Стокгольмский синдром (СИ)

- Я хочу тебя – горячо шептала Мелисса – Слышишь?

Макс не отвечал ей, он лишь отдавался в объятия ласки и теплоты. Тело девушки, казалось, таким горячим, изящным, словно самые великие мастера выточили его из холодного гранита, вдыхая жизнь в переплетения души. Мелисса чувствовала, как рука Макса скользила по ее спине, спускаясь на ягодицы, чтобы сжать их в порыве страсти, пока уста молодых людей дарили теплоту друг другу. Наверное, это и была та похоть, заложенная где-то в глубине человеческих мыслей. Она бесподобна, словно кристалл в лунном свете звездного неба. Девушка старалась расстегнуть джинсы парня, чтобы освободить его плоть от мирских оков. В ее голове уже не было боли и смерти, лишь бесконечное желание любви. Никто и никогда не был с ней так нежен. Каждое касание грубых ладоней, горячих губ, потного от возбуждения тела, приносили свои великолепные краски в пейзаж событий, истории. Мелисса лишь чувствовала, как волны удовольствия сносят трезвый разум, будто цунами стирает с лица Земли целые города и материки. Атлантида в размерах человеческого тела. Там, на самом дне, где нет боли, где лишь фантазия и мечты, она осталась, чтобы дарить взору морских великанов красоту, идеализированную материю лет. Горячие поцелуи падали на уста Мелиссы, такие сухие и желанные. Наслаждение. Вот оно! Прямо тут! Рядом!

- Возьми меня – продолжала шептать девушка.

Джинсы Макса упали вниз, к икрам, освободив возбужденный орган. Мелисса нежно потянула парня за собой, держа его за шею, опустив свою изящную спинку на старый, пропахший похотью, матрас. Молодой человек лежал на девушке, упираясь руками в мягкую границу, которая отделяла их тела от бетонного пола. Он никак не мог остановиться, одаривая горячими поцелуями ту единственную, что, казалось, должна была умереть. И Макс видел желание в ее глазах. Знаете, этот всепоглощающий огонь, который стирает границы дозволенного миром! Ему плевать на чувства, боль! Он способен завоевать каждый сантиметр души, чтобы проверить насколько сильно люди поддаются звериным началам!

Одно мгновение. Мелисса почувствовала, как Макс очень медленно вошел в нее. Девушка уже не молчала. Ее горячее дыхание пробегало волнами удовольствия по плечам молодого человека. Парень наращивал темп, чувствуя, как ногти Мелиссы врезаются в кожу на его спине, оставляя глубокие царапины, из которых мелкими каплями сочилась кровь. Но эта боль – награда за удовольствие, лучшая его цена!

- Еще! – громко стонала Мелисса – Еще, Макс!

Порывы страсти, как великолепие современного искусства. Капельки пота на их телах дрожали от касаний языков холодного ветра. Стены подвала оставались лишь молчаливыми свидетелями красоты и похоти, впитывая в себя дыхание, горячие стоны. Бесконечный пик удовольствия.

Макс прикрыл ладонью ротик своей пленницы, двигаясь все быстрее, стараясь войти, как можно, глубже в ее тело. Казалось, молодой человек желает слиться кожей с той, чья жизнь находиться лишь в его руках. Еще секунда, одно движение, и струя оргазма пронзила тело, словно молния пробивает небеса, чтобы оставить выжженный след на мокрой почве.

Парень медленно лег на спину, рядом с Мелиссой. Дыхание молодых людей так плавно приходило в норму. Это восхитительное чувство, которое связывало их в темном и сыром подвале.

Макс закурил. Никотиновый дым врезался в потолок. Они молчали, лишь касались руками ладоней друг друга, чувствуя мокрую кожу, пропитанную похотью и страхом.

- Спасибо, Макс – тихо произнесла Мелисса, поцеловав парня в плечо – Ты самый лучший в этом мире. Веришь?

Объектив фотоаппарата смотрел на обнаженные тела, уныло находясь на полу холодного подвала. Вскоре, молодой человек встал с грязного матраса. Макс стыдливо натягивал футболку и штаны. В его глазах засели те чувства, которые так сильно старалась достать Мелисса. Этот легкий аромат стыда, что смешивается с багряным запахом легкости. Великолепие в похотливых соединениях души.

- Я не должен был этого делать – тихо произнес Макс

- Почему?

- Я предал ее память – парень прикрыл глаза – Боже! Что я натворил?! Зачем я был с тобой?! Твою мать!

- Макс – Мелисса двинула ногой, создав шум металлических цепей – Ты так сильно тоскуешь о ней?

- Нет. Я скучаю по этому чувству – молодой человек опустил голову – Скучаю по тоске о ней. Понимаешь?

Мелисса отрицательно покачала головой.

- Знаешь, это чувство боли внутри, оставшееся после ее смерти. Оно прекрасно. Это чувство не дает тебе забыть любовь, потерять нить между мирами живых и мертвых. Я не знаю, как объяснить тебе, донести до тебя – Макс сделал паузу – Сначала приходит боль от потери и смерти. Чувство, которое невозможно заглушить алкоголем и наркотиками, сексом и похотью, любовью и грехом. Оно медленно протекает по усталым венам, позволяя чистым слезам падать на пол, чтобы раствориться, пропитать солью грязный паркет домов. Боль бесконечна в размерах души. И ты так сильно привыкаешь к ней, не представляешь себя без нее. Она – вечный спутник вечеров и месяцев. Знаешь, как тяжело любить боль?

- А это возможно?

- Да – и нотки грусти пробежали в голосе Макса

- И ты любил эту боль?

Молодой человек убедительно кивнул головой, прикрыв свои стыдливые глаза, в которых все еще бушевала похоть.

- А потом она начинает исчезать – Макс задумчиво поднял глаза к потолку подвала – Нет, не так. Она никогда не исчезнет. Боль лишь падает вниз под чистоту чувств, под фантазию и память. Этот момент изящен, словно на старые видеокассеты записывают новые фильмы. Разные актеры и ходы, но стертые киноленты портят качество картинки. И в этот миг ты начинаешь скучать по той боли. Казалось бы, все прошло, вот он, старт новой жизни, дистанция для разбега в несколько лет, но она не отпускает – парень иногда останавливался, чтобы проглотить вязкую слюну – И ты хочешь испытывать ее вновь. Ведь боль – единственное, что осталось связью с той, которую потерял. Нет, я не помню ее лица, не помню голоса, но чувствую ту боль, вернее, стараюсь цепляться за нее из последних сил. Я не знаю, как тебе объяснить это!

Девушка прижала колени к своему телу, обхватив их руками. Ее чистые глаза смотрели на Макса. В них с легкостью улавливались тона любви. Это волшебство, способное причинить новые чувства, пробраться аварией в душу, чтобы воссоздать ее с чистого листа. Прекрасный штрих.

- Мне кажется, я поняла тебя, Макс – красивым голосом произнесла Мелисса

- Ты не сможешь этого понять

- Почему?

- Потому, что ты не чувствовала этого, не любила труп!

- Ты мертв?

- В душе? Да – уверенно ответил Макс

- Тогда, мне знакомо это чувство. Понимаешь?

Молодой человек ничего не ответил. Он закурил очередную сигарету, которая выбрасывала ароматный вкус никотина в пределы сырого подвала, отвернулся от Мелиссы и медленно направился к двери, ведущей в границы старого дома.

- Спокойной ночи, Макс – тихо произнесла девушка

- Сладких снов. До утра?

Мелисса ничего не ответила. Девушка легла на старый матрас, который был все еще теплым от нежных прикосновений их тел, и закрыла глаза. Она лишь услышала, как сработал дверной замок, разделяющий их души.

Сквозь тяжелые шторы в гостиную врывались лучи восходящего солнца. На часах виднелась цифра шесть. Молодые люди провели в объятиях подвала очередную ночь. Весь этот мрак, который рождался на улице, они миновали, окунувшись в похоть и долгие разговоры. Камера все еще лежала на столе, напоминая Максу мерзкое содержимое его души.

Парень опустился в кожаное кресло и прикрыл усталые глаза. Скоро проснется Виктория, и молодому человеку придется пробуждаться. Так мало времени на мир фантазий и грез. Удивительно, но Макс уснул моментально. Возможно, сказалась усталость после полового акта, или действие пилюль, которые он принял после подвала. Сон цепкими лапами забрал разум парня, чтобы окунуть его в пучину лжи и кошмаров, захоронив под блестящей оболочкой дубового гроба.

Сирены скорой помощи врывались своим пискливым визгом, словно плачь новорожденных младенцев, в уши Макса. Парень куда-то бежал. Куда? Да он и сам не помнил. Эта цель, точка конечного пункта, словно маяк, скрытый в тумане, чтобы появляться в серой глади, чтобы манить, заковывать в себя глаза усталых мореходов. Лишь бесконечный бег владел телом, и тонкие нотки страха играли внутри души.

Белые стены больницы, испачканные большими пятнами крови, встречали молодого человека. Яркий свет неоновых ламп быстро мигал, словно усталые глаза моргали под тяжестью сна. В помещении не было людей. Их заменили сирены и телефонные сигналы.

- Макс! – раздался женский крик из палаты, дверь в которую находилась около дальней стены коридора – Иди ко мне, Макс!

Молодой человек быстро бежал на голос. Казалось, что он не успевал, что время так беспощадно убегало по циферблату, как звезды падают с неба, освобождаясь из своей темницы. Им не нужно больше смотреть на глупые попытки людей уснуть, они свободны. Этот полет к смерти – секунды легкости. Макс резко отворил дверь в палату.

София лежала на белой кушетке. Ее живот надулся так сильно, что по нему ползли вены, как по тонкому льду разбегаются трещины. Лицо, изрезанное острыми бритвами, впитывало в себя боль. Казалось, маска ужаса покрывала его. Мелкие шрамы, заштопанные твердыми врачебными нитками. Из глаз Софии медленно падали слезы, вырисовывая реки на уродливых щеках. Девушка впивалась руками в мягкую оболочку кушетки, продавливая отверстия под ее изящные пальчики. Жиденькие волосы ласкали плечи. Этот кошмарный вид остановил Макса в его забеге. Парень даже не мог открыть уста, чтобы произнести слова любви, рассказать о том, как сильно ему не хватает ее.

- Макс – сквозь поток рвоты кричала София – Помоги мне, Макс!

