Странные люди

Часть 2. О сложностях преподавательской работы

Часть 2. О сложностях преподавательской работы

В поезде, который пах железом и людьми, качало и гремело, и грохот этот, качания и гром изрядно мешали сосредоточиться на мыслях. Еще и слабость то и дело накатывало. Тело, поздно спохватившись, осознало себя в новом мире и теперь спешило приспосабливаться к нему.

Потому бросало то в жар, то в холод.

Зубы ломило. И в целом ощущение было премерзостным. И даже когда Лялечкин приоткрыл окно – и ведь не просил же Елизар, сам догадался – легче стало ненадолго.

- У вас жар, - женщина, до того сидевшая напротив, наклонилась и положила рук на лоб. А потом нахмурилась, но руку не убрала, хотя сила и качнулась к ней. И даже впиталась в кожу – контроль при адаптации тоже страдал. – Горло болит? Насморк?

- Это… просто… после перехода.

- Перелета, - поправил Лялечкин. – Дядя плохо переносит дальние поездки.

Руку она убрала, но не побледнела и не поспешила вытереть платком. Странная… или это контакт с нежитью так сказался?

Женщина, забрав сумку, нырнула в неё, и что-то там шебуршалась, перекладывала, а потом достала пластинку с розовыми пилюлями и бутылочку воды.

- Выпейте две. Температуру собьет, но вам не стоило из дома выходить.

Не стоило.

Но батон закончился, не говоря уже о сыре. А магазина в поселке не имелось. И в другое время он бы потерпел, конечно, но не после перехода.

С собою же не возьмешь. Почему-то после перехода еда обретала на редкость мерзостный вкус. Главное, даже сами портальщики не могли объяснить, почему так.

- Пейте! – произнесла женщина и чуть нахмурилась.

Елизар посмотрел на таблетки.

И выпил.

Отравить некроманта сложно, а ей всяко приятно… хотя, конечно, странная. Нормальные люди некромантов сторонятся, вон, та, другая, до сих пор поглядывает настороженно.

А ведь тогда Елизар силу контролировал.

Почти.

Сила, она все одно просачивается, окутывает кожу. К ней привычка нужна. Или бестолковость врожденная, как у Лялечкина, который рядышком сидит и тощую шею тянет, крутит головой, глазея по сторонам.

Женщина же смотрела не по сторонам, а на Елизара. Причем пристально. Слегка хмурилась даже.

- Это действительно после… перелета. Иногда бывает, - поспешил заверить Елизар. – Пройдет скоро. Надо лишь немного потерпеть.

Она неуверенно кивнула и обняла огромную свою сумку. Как только поднимает такую? Сама-то невысокая, крепенькая и пухленькая, вся какая-то сдобная, особенно местами. Волосы вот светлые свои в косу заплетает. Глаза за очками прячет, причем стекла-то простые, уж в этом Елизар худо-бедно разбирается.

Лялечкин поднялся.

- Наша станция, - сказал он. – Елена Петровна…

Елена – красивое имя.

Но дело не в имени. Дело в метке. Где и когда эта женщина повстречала хлызня, Елизар не знал. Сама она тоже вряд ли вспомнила бы. Однако тварь приходила к её дому. На воротах остался след и яркий, говорящий, что погань эта топталась у ворот всю ночь. Наверняка и давила ментально, только женщина взяла и устояла.

Как?

- Да, спасибо… - она запнулась. И Лялечкин, чуть покраснев, сказал:

- Гордей я…

Елизар с трудом удержал выражение лица. Более неподходящего имени придумать было сложно. И очевидно, что назвали сироту в честь князя, да только… в общем, Лялечкину оставалось посочувствовать.

Имени он не соответствовал.

- Да, да, - не моргнув и глазом ответила Елена. – Надо… послушайте, мне не нравится, как вы выглядите. Вы идете с нами. Вы ведь мертвецов не боитесь?

- Смотря каких, - сила колобродила, и соображать от того было весьма непросто.

- Обыкновенных.

- Обыкновенных – не боюсь.

- Хорошо. Отдохнете немного… если температура спадет, то и отправитесь по своим делам. А нет – я врача вызову. И не спорьте!

Сил спорить не было совершенно, поэтому Елизар просто кивнул. А уже там, когда толпа вынесла их из поезда, едва не разделив, придержал Лялечкина за руку.

- Присматривай за ней, - сказал он.

- За Еленой Петровной?

Лялечкин руку вырывать не стал, только головой покрутил.

- Вон она… там.

На вокзале было шумно, дымно и людно. И от этого сила, притихшая было, пришла в движение. Её раздражала толпа. И Елизару приходилось делать усилие, чтобы не допустить всплеска. Благо люди и сами сторонились, обходя некроманта.

- Да. На ней метка. Хлызня. Значит, вернется…

Вряд ли тварь настолько осмелела, чтобы пойти по следу, скорее уж она предпочтет дождаться ночи…

- Надо её спасти! – воскликнул Лялечкин.

