Страна тысячи городов

ВТОРАЯ ИЗ ЛУЧШИХ ЗЕМЕЛЬ И СТРАН

Издревле мир богов был лишь приукрашенным фантазией отражением земного мира с его радостями и печалями, достоинствами и недостатками. В результате заоблачные небожители приобретали совершенно конкретные черты тех или иных племен и народностей, жили и действовали в обстановке, привычной для людей, создавших себе кумиры по образу и подобию своему. Поэтому, когда в Авесте мы читаем, что «второй из лучших местностей и стран», созданных Ахурамаздой, был Согд, то это свидетельствует о большой роли и значении, которые придавались этой стране в среде последователей Зороастра. Недаром Маргиана и даже Бактрия были созданы, согласно этому тексту, уже после согдийской страны.

Согд (или, как его иногда называют, следуя античной традиции, Согдиана) расположен в самом сердце Средней Азии. Это исконно среднеазиатский очаг древней культуры и цивилизации. Не удивительно, что археологи многого ждут от раскопок в этих краях. Однако древний Согд все еще упорствует. Уже стали известны культура и искусство Согда VII–VIII веков н. э. Посетители Эрмитажа могут любоваться изящными, немного вычурными фресками этого времени, открытыми на пянджикентском городище. В 1965 году великолепные живописные панно были обнаружены в слоях VI–VII веков н. э. при изучении согдийской столицы Самарканда.

Однако культура древнейшего Согда все еще скрыта< от нас временем. И в тех редких случаях, когда удается рассеять неизвестность, открывающиеся картины лишь дразнят воображение.

Если Бактрия была в Средней Азии своеобразным эллинистическим оплотом, то Согд имел все основания гор, — диться стремлением сохранить независимость культуры и языка. Недаром все источники считают своим долгом лишний раз подчеркнуть гордый и самостоятельный характер жителей согдийской земли. Средневековые авторы приводят даже соответствующие предания и легенды. «В «Истории Самарканда», — сообщает один поздний компилятор, — приводится такой рассказ: когда основали Самарканд, то первым явился палянг (леопард) из пянджикентских гор, побродил по городу и вокруг и ушел. Поэтому жители города имеют сходство с палянгом». А вот сообщение историка Александра: «Из числа согдийских пленных к царю были приведены 30 знатнейших, отличавшихся физической силой; лишь только они узнали через переводчика, что по приказанию царя их ведут на казнь, как стали петь военную песню и проявлять душевную радость пляской…».

Веками складывались традиции гордого и свободолюбивого народа. Правда, Согд пока не принимает участия в спорах, развернувшихся вокруг легендарных государств доахеменидской Средней Азии. Памятники соответствующей древности еще здесь не обнаружены. Но к середине I тысячелетия до н. э. это была уже страна многочисленных поселений и крупных городов. Ахеменидские цари получают с них богатую дань и регулярно упоминают Согд среди подвластных им территорий. Наскальные надписи Ахеменидов упоминают и хищных кочевников. «Саки, которые за Согдом» — так именовали эти кочевые племена чиновники персепольской канцелярии. Граница между враждующими сторонами частично проходила по Сыр-Дарье, но со стороны Кызыл-Кумов согдийские оазисы почти ничем не были защищены от разорительных набегов. Не удивительно, что согдийские города и поселки предусмотрительно ограждаются крепостными стенами.

Столицей древнейшего Согда письменные источники единогласно называют город по имени Мараканда. Большинство исследователей помещает согдийскую столицу в Самарканде, средневековая история которого заслуженно снискала ему мировую славу. Недаром в XV в. Тимур, избрав этот город центром своей наспех сколоченной мировой державы, пытался поставить свою резиденцию выше всех прочих столиц. С этой целью мелкие деревушки в самаркандских окрестностях получили громкие имена Багдада, Дамаска и других центров с тем, чтобы в этом окружении Самарканд сиял, подобно звезде первой величины. Было вполне естественно считать, что у города на Зеравшане древняя история. Кроме того, явное сходство названий говорило в пользу отождествления Мараканды и Самарканда. Правда, знаменитый географ античности Птолемей почему-то утверждает, что Мараканда находилась не в Согде, а в Бактрии, и называет в качестве согдийской столицы некий город Дрепсу. Возможно, это связано с политическими неурядицами в зеравшанских оазисах, когда власть переходила от правителя к правителю и, естественно, из резиденции в резиденцию, что и отразили информаторы Птолемея- Во всяком случае на древнем городище Самарканда найдены культурные слои именно того времени, когда должна была существовать согдийская столица. Прокаленные солнцем холмы этого городища, носящего имя легендарного царя Афросиаба, лежат на окраине современного Самарканда. Кто еще может претендовать на высокое звание стольного города согдийской земли?

Наиболее ранние материалы, происходящие с территории городища Афросиаб, относятся к VI–IV векам до н. э. Они представлены преимущественно глиняной посудой, формы которой в это время почти стандартны для всей Средней Азии. Сделанная на гончарном круге, она была творением рук искусных ремесленников. Изготовлялись здесь и железные предметы, причем некоторые из них также обнаружены при раскопках — небольшая лопатка и серп с втулкой для деревянной ручки. Об этих древнейших этапах жизни Самарканда рассказывают и отдельные случайные находки: каменная печать с изображением лучника и золотая монета ахеменидской чеканки. Однако сам характер древнейшего поселения на Афросиабе еще не совсем ясен. Одни из археологов, работавших здесь, склонны видеть поселение VI–IV веков до н. э. огромным, размером более 200 гектаров. Раскопки последних лет как будто не подтверждают этого предположения. Возможно, на территории, ныне занятой древним городищем, в то отдаленное время существовало несколько разрозненных поселков, слившихся затем в единое целое. Вместе с тем, по описанию историков похода Александра, Мараканда имела укрепленную цитадель и сверх того крепостные стены протяженностью почти в 11 километров. Это в несколько раз меньше афросиабского городища, но вместе с тем довольно значительно для столицы одной из ахеменидских сатрапий. Недавно археологам удалось обнаружить в северной части Афросиаба часть крепостной стены IV–III веков до н. э., если не более раннего времени. Возможно, перед нами остатки укреплений, которые штурмовали войска македонских завоевателей. Во всяком случае несомненно, что оседлоземледельческая культура на территории Самарканда имеет весьма значительный возраст, минимум в две с половиной тысячи лет. Из ныне существующих крупных центров Средней Азии ни один не может поспорить в древности с этим городом-музеем, подлинным заповедником величавых мечетей и медресе и изысканных усыпальниц. Ашхабад и Фрунзе представляют собой благоустроенные современные города, в основном созданные в течение последнего столетия. На территории тенистого Душанбе некогда располагался небольшой кушанский городок, но имя его кануло в Лету. Кроме того, между ним и современной столицей Таджикистана лежит значительный разрыв во времени. Даже Бухара и Ташкент моложе согдийской столицы почти на тысячу лет.

Видимо, именно в Мараканде располагался и ахеменидский наместник или какой-либо местный аристократ, согласившийся быть представителем центральной власти. Во всяком случае в конце правления Ахеменидов узы, связывавшие согдийскую страну с персепольским правительством, были чисто номинальными. Поэтому, когда в долине Зеравшана в лице греко-македонских армий появились претенденты на более реальную власть, это встретило в стране отчаянное сопротивление.

Три года был вынужден провести в Согде Александр Македонский, только что с поразительной легкостью сокрушивший ахеменидского колосса. Трижды поднимались на борьбу согдийцы, в том числе и жители Самарканда. Эти события следующим образом характеризуются в оглавлении «Исторической библиотеки» Диодора: «Как Александр покоряет восставших согдийцев и умерщвляет более 120 тысяч человек. Он наказывает бактрийцев и вторично подчиняет себе согдийцев и строит в нужных местах города, чтобы держать восставших в повиновении. Третье восстание согдийцев и пленение тех, кто бежал в горный замок». Действительно при таком положении один из сподвижников македонского царя имел все основания воскликнуть в порыве раздражения, что царь назначает ему в управление страну, которая вообще не может быть покол рена.

Но согдийская гордость была безжалостно сломлена. Согд последовательно включался в состав ряда эллинистических государств. Сначала это была империя самого Александра, затем селевкидская держава и, наконец, греко-бактрийское царство. Начиная с 329 года до н. э., когда Александр впервые ступил на согдийскую землю, жителям этой страны усиленно прививались греческие взгляды и вкусы, греческий язык и культура. Однако местные традиции оказались на удивление стойкими и живучими.

Даже падение политической власти греко-македонской верхушки произошло в Согде раньше, чем в соседней Бактрии. Греко-бактрийские царьки еще стремились урвать друг у друга свою долю добычи и власти, когда согдийские правители начали освобождаться из-под чужеземной опеки. Это хорошо видно по монетам, имевшим хождение в то время на согдийских базарах. Находки тяжеловесных серебряных тетрадрахм Евтидема далеко не редкость в этих местах. Но их сменяют не монеты с именем евтидемовского сына Деметрия, а чекан совершенно особого характера. Первоначально это почти что те же тетрадрахмы Евтидема, и лишь грубость исполнения и неграмотная греческая легенда выдают руку местного мастера. Но затем по-гречески пишется лишь одна часть надписи, а в другой мы видим знаки арамейского алфавита, широко использовавшегося в древности на Востоке. Надписи наших монет окончательно еще не расшифрованы, но скорее всего они сделаны на согдийском языке. Во всяком случае греческая письменность перестала быть единственной и доминирующей.

Совершенно ясно, что не Евтидем чеканил эти монеты, где его собственный портрет искажен почти до неузнаваемости, а имя заменено арамейской легендой. Скорее всего местом их выпуска было владение, отпавшее от Греко-Бактрии, но еще не имевшее достаточно сил для установления собственных государственных традиций. Поэтому и денежные знаки выпускаются здесь по образцу монет последнего иноземного царя, владевшего данной областью. А согдийская тема в оформлении монет была выражением патриотизма нового местного правителя. Судя по местам находок подобных монет, этой областью было нижнее течение Зеравшана, район современной Бухары. Видимо, эта часть Согда отделилась от Греко-Бактрии в то время, когда вооруженные силы этой эллинистической державы, возглавленные Деметрием, сыном Евтидема, начали успешное продвижение за Гиндукуш.

К сожалению, за исключением серебряных монет, мы мало чем располагаем, чтобы судить о характере согдийской культуры этого времени. Это главным образом глиняная посуда из соответствующих слоев Мараканды. Она отличается высоким качеством и тонкостью черепка, поверхность которого покрыта плотным слоем черного или красного ангоба. Имеются здесь и изящные бокалы и стройные кубки. В этом рядовом массовом материале почти не прослеживается эллинистических влияний. Даже кувшины согдийские мастера предпочитали делать с одной ручкой в отличие от двуручных амфоровидных сосудов, изготовлявшихся в это время в Бактрии.

Помимо осколков старой посуды на Афросиабе найдено и много других предметов, более совершенных в эстетическом отношении. Правда, находки были сделаны, как правило, лицами, не имеющими никакого отношения к археологии. В дореволюционном Самарканде среди пестрого базарного люда, навязывавшего свой товар заезжему покупателю, имелись и продавцы древностей. Некоторые из них так и избрали своим основным занятием профессию провинциального антиквара. В афросиабских руинах и окрестностях Самарканда они выискивали различные забавные безделушки, которые можно было затем продать нередко с большой выгодой. Особенно удачливые изыскатели имели среди русской интеллигенции постоянную клиентуру. Таким образом потомки древних согдийцев использовали культурное наследие своих предков. В результате подобной деятельности складывались довольно ценные собрания и коллекции. Составляющие их вещи лишены точных указаний на культурный слой, из которого они происходят, но все они бесспорно найдены на древней согдийской земле. После революции исчезли мелкие археологические хищники, частные собрания поступили в государственные музеи, а исследователи проделали большую работу над их определением и классификацией. Среди этих древних вещей особенно многочисленны обожженные глиняные фигурки. Терракоты Афросиаба — подлинные украшения многих музейных собраний. Среди них имеются и фигурки эллинистического типа. Таковы стройные женщины в греческих одеждах, красиво украшающих статные фигуры. Из афросиабских коллекций происходит и голова Медузы-Горгоны и головка воина в коринфском шлеме, и изображение одного из персонажей дионийского круга. Преобладают здесь изделия местного производства, но часть из них, возможно, была импортного происхождения. В этом нет ничего удивительного для эпохи всеобщего увлечения искусством Эллады. Но тем более заметно и примечательно стремление согдийских князьков противостоять чужеземному языку в политике. В большинстве областей Ближнего Востока эта резкая и нередко нарочитая антигреческая реакция начинается лишь в начале нашей эры. Древний Согд был, видимо, первым. Вскоре и сама политическая обстановка пришла на помощь согдийцам.

Монета согдийского правителя

Когда под напором кочевых племен пала Греко-Бактрия, греко-македонская прослойка колонистов и мощное воздействие эллинистической культуры еще сохраняли свое значение. Но политическая власть уже была вырвана из рук иноземцев. Пока в Бактрии вторгшиеся в страну кочевые племена ассимилировались, в Согде процесс утверждения местных традиций становился мощным и стабильным.

Правители бухарского Согда, пренебрегшие могуществом Греко-Бактрии уже в пору ее расцвета, теперь не довольствуются выпуском монет, подражающих чекану Евтидема. Сначала они изгоняют с монет остатки греческой легенды и полностью переключаются на местный алфавит. Затем на лицевой стороне монет приблизительный портрет греко-бактрийского царя заменяется изображением местного владыки. Еще не очень умелая рука согдийского медальера постаралась придать этому образу необходимую величавость. Властвующий согдиец изображен в парадной тяжелой тиаре, видимо украшенной драгоценными камнями. Иногда его голову окружает сияние нимба — признак божественной природы власти земных царей. На оборотной стороне тех же монет воспроизведена схематическая фигура сидящего человека с палицей в руке. На монетах самого Евтидема это был Геракл, но здесь скорее всего античный герой уже отождествлен с каким-либо местным божеством. Мы, например, знаем, что в парфянской среде обычно образ Геракла сливается с воинственным зороастрийским Веретрагной. В идущей по кругу надписи уже нет ни одной греческой буквы. Титул и еще не расшифрованное имя царя переданы знаками арамейского алфавита.

Чеканились в Согде и монеты других типов. Скорее всего страна была разделена на несколько мелких владений. В числе здешних правителей вполне могли быть и кочевые князьки, подчинившие своей власти население оседлых оазисов. Недаром на некоторых из монет мы видим изображения коней. Но повсюду неуклонно действует тенденция вытеснения греческих надписей местными легендами. В этом отношении Согд почти на двести пятьдесят лет опережает своего южного соседа, где лишь при кушанском императоре Канишке в монетном деле греческий язык окончательно вытеснен из употребления.

Выше мы уже говорили о слабой изученности памятников древнего Согда. Это в немалой степени затрудняет изучение согдийской истории и культуры. Так, в частности, не вполне ясны взаимоотношения Согда с могущественной кушанской державой. Неизвестно, сумели ли свободолюбивые жители «второй из лучших стран» в какой-то мере сохранить независимость ценой признания верховного суверенитета «великих Кушан»? Расходятся исследователи и в определении времени распространения кушанского влияния на территорию Согда. Скорее всего это были первые десятилетия рождения новой империи, еще до того как ее основной центр был перенесен на юг, в Индию.

В равной мере трудно судить о характере и количестве городов кушанского Согда. Ряд данных показывает, что здесь, как и в других областях Средней Азии, период после начала нашей эры был временем наивысшего подъема городской жизни. В «Географии» Птолемея приведены названия восьми согдийских городов, а ведь имелась еще и Мараканда, почему-то перенесенная автором «Географии» в Бактрию. В действительности число поселений городского типа в Согде было, надо полагать, еще большим. Однако решающее слово здесь должно принадлежать не писателям глубокой древности, а современным археологам, от которых пока что Согд еще многое скрывает.

По естественно-географическим условиям весь Согд легко делится на три части. Первую составляют богатые оазисы Самаркандского района. Во вторую объединяются поселения низовий Зеравшана, где в настоящее время естественным центром является Бухара. Третья, кашка-дарьинский Согд начинался сразу за горными хребтами к югу от Самарканда и образовывал как бы буферную область между Бактрией и согдийской землей.

Самаркандский Согд всегда был самым богатым и играл ведущую роль по сравнению с двумя другими районами, Его неизменным центром и столицей был Самарканд. Время от времени в среде исследователей возникают сомнения в правильности отождествления стольного города согдийской земли с городищем Афросиаб. Действительно мощные слои средневекового Самарканда затрудняют изучение древнейших напластований Афросиаба. Но уже проведенные разведочные раскопки и обширные коллекции древних вещей, происходящих отсюда же, не оставляют сомнений в том, что в древности здесь располагался значительный культурный центр.

Дворцы и храмы древней Мараканды остаются еще надежно погребенными в афросиабских руинах. Но хотя в распоряжении исследователей пока нет первоклассных памятников древнесогдийского искусства, имеющиеся материалы достаточно разносторонне характеризуют ремесла, торговлю и культуру крупного, многонаселенного города. Известно, что из числа ремесленных мастерских археологам чаще всего попадаются остатки гончарного производства. Они отмечены и на северной окраине Афросиаба неподалеку от арыка, протекавшего вдоль городских стен. Рядом с обжигательной печью располагалось помещение, в котором, видимо, работал гончар. Здесь изготовлялись изящные сосуды и кубки. Они были, так же как, впрочем, и в Бактрии, очень популярны. Обыденное и божественное уживались бок о бок в этом неказистом строении. Те же руки, которые изготовляли плошки на потребу городскому обывателю, выделывали и ритуальные курильницы, использовавшиеся для культовых целей. В афросиабской мастерской была обнаружена одна такая курильница, еще не нашедшая себе покупателя. Она сделана в виде колонки, покоящейся на треногой подставке, а на самой колонке в два яруса сидят терракотовые фигурки людей с поджатыми ногами и руками, покоящимися на коленях. Культ огня весьма характерен для исповедовавшейся в Согде зороастрийской религии, но благовония курились здесь не только в честь верховных небожителей. Очень распространены были в Самарканде немудреные терракотовые идольчики. Они в изобилии доставлялись туземными антикварами дореволюционным любителям старины, а в последние годы были найдены и в ходе раскопок, проводившихся профессиональными археологами. Назначение этих идольчиков, надо полагать, было различным, но в большинстве своем это скорее всего какие-то домашние божества, покровители, охранители семейного крова и очага.

Первое место среди таких идольчиков занимают женские изображения. Как и повсюду в Средней Азии, образ женского божества пользовался особенной любовью у населения согдийских городов и деревень. Многие исследователи даже склонны считать, что перед нами одно из главных божеств зороастрийской религиозной системы, в древности называвшееся Анахитой, а позднее Нанайей или Наной. В согдийской богине нет волнующей обнаженности, столь обычной для образа многих божеств женского пола. Совершенно иные мысли и ассоциации должна была вызывать эта величавая женщина, плотно закутанная в тяжелые нарядные одежды. Округлое, отрешенно застывшее лицо, взгляд, обращенный поверх зрителя, — все это создавало впечатление неземного спокойствия. К такой покровительнице можно было обращаться за помощью и поддержкой в тяжелые минуты.

В руках согдийская богиня держит различные продукты растительного мира — плоды, трилистники или просто ветви. В терракотовых фигурках отразились и некоторые особенности искусства кушанского Согда. В соответствии со своим ритуальным назначением эти статуэтки очень каноничны. В композиции и моделировке повторяется одна и та же схема. Как правило, для изображений характерно укороченное туловище и непропорционально крупная голова. Выработанный модуль утяжеленных пропорций строго выдерживается всеми мастерами. Вместе с тем следует иметь в виду, что эти миниатюрные фигурки являются всего лишь массовой ремесленной продукцией, едва ли открывавшей особый простор для творческой инициативы художника.

Согдийские терракотовые статуэтки

Кроме бесспорно преобладающих статуэток женского божества имеются также различные фигурки музыкантов. Это главным образом мужчины, играющие на флейте, лютне или барабане. Известны также и женщины-флейтистки. Как мы отмечали выше, торговые люди Римской империи считали прибыльным делом вывоз в кушанскую державу искусных музыкантов. Мы не можем пока утверждать, попадал ли этот живой товар и в согдийскую столицу, но совершенно ясно, что Согд находился в самом центре оживленной международной торговли. Так достигли Самарканда египетские подвески и амулеты, римские терракотовые светильники и глиняная модель, изображающая трех граций, стыдливо обнявшихся за плечи.

У северных пределов Согда, в районе современного города Ура-Тюбе обнаружен клад, состоящий почти из трехсот серебряных римских монет. Правда, из них в руки ученых попало всего два десятка денариев, в основном относящихся ко II веку н. э. Но, вероятно, нынешние нумизматы оказались менее счастливыми, чем самаркандские торговцы. Недаром в источниках рассказывается про обычай самаркандцев мазать медом ладонь младенцу, чтобы деньги лучше приставали к новорожденному купцу.

Самарканд и Афросиаб, Афросиаб и Самарканд — звучит лейтмотивом в предшествующем изложении. Естественно может возникнуть вопрос — что же этот город действительно был центром вселенной, как то хотелось надменному Тамерлану, или не было другого приличного места на согдийской земле? Разумеется, в действительности это было не так, что хорошо знали согдийские купцы, развозившие по городам и поселкам различные товары местного и заморского происхождения. Сейчас об этом кое-что знают и современные археологи.

Так, не вызывает сомнений большая заселенность самаркандской округи. Здесь в первые века нашей эры к югу от столичного города возникает несколько десятков укрепленных усадеб. Проживающая в них согдийская аристократия была весьма перспективным покупателем для древних торговцев, да и археологи вполне могут быть довольны богатыми памятниками. Среди этих усадеб наибольшую известность получил холм Тали-Барзу. Здесь еще в 30-х годах были произведены раскопки и глазам исследователей впервые открылась богатая культура до-арабского Согда. Правда, со временем оказалось, что ряд комплексов относится к несколько более позднему времени, чем это представлялось среднеазиатским археологам.

Центральную часть тали-барзинской усадьбы образовало массивное здание, построенное на платформе. Здание было укреплено башнями, а его наружные стены смотрели на мир щелевидными бойницами. Вскоре и подсобные строения, расположенные возле центральной усадьбы, были окружены прямоугольником стен. Хотя найденные при раскопках предметы в основном представлены глиняной посудой, но и они свидетельствуют об известной состоятельности древних хозяев. В эту пору были в моде сосуды в виде вазы на широкой ножке, а также кувшины и чаши с одной ручкой, расписанные крупными красными кольцами. Особенным изяществом отличались краснолощенные кувшинчики, сделанные по типу античных эпохой. Под ручкой у этих сосудов помещены изображения головок, выполненные с тонким мастерством и, возможно, имеющие черты портретного сходства. Свои доходы талибарзинский аристократ в основном получал за счет эксплуатации подвластных ему крестьян и, может быть, рабов. Во всяком случае столичный город, в окрестностях которого располагалось Тали-Барзу, нуждался в огромном количестве продуктов сельского хозяйства. Недаром в этой усадьбе среди прочих предметов найден и железный сошник.

Что же касается бухарского Согда, то здесь все преимущества бесспорно на стороне древних торговцев, хорошо знавших жизнь своей страны. Археологи только-только начинают подбираться к древнейшим памятникам этой области.

Во всяком случае ясно, что и здесь кушанский период был порой максимального расцвета древней цивилизации. Далеко в пустынную степь уходят высохшие русла каналов того времени. По их берегам безмолвно замерли многочисленные холмы развалин городов и селений. Важную роль в то время играло городище Варахша, прославившееся в среднеазиатской археологии своим изумительным дворцом поры раннего средневековья. В кушанское время Варахша представляла собой город площадью около 9 гектаров, обнесенный стеной с полукруглыми башнями. Находимые на городище древние монеты свидетельствуют о развитии торговли и денежного обращения. Возможно, именно Варахша была столицей бухарского Согда. Во всяком случае в самой Бухаре слои этого времени не обнаружены и возникновение здесь города можно относить лишь к V–VII векам н. э. В сельской округе Варахши группами располагались небольшие поселки. При раскопках одного из них были найдены глиняные бокалы, бронзовые наконечники стрел и пять приземистых терракотовых статуэток. В подобном наборе вещей нет ничего удивительного. Жители селений, вознося молитвы божественным покровителям, заботились и о собственной обороне: на границах оазисов теснились воинственные кочевые племена. Защищаясь от них, жители бухарского Согда обносили свои оазисы высокой стеной. Сразу за ней мы находим могильники тех номадов, которые вынуждали обитателей оазисов строить эти стены. Отважные конные воины даже на тот свет отправлялись вооруженными до зубов. Длинные железные мечи, кинжалы в деревянных ножнах, луки и колчаны, полные стрел, встречаются в могилах. Хотя многие погребения были ограблены задолго до того, как археологи нарушили покой усопших воителей, в ряде могил найдены золотые бусы и некоторые другие украшения. Руками городских ремесленников изготовлено и большинство глиняных сосудов, помещенных в погребении в качестве заупокойных даров. Безусловно торговля с кочевниками была весьма прибыльным делом для согдийских купцов, если только суровые номады не получали все необходимое по праву сильного. В этом отношении бухарский Согд, раскинувшийся на окраине кызыл-кумских песков, находился под постоянной угрозой.

В несколько лучшем положении был Согд кашка-дарьинский, прикрытый с севера системой горных хребтов, за которыми зеленели оазисы самаркандской округи. Древней столицей этой третьей части согдийской земли было городище Ер-курган, раскинувшееся на огромной территории в 150 гектаров. В древности это был важный ремесленный и торговый центр. Но пока здесь проведены только разведочные раскопки и археологи обнаружили лишь остатки печи для обжига керамики и осколки глиняной посуды, во многом напоминающей продукцию бактрийских мастеров. Другой древний город этой области располагался на окраине современного селения Китаб. Здесь еще до революции был найден клад серебряных греко-бактрийских монет, собранных каким-то бережливым согдийцем.

Городище, носящее название Каляндар-тепе, занимает площадь около 15 гектаров. При разведочных раскопках, проведенных здесь в 1951 году, были найдены обломки глиняной посуды, в том числе излюбленных согдийцами кубков, а также верхняя часть терракотовой фигурки мужчины в коническом головном уборе. Перед нами остатки еще одного согдийского города, имя которого еще предстоит установить, анализируя список поселений, приводимый Птолемеем.

Нетрудно видеть, что согдийская культура в значительной степени является еще не прочитанной главой в книге городских цивилизаций Средней Азии. Нам известно заглавие этого раздела утерянной летописи. И то здесь, то там попадаются отдельные страницы, еще не дающие связного текста и лишь разжигающие нетерпение и любопытство. Памятники древнего Согда, подобно горным твердыням согдийцев, штурмовавшимся армией Александра, все еще не желают покориться археологам. Но уже сейчас мы можем сказать, что свободолюбивые согдийцы умели хранить местные традиции. Правда, под эллинистическим влиянием согдийский леопард кое-что позаимствовал у пришельцев, но в основном остался все тем же надменным и независимым жителем пянджикентских гор.

Примечание. Имеется обзорная статья по древней истории Самарканда М. Е. Массона в «Вестнике древней истории», 1950, № 4. Об археологических раскопках см. работы А. И. Тереножкина в «Кратких сообщениях Института истории материальной культуры (ИИМК)», вып. XXXIII, 1950 и вып. XXXVI, 1951. Новые работы на Афросиабе дали мало материала по древним периодам. О статуэтках см. каталог В. А. Мешкерис, Терракоты Самаркандского музея, Л., 1962. Раскопки Тали-Барзу освещены (правда, с неверными датировками) в отчете Г. В. Григорьева в «Трудах отдела Востока Государственного Эрмитажа», т. II, А., 1940. О работах на древних поселениях бухарского Согда см. статьи в «Трудах Института истории и археологии АН Узбекской ССР», вып. VIII, Ташкент, 1956; о кашка-дарьинском Согде отчеты С. К. Кабанова в том же издании, т. II, Ташкент, 1950 г. и в сборнике «История материальной культуры Узбекистана», вып. 3, Ташкент, 1962. Согдийские монеты кратко рассмотрены в статье В. М. Массона» «Вестнике древней истории», 1955, № 2.