Страна кленового листа - начало истории

Первожители Нового Света

Антропологи и археологи установили, что предками коренных жителей Северной Америки — индейцев и эскимосов были пришельцы из Азии, которые около 20–30 тыс. лет назад перебрались на Аляску с Чукотского полуострова через «Берингийский мост», соединявший в то время Азию с Америкой.

Еще в эпоху позднего палеолита и мезолита преследовавшие зверя охотники, вооруженные дротиками и стрелами с каменными наконечниками, начали освоение Американского континента. Самые древние предметы, сделанные свыше 25 тыс. лет назад, обнаружены в западной части Северной Америки, на территории США и Южной Канады. Через несколько тысячелетий в поисках новых охотничьих угодий первожители разбрелись уже по всей Северной Америке. Как формировались этнические группы и языки, как складывались культурно-хозяйственные и родо-племенные связи, мы знаем пока недостаточно. Ясно лишь, что к началу европейской колонизации человек уже повсеместно освоил просторы Северной Америки. Хотя на континенте насчитывалось немногим более 1 млн. индейцев, а на территории будущей Канады — окало 220 тыс., это не означало, что свободных земель было достаточно. Методы ведения хозяйства коренных жителей требовали больших территорий и постоянного передвижения. В пределах Канады в XVI–XVII вв. сложилось несколько культурно-хозяйственных типов аборигенного населения.

На западном побережье Тихого океана обосновались оседлые племена: тлинкиты, хайда, цимшианы, нутка, квакиютль, береговые селиши и инуки. Из высоких кедров, которые росли в прибрежных лесах, они делали свои дома и резные тотемные столбы. Эти индейцы умели строить большие морские каноэ, на которых ловили рыбу и гарпунили кита, навещали друзей и атаковали врага. Одежду они изготовляли из коры деревьев и шерсти животных. Индейцы-рыболовы западного побережья жили в крупных поселках.

В обширных канадских прериях кочевали охотники за бизонами: кри, ассинибойя и др. В погоне за стадами диких быков они передвигались с места на место со своим нехитрым имуществом.

На востоке и севере, в канадских лесах, жили лесные охотники, северо-западные атапаскские и северо-восточные алгонкинские племена, лесные селиши. Среди них наиболее известными были оджвбвеи, монтаньи, микмаки, беотуки. Свои жилища они сооружали из коры деревьев. Березовая кора служила им прекрасным материалом для изготовления быстрых и легких каноэ. Зимой индейцы охотились на пушного зверя, весной добывали кленовый сок и делали из него сироп и сахар, осенью на болотах собирали дикий рис. Лесные охотники торговали с соседними племенами, но друг с другом не всегда поддерживали мирные отношения. Микмаки издавна враждовали с беотуками, однако лишь европейцы помогли им полностью истребить племя беотуков.

Те из древних жителей, кто добрался до Великих озер (Верхнее, Гурон, Мичиган, Эри, Онтарио) занялись здесь земледелием. Земледельцы восточных и юго-восточных областей — ирокезы жили деревнями, в больших длинных домах. Они выращивали маис, бобы, тыкву, охотились и торговали. До прихода европейцев насчитывалось восемь ирокезских племен: гуроны «нейтральные», могауки, сенека, онейда, опондага, кайюга, тобакко.

Ирокезы выделялись по характеру и уровню своего развития среди аборигенов Северней Америки. Еще в начале XVI в. они создали Лигу ирокезов. Эта страница истории североамериканских индейцев нашла поэтическое отражение в прекрасном творении Лоигфелло — «Песнь о Гайавате». Существовали и другие союзы: Союз гуронов из четырех племен, Союз «нейтральных». Такого рода конфедерации. считает советский этнограф М. Я. Берзина, превратились в «прочные объединения, являющиеся но существу особым типом этнической общности, переходным от племени к тем типам, которые принято объединенным термином народность»^{1}.

Что касается общественных отношений у индейцев Северной Америки к моменту европейской колонизации, то они представляли собой довольно пеструю картину. У племен охотников и собирателей существовал родовой строй в его классической форме. Достигшие относительно высокого уровня развития производительных сил оседлые рыболовы и земледельцы находились уже на стадии распада родовых связей и формирования элементов классового общества.

Зачатки классового расслоения, устойчивая правящая верхушка наиболее характерны для ирокезских племен. В свое время родовой строй ирокезов был блестяще проанализирован американским ученым Л. Морганом, который считал, что «где бы это учреждение ни встречалось у этих племен, оно во всех существенных чертах аналогично роду ирокезов»^{2}.

