Сторожевая башня

Глава II

Через четыре месяца после смерти Атора весь север, кроме замка Пел, был во власти Кола Истра. Зима не задержала завоевателя.

Райк отправлялся из замка в свою родную деревню. Раз в три недели слуга и посыльный Кола совершал этот путь. На нем была подбитая мехом куртка для верховой езды, меховые сапоги, шерстяные чулки и штаны из кожи. Лошадиные копыта печатали четкие следы на подтаявшей зимней дороге. Между замком и поселением лежала каменистая пустошь. Летом галька порастала травой. Дети из деревни гоняли на пустошь коз и собирали в траве голубые маргаритки. Когда-то на месте пастбища стояли дома. Постройки почти примыкали к замковой стене. Потом люди переселились, старые стены разобрали для замковых построек. Немногие руины напоминали о прошлом. Зато с замковой стены все поле казалось покрыто прихотливым узором — следами древнего города, но время понемногу стирало четкие линии, узор распадался.

Запасов Атора, конечно, не могло хватить на трехсот воинов, прислугу, женщин и лошадей. Кол не грабил деревню. Он сдержал слово и не заморил крестьян голодом. Действовал по закону. Часть урожая и скота принадлежала владельцу замка как оброк, и господин был вправе потребовать ее в любое время. В поясе Райка лежали бирки, определявшие количество свиней, овец и зерна, которые надлежало доставить из деревни к исходу недели, если не помешает непогода. Взамен гарнизон замка охранял стада поселян от лисиц, волков и диких кошек. Воины добывали пропитание и охотой на диких коз. Южане не пользовались луками, предпочитая дротики и пращи. На прошлой неделе конники Гама напали на след кабана, но потеряли его. Более других этому огорчился главный повар-южанин, лишившийся случая блеснуть своими талантами.

Каждая бирка имела значок (серп-зерно, рог-козы) и насечку по числу мешков или голов. Зарубки Кол делал собственноручно. По его распоряжению Райк рассказал в деревне, что Эррел жив.

— Скажи им, что его благополучие зависит от их благоразумия, — поучал новый владелец Торнора. — Я не хочу никаких глупостей в деревне, вроде восстания. — Он качался с пятки на носок и посмеивался. Разумеется, не стоило уверять его, что старики, подростки и женщины не способны на мятеж среди зимы.

Райк въехал на знакомые узкие улицы, то вползавшие из низин на пригорки, то снова нырявшие вниз. С холма он увидел на льду реки женщин в шерстяных плащах с капюшонами. Они ловили рыбу в прорубях. Райк держал путь к дому деревенского старосты Стеррета, чтобы вручить свои ярлыки. Почти у самых крайних домов всадника облаяла свора собак. Какая-то женщина прикрикнула на них. Псы были худы, костлявы и походили на волков. Райк расшвырял их и обрадовался, что не взял в провожатые волкодава Атора. Пес, признавший его за хозяина, было увязался следом, но по просьбе Райка его изловили и задержали стражники у ворот. Окажись он тут, деревенские собаки в клочья изорвали бы чужака.

Староста Стеррет был колесным мастером, а сыновья занимались торговым делом. Один из них кочевал с товаром на юге, вести от него старик получал раз в год, летом. Дом управляющего из серого камня был больше остальных, имел настоящую печь с трубой и черепичную кровлю. С крыши свисали сосульки. Дом стоял посреди деревни, по соседству с рынком. К цели своего путешествия Райк приближался в сопровождении детей. Они, звонко крича, бежали перед лошадью, не замечая мороза. Капитан вспоминал свои детские забавы. Как он носился по этим улицам, пока от стужи не онемеют щеки и не посинеют пальцы ног в обувке из овечьих шкур.

Стеррет вышел навстречу вместе с младшим сыном. Он тоже воевал с Анхардом и в одном из сражений был ранен в бедро. С тех пор староста ходил с посохом. Каждый его шаг отмечали аккуратные круглые дырочки в снегу, словно провернутые плотницким буравом. Старик ощупал зарубки на бирках.

— Будет исполнено, — сказал он. — Как там принц?

Хлопнула ставня. Пахнуло домашней аппетитной колбасой. Выглянула какая-то женщина.

— Эррел здоров, — ответил Райк.

Сын старосты сверкнул глазами.

