Печев Сергей

Стокгольмский синдром.


Пролог.


Идеал – незаметный ориентир жизни. И где найти его? Возможно ли, чтобы один человек хранил в себе всю красоту? Быть может. Вечные вопросы, на которые нет ответов. Но если идеал есть, то почему бы не создать его самому? Без помощи величественного космоса, усталых линий железнодорожных маршрутов, чужих глаз. Сотворить великолепие лишь для себя, скрыть от мира, чтобы он не смог касаться его своими грязными лапами! И какова цена идеала, если даже жизнь имеет мерзкую сторону, если небо рождает тучи, а солнце жару, если сам Бог создал болезни? Наверное, он намного дороже, чем вселенная, не говоря уже о жизни. Но кто из вас готов пойти на риск, сойти с ума в бесконечном творении, отдаться всей душой великому искусству? Ты? Или ты? А может быть, ты? Хм. Идеал – как самый сладкий сон бесконечной ночи. Наверное, он недосягаем для ваших лживых глаз. Но если мир сойдет с ума, то почему бы не родить совершенство? Вопрос. Всего лишь вопрос.


Глава 1. «Новый день».


«Бум» - громкий оружейный выстрел разрезал воздух, выпустив в мир запах превосходного пороха. Мелкая тарелочка, которая пролетала на фоне тяжелого леса, разбилась на сотни осколков, совершив зловещий пируэт. Тишина. Лишь усталый шепот деревьев, таких злых и мрачных, нарушал покой атмосферы. Казалось, толстые стволы великанов небрежно касались друг друга, словно нашептывали тихие тайны, скрытые в пространстве этого мира. Лес так молчалив. Будто тяжелыми цепями, которыми сковывали путников, чтобы те работали, царапая до крови свою кожу, тысячи деревьев перевязывались между собой, создавая величественную стену темноты и загадки. Раздался хруст веток, склонившихся под тяжестью ветра, превращаясь в звук металлических браслетов, летящий по старым замкам, населенным призраками и зловещими духами, жаждущими получить очередной разряд тока. Тучи закрыли небосклон. Казалось, они уже вечны. Знаете, как крышка гроба, что покрывает собой детское тело без жизни, чтобы родители, подобно Богам, не видели омерзительный труп своего чада. Мертвые люди. Они повсюду. В злачных тавернах, в длинных цепях кораблей, что уходят на восток, прокладывая путь совершенному шелку, в каждой квартире. Наверное, сердце Бога давно уже облилось кровью, и он решил уйти, закрыть крышку гроба, чтобы воздух не проникал в его творения, чтобы они умерли, сгнив вместе с осенними листьями. Мир спрятался за тучами, обдувая лица мелким туманом, в котором тысячи капелек влаги танцевали зачарованный вальс смерти.


- Твоя очередь, Макс – произнес мужчина, передавая ружье своему другу.


Бледный, невысокого роста, человек взял оружие в руки и положил его на круглый стол, находившийся на заднем дворе дома, где объемно раскинулась зеленая лужайка. Высокая трава, словно прожорливый хищник, съедала подошвы ботинок, покрывая их густым налетом росы, которую оставил туман. Макс задумчиво курил, сжимая сухими губами фильтр сигареты, оставляя на нем мелкие следы крови, сочившейся из трещин на устах. Очень грубая кожа чувствовала капли влаги, такие приятные и освежающие. Большие синяки под глазами говорили о бессонных ночах, будто скрывая в себе целый фантастический мир загадок и тайн, подаренных лунным небом. Из-под мешков, раскинувшихся на веках, пробивался голубой цвет глаз. Такие наивные и добрые, омерзительные и чистые, кровожадные и хищные. Казалось, невозможно подобрать более противоречащие черты шариков, закованных под веками. На впавшей щеке нарисован уродливый шрам. Словно кто-то выжигал точку на его коже, принося все больше боли. Омерзительное пятно на прекрасном усталом лице. Знаете, будто центр эпидемии, жаждущей положить начало апокалипсиса. Как ядерный взрыв на физиономии планеты.


Парень зарубил рукава потрепанной куртки.


- Не хочу, Фрэнк – сквозь дым выдавил из себя Макс


- Да ладно? – удивленно спросил собеседник – Что-то случилось?


- Виктории все хуже. А денег на лекарства у меня практически нет. Поеду скоро в город и потрачу последние сбережения. Понимаешь?


- Может, ты уволишься тогда из нашей части? И почему государство не платит тебе?


- Ты же знаешь мое прошлое – Макс хлопнул по плечу собеседника – Тебе пора, Фрэнк?


Высокий мужчина задумался. Строгая стрижка, ровная спина, начищенные туфли. Военные должны быть честны перед обществом. Но Фрэнк им не был. Он лишь трудился в соседней военной части шофером. Хотя, это не унимало его пыл. Строгие черты лица, мужественные скулы, карие глаза. Казалось, эти глаза могут смотреть прямо в душу и, словно пинцетом или хирургическими щипцами, доставать из нее все секреты, самые омерзительные тайны. Самые озлобленные глаза планеты. В них можно было разглядеть потоки бурлящей крови, которая кипела в больших кастрюлях, вываривая сотни безликих людей. Они так кричат, но их рев заковывается в стеклянных оболочках, не позволяя выбраться наружу!


Звук разрезал воздух. Такой тихий скрежет по стеклу. Словно мельчайшие иглы вгоняли под кожу, прокалывая в ней небольшие дыры, чтобы показать миру совершенство крови. И сколько в ней красоты? Липкая и грязная, грациозная и прекрасная. Тайны планеты, которые лишь хотели увидеть воздух, почувствовать запах густых туч. Эти капли. Волшебство на покрове кожи, магия багровых точек.


- Виктория проснулась – произнес Фрэнк, указывая пальцем на окно второго этажа, в котором, едва заметно, улавливался силуэт маленькой девочки – Мне пора?


- Да – ответил Макс, похлопав приятеля по плечу – Увидимся завтра на работе. Хорошо?


Высокий мужчина ничего не ответил. Он лишь отвернулся и, через дверь в деревянном заборе, отправился прочь с зеленой лужайки. С неба посыпались капли дождя. Казалось, Макс мог увидеть их полет, остановить планету всего лишь на миг, чтобы разглядеть эти слезы. Они застывали в воздухе и, подобно бомбам с часовым таймером, ждали момента, чтобы взорваться, освободив тяжелые мысли, которые засели где-то внутри, под влажной оболочкой. Парень даже имел шанс коснуться их кончиком пальца, после чего те лопались, создавая миллионы одинаковых капель, и падали на землю, путаясь в цепях едкого тумана. Словно сон. Будто полет внутри запредельных мечтаний, где все возможно, а далекие звезды – лишь простреленные дыры на теле величественного и холодного космоса. Пируэт природы, ее богатство и красота, соединились в единственном миге. Щелк. Все, как и раньше. Лишь дождь усилил свои порывы, желая пробить землю, как можно глубже, напоить ее сполна. Макс забежал в дом.


Парень сильно хлопнул стеклянной дверью, которая вела на задний двор, так, что та задрожала, вырисовывая на себе подобие маленьких волн, тревожащих водную гладь. В доме было серо. Различные фотографии смотрели со стен. Знаете, это, как оставить память, вырисовывая ее на своем теле. Эти глаза людей, давно умерших, так пристально смотрели за спокойствием, что, казалось, один неверный шаг, и они покинут металлические рамки, превращаясь в призраков, таких невидимых и легких, ведомых тонкими слоями ветра. Макс повесил ружье на крючки, ввинченные в бордовую доску, и медленно засеменил ногами. Лестница, ведущая на второй этаж, скрипела под весом тела. Парень вел рукой по перилам, проглаживая каждый сантиметр, так нежно. Бледные, красные стены, словно путеводный луч света, который падает на моря из высокомерных глаз маяков, указывали маршрут. Макс достал из кармана куртки старый ключ и всунул его в замочную скважину одной из двух дверей, находящихся на этаже.


Такая маленькая комнатка. Через старые деревянные рамы в квадрат из бетона врывались тихие порывы ветра. Казалось, эти тонкие линии холодного воздуха превращаются в нити, призванные связать кисти рук, пережать вены, чтобы кровь больше не циркулировала в них, замедляя жизнь, открывая тяжелые замки ворот, ведущих в объятия смерти. Вереницы маленьких трещин рисовали замысловатые узоры на стекле, прокалывая совершенные капли, которые сыпали с неба и скатывались вниз по гладкой поверхности, оставляя за собой тонкие ручейки, слово забытые реки. Мольберт, испачканный целым спектром красок, уныло стоял в углу комнаты. Наверное, благодаря картинам можно передать весь этот мир. Нет. Не так. С помощью красок можно создать новый мир, лучший. На мольбертах таланты способны изобразить целую планету в лепестках розы, наделив ее особым смыслом, красотой. Книжный шкаф, с забитыми страницами полками. Сколько сказочных миров на страницах книг? Сколько превосходных жизней? Только там ты сможешь быть тем, кем захочешь. Красота. Рваные обои покрывали стены, сплетаясь в неведомые рисунки. А большая кровать, как центр, словно главное созвездие на ночном небе. Макс прошел чуть вперед. Виктория обернулась.


- Доброе утро, солнышко – произнес парень – Давно проснулась? Как ты себя чувствуешь?


- Привет – хриплым голосом сказала девочка.


Юная особа стояла у окна, выстукивая на подоконнике, как на клавишах самого прекрасного рояля, какую-то незамысловатую мелодию. Эти такты напоминали стиль романтизма, потрясающий вальс, в котором кружат пары на большой сцене театра, исполненном в готическом стиле с громадными колонами, подпирающими крышу, чтобы она не рухнула и не раздавила сотни глаз, улавливающих искусство красочного танца. Ее тело покрывал тонкий халат с изображением величественных птиц, брошенных на растерзания промышленных игл. Такая бледная кожа. К венам одной руки подходила пластиковая трубочка, которая въедалась в капельницу, подвешенную на металлической стойке. Трубка была испачкана кровью. Русые волосы касались плеч, словно стараясь обнять их, чтобы согреть. Сухие губы и впавшие щеки. А глаза… Они, подобно самым восхитительным сюжетам футуристических книг, увлекали за собой, пытаясь рассказать тайны планеты, тайны прошлого и будущего. Глаза цвета неба, очень бледного неба. Казалось, было видно, как смерть засела внутри зрачков, где-то глубоко, и уже затягивала жизнь в свои объятия, чтобы навсегда одарить тело вечным холодом, забрав душу далеко за горизонт. Девочка держала в руках тетрадь, сжимая ее тонкими пальчиками.


- Ты рисовала? – тихо спросил Макс


- Да, папа – ответила девочка


- Покажешь?


- Нет – произнесла Виктория, спрятав тетрадь за спину


- Почему ты не хочешь мне показывать рисунки?


- Ты будешь сердиться – девочка опустила глаза – А я не хочу тебя расстраивать. Никогда – дополнила она


- Ты рисовала маму?


- Да – слеза скатилась по ее щеке


- Ты скучаешь? – Макс обнял свою дочь


- Очень сильно – сквозь слезы выдавила Виктория, впиваясь пальцами в куртку отца – Она вернется?


Макс ничего не ответил. Наверное, он и сам безумно скучал по Натали. Прошел год, как ее не стало. Он помнил мельчайшие детали, такие мерзкие, ужасные, но любимые и родные. Любовь не может быть светлой. Она, как грязь, в которой можно найти кристальный алмаз нового поколения. Любовь – дождь из чистого неба, солнце, пробивающееся через тяжелый занавес туч, белая точка на черном полотне, самый бездарный мазок на глупой физиономии картин. В мерзости найти красоту, которая изуродует сердце, но бросит его сгорать в бесконечных ласках языков пламени.


- Как ты себя чувствуешь?


- Устало. Я просто хочу лежать целый день, спать. У меня нет сил, чтобы рисовать, папа – сквозь дрожь в голосе, произнесла Виктория


- Тогда ложись – Макс аккуратно перенес девочку на кровать, поставив рядом капельницу


- Папа, я умру? – тихо спросила дочь


- Я этого не допущу


- Но, если это случиться, то я буду рядом с мамой?


Макс вновь промолчал. Наверное, он и сам не знал ответа на этот вопрос. Вечные споры. Жизнь после смерти, пустота после жизни. Что там, за горизонтом земных дней? Царство мертвых или темнота? И как хотелось, чтобы хоть кто-то вернулся оттуда, поведал миру эту тайну. Может тогда, люди перестанут бояться смерти? Они так глупы. Бегут вперед, не жалея лет, чтобы однажды закрыть глаза и уйти. Уйти в неизвестность. Это и есть волшебство, которое вы так долго искали в груди. Рулетка на горизонте жизни.


- Я люблю тебя, папа


- Взаимно, малыш. А теперь закрывай свои глазки. Хорошо?


Виктория хлопнула веками, зажмурив их, одновременно с закрывшейся дверью, ведущей к высокой лестнице.


Макс стоял на площадке между двумя дверьми. С потолка, большими каплями, посыпалась кровь. Она всегда льется с потолка, когда парень забывает принять таблетки. Сладкие пилюли радости. Капли крови падали на гнилые доски, разбиваясь на тысячи пауков, которые карабкались на стены, сплетаясь в единый узор ядовитой паутины. Они прятали в себе тени, заковывали реки багровой жидкости, сочившейся из потолка. Макс медленно спускался вниз. Перед его глазами мелькали мертвые дети со вспоротыми животами, из которых выпадали кишки, окровавленные куски мяса пачкали пол. Они так сильно визжали. Их крик въедался в уши, подобно тому, как лесные клещи забираются под кожу, принося с собой лишь страх и боль. Бледные женщины вырастали из пола. Они тянули руки к Максу, стараясь схватить его за куртку. Дамы пытались что-то сказать, но лишь хриплое эхо вырывалось с пасти, смешиваясь с океаном липкой крови, хлынувшей из порезанных шей. У них даже не было глаз. Лишь черные, выжженные дыры, из которых вытекал гной, ползли обезображенные черви. Макс старался не обращать внимания на это. Он знал, что на кухне, в фиолетовой баночке, находится лекарство, в виде сладких пилюль, прописанных мерзкими докторами. Это все было похоже на сон. Нет. Не так. Это и был сон. Только он рвал границы реальности, словно сильные руки разрывают плоть младенца, показывая миру всю жестокость разума. Они обмазывают ваши лица горячей кровью, но вы не можете кричать. Ведь, это так пугающе. Страшная красота. Парадокс.


