Но хочет ли Костя этого?..


Нет, нет!..


Этого – точно нет!..


«А чего же я хочу?..» - спросил Костя.


И, помедлив, ответил: «Быть с Аней. Но при этом – быть самим собой!..»


Это ведь так просто – быть самим собой.


Но для него, для Ани, и для мамы это совсем не просто.


Два года назад они с мамой решили спрятаться от темного ангела. Им это удалось.


Еще бы им это не удалось, если ангел сам научил их, как надо прятаться!..


И вот прошло целых два года. Все это время они с мамой не чувствовали, что прячутся от кого-то или от чего-то. Они даже не играли. Они жили - самой настоящей жизнью, и были при этом очень счастливы.


Очень!..


Как и многие другие, те, кто жил своей жизнью рядом с ними. Аня, ее родители, Анины и Катины друзья и подруги, учителя в школе, соседи….


Два года Дубравка была самым прекрасным местом на земле.


Самым прекрасным местом на земле для Кати.


А место Кости – не здесь.


Но есть ли у него вообще место?.. А что, если Костя может жить только вот так, только спрятавшись, только притворяясь Катей?..


Кто-то знает ответ на этот вопрос?..


Кто-то знает, кто-то знает…


Костя глубоко вздохнул, продолжая разглядывать себя в зеркале.


Интересно, как бы он выглядел не в платье, а в обычной мальчишеской одежде?..


Сосредоточившись, Костя попытался представить себя в джинсах и рубашке, и с короткой прической.


Не получилось!..


И неудивительно. Все-таки Костя уже два года не носил другой одежды, кроме нарядных платьев, кофточек, колготок и всего остального, что привыкла носить Катя.


Это ведь другим девочкам можно было одевать и брючки, и шорты, и джинсы. Кате – нет. Таково было одно из главных условий его перевоплощения. Условие, которое никто не ставил. Оно подразумевалось само собой.


Костя глубоко вздохнул, продолжая пристально рассматривать свое отражение.


«Катя, ты здесь?..» - мысленно спросил он.


«Конечно здесь!..» - тут же ответил ему звонкий девчачий голосок.


«А здесь – это где?..»


«Здесь – это там, где ты!..»


«Но это ведь пока…»


«Нет, не пока. Когда кто-то рождается, он уже не может исчезнуть просто так. И я не исчезну!..»


«Значит, там, где буду я, всегда будешь и ты?..»


«Ну конечно же!.. А ты думал, что будет как-то по-другому?»


«Я.. Я раньше никогда не думал об этом.»


«А теперь задумался?..»


«Теперь – да… Я думаю, каким же я буду, если стану опять… Ну, таким, каким был...»


«Ты уже никогда не будешь таким, каким был. Ты уже никогда не будешь прежним.»


«Никогда?..»


«Никогда!..»


«А каким же я буду?..»


«Таким, каким стал!»


«А каким я стал?..»


«Особенным.»


«Особенным кем?.. Мальчиком?.. Девочкой?..»


«Особенным человеком, прежде всего. А мальчиком или девочкой – это уже не так важно.»


«Это ты только так говоришь!.. А вот Ане очень важно, что у нее есть подруга Катя. Костю она и не знает совсем!..»


«Какой же ты дурачок, все-таки!..»


«Почему дурачок?..»


«Потому!.. Если Аня не знает Костю, как она может знать, что для нее важно или не важно?.. И, вообще - кто для нее важней?..»


Костя немного подумал и вновь мысленно произнес:


«Как-то у нас интересно получается. Ты – это я. Я – это ты. Ты – часть меня. Я – часть тебя. Но как же так выходит, что ты знаешь больше, чем я?.. Знаешь и не говоришь!..»


«Каждый человек знает больше, чем ему кажется. Каждый человек не говорит себе всего того, что он знает!..»


«Я не понимаю, как это!.. Я не понимаю тебя!.. То есть я не понимаю себя!..»


«Да так ли уж важно всегда себя понимать?.. Гораздо важнее бывает себя чувствовать. Не волноваться. Не суетиться из-за мелочей. Уметь ждать. Знать, что ожидание не имеет значения…»


«Правда?..»


«Правда!.. И вот это ты сам знаешь!.. И это, и многое другое…»


Неслышимый голос маленькой девочки Кати умолк.


Костя вздохнул.


Конечно, он знал. Но почему-то не чувствовал, что уже готов сделать решительный шаг. Чего-то ему не хватало для этого. И он не мог понять, чего. Как будто понимание это было укрыто плотной вуалью, сквозь которую можно было разглядеть только самые общие контуры какой-то очень важной истины.


Мысли начали путаться у него в голове. Косте захотелось спать. И, едва добравшись до постели, он тут же провалился в глубокий тяжелый сон.





6


Ирина Александровна нетерпеливо вглядывалась вперед, желая, чтобы водитель гнал машину быстрее. Но Иван Андреевич как будто бы никуда не торопился, придерживаясь своей обычной крейсерской скорости. Шестьдесят – и ни километром больше!..


А вот Ирине Александровне хотелось поскорее вернуться, и не только в Дубравку, не только к своему ребенку, но прежде всего к тому покою, в котором они пребывали целых два года.


Впрочем, в глубине души она знала, что это им не удастся. Уж очень необычная на этот раз получилась поездка!.. Три неожиданных совпадения за один раз говорят о многом…


Начались они с того, что несколько улиц в городе были перекрыты из-за ремонта, и за книгами пришлось ехать другим маршрутом, а он проходил как раз мимо проектного института, где когда-то работала Ирина Александровна.


Она, впрочем, отвернулась в другую сторону, чтоб не смотреть, не вспоминать…


Она отвернулась – и увидела дом. Свой дом. Тот самый дом, проект которого был когда-то раскритикован в пух и прах и отложен мудрым начальством в самый дальний ящик.


- Иван Андреевич!.. Остановите, пожалуйста!.. – попросила Ирина Александровна, и, все еще не веря своим глазам, вышла из машины.


Вот он, красавец!.. Он действительно существует!.. Он упирается прямо в небо уже последним, шестнадцатым этажом, и значит, строят его никак не меньше года. Или меньше?.. Сейчас ведь научились строить очень быстро.


Ирина Александровна стояла, смотрела, любовалась, и никак не могла налюбоваться на свое собственное творение, которое кто-то с бумаги перенес вот сюда, на бывший пустырь, на то самое место, где по замыслу Ирины Александровны, этот дом и должен был находиться.


И ведь как перенес!.. Предельно бережно, сохранив все идеи Ирины Александровны, все детали внешней отделки, которые она когда-то так тщательно прорисовывала…


- Ирина?.. – вдруг услышала она. – Ирина?..


Ирина Александровна резко обернулась.


- Гриша!.. – воскликнула она. – Ты что здесь делаешь?..


- Ну, по-видимому, то же самое, что и ты!.. – улыбнулся в ответ ее бывший коллега. – Любуюсь этим замечательным домом!..


Ирина Александровна посмотрела на Григория с подозрением.


- Ты не знаешь, чьих это рук дело?..


- Какое дело?..


- Вот это самое!..


Ирина Александровна рукой показала на дом.


Григорий, улыбнувшись несколько смущенно, признался:


- Ну, в первую очередь, твоих!.. Это ведь твой проект. И еще моих!.. В плане организации строительства.


- Как – твоих?..


- Ну, как… Я теперь, видишь ли, не начальник отдела, а целый генеральный директор некоей фирмы, в которую вошли и наш институт, и строительный трест, и еще пара организаций. Мы их прихватили до кучи…


- Как это тебе все удалось?.. За такое короткое время?..


- Сам удивляюсь!.. – развел Григорий руками. – Видимо, время подошло, и все такое…


Ирина Александровна в растерянности только переводила глаза с дома на Григория и вновь на дом.


- Между прочим, тебе надо будет подъехать к нам в бухгалтерию. – неожиданно сказал Григорий.


- За чем?..


- За деньгами, естественно!


- За какими еще деньгами?..


- За твоими собственными! Авторскими!.. – усмехнулся Григорий. – Больше года тебя ищем, и вот, наконец-то…


Ирина Александровна совсем растерялась. А Григорий продолжал:


- И вообще, ты сейчас где?..


- Я?.. Да так.. Тут, недалеко…


- По специальности работаешь?..


- Да я бы не сказала…


- Вот и хорошо!.. – обрадовался Григорий. – Тогда давай возвращайся!..


- Куда?.. Куда возвращаться?..


- В институт, естественно!.. Дел – по горло. Хороших архитекторов не хватает. А ты ведь не просто хороший архитектор. Ты архитектор классный!..


Ирина Александровна только грустно усмехнулась.


- Я была классным архитектором. А теперь… Даже и не знаю. Три года, все-таки, прошло с тех пор, как…


- Да-да, я помню… - кивнул головой Григорий. – Но теперь то все хорошо?.. Я имею в виду – с твоим сыном?.. Костей?.. И вообще?..


Ирина Александровна почему-то покраснела.


- С моим ребенком все хорошо. – как-то неловко пробормотала она. И повторила: - Все хорошо…


- Ну так в чем же дело?.. Возвращайся!.. Условия будут, какие тебе раньше и не снились!..


- Я подумаю, подумаю… - пробормотала Ирина Александровна. – Я.. Я тебе позвоню!..


- Я буду ждать!.. – пытливо глядя ей в лицо, сказал Григорий. – Вот тебе моя визитка. И не забудь заехать в бухгалтерию!.. Адрес на визитке есть.


Григорий всегда был мудрым человеком. Он умел не задавать лишних вопросов. Он умел ждать. Иногда Ирине Александровне даже казалось, что он влюблен в нее. Но раньше им было как-то не до проявлений чувств…


Это был первое неожиданное совпадение.


Второе произошло ближе к вечеру, когда постояльцы, уже два года снимавшие у Ирины Александровны квартиру, вдруг заявили, что съезжают. У них улучшились дела, и они взяли кредит на собственное жилье.


Причем, для переезда уже все было готово. Постояльцы рассчитались, отдали ключи, и радостно упорхнули в свое гнездышко. Ирине Александровне волей-неволей пришлось заночевать в городе. Утром она собиралась съездить в риэлторскую фирму, чтобы оставить поручение поискать новых постояльцев.


Это оказалось очень кстати и для Ивана Андреевича, который встретил в городе старых друзей, которых не видел несколько лет. Друзья не просто пригласили, а буквально утащили его к себе в гости. Вот и третье совпадение!..


Иван Андреевич отправился на встречу к друзьям, а Ирина Александровна – в свою квартиру, из которой два года назад Костя в образе Кати уезжал с ней к новой жизни в Дубравке.


Но наутро Ирина Александровна почему-то передумала. Вместо риэлторской фирмы она поехала в компанию Григория, и там ей предложили получить настолько значительную сумму, что Ирина Александровна даже испугалась и наличными получать не стала, попросив перечислить деньги на ее счет в одном из городских отделений банка.


Почему она так поступила?.. Разве ее дом с некоторых пор – не в Дубравке?.. Разве ей не нужны были деньги там, а не в городе, где Ирина Александровна бывала совсем не часто, только по необходимости?..


Она не знала, не знала. Она только чувствовала, что назрели большие перемены, что прежний покой уходит в прошлое, и душа ее была не на месте…





Странный ангел очнулся. Вокруг него по-прежнему клубился и переливался живой туман, в котором метались протуберанцы огня, и что-то время от времени вспыхивало и тут же гасло, обдавая ангела то нестерпимым жаром, то невыносимым холодом.


Ангел повел своими большими крыльями, чувствуя их силу и готовность к полету. Но ему ничего не оставалось, как стоять и ждать, пока с ним заговорят.


Впрочем, ожидание длилось недолго.


- Итак, необходимое время прошло. – раздался неизвестно откуда странный, но отнюдь не равнодушный голос. – Твой час настал! Тебе придется выполнить важное поручение…


- Какое поручение?.. – напрягся ангел. – Неужели опять?..


- Нет, не опять. – терпеливо ответил голос, хотя в нем и чувствовалась едва заметная ирония. - Быть ангелом смерти ты не захотел. Вернее, не смог. Ну что ж… Будешь ангелом-хранителем!..


В душе ангела все затрепетало.


- Но… А… - начал было он.


- Подожди! – остановил его голос. – Словами тут будет долго…


И к ангелу протянулся острый и жгучий протуберанец. В одно быстрое прикосновение он передал ангелу все, что ему следовало знать.


- Вот как… - пробормотал ангел. – Вот как…


- Вот так, именно так! – торжественно провозгласил голос. –Прежде всего, ты должен вернуть ребенку то, что ты у него взял.


- Но.. Но там ведь уже не один ребенок!.. Там двое детей! – воскликнул ангел. - И они связаны друг с другом!..


- Они оказались связанными из-за тебя. – отметил голос. – Если бы не ты, они бы никогда не встретились!..


- Конечно, не встретились бы. – согласился ангел. – Как бы они встретились, если бы его не было среди живых?..


- Быть среди живых – это, знаешь ли, очень не просто!.. Это очень ответственно!.. – заметил голос. - И для того, кто живет, и для того, кто дал ему жизнь. А еще - для того, кто отвратил от него смерть…


- Я готов отвечать… - прошептал ангел. – За каждый свой шаг!.. За каждый взмах своего крыла!.. Ты знаешь!


- Знаю. – подтвердил голос.


- Но я ведь и в самом деле думаю о нем.. о них больше, чем о себе!.. Ведь они любят друг друга!.. Они не могут жить друг без друга!.. И если я верну одному то, что я у него взял, страдать будут оба!.. Они ведь вынуждены будут расстаться… А его мать?.. Ты подумал о ней?..


В облаке живого тумана возникло движение, как будто кто-то развел руками.


- Разумеется, они расстанутся. – изрек голос. – Такова плата.


- Плата!?.. – воскликнул ангел. – Но за что?..


- За счастье, мой дорогой. – спокойно ответствовал голос. – За счастье.


Крылья ангела поникли.