Обнаженное тело Софии пронизывала невероятная боль. Парень даже не мог двинуться с места. Ужас был сильнее его души. Глаза Макса улавливали, как надувался животик Софии. Он был готов взорваться, окрасив палату в кроваво-кишечный цвет.

- Нет! – закричал парень, едва переборов страх в своей душе – Нет!

Но было уже поздно. Маленькие ручки ребенка, который находился внутри живота, словно снимал там комнату, нежно разрывали кожу Софии, выпуская наружу черную кровь, которая текла вниз, пачкая нежное влагалище. Глупый эмбрион, чье тело покрывала слизь, старался вырваться в мир живых, острыми зубами хватаясь за нежное тело своей матери. Глаза Софии теряли жизнь, а из ее алых уст выплескивалась кровь, падая на белоснежную кушетку. Теперь смерть владела ею. Мерзкий ребенок сильно плакал, открыв свои глазки, в которых засела жестокость и насилие. Парень даже не мог пошевелиться.

- Папа – произнесло зловещее создание – Папа!

Макс старался убежать, но его ноги парализовало, и он рухнул на кровавый пол палаты.

- Папа!

Молодой человек распахнул глаза, освободив путь чистым слезам. Всего лишь сон. Рядом с ним стояла Виктория, которая дергала его за ткань футболки.

- Проснись, папа!

По телу Макса пробежали ряды мурашек. Перед глазами все еще стояла картина сна. Она была так далека от реальности, но пряталась в груди, именно там, в самом сердце. Виктория отпустила из кулачка шелковую ткань футболки и, не отводя глаз, смотрела на своего отца, по телу которого скатывались капельки холодного пота.

- Ты давно проснулась, милая?

- Да!

- Чем занималась? – улыбаясь, чтобы спрятать страх, спросил Макс

- Писала, рисовала – девочка протянула старую тетрадь – А что?

- Покажешь?

Макс заранее знал ответ. И этот вопрос был не нужен в пределах комнаты. Душой парень уже был в этой тетради. Но когда? Где? При каких обстоятельствах? Он не помнил. Забыл это так же, как и те странные сны, как времена года, как лицо Софии. Его мысли были внизу, в холодном подвале, где обнаженное тело мирно спит под колыбельную осеннего ветра.

- Ну – протянул Макс – Чем займемся?

Виктория пожала плечами.

Легкая футболка, которая покрывала ее тело, отлично сочеталась с зеленоватыми шортиками. Этот наряд оставлял открытыми участки бледной кожи, где образовывались мелкие трещины от сухости и болезни.

- Я хочу подышать свежим воздухом – ответила Виктория

- Тогда, ты иди на лужайку, а я умоюсь и составлю тебе компанию, хорошо?

Девочка утвердительно кивнула головой, получив поцелуй в щеку. Она медленно, едва передвигая ногами так, что, казалось, ее тело парит над землей, как маги или шарлатаны, показывающие свои фокусы, потопала к стеклянной двери, ведущей на зеленую лужайку. Странно. На дворе бушевала осень, но теплота солнца все еще жила в траве. По пути Виктория накинула на плечи теплый махровый халат и вышла в объятия воздуха.

Макс стоял около умывальника, всматриваясь в свое отражение в пыльном зеркале. За долгое время он стал другим. Где те глаза, что пестрили жизнью? Куда подевались точки от маковых инъекций на усталых венах? Пропали даже синяки под чистыми глазами, которые преследовали молодого человека последние несколько месяцев. Он так мало поспал, но этого хватило, чтобы набраться сил. Капли воды стекали по его лицу, падая в железный умывальник, издавая звук похожий на ноты весенней оттепели, что бьет по козырькам магазинов, играя незамысловатую симфонию доброты. Это непонятное чувство, которое сверлило где-то внутри ребер, превращалось в легкость. Ту самую свободу, способную подменить боль на любовь, смешивая колоды разных мастей. Макс пристальнее смотрел в зеркало. Его волновал лишь один вопрос: «Что делать, когда Фрэнк вновь придет в его дом, чтобы получить очередной заряд похоти?». Ответа молодой человек, увы, не знал. Наверное, он появится тогда, когда наступит нужный час. Мягкая ткань полотенца впитывала в себя влагу, оставляя кожу сухой и нежной. Макс знал, что Виктория играет под струны ветра, и ей сейчас хорошо. Она найдет себе занятие и без его участия. А значит, у молодого человека есть время, чтобы позавтракать и навестить Мелиссу. Парень надеялся на то, что она уже не спит. Он так сильно хотел увидеть жизнь в ее глазах, услышать ласковый голос. Странно.

Макс поставил чайник на газовую плиту, взял свою старую футболку и отправился к ней.

- Доброе утро, милый – произнесла Мелисса, как только парень переступил порог подвала – Как спалось?

Девушка была обнажена. Эта нежная кожа, тонкие линии загара. Удовольствие на человеческом теле, которое испытал Макс этой ночью, так прекрасно сочеталось в ней.

- Кошмары – тихо ответил парень, сдерживая чувства внутри себя – А тебе?

- Я не спала – Мелисса опустила глаза в пол – Думала о нас

- Что думала?

- Мне было хорошо с тобой

- Мне тоже. Замерзла?

Макс подошел ближе и положил в руки Мелиссы серую футболку. Девушка лишь улыбнулась в ответ, почувствовав тот запах похоти, что кружил их умы целую ночь.

- Ты больше не позволишь ему приходить?

Мелисса натягивала на себя футболку. Материя едва касалась ее тела, вызывая волны удовольствия, робости. Краюшек футболки касался ее бедер, слегка прикрывая попу. Девушка почувствовала сильный запах женских духов, но промолчала. Она знала, кому принадлежит эта ткань. Вернее, принадлежала.

- Кому?

- Тому, кто насилует меня – голос Мелиссы задрожал

- Он тебя не потревожит больше

- Обещаешь?

Макс не ответил. Он лишь увидел, как в глазах Мелиссы проблеснула жизнь. Знаете, словно ток, пущенный врачами в грудь умирающего, приводит к новому вызову, к искрам, к божественному началу, в виде жизни. На устах девушки проскочила едва заметная улыбка, глупая гримаса счастья.

- Можно тебя сфотографировать? – тихо прошептал Макс

- Меня? – удивленно спросила Мелисса – Зачем?

- Хочу сохранить радость этого момента. Хорошо?

Мелисса кивнула головой и застыла в улыбке. Ее глаза смотрели прямо в объектив камеры, которую Макс поднял с пола. Щелк. Словно амбарный замок, что тюремщики вешают на решетки комнат в местах заключения и психиатрии, эта вспышка заковала жизнь Мелиссы в фотографию, чтобы оставить в ней навсегда.

- Мне пора – произнес Макс – Меня ждет Виктория

- Гуляете?

- Да

- Удачи, милый. Возвращайся скорее. Хорошо?

Макс захлопнул дверь подвала. На кухне кипела вода в чайнике. Макс наполнил чашку до краев. Эта жидкость пахла чаем, таким крепким и бодрящим. Послышался стук в дверь. Так глухо. Парень медленно повернул ручку, заставив ее поторопить механизмы, и почувствовал свежий запах осени. За дверью стоял Фрэнк. Он улыбался и странно твердил что-то полушепотом.

- Заходи.

Парень медленно провел рукой по воздуху, приглашая друга в дом. А затем, направился на кухню.

- Мы же договаривались, что ты будешь появляться не так часто – спокойным голосом произнес Макс – Или забыл о сегодняшней ночи?

- Дружище, ты же знаешь, что это, как наркотик. Я не спал сегодня, все думал о ней. Знаешь – Фрэнк улыбнулся – Мне кажется, что ей нравится, когда я ее имею. Странно?

- Да – уверенно ответил Макс, размешивая сахар в чашке чая – Давай ты не будешь сегодня спускаться к ней?

- Почему?

- Дай ей отдохнуть

- С каких пор ты защищаешь ее? – глаза Фрэнка расширились и он воскликнул – Я понял! Ты спал с ней!

Лицо мужчины выражало какую-то глупую эмоцию. Это не было чистой радостью или безупречным отчаяньем. Скорее, своеобразная смесь переплетений души. Казалось, Фрэнк очень горд своим другом.

- Расскажи мне, как это случилось

- Да нечего там рассказывать – тихо промолвил Макс

- Она сопротивлялась?

- Нет. Мелисса была не против

- Сука – злобно произнес Фрэнк – А со мной такая молчаливая. Знаешь, мне необходимо ее наказать!

- Тебе не нужно сегодня заходить к ней. Мы договаривались

- Смотри, как ты заговорил – протянул мужчина – То есть теперь она – только твоя игрушка? Так?

- Мелисса не игрушка, и никогда ею не будет! Понял?!

Фрэнк схватил Макса за шею, сжимая пальцы, чтобы перекрыть аорту. Он злобными глазами всматривался в душу своего «друга», стараясь понять его мотивы. Макс держался рукой за стол, но ноги сами теряли силу, прогибаясь в коленных суставах. Он старался сделать очередной глоток чистого воздуха, который резал ноздри своей свежестью. Обжигающий аромат. Такой нужный, но приносящий килограммы боли.

- Никогда! – Фрэнк стиснул зубы – Никогда не говори со мной в таком тоне, маленький ублюдок! Я сейчас спущусь в этот подвал и сделаю с ней все, что только пожелаю! А ты будешь стоять здесь и слушать ее стоны! Я заставлю эту суку кричать! Понял меня?! – каждый мускул на теле Фрэнка был напряжен – Думаешь, она твоя?! Ты ошибаешься, Макс! Я могу делать с ней все! И как ты мне помешаешь?! Своими жалкими просьбами?! Мы вдвоем сделали это, а значит, она наша! Так что закрой свой грязный рот!

Фрэнк осторожно снял с крючка маску клоуна. Его рука ослабла, позволяя Максу жадно вдыхать воздух, которого так не хватало уставшему организму. Вскоре, Фрэнк и вовсе отпустил своего «друга». Парень рухнул на деревянный пол. Краем глаза он заметил, как Виктория каталась на качелях, улыбаясь, радуясь этой жизни. И грань, между болью и счастьем, - тонкая стеклянная дверь, ведущая на лужайку. Впереди себя Макс видел лишь силуэт уходящего человека. Фрэнк направлялся прямо туда, в холодный подвал, чтобы вновь причинить грязное удовольствие той, чья жизнь остается загадкой, чьи эмоции спрятаны под уставшим личиком, чьи глаза отвыкли от дневного света.