Пол обнимала липкая кровь. Макс даже чувствовал, как его ноги вязнуть в бурлящей субстанции. Трясущимися руками, парень открыл баночку и высыпал горсть таблеток себе на руку. Пасть, глоток воды, закрытые глаза. На сегодня хватит кошмаров. А завтра? А завтра будет новый день, в котором он станет кем-то другим, таким обычным, как и все эти люди, живущие в своих квартирах, бегущие к смерти. Такие грустные и простые. Без морали и ценностей. И это так печально, но новый день должен придти, как что-то другое, как великое солнце, освещающее всю красоту земли.




Глава 2. «Домой».


Небо плакало навзрыд. Капли дождя стучали по металлической крыше автобуса, как мысли бьют по черепной коробке, чтобы расколоть ее на две ровные части.


Идентичность – красота неописуемого восторга. Но так тяжело найти ее? Почему природа не делает одинаковые вещи? На некоторых деревьях меньше листьев, в других глазах больше жизни. Так и было задумано. Оригинальность, как самая яркая черта волшебной картины Бога. И лишь люди штампуют одинаковые вещи. Даже ценности обросли нормой. Чувства стали идентичны. И вот уже массы глупой одежды, которая не носит в себе больше жизни, выплюнут на улицы усталые школы и институты, создавая тот самый механический мир. В нем больше нет людей, лишь сотни одинаковых алгоритмов, миллионы железных масок, миллиарды тонких проводов, через которые летят их учения, как самый правильный кристалл. Люди уничтожают оригинальность. И лишь единицы, способные мыслить шире, никогда не сломаются под электронными разрядами старых коммунальных комнат, пропитанных верой в Бога, религией, мерзкими ценностями, контролем и порядком.


В салоне автобуса витал легкий запах духов. Знаете, такой нежный, словно романтизм эпохи воссоединился с яркими фонарями, освещающими длинную террасу под густыми ветвями лазы. Такими духами пользуются женщины за тридцать. Стараясь оставаться вечно молодыми, кутаясь в химическом соединении частиц, которые создают ароматный запах. Макс вдыхал тонкие линии вкуса, смешавшиеся с мерзким душком табака и перегара, что носили у себя в пасти рабочие. Мелкие лампочки били по глазам людей, засматриваясь с потолка на бесконечный поток знакомых лиц. Изо дня в день сотни «успешных» людей топтали салон автобуса, пытаясь попасть в город, как можно быстрее, чтобы продолжить свой путь к намеченной цели. Цель – покорить весь этот мир. Но, наверное, им слишком сладко врали в детстве, создавая армию продуманных рабов, обязанных «жить».


Да, и для Макса этот путь был избит. Он знал каждый сантиметр дороги, улыбался знакомым ямкам и канавам, кивал родным деревьям, а те, в свою очередь, отвечали ему тем же, ведомые холодным ветром. Даже тучи, покрывающие собой небо, как лед на замерзших реках, скрывающий от глаз людей рыб великолепной красоты, словно далекие галактики, улыбались парню. Несмотря на принятые таблетки, бреши в реальности оставались беззащитными. Да и как огородить мир, от величественной силы разума? Макс видел на фонарных столбах повешенные трупы детей. По их пальцам стекала кровь и падала вниз, образуя большие красные лужи, которые разбавлял дождь, создавая палитру превосходных, ранее неведомых, красок. Они старались кричать, но лишь рвотные массы выплескивались из их уст, пачкая аккуратные беленькие рубашки. Глаза закатывались, наливаясь информацией. Казалось, Макс мог разглядеть даже буквы, которые всплывали на белых полотнах глаз. «Вечно». Автобус набирал ход, а парень лишь смотрел в окно. Он видел, как мертвые дети вновь открывали глаза и махали ему вслед рукой. Так грациозно и плавно. Макс захлопнул веки.


Знойный запах аптечных таблеток, въедался в ноздри. По радио играла какая-то заунывная музыка. Конец девятнадцатого века. Лучшие произведения жизни. Макс бродил по аптеке, пока она не опустела. Наверное, каждому из нас очень тяжело говорить о чем-то с людьми, у каждого есть свои секреты, которые не должны проникнуть в разум чужих.


- Здравствуйте – произнес высокий мужчина в белом халате


- Привет – Макс протянул какие-то рецепты, которых было два – У вас есть эти препараты?


- Да, конечно. Соболезную – тихо выдавил доктор, посмотрев небрежные надписи на бумаге – Вот этот препарат Вы берете себе? – мужчина показал пальцем на один из рецептов


- Нет. Дочери


- Крепитесь – произнес врач, выставляя на прилавок баночки с таблетками


- Почему Вы так говорите?


- Мы оба это знаем – мужчина опустил глаза – Как давно она больна?


Макс взял с прилавка колбочки с таблетками, оставив на их месте мятые купюры. Он не ответил. Зачем? Зачем люди рассказывают о своих чувствах и переживаниях? Чтобы их поддержали? Но, что дадут слова, когда умирает часть души? Лишь только жалость в их глазах. Зачем бежать за ней? Жалость – мерзкое чувство. Эмоция, которая способна вызвать смерть всего доброго и светлого в душе. Человек должен быть сильным. К черту жалость! Ибо она пробивает брешь, показывает все уродство мира! Да и что даст жалость, когда ситуация не имеет счастливого выхода? Лишь сожаление от прожитых дней. Наверное, людям необходимы слезы. И пока эта зависимость протекает в их венах, мир не станет чем-то светлым.


Мужчина вышел из дверей аптеки. С неба капал кровавый дождь. Куртка Макса была промокшей. Небо так гармонично переходило в горизонт, словно там, около самой линии, есть небольшая брешь, чтобы люди смогли сбежать из загадочных оков планеты. Один шаг, и они уже «вне», за пределами общественных рамок, за границей воздуха. Дышать космической пылью – величайший дар. Касаться руками звезд, сжигая отпечатки пальцев, и через боль получать наслаждение. Оказаться за пределами планеты, окунуться в таинственную глубину холодного космоса. Максу так хотелось сбежать за горизонт. Но путь слишком далек.


Мощеные улочки города, уложенные красным кирпичом, петляли, подобно хищной змее, которая стремится получить свою добычу. Они опоясывали длинные вереницы домов, выполненные в готическом стиле давно минувших лет. Знаете, в архитектуре городов можно увидеть многое. Печаль старых зданий, эмоции центральных площадей, мысли бесконечных крыш, секреты чердаков, хранивших память многих веков. Скульптуры на окнах, узоры на стенах зданий и фонарных столбах. Они были так знакомы. И лишь перед глазами Макса искусство начинало оживать. Тонкие линии превращались в разрезы, из которых текли слезы и кровь. Узоры соединялись в целые поколения, города, буквы, мысли. Парень трогал их руками, но никак не мог понять, прочувствовать то, что показывали ему глаза.


- Здравствуйте – произнес молодой человек, подойдя к кассам вокзала – Мне один билет. Сколько с меня?


- Извините, но автобус уже отходит


- Как?! – перепугано, спросил Макс – А остальные?!


- Рейсы отменили. Это последний автобус


- Нет! Вы не имеете на это никакого права!


- Я ничем не могу Вам помочь – холодно бросила девушка, пересчитывая деньги в кассе


- Послушайте, мне необходимо попасть домой – не унимался Макс – У меня больная дочь. Ей необходимы лекарства! Она совсем одна!


- Мужчина, это Ваши проблемы. Если Вы не перестанете кричать, то я буду вынуждена вызвать охрану. Понимаете?


- Задержите автобус!


- Не могу. Он уже отъезжает – девушка указала пальцем на окно, через которое виднелся уходящий транспорт


- Тварь!


Макс выбежал из дверей вокзала на улицу, где его лицо встретили холодный ветер и капли дождя. Парень старался нагнать уходящий автобус, что-то кричал вслед жженому запаху шин, противным выхлопам бензина. Он наступал в глубокие лужи, те разлетались на тысячи капель, превращались в монеты, которые со звоном падали на асфальт. Силы были на исходе, и парень рухнул на мокрую дорогу. А автобус продолжил свой путь, скрывшись за бугром.


Молодой человек встал на ноги. Казалось, большое здание вокзала улыбалось ему в лицо, словно смеясь над парнем и его горем. Такой загадочный стиль. Большие колоны вздымались куда-то ввысь, лаская шершавую поверхность потолка. Один надлом, и крыша рухнет, раздавив всех этих людей. Комбинация красок, как самый великолепный солнечный блик. Наверное, в каждом свете есть более яркая точка. Шумные толпы входили в двери здания, словно оно пожирало их. Знаете, как хищные сети людей вылавливают из моря рыбу, чтобы насладиться приятным вечерним ужином. Так и эти вокзалы готовят человечество к закату жизни, программируя быстрыми течениями транспорта.


Макс проклял себя за то, что не успел на автобус. Как часто люди винят других в своих ошибках? Почему? Наверное, проще сбросить груз ответственности на лица незнакомцев, излившись в духовном оргазме, чем признать собственные ошибки. Все начинается с мысли. В авариях не виноват шофер, тайна скрыта в пассажирах, если они начинают после капать желчью в лицо осужденного! Именно они решали, ехать или нет! В этом и ошибка. Все начинается с мысли. И если действия приводят в яму, то сбой программного обеспечения был заложен в самой первой фантазии. Комбинация разума не смогла просчитать мельчайшие детали, она ошиблась. И чтобы противостоять этим неудачам, Вам необходимо стать чем-то другим, не человеком – созданием, чистым светом трепещущего разума. Но люди всегда обвинят других. Таков этот мир. Такова имитация жизни. Таковы устои морали и ценностей ваших душ. И как бы печально не было, но человек всегда остается человеком. Но, запомните, если произошла ошибка, то это Ваша вина. Не стоит искать оправданий.


Раскаты грома разлетелись по воздуху, но Максу они казались такими родными. Они превращались в женские истеричные крики о помощи. Пронзительный тембр голоса растерзал разум. Словно жертвы серийных убийц пытались расцарапать ногтями небо и упасть на землю, кружась с едким дождем. Парень слышал их слова: «Нет, это не я!» - но никак не мог собрать воедино.


Пронзительный скрежет тормозов раздался за спиной молодого человека. Он обернулся. Перед ним стояла белая машина зарубежной марки. На ближнем крыле находились мелкие капли грязи похожие на стертые слои краски. Окно медленно опустилось.


- Привет – обратилась к Максу красивая девушка за рулем


- Здравствуйте


- Вы опоздали на автобус?


- Да


- Позвольте Вам помочь. Садитесь, я отвезу Вас. Вы не слишком далеко живете?


- Нет – Макс улыбнулся – Тридцать минут езды


- Тогда садитесь – девушка кивнула на соседнее место – Мелисса


- Макс – ответил парень – Очень приятно с Вами познакомится. Почему Вы мне решили помочь?


В салоне было тепло. Сильный запах духов пропитал собой каждый сантиметр обивки. По радио лилась какая-то классическая музыка, способная взрывать сознание своими великолепными нотами. Сигареты на приборной панели. «Велюр? Странное название» - подумал парень. Казалось, салон машины – новый, отдельный мир, в котором так тепло и уютно, где пропадают сомнения и печаль, радость и тревога. Знаете, изоляция от внешнего воздуха. Какое-то странное место, где есть одиночество и теплота.


- Потому что видела, как Вы отчаянно бежали за автобусом. Видимо, у Вас какое-то важное дело. Да и я тут проездом. Хочу оставлять за собой линию добрых дел – девушка застенчиво улыбнулась – Мне тоже очень приятно познакомиться. Поехали?


Зачем люди врут? Врут при новых знакомствах, что им приятно. Для чего? Вы не знаете человека, не видите его душу. Люди не могут сломать взглядом ребра, чтобы увидеть творящийся хаос внутри. И чем тогда приятно знакомство? Внешностью? Очередной вздор, заложенный в умах человечества. Будьте честны с собой. Сколько бы слов не было сказано о том или ином человеке, вы никогда не сможете знать наверняка его психологию, мысли, фантазию. «Приятно познакомиться» - бред, выросший в умах поколения, пропитанный аптечными пилюлями социума.


- Спасибо Вам большое – тихо промолвил Макс


- Может, перейдем на «ты»?


- Да, это вполне осуществимо – парень улыбнулся


- Отлично. Так, я сегодня еще не кушала. Давай, заедим в кафе, а потом ты покажешь дорогу. Идет?


Макс одобрительно кивнул головой.


Тяжелые двери кафе открыли свои объятия и запустили пару внутрь. Мелисса шла впереди парня. Ее стройные ноги обнимал черный материал. Не сложно было догадаться, что это были не колготки, а изящные чулки, краешек которых слегка приспустился и выглядывал из-под юбки, обтягивающей красивую попу. Она была такая манящая. Стройная талия рисовала изящность фигуры, а кончики русых волос касались хрупких плеч. Ростом девушка ровнялась с Максом, благодаря тонким высоким каблукам черных туфлей. За Мелиссой тянулся крепкий запах ее духов. Казалось, линии вкуса можно увидеть. Разглядеть, как они играют на воздухе, закручиваясь в своеобразные узоры.


Свободный столик. Девушка поставила сумочку рядом с собой и взяла в руки меню, обшитое красным бархатом, с какой-то надписью на французском языке. Ее великолепные зеленые глаза бегали по строчкам ассортимента, стараясь найти то самое блюдо, сказочное и великолепное. В этих глазах можно было потеряться, как в глухом густом лесу пропадают маленькие дети. Казалось, Макс мог увидеть тонкие сплетения крошечных нитей, которые связываются между собой, образуя превосходную красоту. Ее стройные пальчики держали бархат, а красные ногти утопали в нем, сливаясь в симбиозе чувств. Девушка убрала меню на стол, помахав рукой молодому официанту. Ее пухлые губы так красиво лежали на стройном личике. Такие желанные и горячие. Ресницы хлопали, одаривая Макса восхитительным видом черной туши, обволакивающей тяжелые веки. Мелисса была одной из тех, чьи фотографии печатают на обложках успешных журналов для женщин, чтобы уставшие домохозяйки, в минуты одиночества и тоски, могли улететь в мир своих грез, мечтая о той потрясающей внешности, что показывали им глянцевые обложки собраний. Представить на миг, что жизнь совсем другая, а они не усталые женщины, держащие очаг, воспитывающие детей, а те самые модели, без забот, дел, с шикарным видом, желанные всеми мужчинами. Но это лишь мечты.