Высоко оценивая труд Л. Моргана, Ф. Энгельс писал: «И что за чудесная организация этот родовой строй во всей его наивности и простоте!.. Все вопросы решают сами заинтересованные лица, и в большинстве случаев вековой обычай уже все урегулировал. Бедных и нуждающихся не может быть — коммунистическое хозяйство и род знают свои обязанности по отношению к престарелым, больным и изувеченным на войне. Все равны и свободны, в том числе и женщины. Рабов еще не существует, нет, как правило, еще и порабощения чужих племен… А каких мужчин и женщин порождает такое общество, показывают восторженные отзывы всех белых, соприкасавшихся с неиспорченными индейцами, о чувстве собственного достоинства, прямодушии, силе характера и храбрости этих варваров»^{3}.

Но, отмечая факт образования у ирокезов союза племен и переход к завоевательной политике, Ф. Энгельс говорил: «Это одна сторона дела. Но не забудем, что эта организация была обречена на гибель. Дальше племени она по пошла; образование союза племен означает уже начало ее разрушения, как мы это еще увидим и как мы это уже видели на примерах попыток ирокезов поработить другие племена… Власть этой первобытной общности должна была быть сломлена, — и она была сломлена… воровство, насилие, коварство, измена — подтачивают старое бесклассовое родовое общество и приводят к его гибели»^{4}.

Однако процесс исторического развития индейского общества на пути к указанной Энгельсом стадии был прерван появлением европейских колонизаторов, которые и принесли с собой пороки, свойственные классовым обществам.

В пределах Канады сложилась и еще одна этническая общность — эскимосы со своим характерным культурно-хозяйственным укладом. Предки этих арктических морских охотников — протоэскимосо-алеуты, поселившиеся на Чукотке примерно 10 тыс. лет назад, воспользовались для перехода в Америку тем же «Берингийским мостом», что и предки индейцев. «Это уже были не только охотники на мамонтов, — полагает советский археолог H. Н. Диков, — но и рыболовы. Им остались для освоения только арктические и субарктические территории Северной Америки, поскольку все более южные ее земли уже были заняты индейцами»^{5}. Протоэскимосо-алеуты положили начало новой арктической культуре охотников на диких оленей, рыболовов и морских охотников.

В условиях послеледниковой изоляции протоэскимосо-алеутская общность на территории Южной и Юго-Западной Аляски и Западной Канады в этническом отношении заметно дифференцировалась. В результате ко II тыс. до н. э. обособилась группа, специализировавшаяся на охоте с поворотным гарпуном, — эскимосская этнокультурная общность. Заметным признаком ее культуры, как и культуры алеутов и некоторых северо-западных индейцев, долгое время и на значительной территории были так называемые лабретки — пагубные украшения, представлявшие собой каменные пли костяные пробки, которые продевали в губы и щеки.

Самыми древними из известных нам протоэскимосов являются обитатели мыса Денбай Флинт на северо-западе Аляски, которые, обосновавшись во II тыс. до н. э. на побережье Берингова пролива, охотились на тюленей, используя, видимо, лодки, в то время как их собратья в глубине Аляски занимались преимущественно оленеводством. Именно в денбайскую эпоху и сложилась самая ранняя культура канадской Арктики.

С мыса Денбай Флинт аборигены продвинулись на восток через арктические районы Канады вплоть до северной Гренландии, достигнув ее около 2000 г. до н. э., и на юг: по западному побережью Гудзонова залива к современному Черчиллу и через Баффинову Землю на полуостров Унгава и побережье Лабрадора. Они жили небольшими кочевыми группами, находившимися на значительном отдалении друг от друга. Летом ставили палатки из звериных шкур, а зимой устраивали землянки. Для охоты на моржей и тюленей использовали гарпун, а на оленей — лук и стрелы. Занимались рыболовством с помощью остроги и ловили птиц. Этот период в истории заселения Канады, который называется предорсетским, длился приблизительно до 800 г. до н. э. (на юго-западе до 500 г. до я. э.).

Около 800 г. до н. э. предорсетская культура сменяется дорсетской, многое, видимо, заимствовавшей в культуре древних индейцев, живших южнее, в лесистых районах. Поселения дорсетских эскимосов занимали территорию от залива Коронейшн на западе до острова Ньюфаундленд и восточной Гренландии на востоке.

Дорсетский период продолжался в некоторых районах Канады до 1300 г. н. э., однако около 900 г. н. э. дорсетскую культуру в Арктике начала вытеснять культура туле, распространившаяся благодаря миграции населения с Северной Аляски в Гренландию и на полуостров Лабрадор. Справедливость предположения о переселении в прошлом какой-то группы азиатских эскимосов в Гренландию подтверждается сходством языков азиатских и гренландских эскимосов, а также распространением у гренландцев крылатых стабилизаторов поворотных гарпунов — своеобразной разновидности «крылатых» предметов, характерных для древнеберингоморской культуры. Одна из самых примечательных особенностей периода туле — охота на китов. По своим расовым признакам, языку и культуре народ эпохи туле был типично эскимосским. Первое документальное свидетельство об эскимосах периода туле содержится в отчете о путешествии англичанина Мартина Фробишера.

Эскимосы эпохи туле являются прямыми предками канадских эскимосов, в том числе и эскимосов карибу, поселившихся к западу от Гудзонова залива во внутренних районах Канады.

История канадских эскимосов до прихода европейцев, как и история индейцев, мало известна. В XVII в. европейцы столкнулись с народом, уже создавшим в течение многих веков, в условиях долгих арктических ночей, изолированности кочующих семей уникальную и по-своему совершенную культуру, прекрасное изобразительное искусство и фольклор, где мифы сочетаются с рассказами о событиях недавнего прошлого, выработавшим надежные способы добывания пищи, изготовления одежды и постройки жилищ в суровых условиях Севера. К моменту появления европейцев в Канаде эскимосов насчитывалось 22,5 тыс. человек.

Европейцы в доколумбовой Америке

Европейцы ступили на землю Канады задолго до открытия Нового Света Христофором Колумбом. Первые полулегендарные сведения о морских вояжах в Америку относятся к V–VI вв. н. э. Именно тогда ирландцы совершали отчаянные путешествия по океанским просторам в обтянутых кожей челнах, описанных еще Юлием Цезарем во время его пребывания в стране кельтов. Легенды сохранили имя настоятеля ирландского монастыря Брендана, который якобы в VI в. первым увидел Америку. Монах, причисленный к лику святых, вероятно, был реальной личностью, но никаких достоверных фактов о его пребывании у берегов Нового Света не существует.

Начало освоению европейцами Северной Америки положили норманны — предки нынешних скандинавских народов. Норманны были отважными и искусными мореплавателями. Еще в IX в. они начали колонизацию Исландии, а из Исландии двинулись на запад, обнаружив Гренландию, а затем северо-восточное побережье американского материка.

Долгое время единственными свидетельствами о норманнских походах были исландские саги. В «Саге об Эйрике Рыжем» и «Сказании о гренландцах» повествуется о плаваниях викингов к берегам Америки, о захвате ими открытых земель, в том числе загадочной земли Вин-ланд. Почти 100 лот ученые спорили о месторасположении земли Винланд. Наконец, в 1960 г. норвежский археолог, путешественник и писатель X. Ингстад нашел на мысе Медоус, на крайнем севере Ньюфаундленда, остатки норманнского поселения, относящегося примерно к 1000 г. н. э.

Так сведения древнего фольклора получили достоверное подтверждение. Стало ясно, что еще за 500 лет до Колумба европейцы посетили Америку и именно ту территорию, которую занимает современное государство Канада. Что известно нам об этой далекой странице канадской истории?

Как гласит исландское сказание, в 80-х годах X в. в Исландии жил Эйрик Турвальдсон по прозвищу «Рыжий», изгнанный из Норвегии за убийство. «За беспокойный характер» в 981 г. его изгнали на три года и из Исландии. Единственное, что ему оставалось после этого, — искать убежище на западе, в повой стране. Миновав ледяные пустыни, Эйрик доплыл до места, которое в летнее время было покрыто свежей зеленью, и назвал его — Гренландией («Зеленой страной»). Это было юго-западное побережье огромного ледяного острова.

В 985 г. Эйрик со своими спутниками основал поселение на южном берегу Гренландии, откуда колонисты стали продвигаться дальше вдоль западного побережья. Они занимались рыболовством, зверобойным промыслом, разведением привезенного с собой скота. Поселки выходцев из Исландии просуществовали в Гренландии более 400 лет. В XIII в., в период расцвета колонизации, их здесь насчитывалось, видимо, около 100.

После присоединения Исландии к Норвегии и завоевания Норвегии Данией связи потомков викингов с Европой прервались, и освоению Гренландии был положен конец. Судьбы первооткрывателей мало известны. Сохранились предания об их кровавых столкновениях с северными «скрелингами» — эскимосами, в результате которых многие из колонистов погибли. Однако, как пишет английский историк Р. Хеннинг, «невероятно, чтобы норманнские поселенцы вымерли в сравнительно короткий срок… Гораздо вернее предположить, что колонии постепенно угасали — или из-за того, что норманны смешивались с эскимосами, все более и более превращались в «скрелингов», или из-за того, что их поселения становились все меньше из-за капельной эмиграции»^{6}. Некоторые историки убеждены, что часть норманнов северо-западного берега Гренландии смешалась с аборигенами, и это положило начало современной эскимосской этнической общности и культуре^{7}. Однако эта концепция (тень уязвима и многими учеными не признается.

Берегов северо-восточной Америки первым, в 985 г., достиг норвежец Бьярли Хсрюльфсоп. Рассказ об этом coдержится в «Сказании о гренландцах» и носит вполне достоверный характер. По-видимому, «ровная лесистая местность» Бьярпи — это Лабрадор или Баффинова Земля.

Главные успехи норманнов в освоении новых территорий связаны с именем Лейфа Эйриксона, сына Эйрика Рыжего. В 1000 г., как гласят саги, «Лейф и его спутники, всего с ним вместе тридцать пять человек, взошли на корабль» и отплыли на запад. Летом 1001 г. Лейф достиг страны, которая «от берега до ледников была как плоский камень». Место первой стоянки норманны назвали Хеллулаид («Страна плоских камней»). Это был скорее всего берег Баффиновой Земли. Вторую стоянку они устроили где-то на побережье Лабрадора, и Лейф дал ей имя Маркланд («Лесная страна»).

Лейф и его дружинники продолжили путь в юго-восточном направлении. По «Сказанию о гренландцах», «они поспешили назад на корабль и поплыли оттуда с северо-восточным ветром и были в открытом море двое суток, пока не увидели землю. Они направились к ней и подошли к острову, который лежал к северу от нее. Они высадились и осмотрелись… Затем они вернулись на корабль и вошли в пролив между островом и мысом, протянувшимся на север. Они направились на запад, огибая мыс. Там была большая мель, и в отлив корабль сел на эту мель, так что море оказалось далеко. Но им так хотелось поскорее высадиться, что они не стали ждать, пока корабль снова окажется на воде, и побежали к берегу, туда, где из озера вытекала река. А когда корабль их снова оказался на воде, они сели в лодку, подплыли к нему и завели его в реку, а затем в озеро. Там они бросили якорь, отнесли на берег спальные мешки и сделали собе землянки. По потом они решили зимовать там и построили себе большие дома… Дни здесь не так различались по длине, как в Гренландии или Исландии. В самое темное время года солнце стояло в небе четверть дня после полудня и четверть дня до него»^{8}.

Это описание вполне подходит к северному побережью Ньюфаундленда, где X. Ингстад и обнаружил следы двух больших домов норманнского типа, а также нескольких мелких построек, включая финскую баню. Ингстад полагает, что в колонии одновременно проживало от 75 до 90 человек. Вероятно, эта деревушка строилась не только Лейфом Эйриксоном, но и участниками последующих экспедиций^{9}.

Перезимовав в Винланде, Лейф вернулся в Гренландию и больше туда не плавал. В 1004–1005 гг. еще один сын Эйрика Рыжего Торвальд Эйриксон со своей командой провел зиму в Винланде. В стычке с местными жителями, индейцами или эскимосами, Торвальд был смертельно ранен.

Наиболее серьезную попытку колонизации новых земель предпринял норвежец Торфинн Карлсефни. В 1008 г. Карлсефни с женой Гудрид и 250 людьми на трех кораблях прибыл в Винланд и прожил там около трех лет. Однако трудности, связанные с добыванием пищи, и столкновения со «скрелингами» заставили Карлсефни вернуться на родину.

На этом плавания норманнов к берегам Северной Америки не прекратились, о чем свидетельствуют, в частности, рунические письмена. Однако плавания стали носить эпизодический характер. Постоянных контактов Северной Америки с внешним миром не было до конца XV в., а Канады — до XVI в. О норманнской колонизации этих земель прочно забыли даже в Европе. Колумб и его последователи, отправляясь в путь, ничего не знали ни о Винланде, ни о других норманнских открытиях.