Страна кленового листа - начало истории

Возникновение национального вопроса

Условия Парижского мирного договора 1763 г. окончательно закрепили в Северной Америке результаты Семилетней войны, а в память о сражении, происшедшем на равнине Авраама и стоившем жизни обоим полководцам, в Квебеке был сооружен обелиск с надписью: «Доблесть принесла им общую смерть, история — общую славу, а потомки — общий памятник». Слова, по-видимому, символизировали мир и гармонию, которые будто бы воцарились в Канаде с приходом англичан. Однако на деле с установлением английского колониального господства в стране возник национальный вопрос, связанный с судьбой населения французского происхождения, который не решен и поныне^{44}.

Новые хозяева колонии стремились добиться прежде всего беспрекословной покорности франкоканадского населения. Англичане взяли курс на сохранение существовавшей в Канаде системы феодального подчинения и эксплуатации, т. е. на союз со старым господствующим классом. В связи с жалобами сеньоров на абитанов немедленно были изданы многочисленные приказы, предписывавшие уплату всех сеньориальных повинностей в звонкой монете, причем под страхом самых суровых наказаний, вплоть до лишения земли.

Новые власти потребовали также, чтобы крестьяне по-прежнему несли воинскую службу в ополчении. От нее освобождались только духовенство, сеньоры и новые владельцы феодальных поместий — англичане. Крестьяне должны были выполнять многочисленные и обременительные обязанности по ремонту и расчистке дорог, заготовке дров для нужд военных гарнизонов, поставке провизии войскам. За отказ они подвергались строжайшим наказаниям.

Канадские сеньоры и католическое духовенство немедленно проявили полную готовность сотрудничать с завоевателями в интересах сохранения своего материального благополучия и престижа. Что же касается основной массы колонистов, то к режиму англичан она отнеслась совсем иначе. Известны случаи недовольства франкоканадских абитанов из-за привлечения их к выполнению бесплатных работ на дорогах, перевозок поставок зерна и дров гарнизонам. Когда английские власти попытались навербовать волонтеров из крестьян и горожан для борьбы с восставшими индейцами под руководством Понтиака, эти попытки окончились провалом. Политика пассивного сопротивления английскому господству уже на самом начальном этапе приобрела национальную окраску, ибо франкоканадской массе противостояли теперь наряду с прежними новые эксплуататоры — английского происхождения.

7 октября 1763 г. Георг III обнародовал прокламацию об образовании колонии Квебек. Этим документом фиксировались основы английского колониального режима в Канаде^{45}. Согласно прокламации, юго-восточные районы бывшей Новой Франции передавались английской колонии Новая Шотландия, к Ньюфаундленду переходили Лабрадор и прилегающие острова, а земли, расположенные к западу от реки Оттавы, были объявлены индейской резервацией. Расчленяя таким образом территорию Квебека, власти преследовали вполне определенную цель — ограничить возможности расширения и роста франкоканадских поселений, предотвратить выступления туземцев, чье отчаянное сопротивление так напугало колонизаторов, и создать гигантский заповедник для неравноправной торговли белых с коренным населением Северной Америки.

В Квебеке организовывалось колониальное правительство в составе губернатора и 12 назначаемых им советников. Губернатор пользовался в колонии безраздельной властью. Он имел право создавать гражданские и уголовные суды, делать земельные пожалования, производить назначения на высшие гражданские и церковные должности, распоряжаться казной, набирать ополчение и даже вести войну против «врагов, пиратов и бунтовщиков». Губернатор должен был всячески поддерживать протестантскую церковь, покровительствовать представителям деловых кругов метрополии, заботиться о защите интересов империи.

На Квебек распространялось действие английских законов и судебной системы. На должности мировых судей могли назначаться только протестанты (99 % населения Квебека были католиками!). Официальным языком становился английский, что рождало для франкоканадцев, не знавших чужого языка и законов, огромные трудности. Прокламация 1763 г. провозглашала для местного населения свободу вероисповедания и разрешала деятельность римско-католической церкви «в пределах, допускаемых законами Великобритании». Это вовсе не означало подлинного религиозного равенства. Уже то, что католики лишались политических прав и возможности занимать общественные должности, ставило франкоканадцев в неравное положение с протестантами-англичанами.

Прокламация 1763 г. не изменила существа феодального землевладения. Все феодальные наделы нужно было лишь заново зарегистрировать. Система новых земельных пожалований на основе так называемой квитренты, по существу, также носила феодальный характер, ибо твердое денежное выражение квитренты устанавливалось безотносительно к рыночной стоимости земли. Предполагалось, что пожалования будут делаться из расчета 100 акров на главу семьи и по 50 на каждого ее члена. Демобилизованные английские солдаты и офицеры могли получить участки от 50 акров до 5 тыс. (в зависимости от ранга). Таким образом преследовалась одна цель — ускорить английскую колонизацию. Англичане, особенно чиновники, приобретали земли, вовсе не предполагая их осваивать, а исключительно ради спекуляции. Они охотно скупали даже феодальные сеньории обедневших или уехавших из страны владельцев.

В сфере коммерческой деятельности английские власти ввели систему пошлин и налогов в пользу короны, помимо тех, что взимались при французском господстве. Особенно ревностно метрополия охраняла свою монополию на производство и продажу спиртных напитков (под видом заботы о здоровье индейцев и бодрости духа солдат). В то же время снимались всякие ограничения на торговлю с индейцами. Требовалось лишь получить лицензию от властей.

Как и во время военной оккупации, на население колонии налагались всевозможные трудовые и прочие повинности. Жизнь каждого колониста подвергалась мелочной регламентации, вплоть до определения порядка езды на лошадях и очистки дымоходов.

Как видим, Великобритания стремилась прежде всего «расфранцузить» Канаду. Колониальные власти предоставили франкоканадцам практически единственное «право» — принести присягу на верность новому монарху, а в случае отказа — покинуть страну. Однако лишь 270 человек из 63 тыс. уехали из Квебека. Это были некоторые сеньоры, деятели старой администрации, состоятельные люди, связанные с прежнем метрополией. Подавляющее большинство населения осталось.

Завоевание привело к важным изменениям в общественной структуре колонии. В Квебек устремились английские чиновники, торговцы, предприниматели. И хотя английское население росло не так быстро, как предполагали колониальные власти, до начала войны за независимость североамериканских колоний оно составляло 400–600 человек.

В числе первых чиновников в Канаду приезжали зачастую абсолютно некомпетентные люди, просто купившие себе должности или же скомпрометировавшие себя в метрополии. Они не знали французского языка, законов и обычаев, по которым жило местное население. Что касается английских торговцев и предпринимателей, то они были заинтересованы прежде всего в меховой торговле и в течение первых лет прибрали к рукам практически всю внешнюю оптовую торговлю, значительную часть пушной торговли и имевшиеся в Канаде промышленные предприятия.

Стремясь добиться привилегированного положения в хозяйственной и политической жизни колонии, английское меньшинство выступило поборником скорейшего «обангличанивания» провинции. Англичан в Квебеке не устраивали даже малейшие уступки верхушке франкоканадского общества. Все это вызвало вполне естественное желание франкоканадцев не позволить «новым согражданам низвести их до положения рабов»^{46}. В многочисленных петициях на имя английского короля они требовали равноправия при получении общественных должностей, в торговле, а также ведения гражданского судопроизводства на французском языке.

Растущее недовольство франкоканадцев на фоне разгорающейся освободительной борьбы жителей старых североамериканских колоний вынудило метрополию отказаться от политики быстрого «расфранцуживания» Канады, проявить определенную гибкость и уступчивость в канадских делах. Несколько сотен английских жителей, многие из которых уже были заражены идеями зреющей американской революции, не могли стать надежной опорой колониального режима. Гораздо важнее было обеспечить лояльность французского большинства, завоевать на свою сторону симпатии католического духовенства и сеньоров.

«Троянская» суть политики Великобритании в Канаде заключалась в том, чтобы использовать северную колонию в качестве оплота британского владычества в борьбе против ее восстающих на юге 13 колоний.

В результате английский парламент в июне 1774 г. принял Квебекский акт, утвердивший новое административное и конституционное устройство Канады. Квебекский акт определил новые границы провинции Квебек, в которую вошла теперь огромная территория, в том числе долина реки Св. Лаврентия, Великие озера и южные земли вплоть до рек Огайо и Миссисипи. Отодвигая границы колонии на юг и запад, английские власти стремились предотвратить заселение этого района выходцами из своих южных колоний.

Квебекский акт возвращал католической церкви права на сбор церковной десятины с верующих католиков ^(последним предоставлялось право занимать общественные должности), восстанавливал французское гражданское право и подтверждал существование прежней сеньориальной системы землевладения с сохранением всех прав и привилегий сеньоров по отношению к держателям земли.

Английская система землепользования — фригольд (или свободное держание) объявлялась возможной альтернативой для вновь пожалованных и осваиваемых земель. Акт сохранял в колонии действие английского уголовного права, но отвергал неприкосновенность личности и выборные институты. Вся власть в колонии принадлежала генерал-губернатору. В качестве совещательного органа при губернаторе создавался Законодательный совет.

Как справедливо полагает американский историк-марксист Г. Аптекер, Квебекский акт, «утроив территорию провинции Квебек за счет северо-западных районов тринадцати колоний, сохранив полуфеодальную систему землевладения, отказав в системе представительного правления и расширив область, на которую распространялась власть государственной римско-католической церкви, привел к тому, что «кастрированные» колонии оказались окруженными пустыней реакционных институтов»^{47}. Это обстоятельство и подтолкнуло колонистов-патриотов начать вооруженное восстание против метрополии.

Квебек и американская революция

В Канаде известие о принятии Квебекского акта вызвало бурную реакцию. Английское меньшинство развернуло движение за его отмену, не выступая, однако, против колониального режима вообще. Восторженно встретили акт местные сеньоры и католическое духовенство, претендовавшие в своих верноподданнических петициях на право говорить от имени всей франкоканадской национальной общности. Что касается основной массы франкоканадского населения, т. е. крестьянства, то оно, естественно, без энтузиазма встретило известие о восстановлении церковной десятины и ненавистных старых феодальных повинностей.

В 13 английских колониях Квебекский акт был встречен резко отрицательно. Освободительное движение колонистов достигло здесь той стадии развития, когда эти колонии Англии оказались уже на пороге антиколониальной революции. Созданные американскими патриотами органы народной власти на местах выдвинули собственных представителей от колоний на конвент, которому предстояло стать главным органом рождающейся американской независимой общности. 24 октября 1774 г. делегаты первого Континентального конгресса в Филадельфии одобрили «Письмо жителям провинции Квебек», в котором критиковали содержание закона и призывали присоединиться к союзу американских колоний и поддержать их справедливую борьбу.

Весной 1775 г. колонисты Массачусетса и Нью-Йорка решили овладеть важным стратегическим пунктом на территории Канады — фортом Тайкондерога — и захватить там пушки, столь необходимые для вооруженной борьбы с регулярными английскими войсками. 10 мая отряд во главе с Этаном Алленом нанес неожиданный удар по форту, и английский гарнизон сдался без единого выстрела. Такая же участь постигла другой английский форт на озере Шамплейн — Краун-Пойнт.

Вторжение американских колонистов на территорию Канады и внутренняя обстановка в провинции серьезно обеспокоили английские колониальные власти. Губернатор ввел в Квебеке военное положение и объявил о призыве населения на военную службу в милицию.

Однако простые канадцы отказывались вступать в отряды милиции. Губернатор Карлтон печально сообщал в Лондон летом 1775 г.: «…Хотя местные джентльмены проявляют великое рвение, ни их мольбы, ни их собственный пример не могут повлиять на народ… и джентри, и священники почти полностью утратили свою власть над людьми»^{48}. Дело доходило до открытого неповиновения. В одной из крупных сеньорий крестьяне на сходке дали клятву не брать в руки оружие для участия в военных действиях против восставших колонистов, а в Сореле и в Шамбли крестьяне-поселенцы, вооружившись, заявили о своей готовности присоединиться к американцам. «Были испытаны все средства, чтобы заставить канадское крестьянство выполнить свой долг и взять в руки оружие для защиты провинции, но все оказалось напрасным»^{49}, — констатировали власти. Нейтральную позицию по отношению к «семейной ссоре» англичан и американцев заняли индейские племена.

В сентябре 1775 г. отряды американцев из Тайкондероги и Краун-Пойнта спустились по озеру Шамплейн и заняли один из островов неподалеку от форта Сент-Джон. В глубь территории Канады направились отдельные эмиссары и передовые группы под командованием Аллена и Брауна для привлечения населения на свою сторону. Однако полученная от местных жителей поддержка не могла компенсировать американцам недостаток опыта и умения вести боевые действия. Отряд Аллепа с присоединившимися к нему канадскими добровольцами, переправившись, через реку Св. Лаврентия в надежде захватить Монреаль, был полностью разбит. Нерешительность проявили и основные силы у стен Сент-Джона.

Гарнизон этого форта капитулировал лишь в начале ноября 1775 г.

Послав два отряда для захвата Сореля и Труа-Ривьера, новый командующий армией колонистов генерал Монтгомери переправился через реку Св. Лаврентия недалеко от Монреаля. Гарнизон Монреаля вместе с губернатором покинул город. В Квебек губернатор Карлтон добирался, переодевшись в одежду крестьянина. 13 ноября американцы вошли в город. Почти повсеместно симпатии канадцев (за исключением колониальной верхушки) были на стороне колонистов. В экспедиционное войско влились уже два батальона канадских волонтеров. «Жители страны по обе стороны реки Св. Лаврентия вплоть до Квебека теперь наши друзья»^{50}, — сообщал Монтгомери.

В середине ноября к Квебеку подошел другой отряд американских патриотов, преодолевший в чрезвычайно трудных условиях путь вдоль рек Кеннебек и Шодьер. Измученных и голодных волонтеров франкоканадцы встретили тепло и оказали им необходимую помощь. Командир отряда Арнольд из-за отсутствия артиллерии и недостатка в людях начал осаду крепости лишь в декабре, когда к Квебеку подтянул свои силы Монтгомери.

Квебек, хорошо защищенный крепостным валом, имел к тому же гарнизон в 1300 человек, включая матросов с кораблей и милиционеров. В крепости находились большие запасы продовольствия и боеприпасов. Однако начальник гарнизона оценивал положение критически: «…Королевские войска немногочисленны, большинство купцов и торговцев прежде всего думают о своей собственности, гарнизон разбросан и пребывает в жалком состоянии»^{51}.

Несмотря на это, в течение всего декабря американцы простояли у стен Квебека. Дисциплина и боевой дух в их войсках упали, между офицерами начались распри, появились дезертиры. Денег на покупку провизии не хватало, с катастрофической быстротой исчезали медикаменты. Резко ухудшились отношения между американцами и местными жителями. Нужда нередко заставляла пришлых колонистов грабить население, а это, естественно, не вызывало у последних прилива симпатий. Не нравилось канадцам получать вместо золота бумажные деньги, выпущенные Континентальным конгрессом, или того хуже — расписки. В такой обстановке, имея в строю всего около тысячи человек, Монтгомери и Арнольд отважились 31 декабря начать штурм Квебека и потерпели поражение. 450 человек попало в плен, 30 было убито, в том числе погиб и генерал Монтгомери.

Остатки армии колонистов полностью утратили боеспособность. В довершение всего вспыхнула свирепая эпидемия чумы.

6 мая 1776 г. к Квебеку подошли корабли английского военного флота с регулярными частями на борту. В спешном порядке американцы оставили окрестности крепости и отступили к Труа-Ривьеру.

В начале июня в Квебек прибыли основные силы метрополии: около 9 тыс. английских и наемных солдат под командованием генерала Бергойна. Деморализованные отряды американцев оставили Труа-Ривьер, Монреаль, Сорель, Сент-Джон, Шамбли и закрепились в Тайкондероге.

Зимой 1776–1777 г. англичане в Канаде усиленно взялись за подготовку к вторжению на территорию американской республики. Генерал Бергойн прежде всего постарался обеспечить надежный тыл и сотрудничество канадцев в борьбе против американской революции. С этой целью в Квебеке были введены обязательная милиционная служба для всех канадцев-мужчин от 16 до 60 лет, а также принудительные работы.

Канадские крестьяне с большой неохотой выполняли указания властей. В результате, когда армия Бергойна достигла в июле 1777 г. Тайкондероги, из 800 франкоканадцев, сопровождавших войска, в ней осталось лишь 400. Ежедневно дезертировали десятки человек и из батальона канадских милиционеров.

Оказавшись в глубине неприятельской территории, Бергойн попал в окружение и 17 октября 1777 г. сдался у Саратоги. Что касается роли канадцев в этот ответственный момент войны Соединенных Штатов за независимость, то оценка их очень точно дана Г. Аптеке-ром, который считает: «…Если бы события приняли иной оборот, если бы несколько тысяч канадцев действительно присоединились к Бергойну и сражались на его стороне, трудно представить себе, как американским вооруженным силам удалось бы воспрепятствовать соединению Клинтона и Бергойна… Именно смелый отказ «неотесанного франкоканадского мужичья» быть использованным в этой роли в значительной мере сорвал политику Англии и помог спасти американскую революцию»^{52}.

Саратога привела к заключению франко-американского союза и вступлению Франции в войну на стороне США. Это обстоятельство возродило надежды американцев на присоединение Канады к вновь созданному государству.

В конце 1778 г. Континентальный конгресс принял соответствующее решение. Внезапное вторжение в Канаду планировалось осуществить силами американской армии под командованием генерал-майора Р. Лафайета и французской морской эскадры. Однако взаимное недоверие союзников помешало задуманному наступлению. Франция побоялась укрепления позиций Соединенных Штатов, а Соединенные Штаты — того, что Франция в случае успеха удержит Канаду за собой.

Не удалось США приобрести Канаду на завершающем этапе войны во время мирных переговоров. Канада осталась английской колонией, так и не превратившись в четырнадцатый штат американского государства.

Почему же в ходе американской революции Канада не разделила судьбу 13 колоний и Великобритания сохранила в ней свое господство? Прежде всего потому, что экспедиция 1775–1776 гг. в военном отношении была подготовлена плохо. Но главная причина заключалась в отсутствии у большинства населения Квебека подлинной и беззаветной готовности сражаться за дело революции. В Канаде, лишь совсем недавно освободившейся от господства феодально-абсолютистской Франции, еще не созрели предпосылки для выступления на стороне колоний, поднявшихся на революционную борьбу за независимость.

С. Б. Райерсон справедливо пишет: «Всеобщего восстания в долине р. Св. Лаврентия не произошло. Квебек в своем социальном и экономическом развитии намного отстал от атлантических колоний. Капиталистическое производство в нем по сути дела отсутствовало. Основным вопросом, который мог бы заставить канадцев выступить в союзе с американцами, являлся вопрос о национальном освобождении от иностранного господства. Но сами американские колонии еще не выступали за полную независимость. Их Декларация независимости была принята уже после осады Квебека»^{53}.

Последний фактор являлся действительно немаловажным. Один из лидеров американской революции С. Адамс сокрушался по этому поводу: «Если бы Декларация независимости была принята на десять месяцев раньше, Канада была бы теперь нашей»^{54}.

Но и Декларация, несмотря на всю ее огромную взрывчатую силу, не дала французскому населению Квебека уверенности, что его национальные права при вступлении в союз штатов будут гарантированы. Шовинизм англоканадского меньшинства, представители которого нередко были выходцами из освободившихся английских колоний, двойственность позиции самого конгресса, который «клеймил католицизм в Англии и восхвалял свободу совести в Квебеке», вызывали у многих канадцев вполне объяснимую настороженность.

Неспособность американских патриотов предложить франкоканадцам приемлемое решение национального вопроса в ходе войны за независимость использовалась властями и церковью Квебека для разжигания антиамериканских настроений.

И, наконец, провозгласив благородную цель освобождения канадцев от гнета метрополии, американцы стали осуществлять эту цель методами насилия, превратившись в освободителей на словах и в захватчиков на деле. Кроме того, экспедиция отражала и далеко не бескорыстное стремление американской торговой буржуазии, земельных спекулянтов и поселенцев северо-западных штатов прибрать к своим рукам территорию Квебека со всеми ее богатствами.

Новая Шотландия и американская революция

Война за независимость оказала довольно сильное влияние и на Новую Шотландию. Как справедливо отмечает канадский историк У. Макнатт, Новая Шотландия того времени «обладала элементами, которые могли бы сделать революцию вполне возможной»^{55}.

Во всяком случае политическая обстановка в колонии была довольно напряженной. Еще после принятия в 1765 г. закона о гербовом сборе, обязавшего колонистов платить дополнительные налоги, движение протеста вылилось в форму бурных городских собраний и демонстраций в Галифаксе и других населенных пунктах. В 1770 и 1774 гг. губернатору провинции пришлось издавать специальные прокламации, запрещавшие проведение собраний для обсуждения вопросов законодательства и управления. После начала вооруженных действий в 13 колониях в Новой Шотландии недовольство режимом проявилось уже открыто. В мае 1775 г. загорелись военные склады, предназначенные для снабжения войск генерала Гэйджа в Бостоне, в июле 1775 г. произошел пожар на королевских судоверфях, и виновники не были найдены, несмотря на обещанное вознаграждение. Попытка набрать тысячу добровольцев для борьбы с восставшими патриотами окончилась безрезультатно.

Наиболее сильно проамериканские настроения проявились в прибрежных поселениях. Некоторые из них уже с лета 1775 г. служили базами для периодических рейдов американских каперов, которые на своих собственных небольших суднах вели морскую войну с англичанами. В прибрежном поселке рыбаков и лесорубов Мачайс, на границе с Мэном еще весной 1775 г. был создан «комитет спасения». В июне 1775 г. группа повстанцев захватила два шлюпа с лесом, направлявшиеся в Бостон. В августе она взяла в устье реки Сент-Джон форт Фредерик. В октябре 1775 г. командующий английской эскадрой в Галифаксе писал в своем рапорте, что он опасается стачек рабочих судостроительных верфей в случае вторжения в провинцию прореволюционных сил.

Вероятность того, что Новая Шотландия может последовать примеру американских колоний, была действительно велика. Метрополия пока не имела здесь прочных военных позиций, в 1774 г. численность гарнизона Галифакса значительно уменьшилась. К тому же из-за слабой организации и разобщенности сторонников революции в Новой Шотландии местным патриотам пришлось обратиться за поддержкой к американским повстанцам. Жители соседних с Мэном и Массачусетсом районов Пассамакуодди, Мачайес, долины реки Сент-Джон попросили Континентальный конгресс в Филадельфии оказать им помощь и позволить сотрудничать с восставшими колонистами.

Однако помощи не получили. Тогда сторонники революции в Новой Шотландии стали вести борьбу собственными силами. Радикально-демократические элементы в мае 1776 г. подняли восстание в долине реки Сент-Джон. Повстанцы, имевшие лишь небольшое количество оружия, смогли продержаться почти год. Летом 1777 г., прислав военный корабль, метрополия восстановила свою власть в этом районе.

Еще более крупное выступление произошло на полуострове Шигнокто. В ответ на оккупацию английскими войсками форта Камберленд местные патриоты сформировали отряд добровольцев и создали революционный комитет. Осенью 1776 г. местные жители — выходцы из Новой Англии, а также акадийцы и индейцы, — совершили несколько рейдов в заливе Фанди и захватили ряд населенных пунктов. 12 ноября повстанцы предприняли попытку взять штурмом Камберленд. Необученные и плохо вооруженные патриоты несколько недель держали в осаде хорошо укрепленный форт. Лишь высланный на помощь из Галифакса отряд моряков и пехоты заставил повстанцев отступить.

В течение всего последующего времени вооруженная борьба в Новой Шотландии сводилась в основном к мелким схваткам за форты и населенные пункты на побережье и военным действиям английских военно-морских сил против американских каперов в заливе Фанди. Население приморских поселков охотно предоставляло убежище и поддержку участникам вооруженных рейдов из Соединенных Штатов. Летом 1777 г. в залив Фанди были введены морские силы метрополии. Это затруднило операции каперов, но рейды к берегам Новой Шотландии они продолжали предпринимать вплоть до конца войны за независимость.

Версальский мир оставил Новую Шотландию в руках Великобритании. Пламя революции, многократно лизавшее берега этой приморской колонии, так и не охватило ее. В отличие от 13 других английских колоний в Северной Америке Новая Шотландия к началу революции еще не достигла той степени экономической и политической зрелости, которая позволила бы ей рассчитывать на самостоятельное существование. Основа хозяйства колонии — торговля находилась всецело в руках Великобритании. Колониальная верхушка, прежде всего купечество Галифакса, была накрепко привязана к метрополии материальными интересами. Торговцы Галифакса наживали на войне неплохие барыши, а отделение колоний сулило еще большие прибыли, ибо Новая Шотландия могла занять монопольное положение в колониальной торговле с Вест-Индией.

В силу недостаточной развитости колониального общества в Новой Шотландии отсутствовали среди населения более или менее многочисленные демократические слои, готовые к активным политическим действиям. Именно поэтому, не поддержав колониальный режим, большинство населения Новой Шотландии осталось инертным и к происходящим революционным событиям, стремясь сохранить позицию нейтралитета, чем заслужило у современников курьезное прозвище «янки Его величества», а в исторической литературе название «янки-нейтралы».

Чрезвычайно важную роль сыграл и тот факт, что в ходе войны за независимость, используя почти островное положение Новой Шотландии, Великобритания превратила этот район в форпост и военный плацдарм в борьбе с американской революцией.

Вторая Британская империя

На заключительном этапе войны метрополии было уже ясно, что независимость 13 колоний стала реальностью. В ходе мирных переговоров перед Англией стояла лишь задача сделать минимум уступок победившей стороне и по возможности затруднить будущее независимое существование Соединенных Штатов, одновременно укрепив собственные пошатнувшиеся позиции в Северной Америке. В решении последней задачи особая роль отводилась оставшимся на континенте колониальным провинциям — Квебеку и Новой Шотландии^{56}, которые могли занять во внутриимперских торговых связях то место, которое до этого занимали 13 освободившихся колоний, особенно в обеспечении жизненно важных поставок в английскую Вест-Индию. Канада могла также послужить оплотом Британии в Северной Америке и форпостом для дальнейшей экспансии на север и запад, где оставались обширные неколонизованиые территории.

Большое влияние на политику Англии в Канаде и внутреннее развитие последней оказал переезд в колонию многочисленных врагов американской революции — лоялистов.

Эмиграция лоялистов из 13 североамериканских колоний началась еще в первые годы войны за независимость. Основной же поток лоялистской эмиграции пришелся на конец войны и первые послевоенные годы. Заботу о беженцах взяла на себя Великобритания. Она разрешила пожалование земель на правах феодального держания тем британским подданным бывших 13 колоний, которые сохранили свою преданность империи и пожелали жить на ее территории. В их число вошли и подлежавшие демобилизации офицеры и солдаты английских колониальных войск. В течение нескольких лет колониальные власти обязались снабжать лоялистов провиантом, одеждой, строительными материалами, а также освобождать их от уплаты земельной ренты. Всего в послереволюционные годы метрополия оказала лоялистам помощь в разной форме на огромную сумму — свыше 2 млн. ф. ст.!

Щедрость колониальных властей не была бескорыстной. Как писал губернатор Квебека в Лондон, «поселенные вместе в большом количестве лоялисты создадут общество преданных интересам Великобритании порядочных людей, которые будут полезны во многих отношениях…»^{57}

В основном в Квебек и Новую Шотландию прибыли представители средних слоев — торговцы, ремесленники, фермеры, однако не только они, но и значительная часть богатых джентри — выходцев из Новой Англии. Некоторые лоялисты привезли с собой даже негров-рабов.

Самым желанным местом для лоялистов являлась Новая Шотландия, где власти уже в 1775 г. объявили о своей готовности предоставить убежище противникам отделения от метрополии. После эвакуации английских войск из Бостона в марте 1776 г. в Галифакс бежало свыше тысячи чиновников и лиц, сотрудничавших с англичанами. К концу 1783 г. в Новую Шотландию переехало около 20 тыс. человек. Кроме Галифакса, лоялисты оседали в прибрежных поселках или же основывали новые города, как, например, Шелберн в бухте Роузвэй, где к осени 1783 г. насчитывалось уже около 10 тыс. жителей.

Первые эмигранты, в основном состоятельные лоялисты, сразу же захватили лучшие земли, и размеры их владений значительно превысили установленные. Те, кто приехал позже, как правило, демобилизованные солдаты, столкнулись уже с земельной спекуляцией и стремлением отдельных лиц занять привилегированное положение в новой лоялистской общине. Идеального сообщества единомышленников, пострадавших за верность английской короне, не получилось. Уже в первый год в Шелберне вспыхнули социальные и расовые конфликты.

В долине реки Сент-Джон и на северном побережье залива Фанди лучшие земли также захватили наиболее состоятельные лоялисты, что сразу привело к социальному размежеванию между аристократическими и демократическими элементами. Не желая подчиняться властям Галифакса и местной ассамблее, не способной, по их мнению, противостоять революционной заразе, лоялистские лидеры потребовали отделения от Галифакса и разрешения образовать самостоятельную колонию. В основе их замыслов лежало стремление установить монополию на эксплуатацию природных богатств долины реки Сент-Джон и торговлю с Вест-Индией.

Интересы лоялистов района реки Сент-Джон совпали с интересами метрополии. В августе 1784 г. Лондон разрешил им выделиться из Новой Шотландии. Так возникла самостоятельная колониальная провинция Нью-Брансуик. Следуя классическому принципу «разделяй и властвуй», Британия установила в новом колониальном образовании авторитарное правление во главе с губернатором и Законодательным советом, в состав которого вошли наиболее богатые лица. Население Нью-Брансуика составляло 11–14 тыс. человек.

В Квебек лоялистская эмиграция началась после Саратоги. В основном туда перебирались фермеры пограничных районов Нью-Йорка, Пенсильвании, Вермонта в надежде получить землю. Селились эмигранты лишь на западе провинции, на землях, которые власти скупили для них у индейцев в районе Ниагары, Онтарио и верховьев реки Св. Лаврентия.

Предоставляя лоялистам территории на западе Квебека, метрополия преследовала две цели. С одной стороны, вокруг франкоканадцев складывалось бы английское окружение — залог ассимиляции их с этой общностью. С другой стороны, поселения лоялистов вдоль границы с США создавали бы надежную защиту от возможной экспансии американских соседей с юга, играли бы роль гаранта претензий Англии на земли к северу от Великих озер, служили бы форпостом на торговых путях, важность которых возросла с утратой долины реки Огайо после революции. Не в меньшей степени поддержка лоялистской эмиграции в пограничные районы Квебека объяснялась политическими мотивами: метрополия рассчитывала в лице лоялистов воздвигнуть «барьер против распространения республиканизма с юга»^{58}.

Расселяя эмигрантов из США, колониальные власти намеренно старались сохранить сугубо иерархическую, полувоенную структуру лоялистских общин. Размеры земельных участков очень сильно разнились в зависимости от воинских званий и рангов, а во внутренней жизни правительство Квебека рекомендовало лоялистам придерживаться военных порядков. Это, естественно, привело к возникновению новых социальных и политических проблем, далеко не способствовавших укреплению колониальных устоев. Несмотря на свою консервативность, лоялисты не хотели примириться с навязываемыми им феодальными принципами. Желающих стать избранными сеньорами оказалось вполне достаточно, охотников превратиться в феодально зависимых держателей найти было не так просто.

С первых же дней существования новых поселений в колонии началось движение за введение свободной системы землепользования, вспыхнули беспорядки, порожденные недовольством привилегированной лоялистской верхушкой, офицерами, узурпировавшими власть в округах — тауншипах, отсутствием представительных выборных органов. Все это в конечном итоге вылилось в движение за отмену Квебекского акта 1774 г.

Во главе движения встали канадские торговцы, чьи интересы вошли в противоречие с действиями колониальных властей. Колониальный режим в Квебеке в годы революции и после ее окончания становился все более жестоким и тираническим. Правившие колонией губернаторы, военные, чиновники и лендлорды с подозрением относились к коммерческой деятельности купцов и торговцев, особенно в новых пограничных районах. Колониальное правительство продолжало сохранять введенные во время войны запреты на частное судоходство по реке Св. Лаврентия и Великим озерам, что наносило большой ущерб торговле мехами с индейцами. В 1785 и 1786 гг. метрополия наложила запрет на всякую торговлю на море и суше с Соединенными Штатами.

Все это заставляло местных торговцев и предпринимателей добиваться свободы торговли внутри колонии и охраны их торгового капитала от внешней конкуренции. Уже с весны 1783 г. в городах Квебек и Монреаль начали действовать комитеты по составлению петиций с требованием отмены Квебекского акта и выработке плана создания в Канаде выборной ассамблеи. Соответствующая петиция была составлена и отправлена в сентябре 1783 г. английскому парламенту, а 24 ноября 1784 г. — парламенту и королю.

В движении за реформы активное участие принимало и франкоканадское население: прежде всего представители нарождающейся местной буржуазии — франкоканадские торговцы, средние слои — ремесленники и городские жители. В петициях нашли отражение и интересы гораздо менее активного в политическом отношении франкоканадского крестьянства — там фигурировало требование отмены корве.

Колониальная верхушка всячески противилась каким-либо радикальным переменам и прежде всего заботилась об укреплении существующего колониального строя. Губернатор Хэлдимен и его окружение попытались нормализовать положение отдельными уступками. В 1784 г. губернатор ввел в Квебеке «хабеас корпус акт» (хартию вольностей). В 1785 г. сменивший Хэлдимена после его отъезда в Англию губернатор Гамильтон реформировал судебную систему в духе английского права, создав суд присяжных для разбирательства дел, связанных с коммерцией. Это были прежде всего уступки торговцам колонии. Но большего правящая верхушка не могла позволить даже губернатору.

В последние годы существования провинции Квебек движение за реформы приобрело еще больший размах. В 1787 г. в связи с новой волной по сбору подписей под петициями в адрес короля и парламента в колонии возник настоящий политический кризис. Колониальный режим оказался, по сути дела, парализованным, ибо губернатор и Законодательный совет не могли осуществлять даже свою самую непосредственную функцию — собирать налоги и пошлины.

Недовольство существующим положением дел в Канаде, изменение ситуации во всей британской колониальной империи после войны за независимость требовали внесения срочных и необходимых корректив в политику Лондона.

В Англии понимали, что назревшие перемены должны быть осуществлены, конечно, сверху. На этот счет достаточно откровенно высказался назначенный генерал-губернатором Канады в 1786 г. Г. Карлтон, получивший титул лорда Дорчестерского. Приступая к привычным для себя обязанностям, он так сформулировал свое кредо: «Чтобы предоставление последним (имеется в виду колониям. — В. Т.) каких-либо уступок имело должный эффект, их следует даровать… дабы казалось, что они результат доброй воли самого правительства. Было бы неразумным позволить лидерам антиправительственной агитации добиться этих уступок бунтами и восстанием и узурпировать у правительства благодарность и доверие народа»^{59}.

В феврале 1791 г. английский парламент одобрил проект закона о Канаде, который получил название Конституционного акта 1791 г. Этим актом бывшая колония Квебек делилась на две провинции — Верхнюю (английскую) и Нижнюю (французскую) Канаду, граница между ними устанавливалась по реке Оттаве. Каждая провинция имела свое колониальное правительство во глазе с губернатором, обладавшим высшей законодательной, судебной и военной властью, колониальный парламент, состоявший из верхней палаты — Законодательного совета и нижней — ассамблеи. Членов Законодательного совета губернатор назначал пожизненно и с наследственным правом, ассамблея избиралась населением на основе имущественного ценза. Все старые законы оставались в силе, так же как и все колониальные ограничения на торговлю и т. д. На территории Нижней Канады сохранялись феодальные порядки, а на территории Верхней Канады земля должна была отныне жаловаться на основе английского свободного держания (фригольда). В Нижней Канаде этот принцип не носил обязательного характера. Римско-католическая церковь по-прежнему имела право на сбор десятины с католиков, но все прочие привилегии получала англиканская церковь.

По сравнению с колониальным устройством предшествующего периода новое в определенном смысле означало уступку со стороны метрополии. Население Канады в отличие от населения других английских колоний в Северной Америке впервые получило право выбирать представительный орган — ассамблею. Как показал последующий ход событий, колониальные ассамблеи сыграли важную роль в растущем освободительном движении и в завоевании независимости, а установленный, хотя и на незначительной территории, принцип свободного, буржуазного владения землей явился одной из основ развития капиталистических отношений в стране.

Американская революция и последовавшие за ней события в колониальном Квебеке несколько изменили существо франкоканадского национального вопроса. Лоялистская иммиграция повысила удельный вес английского населения в Канаде с 4 до 14 %, но общее соотношение между двумя основными группами оставалось прежним: франкоканадцы составляли подавляющее большинство. Однако в хозяйственной и политической жизни колонии они играли ничтожную роль. Торговля и другие сферы деятельности были уделом английского меньшинства. В колониальном правительстве Квебека англоканадцы занимали ведущее положение.

Приток новых поселенцев-лоялистов и упрочившиеся позиции английских торговцев в провинции усилили шовинистические настроения среди английского меньшинства. Лоялисты и монреальские торговцы, ратовавшие за перемены в колониальном режиме, зачастую мыслили процесс демократизации колониальных порядков односторонне и отождествляли его с процессом превращения колонии в чисто английскую провинцию, избавленную от всего французского.

Парламентский акт 1791 г., пожалуй, только в одном сделал уступку франкоканадскому населению — предоставил право выбирать своих представителей в провинциальную ассамблею. Но предоставленное право было химерой, ибо не давало никакой реальной власти. Над ассамблеей стояли такие правительственные органы, которые ей никак не подчинялись и диктовали свою волю. Большинство в этих высших неизбираемых органах и верхушку колониальной администрации составляли лица английского происхождения.

Казалось бы, уступкой франкоканадскому большинству явилось и разделение Квебека на две провинции — старания англоканадских шовинистов не допустить раздела Лондон не поддержал. Но это вовсе не означало отказа метрополии от политики «расфранцуживания» Канады, а лишь свидетельствовало о намерении проводить се более гибкими методами. Раздел Канады приносил метрополии двойную выгоду: с одной стороны, путем создания отдельной провинции консолидировалась консервативная сила в лице лоялистов; с другой стороны, обеспечивалась постоянная изоляция французской части Канады в общей системе Британской Северной Америки.

Сохранив формально французское право и законы, Конституционный акт 1791 г. не дал никаких гарантий их соблюдения. Что касается судопроизводства и управления колонией, то здесь использовался только английский язык.

Будучи по своему духу и содержанию мерой противоречивой, паллиативной, акт 1791 г. отражал достаточно последовательно один из принципов английской колониальной политики в Канаде — интегрирование крупной переселенческой колониальной общности европейского происхождения в британскую колониальную систему. В целях обеспечения лояльности подданных метрополия в зависимости от обстоятельств пыталась соединить политику уступок франкоканадскому населению с политикой сто «обангличанивания».