- Вы определились с заказом?


Приятный голос официанта ворвался в атмосферу стола. Макс поднял глаза и пристально всмотрелся в черты его лица. Улыбка. Такая блестящая, белоснежная. Официант растягивал уста в наигранной эмоции. Столько лицемерия в этих людях. Но такова работа. Парень заметил, как из уголков его губ потекли ручейки крови, смешанные с желудочным соком. Они пачкали белую рубашку, но официант лишь продолжал улыбаться, пока его зубы окрашивались в ядовитый цвет. Макс старался не обращать внимания. Вновь его психика ломала границы реальности, рисуя незабываемые вещи.


Пока девушка делала заказ, парень обратил внимание на потускневшую газету с желтыми страницами.


«Внимание!


Пропал человек. Мэри Франк. Девушка ушла из дома 27 февраля 2011 года и не вернулась.


Информация:


Родилась 15 марта 1984 года.


Рост: 171 см.


Вес: 61 кг.


Цвет волос: русый.


Цвет глаз: голубой.


Отличительные приметы:


Шрам на левой щеке, родимое пятно на запястье.


Всех, кто располагают информацией о месте нахождения Мэри, просим связаться с нами по указанному номеру…».


Ниже была прикреплена фотография красивой девушки.


- Макс – влетело в разум парня – Ты меня слышишь?


- Что? – оживленно спросил парень – Да, конечно


- Почему ты ничего не заказываешь?


- Я не хочу кушать – ответил молодой человек, сжимая в руке купюры, которых едва хватало даже на кружечку душистого кофе – Приятного аппетита


- Спасибо – мило улыбнулась Мелисса – Расскажи о себе


- Что именно тебя интересует?


- Например, где ты живешь? Чем занимаешься? Где работаешь? Зачем так спешил домой? Мне все интересно. Понимаешь?


- Хорошо – Макс глубоко вздохнул, положив руки на колени – Ну, где я живу, ты сама скоро увидишь. Дом находится около военной части. Там только она и мое ветхое здание. А, да, еще, дом, часть и путь до цивилизации в тридцать минут


- Почему ты не переедешь в город?


- Это очень дорого. А я все деньги спускаю на лекарство для дочери


- Хм – удивилась Мелисса – У тебя есть дочь?


- Да


- Дети – это цветы жизни


- Может быть. Если только они не смертельно больны


- Ой – девушка опустила свои прекрасные глаза – Извини. Сколько ей лет?


- Семь – Макс едва сдерживал слезы – Давай, не будем говорить об этом?


- Хорошо


- А ты? Откуда ты? Чем занимаешься?


- Учусь в медицинском институте. Вот, пока перерыв на учебе перед последним семестром, решила путешествовать по стране, делать добрые дела – девушка сделала глоток чая


- Хм. Интересно


- Кстати, неплохое тут местечко. Бывал тут раньше?


Макс не помнил этого. Он торопливо начал бегать глазами по обстановке. Приглушенный свет попадал на высокие бокалы, разбиваясь об их грани на тысячи отдельных лучей, разбавляя кровавые подтеки на стенах. Очередные фокусы разума. Тихая музыка лилась с высоких колонок, создавая волшебную ауру прожитых лет. Тут было так тихо. Даже мелодия пряталась под вуаль пустоты, чтобы однажды показать свое милое личико, чаруя людей, которые будут плакать в такт заунывным движениям скрипача. Бархатные кресла и лакированные столы, такие тихие и печальные. Они все ждут новых разговоров людей, чтобы узнать, как можно больше историй, а потом шептать друг другу слова, рисуя длинную цепь событий. А ведь так мало людей в этом помещении. Макс, Мелисса и несколько пар. Тишина и спокойствие.


Колеса машины закрутились, и металлический зверь рванул с места, разбивая лобовым стеклом сотни капелек дождя. В салоне по-прежнему пахло духами, словно смесью любви и страсти. Макс смотрел в окно, сжимая в кармане таблетки. Все те же повешенные дети на столбах приветствовали его движением рук, улыбаясь и выплескивая рвотные массы, которые падали на мокрый асфальт, превращаясь в бесформенную кашу, как люди оставляют лишь кровавое месиво, падая с многоэтажных зданий, царапающих своими пиками нежное тело небес.


- Значит, у тебя есть жена? – Мелисса нарушила тишину


- Была – не отводя глаз от окна, продолжая смотреть за своими кошмарами, ответил Макс


- Развод?


- Смерть – холодно бросил молодой человек


- Прости – девушка сделала глубокий вдох – У меня какая-то странная способность


- В смысле?


- Я не хочу затрагивать больные для людей темы своими вопросами, но это у меня получается каким-то волшебным способом


- Это было давно. Ничего страшного


- Когда это случилось?


- Шесть месяцев назад. Долгая история. Увлекательная, но долгая – добавил Макс


- Что может быть увлекательного в смерти? – удивилась Мелисса


- История, которая предшествует ей. Смерть делает ее в разы прекрасней. Смерть – кусочек искусства, самая красивая его деталь – Макс сделал паузу – Наверное, это покажется странным тебе, я понимаю. Ведь, так?


- Да, странно. Как тебе в голову пришла эта мысль?


Макс посмотрел в зеркало заднего вида и на мгновение ужаснулся. Красивый овал бледного лица с большими синяками под глазами пристально смотрел в затылок парню. Эти прекрасные карие глаза, каштановые волосы уже несколько месяцев находились в могиле. Макс знал, что это очередная уловка его разума, но не мог перестать смотреть. Девушка тихо плакала. Кровавые слезы падали на ее черное платье, оставляя смешанные пятна злости. Парень хотел закричать, но девушка, находившаяся на заднем сиденье, медленно приложила худой палец к сухим губам, слегка облизывая ноготок, окрашенный в изумрудный цвет счастья. Казалось, она сама не хотела спугнуть момент. Убрав руку, она попыталась что-то сказать, но из ее уст лишь посыпались грязные клочки черной земли. Страх охватывал Макса все сильнее, рука тянулась к фиолетовой баночке с пилюлями.


- Макс! – громко произнесла Мелисса – Куда ехать?


Перед машиной раскинулся густой лес. Две тропинки вели в разные стороны. Одна к части, вторая к дому Макса. Парень закрыл глаза, сделав глубокий вдох. В машине вновь осталось только двое. Сердце бешено билось, а дыхание со временем пришло в норму.


- Вправо – парень показал пальцем на узкую тропинку


- А мы там проедим?


- Не знаю. Давай так, я пойду пешком отсюда – молодой человек слегка приоткрыл дверь машины – А ты поедешь по своим делам дальше. Спасибо большое, что помогла добраться до дома. Правда, спасибо


- Нет, стой. Я обещала довезти тебя – девушка резко нажала на педаль, и машина сорвалась с места – А значит, довезу. Понял?


Парень без лишних слов захлопнул дверь.


Наверное, в мире должны быть добрые люди, которые будут балансировать чашу весов. Две части людской души в разрезе планеты. Своеобразная матрешка. Это, как война, где победителя нет. Невозможно уничтожить зло и истребить добро. Остатки будут всегда, как осколки разбитого зеркала, такие маленькие, но не одинокие.


Мелисса припарковала машину около дома Макса.


- Ты не будешь против, если я зайду к тебе и попью воды? – спросила девушка


- Конечно, нет. Ты мне очень помогла. Зачем задаешь такие вопросы?


Парень повернул ключ в замочной скважине и пропустил девушку. Едкий запах пороха и табака ударил ей в нос. Мелисса смотрела на стены, искала глазами нечто особенное.


- Можешь не разуваться – тихо произнес Макс – Кухня сразу за дверью. Видишь?


Девушка скрылась за стеной. Парень слышал, как льется вода из крана, превращаясь в симфонию пианино, самую прекрасную и восхитительную. Перед глазами опять побежали кровавые разводы на стенах. Макс знал, что Мелисса уйдет, он примет таблетки. А завтра? Завтра будет новый день. Сутки в одиночестве, без тепла и любви. Они так сильно въелись в обыденную жизнь молодого человека. Все те же карие глаза смотрели с фотографии на стене. Они начали моргать, что-то шептали губы. Как же это все достало Макса.


- Это она? – раздался вопрос из пределов кухни – Макс!


Парень направился в помещение. Доски под ногами ломались, из-под них лезли страшные гнилые руки, стараясь схватить молодого человека за ноги, утащить в бездну звуков и криков, в океаны бурлящей крови, чтобы он пытался дышать, но багровое моря забивало его легкие, пока не закроются глаза. Макс так к этому привык.


- Что? – спросил парень, переступив порог кухни


- Я говорю, это она?


Мелисса держала в руках фотографию жены Макса. И лишь парень видел, как она улыбается, как оживает поблекший снимок, как из ее глаз сочится черная смола, пачкая изящный объектив фотокамеры. Дрожь побежала по телу.


- Да


- Красивая. Как ее звали?


- София


- Красивое имя. Мне пора. Пойдем, закроешь за мной дверь. Хорошо?


Мелисса положила фотографию на стол. Из нее полезли черви, пожирающие плоть Софии. Они выдирали ее глаза, наслаждаясь ядовитыми соками. Злость в душе Макса становилась все сильнее. Он шел сзади Мелиссы. Она закроет дверь, а парень останется в одиночестве, бесконечной грусти и помешательствах. Нет!


Макс резко схватил бейсбольную биту, стоявшую около входной двери. Мелисса не успела даже развернуться. Тяжелый удар. Сильный хлопок. Капли крови разлетелись из ее затылка. Девушка рухнула на твердый пол без сознания. Нет, Макс не убил ее. Мелисса дышала, но не видела уже этот мир. Ее разум отправился в бесконечные коридоры мыслей, где нет боли и зла. Кровь медленно сочилась из затылка, пачкая прекрасные русые волосы. Макс бросил биту на пол. Он и сам не понимал, зачем сделал это.


Капли крови зависли в воздухе. Словно попали на невидимый лист совершенного стекла. Они приклеились к атмосфере большими кляксами, невесомые, готовые сорваться в любой момент. Макс медленно начал трогать их пальцами, выводя какие-то слова. Он размазывал кровь по воздуху, чувствуя ее теплоту, жар. Восхитительное чувство проникало в его душу, заполняя ее невероятной легкостью, волшебством, если угодно. Парень понимал, что он теперь не будет одинок, никогда. Макс продолжал выводить слова на воздухе кровавой краской. А вскоре, забросил Мелиссу на плечо и медленно спустился в подвал, оставив в коридоре лишь багровую надпись, кипящую, подобно грешникам в недрах ада, - «Никогда!».




Глава 3. «Неприятное знакомство».


Мелисса медленно открыла ресницы, как сонные люди поднимают жалюзи к небу, чтобы увидеть этот скользкий миг. Перед глазами все кружило. Знаете, когда вы летите на высоких каруселях, танцуя в определенном круге воздуха, собираете руками потоки и замечаете лишь редкие детали планеты. Затылок сильно болел. Мелисса чувствовала, как липкая кровавая жидкость склеивает кончики ее волос, изменяя цвет. Цвет, подобный тому, что люди называют счастьем. Оттенок радостных улыбок, тепла и доброты. Кровь все еще сочилась из раны. Девушка хотела коснуться головы руками, но с ужасом обнаружила, что ее запястья пристегнуты к старой батарее. Стальные браслетики сжимали кисти, но не так сильно, как на свалках прессуют машины, скорее так, как держит любящая рука. Знаете, когда через кисть можно почувствовать, как медленно по венам бежит кровь, лопаясь в надутых пузырьках, как стучит сердце, охваченное пламенем эмоций. Ее черные чулки были слегка порваны. Нет, не так. Лишь один из них. Да и то, это нельзя было назвать дыркой, скорее тонкая затяжка, которая подчеркивала красоту ее ног. Мелисса закрыла глаза, стараясь унять размытые картины. Веки вновь распахнулись.


Подвал. Старые зеленые стены с грязной краской на них сжимали помещение с четырех сторон. Казалось, этот подвал – потерянные звенья искусства. В нем было все. Фарфоровые вазы украшали старый комод, выполненный в стиле девятнадцатого века, с глубокими резными узорами. Мольберт, который находился у дальнего угла, уныло стоял в одиночестве, вдыхая собственную пыль. Как же давно к нему не прикасались кисти мастеров. Наверное, холсты имеют свойства скучать. Ведь, каждый из них мечтает стать чем-то великим, красивым, не обычным белым листом бумаги, а тем шедевром, которым будут восхищаться поколения. Нет, не творцом, лишь красками на этом холсте. Казалось, даже можно было услышать, как плачет мольберт. Невысокий стул впивался в бетонный пол, словно высасывая через него всю красоту, отдавая лакированными гранями изысканности. Он отлично сочетался с дубовым письменным столом. Подсвечник удерживал в себе расплавленный воск, чтобы тот не вылился через край, пачкая листы обнесенные буквами из чернильницы, стоящей на тумбе, старой и разбитой. Школьная доска, покрытая грязной тряпкой, похоже, это была некогда белая простыня, находилась около стены, наверху которой, прямо около самого потолка, виднелось маленькое пыльное окошко. Оно было слегка приоткрыто так, что легкий ветерок колыхал тряпку, закрывающую доску. Холодный бриз. Этот ветерок наполнял ароматом жизни и боли. Казалось, в нем готовы были утонуть миллионы мельчайших частиц, танцующих в воздухе, обнимающих друг друга за талию. В подвале так тихо, что можно было услышать даже их поцелуи. Лишь изредка звук цепи врывался в пустоту, разрывая ее, как лист бумаги с неоконченной главой.


Тяжелая дверь открылась. Белый свет из окошка пронзил глазок, упав блеклым пятном на впавшую щеку Макса. Парень держал в своих руках поднос с едой и кружечку зеленного чая, аромат которого быстро заполнил комнату. Запах мяты и лимона. Приторный аромат утра.


- Что происходит? – спросила Мелисса – Макс! Что ты делаешь?!


Парень не отвечал ей. Он лишь медленно спускался по нескольким ступенькам, которые вели на бетонный пол. Парень даже не видел лица Мелиссы, зато улавливал черты ее тела. Вместо штрихов ее лика, рисовались помехи. Знаете, такие шумные и противные телевизионные помехи. Не было ни глаз, ни уст, ни носика, лишь бесконечные серые линии. Девушка без лица, но с шикарным телом. Она, можно сказать, сидела на полу, вытянув ножки, обтянутые чулками, вперед. Мелисса тяжело дышала, а ее грудь вздымалась, создавая напряжение пуговкам ткани. Макс зацепился свитером за гвоздик, проткнувший черную нейлоновую ткань. Парень даже не слышал голоса девушки, лишь бесконечное шипение.


