Странствующий чародей

Кристофер Сташефф Сэр Гарольд и раджа Перевод О. Гайдуковой

Огни погасли, земля дрогнула под ногами, и Ши с Чалмерсом оказались в полной темноте. Оглядевшись, Ши смог различить неясные очертания одноэтажных домиков с покосившимися саманными стенами и крышами из пальмовых листьев, за ними смутно угадывались в лунном свете большие каменные здания. Воздух казался густым от сильных и резких, совершенно незнакомых ароматов, из которых он узнал, пожалуй, только карри. Земля под ним была твердой — утрамбованный грунт немощеной улицы. Похоже, Ши оказался на каком-то широком перекрестке, хотя и не настолько широком, чтобы назвать его площадью.

Жара. Зной пульсировал вокруг него, было трудно дышать. К тому времени, как голова перестала кружиться, Ши почувствовал, что успел вспотеть.

— Ну и ну! Если у них тут так ночью, не хотел бы я оказаться здесь днем!

— Привыкайте, — сказал мрачно Чалмерс. — Возможно, что и окажемся.

— А где мы, док?

— Судя по температуре, смею предположить, где-то в тропиках.

Чалмерс покачнулся. Ши схватил его за руку, стараясь удержать.

— Потерпите минутку, док, сейчас пройдет.

— Все нормально, — пробормотал Чалмерс. — Я что, слабею, Гарольд? Путешествие на силлогизмобиле никогда прежде на меня так не влияло.

Тут Чалмерс снова пошатнулся, толкнув при этом Ши, который упал бы, если бы в этот момент кто-то не толкнул его с другой стороны.

— О, простите! — сказал неизвестный.

Ши быстро отступил в сторону, на всякий случай опустив правую руку на рукоять меча, а левой поддерживая Чалмерса — вдруг у него все еще кружится голова. Он мог поклясться, что расслышал что-то о глупом нищем, но, должно быть, ошибся, потому что незнакомец тут же произнес мягко, но высокопарно:

— О, брат! Товарищ по воровству! Ну, как сегодня улов?

Изумленный Ши окинул человека быстрым взглядом. Бедра обернуты темной тканью, сандалии, сабля, раздвоенная бородка и усы, что закручивались до самых уголков глаз. Очень плоский нос и, самое главное… тюрбан. Значит, они в Индии!

Однако, минуточку! — в других странах тоже носят тюрбаны, от Аравии до Персии… Да, но там не едят карри.

Продолжая сомневаться, Ши сопоставил аромат карри, тюрбан и зной и решил, что, пока не доказано обратное, придется считать, будто это Индия. Силлогизмобиль позволял свободно пользоваться языком страны пребывания, поэтому Ши сказал:

— Простите, друг, вас, должно быть, подвела темнота. Мы не воры, мы — чужеземцы. Мы — э… запоздалые путники, которые оказались поблизости от вашего города и поспешили сюда.

— Чужеземцы? Пожалуй, это объясняет ваше странное одеяние. — Плосконосый разглядывал их подозрительно. — Но как вы вошли в город, если ворота закрыты?

Тут при свете луны на лице незнакомца блеснула какая-то полоска, и, присмотревшись, Ши заметил, что его нос прижат тонкой нитью, повязанной вокруг головы. Так вот почему он казался плоским! Сначала Ши подумал о рыболовной леске, но потом сообразил, что в городе доиндустриальной эпохи должно быть что-то менее экзотичное — конский волос или, скажем, кетгут. Но зачем он старается изменить внешность?

— Ворота закрыты? Но мы вошли до того.

— Истинная правда, истинная правда, — закивал Чалмерс.

Ши оставалось надеяться, что причиной тому были не последствия перегрузок, а врожденное ехидство.

— И теперь мы э… так и бродим, пытаясь найти приличную гостиницу.

— Да, бродим, — подтвердил Чалмерс.

Ши при этом отметил, что он не стал брать на себя ответственность за сомнительную часть высказывания.

Не скажете ли, добрый сэр, где здесь хорошая гостиница?

— Если у вас нет денег, то чего зря говорить! А, глядя на вас, я думаю, что у вас их нет.

Очевидно, незнакомец все еще принимал их за воров — или, в лучшем случае, за нищих. К сожалению, тут он попал в точку — у них действительно не было денег, по крайней мере в местной валюте.

— И что бы вы нам посоветовали?

— Убраться отсюда подальше! И чем скорее, тем лучше! В городе орудует шайка воров, и если попадетесь, то скорее всего лишитесь жизни, им не нужны свидетели! Желаю всяческих успехов! — С этими словами плосконосый быстро повернулся и растворился в темноте.

По спине у Ши пробежал холодок; он слышал о подобных вещах, но думал, что это было попозже, начиная с тысяча девятьсот двадцатых.

— Как вы считаете, док, правду он говорит?

— Более того, — сказал Чалмерс, — весьма вероятно, мы беседовали с одним из них. — Он поежился. — Кто лучше мог знать об их существовании — или кому еще могло понадобиться, чтобы мы убрались с улицы и ничего не увидели?

— Возможно, вы правы, док. И, в конце концов, зачем еще так по-дурацки изменять внешность?

— Вы имеете в виду нить на носу? Да, совершенно по-дурацки. Предположительно это свидетельствует о двух вещах: что воры безжалостны и что они плосконосы.

Ши изумился:

— Вы хотите сказать, что мы только что говорили с местным копом?

— И это возможно, — сказал Чалмерс, — но совет он дал хороший. Пойдемте поищем убежище, Гарольд.

Совет был действительно неплохой, Ши огляделся — на этот раз он увидел больше, глаза привыкли к лунному свету. Вдалеке виднелись причудливые очертания больших зданий, ему даже показалось, что он различает силуэт высокой тонкой башни.

— Думаю, мы в Индии, док. Более того, это не городок, а настоящий большой город.

— Совершенно согласен. — И Чалмерс тоже, нахмурившись, огляделся. — Ну и где, спрашивается, можно спрятаться в большом городе, если не в гостинице?

— Подальше от центра, хорошее место — переулки. — Ши поправил свой меч. — Бандиты вряд ли здесь рано ложатся спать и, скорее всего, тоже любят передки. Хотите рискнуть, док?

— Дайте подумать. — Чалмерс молитвенно сложил руки и на минуту поднес их к губам. Затем нарисовал в пыли круг носком ботинка и произнес:

Тут же что-то вспыхнуло, как в мастерской фотографа, и перед ними возник человечек — не более двух футов ростом, с длинной бородой, в длинном халате и с лысиной, тускло отсвечивающей при лунном свете.

— Добрый вечер, сэр! Чем могу быть полезен?

— Викторианец да и только, — сказал Чалмерс тихо, чтобы это услышал только Ши, и затем громче, уже обращаясь к пророку: — Можете, безусловно, о мудрейший! Не знаете ли вы случайно, где мы оказались?

— Где? И вы зовете меня ради такого пустяка, сэр? Впрочем, деньги ваши. Это Индия — город Чандрадойя, если быть точным.

— Вы угадали, Гарольд, — вскользь заметил Чалмерс и снова обратился к пророку: — Благодарю вас, о Источник Мудрости. Не могли бы вы также сказать мне: а не знаете ли вы, с кем мы только что беседовали?

— Человек с конским волосом на носу? Разумеется, знаю, сэр! Это Рандхир, раджа этого прекрасного города! Что-нибудь еще?

— Сам раджа, говорите, — пробормотал Чалмерс задумчиво, — раджа разгуливает ночью без охраны, одетый, будто крестьянин? Ну и ну! Довольно странно… Нет, благодарю вас, о Почтенный. В информации на данный момент я больше не нуждаюсь.

— Рад был услужить вам, сэр. С вас шесть шиллингов, пожалуйста.

— Заплатите, Гарольд, — кивнул Чалмерс.

Ши одарил Чалмерса коротким красноречивым взглядом и стал шарить в кошельке.

— У меня сейчас с шиллингами туговато. Русская гривна не подойдет?

— О, я уверен, что это то же самое или даже больше! — быстро проговорил пророк, взял монету и поклонился. — Призывайте меня всякий раз, когда вам понадобится, сэр!

Снова что-то вспыхнуло, и он исчез.

Ши никак не мог проморгаться после вспышки, когда Чалмерс сказал:

— Значит, магия в этом мире работает, однако не очень хорошо.

— Не очень? Почему?

— Ну как же, Гарольд! Вы что, и впрямь поверили, будто властитель города станет бродить ночью, одетый как простолюдин, с конским волосом на носу? Это же не сказка Шехерезады!

— Разве? Хотите сказать, вы не помните там такой сказки, док?

Снова вспыхнуло, и снова перед ними возник миниатюрный пророк.

— Вы попали в сказку из сборника «Викрам и Вампир», из мудрой Бхагавадгиты, переведенной сэром Ричардом Фрэнсисом Бёртоном[54] — да-да, тем самым путешественником, который помогал искать истоки Нила.

Ши вытаращил глаза, а Чалмерс совершенно невозмутимо спросил:

— В какую именно?

— В пятую[55], — ответил пророк и протянул ладонь. — Два шиллинга, пожалуйста.

Ши протянул еще одну русскую монету. Пророк взял и поклонился:

— Благодарю вас, джентльмены! Призовите меня, когда пожелаете!

Ши наконец обрел голос:

— Но мы вас не звали. Снова, я имею в виду.

— Что правда, то правда, но мы можем возвращаться бесконечно, когда сочтем нужным. Всего хорошего.

И пророк испарился во всем своем блеске.

— Не задавайте больше вопросов вслух, — посоветовал Чалмерс, — или он опять вернется.

— Не буду, — пообещал Ши. — С меня пока достаточно сомнительной версии с переодеванием раджи.

— Значит, наш пророк вас не убедил!

— Этот Прок — Пророк? Почему не убедил? Но кажется, мы попали в странную историю. — Ши вздохнул. — Зато именно то, что он властитель, и объясняет его маскировку.

Чалмерс нахмурился:

— Каким образом?

— А таким: если его царственный нос настолько велик, насколько высоко положение, то он, безусловно, должен был постараться его приуменьшить. Но не пора ли нам пойти поискать те самые переулки?

— Да-да, конечно. — И Чалмерс последовал за Ши по пыльной улице. — И еще надо как можно быстрее раздобыть местную одежду.

— Думаю, для этого придется дождаться утра, когда откроются лавки. Какую бы мне касту выбрать, как вы считаете?

— Больше всего вам подошла бы роль путешественника с запада, поэтому, док, персидский халат будет в самый раз. К тому же это позволит обойти и саму проблему каст, если ее здесь вообще можно обойти.

— Гм… с запада… но не слишком далекого. Конечно, большинству местных жителей наше нынешнее древнерусское платье показалось бы по меньшей мере странным. Тем не менее мы должны походить на чужеземцев, а не на сумасшедших. С моей точки зрения, лично мне вполне сгодится простой шафранный халат — я буду сунниаси, странствующий святой человек.

— Это с вашей-то европейской физиономией? И кого вы надеетесь обмануть?

— Философ может быть с любым цветом кожи, — надменно ответил Чалмерс, и это навело Ши на мысль о подавленном влечении к аскетизму. Но он решил, что сейчас лучше сменить тему и быстро сказал:

— А наш маленький философ явился прямиком из викторианской Англии, как мне показалось.

— Разумеется, почему бы и нет, если он из магазина Джона Веллингтона Уэлла, на Симмери Экс номер семьдесят.

— Но мы только что говорили на хинди. Как же мы тогда смогли его понять?

— Волшебство и есть волшебство, — вздохнул Чалмерс. — Безграничное знание и все такое.

— А-а… — Ши помолчал, обдумывая слова друга, затем спросил: — Вы хотите сказать, что теперь он будет являться нам всякий раз, как я задаю вопрос? — И он быстро обвел тревожным взглядом темноту вокруг себя, запоздало опасаясь, что мог спровоцировать еще один визит.

Чалмерс сделал то же самое; и когда на этот раз ничего не вспыхнуло, он облегченно вздохнул.

— Я мог бы это себе позволить лишь в том случае, если возникнет вопрос, для ответа на который нам недостаточно будет собственных знаний и опыта, или мы не сможем решить его, расспросив местных жителей. А до тех пор я был бы осторожен, задавая вопросы.

— Вы абсолютно правы, и я полностью с вами согласен, — подтвердил Ши. — А вот и подходящий переулок.

— И что вы здесь находите подходящего? — Чалмерс подозрительно взглянул на черный промежуток между домами. — Тем не менее, если это единственное место, где мы можем укрыться от шайки воров, то лучше поспешим в оное.

— Поспешим в оное? — переспросил Ши и направился к переулку.

После яркого лунного света они внезапно оказались в полной темноте.

— Где вы, Гарольд? — прошептал Чалмерс.

— Прямо рядом с вами, точнее, с тем местом, откуда доносится ваш голос. Здесь так же темно, как в Черной дыре Калькутты[56].

Тут Ши припомнил, что они могут находиться не так уж и далеко от Калькутты, и нервно сглотнул. Если прежде он и вспотел, то теперь просто взмок от пота.

— Почему мы говорим шепотом?

— Потому что это… а-а — ай! — Чалмерс споткнулся, потерял равновесие и ухватился за Ши, который, к счастью, устоял, так что они оба остались на ногах.

— Идиот несчастный! — прошипел голос откуда-то снизу и продолжил уже громче: — Разве вы не видите, где стоите?

— Н-но мы действительно н-не видим.

Ши подался назад, натолкнулся на Чалмерса, потом опомнился и шагнул вперед, потянувшись рукой к мечу. Он видел только, как поблескивали белки глаз и серьги незнакомца. — Не видно ни зги.

Постепенно глаза Ши и Чалмерса привыкли к темноте, и они смогли разглядеть очертания круглого отверстия неправильной формы в нижней части стены перед собой и еще одного человека, вылезающего оттуда на четвереньках. Чалмерс споткнулся об их нынешнего болтуна-собеседника; но кто же выходит из дому через дырку в стене? Да еще с мешком за плечами, набитым доверху?

Воры? Но эти не крались по-кошачьи, с осторожностью взломщиков или мастеров по вырезанию стекол. И как они смогли выломать дыру в стене без шума, который наверняка привлек бы всех полицейских в округе?

Да легко: полиции в городе просто нет. А соседи не подняли тревогу, потому что сами были до смерти напуганы.

— Док, — прошептал Ши, — я думаю, мы нашли нашу шайку воров.

— Это точно, — согласился Чалмерс, затем заставил себя улыбнуться и сделать шаг вперед. — Приветствую вас, о Искуснейший! Мы странники в вашем прекрасном городе, и…

— И правда, странники, раз еще не знают, что ночью надо сидеть дома!

Внезапно у горла Чалмерса оказался нож — грубый, самодельный, похожий на те, что делали уже в двадцатом веке, с блестящим и острым краем, что указывало на частое его использование по назначению.

— Что будем делать с этими двумя, Чанкур?

— Придержи их немного, Дин, — сказал второй человек, поднявшись. — Когда закончим, отведем их к атаману.

— Слышали, что он сказал? — обратился Дин к Чалмерсу и Ши. — Надо придержать вас, но моя рука может и дрогнуть.

Чалмерс конвульсивно сглотнул и уставился на человека вытаращенными глазами. За его спиной Ши схватился за рукоятку меча, что-то бормоча при этом о плавлении, но тут Чалмерс толкнул его в бок, и Ши понял, что док не до конца оставил надежду выбраться отсюда.

— Убери руку от меча, неверный, — осклабился Дин и выразительно помахал ножом.

За ним третий человек, потом четвертый вылезли из дыры, причем последний тащил за собой еще два мешка награбленного.

— Скажите им, Гарольд, — проговорил Чалмерс сквозь зубы, не отрывая взгляда от лица Дина.

— Харр-льд? — Чанкур сердито посмотрел на Ши. — Что за странное имя?

Ши попытался припомнить, как индусы называли европейцев, прежде чем Португалия открыла с ними торговлю.

— Мы э… франкские… э… воры! Да, франкские воры, прибыли изучать технику мастерства вашей банды, чья слава докатилась даже до…

— Говори правду! — Нож снова повернулся, и Чалмерс испуганно охнул.

Ши задумался, на какой части небылицы человек поймал его на лжи.

— О, разумеется! Мы слышали, что здесь можно хорошо поживиться, и никто не в силах остановить грабителей в этом городе, поэтому мы прибыли, чтобы… ну…

— Отхватить себе кусок пирога?! — проворчал Чанкур. — Безмозглый дикарь! Заруби себе на носу, что наш атаман не потерпит никакой другой банды в этом городе! Но если ваши боги будут милостивы, может, он и позволит вам остаться. А теперь идем, я отведу вас к нему. Пошевеливайся!

Нож с горла убрали, и сильная рука развернула Чалмерса к выходу из переулка. Впрочем, острие ножа кололо теперь его шею сзади, и Чалмерс заторопился вперед.

Другая рука крепко схватила руку Ши, как манжета для измерения давления, и волочила его вслед за Чалмерсом. Он шел и думал, почему воры не отобрали его меч. Может быть, потому, что они незнакомы с таким оружием и не догадываются, для чего он предназначен? Ну конечно же нет! Они, должно быть, просто уверены, что смогут убить его прежде, чем он попытается вытащить меч. Это самоуверенность, и ничего больше!

Он зашагал рядом с Чалмерсом, размышляя, что хоть местный диалект индусов сейчас является его родным языком и он, возможно, не сможет вспомнить ни одного английского слова, все равно он должен уметь говорить на языке, который всегда был для него иностранным.

— Qu'est que nous faisons maintenant, Monsieur le Docteur? Что мы делаем сейчас, док?

— Nous irons encontre се capitane de voleurs. J'ai devient curieux, — ответил Чалмерс. — Идем встречаться с капитаном воров; мне становится любопытно.

Бывали моменты, когда Ши мог легко справиться с природной любознательностью пытливого ума.

— Ну-ка хватит болтать на своем бараньем языке! — прорычал Чанкур прямо за спиной у Ши, и тот почувствовал укол ножа в шею.

— Ладно-ладно, — буркнул Ши в ответ и последовал за двумя другими ворами — из переулка прямо на ночную улицу, где он буквально застыл в изумлении.

Улица просто кишела ворами, которые, казалось, изо всех сил старались привлечь к себе как можно больше внимания. Голоса сливались в один глухой гул, и в лунном свете вид снующих повсюду воров обескуражил и поразил его. Ши поморгал, потом протер глаза. Может быть, все было так и раньше, но почему он этого не заметил? Некоторые воры, должно быть, только начинали свою ночную работу, а они, скорее всего, попали в руки тех пташек, что вышли раньше всех, дабы заполучить золотого дракона, потому что эти все еще втирали масло в свои тела, иногда прерываясь, чтобы отхлебнуть из бутылок, в которых, Ши был уверен, содержалось что-то покрепче фруктового сока. Некоторые уже закончили втирание масла и теперь рисовали черной сажей круги вокруг глаз, несомненно, чтобы сделать их менее заметными, — не забывая, конечно, делать глотки.

Внезапно Ши заметил прилично одетого человека, спешащего вдоль по улице, который делал вид, что не обращает на воров внимания, но явно опасался их. Двое разбойников тут же догнали его и сбили с ног; сверкнул нож, жертва вскрикнула, потом крик перешел в страшное бульканье. Разбойники тут же выпрямились, держа в руках тугой кошелек.

— Почему мы не видели их раньше? — спросил Ши у Чалмерса.

— Нет, вы не воры, как вы тут хвастались, — проворчал конвоир, — иначе бы знали ответ на этот вопрос.

— Но в нашей отсталой стране уровень воровского мастерства не столь высок, — быстро сказал Чалмерс. — Действительно, мы пришли сюда учиться у вас! Умоляю, скажите нам, почему мы не…

Тут он изумленно умолк. Ши тоже оторопел, потому что стражники вдруг отпустили их руки, и улица снова опустела, если не считать лежащего мертвого тела — нет, трех мертвых тел, которых они сначала не заметили за толпой воров. Еще слышались голоса, но они звучали очень глухо.

Потом перед ними внезапно появился один из воров, который стоял в странной позе, будто натирал маслом свои плечи. Он быстро проговорил заклинание, из которого Ши с Чалмерсом смогли узнать только несколько отдельных слов; безусловно, человек говорил на древнем языке, возможно на санскрите; Ши слегка удивился, что не распознает его, как латынь.

Договорив до конца, человек исчез.

Крепкие руки опять схватили их за плечи, и толпа загудела в полную силу — вся банда снова была здесь, и многие не без удовольствия наблюдали за Ши и Чалмерсом, потешаясь над их удивленными лицами.

— Теперь вам понятно? — спросил их Чанкур.

— Думаю, да, — медленно проговорил Чалмерс. — У вас есть заклинание, которое делает вас невидимыми, но эффект его длится недолго.

— Верно. И то же самое происходит, когда мы заклинаем, чтобы иметь возможность видеть в темноте. У вас такого нет?

— Нет, — сказал Ши, — но мы хотели бы научиться.

Тут он обратил внимание на группу людей, которые, на первый взгляд, были заняты какой-то тренировкой. Ши отметил некоторые движения, сильно напоминающие срезание кошелька.

— Что они делают?

Чанкур самодовольно ухмылялся, казалось, его распирает от сознания собственной важности:

— Они отрабатывают уроки бога с золотым копьем.

— Какого такого бога?

Чанкур удивленно уставился на собеседников:

— Вы же воры — и не знаете?

— Да, но вы забываете, что мы воры с далекого запада, — нашелся Ши, — с очень далекого запада.

Чанкур пробормотал что-то о невежественных чужестранцах, но все же объяснил:

— Картикейя[57] — это бог всех воров, который открывает владыке Югачарье Чаурию Видию, «Наставление по воровству». Каждый, кто хочет преуспеть в воровском искусстве, должен знать наизусть все постулаты «Наставления». Вот взгляните на этих… — Он указал на двух воров, что старательно трудились у основания стены. — И на этих, и на этих, и вон на тех! — Он указал на три другие группы, что также работали на стенах еще трех лавок. — Они проламывают отверстия в стене дома четырьмя разными способами.

Ши вгляделся в темноту и увидел, как первая пара один за другим вытаскивает из стены кирпичи. Наверняка некачественный материал — и Чанкур тут же подтвердил:

— Обожженный кирпич, — пояснил он, но не сказал, кем обожженный. Другая пара пробивала зубилом стену.

— Муссоны уже прилично размягчили эту стену, да и воздействие солнца и соли не прошло бесследно, — объяснил Чанкур.

Действия третьей пары не нужно было комментировать: воры ведрами лили воду на глиняную стену. Ши вздрогнул, осознавая, что он никогда прежде не ценил по достоинству современные постройки. Он также не нуждался в особых разъяснениях по поводу занятий четвертой пары — ему достаточно было увидеть дрель, которой они сверлили стену деревянного дома.

— Им предстоит просверлить много дыр, пока они смогут сделать проем, чтобы пролезть внутрь.

— Не так много, как вам кажется, — сказал Чанкур небрежно. — У них есть пилы с тонким лезвием, которыми они соединяют дыры. Смотрите, с каким артистизмом они тренируются! Эти сыны Сканды делают отверстия в форме цветка лотоса, солнца, полумесяца, озера и даже кувшина для воды!

— Похоже, они любят свою работу, — дипломатично заметил Чалмерс. — Трудно представить, что такие э… «яркие индивидуальности» могут хоть кому-нибудь подчиняться.

— О, вы еще не видели нашего атамана! — ответил Чанкур, широко улыбнувшись.

Лунный свет быстро сменялся темнотой, они оказались пойманными в лабиринт одноэтажных глиняных домишек, который был неизбежным недостатком городской планировки. У Ши уже голова начала идти кругом от бесконечных крутых поворотов. Ему показалось, что на своем пути они аккуратно обходили большие каменные здания. Они шли, а из боковых улочек по двое, по трое выныривали новые и новые тени, у всех за спиной гремели мешки с добычей, воры смеялись, радуясь удаче. Зрелище было не из приятных, и вскоре Ши с Чалмерсом оказались в густой толпе разбойников. Подняв глаза, Ши заметил всего в нескольких футах от себя переодетого раджу; очевидно, тот был тоже схвачен одним из отрядов, как Ши и Чалмерс. Ши легонько подтолкнул локтем Чалмерса и кивнул на раджу; Чалмерс посмотрел, и его глаза расширились. Они все же успели обменяться быстрыми тревожными взглядами, прежде чем оба отвернулись и зашагали дальше в толпе грабителей, ощущая себя под дамокловым мечом.

Потом вся толпа повернула за угол и очутилась прямо перед городской стеной. Ши от неожиданности остановился, но сердитое ворчание, сопровождаемое уколом ножа в спину, заставило его двигаться дальше.

— Как же мы переберемся через нее? — спросил он одного из своих конвоиров, но тот только зашипел в ответ:

— Сейчас все узнаешь. Шевелись!

Ши тяжело вздохнул и пошагал дальше рядом с Чалмерсом. Он мог поклясться, что двигались они прямо в стену, и решил было уже, что Чанкур собирается впечатать их в эту стену.

— Док, как вы думаете, они планируют останавливаться?

— Я уже задавал себе этот вопрос, — признался Чалмерс. — Возможно, они полагают, что все еще невидимы.

Ши стал вспоминать магическую формулу для невидимости.

— Но охрана не откроет ворота для невидимых людей!

— Я не думаю, что это будет именно охрана, — ответил Чалмерс. — Не забывайте, что невидимые люди способны наносить удары.

Ши вспомнил роман Уэллса и поежился. После бессмысленных убийств ради нескольких кусочков чеканного металла, свидетелем которых он оказался, сомнений у него уже не оставалось: каждую ночь грабители без колебаний убивают любого, кто попадается им на дороге.

— Может быть, они просто собираются бродить вокруг до рассвета, пока не откроются ворота, — сказал он с надеждой. — Они же могут читать свое заклинание снова и снова. — Но скептический взгляд Чалмерса был красноречивее всех комментариев к его высказыванию.

Чанкур поступил так, как они не ожидали. Он просто подошел к воротам и постучал — три коротких удара, после паузы еще два, подобно азбуке Морзе. Все молча ждали; Ши даже затаил дыхание. Ворота медленно отворились.

— Магия? — прошептал он.

— Нет, — ответил Чалмерс с отвращением. — Подкупленный стражник.

Ши изумился, ругая себя за излишнюю доверчивость, затем рискнул оглядеться вокруг — и изумился снова. Он оказался лицом к лицу с человеком, у которого на носу был конский волос! Конечно, в темноте он не мог видеть этого волоса — при первой встрече ему помог это заметить случайный отблеск лунного света, — но сейчас он, несомненно, узнал лицо. Это был раджа Рандхир, который только что стал свидетелем измены собственного стражника, и теперь его глаза сверкали от ярости.

Дин кольнул Чалмерса в шею снова; тот вздрогнул и сказал:

— Я думаю, Гарольд, нам лучше двигаться быстрее, пока эти парни не утратили терпение и не оставили нас у обочины дороги.

— С перерезанными глотками, — тихо добавил Ши и зашагал рядом с Чалмерсом, следуя за приземистой фигурой, что маячила перед ними в лунном свете.

Так они вышли из города вместе с ворами и убийцами. Минут через десять вся орава приблизилась к небольшой группе воров, что толпились у дороги, разговаривая и смеясь, а к ним постоянно подтягивались новые воры, выныривая с придорожных тропинок. Ши оторопел. Возможно ли, чтобы воры здесь были настолько дерзкими и деятельными, что даже протаптывали свои собственные дороги? Если да, то как в городе до сих пор осталось хоть что-нибудь, что можно было еще украсть?

Определенно грабителей не волновало, что часовые могли слышать их голоса. А голоса были громкими, смех еще громче, повсюду слышались обрывки песен. Чалмерса и Ши ввели прямо в середину толпы, которая расступалась, пропуская пленников в ответ на требования конвоиров. Оглядываясь в поисках путей возможного побега, Ши встретился глазами с раджой. Рандхир вздрогнул, узнав его, потом одарил свирепым взглядом, который обещал мгновенную смерть, если Ши посмеет обмолвиться, что он не настоящий вор. Ши понимал его; он и сам не очень комфортно себя чувствовал, окруженный сворой бандитов, осознавая, что его могли пырнуть ножом под ребро так же легко, как и шикнуть, чтобы он замолчал. Он попытался ободрить раджу взглядом, прежде чем воры снова толкнули его вперед.

Толпа наконец перестала расступаться, и они оказались перед высоким и удивительно красивым человеком, особенно если кому нравятся густые бороды и усы. Кроме того, он был прекрасно сложен, и его стиль одежды, бесспорно, выгодно подчеркивал это. Не много можно скрыть под набедренной повязкой и тюрбаном.

— Атаман Чарья, — сказал Чанкур, — у нас тут двое чужестранцев, которые случайно налетели на нас, когда мы выходили из ювелирной лавки.

Ши подумал, что это излишние подробности.

— Действительно чужестранцы! — сказал Чарья глубоким, приятным голосом, в котором слышалось радостное изумление. — Я еще никогда не видел таких странных людей!

— Странные чужестранцы? — пробормотал Ши, но Чалмерс пнул его по ноге, и он прикусил язык.

— Говорят, что они воры из далекой страны, — объяснил Чанкур.

— Это правда? — Атаман Чарья оглядел их так пристально, будто мог распознать ложь по лицам и, вероятно, распознал бы, если бы лучше умел читать мимику и жесты.

— Ювелиры или просто домушники?

— Э… — термины застали Ши врасплох.

«Если сомневаешься, уходи от ответа», — подумал он и стал импровизировать:

— Мы воруем в магазинах, капитан.

— А, мелкие воришки! — кивнул Чарья удовлетворенно. — Тогда я бы советовал вам остерегаться старого Оливера[58]!

Он, должно быть, говорил на хинди, но с таким произношением, что Ши очень трудно было его понять, да еще и тут же подобрать похожую английскую идиому.

— Но почему же? Чтобы не рисковать, мы можем закончить работу и до восхода луны, хотя ваши парни не очень на нее поглядывают, как мне показалось.

— А о чем нам беспокоиться? — Чарья блеснул белозубой улыбкой. — В городе нет солдата, который не боялся бы нас. Нас все боятся, даже сам раджа!

Ши подумал, что так оно и есть.

— Если вы в таком страхе держите город, у вас, должно быть, совершенно развязаны руки. — Что ни говори, а это была истинная правда. — Но будьте бдительнее, капитан, не то судья окажется хитрее, и мы оглянуться не успеем, как нас сцапают и тут же вздернут.

— Тебя, может быть, и вздернут, — ухмыльнулся вор рядом с ним.

— А почему не тебя? — бросил Ши в ответ.

— Почему, действительно! — рассмеялся Чарья. — Вся стража в этом городе, да и за его воротами трепещет перед нами! Ну ладно, мои парни давно жаждут промочить глотки, так что поспешим к притону, девки уже заждались нас. Идем!

И он повернулся, жестом приглашая за собой, и что Ши оставалось делать, кроме как последовать за ним?

Чалмерс шагал рядом, бормоча:

— Что это был за странный диалект?

— Воровской жаргон, — объяснил Ши.

— А где вы изучили его?

— Было время, я консультировал в одной тюрьме, — объяснил Ши, — бесплатно.

— Но я уверен, что это не американские термины!

— Да, точно, там сидел один вор из Англии. — Ши был неутомим. — Кроме того, некоторые слова остались в языке от колонистов и с тех пор так и не изменились. Например, если вор-карманник говорит, что человек носит кошелек на левой заднице, это значит, что он носит его в левом заднем кармане.

— Понятно, — сказал Чалмерс задумчиво.

Кто-то толкнул Ши в бок. Собираясь возмутиться, он обернулся и уперся взглядом в надменный плоский нос с горизонтальной канавкой на самом кончике. Потом перевел взгляд выше, к сверкающим глазам раджи-инкогнито.

— Ни слова о нашей предыдущей встрече, — зашипел тот, — или я действительно вздерну вас.

Ши напряженно сглотнул, представляя, как петля затягивается на его шее.

— Не беспокойтесь, ваше ве… — В самый последний момент он вспомнил, что ему не полагалось знать, кто такой Рандхир на самом деле. — Мы храним ваш магический секрет. Но если вы хотите выдать нас, то все, что вам нужно сделать, — это сказать им о том, что мы встречались прежде.

— Вы знаете, что я не могу этого сделать без того, чтобы не скомпрометировать себя!

— Да, — сказал Ши, — совершенно верно.

Он уставился в глаза раджи, надеясь найти в них понимание, и царственные губы раскрылись в усмешке.

— О, суть ясна! Мы оба используем одну и ту же хитрость, чтобы сохранить наши головы на плечах, не так ли? И все же помните о своем обещании, или я навлеку их гнев на ваши головы!

— Согласен! Вы не предаете нас, а мы не предаем вас!

— Меня это вполне устраивает, — кивнул раджа удовлетворенно и отошел.

— Что все это значит? — спросил Чалмерс.

— Просто небольшое соглашение о взаимном молчании, — ответил Ши, — детали позже.

Чалмерс понял намек, памятуя о количестве ушей вокруг, и сменил тему. Он показал на крупного грызуна, который, едва они подошли поближе, немедленно скрылся в норе.

— Умиротворяющее зрелище… в некотором смысле.

Ши кивнул: иногда не мешает вспомнить, что такое настоящая крыса. Чарья увидел нору и довольно воскликнул:

— О, смотрите! Крысиная нора — это доброе знамение! Должно быть, вы и вправду воры! — Он похлопал Ши по спине и большими шагами пошел вперед, весело напевая.

Ши украдкой взглянул на раджу-инкогнито. Тот с пристальным вниманием озирался вокруг, и это озадачило Ши. Он что, запоминал лица, чтобы знать, кому потом предъявить обвинение? Но тогда лица Ши и Чалмерса он уж наверняка хорошо запомнил, и от этой мысли по спине у Ши пробежал холодок. Ши постарался сделать вид, что не заметил раджу, надеясь, что тот ответит ему такой же любезностью.

Луна садилась, и Чалмерс начал уже спотыкаться от усталости, когда Чарья наконец поднял руку и остановил свою банду. Ши благодарно прислонился к Чалмерсу, который прислонился к нему — это был длинный день, который начался в десятом веке на Руси и закончился после полуночи в Индии. «Неудивительно, что он устал, — размышлял Ши, — чертовски долгая прогулка». Он поднял глаза на скалу, возвышавшуюся над ними, потом посмотрел под ноги на мокрую траву и поежился. Через что еще придется пройти, прежде чем удастся хоть немного отдохнуть?

Во-первых, через высокую траву; на этом лугу она доходила до колен, и им нужно было идти по ней, чтобы добраться до деревьев вдалеке, куда, по-видимому, направлялся атаман. Они шли по этой высокой траве, и Ши оставалось только радоваться, что уже достаточно поздно для росы — и без того было трудно идти, а если бы и трава была мокрой, сил потребовалось бы еще больше. Он действительно устал!

Чарья сунул два пальца в рот, совсем как американский школьник, и свистнул так, что, Ши мог поклясться, во всем лесу у спящих птиц должны были облететь перья, но откликнулся только филин. Он, вероятно, оказался единственным, кто не спал. Чарья в ответ пронзительно взвыл; Ши и Чалмерс разом подпрыгнули, но рядом с ними кто-то тихо сказал:

— Не пугайтесь, он имитирует вой шакала — и очень хорошо, кстати.

Ши поднял глаза и вздрогнул, увидев, что раджа Рандхир незаметно подошел к ним сзади. Он не смотрел на них, но зато очень пристально смотрел на Чарью.

Полдюжины силуэтов поднялись из высокой травы вокруг них.

Ши не смог удержаться от дурного предчувствия, в какой-то момент ему показалось, что он видит призраки — в конце концов, что-то могло случиться в мире магии, — но он оправился от испуга и сообразил, что это были просто люди, хотя и достаточно высокие, вооруженные буквально до зубов; один из них сжимал в руках щит и меч, а в зубах — тонкий нож. Он вынул свой нож, не выпуская из рук щита, — очень ловкий трюк, надо сказать, — и спросил:

— Что мы пожертвуем, когда Кали запросит подношений?

— Дыню, — ответил Чарья.

Чалмерс удивленно вытаращил глаза, но раджа Рандхир прошептал у него за спиной:

— Это пароль!

Должно быть, так оно и было, потому что стражник снова спросил:

— Ну и где ваша дыня?

Чарья слегка постучал себя по голове.

Стражник кивнул:

— Проходите, мой атаман.

Он отступил назад, и стражники снова опустились в траву, так мягко, будто вошли в землю.

— А они действительно осторожны, — чуть слышно проговорил Рандхир.

— Конечно, если спрашивают пароль даже у самого атамана, — согласился Ши.

— Они настоящие таги[59], правда? — нервно спросил Чалмерс.

— Идолопоклонники Кали, которой они приносят в жертву человеческие жизни? — Рандхир покачал головой. — Думаю, нет. Они просто воры, и убивают только ради кошелька. Нет, они поклоняются Картикейе.

Ши хотелось надеяться, что он прав.

— Для чужестранцев вы знаете слишком много, — сказал Рандхир, пристально глядя на Чалмерса, но тот не успел ответить, потому что они как раз проходили мимо дерева, и Рандхиру пришлось отвернуться, чтобы мимоходом сделать надрез на коре.

Тут Ши осенило — раджа помечал дорогу! И его неустанное внимание ко всему вокруг на протяжении пути было продиктовано не страхом, а скорее жаждой возмездия — он запоминал ориентиры! Он задумал бежать, чтобы потом вернуться с армией!

Минут через десять тропа привела их к большой поляне, у дальнего края которой высилась скала, словно холм в пустыне — или как холст художника, потому что нижняя ее часть футов на десять была густо покрыта алыми отпечатками ладоней. Ши сперва заинтересовался, что бы они могли означать, но психолог в нем решил, что он не хочет этого знать.

Чарья подошел к скале, низко наклонился, затем встал на колени и приподнял слой дерна. После этого он обернулся и призывно махнул рукой:

— Эй, чужестранцы! Подойдите-ка, поможете мне!

Ши не успел и шагу сделать, как раджа Рандхир быстро прошмыгнул мимо него и бросился помогать капитану. Ши видел, как они оба вцепились в железное кольцо и разом потянули его вверх.

Когда плиту подняли, под ней оказался люк. Оттуда выбился луч света и послышались голоса, шум которых заглушил звуки ночи. Кто-то что-то кричал, другие громко и фальшиво пели, за всем этим гамом Ши расслышал звон стекла и совершенно точно определил, что некоторые голоса были женскими.

Это наш притон, — сказал Чарья. Он повернулся, шагнул в люк и приказал: — За мной!

У Ши волосы встали дыбом, а раджа тем временем спокойно шагнул вниз за атаманом, а разбойник за спиной у Ши прорычал:

— Давай пошевеливайся! Я выпить хочу!

— Если это единственное, к чему они стремятся, — пробормотал Чалмерс, — они не так уж и опасны.

Ши шагнул к люку и увидел лестницу, ведущую вниз. Лестница была из бамбука и казалась слишком хлипкой, чтобы выдержать его, но поскольку и атаман, и Рандхир выглядели тяжелее, чем он, Ши горестно вздохнул, взялся рукой за край люка и встал на первую ступеньку. Она выдержала — она даже не закачалась, и, осторожно переступая, Ши стал спускаться. Чалмерс следовал за ним.

Спустившись, они оказались в большой пещере с желобами воды у стен, где на крючках висели одежды из шелка и дорогого тонкого хлопка. Чарья начал смывать свой ночной макияж, и волосы на голове у Ши зашевелились снова, когда он догадался, что странный цвет воды, стекающей с рук капитана, объясняется засохшей кровью. Рандхир тоже умылся, потом отошел в сторону и стал философски наблюдать, как воры убрали лестницу и принялись смывать грязь и пыль после ночной работы — и засохшую кровь. Когда это было сделано, они сняли тюрбаны и начали расчесывать свои длинные всклокоченные космы, приводить их в порядок и заново наворачивать красивые цветные тюрбаны. Потом они приступили к умасливанию своей теперь уже чистой кожи ароматными маслами.

— Эй, чужестранцы, идите освежитесь! — крикнул один из разбойников.

— Есть шанс ознакомиться с местной одеждой, Гарольд, — тихо сказал Чалмерс, а Ши во всеуслышание заявил:

— Конечно, благодарю вас! Спасибо!

Во время мытья Ши внимательно рассматривал воров. У одних были длинные тонкие кинжалы, прицепленные к поясным ремням, у других под левой рукой висели небольшие мешочки, а некоторые странным образом носили на шее платки. Покончив с одеванием, разбойники с радостными воплями метнулись в задрапированный арочный проход. Чарья, однако, не торопился, облачаясь в роскошную парчу поверх шелковых шаровар, а Ши, понятно, не собирался проходить сквозь занавес впереди капитана. Чалмерс и того меньше собирался это делать, и уж совсем неудивительно было увидеть Рандхира в ожидании, пока капитан воров насладится процессом одевания. Ши даже начал подозревать, что Чарья попросту тянет время, и, конечно, вся шайка смоется еще до того, как он сделает первый шаг сквозь занавес.

Наконец они вошли в огромную пещеру с факелами на стенах, света от которых было столько, сколько и копоти, но люди, по-турецки сидевшие с кальянами и вином, не обращали на это внимания. Пол пещеры был выстелен всевозможными коврами и ковриками — от гобеленов изысканной работы до грубых циновок, повсюду лежали сумки, кошельки, оружие, груды награбленного добра; кое-где целовались — среди разбойников были и женщины, которые приносили и уносили блюда и кружки и раздавали поцелуи так же щедро, как еду и питье. Один вор отпустил скабрезное замечание в адрес какой-то девицы, и она тут же ответила ему, дерзко и грубо. То тут, то там служанки пронзительно взвизгивали от удовольствия — по крайней мере, Ши надеялся, что от удовольствия, — когда кто-то из «клиентов» побеждал их в остроумии или в состязании по борьбе. Одна из красоток увидела Чарью и ударила в гонг. Услышав его медный звон, все разбойники разом замолчали, повернулись к капитану и захлопали. Чарья застыл с сияющей улыбкой, утопая в аплодисментах. Когда аплодисменты смолкли, он вытянул руку в сторону раджи — и, соответственно, в сторону Ши и Чалмерса — и провозгласил:

— Шанти[60] за наших новых товарищей!

— Шанти! — в один голос закричали разбойники и подкрепили свое слово действием.

Рандхир улыбнулся и кивнул им. Глядя на него, Ши подумал, что тусклый свет — большая удача для раджи, при таком свете даже вблизи нельзя разглядеть конский волос у него на носу.

— Как ночка, атаман? — выкрикнул один из разбойников.

Чарья широко улыбнулся:

— Разобраться времени не хватило, но мешки-то я подсчитал. Двадцать! А добра сегодня мы, похоже, принесли больше, чем когда-нибудь.

Среди разбойников послышались довольные возгласы, гиканье и аплодисменты.

— Ешьте, пейте, веселитесь! — крикнул Чарья. — Вы это заслужили!

Воры ответили громким воплем согласия и уселись поудобнее, чтобы приступить к основательному кутежу.

Но даже самые отпетые разбойники тоже, в конце концов, могут захотеть спать, тем более если перед этим сделают нелегкую ночную работу. Прошло четыре или пять часов, факелы стали догорать, и воры один за другим начали клевать носом, засыпая тут же на полу, подложив под щеку подушки, на которых только что сидели. Другие, вытянувшись, с головой завернулись в циновки, и вскоре все так и уснули. Укладывались по двое, по трое, и наконец в сидячем положении остались только те, кто располагался у стены, да и те лишь потому, что она их подпирала. Но даже их одолевала дрема, и они, если и не уснули, клевали носом, одурманенные опиумом и гашишем, и ничего толком не соображали.

Ши и Чалмерс все еще сидели рядом с раджой, не чувствуя себя в безопасности, более того, они были не единственными, кто еще не спал.

— Притворитесь, будто спите, — прошептал им Рандхир, — иначе поплатимся. — Он сморщил нос от запаха дыма, идущего от кальяна Ши. — Что за гашиш?

— Не одурманит даже мышь! — ответствовал Ши, не потрудившись объяснить радже, что это строка из песенки, рекламирующей марку сигарет.

Между спящими бродила служанка, высматривая, не нужно ли кому чего-нибудь. Она мельком взглянула на раджу, потом повнимательнее еще раз и вдруг в смятении широко раскрыла глаза. Рандхир напрягся в ожидании, но женщина быстро огляделась вокруг, потом встала на колени перед раджой, будто собирая мусор.

— Ваше величество! — прошептала она. — О Раджа! Как вы оказались среди этих нечестивцев?

Ши оскорбленно поднял глаза, но Чалмерс прошептал:

— Она имеет в виду воров, Гарольд, почему обязательно нас?..

— И вас тоже! — сказала женщина. — Если вы здесь вместе с Раджой, то, значит, вы его охрана или, по крайней мере, добрые люди. Бегите прочь как можно скорее, ваше величество, или они наверняка убьют вас, когда проснутся. Спасайтесь!

— Спасибо тебе за твою доброту, женщина, — ответил Рандхир, его голос звучал так же тихо, — но эта пещера — настоящий лабиринт, а я не знаю дороги и не найду выхода. Подскажи мне, куда идти.

— Идите за мной! — прошептала женщина и поднялась с колен, держа в руках грязные кубки. Она пошла вперед, легко обходя храпящих во сне разбойников. Раджа двигался следом, ступая легко и проворно, как тигр. За ним осторожно крался Ши, стараясь ступать шаг в шаг за раджой, и последним шел Чалмерс. Стоило оступиться и шагнуть на дюйм левее или правее, и можно было бы наступить на спящего, который наверняка громко возмутился бы, что его разбудили столь грубо и неприятно. Кроме того, Ши подозревал, что воры могут выразить свое негодование с помощью ножей или дубинок и не станут даже пытаться объяснять им причину всплеска своих отрицательных эмоций.

Женщина отодвинула занавес в сторону, и они снова вошли в комнату, в которой одевались. Здесь стояла лестница, которая вела к люку.

— Вот и выход, — прошептала женщина. — А теперь идите, мой Раджа, и поторопитесь!

— Я тебя не забуду, — пообещал Рандхир. — Ты будешь вознаграждена.

— Единственная награда, которой я страстно желаю, — это родиться в другой раз в высокой касте, мой Раджа, и для этого я делаю все, что только в моих силах. Забудьте вашу презренную рабыню и идите!

— Пусть это доброе деяние послужит изменению твоей кармы, — сказал Рандхир и стал карабкаться по лестнице.

Ши последовал за ним, размышляя, что эта женщина, конечно, была рабыней; она делала все, что было в ее силах, чтобы отработать свою дхарму — исполнить свое предназначение, свою роль этом мире, но до чего же это незавидная участь — быть служанкой в шайке воров.

Тем временем Рандхир, сгорбившись, изо всех сил напирал на плиту плечами; Ши занервничал, но когда раджа с кряхтением стал выпрямляться, тяжелая каменная крышка очень медленно подалась вверх, лестница же от этого немного сползла вниз и зашаталась. Ши уже было решил попрощаться с жизнью, в полной уверенности, что перекладина, на которой стоял раджа, вот-вот не выдержит и с треском переломится…

Но она выдержала, и с последним решающим усилием Рандхир выпрямился. Крышка поднялась и с глухим стуком упала по ту сторону отверстия. Чалмерс вздрогнул. Рандхир быстро преодолел остаток ступеней и выбрался наружу, потом обернулся, чтобы поднять и водрузить на место крышку люка, и увидел торчавшую из него голову Ши.

— Как, — прошептал он, — и вы тоже?

— Еще бы! И горим желанием выбраться не меньше, чем вы.

Разговаривая с раджой, Ши убрал с лестницы одну ногу, оставляя место Чалмерсу, чтобы тот, незаметно для раджи, поднялся как можно выше.

— Нужно скорее выбраться отсюда, как бы плохо нам ни пришлось в пути и чего бы ни стоило, потому что если здешние плохие парни успеют обнаружить, что мы недостаточно для них плохи, то очень плохи будут наши дела. — Чалмерс, скрючившись, поднимался наверх.

— Вы задали мне непростую задачу, — сказал Рандхир, нахмурившись. — Если вы и вправду вор, вы можете поднять тревогу, и тогда стража, которая наверняка где-то поблизости, выйдет из засады и схватит меня!

— Если бы я был вором, — возразил Ши его же словами, — я мог бы уже давно поднять тревогу, и они убили бы вас еще внизу.

— Ваши слова не лишены смысла, — признал Рандхир, — но все же я не могу… Ого! Эй! Стойте, вы!

Но Чалмерс уже был наверху и перекатился через край люка.

— Обманули! — возмущенно выкрикнул Рандхир. — Клянусь Индрой, если вы…

— Могу ли я помочь вам положить эту штуку на место? — спросил Ши, тоже выбравшись из люка. — Никому из нас не хочется, чтобы она, падая, наделала шуму.

Рандхир постоял в нерешительности, практичное предложение чужестранца застало его врасплох. Потом он вздохнул и принял fait accompli[61].

— Да, разумеется. Что ж, в таком случае поспешите, потому как, пока мы тут беседуем, опасность растет.

Ши тоже взялся за железное кольцо, они водрузили плиту на место, и люк закрылся с глухим стуком. Рандхир немного помедлил, потом наклонился, ища что-то на земле. Ши готов было спросить, что это он делает, когда раджа выпрямился, издав тихий возглас удовлетворения, в руках он держал кусок дерна. Это был круглый пласт земли с травой для маскировки люка. Он аккуратно пристроил его поверх железного кольца.

— Он уложил дерн на место, — прошептал Чалмерс, обращаясь к Ши.

— А как же, — сказал Ши в ответ. — Ведь все это поле для гольфа принадлежит именно ему!

— Уходим! — шепнул Рандхир и повернулся, чтобы идти к лесу.

Ши поспешил за ним и спросил тихим голосом:

— Кажется, вы что-то говорили о том, что здесь можно наткнуться на караульный пост?

— Мы сразимся с ними, если придется. — Рандхир стиснул рукоять кинжала. — Если мы идем вместе, пора познакомиться. Меня зовут Матун.

Лицо Ши осталось бесстрастным, хотя он не был готов услышать вымышленное имя, но потом Ши подумал, что человек, который скрывается, не будет называть незнакомцам настоящего имени, и сказал:

— Меня зовут Ши, а моего друга — Чалмерс.

— Ши и Чалмерс — очень приятно. — Рандхир одарил каждого коротким кивком. — А теперь быстрее! Хорошо бы выбраться из этого леса затемно!

— И пока спят часовые. Вы, конечно, очень храбрый человек, — сказал Чалмерс, поравнявшись с ним с другой стороны, — но как раз сегодня ночью мы узнали одну магическую формулу, которая делает людей невидимыми.

Рандхир остановился:

— Ну конечно! Я тоже слышал ее и даже постарался запомнить! Но не знаю, вспомню ли ее сейчас.

— Втроем наверняка вспомним, — сказал Ши, — но вот получится ли у нас без масла?

— Кокосовое масло нужно ворам, чтобы пролезать в узкие щели и выскальзывать из рук стражников, — сказал Рандхир. — Однако, может быть, вы и правы; в любом случае нужно попытаться.

— Заклинание сопровождалось жестами, — добавил Чалмерс. — Вот такими. — И он описал круг над своей головой, потом приблизил руки к лицу так, что ладони оказались у самых глаз, а затем опустил их вдоль тела. — Когда будете читать заклинание, делайте так!

Все трое стали делать плавные движения руками и нараспев проговаривать незнакомые слова. Слова были бессмысленны, и Ши был уверен, что, даже знай он санскрит, эта поэзия была бы выше его понимания. Он взглянул на Чалмерса и Рандхира…

И как раз вовремя — он увидел, как очертания их фигур задрожали, стали прозрачными, а потом и вовсе исчезли.

— Я вас совсем не вижу!

— Я вас тоже, — ответил ему голос Чалмерса из ниоткуда, — ни вас, ни его величества.

Ши пристально вглядывался в пространство в том месте, где только что был раджа. Действительно, он стал совершенно невидимым. Но нет… там что-то блеснуло, слабый луч, прямая линия… Конский волос.

Когда они подошли к городу, уже светало, и потому ждать, пока откроют ворота, пришлось недолго. С тех пор как они прочли заклинание, прошло часа два, и, по-видимому, оно перестало действовать. Ши, взглянув в сторону Рандхира, увидел его и небрежно сказал:

— Было бы замечательно, если бы кто-то просто приказал стражникам открыть для нас ворота.

— Да, было бы замечательно, — невозмутимо согласился раджа.

— Но здесь, конечно, нет такого человека, — вздохнул Ши.

Если стражники узнают вчерашнего ночного «вора» и услышат, каким тоном он отдает приказ, они начнут спасаться бегством в ту же секунду, как увидят раджу за воротами, и, наверно, будут бежать всю дорогу до притона, чтобы предупредить остальных. Бесспорно, раджа покидал город, чтобы захватить их, а не просто причинить мелкие неудобства.

Поэтому они благоразумно ждали, когда ворота откроются в назначенный час, — просто трое путников в толпе собравшихся горожан. Когда огромные ворота распахнулись, они прошли в город со всеми — и Рандхир безошибочно привел Ши и Чалмерса прямо к сияющему куполу дворца.

У решетки дворца Чалмерс отстал на несколько шагов от Рандхира и потянул за собой Ши.

— Он собирается открыть нам свое высокое положение, Гарольд. Нам следует правильно изображать удивление.

— О да, конечно! — Ши расплылся в улыбке.

Рандхир уверенно подошел прямо к воротам, и стражники уставились на него, пораженные наглостью «крестьянина». Потом они скрестили копья, преграждая ему дорогу. Раджа остановился и сказал:

— Позовите вашего капитана.

Лица их налились гневом, и старший из двоих ответил:

— Мы не подчиняемся приказам простолюдинов!

— Значит, вы меня не знаете?

— Откуда? Да мы никогда в жизни тебя не видели.

— Это обнадеживает. — Раджа вытащил нож и срезал конский волос.

Его нос, освобожденный, поднялся вновь до своих царственных высот, напоминая что-то среднее между клювом орла и мысом морского берега.

— И теперь вы меня не знаете? — спросил он.

Стражники остолбенели, потом низко склонились:

— Наш повелитель!

— Это действительно я. А теперь зовите ко мне капитана.

Один из стражников тут же побежал за начальником, а Чалмерс тем временем наклонился и тихо сказал:

— Весьма интересно. Сначала он убедился, что ни тот ни другой не были прошлой ночью среди воров, и только потом рискнул открыться им.

— Очень мудро, — согласился Ши. — Конечно, может быть, они и солгали.

— Вполне вероятно, но я уверен, это была перепроверка; он бы узнал их, если бы видел прошлой ночью.

— Если у него память на лица лучше, чем у меня, — добавил Ши.

— О да, — согласился Чалмерс, — но увидеть он мог и мельком, не так ли?

Ши повернулся и бросил на него возмущенный взгляд:

— Благодарю вас, мистер Чародей Памяти.

Чалмерсу не пришлось ответить, потому что пришел капитан королевской стражи. Лишь взглянув на Рандхира, он побледнел.

— Взять его, — приказал раджа.

Капитан потянулся за мечом, но стражники успели среагировать достаточно быстро, поэтому он не успел вынуть его из ножен. Острие копья уперлось ему в грудь, тут же кулак с треском ударил в челюсть, и его увели.

— Заточите его в подземелье, — скомандовал раджа, — и завяжите ему рот; он ни с кем не должен говорить. Он вор, и он предал нас всех.

Как только стражники увели бывшего капитана, Ши признался:

— Я полагаю, у него действительно хорошая память на лица.

— Да, — согласился Чалмерс, — но очень плохая служба найма.

Наконец Рандхир повернулся к Ши и Чалмерсу:

— Теперь вы знаете, кого сопровождали этой ночью.

Ши вытаращил глаза и сделал шаг назад — прямо на Чалмерса, который буркнул сквозь зубы:

— Не переигрывайте.

Но Ши казался себе великолепным — он уже готов был воздеть руки к небесам и воскликнуть: «Я сдаюсь, шериф!» — но вовремя успел взглянуть на Чалмерса, который тихо стоял и смотрел широко раскрытыми глазами, простой и невинный, а потом начал очень мелко дрожать.

Рандхир взглянул на него и улыбнулся, уверенный в своей власти и величии.

— Вам не следует бояться, мы же были товарищами в беде. Теперь пойдемте со мной, нам нужно поговорить.

Он развернулся и зашагал впереди них. Когда они проходили мимо ворот, Ши вдруг ощутил, что наконец перестал бояться, и почувствовал, что пьянеет — от облегчения и усталости.

— Погодите расслабляться. — Голос Чалмерса был вялым от изнеможения. — Один неверный шаг, и мы легко можем лишиться головы.

— Совершенно справедливо: у раджи нет повода верить в то, что мы на самом деле не чужеземные воры.

Ши удалось собрать остатки последних сил, чтобы вообразить пышущее гневом лицо раджи и его грозный голос: «Головы с плеч!» Результат был потрясающим — адреналин хлынул в кровь мощным потоком, придавая жесткость осанке и наполняя блеском глаза. Он даже смог идти за Рандхиром довольно бодрым шагом.

Во дворец они вошли через боковую дверь, что вела в комнату с длинными столами, на которых были разложены различные ножи. В какой-то момент Ши подумал, что раджа привел их в свою комнату пыток. Но потом увидел мусорные корзины и понял, что они просто вошли через кухню.

В утреннем свете они увидели старую женщину, дремавшую в кресле у окна.

— Вставай! — приказал Рандхир, но голос его был нежным.

Женщина быстро открыла глаза, она увидела раджу и с трудом поднялась на ноги.

— Воды! — приказал Рандхир, и женщина поковыляла зачерпнуть воды из бадьи в серебряную чашу.

На руку она повесила чистую одежду и все это принесла радже. Он отклеил фальшивые брови и тщательно вымыл лицо, смывая остатки краски, потом вытер его и начал работать над своими усами, отгибая их обратно вниз от уголков глаз, чтобы они гармонировали с его бородой. Женщина подала ему гребень, потом вышла и вернулась с богатым парчовым халатом. Рандхир сначала расчесал свою раздвоенную бороду, уложив посередине груди красивой волной, потом снял грубую тунику и набросил на плечи халат, который старая женщина подала ему. Он подпоясал его шарфом, сменил черный хлопковый тюрбан на другой из пурпурного шелка, украшенный павлиньими перьями, приколотыми золотой застежкой, и наконец повернулся к ним, преображенный волшебным образом, превратившись из простолюдина в самого настоящего индийского раджу.

— Прошу вас, о товарищи моих ночных приключений! Вы должны рассказать мне обо всем, что видели, дабы мы могли сложить наши сведения воедино!

Но ответить он им не дал, а с этими словами повернулся и вышел из кухни. Сначала они шли по узкому коридору, потом по широкому, потом поднялись на один пролет вверх по широкой лестнице и очутились в зале с прохладным мраморным полом и лазурным куполом, который венчал алебастровые колонны. В дальнем конце, на возвышении, окруженный множеством колонн, стоял большой золоченый трон. Рандхир поднялся и сел на трон так просто и естественно, как Ши в свое кресло в офисе.

— Итак, дорогие гости! Расскажите, что вы видели.

— Так вы… вы раджа! — промямлил Чалмерс, а Ши выдал свою реплику с вытаращенными глазами, будто все еще не пришел в себя от изумления:

— Вы?

Рандхир позволил себе легкую улыбку:

— Да, товарищ ваших ночных приключений — на самом деле раджа Рандхир, и, судя по вашему поведению и странным одеждам, по-моему, вы такие же воры, как и я.

— Смею заверить вас, ваше величество, что мы не воры! — сказал Чалмерс. — Однако я сомневаюсь в том, что наши сведения могут быть полезны, так как мы видели то же самое, что открывалось и вашему светлейшему взору!

«Отлично, док. Когда нужно подать что-нибудь как следует, ему нет равных».

— Да, но пока мы не оказались вместе в этой толпе, вы видели что-то, чего не видел я! Прошу, расскажите об этом!

— Сначала мы увидели небольшую группу воров, которые как раз заканчивали грабить дом, — медленно начал Ши, — потом мы увидели на улице всех остальных, которые уже собрались там и готовились к ночной работе, оттачивая свое мастерство. Некоторые даже оттачивали его на прохожих, убивая ради нескольких монет в кошельке.

— Кажется, вы и впрямь увидели столько же, сколько и я, — вздохнул Рандхир, — ведь после этого мы уже были вместе. Однако, когда мы выступим против них, вы все равно можете помочь найти дорогу и попасть внутрь.

Ши не был уверен, что ему очень понравилась эта идея, поэтому сменил тему — и очень быстро:

— Ваше величество, должно быть, несказанно ущемили свою гордость, погрузившись на это дно на целую ночь! — Он ничего не сказал о содействии и соучастии в воровстве. Но этот тонкий ход, кажется, понравился радже Рандхиру. Он кивнул и сказал:

— Благо моих подданных потребовало от меня этой жертвы, поскольку ни один из шпионов, которых я посылал в банду, не вернулся обратно. И тогда стало ясно: если я хочу знать, чем они занимаются и как, придется самому идти к ним. Теперь я понял, почему они не вернулись, так как узнал среди воров многих своих людей — стражников, дозорных, полицейских и шпионов, и хорошо, что я сильно изменил внешность, иначе они бы узнали меня.

Чалмерс внимательно посмотрел на него:

— Я уверен, что шпионы, которых вы посылали в банду, уже до этого были предателями!

— Вот именно, ну и смеялись же они, наверно, получая задание. Посмотрим, как они будут смеяться завтра.

Последнюю фразу он сказал таким тоном, что по спине у Ши пробежал холодок, он вдруг вспомнил о хладнокровном убийстве, свидетелем которого оказался недавно.

— Вы уверены, что никто из этих людей не поклоняется Кали? Вид у них кровожадный, как у настоящих тагов. — Уже произнеся это слово, он сообразил, что означает оно только «негодяй» и ничего больше.

— Многие из них, — признал Рандхир. — В тот раз я обманул вас, чтобы предотвратить панику, потому что видел, что вы знаете о Кали и о том, что поклонники приносят ей в жертву человеческие жизни. Те, кого вы назвали тагами, имеют более точное наименование — фансигары[62]; вы можете узнать их по платкам на шее — ими они душат и мужчин и женщин. Другие поклоняются Бхавани[63]; те, что с маленькими мешочками под левой рукой, — это отравители Дхатурии[64]. Некоторые из негодяев Картикейи даже посвящают себя убийству — например, те, кто носит тонкие кинжалы на талии; их профессия так и называется — убийцы.

Ши содрогнулся.

— Но как же так, ваше величество! — воскликнул Чалмерс. — Чтобы раскрыть шайку таких мерзавцев, потребовалось ваше персональное вмешательство? Не лучше ли было нанять для этого шпионов?

— Лучше, — согласился Рандхир, — но, как я уже говорил вам, мои шпионы исчезли; я был уверен, что воры раскрыли их и убили.

— Тогда остается только один вопрос, — сказал Чалмерс. — Как разбойники узнали ваших шпионов?

— Потому что у них были свои шпионы, док, — сказал Ши, прежде чем раджа успел ответить. — В действительности у них были свои тайные агенты среди шпионов раджи.

— Это правда. — Сказал Рандхир. — Торговцы моего города терпят колоссальные убытки от грабежей, а весь простой люд живет в постоянном страхе. Но хуже всего то, что королевство к востоку от моего, наблюдая, как воры разрушают мою страну, начинает стягивать войска к границе; я уверен, что их раджа собирается напасть на меня. Поэтому для меня стало делом всей жизни найти разбойников, во что бы то ни стало разбить их шайку, казнить убийц и наказать воров.

— И поскольку всем остальным задача оказалась не под силу, — медленно сказал Чалмерс, — вы взялись за нее сами.

— Это часть моей дхармы, миссия моего пребывания на земле и цель жизни, для которой я рожден, — подтвердил раджа. — Теперь наконец я знаю, где они прячутся и сколько их — поэтому сегодня ночью я подниму своих стрелков и солдат и нападу на них.

— Но что если шпионы успели предупредить их о возможном нападении? — спросил Чалмерс.

— Ничего, зато я знаю в лицо человека, которому удалось обосноваться в моем королевстве, — напомнил ему Рандхир. — По крайней мере, я нашел крысу, что прячется в стене моего дворца, теперь я поймаю ее и уничтожу. Но сначала я должен найти для этого котов. Не хотели бы вы оказаться среди них?

Его взгляд не оставлял сомнений: если бы они не хотели, то сразу получили бы шанс висеть рядом с пойманными ворами. Очевидно, он еще не был до конца уверен в их невиновности.

Но, по крайней мере, у них был шанс спастись во время налета. Ши вопросительно взглянул на Чалмерса, заметил его едва уловимый кивок и снова обернулся к радже:

— Ну конечно же, ваше величество! В конце концов, мы знаем, где эта крысиная нора!

Потом он вспомнил, что атаман разбойников считал крысиные норы добрым знамением, и сглотнул.

К ним подошел стражник и поклонился.

— Что у тебя? — резко спросил Рандхир.

— Мой Раджа, — сказал стражник, — тут пришли торговцы и хотят излить вам свою печаль из-за понесенных прошлой ночью убытков.

Рандхир вздохнул:

— Пусть войдут. — Потом он обратился к Ши и Чалмерсу: — Постойте там у стены, сейчас вы увидите, в какую пучину страданий и отчаяния разбойники ввергли мой народ.

Ши хотел было предложить более интересную идею, но тут Чалмерс ткнул его в бок.

— Конечно, ваше величество. Для нас высочайшая честь лицезреть ваших подданных.

Он поклонился, и Рандхир одарил его грациозным кивком, несомненно польщенный его учтивостью. Ши начал понимать, как Чалмерсу удалось стать директором Гарейденской клиники.

Они встали позади одного из стражников, держась на разумном расстоянии от его копья, и стали наблюдать за торговцами, что заполонили зал. На них были просторные белые шаровары, поверх них халаты дамасского шелка и такие же шелковые тюрбаны. Они выстроились в ряд перед Рандхиром и поклонились.

— О Жемчужина Справедливости! — сказал, предположительно, старший из них, судя по седым волосам и морщинистому лицу. — Только вчера вы утешили нас обещанием придумать какие-нибудь хитрости, благодаря которым наши дома и сундуки можно будет защитить от воровства, а наше имущество еще никогда так жестоко не страдало, как прошлой ночью.

— Раджа слышит; сердце раджи обливается кровью за вас, — заверил их Рандхир. — Даю вам слово чести, клянусь именами тех, что были убиты прошлой ночью. Уймите скорбь, подумайте о том, что невозможно вырастить слона за одну ночь, скормив ему всего одну копну сена, и невозможно поразить врага, всего один раз натянув тетиву лука. Возвращайтесь в свои лавки, храните свое добро и берегите свои семьи, как только можете; никому не позволяйте выходить на улицу после захода солнца, всех заставьте остаться дома. Завтра или, в крайнем случае, послезавтра я, с благословения Бхагавана[65], избавлю вас от всех тревог и страхов.

— Но что еще мы можем сделать? — спросил другой торговец.

— Вы можете нанять стражу, сменить слуг и укрепить дозор; как бы то ни было, воры не уменьшились числом, и грабежи пока неизбежны.

— Действительно, — сказал третий, — мы пострадали этой ночью более, чем когда-либо прежде!

— Будьте уверены, что это уже не повторится! — вещал Рандхир. — Читайте «Наставление по воровству», Чтобы знать все хитрости врага! Закройте ваши лавки и выспитесь днем, а ночью караульте каждый в своей лавке, вооружившись мечами и дубинами, потому что, если вы будете бдительны, пусть лучше это будет напрасная предосторожность, но если нет — ваша беспечность наверняка привлечет беду.

При этих словах торговцы вздрогнули.

— Долго ли, коротко ли — конец нашим несчастьям все равно наступит, — сказал раджа утешительным тоном. — А теперь ступайте и молитесь, чтобы беда миновала ваш дом — и о могуществе армии вашего раджи, потому что я уничтожу этих негодяев или умру!

Голос прозвенел под куполом мраморного зала, и от его звука торговцы встрепенулись. Наскоро поклонившись, они заторопились к выходу, в суматохе едва не наступая друг другу на пятки.

Когда торговцы ушли, Рандхир пристально посмотрел им вслед, вид у него был суровый. Внезапно он повернулся и сказал стражнику:

— Есть прямой резон лучникам хорошо выспаться днем, чтобы ночью быть готовыми нести службу.

Стражник, отвесив поклон, быстро покинул тронный зал.

Рандхир повернулся ко второму стражнику и сказал:

— Большая десятка — на выход!

Тот тоже поклонился и, как и первый, быстро вышел.

Рандхир опустился в кресло, глаза его сверкали из-под низко нависших бровей, немигающим взором он смотрел прямо перед собой. Лицо раджи было так сурово, что даже Ши с Чалмерсом безмолвно застыли, ощущая напряженность, что сгущалась вокруг него, и ожидая, когда разразится буря.

Второй стражник появился снова, с ним вошли десять солдат.

— Они здесь, о Защитник Бедных!

— За мной! — резко скомандовал Рандхир и грациозно спрыгнул с трона. Он бросил взгляд на Ши и Чалмерса и отрывисто добавил: — И вы тоже!

В сложившихся обстоятельствах им не пришло в голову возражать.

Рандхир привел их к маленьким воротам с задней стороны дворца. Обратившись к привратнику, он грубо приказал:

— В казарму! — Затем добавил, обращаясь к двум солдатам, что пришли с ним: — И смотрите, чтобы он ни с кем не говорил до завтрашнего утра.

Внезапное выражение ужаса исказило лицо привратника, но когда товарищи выводили его, ему удалось совладать с собой.

— Но вы же не знаете наверняка, был ли он среди воров, — возразил Ши.

— Не знаю, — согласился раджа. — Если бы я знал это, он был бы уже мертв. Пока я только сомневаюсь в его невиновности — как воры могли прийти и уйти без его ведома? — но у меня нет доказательств, и он будет жить, пока я их не добуду.

Ворота открылись, и голос стражника снаружи сообщил:

— Путь свободен.

Мерзкого вида человек в одежде солдата не то чтобы проскользнул, но вошел почти бесшумно. Раджа тут же подкрался сзади, закрыл ему рот рукой и приказал солдату:

— Убей его!

Вошедший обомлел от ужаса, и через несколько секунд его товарищ всадил ему кинжал в грудь. Глаза труса закатились, и он начал оседать. Раджа позволил ему упасть, потом кивнул солдатам:

— Чисто сработано. Теперь оттащи его в гот[66]. А ты помоги ему!

Другой солдат помог первому поднять мертвое тело.

— Пришлите сюда больше людей, — сказал раджа.

Солдаты поклонились и ушли, волоча тело.

— Будь начеку, — сказал раджа другому солдату. — Когда кто-нибудь войдет в ворота, если я кивну тебе вот так… — он продемонстрировал короткий, отрывистый кивок, — …тут же хватай его и заткни ему рот, как я сейчас это сделал.

Человек бесстрастно поклонился и занял свою позицию.

— О, ваше величество, — деликатно начал Ши, — не слишком ли это радикально?

— Зато мертвые не разносят слухов, подобно старухам, — ответил раджа.

Ши в страхе уставился на него:

— Вы убиваете их только для того, чтобы они не сообщили в банду? Разве нельзя просто заткнуть им рот кляпом?

— Кляпы, тюрьмы и множество охраны? — Рандхир покачал головой. — В конечном счете это привело бы к такому же фатальному исходу. Они виновны в разбое — все до одного, многие из них виновны также и в убийстве, и, без сомнения, с тех пор, как они, будучи моей придворной челядью, стали передавать информацию моим врагам — своим приятелям-ворам, они виновны в измене.

— Но, может быть, стоило дать им хоть немного времени все обдумать и раскаяться?

— Зачем? Я издал законы; они эти законы нарушили и теперь должны понести наказание. Наказанием за убийство является смерть, — вещал раджа, — такое же наказание за измену. А этого изменника я узнал, он был там, в притоне разбойников, так что будьте покойны, свой конец он заслужил.

— Его величество просто Воплощение Правосудия, — сказал Чалмерс, многозначительно посмотрев на Ши, всем своим видом давая понять: Заткнись!

Раджа кивнул со слабой усмешкой:

— Какого еще правосудия ему желать, когда сам раджа свидетель, а правосудие раджи есть высшее правосудие на земле?

Эта тирада дала возможность Ши еще раз убедиться, что в королевстве, в котором раджа был не только исполнительной и законодательной властью, но и окончательным апелляционным судом, Рандхир был высшим судьей в стране и, конечно, самым заслуживающим доверия свидетелем! Он приговаривал к смерти людей, которых видел прошлой ночью собственными глазами, он был и свидетелем, и обвинителем, и присяжными — в одном лице. Разве что не был еще палачом.

По-видимому, он не отказался бы и от этой роли, во всяком случае так показалось Ши.

Когда следующий вор, одетый садовником, на цыпочках вошел в ворота, Рандхир подал стражнику знак, и тот схватил вора борцовской хваткой, свободной рукой закрыв ему рот. У мнимого садовника едва ли было время осознать, что произошло, только в расширенных глазах мелькнул ужас понимания, когда кинжал Рандхира вонзился ему в сердце.

Ши старался не смотреть, ему стало дурно. Рандхир заметил это, и его хмурое выражение тут же сменилось участием:

— Вы плохо выглядите, друг Ши.

— Это все жаркое индийское солнце, — бойко бросился объяснять Чалмерс. — Мы люди северные и не привычны к его прямым лучам — слишком ярко и слишком жарко.

— Поэтому вы путешествуете за границу исключительно ночью! Ладно, тогда идите во дворец и скажите привратнику, что я приказал проводить вас в опочивальню. Выспитесь хорошо, потому что ночью вы мне понадобитесь.

Последняя фраза, как показалось Ши, прозвучала зловеще, но после того, как раджа отвернулся, очевидно тут же перестав о них думать, они, не мешкая, пошли во дворец. Когда привратник показал им кровать, Ши упал на нее, не раздеваясь, едва только отстегнул меч от ремня. После бессонной ночи день выдался очень длинным и очень, очень напряженным.

Учитывая все обстоятельства, он не был удивлен, увидев факел, горящий в канделябре на стене, когда Чалмерс тряс его, чтобы разбудить.

— Раджа уже вызывает нас, Гарольд. Надо умыться и перекусить чего-нибудь, прежде чем мы присоединимся к нему.

Ши вспомнил сцену расправы, свидетелем которой недавно оказался.

— Не знаю, кажется, у меня нет аппетита.

— У меня тоже, судя по запахам, доносящимся из кухни, — я никогда страстно не любил карри. Но мы должны найти что-нибудь более или менее съедобное, потому как я не сомневаюсь, что этой ночью нам понадобятся все наши силы.

— Не знаю, готов ли я снова смотреть на хладнокровные убийства, — сказал Ши. — Как вы думаете, не могли бы мы сослаться на головную боль?

— Не исключено, что Рандхир исцелит наши головы отсечением, Гарольд. Он все еще в какой-то мере подозревает нас и поэтому воспримет любое сомнение как подтверждение нашей вины.

— Я полагаю, вы правы. — Ши вздохнул и заставил себя подняться на ноги.

— Док, а как же Флоримель? До настоящего времени всякий раз, когда бог или чародей высылал нас из своего мира, мы попадали в следующий, куда Маламброзо уже успел ее отправить. И поэтому казалось, что мы просто идем по ее магическому следу.

— Интересная концепция. — Чалмерс нахмурился. — Возможно, магическая формула, перемещая ее, ослабила границу между мирами, и следующая формула, которая выбрасывала нас, фактически зашвырнула нас дальше, по пути наименьшего сопротивления.

— Но если это так, — сказал Ши, — то где она в этом мире, док?

Чалмерс только развел руками и беспомощно пожал плечами:

— Она может быть где угодно, и, возможно, прежде только удача вела нас за ней.

— А еще возможно, что это было ее собственное волшебство! Ведь она кое-чему научилась в этой области, док! Разве вы не можете настроить на нее пеленгаторное заклинание?

Взгляд Чалмерса стал отрешенным:

— Интересная концепция…

— Только не сейчас! — быстро добавил Ши. Он вовсе не хотел, чтобы Чалмерс отвлекался на сеанс академического транса. — Прежде мы должны пережить эту ночь возмездия и доказать, что мы не воры.

Последняя фраза вернула Чалмерса к нуждам текущего момента.

— Великолепная мысль, Гарольд. Давайте поищем хотя бы чапати[67].

— Но мы уже одеты!

— Нет, чапати — это еда, — Чалмерс вздохнул, — что-то вроде индийской тортильи. Они, по крайней мере, не так сильно сдобрены пряностями. Пойдемте ужинать.

Сытые и вооруженные, друзья были готовы к выходу, когда стражник появился у двери и позвал их. Они проследовали за ним через те же два коротких коридора и один пролет лестницы вниз — их опочивальня хотя и была украшена подушками и шелковыми портьерами, но располагалась рядом с кухнями, всего одним этажом выше помещений для слуг. Они вышли во внутренний дворик и обнаружили там сотню лучников и пятьдесят копьеносцев, которые топтались на месте, разговаривая очень тихими голосами. Вдруг они умолкли и обернулись к дверному проему прямо в стене дворца, где появился раджа Рандхир, одетый в стальной шлем и кирасу, с мечом на бедре и маленьким щитом в руке. Глухой ропот пронесся через войско, потому что Рандхир снова примотал свой нос конским волосом, и его накрашенные усы торчали кверху до самых уголков глаз, как рога быка Брахмы[68].

Он осмотрелся, кивнул головой в знак удовлетворения и сказал:

— Я раджа Рандхир, поэтому я спрятал свою внешность под личиной вора. Следуйте за мной и не спрашивайте почему, Ши и Чалмерс! Встаньте рядом со мной!

Ши с большим трудом сглотнул и двинулся по широкому коридору, что, как по волшебству, образовался перед ним среди расступившегося войска, Чалмерс не отставал от него. Когда они подошли, раджа провозгласил:

— Если я ошибусь, выбирая путь, вы поправите меня. Идем!

Он повернулся кругом и уверенно зашагал в темноту. Ши поспешил за ним, предаваясь угрюмым размышлениям о том, что не было высказано, но явно подразумевалось: если Ши и Чалмерс в какой-то момент не оправдают надежд раджи, они всегда будут у него под рукой для мгновенной расправы. Почему-то Ши не привлекала перспектива прославиться таким образом.

Они шли через темный город, и Ши удивился, почему так тихо. Потом, вспомнив, что луна уже садится, он решил, что было очень поздно, воры наверняка закончили свою кровавую работу и вернулись в притон. Странным было также и отсутствие мертвых тел на улицах. Похоже, торговцы приняли к сведению предупреждение раджи и, последовав его совету, остались дома.

Насколько он был прав, стало понятно позже: не только все благоразумно остались дома на этот раз, но, более того, торговцы наняли сторожей, чтобы те охраняли лавки и дома снаружи и изнутри. Заслышав подозрительный шум, сторожа поспешили туда и, как только голова первого вора показалась из лаза, аккуратно размозжили ее дубиной. Подельники тут же вытащили беднягу обратно, но охранники успели нанести в отверстие удар копьем. Снаружи кто-то вскрикнул, потом снова все стихло, и патрулирование возобновилось. Единственное, чем злодеи смогли поживиться той ночью, это добыча тех воров, которые под видом охранников проникли в дом, оглушили нанимателей (или, в некоторых случаях, убили их), а потом дали войти своим товарищам, но такая уловка удалась только двоим или троим. В конце концов недовольная банда отправилась восвояси, и, если не считать удачей некую интересную информацию, добытую от нанимателей этими тремя, вылазка была напрасной.

Но в ту минуту, однако, ни раджа, ни его люди этого не знали. Они шли в неестественной тишине ночи, пока перед ними не выросла городская стена. Здесь раджа постучал так, как это делали воры. Через минуту огромные ворота приоткрылись, стражник просунул голову в щель и зашептал:

— Ты почему так долго? Все уже давно ушли, и… — Он замолчал на полуслове, в ужасе уставившись на строй вооруженных людей. Рандхир зажал ему рот рукой и одним рывком втащил в ворота; один из его солдат, по-видимому заранее получивший соответствующий приказ, тут же выскочил из строя. Ши услышал вой ужаса, который внезапно перешел в отвратительное бульканье, и увидел, как солдат пронзил схваченного стражника копьем.

Рандхир бросил тело и отряхнул руки. Солдат широко открыл ворота, и войско шеренгой вышло вслед за своим раджой.

— Приходит в голову термин «суровая расправа», — пробормотал Чалмерс.

— Короткая, но законная, — напомнил ему Ши. — Разве вы можете назвать его виджиланте[69], если он сам является правительством, а, док?

— Вы здесь, Ши? — негромко позвал Рандхир.

— Да-да, я иду прямо за вами, о Молния Индры, — отозвался Ши. После этой маленькой демонстрации он, конечно, не хотел идти перед раджой.

Когда они дошли до луга, Рандхир объявил привал, а сам в это время коротко пошептался о чем-то с солдатами. После привала Ши и Чалмерс прошли за ним добрый десяток шагов, пока осознали, что солдаты остались далеко позади. Шаги Чалмерса стали менее уверенными, но Рандхир взял его за руку со словами:

— Караульные узнают вас двоих и не почуют неладное. Что касается меня, вы видите, что я изменил внешность, как и прошлой ночью. Мы трое, по крайней мере, будем удерживать внимание охраны без риска вызвать у них подозрение. Идем!

Чалмерс взглядом дал понять Ши, что у них нет выбора. У них его действительно не было — принимая во внимание железную хватку раджи и наблюдение его солдат.

Рандхир дважды свистнул, сунув пальцы в рот, как это делал капитан воров прошлой ночью. Повисла пауза, в течение которой Ши показалось, что самый громкий звук этой ночи — биение его сердца; потом он услышал уханье филина. Раджа ответил прекрасным подражанием вою шакала, заставив Ши задуматься, не было ли это обязательной частью воинских учений в этой части света. Шестеро воровских часовых выросли из травы, как призраки, и их командир вышел вперед, чтобы принять пароль, но, прежде чем он это сделал, Ши выяснил, почему солдаты держались позади.

Они, конечно, были не совсем позади — они рассредоточились по краю луга и осторожно, ползком пробирались к середине, туда, где стоял раджа. Теперь они поднялись из травы и принялись за воров, глуша их дубинками и ножами, связывая тех, кто был еще жив.

— Чисто сработано, — сказал раджа, улыбаясь подошедшему к нему сержанту. — Кто-нибудь пострадал?

— Только двое из наших людей, — ответил сержант. — Рамжит ранен в правую руку и не сможет сегодня больше сражаться. У Камала кровотечение из резаной раны под ребром, но он храбрится, говорит, что еще может пригодиться в бою.

— Тогда пусть потом проводит Рамжита до самого дома, — сказал Раджа, — только прежде подождет, пока мы не расправимся с разбойниками. Смотри, пусть их сначала перевяжут.

— Я уже отдал такое распоряжение. — Сержант посмотрел в сторону и увидел, что солдат делает ему знак рукой. — Все в порядке. Мы можем выступать, о Меч Правосудия.

— Тогда вперед.

Рандхир развернулся и двинулся в ночь. Но как только они увидели контур отвесной скалы в предрассветном небе, на вершине ее возникла фигура и раздался пронзительный свист. Тотчас град стрел полетел в раджу и его людей.

— Назад! — крикнул раджа. — Засада! Нас предали!

Солдаты вскрикивали от боли, многие падали на землю, пронзенные насквозь. Рандхир крикнул:

— Бегите назад! Мы должны найти укрепленное место, чтобы дать им отпор! Бегите!

Услышав команду раджи, солдаты развернулись и побежали.

— Никогда не спорьте с законно учрежденной властью, Гарольд, — посоветовал своему другу Чалмерс.

— Я и не спорю, но кто-то предупредил атамана! — возбужденно сказал Ши. — Раджа, очевидно, убил не всех воровских шпионов, но он-то думает, что всех! И если они не одержат победы в этой борьбе, он обвинит в этом нас!

— Ну, пусть обвинит, и что? — Тут Чалмерс остановился, будто громом пораженный. Раджа тоже остановился. Оба они увидели вдруг атамана, который скользнул вниз по гладкому камню с насмешливым криком:

— Эй! Что ты за раджпут[70], если бежишь с поля боя?

Рандхир торопливо повернулся лицом к противнику, остановился и выхватил меч, ожидая Чарью.

— Попробуй напасть на своего раджу, и наказанием тебе будет смерть! — взревел он.

— Двум смертям не бывать, а одной не миновать! — парировал Чарья. — Если ты возьмешь меня живым, то все равно потом убьешь — не за одно, так за другое. Так почему бы мне не стать тогда убийцей раджи? — С этими словами он полоснул кривой турецкой саблей.

Это был удар, который мог бы сделать честь Верховному палачу, но Рандхир встретил его ударом, равным по силе, так что оба лезвия зазвенели.

— Док, — тревожно сказал Ши, — если бы этот удар достиг цели, то следующий раджа наверняка поймал бы нас и замучил до смерти!

— Действительно! Мы должны защитить раджу как можно скорее!

Чалмерс нарвал пучки какой-то длинной травы и начал плести грубое и неровное полотно, приговаривая:

— Колридж вам простит[71], — пообещал Ши.

— Будем надеяться, что это сработает. — Чалмерс тревожно наблюдал за ходом поединка.

Рандхир сделал глубокий выпад, которым мог бы сильно ранить противника в грудь, но капитан отпрыгнул назад, и раджа покачнулся, так как, делая выпад, потерял равновесие. Капитан издал торжествующий возглас и направил меч прямо к голове раджи, но Рандхир успел увернуться в самый последний момент. Ши с трудом перевел дыхание, опасаясь, что магическая защита Чалмерса не сработала. Но нет, меч Чарьи блеснул в нескольких дюймах от лица Рандхира. Ши облегченно вздохнул.

— Ваше заклинание работает, док.

— Да, но я не думаю, что кто-нибудь еще осознает это. — Чалмерс нервно огляделся. — По крайней мере я надеюсь, что никто не осознает; репутация колдуна — это последнее, в чем я сейчас нуждаюсь.

— Не беспокойтесь, — заверил его Ши. — Для всех остальных, я уверен, это выглядит так, будто Рандхир парировал удар.

— Надеюсь, что так, — согласился Чалмерс, — но я совершенно точно видел, как меч Чарьи скользнул, лишь слегка задев лезвие раджи, и направлялся уже к его голове, когда заклинание отвернуло его в сторону в нескольких сантиметрах от лица.

— Никому не говорите, — посоветовал Ши.

Чарья снова нападал, но на этот раз Рандхир действительно парировал его удар своим мечом. Чарья оттолкнулся, отпрыгнул назад, потом снова вперед на раджу, чей меч выписывал восьмерки так, что мог бы изрубить все, что попадется. Чарья отступал и отступал, его собственный меч был поднят, ожидая малейшего провала в защите Рандхира.

И тут началась настоящая битва; теперь казалось, что серия ударов вначале была только прелюдией. Испытав друг друга, фехтовальщики приступили к серьезной борьбе. Удерживая мечи наготове и наклонившись вперед всем корпусом, они прыгали по кругу лицом к лицу, не выпрямляя коленей и не отрывая взгляда от противника, с нахмуренными бровями и презрительными усмешками. Битва стихла, и солдаты вперемешку с разбойниками обступили их, наблюдая, кто победит в этой борьбе.

— О, король прыгает, как кошка! — кричал солдат.

— Но Чарья не уступает ему в прыгучести! — кричал вор.

— Есть! — вопил его приятель в восторге. — Он бросается вперед, как лягушка!

— А раджа прыгает назад, как обезьяна!

Потом раджа зачем-то начал стучать мечом по своему щиту, равномерно и твердо, однако Ши заметил, что меч в его руках готов нанести противнику новый удар. Чарья, непобежденный, тоже начал бить по своему щиту как в бубен, но тут с громким криком Рандхир сделал резкий нырок и ударил Чарью по ногам. Чарья подпрыгнул, и сталь противника просвистела под ним. Приземлившись, король воров прокрутил свой меч трижды над головой и бросил вниз по косой, как молнию, направляя в левое плечо раджи, но раджа резко поднял щит, меч ударился в него и отскочил. Раджа снова покачнулся, теряя равновесие от сильного удара. Атаман неумолимо приближался, наступая, стремительно сокращал расстояние, и какое-то время раджа мог только защищаться щитом и отражать удары. Потом он возобновил борьбу, внезапно прыгнув вперед и нанеся удар, и тогда Чарье пришлось поднять свой щит, чтобы обороняться.

Так они сражались с переменным успехом, пока их удары не стали тяжелыми, замедленными и неточными, а дыхание — жестким и хрипящим. Они нисколько не уступали друг другу в ловкости, силе и отваге, поэтому ни один не мог добиться ни малейшего превосходства в борьбе.

Конечно, у раджи была магическая защита Чалмерса, но Ши видел, как пристально Рид следил за борьбой, все тело его было напряжено, а на лбу выступили капли пота.

— Кто-нибудь пытается отменить ваше заклинание? — тихо спросил он.

Чалмерс коротко кивнул:

— Нашему атаману кто-то помогает.

— Или кто-то мешает нам, — уточнил Ши. — Возможно, Маламброзо тоже находится в этом мире. В конце концов, если мы понимаем, что сейчас наша жизнь в прямой зависимости от жизни раджи, то это может понять и он.

— Наверное, так оно и есть, — согласился Чалмерс. — Поможете, а, Гарольд?

— Чем? — растерялся Ши.

— А чем угодно, швырните что-нибудь, чтобы разбойник потерял равновесие!

— Потерял равновесие?

Тут Ши осенило, он упал на одно колено, шаря по земле вокруг себя, пока одной рукой не нащупал в темноте камень неправильной формы, около двух дюймов в диаметре. Он поднялся, поставил на него ногу и забубнил:

Внезапно Ши ощутил пустоту под своим башмаком и, опустив ногу, не нашел под ней ничего, кроме травы. В полутьме, конечно, было трудно заметить, но ему показалось, что он увидел, как что-то маленькое вдруг появилось под ногой капитана воров — и действительно, Чарья ступил на камень, и тот стал вращаться, выскальзывая из-под его сандалии. Атаман вскрикнул, в ярости взмахнув руками, как ветряная мельница, и упал на спину, так тяжело, что у него сбилось дыхание, и какое-то время он оставался беспомощным, а когда наконец он смог снова вздохнуть, то обнаружил у себя над головой острие меча раджи, в шести дюймах от лица, прямо между глаз.

— Я побежден! — воскликнул он. — Спасайтесь! Бегите!

С истошными воплями разбойники бросились в лес. Солдаты тоже закричали и побежали за ними.

— Ши и Чалмерс, останьтесь, — прохрипел раджа. — А ты, о ловкий и хитрый воин, теперь брось свой меч, или острие моего тут же проткнет твои мозги.

— Убей меня! — крикнул Чарья. — Лучше честная смерть в бою, чем постыдная казнь!

— Пока живы, не теряйте надежды, — сказал ему Ши. — Чудеса случались и раньше.

— Чудеса не для меня — я слишком виновен!

Но несмотря на эти слова, надежда все-таки забрезжила в глазах Чарьи, он даже ослабил хватку на рукояти. Ши нагнулся и вытащил меч у него из рук.

— Это правда, ты слишком виновен, — сказал Рандхир Чарье, — поэтому я сделаю все, что в моей власти, чтобы увидеть тебя казненным за твои преступления.

— Вы можете управлять прихотями богов? — усомнился Чалмерс. — Вы можете ясно читать дхарму и способны утверждать, что у этого отважного негодяя нет шансов остаться в живых? Несомненно то, что в ловкости и отваге ему нет равных, и даже неважно, сколь презренны могут быть цели, для которых он их использует.

— Есть правда в ваших словах, — признал раджа. — Однако, хотя не всегда побеждает сильнейший, у вас есть шанс сделать свои ставки. Свяжите этого подлеца и поставьте его на ноги!

Так из-за искры надежды, что затеплилась в его сердце благодаря Ши и Чалмерсу, Чарья был оставлен живым в ожидании правосудия раджи, а не убит тут же, на земле, где он наступил на крутящийся камень.

На следующее утро Ши и Чалмерс были удостоены чести быть приглашенными в личные покои раджи. Когда они вошли, Рандхир стоял у окна, печально вглядываясь вдаль.

— Ваше величество, — решился Ши нарушить его одиночество, — вы посылали за нами?

— Да, — повернулся Рандхир к ним лицом. — Я хочу поблагодарить вас.

Тревожно загудел каждый нерв, но Ши выдавил из себя льстивую непонимающую улыбку.

— Поблагодарить нас? За что?

— Это мог быть случай или судьба — то, что под ногой Чарьи оказался камень, — сказал Рандхир, — но я сомневаюсь в этом. И я знаю, что его меч слегка задел какой-то невидимый щит, когда я уже думал, что моя голова вот-вот будет расколота.

Чалмерс запротестовал:

— Действительно, ваше величество, это…

— «Мое величество» знает, что я видел, и способно отличить колдовство от чего-либо другого! — резко сказал Рандхир. — А поскольку здесь не было чародеев, я могу заключить, что это сделал один из вас, чужеземцы, — или оба сразу!

— Мы, конечно, чужеземцы, но не до такой же степени, — возразил Ши.

— Нет? Да вы даже не знаете, как правильно обратиться к радже! Вы же обращаетесь ко мне не иначе, как «ваше величество»!

— Но если это так, — спокойно заметил Чалмерс, — мы не должны быть настолько сильны в волшебстве, иначе нам уж всяко были бы известны правильные формы обращения.

— Конечно, если бы вы полагали, что это стоит того, чтобы вам беспокоиться! Не отпирайтесь, раджа знает — вы маги из Персии, верно?

Ши и Чалмерс обменялись взглядами, потом Чалмерс вздохнул и снова обратился к радже:

— Не из Персии, о Источник Мудрости, намного дальше на запад.

— Намного дальше, — подтвердил Ши.

— И мы не маги, потому что они поклонники Заратуштры[72] — вел дальше свою линию Чалмерс. — Скорее, мы ученые, которые изучают магию ради собственно магии.

— Тогда вы чародеи!

— Именно, — спокойно продолжал Чалмерс, — чародеи, и ничего более, — не колдуны, не некроманты, не еще какие-нибудь там маги, хотя само слово «магия» происходит от этого корня.

— Я знаю это! — сказал Рандхир, возбужденно топнув ногой. — Вы действительно маги, и я благодарю вас за помощь — даже более того, благодарю за жизнь! Но скажите, как далеко простирается ваше могущество?

Ши остолбенел, мозги его кипели. Им нужно сказать достаточно, чтобы подтвердить свою значимость, но не настолько, чтобы Рандхир захотел постоянно держать их при себе.

Прежде чем он успел на что-то решиться, Чалмерс сказал:

— Мы можем совершать только оборонительное чародейство, о Проницательное Око, — заклинания на защиту и заклинания на помощь. Убийства и прочие злые дела мы более чем рады оставить колдунам и некромантам.

— Хорошо, хорошо! — энергично закивал Рандхир, и Ши вздохнул с тайным облегчением. Опять ораторское мастерство Чалмерса повернуло ход событий. А может, и нет.

— Защита, которую вы мне дали во время битвы, очень мне помогла, — сказал раджа. — Не могли бы вы дать такую же защиту моему городу? Или моей армии?

Плечи Чалмерса поникли от досады.

— Боюсь, что нет, о Жемчужина Здравомыслия. Чары такого уровня просто выше моих сил — даже если мы объединим наши усилия, мой друг и я. Для этого требуется целый корпус чародеев, чтобы все работали вместе, согласованно и совершенно открыто. Это почти невозможно — убедить многих из нас признать кого бы то ни было лидером или работать вместе без споров.

«Достаточно правдивый ответ, — размышлял Ши, — в конце концов, если заменить слово «ученые» на слово «чародеи»».

— Этого я и боялся, — сказал Рандхир разочарованно. — Тем не менее я попрошу вас быть рядом со мной, когда мы поведем Чарью на казнь. Дюжина или больше головорезов из его банды сбежала, и я не ручаюсь, что они не попытаются спасти своего капитана в последнюю минуту, даже если для этого им придется убить раджу.

— Немыслимо! — сказал Чалмерс, изобразив в голосе достаточный ужас. — Уверяю вас, мы останемся с вами, о Раджа!

Ши слушал все это с дурным предчувствием. Он не возражал против того, чтобы остаться с раджой, но на день-два или даже до того, как им удастся найти Флоримель. После этого, однако, чувство собственности раджи может стать для них серьезной проблемой.

— Почему вы пришли в мой город Чандрадойю? — спросил раджа.

— Мы пришли искать мою жену, — объяснил Чалмерс. — Ее похитил нечестивый колдун, именуемый Маламброзо. Он старый, примерно моего роста, тощий, с седеющей бородой и усами и длинными седеющими волосами. Она, возможно, ростом на полголовы ниже меня, стройная, с каштановыми волосами и удивительно прелестным лицом.

— Полагаю, что последнее вы сказали исключительно потому, что являетесь ее мужем, — сказал Рандхир с улыбкой. — Хорошо, я прикажу моим шпионам собирать по всему городу любые слухи о людях с подобной внешностью, но уверен, что, если бы женщина с каштановыми волосами где-нибудь появилась, молва бы уже дошла до меня. Такие волосы — большая редкость в Чандрадойе.

— Я буду признателен за любые ваши благодеяния, о Океан Сочувствия.

Раджа улыбнулся с мрачным удовольствием:

— Только не забудьте, что эти благодеяния требуют, чтобы я оставался в живых, о маги. Запомните это хорошо и охраняйте меня как следует.

Последний день Чарьи начался с омовения при помощи слуг, под охраной бдительных солдат. Они одели его в красивую одежду, потом передали солдатам, которые посадили его на верблюда и повезли напоказ всему городу, за ним следовал раджа, сразу за которым ехали Ши с Чалмерсом и телохранитель раджи. Впереди всей процессии шагал глашатай, который громко вещал:

— Слушайте! Слушайте! Слушайте! Приказ раджи! Это вор, который грабил и расхищал город Чандрадойю! Пусть все жители города соберутся сегодня вечером на лобном месте за воротами, что выходят к морю. Пусть они видят наказание злых деяний и учатся быть мудрыми.

— Что за наказание, о Гроза Преступников? — воззвал Ши к монарху, ехавшему впереди него.

— Он будет пригвожден и привязан к кресту в вертикальном положении, с руками и ногами, растянутыми во всю длину, и так будет он стоять, пока смерть не придет за ним, — ответил Рандхир. — Он получит еду, какую захочет, поэтому мы сможем продлить его жизнь и страдания, но когда смерть приблизится, расплавленное золото будет литься ему в горло до тех пор, пока не разорвет его тело.

Ши содрогнулся:

— Вот это по-королевски!

— Я бы предпочел умереть попроще, но побыстрее, — сказал Чалмерс угрюмо. — Оказывается, римляне не единственные, кто практиковал распятие на кресте.

Ши кивнул и снова повернулся к Рандхиру.

— Это же обычное наказание, о… — он сглотнул, придумывая подходящее почтительное обращение, которое не звучало бы оскорбительно, — …о Молот Возмездия?

— Сажание на кол у нас более популярно, — ответил раджа, — но так как этот человек явился причиной столь многих страданий, он должен вынести более долгую смерть, и поскольку он убил так много людей, его собственная смерть должна быть как можно более болезненной.

— Но почему такой дорогой способ?

Раджа обернулся, чтобы наградить Ши ледяной улыбкой:

— Он навлек страдания на свои жертвы, и очень многих сбил с пути истинного, убедив в том, что нет ничего лучше золота, Ши. Так вот теперь пусть напьется им.

Ши пришлось признать, что наказание соответствует преступлению. Что, однако, не делает его менее чудовищным.

Вечер был еще жарким, когда Чарью повели на казнь. Вдоль улиц тянулись толпы людей, что глумились над несчастным, свистели и делали оскорбительные жесты. От суеты и топота в городе поднялось невообразимое количество пыли, которая стояла в знойном вечернем воздухе. Чарья и те, кто следовал за ним, очень скоро начали задыхаться и кашлять. Возможно, воздух и был настоян ароматами карри и кардамона, но Ши казалось, что пахнут только лошади солдат, охранявших узника на всем протяжении пути.

Процессия повернула на широкий бульвар, пролегавший под окнами домов самых богатых торговцев города — тех, кто больше всего пострадал от воров. Брань и оскорбления неслись из верхних окон, сливаясь в монотонный гул: «Это вор, который обокрал весь город! Пусть теперь трепещет, потому что Рандхир жестоко казнит его!»

К сожалению, узник не был похож на злодея, которого они описывали, — на кого угодно, но только не на злодея. В ярко-красном закатном свете он казался красивым, даже очень красивым, в нарядной одежде, верхом, прямой и гордый, он нес себя достойно и бесстрашно, встречая насмешки людей слабой презрительной улыбкой. Пусть даже он был негодяем, но каждый знал о его смелости и отваге, и в шелках и атласе, в которые король одел его, он выглядел, как сам принц. Когда он с презрением смотрел на своих палачей, его взгляд был спокойным и твердым. И все это видели, и ярость толпы усиливалась: «Заставим его трепетать! Заставим его трепетать!»

Но Чарья не трепетал; наоборот, его губы кривила сардоническая улыбка, глаза горели огнем, и глубокие складки собрались между бровями.

Громкий голос эхом разнесся над шумной толпой, голос, услышав который, многие внезапно замолчали. Все уставились вверх на окно красивого дома, мимо которого как раз проходила процессия. Там, в окне второго этажа, неподвижно стояла женщина без покрывала, очень юная, и смотрела в глаза разбойника, потому что верхом на верблюде он был всего на несколько футов ниже ее окна, и меньше, чем на дюжину футов дальше от дома. Она побледнела и задрожала так, будто его быстрый взгляд был вспышкой молнии. Потом с трудом оторвалась от очарования этого взгляда и повернулась к старику рядом с ней, которому стала очень эмоционально что-то говорить, указывая при этом на Чарью. Процессия уже продвинулась вперед, и Ши как раз в этот момент оказался рядом с окном, поэтому услышал, как она говорила:

— …Иди немедленно и сделай так, чтобы вора освободили!

Но тут Ши увидел лицо старика и выдохнул:

— Маламброзо!

Это был он или его точная копия, двойник. Ши схватил Чалмерса за плечо одной рукой, другой указывая на окно:

— Смотрите, док! Наш похититель!

— Нет, — сказал Чалмерс, глядя на женщину, — моя жена.

Ши вытаращил глаза, потом тряхнул головой и снова посмотрел на молодую женщину. Это была Флоримель — если бы не черные волосы и очень смуглое лицо. Но волосы можно перекрасить и, собственно говоря, лицо тоже — только вряд ли чародей уровня Маламброзо станет использовать такую грубую технику изменения внешности.

— Вы правы, док! Это либо точная копия Флоримель, либо сама Флоримель с черными волосами! Но зачем Маламброзо понадобилось… — Его голос сошел на нет, будто ответ, тут же всплывший в сознании, сразил его.

— Да, — сказал Чалмерс угрюмо. — Как лучше спрятать ее от нас? Мы стали бы по приметам разыскивать светлокожую женщину с каштановыми волосами!

— И, конечно, это был единственный способ сделать ее незаметной в толпе местных жителей. — Ши кивнул. — Ловко, ничего не скажешь, но, похоже, его хитрость привела к неожиданным последствиям.

Маламброзо умолял Флоримель:

— Моя дорогая Шобхани, этот негодяй разворовал целый город, и по его приказу десятки людей были убиты! Почему теперь по моей просьбе наш всемилостивый раджа Рандхир должен освобождать его?

Почти вне себя Флоримель воскликнула:

— Если, передав в казну все свое имущество, ты можешь уговорить раджу освободить его, то немедленно сделай это, потому что, если он не придет ко мне, я покончу с собой!

Она отвернулась, набросив на голову покрывало и обливаясь слезами, а у Маламброзо, глядя на нее, обливалось кровью сердце.

Как и у Чалмерса, — глядя на то, как его Флоримель любима другим мужчиной.

— Он называет ее Шобхани, — быстро сказал Ши. — Может быть, это все-таки не Флоримель, а ее двойник! — Потом его осенило: — А может быть, в каждом мире существуют аналоги людей, живущих в нашем мире! Может быть, старик — это только аналог Маламброзо!

— Нет, — сказал Чалмерс, лицо его окаменело. — Это Маламброзо, и молодая женщина — действительно моя Флоримель.

— Да? — Ши снова осенило, он развернул друга и указал ему на вора, который в упор смотрел на молодую женщину, поэтому его лицо было как раз в профиль к ним. — Представьте его без бороды и мускулов! Представьте его углубленным в себя молодым ученым! Кого он вам напоминает?

Чалмерс внимательно посмотрел и стал мертвенно-бледным.

— Это я!

— Это ваш молодой аналог, — быстро сказал Ши. — Реальный вы здесь! А это то, как вы бы выглядели, если бы родились индийским преступником! Неудивительно, что она полюбила его!

Лицо Чалмерса осунулось.

— Я чувствую себя очень старым, Гарольд!

— Вы чувствуете себя старым! Как же тогда, по-вашему, чувствует себя Маламброзо?

— Очень злым.

Чалмерс отвернулся от окна, внезапно испугавшись за Флоримель — или Шобхани, как угодно.

Без сомнения, лицо Маламброзо было искажено гневом, но как раз когда они смотрели на него, на нем отразилась вся борьба чувств — гнев сменился отчаянием. Он покорно кивнул и сказал:

— Я попытаюсь дать тебе, что ты хочешь, дитя мое. — Он отвернулся от окна, и Шобхани подняла глаза с внезапной надеждой.

— Он действительно любит ее, — удивленно сказал Чалмерс. — Для него ее счастье значит больше, чем собственное!

— Я никогда не ожидал от него такого, — согласился Ши.

Маламброзо выбежал на середину улицы и бросился на колени перед конем раджи. Раджа осадил коня — зачем терять такого хорошего налогоплательщика? — и Маламброзо воскликнул:

— О великий раджа, будь милостив, я отдам четыреста тысяч рупий за освобождение этого вора!

Но раджа ответил:

— Он ограбил целый город, он погубил мою охрану. Я не могу освободить его ни за какие деньги.

— Увы! — воскликнул Маламброзо и безнадежно побрел назад в дом, закрыв лицо руками.

— Никогда бы не подумал, что мне будет жаль его, — пробормотал Чалмерс.

Процессия двигалась дальше, но Ши опять повернулся в седле, чтобы увидеть конец семейной сцены. Маламброзо снова появился в окне и объяснил:

— Шобхани, я сказал и сделал все что мог, но все было напрасно. Теперь мы умрем, потому что я не смогу пережить тебя!

— Отец, ты не должен! — воскликнула Шобхани-Флоримель, взяв его руки в свои.

— Ты для меня дороже жизни, и я давно уже решил, каким именно способом убью себя, если тебе случится умереть раньше.

— Ты не должен! — снова закричала она. — Но я должна! Я должна следовать за моим мужем и умереть вместе с ним! — И она бросилась прочь от окна.

Маламброзо несколько мгновений стоял в шоке, потом с криком бросился за ней:

— Нет, Шобхани! Стой!

Тут Чалмерс задрожал.

«Почему муж? Как Флоримель могла иметь другого мужа? Даже если Шобхани — это только аналог Флоримель, когда она успела выйти замуж за вора?»

Шобхани выбежала из дома, чтобы занять свое место рядом с верблюдом Чарьи.

— Прочь! — крикнул охранник, гарцуя на лошади рядом с ней.

— Я не могу, — ответила она, — я полюбила его с первого взгляда.

Охранник в испуге отступил, и Рандхир печально выдохнул:

— Бедняжка!

Маламброзо упал на колени перед Шобхани:

— Нет, дитя мое! Вернись в дом!

— Прочь с дороги, старик! — Солдат угрожающе поднял над ним копье тупым концом. — Как ты смеешь отговаривать ее от благочестивого долга!

— Благочестивого долга? О чем он говорит? — спросил Чалмерс, побелев; но Ши, более практичный и менее заинтересованный, наклонился вперед, схватил Маламброзо за руку и поднял его в свое седло.

— Прекратите суетиться, Маламброзо! Объясните — так будет лучше для всех!

Чародей поднял на него глаза и оторопел:

— Гарольд Ши!

— И Рид Чалмерс.

В голосе Чалмерса слышалась неприкрытая угроза, и Ши вдруг понял, что даже кроткий Рид может быть способным на преступление в пылу страсти.

— Объясните нам! Это Флоримель?

— Это она, она! — завыл Маламброзо. — Я заколдовал ее тело, чтобы она цветом кожи не отличалась от месных жителей, я заколдовал ее разум, чтобы она забыла, что она Флоримель, и поверила, что она дева Шобхани, выросшая вдали от мужских взглядов, никогда не выходившая за пределы высокой стены сада, потому что ее старая нянька, которая умерла, когда ей было всего пять лет, предсказала мне, ее отцу, что Шобхани будет предметом восхищения всего города и умрет как вдова сати[73] еще до того, как станет женой. Безобидная чепуха, конечно, — но не для отца, который берег ее как зеницу ока!

— Сати! — в ужасе остолбенел Чалмерс. — Ритуальный суицид женщины, муж которой умирает? Позволить ей сжечь себя заживо на его погребальном костре?

Маламброзо вздрогнул.

— Да, это один из путей.

— Вы полагаете, она последует за этим негодяем к месту его казни, потому что собралась умереть вместе с ним? — снова вскричал Ши. — Но как она сможет узнать, что он ее муж, если вы загипнотизировали ее в убеждении, что она даже не замужем?

— Это проклятая вера в реинкарнацию, — стонал Маламброзо, — и события одной жизни влияют на следующую. Начав жить заново в этом мире, она перевоплотилась в его границах, но единственная жизнь, которую она прожила прежде, была та, о которой мы все знаем и в которой Рид Чалмерс был ее мужем!

— Я и сейчас ее муж, — сказал Рид непререкаемым тоном.

— Но не в этом мире! По его правилам это новая жизнь!

— Но она уже побывала в полудюжине миров! — запротестовал Ши. — Что же, каждый из них был прошлой жизнью?

— Да, что касается этого мира, — продолжал выть Маламброзо, — и в каждом из них Чалмерс был ее мужем! Но здесь, в Чандрадойе, аналогом Чалмерса является атаман разбойников и грабителей, поэтому она полюбила его с первого взгляда.

Глаза Ши широко раскрылись.

— Вы имеете в виду, что в условиях Индии атаман разбойников был предназначен ей в мужья?

— Да, если бы только она не увидела первым Чалмерса! О, как я жалею, что прятал ее так хорошо!

— Но почему она должна совершать сати? — спросил Ши. — Никто бы ничего и не узнал, если бы она вела себя тихо! Даже сейчас она может бросить вызов обычаям и остаться в живых! Они не женаты — никто не сможет обвинить ее!

— Кроме нее самой, — сказал ему Маламброзо. — Она хорошая индийская девушка, и сати — это часть ее дхармы, предназначения всей жизни, для которой она рождена; отказ от совершения сати обременит ее душу плохой кармой — по-нашему, это возмездие за грех, и тогда после смерти она возродится в низшей касте. Но если она совершит сати, ее душа приобретет хорошую карму — я полагаю, ближайший эквивалент у нас — это милость Господня, прощение, добродетель, — и тогда она возродится в высшей касте. Она всегда повторяет мне индийские притчи о том, что сколько волос на человеческом теле — тридцать пять миллионов, — столько же лет и жена, восходящая на погребальный костер вслед за своим мужем, будет пребывать на небесах, пока не возродится снова, и как змеелов вытаскивает змею из норы, так жена, которая совершает сати, вытаскивает своего мужа из преисподней и воссоединяется с ним; даже если ему суждено испытать страшные муки, терзаться в жутких оковах, пройти через все страдания, изнуренному, отчаявшемуся и измученному за свои преступления, ее самопожертвование спасет его.

Чалмерс оцепенел от ужаса.

— И она действительно в это верит?

— Испокон веков добродетельная женщина не знала более высокого долга, чем после смерти своего господина взойти на его погребальный костер, — вздохнул Маламброзо. — Если только женщина в своей реинкарнации после реинкарнации откажется от сати, ей не избежать возрождения в теле самки животного. Единственный путь, к возрождению в высшей касте и достижению нирваны — это совершение сати после смерти мужа!

Чалмерс наградил его очень злобным взглядом.

— Вы очень крупно за это поплатитесь, Маламброзо! Определенно, в вашей голове индийские догмы занимают слишком много места. Что заставило вас изобретать такую идиотскую схему маскировки? Подумать только, она — ваша дочь! Конечно, я допускаю, что в это намного легче поверить, чем в то, что она ваша жена, потому как вы для нее — древняя реликвия, но как вы собирались жениться на своей собственной дочери?

— Когда я узнал, что вы рыщете здесь, я собирался корректировать ее сознание, чтобы она забыла, что я ее отец, а потом загрузить туда любовный фильтр, — торопливо сказал Маламброзо, — и кого вы зовете реликвией, вы, памятник античности?

— Я вот вам сейчас покажу античность…

— Я вам обоим покажу! — вмешался Ши. — Мы почти уже у городских ворот!

— Если вы не добьете эту дилемму прежде, чем они прибьют к кресту разбойника, вам придется делить не женщину, а барбекю!

— Да-да, вы правы! — С видимым усилием Чалмерс придушил свой гнев и повернул разум в аналитическое русло. — Итак, любовь с первого взгляда была для нее признаком того, что разбойник — предназначенный ей супруг, — резюмировал он, — и поэтому, если он умрет, то и она должна умереть тоже! О, черт бы вас побрал, Маламброзо! На этот раз вы действительно учинили полнейший беспорядок!

— Я знаю, знаю! — стонал Маламброзо. — Но вы проклянете меня позже, если вам так это нужно! А сейчас помогите найти способ спасти ее!

К этому времени они вышли из ворот, и атаман разбойников увидел крест, установленный в ожидании его на высоком помосте. Его шаг замедлился, но охрана стала подгонять его копьями, он бросил на них презрительный взгляд, потом гордо и величественно взошел на помост и встал рядом с огромным деревянным крестом. Он развел руки в стороны, и тут же палачи подошли к нему с гвоздями и молотком.

— Если вы можете придумать, как предотвратить это, то поторопитесь! — умолял Маламброзо.

— Невидимая защита, вроде той, что мы укрыли раджу, когда он сражался? — предложил Ши.

— У меня нет травы, — ответил Чалмерс, напряженно глядя на помост, — и к тому же Рандхир немедленно узнает, кто это сделал. Нет, мы должны придумать что-нибудь такое, что можно было бы по ошибке принять за действие высших сил их собственной религии.

Трое мужчин некоторое время стояли в молчании, а тем временем палачи затягивали веревку вокруг талии вора и крепко привязывали его к середине креста.

— Железная кожа, — вдруг сказал Ши.

— Конечно! От локтя до кисти и от колена до ступни! Быстрее, Маламброзо! Вы берете руки! Вы, Гарольд, правую ногу! Я возьму левую!

Маламброзо смущенно взглянул на Чалмерса, передернул плечами и принялся за дело. Он вытащил несколько металлических предметов из-под своего халата и начал манипулировать ими, бормоча какие-то стихи по-арабски. Чалмерс достал маленький нож из своего воровского наряда, наклонился и потер его о левую голень, тоже что-то бормоча. Уяснив, как его босс использует Законы Подобия и Распространения, Ши вытащил свой нож, приложил его к правой ноге и начал:

Маламброзо и Чалмерс закончили свои стихи одновременно с ним — и как раз вовремя. Палач приставил огромный шип к запястью разбойника, отвел назад молоток и ударил изо всей силы.

Шип ударился о кожу разбойника, скользнул по ней и погрузился в дерево. Палач оторопел от удивления, потом потряс головой, очевидно думая, что теряет квалификацию. Потом снова приставил шип, снова ударил — и снова у него ничего не получилось.

Разбойник ухмыльнулся, наблюдая за страданиями палача.

— Есть трудности? Моя кожа слишком толстая для твоих слабых мускулов?

Но у второго палача была такая же проблема со вторым запястьем. Первый поджал губы, опять приставил шип и, как следует примерившись, ударил молотком так сильно, как только мог. Шип соскользнул снова и отлетел далеко в сторону.

Атаман разбойников не смог удержаться от издевательского смешка.

Палачи один за другим хватали новые и новые шипы и неистово колотили по ним. Но им ни разу не удалось оставить даже царапины на теле разбойника. А его смех становился тем громче, чем сильнее было их неверие в свои силы. В конце концов они побросали шипы с криком: «Он заколдован!»

При слове «заколдован» Рандхир моментально устремил глаза на Ши и Чалмерса, но Гарольд ответил ему чистым невинным взглядом, тогда как Чалмерс стоял с опущенной головой. Конечно, его голова была опущена, чтобы раджа не увидел движения губ, когда он проговаривал стих и одновременно растягивал в руках нитку из своей манжеты до тех пор, пока она не порвалась.

Веревка тут же слетела с запястья вора. Он удивленно посмотрел вниз, потом улыбнулся и шагнул вперед, победным жестом демонстрируя всем неповрежденные запястья.

— Воля богов! — закричала женщина из толпы. — Бог Золотого Копья оберегает его!

— А может быть, Богиня Новобрачных! — подхватила другая.

— Похоже, боги вынесли свой приговор, и этот разбойник будет жить. — Рандхир выглядел так, будто надкусил гнилой орех, но он нашел в себе силы произнести эти слова.

— Хвала небесам! — закричал Маламброзо, начиная подпрыгивать, потом вытянулся в тревоге, когда Флоримель с воплем восторга подбежала к разбойнику и бросилась ему на шею. Улыбаясь, он поднял ее и закружил.

— Он не может жениться на ней! — закричал Маламброзо.

— А я и не говорил, что может, — сухо сказал раджа Рандхир, — он хоть и будет жить, но не останется безнаказанным. Он будет простым солдатом моей армии, и я пошлю его на границу, чтобы этот атаман разбойников был первым, кого пронзят стрелы моего алчного соседа в случае нападения! Если боги и тогда будут оберегать его, то он вернется после сражения живым и невредимым, и я, может быть, позволю ему заплатить за невесту или придумаю еще какое-нибудь задание, еще сложнее, пока он не докажет, чего стоит, и пока не изменится к лучшему, хотя бы отчасти, за все те несчастья, в которых он повинен.

Вор поставил Шобхани на землю и повернулся, чтобы почтительно поклониться радже.

— Я выполню все, что вы только пожелаете, о Бриллиант Справедливости. Если бы я знал, что добродетель сможет победить меня рукой такой прекрасной девы, я оставил бы путь зла уже очень давно!

Шобхани снова обвила его шею руками, и люди возликовали, тогда как Маламброзо застонал — в один голос с Чалмерсом.

— Отойди, дева! — приказал раджа. — Он должен выступить к границе сегодня же вечером! Солдаты! Заберите его с собой в казармы и выдайте обмундирование для путешествия!

Солдаты окружили разбойника и повели его в город.

— Хотел бы я знать, сколько ударов ему придется стерпеть, пока они доберутся до границы, — пробормотал Чалмерс.

— Может и не дотянуть, — притворно вздохнул Ши. — Да ну, все равно же лучше, чем казнь, и он уже доказал, что и казнь вполне способен принять достойно.

Когда толпа разошлась, одобрительными возгласами приветствуя человека, которого она проклинала час назад, раджа повернулся к Ши и Чалмерсу:

— Довольно неплохо, чародеи! Я, конечно, ничего не могу доказать и не знаю, почему вы это сделали, но могу поклясться, что его спасение — дело ваших рук, а вовсе не воля богов! — Прищурившись, он посмотрел на Маламброзо. — Он тоже один из вас, не так ли?

— Уверяю вас, о Жемчужина Проницательности, — сказал Маламброзо, — что я не хотел видеть мою дочь Шобхани замужем за разбойником!

— Нет, скорее ты не хотел ее видеть совершающей сати, не так ли? Ну же, Ши, признайтесь!

— Ну хорошо, да, мы виноваты, — вздохнул Ши.

— Гарольд! — в испуге воскликнул Чалмерс.

— Не бойтесь, — сказал Рандхир, — я ведь уже сказал, и не меняю своих решений. Однако теперь вам нужно бояться не моего наказания, а наказания Шивы — это в его правосудие вы вмешались!

— Возможно, — медленно сказал Ши, — а также возможно, что я был послан сюда другим богом, сам об этом не подозревая. А что если я был здесь инструментом небес?

— Да что вы говорите? И какой же бог выбрал чужеземца своим инструментом? — насмешливо сказал Рандхир.

— Э… тот, кто любит смотреть, как красивые молодые мужчины забавляются с красивыми молодыми женщинами, — медленно сказал Ши.

— Вы имеете в виду Кришну? — нахмурился Рандхир.

Тут Ши мог ответить только наугад. Он пожал плечами:

— Он и сам любил играть с пастушками, не правда ли?

Глаза раджи сузились.

— Если вы действительно в это верите, — сказал он, — я бросаю вам вызов. Вы докажете мне свою правоту, если пойдете со мной к храму Кришны и встанете перед его статуей. Если вы не упадете наземь, сраженные гневом Кришны, я, может быть, поверю, что вы посланы богом и не подлежите наказанию за вмешательство в правосудие раджи.

Выражение тревоги промелькнуло на лице Чалмерса, но Ши, наоборот, почувствовал только облегчение. Статуя, как-никак, — это просто скульптура, просто глыба из дерева или камня, по форме напоминающая человека. Он кивнул.

— Как вам будет угодно, о Весы Правосудия!

— Но, — поспешно сказал Маламброзо, — поскольку дева Шобхани — причина этого спора, разве она не должна тоже стоять с нами перед статуей?

— Она будет стоять, — пообещал раджа. — Идем!

Он повернулся, и его солдаты выстроились сзади за тремя чародеями, с копьями наготове.

Когда они следовали за раджой, Чалмерс сказал негромко, обращаясь к Маламброзо:

— Вы невероятный идиот! Понятно, что статуя — это только статуя, но вы же не знаете, какие уловки жрецов могут сработать в храме, особенно в мире магии! Или вы хотите, чтобы Флоримель тоже ударило молнией?

— Послушайте, Чалмерс, — Маламброзо вновь заговорил со своим прежним апломбом, — неужели вы действительно верите в подобную ерунду?

— Да… впрочем, ладно, — смирился Чалмерс, — так она хотя бы не потеряется.

В глазах его появился огонек, и Ши понял: он что-то задумал. Что именно, он выяснил, когда они встали перед изображением Кришны — деревянным, по-видимому, поскольку он был покрашен, и голубое лицо мальчика-бога смотрело на них сверху, когда Чалмерс дотянулся и погладил черные волосы Шобхани, бормоча стих. Встревоженный Маламброзо повернулся, чтобы не дать ему дотронуться, но было слишком поздно. Женщина взглянула на него, удивленно захлопав глазами, потом увидела Чалмерса и воскликнула:

— Рид! Слава Богу! Но где мы?

Маламброзо застонал:

— Я все равно добьюсь ее! Вы пожалеете о том, что сделали!

— Может быть, даже скорее, чем вы думаете! — Ши нервно взглянул на статую.

Чалмерс повернулся к нему, нахмурившись:

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что в этом мире существуют свои собственные правила, — напомнил ему Ши, — и, может быть, Кришна здесь больше, чем миф.

Чалмерс смотрел не мигая, на лице его появилось тревожное выражение, и в этот момент от статуи вспыхнул яркий свет, который поглотил их всех.

Ши взмахнул руками, вцепился в руку Чалмерса, потом замер, будто скованный, ослепленный сиянием, что заполнило все пространство вокруг него. Оставалось только надеяться, что Чалмерсу удалось схватить Флоримель. Другая мысль, которая занимала его в этот момент, — что это было за сияние и было ли оно на самом деле. Если удар молнии, то очень странный, потому что он абсолютно не почувствовал боли.

Потом ослепление прошло, земля, казалось, с силой давила вверх на его ноги, и он осмотрелся, мигая в замешательстве, — Флоримель, обвив руками шею мужа, восклицала:

— О, Рид, хвала небесам! Мы дома!

Бельфеба начала подниматься со стула, на котором сидела перед телевизором, но Ши достиг ее в два прыжка, упал на одно колено и заключил жену в страстные объятия. Обе супружеские пары отпраздновали благополучное возвращение путешественников долгим поцелуем и обещанием тысячи поцелуев, что еще впереди.

Наконец Ши обернулся к Чалмерсу и спросил:

— Как вы это сделали, док?

— Я ничего не делал, правда. — Чалмерс все еще казался ошеломленным. — Я только дотронулся до руки Флоримель. Я еще помню, что думал, если буду умирать от электрического тока, то по крайней мере умру, держа ее за руку. Я потянулся также и к вашей руке, но рука, к которой я прикоснулся, была совсем костлявой — уверен, что это была рука Маламброзо, и я тут же отдернул свою. Даже когда я уже убрал руку, я все еще чувствовал его прикосновение, и когда схватил за руку вас, могу поклясться, что слышал, как он кричал в испуге. — Он вздрогнул. — Никому не пожелаю столько горя, сколько было в этом крике.

— Не думаете же вы, что он… — Ши не смог закончить вопроса.

— Нет, не думаю. — Чалмерс сосредоточился с видимым усилием. — Я думаю, что это, возможно, Кришна или его жрецы; они могли быть чародеями, которые не выносят соперничества, вот они и не вынесли и послали нашего старого соперника обратно домой как раз в тот момент, когда он послал нас. И, Гарольд, я крайне рад, что он это сделал!

— Вы можете то же самое сказать и обо мне.

Ши повернулся и посмотрел на Бельфебу и Флоримель, болтающих так живо и непринужденно, будто они расстались на прошлой неделе.

— Значит, это все случилось не потому, что Флоримель заблудилась, пытаясь сама произнести магическую формулу для силлогизмобиля?

— Да. Разумеется, Маламброзо явился в мой дом, чтобы украсть ее, но прежде он, без сомнения, воспользовался возможностью обновить свои знания о наших исследованиях. Слава Богу, что он такой неаккуратный и не побеспокоился о том, чтобы уничтожить улики, иначе мы никогда бы не смогли напасть на его след.

— Но мы сделали это, мы вернули Флоримель, и мы дома. И теперь для безопасности, док, может быть, вам все-таки стоит научить ее управлять силлогизмобилем, тогда, если кто-нибудь украдет ее снова, у нее будет шанс спастись самой.

— Великолепная идея. — Чалмерс посмотрел на жену долгим взглядом. В лице его читалась решительность. — Уверяю вас, Гарольд, с сегодняшнего дня я намерен охранять ее чрезвычайно тщательно! Больше никогда ее у меня не украдут!

Ши с тревогой перевел взгляд с мужа на жену, надеясь, что Чалмерс прав.