был стариком со множеством ран. Вспоминая о нем сейчас, я понимаю, что у него, вероятнее всего, была проказа. Я жил вместе с ним в одной комнате. Мы очень подружились и делились друг с другом едой. Я читал мантры и дул на его раны, и мы мылись вместе в горячих источниках. Через 15 дней он практически выздоровел и отправился домой. Мне же пришлось там задержаться еще на месяц, прежде чем я также выздоровел.

Видения и шаманы

Прямо под Татопани пролегала широкая река, через которую не было моста. Чтобы люди могли перебираться с одного берега на другой, между двумя деревьями была натянута веревка, с которой свисала корзина. Чтобы пересечь реку на этой повозке, нужно было заплатить 12 центов. После того, как я благополучно перебрался на тот берег, я встретил тибетцев. Когда я спросил, куда они направляются, они ответили: «Мы возвращаемся в Тибет». Мы разошлись в разные стороны и, продолжая нести свой рюкзак, опираясь на палку, я продолжил свой путь вдоль берега реки в сторону Катманду. Но думая о том, что мои братья тибетцы сейчас идут на север, обратно в Тибет, я чувствовал грусть. Я остановился, присел на большой валун и принялся медитировать на Гуру Ринпоче. Вскоре, большое облако над отдаленной вершиной вдруг приняло образ самого Гуру Ринпоче, четко и ясно. Он был одет в синие одежды, на голове была лотосоподобная шапка, в левой руке у него были атрибуты святого, а правой он указывал путь, которым я должен идти. Я ощутил счастье и успокоение.

Я продолжил идти дальше по дороге. Когда я достиг высокого перевала, я увидел в отдалении белые домики, окруженные зеленым полем. Идя в направлении этой деревни, я повстречал старую женщину с седыми волосами, одетую в красное платье. Она тащила на своей спине корзину с травой. «Куда ты направляешься?», - поинтересовалась она на диалекте Шерпа.

«Я понятия не имею. Мне негде остановиться. Может, Вы знаете место, где я мог бы провести ночь?»

«Да, конечно», - ответила она с теплотой. Я проследовал за ней в ее дом с маленькими комнатенками, выходящими окнами на небольшой треугольный садик, где стояли две коровы, привязанные к столбу. Крыша дома была покрыта шифером, а внутри находился травяной матрас и немного дров рядом с каменным очагом. Я очень обрадовался, увидев этот матрас и очаг. «Это подойдет?», - спросила она.

«Да, мне очень здесь нравится!», - ответил я. Я, наконец, снял свой рюкзак и обессилевший прилег на матрас. Через некоторое время женщина принесла мне тарелку с кукурузным тестом и чашу с йогуртом, со словами: «Если тебе негде жить, ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь. Я буду подносить тебе еду».

«Я останусь здесь немного, а затем отправлюсь в Катманду. Но позже я вернусь», - ответил я.

Я остановился в этом доме и практиковал здесь целый месяц. Меня очень радовал непальский пейзаж и домики. Все казалось таким волшебным и красивым.

Я отправился в Катманду с двумя тибетцами, с которыми познакомился в пути. Первым местом, куда мы добрались, было Намо Будда – священное место для буддистов. Там я исполнил подношение Чод. После этого, лама Таманг спросил меня, где я научился делать Чод. «Ты делаешь практику точь-в-точь, как мой лама Сурканг в Дингри. Поскольку ты знаешь эту практику, я позволю тебе остановиться здесь у меня», - сказал он. Я провел у него одну неделю и пообещал навестить его снова.

Затем я достиг Бодданатха – места с великой ступой. Там я провел месяц у старика, который изготавливал рисунки для гобеленов, а также заботился о ступе. Он был настолько добр, что давал мне пищу в течение всего моего пребывания у него. Из Бодды я направился в Джавалакхел и остановился в гестхаусе рядом с зоопарком.

Дальше я проследовал в Парпинг, где остановился в гестхаусе рядом с маленьким озером. Какие-то непальцы приходили ранним утром в храм для проведения пудж и церемоний, пели и играли на барабанах и колокольчиках. Там также жил старик, владевший единственным рестораном в деревне. Этот мужчина торговал мясом и рисовым пивом, а также регулярно посещал храм Ваджрайогини на холме. В то время там еще не было построено никаких монастырей, да и гестхаус был только один. Если не считать еще два или три дома, а также небольшой базар, Парпинг был фактически пустой. Утром единственными звуками, которые можно было услышать, было пение птиц и плеск воды в озере. Здесь было так тихо, что я провел в таком идиллическом Парпинге целый месяц.

Одной ночью я делал Чод в скальных пещерах над храмом. Около одиннадцати ночи из кустов вдруг появился тигр. Он царапал землю и громко рычал. Я подул в свой ганлин, и зверь отскочил от пещер вниз к ручью.

На следующий день я решил спуститься вниз через лес и осмотреть окрестности. Когда я зашел в чашу, я увидел красное сияние между ветвями. Когда я подошел ближе, я понял, что это был небольшой костер. Рядом с большим деревом и раскаленными углями на траве лежала женщина. Она была совершенно обнажена и покрыта пеплом. Вокруг шеи у нее висели четки. Рядом с ней на земле лежала палка-трость. Вокруг женщины и костра была натянута красная веревка. Эта странствующая йогини, женщина-гуру медитации, заговорила со мной на непальском: «Что бы ты ни делал, пожалуйста, не переходи веревку». Я подумал, что она, должно быть, является манифестацией Ваджрайогини или Дордже Пагмо, и очень обрадовался.

«Откуда ты родом?», - спросила она.

«Я пришел из Тибета. Но что ты здесь делаешь?»

«Я пытаюсь вызвать дождь».

«Прошлой ночью был сильный шум. Что это было?»

«Это были звуки тигра. Ты испугался?», - спросила йогини.

«Да».

«Чего бояться? Ты был защищен скальными пещерами. Я же находилась лишь под укрытием больших деревьев, но не испытывала страха».

Позже несколько непальцев пришли и принесли ей фрукты. Она надела красные одежды и ушла с ними. Следующей же ночью пошел очень сильный дождь.

Позднее я узнал, что эта женщина также получала учения у моего ламы, Наптра Ринпоче, во время его визита в Непал. Поскольку она умела вызывать дождь, король Непала назначил ее на особую должность, и она могла заходить во дворец в любое время. Она просила у правительства разрешения построить монастыри, и получила имя Ама Дэви. Позже я видел ее на фото вместе с королем: она носила свои длинные волосы подобно Шиве, держа ритуальный предмет в правой руке и вазу долгой жизни в левой.

Болезнь и исцеление

После месяца, проведенного у озера, я отправился в пещеру Асуров, где Гуру Ринпоче однажды медитировал на тантру Ваджракилая. В те дни тропинка туда была еле видна. Перед пещерой лежала груда кирпичей, служившая очагом, а свежую воду приходилось таскать из источника внизу. Прямо под пещерой жил низкорослый старый лама таманг, который говорил по-тибетски. Когда приходили паломники, он продавал им масляные светильники по цене две рупии. Этот лама советовал мне, где я могу собирать подаяния, говоря: «Если ты пойдешь этим путем, то получишь там рис. А если пойдешь сюда – кукурузу». Я провел там месяц, выполняя свои практики.

Когда пришло время идти дальше, лама таманг показал мне путь, который вел в Риксвор – другое священно место, связанное с Гуру Ринпоче. По пути в Риксвор, находясь на высоком перевале, я остановился в сарае, окруженном пастбищами. Этой ночью совсем рядом я услышал рев тигра и сразу вспомнил Ама Дэви.

Отсюда я спустился в долину и остановился у берега реки. И хотя там располагалось довольно много домов, само место было очень тихим. Продолжив путь, я сделал остановку на склоне горы, и местные жители помогли мне найти дорогу, ведущую в Риксвор. Они предупредили меня: «Это очень удаленное место, и там нет возможности остановиться на ночлег или найти еду. Если ты будешь просить милостыню, то сможешь получить лишь красный рис и кукурузное пиво».

Когда я прибыл туда, я остановился в убежище из трех стен, внутри которого стояла сломанная белая статуя Гуру Ринпоче. В этом самый момент я почувствовал себя очень плохо, и не мог понять, почему. Мои ступни и лицо опухли, и люди говорили, что моя кожа приобрела желтый цвет. Возможно, это случилось потому, что я долгое время жиль лишь на цампе и рисе, и совсем не ел мяса. Однажды, старая женщина народности таманг дала мне курицу, я съел ее, но лучше мне не стало. Лама-таманг предложил мне отправиться в Свайамбу, и приготовить там суп из мяса буйвола в качестве лекарства как раз от таких состояний. Я начал путь, но двигаться мог очень и очень медленно. Прошло целых пять дней, пока я добрался из Риксвора в Свайамбу.

В Свайамбе я остановился в гестхаусе, который, кстати, по сей день существует. Неподалеку мясники разделывали буйвола. Они обычно выбрасывали ноги, так я подобрал эти ноги и сунул их в какие-то глиняные горшки. Затем я их вымыл и целый день варил себе суп, а ночью, наконец, его съел. Хотя в ином виде это мясо очень жесткое и несъедобное, если его долго готовить, оно становится очень вкусным. Я ходил за подаяниями, и получил столько пива, риса и муки, сколько мне было нужно. Через месяц такого питания я поправился, и был даже способен обходить вокруг ступы и делать Чод, как раньше. Затем я снова вернулся в Боддху, но в этот раз остановился в другом месте. В то время там было много дров, а по улицам ходили ослики.

Я встретил двух тибетцев из Ньялам, которые приехали в Непал продавать овец. Мы были очень рады этой встрече, так как других тибетцев в округе не было. Одного звали Таши Топгье, а другого Тензин Норбу. У Тензина, старшего тибетца, всегда было припасено много историй, которые он любил рассказывать. «Если ты помолишься о чем-то перед ступой, ты обязательно это получишь. Если ты хочешь детей - получишь детей, а будешь молиться о богатстве – станешь богатым». Они дали мне мясо и муку из Тибета, а еще чай и немного денег. Их дела, должно быть, шли очень хорошо, так как они спонсировали перекраску ступы, а также разместили новые молитвенные флажки. «Давай вернемся вместе в нашу деревню, у нас там нет ни одного ламы». – просили они. Даже в Боддхе в то время был лишь один лама по имени Гья Лама. Ему принадлежал единственный монастырь, этого ламу все очень уважали. Если ты попросишь у него благословления, он только прочтет мантру Гуру Ринпоче.

«Я не могу уйти раньше, чем проживу тут один год, в соответствии с наставлениями своего ламы», - ответил я этим пожилым зажиточным тибетцам.

Пьяный лама

Проведя месяц в Боддхи, я отправился в Сангку, где находится древний священный храм Ваджрайогини. Прямо под храмом было место для жертвоприношения животных. Там стояла совершенно белая статуя Ганеши, а земля под ней была вся красная от крови. Поскольку это меня очень расстраивало, жители гестхауса, где я остановился, посоветовали мне перебраться в пещеры повыше. Я провел там двенадцать дней, а затем решить выдвигаться обратно в Татопани.

И снова мне пришлось переходить широкую реку, но в этот раз там была лодка, перевозившая людей с берега на берег. Это была длинная деревянная лодка, а люди в ней сидели друг за другом в длинную линию. Хотя лодка выглядела безопасней чем веревка и упряжка, которую использовали ранее, она неожиданно опрокинулась, когда мы почти достигли берега. Я не умел плавать, но, к счастью, мой ремень зацепился за гвоздь на лодке, и, держась за нее, я добрался до берега, где тут же ухватился за дерево. Я был в безопасности, но все мои вещи попадали в воду. Непальцы умели плавать, и они помогли извлечь мой багаж, однако моя мука и дамару были испорчены. Я остался сушить свои вещи, разложив их под деревом, в то время как остальные люди продолжили свой путь.

В этот миг мое сердце наполнилось одновременно и радостью и грустью. Я просто развалился там голышом. И вдруг появились две старые женщины таманги с детьми. Они закричали: «Ты совсем голый! Сумасшедший что ли?!»

«Нет, я не сумасшедший. Лодка, в которой я плыл, перевернулась и все мои вещи упали в воду. А сейчас я просто сушу свою одежду».

«О, тебе холодно?»

«Да».

«Ты бы хотел выпить немного настойки?»

«Да, не отказался бы».

Женщина достала фляжку и наполнила содержимым мою деревянную чашу. Я медленно пил настойку и не заметил, как напился. Чувство грусти покинуло меня, мое тело согрелось, и я начал петь и танцевать. Непальцы наблюдали с холмов и веселились, видя мой голый пьяный танец.

Этой ночью я спал под деревом без одеяла, потому что все мои одеяла промокли, и у меня был очень беспокойный сон. Передо мной стояла высокая черная женщина. Ее лицо напоминало лицо той женщины, которая ранее налила мне настойку. В моих руках был длинный меч, очень яркий и сияющий во всех направлениях. Я задумался, где я достал этот меч. Но женщина сказал мне: «Этот меч для того, чтобы ты отрезал себе голову. Хорошо, если ты это сделаешь».

«Но не умру ли я, если отрежу себе голову?», - спросил я.

«Ты не умрешь, не заболеешь, и даже не поранишься».

После этих слов взял себя за голову и рубанул по ней. Меч прошел, как по маслу.

«Отрежь еще раз!», - приказала она. Я отрезал еще над тем местом, где отрезал ранее. Во сне я не умер, не заболел и не поранился – все как она обещала.

Когда я проснулся, то почувствовал, что это была нехорошая женщина, и что я встретился с какими-то серьезными препятствиями. Много сомнений родилось во мне. Я осмотрел свое тело, но не нашел никаких признаков болезни, так что я забросил на плечи свой рюкзак и возобновил путешествие по направлению в Тибет. По пути я остановился в одном месте для отдыха и приготовил себе чай. Там я встретил геше из Сера (большого гелукпинского монастыря), который направлялся в паломничество в Катманду. Я расспросил его о своем сне. «Ты не должен бояться, это был очень благоприятный сон! Появление Дордже Пагмо в твоем сне указывает на то, что ты способен отсечь свое эго. Храни это в секрете». Геше дал мне очень ценный совет.

Я достиг Баррабеса, где мужчина невари предложил мне много риса. Я принес его старой женщине шерпа, которая предложила мне комнату год назад, когда я впервые пришел сюда из Тибета. Прошел почти целый год, и она была очень рада увидеть меня снова. У этой старой женщины было три сына, все женатые, и она предложила мне присоединиться к ее большой семье в купании в горячем источнике Татопани. Я не знал о том, что они купят живую курицу, и мне придется стать свидетелем ее забоя. «Зачем вы убили курицу?!», - воскликнул я. «Когда мы окунаемся в горячий источник, мы обычно убиваем курицу, чтобы это помогло избавиться от тяжелых эмоций».

Возможно, я был пьян из-за настойки, но я расплакался прямо там перед ней. Я чувствовал себя очень плохо, находясь с людьми, которые покупают, а затем убивают животных. Они спросили меня, почему я плачу. «Это нормально покупать мясо, но вы покупаете живую курицу, а потом убиваете ее – это просто ужасно. Мне не нравятся убийства, и у меня чувство, будто я провожу время с убийцами». Они очень опечалились произошедшим, и с тех пор перестали убивать животных.

Нет пути назад

С тех пор, как я покинул Тибет, прошел год и два месяца. Пришло время возвращаться назад. Однако, как только я решил выдвигаться в путь, я встретил монаха с перекошенным ртом. Он сказал мне: «Ситуация в Тибете совсем не хорошая. Вторглись китайцы, и Далай лама уже бежал в Индию. Возвращаться сейчас было бы безумием». С тех пор, как я отбыл в Непал, это были первые новости, которые я услышал о своей Родине. Я был в шоке. Сейчас, вместо того, чтобы следовать к границе, я должен был вернуться в свою семью Шерпа. Сыновья этой семьи посоветовали мне никуда не идти, и предложили остаться у них на время.

На холмах, что над Катманду, располагалась большая деревня под названием Танг Шинг, а на другой стороне долины – деревня Марме. От 15 до 20 монахов обычно участвовали в ритуалах Нингма для этих деревень. Но когда кто-то умирал в деревне Танг Шинг, 4-5 лам Шерпа собирались вместе для проведения пудж, и сами люди Шерпа проводили ритуал и раздавали подаяния. Поскольку я умел хорошо читать, я согласился помочь им. Они попросили меня провести Чод, и, когда я закончил, ламы были очень довольны и высоко оценили меня. Они сказали: «У тебя нет отца, матери, жены и детей. В наших текстах есть предсказание, что сын без отца и без матери, который трудится на благо других людей, является реинкарнацией ламы, и пришел в мир, чтобы принести пользу живым существам. Ты, должно быть, и есть этот лама. Тебе больше не нужно просить милостыню. С этого момента мы будем предоставлять тебе еду». В соответствии с этим, когда созревала кукуруза, жители деревни Танг Шинг подносили мне около 80 бочек. Каждый год 8 или 9 носильщиков их мне относили. У меня совсем не было места, где хранить все это зерно, так что я поместил его в большие круглые бамбуковые корзины, и отдавал 10-15 бочек кукурузы бедным жителям Шерпа.

Тем временем, независимо от того, каким образом я снова замышлял добраться до Тибета, сейчас это казалось совершенно невозможным. Все больше и больше людей оставляли Тибет, а новости приходили все хуже и хуже. Наконец, граница была целиком закрыта. Шанса вернуться домой больше не было.

После этих событий, я остался в деревне с семьей Шерпа на целых пять лет. В течение моей жизни с ними, семья эта была очень бедна, но две коровы у них все же было. Я делился с этой семьей тем кукурузным зерном, что у меня было, и проводил для них ритуалы на обретение процветания и удачи. И, на самом деле, позднее эта семья разбогатела. В течение моего пребывания там, я также отремонтировал ступу, которая стояла над дорогой, чтобы люди, проходящие под ней, получали благословления.

Среди многих тибетцев, покинувших свою страну, четыре Кхампа остановились в нашей деревне. Один из них был стариком, преуспевшим в деле высечения мантр на камнях. Я дал ему работу, платя кукурузой за выписывание мантр. Он сделал мантры Мани, Ваджра Гуру и молитвы долгой жизни. Я создал небольшую стену Мани из его камней и установил большой молитвенный флаг. Постепенно, еще семь тибетских семей прибыли жить сюда. Они приходили покупать у меня кукурузу, которая в то время стоила 1 рупий за 3 кг. В то же время, услуги носильщика, переносившего кукурузу, стоили 10 рупий! А когда был хороший урожай, цена кукурузы была лишь пол рупии на 1 кг.

Хотя многие тибетцы бежали с родины, я не встретил ни одного человека из области Дингри, так что я решил снова наведаться в Катманду. Там я обнаружил, что в Боддхе уже жило много тибетцев. Лагерь беженцев был организован в Джавалакхеле, где пряли и ткали ковры во временных городских трущобах. Люди жили в маленьких соломенных хижинах с бамбуковыми стенами, и собирали дрова на близлежащих горах. Обычно в три утра мужской голос кричал: «Пошли за деревом!». И некоторые люди выходили и отправлялись за древесиной. К десяти они возвращались с полными корзинами. Местные жители обычно приносили мне немного дров, а взамен я проводил для них церемонии.

Я арендовал небольшую комнатенку в доме в непальском стиле у семьи Брахмин – рента стоила всего три рупии в месяц! В соседней комнате жил полицейский с женой и сыном. Я прожил там одну зиму, а затем решил снова вернуться в деревню Шерпа. Но как только я решил уехать, тибетцы стали меня умолять: «Не уезжай так далеко в непальскую деревню! Оставайся с тибетцами в лагере! Если ты умрешь в деревне, никто больше не позаботится о нас!». Так что мне пришлось еще задержаться в Катманду.

Паломничество в Индию

Священные места и Далай лама

От многих тибетских беженцев я слышал весть о том, что Его Святейшество Далай лама находится в Дхарамсале, северной Индии. Я очень хотел навестить его, и я начал планировать путешествие туда. Но, в то время мало кто из тибетцев знал хинди – язык Индии. Из трех семей, что приглашали меня отправиться в путь с ними, только лишь один человек знал немного хинди, так что я решил идти с его группой. Я какое-то время жил в Боддхе с тибетской семьей из деревни Ньялам, и они заверили меня, что мне совершенно ничего не нужно брать с собой в путешествие: ни одеял, ни еды, ничего. «Далай лама уже прибыл в Индию. Тебе не нужно платить за поезд. Тебе не нужно платить за еду. Просто возьми одну чашку, измельченный рис и небольшое одеяльце. Этого достаточно», - настаивали они. Я прислушался к их советам, чувствуя, что мне не нужно искать подтверждения этой информации у других людей или семей.

Когда на следующий день я встретился с другими семьями, отправляющимися в Индию, они заметили: «У тебя нет с собой даже горшка!». Я повторил им, что мне сказала семья Ньялам, на что они ответили: «Никто не даст тебе ничего бесплатно». Но к этому моменту было уже слишком поздно – мы были в пути. В грузовике рядом со мной был тот самый человек, говорящий на хинди, а также его мать и брат, который был монахом. Никто из путешествующих до этого ни разу в жизни не ездил в машине, и всех тошнило. Для рвоты использовали горшки для готовки. Старая женщина сокрушалась: «И зачем вообще я поехала?». Я успокаивал ее словами: «Поскольку мы отправляемся в паломничество, такие слова ведут к накоплению неблагого». Когда мы, наконец, остановились и вышли из грузовика, им пришлось готовить чай в тех же самых горшках! Я тихо ел мой измельченный рис и пил чай.

Однако следующим утром я ощутил тошноту, а на моей лице появились язвы, начался жар. Затем мы достигли местечка Лак (Luck), где стали дожидаться нашего поезда. Я настолько плохо себя чувствовал, что заснул прямо на платформе. Один индиец разбудил меня и попросил следовать за ним. Я спросил своего тибетского друга, говорившего на хинди: «Что нужно этому человеку?». «Он сказал, что хочет отвести тебя в хорошую клинику». Так что я позволил этому человеку отвести себя в больницу, расположенную рядом со станцией. Доктор полностью меня обследовал и прописал таблетки и мазь, но не спросил ни о какой оплате! После того, как я принял это лекарство, я очень быстро поправился.

В конце месяца мы прибыли в Дхарамсалу, за две недели до Лосара – тибетского Нового года. Мы остановились под деревом, просто потому, что в округе не было домов. Мы также узнали, что Его Святейшество устраивает аудиенции только по средам и субботам. Мои тибетские друзья, после двух таких аудиенций, решили вернуться в Непал. Они сказали, что у них нет больше времени для дальнейшего паломничества по Индии, так как им нужно прибыть домой ко времени посадки картофеля.

Я спросил единственного монаха в группе: «Поскольку мы оба практикующие, может быть нам отправиться в паломничество вместе? Приехав в Индию, было бы досадно не посмотреть священные места, связанные с Буддой. Пусть они едут, а мы вместе отправимся смотреть святые места». «О, я совсем не могу отправиться с тобой», - ответил он. «Посмотри на меня», - сказал он очень серьезно. «Индийцы поймают тебя и подвесят за ноги! А затем они выжмут тебя для получения масла. Я слишком боюсь идти, я лучше вернусь в Непал!». Так что на следующий день они, все до единого, уехали. Я до сих пор дразню того человека, напоминая ему его же собственные слова, сказанные в тот день, а он всегда над ними хохочет.

Дхарамсала

И вот я остался совершенно один в Дхарамсале, даже без горшков для приготовления пищи. Все что у меня осталось – моя чашка. Я притащил одеяло и сумку в гестхаус и спросил старого тибетца-хозяина, могу ли я здесь остановиться. Он сказал: «Это невозможно». Тогда я отправился дальше, вверх по холму, где встретил пожилого монаха. «У меня нет горшков для приготовления еды. Могу ли я присоединиться к Вам?», - спросил я. «Хорошо, можешь остаться», - просто ответил он. Этот почтенный монах, у которого было несколько износившихся одеял, немного пожитков и несколько старых горшков, рассказал, что он сам из Янгпачен, монастыря Гелук. Он спал в гамаке, завязанном между деревьями. «У тебя нет ковров или матраса», - сказал он, - «У меня есть, что постелить на землю, так что, почему бы тебе не поспать в гамаке?». Вскоре мы с ним подружились, делились друг с другом едой, и много общались.

На следующий день был Лосар. Все тибетцы приготовили жареные печенья в своих горшках, но у нас не было масла для жарки. Монах сказал мне: «Ты делай пуджу богатства, а я пойду просить подаяния. Скоро у нас будет больше печенья, чем у кого-либо». Я поместил чай и рис в медный горшок для масла и принялся молиться белому Ганеше, а монах отправился просить милостыню с сумкой на плече и играя в дамару. Он ушел рано утром, но вернулся лишь спустя несколько часов. Я думал, что, возможно, с ним что-то случилось, но его сумка была до краев полна печенья и вареного риса! Мы очень хорошо поели в тот день, и даже смогли немного отложить на будущее.

На третий день Лосара у короля Ладакха была аудиенция с Его Святейшеством Далай ламой. У моего друга-монаха появилась умная мысль: «Ты бы хотел, чтобы Его Святейшество поговорил с тобой?». «Я бы очень хотел этого», - ответил я. Так, мы присоединились к ряду ладакхских рабочих, которые переносили статуи и тханки для короля Ладакха, которые предназначались в качестве подношений Далай ламе. Я спросил у одного мужчины: «Что за текст ты несешь?». «Это ламрим», - ответил он, в то время как мы с моим другом уже ухитрились приблизиться к Его Святейшеству.

Когда мы проникли внутрь, Его Святейшество стоял и благословлял каждое подношение. Все тханки и статуи были поставлены в сторону. За мной шел мужчина, которого я расспрашивал о тексте. Его Святейшество спросил моего друга-монаха: «Что это за текст?». И он ответил: «Это ламрим». «О, будьте очень осторожны с ним!», - дал указание Его Святейшество. Когда мы вернулись, то от радости просто стали плясать у ворот. «Нам даже удалось получить благословление речи от Его Святейшества Далай ламы! И не только это, я сам с ним говорил!», - восклицал мой друг. И хотя диалог был коротким и безличным, мы оба ощутили важность момента и поток благодати от этой встречи.

Некоторое время спустя монах сказал мне: «Я отправляюсь в монастырь в Далузи, чтобы присоединиться к другим монахам. Ты молод. Ты можешь поступить в институт тибетской медицины. Ты должен попросить разрешения на вступление у доктора Еше Дондена». Когда я отправился к доктору, первое, о чем он меня спросил – умею ли я писать или читать. Я сказал, что умею. Затем он попросил ученика принести текст с печатными буквами. Я прочел его. Потом был принесен рукописный текст. Его я также прочел. «Ты очень хорошо читаешь, но тебе придется подождать одну неделю», - сказал доктор. Я подождал, но через неделю наша еда уже подходила к концу, так что я отправился сам к доктору Еше. «Нам все еще нужно решить кое-какие организационные вопросы», - сказал он. «Тебе нужно подождать еще неделю». Мой друг-монах прокомментировал это так: «Возможно, он старомоден и ожидает от тебя подношений. Тебе нечего ему поднести, так что придется ждать». Поскольку мне нечего было больше есть, то пришлось собирать вещи и отправляться в дорогу. Я разделил еду с другом и направился в Цо Пема – самое священное из всех водных мест для тибетцев.

Озеро лотосов

Тибетский мальчик из Непала помог мне сесть в правильный автобус до Цо Пема на автобусной остановке, написав название Цо Пема на хинди, чтобы я знал, где мне выходить, когда кондуктор прокричит название. В автобус набилось много людей, включая моих земляков. Ночью мы доехали до Цо Пема.

Люди без конца делали кору вокруг озера, читая мантры и молитвы-пожелания. Некоторые тибетцы открыли рестораны в бамбуковых хижинах, но поскольку у меня было мало денег и не было горшков для приготовления пищи, я просто остановился под деревом без какой-либо еды. Через некоторое время в встретил мистера Самдрупа и его семью, которых я знавал в Дингри. Когда они узнали, что мне не в чем готовить пищу и негде остановиться, они предложили мне еду и ночлег. В течение двух дней ко мне очень хорошо относились. Затем я повстречал своего знакомого кхенпо Кхенсура из Лама Гьюпа. Мы сделали кору и остановились вместе. Я сделал для него Чод, что ему очень понравилось, и мы стали хорошими друзьями.

На озере было некоторое количество плавающих маленьких «островков», созданных из разных веток и земли, с растительностью и даже небольшими деревцами. Они постоянно передвигались из-за сильных подводных течений озера, и считались священными элементами этого места. Каждое дерево на озере даже имело собственное имя. Однако самый видный остров долгое время не двигался с места. Кхенпо сказал: «Если мы проведем очистительную практику, этот остров с деревом снова закружится». На следующий день был 10-й день лунного месяца – в этот день монахи и ламы проводят пуджи, танцуют ритуальные танцы в масках, и делают огненные пуджи. Кхенпо дал мне благовония и вазу с водой, и со всем этим я направился к дереву и вознес молитвы. Как только мы закончили нашу пуджу, стая черных птиц взлетела в небо, какие-то шумы стали исходить из дерева – остров поплыл. Все закричали: «Прибыл Гуру Ринпоче!». Когда дерево немного притормозило на своем пути, люди повесили на него молитвенные флажки и хадаки. Через 30 минут дерево сделало полный круг по озеру, и все маленькие деревья следовали за ним. Они были словно лодки, которые двигались сами по себе, кружась по озеру. Местные жители сказали, что они уже год не видели ничего подобного.

Кхенпо Кенсур попросил меня проводить Чод каждый вечер. Однажды вечером он заметил: «Ты так хорошо делаешь Чод. Мы живем в Сиккиме, а в Сиккиме, если кто-то знает, как делать Чод, этого человека считают особенным. Если ты пойдешь с нами, у тебя будет очень хорошая жизнь». Я очень хотел отправиться с ними, но у меня все же были смешанные чувства. Продолжая наш путь, кхенпо, сопровождающие его семь монахов и я сели на автобус в сторону Амритсар в Пунджабе.

Стены внутри большого монастыря были украшены зеркалами, и можно было увидеть отражение, дублирующееся десять раз. Сихки пунджаби дали нам хорошую еду бесплатно - столько дхала и хлеба, сколько мы могли съесть, а вот мясо запрещалось есть внутри монастыря. Кхенпо сказал, что все это было благословлением Гуру Ринпоче, и мы должны есть здесь хотя бы раз. Все вместе мы провели там два или три дня.

Затем мы отправились в Варанаси, где остановились на несколько дней, читая тесты по просьбе одного местного монаха. Наконец, мы достигли Бодхгаи. Там было много тибетцев, мирян и монахов, обходящих вокруг ступы. Увидев ступу, построенную в том самом месте, где Будда Шакьямуни достиг просветления, я испытал глубокое чувство веры. Мы несколько дней провели в садах у ступы, делая наши практики. Через несколько дней кхенпо был готов к возвращению в Сикким, и, предполагалось, что я уйду с ним. Не понимая, что именно я должен сделать, я выполнил 100 простираний перед статуей Будды и сделал практику чод. Я попросил Будду даровать мне сон, в котором будет ответ, отправляться ли мне в Сикким, или в Непал.

Этой ночью мне приснился сон. Я находился в Боддхе, обходя вокруг ступы с двумя тибетцами. Я не помнил, как я там оказался, но у меня было чувство: «Это, должно быть, сон». Я взглянул на ступу с сомнением. Я увидел глаза ступы и все молитвенные флажки так ясно, что подумал: «и все же это реальность». Я посмотрел на землю и увидел все белые, черные и разбитые камушки в мельчайших деталях. Все было настолько ясно. За воротами ступы располагался магазин чанга под названием Кхола Ченпо. Женщина, которая работала там, Пурбу-ла, никогда не была зла или груба. Большая медная чаша чанга там стоила всего лишь 25 центов. Он был вкуснейший. Он не только утолял жажду и наполнял желудок, но также и опьянял! Поскольку в Индии я так долго пил лишь горячую воду, я захотел испить наконец ячменного пива. «Так, это точно должно быть Боддха. Я должен сходить к Пурбу-ла и выпить», - думал я. И затем направился в магазин чанга.

Обычно внутри магазина толпится много народу, но сейчас людей было мало. В центре магазина стояла Пурбу-ла в черном сари с белой шалью, держа в руках большую медную чашу с чангом. Как только я вошел, она сказала: «Так вы вернулись, лама!». «Да, я был в Индии и очень соскучился по твоему пиву. Все что я мог там пить, была лишь кипяченая горячая вода. И сейчас я бы очень хотел чашечки пива». В тот же миг она подала мне чашу, которую я схватил и выпил до дна одним глотком. Чанг был холодным и очень вкусным, и я чувствовал себя глубоко счастливым. Когда я закончил, я посмотрел в ее лицо. В тот же миг я проснулся и обнаружил себя снова в Боддхгае. Я испытывал сильную грусть, скучая по своему Боддхе, который видел во сне.

И вдруг я осознал, что Будда, на самом деле, дал мне предсказание. Сердцем я понял, что должен вернуться в Катманду, а не отправляться в незнакомый мне Сикким. Я сказал об этом своим друзьям, но они не поверили моему опыту. «У тебя не было никакого сна или предсказания. Кто-то, должно быть, уговорил тебя отправиться в Непал. Просто забудь об этом!». Они, настаивали, чтобы я отправился в Сикким, но и я настаивал, что у меня на самом деле был тот сон, и что он имел большое значение.

Дорога домой

На следующий день я начал свой путь из Бодхгайи обратно в Непал. К счастью, я встретил того самого тибетца, которой помог мне найти автобус до Цо Пема. Он отвел меня на автобусную станцию и усадил в подходящий автобус со словами: «Не сходи, пока они не скажут «Патна». Там тебе надо будет переплыть реку на пароме». Эта информация мне очень помогла, так как я был единственным тибетцем в автобусе в течение всего пути, и никто не говорил на моем языке. Когда, вечером, автобус разгрузился в Патне, все пассажиры бросились к реке, чтобы приобрести билеты. Я тоже присоединился к суматохе, заполучил билет и сел в лодку.

В этот раз лодка была достаточно большой, и я не беспокоился, что она может перевернуться. И снова, хотя меня окружало много людей, я оставался единственным тибетцем. Я видел, как люди ходили вверх-вниз по лестничному проходу, и поскольку никто не запрещал людям забираться вверх, я тоже залез наверх посмотреть. К моему удивлению, там находился целый ресторан, наполненный людьми, кушающими хлеб и картофель! Я заметил двух непальцев, которые спросили меня на непальском: «Куда ты направляешься?». Когда я ответил, что держу путь в Катманду, они сказали: «Садись с нами!». Они принесли мне три небольших куска хлеба, картошку и соус. Я спросил, могли бы мы путешествовать вместе, поскольку у меня не было сопровождающего. «Но мы не собираемся сразу в Непал, у нас есть кое-какие дела. Однако если ты собираешься туда, мы можем показать тебе путь». Когда мы, наконец, сошли с лодки, было десять вечера. Пройдя по какому-то песку, мы вышли к станции. Мой непальский друг указал на пустой поезд со словами: «Он доставит тебя в Непал. Не сходи с этого поезда, пока кондуктор не прокричит: «Раксол!»».

Двери поезда были заперты, так что моим спутникам пришлось проталкивать меня через окно. Внутри, я немедленно заснул глубоким сном прямо на полу. Когда я проснулся, поезд уже вовсю качался и был заполнен людьми, некоторые из которых стояли прямо надо мной. Когда кондуктор прокричал «Раксол!», я вышел и купил себе немного чая, а затем переправился через небольшую реку в направлении соломенных домиков. Я знал, что я близок к дому, потому что здесь все говорили по-непальски. Когда я подошел к деревне, из одного дома закричали: «Лама! Лама!». Это была семья Шерпа из деревни Марме у тибетской границы, где я ранее останавливался. Наконец я встретил кого-то, кого я знал! Они предложили мне рис, дхал, мясо и чанг. Когда я сказал им, что направляюсь обратно в Непал, они дали мне 20 рупий и посадили меня в небольшой поезд, идущий к границе.

В конце концов, я вышел из поезда в том самом месте, где мы сделали нашу первую остановку в Индии, когда все пили чай из немытых горшков. Я спал в одиночестве под тем самым деревом. Было должно быть три или четыре утра, когда меня растолкал непальский ребенок со словами: «Эй, лама! Эй, лама!». Я проснулся и он спросил: «Вы направляетесь в Катманду?»

«Да».

«Тогда идем за мной!»

Он подвел меня к грузовику на дороге, который готовился к отправке. Пенджабский сикх спросил, есть ли у меня 11 рупий за проезд, и когда я ответил утвердительно – он разрешил мне войти. Ребенок сказал: «Залезай сзади!». Внутри грузовик был забит товарами, но между сумками было немного места. «Оставайся здесь!», - скомандовал мальчик. Там было на самом деле достаточно комфортно и мягко. Пока грузовик катился, я заснул, проснувшись только, когда мы остановились на высоком горном перевале. Я увидел, как водитель с ребенком пили чай в магазине. Они пригласили меня спуститься и присоединиться к ним, но я ответил: «У меня болит голова, я не буду пить чай».

«Сними свою накидку», - сказал пенджабец. Я снял свою верхнюю накидку из красного шелка, и он повязал ее мне на голове. Затем он стал сильно помассировал мою руку. «Теперь возвращайся обратно в грузовик и спи».

Они сделали еще одну остановку недалеко от въезда в Катманду и настояли, чтобы я пошел с ними поесть. Водитель дал мне дхал, рис и мясо. Только при утреннем свете я осознал, почему грузовик был таким комфортабельным – там был хлопок! Наконец мы достигли города, и водитель попросил свои 11 рупий. Я отдал ему деньги и наполнился счастьем от того, что, наконец, знаю, где я нахожусь, и могу дальше ориентироваться в этих местах самостоятельно, после стольких незнакомых земель. Но как только я отправился дальше, меня нагнал водитель. Сначала я испугался, подумав, что возможно я не неправильно ему заплатил, но оказалось, что я просто забыл свою ламскую накидку в грузовике.

В ресторане поблизости я застал своего друга Нгаванга Дордже за поеданием йогурта и битого риса. Он пригласил меня присоединиться и купил мне немного еды. После этого я отправился на выход из города, находясь в нескольких милях по направлению к Боддхи. По дороге для меня остановился джип. Оказалось, там был мой друг Цетен Намгьял, так что до Боддхи меня довезли на машине. К моему приезду уже был вечер, и люди обходили ступу.

Возвращение в Катманду

Учение о смерти и другие истории

В деревне я снова остановился в доме моей знакомой старой женщины. К этому времени столько новых тибетцев прибыло в деревню. Очень много людей из Ньялам. В каждом доме Шерпа жили по две тибетских семьи. Возможно из-за небывалой жары, но многие люди умирали – в основном старики и дети. Я должен был проводить похоронные ритуалы, Пхову и Чод. Иногда мне приходилось предавать тела реке, а иногда сначала разрезать тела, а затем выбрасывать в реку.

В сети рыбаков часто попадало много человеческого мяса. Казалось, что рыбе останки совсем не по вкусу.

Каждый день мне приходилось заниматься подобной работой. Я ходил везде. Иногда меня кусали пиявки. Многие люди говорили: «Если ты будешь так трудиться днем и ночью, то скоро заболеешь». Но я никогда не заболевал.

Там был монах по имени Ургьен Келсанг, чей отец умер в Танто Пани. Они попросили меня прийти в их соломенный дом и провести Чод. Когда я делал ритуал, изо рта умершего отца вырвался звук. Причину я не знаю, демон или божество. Все люди в страхе выбежали из комнаты. Я встал, чтобы взглянуть на него. Шея трупа была напряжена. Было впечатление, что он стремился встать, чтобы стать зомби. Я ударил его два раза по голове своим ганлином. После этого покойник обмочился, и от него стали исходить странные пары. Следующим утром я сбросил тело в реку Танто Пани.

Рядом жила еще одна семья из северного Тибета по имени Гхарипу. Муж в той семье был довольно сильным мужчиной, но он неожиданно скончался. Они попросили меня провести похороны. Там было три или четыре брата, помогавших вдове. Младший из этих братьев, который хромал, хорошо умел читать тексты. Ночью я попросил младшего брата помочь мне в чтении молитв. Он уселся в одном из углов комнаты. Я остался в другом углу с остальными братьями. Я чувствовал сонливость и на секунду задремал. Когда я очнулся, все братья, друг за другом, выбегали из комнаты. Я не понимал, что происходит. Я просто поднял свой дамару и продолжил практику. Однако мальчик, сидящий в углу, не играл в дамару. Я спросил его: «Что происходит?»

«Он что-то говорит».

«Кто?», - спросил я. Мальчик указал в сторону трупа. Я положил свой дамару и прислушался. «Гррррр». Тело издавало звуки. Сначала я испугался, а потом разозлился. Когда я снял с трупа хлопковую накидку, мой помощник сбежал.

Труп был опухшим и его пенис был возбужден. Я ударил покойника по голове, когда его волосы уже стали подниматься дыбом. Это не помогло. Мудрый дедушка принес мне немного песка. Я визуализировал мантру в песке и бросил его на тело. Труп тут же вырвало кровью, и он описался. Комната была совершенно покрыта кровью и мочой. Дедушка сказал: «Все еще не хорошо, мы должны привязать его веревкой!». Я крепко привязал тело к потолочным балкам из бамбука. Труп снова стал издавать звуки, и снова я бросил в него песком. Покойника вырвало кровью.

Сбежавших братьев было невозможно нигде найти, так что я нанял двух людей, и мы завернули тело в одеяло. Мы отнесли его к берегу реки и я сделал Чод. Когда я раскрыл одеяло, из тела исходили пары. Затем я сбросил труп в реку.

Я провел около 40-ка похоронных ритуалов в той области, но только эти двое похорон были такими странными. Другие тела не издавали ни звуков, ни чего-то подобного.

Когда люди заболевали, я давал им мантру и лекарства. У них с дерьмом выходили лягушки и ящерицы, и люди поправлялись. Когда умирали бедняки, я проводил похороны, используя собственные запасы. Тибетцам без зерна я давал большую сумку кукурузы. Если умирали мужья, оставляя жен и детей в одиночестве, я пытался найти вдовам дом и работу. Люди просто приходили ко мне за помощью. В те дни, если у тебя было 10 рупий, ты считался богатым.

Тогда я также пил много ракши.

Поскольку я оставил свою жену в Тибете, в деревне Шерпа я жил один. Жители думали, что я монах-бхикшу и называли меня деревенским Гелонгом. Они подносили мне их первый урожай в году. Что бы они ни выращивали, кукурузу, овощи, или картофель, они всегда приносили первый сбор мне. Тибетцы провели там один год, и многие умерли. Затем они перебрались в Катманду или ближе к Танто Пани. Некоторые разместились в других деревнях Шерпа, некоторые в Джолекьел, некоторые в Индии. Многие люди считали, что я тоже должен отправиться в Индию. Я ответил: «Я там уже был, и снова не собираюсь».

Жизнь в Катманду

Я возвратился в Катманду, и жил там в разных местах. Начиная с этого года, я больше не мог вернуться в деревню. В Катманду меня часто приглашали проводить пуджи, и я был очень занят. Однажды шерпа пришли в город, чтобы разыскать и вернуть меня. «Я уже дал согласие остаться здесь на один год и помочь тибетцам в Джавалакхеле. Вы можете использовать все те вещи, что я оставил в деревне». Я дал им кое-какие подарки и отправил обратно.

Я остался в Джавалакхеле для проведения пудж. Я ходил в дома ко всем, будь то арендованные жилища или соломенные времянки. Тибетцы ткали ковры, пряли шерсть, вязали одежду. Там, в лагере беженцев, я повстречал свою нынешнюю жену.

Работник швейцарского красного креста по имени миссис Фишерсон помогала тибетцам в лагере. Эта женщина сказал мне: «Если ты только практикуешь Дхарму, у тебя должно быть достаточно денег на еду. Но если тебе хватает лишь на еду, то наверняка не хватает на одежду. Вместо того чтобы заниматься Дхармой, почему бы тебе не поработать?»

«Но у меня нет никаких навыков. Что я могу делать?», - спросил я. Она сказала, что научит меня одной легкой технике, и показала мне, как рисовать на бумаге дизайны ковров. Я научился очень быстро. На самом деле, я был первым в Непале, кто разрабатывал дизайны ковров на бумаге. Традиционно мы никакие графики не использовали. Моя зарплата была три рупии в день. До встречи с миссис Фишерсон я никогда не видел шоколад. Каждый день она приносила мне две шоколадки.

Лагерем в Джавалакхеле управлял один тибетец. В прошлом он был гелукпинским монахом. Он не очень хорошо ко мне относился. А швейцарцы были ко мне благосклонны. Швейцарки всегда поддерживали меня: «Хотя этот мужчина совсем не знает языков, он много работает и очень талантлив».

У директора была одна тибетская прислужница. У той женщины был муж, и оба они были когда-то кочевниками. Ее супруг вырезал мантры на камнях и продавал их. Директор поручил мне научить ее мужа, как делать графики-дизайны ковров. Однако когда мы работали над дизайном ковров, умер его дядя.

Швейцарцы говорили директору, что он мне должен больше платить, поскольку я был единственным, кто знал, как изготовлять дизайны для больших ковров. Я умел создавать большие графические дизайны ковров из маленьких картинок. Эта работа была очень трудной.

Обычно перед сном я читал мантру Па Дампа Сангье, а затем мне снился дизайн ковра. Затем я просто рисовал то, что видел во сне. Это очень хорошо работало. Я там проработал целых шесть лет, пока швейцарскую леди не перевели в другое место.

Она устроила большую вечеринку, и, хотя я не говорил по-английски, мне передали, что она сказала, что я единственный человек, который может создавать эти большие дизайны, и что мне следует хорошо платить.

Швейцарского директора заменили непальцем. Непалец сказал: «Этому ламе очень мало платили. По непальской традиции, дизайнеру должны платить больше. А этому человеку только и хватает на то, чтобы купить хлеб утром». Он увеличил мою зарплату до пяти рупий в день.

Но тибетский директор возразил: «Этот человек как Миларепа. Он может прожить на одной крапиве. Ему не нужно повышение».

В мою защиту швейцарка сказала: «Миларепа тоже был живым существом. Это несправедливо».

Непалец не только повысил мою зарплату, но и предоставил мне квартиру. Я проработал там еще три года.

Люди, больные всем чем угодно, от зубной боли до сумасшествия, приходили ко мне за лечением. Другие ламы не могли их вылечить, а я мог. Если у них болели зубы, я просто лечил зубы мантрами. Если у кого-то был приступ, я делал пуджу и человек поправлялся. Если в лагере кто-то умирал, они слушали мои советы. Если умирал бедняк, я относил его тело и проводил для него Чод. Эти семьи были очень счастливы. Если люди влюблялись, то они приходили ко мне за гаданием, стоит ли им жениться. Если я говорил им, что им можно пожениться, то их союз был очень благополучен. Если гадание не указывало на хороший союз, я говорил им не жениться. Но иногда они просили меня проводить пуджи, и все равно жили вместе. Однако затем эти люди, как правило, разводились.

Меня прозвали Попо лама. В школе, если дети падали и ушибались, они плакали: «Позовите ламу Попо!». Я приходил, дул на рану, и дети поправлялись.

Черный защитный шнур

Я начитывал мантры Па Дампа Сангье на черные защитные шнурки и раздавал их всем своим ученикам, чтобы у тех не было никаких препятствий. Все носили этот шнур. Когда они отправлялись в колледж, я давал им шнурок. Они чувствовали себя защищенными и счастливыми. Куда бы они ни отправлялись, в Дхарамсалу или Мисори, они всегда получали от меня шнурок. Дети рассказывали мне, что если они плохо спали, то просто надевали шнурок, и затем спали хорошо.

Возможно, это произошло в Дхарамсале… один учитель сказал ученику: «Тебе не стоит носить черный шнур – он может быть плохим. Он может быть китайским». Этого ученика звали Тундруп. Каждый раз, когда он надевал этот шнур, учитель его бранил. Мальчик думал: «Мне не позволяют носить шнурок, но если я не буду его носить, то буду плохо спать, и у меня появятся препятствия». Так что мальчик зашел в ванную, порезал шнур на мелкие кусочки, и проглотил его. Он думал, что таким образом шнурок окажется ближе к сердцу. Мальчик описал эту историю в письме своему отцу, а его отец пришел ко мне спросить, хорошо ли это.

Я ответил: «Этот учитель, возможно, знает много разных вещей, но он не знает Дхармы. Защитный шнур может быть красным, желтым, синим, или черным. Если мальчик съел этот шнур, то будет чувствовать себя защищенным. Нет никакой проблемы».

Когда дети садились в автобус или на самолет, они спрашивали друг друга, имеются ли у них защитные шнурки от Попо ламы.

Черный защитный шнур. Часть 2

Недавно три или четыре девочки потеряли сознание в школе Сонгцен в Боуде, одна за другой. Также случились еще странные вещи. В школе провели много пудж для избавления от препятствий, но это не помогало. Все больше и больше учеников падало в обморок каждый день. Они пригласили меня разобраться с этой проблемой. Утром, когда я приехал, директор попросил меня прочесть лекцию. Все ученики собрались в саду. Там было много учеников разных возрастов и учителя. Я прочитал лекцию о черных защитных шнурках.

Я сказал: Будда оставил 84 000 учений. Каждое из них соответствует способностям того или иного существа: иногда мягкие, иногда гневные. Для всего есть лекарства, а когда лекарства заканчиваются – ты умираешь.

Вы учитесь и у вас не так много времени на все это, так что забудьте о разных божествах. По крайней мере, вы знаете о четырех направлениях: восток, запад, юг, север, и центр. Солнце восходит на востоке спереди, правая сторона считается югом, задняя западом, а левая севером. Таким образом, пять цветов соответствуют каждому направлению. Восток – белый, юг – желтый, запад – красный, север – зеленый, и центр – темно-синий. Их этих цветов все физическое создается на основе пяти элементов. Белый восток – это вода, и, благодаря ей, у всех живых существ есть кровь. Желтый юг – это земля, и, благодаря ей, у живых существ есть кости и плоть. Красный запад – огонь, дающий существам движение и тепло. Зеленый север – это ветер, благодаря ему, у всех существ имеется дыхание. А синий центр – это ум. Живые существа происходят из этих пяти элементов, а во время смерти все эти элементы разделяются. Мы видим эти пять направлений в виде божеств: белый – Ваджрасаттва с консортом, желтый – Ратнасамбхава с консортом, красный – Амитабха с консортом, а синий – Вайрочана с консортом. Если ты практикуешь с желтым божеством, то получишь благословление элемента земли. Если ты практикуешь с красным божеством, то получишь соответствующее благословление, и так далее. Вот так действуют божества, и вот почему существуют защитные шнурки разных цветов.

Иногда можно делить на три цвета, например: тело – белый, речь – красный, а ум – синий. На лбу белый Ом, в горле красный А, а в сердце синий Хум. Мой черный шнурок на самом деле темно-синий, и представляет ум Будды. Данное божество носит имя Чан Наг Дордже (Ваджрапани – прим. Aniezka).

Белый Ом представляет собой наш мыслящий ум. Божество – желтый Манджушри. Красный А представляет Авалокитешвару, речь всех Будд. Темно-синий Хум – Чан Наг Дордже, который представляет ум Па Дампа Сангье, а также ум всех Будд. Авалокитешвара, Манджушри и Чан Наг Дордже объединены в Па Дампа Сангье. Его цвет очень темный и насыщенный. Божество Дампа – темная Ваджрайогини (Дордже Палмо, Нагпо). По этой причине мантра также черная. У нее есть девять священных узлов в ряд. Это дает защиту от девяти вредных воздействий. Шнур защитит тебя от оружия, диких животных, и любого физического вреда. Он также защищает от бестелесных существ, таких как демоны, приведения, и т.д. В случае привидений, есть разные виды. Цен – красный, Ду – черный, Лха – белый, астрологические – полосатый, Ньен – желтый, а Наги – зеленый. Чтобы избавиться от вреда, нанесенного этими бестелесными существами, призывается ум всех Будд. Цвет черный, божество Чан Наг Дордже, а буква черный Хум. Завязываются девять священных узлов с мантрой Хум, чтобы прогнать все вредоносное.

Так что эти черные шнурки я сделал в соответствии с Учением Будды, а не чем-то китайским. Возможно из-за незнания Дхармы или зависти, некоторые люди думают, что защитные шнурки должны быть только красными, а черные шнурки идут от китайцев. Правда заключается в том, что в своей жизни я видел только двух китайцев, причем в Непале, а не в Тибете.

Это все я объяснил ученикам и их учителям в школе Самтомба. Я сделал практику Чод и прогнал вредоносных духов при помощи статуи из теста. Затем я научил учеников читать соответствующие мантры. После этого все заболевания прекратились.

Одержимость

Подобным образом я лечил людей мантрой Па Дампа Сангье. Однажды в мать секретарши одного дельца вселился демон. Бедная женщина посетила множество больниц и целителей, но так и не излечилась. Тогда ее привели ко мне. Я начал было проводить ритуал исцеления, но тут она стала громко кричать. Я спросил: «Кто ты?»

Демон ответил: «Я бог, пожирающий людей. Я ем людей. Я съем тебя, лама».

«Если ты хочешь меня съесть, сделай это сейчас. Возьми мою плоть, возьми мои кости. Съешь меня сейчас», - сказал я, и принялся ждать. Одержимая вела себя так, словно пыталась меня сожрать. Но затем она устала и немного успокоилась. Я сделал визуализацию Дампа Сангье и Мачиг Лабдрон, и неожиданно выкрикнул: «ПХЭТ!». Женщина рухнула без сознания.

Я побрызгал на нее водой. Женщина очнулась со словами: «Простите! Простите!».

Я спросил демона: «Зачем ты сделал это с ней?»

«Я ей вредил, потому что она много занималась делами (бизнесом – прим. Aniezka), но мне не помогала».

«Не вреди им. Ты уже накопил много неблагих деяний. С этого момента эти люди будут тебе помогать. Просто выпей воды». Демон выпил воды и оставил тело женщины. Затем, она действительно полностью поправилась. И с этого момента ее семья всячески помогала другим семьям вести дела.

Последние 100 000

Я проводил время, занимаясь только проведением пудж. День и ночь я работал, иногда практически одновременно, для нескольких семей. Я также много выпивал. В то время я мог выпить до 12 стаканов друг за другом. Так продолжалось примерно четыре года. В конце концов, я заболел и отправился на проверку к врачу. Я принимал прописанные лекарства – но это не помогло. Я стал подвергать все сомнению, размышляя так: «Я даже не убил ни одного насекомого за свою жизнь. Почему же я болен?»

Я сразу же вспомнил слова своего ламы в Тибете: «Если ты сделаешь предварительные практики три раза, посетишь кладбища, и отправишься в паломничество на один год – этого будет достаточно. Тебе не потребуются наставления от других лам». Я сделал 100 000 простираний в монастыре своего ламы, еще 100 000 сделал в пещере Мачиг, но я не сделал третье 100 000. Возможно, я заболел потому, что не завершил всего того, что хотел от меня мой лама.

Я поселился в комнате прямо напротив ступы Сваямбу и стал подносить свои 100 000 простираний. Однажды ко мне пришли три ламы: Ургьен Тулку, Саптру Ринпоче и Дапсанг Ринпоче. Ургьен Тулку сказал: «Если ты будешь делать простирания здесь, многие люди будут беспокоить тебя. Я могу предоставить тебе комнату в своем монастыре для уединения». Но я ответил ему, что уже начал свою практику, и переезжать сейчас слишком поздно.

Я жил в старом доме в непальском стиле. Прямо надо мной жили семьи тибетских кочевников. На первом этаже хранились продукты. Я жил на втором этаже.

Я чувствовал, что могут возникнуть препятствия из-за того, что я живу в этом доме (дом был очень старый). Чтобы ничто не мешало моим простираниям, по вечерам я делал Чод. Однажды, после практики Чод, я уснул, и у меня был сон. Дверь была закрыта, но, проснувшись, я обнаружил ее открытой и свет зажженным. В дверях стояла старая непальская женщина. У нее были белые причесанные волосы, и все зубы были на месте. Она была одета в зеленое платье с белой накидкой. Она просто смотрела на меня. Я поинтересовался, почему она пришла ко мне в полночь. «Что ты хочешь?», - спросил я. И женщина тут же испарилась. Я вышел из комнаты посмотреть, не пошла ли она на третий этаж. Возможно, у кочевников были посетители. Я проверил, но все они спали.

Я также вышел проверить – может быть открыта основная дверь, но она оказалась плотно запертой. «Возможно, появление этой женщины является каким-то сверхъестественным знаком от демонов», - размышляя так, я уснул.

И снова появилась та же самая женщина. Но на этот раз у нее была голова обезьяны и она визжала. Я подумал, что это уже точно должен быть знак. Я крикнул «Пхэт!», и она исчезла.

На следующее утро ко мне пришел мужчина за гаданием для его семьи в Джавалакхеле. Я положил гадальные кости на стол и предложил мужчине выпить чаю. В этот миг в окно запрыгнула обезьяна, и забрала мои кости. У меня было странное чувство насчет женщины прошлой ночью и этой, сегодняшней, обезьяной. Как бы то ни было, я просто вернулся к своим простираниям.

Визиты ламы Гелуг

Однажды, когда я весь в поту выполнял свои простирания, один гелукпинский лама по имени Секунг Ринпоче зашел ко мне в комнату. Его голова была повязана тканью. Лама сел на пол. Когда я наконец-то узнал его, я дал ему подушки для сидения. «О, мне они не нужны! Я могу сидеть на полу. Используй их сам, ты, должно быть, устал после простираний».

Через некоторое время пришли дети. Лама дал им 5 рупий на конфеты. Дети вскоре вернулись с конфетами. Лама разложил разложил их на полу и сказал: «Сейчас я провел цог, а для тебя осталось пять штук». Он дал мне пять конфет, а остальные раздал детям.

Затем лама поднялся и спросил меня, какие молитвы я читаю. Я сказал ему. «Это хорошо. Но будет лучше, если ты будешь в качестве своей молитвы произносить: «НАМО МАНДЖУШРИЕ НАМО СУШРИЕ НАМО УТТАМА ШРИЕ СВАХА». И я согласился читать ее.

Лама попросил меня одолжить ему четки. Он сходил с ними к ступе. Держа мои четки в сложенных ладонях, он молился на них. Затем он вернул их мне и посоветовал: «Просто расслабься, хорошо выполняй свои простирания, и наслаждайся». В то время мне было сорок лет.

Внешность ламы была очень изменчива, он казался пьяным. Однажды я отправился проведать этого Ринпоче в его монастырь, находившийся под ступой Сваямбу. В его комнате был приготовлен рис и чай, словно он собирался делать пуджу. Изображение Его Святейшества висело на стене. Ринпоче расположился на своем сидении и попросил меня сесть возле. «Мы одинаковы», - сказал он. Но я не принял его предложение.

Я сел на кровать перед ним и сказал, что мне здесь больше нравится.

Он спросил меня: «Ты был в паломничестве?».

«Да».

«Я очень давно не видел Его Святейшества Далай ламу и Его Учителей. Где они сейчас?»

Я понял, что его ум был нестабилен. «О, Его Святейшество живет в Дхарамсале, у него все хорошо. Его Святейшество также надеется, что и у тебя все хорошо и желает тебе здоровья». Тогда Ринпоче сделал три простирания со словами: «Спасибо большое! Спасибо большое! Спасибо большое!». Затем он сказал: «Я практикую Палден Лхамо, Гадон, и Нечонг, но я не видел их проявлений. А перед тобой они все появлялись, они смотрят за тобой. Пожалуйста, сделай пуджу для меня».

Его служитель спросил меня: «Где вы остановились?»

«Я живу в Джавалакхеле».

«Этим утром Ринпоче объявил, что придет много людей, и нужно развесить молитвенные флаги и спустить вниз все изображения из главного зала. Он создает нам так много проблем. Пожалуйста, сделайте пуджу для нас».

Я пришел узнать, каково состояние Ринпоче, и провел пуджу прямо в его комнате. Ринпоче очень обрадовался и сказал: «Спасибо тебе большое!». Он попросил служителя принести самый большой хадак. Хадак был таким длинным, что мне пришлось обернуть его несколько раз вокруг шеи. Затем Ринпоче достал из своего белого бумажника пять рупий и сказал: «Выпей на эти деньги чанг. Если напьешься, можешь остаться здесь». Казалось, что этот Ринпоче обладал способностью к ясновидению, и знал, что я люблю пить чанг.

Затем он спросил: «Ты делаешь Чод?»

«Да, делаю».

«Мачик Лабдрон была хорошим практиком. Пожалуйста, и ты хорошо практикуй». И снова мне показалось, что у Ринпоче был момент ясновидения.

Прислужники попросили меня уйти. Когда я уже уходил, Ринпоче догнал меня с одеялом в руках: «Я иду с тобой!»

Служителю пришлось сказать ему: «Этот лама собирается в Сваямбу в паломничество, и позже вернется сюда. Вы можете встретиться с ним вечером».

После этого случая, у меня больше не возникало никаких препятствий и я смог завершить все свои простирания. Я сделал подношения светильников и вернулся в Джавалакхел.

Истории с чангом

Я не знаю, с чем это было связано, но я вдруг сильно поправился. У меня было больше возможности хорошо питаться, но я попытался уменьшить количество потребляемого алкоголя. Однажды я встретил своих друзей Кхампа в магазине чанга и мы с ними сильно напились. Я не помню, что произошло потом. Знаю лишь то, о чем мне рассказали люди. В то время при мне были лишь мои четки. Один черный бык дрался с рыжим быком рядом с армейским лагерем в Патане. Многие люди наблюдали за этим боем. Мне сказали, что я отправился прямо в то место, где дрались быки. Непальцы заговорили между собой: «Бык убьет ламу!»

Я задрал одеяние и показал быкам свои голые ягодицы. Быки сразу перестали драться и уставились на мой зад. Дальше, как мне передали, я обратился к черному быку на хинди и попросил его уйти. Черный бык ушел. Затем я сказал рыжему быку присесть. Бык уселся и я заговорил с ним на каком-то из индийских языков. Затем и этот бык ушел, а я отправился домой.

Почти рядом с Джавалакхелом я уронил свои четки у дерева. Один старик нашел мои четки и решил продать их туристам. Он выложил находку в витрине своего магазина. Ночью мои четки превратились в черную змею. Старик так сильно перепугался, что не мог уснуть. На утро четки выглядели как обычные четки. Тогда старик отправился в лагерь и стал расспрашивать, чье это. Люди узнали мои четки и принесли их мне.

В другой раз я понес свои колокольчик на починку кузнецу. Пока того его чинил, я проводил время в магазине чанга и напился там. По дороге домой я выронил свой колокольчик. Его нашел непалец и принес домой. Всю ночь колокольчик звонил сам по себе. На следующее утро этот мужчина вышел из дому и стал звонить в колокольчик. Когда я вернулся в поисках своего утерянного колокольчика, я увидел непальца, которых стоял рядом с магазином чанга и звенел. «Это мой колокольчик».

«Пожалуйста, просто забери его. Колокольчик сам звонил всю ночь! А я просто нашел его на дороге».

В другой раз, один человек дал мне 30 000 рупий на проведение пуджи. Я со своими друзьями по Чоду отправился в Намо Боуда, чтобы провести практику там. Я обошел вокруг ступы и отправился в магазинчик выпить немного ракши. Там находилось около двадцати тибетских паломников из граничащей территории. Каждому из этих тибетцев я раздал по 1000 рупии. Когда мои друзья поинтересовались у меня, где деньги, чтобы купить товары к пудже, я сказал им, что я все отдал. «Деньги закончились». Друзья стали ругать меня: «Ты отдал все деньги! Нам теперь не то что на пуджу не хватит, но даже на автобус до дома!».

«В этом самом месте Будда отдал свою плоть и кости тигрице. Я всего лишь дал этим людям милостыню какими-то бумажками. Вам бы попробовать отдать свое тело тигрице».

Потом один друг сказал: «Пришло время делать тукпа (тибетский суп на основе лапши, - прим. Aniezka), а мяса нет».

А сказал: «Почему бы тебе просто не положить эту собаку в суп?»

Той ночью все мои друзья разозлились на меня. Они все скинулись по 100 рупий и купили достаточно для небольшого цога.

Тем временем богатый Шерпа из Бактапура и его верующая жена приехали в Намо Боуда. И жена тут же поднесла нам 60 000 рупий!

Посмотрите, как бывает, когда вы даете милостыню. У нас было 30 000 рупий, и я их все раздал. А затем мы получили 60 000 взамен. Это урок о том, как хорошо отдавать. После этого случая, все мои друзья изменились. Они стали меньше цепляться за вещи, и стали более открытыми. Они по-настоящему поверили в меня.

Другие ламы

В Джавалакхеле я жил рядом с двумя старыми богатыми тибетцами. Один из них был из Дзонг Гха. Даже в Тибете он был богачем. Однажды этот мужчина отправился в Лхасу, чтобы провести пуджи долгой жизни для Его Святейшества. Также он провел много пудж в Непале. И вот, по прошествии лет, я читал тексты дома у этого человека. Один тибетец жил без семьи, а у другого было два сына. Когда бы я ни отправлялся в паломничество, я любил брать с собой этих двух стариков.

И вот я, вместе с этими двумя старыми тибетцами, отправился посетить Дуджома Ринпоче, когда тот остановился в Катманду. Дуджом Ринпоче прибыл, чтобы освятить отреставрированную ступу Боуда Натх после того, как в нее ударила молния. Также прибыли многие другие Ринпоче, и многие миряне хотели повидаться с ними. Мой знакомый старик очень хотел увидеть Дуджома Ринпоче, и попросил меня помочь ему.

Утром мы отправились в Боуду и получили разрешение на аудиенцию с Ринпоче. Старик поднес ламе камни Зи, камни Мани, серебряные монеты, тексты, записанные золотом, и много других вещей. Ринпоче обратился ко мне: «Ты сын этого мужчины?»

«Я не его сын. Я практикующий, а он мой покровитель и сосед. Я провожу пуджи в его доме, а еще беру его с собой, когда отправляюсь в паломничество».

«Это очень хорошо. Именно так поступают практики. Все мужчины - твои отцы, все женщины - твои матери, а все дети - твои дети. Тебе нужно практиковать таким образом до последних дней жизни. Тебе следует считать этого мужчину своим отцом, а ему тебя – своим сыном».

Я также принес с собой все тексты Лончен Ньянтиг. «Я получил кое-какие передачи от своего ламы в Тибете. Но здесь много тибетцев, для которых я должен проводить пуджи. Иногда мне нужно делать «подношения божествам», но у меня нет этой передачи. Не могли бы Вы мне ее дать?»

Ринпоче ответил: «У меня сейчас с собой нет книги».

«Я принес ее».

«В таком случае я могу дать тебе передачу. Если не давать передачи практикам, то кому еще их давать?». Затем Ринпоче дал мне все передачи. Он также дал двум старикам и мне ритуальные медальоны, содержащие внутри мантры. «Через ношение их вы освободитесь от неблагих поступков». Мы все были очень счастливы.

В следующий раз мы встретили Дуджома Ринпоче, когда тот прибыл в Тхамел. Мы провели цог и исполнили для него песни Чод. Мужчина, который поднес столько всего Ринпоче в прошлый раз, сейчас очень волновался, что потеряет зрение. Ринпоче дал ему совет: «Как только ты просыпаешься, еще до того как выпьешь что-нибудь, тебе нужно начитать Мани 20 раз. Делай по крайней мере одну сессию каждое утро. Затем нужно подуть мантрами на свой безымянный палец и помассировать им глаза. Если ты будешь так делать, я гарантирую, что ты никогда не лишишься зрения». Старик тщательно выполнял данные наставления, и никогда не терял зрение.

Когда этот старик умер, Дуджом Ринпоче провел для него Пхову, а мы поднесли ламе все имущество этого человека.

Встреча с Сангье Палджор

В этот год Чатрал Ринпоче попросил меня прийти получить учения у Дулдула Ринпоче. Там было еще 100 людей, также получавших Учения. Ринпоче дал передачи, посвящения и объяснения на весь Лончен Ньинтиг.

На следующий год Чатрал Ринпоче привез из Тибета Мотса Ринпоче. Он был ламой монастыря Каток Дорджеден в Тибете. В монастыре Каток было два верховных ламы: Ринцен Лонгсар и Дулду Дордже. Эти два ламы написали 20 томов текстов. И опираясь на эти двадцать томов, Мотса Ринпоче давал Учения.

Учения проходили в Годарви. Мы все разбили там палатки. Моя палатка была в стиле Кхампа, и сделана была кхампами. Однажды подул сильный ветер и все палатки посносило. И только моя осталась стоять на месте. Все практикующие остались без палаток.

Также там присутствовал один человек с Запада, получавший Учения, по имени Сангье Палджор. Он был очень удивлен, когда все палатки попадали, кроме одной. С любопытством он исследовал мою палатку изнутри и снаружи, и подошел пообщаться со мной. Я предположил: «Возможно, она не упала благодаря защитному шнурку, который я повесил на стенку палатки».

«Скорее всего, так и есть, потому что веревки и колышки у других палаток явно крепче. Твою, должно быть, очень легко снести ветром. Но ведь твоя палатка не рухнула. Значит все дело в защитных шнурках».

После этого случая Сангье Палджор обрел сильную веру в действие защитных шнурков. Он отвез их в большом количестве в Лондон. Дважды в год он приезжает в Непал. Иногда он просит меня о гадании. Однажды он сравнил мои предсказания с данными другими ламами, и нашел мои предложения более эффективными. Он говорит и на тибетском, и на непальском.

После тех Учений я решил меньше употреблять алкоголь. В эти дни я так много больше не пью.

Народный лама

После моего, более чем месячного, отсутствия в лагере, тибетцы стали говорить, что я слишком отдалился. Поэтому я решил посвятить себя полностью проведению пудж и помощи семьям. Пока я помогал тибетцам с пуджами, похоронами и лечением в Джавалакхеле, я также продолжал заниматься дизайном ковров и рисованием графиков на заводе. Люди в лагере собрались однажды на собрание и сказали: «Если лама занимается разработкой графиков и узоров, он не сможет, в то же самое время, делать для нас пуджи. Важнее, чтобы он исполнял свою религиозную работу для нас».

Старейшины попросили директора лагеря, чтобы я оставил свою работу, и занялся помощью семьям беженцев. Так что я обучил трех молодых тибетцев делать мою работу, и уволился.

Когда я уже уходил, директор попросил меня зайти к нему. «Старые люди из лагеря попросили, чтобы ты прекратил работать. Поскольку ты не вовлечен в бизнес, а просто занимаешься Дхармой для помощи людям в лагере, я не могу выгнать тебя. Это важно. Но когда будут проводиться пуджи для Его Святейшества, тебе следует пойти и помочь».

Когда руководители лагеря приглашали других лам для проведения пудж, дети спрашивали: «А почему здесь нет ламы Попо?». И мне приходилось посещать эти пуджи. Директор лагеря заволновался и пригласил меня на еще один разговор. Я объяснил ему: «Если вы попросите меня прийти, я приду. Не проблема». Так что я всегда приходил, когда меня просили.

Лагерь беженцев

Также люди, которые съели всю мою цампу и масло в то время, когда я уехал в Индию, поселились в том же лагере беженцев. Они попросили меня провести для них пуджу. Я сделал пуджу, но они вели себя очень плохо. Они напились, и стали очень грубо со мной разговаривать: «Убирайся отсюда!».

Я ответил: «Хорошо, я ухожу».

Позже у них появилось множество препятствий, и они снова меня просили прийти и провести пуджу.

Также там жил мужчина, который был родом из моей деревни в Дингри. Поскольку мы были земляками, он очень хорошо ко мне относился. Я научил его делать графики ковров, а он приглашал меня проводить пуджи. Однажды он попросил меня провести гадание на его брак. Я предложил ему благоприятную дату свадьбы.

Этот человек женился, и все у него шло благополучно. У него был небольшой бизнес, а жена ткала ковры. Когда он уезжал по делам, я приходил смотреть за его детьми и делать пуджи на неделю. Позже они стали очень богатыми, и попросили меня уйти. «Уходи», - сказали они. Я ответил: «Хорошо, никаких проблем».

Также многие известные ламы и богатые люди просили меня проводить пуджи. Однако никто из них никогда не просил меня уйти и больше не приходить. Они не были со мной грубы, как некоторые другие.

Когда я только начал проводить пуджи в Джавалакхеле, я получал 5 рупий в день. В те времена я ел только хлеб и пшеничную кашу. Через 3-4 года мне стали платить 10 рупий. Сейчас мне предлагают больше. Богатые предлагают 500 рупий, а бедные предлагают 100.

Хотя у многих семей были целые дома, я жил в одной комнате, предоставленной мне лагерем. Некоторые богатые покровители выражали мнение, что мне нужен дом. Но у меня не было денег, поэтому я и не думал над тем, чтобы его построить.

Мой дом

В Патане была семейная пара Невари. Мужчина был фермером низшей касты, а жена происходила из семьи высшей касты. Они просили своих родителей дать разрешение на брак, но в итоге женились вопреки социальным традициям. Семья девушки была опозорена, так что новоиспеченную пару выгнали из города, чтобы они жили в полях. Они построили маленький домик с одной деревянной колонной. Они спали на голой земле и пользовались крайне скромной кухней. Этот муж однажды пришел ко мне и попросил провести пуджу: «Наши родители нас выгнали. Мы очень бедны. Пожалуйста, проведите для нас пуджу богатства».

Я почувствовал большое сострадание к этой молодой паре, увидев, как бедно они были одеты и как скромен их дом. Так что я отправился со своим другом провести для них пуджу. В доме, в общем-то, и комнаты для этого не было. Из щелей в деревянных стенах дул ветер. Я попросил хозяев принести вазу, и наполнил эту вазу священными объектами и благословлениями.

В тот день мой друг отказался читать со мной текст. Я спросил его: «Почему ты не читаешь текст ритуала, ты заболел?»

Он ответил мне со злостью: «Они такие бедные! Их деревянные стены такие холодные, что я чувствую себя просто отвратительно весь день. Мы могли бы сегодня провести пуджу для богатой семьи, почему ты не пошел туда? Ты сумасшедший».

«Ты заблуждаешься. Дхарма существует для всех людей. И если ты даешь Дхарму бедным, это более благотворно. Если же ты занимаешься этим ради блага лишь богачей, это все равно что торговать Дхармой».

Через год тот же самый мужчина Невари пришел ко мне. Он снова попросил меня провести пуджу богатства. Перед его домом на поле были сложены дрова объемом в три грузовика. Он попросил меня провести гадание. «В горах умер муж одной женщины. Ей принадлежит лес и грузовик. Эта женщина обратилась ко мне с просьбой продать эти дрова. Она бы поставляла дрова, а после я бы отдавал ей выручку. Стоит ли меня этим заняться? Справлюсь ли я?».

«Сейчас божества заботятся о тебе. Ты должен быть смелым и заняться этим бизнесом. Будь осторожен и плати ей в назначенное время. Ты заработаешь большую прибыль, и все это будет очень хорошо для тебя». Он последовал моему совету.

В это время набирала обороты отрасль производства ковров. Всем заводам требовалась древесина для ткацких станков. И все заказчики пришли к нему за дровами. Он продал так много древесины, что через три года стал очень богатым.

После этого он стал заботиться обо мне. К примеру, он установил в моем доме деревянную панель, чтобы внутрь не пробирались крысы. Позже одна крыса таки смогла прогрызть дыру в деревянной панели. Когда этот мужчина однажды пришел меня навестить, он увидел, как из моей стены выбегает крыса. Он сказал мне: «Мне очень грустно оттого, чтобы мой лама живет с крысами. Поскольку у меня хорошо налажен бизнес с деревом, если тебе понадобятся какие-то стройматериалы для постройки дома, ты можешь взять их у меня».

Между тем, один лама Кагью пришел ко мне за советом. У него были проблемы в монастыре, и лама не знал, стоит ли ему оставаться там или уйти. Он был хорошим ученым, получившим образование в Ванарисе. Я провел гадание и сказал: «Ты хорошо знаешь языки, плюс – ты симпатичный. Другие монахи тебе завидовали. Сейчас тебе не стоит оставаться в этом монастыре. Тебе нужно отправиться к ламе Нингма, получить посвящение и стать практиком Нингма. Тебе следует отправиться на Запад, чтобы учить».

«Если это мне на пользу, то так я и поступлю».

«Я провел пуджу богатства и дал ему защитный шнурок, перед тем как он уехал в Германию, Данию и Швейцарию. Позже он стал очень богатым, миллионером! Когда он вернулся с Запада, он обзавелся большим домом в Боуде и построил монастырь. «Пожалуйста, приходи ко мне домой. Я поднесу тебе мандалу». Он поднес мне большое блюдо, наполненное тысячами банкнот (рупии). Впервые в жизни я видел такое огромное количество денег.

Я сказал ему: «Я йогин, и эти деньги не сильно мне нужны».

«Послушай. Ты не должен так жить. Один человек уже поднес тебе древесину. Я поднесу тебе кирпичи. Построй дом!».

Я никому не рассказывал об этих предложениях, кроме моего друга Сензина Дордже. Когда он продавал ковры, его жена умерла от отравления. А жена эта была дочерью тех людей, которые ранее забрали мои цампу и масло. После того, как она умерла, я провел для нее все необходимые похоронные обряды. А ее муж стал очень богатым. Он сказал мне: «Поскольку другие люди уже предложили тебе древесину и кирпичи, я предложу тебе все железо, которое необходимо для постройки дома».

Я заботился об одной женщине Кхампа, когда она была маленькой. Когда она заболевала, я помогал ей. Она была мне очень близка. С тех пор, она выросла в успешную замужнюю женщину. Она предложили купить мне необходимый цемент для постройки дома.

Я рассказал брату своей жены все о дереве, кирпичах, железе и цементе, которые мне предложили. Я спросил его: «Стоит ли мне построить дом или нет?»

«Ты, должно быть, был пьян. Ты пьешь слишком много чанга. В наши дни никто просто так не раздает такие вещи», - сказал он.

«Это не сон. Люди действительно предложили мне все это». Он мне все никак не мог поверить, так что он сел на свой мотороллер и навестил все семьи, которые мне обещали сделать эти подношения. Семьи были очень расстроены им.

Семья брата моей жены была довольно богатой, они владели целым пятиэтажным зданием. Семья Невари, предложившая мне древесину, сказали: «Этот лама такой бедный, живет в доме с крысами. Вслед за королем, все непальцы и тибетцы отправятся ему на помощь. Очень грустно видеть, что он живет в таких условиях. Я сказал, что предоставлю ему стройматериалы. Между прочим, ты сам родственник этого ламы, да еще и довольно богатый, живешь в своем пятиэтажном доме. Как так получилось, что тебе вообще наплевать на эту ситуацию?».

С помощью всех этих людей я смог построить дом, в котором и проживаю в настоящий момент. Продавец дерева продал мне дерево стоимостью 130 000 рупий. Его имя Чантра Кхандра. Лама Кагью предложил мне кирпичи на 100 000 рупий. Его зовут Демпе Гьялцен. Сензин Дордже пожертвовал 50 000 рупий на железо. Кхампа Денджен Сомо предложила цемент на 55 000. Храм на верхнем этаже был построен благодаря Тензин-ла, который предоставил 100 000 мешков с цементом. Швед по имени Рульдоф поднес мне статую Гуру Ринпоче стоимостью 130 000 рупий. В прошлом я помог ему излечиться от сумасшествия. Другие статуи, такие как Авалокитешвара стоимостью 100 000 и Тара стоимостью 100 000, были поднесены немцем по имени Кастинг.

Мой дом со всеми этими статуями стал как монастырь. Каждый месяц я провожу дома пуджи. В прошлом у меня не было ни дома, ни монастыря. А сейчас у меня есть и то, и другое.

Болезнь и выздоровление. Часть 2

Возможно из-за того, что я слишком был занят разного рода деятельностью, у меня случился сердечный приступ, после которого левую часть тела парализовало. Ургьен Тулку пригласил меня в свой монастырь Наги Гонпа. Там я оставался в течение 15-ти дней, получая посвящение и благословения, после чего я абсолютно оправился от паралича.

Я остался на некоторое время в Парпинге. Меня немного рвало кровью, так что я обратился к терапевту. Он не понял, что это за болезнь, так что я решил обратиться к индийскому доктору. Этот доктор мне также не смог помочь, и я отправился к врачу Невари. Он тоже не знал, что делать, и перенаправил меня к доктору брахману. Врач брахман сказал, что у меня болезнь легких. Мне требовался рентген. Они провели рентген и отправили меня к персональному врачу короля. «Ранее, другие доктора писали, что у тебя рак. Ты поёшь?»

«Я не пою, но я начитываю нараспев пуджи. Иногда это подобно крику или пению».

«Как много лет ты занимаешься этим?»

«Лет сорок уже».

«О, возможно, это и есть причина. Твое пение стало причиной появления ран в легких. Тебе нужно отправиться в Бомбей на операцию».

Бизнесмен Кастинг сказал мне, что если я решусь на операцию, он даст мне 100 000 индийских рупий, чтобы я смог оплатить ее.

Я никогда не относился к людям плохо, хотя и был болен. Я много практиковал и не боялся смерти. Но умереть я бы предпочел в священном месте. Что делать? Я отправился к Чатралу Ринпоче за гаданием. Я объяснил ему, что мне сказали врачи, и спросил: «Стоит ли мне ехать в Бомбей на операцию?»

«С верой в Гуру Ринпоче у тебя будет долгая жизнь», - таков был его ответ. Я немедленно отправился в Парпинг, чтобы начать ретрит. Девять месяцев я просидел в комнате рядом с храмом Ваджрайогини, читая молитвы. Все это время обо мне заботилась моя внучка. После этого ретрита я поправился.

Пока я находился в ретрите, беженцы, памятуя о том, как много я им помогал на протяжении долгих лет, проводили для меня пуджи. Они не хотели, чтоб я умер, и в течение двух дней проводили пуджи. Особенно сильно старые люди молились о том, чтобы я их не оставил. «Из всех люде на свете, больше всех должен быть защищен лама Вангду», - молились они. Однажды они даже провели для меня особую пуджу Тары. Некоторые из них приносили мне подарки, пока я был в Парпинге. В конце концов, я совершенно оправился от болезни.

Я думаю, мой лечащий врач был чрезвычайно смущен, потому что, в том же году, он тоже преподнес мне подарки на непальский Новый год.

Однажды умерла одна тибетская женщина, и я пришел в больницу, чтобы провести для нее Пхову. В больнице я повстречал врача, который ранее диагностировал у меня рак. «Бог мой! А Вы как здесь оказались?!», - он был очень удивлен, когда увидел меня. Этот врач пригласил меня к себе домой. «Мне немного стыдно за то, что я не смог Вас вылечить», - признался он.

Тогда я объяснил: «Вы оказали мне огромную услугу. Благодаря Вам я узнал о своей болезни. Вы на самом деле мой Учитель. Если бы Вы не поставили тот диагноз, я бы продолжал жить в Джавалакхеле, ни о чем не подозревая, занимаясь разными делами. У меня не было бы возможности сесть в ретрит и выздороветь. Вы мой лама!».

Дом в Парпинге

Один хозяин дома в Парпинге планировал жить в своем здании, отведя нижний этаж монахам. Он построил себе небольшую комнатку на крыше. Однако когда владелец дома закончил строительство, он неожиданно умер от сердечного приступа. Его опечаленные сыновья говорили: «Наш бедный отец так много работал, чтобы построить ретритный центр. А сам не смог провести в нем ни дня».

Кхампа Денджен Сомо сказала: «Наш лама живет в Парпинге, оплачивая аренду. Можно ли ему остановиться в вашем доме?».

Сыновья сказали: «Лама для нас как родной отец. Он всегда делает пуджи для нас. Конечно, он может жить здесь!»

Я немедленно въехал. Если приходили посетители и шел дождь, мы все намокали и бежали прятаться внутрь. Днем люди получали солнечные ожоги. Одна монахиня принесла мне синюю парусину, чтобы разместить на крыше. Однако когда шел дождь или дул ветер, брезент сильно шумел.

Женщина по имени Семо Палмо пришла за гаданием. Она сказала: «Если Вы установите жестяную крышу, то будете защищены от ветра и дождя. Я позабочусь об этом для Вас!». И однажды, Семо Палмо приехала на арендованном грузовике, наполненном жестяными листами. Она сказала: «У нас оказались лишние жестяные листы, так что мы установим Вам крышу». Непальские рабочие водрузили шесты и сделали крышу за один день.

Я покрыл крышу тканью. Но однажды сильный порыв ветра сорвал всю эту ткань. Монахини, жившие снизу, заменили отсутствующую ткань разными одеялами, одеждой, пластиком и другими вещами. Людям, искавшим меня в Парпинге, местные жители часто говорили: «Его очень легко найти. Он живет между пещерой Тары и храмом Ваджрайогини. У него жестяная крыша, покрытая обрывками ткани, и вместо окон пластик».

Я сказал: «Это все неважно. В прошлом, такие великие мастера, как Па Дампа Сангье, Джигме Лингпа и Миларепа, жили в пещерах или под деревьями, имея при себе лишь маленькое одеяло. Они питались остатками с похорон и носили одежду, оставленную умершими. У нас уже и так слишком много комфорта. Мы словно насекомые по сравнению с ними. Для меня жить в таких условиях не проблема».

«Возможно это не духовно корректно говорить так, но мы чувствуем грусть видя, что наш лама живет в таких условиях». Многие люди хотели предложить что-то для обустройства комнаты.

Монахини сказали хозяевам дома, что, хотя я всем доволен, комната выглядит просто ужасно. Люди проходят мимо и видят развевающийся пластик, а туристы даже это фотографировали. И хозяева дома наконец-то решили установить стеклянные окна.

Статуи в Тибет

Три года назад я скопил достаточно денег для изготовления статуй. Мне изготовили статуи Па Дампа Сангье, Миларепы и Тонгтон Гьялпо. Статуя Дампа Сангье была покрыта золотом и стоила около 375 000 рупий. Изготовление Миларепы и Тонгтон Гьялпо обошлось по 100 000 рупий. Я купил серебряные чаши для подношений за 50 000 рупий, а также барабаны, цимбалы и другие религиозные предметы общей стоимостью 775 000. Я сделал 100 000 подношений цог, и отправил эти объекты в Тибет.

Китайцы дали разрешение тибетцам Дингри принести эти статуи. Лама из Лангкора и один китайский чиновник должны были подойти к границе, чтобы получить статуи. Я тоже получил необходимое разрешение от археологического департамента в Непале на то, чтобы статуи можно было вывезти. Я упаковал статуи для отправки в специальные коробки.

Утром, когда я собирался уезжать, несколько людей мне помогали загрузить грузовик. Какие-то люди вдруг закричали: «Обезьяна проникла в Вашу алтарную комнату!».

«В Джавалакхеле нет обезьян, откуда же ей взяться в моей комнате?» Я отправился наверх, чтобы самолично убедиться. Там действительно была огромная черная обезьяна с белой бородой, сидящая ровно там, где хранились статуи. Сперва я пребывал в замешательстве. Я подумал, что это, должно быть, указывает на препятствия для передачи статуй на границе, либо машина попадет в аварию. Но вдруг я немедленно вспомнил Дампа Сангье, который должен был иметь лицо обезьяны. Я почувствовал утешение. Я понял, что это вовсе не препятствие, а эманация Дампа Сангье.

Я принес обезьяне дюжину бананов. Когда я предложил бананы, обезьяна сошла со стоек для статуй и забралась на коробку, в которую статуи были упакованы. Обезьяна глядела на меня в упор, словно ей было что мне сказать. С бананом в руке я произнес: «Миларепа, Тонгтон Гьялпо и Дампа Сангье, я пытаюсь вывезти вас троих в Тибет. Я желаю, чтобы солнце счастья вскоре засияло в мире. Пожалуйста, помогите статуям добраться в Тибет». Я поднес бананы обезьяне. Он взял бананы, отправился вверх по лестнице и уселся там. Затем он взял два банана в правую руку и принялся снимать кожуру. Он смотрел на меня очень счастливый. Я почувствовал облегчение и покой. Это было не препятствие, а чудо от Махасиддхов.

Я поместил все в машину. И вдруг на моем пути встала рыжая собака и перекрыла мне дорогу. Казалось, что это знак, что я не должен отправляться. Я снова ощутил сомнения. Я спросил тибетского друга в машине: «Собака встала у меня на пути. Что бы это могло значить?»

«Кажется, это означает, что ты должен отправить статуи в Тибет, но ты не должен отправляться туда сам», - интерпретировал он. Я сел в машину, одновременно ощущая радость и сомнение.

Обычно в Непале, на местах проверочных постов, дороги блокируется пучками из веток бамбука. В этот раз нас ни разу не останавливали и не задавали вопросов. Водитель воскликнул: «Обычно сидящих в машине людей допрашивают на проверочных постах. Это очень странно. Они ни о чем нас не спросили и позволили просто проехать».

Когда мы достигли границы, непальская полиция спросила, что находится в машине. Я показал сертификат, выданный археологическим департаментом. «Здесь много статуй и медных предметов. Что это все такое?»

Водитель ответил: «Старый лама собирается передать эти вещи в монастырь в Тибете».

«Это объекты для проведения пудж? А когда лама сделает пуджу для меня?»

Водитель ответил: «Это бедный лама. У него недостаточно денег для проведения пуджи. Сколько «пудж» тебе нужно?»

Полицейский сказал: «Мне нужно 3000 рупий для моей пуджи».

«У него вообще нет денег. Давай я лучше тебе дам 1500».

И они наконец-то позволили машине пересечь границу.

Мы встретились с людьми, которые должны были сопровождать статуи, и составили два документа. Там было указано: «Это от сына семьи Пенак. Я долгое время проживал в Непале. Все те деньги, что я заработал проведением пудж, я использовал на изготовление этих статуй, которые я передаю в монастырь Лангкор Дампа Сангье на 14-й день 11-го лунного месяца по тибетскому календарю, в год 1998 по западному летоисчислению».

Когда я передал все вещи ламе из Лангкора, он расплакался. Я сказал ему: «Благодаря кармическим связям ты был рожден в Лангкоре. Как говорится в текстах, это большая удача родиться в священных местах. Тебе нужно заботиться о монастыре. Не думай о том, чтобы извлечь материальную выгоду для себя. Если я смогу, то отправлю вам деньги из Непала». Мне поднесли чанг и мясо из Тибета.

На 15-й день лунного месяца, в полнолуние, статуи добрались до Лангкора. На 16-й день в монастыре подобающим образом расположили статуи, нарядили и благословили. На 17-й день они пригласили всех жителей деревни Лангкор. 515 людей пришло взглянуть на статуи. Каждому человеку выдали по черному защитному шнурку, которые я прислал. Люди интересовались: «Кто этот Вангду, что прислал такое прекрасное подношение в нашу деревню?». Многие молодые тибетцы хотели увидеть меня. Они написали мне: «Если ваша жизнь продлится долго, пожалуйста, навестите нас в Лангкоре, хотя бы один раз».

Хотя я не могу вернуться домой с 1958 года, получив их приглашение, я мысленно пребывал в местах своего рождения.

На фото лама Вангду вместе со Свами Джи (Свами Четанананда)

Свами

В прошлом году я повстречал американца по имени Свами Джи. Он сказал, что практиковал индуизм, но ему также нравятся практики Миларепы, Дампа Сангье и других аскетов. Он стал спрашивать местных жителей, есть ли какие-нибудь йогины в Непале. И его привели ко мне. Когда я встретил его, он спросил меня, какой именно аскетической практикой я занимаюсь. Я сказал ему: «Я родился в деревне, где был основан монастырь Дампа Сангье. Мои основные практики относятся к традиции Дампа Сангье».

«Какие практики связаны с этой традицией?». – спроси он.

«В основном мы практикуем Чод». Свами попросил меня исполнить одну практику Чод. Он высоко оценил эту практику и выразил заинтересованность выучить ее постепенно. Свами попросил меня исполнить Чод на кладбище, так что я дважды ходил в Пашупатинатх, чтобы выполнить Чод и ритуальные танцы. Я также выполнял Чод на кладбище под названием Рамадоле.

Однажды я уже проводил Чод в Рамадоле с Чатралом Ринпоче и его монахами.

Свами спросил меня: «Я слышал, что есть священное место, где можно молить Гуру Ринпоче о даровании долгой жизни. Не мог бы ты сходить туда и провести пуджу для нас?». Так 25 американцев и 5 тибетцев прилетели на вертолете, и участвовали в церемонии в течение 5 дней.

«Твои практики Па Дампа Сангье, твое лечение, практики Пхова и Мантра очень глубоки и несут в себе мудрость. Сейчас тебе 63 года. Ты можешь прожить еще лет 15. Если ты сейчас начнешь обучать тибетцев, они смогут продолжить традицию. Если твои ученики станут экспертами, они смогут преподавать в Америке. Тебе стоит учить тех, кто обладает хорошим знанием английского и чей уровень выше уровня средней школы. Я буду поддерживать этот проект. Мы будем спонсировать трех или четырех таких тибетских детей».

В данный момент я серьезно обдумываю предложение Свами Джи о нахождении молодого тибетца, которого я бы мог обучить традиции Дампа Сангье.

Другие предложения

Однажды человек по имени Церинг Тундруп пришел ко мне вместе с одним немцем. Они сказали: «У нас есть Дхарма-центр в Германии. Мы бы хотели, чтобы Вы посетили его в этом году и дали Учения. Пожалуйста, побыстрей оформляйте документы».

Я отказал, объяснив: «В настоящий момент я не чувствую себя физически способным на путешествия».

В то же самое время пришли тайваньцы и попросили меня посетить Тайвань так скоро, как только возможно. «Я не знаю языка, у меня нет переводчика, и документов для путешествия тоже нет. Я не могу приехать», - мне снова пришлось отказать.

Пуджа

Чтобы выразить благодарность своей семье, на каждый 10-й и 25-й день тибетского месяца я делаю подношение Цог. Эта традиция зародилась еще во времена моего детства в Лангкоре. Также на 4-й день 6-го месяца, когда Будда спустился с небес, я подношу 100 000 цогов в Боуде. Я также спонсирую покраску ступы и смену ее одеяний.

В нынешнее время я провожу гадания на брак, а также занимаюсь исцелением от болезней, если люди того хотят.

Вот таков мой рассказ до настоящего момента.

Окончание

Я повстречал Нгаванга Калдена (Джошуа Волдмен) и Тинлея Тундрупа, которые хотели написать историю о моей деятельности. Я тех пор, как началась эта работа, многие люди успели высоко оценить этот проект. Были и другие люди, которые раньше хотели этим заняться, но так и не смогли довести начатое до конца.

«Калден Лей Дро Чен» означает «благая связь», так что у Нгаванга Калдена есть благая связь со мной и историей моей жизни.

Переводчик Тинлей, чье имя означает «просветленная активность, запредельная Вселенной» на самом деле принесет пользу бесчисленным существам за пределами Вселенной.

Мне понравилось рассказывать историю своей жизни, насколько я мог ее вспомнить в периоде от семилетнего возраста и до 63 лет. Если вы сможете выпустить эту книгу на английском и тибетском, тогда люди обретут доверие и веру в Дхарму и получат огромную пользу. А тем, у кого нет веры в Дхарму, кто обладаем неверными взглядами, кто завистлив или глуповат, - тем моя биография вряд ли принесет какую-то пользу. Чтобы бы там ни произошло, это деяния моего йогического стиля жизни безумной мудрости, которые подобны распустившемуся цветку лотоса.

Конец

Перевод: Aniezka