- Макс! Ты меня слышишь?! Что ты делаешь?!


Щелк. Помехи ушли, оставив лишь едкий запах паленых проводов. Лицо Мелиссы рисовалось заново. Но с одним исключением. Ее глаза. Они были аккуратно заштопаны, словно самые лучшие профессионалы мира проводили эту операцию. Такие тонкие и изящные швы полосовали ее веки, не позволяя им открыться. Нити были окрашены в кровавый цвет стыда. И этот гнойный запах въедался в ноздри. Гной, который был зашит внутри век. Его капельки сочились через маленькие щелочки глаз, стекали по щекам и падали на пол. А может это были просто слезы? Липкие и пахучие слезы.


- Макс! – повторила Мелисса – Что ты делаешь?


Молодой человек поставил поднос рядом с девушкой. Сжав свободной рукой в кармане фиолетовую баночку с пилюлями. Макс ничего не говорил. Он лишь достал из резаного комода длинную цепь с оковами на ее конце. Щелк. Металлический круг обхватил ногу девушки, собрав ее чулочек в замысловатой складке. И снова это были не те тяжелые объятия, скорее теплота, как матери прижимают к себе своих мертвых детей, рыдая. Ласка в вуали безысходности. Щелк. Наручники с кистей девушки упали на бетонный пол, создав оглушительный грохот.


- Тебе нужно покушать – тихо произнес Макс


- Зачем ты это делаешь?!


- Я не знаю – так же спокойно ответил парень – Я и сам не понимаю, зачем сделал это. Поверь мне!


- Так отпусти меня! – выкрикнула Мелисса, и из уголков ее глаз потекли линии соленых речушек


- Я не могу


- Почему, мать твою?!


Макс, сам того не ожидая, сильно схватил девушку за руку. Он чувствовал, как бьется ее сердце, как тихо скулит душа, подобно собаке, которую приласкали чужие руки, чтобы однажды утопить в холодной реке или закопать живьем, забив черной землей легкие и дыхательные пути. Чтобы она заткнулась навсегда.


- Потому что у моей дочери есть только я!


- Какое это имеет отношение к нам?!


- Я не хочу уехать за решетку, тварь! Не оставлю ее одну!


- Макс, пожалуйста – протянула девушка – Я тебя умоляю, отпусти меня. Из моих уст не вырвется и слова о тебе! Прошу!


- Я не могу так рисковать!


Парень дернул руку и, быстрыми шагами, отправился к двери. И дело было вовсе не в дочери. Какая сила спрятана в одиночестве? Оно, подобному атомному взрыву, собирает в себя мельчайшие частицы воздуха и земли, чтобы хлопнуть на весь этот мир, оставив лишь горечь разочарование и досадную боль, замурованную в стенки легких. Макс и сам не понимал, зачем она ему в этом помещении. Но чувство, что Мелисса тут, рядом, как запах чистого неба, дарило легкость, ту непревзойденную красоту, способную разрушить человеческую психику, оставив лишь гнилые осколки стекла. Парню было приятно осознавать, что он не один в этом доме. Что там, в недрах темного подвала, сидит Мелисса, такая прекрасная и добрая.


- Выпусти меня, тварь!


Кричала девушка вслед уходящему парню, но он ее уже не слышал. Щелк. Замок закрыл тяжелую дверь. Макс посмотрел в глазок. Он отчетливо видел девушку. Молодой человек обернулся и наткнулся на свое отражение в овальном зеркале, такое мрачное и пугающее. Парень вглядывался в глаза своего клона. Зеркало – портал между мирами. Одинаковое отражение? Нет! Самые мельчайшие детали мимики, которые не видит человеческий взор, остаются измененными, другими, пугающими. Знаете, это, как родить близнецов, но у одного из них более светлый оттенок волос и глаз! И люди никогда не заметят этого. Они слепы! И что меняет наше отражение? Какая неведомая сила проникает в чертоги разума?! Какой глупый Бог управляет зеркальным миром?! И смогут ли люди его найти?! Нет! Человек отойдет от серебряной глади, и отражение умрет, чтобы возродиться вновь! В другой плоскости!


Вдруг, совершенные бритвы побежали по лицу клона, оставляя тонкие порезы. Они так нежно вскрывали кожу, освобождая быстрый поток крови, которая лилась из ран, словно тысячи великолепных птиц покидают сердце великанов, воспевая их смерть где-то высоко в небе. Совершенные бритвы бежали по лицу, будто ими управляли чьи-то мерзкие руки, оставляли прекрасные шрамы, поблекшие с течением лет. Отражение не кричало, лишь выдавливало слезы из чистых глаз. Они разбавляли кровь, рисуя на лице своеобразные узоры. Макс, не отрываясь, смотрел в зеркало, стараясь остановить это безумие. Но кровь выплескивалась из шрамов, пачкая серебряную гладь зеркала, закрывая от глаз парня тот мир. Молодой человек еще сильнее сжал таблетки в своей руке. Клон начал бить кулаками по зеркалу, изображая на нем новые трещины. Удар, еще один. И из этих надломов по поверхности реального мира плыли реки крови. Макс с ужасом отдалился от отражения, а оно так и осталось стоять там. Еще долго молодой человек слышал его крик. Казалось, этот тембр пропитал каждый сантиметр дома. Даже около комнаты Виктории парень все еще чувствовал жар его крови.


- Привет – произнесла девочка, увидев Макса в пределах дверного проема


- Здравствуй, милая. Как тебе спалось сегодня?


Стоило Максу переступить порог комнаты, как голос из зеркала затих. В душе вновь родилось спокойствие, такое доброе и легкое. Невесомое, если угодно. Маленький ребенок, рожденный мертвым, чтобы он не кричал и не плакал. Он просто лежит в душе, отдавая тепло из своего крошечного тела.


- Хорошо. Кошмары только были. И больно иногда – тихо ответила Виктория, перебирая пальцами разноцветные фломастеры


- Ты выпила таблетки?


- Да – девочка опустила глаза – Я не понимаю, зачем их пить? Ведь, я все равно умру. Рано или поздно. Тогда зачем пичкать себя пилюлями, папа?


- Ты чего? – Макс сел на край кровати, похлопав рукой по месту рядом – Присядь сюда на секундочку, пожалуйста


- Что? – Виктория опустилась рядом и вновь повторила – Что, папа?


- Послушай – парень обнял свою дочь – Не думай так. Никогда. Знаешь, в жизни случаются чудеса, когда мир останавливается в своем бесконечном потоке. Хочешь, я возьму ружье и расстреляю звезды, чтобы они упали? Тогда ты сможешь загадать желание. Чтобы ты задумала?


- Чтобы мама вернулась – девочка прижалась к отцу


- Я бы пожелал то же самое. И никогда не говори, что ты умрешь. Поняла?


- Разве я не умру?


Макс внимательно посмотрел в глаза дочери. Как можно врать ребенку? Во благо? Чушь. Ее глаза так нежно ласкали взор. В них тоны невинности, добра, безо лжи и лицемерия. Дети так не умеют. Да и зачем врать ребенку? Вы не сможете защитить его от настоящей правды, от чужих мнений и событий. Никогда. Наверное, в человеческих душах есть надежда. Вера во что-то светлое. Желание показать ребенку не тот грязный мир, что величественно раскинулся за окнами, а красоту, которую спрятали души. В детских глазах так много места для чудес и добра. И каждый хочет заполнить ее. Они еще увидят жестокость, презрение, обман, но не сейчас. Пусть момент их детства летит, как красная комета, способная уничтожить все живое. Наполнить эти глаза совершенным добром, словно пламя, которое не потухнет. Но, нет ничего вечного. Как жаль. Макс тяжело вздохнул.


- Ты не умрешь – он сделал паузу – Я не позволю забрать им тебя!


- Небесам?


- Да – подтвердил Макс


- Папа, ну как ты будешь сражаться с небом?


- Я сожму всю свою злость, грусть, обиду. Сделаю из них большой ком, подожгу его и отправляю на небо, чтобы облака, подобно вате, вспыхнули, оставив лишь снег, как пепел превосходного огня!


- А если мама упадет?


- Я поймаю ее


- Пап, а если я умру, то увижу маму?


- Не знаю, Виктория – задумчиво ответил Макс – Ты сегодня рисовала?


- Да


- Покажешь?


- Нет. Но я могу тебе сказать, что я рисовала – Виктория сделала небольшую паузу – Ты хочешь узнать?


Макс, молча, кивнул головой.


- Я рисовала ветер. Настоящий, сильный, могучий. Знаешь, вот, как мне снится. Точно такой же. Я молодец?


- А как можно нарисовать ветер? – удивился Макс


- Так же, как и тебя


- Но ты меня видишь, а ветер нет


- Художники видят все. Я чувствую его, закрываю глаза, и представляю – Виктория проглотила слюну – Какой он? Выдумываю его глаза, скулы, ресницы. Рисую каждую деталь его тела. Понимаешь? Или ты глупый?


Макс улыбнулся, погладив дочь по голове.


- Тебе надо отдохнуть – произнес молодой человек – Ложись, а папа пока сделает тебе горячего чая с лимоном. Вкусный очень. Идет?


- Конечно. Я люблю аромат лимона – девочка улыбнулась – Хочешь, я его нарисую, чтобы ты почувствовал?


Макс снова улыбнулся, закрыв за собой дверь. Напротив комнаты дочери находилось еще одно помещение. Парень смутно помнил, что находится внутри. Есть ли там что-то? Казалось, комната жила своей жизнью, такой холодной и мрачной. Тысячи секретов в ее пределах, сотни загадок и тайн. Она дышала все тяжелее. Макс даже чувствовал холодный ветер, сочившийся из замочной скважины. Этот воздух, как свежий удар по лицу, бодрящий, приводящий в чувства. Тихий голос напевал колыбельную. Такой знакомый тембр. Молодой человек знал, кому принадлежит этот тихий напев, но она умерла. Макс все ближе подходил к двери. Его дыхание участилось, глаза расширились, улавливая каждый миг. Замочная скважина обрастала паутиной, благодаря маленькому существу, плетущему свой тонкий туман. Парень прислушался. Его уши ласкали слова странной мелодии о смерти детей, голоде и нищете. Ладонь обхватила ручку двери. Такая горячая. Тонкие струи дыма пошли от кожи Макса, но ему не было больно. Ведь, это очередной кошмар, родившийся в недрах психиатрических лабиринтов разума. Молодой человек тяжело дышал. Казалось, жизнь медленно покидает его. Макс хотел ухватиться рукой за тонкий хвост большой белой птицы, вырвавшейся из его грязной пасти, но жизнь улетала. Мгновение, и его глаза увидят те тайны. Еще совсем немного. Единственный миг.


Хриплый дверной звонок вырвал Макса из лап чувств и эмоций. Он медленно отпустил старую ручку двери, сжав пальцами баночку с розовыми пилюлями. Спуск вниз, лестница, кухня, прихожая, кровавое зеркало и входная дверь.


На пороге стоял Фрэнк. Его мокрая одежда плотно прилегала к телу. Руки дрожали от холода, будто кто-то дергал их за нити. Знаете, как куклу – марионетку.


- Привет – произнес Фрэнк, переступив порог дома


- Здравствуй. Что с рукой?


Макс показал пальцем на руку парня, замотанную в белые бинты, пропитанные кровью.


- Рабочий момент. Порезался. Где ты вчера был?


- В городе – тихо ответил Макс – Ездил за лекарствами для себя и Виктории


- Ты снова пьешь таблетки? – строго спросил Фрэнк – Мы же с тобой договаривались, что они тебе не нужны. Не понимаешь?


- Знаешь, друг, я схожу с ума без них. Мои глаза улавливают вещи, которые не подвластны обычным людям, моя психика ломает грани и рисует новый мир, окрашивая им усталую планету. И как думаешь, нужны ли они мне?


- Все мы видим мир по-своему. Ты так стремишься стать обычным? И что такое «нормальный»? Объяснишь?


- Ну – начал Макс, перебирая в руке фиолетовую баночку – Знаешь, люди без проблем. Вернее, с мирскими страхами. Работа, деньги, семья. Постоянный бег куда-то вдаль, чтобы обрести счастье, которого вовсе нет. И так каждый день, серые будни, черные лица, лживые маски. Понимаешь?


- Ты хочешь стать роботом?


- Может и так. Это в разы лучше того, что сейчас происходит с моей жизнью. Проходи – парень толкнул Фрэнка в плечо – Что в пороге стоять? Пойдем чаю выпьем. Будешь?


На кухонном столе находились две чашки, которые выпускали в атмосферу ароматные пары лимона и мяты. Так изысканно и нежно. Прекрасный запах прилипал к стенам кухни, обволакивая их. Казалось, в этих прозрачных лентах родился величайший вкус, способный изменить восприятие мира. Аромат смешивался с холодным воздухом, который просачивался в кухню через тонкие оконные рамы. Этот танец ласкал кожу, проникая в саму кровь, где сотни красных тел спешили на свое место, закручиваясь в бесконечных связках черных дорог.


- Кстати, Макс, что за машина около твоего дома?


- Хм – парень перевел взгляд на Фрэнка – Это долгая история. От нее надо избавиться. Ты знаешь подобное место?


- Может быть. Но я хочу знать, откуда она. Что случилось?


- Фрэнк, это долгая история. Если ты заметил ее, то увидят и другие. Нам нужно избавиться от нее. Пошли. Ты мне покажешь место?


- Да, но ты мне расскажешь эту историю – Фрэнк поднялся из-за стола – Расскажешь по дороге?


- Нам придется куда-то ехать?


- А ты думал, что я тебе ее разберу прямо на лужайке. Мы ее спалим, чтобы не осталось следов. Понял?


- Где?


- В лесу есть поляна. Нас там никто не увидит. Пошли – Фрэнк открыл входную дверь, за которой все так же обильно лил сильный дождь – У тебя есть бензин?


Макс кивнул головой, поднимая с пола канистру с едкой жидкостью, отдававшей приторными испарениями топлива.


- Виктория – закричал парень, переступая порог собственного дома – Папа скоро вернется! Дождись меня!