Странное чувство проникло в грудь молодого человека. Эта злоба превращалась в ревность. Своеобразный синтез чувств говорил о том, что Мелисса уже не безразлична Максу. Руки парня тряслись, а глаза резали от соленых слез. Он не должен этого допустить. Никогда больше!

Схватив со стола кухонный нож, Макс отправился за Фрэнком. Он не знал, что случится в следующие несколько секунд, мгновений. Эта загадка, которую не смогли бы решить даже самые натасканные умы человечества. Всего лишь миг в пределах времени, мимолетное искусство, забытое после. Его приговор – смерть в циферблате памяти. И невозможно спасти секунду. Она сорвется вниз, издав сильный звук, что эхом будет петь в глубине пустой души. Руки Макса тряслись, а кухонный нож сверкал на бликах лампы, горящей в коридоре. Сталь так нежно легла в ладонь молодого человека, чтобы совершить суд. Этот молчаливый холодный метал, способный забрать жизнь из человеческого тела, принести бесконечность смерти, ее преданный пленник. Походка Макса стала уверенной и строгой. Он все ближе подходил к своему «другу», который замешкался у двери в подвал напротив большого зеркала.

- Фрэнк!

Мужчина обернулся и почувствовал, как нож плавно входит в его живот, освобождая путь совершенной крови. Невероятно. Макс чувствовал, как по его руке стекает поток багровой горячей жидкости. Он сильно прижал Фрэнка к стене, вгоняя нож по самую рукоять в его тело. Молодой человек ощущал, как кожа расходиться на две границы, а острие лезвия нежно царапает желудок. Макс смотрел в глаза своему другу, улавливая миг, когда жизнь покидает сосуд, чтобы влететь в горло очередной женщине, поселив в ее утробе мерзкого эмбриона.

- Макс – прохрипел Фрэнк сквозь потоки крови, которые хлынули из его мерзких уст – Сука!

Молодой человек уже не понимал, что происходит в коридоре. Его глаза не видели доброты, как в солнечный день невозможно разобрать в небе звезды. И эти лучи огненного шара – та самая ненависть, которая поселилась в душе Макса. Он все быстрее и сильнее наносил удары в тело своего «друга», держа его второй рукой за плечо, не позволяя рухнуть вниз. В голову влетали мысли, но попадали под прицел злобы, она спускала курок, и пуля проникала в их сердца. Психопатия овладела Максом. Эти жесткие удары ножа, капли крови, что пачкают красоту обоев, узоров на них. Парень стиснул зубы! Он хотел, чтобы Фрэнк умер прямо тут, в его руках, в этом холодном коридоре, в маске глупого клоуна! Ну и кто теперь будет смеяться?!

- Ха – выдавил из себя Фрэнк – Макс, глупец!

Мужчина смеялся, освещая кровавые зубы. Его истерический смех разлетался по дому, врываясь в каждую комнату. На нем даже не было маски. Уже не было.

- Ты так и не понял, ублюдок?!

Макс остановил свои удары, но руки продолжали трястись.

- Обернись! – крикнул Фрэнк – Посмотри на себя!

Ужас. Именно это чувство пронзило разум молодого человека. Бесконечная иллюзия страха, запутанная в сети меланхолии и непонимания. В большом зеркале Макс видел лишь себя. Его рука уперлась в пустую стену, где было плечо Фрэнка, а в трясущихся руках сверкал чистый нож без капель крови. Пальцы сами разжались, и сталь упала на пол, издав звонкий шум, который повис в коридоре, подобно эху, которое застревает в объятиях холодных и могущественных скал. Макс даже не видел своего лица, ведь его покрывала та самая маска клоуна. Страх вновь ломал ребра, стараясь вырваться из тела, перестать мучить его!

- Я всегда был в тебе, глупец! – громко произнес Фрэнк – С той самой ночи, когда ты заглянул в замочную скважину, ублюдок!

- Хватит! – Макс сжал ладонями голову, стараясь своим криком заглушить смех иллюзии – Нет! Хватит!

Молодой человек упал на колени. Из его глаз лились слезы, а память рисовала те картины, когда он спускался в холодный подвал, натягивая на свое лицо маску глупого клоуна, и приносил боль Мелиссе, насилуя ее. Сколько лет он дружил с тем, кого и нет вовсе?! Фрэнка не было и сейчас! Он растворился в свежем воздухе. Перед глазами летела память, где образ «друга» собирался из тысячи лиц, что приходили в их дом, запирались с матерью в верхней комнате и дарили наслаждение! Боже! Чувство, словно Макс умирает прямо тут! Нет! Это не могло быть иллюзией! Но психологические лабиринты разума имеют право на создание мира! Парень плакал, стоя на коленях около двери в подвал. Мысли атаковали голову. Неужели он монстр?! Как сказать об этом Мелиссе?! Как принять для себя факт?! Макс медленно лег на бок, поджав колени. Его всхлипы раздавались по всему дому, а душа умирала, цепляясь за иллюзию Фрэнка, что растворилась в свежем осеннем воздухе.

Глава 7. «Свобода».

Металлическая рамка заковала в себя милое лицо Мелиссы. Словно самые нежные ладони ребенка скрывают от мира величественные крылья бабочек, фотография запрятала в себя целую жизнь. Макс касался кончиками пальцев гладкой поверхности снимка, роняя на пол большие капли слез. Он все еще не верил, что мучитель Мелиссы тут, рядом, сам он – исчадие ада, насилующее чистую красоту. Как сейчас спуститься в этот подвал? Рассказать ли Мелиссе правду? Или скрыть ее? Столько вопросов, ответы на которые спрятаны внутри черепной коробки. Они боятся выйти в этот мир, страшатся быть непонятыми, бесполезными, будто жизнь ребенка, чье тело поразил СПИД, сформированный в клетках крови его родителей.

Макс еще долго стоял у дверей подвала, пока не заметил газету, лежавшую около входной двери. Совсем свежий номер.

«Внимание! Розыск!

Пропал человек. Кэтрин Марк. Девушка ушла из дома 12 ноября 2012 года и не вернулась.

Информация:

Родилась: 29 ноября 1989 года.

Рост: 179 см.

Вес: 61

Цвет волос: Русый.

Цвет глаз: Голубой.

Отличительные приметы:

Девушка была одета в черную куртку, джинсы и ботиночки. На правой руке имелся браслет, изображающий голубей.

Кэтрин уехала в магазин и не вернулась.

Просьба, всем, кто располагает информацией о местонахождении Кэтрин Марк, сообщить в ближайшее отделение полиции или по номерам, которые увидите внизу объявления».

Далее раскинулась фотография девушки. Прошел год с того момента, как она пропала. Интересно, что стало с ее телом? Где она? Как сильно может подшутить мир, исполняя фееричный танец жестокости и боли? И снова лишь вопросы, не имеющие ответов, лезли в голову Макса.

- Привет – переступив порог подвала, произнес парень

- Ты уже погулял с дочерью?

- Виктория на улице. Она справится и без моего участия – Макс улыбнулся, стараясь скрыть ту боль, что пронзала его организм от осознания психологических расстройств – Как ты?

- Угадай – Мелисса отвернула взгляд – А почему «Виктория»? Ты сам выбирал это имя?

Макс медленно присел напротив девушки, взяв в руку ее ладонь. Такая нежная кожа. Она еще жила, дышала этим миром. Странное чувство входило в самые отдаленные отсеки мозга, рисуя в них огонь, красивые небеса и безупречный алый закат.

- Мы выбирали это имя – молодой человек сделал паузу – Она – наша победа!

- В смысле?

- Когда я познакомился с Софией, зависимость в моем организме набирала обороты

- Зависимость? – удивленно спросила Мелисса

- Да – ответил Макс – Наркотическая зависимость. Уже тогда я знал, как больно жалят иглы шприцов, и как сильно удовольствие растекается по телу. Наркотики стали смыслом моего существования. Моя мама впервые вколола мне в вену маковую инъекцию. Давай не будем говорить об этом?

- Но я хочу услышать

- Зачем?

- Потому что я желаю знать твою историю, Макс. Понимаешь?

В голосе Мелиссы чувствовались сладкие ноты сочувствия. Знала бы она страшную тайну, которую так безупречно скрывал ее собеседник. Интересно, чтобы она сделала? Максу не давал покоя этот вопрос. Он жаждал получить ответ. Мелисса подняла глаза, склеивая взгляды молодых людей в страстном поцелуе. Казалось, между ними можно было провести линию солнца, которая впивается в зрачки, проникая в глубину души, чтобы зажечь там свет.

- София помогла мне. Она была рядом, когда мое тело скручивало без инъекций

- А при чём здесь Виктория?

- Потому что она стала наградой за долгие месяцы боли и мучений. Самой ценной наградой – Макс закурил сигарету – Она стала светом, подобно солнцу, который греет мою жизнь, залечивает боль и страдания. Понимаешь?

Но Мелиссу больше интересовал ответ на вопрос: «Как победить зависимость?». Ведь, сколько людей сгнило под тяжестью наркотиков, оставшись лишь тонким бликом памяти в головах родственников и друзей.

- Как тебе удалось бросить? – шепотом спросила девушка

- Когда София узнала о моей зависимости, она припадала мне урок, который я запомню на всю жизнь

- А как она узнала?

- Я сам сказал – Макс опустил голову, разрывая грань поцелуев глаз – Зачем что-то скрывать от любимого человека? Ведь так? Придумывать глупые отговорки не имеет смысла. Знаешь, правда всегда станет острее, она протянет дольше на этой планете, чем ложь. Ее не убить лавинами обмана. Наверное, человек должен продумывать каждый шаг лжи, чтобы не позволить истине восстать. Но ты знаешь, как это сделать?

Мелисса отрицательно покачала головой.

- Вот и я не знаю – задумчиво продолжил Макс – Наверное, необходимо собирать этот механизм из шестеренок лжи, пружин обмана, чтобы создать совершенную клетку для истины. Но даже пленные души способны убегать! А значит, нужно убить правду, заколоть ее острыми пиками, чтобы даже стон из ее уст оборвался где-то в полете, так и не увидев, не познав этого мира!

- И как это сделать?

- Придумать идеальный обман. Чтобы каждая деталь была совершенна, уникальна в пределах вселенной. Но я не смог – Макс тяжело вздохнул – Я выбрал истину, надеясь, что София примет меня в свои объятия

- И не ошибся?

- Нет – строго ответил парень

- И какова была ее реакция?

- Странно, но она не сказала ни слова. Наверное, София уже тогда придумала эксперимент над моей личностью!

- Какой? Что за опыт?

- Она сама употребляла наркотики, но вовремя ушла из этого мира, целого космоса, пропитанного вонью, шприцами, маленькими дырочками на венах. София успела убежать. Она осталась чистой, чтобы принести мне счастье!

- Что она сделала?

Казалось, ответ на этот вопрос стал самым значимым для Мелиссы. Желание проникнуть в голову Макса сверлило ее душу, вытаскивая наружу те звериные порывы. По рукам парня пробегали волны тока, такого легкого, едва уловимого. Девушка чувствовала это, сжимая ладонь все сильнее. Столько эмоций испытывала Мелисса в тот момент. Странная любовь проникала в грудную клетку. Та самая линия доброты, способная сжечь стадионы глупых людей. Она едва сдерживала себя, чтобы вновь не прикоснуться к устам, готовым поведать очередную картину истории, превращая ее в новый фильм, совершенный кадр актерской игры.

- Она показала мне другую сторону наркотиков – ответил Макс, вдыхая аромат никотинового убийцы – Ты действительно хочешь знать?

- Да

- Ты бы смогла смотреть каждый вечер, как человек, которого любишь всем сердцем, уничтожает свою психику и жизнь?

Мелисса хотела что-то ответить, но Макс тут же ее перебил, продолжив свою мысль, такую легкую и изящную.

- Молчи! – строго приказал молодой человек – Я знаю ответ. Ты не способна понять те вечера! И в этом нет твоей вины, лишь глупая шутка природы. Я выбился из сил. Едва перебирая ногами, вошел в дом, где меня ждали ужин и София. Тогда еще не было нашей победы. Даже не планировалась. Мое тело задыхалось в боли, которую я испытывал без внутривенных инъекций. Конечно, набирать шприцы – моя задача, но в тот вечер все было иначе. Я слишком устал после долгого дня, боялся набрать больше яда в прозрачные колбы – Макс на секунду замолчал – Доверил сделать это ей!

- Она подвела тебя?

- Нет. Она провела урок! – парень опустил голову, вновь спрятав свой стыдливый взгляд, и тихо промолвил – Передозировка

- Что ты чувствовал, Макс?

Мелисса даже не обратила внимания на то, что произнес молодой человек. Он здесь и сейчас, а значит, доза не убила его. И это главное. Именно тут он нужен был девушке. Эти странные мысли, что влетали в ее голову, становились мощнее. Неужели она полюбила монстра? Плевать! Сколько красоты заковано в мерзких существах?! И надо быть пророком, чтобы найти те самые кристаллы чистоты. Все зависит от человеческой души. Иногда, ее алгоритмы слишком сложные, чтобы их решить. Ни одно математическое действие, которые расписывают на больших досках в аудиториях полных студентами, не способно заменить человеческий фактор, загадку в оковах кожи. И Мелисса понимала это, стараясь отгонять все мысли, чтобы побыть рядом с ним. Макс лишь глубоко вдыхал никотиновый дым, проглатывая его клубы, заставляя их оседать где-то в легких, проводя по линиям болезней.

- Что ты чувствовал? – Мелисса повторила свой вопрос

- В смысле?

- Мне всегда было интересно, что чувствуют люди под действием наркотиков. Расскажешь?

- Что именно? О наркотиках? Моей передозировке?

- Второй вариант – тихо ответила девушка

- Тогда не перебивай меня. Хорошо?

Мелисса хлопнула своими пышными ресницами, вызвав на устах парня глупую улыбку. Эта теплота, которую дарила девушка Максу, вселяла в него уверенность. Знаете, как демоны захватывают детские тела, чтобы разорвать их на части, окрасив кровью стены, заставить мучиться души, такие мерзкие, но чистые! И они навсегда остаются в этих телах, как и та уверенность, которую обретал молодой человек с каждым разговором, жестом, касанием и взглядом.

- Знаешь, она дала мне шприц – начал Макс – Я даже не посмотрел, сколько в нем яда. Да и зачем? В те времена рука сама бы ввела инъекцию. И плевать на количество! Я был жаден до грамма! И чтобы мой кайф пропадал зря? Абсурд! Наркотики – дверь в другие миры. Планеты, где именно ты в качестве бога ломаешь систему отношений, разговоров! Это непередаваемое ощущение превосходства над душами глупых людей!

- Тогда, почему ты бросил?

- Я взял руками шприц, перетянув жгутом руку, и вогнал его прямо в вену, впуская в кровь тысячи бактерий кайфа – Макс закинул голову, направив взгляд в потолок, и раскинул руки – И они начали свое действие. Именно тогда я понял, что за урок меня ожидает. Почувствовав сильный прилив удовольствия, мое тело не смогло держаться в кресле и медленно съехало на пол. Глаза закрывались. Сквозь тонкую грань между веками я улавливал улыбку Софии. Такая прекрасная и нежная

- Но она травила тебя!

- Заткнись! Если бы не она, то я сдох! Ну конечно – протянул Макс – Ты же хочешь моей смерти! Не так ли?!

Парень сильно схватил за руку Мелиссу, почувствовав, как по ее венам протекает страх, смешиваясь с кровью, создавая бесконечную комбинацию любви и ужаса. В голове парня раздался щелчок, и грубый голос врывался в черепную коробку.

- Давай! Сделай это!

Макс старался не обращать внимания на этот тембр. Молодой человек знал, кому он принадлежит. Он всеми силами пытался сохранить контроль над собой, не прибегая к помощи сладких пилюль, что остались в фиолетовой баночке на кухонном столе.

- Мне больно, Макс!

Лишь пронзительный крик Мелиссы смог уничтожить попытки Фрэнка ворваться в мир живых. Это так странно. Макс отпустил руку девушки, закрыв глаза.

- Прости – тихо произнес парень

- Ничего страшного – девушка вновь мило улыбнулась – Что было дальше?

- Я ушел в другой мир – молодой человек сделал паузу, набрав еще больше воздуха в усталые легкие – Целая планета волшебства. Из моих уст текла пена, а тело танцевало в конвульсиях, но внутри души я был счастлив. Знаешь, словно вырваться в открытый космос, остаться среди звезд, таких холодных и далеких. Будто упасть из космического корабля, который следует на землю, пробивая атмосферу металлическим носом. И вот я смотрю на целую планету боли, очарованный ее красотой. Вижу каждое переплетение верениц кораблей, тропы невиданных животных и слезы человечества. И мне плевать, пусть хоть ядерная война поразит этот шар, я – наблюдатель, брошенный в одиночестве, рожденный в холоде. И в этой тишине лишь тонкие материи космических частиц и безупречный вид на планету. Это и было приходом!

- Но что тут плохого? – удивилась Мелисса

- Потому что есть шанс остаться наблюдателем навсегда

- Но ведь там так красиво

- Да. В мире приходов всегда красиво, но в реальности я лежал на полу, из моих уст текла пена, а из руки торчал шприц, вогнанный в вену. Мерзость в переделах комнаты. София смеялась надо мной. Она знала, что я не умру, лишь наблюдала за танцем конвульсий, что ласкали мое тело. Кровь медленно забегала в шприц, а разум был в космосе. Тогда, ответь мне на вопрос. Хорошо?

- Спрашивай – тихо ответила Мелисса

- Что бы ты выбрала? Красивую иллюзию или мерзкую реальность? Такой сложный выбор. Знаешь, я и сам не знаю, но указал на второй вариант. А что бы выбрала ты?

Девушка промолчала, лишь пожав плечами. Она никогда не думала о таких вопросах. Да и зачем? Ведь раньше ее жизнь была так безмятежна. Такая обыденная, как и у всех тех людей, которые спрятались где-то за стенами сырого подвала. Они тоже не знают ответов и не хотят! Их жизнь размерена, пропитана иллюзией защищенности. И этот легкий обман так глубоко засел в головы, что даже правда не способна убить его. А истина тут, прямо у ног Макса. Куда делась та веселая жизнь? Где-то во времени потерялись все переплетения. Теперь Мелисса старалась постичь волшебство человеческой души, ее метаморфозы и краски. И этот мир, внутри сырой темницы, в разы интересней, чем бесконечный и бессмысленный бег в погоне за постоянством.

- Мне пора – тихо промолвил Макс

- Ты еще вернешься?

На лице парня скользнула улыбка. Знаете, этот звериный оскал, что возникает у каждого из вас. Та суровая реальность, где осознание зависимости от человека, превращает объект воздыхания в монстра, наделяет его полным правом предать, сделать больно, но быть прощенным ради любви. Во имя этих чувств!

- Да. Я не могу оставить тебя здесь одну

- Почему?

- Потому что, когда я закрываю дверь, мою душу вновь втискивает сюда какая-то сила. Это так тяжело объяснять тебе. Ведь, ты и сама хочешь слышать мои шаги. Я прав?

Мелисса замолчала. Она спустилась в самые глубины своего сердца, чтобы отыскать правильные ответы. Те самые слова, которые, словно электрическим разрядом, пронзят ее ум, принеся осознание момента. Щелк. Вот оно! В один миг душа Мелиссы закричала в ужасе. Мысли связались в вереницы, словно торговые корабли спешат по следам своих соотечественников, по этим тонким линиям на волнах! Она полюбила монстра. Невозможно бороться с этим чувством. Его не заглушить алкоголем и болью, наркотиками и приходами от них. Знаете, будто вулкан взрывается в потоке лавы, чтобы снести деревни, которые построили глупые люди. И эти домики, как предрассудки и здравый смысл, будут уничтожены под горячей субстанцией богов. Они будут плавиться, а дети, в своих колыбельках, в последний раз смогут закричать от боли, чтобы оставить лишь обугленные кости безумия. У любви нет законов, на ее кисти не набросить сверкающую сталь браслетов, ее не сломать, подобно могучим деревьям, она останется среди людей, как символ вечности! Суровая философия. Стратегия любви по уничтожению человеческих факторов. Хотели магии? Так вот она! Прямо тут! Волшебство, которое посылает здравый смысл к черту! Его нет в этих пределах! Словно сами боги спустились на планету, оставляя следы подошв на дороге белоснежных облаков, чтобы провести хирургическую операцию на душе своих рабов, что стали почитателями безумия! Вырезать из их тел крупицы разума, оставив лишь всепоглощающее чувство любви! Проснись! Открой глаза! Посмотри на этот мир! И его нет! Лишь желание быть с тем, чьи комбинации организма засели глубоко внутри, в самом сердце, вырывается в атмосферу, чтобы пропитать нежностью каждый кубометр планеты! Вот оно! Величие любви! Доказательство того, что человеческий фактор слабее душевной организации. В ней нет алгоритмов! Лишь бесконечные переплетения последующих эпизодов с целью поработить пространство, оттолкнуть глупых людей от мирских ценностей, подарив им духовное наслаждение! И этот миг стал для Мелиссы всем. Страх все крепче хватал ее за горло, не позволяя даже прохрипеть какой-либо звук. Она молчала. Хотя внутри ее организма началась атомная война. Битвы звуков и чувств, здравого смысла и любви! И эта война заранее проиграна ею! Ведь, при любом исходе сражений, чтобы не появлялось внутри, она не сможет сломать оковы любви, а значит, никогда не избавиться от зверя, что заточил ее в этот мерзкий подвал! Она будет с ним, даже если Макс откроет дверь и укажет на выход. Мелисса приползет назад! На коленях! Это и будет последним штрихом любви!

- Да. Я не хочу, чтобы ты уходил куда-то – едва переборов страх, произнесла девушка, выдавливая слова из своего горла – Ты надолго?

- Честно? Не знаю. Ты будешь скучать?

Мелисса промолчала. Она знала, что не стоит показывать свою любовь. Но как скрыть очевидное?

За спиной парня хлопнула дверь подвала. Он смотрел в зеркало, стараясь откопать в себе чувства, память. Серебряная гладь отражала его лицо в своеобразной гримасе. Такая странная эмоция застыла на коже, растягивая уста в пугающей улыбке. Максу не было весело, скорее муки проходили сквозь его тело, словно, ведомые северным ветром, снежинки запрыгивают в окна детских спален, чтобы растаять, оставив лишь маленькие лужицы. Психологические лабиринты разума сковывали зеркало в своих объятиях, показывая новые кадры болезни. Парень проникал взглядом все глубже в ровную гладь. Там, где лишь пустая иллюзия творит историю, Макс видел тысячи прожитых дней, которые бежали, как актеры по экрану большого кино, рассыпались на мелкие кусочки, чтобы возродиться, взлететь вверх, прорвать крепкую грань зеркала и вырваться в мир живых и падших! Там, где-то в оковах отражения, сотни историй: Фрэнк, София, психология, болезнь Виктории. Там его душа! Жизнь, если угодно. И Макс так боялся падать в этот мир, где фантазии разорвут его на куски.

- Папа – раздался голос Виктории со второго этажа – Иди сюда. Быстрее!

Макс забежал по лестнице наверх, открыв дверь в комнату Виктории.

- Что случилось?

Девочка сидела на углу кровати, а из ее пальца текла кровь. Капли багровой жидкости превращались в ручейки, скатываясь по обложке потрепанной тетради. Той самой, что скрыта от глаз Макса. Она не позволит ему заглянуть внутрь, чтобы не разрушить весь этот мир. Медленные потоки крови, которые с каждой секундой становились гуще, обволакивали обложку секрета.

- Я порезалась!

Виктория едва сдерживала слезы. Капли соленых рек наполняли глаза. Они готовы сорваться вниз и побежать по щекам, чтобы смешаться с кровью. Макс подошел ближе и взял пальчик дочери в свою ладонь. Рваная рана на коже напоминала ту, которая появляется, если резко дернуть железным острием ручки. Наверное, она писала. Знаете, словно порванная одежда на телах девиц, рана показывала всю красоту крови, открывая вид на нее для усталых глаз парня.

- Не плачь! – приказал Макс – Я сейчас схожу за бинтом, и мы все исправим. А пока ты посидишь тут. Хорошо?

Дочь кивнула головой, стараясь обхватить ладонью другой руки палец, который выплескивал маленькие ручейки крови. Макс вскоре вернулся. Белый бинт, словно теплая вуаль, обволакивал рану, впитывая в себя багровые следы. Парень так нежно прокручивал ткань, чтобы она полностью закрыла рану. Виктория лишь смотрела на него. Да, Макс определенно ее любил.

- Вот так – произнес молодой человек, поднимаясь с колен – Болит?

- Чуть-чуть

- Но ты же не будешь плакать?

Макс нежно толкнул дочь, чтобы та легла на кровать. Парень начал щекотать ее. Звонкий смех вырвался из уст Виктории. На лице молодого человека скользнула улыбка, а в груди загорелось счастье. Он уже и забыл, что это за чувство, когда ты радуешься тем дням, которые летят мимо, подобно ядерной бомбе. Эта легкость в голове и теле. Макс уже не был в этой комнате, он находился где-то далеко. Там, где Мелисса свободна рядом с ним, где они наблюдают за Викторией, пока по ногам бьет прилив теплых волн. Но сможет ли она принять его? Он должен рассказать правду про Фрэнка!

Девочка перевернулась на животик, уткнувшись лицом в подушку.

- Ты побудешь одна?

- Да

- Чем будешь заниматься?

- Писать, рисовать. А ты куда?

- Пойду вниз. Мне кое-что надо сделать. Хорошо?

Парень хотел выложить все то, что осталось в его груди. Он желал рассказать правду Мелиссе, чтобы она смогла простить его. Сколько времени проживет обман? Хм. Он будет расстрелян, как только Мелисса выйдет из темницы. Глупо скрывать истину.

Спустившись с лестницы, Макс заметил у своих ног белоснежную газету. Странно. Ее никогда здесь не было.

«Внимание! Розыск!

Катерина Пирс ушла из дома 8 мая 2013 года и не вернулась. Девушка направлялась на тренировку по фехтованию. При себе имела спортивную сумку и паспорт.

Информация:

Дата рождения: 17 октября 1988 года.

Цвет волос: Каштановый.

Цвет глаз: Зеленый.

Отличительные приметы:

Девушка была одета в черную футболку и синие шорты. На теле имеется повреждение в виде шрама на левой ноге.

Просьба, всем, кто располагает информацией о местонахождении Катерины Пирс, сообщить в ближайшее отделение полиции или по номерам, которые увидите внизу объявления».

Макс сжал газету в руке и швырнул ее в угол кухни, посчитав, что это очередная шутка его разбитого разума.

Настал миг истины. Парень медленно снял с крючка, вбитого в стену, нелепую маску клоуна. Макс долго смотрел на его ухмылку. Мелисса тоже видела ее, и эта улыбка приносила лишь боль и страдания. Молодой человек касался кончиками пальцев разрезов для глаз, и с каждым нажатием все больше шоковых вспышек памяти влетало в его голову. Знаете, это, как дефибриллятор, способный привести к жизни заторможенное сердце, вырвать тело из цепких лап смерти, чтобы моменты реального мира вползали в глаза, оставаясь в них бесконечными бликами. И каждое касание маски возвращало Макса в тот сырой подвал. Он видел, как кричала Мелисса, смотря в его глаза, находя там звериное обличие Фрэнка. Глубокий вдох. Необходимо собраться с мыслями, подобрать нужные слова, чтобы заслужить прощение.

Парень медленно шел по коридору в сторону подвала. С каждым шагом волнение переполняло его грудь, выплескиваясь через глаза в виде чистых слез. Он смотрел на стены, на которых висели рамки, заковавшие в себя изображения Софии, и лишь одна фотография выбивалась из ряда бесконечной любви и боли – Мелисса. Тот самый снимок, сделанный Максом в момент ее радости. Она такая живая. Среди всех этих ликов, ее образ был таким светлым. Возможно, лишь потому, что Максу не нужно было примерять к ней черные ленты. Она все еще жила.

Парень остановился у двери в подвал. Он старался набрать, как можно больше воздуха в свои легкие, чтобы оставить его там, чтобы не дышать больше. Маска клоуна очень нежно легла на лицо Макса. Молодой человек медленно повернул ключ в замочной скважине. Еще секунда, и Мелисса узнает правду. Сквозь тонкие прорезы для глаз, парень улавливал каждую частичку воздуха, превосходные эпизоды памяти, где он в теле Фрэнка приносил боль той самой, чья душа так прекрасна в человеческих масштабах. Ужас. Наверное, прямо сейчас Макс хотел сбежать, исчезнуть с этой планеты, чтобы его безбожные и мерзкие галлюцинации больше не приносили боли, чтобы они умерли, воспевая прощальные оды. Глубокий вдох. Рука толкнула дверь. Казалось, даже воздух распахнулся перед молодым человеком. Шаг в темноту. Лицо под маской клоуна. Еще один миг.

Макс приближался к Мелиссе. Лицо девушки было таким печальным. Она смотрела сквозь стену, где находилось маленькое окошко, через которое дул осенний ветер. Замечательная симфония природы. Девушка, услышав шаги, повернула лицо к двери. Ужас пронзил ее тело. Взгляд разбился об клоунскую маску. Ведь, Макс обещал, что его больше не будет, что она не увидит Фрэнка, что боль исчезнет, оставив лишь налет глупой печали.

- Нет! – закричала Мелисса – Не надо! Макс! Помоги мне! Нет!

Сквозь разрез глаз, Макс улавливал попытки девушки на побег. Она билась в истерике, стараясь разорвать руками металлические оковы, а из ее глаз падали слезы. Мелисса так боялась Фрэнка, что тот стал для нее чем-то другим, нежели просто человеком.

- Прошу! Не трогай меня! Макс!

Мелисса звала на помощь. Она даже и не подозревала, что ее спаситель прямо тут, что именно он приносил ей столько боли. Макс молчал, лишь приближаясь к своей жертве. Тысячи мыслей влетали в его голову, но не было той единственной, которая могла бы загладить вину. Парень подошел к Мелиссе и медленно сел на пол. Грубая ладонь легла на маску, сжимая ее, чтобы та издавала звук скрипящего пластика, такого противного и мерзкого. Еще секунда, и лицо Макса предстало перед девушкой в полной своей красоте. Такое странное. Словно в нем смешались все эмоции человеческой жизни.

- Макс – испуганно произнесла Мелисса – Что… что происходит?!

- Истина – парень медленно положил маску клоуна на холодный пол – Чистота правды, Мелисса

- Я тебя не понимаю!

- Врешь – грубо сказал парень, ударив тыльной стороной ладони по лицу девушки – Ты все знаешь, сука!

На мгновение показалось, что телом Макса вновь овладевал Фрэнк. Перед его глазами лик Мелиссы менялся. Знаете, словно маневры хитрых режиссеров показывают нам, как сливаются две души в фантастических фильмах о призраках. Те знакомые черты из детства. Его тело возбуждалось все сильнее. Он так хотел изнасиловать ее прямо тут!

- Макс, мне больно – сквозь слезы выдавила девушка – Остановись, прошу!

Парень не слышал ее слов. Его голова была забита образами и желаниями, которых он так страшился последние годы. Они смешивались в своеобразную бомбу, готовую взорваться, разлететься на маленькие осколки, чтобы вонзиться в нежные сплетения нейронов. Эти мысли готовы принести боль, разорвать тонкую грань между миром живых и психологическими лабиринтами внутри души. Глаза молодого человека показывали лишь холод, глупую проекцию мыслей о прошлом. Казалось, в них можно было наблюдать целый фильм, снятый из череды событий, сотни лиц. Макс смотрел куда-то вглубь воздуха. Интересно, что видел молодой человек в этих переплетениях? Это было нечто невообразимое. Впервые в своей жизни парень ощущал подобное чувство. Волнение переполняло его грудь, руки тряслись. Он ждал лишь реакции Мелиссы, хотя, вместо нее, Макс видел лишь огрызки прошлого. Знаете, еще никогда психологические лабиринты не подбирались так близко к войне с чистым разумом. И Макс чувствовал эту битву. Фантастика внутри его головы. Лабиринты так нежно царапали глаза, что-то шептали, и их голос разносился эхом среди полушарий мозга, между тонкими гранями, где душа превращается в сердце. А вместе с прошлым в этот мир старался проникнуть и Фрэнк! Но разум не позволял им сломать свою броню, расстреливая мысли на подходе к последнему рубежу. Макс не говорил ни слова. Он лишь наслаждался. Молодой человек был вне пространства, вне времени, бесплотен. В подвале осталась лишь его оболочка. Сам он убежал туда, в святую войну, в последний бой! И среди трупов мыслей, Макс так хотел поймать Фрэнка, чтобы отрезать ему голову за все мучение, которые приносил его образ! Вскрыть его мерзкое горло, чтобы услышать хрипоту смерти, ее страшное дыхание. И проекция внешнего мира не могла позволить ему пасть в колени. Один миг, чтобы избавиться от недуга, чтобы вернуть свою жизнь! Макс не мог упустить такого шанса. Игра внутри головы набирала обороты, ошметки сырого мяса, которые появлялись из тел памяти от острых наконечников пуль, и финальный исход разума!

- Макс, я люблю тебя! Слышишь?!

- Что?!

Эти фразы вырвали парня из его битвы. Словно пробка, что вылетает из дна ванны, чтобы вода, подобно кускам памяти, уходила куда-то вглубь, в черную пустоту, смешиваясь с различными потоками, образуя целую сеть подземных канализаций. Таковы и человеческие процессы. Терять мысли, чтобы они стали единым потоком, превратившись в «общественное мнение». И эти стандарты отрубают кристальные капсулы мерзких и похотливых струй. Им нет места в мире без морали! Без настоящей истины. Они засоряют разум, чтобы позволить ему мучиться в догадках, скрываться, прятаться от людей, оставаясь запретным плодом искусства. Не более того.

- Я люблю тебя – повторила Мелисса

- Как?! Ведь, это!

Макс схватил с пола маску клоуна и начал размахивать ею, разрезая прекрасное тело осеннего воздуха. Девушка взяла его за руку. Так нежно. Это напоминало ту ласку, которую испытывают мамы, когда укладывают своих детишек в кроватку, читая им сказку, напевая колыбельную. Безграничная любовь. Невероятное соединение бесконечной нежности и легкой доброты. На щеке девушки красовался большой след от удара. Мелисса была так тепла.

- Все это время ты насиловал меня, Макс?

- Не я!

- А кто тогда?! – закричала девушка, не сдержав свой гнев – Кто?!

- Он! – Макс откинул маску клоуна – Фрэнк!

- И где он?!

- Тут! – парень ткнул пальцем себя в голову – Внутри меня!

Мелисса поняла все. Она осознала масштаб болезни того, кто стал для нее таким родным, любимым. Девушка не могла даже злиться. Ее эмоции умерли, оставаясь лишь прахом в мусорной урне. О какой ненависти может идти речь, когда любовь бьет сквозь ребра огромным потоком тепла?! Мелиссу пугала эта мысль. Да, теперь она окончательно убедилась в том, что ее организм и душа сумеют полюбить монстра. Печально. Ведь, он болен. И что тут сделаешь? Человечество никогда не поймет определенных вещей. Винить в убийствах маньяка или шизофреника в его суицидах – ненавидеть глухого за то, что он не услышал ваших слов! Самая страшная болезнь, способная сломать не только жизнь, но и эмоциональный барьер – вирус психопатии. Этот ад может настигнуть любого, появиться в момент отчаяния или безумия. И Мелисса понимала это, сжимая ладонь Макса все сильнее.

- Ты понимаешь?! Он внутри меня! Все эти дни! Годы! – кричал парень, стараясь скрыть проступившие слезы – Он тут!

- Тише, прошу – губы Мелисы коснулись шеи Макса – Все хорошо. Ты веришь мне, милый мой?

- Прости меня! Прошу! – молодой человек плакал – Я не знал, что он делает с тобой! Не думал, что я во всем виноват! Прошу! Прости!

Макс нежно целовал ладони Мелиссы, а девушка чувствовала, как на ласковую кожу падают капельки слез. Любовь владела ее телом. А уста хотели прошептать, что Макс прощен. Нет, не так. Они желали сказать, что Фрэнк показал обратную сторону жизни, владея молодым человеком. Странная эмоция, когда сквозь жестокость и насилие люди получают что-то новое, невиданное ранее. Девушка готова была заплакать в такт слезам Макса, но сдерживалась, чтобы не дать развалиться сплетению эмоций.

- Я прощаю тебя, милый

- Правда?

Парень не мог поверить ее словам. Ведь, сколько боли он принес ей? Вернее, его болезнь, что сотворила мерзкого зверя, составив его из гнилых объедков памяти! Руки тряслись, а разум опасался быть разыгранным, словно попасть под шквальный огонь насмешек одноклассников! Когда изгой становится богом, то последователи не думают о его делах и кем он был! И если богом может стать любой, то почему не верить в себя?! Знаете, как в божество!

- Правда – ответила Мелисса – Знаешь, мне плевать на то, что ты делал со мной. Ведь, это был не ты! Твоя болезнь – ужас, способный уничтожать. Но я знаю, что больше боли испытываешь сейчас именно ты, Макс – на глазах девушки проступили слезы – Мне не передать словами, что чувствовала я, когда он приходил сюда! Когда ты приходил! Но разве это важно?! Теперь его нет! И я готова остаться с тобой, свободной, как птица. Я люблю тебя Макс!

- Ты хочешь быть свободна, чтобы уйти?

- Нет – Мелисса опустила глаза в пол – Чтобы остаться с тобой и Викторией

- Уверена?

Мелисса одобрительно кивнула головой.

Макс медленно, трясущимися руками, достал из кармана маленький ключик и поднес его к оковам, что сжимали ножку леди. Секунда, щелк.

Звук оков, которые упали на пол, разлетелись по пределам подвала, собирая симфонию ужаса, оставляя в прошлом все эти мучения, страдания и боль. Всего лишь шум, но для Мелиссы он был чем-то другим. Она так долго ждала свободы, что забыла, как это: радоваться пустым секундам. Оковы не просто сжимали ее ногу, они обволакивали сердце и душу. Но теперь она неуязвима. Свобода выдирала из груди радостные крики, но уста молчали. Макс сидел напротив, опустив голову. И она могла бы убить его, воткнув в его грудь свои руки, но желание всадить в глаза Макса свой взгляд уничтожало любые вибрации ненависти. Он стал родным, тем самым, кто способен подарить ей ласки, умереть с ней в один день, как в старых историях про принцесс. Наверное, наступил самый счастливый вечер в ее жизни. Серая футболка покрывала тело, едва касаясь бедер. Осенний воздух стал другим. Таким свежим и грациозным, рисующим тысячи полотен красоты. Интересно, неужели, чтобы оценить величество свободы, людей нужно ввести в постоянную кому?! Они не дорожат секундами. И это глупо. Мерзко, как минимум. Где будете вы, если завтра наступит апокалипсис, если через месяц ваше тело закроют в камере?! Будете ли вы жалеть об упущенных годах?! Да! Но свободу не купить за деньги! Она раздавит слабых. Свобода – сильнейший аргумент в человеческом механизме. И неготовые люди умрут под ее тяжестью, а остальные поймают устами, как рыбы поглощают пузырьки воздуха, так беззвучно и слепо. Это и есть та самая тайна, что вы искали! Но слишком поздно!

- Макс – промолвила Мелисса, сдерживая свою радость – Я люблю тебя!

Девушка подняла ладонями лицо парня, поцеловав его в сладкие уста, такие холодные и сухие.

- Ты свободна. Можешь убегать, я пойму

- Но я не хочу бежать

- А что ты желаешь?

- Выйти отсюда с тобой, взявшись за руки, познакомиться с твоей дочерью и остаться здесь. Навсегда!

Молодые люди встали со своих мест. Ласковые касания ладоней, где пальцы образовывали настоящие замки, словно из металла, чтобы руки никогда не отпускали друг друга, чтобы через тонкую кожу чувствовать пульс усталых вен, бег горячей крови. Они медленно шли к дверям, ведущим в дом. Последние взгляды на подвал, окончательные сюжеты памяти. Хлопок, и дверь закрылась, оставив боль позади спин счастливой пары.

Глава 8. «Когда умирает жизнь».

Мелисса увидела свое отражение в большом зеркале. Девушка успела даже разглядеть, как захлопнулась дверь ее темницы, оставив за собой страхи и разочарования. Она не узнавала себя. Совершенно другая. На лице, кое-где, оставались тонкие разводы туши, которые маскировали бурые пятна, что создали удары. Глаза такие красные, как большие бутоны маковых полей, блестели от слез, наполняя драматизмом забытый акт человеческой пьесы. В ней не было жизни. Нет, не так. Она умирала в том подвале, чтобы сейчас возродиться, в виде глупой улыбки, которую растягивали уста. А эти сухие губы, треснувшие по тонким линиям, словно разбивая их на сектора, так требовали влаги, хотя бы капельку воды. Рядом с клоном Мелиссы, который являлся проекцией в глупом зеркале, находилось отражение Макса. Их союз – танец воды и огня, такой превосходный и осторожный, чтобы языки пламени не затухали, не обжигали тело океана. Осторожность в масштабах любви.

- Пошли со мной. Не бойся.

Макс не отпускал руку Мелиссы, начав движение. Маленькими шагами молодые люди стремились прочь с холодного коридора, чтобы их тела обняли пределы кухни. Сердце девушки бешено стучало в груди, ожидая встречи с Викторией.

Странно. На стене, чуть выше зеркала, находись рамки для фотографий с замкнутыми в них картинами жизни. Некоторые из них уже поблекли от бесконечного забега лет, другие же отдавали яркими цветами. Временной промежуток между щелчками затвора фотоаппарата, как грань между рождением и смертью. Эта глупая линия, что люди привыкли называть жизнью. Всего лишь тонкая нить, способная разорваться под тяжестью невыносимых человеческих проблем, таких легких и беззаботных. Наверное, сами люди выдумывают себе препятствия, чтобы навсегда уничтожить свободу.

Несколько женщин были закованы в металлическую рамку. Такие разные, то живые, то совсем мертвые. Длинная вереница оков тянулась к дальней стене. Казалось, они смотрели на Мелиссу своими глазами, старались что-то сказать ей, но не могли. Эти женщины не способны сломать фотографию, чтобы выйти из нее. Мелисса не отводила взгляда. В каждой из них, девушка видела что-то родное, такое теплое, ласковое. Казалось, она знала всех их. И это чувство не давало покоя. Странные нотки страха пробежали по телу. Лишь ладонь Макса, которая удерживала ее руку в теплых объятиях, успокаивала Мелиссу. Ощущение того, что он тут, рядом, что больше нет Фрэнка, что они одни на этой планете, бесподобно. Парень лишь шел вперед. Наверное, он уже давно видел все эти фотографии. Нет. Эти снимки стали для него единым целым, той самой Софией. И в каждой рамке Макс видел ее лик. Знаете, словно программа, заложенная в процесс мышления электронных машин, не позволяет отойти от заданного курса, не дает хотя бы шанс остаться собой, сломать барьеры, чтобы увидеть реальность, впитать ее своими глазами. Около стены, последним собранием, висела рамка, которая заковала в себя лик Мелиссы. Девушка слегка испугалась, но вспомнила, как Макс фотографировал ее, чтобы поймать улыбку на сухих устах. И этот снимок так жизнерадостен, полон теплых чувств. И не потому, что она там улыбается. Нет, вовсе нет. Фотография хранила в себе куда больше слоев человеческих чувств. Память, мучения, что оставались позади жизни, размышления и пожары. Слишком много эмоций в кадре, остановившем бег страданий. И лишь сейчас, в этой бетонной коробке, где так нежно потерялись года и психика, Мелисса улыбалась. Она радовалась тому, что любовь в ее сердце сильнее, чем мучения, ненависть, злоба. Девушка сжала ладонь Макса, чувствуя горячую кожу.

- Кто эти женщины? Чьи это снимки? Кто изображен на них?

- А ты разве не видишь? София и ты – тихо ответил Макс – Зачем задаешь мне глупые вопросы?

Мелисса замолчала. Она так и не поняла ответа, но сдержала порыв слов, чтобы насладиться моментом любви. Неужели во всех этих лицах Макс видел лишь лик Софии? Почему? Тысячи мыслей влетали в голову Мелиссы, но девушка молчала. А вскоре, стена, на которой располагались металлические рамки, скрылась за углом кухни.

Сквозь стеклянную дверь, что вела на лужайку, в дом вливались мелкие лучи холодного солнца, которое, то появлялось, то вновь пряталось за осенними тучами. Оно не грело, но вносило свет в обстановку. Мелкие блики стучали по грязным бокалам, на дне которых все еще красовалось вино. Словно пленка, излучающая странный запах веселья. Мелисса заглядывалась на стены, ружье, что висело на дощечке, удерживаясь на гнутых гвоздях. Для нее все это было таким необычным, новым, превосходным. Будто совершенно другая жизнь заползала в ее организм, разрывая кожу на мелкие клочки. Материал для сарафана.

- Спасибо, Макс – выдавила Мелисса

- За что?

- За то, что я тут, а не в подвале. Для меня наступила новая жизнь – девушка сделала паузу – С тобой. Понимаешь?

Макс нежно поцеловал Мелиссу в щеку.

- Хочешь познакомиться с Викторией?

Девушка одобрительно кивнула головой.

- Тогда, поднимайся по лестнице – макс указал пальцем на дверь, которая вела на второй этаж – И жди меня. Мне необходимо привести себя в порядок. Хорошо?

Мелисса так и не ответила. Она медленно зашла в дверь. Лишь скрипящий звук старых ступеней наполнял тишину дома, очаровывая своей пронзительностью. Казалось, Макс даже слышал его из ванны, где чистые холодные капли влаги скатывались по лицу, разбиваясь об металлическое тело раковины. Молодой человек уже давно не испытывал такого волнения. Что скажет Виктория? Как она отнесется к новой маме? Сможет ли Мелисса окончательно простить его? Ведь, какой бы не была любовь, боль в разы сильнее. Именно черная сторона души имеет максимум сил, чтобы уничтожить свет, взорвать сердце, похожее на солнце, чтобы оно больше не могло радовать тело теплыми лучами.

Поднявшись наверх, Мелисса остановилась в выборе. Две двери. За одной из них находилась Виктория, которая так давно не получала материнской любви, а за другой раскинулся невиданный, незнакомый мирок, полный фобий и ужаса. Девушка не знала, где именно она окажется. Ладонь нежно обхватила ручку двери. Секунда. Резкий скрип старых петель. Дверь отворилась.

Сквозь разбитые окна в комнату вливался морозный ноябрьский ветер. Такой новый и свежий. Он так нежно подбивал своими порывами тонкую белую тюль со странными узорами на ней. Комната пахла памятью. Знаете, этот странный аромат разложения, гниения, который смешивается с духами замужних женщин или вдов, чаруя, создавая иллюзию теплоты и добра. В бетонной коробке не было Виктории, а значит, Мелисса промахнулась с выбором. Девушка медленно зашла внутрь. Казалось, ее пульс вот-вот обгонит жизнь, выйдя за пределы тела, чтобы стать просто звуком в композиции природы.

Яркие обои стали грязные с бегом лет. Паутина в углу под потолком рисовала свои узоры, переливаясь, искрясь, улавливая на себе взгляд молодой девушки. Если бы эта комната могла говорить, то она поведала бы самые интересные истории дома и души. Но стены всегда будут молчать, стараясь сохранить обещание, утаить те секреты, что способны сравнять с землей аккуратный фасад психики. Большая кровать, покрытая красной шелковой тканью, находилась в центре комнаты, упираясь спинкой в дальнюю стену. Мельчайшие крупицы пыли застряли в сплетении нитей, чтобы остаться там навсегда.

Мелисса сделала еще пару шагов.

Письменный стол, прижатый к стене, одиноко ждал своих посетителей. Хотя бы услышать скрежет острого наконечника ручки, который царапает листы бумаги, оставляя на нем буквы и чувства. Мелисса медленно шла вдоль стены, касаясь пальцами старых обоев. Мимо стола, небольшой тумбочки, держащей на своем деревянном теле хрипящий магнитофон. Девушка нажала на кнопку. Из колонок, покрытых сеткой, так мелодично раздалась музыка. Женский вокал напевал о любви. Иногда, голос тормозил, но вновь ускорялся. Наверное, уж слишком много лет эта пленка являлась душой магнитофона. Она стерлась, потрепалась, но продолжала радовать зевак. Мелодия так тихо лилась в комнату, наполняя ее своеобразной теплотой. Большой шкаф из дерева приглашал Мелиссу в гости, слегка приоткрыв дверцу. Запах старых нарядов. Бальные платья, вечерние костюмы. Сколько памяти заложено тут? Мелисса не знала ответа. Да и не хотела его знать.

Макс вышел из ванной комнаты. На его лице блестела улыбка. Это случилось. Теперь он не останется один, никогда! Осознание любви приходит медленно, но бьет сильно. Это, словно ядерная бомба. Ты знаешь, что тебя накроет, но пока она в полете, лишь чувствуешь легкое напряжение, без страха и лжи. Он очень торопился. Как долго Макс мечтал об этом, когда его череп раскалывали игры психологии?

Мелисса сидела на полу комнаты, уставившись в зеркало, которое стояло на полу под разбитым окном. В ее руках находилась старая потрепанная тетрадь. Тот самый дневник, что так трепетно скрывала Виктория от глаз Макса. Он был прямо тут, в одном из ящиков шкафа. Тело Мелиссы покрывала футболка парня, едва прикрывая ее аппетитную попу. Девушка царапала ноготками обложку тетради, стараясь раскрыть ее, посмотреть на те тайны, что заложены где-то в глубине. Какое-то странное чувство владело ею. Страх, или что-то подобное.

Макс медленно открыл дверь в спальню Виктории. Девочка стояла у окна. Легкий халатик касался ее колен, лаская их прикосновением шелка. Она что-то искала взглядом в дали, там, за лесом, за жизнью, вне планеты.

- Привет – тихо произнес парень

- Добрый день – ответила Виктория, даже не поворачиваясь к своему отцу

- Как настроение?

Девушка, вслушиваясь в слова заунывной песни, медленно открыла тетрадь. Она долго листала ее, рассматривая красивые рисунки, где изображены счастливые семьи, что качают на руках мертвых детей, портреты, картины шприцов и наркотических приходов. А вскоре, она наткнулась на письмо. Некоторые буквы были не разборчивы. Видимо, их смыло влагой, которая капала из глаз автора.

«Вчера мы вернулись с больницы…».

- Не очень. А твое?

- Мое нормальное – ответил Макс – Что тебя тревожит?

- Смерть – тихо произнесла Виктория, продолжая смотреть куда-то за пределы планеты, в самое сердце холодного космоса

- Думаешь о маме?

«Сколько боли может уместиться во мне? Я смотрю в окно и вижу, как Макс счастлив. Он играет с нашей «победой». А сколько было пройдено? Я вспоминаю, как мы познакомились. Иногда, мне хочется сбежать от него, но чувства сильнее. Я не смогу уйти!

Я – идеал. Сколько боли уничтожила в организме Макса? Всегда была рядом. В любом случае…».

- Не только о маме – ответила Виктория

- О ком еще?

- О себе, о тебе – девочка перевернулась – Ты помнишь?

Лицо Виктории было изуродовано. Черные гниющие пятна расползались по ее лику, стараясь соединиться в узоры, чтобы прожечь бледную кожу. Глаза растекались, словно тающие глыбы вечных снегов. Они превращались в слезы, капая на деревянный пол. Едкий запах смерти наполнял комнату. Казалось, совсем скоро из лица Виктории вылезут мерзкие черви, которые проедают плоть, чтобы увидеть мелкие лучи солнца, что застилали комнату тонкими бликами. По ее бледным рукам расползались синие вены. Такой прекрасный нательный рисунок. Макс даже видел, как кровь пульсирует внутри изображения, принося туда великолепный красноватый оттенок. Этот своеобразный цвет манил к себе, не позволяя даже произнести нужных слов. Виктория была другая. Нет, в ней не было больше жизни. Она ушла за границу смерти. Психологические лабиринты владели ее душой, ломая на куски, на тысячи мельчайших молекул. Ножки девочки покрывали ссадины, словно кто-то бил ее. А на устах, в самых уголках, засохли кусочки рвоты.

- Папа – повторила Виктория – Ты помнишь?

«… Но сейчас все по-другому. Я не справляюсь. Он все дальше уходит в свои грезы и мечты. Макс болен. И эпидемия сильнее его. Даже моя помощь умерла в попытках зацепиться за него! Я больше не вижу просвета в его глазах! Сейчас я смотрю в окно и вижу радость! Но ее нет! ...».

Виктория подходила все ближе к Максу.

- Что я должен помнить, солнце?

- Как вы ждали меня – голос девочки захрипел – И как вернулись домой. Без меня!

«… Вот он! Я вижу его, как Макс играет на лужайке! Но с кем?! Ведь наша победа мертва! Она умерла при родах. Боже! А он качает ее на лужайке, улыбаясь солнцу, которого тоже нет! Сколько лет я старалась уничтожить его проблемы, но они мощнее! Я выбилась из сил! И нашей победы нет с нами! А значит, мы проиграли этот бой! …».

- Что ты такое говоришь?

- Очнись! Ты же должен помнить! – Виктория заплакала – Почему ты не помнишь?!

- Что?! – Макс повысил голос – Что я должен помнить?!

- Как мама повесилась из-за тебя!

- Заткнись!

Макс сильно ударил Викторию по лицу тыльной стороной ладони. Девочка рухнула на кровать. Всего лишь проекция, иллюзия, но она такая живая в психике. Казалось, парень даже почувствовал, как хрустнула ее челюсть. Ужас прошел сквозь тело, словно разряд тока, испепеляя кости дотла, перекрашивая их в черный цвет копоти.

«… В один момент, мне показалось, что я излечила его. Он стал совершенно другим, таким добрым и обыкновенным. Макс перестал видеть того, чего нет. И этот ребенок, что родился мертвым, должен был стать отправной точкой нашей счастливой жизни. Но у судьбы другие планы. В миг мы вернулись в прошлое. Наверное, даже глупые наркотики не помогут ему. Он вновь застрял в галлюцинациях, а я увязла в чувствах и безысходности…».

Виктория смеялась, выдавливая слова.

- Папа, я давно мертва!

- Заткнись!

Парень сел на тело дочери, обхватив ладонями ее шею. Он чувствовал, как кровь бежит по венам, спеша наполнить сердце багровой теплотой. Руки сильнее сдавливали аорту. И сквозь этот барьер, Виктория старалась смеяться громче, а вскоре, ее голос превратился в тонкий хрип. Лицо девочки растекалось по кровати, словно собранное из капелек воды. Черной воды. Макс старался поймать влагу в свои ладони, но она просачивалась сквозь пальцы, растворяясь на белоснежной простыне.

- Нет! – глаза Макса извергали слезы – Нет! Не может быть! Твою мать!

Тело Виктории таяло, как исчезает бесконечный снег после длительной зимы, когда его душу ласкают языки раскаленного солнца. И в этом потрясающем театре психики, Макс, словно идол времен, бог забытых племен, старался вдохнуть хотя бы момент их победы.

- Нет! Милая!

Но дочь молчала. Вернее, она почти исчезла в этот миг. Белая простыня лишь принимала в себя ее тающее тело, чтобы высушить последние капельки мечты. Макс даже не мог пошевелиться, слезть, закрыть глаза. Паралич целой души.

«… Макс, если ты когда-нибудь выйдешь из этой комы, сможешь различать реальность и вымысел, то беги! Скрывайся там, где лабиринты психики не найдут тебя! Прошу, Макс.

Знай, я всегда любила тебя. И даже сейчас, когда от мира мертвых меня отделяет шаг, я смогу чувствовать тепло. Просто нет больше сил. Как тяжело писать последнее письмо. Но больше нет сил.

Прости меня, Макс.

Помни, любовь – реальность наших душ. Прощай».

Мелисса выронила из рук старую тетрадь, почувствовав, как грубая веревка коснулась ее кожи. В зеркале, которое уныло стояло под окном, девушка разглядела лик Макса. В его руках находилась старая веревка, она обкручивала шею Мелиссы.

- Что ты делаешь, Макс? – шепотом спросила девушка

- Тебя ведь тоже нет!

Их взгляды вновь попали в аварию там, в зазеркалье. Они разбились друг об друга, как, вечно куда-то спешащие, машины. И лишь капли крови выдали в воздухе непонятные танцы смерти. Макс сильнее сжал веревку на шее Мелиссы. Девушка даже не сопротивлялась. Она смотрела в глаза своему мучителю, улавливая их сквозь зеркальную проекцию. Нет, в этом взгляде не было ненависти или боли, лишь бесконечное чувство любви. Странно. Даже за шаг до смерти Мелисса любила это чудовище. Больной элемент общества, призванный сходить с ума в ежедневных прогулках, пораженный организм, чьи грезы стали явью. И можно ли винить его? Ведь жизнь Макса – тот самый сладкий сон. Мука или дар? Уйти из реальности, смешать краски эпидемии с человеческой жизнью, чтобы получить совершенно новую вселенную. Дар.

Воздух уже не поступал в легкие Мелиссы, но ее глаза наполнялись любовью, которая путалась в кровавых капиллярах, лопнувших, перекрасивших зрачки в кровавый цвет. Даже сейчас она любила его. И эти чувства невозможно заглушить болью или мерзостью. Они сильнее! Тело девушки приобретало синеватый оттенок, а руки тряслись, выплясывая непонятный вальс. Из глаз Макса побежали слезы, которые рисовали узоры на его щеках. Он чувствовал, как жизнь девушки спешит из ее организма, ползет по рукам парня, создавая новый сюжет, абсолютное чувство, прекрасный портрет эмоций.

- Прости!

Слабость проникла в душу Мелиссы, а глаза захлопнулись, прервав тонкую нить любви. Ее тело рухнуло на пол, безжизненное и холодное. Макс выбежал из комнаты.

Лестница, фиолетовая баночка пилюль, вода, пасть, тишина.

Стена в коридоре удерживала на себе десятки металлических рамок. Нет, там не было других лиц, кроме единственной, Софии. Она так печально смотрела на Макса из каждого снимка. Такая живая. Она жива и сейчас!

Парень медленно поднимался по лестнице. Легкая мелодия лилась из комнаты Софии, создавая на лице Макса глупую улыбку. Виктория мирно спала в своей кроватке. Рай наступал в душе молодого человека. Вот он, момент бесконечного счастья.

Ладонь нежно обхватила ручку двери, из-за которой доносилась мелодия. Макс так сильно хотел поцеловать Софию. Баррикада распахнулась, и ужас настиг сердце парня.

София лежала перед ним. Такая другая. Короткая футболка едва покрывала ее попу. По ножкам бежали синие вены, которые больше не качали жизнь. Макс быстро побежал к своей возлюбленной. Ужас охватывал его тело. Он перевернул Софию к себе. Синие линии рисовали на щеках узоры, а в глазах запеклась кровь, которая даже не позволяла видеть ей своего мужа. Зрачки, заляпанные багровой жидкостью, упали куда-то вниз, туда, где заканчивается жизнь. София была так прекрасна, как и в первый день их встречи. Макс начал судорожно скидывать с ее шеи веревку, не понимая, зачем она это сделала. Красные линии бежали по шее, оставляя кровавую борозду. Ужас. Из глаз Макса посыпались слезы, а из комнаты Виктории тихо пронеслось:

- Папа!

Эпилог.

Макс сидел на кресле около лужайки, наблюдая за играми Виктории. София ушла совсем недавно, но эти месяца стали вечностью. Уже пол года ее не было в пределах его глаз. Так странно.

Наверное, он никогда и не вспомнит, что уже шесть лет прошло с того момента, как София ушла из жизни. Ему не дадут вспомнить это! Психологические лабиринты его разума сильнее, чем человеческая память. Дайте им свободу, и мир никогда не станет прежним. Фокус природы. Главная загадка людей. Можно прожить века так и не поняв, что все вокруг – лишь игра психики, ее самые злачные притоны. И можно ли судить человека сошедшего с ума? Кто дал право вам уничтожать задумку мира, его грязный эксперимент?! Ведь, Макс – и есть жертва, кролик для опытов! И если пророков бросают на пики, то вышвырни и меня! Он никогда не вспомнит о тех женщинах, фотографиями которых увешан его дом, которые любили его! Нет! Они стали однотонным лицом Софии, копией идеала любви! И этот фокус, как самый нежный нож, что разрезает тела, оставит свои шрамы, но время их стирает! Оно не позволяет придти в мир, увидеть все великолепие жизни! Ведь, разум Макса уже давно прогнил, пропустив через себя тонкие дороги боли и слез. И лишь память, закованная в психологические лабиринты, диктует то, что ей велели передать. Тот самый идеал любви!

Макс сидел на кресле. Его разум продумывал дорогу в город, где нужно купить лекарства, вечера разговоров с Фрэнком. Парень лишь листал газету, ожидая назначенного часа. Страница, еще одна, пока не наткнулся на знакомое объявление.

«Внимание! Розыск!

Пропал человек. Мелисса Кларк…».