- Мне кажется, плата слишком высока… - пробормотал он. – Что такое – два года счастья?.. Для них они пролетели как один миг… И, к тому же, как ты можешь говорить о плате как таковой?.. Я думал, такие понятия тебе не свойственны!..


В тумане как будто бы раздался вздох.


И странный голос терпеливо произнес:


- Ты прав, разумеется. Понятия, с которыми приходится иметь дело мне, настолько сложны, что для их определения ни в каком языке не найдется слов. Но мне пришлось искать какое-то слово, чтобы донести хотя бы часть нужного понятия до тебя. Оно связано со всеобщей гармонией всех миров, с основой существования всех Вселенных... Мне бы очень хотелось, чтобы ты это уяснил. Уяснил и усвоил.


- Я постараюсь. Постараюсь… - пристыжено пробормотал ангел.


- Замечательно. Кстати, как ты думаешь, зачем я вообще тебе все объясняю, хотя мог бы добиться исполнения своей воли гораздо более простым путем?..


- Я… Я не знаю…


- Подумай. Подумай!..


Ангел нахмурился и нерешительно пробормотал:


- Неужели потому, что ты считаешься со мной? С моей собственной волей?.. Моими желаниями?..


- Именно поэтому!.. – торжественно произнес голос. – Именно поэтому!.. Скажу тебе по секрету, я считаюсь с волей каждого существа, порожденного мной.


- Это очень интересно!.. – слабо усмехнулся ангел. – Ведь все существа, во всех мирах, так или иначе порождены тобой…


- Вот именно. Вот именно!.. Впрочем, не будем удаляться в дебри. Найдем для этого время как-нибудь в следующий раз… Вернемся к вопросу о плате. Ты должен знать, что плата такого рода взимается, как правило, не только за прошлое, но и за будущее счастье.


- За будущее?.. – прошептал ангел. – И не только для них, но и для нее?.. Для матери?..


- И для нее. – подтвердил голос. – Для нее непременно!..


- Благодарю... – прошептал ангел. – Благодарю!..


- Теперь ты спокоен?.. – осведомился голос.


- Теперь – да!.. – ответил ангел. Но, помявшись, добавил просительно: - Мне все же хотелось бы знать, что за будущее ты им приготовил…


- А вот это тебе знать совершенно не обязательно. – заявил голос. - Во избежание ненужной суеты с твоей стороны!.. К тому же я и сам не знаю их будущего в точности. Я ведь определяю только главные направления. Детали определяют они сами!.. А бывает так, что и не только детали. Бывает так, что они своими поступками, своей волей изменяют всю свою судьбу!.. И это – самое интересное.


- Самое интересное… - пробормотал ангел со странной интонацией.


- Они, как и ты – мое порождение, это так. – спокойно продолжал голос. – Но они наделены не только волей, но и силой. И еще у них есть свобода, чтобы проявить волю и приложить силу. Только они многого боятся. Вот если бы они не боялись!..


На это ангел не нашел что возразить.


- Ну, довольно разговоров. – прервал молчание голос. – Тебе пора!..


- Подожди!.. – воскликнул ангел. – Я хочу спросить… После того, как я верну ему то, что я прятал, ты вновь остановишь меня?.. Или и вовсе ввергнешь в небытие?..


- Ни в коем случае!.. – заявил голос. – Ты ведь теперь ангел-хранитель!.. И заботиться тебе придется не об одном человеке, а о нескольких.


- Да-да. – пробормотал ангел. – Я понимаю…


- Но не переусердствуй!.. – предостерег ангела голос. – Не делай за них того, что они должны делать сами!.. Не суетись по пустякам!.. Если надо будет, чтобы они набили себе шишек – пусть набивают. Если надо будет, чтобы они грустили – пусть грустят. Искренние слезы очищают и согревают душу… Но если придет время для радости – пусть их радость будет как можно более полной!..


- Я постараюсь!.. – сказал ангел.


- Постарайся, постарайся. А я уж за тобой пригляжу. Так, на всякий случай…






Глава пятая





1


Поручив проследить за разгрузкой книг помощнице, Ирина Александровна поспешила домой.


В доме было удивительно тихо.


«Наверное, на пруд пошли. – предположила Ирина Александровна. – Еще бы! В такой-то день!..»


Но на всякий случай Ирина Александровна решила все-таки заглянуть в комнату Кати-Кости.


Нет, все же скорее Кати, чем Кости. Это ведь была исключительно девчачья комната. Сам ее вид, ее убранство, шкаф с соответствующей одеждой, куклы и другие игрушки – все свидетельствовало о том, что здесь живет девочка.


Маленькая девочка Катя.


За два года Ирина Александровна привыкла к ней, привыкла думать, что у нее – дочь, а не сын.


Нет, не только привыкла. Ирина Александровна полюбила Катю всей душой, прикипела к ней всем сердцем. Да и как было не полюбить ее?.. Как было не гордиться ею?..


Ирина Александровна не отдавала себе в этом отчета, но с течением времени, исподволь, в ее голове уложилось понятие о том, что вот когда-то у нее был сын, замечательный мальчик Костя, а теперь у нее – дочь, замечательная девочка Катя.


А Костя… Он, конечно, был всегда где-то здесь. Но уже очень редко напоминал маме о себе, тем более, что она больше не купала его сама, и всегда видела только Катю, одетую в нарядное платье, симпатичный домашний халатик или ночную рубашку.


Так было лучше. Так было легче. Так было спокойнее им обоим - и маме, и Косте.


То есть Кате…


Тихонько приоткрыв дверь в ее комнату, Ирина Александровна, к своему изумлению, услышала ровное дыхание.


В такой солнечный день Катя дома?.. Одна?.. Без Ани?.. Безмятежно спит?.. Или, может быть, приболела и потому прилегла?.. Но где же все-таки Аня?..


Стараясь переступать как можно тише, Ирина Александровна подошла к Катиной постели.


Ее девочка действительно крепко спала. Дыхание было глубоким, спокойным. Длинные красивые волосы разметались по подушке.


Ирина Александровна неслышно пододвинула к кровати пуфик и присела, любуясь нежным Катиным лицом.


«Да ты моя лапочка!.. Ты моя радость!.. – сказала Ирина Александровна самой себе. – Мои щечки!.. Мой носик!.. Мои нежные губки!..»


И вдруг, произнося про себя эти слова и уже потянувшись, чтобы тихонько поцеловать свое дитя, Ирина Александровна поняла, что смотрит сейчас не на Катю, а на Костю.


Ничего не изменилось со вчерашнего дня в ее ребенке, абсолютно ничего. Ирина Александровна видела перед собой все то же милое лицо с тонкими чертами, с румяными щечками, слегка курносым носиком, пухлыми яркими губками… Но и вчера, и позавчера, и неделю назад, и в течение многих дней до этого, глядя на своего ребенка, и бодрствующего, и спящего, Ирина Александровна всегда видела перед собой Катю. Для того, чтобы увидеть ее, не нужно было прилагать никаких усилий, не нужно было в чем-то себя убеждать или соблюдать условия некой игры. Катя всегда была Катей, и дело было вовсе не в том, что она была одета в нарядное платье или в красивую ночную рубашку с рюшами и оборками.


Но сейчас…


Ничего не изменилось, но на самом деле изменилось что-то очень существенное, что-то самое главное.


И это означало…


Это означало…


Ирине Александровне стало душно. В висках у нее закололо, а перед глазами появились круги.


Ирина Александровна уже хотела встать, чтобы открыть форточку, но этого не понадобилось.


В комнате вдруг повеяло свежим ветром, как будто кто-то совсем рядом взмахнул огромным веером или, может быть, огромными крыльями. Ветер принес с собой особенную, совсем особенную свежесть и удивительные запахи, каких Ирина Александровна до этого не знала. И тут же к ее вискам прикоснулось что-то быстрое, пронзительно-жгучее, но вовсе не болезненное, а в ее ушах будто бы прошелестел чей-то необыкновенный голос, сказавший что-то очень хорошее и доброе, хотя слов было не разобрать.


Ирине Александровне сразу же стало легче. Она перестала думать о тревожном и перестала спрашивать себя, что бы все это значило, как будто уже знала ответы.


Да. Знала!..


Не все из них, правда, но это было уже не важно.


Она знала самое главное.


Ирина Александровна вздохнула, улыбнулась самой себе почему-то грустной улыбкой, и стала ждать, когда проснется Костя.


Ждать, впрочем, пришлось совсем недолго.


Прошло несколько минут, и Костя открыл глаза.


- Мама! – воскликнул он и сел на кровати.


Вот теперь Ирина Александровна подалась к нему и обняла, крепко прижав сына к груди.


- Здравствуй, мамочка!.. – прошептал Костя ей на ушко.


- Здравствуй, сыночка!… - прошептала Ирина Александровна ему в ответ.


Они немного помолчали, прижавших друг к другу и чувствуя, как их сердца бьются в один ритм. И с каждым соединенным ударом их взаимное знание и понимание становилось все глубже, все полнее, делая ненужными какие-либо слова.


Но их все-таки надо было произнести, просто для того, чтобы придать общему знанию завершенную форму.


- Мне снова приснился ангел… - прошептал Костя. – Он вернул мне что-то. И он о многом мне рассказал… Как-то так рассказал, без слов. Но все было понятно.


- Я знаю, сынок, знаю… - вздохнула ему в ответ Ирина Александровна.


- Теперь он совсем другой... – сказал Костя, не удивившись маминому ответу.


- Нет, не только теперь. – поправила его Ирина Александровна. – Он всегда был другим. Точнее, он всегда был самим собой…


- Самим собой… - повторил Костя, как тихое эхо. - Самим собой…


- И вот его приняли таким, какой он есть. – сказала Ирина Александровна. – Его простили.


- Простили?..


- Да. Простили. Пора и нам прощаться…


- Нам?.. С кем?..


- Ты ведь и так знаешь. – прошептала Ирина Александровна. – Нам пора прощаться с Дубравкой. С жизнью, которую мы вели здесь два года…


- И с Катей?.. И с Аней?..


Ирина Александровна вновь только вздохнула в ответ.


- Я не хочу с ними прощаться. – прошептал Костя. – Ни с Катей, ни с Аней!.. Не хочу!..


- И я не хочу. И я… Но, может быть, с ними прощаться и не нужно?.. По крайней мере, насовсем?..


- Не нужно?.. Значит, можно все всем рассказать?.. Объяснить?..


Ирина Александровна только грустно улыбнулась. И, не видя маминого лица, Костя почувствовал ее улыбку. И понял ответ.


Но Ирина Александровна все же сказала и вслух:


- Нельзя, моя детка. Нельзя…


- Почему?.. Почему?..


- Потому, что здесь с Катей слишком многое связано. Для детей, для взрослых, для Ани… Здесь, в Дубравке, был Катин мир. Очень радостный, солнечный, счастливый мир. Целых два года Катя была его центром… Но и у счастья есть свои законы. Счастье – это не только для кого-то одного. Счастье - это для многих, потому что никто не может быть счастлив в одиночку. Это как заветное слово, которое нельзя нарушать, чтобы не разрушить весь мир. Поэтому здесь и сейчас Катя не может просто так превратиться в Костю.


- Не превратиться, нет!.. – возразил Костя.


- Не превратиться. – согласилась Ирина Александровна. – Уступить ему место вот так, явно. Вдруг открыть для всех то, что два года было скрыто!.. Нет, Катя не может этого сделать.


- Не может?..


- Не может. Не имеет права!..


Мама и сын вновь немного помолчали.


- А тот, другой мир?.. – прервал молчание Костя. – Тот мир, в который мы должны вернуться?.. Он тоже радостный?.. В нем тоже есть счастье?..


- Да, конечно! Конечно, есть. Но там за счастье и радость нужно бороться. Там их нужно отстаивать и беречь. Там ничто не приходит само по себе… Там ничего нельзя взять без того, чтобы не отдать что-то взамен. Там ничего нельзя отдать без того, чтобы что-то не приобрести…


- Почему?.. Почему?..


- Потому что так устроен тот мир. Мир, в котором мы с тобой жили до приезда в Дубравку. Мир, в который мы совсем скоро вернемся…


Костя немного подумал.


- Мне кажется, он какой-то уж очень сложный, тот мир… - пробормотал он с сомнением. – Мне кажется, его очень трудно понять… И в нем нам будет трудно жить…


- Это правда. – согласилась Ирина Александровна. – Это правда… Но мы с тубой будем трудиться. Чтобы добиться еще большего счастья!..


- Мы добьемся его?..


- Обязательно добьемся!.. Обязательно!..





2


Придя домой, Аня поднялась в свою мансарду, уселась в кресло и молча, неподвижно, просидела с полчаса, не меньше. Ей хотелось плакать, но плакать она не могла. Внутри нее будто бы образовалась ледышка, не желающая таять, хотя от яркого солнца в мансарде стало уже очень тепло.


Постепенно солнце победило, как побеждает всегда. Ледышка незаметно растаяла, а затем и вовсе испарилась.


Аня уснула.


И приснился ей совершенно необыкновенный сон.


Она оказалась в воздушном замке. Она точно знала, что этот замок воздушный, потому что у него были почти совсем прозрачные, невесомые, но вовсе не стеклянные стены, пол, потолок и все остальное. Сама Аня была еще невесомее, чем замок, раз он выдерживал ее. И она не шла, а парила над полом, от каждого своего шага подлетая вверх, а потом плавно опускаясь вниз.


Замок был очень красивый, и внутри и снаружи, хотя приходилось прилагать большие усилия, чтобы разглядеть его как следует. Он ведь был почти совсем прозрачный.


И еще он был очень уязвимый. Аня точно знала это. Порхая в залах замка легкой пушинкой, Аня едва дышала, чтоб самим своим дыханием чего-нибудь не нарушить. Но, к счастью, ей удалось пролететь через весь замок благополучно, и как-то незаметно она оказалась на балконе.