Странно. За целую ночь запах духов так и не умер в салоне автомобиля. Напротив. Он стал еще сильнее, смешавшись с ароматом чистой росы. Казалось, даже мятный, лимонный чай пришел подышать великолепием. Мягкие сиденья, фотография мальчика на приборной панели, заурядная игрушка, которая свисает с крыши. Так тепло и спокойно. Макс сжимал руками руль, оббитый красной кожей, нога медленно продавливала педаль, а стрелка на спидометре резко прыгала вверх. Машина так легко неслась по дороге, что, казалось, она превратилась в самолет. Такой удобный и компактный. Самолет мечты.


- Так, что случилось? Откуда у тебя машина?


- Постой – проигнорировав вопрос друга, произнес Макс – А как мы попадем обратно к дому, если не секрет?


- Тут идти двадцать минут – Фрэнк указал пальцем на перекресток – Сверни там налево, потом езжай прямо, затем направо, и до самого леса


- Понял – тихо сказал Макс, вдавив педаль еще глубже в пол, чтобы машина с ревом дикого зверя набирала обороты


- Почему ты не отвечаешь мне на вопросы?


- Потому что машина – не самое страшное в этой истории. Поверь


- А что должно меня испугать еще больше, чем краденый автомобиль?


- Как на счет краденого человека?


- Что?! – перепугано, спросил Фрэнк – Повтори! Какой человек?! Ты сейчас серьезно?! Или это снова твои глупые шуточки?!


- Женщина в подвале – монотонно продолжал Макс – Она там одна, наверное, плачет. Ну, как тебе такие новости?


- Останови машину! Какого черта ты натворил?!


- Заткнись! Я сам не понимаю, как это произошло! Просто секунда, и все. Как я ее отпущу?! Чтобы она подала заявление?! Я не могу так рисковать! Ты же знаешь, что у меня Виктория больна! Что я должен сделать?!


Поляна в глубине леса. Тишина. Казалось, даже звук боялся просочиться сквозь ряды могучих деревьев. Он не сможет разрезать величественные доспехи, чтобы всунуть жало в необыкновенную атмосферу. Своеобразный вакуум планеты. В этом месте все переставало иметь свою ценность. Любой жест превращался в нечто изящное, совершенное. Крепкий запах хвои витал в воздухе, заковывая в свои цепи мелкие частички земли. Трава нежно ласкала подошвы ботинок, оставляя на них мокрые следы росы. И лишь единственная тропинка, как мост из волшебства в суровую реальность, вела к проезжей части. Наверное, это и было то великолепное место, сотканное из стихов, поэм, вереницы строчек. Магия окутывала разум, позволяя ему рисовать на реальности, будто на полотне. Изящество во флаконе хвои и тишины. Даже насекомые парили здесь как-то особенно. Они так плавно поднимались ввысь, затем вновь опускались к траве, подобно воздушному шару в руках неопытного ребенка. Над поляной, словно куполом, виднелось пасмурное небо. Нет, оно не было таким, как везде. Здесь, небо принимало совсем другую форму, иную материю. Казалось, оно соткано из шелка и серебра. Облака, готовые извергнуть на поляну рвотную массу в виде прозрачных капель дождя. Великолепие на миг. Красота на минутку. Совершенство времени.


- Я помню эту поляну – произнес Макс, выйдя из машины


- Был тут?


- Да – парень вдохнул аромат хвои – Когда отец не пил, он часто приводил меня сюда. Здесь мы видели множество удивительных вещей. Помню звездное небо, красивый танец Луны. Столько воспоминаний – Макс провел ладонью по глазам, вытерев капли слез – Боже! Здесь даже ничего не изменилось. Ты хочешь сжечь машину?


- Подожди ты. Ты сюда только с отцом ходил?


- Нет. Больше времени я тут провел один


- Почему?


- После смерти отца мать запила. Она принимала наркотики, и толпы мужчин проходили через ее постель. Мне было противно находиться там. Бесконечные побои и крики. Я убегал сюда. Вспоминал здесь другие моменты, уходил в новые миры


- Что случилось с твоим отцом?


- Мать воткнула в его тело нож, пока тот спал. Я видел это все, но, когда приехали копы, мои уста молчали


- Это ужасно, Макс. Почему ты им не сказал?


- Не хотел оставаться один. Давай, не будем говорить об этом?


- Хорошо


- Ты хочешь сжечь машину прямо тут?


- Да. А что? Ты против этого?


- Конечно! – воскликнул Макс – А если огонь перейдет на деревья, траву. Ты хочешь спалить лес? Так мы еще больше притянем к себе внимания. Понимаешь?


- И что же ты предлагаешь?


- Давай, замаскируем ее ветвями? Об этой поляне знаем лишь ты и я. Сюда вряд ли кто-нибудь зайдет. Да и кому здесь ходить? Ваших солдат из части не выпускают, грибники давно покинули это место. Да и дом-то тут один, и тот мой. Как тебе идея?


- Глупая идея, но если другого выхода нет, то приступим – Фрэнк поднял с земли пышную ветку ели – Кстати, я хотел спросить у тебя. Твой дом стоит так далеко от города, а рядом лишь военная часть. Ты всегда тут жил?


- Да. Дешевая земля, спокойствие. Хотя, отсутствие друзей – огромный минус


- У тебя не было друзей?


- Откуда им взяться, если я даже в школу не ходил? Мое обучение проходило на дому, а в город мы выбирались очень редко. Лишь в воскресение, чтобы посетить церковь. Меня это всегда раздражало!


- Так зачем туда ходил?


- Мой отец – религиозный фанатик. Поверь, это не самое лучшее. Жесткие меры дисциплины. Он не просто проповедовал религию, отец в ней погряз. Это очень долгий рассказ. А сейчас у нас есть дела более важные, если ты не заметил. Так может, разговоры о детстве оставим на следующий раз и продолжим заметать следы?


- Хорошо. А что тут заметать?


Фрэнк указал рукой на место, где стояла машина. Теперь, вместо нее, там находился большой бугор, забросанный широкими ветвями сосен и елей.


По узким тропинкам прочь из леса. Казалось, деревья провожали парней своим строгим взглядом, ведь они знают тайну. Деревья не расскажут ее никому, лишь будут перешептываться между собой, смеясь, строя злые планы. Их молчание ценнее, чем весь этот мир. В каждой кроне есть мысли, они взлетят до неба, чтобы рассказать ангелам секреты. Но сколько умрет дней до этого момента? Сотни. Парни ощущали их взгляды и смешки, но боялись обернуться. Лес – магическая сила. Она затаскивает в свой центр, заковывая зелеными браслетами запястья. И в этот миг есть лишь ты и природа. Поймай легкость своими устами, почувствуй вкус запретного. Птицы пели серенады, словно оды к смерти, черный ворон кружил над поляной, которая уже давно скрылась за торсами могучих великанов. С неба вновь закапал дождь. Его слезинки бились об широкие ветви деревьев, разбиваясь на мельчайшие детали, создавая невиданный спектр красок и эмоций. Мокрый асфальт. Проезжая часть. Долгая и нудная дорога домой. Каждый из парней был погружен в свои мысли, как батискаф, опустившийся на дно океана, чтобы увидеть всю нетронутую красоту морских глубин.


- Почему ты не проверяешь почтовый ящик? Смотри, он забит письмами и газетами – произнес Фрэнк, остановившись у лужайки


- Дай сюда – Макс вырвал из рук друга газеты и письма – Иди в дом!


Парень открыл мусорный бак и бросил в него бумаги. В глаза ударило объявление на странице желтой старой газеты.


«Внимание! Розыск!


Пропал человек. Сара Кромвэл. Девушка ушла из дома 11 сентября 2011 года и не вернулась.


Информация:


Родилась 18 июня 1987 года.


Рост: 176 см.


Вес: 64 кг.


Цвет волос: каштановый.


Цвет глаз: голубой.


Девушка была одета в красное пальто и черные ботинки. На запястье золотая цепочка с кулоном «дракон». Всех, кто знает о месте нахождения Сары, просим сообщить по указанному телефону…».


Ниже была напечатана фотография девушки. Макс закрыл крышкой мусорный бак.


Парень медленно зашел в дом. Фрэнк стоял около железной двери, ведущей в подвал, и что-то рассматривал через глазок.


Сквозь пыльный кусочек стекла в двери, который, подобно чужеродному предмету в груди иного разума, являлся дырой между реальностями и подвалами психики, отчетливо виднелся образ Мелиссы. Эти стройные ножки нежно обтянутые чулками, короткая облегающая юбка, открывающая похотливому взору вид тонких ажурных краев синтетики. Эти пышные волосы и туш, размазанная под страстными глазами, от едких капелек слез. Фрэнк начал тяжело дышать. Возбуждение в его движениях, мимике. Сколько он тут служит? Год, два, больше! Как скрыть желание овладеть самкой, если твой тестостерон поднимается до самой крышки черепной коробки, готовый ударить фонтаном?!


- Я дам тебе даже денег, если ты пустишь меня к ней – тяжело произнес Фрэнк – Тебе ведь надо на лечение, да и машину я помог убрать. Ну, так я войду?


Непонятное чувство родилось у Макса в тех болевых точках души, о которых так усердно старается забыть искалеченный мозг, в которые боится заходить даже сам парень. Те гнилые пятна на теле восхитительного белого волка, умирающего под писк бледной Луны. И из этих дыр скоро полезут черви, освобождая потоки черной крови, на которой будут липнуть «трупные» мухи. А волк лишь задохнется в порыве мучений! И именно там, в этих чертовых точках, родилось нечто необычное, то, что Макс ощущал в этот момент. Словно ветхий дом, собранный из тонких досок психологии, из ее самых изящных деталей, рухнул, оставив лишь налет мерзкой пыли. Отвратительной, но такой изящной.


Макс, молча, повернул дверной замок.


- Я возьму это – Фрэнк взял со стены маску, которая изображала улыбку – Хорошо?


Глупое пластиковое изделие. Детская игрушка для маскарадов, теперь была во власти похотливого животного. Разве это не насмешка над величеством мира?


Макс легонько подтолкнул приятеля вперед и запер за ним дверь. Он долго слышал, как сквозь стену сочились крики.


- Нет – орала Мелисса – Пожалуйста, прошу! Не надо! Я Вас умоляю!


А вот ответ лишь шлепки по лицу и по ягодицам, и все те же крики.


- Заткнись, тварь!


Крики. А дальше пилюли и тишина. Снова она в совершенном наряде. Так прекрасна.




Глава 4. «Память».


Утро. Как прекрасно врывались капли яркого солнца в размеренную пустоту гостиной. Они образовали целый океан теплого света, который не грел. Хм. Странно. Или тело Макса было таким холодным, словно давно умерло, и лишь душа таскает мягкую оболочку, выстукивая последние удары жизни, или солнце еще не грело. Почему? Весь этот мир за окном отдавал холодом и увядающими кронами деревьев. Знаете, этот изысканный аромат ненависти. Такой незаметный гимн свободы. Он заполняет легкие, сжигая их цветными вспышками, словно красное вино, которое привыкли пить утонченные господа под легкую симфонию скрипки, окрашивает стеклянные стенки бокала.


Макс поднялся с небольшого дивана. Под его ногами находилась бутылка коньяка, а на кофейном столике, выполненном в стиле японских мастеров, уныло раскинули свои тела розовые таблеточки. Боль пронзала виски. Сотни мыслей путались где-то под черепной коробкой, царапая ее изнутри своими уродливыми когтями. «Новый день» - прошептал Макс, натягивая тонкую футболку, такую мягкую, как сотни лепестков черных роз, принимающие в свои оковы миллионы падающих звезд, чтобы зажать в клетке и заставить их выполнять желания десятков людей. Парень медленно подошел к стеклянной двери в кухне, лаская кончиками пальцев холодный воздух, наполняющий комнату, словно он имел свое тело, чувствовал нежность кожи. Ружье все так же молчаливо висело на крючках в доске, от него пахло порохом и веяло теплом. Макс открыл дверь, сделал несколько шагов в сторону зеленной лужайки и застыл, обомлев от ужаса, который врывался в его глаза, как разъяренные армии вбегают в осаженный город, сметая все на своем пути, окрашивая мощеные дорожки в цвет крови.


Десятки обнаженных женщин стояли на лужайке, изрезанные острыми бритвами, которые оставляли легкие шрамы. Их лица, закрученные в черные шарфы, не видели света, спрятавшись за плотной материей. Лишь кончики рыжих волос аккуратно ласкали плечи. Тела, усеянные десятками больших синяков и гематом, словно умели говорить, просили небо пощадить их, чтобы оно сбросило звезды, которые пробьют души насквозь, оставив в линиях воздуха кровавый след, избавив от страданий бренные сердца. Женщины тихо стонали, массируя руками изуродованные груди. Их животы надувались с каждой секундой, а кожа становилась такой прозрачной, что можно было разглядеть, как в утробе начинает расти маленькая жизнь. Венозные трещины бежали по телам, скапливая в себе загустевшую черную кровь. Младенцы в утробах пытались открыть глаза, сдавливая пуповиной аорту. Громкий плач наполнял лужайку. Болезненные стоны проникали в каждый сантиметр воздуха, заполняя собой все пространство. Ряд измученных дам пал на колени. Из узких влагалищ медленно закапали кристаллики крови. Эта боль пронзала их измученные тела, а маленькие ручки царапали прозрачную кожу, стараясь вскрыть живот. Фонтаны багровой горячей жидкости обволакивали траву, покрытую каплями росы, заставляя Макса пятиться назад, но было уже поздно. Пронзительный крик разрезал воздух. Женщины, медленно, одна за другой, поднимались на дрожащих ногах. Их животы выпустили зародышей, оставив лишь обвисшую кожу, кровоточащую и мерзкую. Ступни поглощала трава, смешенная с венозными артериями, девушки едва удерживались на ногах. Они царапали руки, отрывая куски мяса, гнилого и черного, пальцами тянули за вены, словно за тонкие нити в сплетении куклы, чтобы уничтожить конструкцию. Синие струны рвались с прекрасным звуком, выпуская в мир новые ручьи крови. Из сжатых узких влагалищ свисала пуповина, которая обтягивала шею зародыша, будто виселица лишает жизни людей. Их черные шарфы пали, как величественный флаг смерти, развиваясь на ветру, танцуя в вальсе. Ох, эти дети. Они висели между ног своих матерей, такие умиротворенные и сонные, не способные даже открыть глаза, ведь воздух уже давно не поступал в легкие. Их тела медленно остывали. Израненная кожа позволяла прикасаться к себе десяткам капелек крови, которые спускались из влагалищ, минуя пуповину. Они так нежно скользили по мертвым холодным телам, описывая новые узоры, пока мертвые дети слушали колыбельный визг своих матерей.