- Надо за ней следить.

И радоваться этакой удаче, потому что искать хлызня, если тот решит затаиться, можно до скончания веков. А Елизар очень не хочет застрять в этом мире надолго.

- Присматривать, - он попытался донести мысль до Лялечкина. – И спасти, конечно. Просто будь рядом. И если вдруг что-то не так… доложишь.

Потому что мало ли…

Вдруг тварь всё же рискнет? А сейчас, в такой толпе Елизар её просто не почувствует. А вот хлызень Елизара – очень даже.

Вид у Лялечкинского родственника был так себе. Он и при первой-то встрече впечатления не произвел. А теперь и вовсе. Бледный, красноглазый и пот по вискам катится. Короткие волосы дыбом встали. И цвет тоже странный, серый, словно пылью припорошенный.

Не в цвете дело.

А в том, что дышал новый знакомый сипло.

И надо бы ему к врачу. А Елене – избавиться от дурной привычки помогать всем и каждому. Вот просили её? Не просили. А она всё равно со своей помощью влезла. И что теперь? А теперь тащит этого непонятного типа в свою заветную комнатушку при морге.

Нарушая все существующие инструкции.

И в очередной раз поступаясь здравым смыслом.

В конце-то концов…

Елизар покачнулся и споткнулся, а из носа потянулась тонкая струйка крови.

- Вам врача надо! – Елена представила, что он вот возьмет сейчас и помрет.

Не то, чтобы её пугали трупы, но… девать-то его куда?

- Ерунда, - Елизар перехватил переносицу пальцами. – Бывает. Я… может, тут посижу. Вы идите.

Не хватало!

- Лялечкин. Бери своего дядю…

Елена мысленно прикинула остаток на карте и со вздохом вынуждена была признать: на такси-то хватит, но вот дальше что-то думать придется.

Ладно, как-нибудь потом.

Придумает.

У Катьки займет, не впервой. И подработку… стыдно, но те же рефераты… главное, чтоб самой потом их же на проверку не принесли.

Благо, такси нашлось сразу и Елизара, который побледнел еще больше, удалось усадить в салон. Нос ему Елена заткнула комком бумажных платков. А он и не сопротивлялся. И потом тоже, когда Елена вела его кружным путем – не хватало, чтоб кому на глаза попался, особенно Селимову, который Елену явно недолюбливает и о любом её опоздании доносит начальству – тоже не сопротивлялся.

А вот в морге ожил.

Прямо так сразу.

Огляделся.

С прищуром… и главное, ни тени брезгливости. А Елена вдруг поняла – чем от него пахло. И почему запах этот показался ей таким… родным и успокаивающим. Моргом. Правда не нынешним, а старым, тем самым, в котором прошло её детство.

- Спасибо, - произнес Елизар. – Мне, право слово, неловко, что вам пришлось со мной возиться.

- Здесь, - Елена толкнула дверь, за которой по плану значилось хозяйственное помещение номер два. Но поскольку для обычных нужд хватало и первого, Елена заняла второй под свои нужды.

И прежний декан ничего-то дурного в том не видел.

А нынешний…

- Вы можете отдохнуть.

Она потрогала лоб, убеждаясь, что жар отступил.

- Потом, если соберетесь уходить, позвоните.

- Позвонить?

- У дяди нет телефона, - Лялечкин, маячивший где-то позади, подал голос. Голос дрожал и сам Лялечкин был пугающе бледен. – Он…

- Потерялся, - буркнул Елизар. – Я, если вы не против, полежу… немного. Еще раз извините. Не думал, что настолько… плохо.

Он осторожно опустился на топчан.

- Лялечкин, у тебя первой пары все равно нет, так что… присмотри за дядей.

- Спасибо, Елена Петровна.

- Заодно можешь повторить… если вдруг кто начнет вопросы задавать, говори, что пустила готовиться к практикуму. Или отработку назначила.

И ушла.

Потому что…

Просто потому.

Тем более готовиться нужно было не только Лялечкину. Сегодня, как назло, сдвоенная пара у второй группы первокурсников, которые, кажется, задались целью довести Елену до нервного срыва. И главное, нарочно же, поганцы, но…

Елизар проводил женщину взглядом.

Посмотрел на Лялечкина и сказал:

- Иди. Готовься… много тут некромантов?

- Только я. Вы… ложитесь.

- Лягу, - Елизар скинул ботинки и со стоном упал на кушетку. Вытянуться не получилось бы и у Елены, которой, собственно, кушетка и пахла. Такой вот слабый цветочный аромат духов.

Приятный.

И отвлекающий.

- А остальные кто?

- Так… целители… должна была быть смешанная группа. Но почти все некроманты выбрали практику в Такх-рава.

Темный мир.

Специфическое местечко, но да, для практики первого курса вполне себе подходящее. Нежити много, но вся мелкая и не особо опасная.

- А ты?

- Так… получилось.

У кого именно получилось «так» Елизар выяснит. Когда вернется.

- Расскажи.

- О мире? Технологический. Безмагический, хотя скорее нейтральный…

- Это я и без тебя понял. О женщине.

- Елене Петровне?

- А есть другие?

- Много, - Лялечкин осторожно опустил сумку на пол, осмотрелся и предложил. – Давайте я вам чаю сделаю. Сладкого.

- Сделай.

- Елена Петровна… она очень строгая. Но справедливая. Правда, наши её доводят.

- Целители?

Лялечкин кивнул.

Он щелкнул чайником, достал кружку, белую и с котиками, вида совершенно несерьезного. И чай насыпал крупный. Кипятка плеснул… все же в технологических мирах была своя прелесть. А ещё – сахар кубиками. Елизар сунул два под язык.

Слабость отступала.

Нехорошо вышло. Некрасиво. Елизар шмыгнул носом. Потом сжал в кулаке салфетки с кровью и направил силу. Не хватало разбрасываться. Пепел он аккуратно стряхнул в мусорное ведро. Меж тем Лялечкин подвинул кружку. И чай заварил крепкий.

Толковый паренек.

Хоть и художник.

- Что здесь вообще делают?

- Так-то считается, что здесь неплохо развита медицина. Именно практическая часть, - Лялечкин аккуратно примостился на краешек стула. – Есть много интересных направлений… сюда и старшие ходят практиковаться, и даже в ординатуру… это звание местных. Главное, что сам мир – условно безопасный, с низким уровням внутренних конфликтов.

Это да.

Это важно…

- Но историческое прошлое бурное. Отсюда и массовые захоронения. И эпидемии были. И даже некроочаги… так в сопровождающей листовке писали.

Надо будет почитать на досуге. Листовку Елизару тоже сунули, вместе с прочей шелухой, в которой тоже стоило бы разобраться. И он бы разобрался, не будь так зол.

И разберется.

Головная боль отступала, а вот слабость никуда не делась. Надо и вправду полежать.

- Целители… - уцепился Елизар за мысль.

С целителями некроманты исторически не ладили.

- Обижают?

По тому, как дернулся Лялечкин, понял – угадал.

- Мы… пытаемся достичь… взаимопонимания, - выдавил парень, а потом добавил обиженно: - Я думал, что целители добрые!

Ага. Все так думают. Ну, кому не приходится общаться с ними на постоянной основе.

- Ладно, - Елизар допил чай, не обращая внимание на то, что тот и не остыл толком. – Я… действительно полежу. А ты иди готовься. Не хватало еще некроманту перед целителями опозориться…

- Я же не некромант!

- По документам значишься… - Елизар с трудом подавил зевок, слабость обычно сменилась сонливостью. – Значит, сделаем…

Мизигин выловил Елену у кафедры. А она уж понадеялась, что хотя бы один день обойдется без встречи с высоким начальством. В жизни, правда, начальство было низким и пухлым, но все одно умудрялось смотреть на Елену сверху вниз, не скрывая своей неприязни.

Происходила она из близкой дружбы с Федюней.

Ну и в целом…

- Елена Петровна! – а голос у Мизигина была гулким, басовитым. – Зайдите на минуточку…

Спасительная дверь, за которой шумел третий курс, дожидаясь интереснейшей лекции по панатомии, была рядом, но…

- У меня лекция.

- На минуточку, - Мизигин сдвинул брови.

Ну да, а потом сам станет говорить, что она на лекции опаздывает. Сволочь. И Федюня тоже. Но о нем Елена себе думать запретила во избежание перегрузки нервной системы.

- На вас жалуются! – Мизигин потряс бумажками. – Посмотрите!

- На что?

- На жалобы! Вы… позволяете себе быть нетактичной! Вы грубы. Постоянно придираетесь к студентам…

- Уж не тем ли, которые считают, что блуждающий нерв постоянно меняет свое местоположение и потому так назван? Или к тем, что искренне думают, что от перестановки ребер форма грудной клетки не изменится?

- Это… мелочи.

- Ну да. Наверное… но мы врачей учим!

- Именно! Мы воспитываем будущих врачей! Мы должны прививать им уверенность в себе! Чувство собственного достоинства…

- А знания? – не удержалась Елена. – Знания мы прививать не должны?!

- Должны! Но почему-то у других получается прививать знания без этого вот! – Мизигин сунул пучок листочков под нос. – Они находят способы! Методы! Они заинтересовывают студентов! А вы…

- А я требую учиться.

Выживет.

Он давно еще выживал, но раньше как-то… тихо, исподволь гадил. А как пост получил, так и развернулся. И сейчас вперился глазенками своими, сопит, краснеет…

Уволиться что ли самой?

Вот прямо сейчас, благо, конец года. И практики полторы недели осталось… а потом что? Ладно, раньше у неё имелись запасы денежные, но переезд с ремонтом их сожрали. И смена обстановки, хоть частичная, потому что дача давно уже не использовалась для жизни.

- Первый курс, - выдавил сквозь зубы Мизигин. – Спецгруппа…

- Поганцы, - Елена поморщилась. – И ощущение такое, что они вообще в первый раз про анатомию слышат.

- Это не имеет значение!

- А что имеет?

- Финансирование! Эта группа получает особое финансирование. По спецдоговору! – последнее Мизигин произнес с придыханием. – И мы обязаны обеспечить студентам лучшие условия… а вы… я посмотрел журнал! Исключительно неудовлетворительные оценки.

- Есть и удовлетворительные.

- А должны быть отличные! Елена Петровна… за такие деньги, которые они платят мы обязаны оправдать высочайшее доверие. И если… - Мизигин выдохнул. – Если вы не войдете в положение… если вы со своей глупой принципиальностью и дальше будете портить статистику, я вынужден буду поставить вопрос о служебном несоответствии!

Вот…

Скотина.

- Ставьте, - хмуро ответила Елена Петровна. – А я поставлю вопрос о комиссии… и найду, кого на неё пригласить. И тогда будет ясно, что мы там студентам прививаем… хотите?

Не зря ей Федюня снился.

Определенно, не зря.

Елизар заснул.

Давно с ним не случалось засыпать в малознакомых местах. А тут просто раз и все. И главное, сны были спокойными, даже умиротворяющими. И потому голоса, которые эти сны прервали, сразу показались неприятными.

Он открыл глаза, осознавая себя.

И то, что сила успокоилась. Да и в целом чувствовал себя Елизар очень неплохо. Голова слегка ныла, но не так, чтобы критично.

- …таким образом мы видим что? – Елена была рядом, за стеной. И сколько прошло времени?

- Труп? – ответили ей.

И загоготали.

- А помимо трупа, Афанасенко?

- Блюющего Лялечкина?

- Помнится, в первый раз и вы изволили явить всем свой глубокий внутренний мир…

Елизар сел. Склонил голову налево. И направо, убеждаясь, что боль сосредоточилась в затылке, да и та затухала. Он огляделся. Хмыкнул, заметив, что ему оставили чай в кружке с котиками, пирожок и записку, из которой следовало, что завоза в столовой пока не было и пирожок – это все, что нашлось.

Хороший мальчик.

Хоть с чем-то Елизару повезло.

- Прошу вас сосредоточиться…

Голоса звучали совсем рядом. Стало быть, в морге идут занятия. Елизар подвинул к себе пирожок и, вздохнув, вцепился в коричневый его бок. Судя по твердости шкуры, пирожок был матёрым, пережившим не один день в студенческой столовой. Но… случалось Елизару едать и более странные вещи.

А остывший чай он подогрел малым импульсом.

Вышло весьма даже…

- …таким образом изменения окраса кожных покровов…

Елену снова перебил взрыв смеха.

Доводят, значит…

Елизар проглотил остатки пирожка, торопливо запил чаем. Надо будет кружку помыть, а то совсем нехорошо… и ботинки надел.

Пригладил волосы, мысленно матюкнувшись. Вид у него сейчас не самый… впечатляющий. Хотя… он приоткрыл дверь.

Морг.

Стол.

Тело на столе. Вскрытие началось, вот только студентов, кажется, оно нисколько не интересовало. Во всяком случае рядом со столом застыл лишь бледный Лялечкин, который старался смотреть, борясь с приступами тошноты. Но все же хоть смотрел. В отличие от парочки девиц, наклонившихся над светящимся экраном телефона. Да, надо будет купить, к слову, чтоб не отличаться от местных. Кто-то бродил по моргу, кто-то демонстративно скучал… зевал..

А рыжий парень, пристроившись за спиной Елены, корчил рожи на радость однокурсникам. Потом и вовсе неприличный жест показал, чем вызвал взрыв хохота. Елена разогнулась, оглянулась, но рыжий сделал вид, что всецело сосредоточен на процессе.

Вот… поганцы.

Интересно, куратор их в курсе происходящего? Вряд ли…

- Погожин, - Елена протянула скальпель рыжему. – Возможно, вы сами продолжите?

- Почему бы и нет, Елена Петровна… - скальпель тот принял с ухмылочкой, покрутил в руках и подошел к столу, чтобы потыкать в тело. – Только смысл-то… пациент уже того…

Морда лица, главное, знакомая донельзя.

А ну конечно… Погожины. Что ж, с Погожиным Елизар был знаком, пусть и не близко, но достаточно, чтобы порадовать старика.

Интересно, этот рыжий ему внук или правнук?

Главное, склонился над трупом, занес руку со скальпелем… выпустив силу. Ну да, к чему железки истинному целителю.

Правда…

Елизар щелкнул пальцами, создавая облачко тьмы. А потом подтолкнул его к ногам мальчишки. Сил, правда, ушло многовато, все же в безмагических мирах сопротивление среды совсем иное. Но… тьма коснулась ног и поднялась выше, впитываясь в кожу. И собственная сила парня поспешила за ней, нейтрализуя. А мальчишка потерял контроль. Сила, накопленная на острие скальпеля, откатом ударила в руку.

- Ай! – мальчишка разжал пальцы и уронил скальпель.

Елена нахмурилась.

Но молча подняла.

- Кто желает продолжить? – поинтересовалась она.

Тишина.

Девицы продолжают разглядывать телефон, кажется, они вовсе не заметили, что что-то да случилось. Остальные… кто-то отвернулся, делая вид, что обращаются не к нему. Кто-то перешептывается. Хихикает. Только Лялечкин все еще бледен.

Но Елизара почуял. Обернулся и, голову задрав, спросил:

- А можно я… п-попробую.

- Лялечкин осмелел! – заржал кто-то.

- Попробуйте, - Елена отложила грязный скальпель и отступила. – Прошу. Если почувствуете, что вам становится дурно, говорите.

- А ему всегда дурно…

Интересно, кто и когда решил, что целители – добрые? Маги света, созидания… группа ответила согласным хохотом. Впрочем, Лялечкин только губу закусил и решительно шагнул к мертвецу.

- Не спешите, - Елена, впрочем, и не думала улыбаться.

Она ободряюще кивнула.

- И проговаривайте вслух действия.

Лялечкин опять покосился на Елизара, вздохнул, как почудилось, обреченно, и произнес:

- Итак, основной разрез сделан. Дальше что?

- Д-дальше… л-лоскутами… сепарируется кожа, подкожная клетчатка и мышечный слой, - Лялечкин вцепился в скальпель. – П-поперечными разрезами рассекаются прямые мышцы живота…

Скальпель коснулся мертвой плоти и Лялечкин осторожно надавил. Ну да, откуда ему знать, что мертвое тело довольно-таки плотное.

- Чуть сильнее, - спокойно произнесла Елена. И Лялечкин кивнул.

Пожалуй, у него бы и получилось, но именно в момент высочайшей сосредоточенности горе-некроманта на деле, Погожин оказался позади него. А с другой стороны – Погожинский приятель.

Короткий обмен взглядами.

И силовая подсечка. Лялечкин вряд ли понял, что произошло и какая сила ударила его по ногам, заставив колени подогнуться. Скальпель воткнулся в труп, а Лялечкин, начавший было заваливаться на бок, упал, но не на пол, а прямо на мертвеца.

Воздушный кулак помог скорректировать траекторию.

Лялечкин взвыл.

Вскочил и… похоже, по ногам ему досталось не только петлей, если эти ноги Лялечкина не слушались. Нелепо взмахнув руками, он грохнулся на пол, сбив с тележки инструмент.

Группа захохотала.

- Ди, ты сняла?

- А то…

- Лялечкин у нас такой впечатлительный, Елена Петровна! Вам ли не знать… кажется, ему совсем-совсем не стать медиком…

- Как и тебе, Погожин, - Елизар выступил из тени, за завесой которой скрывался.

- Ой… - тихо сказала блондинистая девица, пряча за спину кирпичик телефона. Кто-то выразился куда более определенно.

- Вижу, мне здесь рады, - Елизар хмуро осмотрелся.

Елена помогала подняться Лялечкину, который все так же мелко дрожал и был бледен, но хоть без обморока обошлось.

- А еще вижу, что вы тут окончательно страх потеряли, - он упер взгляд в Погожина. Тот несколько подрастерял боевой дух, но…

- У нас занятие!

- Видел.

- И не по вашему профилю, мастер, - мелкий засранец даже умудрился поклон изобразить. – Вам скорее о вашем… студенте побеспокоиться надо. А мы, целители, как-то вот сами… разберемся.

- Конечно, разберетесь, - Елизар широко улыбнулся, отчего девица выронила телефон.

Можно было бы пустить волну силы. Техника к некромантам относилась еще более предвзято, чем люди, но… одно дело испортить то, что принадлежало этим недоучкам, и совсем другое – имущество Елены. Или рабочее. Елизар весьма сомневался, что в этом мире к материальным ценностям относятся с меньшим трепетом, чем в его собственном. А отправлять добрую женщину к местному завхозу… нет, не дело.

- Куратор кто?

- А вам какое дело? Мы вообще не обязаны отвечать…

- Мне – не обязаны. Впрочем… думаю, я найду, кому вы ответите, - Елизар позволил себе соткать из тьмы посланника, мелкого, но способного вместить пару минут мыслезаписи. А потом влил в него сил, отправив по адресу. – Вашему деду, Погожин, будет весьма интересно посмотреть на то, как проходят занятия… помнится, он как-то упомянул, что в последнее время творится нечто непонятное. Отметки студентов становятся все выше, а уровень подготовки падает…

- Я… - голос Погожина чуть дрогнул, но вот самомнение, а еще взгляды одногруппников не позволили отступить. – Я буду жаловаться!

А зря…

К жалобам некроманты как-то быстро привыкают. На году этак десятом работы и вовсе перестают обращать на жалобы внимание.

Поэтому Елизар лишь кивнул.

В столовой было как обычно людно, шумно и снова пахло квашеной капустой. Впрочем, волновало не это, а то, что окно в расписании не бесконечное, как и количество булочек у кассы. Почему-то их всегда привозили мало, хотя, казалось бы, раскупают – делайте больше.

- Я займу очередь? – робко поинтересовался Лялечкин, на подносе которого нашлось место стакану с кефиром и паре кусков батона.

- А обед? – Елена нахмурилась.

- Я… не голоден, - соврал мальчишка, старательно отворачиваясь от раздачи.

- Суп бери, - Елизар тоже нахмурился. – Какой тут съедобен?

- Борщ неплох, - Елена сглотнула слюну и подумала, что теперь о ней слухи пойдут. А Погожин точно побежит жаловаться. И нажалуется. И значит, на заседании кафедры тему поднимут… и о служебном соответствии в том числе. – Ещё пюре советую. С печенкой жареной.

- Бери. И я возьму. Иди сюда, недоразумение…

- Я…

- Деньги у меня есть. Выдали, - Елизар выгреб из кармана ком мятых бумажек и спросил: - На обед этого хватит?

Странный он… но странно и то, что рядом с ним Елена ощущала спокойствие и давно позабытое уже умиротворение. И моргом он опять же пах… приятно.

- Хватит, - она вытянула тысячную купюру. – Это довольно много. И лучше убрать, пока не потеряли.

- Я как-то больше к золоту привык, - доверительно произнес Елизар. – Так, Гордей… иди и набирай, что сказали.

- И салат! – добавила Елена. – Детям нужно употреблять овощи.

- И салат.

Спорить Лялечкин не осмелился. Поставил и тарелку с борщом, и пюре, и салат.

- Как понимаю, у него в группе сложности? – Елизар наблюдал за племянником.

- Не знала. Хотя… да, он обычно в стороне держится. Он тихий. Внимательный. Но…

- Обмороки?

- И это тоже. Скорее уж ощущение, что он все это впервые видит… точнее анатомию он в целом знает и неплохо. Но это как бы не медицинское знание, отвлеченное какое-то, - Елена смутилась от своей неспособности внятно сформулировать мысль. – С другой стороны он хотя бы хочет учиться.

- А остальные?

- Остальные… в лучшем случае являются на занятия и не мешают. Сложная группа, - она поморщилась. – В этом году какая-то… особенно… Погожина вы видели.

Ел Елизар жадно, но и аккуратно. И на Лялечкина, устроившегося за соседним столом, поглядывал, будто контролируя, ест ли тот.

- Вы и вправду знакомы с его родственниками?

- Знаком.

- А… - Елена не была уверена, что имеет право задавать такие вопросы. – То… темненькое облачко… это… что было?

- Магия.

Издевается?

Не похоже… с другой стороны, и вправду, какая разница, что это было, если до конца пары Погожин заткнулся и вел себя почти прилично.

Одно это заслуживало благодарности.

- Скажите… - Елизар протянул булочку, и Елена только сейчас заметила, что свою съела. С борщом. – С моей стороны это, конечно, наглость, но…

Булочка лежала на салфетке.

Круглая.

Румяная. С кунжутными зернышками на корочке. Черными и белыми.

- Спасибо, - Елена всё же решилась, потому что на раздаче булочек не осталось вовсе. А она ведь к чаю её оставить хотела.

- Не за что, но… как вы себя чувствуете?

- Неплохо.

- Слабость? Головокружение? Неконтролируемые приступы страха?

- Студенты меня, конечно, выводят, но не до такой степени, - Елена улыбнулась. – На самом деле часто это просто дурь. Возрастная. Потом, со временем, они успокаиваются. И начинают ценить. Со старшими курсами вообще работать приятно. Остаются большей частью умные ребята… раньше во всяком случае, - она отщипнула кусочек булочки.

- Раньше?

- Сейчас стало сложнее… требуют успеваемость поднимать.

- От вас?

- Ну да. От меня… и обеспечивать психологический комфорт.

Елизар издал непонятный звук.

- Заинтересовывать… без заинтересованности в учебе результата не будет. Хотя… вот как можно заинтересовать и заставить учиться человека, который учиться не желает? Тот же Погожин, он ведь на самом деле толковый. Умен. И начитан. Но вот решил, что мои предметы ему не нужны и всё…

Получалось, будто она жалуется.

Федюня вот постоянно говорил, что проблема Елены в её привычке на всё жаловаться. А она не жаловалась. Просто рассказывала.

- В общем, сложно, - Елена решила закрыть неприятную тему. – Вы дальше куда?

- Пройдусь. По городу. Телефон куплю. И так, по мелочи… вы во сколько заканчиваете?

- Как повезет… думаю, часам к восьми должна.

Последняя электричка идет в четверть одиннадцатого.

- Это много.

А что делать женщине, которая остро нуждается в деньгах? Работать на полторы ставки, радуясь, что эти полторы в принципе наскреблись.

- Я вас встречу, - сказал Елизар, причём тоном, не терпящим возражений.

- Не стоит…

- Стоит. Негоже вам одной ночью и через лес идти. Тем паче у вас там маньяк завелся.

О маньяке Елена думала в последнюю очередь. Да что там, мыслей о маньяке в голове не осталось, потому как Погожин-таки нажаловался. И как-то вот все вывернул, что получилось, будто она, Елена, издевается над юными будущими врачами, привлекая к издевательствам посторонних…

Мизигин орал.

И голос его, срываясь на высоких нотах, заполнял кабинет. И бил по ушам, по нервам… бил-бил.

- Да иди ты на хрен, - вырвалось у Елены.

- Что?! – Мизигин даже осекся.

- На хрен, говорю, иди… - Елена вдруг осознала, что это конец.

Денег нет?

Как-нибудь… репетиторствовать начнет. Готовить школьников к тестам или чему там их ныне готовят. Подтягивать по биологии. Химию она тоже знает неплохо.

- Достал…

- Это… это недопустимо! – с плохо скрытой радостью произнес Мизигин. – Вы… вы уволены!

- Да я сама уволюсь.

- По статье!

- А в суд?

В профсоюз обращаться бессмысленно, а вот суд – дело другое.

- Напишу жалобу… на грубое отношение руководства, создание невыносимых условий. Нарушение техники безопасности… да и много чего смогу рассказать, - Елена выдержала взгляд. – Скажем, про закупки… по чём ты перчаточки брал? А через кого – скальпели?

- Доказательств нет!

Были бы, Елена бы не так разговаривала.

- Думаю, проверка, если начнется, найдет…

- Ты… ты чудовище! Не зря Федя меня предупреждал!

- По соглашению сторон, - отрезала Елена.

- С завтрашнего дня! – Мизигин даже губу выпятил. – Дела передашь…

И задумался. А Елена с удовольствием смотрела, как меняется выражение лица. Ну да, кому дела передавать, когда на кафедре все и без того загружены. И никто-то не горит желанием с моргом связываться.

- Разберемся! – отступать Мизигин не собирался. – Иди. Свободна.

- Без тебя знаю… а Федюне передай, что дерьмо к дерьму тянется.

Вот… все же не умела она молчать. А ведь будь иной, глядишь, и не стали бы выдавливать. И вообще…

Елена ничуть не удивилась, увидев за дверью Лялечкина. Тот прислонился к стене, сделав вид, что просто себе дремлет.

И вообще случайно тут оказался.

Правда, стоило Елене появиться, глаза открыл и спросил:

- Домой, да?

- Я – да. Ты – не знаю.

- Меня дядя просил за вами присмотреть, - сказал Лялечкин доверчиво. – И помочь.

- Вещи донести?

А ведь мысль-то неплохая. С Мизигина станется замки поменять или пропуск аннулировать. Оно, конечно, запасной выход есть, но… к завтрашнему утру вещи Елены могут оказаться совсем не там, где она их оставила.

- Идем, - решилась Елена. – Только… если опоздаем на электричку…

На такси до товарищества у неё не останется.

- Дядя денег оставил, - Лялечкин широко улыбнулся.

Какой у него хороший дядя…

Странно, но вещей осталось не так и много. Тетради… тетради Елена сложила высокой стопочкой, прикрепив сверху лист. И даже обрадовалась, что теперь не придется проверять эту стопку. Вторая – с альбомами. Третья… бумаги из ящиков стола она просто вытряхивала в мусорный пакет. В обычный, из «Магнита», отправились карандаши, дырокол, купленный, поскольку пользоваться кафедральным было невозможно. Ручки, резинки и прочая мелочь – в сумку. Пара кружек. Пачка с чаем.

И в морг.

В нем было тихо и безлюдно. И Лялечкин, верным рыцарем следовавший по пятнам, вздрогнул.

- Ты как? – запоздало поинтересовалась Елена. – Если тяжело…

- Нет, всё хорошо. Я не трус. Знаете… я даже кое-что понял.

- Что?

Любимая кружка с котиками, подаренная Катюхой… кстати, надо позвонить, она вроде упоминала, что в их больничке панатом на пенсию собирается…

- Человеческое тело изнутри не менее красиво, чем снаружи. Я сегодня взглянул на сердце другими глазами. Оно ведь совершенно!

Елена посмотрела на мальца. Не бредит. Скорее уж защитная реакция.

- А кости? Скелет… та же грудная клетка по изяществу линий может поспорить с Аникейским храмом всех богов…

Что за он? Елена не слышала. Хотя… она в целом весьма далека от современной культуры…

- Смерть же и её близость заставляют осознать, сколь хрупко бытие… - продолжал Лялечкин. Всё же крепко ему досталось. – И я почти понял, что напишу!

- Где напишешь?

- На отчётном полотне. Мне ведь нужен будет отчёт на две кафедры предоставить. И дядя сказал, что со своей поможет, но… на основную.

Он вздохнул и помрачнел.

И добавил:

- Ещё эти холсты испортили… давайте сюда.

Пакет, куда кроме кружки добавилась пара кофт, запасные колготы с носками и в целом мелочи, которыми как-то незаметно зарастаешь на рабочем месте, сделался тяжёл. А еще инструменты.

Свои Елена держала отдельно. И сейчас, раскрыв кейс, улыбнулась.

Спасибо, папа…

Их она Мизигину не оставит.

Он, кстати, тоже объявился и собирался возмутиться. По лицу было видно, что собирался. И что пришёл в морг не просто так, но, встретившись взглядом, возмущение свое попридержал.

- Это моё, - сказала Елена, поднимая кейс. – Или спорить будешь?

- Вот… поганый у тебя характер! Поганый… и Федя поэтому тебя бросил…

- А я думала, что потому, как со студенткой закрутил роман. С той, за которой папа-миллионер стоит… в общем, Мизигин, куда тебе идти – я сказала.

И он убрался.

Только крикнул в спину:

- Пропуск на вахте сдай!

- А документы?

- Там и подпишешь. И вообще… рекомендаций я тебе не дам.

Елена подняла руку и показала Мизигину то, что показывала во сне Федюне, ощутив при том огромное душевное облегчение. Можно сказать, даже подъем.

Метка хлызня никуда не исчезла. Стало быть, и сама тварь вполне жива. Жаль… или нет? Если бы хлызень взял и подох – а с нежитью подобное случалось не так и редко, особенно в технологических мерах – причина оставаться в этом мире исчезла бы.

Формальная.

Елизар ощутил легкую вибрацию, а затем и услышал приближение электрички.

Поздно.

Вон, вокруг темень. И дорога эта через лес идущая. И фонари в поселке горят через один на радость хлызня, благо, иной нежити здесь нет. Но все одно не порядок.

Первым на перрон выбрался Лялечкин с парой огромных пакетов и рюкзаком, а за ним и Елена, с другим пакетом, который Елизар и забрал.

- Я сам, - Лялечкин покачал головой. – Там… там вещи.

- В общежитие мы тоже заглянули, - сказала Елена, отбрасывая со лба прядку волос. – Раз уж ваш племянник здесь живет, то и вещи его забрать надо.

- Его?

- И мои. Все равно на восемь часов опоздали, а вот до последней зазор оставался. Потом в магазин за продуктами ещё.

Сумка была увесистой. Правда, сама Елена несла еще две – одну утрешнюю, правда, сдувшуюся, и небольшой чемоданчик.

- А Елена Петровна больше не преподаёт, - сказал Лялечкин, поправляя рюкзак.

- Уволили… точнее уволилась по соглашению сторон.

Это из-за Елизара?

- Погожин нажаловался?

Если так, то беседой со старшим дело не ограничится. Точнее поганец до этой беседы рискует просто не дожить.

- Скорее стал последней каплей, - отмахнулась Елена. – Даже предлогом. Мне давно намекали, что стоит уйти.

Почему?

Специалистом она была великолепным. Елизар еще не встречал женщины, которая бы столь умело и даже изящно проводила вскрытие. А уж как она одним уверенным движением извлекла все внутренние органы… сразу виден был немалый опыт.

- Дело в моем муже… бывшем. Мы… недавно развелись. Он снова женился… он тоже преподаёт. Пока в отпуске вот, но вернется… и отношения в целом весьма сложные.

- Почему не уволился он?

- Серьезно? – Елена даже остановилась. – Он у нас целый доктор наук, а я – только кандидат. Да и его нынешний тесть весьма щедро жертвует на развитие науки. Нынешней супруге тоже в науку хочется. В общем, как-то так…

- И что вы собираетесь делать?

- Искать работу, что ж ещё… попробую устроиться куда в больницу. Или на худой конец, пойду школьников репетировать.

- Знаете… - мысль показалась Елизару весьма даже удачной. – В таком случае у меня имеется предложение. Может, вы согласитесь подтянуть моего… племянника?

Лялечкин споткнулся.

- Я…

- Не хотелось бы, чтобы он своими отметками опозорил семью. Поверьте, с оплатой не обижу…

Сердце ёкнуло. Вдруг да откажется? Но Елена обернулась. Посмотрела на Лялечкина и сказала:

- Глобальных проблем там нет, нужно просто над практикой поработать. А это вне условий… морга сложно будет сделать. Материал нужен…

- Материалом я вас обеспечу!

Вздрогнули уже и Лялечкин, и сама Елена.

- Не в том смысле… я представляю одну… организацию… и мои полномочия позволяют получать разный… материал. Если мы сработаемся, то…

В конце концов, Елизару по штатному расписанию помощник положен. И пусть только ректор попробует сказать, что ставки закрыты и бюджет утвержден.

- …единственно, вам нужно будет оформить разрешение… допуск. Но это я возьму на себя.

- Тогда, - Елена снова задумалась. – Не вижу смысла отказывать. Спасибо…

Она хотела добавить что-то еще, но тут раздался вой.

Вот же… зараза.