— Скажи ему, что мы ничего не забыли.

— Я передам.

— Пойдем. — Стеррет положил руку на плечо младшего из шести своих сыновей и одного из двоих оставшихся в живых. Опираясь на мальчика, колесный мастер вошел в дом. Ставня захлопнулась.

Ближе к другому концу деревни стояли дома ниже и площе. Трубы были над немногими, крыши — земляные и камышовые. Райк спешился возле такого небогатого домика. Над дырой в кровле виднелся дымок. Дверь отворилась. На пороге стояла мать в шерстяном одеянии. Он нагнулся и поцеловал ее. Младшая сестренка выглянула за порог. Из дома доносился запах овсяной похлебки. Отряхиваясь от снега, Райк ожидал приглашения войти.

Мать угощала сына ячменными лепешками и кислым пивом. Она двигалась от очага к столу неуклюжей походкой женщины, родившей двенадцать детей, из которых выжили пятеро. Четверо умерли еще до появления на свет Райка. Он протянул ноги к очагу. Снег таял на сапогах, капли падали на угли и шипели.

— Ты здоров? — спросила мать.

— Да. А ты?

Она оделила дочь куском лепешки, сделав вид, что не слышит. Густые волосы с проседью она заплетала длинной косой, как полагалось замужней женщине. Конец косы скрывался под сброшенным на спину коричневым капюшоном. Матери было лет сорок пять или немного больше. Она казалась старее сверстников-мужчин — женщины в горах быстро увядают.

— Она кашляет, — пискнула сестренка, держась за материнский передник.

— Пустяки, — сказала мать. — Это простуда.

Райк нахмурился. Отец умер от простуды. Летом выкупался в реке и простудился. Плохая смерть для воина. Он командовал отрядом у Атора, жил почти все время в замке…

— Ты ходила к лекарю?

Она поджала губы, давая понять, что этот разговор окончен. «Сурова, как зима», — однажды сказал про нее отец. Мать достала вязание.

— Весной Кепи пойдет в учение к знахарю, — она заговорила об отсутствующей средней сестренке.

— Сколько ей?

— Девять.

— Хорошо.

В горных селениях ценили знахарей. В деревне врачевала старая женщина по имени Ота. Восемь лет назад у нее была ученица, но девочка сбежала, и знахарка больше не брала помощниц, отчего вся деревня беспокоилась.

— А как поживает Эвион? — Брат Райка оставался единственным мужчиной в доме. Ему было тринадцать. В лучшие времена Эвион уже жил бы в замке — поваренком, конюхом или подручным кузнеца.

— Он всегда с мужчинами. Я нечасто его вижу. — Губы матери продолжали беззвучно шевелиться, она считала петли. Райк ожидал, пока будет закончен ряд.

— А Бик? — Старшей из сестер сравнялось девятнадцать. У нее было двое детей. Бик овдовела, когда под стенами Торнора топор южанина раскроил голову ее мужа. От этого беременная Бик выкинула. Райк дважды пытался увидеться с ней, но сестра избегала его, пряталась в своем доме. Вот и мать промолчала. — А как ты, малышка? — он шутливо дернул сестренку за косички. Она взвизгнула и, хихикая, бросилась под защиту материнской юбки. Малютке исполнилось семь лет.

Садясь в седло, Райк заметил мальчишек, следивших за ним из-за широкой двери сарая. Поняв, что обнаружены, они отвернулись. Эти юнцы в куртках из бараньих шкур скорее всего ненавидели капитана Кола Истра. Ненавидели за то, что он жив. Но в смерти их отцов и братьев нет его вины. Он живет ради Эррела и Торнора. Райк подобрал повод и помахал детям.

У них были ледяные ненавидящие взгляды, как у фигур на гобеленах. Мальчишки смотрели сквозь него. Один швырнул камнем просто вверх. Камень взлетел в вышину и долго не падал. Потом ударился о крышу, звякнул на обледенелом скате. Дети бросились врассыпную. Райк тронулся в обратный путь. Домики, сбившиеся кучкой, словно желая согреться, терялись в белых холмах. Оттуда доносился собачий лай. Клятвы верности лорду Атору и Колу Истру терзали сердце Райка.

Почему мать промолчала о Бик, он узнал спустя четыре дня.