Вдруг, глаза зародышей открылись. Макс быстро забежал в дом, сбивая на своем пути пустые бутылки. Парень упал на колени около кофейного столика. Горсть розовых пилюль, глоток крепкого алкоголя, что обжигает десна, молчание, душераздирающий страх. Всего лишь брешь между реальностью и психологическими травмами разума.


- Папа! – послышался крик со второго этажа – Быстрее! Иди сюда, папа!


Виктория сидела на углу кровати, сжимая что-то в своих маленьких ручках. Знаете, словно боги охраняли что-то великое в своих безупречных ладонях. И почему они так чисты? Будто комок новой жизни греть в сплетении пальцев, как в клетке. Навсегда. Макс подошел ближе. Его глаза заметили блик тепла в холодных ладонях. Омерзительная доброта на умирающем теле. Моль. Такое фееричное существо.


- Папа! Оно такое живое – громко кричала девочка – Папа! Папа!


Сквозь сухие уста Виктории пробивался слой белоснежной пены. Она смешивалась с кровью, которая так хотела увидеть этот мир, маленькую комнатку, что выглядывала из узких трещин на, потрепанных болезнью, губах. Тело девочки трясло. Казалось, что судороги вновь закружили свой великолепный танец, исполненный под мелодию хрипоты, которая сковывала горло, стараясь вытолкнуть из себя жидкую субстанцию. Отвратительный запах наполнял бетонный квадрат. Мокрое пятно на одеяле извергало аромат аммиака. По ножкам девочки, которые тряслись в непонятной системе, стекали ручейки мочи. Розовая синтетика, покрывающая тело Виктории, была заляпана смесью пены и крови, рвоты и красоты.


- Оно живое! – продолжала кричать девочка – Папа! Смотри!


Зрачки Виктории окончательно скрылись за границами век. Казалось, они смотрят прямо в разум, где тысячи лезвий совершенной боли кромсали ее тело. Пустота поселилась между прекрасными ресницами. Такие белые и безмолвные. Десятки красных капилляров, вынужденных держать в себе багровую жидкость, надулись, образовав своеобразные трещины. Знаете, как разбивается зеркало, которое ограничивало взор убогой реальности, чтобы она не видела тот великолепный рай, построенный чужим воображением. Ах, сколько лиц мелькнуло в отражении зданий? И сколько в них историй? А кто-то видит короля, другой машину и семью. Оставить в отражении мечты, словно сложить в сейф ценные бумаги, которыми так дорожат люди, чтобы достать их в один прекрасный момент. Но, как открыть сейф, если ключа вовсе нет?! Как пробиться в мир зазеркалья?!


Девочка рухнула на кровать. Она вся тряслась, как дрожит желтая листва на макушках великих деревьев, ожидая лишь мига своей смерти, чтобы сгнить под ногами холодных людей. Моча по ее ножкам стекала тонкими струями, пачкая ковер и одеяло. Виктория захлебывалась пеной, кровью и рвотой. Дикий ужас поселился в разуме Макса, словно сняв в его голове, выполненной в форме отеля двадцатого века, небольшой номер со всеми удобствами. Ванная комната, телевизор, большая кровать. Именно на ней ужас имел свои жертвы в виде страхов и фобий. Так жестко, что стены комнатки содрогались, впитывая истошные стоны.


Макс бросился к шкафчику с медикаментами. Судорожно, парень пытался найти нужные таблетки, но они падали из рук, раскалываясь от сильных ударов об пол. Слезы текли по щекам. Он видел в окно трупы зародышей, которые плавно гнили на зеленой лужайке, рыжих женщин с перерезанными венами, из которых сочилась черная кровь, но парня не волновали эти картины. Лишь судорожное биение Виктории в бесконечных муках имело цену в данный момент. Цену в тысячу дней и остаток реальности.


Парень сильно сдавил скулы девочки, на них даже остались красные пятна. Уста приоткрылись, позволяя пене выплескиваться на розовый материал. Макс горстью всыпал таблетки в открытый ротик Виктории, прижав ладонь к ее сухим губам. Минута. Тишина. Остатки пены сползли на подбородок, а глаза вновь вернулись, чтобы увидеть реальность, но веки тут же закрыли их, спрятав от мира. Макс стоял на коленях на кровати, поддерживая ладонью затылок дочери. Страх медленно отступал. Всего лишь миг. Момент, где нет добра и зла, красоты и уродства. Долгий полет легкости, словно тонкая материя платья, которая так грациозно обтягивает тела продажных женщин, повис в воздухе, трепеща от касаний холодного ветра, влетавшего в атмосферу комнаты из маленьких трещин на пыльном окне.


На своих руках, Макс перенес Викторию в обширное кресло, находящееся около кровати. Молодой человек нежно снял розовую материю с детского тела. Такие великолепные черты. Виктория была полностью обнажена. Ее холодное тело так изысканно развалилось в кресле. Макс нежно провел пальцем по устам, стирая остатки пены и крови. Детское обнаженное тело, казалось, уже давно умерло. Оно такое холодное. Парень касался ладонями нежной кожи своей дочери. Нет, в его глазах не было похоти. Лишь огромное чувство тепла от осознания, что Виктория еще жива, с ним, рядом. И плевать на тоны кошмаров, которые взрывали его разум, подобно метеориту, готовому упасть на землю, чтобы повергнуть планету в ледяной анабиоз стыда и страха. А моль все так же кружила у потолка, царапая краску своими маленькими крыльями.


Комок мокрого постельного белья, розовая кофточка, медленные шаги за двери комнаты. Перед глазами вновь деревянная баррикада. Интересно, что за ней? Еще одна комната? Очередная тайна? Макс не помнил. Он медленно спускался вниз, удерживая в руках мокрые, окровавленные тряпки. Простынь, одеяло, кофточка. Молодой человек плавно опускал стопы на ступеньки, ведущие вниз. Они скрипели, словно хотели что-то донести, но Макс их не слышал. Он уже давно погрузился в мир своих мыслей.


Замок в металлической двери сделал пару оборотов, и парень вошел в подвал, держа в руках таз, в котором виднелись окровавленные вещи.


- Макс – слабый женский голос взорвал тишину помещения – Я слышала крики. Что случилось? Откуда эти кровавые вещи?


Мелисса все так же лежала на полу. Металлические оковы обхватывали ее стройную ножку. Туш на ее лице сильно размазалась. Пухлые губки удерживали на себе остатки великолепной, ароматной помады. Казалось, Мелисса так и не уснула прошлой ночью. Это неудивительно. Ее блузка была разорвана, а синтетика белья едва сжимала грудь, на которой остались следы похотливых рук. Прекрасные русые волосы сплелись между собой, создавая великолепную картину красоты. Юбка сильно задралась, оголяя обнаженные интимные места. Трусики валялись рядом, разорванные в клочья. Сколько похоти вместил в себя этот подвал? Сколько животной страсти? Сколько боли ощутила Мелисса? Красный след от шлепков остался на ее ягодице. Слегка разорванный чулок облегал ногу. На нем все еще виднелись засохшие дети Фрэнка, которым уже не суждено родиться.


Макс не мог оторвать взгляда от девушки. Похоть поедала его тело. Он чувствовал, как возбуждение пробирает всю его сущность, заставляя грудь делать большие глотки воздуха. Ладони вспотели. Молодой человек видел это и раньше, но старался забыть. Увы.


- Виктории было плохо – тихо ответил Макс


- Что случилось?


- Очередной приступ


- Я могу помочь. Ты же знаешь, что мое обучение в медицинском институте уже подходит к концу. Мы сталкивались с разными болезнями. Чем я могу помочь, Макс?


Удивительно. Девушка испытала столько боли, но до сих пор старается помочь. А может все это игра? Почему люди оставляют шанс своему сердцу? Сколько должно сотвориться боли, чтобы человек одел звериную маску? Наверное, планете необходимы добрые существа, чтобы война между светом и тьмой всегда имела свое продолжение. Бесконечность в образе чувств. Разве, это не прекрасно? Отнюдь.


- Я и сам справился – ответил Макс – Почему ты так добра?!


- Принеси мне воды, пожалуйста – по щеке Мелиссы скатилась слеза – Прошу!


Макс покинул подвал, но вскоре вернулся, держа в руке синюю кружку с чистой холодной водой. В другой ладони парень сжимал ручку старого ведра, серого, с облезшей краской.


- Держи. Аккуратно, хорошо?


Парень протянул девушке кружку с водой. Мелисса, трясущимися пальцами, приняла в ладонь пластиковое изделие, как ангелы перед суицидом впитывают грехи людей, чтобы утонуть в своем божественном свете, посмотреть на падших и возомнить себя королями, унеся бренное тело с высоких крыш. Девушка пила воду большими глотками. Чистые капли падали на ее грудь, стекая по подбородку. Похоть ее вида. Возбуждение в душе Макса. Он так хотел коснуться руками желанного тела, но боялся даже дышать на него.


- Кто это был, Макс? – тихо прошептала Мелисса, поставив кружку на пол так, что та образовала круг, нарисованный каплями воды


- В смысле?


- Кто вчера был здесь?!


- Фрэнк – холодно бросил парень – Зачем тебе знать это?


- А ты угадай, больной ублюдок!


Макс опустил голову вниз, всматриваясь в пол. Он медленно сел на пыльный бетон, скрестив ноги перед собой.


- Прости меня – парень обратился к девушке, взяв ее ладонь, но Мелисса быстро вырвала ее из цепких объятий


- За что?! За то, что я довезла тебя до дома?! За то, что вместо благодарности, ты приковал меня в сыром подвале?! За то, что ты позволил своему «другу» - девушка сделала характерный жест руками, изображая кавычки – Иметь меня всю ночь?! За что ты просишь прощения, тварь?!


- За все! – выкрикнул Макс – Ты знаешь, как это тяжело?! Невыносимо быть мной! Ты не представляешь, с кем находишься в одном помещении!


- Прости – Мелисса спрятала глаза, уставив их в потолок – Отпусти меня, Макс. Я прошу тебя. Умоляю!


- Я не могу этого сделать!


- Но, ты же знаешь, я никому ничего не скажу – из глаз девушки потекли чистые слезы, которые смешивались с тушью, рисуя на ее лице невероятные узоры – Мы просто забудем все, что тут произошло. Пожалуйста, Макс. Отпусти меня!


- Я не могу! – повторял молодой человек – Понимаешь?!


- Почему?!


Стук во входную дверь оборвал диалог, словно пуля в изящном барабане пистолета, на которой мастера выводили прекрасные узоры, чтобы зарисовать смерть от искусства, пропитанного порохом, обрывает мысли в черепной коробке, разукрашивая ими стены бетонных блоков. Макс приложил палец к горячим губам Мелиссы. Девушка лишь одобрительно кивнула головой. Странно.


Сквозь пыльный глазок, молодой человек увидел два лица. Незнакомцы. Очки на их глазах, будто материя космоса, скрывала от Макса взгляды. Эти два шарика, в которых можно увидеть всю насыщенную жизнь, сотни грез и историй. Парень повернул дверной замок, приоткрыв деревянную баррикаду.


- Здравствуйте – обратился к Максу высокий мужчина – Разрешите, войти?


- А Вы, собственно, кто?


- Полиция – второй человек достал удостоверение – нам необходимо задать Вам пару вопросов. Можно?


Макс открыл дверь, впустив людей внутрь дома. Медленные шаги до гостиной, где работал телевизор, транслируя передачу новостей. Мужчины сели в кресла, а молодой человек освоился на диване, на котором и встретил это странное утро. На кофейном столике все так же раскинулись тела розовых таблеток. Пустая бутылка крепкого коньяка соприкасалась с ножкой стола, словно проглаживая все изъяны лака, что допустили руки мастеров.


Черные смокинги покрывали тела офицеров. Они уже давно сняли свои очки, показав Максу глубину глаз. Казалось, эти зрачки видели не только жизнь, но и падение эпохи, ее взлеты и пепел после пламени на выжженных полях. Мужественные черты лица, суровые и красивые. Таких людей можно встретить в годы войны. Им чужды сострадание к врагам, но они остаются со своим сердцем. Любую броню может пробить выстрел чувств. Знаете, словно с баллистической пушки, большим патроном эмоций и слез, наполненным болью и сожалением, выстрел длинною в один миг, чтобы сломать защитную оболочку души. Брови офицеров были сдвинуты к центру переносицы. Неужели, они никогда не улыбаются? Сценический образ для работы. Актеры, жестокие, но такие нежные и добрые.


Макс закурил сигарету.


- Какие вопросы Вы хотели мне задать?


- Вы знаете эту девушку?


Офицер достал из кармана фотографию. С изображения, которое успел нарисовать старый объектив камеры, будто мастер, выполняющий портреты невероятной красоты, на Макса уставились глаза Мелиссы. Она была другая. Такая живая, ее улыбка растягивалась на лице. Столько счастья в одном моменте. Это был старый снимок, выполненный на школьном балу. Мелисса в короне, прекрасном платье. Она была рада. А сейчас? Теперь ее тело пристегнуто к стене подвала, изуродовано похотью чужих рук. Такое неживое. Холодное и противное, но желанное и возбуждающее. Снимок камеры, как великолепный кусочек тепла, увековеченная красота, без шрамов и растрепанных волос. Умиротворение в объятиях специальной бумаги.


- Да, я знаю ее – тихо ответил Макс, заметив, как офицеры оживились


- Как вы познакомились?


Парень выстраивал вереницы ответов, чтобы, как можно дальше, увести надоедливых сотрудников от горькой правды. Мысли влетали в черепную коробку. Ведь, Мелисса была так рядом. Там, внутри темного подвала, измученная и голодная. Ее крик в любой момент мог нарисовать холодные браслеты наручников на запястьях Макса.


- Я опоздал на автобус – начал парень – Эта девушка меня довезла до дома. Что случилось?


- Понимаете – произнес офицер – Она должна была два дня назад позвонить матери, чтобы узнать состояние, но так и не вышла на связь. Ни вчера, ни сегодня. И, по нашим сведениям, ее видели в Вашей компании на вокзале. Вы не знаете, где она может быть?


