Страх и сомнение

Глава 26

Видит ли кто-нибудь в движении облаков красоту уходящего дня? Мы так часто смотрим вниз и так редко вверх. Нам кажется неизбежной идея старения и глупостью идея вечной молодости. Мы не помним прошлых жизней и не задумываемся о будущих. Что, если на заре перерождений короли были рабами, а рабы королями.

– Это не рулетка, а систематический подход, – сказал Дима, уплетая стейк за столиком с видом на озеро. – Ты не можешь всё время перерождаться красивой девочкой или богатым мальчиком. Система тебя испытывает. Сегодня негр, завтра белый, послезавтра вообще свинья.

– Она будет испытывать до тех пор, пока ты не вспомнишь прошлые жизни, – поддержал Альберт. – Пока не вспомнишь, как убивал и молил о пощаде. Пока не увидишь в противоположности себя. И тогда, возможно, она выделит тебе постоянную жизненную нишу.

– Как нам, например, – улыбнулся Дима.

– Что толку учить человека каждые сто лет, – продолжил Альберт, доедая булочку с маком, – если он прожил десятки жизней и так всё знает. Просто решил всё забыть и начать заново. Люди всё время начинают жить заново, особенно после неудач и поражений.

– Или с понедельника.

– Но надо всё помнить, чтобы прогрессировать. И Суть даёт людям побыть и палачами, и жертвами. На небесах, узнав весь ужас, боль и отчаяние прошлых жизней, человек предпочитает забыть. Как вести себя, если внутри и злодей и герой. Отсрочка на сто лет, чтобы подумать. Некоторые соглашаются прийти в мир с памятью. И тут же отчуждаются от людей. Видят в других себя, пытаются объяснить и натыкаются на стену непонимания. Так и живут отшельниками, не меняя систему. А ведь память нужна для приведения системы в равновесие, а не для отшельничества.

Саша сидел в раздумьях. Что-то в планах не клеилось, он перестал что-либо понимать.

– Это нормально, – улыбнулся Дима. – Когда люди забывают, приходится напоминать, откуда они вышли и в чём смысл жизни. Зачистка на глобальном уровне.

– Если ты осознаешь вечность перерождений, то поймёшь глупость любви до гроба, нерушимой дружбы, поймёшь, что грехи умирают, а благие дела забываются. И остаётся желание равновесия. Недостижимого в реальности, в которой каждый сам за себя. А далее забвение, депрессия и безразличие.

– Классную картину ты нарисовал, – усмехнулся Дима, – пойду, застрелюсь. На самом деле это мерцающие шахматы, где позиция меняется с каждым ходом.

– Вы знаете, кем я был в прошлых жизнях? – спросил Саша.

– Это знает только Суть, – ответил Дима, – ты обязательно с ней встретишься, когда придёт время. Мы многим об этом говорим, но немногие прислушиваются.

– И что мне делать?

– Продолжай то, что начал. Ты делаешь благое дело, и, если нас спросят, мы замолвим за тебя словечко.

– А спросят?

– Неизвестно. Но ходы ты уже не переиграешь.

– Хорошо, – сказал Саша, – критическая масса набирается, ячейки работают.