Его люди были в карауле от полудня до заката. Райк обходил посты. Во дворе гремели молотки, на каменных плитах валялись стружки. Делался еще один стол и скамьи к нему. Небо еще не потемнело, но солнце зашло за стену, и внутренний двор погрузился в тень. Двое мальчиков пробежали в большой зал. Один тащил струганые палки, другой — охапку просмоленных факелов. Наступал вечер. Райку вспомнилась детская поездка с отцом на ферму дяди под Галбаретом. Над бескрайней равниной гулял ветер. Он сидел на плечах отца и видел море колосьев, малиновое в закатных лучах.

Задумавшись, он на ступенях сторожевой башни едва не сбил с ног женщину. Подхватив ее под локоть, Райк бормотал извинения. Гребень рыбьей кости скреплял прическу по южной моде, но эта женщина кого-то напоминала. Она отвернулась, намереваясь обойти Райка, но даже ее богатое голубое платье уже не могло обмануть. Он взял ее за плечо.

— Бик?

— Да, — она ответила холодно и с вызовом.

— Что ты тут делаешь?

— Я теперь женщина замка.

— И давно ты здесь?

— Три недели. — Она освободила плечо от его руки. Он не пытался удержать. Райк видел, как сверкают в сумерках ее глаза, светло-карие, цвета лесного ореха, такие же, как у него.

— А где твои дети?

— У Анны.

Анна, жена тележника, жила в деревне по соседству.

Райк растерялся. Он плохо знал сестру. Переселился из дома в замок, когда ей едва исполнилось восемь. С тех пор они встречались только летом да иногда на сборе урожая. Сестра росла дичком. А что подумал бы Джиб? Райк едва этого не спросил, но это было так ясно. Будь он жив, Бик не стояла бы здесь.

Быть женщиной замка, вообще-то, не считалось зазорным, тем более вдове в военное время, когда в селениях совсем мало мужчин. Если такой женщине случалось родить, ребенка отдавали на воспитание в деревню, а подростком возвращали в замок. Мать Эррела была женщиной замка.

Бик еще молода, хорошенькая, гладкокожая…

— Почему ты не объявилась, попав сюда?

— Видеть тебя не могла, — выпалила она со злостью. Сестра пахла жимолостью. Райк догадался: у нее в волосах или венок или ароматическая подушечка из сухих цветов. В башне зажгли огонь.

— Дай пройти, брат. Меня ждут.

Он отступил. Ее юбки прошелестели по ногам. Бик юркнула в башню. Райк склонил голову. Противно было думать о сестре в постели Кола Истра. Почему Кол не воспользовался этим, чтобы поиздеваться всласть? Наверное, он не знает. Нечего злиться. Женщинам нужно как-то устраиваться. Бик служит южанам, как и он. Эту мысль Райк поспешно прогнал.

У Райка был способ видеться с Эррелом. Чувствительная кухарка помогала им, как молодым любовникам, в обмене условными сигналами.

Как всегда, они сошлись на замковой стене над большим залом. Стояли, как часовые, плечом к плечу, пригибаясь под разыгравшейся метелью. Эррел спрашивал о деревне, Райк рассказывал. Принц выглядел неважно, спрашивал, как Атор. Райк вспоминал его охотником и лучником. Видел юного и величавого Эррела за спиной отца, когда Атор принимал клятву верности у коленопреклоненного Райка… Теперь принц кормился объедками на кухне. Капитан Кола Истра привалился к стене. Ярость душила его. Глубоко внутри она жила постоянно и обжигала. Райк ровно рассказывал про овец и свиней, а думал о мгновении, когда возьмет Кола за глотку.

— Стеррет всегда справляется о тебе. В деревне не забыли, кому присягнули.

Эррел залился краской.

— Я надеюсь, они не готовят сопротивления. Это не принесет пользы.

— Не готовят.

— Рад слышать. Что люди Кола, охраняют стада?

— Трое из отряда Опрана вчера принесли волка.

— Хорошо.

Владыка Торнора был в ветхом и бесформенном одеянии с клоками меха и драных, несуразно больших башмаках. Перчаток не было вовсе. Последний солдат одевался лучше. Кол предостерегал Райка от встреч с шутом-лордом, и они виделись наедине только в четвертый раз.

— Ты здоров, мой принц?

Эррел усмехнулся.

— Чего спрашивать. Я вполне здоров, чтобы каждый вечер кувыркаться в большом зале за нищенский ужин. Для чего здоров?

— Может, Кол позволит перебраться в конюшню, если ты попросишь.

— Ему бы это понравилось. Вот только сомневаюсь, что мне будет позволено сменить шутовской колпак на скребницу. Чужое унижение так приятно.

Принц еще и шутил. Райк подумал, что сделал бы Атор, узнай он о судьбе своего наследника. Службе ученой собаки, прыгающей и подающей голос за кучку обглоданных костей. Атор был бы в ярости. Но он мертв. Эррел прятал лицо под плащом. По приказанию Кола его брили и размалевывали перед представлением.

— Есть одна идея, — начал Райк.

— Говори.

Райк огляделся, насколько позволял снегопад. Стена в обе стороны была пуста. Внизу пробежала через двор девушка с распущенными волосами. Она несла в кухню медный котел. Босые ноги оставляли следы на свежем снегу. Райк заговорил:

— В конюшне припрятана дорожная меховая одежда. Я постарался, ее не обнаружит даже старый Гам. Если бы ты попал туда…

Эррел, опираясь ладонями о холодный камень бойницы, следил за круженьем снежинок.

— Это не выход.

— Ты что, отказываешься бежать? — вопрос отразился эхом в зубцах стены.

— Погода смягчилась. Ветер, вроде, спадает? — Он прислушался. Шагов не было. Принц продолжал: — Я мечтаю о побеге. Но, хоть играю дурака, еще не обратился в него. Это не выход. Ты окажешься перед лицом ярости Кола. Мне не подходит план, подвергающий тебя риску.

— Один человек в пути быстрее двоих.

— Нет, не желаю слушать. — Он отвернул лицо от налетевшего ветра и посмотрел на Райка.

— Клятвы налагают обоюдные обязательства.

Райк поклонился.

— Да, принц.

Ветер затих. Они услышали шаги. Приближалась стража. Двое прильнули к камням, и часовые, закутанные в мех, прошли мимо, ничего не заметив. Когда звук шагов уже нельзя было различить, Райк заговорил снова:

— Что-нибудь говорят Карты, мой принц?

По просьбе своего молодого господина он тайком вынес из его прежних покоев колоду Карт Судьбы. Магия была не по душе Райку. Он отказывался верить в возможность видеть будущее, съежившееся до каких-то символов в пригоршне цветных картинок. А Эррел верил Картам.

— Допустим, говорят, — ответил Эррел. — Ты все равно им не веришь.

— Чтобы убраться отсюда, я готов поверить во что угодно, даже в магические Карты.

Они пошли к южной стене. В сторожевой башне горел свет. Луч из окна терялся в смежной пелене. Там был Кол. Горечь овладевала Райком. Эррел заговорил:

— Не стоит поминать Карты всуе. Они древние и могущественные. Как многие старинные вещи, они не любят разговоров о себе, когда говорят не при них.

Ветер принес раскаты гневного крика.

— Хельд проверяет посты, — заметил Райк.

— Ты знаешь, на кухне его зовут Пес Кола?

Райк подумал, как поступил бы с Картами Кол.

— Скоро тебя начнут искать, — горечь Райка готова была выплеснуться.

— Забава дополняет скудный рацион.

— Сиронен его остановит, — убежденно сказал Райк. — Сиронен остановит его у замка Пел.

— Мя-ау.

От неожиданности Райк прянул, как норовистый конь. Из-за мехового отворота хламиды Эррела высунулась золотисто-рыжая голова котенка.

— Что это?

— Нашел ее замерзающей на лестнице. Отнесу на кухню, может, там она приживется.

— Мя-а-ау, — протяжно пропела кошечка. И, будто в ответ, снаружи под стеной раздался вопль, оглушительный, раздирающий слух.

— Дикая кошка, — в Эрреле проснулся охотничий азарт. — Они очень редко подходят так быстро.

— Должно быть, совсем оголодала.

Дикая кошка закричала снова, западнее, и они обернулись на звук.

— Взгляни. — Там, куда показал Эррел, на западной дороге, из-за серых скал выехали два всадника. Дорога эта вела к замку Облаков и к замку Пел и уходила к Великим горам — западной границе Аруна. Там уже не селились люди. Всадники приближались. Безмолвные, в снежных саванах, они напоминали призраков.

— Посланцы? — предположил Райк.

— Я встречал их. Странно, обычно зеленые не появляются так далеко на севере. Последний раз они были в наших краях, когда готовился мир с Анхардом.

— Они там, где война, — заключил Райк.

Прищурившись, он разглядел в снежной мгле знамя над пришельцами. Зеленое — знамя посланцев, герольдов и парламентеров. Под стеной кто-то закричал. У главных ворот появились люди.

Котенок снова мяукнул. Принц, не глядя, упрятывал его под одеждой. Глаза Эррела неотрывно следили за фигурами на дороге.

— Я должен идти, — забеспокоился Райк. — Меня могут хватиться.

— Да-да. Иди.

Райк нахмурился. Приказ Кола запрещает шуту подниматься на стены. Эррелу несдобровать, если стража застанет его здесь.

— Тебе тоже нельзя оставаться.

— Знаю. Ты уйдешь первым, а я спущусь по северной лестнице.

Уходя, Райк раздумывал: какое известие могло прийти в Торнор зимой. Должно быть, ничего опасного, кто же станет предупреждать о войне. Это какое-то предложение, прошение, а может, послание из замка Облаков…

Он вспомнил, как длинные пальцы Эррела ловко раскладывают магические Карты. В колоде были всякие фигуры. На одной картинке был человек в зеленом на гнедой лошади. Карта называлась Посланец.

Каблуки Райка дробно стучали по камням. Он добрался до северной лестницы и поспешил вниз, в теплый чад большого зала. Его окликнули.

— Я здесь. Кому я понадобился?

— Тебя спрашивает Кол, — голос принадлежал Варго. — Что происходит?

— Откуда мне знать.

Райка окружили воины, обдав запахом эля.

— Мы что, снова идем к замку Облаков?

— Не знаю.

Он отряс снег с плаща. Отбросив полы, Райк вышел из зала. Дул ветер. Пришлось набросить капюшон. По винтовой лестнице капитан поднимался в сторожевую башню.

Крепость Торнор обилием замысловатых коридоров походила на кротовую нору. Замок был воздвигнут двести лет назад. В ту пору зародилась династия лордов Торнора. Наружняя и внутренняя стены, казармы и большой зал были сложены тогда из горного гранита, темного и твердого. Хозяйские и гостевые апартаменты, конюшни, кузница и другие службы строились позже и не раз перестраивались. О первоначальных замыслах теперь можно было только догадываться. Морвен, отец Атора, добавил ко всему прачечную, а его сын починил и запустил мельницу на Руриане вблизи замка. Апартаменты сейчас пустовали, кроме комнат Кола и замковых женщин. Воины занимали казармы, прислуга спала на кухне, повара — в тесных клетушках при кладовых. Райк не знал, кто из прежних хозяев воздвиг сторожевую башню. Говорили только, что неведомый лорд повелел сделать так, чтобы он «видел разбойников Анхарда еще до того, как их короли пошлют своих воинов в набег». Окна башни в самом деле смотрели только на север. Другие стороны света были не видны. Атор подумывал о том, чтобы разобрать башню.

Колу она нравилась. Он распорядился навести порядок в башне, побелить и пробить недостающие окна. Стекла были вставлены в железные створчатые рамы. Теперь Кол собирал в башне совет с капитанами, занимался другими делами. Лестница была плохо освещена и казалась бесконечной. Наверху раздавались голоса. Громкий и властный принадлежал Колу, тот был явно чем-то обрадован. Удовлетворение прямо-таки сочилось из-под двери и стекало по ступеням навстречу Райку. Паж поклонился ему и распахнул дверь. Райк оказался в комнате.

Остальные командиры были уже там. Он кивнул им и поклонился Колу.

— Райк, — представил вождь. — Мой четвертый капитан.

Белые зубы блеснули в черной бороде. Ради гостей Кол нарядился в пурпурную тунику и голубую бархатную накидку. Куда подевался костюм из холстины и кожи. Он кивнул в сторону посланцев в пушистых дорожных мехах с отделкой из зеленой шерсти, обозначавшей положение их носителей.

— Норрес, Соррен.

Райк кивнул. К нему обратились два узких безбородых лица. Смотрели оценивающе. Совсем мальчишки, подумал Райк, но, приглядевшись, передумал. Гости были рослыми и статными, стояли плечом к плечу, готовые в любую минуту схватиться за кинжалы, висевшие на поясах. Словом, далеко не мальчики. Райк покопался в памяти и вспомнил. Летом в Торноре объявился темнокожий торговец с юга. Он путешествовал по реке с грузом шелков и пряностей и застрял в замке, заигрался в кости со стражей. Атор отправился спать, а азартный торговец развлекал всех разными историями. Впрочем, ему это не помогло — он проиграл трижды кряду и вынужден был расплатиться куском шелка и дюжиной павлиньих перьев. Только это его отрезвило. Тот купец рассказывал публике о знаменитом мореплавателе Эване Меде и об изгнании Равена Батто.

Желая нагнать на слушателей побольше страху, он и поведал о посланцах, о клане зеленых, как говорил торговец. Они перевозили особо секретные бумаги, которые рисковано было доверить другим. Посланцы не поддавались подкупу и никогда не шпионили. Торнорцы недоверчиво посмеивались. В замке помнили об услугах посланцев в войне с Анхардом, но не приметили в зеленых ничего зловещего. Тогда уязвленный заезжий гость рассказал о человеке, вознамерившемся подкупить посланцев. Те содрали с него кожу и приколотили к его дверям. Торговец называл и имена, может быть, даже Норрес и Соррен. Еще он говорил, что они — гуа. На южном диалекте это слово означало «двуполые». Гуа — наполовину мужчины, наполовину женщины, или вообще нечто третье. Поэтому и кажутся юношами, решил Райк и поспешно отвел глаза. Посланцы или не заметили его интереса, или попросту привыкли к тому, что их разглядывают.

— Они привезли предложение мира от Одноглазого Берента, — сказал Кол.

Берент владел замком Облаков. Уже месяц его донимали группы разведчиков Кола. Теперь Истр улыбался. Он либо рассчитывал на это с самого начала, либо имел в виду такой оборот.

— В заложники он посылает ко мне младшего сына. Если я дам согласие, он будет здесь через три недели.

Хельд скрипнул зубами.

— Он меньший дурак, чем я думал. Смекнул, что в сражении обречен.

Сущая правда, подумал Райк. Берента было жаль. Он каждое утро ожидает увидеть войско у своих ворот. Вот и жертвует сыном, чтобы отсрочить это зрелище. Райку стало жарко, он дернул за шнурки плаща. Кол распорядился побелить восьмиугольную комнату известью и завесить стены гобеленами из господских покоев. На одном человек с русой бородкой командовал воинами. Копоть и пыль времени исказили его черты. Райку он напоминал Атора.

Опран никак не мог поверить.

— А вдруг это шутка? Или обман?

— Нет, — заговорил посланец справа — Норрес. — Он не лжет, — Гуа говорил почти весело.

— Почему мы должны верить?

— Опран шутит, — гаркнул Кол. — Не хотите ли вина? — Он наполнил две чарки. Посланцы подняли желтые хрустальные бокалы и выпили. Капюшон свалился с головы Соррена, открыв волосы до плеч, перевязанные зеленой лентой, и бледную кожу северянина. Соррена отличал только шрам под левым глазом.

— Никогда прежде не случалось видеть такой комнаты, — произнес Норрес.

— Вы еще посмотрите на нее в дневном свете, — Кол говорил хвастливо. Он хлопнул по столу, на котором стоял кувшин с вином. — Когда мы впервые вошли сюда, в окнах не было рам, труба забита, а по стертым ступеням можно было ходить только с риском для жизни. — Он погладил бороду. — Надеюсь, придет время, и этот замок не будет уступать лучшим домам юга.

Не дождешься. Сиронен остановит тебя. Райк с усилием разжал стиснутые пальцы. Кол продолжал разглагольствовать. Нечасто бывал он разговорчив.

— Вы разделите наш ужин? Проголодались, наверное, по пути от замка Облаков. Особой роскоши предложить не можем, но еда, вино и развлечения найдутся.

— Ты гостеприимен, — сказал Норрес.

— Я знаю, как положено встречать посланцев. Эй, Лайт!

Вбежал паж.

— Покажи нашим гостям их комнаты.

— Сперва позвольте пройти в конюшню. В наших правилах вначале позаботиться о лошадях.

Неожиданная просьба только прибавила радушия Колу.

— Мой конюший будет лично сопровождать вас туда.

Гам был раздосадован — ему досталось поручение, достойное пажа.

— Благодарю, — вымолвил на прощание Норрес.

Гуа накинули капюшоны и последовали за Гамом. Паж с качающимся фонарем замкнул процессию. Кол запер за ними дверь и обернулся к Опрану.

— Избавь меня от своих вопросов, мой мальчик. Неприлично выражать сомнение в словах посланцев, тем более этой парочки. Они опаснее большинства зеленых. Я о них кое-что знаю и вовсе не хочу поссориться.

Опран пробормотал извинения. Он был самым молодым капитаном. Воины любили его за сноровистость и горячность.

— Меня от них в дрожь бросает. — Опран потянулся к кувшину с вином.

— Держи это при себе! — Кол ухватил капитана за грудь. — И предупреди людей! Я не потерплю глупых шуток сегодня вечером. Обсуждать будем потом. Уходите все!

Аудиенция была окончена, Опран — красен. Он опрометью бросился вниз по лестнице. Следом вышел Райк.

Крутизна лестницы исключала разговоры. Для них требовалась более надежная почва под ногами. На последней ступени капитаны сгрудились вокруг фонаря пажа. Опран был разозлен и надут.

— Давай сюда, — он потянулся к лампе, но мальчишка увернулся и умчался вверх по лестнице. Опран выругался.

— Как холодны его уста, — ехидно пропел Хельд. Опран проглотил насмешку. Троица двинулась в казармы.

— Я говорил шутя, — нарушил молчание Опран. — Они не обратили внимания.

— Твое счастье, — отозвался Хельд. — Обрати они внимание, с тебя содрали бы кожу, и никто не стал бы им в этом мешать. Привилегия клана. Такое уже было с одним господином на юге, который не в меру распускал язык.

— А что он сделал?

— Пытался подкупом заставить посланца солгать. Кстати, там были те же самые, — Хельд кивнул в сторону гостевых покоев.

— Знаешь еще что-нибудь про них? — Опрана разбирало ребяческое любопытство.

— Не более других.

— Правда, что они бесполые?

— Говорят…

— И дерутся, как волки или дьяволы?

— И дерут за свои услуги чертовски дорого, — подхватил Хельд. — Поэтому Кол может не сомневаться насчет Одноглазого. Никаких штучек не будет. Он прислал бы своего герольда, замышляя обман. — Для Хельда это была необычайно пространная речь. Райк решил, что суровому южанину уж очень нравится запугивать и смущать молодого капитана.

Опран пнул дворовую плиту.

— Я не убежден, что нас не собираются надуть, — буркнул он.

Райк заговорил, желая умерить самодовольство Хельда.

— Может, Одноглазый коварнее, чем кажется вам.

Хельд метнул злобный взгляд. Опран усмехнулся.

— А вдруг у него там сокровище.

— Все горные замки бедны, — заявил Хельд. — И эта треклятая зима не сделала их богаче.

Они не сговариваясь подняли головы. Снег перестал, свежий западный ветер гнал облака по звездной реке. Райк сказал:

— Хельд, если ты останешься тут, придется полюбить зиму.

— Черта с два.

Опран переменил тему:

— Колу понравилась компания.

Лицо Хельда разгладилось. Он смягчался от одного упоминания имени господина.

— Вечером славно угостимся. Я слышал, как он наставлял поваров.

Они шли рядом, шаг в шаг. Деревянные подошвы гулко стучали по камням. У Райка не было аппетита, но не явиться к ужину было нельзя. Кол желал, чтобы он видел дурачества Эррела. Пока Эррел скачет, как собачонка, по прихоти Кола, Райк связан клятвой и не смеет думать об измене.

Ни с того ни с сего Опран захихикал.

— Мои люди говорят, у Райка завелась подружка на кухне. — Он пихнул приятеля в бок.

— О-о, — хохотнул Хельд. — Капитан, конечно же, мог подыскать кое-что получше постели грязной кухарки.

Шутка зашла далеко, и Райк взялся за меч, но проглотил оскорбление, вспомнив про Эррела.

— Увидимся за ужином, — бросил он как ни в чем не бывало. И поспешил вперед, будто вспомнив о срочном деле.

…В большом зале слуги зажигали факелы.