Дым от сигареты поднимался под потолок, вырисовывая на нем своеобразные кольца. Словно никотин хотел сжать в свои объятия линии чистого воздуха, чтобы уничтожить его. Люди часто не замечают борьбы между добром и злом. А есть ли вообще эти понятия?


- Зачем Вы спрашивали, знаю ли я ее?


- Просто проверка данных


- Почему Вы решили, что она исчезла? Может, просто забыла позвонить?


- Это исключено. Ее мать смертельно больна. Мелисса каждый день звонила ей, вплоть до вечера, когда телефон замолчал. Что Вы нам можете сказать?


По телевизору шла программа новостей. Какой-то странный сюжет. Рыбаки в очередной рейс сетями выловили остатки тела молодой женщины. Сотрудники полиции, скорой стояли на берегу, рассматривая волокна костей, одежды. Золотой медальон устало лежал около кисти руки. Репортер говорил о том, что личность девушки не установлена. Такой ажиотаж вокруг. Смысл? Зачем транслировать по каналам то, что взорвет мозг общественности? Да и какова цена этого эпизода? После передачи покажут очередной эпизод комедийного шоу, сбалансировав эмоции глупых людей. А этот танец смерти для всеобщих масс, глупая маска ужаса, которую напечатают в газетах, но не смогут перенести всю красоту момента. Около реки расстилался туман, или это был просто дым от сигареты, загораживающий обзор глазам, врываясь в них ядовитым запахом никотина. Какие-то странные чувства впитывала душа. Знаете, такое легкое наслаждение, спокойствие, родившееся перед смертельной бурей. Словно алмазы, которые заменили собой дождь, падали на землю, устилая мокрый асфальт великолепным ярким светом, чтобы потом сгнить, утонуть в бездне грязи. Хм. Смерть – восхитительный танец. Убийство – самая прекрасная музыка. И чтобы создать спектакль, необходимо выучить такты и струны. Экран телевизора, как липкая коробка разума, словно самый великолепный театр, где развернется зрелище. Стоимость билета? Разрушенная психика!


- Ничего. Я вам все рассказал – начал Макс, переведя глаза с экрана на лица офицеров – Она довезла меня до дома, выпила воды и уехала. Что еще?


- Она что-нибудь сказала перед тем, как покинуть Ваш дом?


- Нет – парень тяжело вдохнул – Вы меня в чем-то подозреваете?


- Ни в коем случае. Это обычная процедура. Надеюсь, мы Вас не отвлекаем?


- Понимаете, у меня дочь больна. Поэтому мне необходимо быть рядом с ней. И если честно, то вы меня отвлекаете. Я сказал все, что знал. А теперь, я попрошу вас покинуть мой дом. Отнеситесь с пониманием. Хорошо?


Офицер натянул черные очки на свои глаза. Странно. Казалось, Макс мог видеть сквозь темные стеклышки, просматривать каждое движение ресниц, их громкие хлопки и вздохи. Глаза медленно трескались, готовые выплеснуть в мир гнойный аромат зрачков. Очередное психиатрическое явление. Макс быстро попытался привести в норму свой разум.


- Конечно – офицеры встали с кресел – Знаете – произнес один из них, протягивая парню визитку с кучей черных цифр – Если вспомните еще что-то, то позвоните по этому номеру. Хорошо?


Макс одобрительно кивнул головой, закрыв входную дверь.


Крепкий запах мужских духов остался тонкой линией на обоях и старых фотографиях. Парень поднял голову к потолку. Единственный момент свободы. Интересно, сколько лет потребуется провести внутри холодных камер, среди кучи психопатов, насильников и убийц, если Мелиссу найдут в его доме?! Макс старался не думать об этом, но мысли, подобно морским судам, которые уходят из портов, обещая никогда не возвращаться, но все же липнут вновь, ведомые маяками, влетали в голову, заставляя сердце биться чаще, а дыхание, казалось, оно умерло.


Парень медленно спустился в подвал.


- Кто это был, Макс? – тихо спросила Мелисса


- Почему ты не сказала, что твоя мать умирает?!


- Откуда ты узнал?!


- Это не столь важно. Почему ты не сказала?


- А зачем?! Словно это что-нибудь изменило бы?! Я бы все равно осталась в этом подвале, в любом случае, попала бы сюда! Так, зачем раскидываться словами?!


- Успокойся – Макс сел на холодный бетон перед Мелиссой – Сколько ей осталось жить?


- Около трех месяцев – девушка опустила глаза, из которых сочились маленькие слезы – Зачем тебе это знать?


Макс нежно обнял девушку. Аромат ее духов ударил в нос. Этот запах, смешанный с частичками слез и пота. Знаете, как великолепная работа бога, словно его самое лучшее произведение, которое проткнули спицами любимые создания. И теперь лишь кровь заполняла легкие, такие черные и уставшие. Эта животная смесь красоты и мерзости, как баланс изящного совершенства, как прогнивший разум потрясающей мечты. Парень чувствовал, как сломанные ногти Мелиссы впивались в его кофту, а по ее щекам бежали слезы. Наверное, она не могла чувствовать злость. Казалось, в ее душе сейчас лишь боль, одинокая и такая сильная. Если был шанс отнять у человечества мучения, то кто решился бы на такое?! Кто из вас готов открыть душу, чтобы впитать литры черной грусти, бешеной боли?! Принять черную землю в свое сердце, чтобы сколотить небольшой гробик, но очистить человечество от темных сторон! Мечта, которая так и останется далекой фантазией разума.


- Ты хочешь позвонить ей?


- Очень - едва слышно, ответила Мелисса – А можно?


- Да, но только не сегодня


- Почему? – девушка почувствовала, как Макс отстранился от нее, но остался сидеть напротив – Почему не сегодня?


- Потому что приходили офицеры – парень набрал воздуха в свои черные легкие – Они ищут тебя. Задавали кучу вопросов. А я боялся, что ты закричишь


- Что они спрашивали?


- Знаю ли я тебя? Видел ли? Я рассказал им правду, но умолчал, что ты все еще здесь. Прости. Я не смог – слеза скатилась по щеке


- Зачем ты это делаешь? Я же вижу, что твое сердце питает доброта, как электрические счетчики кормят переменные излучения тока. Почему?


- Я устал быть один – парень вновь глубоко вдохнул – Понимаешь? Это одиночество, как рыболовные сети, собирает долгие косяки моих эмоций. Я вновь вернулся в ад! После ее смерти, жизнь стала обыденной, а мои кошмары взрывают голову!


- Но, ведь, не обязательно идти таким путем – Мелисса нежно взяла ладонь Макса – Почему ты не смог просто попросить остаться?


- А ты бы осталась?


Девушка пожала плечами.


В ее заплаканных глазах Макс заметил тонкий луч света. Знаете, словно свеча, оставленная забывчивым поэтом внутри комнаты, где творятся шедевры. Она так устало потухала, откидывая последние лучи жизни. Как тонкая грань между творчеством и бездарностью, талантом и уродством. Макс мог часами смотреть в эти глаза. Время остановилось. В этих маленьких планетах, где горела свеча, парень видел шедевры! Зачем писатели уходят в другие миры? Неужели, реальность слишком мерзкая для них?! Нет. Просто захватывающие галактики, которые раскинулись в усталом сознании, намного притягательней, теплее, чем холодные языки мира! Наверное, писатели сами могут стать частью далеких звезд, уйти в фантазии, забыв ключ от дверей назад. Их так много. И все что-то пишут, оставляют свои заметки, забывая о том, что сотни копий не вместит в себя литература. Тогда, стоит найти избранных. Кто повзрослел и понял, что настоящее искусство – картины. И неважно, чем они были нарисованы. Красками? Буквами на белых листах? Главное, показать чужим глазам, как дорог и прекрасен целый мир внутри черепной коробки. Ему так тесно там. Штрих, еще один! И больше нет писателей, лишь художники, наносящие буквы на холсты! В магии строчек и совершенных букв найти эскиз для новой жизни. Красота!


Вдруг, чьи-то крошечные кулаки застучали по глазам. Нет, не со стороны грязной реальности, эти удары исходил внутри! Там, где начинается разум. Секунда застыла в воздухе. Время умерло, словно в его голову всадили красивые пули, чтобы освободить фонтан совершенной крови. И теперь его труп раскинулся в пределах пыльного подвала, намекая реальности на ее погрешности. Удары по глазам Мелиссы становились все мощнее. В каждом зрачке виднелись мелкие трещины. Миг. Лица двух девушек вырисовывались в глазах. Нет, не так. Это была одна и та же женщина. Ее каштановые волосы, красивые глаза. Жизнь в пределах великолепных шариков, которые только начали улавливать мерзкие моменты мира. Девушка била по глазам с такой силой, что, казалось, они вот-вот лопнут, забрызгав кровью чистую кофту Макса. Парень знал эту женщину в глазах. Она сильно кричала, иногда вырывала клок волос из своего черепа, и из этих маленьких повреждений рисовалась радуга, словно реки теплой крови, она несла спокойствие в мир. Молодой человек не мог отвести взгляда, сжимая все сильнее розовые пилюли, устало лежащие в кармане штанов. Этот тихий ужас лишь набирал обороты. Казалось, он никогда не остановится. Зубы девушки, из ее прекрасного ротика, что скривился в гримасе страха и крика, медленно падали куда-то вниз, туда, за ласковую кожу век. Знаете, словно ее пасть была забита осколками стекла, и они так нежно разрезали язык и нёбо. Зубы окрашивались в кровавый цвет, оставляя лишь хищный оскал, а из головы били лучи радуги, которые образовывались в маленьких увечьях! Волосы, сплетенные между собой багровой жидкостью, падали вниз. Такие прекрасные локоны. Глаза Мелиссы трескались. Даже истерический крик девушки пробивался через их оболочку. Ужас на ее лице. Зубы выпали, и теперь в пасти бурлила кровь! Нет!


- Папа! – раздался крик из кухни, едва уловимый, сквозь тяжелые двери подвала, вырвавший Макса из лап его психиатрических расстройств и лабиринтов – Ты где?!


Парень отвел взгляд от глаз девушки. Они вновь приобрели тот самый вид. Заплаканные планеты. Страх наполнял душу. Эти разрывы между реальностью и фантазиями становились все сильнее. Ужас обитал где-то рядом. Наверное, лишь тела розовых таблеток останавливали процесс разрушения психики. Еще немного.


- Я сейчас – произнес Макс, коснувшись ладонью щеки девушки – Подожди. Хорошо?


- А куда я денусь?!


Молодой человек вышел из подвала, захлопнув за собой тяжелую металлическую дверь.


Виктория стояла в кухне. Девочка была обнажена. По ее холодной коже бежали мурашки, оставляя следы удовольствия. Ее детское тело витало среди клубов дыма, которые рисовала сигарета, тлеющая в банке. Эти линии никотина, как самая прекрасная одежда на могущественных плечах Атлантов. Она согревала Викторию. Такая нежная доброта. Девочка медленно касалась ступнями деревянного пола.


- Папа – произнесла Виктория – Где моя одежда?


- Я ее снял. Почему ты ничего не одела?


- Хочу ту кофточку – девочка надула губки – Куда ты ее дел, а?


- Ты ничего не помнишь?


Виктория покачала головой.


Зачем напоминать цветку, что он скоро завянет? Для чего травмировать нежную психику детей? Пусть этот кошмар останется лишь в памяти отца. Молодой человек нежно обнял дочь, прижав к себе. Он даже чувствовал тепло, которое выбивало ее сердце. Этот миг, где Макс терял контроль, заметив, смешанную с кровью, пену. Виктория будет жить. Ей не обязательно знать, что произошло там, на втором этаже дома. Единственное, что действительно важно, - это ее память, ее чувства. И если в разуме нет места для ужаса, то и Макс никогда не введет его туда, словно доктора вкалывают морфин, чтобы пациенты могли спокойно умереть, без боли и страха. Парень еще сильнее прижал к своему телу дочь. Тепло.


- У твоей дочери красивый голос? – спросила Мелисса, как только Макс переступил порог подвала


- А разве ты сейчас не слышала?


- Я слишком занята своими мыслями – тихо прошептала девушка


- Красивый. Жена учила ее петь, когда была жива


- Она умела петь?


- Да. Еще танцевать, рисовать, писать – Макс поднял кружку с пола – Тебе, наверное, неудобно спать на полу?


- Ночь прошла с открытыми глазами – девушка вдохнула – Так что я не знаю удобно мне или нет. Интересно, тебе бы было хорошо с оковами на ногах?


- Вечером принесу матрас и подушку. Завтра я рано утром уйду на работу, поэтому оставлю тебе еду и ведро, чтобы ты могла сходить в туалет. Хорошо?


- Про какой ты ад говорил? Был в нем?


- Да. Около семи лет


- Что случилось, Макс?


- Это очень долгая, кошмарная история. Религиозный фанатик, доступная женщина и их отмороженный сын, который, после смерти первого, запирался в подвале, слушая стоны матери, и кромсал тела невинных животных, чтобы боль уходила куда-то далеко, глубже. Знаешь, туда, где заканчивается сердце, и начинаются мерзкие лабиринты души, без света и тепла. Я неуверен, что ты захочешь услышать все это. Ведь, так?


- Знаешь, иногда ад заканчивается, а душа начинает строить большие ступени в рай, Макс – тихо произнесла девушка


- Ты права. Но бывают моменты, когда ступени готовы, а наверху тебя ждет изящный лифт. Знаешь, такой, как в самых смелых мечтах человечества. Лифт, который должен прорезать своим блестящим металлическим телом нежную кожу небес, вознести выше, чем солнце, показав лишь мир, где правят боги – Макс замолчал на несколько секунд, а затем, продолжил – Но бывает так, что твои этажи рушатся, трос не выдерживает веса психиатрических расстройств, памяти, боли. И ты срываешься в железной коробке и летишь вниз, минуя ступени великолепной лестницы, что выстроил своими усталыми руками. Проваливаешься под землю, туда, где нет ада, нет чувств, лишь раскаленные слои грунта и бесконечное одиночество. Понимаешь?!


- Я хочу узнать твою историю – девушка прислонилась спиной к изуродованной стене – Какой ад ты испытал?


- Зачем тебе это?


- Потому что мне кажется, что я уже не увижу теплого неба, не почувствую на своей коже капли дождя, не услышу пения птиц. Ведь, так? Ты не выпустишь меня отсюда, Макс


- Я не знаю, Мелисса. Но, что изменит моя история?