С него она смогла увидеть всю землю, над которой парил замок. Но земля была далеко внизу, и Аня задумалась, как же ей спуститься?.. А спускаться нужно было как можно быстрее, потому что замок стал уже таять, прямо на глазах.


Такова участь всех невесомых строений, созданных с помощью одной только фантазии...


И тут с неба к Ане спустился ангел. И вот он-то вовсе не был невесомым и бестелесным существом, подобным этому тающему замку – нет, он был большой, сильный, с огромными мощными крыльями. Его глубокие глаза смотрели на Аню очень внимательно, а на лице его была улыбка, очень добрая, но почему-то немного печальная.


В самый последний момент, когда Аня уже должна была упасть с растаявшего балкона вниз, ангел взял ее за руку, и они полетели прочь от исчезнувшего замка. Ангел держал ее за руку очень легко, и Аня летела рядом с ним без всяких усилий, хотя крыльев у нее не появилось.


«Куда мы летим?..» - хотела она спросить ангела, но, взглянув сбоку на его лицо, поняла, что ничего спрашивать не нужно. Было ясно, что цель их полета скоро покажется.


И совсем скоро они подлетели к другому воздушному замку! Он тоже бледнел и растворялся в окружающем пространстве прямо на глаза, и на одном из его балконов тоже кто-то был.


И вдруг Аня увидела, что там, на балконе этого замка, стоит Катя!..


Аня засмеялась и закричала от радости: «Катя!.. Катя!..»


А Катя засмеялась в ответ и приветствовала их с ангелом взмахом руки. Ангел немедля взял Катю за эту руку – в тот самый момент, когда балкон, на котором стояла Катя, уже почти растаял.


И они продолжили полет уже втроем, с ангелом посередине, который без устали взмахивал своими мощными крыльями.


Почему-то все трое молчали, только с улыбками переглядывались друг с другом.


И тут Аня заметила, что сейчас Катя выглядит как-то иначе, чем обычно. На ней, как и на самой Ане, было очень красивое длинное, белоснежное одеяние, подол и рукава которого так красиво развевались в потоке встречного воздуха, но сильнее этого одеяния Катю окутывало облако тайны. По всему чувствовалось, что это была прекрасная, манящая, великая тайна, и Ане очень хотелось ее разгадать, но было совершенно ясно, что время для этого еще не пришло.


Под ними проносились горы, долины, леса и реки, мелькали города, полные людей, но никто из людей не смотрел вверх и не замечал, что в небе над ними пролетает ангел с двумя детьми, тоже похожими на ангелов.


Тут скорость их полета увеличилась, к тому же ангел стал подниматься с ними все выше и выше, и Аня даже подумала, что вот так они все очень скоро могут вылететь прямо в открытый космос.


Но как раз в этот момент они начали плавно снижаться.


И вскоре под ними появилась еще одна, новая, прекрасная долина, укрытая густым туманом, сквозь который едва просматривалась гладь реки и зелень лугов, поросших яркими цветами.


Все трое мягко опустились на траву, и Аня почувствовала ее мягкость и прохладу своими босыми ногами.


Они переглянулись с Катей и еще раз молча улыбнулись друг другу.


«Вот, дети, - вдруг заговорил ангел тихим, но звучным голосом. – Это ваша долина. Здесь вы будете жить. Здесь вы построите дом и вырастите сад, и это будут самый прекрасный дом и самый прекрасный сад на земле… Ну, берите друг друга за руки и ступайте вперед. Вас ждет ваше будущее…»


И с этими словами ангел свел руки Ани и Кати вместе и отступил назад.


Аня и Катя, взявшись за руки, вновь переглянулись и улыбнулись друг другу открыто и радостно.


Тайна по-прежнему окутывала облик Кати, и туман впереди был все еще очень густым, но Аня знала, что, как только они сделают первый шаг и вступят на свой путь, туман начнет рассеиваться, и великая Катина тайна откроется.


А Катина рука была теплой, чуткой и родной, она внушала надежду и вселяла спокойствие…


И вот уже Аня была готова сделать шаг…


В этот момент она проснулась, и поняла, что Катя и в самом деле держит ее за руку, только они находятся не на волшебном лугу, и не во сне, а в Аниной мансарде, и Аня сидит все в том же кресле, в котором уснула, а Катя сидит рядом в том же ярком платье, в котором была утром, и с улыбкой смотрит на Аню.


- Катя, это ты?.. – моргая спросонья, спросила Аня. – Это правда ты?..


- Конечно, я! – ответила Катя. – Кто же еще?..


- И ты теперь хорошо себя чувствуешь?..


- Да. – просто ответила Катя. – И еще как!.. А почему я должна чувствовать себя плохо?..


- Но… Это… Ты ведь… - пробормотала Аня.


- А!.. – беспечно махнула Катя рукой. – Забудь!.. Это было так… Мелочи!.. Просто у меня на какое-то время испортилось настроение!..


- А теперь оно у тебя опять хорошее?..


- Не просто хорошее, а прекрасное!..


Катя так замечательно произнесла слово «прекрасное», что подруги рассмеялись.


- А мне приснился такой удивительный сон… - задумчиво произнесла Аня. – Как будто мы летали вместе с большим ангелом над миром, и ты была такая таинственная-таинственная… Таинственная и волшебная… Ты была как будто кем-то заколдованная, но это было не злое колдовство…


- Не злое?.. – тихо повторила Катя, очень внимательно глядя Ане в глаза.


- Нет, не злое… - кивнула Аня. – И оно должно было раскрыться. Если бы сон еще немного продлился!.. Если бы туман рассеялся!..


Сказав это, Аня робко взглянула в лицо Кати, медленно перебирая пальчиками Катины пальцы. Аня хотела спросить Катю о чем-то очень важном, но не решалась сделать это прямо.


Катя понимающе улыбнулась


- Туман обязательно рассеется!.. – твердо пообещала она. – Он станет дождиком, прольется на цветы, и они будут сиять и переливаться всеми красками радуги!..


Подруги опять рассмеялись, хотя Ане на мгновение показалось, что Катя как будто бы ушла от ответа, и таинственный туман стал даже более густым.


Впрочем, это ощущение было мимолетным и тут же исчезло.


- Ну, хватит спать!.. – бодро скомандовала Катя. – Вставай!.. Пора за дело!..


- Ура!.. – воскликнула Аня, легко соскакивая с кресла. – А за какое?..


- За очень даже хорошее. – ответила Катя. – Мы будем с тобой строить дом!


- Дом?.. Новый?.. Настоящий?..


- Новый. Настоящий. Почти… И очень, очень особенный!..





3


Вот так Аня и Катя начали строить тот действительно замечательный, единственный в своем роде, большой дом для кукол.


Проект этого домика разработала, конечно же, Ирина Александровна, и она же специально ездила в город, чтобы привезти оттуда все необходимые материалы.


Домик строился целую неделю, и это была необыкновенная неделя и необыкновенное строительство. Это чувствовали все, и Катя с Аней, и даже их родители, которым так нравилось наблюдать за работой подруг, что специально ради этого взрослые даже оставляли свои важные дела. Целыми часами Аня с Катей возились с разными деталями, винтиками, гвоздиками, что-то подрезали, подкрашивали, клеили, соединяли, а взрослые тихо сидели рядом и наблюдали за подругами, впитывая окружавшую их необыкновенную атмосферу тепла и взаимного понимания.


И не только наблюдали. Дмитрий Борисович снимал строительство на видео, и запись эта растянулась на многие часы, заняв не один диск, за что Аня впоследствии была очень благодарна своему папе.


Эта строительная неделя была необыкновенной еще и потому, что никогда до этого Аня не ощущала своего счастья так пронзительно, так отчетливо.


Счастье – это ведь ускользающее, трудноуловимое состояние, если, конечно, иметь в виду именно счастье, а не какой-нибудь там быстро проходящий восторг. Мы не всегда понимаем, что счастливы вот в этот, нынешний, текущий момент. Только определенное время спустя, вспоминая прошлое, мы говорим сами себе с удивлением: «Боже мой!.. Ведь мы же тогда были счастливы!.. По-настоящему счастливы!.. И не понимали этого. Ах, вернуть бы то замечательное время!..»


Аня понимала, понимала.


И все равно, много-много раз, в течение нескольких последующих лет, ей очень хотелось вернуть то замечательное время. Но это было не в ее власти…


Зато те дни как будто вернули их обеих, Аню и Катю, на два года назад, когда они встретились впервые, когда они обе еще были маленькими девочками и получали огромное удовольствие от своих безмятежных игр.


Каждое утро каждого дня той необыкновенной, незабываемой недели начинался с того, что Дарья Петровна с огромным удовольствием и умилением наряжала Аню в красивое платье, завязывала ей банты, и Аня принималась ждать Катю, которая никогда не заставляла себя ждать. Подруги смеялись от радости, и, повертевшись, чтобы показать и рассмотреть свои наряды как можно лучше, приступали к делу. Правда, Ане всякий раз хотелось обнять свою подругу и расцеловать ее, но почему-то ни разу они с Катей не обнялись и не расцеловались в эти дни.


И ни разу в эти дни Ане почему-то не приходило в голову предложить Кате прогуляться к пруду, как будто и прогулки к пруду, и сам пруд, и купания в нем попали под негласный запрет. Пожалуй, так и было, только запрет этот был настолько тонкий и основательный, что спрятался где-то очень глубоко, и Аня его даже не осознавала.


И – никаких предчувствий, никакой тревоги, никакого ожидания перемен. Безмятежность, вновь полная безмятежность, как два года назад, и удивительное, безбрежное счастье, наполнявшее каждую минуточку, каждое мгновение той неповторимой недели.


Пожалуй, единственной странностью тех дней было то, что время от времени откуда-то веяло потоком свежего воздуха, как будто бы от взмаха огромных крыльев, даже если на улице было полное затишье. Поток воздуха был настолько ощутимым, что в прическах Аня и Кати трепетали банты, и тогда подруги с улыбкой смотрели друг на друга, но ничего не говорили, как будто все было понятно и так.


Много позже, снова и снова просматривая записи тех дней, Аня замечала это трепетание бантов, и этот быстрый обмен понимающими взглядами, и тогда она с замиранием сердца шептала себе: «Вот!.. Вот оно!.. То самое, то самое…»


И ей опять делалось покойно и легко, как бывало в те дни, когда они с Катей строили свой самый большой, самый лучший кукольный домик.


Впрочем, это было позже, гораздо позже…


Еще в те дни Ане очень хотелось танцевать. Чаще всего это случалось, когда взрослых не было рядом.


Аня включала какую-нибудь плавную музыку и принималась кружиться перед Катей в самых грациозных, самых причудливых фигурах импровизированного танца, посвящая этот танец ей, только ей одной.


Тогда Катя разворачивала камеру в другую сторону, чтоб не упустить ни одного мгновения танца, и наблюдала за Аней во все глаза, с раскрасневшимся лицом, не произнося не слова. При этом в ее взгляде было столько любви, тепла, что Аня танцевала с необыкновенным воодушевлением, еще тоньше и отчетливее осознавая свое счастье.


Счастье, возможное только потому, что рядом была такая необыкновенная девочка, как Катя…





4


Но вот строительство подошло к концу.


В последний день недели Катя пришла к Ане, как всегда, утром, и принесла с собой какую-то коробку. Как ни удивительно, взрослых не было рядом.


- Ой, что там?.. – воскликнула Аня, осторожно прикоснувшись к коробке.


- Кое-что!.. – загадочно ответила Катя. – Скоро узнаешь.


- Когда - скоро?!.. – нетерпеливо подпрыгнула на месте Аня.


- Сегодня. Как только мы все закончим.


И Аня узнала.


Когда был закручен последний винтик, на крошечную гардину внутри домика повешена последняя штора, а на игрушечном дворе были установлены последние маленькие деревца и скамеечки, Катя открыла загадочную коробку и показала Ане скрытые в ней сокровища.


- Ой! – воскликнула Аня в полном восторге. – Это ведь Элеонора!.. И Маврик! И Манюня! Еще когда они были маленькими!.. С бантиками!.. А эти куколки, это ведь!..


- Да, это мы с тобой. Аня и Катя… - тихо сказала Катя.


Аня бережно взяла кукол в руки. И вдруг ошеломленно сказала:


- У них даже наши лица!.. Они здесь совсем такие, какие мы сейчас!.. Нет, даже немного младше, какие мы были, когда встретились!..


- Да. – кивнула Катя. – Это я сама сделала. Из папье-маше.


- Сама?!.. – воскликнула Аня. – Собственными руками?..


- Конечно, сама. Все ведь можно сделать, если как следует постараться!..


Аня бережно держала кукол в руках, восхищенно их разглядывая.


- А теперь давай посадим их на свои места. – предложила Катя. – Элеонору с Мавриком и Манюней – вот сюда, во двор, возле этих кустиков. Тут они будут пастись и ждать, когда мы выйдем из домика, чтобы идти с ними гулять. А нас – вот сюда. За этот столик, за которым мы с тобой будем пить чай. Вот как нам тут уютно, правда?..


- Правда… - прошептала Аня, осторожно поправляя куколкам прически, платьица и поближе подставляя к ним игрушечные чашки и блюдца с угощением.


И вдруг где-то рядом вновь взмахнули мощные крылья, но повеяло от них не только свежим, но каким-то очень далеким потоком воздуха, и таким же далеким был голос Катя, когда она сказала:


- Ну вот, этот домик и закончен. Домик для двух маленьких девочек, Ани и Кати…


У Ани от этих слов почему-то екнуло сердце, и она с тревогой посмотрела в лицо Кати.


Катя ответила ей долгим, глубоким взглядом, не говоря ни слова.


- Как-то ты странно сказала… - прошептала Аня. – Для двух маленьких девочек…


- Но они, то есть мы с тобой в этом домике, и правда совсем маленькие. – медленно сказала Катя. – Игрушечные Катя и Аня маленькие, и всегда останутся маленькими. Куклы ведь не растут… Ты будешь играть здесь с ними, и вспоминать наши дни… Вот…


- Я?.. Только я одна?.. – воскликнула Аня, чувствуя, как в ее груди гулко забилось сердце. – А ты?.. Где же будешь ты?..


- Я буду… Я тоже буду где-то… Но не здесь. Я буду далеко отсюда… - тихо ответила Катя.


- Я не понимаю!.. – воскликнула Аня. – Почему далеко отсюда?.. Почему не здесь?..


- Потому что так уж выходит. Завтра утром мы с мамой уезжаем… Она уже сдала все свои дела…


- Уезжаете?.. Почему?.. Куда?.. Я ничего не понимаю!..


- Почему – я не могу тебе сейчас сказать. И куда, тоже не могу. Но уезжать нам надо, просто необходимо…


- Необходимо?.. Что-то случилось?.. Что-то такое… страшное?..


- Нет-нет, ничего страшного не случилось. Но может случиться, если мы не уедем…


Аня растерялась так, что у нее даже закружилась голова, а глазам стало горячо.


- Я ничего не понимаю… - пролепетала она снова. – Ничего…


Изо всех сил Аня вгляделась в лицо Кати, как будто бы пытаясь увидеть в нем ответ на свой вопрос, но это ей не удалось. На лице Кати была глубокая печаль и еще более глубокая тайна.


И вдруг вновь откуда-то повеяло потоком воздуха, и Аня вдруг поняла – эта тайна принадлежит не только Кате, но и ей самой.


Это их общая тайна!..


Но сейчас она не может, не должна быть разгадана!..


На какой-то миг Ане стало легче, но только на миг.


Тут же на нее вновь навалилось бесповоротное понимание того, что Катя действительно должна уехать, что уже с завтрашнего дня ее не будет в Дубравке.


- А когда… Когда ты узнала, что вам нужно уезжать?.. – спросила Аня.


- Неделю назад. – медленно ответила Катя. – Ровно неделю.


- Ровно неделю… - повторила Аня. – В тот самый день, когда у тебя вдруг испортилось настроение?..


- Да. – коротко сказала Катя. – Потому что у меня было предчувствие. А потом я поняла совсем точно…


Сердце в груди Ани билось быстро-быстро, горячо-горячо. «Я сейчас заплачу!..» - подумала Аня. Но почему-то не заплакала. Наоборот, она почувствовала, как ее охватывает странное оцепенение.


- Значит, целую неделю ты знала. – оцепенелым голосом произнесла Аня. – Ты знала!.. И была все такая же веселая, такая же счастливая, как всегда. Значит, тебе было все равно. Тебе все равно, что ты уезжаешь. У тебя будут новые друзья, подруги, а у меня… А у меня больше не будет никого… Ни-ко-го!..


Катя печально посмотрела на Аню.


- Я знала, да. – согласилась она. - Всю эту неделю. Но мне вовсе не было все равно. Мне не все равно!.. И я не знаю, что там будет впереди!.. Зато я точно знаю, что такой подруги, как ты, у меня не было и не будет никогда, какие бы там новые друзья у меня не появлялись… Если они еще появятся, конечно.


Аня вздохнула.


- Это только слова. – все тем же оцепенелым голосом произнесла она. – Это только слова!.. Ты просто так говоришь, ведь всегда нужно что-то говорить в таких случаях.


- В каких случаях?..


- В таких. Когда торопишься уехать, и надо что-то говорить. Просто из вежливости!..


- Нет-нет!.. – воскликнула Катя. – Я не из вежливости. Не из вежливости!.. Вот, послушай!..


И Катя сделала неожиданную вещь – она быстро шагнула к Ане и крепко-крепко обняла ее, щекой прижавшись к ее щеке.


Аню всю обдало жаром!..


Нет, не просто жаром – ее в один миг охватило огненной лавой невероятно сильных, проникновенных, раскаленных чувств, как будто бы Катя действительно была не маленькой девочкой, а самим солнцем, совсем рядом с которым вдруг оказалась Аня.


И это было еще только в самый первый миг!..


Тут же Аня стала различать оттенки бушующих в Кате огненных чувств. Она почувствовала печаль, страдание, сострадание, осознание неимоверной потери, надежду на будущее, веру в то, что это будущее будет самым удивительным, просто прекрасным, и еще – любовь, которая одна смогла помочь Кате сделать то, что она сделала для того, чтобы до поры до времени не тревожить Аню, не мучить ее долгим ожиданием расставания…


Вот так Аня поняла, что всю эту необыкновенную неделю Катино сердце просто пылало от печали и тоски, от горечи и боли, от желания задержать, остановить улетающие минуты и часы, но они все улетали и улетали, а Катя, однако, делала все возможное и невозможное для того, чтобы только Аня ничего не заметила, чтобы только она не расстроилась раньше времени, не потеряла свое замечательное ощущение счастья!..


Аня поняла, что со стороны Кати это был самый настоящий душевный подвиг, подвиг, на который способны очень немногие люди.


В то же время Катя все эти дни и сама была счастлива ничуть не менее Ани, и от того, что счастье это сопровождалось неимоверной печалью, оно становилось и еще более ясным.


До сих пор Аня еще ни разу не изведывала такого сложного переплетения чувств. Она вмиг стала старше, мудрее и тут же почувствовала и еще что-то, что скрывалось в душе Кати…


Тогда она устремилась навстречу ей – как стремилась к ней в том самом сне, как стремилась к ней все время их дружбы, но тут…


Но тут Катя ослабила свои объятия и сделала шаг назад.


- Катя, Катенька, Катюшенька… - сама не своя пролепетала Аня, протягивая к Кате руки. – Не надо, не уходи, обними меня еще, обними меня!.. Ты такая, ты такая!…


- Нельзя. – прошептала Катя в ответ, делая еще один шаг назад, очень трудный шаг, как отчетливо поняла Аня. – Нельзя!..


- Почему?.. Почему?..


- Я не могу ответить. Я знаю только, что сейчас нельзя.


- А когда?.. Когда же будет можно?..


- Когда придет время.


- А когда оно придет?.. Скоро?..


- Скоро. Скоро. Совсем скоро!..


Аня опустила руки и медленно покачала головой:


- Нет, это будет не скоро, это будет совсем не скоро. Я знаю!..


- И я знаю… - прошептала Катя в ответ. – Но тут уж ничего не поделаешь… Но ведь главное, что это будет!.. Это – самое главное.


- Значит, мы расстаемся не навсегда?..


- Не навсегда! Не навсегда!..


- А письма?…


- Письма?..


- Мы сможем писать друг другу письма?..


Лицо Кати стало еще более печальным.


- Сможем, конечно сможем… - пробормотала она. – Вот только мы не сможем их посылать друг другу…


Аня улыбнулась растерянной улыбкой.


- Нельзя обняться. Нельзя посылать друг другу письма. Нельзя понять, что же происходит на самом деле. Надо расставаться!… - перечислила она. – Как же так?.. Как же это… все так?..


Катя в ответ промолчала, не отводя, однако, от Ани своего взгляда.


- Когда вы уезжаете?… - спросила Аня, чтобы задать такой вопрос, на который она точно может получить ответ.


- Рано утром. Как только рассветет. Мы уезжаем на нашей машине.


- Почему рано утром?..


- Ну, так будет лучше всего. Чтоб не собирать слишком много людей. Чтоб не делать отъезд еще печальнее…


- Еще печальнее… - прошептала Аня. – Я понимаю… А… А ваш дом?.. Все ваши вещи?.. Твои игрушки?.. Куклы?.. Домики?.. Маврик, Манюня?..


- Ну, дом ведь не наш. Он принадлежит Дубравке. Нам просто его сдали на какое-то время. И теперь мы его возвращаем. А из вещей мы берем только самое нужное, все остальное оставляем здесь.


- Все-все?..


- Почти все. Мама сказала, что о крупных вещах она попросит позаботиться твоих родителей. А все мои игрушки, и домики, и платья, из которых я уже выросла, я хочу оставить тебе. Я хочу, чтобы ты их взяла и сохранила. Просто так, на всякий случай. На память… Сможешь?..


- Конечно. Конечно!..


- И Маврика и Манюню я тоже оставляю тебе. Здесь, в Дубравке, их дом. Там, куда мы с мамой едем, им не будем места…


- Они будут скучать по тебе…


- И я буду скучать по ним. И не только по ним – по всей Дубравке. По всем ребятам. Но больше всего, больше всего…


Катя судорожно вздохнула и замолчала.


Аня посмотрела на Катю долгим взглядом, как будто стремясь запечатлеть в памяти каждую черточку ее лица – раз уж нельзя оставить здесь ее саму.


Что еще она могла сделать?..





5


Услышав известие Ирины Александровны, Дарья Петровна и Дмитрий Борисович отреагировали по-разному. Дмитрий Борисович глубоко вздохнул и произнес: «Ну что ж..»


Это была такая многозначительная реплика, что Ирина Александровна очень удивилась. Впервые за все время знакомства со Звонаревыми ей пришла в голову мысль, что в Дмитрии Борисовиче тоже есть какая-то неразгаданная тайна.


Ну а Дарья Петровна даже слегка всплакнула – они ведь с Ириной Александровной, как их дочери, стали за эти два года лучшими подругами.


Но у взрослых все проще. Они привыкли к разлукам и прощаниям. Они принимают их как данность, как неотъемлемое свойство жизни. Дарья Петровна даже вызвалась помочь Ирине Александровне собрать вещи в дорогу. Но Ирина Александровна очень мягко отказалась от помощи, сославшись на то, что вещей они с Катей берут очень немного.


Впрочем, и Катя тоже не помогала маме собираться. Все время до отъезда она была с Аней.


Это ведь был последний Катин день, последний вечер, последняя ночь – и не только в Дубравке, но и вообще.


По крайней мере, так думали тогда Ирина Александровна и Костя.


Так что остаток дня, вечер и практически всю ночь до самого отъезда Катя и Аня провели вдвоем, в доме у Ани. Они почти не разговаривали, не играли, и сели ужинать только после настоятельного приглашения Дарьи Петровны, которая наблюдала за ними с печалью и беспокойством. Дарья Петровна чувствовала, как глубоко переживает Аня предстоящую разлуку, и сама очень переживала из-за этого.


После ужина Катя с Аней взялись за руки и поднялись к Ане в мансарду. И вот так, рука в руке, они и провели оставшиеся часы до отъезда. В основном они все время сидели рядом в глубоком кресле, в котором запросто помещались вдвоем.


Они сидели рядом и молчали о многом – о многом таком, что невозможно высказать словами, а большие настенные часы тикали и тикали, отмечая уходящие минуты и часы…





6


И вот наступило утро. За окном раздался шум автомобиля, а затем и голос Ирины Александровны.


- Катя! Катя! – звала Ирина Александровна. – Нам пора!..


Аня и Катя разом встали с кресла и спустились вниз.


На улице был легкий туман, окрашенный ранним солнцем в оранжево-розовые тона. Лица взрослых были печальными и задумчивыми.


- Ну, мы поедем.. – сказала Ирина Александровна.


- Счастья вам, там, на новом месте!.. – вновь всплакнув, сказала Дарья Петровна. – Приезжайте в гости, как только сможете!..


- Обязательно, обязательно!.. – горячо сказала Ирина Александровна. – Как только сможем!..


Аня и Катя молча обнялись – но не так, как в памятный прошлый раз, а лишь слегка прикоснувшись друг к другу.


Но Катины губы оказались у Аниного уха, и Аня вдруг услышала:


- Я люблю тебя, Аня!.. Я тебя очень люблю!..


- А я – еще больше!.. – прошептала Аня в ответ. – Я люблю тебя еще больше!..


И это были единственные слова, которые они сказали друг другу на прощание.





7


Автомобиль с прицепом, затянутым брезентом, выехал на трассу, и километр за километром принялся удаляться от Дубравки.


Обратно в город, в новую, совсем новую жизнь.


Ирина Александровна уверенно вела машину, Катя… нет, уже не Катя, а Костя, сидел на правом сиденье. Оба молчали, время от времени лишь вздыхая.


Примерно через полчаса пути Ирина Александровна прервала молчание:


- Вон впереди лес, с хорошим съездом. Думаю, он нам подойдет.


- Для чего?..


- Тебе надо переодеться. Мальчики, видишь ли, не носят платьев… Но сначала, как это ни грустно, придется расстаться с роскошной Катиной прической.


В лесу Ирина Александровна усадила Костю на походный раскладной стул, укутала его простынью, и принялась ловко орудовать ножницами.


- Когда-то, когда я была еще студенткой, я делала прически всем своим подружкам. – рассказывала Ирина Александровна по мере того, как пышные Катины волосы опадали на землю. - И у меня так хорошо получалось, что многие мне советовали открыть собственный салон красоты. Возможность такая была. Но архитектура все-таки оказалась сильнее…


Костя молча слушал, чувствуя, как его голове делается все прохладнее от свежего утреннего воздуха. Ведь было все еще очень рано.


- Ну вот! – сказала Ирина Александровна. – Так, пожалуй, будет в самый раз.


- А где зеркало?.. – спросил Костя, вставая со стула.


- Подожди немного!.. Сначала переоденься. А потом уже посмотришь на себя. - посоветовала Ирина Александровна.


И, отойдя к машине, вынула из сумки приготовленные вещи.


Это были бриджи, футболка, открытые летние сандалии, короткие темные носки и, разумеется, трусики. Не такие, в цветочек и с оборочками, которые любила носить Катя. А такие, которые носят мальчики.


- Тебе помочь?.. – спросила Ирина Александровна. – Или мне лучше отвернуться? И ты сама?.. То есть сам?..


- Помоги мне снять платье. – попросил Костя. – А остальное я… я сам… И можешь не отворачиваться, я тебя не стесняюсь.


Костя сумел не произнести слово «сама», которое так и просилось на язык. Но «сам» прозвучало странно даже для него самого.


«Ничего, я привыкну…» - подумал Костя. – «Я привыкну к себе. Так же, как привык к Кате…»


Переодевался Костя с еще более странным чувством, чем когда говорил о себе в мужском роде.


- Ну вот, кажется все правильно. – сказал он, подняв глаза на Ирину Александровну, которая наблюдала за ним тоже с довольно странным выражением лица.


- Да, теперь все правильно, все правильно… - сказала она со вздохом, вкладывая в слова «все правильно» особый смысл. – Ну, теперь можешь взглянуть на себя в зеркало.


Зеркало, правда, было совсем маленьким, и Костя смог увидеть себя только по частям. Ему очень непривычно было видеть себя не в нарядной девчачьей одежде, а в мальчишеских бриджах и футболке с изображением гоночного автомобиля.


Дольше всего он разглядывал голову. Мама сделала ему совсем короткую прическу, и уши его теперь были открыты.


- Как необычно быть без длинных волос. – сказал он со смущенной улыбкой. – Ушам прохладно!..


- Ничего, они еще закалятся!.. – утешила его Ирина Александровна. – Ну что, теперь поедем?


- Поедем. – кивнул Костя и сложил стул, на котором сидел. – Как много, все-таки, было у меня волос!.. То есть не у меня – у Кати…


Действительно вся земля вокруг стула была усыпана Катиными локонами.


- Ты хочешь забрать их с собой?..


- Нет, это ни к чему. Пусть они достанутся лесным птичкам и зверюшкам. И у них в норках и в гнездах будет мягко и тепло.


- Да, я думаю зверюшки и птички будут очень рады этому Катиному подарку!.. – поддержала сына Ирина Александровна.


Несмотря на этот легкий разговор, Ирина Александровна и Костя чувствовали себя довольно напряженно и очень, очень необычно. Оба понимали, что вот только что произошла очень важная вещь.


Утром Аня, Дарья Петровна и Дмитрий Борисович прощались с Катей, и в этот лесок тоже вошла девочка Катя.


Все еще девочка Катя.


Но из лесу выходит мальчик Костя, Катя остается в прошлом.


«Нет, не в прошлом!..» - сказала себе Ирина Александровна. – «Не в прошлом!..»


Катя ведь не просто очень хорошая, просто замечательная девочка!.. Она – очень необычная, потрясающая, совершенно отдельная личность!.. И разве можно расстаться с ней просто так?.. Расстаться с ней навсегда?.. Пусть она останется! Хотя бы глубоко в его душе. И моей, и моей.


В любом случае, как бы не складывалась дальше жизнь, Ирина Александровна Катю не забудет никогда. Никогда! Не зря же она взяла с собой часть ее платьев и кукол. Не говоря уже об альбомах с фотоснимками и дисков с разными видеозаписями, сделанными в течение прошедших двух лет.


И это, последнее платье, надо будет тоже сохранить.


Идя вслед за Костей к машине, с аккуратно сложенным платьем Кати в руках, Ирина Александровна внимательно оглядывала стройную фигуру сына.


Как необычно он двигается!.. Необычно для мальчика. Но это ни в коем случае не выглядит манерным или отталкивающим. Просто в его движениях нет резкости или грубости. Ведь резкости и грубости нет и в нем самом.


В сердце Ирины Александровны кольнула тревога.


В мире, в который они возвращаются, грубости хватает!.. А мальчики, да и девочки тоже, как и вообще подростки, бывают очень, очень жестокими.


А Костя уже подросток. Это ведь Кате было одиннадцать лет. А Костя на два года старше. Ему тринадцать.


Ирина Александровна вздохнула.


Им с Костей ко многому придется привыкать заново.


К очень многому!..


В машину они сели молча и без промедления выехали на трассу.


Солнце поднималось все выше. Стали попадаться встречные автомобили. До города оставалось еще больше двух третей пути, если ехать с такой же скоростью.


Ведя машину почти автоматически, Ирина Александровна время от времени поглядывала на Костю.


С ним явно что-то происходило. Как будто после внешнего преображения внутри него пришла в действие некая пружина, которую он вольно или невольно сдерживал с того самого дня, когда им стало понятно, что с Катей пора прощаться.


Дело было, оказывается, было вовсе не прическе, не в платье, да и тонкие черты его лица оставались прежними. Но при этом с каждым мгновением лицо Кости становилось все менее девчачьим.


Ирина Александровна вспомнила тот день, неделю назад, когда она при взгляде на своего спящего ребенка поняла, что видит перед собой не Катю, а Костю.


Но в тот день это было только впечатление, предназначенное, возможно, только ей самой. А теперь Костя проявлялся все ясней и ясней, и даже совсем постороннему взгляду уже было отчетливо видно, что рядом с Ириной Александровной – мальчик.


Не кто иной, как мальчик.


«Целых два года у меня была прекрасная, необыкновенная дочь. И я чувствую, что она и сейчас со мной, и будет со мной… Но - вот он, мой сын!.. – со всей убежденностью сказала себе Ирина Александровна. – Я вижу его все яснее. Я вижу, как он возвращается в свое тело, которое принадлежит ему даже не по праву рождения, а по праву самой жизни. И вместе с ним мы возвращаемся в мир, на который у нас тоже есть свои права!..»





В этот раз живой туман вокруг него переливался огнями теплыми, искристыми, радостными, но лик ангела был мрачен, крылья плотно сложены, и весь его облик выражал с трудом сдерживаемый гнев и несогласие.




- Я вижу, ты очень сердит на меня… - мягко произнес голос, возникший прямо из тумана.




- У меня нет на это права… - мрачно ответствовал ангел. – К тому же на этот раз я выполнил твою волю в точности… Ах, как я жалею теперь, что сделал это!..




- Право испытывать чувства есть у каждого существа. – спокойно возразил ангелу голос. – А что касается моей воли… Ты не мог не выполнить ее. Только ведь и на этот раз ты стремился сделать несколько больше, чем я тебе поручал!..




- Я не мог ограничиться только частью истины!.. Я хотел поведать им все, что считал нужным!.. Я старался изо всех сил! А ты мне мешал, всегда мешал!.. – вскричал ангел, уже не сдерживая свой гнев. – И вот теперь ты добился своего, они разделены!.. И никто не знает, через какие муки им предстоит пройти!..




- Это вовсе не муки.




- А что же это тогда?!..




- Испытания. Испытания, мой дорогой.




- Пусть так. Пусть так!.. Но любые испытания в приложении к ним кажутся мне излишними. И чрезмерными. Они такие нежные!.. Они такие чувствительные!.. Они такие слабые!..




- Они нежные, да. И очень, очень чувствительные. С этим я согласен. Этим они мне и дороги. Но они вовсе не слабые. Я тебе ведь об этом уже говорил в прошлый раз.




- Но они ведь еще не взрослые! Их нужно оберегать, охранять и защищать, пока они хотя бы еще немного подрастут, а ты!..




- Что – я?..




- Ты обрек их на долгие страдания, на слезы и боль!..




В тумане возникло плавное движение. Без слов, без звуков оно выразило ангелу понимание, сочувствие, утешение.




- Я знаю, ты очень любишь их… - вслед за движением вновь раздался и голос.




- Очень.. Очень!.. – встрепенулся ангел. – Так, как никто другой любить не может!.. Я готов неотлучно быть рядом с ними!.. Я готов защищать их от любой напасти, от любой беды, и даже если бы само небо обрушилось на них, я сделал бы все возможное и невозможное, чтобы они остались невредимы!..




- Ну а я, по-твоему, не люблю их?.. По-твоему, я желаю им зла?.. По-твоему, я и есть та сила, которая готова обрушить на них небо?..




- Ты уже его на них обрушил!..




- В определенном смысле - да. Я ведь не меньше тебя хочу, чтобы они были счастливы. И даже больше. Но их счастье должно стать прочным. Для этого оно должно быть уравновешено и укоренено.




- Уравновешено?.. Укоренено?..




- Да. Да. Чувствительные, но слабые быстро гибнут. Сильные, но бесчувственные становятся орудиями зла. Не связанные с другими, или связанные не гармонично, становятся уродами и способны изуродовать и тех, кто попадается им на пути. Причем не только в переносном, но и в прямом смысле. Понимаешь?..




- Я стараюсь понять…




- Старайся, старайся. О гармонии, которая связывает все миры, все Вселенные, мы с тобой уже говорили. На пути к ней страдание и боль неизбежны… Но только так, и никак иначе, можно прийти к состраданию. Только так можно научиться сострадать, не умирая вместе с тем, кто нуждается в помощи. Ведь у каждого существа свой срок жизни, и его нельзя нарушить, не нарушая вселенской гармонии. С другой стороны, иногда помочь другому по-настоящему можно, только отдав всю свою жизнь без остатка…




Ангел встрепенулся.




- Нет, нет!.. Не отнимай у них жизнь! Не заставляй меня снова делать это!..




- Успокойся, успокойся. Это я так, размышляю вслух… Твоим подопечным предстоит жизнь долгая и счастливая – если, конечно, мы с тобой все сделаем правильно!..




Ангел судорожно повел крыльями, но промолчал.




- Теперь, когда между ними легло расстояние, я наделяю тебя дополнительными способностями!.. – значительно сказал голос. - Отныне ты можешь быть одновременно в нескольких местах и приносить утешение и заботу нескольким людям сразу, как наяву, так и в снах. Тут я тебя одобряю, одобряю... Но вновь хочу предостеречь – не переусердствуй!.. Не действуй за них!.. Дай им возможность самим принимать решения и действовать!..




Ангел, сохраняя молчание, склонил голову в знак повиновения. Чело его разгладилось, и былой гнев уступил место пониманию и смирению.




- Ну, теперь лети, лети! Исполняй свой труд. А я, как водится, пригляжу за тобой. На всякий случай…






Глава шестая







1


Со смешанными чувствами Костя вошел в свою городскую квартиру, в которой не был два года.


Впрочем, здесь многое изменилось. В свое время плату за проживание постояльцы внесли ремонтом. Были переклеены обои, переложен кафель, вставлены новые оконные рамы, значительная часть мебели была удалена самой Ириной Александровной и подарена друзьям.


Поэтому квартира выглядела совершенно иначе, всем своим нынешним видом обозначая рубеж, вход в новую жизнь. Ирина Александровна постаралась и еще более усилить эту новизну приобретением новой мебели, которую они выбирали вместе с Костей. Были также куплены два новых компьютера, один для Ирины Александровны, другой для Кости, поскольку он выразил желание освоить дизайнерские программы. Компьютерные игры интересовали его в гораздо меньшей степени.


Да и могли они разве сравниться с настоящими играми, которыми были увлечены Катя с Аней?..


Отдельную статью в расходах заняла покупка новой одежды и обуви для Кости.


Ну а Катину одежду, куклы, игрушки, и прочее, что Ирина Александровна взяла с собой из Дубравки, она аккуратно, не привлекая к этому занятию Костю, сложила в пакеты, в коробки, и спрятала подальше в кладовку.


И сама Катя, после всего лишь нескольких дней жизни Ирины Александровны и Кости в городе тоже ушла куда-то далеко-далеко, как будто до нее теперь было неимоверное, непреодолимое расстояние.


Но грустить о ней в эти первые дни лихорадочной беготни по магазинам Ирине Александровне и Косте было некогда.


Грусть навалилась чуть позже.


И даже не грусть.


Тоска, глубочайшая тоска.


Она застала Костю и Ирину Александровну в разных местах. Костя оставался дома, поскольку летние каникулы были в самом разгаре, а Ирина Александровна, по настоянию Григория, вышла на работу. Григорий сразу предложил ей возглавить группу новых проектов, но Ирина Александровна отказалась, сославшись на то, что сначала ей нужно восстановить профессиональные навыки после значительного перерыва в работе.


Григорий, официально Григорий Николаевич, был вынужден согласиться. Ирине Александровне выделили отдельное рабочее место, и она принялась разбираться в новой-старой сфере деятельности, наводя порядок и в собственной голове.


Очень быстро работа захватила ее целиком. Уж очень Ирина Александровна соскучилась по архитектуре, которую всегда воспринимала, как дело своей жизни.


Только к середине второй недели работы Ирина Александровна заметила, что Костя все время остается дома.


По утрам они поднимались вместе, и Костя готовил завтрак им обоим (Катя у мамы научилась готовить очень неплохо!..), потом Ирина Александровна уезжала, а Костя усаживался за компьютер, вникая в профессиональные программы создания объемных интерьеров.


Внешне он всегда был спокоен, всегда в ровном настроении, и потому до поры до времени спокойна была и сама Ирина Александровна.


О Кате, Ане, вообще прошлой жизни в Дубравке они не говорили. Обоим было трудно сейчас говорить об этом. «Ничего, ничего, - думала Ирина Александровна. – Нужно время, время!..»


В общем, в первые дни Ирине Александровне казалось, что все идет как будто бы хорошо.


Увы, она ошибалась.


Когда схлынуло первое волнение, вызванное возвращением в себя самого, выяснилось, что себя-то самого Костя и не нашел!.. Он чувствовал себя так, как будто его просто нет. Он знал, как быть маленьким мальчиком, больным мальчиком, жизнерадостной маленькой девочкой, но как быть вполне здоровым подростком тринадцати лет, он не знал!.. Не понятно было, как научиться быть этим самым подростком, у кого научиться, когда, как!.. И потому с каждым днем Костя все глубже погружался в бездну растерянности, неуверенности, страха.


Вот почему он бессознательно ограничил свой нынешний мир хоть и перелицованными, но привычными стенами квартиры и теми виртуальными пределами, которые мог предложить ему компьютер.


И Катя тоже не могла ему помочь. Не сумев пока вернуться к себе, он как будто бы потерял и ее. Он даже не мог вспомнить, как звучит ее звонкий голосок. А когда он попытался посмотреть видеозапись строительства того домика, которое окончилось ведь совсем недавно, то с ошеломлением понял, что смотрит на Катю как на совсем постороннюю.


«Это – я?!.. – поразился он. – В этом нарядном платье?!.. С такой прической, с бантиками, играю в куклы?.. Это невозможно! Я не мог быть этой девочкой!..»


И это впечатление не было изменой или предательством по отношению к самому себе в недавнем прошлом. Это было последствием сильнейшей душевной встряски, которую он переживал очень болезненно.


Не удивительно, что Ириной Александровной постепенно овладела тревога.


- Ты что, опять целый день сидел за компьютером?.. – спрашивала она Костю, возвращаясь вечером домой.


- Ну, в общем, да. – признавался Костя.


- И не был на улице?.. День вон какой прекрасный!..


- Не был. Да и некогда было. Я осваивал новый режим. Почти освоил. Еще немного осталось.


- Но.. Ты не голоден?.. Ты не устал?..


- Нет, мама, нет. – отвечал ей Костя все тем же ровным голосом и даже улыбался, слабой улыбкой, в которой ничто не напоминало солнечную улыбку Кати.


- И.. И к тебе никто не заходил?.. Ну, допустим, Саша или Витя?.. Они ведь были так рады, когда мы вернулись!..


- Саша заходил. Немного посидел и ушел.


- Ушел?..


- Да. Его позвали играть в футбол.


- А ты?.. Ты не пошел с ним?..


- Ну, мама, не пошел. Я же не умею играть в футбол. И ни в какие спортивные игры тоже.


- Ты ведь когда-то умел!.. – возражала Ирина Александровна.


- Нет, не умел. Тогда я был маленький и еще учился играть. А они за это время уже научились. Мне за ними не угнаться. И потом, мне кажется, что им со мной будет не интересно.


- Почему – не интересно?..


- Ну, потому, что я не умею того, что умеют они.


- Не умеешь?..


- Мама, да ты не волнуйся. В принципе, это не важно. Два года они обходились без меня, обойдутся и дальше.


Местоимения «они», «им» Костя произносил все тем же ровным голосом, но с каждым днем он становился все более отстраненным.


Это очень, очень не нравилось Ирине Александровне. Ее тревога начинала переходить в панику.


Если Катя была солнышком и центром компании детей в Дубравке, то Костя, судя по всему, готовился к роли изгоя среди сверстников.


Кроме всего прочего Костя, в отличие от Кати, оказался закрыт от Ирины Александровны. И с каждым днем закрывался все больше. Ирине Александровне нужно было самой догадываться о том, что происходит в его душе.


С Катей было так просто! Так весело и ясно! Ее можно было обнять, усадить на колени, пошептаться, посекретничать, чувствуя полное взаимопонимание.


С Костей, внезапно перескочившим через два года, причем с одного поля на другое, это было невозможно. Его тоже можно было обнять, конечно, и он не сопротивлялся, не напрягался, по крайней мере внешне, но это ничуть не помогало Ирине Александровне стать к нему ближе.


Она понимала, что должна ему помочь, но не знала как.


И никакие книжки и посторонние советы не могли помочь ей самой.


И ни с кем она не могла поделиться происходящим.


Разве кому-то можно было бы что-то объяснить?.. Разве кто-то способен был поверить ей и понять ее?..


И дать ей настоящий совет, оказать ей настоящую помощь!..





2


Наконец, в один из дней Ирина Александровна почувствовала, что близка к взрыву.


Это было в самый разгар рабочего дня.


Она сидела за компьютером, глядя на линии чертежа, но не видя их и не имея сил работать. Ей хотелось вскочить, закричать, броситься куда-нибудь, что-нибудь сделать, может быть, сломать что-нибудь. Но она знала, что это все ей не поможет.


Ирина Александровна закрыла глаза, желая также закрыть и слух, и разум, и все чувства. Чтоб ничего не видеть, не слышать, не говорить ни с кем и не думать ни о чем.


Чтобы не взорваться на самом деле.


И вдруг рядом с ее столом кто-то остановился.


Ирина Александровна осторожно открыла глаза и подняла голову.


Это был Григорий.


Он смотрел ей в глаза очень внимательно, и Ирина Александровна вдруг непроизвольно поднялась со своего рабочего кресла, с застывшим сердцем вглядываясь в лицо своего бывшего коллеги и нынешнего шефа.


Вдруг откуда-то повеяло свежим воздухом, как будто кто-то невдалеке взмахнул мощным крылом, и Ирина Александровна подумала, что она давно, целую вечность, не чувствовала ничего подобного.


Они с Григорием смотрели в глаза друг другу молча, и Ирине Александровне показалась, что продолжавшиеся невидимые взмахи как будто бы окутали их невидимым облаком, закрыв на время от окружающей деловой суеты.


Чем дольше смотрела она в глаза Григорию, тем больше очаровывалась их глубиной. В ней скрывалось многое, не было только одного – темного донного ила.


И тогда Ирина Александровна поняла, что она смотрит в глаза человеку, который один на всем белом свете способен понять ее.


Она почувствовала жгучее желание немедленно, не сходя с этого места рассказать ему все-все, и даже, может быть, прижаться к нему и просто, по-женски, разрыдаться!..


Мысли Ирины Александровны заметались. Она уже открыла было рот, глубоко и прерывисто вздохнула…


Но не успела сделать ничего.


С еще одним мощным потоком воздуха невидимое облако вокруг них в один миг растаяло, и Григорий спокойно сказал:


- Ирина, здесь начинается ремонт. А твоей группе будет приготовлено помещение на третьем этаже. Пора приниматься за настоящую работу.


- Пора?.. – слабым голосом повторила Ирина Александровна.


- Да. – коротко ответил Григорий. – Так что ты поезжай домой.


- Почему?..


- Потому что сейчас придут рабочие, этот стол отсюда уберут. Вместе с компьютером. Все, езжай, езжай. Займись сегодня своими домашними делами, раз уж предоставилась такая возможность.


И Григорий развернулся и ушел.


Ирина Александровна глядела ему вслед ошеломленно. Он сказал и сделал вовсе не то, что она ожидала. Но она была абсолютно уверена, что он сказал и сделал именно то, что должен был сделать!.. Правда, она не знала, верить или не верить его словам насчет ремонта.


Но тут рядом с ней появились два очень деловых молодых человека в рабочих комбинезонах, и один из них сердито сказал:


- Ну вот, все как всегда! У нас, между прочим, график! А вы еще даже компьютер не отключили!.. У вас – пять минут.


- Пять минут?..


- Не больше!.. – торжественно подтвердил рабочий. – Вас же отпустили?.. Так почему вы еще здесь?..


Ирине Александровне не осталось ничего другого, как и в самом деле отправиться домой.





3


Костя все так же сидел за своим компьютером, сосредоточенно глядя в монитор. Его пальцы порхали над клавиатурой, и Ирина Александровна подумала, что он очень похож сейчас на робота, действующего по некоей программе, законов которой ей не постичь.


Она зябко передернула плечами и осторожно позвала:


- Костя! Костя!..


- Мама?.. – повернул он голову, спокойно глядя на нее. – Ты на обед приехала?..


- Нет, я сегодня совсем… Меня отпустили пораньше.


- А!.. – заметил Костя. – Это хорошо.


И вновь повернулся к компьютеру.


Если бы Ирина Александровна находилась в своем недавнем паническом состоянии, этот равнодушный прием точно привел бы к взрыву.


Но паника ее, оказывается, уже угасла, никак не проявившись. Отчего бы это?..


Немного поглядев на лицо Кости, озаренное мерцающим светом монитора (шторы в комнате были плотно закрыты), Ирина Александровна переоделась в домашнюю одежду и отправилась на кухню. Ей пришла в голову мысль приготовить что-нибудь изысканное.


Она делала все преувеличенно старательно, и потому пробыла на кухне намного больше времени, чем обычно.


И в тот самый момент, когда фаршированная курица была уже готова, послышался вызов домофона.


Ирина Александровна взяла трубку.


- Я слушаю… Кто там?..


- Это я, Григорий!..


Ирина Александровна растерялась.


- Григорий?.. Почему?.. – неловко спросила она.


- Да, я знаю, что не должен был приходить без приглашения. Но вот я тут проезжал мимо… случайно… И вдруг вижу – арбузы продаются!.. Ну я и купил один. Причем самый большой!.. Это не арбуз, а просто великан какой-то. Так что тебе придется меня впустить. Иначе я просто надорвусь!..


Ирина Александровна непроизвольно улыбнулась. Это говорил именно Григорий, а не Григорий Николаевич. Как она забыла?.. Он ведь всегда был таким, способным на неожиданные поступки. Но все его поступки были всегда к месту.


И все же Ирина Александровна колебалась. Не в том она сейчас состоянии, чтобы принимать гостей…


- Ну, сил больше нет! – сказал Григорий. – Еще немного, и я его уроню. Будет очень обидно!..


- Нет, нет, не надо ронять! Заходи скорей!.. – решилась Ирина Александровна.





4


Арбуз в руках Григория был действительно впечатляющих размеров.


- Ты уж извини, я не разуваясь… - пропыхтел Григорий.


И протопал с арбузом на кухню, где и выгрузил его на стол.


- Ох, как хорошо!.. – простонал он, встряхивая руками. – Какой груз с плеч!..


- Как же ты все-таки оказался здесь?.. – улыбаясь, спросила Ирина Александровна. – Неужели на самом деле случайно?..


- Конечно, случайно!.. – возмущенно заявил Григорий. – Тут пробка, там объезд. Ну вот я и поехал, куда стрелки показывали. Потом смотрю налево – вот он, твой дом. Смотрю направо – арбузы. Ну, я и не выдержал искушения!..


- Арбузами?..


- И арбузами, и надеждой на общение. В неформальной обстановке!.. – признался Григорий. – А где же твой Костя?.. Давненько я его не видел!..


- Костя – там, в своей комнате. Осваивает компьютер.


- Ага, борьба с демонами ада?..


- Нет, играми он как-то не очень увлекается. Он дизайнерские программы осваивает. Хочет заняться интерьерами.


- Великолепно! – обрадовался Григорий. – Сын – весь в маму. К тому же хорошие интерьерщики, как и вообще хорошие проектировщики, нам очень даже нужны.


- Ну, какой он там проектировщик!.. Ему еще только тринадцать… - возразила Ирина Александровна.


- Лиха беда начало! – заявил Григорий.


И решительно зашагал в комнату Кости.


Ирина Александровна рванулась было, чтоб его удержать, но не успела – Григорий двигался не только очень решительно, но и очень быстро.


Однако двери в комнату Кости он открыл бесшумно, и в саму комнату не вошел даже, а проник, просочился - вкрадчиво, как хищник на разведке.


Так же, вкрадчиво и осторожно, Григорий вышел на середину комнаты, внимательно осматриваясь и чуть ли не принюхиваясь.


Ирина Александровна следила за ним со страхом и восхищением. Таким она Григория еще ни разу не видел. Она хотела что-то сказать, предупредить какие-то действия своего «случайного» гостя, но ее остановил взмах невидимого крыла. В налетевшем от него потоке свежего воздуха Ирина Александровна ясно расслышала успокаивающий голос: «Подожди! Подожди! Не мешай…»


- Ну что же, работа в самом разгаре… - пробормотал Григорий как бы самому себе. – Но в комнате слишком темно. Это вредно! Особенно для юных глаз…


И, стремительно переместившись к окну, Григорий одним широким движением распахнул плотные шторы, а потом открыл и само окно.


Комната озарилась светом и наполнилась шумом, налетевшим со двора. В нем сливались звуки ударов баскетбольного мяча, возбужденные крики пацанов-спортсменов и зрителей, материнский пронзительный голос, сердито зовущий своего отпрыска домой, хлопанье автомобильных дверей, птичье щебетанье, и множество других уличных звуков, природу которых можно было определить с изрядным трудом.


- Ну, вот так-то гораздо лучше!.. – удовлетворенно сказала Григорий. – От мира ведь прятаться бесполезно… Так или иначе, он все равно ворвется…


- Куда?.. – вырвалось у Ирины Александровны.


- В жизнь, разумеется, в жизнь! – быстро и весело ответил Григорий. – Во все ее уголки, в том числе и в самые труднодоступные!..


Взгляд Ирины Александровны метнулся в сторону Кости.


Костя отвлекся от монитора и смотрел на Григория напряженно, и почти не мигая.


Григорий уловил его взгляд и быстро подошел к его столу.


- Привет! – бодро сказал он. – Меня зовут дядя Гриша. Ты должен меня помнить, хотя последний раз мы с тобой виделись года три назад.


Костя встал со своего места и напрягся, как струна – так же, как сегодня днем сама Ирина Александровна.


- Здравствуйте. – тихо ответил он Григорию. – Конечно, я вас помню.


«Боже мой, только бы он не сказал чего-нибудь лишнего! – взмолилась про себя Ирина Александровна. – Только бы не начал задавать ненужные вопросы!..»


Григорий метнул в нее иронический взгляд и быстро спросил Костю:


- Арбузы любишь?..


Ирина Александровна шумно выдохнула.


- Я люблю всякие фрукты. – немного подумав, ответил Костя.


- Арбуз, который я принес – не всякий! – возмущенно ответил Григорий. – Это – совсем особенный арбуз. Здоровеннее этого арбуза ты не видал за всю свою жизнь!..


Костя невольно улыбнулся, и впервые за последние две недели Ирина Александровна увидела на его лицо отсвет солнечного Катиного настроения.


«Боже мой!.. Боже мой!..» - вновь воскликнула Ирина Александровна мысленно.


- А он сладкий?.. – спросил Костя. – Этот ваш особенный арбуз?..


- Если только он окажется не сладким, мы метнем его с балкона!


- С балкона?..


- Вот именно, с балкона! Обратно продавщице, у которой я его купил!


- Но, если он большой и тяжелый, мы его, наверное, не докинем!..


- Ничего, мы поднатужимся!.. – с неподражаемой гримасой заявил Григорий.


И тут Костя засмеялся. Пусть и не так, как обычно смеялась Катя, но с ее чудесными серебряными интонациями.


Глазам Ирины Александровны сделалось горячо. Стараясь чтобы ее голос звучал непринужденно, она сказала:


- Я лично надеюсь, что арбуз нас не разочарует. Но, может быть, до арбуза мы уделим немножко внимания и фаршированной курице?..


- Чем фаршированной?.. – быстро спросил Григорий.


- Болгарским перцем! Сладким…


- Хм!.. Российская курица, фаршированная болгарским перцем… Это очень даже патриотично. И, одновременно, интернационально!..


Ничего такого особенно не было в этой его очередной шутке, к тому же не такой уж и остроумной. Однако выдал ее Григорий с новой гримасой, настолько забавной, что Костя опять засмеялся.


- Прекрасно! – сказал ему Григорий. – У нас с тобой удивительно тонкое чувство юмора.


- Да уж!.. – сказала Ирина Александровна, чтобы хоть что-то сказать.


Костя смеялся. И это было гораздо лучше, чем видеть его неживое лицо и слушать равнодушный голос.


Ужин удался на славу, и с первой же минуты принял такой семейно-непринужденный характер, как будто Григорий и в самом деле был… в самом деле был их частым гостем. Отдавая должную дань и курице и арбузу, он ухитрялся много говорить и шутить, вызывая уже не просто смех, а взрывы безудержного хохота у Ирины Александровны и Кости.


Незаметно наступил вечер. Всеми овладело ощущение, что пора прощаться. Кто-то должен был сказать об этом первым.


Ирина Александровна вздохнула.


- Ну вот… - начала она, нерешительно улыбнувшись.


И вот тут Григорий быстрым движением положил ей на руку свою ладонь и сказал:


- Я знаю, знаю, что ты хочешь сказать! Мол, прекрасный был вечер, и все такое, но уже скоро ночь, и всем пора бай-бай!.. У меня другое предложение…


Григорий сделался серьезным и даже слегка нерешительным.


- Должен сознаться… Это по поводу случайного и неслучайного… - как будто бы смущенно заговорил он. – В общем, мне сегодня пришла в голову блестящая мысль. Я решил пойти в отпуск. На недельку. Прямо с завтрашнего дня!..


- Ты.. Ты опять шутишь?.. – недоверчиво спросила Ирина Александровна.


- Даже и не думал.


- А.. А как же компания?.. В разгар сезона?..


- С компанией все будет в полном порядке. У меня есть заместители, которые знают, что им нужно делать в любых обстоятельствах. А, самое главное, у меня есть команда!..


- Вот как… - неловко пробормотала Ирина Александровна. – И куда же ты планируешь поехать?..


- А, тут недалеко! В свой коттедж. Вот там-то я и намерен устроить себе небольшую передышку от трудов праведных.


- И вам не будет скучно?.. Одному?.. – вдруг спросил Костя.


- Да ни в коем случае! – воскликнул Григорий. – Потому что я намерен взять вас обоих с собой!..


Ирина Александровна растерялась.


- Но.. Я же работаю… - пробормотала она. – Тем более, ты сам сказал, что мне нужно завтра принимать кабинет…


- Ну, видишь ли, там возникли непредвиденные обстоятельства. Не все оказалось готово!.. Потребуется как раз примерно неделя, чтобы все довести до ума. Так что выхода нет!..


- Нет?..


- Нет!.. Вам придется отправиться со мной. И вообще, там рядом река, свежий воздух, деревенская обстановка. Но никаких деревень рядом. Там все еще только начинает строиться…


Ирина Александровна быстро взглянула на Костю.


Он ответил ей нерешительным взглядом.


- И вообще. – быстро сказал Григорий. – Мой любимый вид отдыха – чревоугодие. Мечтаю о повторении сегодняшнего ужина. Неоднократном!.. Предвкушаю также обеды. И завтраки.


- И полдники… - неожиданно добавил Костя.


- Вот именно!.. Вот именно!.. Обязуюсь выполнять всю черновую работу по кухне!.. Мыть кастрюли, драить сковородки и даже чистить лук!..


- Ну, если так!.. Пожалуй, можно и поехать!.. – улыбнулась Ирина Александровна. – Как ты, Костя?..


- Я – как ты. – ответил Костя.


- Отлично! – быстро сказал Григорий. – В таком случае, быстренько все убираем – и в путь.


- Как – в путь?.. – поразилась Ирина Александровна. – Прямо сейчас?..


- Конечно! А когда же еще?.. Тут езды-то всего километров тридцать, не больше!..






Глава седьмая







1


Коттедж Григория, выстроенный в живописном месте, был первым законченным строением в этом поселке. Рядом высились в основном только коробки будущих домов, далеко не все из которых увенчивались крышами.


- Да, я самый первый закончил строительство!.. – гордо сказал Григорий. – И в этом есть свои преимущества. Ни одной живой души рядом! Кроме строителей и охранников. И это просто замечательно, когда хочется уединения.


- А.. Как же вода? Электричества?.. Удобства?.. – осторожно спросила Ирина Александровна.


- Электричество мы подвели в первую очередь. Вон, смотри, столбы с проводами!.. Провода вот только в темноте не видно. Завтра увидите. Воду качаем из скважины. Ну а раз электричество и вода есть, все остальное - дело техники!.. Ладно, уже поздно. Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты, все остальное завтра, завтра…





2


Свежий воздух здесь, за городом, и окружающая тишина напоминали Ирине Александровне Дубравку. Судя по задумчивому лицу Кости, он чувствовал то же самое. Но вслух об этом они не сказали ни слова.


Зато они очень душевно поговорили о всякой всячине, как не разговаривали уже несколько недель. И поцеловала Ирина Александровна Костю перед сном точно так же, как еще совсем недавно целовала Катю…


Спала она очень крепко, без снов, и проснулась разом, тут же ощутив витающий в воздухе запах чего-то очень вкусного.


По запаху она легко нашла путь на просторную кухню, где у плиты самозабвенно орудовал Григорий.


- Доброе утро! – сказала она ему. – Ты вгоняешь меня в краску!..


- Привет!.. – жизнерадостно отозвался Григорий. – Ну, видишь ли, встал я, значит, утром, чтобы начистить лука, как договаривались. И как-то вот увлекся!.. Начистил лука, нарезал мяса, и останавливаться на этом мне показалось нелогичным... Буди Константина. Жаркое почти готово. Собственно, это единственное блюдо, которое я и в самом деле умею готовить!..


- Здрасьте!.. – сказал Костя, заглядывая в кухню через мамино плечо. – Я уже проснулся. Какая у вас кухня большая!..


- Это потому что я вообще люблю простор! – гордо заявил Григорий. – Ну, быстренько умывайтесь, и будем завтракать.


Завтрак, как и вчерашний ужин, сопровождался приятной беседой. Григорий очень удачно и к месту шутил, и над его шутками Костя смеялся еще веселее, чем вчера. По всему было видно, что в обществе Григория он чувствует себя совершенно свободно.


В его смехе Ирина Александровна явственно слышала прежние нотки, Катины. Но впридачу к ним появились и какие-то совсем новые, которых до сегодняшнего утра не было.


«Это – Костя. – сказала себе Ирина Александровна. – Вот так смеется Костя!..»


Со стола убирали так же дружно, как завтракали.


- Ну я, пожалуй, помою посуду и займусь обедом, - сказала Ирина Александровна. – А вы с Костей…


И замолчала, увидев, как Костя вновь напрягся.


Что – «они с Костей?..» Что могут они делать вместе с Григорием?..


- У вас тут есть компьютер?.. – неловко спросил Костя.


Глаза Григория странно блеснули.


- Нету! – весело ответил он. – Нету у меня тут ни компьютера, ни телевизора!..


- А.. А книги какие-нибудь есть?..


- Какие-нибудь вроде есть. И даже довольно много!.. Но стоит ли заниматься сейчас книгами?.. Пойдем-ка лучше мяч погоняем!.. Тут, за домом, шикарное поле!..


Костя густо покраснел и весь как-то сжался.


- Я.. Я не умею. – произнес он тихо. – Я не умею играть ни в какие спортивные игры…


Ирина Александровна метнула в Григория беспомощный взгляд.


«Не надо!.. Не продолжай!.. Не говори ничего!..» - хотела она сказать.


Но Григорий в ответ еле заметно покачал головой, а Косте сказал:


- Ну, это не проблема!.. Все люди когда-то ничего не умели, а потом научились!.. Так что пошли, пошли!.. Постоишь для начала на воротах. Я тебя научу брать самые мертвые мячи!..


И Григорий чуть ли не силой вытолкал Костю на улицу.


Занимаясь приготовлением обеда, Ирина Александровна чуть не каждые пять минут выглядывала из окна и видела, как напряженно и скованно двигается Костя, как неловко он прыгает, пытаясь взять мяч. Но, как это ни удивительно, большинство из них он все-таки брал!.. В основном это была не его заслуга. Григорий играл с ним в поддавки.


Впрочем, довольно скоро Костя расслабился, стал двигаться более свободно, и тогда Григорий начал подавать ему действительно трудные мячи. Но Костя в азарте игры брал их с почти с прежней легкостью!..


- Ах, ты вот так?.. – кричал ему Григорий. – А говорил – «не умею»!.. Ладно, мы тебе сейчас по-настоящему влепим!..


- А я возьму! Я все равно возьму!.. – в ответ кричал Костя ликующе.


И в самом деле брал!.. И с каждым новым прыжком, новой маленькой победой таяла его напряженность, его неуверенность в себе. С каждой минутой он все более овладевал собой.


«Какой он, все-таки, молодец!» - думала Ирина Александровна о Григории. – «Как много у него талантов!.. А я даже и не подозревала… Но ведь и Костя мой… мой мальчик… тоже кое-что умеет!.. Не зря ведь Катя была очень ловкой девочкой!..»


Ирина Александровна очень вовремя вспомнила Катю.


В тот самый миг, когда Григорий буквально выволок Костю на двор, она вдруг сказала:


«Не бойся!.. Я здесь!.. Я тебе помогу!..»


«Катя!.. – встрепенулся Костя. – Ты появилась! Где же ты была все это время?!..»


«Я просто отступила в сторонку. Как ты когда-то. Помнишь?.. Чтобы дать тебе возможность прийти в себя!..»


«Да уж!.. Если это называется – прийти в себя, то я уж и не знаю…»


«Ладно, ладно!.. – перебила его Катя. - Тут уж ничего не поделаешь. Это надо было пройти!.. В жизни, знаешь ли, бывают такие моменты!..»


«Какие - такие?..»


«Неприятные. Но неизбежные!..»


Костя вновь удивился, что Катя, придуманная девочка Катя, знает что-то такое, чего не знает он сам.


«Не исчезай больше так надолго. – попросил он ее. – Мне и так сейчас очень трудно… Ани нет рядом... Я очень, очень по ней скучаю!.. И тебя все эти дни как будто совсем не было!..»


«Я больше не исчезну. Я всегда буду с тобой. И в тебе.. Особенно теперь, когда ты все лучше чувствуешь самого себя!..»


«Лучше – это слишком громко сказано!.. Я пока что ничего не чувствую..»


«Ну, значит почувствуешь! И совсем скоро. Верь мне!.. Этот дяденька.. Он знает, что делает. И я тоже буду тебе помогать.»


«Как, как ты мне поможешь?.. Ты ведь никогда не гоняла в мяч!..»


«Зато как ловко я стреляла из лука!.. Помнишь?.. А какой уверенной я была наездницей!.. Что сказал этот дяденька?.. Научиться можно всему!.. Начинай! Учись!.. И у тебя получится!»


Вот после этого у Кости и стало получаться.


Тогда Катя радостно сказала ему:


«Ну, вот видишь? Всего лишь пару часиков попрыгал – и такие успехи. Я тобой горжусь!..»


«Спасибо! – ответил ей Костя. – Спасибо!.. Как вовремя ты появилась!.. И как же я тебе рад!.. Даже больше, чем самому себе!..»


В ответ на это Катя только хихикнула. И опять затихла. Но не исчезла, нет, не исчезла…





3


- А Константин-то, видала?.. – сказал Григорий Ирине Александровне за обедом. – «Не могу!.. Не умею!..» А как запрыгал, а?.. Какие мячи брал!.. Пеле бы обзавидовался!..


Ирина Александровна, улыбаясь, с некоторой тревогой разглядывала Костины ссадины.


- Завтра он ни рукой, ни ногой не шевельнет!.. – сказала она.


- Не волнуйся, шевельнет. Я ему вечером массаж сделаю. Самый настоящий. И утром тоже. Я умею. В свое время, знаешь ли, учился у профессионалов…


- Интересно, есть что-то такое, чего ты не умеешь?!.. – воскликнула Ирина Александровна с легкой иронией.


- Конечно, есть! Только я предпочитаю об этом не распространяться. Чтоб не портить наработанный имидж!..


Ободряюще похлопав Костю по руке, Григорий добавил:


- А все дело в том, что у Константина – великолепная координация движений. Двигается он так, что просто глаз не оторвать. Я из-за этого даже по воротам промахивался!..


Ирина Александровна посмотрела на Григория с сомнением.


- Это ты говоришь, просто чтобы ободрить Костю?.. Да?..


- Нет!. Это – самая обыкновенная правда! – серьезно ответил Григорий. – С его данными он запросто может стать профессиональным спортсменом. Или, допустим, великим актером. Если только захочет, конечно. И проявит должное старание.


Ирина Александровна и Костя переглянулись.


- Не хочу я быть ни спортсменом, ни актером. – сказал Костя. – Мне нравится архитектура. Как маме. У меня уже кое-что получается с интерьерами. И не только с интерьерами…


Григорий сощурился.


- Вот вернемся в город, я взгляну, чего у тебя там получается. А сегодня после обеда передохнем – и продолжим спортивные занятия!..


И они продолжили. После обеда. После ужина. На следующий день. И на следующий. И на следующий. От футбола они перешли к баскетболу, затем – к волейболу. И вновь Костя показывал удивительные для себя самого успехи, и вновь с ним все время была Катя.


Он все больше привыкал к этому новому двойному ощущению – чем явственнее он чувствовал в себе Катю, тем полнее был самим собой. Катина мягкость, нежность, солнечность, гибкость (во всех смыслах!..) закрепились в нем навсегда, но теперь к ним добавлялись мальчишеская уверенность, целеустремленность, ловкость, сила духа, способность терпеть боль от случайных и не случайных травм.


Теперь Костя уже не боялся нового, незнакомого мира, в который должен был вступить. И это было самое главное, чего он с помощью мамы, Григория и Кати добился в эти дни.





4


Аня тоже была с ним.


Она стала приходить к нему в снах.


Первый раз это случилось на седьмой день жизни в коттедже. До этого долгие несколько недель Косте не снилось вообще никаких снов.


А в ту великолепную ночь Косте во всех деталях и красках приснилась их первая встреча с Аней – тогда, на берегу пруда. Вновь к нему.. то есть к ней, к Кате… прибежали маленькие Маврик и Манюня, предупреждая, что сюда идет какая-то девочка… и тут же эта девочка, в футболке, в шортиках… с замазанными зеленкой загорелыми коленками… вышла к ним, да так и замерла, увидев самого Костю в образе девочки.. не Костю, а Катю… в нарядном платье… в шляпке.. в туфельках с пряжками… и кукол, сидящих за чаепитием прямо в траве, и красивую тележку, на которой куклы приехали сюда, и Костя, бывший Катей, отчетливо ощутил удивление, восхищение, восторг этой внезапной гостьи, и еще что-то совсем особенное, что происходит в первый миг только самых важных встреч в жизни людей…


«Привет!» – сказал Костя в образе Кати этой девочке. – «А я тут новенькая пока еще. Меня зовут Катя. Мы с мамой приехали в Дубравку месяц назад. Нет, уже больше, чем месяц.»


«Привет!..» – смущенно улыбнувшись, ответила девочка. – «А я тут уже старенькая. Меня зовут Аня…»


Да, именно эти слова они сказали друг другу в самую первую минуту первой встречи. И с этой же минуты почувствовали взаимное притяжение, взаимное тепло, согревшее их обеих… обоих, то есть… хотя Аня об этом не знала. Костя ловко спрятался за Катей!.. Катя ловко спрятала Костю!.. Было в этом какое-то волшебство, конечно, хотя ангел им тогда не помогал, Костя знал это совершенно точно. Значит, волшебство было в них самих!..


От этой мысли Костя почти проснулся. «Неужели это правда?.. – спросил он себя в полусне. – Мы с Аней – волшебники?..»


И Костя улыбнулся сам себе, не открывая глаз.


«Вот интересно, - спросил он себя дальше, продолжая балансировать на грани полусна. - Это только у нас так, или другие люди тоже могут быть волшебниками друг для друга?..»


«Могут!.. Могут!.. – ответил ему кто-то проникновенным, глубоким голосом. – Все могут… Не все стараются… Не все верят в свое собственное, прирожденное волшебство!..»


«Жаль… Жаль!..» - подумал Костя, вновь погружаясь в свой сладкий, объемный, необыкновенный сон.






5


Та ночь была необыкновенной не только для Кости, но и для Ирины Александровны.


В то время, как Костя уже сладко спал, и видел свой замечательный сон, она тихонько вышла на крыльцо, и, присев на теплые доски, стала смотреть в ясное небо.


- Что, сияем?.. – тихо спросила она яркие звезды. – Горим себе и горим!.. И дела нам нет до незаметной планеты Земля и ее маленьких жителей, с их незначительными проблемами!..


- Не такие уж они и маленькие. – негромко сказал за ее спиной Григорий. – И проблемы у них бывают очень даже значительные. Вселенские даже, я бы сказал...


- Ой! – засмеялась Ирина Александровна. – Ты меня напугал!..


- Разве?.. – все так же негромко спросил Григорий. – Что-то я не заметил, чтобы ты вздрогнула!..


- Если бы я вздрогнула, то еще и завизжала бы!.. – ответила Ирина Александровна. – Удивились бы даже звезды!


- Нет, этим их удивлять не стоит... – тихо сказал Григорий. – Можно мне посидеть рядом с тобой?..


- Ну, это ведь твой дом и твое крыльцо. Ты можешь не спрашивать разрешения… - тихо ответила Ирина Александровна.


- Дом – мой. – согласился Григорий, усаживаясь. – Но место рядом с тобой принадлежит тебе.


Он сказал это и внимательно посмотрел в глаза Ирине Александровне.


Она покраснела, но мысли ее текли ровно.


- Это утверждение прозвучало, как вопрос… - сказала она. И повторила: - Как вопрос… Но я еще не готова на него ответить.


Он медленно кивнул.


- Да, я понимаю. Понимаю…


Они немного помолчали.


А потом Ирина Александровна сказала:


- Я чувствую, как эта готовность зреет во мне. Но… Но самом деле я еще не свободна. Что-то очень важное еще не сделано. Не доделано…


- Это я тоже понимаю очень хорошо.


- Я вижу это. Я вижу.. – вздохнула Ирина Александровна. – И я знаю, что ты не нуждаешься ни в благодарностях, ни в извинениях.


- Да. Если я делаю что-то, я делаю это не только потому, что должен, но и потому, что хочу это сделать. – кивнул Григорий.


- И все-таки я скажу. – произнесла Ирина Александровна. – В общем, последние три года я была только мамой, и почти забыла, как это – быть еще и женщиной..


В ответ на это Григорий взглянул в глаза Ирине Александровне особенно внимательно.


- Но ты бы хотела вспомнить это?.. – спросил он.


- Да. Да!.. – прямо ответила Ирина Александровна.


- Я буду ждать. – коротко и четко ответил Григорий.


И, еще раз внимательно взглянув Ирине Александровне в глаза, он быстро поднялся и ушел в дом.





6


На следующий день всем троим без лишних слов стало ясно, что внезапный «отпуск» пора заканчивать. Ирина Александровна напоследок приготовила роскошный обед, и после небольшого отдыха все вновь погрузились в машину Григория.


Но в городе он направился в не ту сторону, где находился дом Ирины Александровны и Кости.


- Григорий, мы правильно едем?.. – осторожно поинтересовалась Ирина Александровна.


- Правильно!.. – коротко ответил Григорий.


И вскоре они подъехали к тому самому дому, который так поразил Ирину Александровну еще совсем недавно. Костя уже знал, что это «мамин» дом. Ирина Александровна устроила ему экскурсию сюда в первые дни после возвращения из Дубравки.


- Зачем мы здесь?.. – спросила Ирина Александровна.


- Ну, мы были в моем доме, а теперь приехали в твой!.. – ответил Григорий с озорным блеском в глазах.


- Мой он только в относительном смысле… - вздохнула Ирина Александровна. – Я ведь только автор проекта.


- Аплодисменты автору!.. – с пафосом сказал Григорий. – Выгружаемся! Пошли.


- Куда?.. Зачем?.. – с недоумением спросила Ирина Александровна.


- Пошли-пошли!..


И Григорий без объяснений повлек их за собой.


На лифте они поднялись на третий этаж, и Григорий блестящими ключами открыл одну из двух дверей на лестничной площадке.


- Входим!.. – скомандовал он. – Смотрим! Двери везде двустворчатые, это весьма удобно, не так ли?.. Прихожая большая. Кухня тоже.. Вот жилая комната, или, другими словами спальня… Еще одна. А вот – гостиная!..


- Ничего себе!.. – восхищенно сказал Костя. – Вот это объем! И лестница! Винтовая. Здесь что, ход на другой этаж?..


- Вот именно! Все квартиры в этом доме на третьем и четвертом, а также на десятом и одиннадцатом этажах – двухэтажные!.. Все, как и задумывала твоя мама.


- И… Можно мне сбегать наверх?..


- Можно, конечно, только лучше пока с этим погодить. У твоей мамы, как я вижу, есть вопросы!..


И Григорий с преувеличенно предупредительным выражением лица взглянул на Ирину Александровну.


- Что все это значит?.. – нервно спросила Ирина Александровна. – Зачем мы здесь, все-таки?..


- Ну, скажем так, некоторое время назад мне было озарение!.. Во сне ли, наяву – неважно! – странно ответил Григорий. – И я понял, что вам надо сменить обстановку. И тут же – бац!.. – вот эта квартира и подвернулась. Она, между прочим, последняя из свободных двухэтажных на этом уровне.


- Как это – подвернулась?.. Как это она могла подвернуться?.. – еще более нервно воскликнула Ирина Александровна. - У меня нет денег, чтобы купить такую квартиру!..


- Нет – так будут! – заявил Григорий. – Деньги – дело наживное. Продашь старую квартиру, возьмешь кредит, будешь работать – заработаешь, какие проблемы?..


- Как у тебя все легко получается!.. – растерянно пробормотала Ирина Александровна.


- А мне вообще нравится делать так, чтобы все становилось легко! – заявил Григорий. – Переехать сюда вы можете уже сегодня. То есть не переехать даже, а просто остаться здесь. Стоит только позвонить в одно место, и упаковку, а также перевозку вещей, с последующей расстановкой, фирма организует в один миг!..


Потеряв дар речи, Ирина Александровна смотрела на Григория.


А Костя сказал:


- Мама, это же просто супер!..


- Вот именно! – кивнул ему Григорий.


И, обращаясь уже к ним обоим, серьезно и значительно сказал:


- Этот дом еще только заселяется, и здесь – совсем новая жизнь! Здесь о всяких старых бедах можно будет забыть окончательно. А еще здесь обязательно найдутся новые друзья для Кости. Потому что здесь вообще все новенькие!..


И Григорий вдруг озорно подмигнул Косте.


Костя даже рот открыл от изумления.


- Все новенькие… - пробормотал он. – Ну да…


Григорий, не дав ему опомниться, скомандовал:


- Константин, подойдем к окну!.. Открываем. Смотрим - спортивная площадка!


- Площадка?..


- Да. Но сейчас мы с тобой должны смотреть на нее аллегорически. Это не просто площадка – это точка отсчета, место, от которого надо оттолкнуться, чтобы продолжить путь!


- Путь?.. Какой путь?..


- Жизненный, естественно!. Ну так не медли! Вперед!..


- Но… Там сейчас пусто, никого нет…


- Когда ты там появишься, пусто уже не будет. А вскоре и еще кто-нибудь подтянется!..


Костя нерешительно оглянулся на маму.


- Иди, сынок, иди!.. – нервно сглотнув, сказала Ирина Александровна. – Дядя Гриша прав…


- Мяч – в машине!.. – добавил Григорий.


Костя, поколебавшись еще несколько секунд, вышел.


- Ирина, иди сюда! – позвал Григорий от окна.


Она подошла, и вместе с Григорием принялась наблюдать, как Костя медленно вышел на площадку, нервно оглянулся, а потом принялся отбивать футбольный мяч от тренировочной стенки. Звуки ударов разнеслись на весь двор.


«Как здорово у него получается!..» - с замиранием сердца сказала себе Ирина Александровна. – «Прямо глазам не верится!..»


- Посмотрим и подождем. – предложил Григорий.


Ирина Александровна молча кивнула.


Ждать пришлось недолго. Вскоре на площадку откуда-то вышел мальчишка примерно одного возраста с Костей. Он подошел к Косте, и они о чем-то заговорили.


- Это – первое знакомство. – медленно сказал Григорий. – Оба, как всегда при первой встрече, стесняются. Они ведь и правда здесь новенькие!.. Но стараются казаться абсолютно невозмутимыми. Что им поможет освоиться и познакомиться поближе?.. Игра!.. Смотри внимательно...


Пришедший мальчик с Костей перешли к воротам, и пацаны, меняясь друг с другом, принялись забивать мячи. Костя двигался явно увереннее, и брал больше мячей, чем другой мальчик. И забивал больше.


- Ну вот, с первых же шагов он проявляет себя как лидер. – спокойно констатировал Григорий. – Видишь?..


- Да, да… - пробормотала Ирина Александровна, во все глаза наблюдая за игрой.


Откуда-то подошли еще два мальчишки, разного возраста и роста, а через несколько минут и еще два.


- Сейчас они разделяться на команды, и будут играть трое на трое!.. – комментировал Григорий. – Пацаны слетаются к мячу, как пчелы на мед!..


- Пчелы делают мед. Слетаются они на нектар!.. – поправила его Ирина Александровна со слабой улыбкой.


- Не важно!..


Действительно, пацаны разделились, и вскоре на площадке закипела бурная игра.


- А двигается он и в самом деле великолепно!.. И как владеет мячом!.. – задумчиво произнес Григорий. – Ну, девчонки! Держитесь!.. Все подушки будут мокрыми...


- Почему это они будут мокрыми?.. – не отрывая взгляда от Кости, спросила Ирина Александровна.


- Ну как почему?.. От неразделенной любви!.. – весело заявил Григорий.


У Ирины Александровны ёкнуло сердце. Что-то очень, важное и даже бесповоротное скрывалось за словами Григория.


«Боже мой!.. – сказала она себе. – Вот он – мой мальчик!.. Вот он какой теперь – ловкий, уверенный, крепкий!.. А где же моя Катя?.. Где моя маленькая девочка Катя?.. Неужели ее больше нет?!.. Она осталась в прошлом?.. И не вернется оттуда уже никогда?!..»


Чувства Ирины Александровны смешались. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.


Но, продолжая во все глаза наблюдать за Костей, она обостренным материнским зрением увидела то, что было скрыто от многих других, и даже – до поры до времени - от Ани. Она увидела своего сына во всей его двойственности и цельности, во всей полноте его удивительной натуры. Увидев это, она еще раз убедилась, что богатства его особенного мира поистине безмерны, и что хранительницей их выступает не кто иной, как маленькая, солнечная, нежная девочка Катя.


Ее слабость – ее сладость.


Ее вера – ее счастье.


Ее сила – ее любовь.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги