Странные вещи

Глава первая

В которой Ренат понимает, что воровать – это плохо

Пятница, 6 мая 1994 г.

Ренат стоял у доски в ожидании подсказки, весь такой красный, что вчерашний шрам на щеке был почти не заметен.

– Итак, кто из героев повести Лермонтова был фаталистом?

Людмила Евстафьевна и раньше отличалась сугубой дотошностью к деталям, но сегодня превзошла сама себя. Правда, это никак не влияло на положение Рената, поскольку «Героя нашего времени» он не читал. Совсем.

Класс затаил дыхание. Стояла тишина, какая наступает в последнюю секунду перед казнью. Одни с ужасом смотрели на учительницу, другие не сводили взглядов с Рената, третьи глядели в окно, будто там и вправду происходило что-то важное. И все думали об одном: «хорошо, что это не я».

И только Денис, сидевший, вопреки привычке, в первом ряду, улыбался. Он почесал ухо. «П» – догадался Ренат. Денис погрыз карандаш. «О». Взъерошил волосы. «Р»…

– Поручик, – по буквам произнес Ренат.

Учительница посмотрела сначала на Рената, потом на Дениса, который застыл с высунутым языком. Но какую букву означал язык, Ренат забыл.

– Кондратьев! – скомандовала она, – марш на «камчатку»!

Денис схватил в охапку свои принадлежности и рванул в конец класса.

– Поручик, – медленно повторил Ренат и тут вспомнил, что где-то что-то слышал, – Голицын?

Его голос дрогнул.

– Это ты меня спрашиваешь? – вздохнула Людмила Евстафьевна. – Ладно, садись. Двойку ставлю пока только карандашом, так что не падайте духом, поручик.

Идея с шифровками-жестами принадлежала Денису. Впрочем, как и все прочие хитрые планы в классе. Денис был генератором идей, проектов, кампаний. Ничто из того, что он придумывал, не работало. Но Денис не опускал руки. Дениса Кондратьева интересовал не результат, а сам процесс.

– Есть план, – сказал он, как только Ренат вернулся и сел рядом.

– Хитрый план, да?

– А то! Можем заработать.

Последнюю фразу Денис произносил часто. Она казалась ему важным, возможно, решающим аргументом. Ты подбрасываешь и подбрасываешь монету, и однажды она ложится нужной тебе стороной.

– Помнишь, ты говорил, что у твоего бати есть принтер.

– Дэн, нас посадят.

– Мы же не будем печатать деньги. Там специальная бумага нужна. Я уже пытался.

Ренат не должен был рассказывать о принтере. Ведь мама постоянно говорила, что надо держать язык за зубами. Но у него не всегда получалось. К тому же Денис был его лучшим другом.

– Мы будем печатать книги.

В те дни город заполонили книги с яркими цветными обложками. Люди с придыханием произносили загадочное буржуазное слово «фэнтези». На обложках всегда красовались мускулистые парни с большими артефактами, и девушки в бронелифчиках.

План Дениса состоял в том, чтобы набрать вручную пару-тройку книг в текстовом редакторе на школьном компьютере. Принести дискету на работу к папе Рената, там распечатать пару десятков экземпляров, отвезти все на великах на дачу к Усману, там все подшить нитками. А потом оттащить книги к Политехническому и продавать прямо на улице студентам.

Согласно плану, деньги на бумагу мог одолжить Крапива.

– Я не хочу иметь с ним дело. Проще сразу банк ограбить. Или контракт с дьяволом подписать.

Упомянутый Крапива учился в классе «Е».

В класс «А» детей специально отбирали по собеседованию. Из остальных формировали классы от «Б» до «Д». В какой-то момент руководство школы решило, что пришло время изолировать самые криминальные элементы в отдельной группе – классе «Е». Ренат подозревал, что директор смотрела в видеосалоне «Побег из Нью-Йорка». Там целый город огородили и отправили туда всех преступников.

У каждого в школе была кличка. Кроме Крапивы. Это была его настоящая фамилия. Никто не рискнул бы дать ему «погоняло». С ним вообще не стоило рисковать.

Крапива был невысоким, но в свои 12 лет уже мускулистым, жилистым и удивительно крепким в драках. Он носил настоящую щетину, а однажды избил старшеклассника.

Удивительно, но Денис с ним дружил. Денис вообще со всеми дружил.

– Ты становишься опасен, – сказал Ренат и показал на свой шрам.

За день до того они отправились на стройку чтобы произвести испытание ракеты на новом топливе. Это тоже было затеей Дениса. Топливо состояло из смертоносной смеси карбида, перекиси водорода и нескольких других ингредиентов. Ракета взорвалась при запуске, окатив ребят осколками стекла и металла. Тут же послышались крики взрослых, и пацаны рванули прочь со стройки. Только перебравшись через забор, Ренат заметил, что воротник его свитера липкий от крови.

А еще он потерял на стройке коллекцию Бомбибомов. Хуже того – чужую коллекцию Бомбибомов.

На перемене Ренат отловил у столовой Алекса из «А».

– Алекс, прости, я потерял твои Бомбибомы, – сказал он. – Я тебе редкими Турбами отдам.

Редкие Турбы были такими ценными, что шли за полные наборы других вкладышей.

– Все ок. Это уже не моя проблема, – небрежно ответил Алекс.

– В смысле?

– Я должен был пацану из «Е». Теперь с ним разбирайся.

В животе у Рената похолодело так быстро, словно там только что взорвался Сабзиро.

– Крапиве? – с ужасом понял он.

– Да, кажется. Такой маленький, волосатый и очень злобный. Похож на Челентано.

Ренат понадеялся, что Денис за него впишется перед Крапивой. Но Денис прогулял последний урок и скрылся. И когда Крапива поймал Рената в лестничном пролете между этажами, заступиться было некому.

– У тебя есть неделя, чтобы вернуть мои Бомбибомы, – объяснил Крапива.

От Турб он отказался. От настоящего Сеговского картриджа со вторым Комбатом – тоже.

– Мне нужны мои Бомбибомы, – отчеканил он, а затем произнес самое страшное слово: – Счетчик.

Это означало что через неделю ему уже нужны будут две пачки бомбибомов. Потом три. А потом… потом Крапива нехорошо улыбнулся.

– Тик-так, тик-так, тик-так, – произнес он и закачал головой.

«Семь дней», – со страхом подумал Ренат. Бомбибомы уже давно никто не собирал, даже младшие классы. Выменять их было не у кого.

Оставался один выход – деньги. Нужно было купить кучу жвачек обязательно из разных блоков. Все их раскрыть и собрать полный набор.

Забыв в школе сменку, Ренат поплелся домой. Там он поужинал, не глядя в тарелку и не рассказывая о делах в школе. А в телевизоре кот Матроскин, словно на что-то намекая, произнес: «Чтобы купить что-то ненужное, сначала надо продать что-то ненужное».

«Верно!», – подумал Ренат и немедленно вспомнил про Фенимора Купера. Все пять томов его откровенно скучного (ни грамма фантастики и ни щепотки юмора) и бессмысленного эпоса об индейцах лежали на книжной полке. Но, к сожалению, на самом видном месте.

Этот пятитомник Ренату подарили на день рождения родственники. Теоретически, это была его собственность. Но только теоретически. Если бы Ренат продал книги и купил на них вкладыши, у отца возникли бы вопросы. Он бы непременно сказал, что «книга – лучший подарок», что она развивает людей, а без книг «ты останешься оболтусом».

Конечно, Купера можно было тихо стащить. Это же его, Рената, книги. Но воровать – это плохо. Мало того, что читать не любишь, так еще и вор. У ренатова отца были старомодные взгляды на частную собственность.

Когда Ренат вернулся со школы, родителей не было дома. Чтобы не думать о плохом, он весь день провел перед телевизором. Показывали «До 16 и старше», ведущий Жора катался в немецком музее на макете Фалкора, дракона из «Бесконечной истории». Потом пел Газманов и еще какие-то люди в шинелях.

Он подогрел суп, пообедал, а ближе к вечеру свернулся в огромном отцовском кресле и пытался читать. Телевизор оставил включенным, чтобы не было страшно без родителей.

Неужели это и есть тот трагический выбор, какие встречаются в литературе, думал он. Стать вором или оказаться на счетчике.

Мать пришла чуть раньше отца и тут же побежала на кухню готовить ужин.

Потом они ели холодец с чесночными дольками, а отец рассказывал маме о работе, где только что кто-то сильно проворовался.

– Люди все говорят про хорошие времена, про плохие, – сказал он, – Но, по моему мнению, ничто не оправдывает воровство. Времена на самом деле всегда одинаковые, а все остальное – дело наших рук.

Потом он посмотрел на Рената.

– Вот в нашей семье никогда не было воров. Голодали, да. Но никогда не брали чужого. Или общего.

Уши Рената покраснели. Он почувствовал себя таким виноватым, словно совершил нечто страшное, например – украл книгу из библиотеки.

Ночью Ренат лежал в кровати, погрузившись в тяжелые, совсем не детские думы. Он представлял, как его ставят на счетчик. Как у подъезда караулит ватага страшных подельников Крапивы, почему-то всех маленьких и волосатых, как монстры из фильма «Зубастики».

И не заметил, как уснул. Ему приснилось что он бежит по бесконечному коридору, а над ним мерцают люминесцентные лампы. Как за ним гонится Крапива, чьи глаза горят холодным зеленым светом. «Тик-так, тик-так», – пронзительно шептал Крапива. А руки его становились все длиннее и длиннее…

В ночной тишине было слышно тиканье часов. Из-за занавесок мертвенно-желто светил уличный фонарь. Телевизор в родительской комнате давно молчал.

Тогда Ренат понял, что проснулся и что не сможет уснуть, если не решит проблему. Он встал и прошел босиком к креслу, где комком валялась одежда. Стараясь не шуметь, нашарил в тумбочке фонарик с динамо. Потом натянул футболку, свитер, вязаные носки, брюки. Ремень щелкнул громко, словно выстрел, и Ренату показалось, что родители вот-вот проснутся.

Очень медленно он вышел в коридор, там захватил дубленку, колючий шарф, сапоги и валенки. Придерживая язычок замка, аккуратно закрыл за собой дверь.

И, дрожа от холода, переоделся в промерзшем подъезде.

Ночь накрыла Рената лютой стужей. Обычно в Н-ске в метель становилось теплее, чем в ясные дни. Но сегодня зима нагрянула в начале мая, и с нею пришел пронзительный мокрый ветер.

До стройки было метров семьсот по прямой. Но это были очень длинные семьсот метров.

Утопая в снегу, Ренат шел по номинальной дороге. Потом вдоль забора садика с издевательским именем «Солнышко». Далее через парк, где было уже совсем темно, зато сугроб оказался ниже колена.

Недостроенный дом, к которому шел Ренат, пугал своим видом не только малышей, но и суровых двенадцатилеток.

Дом этот, по слухам, начинал строить некий банкир. Но его взорвали. Банкира, то есть. После него стройку продолжил вор в законе по кличке Шаман. Но его застрелили. Говорили, что тут теперь откроется гостиница, куда приедут туристы из столицы и из Америки, и привезут доллары и сникерсы.

Но вместо богатых интуристов на этой стройке пока жили «бичи». Ренат узнал это слово от старших ребят. Бичи ему представлялись суровыми мужикам с замазанными сажей лицами и почему-то с кнутами в руках. Больше всего они походили на бастующих шахтеров из новостей.

«Они опустившиеся», – сказал как-то один из пацанов. И Ренат сделал вывод, что бичи выпрыгивают из-под земли. И как хлысть тебя кнутом!

Да, это была самая высокая и самая зловещая стройка в городе. Даже прошлым вечером Ренату пришлось набраться храбрости, чтобы пойти сюда с другими ребятами. Тогда их было четверо.

Ночью стройка выглядела уж совсем жутко. А Ренат теперь был совсем один.

Железный забор, который должен был охранять здание от детей, так замело, что тот превратился в покатую горку, хорошо утоптанную детскими ногами в валенках, ботинках и маленьких пластиковых лыжах, которые недавно вошли в моду.

Ренат как раз переходил через забор, когда завыла собака.

Он спохватился и понял, что стоит на вершине горки, и его видно как на ладони. Снегопад прекратился, облака поредели, и сквозь них светила почти полная луна. Ренат тут же вспомнил фильм «Американский оборотень в Лондоне», и сердце его ушло в пятки.

Потом он взял себя в руки и зашагал к тому месту, где они еще недавно играли. Это был подвал.

Путь к нему лежал через середину здания, где сквозь пустоты на месте недостроенных потолков виднелось небо. Лестничные пролеты тоже были не достроены. Ренат стоял на первом этаже и смотрел на них снизу.

В этот момент небо окончательно прояснилось, и в лунном свете наверху обозначилась фигура. «Бич», – догадался Ренат.

Фигура стояла всего двумя этажами выше. Черная и какая-то кривая.

Всего секунду или две мальчик смотрел на нее, но этого времени ему хватило, чтобы представить самого страшного, жуткого, нечеловеческого бича.

Ренат выхватил из кармана фонарик и принялся быстро давить динамо. Мерцающий свет фонарика осветил лицо. И Ренат его узнал.

Это был Крапива.

И с ним было что-то не так.