- Смысл этого всего – девушка провела пальцем по щеке, размазав капельку туши, которая смешалась со слезой, оставив свой след на идеальной коже – Я хочу узнать, что движет тобой, Макс. Понимаешь?


- Нет. Знаешь, мой ад начался еще с той поры, когда я только начал жить в утробе. Иногда мне кажется, что я до сих пор помню, как сильные руки моего отца били в живот матери, как я захлебывался выделениями и кровью. Наверное, я должен был умереть тогда, но боги не всегда дают нам право выбора


- А если бы у тебя был выбор?


- Я не знаю – Макс опустил голову


- Как так? Люди должны знать ответы на вопросы своей души. Это и отличает нас от животных


- А разве я не животное? Закрыл тебя тут, позволил Фрэнку сделать это – парень замолчал, заметив в глазах Мелиссы огонек страха – Я не знаю, хотел бы я умереть еще в утробе или нет. На этот вопрос у меня нет ответа. Прости


- Значит, твоя жизнь не полный ад, раз ты не хотел бы оставить ее. Так?


- После ада, наступил рай – Макс привстал – Я сейчас вернусь, хорошо?


Мелисса одобрительно качнула головой.


Крепкий аромат виски пачкал собою два бокала. Напиток так сильно искрился внутри, словно чей-то разум взрывал звезды в великолепном ночном небе. Каждый пузырек, вызванный невероятным потоком, имел свои слова, которые впитает Макс, чтобы вынести наружу, в красивые уши своей пленницы. Так долго эти тайны оставались где-то глубоко в душе, там, куда не проникнут даже самые опасные скальпели опытных хирургов. Этот диалог, который вскружит память, разнесется на несколько суток, чтобы поведать ей свою историю, так скоропостижен, подобно Фениксу сгорит дотла, оставив налет пепла. Интересно, а он опять восстанет? Когда умрет Мелисса. И умрет ли она вообще?


Виктория сидела на небольших качелях около стеклянной двери со стороны лужайки. Пижама с изображением разных животных покрывала ее тело. Девочка держала в руках потрепанную тетрадь, что-то выводя чернилами. Она, то смотрела куда-то в лес, то вновь возвращалась к листам. Нет, не так. Ее глаза видели одно. Они смотрели куда-то глубже реальности, туда, где начинаются коридоры тусклых грез. И что может увидеть ребенок в этих потухших мечтах? Тысячи надежд, которым не суждено сбыться? Жизнь, заканчивающуюся траурными лентами на мраморных памятниках? Кубики морфия, что вводят больным, лаская вены совершенной иглой, чтобы унять капельки липкой боли? Наверное, взрослым никогда не понять этого. Ведь, память тает с годами, а они, подобно ледникам, растворяются в соленой воде, как в календарных числах. И невозможно помнить детализированные сюжеты детства. Лишь общий план, как собранный пазл, словно законченная картина. И нам не поймать процесс, не увидеть механизмы, мелочи. Хотя, именно в них заключается холодный смысл жизни. Виктория продолжала рисовать, царапая листы, подписывая даты и тонкие слова. Макс даже не вышел к ней. А смысл? Зачем стараться увидеть то, что она никогда не покажет? Пусть это останется очередной тайной планеты.


- Ты когда-нибудь чувствовала, как умирает животное? – спросил Макс, усаживаясь напротив Мелиссы – Хочешь выпить?


Парень протянул бокал, наполненный до краев горьким напитком. Девушка медленно приняла его в свои ладони. Наверное, алкоголь успокоит ее боль, воссоединит сотни мыслей, которые бродят по измученному разуму, выискивая выход в реальный мир. Она сделала глоток. Ее лицо скорчилось в гримасе отвращения. Капельки виски заблестели на пухлых губах, смывая остатки безупречной помады. Влага обволакивала ее уста, подчеркивая маленькие трещинки. Казалось, капельки попадают прямо внутрь, смешиваясь с кровью, принося боль, наполняя губы алкогольным теплом. Превосходность момента, как самый тяжелый груз для рыбацких удочек. Он тянул прямо на дно наслаждения. Макс вновь был возбужден, но старался скрыть это за глупой улыбкой, которая разлилась на его лице.


- Виски? – недовольно спросила Мелисса – А больше ничего нет?


- Ты не любишь этот напиток?


- Нет


- Почему?


- Слишком много в нем изысканности. Ты когда-нибудь замечал, как ведут себя люди, сжимающие в руке бокал виски? Видел, сколько пафоса, модных речей? Обычный напиток, призванный уничтожить твой организм, был возведен до уровня слез бога! Бесит! Один глоток – и все! Человек перестает быть собой! Его интересуют Кант, шедевры Моцарта. А ведь, он о них никогда и не слышал, не читал, не чувствовал! Напиток, как самый яркий показатель ценности общества. Тьфу! Мерзость!


- Знаешь, я никогда не думал об этом – Макс сделал большой глоток, и горький алкогольный напиток обжег его десна – Ты чувствовала, как умирает животное?


- Я видела это – Мелисса провела ногтями по своей щеке – Мой отец был охотником. Я часто выезжала с ним в лес, где он расстреливал беззащитных зверушек


- Это разные понятия


- В смысле?


- Видеть и чувствовать смерть


- Что в них разного?


- Когда ты видишь смерть, то ее запоминают лишь твои глаза и разум – Макс сделал паузу – Другое дело, когда чувствуешь ее. Знаешь, словно еще одна жизнь пронзает твое тело. Полностью. Каждая клеточка души, каждый слой кожи. Это непередаваемое ощущение. Странное возбуждение пробегает по ладоням и шее, превращаясь в кучку маленьких мурашек. Глаза расширяются, впитывая непревзойденную силу. Это не кино. Это великолепный спектакль, который кружит внутри головы. Столько эмоций, что им тесно внутри черепной коробки, внутри отсеков памяти. Именно поэтому они расползаются по всему телу, обхватывая магией даже волоски. Даже самая сильная любовь, которая окрыляет душу, захватывает разум, никогда не сравниться с пируэтом смерти, с ее великолепным танцем. Это чувство, как океан, способный потопить сушу, заставить захлебнуться миллионы глупых людей. Понимаешь?


- Ты испытывал это?


- Да


- Однажды?


- Нет. Я чувствовал это множество раз – Макс вновь отпил из высокого бокала – Я всегда хотел причинить им боль. До смерти отца лишь легкую такую, знаешь, словно вуалью замотать их в чувства, а после, я хотел забирать жизни беззащитных созданий! И мне это нравилось. Как бы передать тебе те эмоции?


- Что ты чувствовал в этот момент, Макс?


- Я помню, как подкармливал соседского кота, часто играл с ним. И в один прекрасный вечер, когда мать обслуживала очередную тварь, похотливую и мерзкую, я сидел в этом подвале, играясь с ним. – глаза парня помутнели, казалось, он возвращался в тот день – Я гладил его шерсть, он довольно мурлыкал – во рту Макса пересохло, а ладони вновь вспотели – Я взял его за шею, сдавив череп в ладони. Он сильно завизжал, стараясь вырваться из моих лап. Когти царапали бетон. Я слышал стоны со второго этажа. Сильные хлопки. Смех. Затем опять похотливое дыхание. Зло связало аорту, стараясь надеть свои оковы, чтобы задыхался в галлюцинациях! Я сильно ударил кота об стену так, что на ней остался кровавый след. Он уже не мурчал, лишь тихо хрипел, пока слои черной крови вытекали из его пасти! А мне было так интересно! Боже!


Макс схватился двумя руками за голову. Казалось, та боль, которую он причинял животным, сейчас пронзала его тело, не позволяя даже дышать. Мелисса испуганно смотрела за происходящим. Парень впивался ногтями в бетон, который превращался в зыбучие пески. Реальность вновь образовывала бреши. А может, его психологические лабиринты становились все сильнее, способные разрезать кожу мира, впуская в него галлюцинации, как совершенную кровь. Слюни потекли из уголков рта, и глаза облачились в кристальные чистые слезы.


- Я взял скальпель и сделал надрез на его животе, когда он перестал хрипеть и дышать! Слои крови хлынули на мои руки! Я не забуду этот момент! Впервые я испытал подобное чувство! – кричал Макс, не отпуская голову, сжимая ее руками все сильнее – Я резал его! Потрошил великолепным лезвием! Знаешь, что это?! Это круче, чем испытать оргазм! Танец смерти в твоих ладонях! Я помню, как его кровь прожигала мне кожу, касаясь костей! Те мертвые глаза! Знаешь, то чувство, когда открываешь его кожу, а там маленькое сердечко, заляпанное потоками крови – превосходно! И я бы повторил это снова! Мне нравилось делать это! Я убегал из этого мира, где похотливые твари проникали в наш дом! Военные, пожарные, бродяги! Им не было конца! И лишь в этом подвале, пачкая руки кровью животных, я впитывал в себя красоту и жестокость! Понимаешь?!


- Боже, Макс – Мелиссы крепко обняла парня – Успокойся. Слышишь?


По щекам парня бежали соленые реки. Он впивался пальцами в кофточку девушки, стараясь проникнуть в ее грудь, остаться там навсегда, ужасным символом боли. Перед глазами летели кадры тех дней, он слышал стоны, что доносились со второго этажа, хрип бедного котенка. Все это смешивалось в один флакон напитка, собранного из боли и лжи, меланхолии и отвращения, красоты и искусства.


- А где был твой отец?


- Она убила его!


Макс чувствовал теплоту кожи, которую дарили ему объятия. Этот легкий аромат духов, смешанный с похотью и потом. Даже мир в эту секунду стал совершенно другим. Одиночество ушло на задний план. Столько времени парень не чувствовал родных связей. И эта незнакомка, как луч солнечного света, как некий дар совершенного бога, впитывала боль, разделяя ее на двоих. Пара душ, словно симбиоз разума.


- Кто убил его? – отстранившись от парня, с ужасом в голосе, спросила Мелисса


- Эта тварь, которую я называл мамой! Она всадила нож ему в шею, пока тот спал! Я видел все это, но так и не смог сказать офицерам, потому что боялся остаться один. Знаешь, это такое чувство, словно зло убивает добро в твоей душе. Хотя, ни он, ни она, не были добрыми или злыми. Я ненавидел свою семью!


- Как она смогла это сделать? – продолжала сыпать вопросами девушка – Как ты оказался там? Почему увидел это?!


- Я спал в своей кроватке в родительской комнате. Я был так молод, совсем ребенок – Макс всхлипывал через каждое слово – Среди ночи я открыл глаза от света, который пробивался сквозь открытую дверь спальни, и увидел, как мать, легкими шагами, словно она даже не касалась пола, держа нож в руке, подошла к нему. Ее лицо было разбито, из рассечения на брови текла липкая кровь, гематомы на ее обнаженном говорили о побоях!


- Он бил ее?


- Каждый день! И не только ее!


Парень зарубил рукав кофты. На коже виднелся глубокий шрам, оставленный лезвием. Такое омерзительное искусство на чистоте мольберта.


- Что это?!


- Она подходила все ближе – словно не слыша слов Мелиссы, Макс продолжал свою историю – Я мог закричать, спасти его, но мой разум затыкал мне пасть, чтобы даже звук не вырывался из ее пределов! Мать села сверху отца, он даже не открывал глаза, лишь ласкал руками ее груди. Удар! Кровь хлынула на простыню, а я в страхе сжал свои веки. Я слышал, как он хрипит, как плачет мама, но не мог ничего сделать! Я открыл глаза лишь тогда, когда в комнате зажегся свет, а вокруг у тела стояли офицеры. Они задавали вопросы матери, которая смотрела на меня. Она словно просила меня молчать! И я молчал!


- Тогда и начался твой ад?


- Нет! Он начался намного раньше! Еще в утробе!


Сотни мгновений жизни сохраняет память. Интересно, можно ли заполнить ее отсеки, чтобы воспоминания падали вниз, оставаясь в душе, или покидали разум навсегда? Наверное, лекарство от памяти будет стоить целую жизнь. Частичная амнезия, закованная в тела маленьких таблеток. И как много пользы от этих пилюль? Как легко можно восстановить разрушенную психику, удаляя часовые бомбы, готовые разнести старый ветхий дом внутри души! Ценность изобретения – целый мир. Как хотелось бы, залить огнем сосуды разума, выжигая имена и события, чтобы от них остался лишь пепел, который нельзя трогать. Иначе, он, подобно Фениксу, восстанет вновь, травмируя легкую оболочку обмана. Чем готовы пожертвовать люди, чтобы заполучить в ладони пилюли амнезии? Цена в жизнь, она слишком велика. Но это искусство. Как реставрируют картины, чтобы человечество могло утонуть в нежных сплетениях красок, так и эти таблетки заменят недостающие детали. Но это лишь мечты. Все те же разрушенные грезы. И очень жаль.




Глава 5. «Ад длиною в детство».



Так легко на этих причалах. Когда корабли медленно уходят куда-то далеко за горизонт, разрывая его поверхность, чтобы провалиться в голубой космос, остаются лишь тонкие линии на воде. Их превосходные следы. Пути волшебства. Такие мимолетные, как тень тела в солнечный день, которая бежит по стене, улавливая на себе лучи огненного диска, чтобы потом исчезнуть навсегда. Всего лишь миг. Момент волшебства, когда раздвигается океан, чувствуя порезы деревянных судов. И неужели моряки так слепы, что не замечают соленых слез водной глади? Люди имеют шанс плыть куда-то далеко, плевать, они выбирают бег, даже не представляя, насколько он лишен смысла.


Макс сидел на берегу океана, или это было море. Над водной гладью летели косяки птиц, распевая предсмертные оды. Они будоражили воздух, разрезая его мелодией грусти и тишины. Легкий туман стелился над этой лужей, которая так ничтожна в сравнении с природными механизмами космоса, ласкал усталое лицо парня, облизывая его своим противным языком. Где-то вдали плескались рыбы, улавливая на частичках тонкой чешуи превосходную красоту и легкость этого мира. Наверное, так приятно быть батискафом, спускаться вглубь, прятаться от глаз величественного неба, упреков Луны и солнца. Просто залечь на дно, рассматривая танцы восхитительных медуз, что переливаются различными цветами, символизируя радугу в темной глубине голубой смерти. И там, чувствуя животом холодный песок, так умиротворенно лежать, принимая устами меленькие пузырьки воздуха, которые лопаются на губах, доставляя невероятное удовольствие в виде легких щелчков. Держать на расстоянии подводных монстров, играя с ними, как с самыми ласковыми созданиями богов.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги