Страшный Суд 3D

Глава I Карнавал кошмаров (Москва, район вокруг Чистых прудов)

Стоило сделать первые шаги за пределы «зоны», как я тут же отметил – мдааааа, в концлагере бесов мне нравилось куда больше. И это у них называется «воля»? Спаси Сатана от такого счастья. Среди панельных домов Бутова сохранялась хотя бы видимость цивилизации – я мылся горячей водой, покупал серу, играл в рулетку, проводил чудные ночки с девицами, ел от пуза и пил, сколько влезет. Я и забыл, как выглядит остальная Москва, и ее вид меня шокировал. Будь я нервной блондинкой, зарыдав, побежал бы обратно в «зону» бесов, мотая на бегу сиськами и руками. Тротуары Москвы расплавлены, асфальт засыпан вулканическим пеплом, вокруг остовы сгоревших домов, улицы устланы спящими вповалку грешниками – все это моментально повергло меня в уныние. Прыгая через огненные пузыри из лужиц жидкой лавы, я предаюсь горьким размышлениям. Ох, прав был один старый иудейский демон: «Если хочешь покинуть Ад – узнай, не попадешь ли ты в худшее место». Теперь понятно, отчего в концлагерь ЛОРАС с «воли» рвалось столько людей, – ангелы не справлялись с потоком нелегалов, делавших подкопы под проволоку. Отключенную субстанцию я миновал быстро, только кожу слегка обожгло. Однако сразу появилась проблема дальнейшего передвижения: топать на своих двоих лично я был не согласен. Поискали машину, бесполезно – автомобилей-то в Москве полно, а бензобаки пусты, поскольку заправки не работают, вышки по всему миру прекратили качать нефть.

Аваддон, сдвинув маску на затылок, тщетно пытается куда-то дозвониться – трясет телефон, но тот замолчал: непонятно почему, исчезла связь.

У меня нет желания ждать – схватив под уздцы первую попавшуюся лошадь, я выкидываю из колесницы разряженного ассирийца времен царя Ашшурбанипала. Аваддон – хороший наездник: мастерски правя тройкой, он направляет колесницу к центру города. Едем как придется – и по тротуару, и по шоссе, между черных скелетов машин. Копыта дробно стучат по застывшей лаве. Изредка встречаются конные патрули ангелов – в синих туниках, с мечами у пояса. Я автоматически пригибаюсь, но после двух-трех раз бросаю это занятие – странно одетых «фриков» и без меня достаточно, никому из крылатых тварей в голову не придет, что бес из «зоны» умудрился перебраться через субстанцию.

Куда ни плюнь, везде рюмочные. У каждой толпятся люди, преисполненные вселенской грусти, с гранеными стаканами в руках. Забавно, однако, в России, это, конечно, суперстрана. Здесь принято пить в минуты горя и в минуты радости. На рождении и на похоронах. При уходе в отпуск и при увольнении. Вообще всегда принято пить. И даже Страшный Суд здесь – новый повод взяться за рюмку. Хм, а не стоит ли и нам чуточку поддержать местные традиции? После схватки с бесподобным песочным уродом – самое время хлебнуть.

Я слышу лошадиное ржание – словно угадав мои мысли, Аваддон останавливает жеребцов, до отказа натянув поводья. Колесница увязла в вулканическом пепле на Мясницкой – неподалеку от здания Главпочтамта, у желтого чайного магазинчика, оформленного в китайском стиле. Здание чудом уцелело во время землетрясений, проливных дождей и падения метеоритов размером с дыню, когда было разрушено три четверти Москвы. Сейчас отдельные дома торчат осколками зубов в разбитом рту города.

Вывеска «Питейная Артемьева», слышен нежный звон графинов – в окно видать, как мужик в стрелецком кафтане XVII века разносит по залу самогон. У барной стойки натянута веревка с джинсами и рубашками от «Армани» – целовальник работает по системе царя Алексея Михайловича, принимая вещи в заклад[32]. Возле дверей, обнявшись, спят в стельку упившиеся посетители – жрец императора Монтесумы и панк в майке Sex Pistols: он храпит, положив щеку на разбитую гитару.

Все столики заняты. Не спрашивая мнения Аваддона, я захожу в заведение и покидаю его, держа в руках полный ковш самогона. Ангел не возражает – напротив, он где-то умудрился раздобыть стаканы.

Мы садимся прямо на тротуар, в мягкий пепел. Я профессиональным жестом разливаю жидкость по стаканам – так, как умеют демоны и журналисты.

– Гори ваш Рай синим пламенем! – излагаю я близкое сердцу желание и тут же пью, зная, что Аваддон со мной чокаться не будет.

Братец криво усмехается (тоже мне, праведник хренов), лихо глотает свой самогон.

– Ух ты, геенна огненная! – сразу же надсадно кашляет он. – Интересно, из чего мужик гонит? Бьюсь об заклад – хлеб или картошка. Дыхалку режет.

Мне вдруг становится как-то не по себе. Грудь наполняет сосущая тревога, ощущение опасности. Возникло желание расколоть стакан о край асфальта, сделать «розочку». Оборачиваюсь – агаааааа, понятно, в чем дело. Рядом со мной, переходя улицу, бредет пестрая толпа староверов – из тех, что тысячами сжигали себя после никонианского раскола[33]. Бабы в кокошниках, поднимая горстями пепел, обтирают им лица, ребятишки несут кресты, а на цветных полотнищах вышит лик Назаретянина.

Только отвернулся – из глаз сыплются искры, плечо пронзает резкая боль: один из этих придурков задел меня хоругвью! Я кашляю, самогон течет изо рта.

Аваддон услужливо подает аптечку с ампулами серы, хотя в его глазах искрится издевка:

– Ширнись, брателло, легче будет.

О, об этом меня не приходится просить дважды! Шприц вонзается в руку.

Полегчало. Блядь, как же хорошо!

– Это какой-то карнавал кошмаров. – Скрепя сердце я возвращаю аптечку брату. – Ваш Создатель скоро швырнет их всем скопом в огненное озеро, а они тут шляются, хоругви таскают да здравицу поют. Мой мозг сейчас лопнет.

Аваддон улыбается, его лицо без маски кажется мне маслянистым и очень уставшим. Конечно, ему такая хрень – просто развлечение. Сукин сын.

– Когда ты привыкнешь? – Ангел гламурно цедит самогон. – Это логика человечества. То, что нельзя твоему соседу, Небеса непременно простят тебе. У меня как-то была замужняя любовница, так вот, она считала, что попадет в Рай, а ее муж – непременно в Ад, ведь это же он, собака, толкнул ее на измену своими свинскими действиями, отказавшись купить ей туфли за пятьсот баксов.

«Стоит вычленить из данной фразы: попав на Землю в долгую командировку, ангелы заводят замужних любовниц, – мысленно замечаю я. – Со времен Книги Еноха ничего не изменилось, но тогда ангелы трахали своих жен, а сейчас – чужих. Приходит муж домой, а у супруги постелька – вся в мятых перьях. Небеса же смотрят на такое сквозь пальцы: типа, если работа сложная, то любой грех решается покаянием и постом. Дешевка этот Рай».

– И что потом? – Я быстро наливаю по второй. – Видел ее у вас?

Брателло качает головой:

– Нет. Скорее всего, через Преисподнюю работать устроилась. Некоторые нимфоманки попадают к Аскаре[34], ведь правда? Но для этого надо быть настоящей ведьмой на Земле, тогда и в Аду ты найдешь свое место.

Я залпом ахаю стакан. На зубах хрустит пепел. Тоже мне, философ сучий.

– Я встречал Аскару на «зоне», – говорю я ему. – Знаешь, она совсем отошла от блядства и стала на диво религиозна. Каждый день служит мессы в Церкви Сатаны, принося в жертву девственниц. Сейчас это выгодно, можно хоть год использовать только одну девственницу. Зарезал, окропил алтарь, а она хлоп! – и заново воскресла. Со стороны видеть – прикольно получается.

Аваддон не глядит на меня – он воззрился на рекламу на стене уцелевшего дома, постер со слоганом: «Страшный Суд: смотри в 3D прямо сейчас!» Меч ангела с плаката высунулся на улицу, как удочка пьяного рыбака.

– А вот прикольно, – он явно расслаблен, – как обстоят дела с девственной плевой в условиях Апокалипсиса? Она тоже восстанавливается, как и другие органы?

Непонятно почему, но я вдруг совершенно жутко смущаюсь.

– Да Дьявол ее знает, – выдавливаю я. – Не было случая проверить.

– Страдалец! – усмехнулся Аваддон. – А мне, знаешь ли, очень интересно.

Ну уж нет! Я не потерплю ангельского превосходства даже в разговоре. Формулирую в уме ответ.

Рядом с Главпочтамтом Ленин ругается с Леонардо Ди Каприо: до вождя революции дошли слухи, что этот сахарный мальчик хочет воплотить его образ в одном голливудском проекте. У ангелов в первые дни только и было дел, что разнимать свары – Леонардо да Винчи дрался с Деном Брауном, Македонский с режиссером фильма про себя Оливером Стоуном (тот изобразил царя гомосеком), а Брюс Ли – тупо со всеми.

– У нас в Аду есть курсы психологии, – выкладываю я свою заготовку. – Там учат, как раскусить поведение ангела. И я вижу, ты сейчас нервничаешь. Не знаешь, что делать, и потому пытаешься скрыть растерянность за напускной бравадой и подколками в мой адрес. Поскольку сам не в курсе, как отыскать Сатану.

Аваддон с горечью трясет в стакан остатки самогона.

– Да, ты прав, – без обиняков заявляет он (на мое сердце льется целый кувшин масла). – Действительно, мы оказались в такой ситуации, что хрен поймешь, как поступить. Сатана исчез – куда, непонятно. Милостивый Господь… Я опять получаю сильнейший удар тока. Нет, с этим надо что-то делать.

– Сейчас ты скажешь, что забылся, – хриплю я, тяжело двигая челюстью, – но мне уже надоело. Упомянешь это ужасное имя снова – сразу получишь в глаз, и тогда не обижайся. Полагаю, это достаточно справедливо.

– Хорошо, – быстро соглашается Аваддон. – Это вполне по нашему уставу – разновидность святого мученичества, страдание за Него от рук демона. Ну, так вот, в продолжение нашей печальной истории… Сатана исчез. Едва выйдя на его поиски, мы подвергаемся атаке непонятного создания, имеющего простую цель – убить нас обоих. Ангел, демон – ему абсолютно все равно. «Жнец скорби» Упуаут, возжелавший познакомить нас с серпом, сам по себе – наемный киллер. Если ему заказать, он потащит в Небытие любую душу. И что-то мне подсказывает, песочный человек – не последний из тех, кто придет за нами. Основной сюрприз – после Армагеддона сохранились существа с магическими способностями: хотя такого в принципе не должно быть. Это напрягает даже больше, чем пропажа Сатаны. Неужели в системе Рая произошел какой-то сбой? И почему Он не видит местонахождение Дьявола?!

Редкое удовольствие – наблюдать своего самонадеянного братца в дикой растерянности. С удовольствием постебался бы над ним, но, честно говоря, и сам не врубаюсь в проблему. Задолго до памятного дня, когда я примкнул в Раю к Люциферу и стал падшим ангелом, я выучил назубок эту фразу: «Ничто на Земле не скроется от ока Его». Да-да, прочие уроки я прогуливал, но преподавателем по святой благости у нас был херувим Элонитус, и он просто вбивал этот предмет в подкорку головного мозга. Я уже хрен знает сколько лет как злобный демон, а разбуди в Аду ночью – наизусть скажу все «Десять заповедей» и прочитаю «Отче наш». Вот каков этот монстр Элонитус. Попадись он мне сейчас, оторвал бы ему крылья ко всем чертям.

И тут мне в голову приходит сумасшедшая мысль.

То есть совершенно сумасшедшая. Я еще раз повторяю фразу про себя, шевеля губами. Ну конечно. Может ли вообще такое быть в природе?

– Слушай, – дергаю я Аваддона за рукав туники. – А что, если…

Закончить фразу я не успеваю. Прямо перед нами вздыбился асфальт – развернулся огненным цветком. Вверх беззвучно летят машины, куски брусчатки, тела людей – легкие, словно перья. Из расщелины лезет нечто такое, что не представлялось мне даже в кошмарном сновидении. Даааа, похож на человека, но КАКОГО! Ростом под три метра, голый по пояс, грудь перекатывается шарообразными мускулами, ручищи – как стволы деревьев. Зарос бородой по самые глаза, снизу обернут в сырые шкуры. В нос бьет застоявшийся запах скотофермы. Сразу видно – прелестное создание.

Великан поднимает вверх топор и ревет, как стадо очумевших слонов.

Ха, а я узнал этого красавца с первого взгляда – йотун, больше некому.

Сейчас нам придется ОЧЕНЬ несладко.

Глава II Адам и Ева (в неизвестном месте, неизвестном времени)

Паук едва успел залезть к Дьяволу в карман – и, как он теперь понимал, правильно сделал. Его перенесли вместе с остальными. Разумеется, он совершенно не понимал, как именно это случилось. Теперь же ясно одно – по всем признакам, опасность миновала, надо выбраться на свет (если, конечно, там светло) и как следует оглядеться.

Прошуршав лапками по материи джинсов Дьявола, тарантул пролез наружу. Сатана с пиар-директором находились рядом и с неподдельным интересом разглядывали новое жилище – пиарщик снова подсвечивал дисплеем мобильного телефона, ибо электрический свет отсутствовал.

Но что это было за место! В слабом мерцании виднелся розовый атлас на полу и потолке, стены украшали затейливые зеркальца со страусиными перьями. В правом и левом углу расположились два унитаза – из лучшего японского фарфора, с ручной росписью. Само собой, оба – тоже светло-розовые.

– Впечатляет даже больше, чем прошлая комната, – нарушил молчание Дьявол. – Совершенно тошнотворный гламур. С этой минуты у меня закралась мысль, что нас похитила Ксения Собчак. А помогали ей в этом Пэрис Хилтон и Оксана Робски. Готов поспорить – здесь в углу, на туалетном столике, находится набитое ватой чучело комнатной собачки.

Пиар-директор невольно взвизгнул – собачка оказалась именно там, где сказал Дьявол. Ее стеклянные глаза выражали сожаление по ушедшей жизни. Впрочем, при ближайшем рассмотрении песик оказался искусной имитацией.

– Час от часу не легче, – промямлил пиар-директор. – Похоже на фильм «Пила», сделанный съемочной группой «Дома-2». Почему мы не ходим по мрачному зданию и не взламываем смертельные ловушки? Под горлом не чувствуются ошейники из медвежьих капканов. Хотя… видите, цепи с заклинаниями на наших ногах остались – и они отнюдь не гламурные.

В доказательство своих слов пиарщик позвенел кандалами.

– А я не вижу причин жаловаться, – мужественно повел плечами Дьявол. – Разве плохо, что нам сменили жилищные условия? Думаю, все согласятся – прошлые слегка поднадоели. Туалет, конечно, на грани фантастики – попросту другое измерение. Для чего нас переместили? Нашу группу уже начали искать. Если мне не изменяет память, с минуты на минуту должен стартовать Страшный Суд. Первым предполагалось судить меня – но теперь Небесам явно пришлось изменить свои планы. Любопытно, кем заменят? Наверное, нечто совсем страшное, дабы человечество содрогнулось. Гитлер, Пол Пот, Николай Басков, Джордж Буш, ведущие программы «Аншлаг», Билл Гейтс, император-людоед Бокасса – я не исключаю, что состоится лотерея. Лично я бы судил то, что символизирует самое злобнейшее зло.

– Сериал «Моя прекрасная няня»? – поднял лапку паук.

– Хм… да уж, его тоже, – милостиво согласился Сатана. – В принципе, мне этот суд напоминает трибунал над Милошевичем: я ведь даже приличного адвоката не получу. Сначала была мысль – попросить Киану Ривза: он суперски сыграл защитника зла в «Адвокате Дьявола», но с Апокалипсисом все стали ужасно набожные. Хочу сказать – к большинству фактов зла на Земле я не имею никакого отношения. Слишком много вещей Рай мне приписывает.

– Но позвольте, босс! – вскинулся пиар-директор. – Не только Рай, люди тоже считают, что вы – это зло. Как насчет ведьминского шабаша? Эти душевные поклонения козлу, целования Дьявола под хвост, летания на метле? Ведь сатанизм отлично попиарился на визуальных спецэффектах.

– Ничего подобного! – отрицательно покрутил рогами Сатана. – Подобные штуки – скорее антипиар. Покажи мне дурака, который обрадуется, если ему скажут – вау, идем тусоваться на черную мессу, будем там козла под хвост целовать. Ну, найдется пара извращенцев, а две тысячи вменяемых людей просто-напросто сбегут. Оргии, конечно, на шабашах имелись – скрывать не стану. Но с другой-то стороны!.. Вспомни секту хлыстов – так рьяно в Христа веровали, а свальному греху находили оправдание[35]. Значит, с молитвою можно в группе трахаться, а в черном плаще и с рогами нет? Да и возьмем сам секс. Официально считается, что он пошел от меня – типа я, обратившись в змия, искусил Еву скушать яблоко в Раю, а уж она, проникшись фруктовым блядством, и соблазнила Адама. Но позвольте! Я лишь открыл им глаза. Бог сам запудрил первым людям мозги о плодах, сказав: «Не ешьте и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть». Я опроверг это голословное утверждение: «Нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло»[36]. Разве это искушение? Признаюсь честно – я сам не мог представить, к чему приведет съедение безобидной антоновки. Теперь во всем мире народ сплошь и рядом яблоки ест, пироги пекут, пюре натирают. А прародителям первым делом пришло в голову, что они – голые. Ева побежала лифчик искать, листьями с пальм обвязываться. А кого, спросите, девушке стесняться? Адам ей муж, других людей нет. Сначала листики, потом корсет, чулки, прозрачные трусики, съедобное белье – это ужас, до чего додумается баба, куснув яблоко один-единственный раз!

Тарантул влез на чучело собачки, согласно моргая восьмеркой глаз.

– Бабы вообще дуры, – философски заметил он. – И характер у них поганый. Например, вы знаете, что есть стандарт: после спаривания паучиха чаще всего съедает паука, пока бедняга обессилел и не может сопротивляться?

– А зачем она это делает? – удивился пиар-директор.

– Да сука потому что, – горько ответил паук, подперев голову лапками.

Из унитаза капала вода – с очень сильным запахом парфюма (кажется, «Нина Риччи»).

Дьявол повертел головой, предвкушая вспышку монитора, однако розовые панели не делали попыток к сдвижению. «Нас перевезли в другое место. Очевидно, из соображений безопасности. Демоны не могут меня искать – после Армагеддона всех до единого свезли в „зону“ ЛОРАС. Значит, ищут ангелы. И это их нервирует».

В свое время, маясь в Аду бездельем, Дьявол прочитал кучу детективов Агаты Кристи и Конан Дойла, поэтому обладал зачатками дедукции. Конечно, для обширности мыслей Сатане сильно не хватало трубки, скрипки и очков мисс Марпл, но Люцифер не любил прямых заимствований. «Акцент с севера – специфический, жителя горной местности. Демоны не замешаны. Ангелы, получается, тоже». Дьявол до зуда в рогах ощутил, КАК ему недостает способности читать мысли.

– Ну, хорошо, – перебил его раздумья пиар-директор, – допустим, в совращении Евы вы не виноваты. Но как насчет политики Ада – скупки душ, сбивания людей с пути истинного и нашего лозунга: «Не согрешишь – людей насмешишь»? Разве не мы стараемся учить человечество всему плохому?

– Доля истины здесь имеется. – Дьявол треснул копытом по унитазу. – Однако людей создал Бог, правильно? Стало быть, он несет полную ответственность за их поведение. Однако не тут-то было. Небеса устаканили простую позицию: «Мы мониторим обстановку, а вмешиваться не будем». Такой пофигизм впоследствии привел к тому, что благодарные люди распяли на кресте их высшее руководство, а потом разбомбили Хиросиму. И все это, прошу заметить, без капельки моего участия! Даже в Библии ни у кого из писцов язык не повернулся сказать, что я организовал события на Голгофе. Более того – я лоб расшиб, чтобы убедить Иисуса этого не делать. Но он образцовый еврейский мальчик – слушает либо себя одного, либо маму.

– Ооооооо! – заволновался пиар-директор. – Хотелось бы подробностей.

– Я бы тоже не отказался, – поддакнул с чучела тарантул.

– Там ничего особенного, – поморщился Сатана. – Впрочем, слушайте.

– Трагичная история, – умилился тарантул. – Но конечно, для искушения такому персонажу надо предложить нечто очень вкусное. Меня вполне можно искусить мухой, а тут… я не знаю что – но муха точно не подойдет.

– Если быть объективным, то жизнью можно завлечь всех, кроме самоубийц, – парировал Дьявол. – Ну, так вот, что касается моей роли в становлении мирового зла… реально самое страшное зло в истории создал вовсе не я… Ты сам не знаешь, какой ты счастливчик… не в курсе, что такое «Дом-2»?

Потолок исчез – вместо него появился телеэкран.

– Шикарно! – выдохнул пиар-директор. – Сидишь на толчке и смотришь наверху домашний кинотеатр. Очень интересно, чей же этот туалет?

Маска Свиньи заполнила все видимое пространство. Два серых глаза устало моргнули. Рот открылся – полились слова с тем же странным акцентом.

– Как вы убедились, мы умеем при необходимости перемещать вас безболезненно и на нужное расстояние. Вне зависимости, хотите вы этого или нет. Повторю условия содержания: не делайте попыток освободиться, это ни к чему не приведет. Не ждите ни от кого помощи. Мы продолжаем думать о вас.

Телеэкран выключился.

– Что это значит: «Мы продолжаем думать о вас»? – поежился пиар-директор. – Звучит грозно, как римейк рекламы «Тефаль» от ФСБ.

– Это значит: они ищут способ нас убить, – спокойно ответил Сатана. – Но пока он не находится, поэтому и тянут время. Можно расслабиться.

Тарантул впервые переварил сложное раздумье: возможно, он примкнул вовсе не к той стороне, к которой следовало.

Дьявол не прочитал его мысли.

Глава III Йотун (улица Мясницкая, рядом с Главпочтамтом)

Аваддон надвинул на лицо маску – выпитый самогон, возможно, не добавил ему храбрости, но и страха тоже. Великан горой навис над ним, оскалив рот в улыбке, – между зубов торчат волокна сгнившего мяса.

Публика на улице легко пережила появление неведомого чудища, и даже Ди Каприо, зажав голову Ленина под мышкой, не оторвался от своего увлекательного занятия.

Ангел бездны застыл перед монстром: зажав в черных пальцах рукоять «серпа скорби», он замахнулся, целясь в живот.

Глаза Агареса округлились.

– Бежим! – заорал он, роняя стакан. – Это же йотун!

Его слова утонули в реве великана.

Аваддон завис в воздухе – помогая себе крыльями, он взлетел плавно, как стрекоза. Ухватившись за серп обеими руками, ангел ударил монстра в подреберье. Сумрак полоснуло вспышкой голубого света – лезвие лишь порезало твердую, как камень, шкуру йотуна.

Рык раненого существа сотряс всю улицу, от начала и до конца – с крыши магазинчика в китайском стиле обвалились привесные иероглифы. Только хорошая реакция спасла Аваддона от кулака размером с футбольный мяч. Присев, он с разворота воткнул серп в сухожилие на левой ноге врага, но лишь чуть стесал тому кожу – вокруг разлетелись шипящие голубые искры.

– Ты знаешь, кто это такой? – в недоумении замер Аваддон.

– Сейчас ссылку на Википедию дам! – съехидничал Агарес. – Сматываемся, придурок! О, я понял, брателло! Ты хочешь помолиться! Я тогда пока в сторонке постою.

Аваддон мудро не стал полагаться на волю Божью: спустя долю секунды, оба неслись по Мясницкой в направлении Садовой – вслед за ними с громовым рыком топал йотун. Балконы чудом уцелевших дворянских особняков рассыпались в пыль, задетые его локтями, могучие ноги сокрушали асфальт – серые трещины выплескивали наружу оранжевую лаву. Гигантский топор в лапе великана тускло блестел, привнося в погоню элемент фильма ужасов.

– Что это за урод?! – орал Аваддон, прыгая через лужи лавы.

– Не знаешь?! – радостно вопил Агарес. – Да, вам на курсах такое не объясняли. А в Аду любой чертенок с ними знаком. Йотуны – великаны, обитавшие на Земле еще до того, как на ней появились не только первые люди, но и самые первые боги. Скандинавская мифология, мне викинги все уши про них прожужжали. Силы у него столько, что ума – вот ни фига не надо!

Аваддон с разбегу перепрыгнул через горящий автомобиль.

– А разве йотуна не берет «серп скорби»? И почему наши о нем молчат? – спросил он, поравнявшись с обломками суши-бара.

Братья пригнулись – над ними со свистом пролетела «Волга»: машину кинул окончательно озверевший великан. От дикого рева сзади закладывало уши.

– Официальщина! – прокричал Агарес, стараясь воплем перекрыть грохот шагов громилы. – У вас утверждают: до Евы и Адама на Земле не было людей. По правде говоря, он и не человек – скорее животное… вроде неандертальца. Но все же человекообразный. Серп не берет? У йотуна кожа из камня… точно такая же, как твоя голова. Надо было в глаз бить лезвием, без сантиментов.

Братья выскочили на мостовую – резво перебежав дорогу, они оказались в начале проспекта Сахарова. Убегать приходилось по крышам пустых машин, и «казаки» Агареса оставляли вмятины в автомобильном металле.

Йотун крушил все, что попадало под руку: вокруг братьев градом сыпались громадные камни из обломков зданий, целые балконы и грузовики, наполняя улицу адской симфонией непрерывного скрежета. К счастью, великан не обладал нужной меткостью – а может, и вовсе был близорук (говорят, этим часто страдают существа огромного роста, в том числе и динозавры). Тем не менее двигался он быстро – расстояние между ним и беглецами неуклонно сокращалось. Разметав остатки сталинской высотки, йотун оторвал башню со звездой и, взяв ее наперевес, как копье, кинул в братьев. Обломок камня развалился надвое, упав на мостовую.

– Нам надо разделиться! – Ботинки Аваддона уже дымились от лавы. – Давай ты отвлечешь его на себя, а я прыгну ему на шею и воткну этой суке серп в глаз.

Асфальт под ногами пошел трещинами – йотун приближался.

– Ну уж нет, – пролепетал Агарес, задыхаясь от бега. – Меня достаточно метелили, пока ты за собачкой мотался. Заколебало ваше добро гребаное. Легко с этим парнем не будет, кисуля. Йотун – единственное существо у викингов, которое могло убивать богов. Круче той твари из песка. Понимаешь? Ангел и демон ему – на единый зуб.

Великан был уже совсем близко. Задев плечом бетонный столб, он обрушил его вниз. Рыцари крестовых походов пьяно хохотали монстру вслед. Топор со свистом пластал воздух, однако что-то сдерживало йотуна от броска.

На миг Агаресу показалось: за спиной монстра мелькнуло нечто странное, будто колебался воздух, светясь загадочным блеском. Аваддон резко остановился, уперевшись каблуками в асфальт.

– Кто тебя послал?! – крикнул он великану. – Кто твой хозяин?!

Йотун лишь взревел, ударяя себя кулачищами в грудь, подобно Кинг-Конгу.

Лезвие топора сокрушило угол здания рядом с Аваддоном, осыпав волосы ангела каменной крошкой. «Он не человек, скорее животное» – так сказал демон. Однако йотун вел себя осмысленно и, главное, – четко преследовал цель.

Им явно кто-то управлял.

Между тем демон подбежал к группе людей в оборванных серых шинелях – они курили самокрутки у подбитого по привычке немецкого танка (именно в них при Апокалипсисе и воскресли разбитые под Москвой войска вермахта). До ушей Аваддона донеслись слова брата: «бля буду», «братва» и «выручайте».

Сделав олимпийский прыжок, демон очутился рядом с ангелом. В одной руке был ржавый автомат ППШ, в другой – граната: рубчатая, черная «лимонка» Ф-1. Чека отлетела в сторону – Агарес ловко подбросил гранату на уровень глаз йотуна. Взрыв, брызнувший сотнями осколков, сотряс улицу. Но прохожие, не отвлекаясь, занимались своим делом – в том числе и хиппи, смешавшиеся с римлянами в оргию по типу фильма «Парфюмер». Лишь неандертальцы упали ничком, жалобно воя. К ним примкнули древние персы, приняв вспышку огня за гнев Ахурамазды.

Йотун взревел так, что с неба посыпались мертвые птицы, предыдущий его рев можно было сравнить с тончайшим пением оперной дивы. Великан обхватил голову руками и закачался – один глаз полностью исчез в кровавой массе. Зато второй уцелел – он смотрел злобно, с ненавистью. Нечто стеклистое за спиной монстра вильнуло вверх, а чудовище схватило в кулак Аваддона и усиленно сдавило. Крылья ангела затрещали, как кочан капусты.

– Отче наш! – завопил Аваддон, отбиваясь. – Иже еси на небеси!

– Ну-ну! – злорадно усмехнулся Агарес. – Что, помогает?

Он передернул затвор ППШ, который одолжил у фронтовиков-ополченцев, и навел ствол в голову великана. Автомат загрохотал: пули десятками плющились о лицо, отскакивая от носа, кустистых бровей и зубов. Патроны в круглом диске закончились быстро, и демон выпустил из рук бесполезный дымящийся ППШ.

Йотун языком слизнул с губ кровь; вне себя от злобы, он швырнул тело Аваддона, как бревно, – целясь в Агареса. Демон присел – туловище брата, махая крыльями, врезалось в стену высотки: из двухсот костей в теле ангела, по подсчетам Агареса, сломалась как минимум половина. Демон подхватил «серп скорби», однако нога великана обрушилась на него сверху: грудная клетка и позвоночник хрустнули, из горла фонтаном ударила кровь, плавя асфальт кислотой. Йотун запрокинул голову, прислушиваясь к стеклистому, и, ухмыльнувшись, потер испещренную пулями щеку, освобождая ремень огромного топора.

Демон и ангел не могли двинуть даже пальцем – с переломанными, словно в мясорубке, костями, они являлись отличной добычей для великана. Руки и ноги попросту превратились в желе холодца.

По-мужицки, основательно крякнув, йотун занес топор.

Агарес пошевелил опухшим языком во рту и попытался плюнуть. Не долетев, плевок безжизненно зашипел на камне. Обездвиженный демон не мог отвести взгляда от тусклого лезвия.

– Пошел вон…

В глазах Аваддона, на манер черно-белого кино, отразилось небывалое зрелище. За плечами великана воздух вдруг раздвинулся – как двери вагона в метро. В рваную щель вступили лошадиные копыта, показался конь бледно-зеленого, трупного цвета с всадником в черных лохмотьях. Костлявые руки крепко держали поводья. Копыта оставляли ямки на асфальте – они наполнялись темной жидкостью и вспыхивали огоньками.

Нижняя губа йотуна отвисла, уцелевшее око с удивлением уставилось на невесть откуда появившееся существо.

Всадник посмотрел ему в лицо провалившимися внутрь черепа глазами.

– Вали отсюда… – сообщил незнакомец тихим, безжизненным голосом.

Йотун не был мыслящим созданием, иначе бы до него сразу дошло, что это вовсе не просьба – а приказ. Крохотный, подобно ореху, мозг каменной головы понял только одно – кто-то пытается ему помешать. Отвернувшись от Агареса, великан угрожающе шагнул к всаднику, толстые пальцы сжали рукоять топора. Стеклистое заметалось у чудовища на загривке, шепча на древненорвежском и пощипывая его за плечо. Но монстр уже не обращал на него внимания. Дохляк на кляче не казался достойным противником: хватит и секунды, чтобы разрубить оба их тела пополам.

– Это мой заказ, – нудно, как учитель алгебры, шелестела Смерть. – Я должен расправиться с ними – а не ты. Нехорошо отнимать у других работу.

Великан, скорее всего, ничего не понял из этой речи. Или просто не успел. Улыбаясь, Смерть чиркнула по его запястью – ногтем указательного пальца.

– До свидания, – с изысканной любезностью попрощался всадник.

Топор грохнулся на асфальт – лезвие жалобно заскрежетало. На месте прикосновения Смерти к руке йотуна появилось черное пятно (вроде чернильного), стремительно расползающееся по ладони. Лошадь переступила стертыми копытами, черви под кожей всадника зашевелились. Великан застонал. Россыпь чернильных пятен гроздью выступила на щеках, груди и животе. Мускулы разорвало с оглушительным треском, плоть просыпалась трухой, налетевший ветер развеивал его торс, как фигурку, слепленную из пепла. Ослепший скелет щупал пространство исчезающими руками. Зубы черепа со стуком рассыпались. Стеклистое существо на его загривке метнулось и исчезло во тьме. Смерть дунула – в воздухе закрутились черные нити. Паутина оплела кости великана, сливаясь в паучий кокон; на месте головы развернулся фиолетовый цветок с красными прожилками. Стряхнув с листьев капли крови, «растение» распалось на части; скелет разом обвалился на тротуар кусочками темного жира и обломками костей. Уцелел лишь огромный череп – с единственным, уже слепым глазом.

Смерть щегольски поправила капюшон, позируя группе блогеров: те снимали процесс на сотовые телефоны, а четвертый всадник, как лицо публичное, отличался капитальным тщеславием.

Аваддон приподнялся на локте. Совсем рядом бледно-зеленый конь цокал гнилыми копытами по асфальту.

– Кто тебя послал? – повторил Аваддон вопрос, заданный йотуну.

Смерть оглянулась – от копыт коня расползались сколопендры, соседнее дерево завяло, обуглившись. Рот открылся – для укуса или для улыбки.

– Господь, – глухо ответил всадник, и от этого слова у Аваддона зашевелились волосы на затылке. Он не стал переспрашивать. Действительно, наивно… отдать приказ Смерти может только один Хозяин.

Аваддон изменился в лице. Агарес поднялся на ноги, пошатываясь.

Смерть спрыгнула с коня. Легким, почти незаметным движением она отстегнула от пояса меч. Поступь всадника сотрясла землю. Он шел к ним…

В багровом небе резко вспыхнули сотни прожекторов, осветивших дирижабли со знаком креста. На площадях разом зажглись IMAX-экраны.

– Can you feel the storm? It’s getting clooooser noooow…[37] – звонким голосом запела в динамиках вокалистка группы Theatre of Tragedy. Миллионы зрителей, включая папуасов, староверов, янычар и карибских пиратов, надели 3D-очки. Под звуки готик-метал открывалось первое, торжественное заседание Страшного Суда – в прямой телетрансляции…

Отступление № 4 – Апостол Андрей/ «Дом-2»

Ожидая включения камер, Целкало и Урагант мялись в «предбаннике», у аудиоколонок фирмы Marshall. Кэмерон, как водится, опоздал с приготовлениями: презентацию Страшного Суда пришлось сдвинуть на позднюю ночь. Но Урагант полагал, что так даже лучше: ночная аудитория часто превышает дневную, как в новогоднем «Оливье-шоу».

Прожекторы крестами чертили небо, в толпе зрителей взвились фейерверки, народ волновался.

Целкало не отводил глаз от часов, и его трясло – до начала оставалось пять минут, но апостол Андрей еще не подошел к своему престолу.

Невдалеке высилась скамья подсудимых, нарочито грубая и грязная, – съежившись, там ерзали шесть человек в масках. Из трясущейся массы предстояло выбрать подсудимого № 1. Скамью кольцом окружили ангелы – с крыльями от макушки до пят, – обнажив серебряные мечи и морщась во вспышках фотокамер.

Целкало облегченно выдохнул – на помосте появился молодой человек с весьма длинной для своего возраста бородой и кудрявыми светлыми волосами, взбежав по ступенькам, апостол Андрей сел на престол – из пластин слоновой кости (Ной не поскупился с бюджетом).

Толпа ахнула в порыве восторга: над площадью взлетели бело-голубые полотнища – это моряки МВФ России приветствовали апостола Андреевским флагом. Хор храма Христа Спасителя затянул «Господи, помилуй».

Вперед, улыбаясь, выступили Урагант с Целкало. Александр нервно облизнул сухие губы.

– Во имя тебя, Боже, или иже еси на небеси, – произнес он в микрофон. – Уважаемые господа, представляем вам кандидатов в подсудимые для процесса № 1. К вашему вниманию. Адольф Гитлер! Чезаре Борджиа! Пол Пот! Наполеон Бонапарт! Иван Грозный! – Маски поочередно слетали с кандидатов, обнажая хмурые лица. – А вот и человек, который, по словам Небесной Канцелярии, затмевает собой всех предыдущих… – Маска слетела в сторону, и Целкало едва не подавился. – Продюсер реалити-шоу «Дом-2»!

Ряды подсудимых обуял ужас. Они смотрели на невзрачного человека с брюшком и лысиной, дрожа от мысли, что находятся рядом с подобным монстром. Пол Пот потерял сознание, Иван Грозный перекрестился.

– Просьба сдерживать эмоции, – объявил апостол Андрей. – Гитлер, да не бойся ты его так! Люди добрые, Страшный Суд начинается. Надеюсь, Апокалипсис все читали и знают строчку – «и судимы были они, каждый по делам своим». Судить каждого отдельно – времени надо много, но указом Господним время остановлено – теперь всегда будет полночь.

Продюсер сгорбился. Завидев Ураганта с Целкало, он помахал им рукой, но те сделали вид, что совсем не знают его. Вокруг телевизионщика образовалась пустота. Тот всхлипнул и воззрился на апостола Андрея.

– Признаешь ли ты, – грозно произнес Андрей, – что по наущению Диавола смрадного создал программу «Дом-2», населил ее демонами Бузовой да Абрикосовым, адскими тварями Солнцем и Клубничкой и сожрал мозг миллионов бедных телезрителей, обратив тех в зомбей телевизионных? Покайся, продюсер, пока не поздно – великий, ох великий грех на тебе!

Продюсер заерзал по скамье, жалостно глядя на Грозного. Тот дрожал лицом и отодвигался в сторону. Гитлер с Наполеоном обнялись в испуге.

– Да чего я плохого сделал, господин апостол? – заныл продюсер. – Обычное реалити-шоу ставили, чтоб заработать на рекламе. Кто не хочет, тот может не смотреть. Поверьте, ТВ лишь дает людям то, что они хотят!

– Придется отойти от старорусского типа беседы, – сказал сам себе Андрей, оперевшись на престол. – Так вот, общаясь в современном стиле – прекрати тиражировать плесневелую туфту. В «Бегущем человеке» телеведущий Киллиэн уже сказал эту твою фразу Шварценеггеру – и спустя секунду бедняга летел в горящей капсуле через рекламный плакат. Не напрашивайся, любезный. Когда ты подписал договор с Диаволом, подарившим тебе идею «Дома-2»? Ты знаешь, сколько разбил семей? Мужья хотели футбол смотреть, а жены – твое проклятое реалити-шоу!

Площадь загудела. В продюсера полетели помидоры, плющась и брызгаясь соком вокруг помоста. Послышались улюлюканье и свист.

– Нет, это не Сатана, – уныло признался продюсер. – Сатана бы до такого не додумался. Ну, демонов из Ада позвали на работу, признаю. Так нормальные люди в «Дом-2» ж не пойдут. Господин апостол, я не монстр. Мы на ТВ просто деньги штампуем, нам вообще пофиг, что показывать, лишь бы смотрели.

– Да, я это заметил. – Андрей сжал бороду в кулак. – Включишь любой канал, так сразу волосы дыбом и охота к Господу призвать, чтобы спас. Криминальные сериалы, дебильные сериалы, дебильно-криминальные сериалы, сериалы с закадровым смехом, «Аншлаг» этот… – Два ангела в охране, услышав знакомое слово, сбрызнулись из пузыречков святой водой. – Игры на бабло, шоу со сжиранием тараканов и соревнование в «Доме-2», кто кого быстрее трахнет. Слушай, я тоже человек и все понимаю. Но это ж съемки из психушки. Либо вы там ненормальные, либо с рождения сатанисты.

Продюсер поднял взъерошенную голову. Глаза наполнились влагой.

– Какой сатанизм… Это РЕЙТИНГ… Он Сатану с потрохами съест.

– Рейтинг? – удивился апостол Андрей. – Ну, а чего… показывали бы двадцать четыре часа в сутки по всем каналам порно: я уверяю, рейтинг просто зашкалит, а уж реклама повалит такая, что все обзавидуются.

Продюсер густо покраснел, слеза с его лица упала прямо на зрителей в 3D-очках. Те дружно зашумели. В небесной ложе, висящей в облаке над Красной площадью, довольный Кэмерон показал Ною большой палец.

– Ну, нет, порно – это нельзя… – промямлил багровый продюсер.

– Вот забавно-то, – откинулся назад апостол Андрей. – Значит, порно нельзя, а безумную хрень можно? Слушай, если уж мыслить с точки зрения культуры, то «Дом-2» круче порнухи. Теоретически из просмотра порно человек, собравшийся жениться, научится ублажать свою будущую жену – если только ему кассету с садо-мазо не подсунут. Но это все равно, разумеется, страшный грех. Но втройне греховней пялиться в экран, чтобы узнать, кто из тех существ в загончике с какой крашеной девицей переспал, поругался или повалялся на диване. На лажу под маркой «Дом-2» подсели десятки миллионов. Мужик, я преклоняюсь – ты реально мировое зло.

Урагант и Целкало пластмассово улыбнулись в камеру.

– Не правда ли, весьма интересно, Александр?

– О да, Иван, просто потрясающе. Зрители в напряжении. Оставим преступника № 1 подумать о своей горькой судьбе – и уйдем на рекламу.

Экраны IMAX показали женщину – в грязном халате, с бигуди, которая ругается по телефону с пьяным в стельку мужем. Потом она же успокаивает орущих детей. Готовит ужин. Носится по квартире с пылесосом. Вечером с мужа приходят выбивать долги: удары мордой об холодильник, бипы в нужных словах, вытирания луж крови, плавный переход в статус вдовы. Грохот хеви-метал умолкает. Светятся кресты, порхают улыбчивые ангелы. Рассыпается звездами слоган из славянских, витых букв: «Она лишилась девственности. А ты – такая же дура?»

Реклама завершилась: камера скользит по продюсеру «Дома-2». Тот теребит иконку на шее, отчаянно пытаясь показать ее апостолу.

– Не сработает, мужик, – предупредил Андрей. – У нас на Небесах обсуждали – если иконка носится без наличия веры, то она автоматом переходит в разряд ювелирных украшений. После этого отдельные бизнесмены в толк взять не могли: отчего крест против демонов не помогает? Так это ж все равно что кулоном креститься. – Он нагнулся к 3D-проектору, демонстрируя нательный крест. – Видишь, у меня он вообще деревянный. А остальное – это понты.

Спинным мозгом продюсер понял, что дела его плохи. Зажмурив глаза и памятуя, что лучшая защита – это нападение, он ринулся в атаку.

– Господин апостол, разве дело только во мне? – Его голос зазвучал сильно и уверенно. – Да люди тут такие! Они, кроме лажи, ничего смотреть не хотят. Вот, пожалуйста, дали им канал «Культура» – и что? Его теперь доктора рекомендуют как средство от бессонницы. В «Яндексе» самый главный запрос – это «секс». Подглядывать в замочную скважину все любят, просто хлебом не корми. Они стали бы лучше, не будь «Дома-2»?

Специальная установка окатила публику душем из святой воды.

– Ссылка на хотение народа неактуальна, – усмехнулся Андрей. – Казнь продюсеров «Аншлага», «Малахов плюс» и «Поля чудес» соберет больше зрителей, чем премьера «Звездных войн». Давай вот у той же публики здесь откровенно спросим – надо ли тебя казнить в озере?

Рев и свист, звуками напоминающий бурю, заставили продюсера сгорбиться. Шансы попасть в небесный Иерусалим таяли на глазах.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он. – Они же сами облепляли телевизоры при заставке «Дом-2». Создавали фан-клубы, форумы, раскупали книги участников программы. А теперь хотят, чтобы меня сожгли живьем.

Камеры приблизили лицо апостола Андрея – тот смеялся.

– Велком в реальный мир, мужик. – Он послал продюсеру воздушный поцелуй. – Едва твое шоу исчезло с экранов, все ощутили, как оно им остоколебало. Смотри – тут нет Бузовой, нет Третьякова, нет Абрикосова. А почему? Ты – Ктулху, съевший мозг миллионов. Лично я после просмотра пяти выпусков «Дома-2» автоматически давал бы человеку инвалидность. Он становится мутантом, существующим только благодаря зрелищу сисек. Удивительно, как тебя не завербовала аль-Каида? Поверь, твое шоу – оружие массового поражения, куда лучше любой атомной бомбы.

Продюсер рухнул на колени, зажав в руке ювелирное украшение.

– Господи! – слезно взмолился он. – Разве «Дом2» – это угроза миру?!

– Too late to cry for the Christ – he doesn’t hear us at all[38], – с крайним цинизмом процитировал Helloween апостол Андрей. – Ну, что ж… Тебя до смерти боятся Гитлер и Иван Грозный, а сам злокозненный Сатана не в состоянии изобрести такую машину для мучений: тут, увы, – без вариантов.

Он поднялся с престола. Ангелы вострубили в фанфары. За спиной апостола колыхнулась тропическая зелень 3D и полетели бабочки.

– Свершился суд Божий! – потемнев лицом, провозгласил Андрей. – И судил я сего человека по написанному в Книге жизни, сообразно с делами его[39]. И нашел: не достоин «Дом-2» участия в царстве любви Господней.

Ураганту стоило великого труда показать в улыбке белые зубы.

– Вау, Александр! – обратился он к Целкало. – У нас есть первый осужденный. Имхо, Страшный Суд стартовал просто отлично! И пока зрители обсуждают приговор, мы вновь уходим на рекламный ролик!

Клип был снят коротко, кроваво и масштабно. Архангел с черными крыльями, бицепсами и мечом, рубящий в мясо орды грешников. Меч ломается, на помощь приходит пулемет, а на исходе патронов – огнемет. Перебив отвратительное зло, актер Майкл Мэдсен поворачивается к экрану – утирая кровь с закопченого лица, он отечески спрашивает: «Забыл помолиться? Напрасно. Думается, давно ПОРА!»

Ной в небесной ложе над Кремлем вздохнул, гладя бороду.

– На мой взгляд, Тарантино здесь переборщил, – крякнул праведник. – Хотя эффектно, не спорю. Перерыв полчаса, потом – следующее заседание.

Кэмерон, кивнув головой, что-то трудолюбиво записал в блокнот.

Глава IV Личный Иисус (Небесная Канцелярия, главный кабинет)

Экран 3D-телевизора погас – нажав на кнопку пульта, апостол Иоанн повернулся к Иисусу. Оба собеседника пребывали в некоем подобии искусственного грота из лазерных лучей. Сидя на диванах, сформированных облаками, они также с облачного столика пили чай каркаде – поскольку привыкли к его вкусу еще в Палестине.

Вдыхая кружащий голову запах карамели, Иоанн скромно отмалчивался, ожидая, пока начальство сформирует свое мнение. Однако Иисус также молча созерцал изображение павлина на голубой чашке. Апостол, проклиная себя за нетерпение, все же решился сам начать разговор.

– И как тебе, Господи? – осторожно спросил он. – Заседание понравилось?

Иисус не поменял позы, но приподнял правую бровь.

– Сложно сразу сказать. – Он чуть прищурил глаза. – С одной стороны, вроде все правильно. А с другой – не слишком ли жестко?

На соседнее облако сел японский журавль – серый, с красными крыльями.

– Ну, мое-то мнение ты знаешь. – Иоанн налил еще каркаде. – Я давно уже говорил: в смысле толкования грехов отдельные теологи перегнули палку. Например, среди части православного духовенства есть понятие «мысленной брани»[40]. Типа, ты можешь вести потрясающе праведную жизнь, но если ты хоть на пару секунд вдруг подумал о запретном, то все – гореть тебе в Аду.

Иисус тонко улыбнулся, с интересом рассматривая журавля:

– Мне иногда даже забавно… У каждого человека как будто существует другой, свой личный Иисус, с которым он разговаривает и к которому обращается… Вот только этот личный Иисус ко мне реальному не имеет никакого отношения. Моим именем уже оправдали столько идиотских запретов и абсурдных решений, что я устал с этим бороться. Думал – ладно, со всеми проблемами на Страшном Суде разберусь. Ну и каков результат? Первым судят не Гитлера, а продюсера убогого телешоу – да мне и в голову не пришло бы его смотреть.

– Тебе здорово повезло, Господи, – едва не поперхнулся чаем Иоанн. – А я вот смотрел. Меня потом Ной на курсы психологической реабилитации отправил, под игру на арфах расслабиться. Очень тяжелая вещь. Лучше «Кошмар на улице Вязов» глянуть, но он апостолу Павлу достался. Роберт Инглунд, что Фредди Крюгера сыграл, под его юрисдикцию попадает.

Соседнее облако превратилось в новый столик – с манной небесной. Со словами благодарности Иоанн снял с его поверхности фарфоровую плошку и положил белую массу на язык, ощутив вкус меда и мелких кунжутовых семечек.

– Меня одолевают сомнения, – признался Иисус. – С самого начала я ждал – они будут каяться. А никто не кается. Все только говорят – я-то что, другие еще хуже. Плюс я наивно думал – мир умоется слезами и научится любви. Ни фига подобного. Народ смотрит Страшный Суд как шоу. И радуется, что сожгут его вчерашних кумиров.

Иоанн с осторожностью поставил плошку обратно.

– Любимый Создатель, – он сглотнул семечко, – ты же сам их сотворил. К чему ожидать другого? Помнишь, что сделал Иван Грозный? Он считал, что Страшный Суд уже грядет, и даже город специальный построил: ты спустишься с Небес и прямо к нему придешь через особые ворота[41]. Услужливый дурак опаснее врага – это еще баснописец Крылов сказал.

Вокруг собеседников закружились стайки бабочек. Журавль уснул.

– Я еще посмотрю на это дело, – кивнул Иисус на экран телевизора. – Но пока впечатление сумбурное. Да, я понимаю… в Откровении тебе виделось: я буду жестким судией, и, наверное, многие заслужили именно крутого суда, фактически – трибунала. Однако… что-то неправильно в их мире, если вред от демонстрации вечернего реалити-шоу переплюнул даже Гитлера. Ролики рекламные – допустим… в 3D неплохо смотрятся. Тарантино близок моей философии. Я пришел в Иерусалим на осле и стал богом. Он вышел из видеопроката и стал режиссером. А насколько необходима реклама?

Иоанн не мог сообразить, к чему клонит давний спутник по прогулкам в райских садах. Душой его овладело невнятное, но ощутимое беспокойство.

– Охват аудитории требуется, Господи, – пояснил он, ненавидя себя за менеджерский сленг. – А ролики до народа быстрее дойдут, в смысле понятия, что грех – это плохо. Сатана, жариться ему в озере вечно, рекламу использовал и преуспел. Не надо бояться информационных технологий.

Иисус уставился на апостола в страшном удивлении.

– Да кто их боится-то? – моргнул он ресницами. – Вкрадчивое убеждение – хорошая вещь. Пожелай я тотального повиновения, приказал бы всем быть счастливыми – и все стояли бы с застывшей улыбкой, как в пинкфлойдовском клипе The Wall. Но это уже коммунизм. Понятно, тут мы как бы визуально объясняем: мы лучше, вот к нам и прислонись. Один из менеджеров «Кока-колы» – все они попадают в Ад, но этот покаялся и ушел в монахи – сказал мне на приеме: их марку знают все. Реагируют, как зомби. Однако стоило «Коле» на неделю убрать уличные щиты и ролики с ТВ – и продажи упали на двадцать пять процентов. Я въезжаю в тему – двадцать первый век на дворе. Но не стоит полагаться только на спецэффекты. Лучшую рекламу христианства я видел на Филиппинах: «Молись усердно. Это сработает»[42]. А тут? Бюджет неслабый, актеров звездных зовем, постановка – ууууу. Но никто не кается.

Скрывая растерянность, Иоанн снова потянулся к манне небесной. Поглощая кусок сладкой массы, апостол мысленно раскладывал по полочкам ответ.

– Конечно, тебе виднее, – заметил он, продолжая глотать манну. – Но вот я, Господи, отнюдь не склонен драматизировать ситуацию. Ты прав, у нас масса недоделок – даже в той версии Апокалипсиса, что мы сработали, не отступая в мелочах от стиля Откровения. Но имеется главный плюс, сияющий, как солнце на восходе. Ведь атеизм полностью накрылся. Где раньше можно было встретить сто процентов богомольцев? Только в падающем самолете. Ты пришел и своим появлением утер скептикам нос. А помнишь, сколько было гипотез? Например – благодатный огонь на Пасху, это вообще химия.

– Собственно, все правильно, – тихо заметил Иисус. – Это и есть химия.

Иоанн подумал: наверное, с манной небесной в открытом рту он выглядит очень глупо. К счастью, у него не было зеркала, дабы в этом убедиться.

– Утомило донельзя, – пояснил Иисус. – Каждый год одно и то же: иди, возжигай огонь и доказывай, что ты реально воскрес. Я долго терпел, но потом пришлось явиться к патриарху Константинополя и сообщить – далее пусть служители в храме справляются своими силами. Я не хочу постоянно предъявлять свидетельства своего существования: не моя это проблема.

– А патриарх чего? – слизнул с губы манну небесную Иоанн.

– С ума сошел, – махнул рукой Иисус. – Пришлось провести срочное исцеление. После этого установку приняли к действию, но не поверишь – как же мне иногда смешно. Вот вроде люди в меня верят. Молятся. Постятся. Мой день рождения празднуют. А стоит зайти в гости – звонят врачу и жалуются на приступ шизофрении. А вот появление Диавола их почему-то смущает куда меньше. Типа, он и так реален…

Манна небесная в чашке закончилась. Иоанн хотел было попросить Создателя сотворить ее заново: это давало время подумать, как задать главный вопрос. Однако только что Иисус сам предоставил хороший повод.

– Кстати, о Сатане… – одними губами произнес апостол, и, пожалуй, кроме Иисуса, никто и с сантиметра не расслышал бы этот шепот. – По Раю уже расползаются нехорошие слухи… Почему ты НЕ видишь, куда он делся?

Иисус вздохнул. Журавль, словно утешая, перелетел к нему на диван.

– Кто меня окружает? – как бы в пустоту сказал Бог-сын, поглаживая крыло птицы. – До крайности уже утомило показывать фокусы. Если человек возжелал превращения воды в вино, пусть купит билет на шоу Копперфильда или, на худой конец, Акопяна. При Пилате чудеса для публики были необходимы: иначе у меня бы не было ни одного ученика. Теперь, извини, хватит. Народ пошел на диво циничный – хоть принцессу преврати в бублик под телекамерами, куча блогеров напишет в комментах онлайн: «ну-ну», «баян» и «я тоже так умею».

– Безусловно, – подтвердил Иоанн, дивясь своей находчивости. – То есть, как я понял… ты знаешь местопребывание Диавола, но не хочешь говорить?

Молчание Иисуса затянулось, но не настолько, чтобы апостол занервничал.

– Нет. Я реально не вижу Диавола. Но не сказал бы, что испытываю дискомфорт… скорее удивление. Просто любопытно, куда он делся и что этому предшествовало?…Я могу попробовать угадать, где сейчас Сатана…

Апостол затаил дыхание. Сейчас он молился в душе об одном – только бы Учитель не передумал. Нежное порхание бабочек казалось ему скрежетом: словно целая бригада грузчиков громыхает в морском порту.

– Ангелы в Небесной Канцелярии с младых крыл учат назубок: я создал Небо и Землю, – все еще поглаживая журавля, продолжил Иисус. – Из этого и вытекают дальнейшие рассуждения. Любой человек, построивший дом, даже с закрытыми глазами найдет заветные уголки в прихожей, выемку под лестницей и потайной ящик в подвале. А вот к чему я не имею отношения, так это к Венере, Сатурну или Марсу. Эти планеты безжизненны. Нет кислорода, нет лесов, нет морей… мертвая пустыня, напоенная тоской. Проще создать что-то новое, с чистого листа, нежели перекраивать. Я сам расставил на Земле – и водопады, и джунгли, и озера. Осыпал снегом горы. Провел пещерные лабиринты. И конкретный случай объясняется довольно просто: если я не вижу Диавола на Земле – значит, его тут и нет.

Японский журавль, встрепенувшись, спрятал голову под крыло.

Глава V Канализация (подземелье, где-то в районе Проспекта Мира)

Вот интересно, что бы он без меня делал? Ооооо!.. Сердце терзается удивлением – каким образом мы умудрились проиграть битву при Армагеддоне? Судя по желеобразному состоянию Аваддона, армия ангелов немногим умнее армии шимпанзе. Смерть лишь назвала заказчика – и он тут же впал в оцепенение, как лягушка зимой. Промедли я секунду – и всадник уже взял бы братца за горло. Ах-ах-ах, мы в депрессии: повелитель креста нас заказал, и это страшно огорчило нашу ангельскую душеньку! Зато факт грядущего погружения миллионов демонов в озеро огненное брателло ничуть не волнует.

Спину жжет, как углями, я начинаю кашлять – явная изжога. Вам смешно? Значит, вы – бездушные бляди. Попробуйте сами пару километров протащить на себе ангела, да еще по колено в грязи. Впрочем, лучше вляпаться в нее, чем в кипящую лаву.

Так, кажется, мы в безопасности.

Я достаточно хорошо знаю Смерть. Часто сталкивался с ней по работе. Удивитесь – она аполитична. Тащит мертвые души как в Рай, так и в Ад, хотя по ее мрачному виду может создаться впечатление о сотрудничестве с Дьяволом. Нет, она работает на Бога. Так вот, Смерть уверена в повиновении. Когда балахон с косой стучится в дверь, почти никто не сопротивляется – большинство безвольно отдается в костлявые руки судьбы. Изредка человек бежит, для этого всаднику и нужна лошадь – преследовать жертву на коне. Смерть – именно всадник, а не пешеход Апокалипсиса.

Я действовал решительно. Поскольку Аваддон не двигался, застыл, как восковая кукла в Музее мадам Тюссо, я, не мешкая, схватил его (так переносят манекены – поперек туловища), спихнул в открытый канализационный люк, а затем и нырнул туда сам. Последнее, что отпечаталось в моих глазах, – очумевший взгляд растерянной Смерти.

Еще бы! Во-первых, она всегда уверена, что ее жертва испытает шок. Тебя приговорили, ты обречен. Ты должен стоять, как корова, ожидая, пока на горло не ляжет лезвие косы. Во-вторых, Смерть никогда не готова к тому, что ей придется протискиваться в люк и уж тем более – втаскивать за собой лошадь.

Вспомните, как приходит Смерть. В ее появлении столько вальяжности, готики и гламура, что любая поппевица удавится. Человек открывает дверь – а там стоит силуэт с косой. Или заходит в лифт и видит существо в балахоне. Бывает, он сидит в ванне, и тут из воды поднимается нечто, с черепом вместо головы Но никогда (слышите, никогда!) Смерть не преследует свою жертву, находясь по пояс в говне.

Я знал, что Смерть растеряется, – и выиграл время. Да, сейчас мне повезло, но в следующий раз она точно своего не упустит.

Я готов был биться об заклад – в люк Смерть не полезет (был бы это заброшенный замок или кладбище), а будет дожидаться нас на поверхности. Всаднику Апокалипсиса не нужен адрес – он всегда знает, куда за вами прискакать, и в этом вся загвоздка. А мы еще появимся на улицах Москвы.

Нам просто очень надо там появиться.

Уфф, я больше не могу. Прислоняю Аваддона к стенке – аккуратно, как хрусталь. Какой здоровый лось! И огонь от него – сил уже никаких нет. Обшариваю аптечку. О, ave Satanas, вот он – вожделенный шприц с серой!

Глаза Аваддона открыты.

– Господь… – горячечно шепчет он, как в бреду. – Господь меня заказал…

Меня дважды бьет током – с интервалом в секунду. Дымится позвоночник. В морду надо бить за такое, прямо в морду!

Матерясь, я падаю на колени. Сцепив зубы от дикой боли, сжимаю в кулаке только что обретенный шприц.

Ввожу серу – вена пульсирует, готовая взорваться. Еще минута, и я потерял бы сознание.

В глазах проясняется. Отлично. Теперь можно и побеседовать.

– Ну и заказал, что с того? – буднично, со скучной интонацией говорю я. – Сатана, извини меня, тоже первоначально работал в Раю – как ангел по имени Денница. Ваше начальство часто отказывается от преданных слуг. Получается, ты теперь – падший ангел? Нет, не похоже – твое присутствие по-прежнему вызывает у меня рвотный рефлекс.

Аваддон поднимает голову. О, эти слова до него дошли! Он смотрит на меня испытующим взглядом, словно пытается что-то сказать… и я вдруг плонимаю, ЧТО именно. Ублюдок!

Я вскакиваю на ноги, пытаясь спастись, однако же…

– Во имя Господа нашего, Иисуса Христа, Бога Всемогущего…

Слова бьют по ушам молотом. Молния прошивает хребет – от затылка до копчика. В глазах зеленеет.

Устояв на ногах, я от души бью ангела по роже – слышен стук сломавшихся передних зубов. Не жалко – он это заслужил.

– Прости… – сплевывает кровь Аваддон. – Мне нужно было железно убедиться, что я не падший ангел и меня не разжаловали в Канцелярии.

Страшно хочется ударить его еще раз, и я иду навстречу этому желанию.

– Убедился? – спрашиваю я, вытерев кулак.

Брат даже не сопротивляется.

– Да-да, спасибо, – сказано им с такой изысканностью, на какую только способен ангел с разбитой рожей. – Это совсем меняет дело. Очевидно, что Гос… господствующие инстанции в Раю тут ни при чем. Смерть элементарно ввели в заблуждение. Кто-то отдал ей приказ от имени Гос… ээээээ… Надо позвонить Ною, а моя симка отчего-то не работает.

В канализации должно быть сыро, но напротив – воздух режет лицо наждаком. Обнаруживаю останки японского мотоцикла. Присаживаюсь на разбитое сиденье, достаю «Житан», закуриваю. Сумбур в голове – полный.

– Это просто пиздец, какие у вас интриги, – откровенно высказываюсь я, зная, что сейчас мне позволено ВСЕ. – Чем вы вообще лучше Ада? В нашем демоническом братстве мы делим последний кусок серы, спим на козлиных шкурах на голом полу – лишь бы зло торжествовало. Рай же – сплошные лозунги, а за ними – шарики с воздухом. Зависть, подставы и коррупция. Ты думаешь, силам зла неизвестно, какой откат Иуда получил с «Актимеля»?

Аваддон молча надевает маску. Кажется, я ошибся. Сейчас будет драка.

– Совершенен только тот, чье имя бьет тебя током, – вещает маска. – Апостол Иуда Искариот и его коммерческое поведение не нравятся и мне. Но следует быть объективным – хапнув взятку от компании йогуртов, он не обрекает людей на мучительную смерть.

– Это как сказать, – усмехаюсь я. – Ты сам-то эти йогурты пробовал?

Он наклоняет ко мне серебряную маску: мне кажется, я вижу улыбку.

В этом-то и Его особенность – прощать. Все грешны, кроме Него. Понимая сей факт, Он всегда дарует возможность покаяться. У бесов есть покаяние? Я почему-то о нем не слышал. Соверши ангел неправильный поступок, его совесть замучает, а демон в принципе не знает, что это такое. Сейчас я тебя прощаю – ты спас мне жизнь, вовсе не в стиле отродий Ада. Но лимит критики добра тобой уже исчерпан. Еще раз откроешь свой рот по этому поводу – угроблю.

Мда… ненадолго же хватило моего братца. Что ж, в Раю не любят негатива в свой адрес. Я докуриваю «Житан» – ногти в черном табаке. Шипящий окурок отшвыривается элегантным щелчком и сгорает на поверхности лавы.

– Ты обратил внимание, как все запутано? – На меня смотрят слепые «глаза» маски Аваддона. – Нечто загадочное похитило Сатану – из камеры на Небесах с уникальной охраной. Теперь оно же с завидной регулярностью присылает мистических монстров – каждый может играючи отправить нас к праотцам. Кто появится следующим? Кого мы еще увидим? Знаешь, а ведь Мидас был не так уж плох. Да, с ним пришлось повозиться, но в целом глупо отрицать – у мужика был свой стиль, харизма, и имидж не подкачал.

О, тут никаких возражений не имеется!

– Все познается в сравнении, – соглашаюсь я, снова взявшись за «Житан». – По мне лучше Мидас, чем Упуаут или йотун. Он не падал мне на голову, и его кулаки не были сделаны из железобетона. Приятный противник. Недавно вспомнил о царе в «зоне» и пожалел, что его нет рядом: золото у нас в цене. Хотя какое золото… после Армагеддона магия пропала повсеместно. Сожги меня святая вода с потрохами – каким образом эти уроды используют волшебство?!

Ангел присаживается рядом. Я вколол себе достаточно серы, чтобы безболезненно выносить его присутствие. Плащ металлик (брат так и не переоделся) мокрый от пота – странно, что у ангелов вообще есть потовые железы. Хотя… Книга Еноха подтверждает: у них наверняка и другие штуки есть… со сперматозоидами.

– Да уж, – вздыхает Аваддон и косится на «Житан», – расклад удивительный.

Неизвестно кто похитил Сатану.

Он же (или они) держат его там, где не видит… ээээ…

Он боится, что мы его найдем, и хочет нас остановить.

Значит, он с нами знаком. По работе или еще как.

Он имеет связь с профессиональными убийцами из древности. Возможно, там в наличии есть целый отряд. Как им вернули магию – второй вопрос. Однако проблем с выбором киллеров не имеется.

Возможно, это он отправил сюда Смерть: запудрив ей мозги. Мне отключили телефон – он не работает.

Конечно, ты опять скажешь – это кто-то из наших. Не исключено. Но есть и другая вероятность – нас специально ведут по неверному пути. И…

Аваддон вдруг застывает, как громом пораженный. Крыло тянется к затылку.

– Подожди-подожди… до атаки йотуна ты сам хотел мне что-то сказать. ТОЧНО, А Я И ЗАБЫЛ! Правда, идея совсем шизофреническая. Не сочтет ли дорогой братец меня конченым психом?

Я злобно облизываю губы. Впрочем, какая разница, что думает обо мне ангел.

– Один из ваших главных слоганов: «Ничто на Земле не скроется от ока Его». Разумеется, попса голимая. – Мне трудно удержаться от шпильки. – Но ладно, не буду продолжать, чтоб ты не возбудился. Однако, несмотря на крутизну, этот ваш Он на данный момент в упор не видит Дьявола, хоть надвое разломись. А Сатана – это тебе не хомячок. Даже когда князь тьмы в человеческом обличье являлся людям, так за километр все соседи его визит чувствовали – гром, молния, повышение температуры воздуха, запах серы. И вот что я тебе скажу: мне кажется, Дьявола просто нет на Земле.

Я принимаю позу гения (наверное, в канализации, полной горячей лавы, это смотрится прикольно) – но Аваддон не выказывает намерения свалиться с катушек. Похоже, эта идея уже приходила ему в голову.

– Я пару раз думал об этом, – подтверждает ангел мои подозрения. – Но где же тогда спрятался Сатана? Вряд ли он арендовал пассажирский самолет и накручивает круги над Землей, последовательно заправляясь в воздухе.

Я успокаиваюсь. Нет, все-таки братец глупее меня. Среди ангелов, по-моему, имеет более важное значение не ум, а способность быстрее зубрить молитвы. У кого лучшая память – тому и лучшая карьера. С детства ненавижу ботаников.

– Поставь себе в мозг дизельный генератор, – с ядовитой улыбкой предлагаю я, – может, мысли будут без скрежета оборачиваться. Да уж, церковь никогда нормально не относилась к космонавтике: Гагарина чуть анафеме не предали! Между тем человечество давно шляется по космосу, как пьяный матрос по пристани. Дьявола могли переправить, по крайней мере, на две планеты – Марс и Луну, туда уже высаживались роботы и астронавты. Фантастично? А вот я так не думаю. Отсутствие атмосферы Сатане не повредит, дышать ему не надо – в Аду, знаешь ли, тоже отсутствует кислород, там все мертвые.

Из-под маски раздается шипение. Я не сразу понимаю, что ангел стянул у меня сигарету. Он сдвигает серебро на лоб и с наслаждением затягивается. На меня смотрят два глаза – странные, напоенные черной мутью. Мама всегда им сильно удивлялась. По ее признанию, у Аваддона не свои глаза.

– Ты реально Шерлок Холмс, – тихо говорит ангел бездны. – Можно сказать, инфернальная инкарнация знаменитого сыщика. Да, все правильно. Я не знаю, КАК это было сделано, но Дьявол точно в космосе. Ракета с космодрома в Байконуре? Нет-нет, вряд ли. Пуск может зафиксировать Небесная Канцелярия, там отслеживают любые космические полеты. К тому же делать это некому – обслуга космодромов давно разбежалась. Но если эти силы способны вытащить Сатану через закрытую дверь – значит, им ведомы другие пути попадания на Марс. Они не обошлись без специалистов в сфере космоса. Поэтому план простой. Отходим на безопасное расстояние, пытаясь не столкнуться со Смертью. Лезем на поверхность. Покупаем симку для звонка Ною. Ищем интернет-кафе, чтобы узнать адрес Института космонавтики, и едем туда.

– А ты уверен, что кто-то есть в офисе? – уныло спрашиваю я. – На всякий случай напоминаю: произошел Апокалипсис, потом Армагеддон, после – Страшный Суд. Не представляю идиота, который сейчас сидит в конторе.

– И напрасно, – тушит «бычок» ангел. – Везде есть люди, считающие офис смыслом жизни. Стоит им уйти на пенсию – и они сразу умирают. Я готов крыло дать на отсечение – уж один-то человек точно в Институте торчит, выполняя свою никому не нужную и скучную работу. Вот с ним мы и пообщаемся.

…Стеклистое существо внимательно проследило: демон и ангел исчезли в темноте канализации, освещаемой вспышками подземной лавы. Оно слышало весь разговор, не пропустив ни единого слова. Растворившись во мраке, незваный гость изредка выдавал свое присутствие мерцанием, незаметным стороннему глазу. Соблазн ввязаться в бой туманил разум, но… стеклистый был умным существом. Эти двое без проблем (пусть и не своими руками) справились с двумя посланцами Свиньи. Кто знает, не таят ли они за пазухой сюрприз и для него? Это – первая проблема. Вторая – окружение канализации ОЧЕНЬ опасно. Взять лишь одну мелочь, и тогда он… Ну да неважно. Стеклистый лучше последует за этой странной парой – чернокожим в маске и парнем с белыми волосами. Они обязательно пересекутся с всадником на бледно-зеленом коне. И тут надо просто постоять в сторонке и дождаться результата сражения. Ангел и демон – везунчики, однако все же не боги: возможно, они и справятся со Смертью, но сами при этом прилично пострадают физически.

А это и хорошо. Он умеет добивать раненых.

Глава VI Секс & Смерть (гламурная комната с тремя узниками)

Последнее шоу на потолке вселило уныние не только в пиар-директора, но и в паука. Нервно постукивая левой передней лапкой по розовому бархату, членистоногое размышляло на тему бренности жизни и того, что оно слишком молодо, чтобы умирать, – сказать правду, ведь только сутки назад родился.

Поведение Дьявола не изменилось. Он по-прежнему созерцал темноту, чесал рога и насвистывал Hell’s Bells из AC/DC.

Молчание изрядно утомило паука, поэтому он робко обратил свои восемь глаз к Сатане.

– Три мужика собрались в гламурном туалете! – воскликнул он. – Но бутылки водки у нас нет. Карт и домино – тоже. Давайте, что ли, о бабах поговорим?

Пиар-директор издал звук, который можно было принять за рычание и за невнятную судорогу человека, случайно прикусившего язык.

Люцифер подергал кисточкой хвоста – предложенная для беседы тема его позабавила.

– Я видел кучу фильмов о своих отношениях с бабами, – заулыбался Сатана, – и прочел массу книг на эту тему. Шоу-бизнес воспринимает меня довольно стереотипно. «Ребенок Розмари» Поланского, «Конец света» со Шварцем, «Слуги сумерек» Кунца, не говоря уж про «Омен», показывают, что я безмерно озабочен продолжением рода. Бегаю по свету, как беременная крокодилица, тщетно пытаясь отложить яйца. Здесь рулит чисто обывательская логика – ах-ах, родится сын Дьявола, и тут же наступит пипец всему живому. Кстати, почему именно сын, а не дочь? Ответа нигде нет. Между тем, если брать конкретно Ад, в залах мрака проще быть демоницей – у демонов-самцов куда больше обязанностей. Мало кому известно, но в Преисподней существует даже должность демона, работа которого – внушать старухам иллюзию, что они якобы летали на дьявольский шабаш![43] Да и в миру женщинам проще добиться успеха. Мужчины становятся победителями с помощью силы, а женщины – через трах мужчин-победителей. Саманта Джонс из сериала «Секс в большом городе» отметила: «Если мы научимся делать минет в режиме нон-стоп, то будем править миром». Другой аспект коммерческой мистической чепухи: Дьявол обязательно мечтает о девственнице. Трясется, спит и видит. Вот другие ему даром не нужны, а эту – вынь да положь. Желательно блондинку с глазами ягненка.

Пиар-директор издал звук поцелуя, вспоминая былые времена.

– Вы совершенно правы, босс. – Он высунул кончик языка. – Помнится, приедете вы на летний отдых в захолустную деревеньку: любительские черные мессы, уютные шабашики по-домашнему, замужние ведьмочки… И тут, откуда ни возьмись, лезет эдакая корова, у которой одни сиськи полцентнера весят: «Князь тьмы, я сохранила себя ради тебя!» Можно подумать, ее кто-то просил! Я уверен, босс, – это черный пиар Рая.

– Наверняка, – охотно согласился Дьявол. – Я уже говорил: на меня принято сваливать абсолютно любые проблемы. Какова логика? Удовольствие от секса греховно, а значит, постельные игры выгодны Сатане. Ладно, но зачем Бог тогда вообще присобачил людям эти органы? Человечество озабоченное – оно хочет трахаться, как кролики. Порно, эротика, пип-шоу, стриптиз, садомазо, групповуха – и все из-за того, что Создатель не отключил чувственность. Стоило ему пожелать – и они совокуплялись бы только весной, чисто технически, в целях продолжения рода. Возьмите Библию – и там хватает секса. Как звали того чувака, что демонстративно мастурбировал?

– Онан, – вспомнил пиар-директор. – Точно-точно. «Он должен был взять в жены вдову брата своего, Фамарь, дабы она могла принести наследника. Но когда входил к ней, изливал семя на землю, чтобы не дать семени брату своему»[44]. Этот изобретательный парень также первым придумал способ прерывания полового акта – то есть кончать девушке на живот. И только разогрелся – как Бог его взял да и убил. На Небесах не любят эксперименты.

Паук с содроганием слушал этот разговор – поскольку сам он, будучи не в теме, не мог его поддержать. Тарантул уже не был рад, что переключил внимание узников, однако еще надеялся: беседа свернет в нужное русло.

Но Дьявол, к неудовольствию паука, только лишь распалился. Князь тьмы сверкал глазами и активно жестикулировал, наполняя туалет мелодичным звоном своих цепей.

– Вооооооот, воооооот… с одной стороны, эти святоши призывают к целомудрию, а с другой – прямо провоцируют народ на секс. Вот еще один постулат из Библии, для новобрачных: «Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас Сатана невоздержанием вашим». Я кругом у них виноват! А ведь именно Церковь, по сути, запрещает любые ласки во время акта.

– Справедливости ради, тут у них возникли разногласия, – покачал головой пиар-директор. – В 1892 году архиерею Нижнего Новгорода поступил официальный запрос – разрешено ли мужу целовать жену в шею? Тот ответил: дабы не ввергнуть себя в бездну греха, позволяется целовать только лицо, а все остальное – блуд несусветный. Но святого отца тут же урыли местные журналисты – цитатами из Песни песней, где весьма подробно описываются методы ласк сисек Суламифи царем Соломоном. Интересно, а как звучал бы перевод Песни песней на современный интернет-язык? «Текила и соль на устах твоих, киско, сиськи твои – жесть непреходящая, жжошь ты зачетно, плюс пицот, респект глазам голубиным!»

Придя в отличное настроение, Дьявол хлопнул в ладоши.

– Лучше примера и не найти! – воскликнул он, подмигнув пауку. – У царя Соломона было семьсот жен и триста наложниц. Однако он любимец Небесной Канцелярии, библейский герой и считается безгрешным. Но может ли быть без греха человек, имеющий тысячу тещ? Клянусь, уж пару сотен из них он на внутрисемейных разборках наверняка покрыл трехэтажным матом! Изумляет, что при зацикленности человечества на сексе христианство сохранило в мире лидирующие позиции. Главной религией планеты должен стать индуизм: помните «Камасутру» да храмы в Каджурахо, где скульптурные композиции – жесткий гэнгбэнг, плюс любовь людей со слоном и обезьяной?[45] Даже мне не по себе становится, а я через оргии Калигулы прошел. Ну, или буддизм: вполне к сексу лояльное отношение. А ислам? Четыре жены сами по себе образуют чудный групповичок, и никакой муж не пойдет «налево».

Пиар-директор подвинулся поближе к Сатане. Его депрессию как рукой сняло. Чучело собачки в углу тускло поблескивало стеклянными глазами.

– Соломон – это баян, конечно, – кивнул он, дрожа от возбуждения. – Но ведь и правда – что представляло из себя тогдашнее библейское общество? Какие нравы царили среди местных жителей? Взять хотя бы Содом, где все мужское население – от мала до велика сбежалось к дому одного человека, чтобы изнасиловать двух ангелов, заглянувших к нему в гости![46] Ужас вообще – мир порнографического фильма, сошедший с экранов в жизнь!

Дьявол зашелся в восторге, и паук понял, что у него появился шанс вмешаться в разговор.

– Ээээээ, прошу прощения, – осторожно начал он. – А вы не хотите узнать, как обстоит дело с бабами у тарантулов? Мне кажется, мы чересчур увлеклись.

Пиар-директор и Сатана посмотрели на паука буквально с ненавистью, но, поскольку им предстояло находиться в заключении еще невесть сколько, ссориться с соседом они не решились.

Тарантул воспрял духом.

– Я уже упоминал о съедении самкой паука после совокупления, – заговорил он менторским тоном профессионального энтомолога. – Но на самом-то деле это еще цветочки. Вы не представляете всей глубины страха, наполняющего наши паучьи души. Самцам-паукам достается в жизни не меньше, чем гонимым продавцам пылесосов «Кирби». Например, красноспинные пауки, живущие в Австралии, занимаются сексом в жизни всего один раз. И знаете как? Самка начинает поедать партнера прямо в процессе спаривания! Покушает, отдохнет, потом недоеденный паук ее трахает, и на десерт она снова его ест! Бедняга кончает, а из его тельца паучиха высасывает последние соки.

Пиар-директор поперхнулся слюной и закашлялся.

– Я не понял, – прохрипел он, – мы баб обсуждаем или шоу ужасов?

– Сорри, – поднял лапку тарантул. – В оправдание могу сказать, что красноспинный паук получает наслаждение в два раза больше самки. Думается, за подобную фишку куча мужиков позволит сожрать себя живьем. Между прочим, наши самки вообще здоровее самцов, паучихи в основном отдыхают, а мы пашем без выходных, ловим мух и жратву им постоянно приносим.

– У людей тоже так, – ободрил паука Дьявол. – Я в Турции был: там девушки в двадцать пять лет весят примерно центнер, сидят дома, практикуют танец живота, а супруги приносят им бабло и разные вкусности вроде рахат-лукума.

– Мы во многом похожи на людей, – кивнул паук. – Даже имена, как у них.

– У вас имена есть? – едва не упал пиар-директор. – И как же тебя зовут?

– Иван Петрович! – засияв от удовольствия, расшаркался задними мохнатыми лапками тарантул. – Спасибо, что спросили, мне очень приятно. С нами не принято церемониться: кто спросит имя у существа на поляне перед тем, как втиснуть его в траву подошвой? Так вот, об отношениях с самкой. С красноспинными вы все поняли. Другие же виды пауков отдаются поеданию добровольно (являются к самке с картошкой и салатом на гарнир) либо могут сбежать – но и в этом случае долго не живут. Мода последних лет – куча пауков уходят в буддисты и принимают обет целомудрия. И вот что еще – самке мало, что ты жертвуешь жизнью! В нашем паучьем мире ее не так уж легко соблазнить! Приходится дарить подарки, плясать танцы, испускать феромоны и не забывать оставить липкую нить паутины, чтобы она пришла к тебе! Кстати, секс в принципе простой, но оригинальный. Кладем передние лапки ей на спину и так трахаемся[47].

Дьявол и пиар-директор молчали, впечатленные речью тарантула. А тому показалось, что в гламурном туалете остановилось время, – было слышно, как струятся духи в розовом унитазе и шелестят ворсинки китайского ковра.

– Я вот что думаю… – Глухой голос пиар-директора напоминал речь человека, которого ударили молотком по голове. – Почему Бог вас так не любит? Создать существ, которые размножаются, положив друг другу руки на плечи, – я не знаю, какое чувство черного юмора надо иметь. Хорошо хоть у людей по-другому. Иначе после часа пик в автобусе все были бы беременные.

Сатана дрогнул звеньями цепи, выказывая несогласие:

– Ты в курсе моих отношений с Богом: хуже и быть не может. Но справедливости ради, тут я на его стороне, как бы комично это ни звучало. Только в России две тысячи восемьсот восемьдесят восемь видов пауков – занимаясь созданием и расселением на Земле каждого вида, ты разве не придумаешь со скуки таких экзотических штук, вроде паучьего размножения? Жаловаться грех, а вот менее капризных самок Бог мог паукам подарить. Впрочем, самки везде капризные.

Паук не успел обрадоваться тому, насколько живой и интересный оборот приняла беседа, как на потолке туалета вспыхнул экран. Узники уставились на существо в маске Свиньи. Схема общения не менялась.

– Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, – бесцветно произнесла Свинья, – но у меня для вас плохие новости. Мы забираем пиар-директора. А вы, – как казалось, мохнатая маска глядела прямо на Дьявола, – будете перемещены в новое место содержания. Я искренне надеюсь – последнее.

Пиар-директор, пошатываясь, встал; запрокинув голову, посмотрел на потолок. Он ждал: вот сейчас, через секунду, туалет накроет полной тьмой. Так оно и случилось.

Отступление № 5 – Апостол Петр/Клеопатра

Рекламный ролик взорвался на 3D-экранах – неожиданно и резко. Толстяк (его играет Джон Гудмэн), сидя за столом, поглощает ветчину, колбасы и торты – да так много и быстро, что непонятно, как в него все это влезает. Спустя какое-то время лицо едока багровеет, глаза закатываются, но он продолжает жевать. Через минуту тело лопается – зрители визжат, отшатываясь от несущихся им в лицо окороков и кусочков пирожных.

На экране появляется стройная блондинка-ангелица с улыбчивым лицом. Положив руку на серебряный меч, девушка молвит громко и звонко:

– Холестерин – вреден. Не хочешь проблем? Соблюдай пост!

Урагант и Целкало вышли под аплодисменты: публика вошла во вкус шоу. Кланяясь, к ним присоединился известный комик – Гарик Бартеросян.

– Вау-вау! – засмеялся в микрофон Урагант. – Пришел Гарик, и программа обещает быть интересной. Разумеется, вряд ли он притащит на Страшный Суд столько же армян, сколько на «Минуту славы», но поверьте – вам будет нескучно!

Бартеросян не обиделся на Ураганта. Он был одет в серый костюм – тот отливал блестками так, будто его облили дорогим лаком.

Апостол Петр глядел на диалог ведущих со своего престола – седобородый старец мрачно хмурился, и от одного его вида веяло грозой. По спине Бартеросяна пробежала дрожь, но он справился с замешательством. Широко раскрыв рот, Гарик с шумом засмеялся. Зрители в первых рядах тоже засмеялись – автоматически, потому что знали, что Гарик – исключительно смешной.

– Урагант ты, Урагант, выпил «Актимеля» – сделался большой талант, – с привычной виртуозностью пошутил Бартеросян. – Поприветствуем! На скамье подсудимых – второй персонаж Страшного Суда. Хлопайте и восхищайтесь: египетская царица Клеопатра из династии Птолемеев!

Сорокалетняя женщина, с большим носом и миловидными чертами лица, жеманно улыбнулась. Светлосиняя блузка, короткая, открывающая полные ноги юбка, «дышащие» летние кроссовки; кудрявые волосы на голове венчала узкая полоска золота – царская диадема. Клеопатра напоминала звезду эстрады, явившуюся на пресс-конференцию к журналистам.

– Признаешь ли ты, женщина, – двигая бровями, тяжело сказал Петр, – что совершила массу грехов – аки блудница вавилонская, соблазняя царей, придворных своих и даже родного брата совратила развратом своим?

Вопрос не застал Клеопатру врасплох. Достав из сумочки сигарету, она элегантно щелкнула зажигалкой «Данхилл» – с первых же шагов своего воскрешения из мертвых в новом мире царица прониклась гламуром.

– С братом – это фиктивный брак, – спокойно ответила она, поправляя волосы. – Юлий Цезарь упросил нас пожениться, чтобы без помех сделать меня своей любовницей. Опять же, вы не вчера родились? В нашей династии считалось нормальным выходить замуж за родных братьев – считалось, что такой брак дает потомков воистину царской крови. Вавилонская блудница? Не поняла определения. Я вообще-то из Александрии. Действительно, спала с мужчинами, но что делать, я слабая женщина. Как выживешь в суровом мире без опоры на мужскую руку?

Женская аудитория вокруг 3D-экранов сочувственно зааплодировала.

На помост поднялся юноша – с зеленым, будто испитым лицом. Клеопатра, едва глянув на него, побледнела.

Молодой человек приложил руку к сердцу.

– Я, Птолемей Тринадцатый, царь из рода царей, твой старший брат, свидетельствую против тебя. – Его тонкий голос звенел от экстаза мести. – Переспав с Цезарем, ты бросила против моих войск римскую армию – спасаясь от врагов, я утонул в болоте. Ты вышла замуж за младшего брата, но после смерти Цезаря в Риме отравила его, чтобы не мешал. Ты соблазнила полководца Антония, и он казнил твою сестру Арсиною – соперницу в золотом венце. Ты хладнокровно испытывала на пленниках действие ядов – и погубила десятки людей, в том числе царя Армении. Ты убивала жен и детей тех военачальников, что сдавали крепости врагу. В твоем змеином сердце не было и капли жалости, сестра. Поднявшись из могилы на Страшный Суд, я ужаснулся: как же тебя романтизировали потомки! Истории о неземной любви, возвышенные страдания, бабские романы в мягких обложках и слезы поэтов о твоей безвременной кончине. Штук двадцать фильмов, где тебя сыграли Элизабет Тэйлор и секс-бомба Моника Белуччи. Дамы задыхаются от твоего образа бедной страдалицы. Но я-то знаю – ты вовсе не прекрасный пупсик, а циничная блядь.

Клеопатра сникла – всем телом обвиснув на скамейке. По лицу было видно – выступления брата она не ожидала. Ее взгляд метнулся в толпу и встретился с глазами казненных ею людей: те пылали ненавистью. Царица вжалась в деревянное сиденье, улыбка поблекла, невзирая на помаду.

Сидевшие неподалеку Гитлер с Пол Потом (диктаторов переместили на «скамью запасных», вроде как в хоккее) красноречиво переглянулись.

– Ты прикинь, если моих покойников на Суд притащат, – шепнул Пол Пот.

– А моих? – также тихо ответил Гитлер. – Да тут площадь провалится.

Основатель компании «Макдоналдс» (сидевший за их спиной) моментально вспомнил всех, кто отошел в лучший мир по причине гамбургеров, и срочно полез за таблеткой успокоительного средства.

– Молодой человек, нечего лаяться, – загремел Петр, стукнув посохом. – Вы на Страшном Суде, а не в пивной. Есть что еще молвить по существу?

– Пожалуйста, извините, – смутился Птолемей XIII. – У меня все.

Шатаясь, он спустился вниз – зеленое лицо было налито болотной водой.

На помост поднимались все новые и новые люди. Отравленные, утопленные, задушенные. Клеопатра зажала уши ладонями, но слышала их голоса.

Петр простер руку, показывая – свидетельств достаточно.

– Даааа, дорогие зрители, посмотрим, как наша Клепа выпутается из столь суровой засады! – весело подмигнул публике Бартеросян. – Не правда ли, жутко интересно? Тем легче пережить рекламу – не отходите от 3D-экранов!

На этот раз ролик был предельно краток. Клипмейкеры сотворили битву при Армагеддоне – съемки актеров плюс документальные кадры. Хряск, звон и пламя. В финале отважные ангелы ведут в плен Сатану. Экран заполнила морда Дьявола, выплыл лозунг: «Кланялся ему? Это – лузер».

Реклама закончилась, и стало видно – Клеопатра пришла в себя. Не дожидаясь вопросов, она попудрила нос и яростно ринулась в бой.

– Я понятия не имела, кто такой Иисус вообще, – из глаз скатились две мелкие слезинки, – и как в таком случае я могла жить по христианским заповедям? Мы люди темные – поклонялись греческим богам. Если хотите, я тоже божественна, ибо титул мой – Феа Неотера, то есть – «младшая богиня».

– Здесь вопросов нет, – грозно произнес Петр. – Но, видишь ли, женщина, блудодействовать, убивать своих близких да деток безвинных – это страшный грех в любой другой религии. Не надо мне зубы заговаривать.

– Ну, здесь, опять же, время виновато, – заискивающе улыбнулась Клеопатра. – Все тогда блудодействовали… ввиду жаркого климата, в одежды кутались прозрачные, а нижнее белье не носили, это правда. Бывало, явишься с заседания Совета, а тут лучник мускулистый идет мимо… И уж устала, и сама не рада – а блудодействуешь и блудодействуешь, как папа Карло. И опять же, смотря какой блуд… Я всех любила по-настоящему. Просто любовь у меня короткая… двадцать минут, не больше. А секс по любви – это не блуд!

Апостол Петр свел кустистые седые брови на переносице.

«Зачем им вообще дают высказываться? – с огорчением подумал он. – Ведь все они будут жевать одно и то же. Ссылаться на время, объяснять, что были сторонниками других религий, так как христианство еще не возникло, доказывать, что убийство соперников – скучная традиция, а блуд – часть повседневной жизни. И никто не покается – ни одна собака. Только время зря теряем. Хотя мне-то что? Веками стою на Вратах Рая, открываю их перед праведниками. А тут – интеллигентно говоря, развлечение».

Клеопатра встала, придерживая у полных губ радиомикрофон. В яростном запале она напоминала Юлию Тимошенко на киевских митингах.

– Девушки, поддержите меня! – Царица воздела над собой руки с чудесным маникюром. – Блудодействовала? А надо всю жизнь принца ждать? Уж пока выберешь – наблудодействуешься, оно и верно. С братом я не спала, не верьте. С Цезарем – да, было. С Антонием – тоже было. С Октавианом… Ну, не получилось соблазнить этого подонка – под сороковник мне стукнуло[48]. И что потом? Сыночка от Цезаря подлый Октавиан казнил, а деток от Антония увез в Рим: они за колесницей его в цепях шли. Любовь у меня не сложилась – хоть мексиканский сериал снимай, обрыдаешься.

Толпа ответила многоголосым плачем. Каждая женщина вдруг резко осознала – когда начнут судить ее саму, то вскроется куча всего такого, о чем лучше умолчать. Мужу-то теперь не скажешь, что этот незнакомец в шкафу – троюродный брат! Сожженные письма, стертые мейлы, спрятанные фотографии – все это всплывет на Страшном Суде… даже прочно забытый курортный роман.

– Мне слегка непонятно, – шепнул Урагант на ухо Целкало. – А почему только ее жертв на сцену вывели? По идее, надо было и любовников?

– Замеряли вес всех любовников перед выходом, – пробубнил Целкало, не отрывая взгляда от груди Клеопатры под блузкой. – Оказалось, что помост рухнет. А потом начнут других таких же судить – порнозвезд, жену Киркорова, Мессалину, Марию Антуанетту, и каждый раз помост по новой строить?

Девушки у сцены плакали навзрыд, простирая ладони к Клеопатре. Та, страдая, делилась самыми сокровенными моментами жизни: как, к примеру, она вошла к своему Антонию, увидела кинжал в его груди, и возлюбленный умер у нее на руках.

«Лихо дамочка перевела Страшный Суд в формат ток-шоу „Пусть говорят“! – мысленно восхитился царицей Урагант. – Только Малахова и не хватает».

Бартеросян, поправив галстук, склонился к уху Петра.

– Рекламный блок? – будто невзначай поинтересовался он.

Апостол отрицательно помотал седой головой и поднялся с престола.

– А по убийствам своим есть что сказать тебе, женщина?

Клеопатра быстро справилась с возникшим было у нее замешательством:

– Натура у меня вспыльчивая, взрывная… Ну, прикажешь, случалось, казнить, или разорвать верблюдами, или в завязанном мешке в море бросить, так, опять же, виновата депрессия из-за проблем с мужчинами. Жалела потом, плакала. Но покойников ведь не вернешь. Да и, как я говорила неоднократно…

– Время такое было, – продолжил ее мысль святой Петр. – Я понял.

Урагант и Целкало отвернулись. Они знали, какой прозвучит вердикт.

Слушая слова апостола Петра, толпа на площади притихла.

Глава VII Стивен Кинг (руины спорткомплекса «Олимпийский»)

Агарес и Аваддон недолго шли по залитой грязью и лавой канализации: спустя полчаса братья, осторожно озираясь, выбрались на поверхность – уже через другой люк. Расчет был сделан на психологизм Смерти: та ведь наверняка считает – они напуганы и не решатся появиться рядом с ней.

Площадь напротив руин «Олимпийского» (комплекс обгоревших стен без крыши, стоящих полукругом, напоминал римский Колизей) бурлила. Мелкие кратеры с брызжущей лавой не мешали присутствию огромного количества людей и животных: ангел и демон измяли все локти, пробиваясь через разношерстную толпу. Про себя Аваддон отметил, что даже во время бета-версии Апокалипсиса не наблюдал на улицах такой пестроты.

И верно – тогда воскресли только трупы, что были похоронены в Москве и окрестностях, а сейчас на Страшный Суд собрался народ со всех эпох и со всего мира. Сплошная экзотика, куда ни кинь взгляд. Аборигены с Мадагаскара жарят собак на углях из лавы, к останкам торгового центра у станции «Проспект Мира» едет целая делегация индийского царя Гупты – верхом на слонах, покрытых попонами из парчи со свастикой.

Замедлив шаг, демон засмотрелся на лучниц с обнаженной грудью – девушки были выкрашены в синий цвет, один в один персонажи блокбастера Кэмерона.

КПП ангелов рядом с метро скучал – гости Апокалипсиса давно усвоили: станции опечатаны, и покинуть город по шпалам нельзя. «Странно, что не проверяют канализацию», – мелькнуло в голове Агареса, но он сразу же догадался – скорее всего, большинство тоннелей затоплено лавой, здесь никакой охраны не требуется.

Пребывание под землей не прошло для братьев даром – их лица покрыла копоть, брови и волосы были опалены, а края одежды тлели.

Судную ночь освещали факелы бивуаков монгольских воинов и турецких янычар, а также костры крестоносцев.

Яркий свет бил в глаза и с гигантского 3D-экрана – под охраной херувимов. На импровизированной сцене (ее сложили из рюкзаков) стояли возрожденные Апокалипсисом The Beatles – Ринго стучал в барабаны, Харрисон терзал гитару, молодой Леннон обнимал пожилого Маккартни: четверка пела Hey Jude, утопая в дыму марихуаны.

Аваддон хмыкнул, вспомнив их участие в промотуре в поддержку Дьявола.

– Эй, паренек! – придержала Агареса за рукав брюнетка-хиппи, с тюльпаном над ухом. – Свободная любовь, о’кей? Ты мне нравишься. Давай сейчас.

Агарес остановился и быстро осмотрел девушку. Худенькая, рост маленький, но глаза большущие, и волосы по плечам. Вполне сойдет.

– Ура свободной любви! – Он обнял девицу за талию. – Где уединимся?

Демона сильно толкнули в спину. Он не успел вежливо попрощаться – взяв за воротник плаща, его поволокли прочь. Недоуменная девушка с тюльпаном в волосах осталась стоять позади. Ангел отпустил воротник Агареса лишь через сотню метров; брезгливо встряхнув, он вытер пальцы о рукав демона.

– Совсем больной, – поставил диагноз Аваддон. – За нами Смерть гонится, а ты тут адюльтеры разводишь. Надо срочно Интернет найти.

Агарес улыбнулся и послал девушке-хиппи воздушный поцелуй.

– Двадцать минут ничего бы не решили, – справедливо заметил он. – Между прочим, free love – хоть какая-то польза от бардака под лейблом «Конец света», устроенного вашим начальством. Девушки сами ищут секса, памятуя – грешить осталось недолго. Ты погляди – тут на каждом шагу любятся.

Аваддон чертыхнулся. Ему уже с десяток раз пришлось перешагнуть через парочки, слившиеся в экстазе, – в последний раз это была какая-то неандертальская девушка с костью в ухе и пьяный офис-менеджер.

– Не ведают они, что творят, – с пафосом произнес ангел, в то время как на 3D-экране запустили очередной рекламный ролик. – О душе бы подумали…

Демон оскалил зубы – со свойственной ему ехидцей.

– Брателло, ты, видимо, обиделся, что я тебя не позвал возлечь на лаву с девицей? – сделал он намек слоновьего изящества. – Заметь – на ангелов тут не западают, а демоны в чести. И делиться я с тобой больше не буду…

– Это кто с кем делился? – разозлился Аваддон. – Невеста сначала предпочла меня, а не тебя… у нас возник духовный контакт, можно сказать, купидон пролетел. И к чему ты ее вообще упомянул? Скучаешь по Светланке? Так не волнуйся, мой лапочка. Даже если она захочет, все равно тебя не вспомнит.

Глаза демона потухли – медленно, как гаснут угли в камине.

– Я знаю, – сказал он и отвернулся в сторону.

Аваддон подумал, что тему продолжать не стоит. Помогая себе порханием коротких крыльев, он завис в воздухе, глядя поверх голов толпы. С тех пор как магию отменили, ангелы могли летать – но невысоко, вроде как куры.

– Блин, где ж здесь интернет-кафе? Ладно, постой минутку… я сейчас отбегу и попробую найти. А ты поищи мне сим-карту. Встречаемся там, у церкви.

Он показал на золотой купол, и прическа демона встала дыбом.

– Я не могу подойти к церкви, – огрызнулся Агарес. – Облучает. Сам придешь к развалинам комплекса «Олимпийский» – со стороны билетных касс.

Аваддон раздвинул толпу руками, словно плыл кролем, – плотно сложенные за спиной крылья хрустнули.

Агарес почесал в затылке – сим-картами никто не торговал, хотя в целом коммерческие отношения процветали. У экрана теснились ловкие дельцы с плакатами – «Заплачу за взятие грехов»: те, кто думал откупиться, свалив прегрешения на других. Ландскнехты баварского курфюрста, напялив на шлемы бейсболки и 3D-очки, пили бочковое пиво, расплачиваясь талерами. Амазонки из индейцев Южной Америки, развлекаясь, стреляли из луков в африканских пигмеев – те смешно подпрыгивали, с криком вытаскивая из задницы стрелу.

– У вас проблемы, молодой человек? – Голос был женский, хорошо поставленный, с настоящим английским акцентом.

Слева от Агареса стояла бабушка. Круглые очки, пучок седых волос на затылке, сухонькая, одета в строгий костюм, на ногах – старомодные туфли. И даже зонтик имеется, несмотря на жару. Бабуля ласково заулыбалась.

– Пожалуйста, не надо! – не на шутку испугался демон. – Вы знаете, я импотент… с детства… и у меня еще справка есть… Если можно, найдите себе дедушку.

Старушка подняла хилую лапку и хлопнула Агареса по лицу. Демон ошалело потер щеку – представляя, что сейчас сделает с наглой бабкой.

– Молодой человек! – грозно взвизгнула старуха. – То, что вы видите на этой площади, не дает вам права думать обо всех в одинаковом ключе. Я спросила, есть ли у вас проблемы, и убедилась – они и верно есть.

Агарес подумал: иногда можно побыть и вежливым. Это прикольно.

– Простите, мадам, – расшаркался он. – Мне нужно купить сим-карту.

– Ооооо, сэр! – загорелись глаза старухи. – Вы обратились по адресу. Меня зовут Агата, моя фамилия Кристи. Сим-карта должна быть… скажем, у того человека, у которого самое безупречное алиби, а все остальные думают, что у него нет сим-карты. Срочно отыщите этого типа, и успех – в ваших руках!

Услышав разговор, к беседе присоединились двое прохожих.

– Вы вообще не найдете сим-карту, – заявил человек в очках (не круглой, а привычной, несколько ученической формы). Обалдевший демон узнал Стивена Кинга. – Выбудете ее искать, а потом просто умрете. Потому что окажется – она не существует на самом деле. Существует только зло.

– Розыск сим-карт на Земле в принципе бесполезен, – пробурчал старик в кресле-каталке: только его ярый фанат мог бы догадаться, что это фантаст Рей Бредбери. – А вот на Марсе… Почему бы вам не попробовать? Ведь это же так прекрасно – пройтись по нему подошвами, приминая красную марсианскую пыль. Эх, жаль, мой прах не отвезут туда в консервной банке из-под томатного супа. Вы найдете там нечто большее, нежели просто сим-карту.

Демон почувствовал, что сейчас сойдет с ума.

– Господа, большое спасибо, – выдавил он. – С вашего позволения, я прогуляюсь… разработал тут один метод добычи сим-карт… Всем удачи!

Писатели даже не заметили его ухода, вступив в жесткую дискуссию.

Между тем Агарес вовсе не соврал им про метод. Приблизившись к киоску с сосисками, он с улыбкой посмотрел на толстушку, орущую в мобильник:

– Да ты че? Так и сказал? Ну, козееееееел… Подумаешь, воскрес из мертвых! Какую верность ты ему обязана соблюдать, ты уже пять часов, как вдова!

Нырнув толстушке под локоть, демон вырвал «нокию» из потной ладони и сейчас же скрылся в толпе, слыша за спиной истерический визг. «Ага, зови ментов, зови. Сейчас все общее, в том числе и твоя „нокия“.

Стеклистый молча следовал за ним – существо боролось с соблазном напасть на Агареса, пока он далеко от своего брата и, стало быть, в два раза уязвимее. Но инстинкт подсказывал – здесь, на воздухе, опасно. Надо дождаться, пока они окажутся в закрытом помещении. Стеклистое создание скользило по тротуару вслед за демоном, и тело его светилось в отблесках лавы.

Аваддон был уже на месте. Стоя напротив касс, он истово крестился на купола церкви, шевеля губами, – шептал молитву. Демона передернуло.

– Купил сим-карту? – любуясь крестом, спросил Аваддон.

– Вместе с телефоном купил, – соврал Агарес. – Лови.

Ангел поймал «нокию» на лету.

– Я нашел интернет-кафе, – сказал он, рассматривая мобильник. – Удивительно, но каким-то чудом здесь вайфай работает. Ною пока подожду звонить. Посмотрим адрес космического института – и двигаем туда. Ты раздобудешь лошадей…

– Я раздобуду лошадей? – пренебрежительно повторил демон. – Брателло, я не работаю в райском отделе снабжения. Да, мы одна команда, но я не собираюсь быть мальчиком на побегушках. Пригрози еще, что серы не дашь.

– И не дам, – спокойно согласился Аваддон. – А развалин церквей тут много. Когда от передоза святости рвота начнется, на брюхе за конем поползешь.

Агарес молча посмотрел в ночное небо – багровые облака нависли над головой. Ночь и красные небеса, ни капли дождя. Просто фантастика.

– В следующий раз, когда тебя начнут рвать на части, – резюмировал демон, – я отойду за угол и спокойно покурю.

…Обнаруженное Аваддоном интернет-пристанище оказалось стайкой из пяти пластмассовых столиков (видимо, их подтащили от сгоревшего уличного кафе). Его владелец, предприимчивый армянин, попробовав на зуб заплаченный клиентами золотой дукат, усадил ангела с демоном за потрепанные ноутбуки.

Связь тормозила. Пробиваясь в гугл, Агарес мысленно позавидовал коммерческой сметке отдельных наций. «Даже если все огнем горит, армяне и евреи найдут, на чем бабло сделать. Талант не отнимешь. Мужик в средневековой одежде, наверное из Киликии[49], тысячу лет назад помер, но с компами сразу освоился».

Аваддон уже взял ручку: он записывал адрес Института космических исследований, одновременно открыв какую-то страничку с картинками. Нажав на яркий рисунок, ангел распечатал лист в соседнем принтере – Агарес вытянул шею, тщетно пытаясь подглядеть.

Сайт Сатаны, как и следовало ожидать, «висел» – с конца Армагеддона он не обновлялся. Агарес уже подвел курсор «мышки» к панели «пуск», чтобы завершить сеанс, но вдруг вспомнил слова, которые услышал совсем недавно. Размышлял демон недолго: подтянув к себе клавиатуру, он быстро впечатал два слова – в поисковике выплыла старая заметка из «Аргументов и фактов». Прочитав ее, демон приложил руку ко лбу: на лице отразилось крайнее удивление. Оглянувшись на ангела, Агарес набрал еще пару слов.

– Опять на порносайт влез? – встал из-за столика Аваддон. – Нам пора.

Агарес быстро закрыл страницу.

– Ага, sexyhellgirls.com, – подтвердил он. – Там сегодня обновление.

От него не ускользнуло, что у ангела тоже стал странно задумчивый вид.

– Возможно, за лошадей придется подраться, – сообщил демон.

Аваддон рассеянно кивнул. В голове вертелись образы йотуна и Упуаута – именно их изображения он распечатал из Интернета. Один рассыпался в пепел, другой – в песок. Он в сотый раз задавал себе вопрос – почему у этих существ сохранилась магия, ведь она уже официально упразднена? Как случилось, что древние, легендарные создания воскресли из мертвых? Да-да, Мидас… Но простите, Мидас был реальной исторической личностью, царем Фригии, а эти-то – персонажи мифологии, античных преданий. Ни одна собака не скажет достоверно – существовали они когда-то или вовсе нет.

Мысль остановилась, вены на висках ангела пульсировали. Так, значит…

Существовали или нет.

Аваддон рывком выхватил из кармана «нокию». Пальцы путались в кнопках. Только с третьего раза он набрал верный номер. Ангел прижал трубку к уху – до боли. Абонент молчал. Выругавшись, Аваддон вернул сотовый обратно.

– Кому это, брателло, ты звонил? – с подозрением спросил демон.

– Да так, никому, – смутился ангел. – Ты что-то говорил про драку?

Агарес указал подбородком на трех кавалеристов – из армии персидского царя Камбиза. Щуплые, низкорослые, засыпанные песком, словно их только что откопали в барханах Харга[50]: они с испугом рассматривали 3D-очки.

– Драка так драка. – Аваддон отломал у стола ножку.

Через пять минут ангел и демон уже скакали по направлению к улице Профсоюзной. Приземистые лошади персов – бурые кобылы с мохнатыми ногами – пришлись весьма кстати: животные совсем не боялись пламени, дрожи земли и рева миллионов людей, собравшихся вокруг экранов IMAX.

…Стеклистый не отставал. Он умел передвигаться быстро – как рыба в воде.

Глава VIII Фомори (центр Москвы, бывшая башня «Газпрома»)

Хель специально повернулась этой половиной лица. Вот и напрасно. Зрелище не из приятных, но он бы не испугался. Они недавно знакомы, но им нечего бояться друг друга. Нехорошо обижать любовницу, однако… хель выглядит лучше, чем пахнет. Стойкий запах плесени и гнилого мяса не могут заглушить даже духи «Опиум», которыми она обливается, как из пожарного брандспойта. Хотя сама хель вовсе не считает аромат смерти недостатком. И пользуется духами по привычке, поскольку все же женщина.

Или, по крайней мере, выглядит так.

Она положила руку ему на плечо – как при поцелуе. Пальцы дрожали.

– Я чувствую, – прошелестела хель в его ухо тихим шепотом, – йотун не справился с задачей. Только что я позвонила ему на сотовый… Да, он не может говорить, но способен включать трубку и слушать команды. Так вот, голос робота ответил мне: «Набранный вами номер не существует». Страшно.

Существо в маске Свиньи устало моргнуло глазами.

– Не пугайся раньше времени, – так же неслышно сказало оно. – Наверное, йотун умер, но со вторым – все в порядке. Я чувствую его, и связь не разрывается. Давай подождем. Я не хотел бы применять последнее средство.

Ее глаза увлажнились – но не слезами. Из-под ресниц капала кровь.

– Надеюсь, и не придется, – шепнула собеседница Свиньи. – Средство опасно. Один неверный шаг, и это будет означать вечную гибель… для всех нас.

Приступ волнения заставил ее повернуть голову.

Гниющая кожа – вздувшаяся, синюшного цвета, как у лежалого мертвеца. Желтые кости черепа. Могильные черви, переползающие друг через друга. Ухоженные руки – покрытые зелеными трупными пятнами.

Вулканы за окном небоскреба, словно сговорившись, выбросили в воздух новую порцию лавы: гулко, как орудийный залп… небо осветилось ярким огнем.

Свинья увидела ту половину лица во всей красе.

Хель заметила свою оплошность – она резко повернула голову обратно, в ухе качнулась серьга. Двуличное создание – точнее не скажешь. Одна половина головы синяя, другая – мертвенно-бледная. Слева – сексуальная девушка, справа – истерзанный труп. Немудрено, что со времени воскрешения она не спешила появляться на улице.

Остальные существа сидели за столом – недвижимо, как манекены.

Свинья услышала легкий хруст костей: к ним подошел один из участников собрания. Тот, что с четками из птичьих черепов.

– Меня не оставляют сомнения. – В этот раз существо не говорило, а шуршало, вроде стеблей сухой травы. – Вы были правы изначально, мы недооценили этих двоих. Что будет, если они все-таки найдут Дьявола?

– Забудьте об этом, его не так-то легко найти, – улыбнулась Свинья. – По поводу недооценки – да. Ангел и демон – ОЧЕНЬ опасны. Но у нас в наличии два устранителя. Один из них – не так уж слаб, да еще и чрезвычайно умный.

Создание рассмеялось привычным костяным смехом.

– Он умный, но последний, – напомнило оно. – Если верить тому, что я слышал от хель, йотун уже мертв, не так ли? Да-да, не удивляйтесь: у меня превосходный слух на очень большие расстояния, и вам с хель бесполезно говорить шепотом. – Существо, будто в насмешку, пошевелило уродливыми, волосатыми ушами. – Для меня нет секретов…

Свинья выругалась про себя – страшной, площадной бранью на родном языке. Она совсем забыла о возможностях этого типа. Да разве их всех упомнишь – столько тысяч лет уже прошло.

Хель растерянно смотрела на него, хлопая единственным глазом.

– Ангра, я не скрываю и не собираюсь скрывать ни от кого никаких деталей операции, – во всеуслышание заявила Свинья. – Это просто оговорка. Да, у нас остался один устранитель. Он не так силен физически, как два его предшественника, но он и не действует грубой силой. Я повторюсь – жаль, что меня не послушали вначале и не послали дуэт на перехват демона и ангела. Элемент неожиданности, увы, утерян – парочка знает, что за ней охотятся. Скорее всего, именно этим и обусловлена наша новая неудача. Однако же…

Стук костей сделался чуточку громче.

– Мы поверили вам, – прошипело существо, перебирая четки, – и поставили все на кон. Времени больше не осталось. Но есть последнее средство…

Хель вновь обернулась «трупной» стороной – на Свинью пахнуло гнилью.

– Он прав, кэльмитон, – сказала девушка таким глухим голосом, будто ее рот набили могильной землей. – Меня повергает в ужас мысль о последнем средстве. И я надеялась на йотуна, зная его мощь и злобу. Но он мертв. А этих двоих надо остановить, во что бы то ни стало. Остальные согласны?

Черные силуэты за столом в овальной комнате начали кивать – медленно, размашисто, как маятники часов.

Свинья внимательно посмотрела на каждого. Последний силуэт колебался примерно минуту. Но в итоге – тоже кивнул.

– Да будет так, – произнесла Свинья. – Мы прибегнем к нему.

Он старался не показать своего беспокойства. Поневоле начнешь нервничать, если от тщательно выстроенного бастиона начинает отваливаться кирпичик за кирпичиком. Свинья знает Агареса и Аваддона хорошо – пожалуй, даже слишком хорошо. Силуэты испугались отправить трех устранителей сразу, решили – лучше будет по очереди. Жаль, что киллеров только трое, – но, увы, из векового пепла при Апокалипсисе поднялись не все, кто хотел и мог.

Последнее средство. Легко бросаться словами. Почему его не использовали сразу? Представьте, за вами гонится волк, а вы, вместо того чтобы снять зверя стрелой, сбрасываете на него атомную бомбу.

Свинья прислонилась пятачком к горячему оконному стеклу. Остовы сгоревших домов, багровое небо, миллионы костров по всему городу и дым – поднимающийся к облакам множеством черных столбов. Отличное здание. Он подобрал его под офис год назад – была твердая уверенность, что башня уцелеет в Апокалипсис. Город отсюда – как на ладони. Человеческий муравейник – народы со всех континентов, скучившиеся у экранов IMAX. Он давно в этом городе… Как же Москва способна злить…

Он не смотрел Страшный Суд – ему это было неинтересно.

Свинья не могла раскрыть присутствующим главного секрета – она ждала. До конца дня должен поступить ответ из Небесной Канцелярии: ей предъявлен ультиматум. Демонстрировать же силу впустую не хотелось – Небеса и без того начеку.

Хель шагнула, прижалась к нему нормальной половиной, как бы чувствуя волнение. Хорошая женщина. Ее, вот ее ему надо было выбрать – а вовсе не ту. Минутное возбуждение, поддался позыву грубой похоти… Что неудивительно. Все они тогда по структуре были скорее животными и ими владели инстинкты. Взять чужое – то, что не принадлежит тебе, грубо и властно. Если бы он мог предугадать все последствия.

Если бы только мог.

Но все-таки без плана Свиньи было бы еще хуже. Судьба силуэтов неизвестна… Точнее, более чем известна… А тут есть хоть какой-то шанс. Даже очень хороший шанс.

И зря он вообще нервничает. Небесная Канцелярия пойдет на его условия. И он сразу окажется победителем схватки – еще до того, как Агарес и Аваддон доберутся до Сатаны… или как там он называется? Мысли о Дьяволе не вызывали в нем раздражения или злости. Он раздавил бы эту тварь спокойно, как таракана, но такой возможности нет. Удивительно, но даже последнее средство бессильно против Люцифера. Он беззащитен против их магии, но, увы, – неубиваем. Иначе Свинья разделалась бы с ним в первую же ночь.

Ох, тяжко тянется это проклятое время! Почему в сутках не трое часов?

Свинья блеснула маленькими глазками.

– Мы ждем сигнала от фомори, – хрипло произнесла она. – Я допускаю, что и он потерпит поражение. Если это случится – тогда я сам, лично, выступлю против Аваддона и Агареса. И это не оставит им ни единого шанса.

– Я помогу тебе, – прошептала хель. – Можешь на меня рассчитывать.

Силуэт с четками из черепов, хрустнув костями, растворился во тьме – буравя маску свиньи холодным взором.

Женщина бережно отряхнула свиное рыло – так, как в мире людей дама поправляет мужу воротник на вечеринке.

Она давно знала, что свиная голова – вовсе не маска…

Глава IX Двенадцать чужаков (кабинет Ноя, Небесная Канцелярия)

Иоанн уже давно не видел Ноя в таком состоянии. Можно сказать, вообще никогда. Рассерженным – часто, добродушным – иногда, нудным – почти постоянно. С каким видом он читает райские документы через очки! Профессор, да и только. Праведник запросто мог попросить Господа исправить ему зрение, но не делал этого – уверился, что очки придают ему нужную толику серьезности. Так вот, Ной сейчас элементарно растерян. Он перечитывал тонкий лист бумаги уже в пятый раз, все время поправляя дужку очков. Прочтя, переводил взгляд на апостола, кашлял и принимался читать снова.

Ожидая ответа, апостол глотнул чаю из расписной узбекской пиалы.

– Ээээээ… И что ты сам думаешь? – наконец нарушил тишину Ной.

– А чего тут думать? – пожал плечами Иоанн. – Надо сначала с курьером говорить. Обсудить, что вообще было. Узнать подробности. Спросить условия.

Взявшись обеими руками за голову, праведник застонал:

– Как ты мог притащить этого типа ко мне в приемную?! У меня ж с самого утра от святых не протолкнуться. Иной раз и мученик важный. Да чего там – сам архангел Михаил не гнушается заходить. Ангелы увидят – что скажут?

Апостол ощутил желание поддаться одному из смертных грехов – гневу. Сколько уже можно заботиться о своем реноме в глазах Рая, когда на карту поставлено проведение Страшного Суда, финального проекта Господа?!

– А где ж нам с ним тогда встречаться? – с греховной иронией спросил Иоанн. – Может, в Южное Бутово, на «зону бесов» поехать? Да, самое оно. Представляю себе: праведник и апостол туда заявляются, а потом выходит свежий выпуск «Сатанинской жизни» с такой вот шапкой: «Ной втихую ковчег строит, чтобы всех демонов отсюда вывезти на необитаемый остров».

Праведник испуганно замахал руками, поддергивая рукава хитона:

– Все-все-все, сообразил… Ну, что ж, тащи его сюда, только быстро.

Пиар-директор Сатаны перешагнул порог с робостью кролика. Он был бледен, как с похмелья, и кидал безумные взгляды по сторонам. Едва завидев Ноя, адский чиновник замер и громко икнул, а его рука потянулась ко лбу. Иоанн сильно и невежливо пихнул гостя в плечо.

– Это не Бог-отец, – строго произнес апостол, – а преподобный Ной. С бородой в Раю много кто ходит, привыкнешь. Садись на стул и рассказывай.

«Хорошо за чужой счет гостеприимство проявлять, – мысленно закипел Ной. – Это не Иоанну, а мне потом стул после диавольского отродья святить да обивку натягивать, а она ведь штучная, Рафаэль неделю разрисовывал».

Апостол занял стул рядом, по-хозяйски налил чай в пиалу и протянул пиар-директору. Тот, даже не поблагодарив, начал, обжигаясь, пить крупными глотками.

Ной еле слышно застонал и сделал в органайзере пометку об освящении пиалы.

В глазах визитера появилась некая осмысленность.

– Повтори-ка, дорогой, – ласково улыбнулся Иоанн. – Как ты сюда попал?

Пиар-директор, сбиваясь на крик, начал живописать свои злоключения. Рассказ вышел сумбурным, но информативным. Он описал в красках первую тюрьму а-ля «Пила» и вторую – а-ля сортир Пэрис Хилтон. Актерски похрюкал, изображая существо в маске Свиньи. Сделал флегматичный, буддийский вид, показывая отрешенное состояние Дьявола.

Апостол потер нос: голову от новостей закололо адскими иглами.

– Подожди минутку, – подлил он пиарщику чаю. – А как ты обратно попал?

– Не помню, – страдальчески признался пиар-директор. – Вдруг стало очень темно и горячо. Такой жар, словно у нас в Аду, когда кондиционеры на профилактику отключали. Хлоп – я уже у себя, в общежитии «Суккуб», лежу на кровати, в руках конверт с этой бумагой и приказ – подойти на КПП к ангелам, потребовать встречи с Ноем. Как зомби – встал и пошел. Ноя сразу не нашли, дозвонились вам, как первому из кураторов Апокалипсиса.

Помощник Сатаны поставил пиалу и оперся локтем на стол.

Ной про себя взмолился: сколько ж понадобится средств и времени для освящения оскверненных мест! «Хорошо хоть, это не стопроцентный бес. А то пришлось бы кабинет елеем обтирать и литургию полновесную служить, не иначе».

– А-а, вот еще что, – вздрогнул пиар-директор. – Мне нужно получить от вас ответ, тоже в письменном виде, с печатью. Я заберу бумагу, вы доставите меня обратно на «зону», в общежитие бесов. Через сутки Свинья придет за мной.

Иоанн смотрел ему в глаза. Зрачки пиарщика были расширены.

– Ты подчиняешься Свинье достаточно слепо, – убедился апостол. – Он управляет тобой на расстоянии? Ты можешь ослушаться его приказов?

Рука пиар-директора схватилась за пустую пиалу.

– Конечно, могу, – задрожал он всем телом. – Но лучше этого не делать. Почему? Я сейчас все объясню. Бог куда могущественнее Дьявола. – Он сказал это особенно льстиво, с некоторым придыханием. – Ведь так? Но чтобы победить Сатану, вам потребовалась мобилизация ВСЕХ видов ангельских существ. Начиная от мускулистых архангелов с мечами и заканчивая купидонами: эти бедненькие толстячки своими стрелками и голубя неспособны заколоть. Видно, что Рай представлял армию демонов как достойного противника. И что мы наблюдаем в нашем случае? Некто, умеющий ходить сквозь стены, без всяких проблем затаскивает Сатану в комнату с текущим унитазом и обращается с ним без грамма страха и ненависти, с каким-то холодным безразличием. Признаться, раньше я думал – за похищением Дьявола стоят ангелы. Но нет, это неправда.

Свинья почти не в курсе, кто такой Сатана.

Ной с трудом очнулся, выпав из оцепенения:

– И что, у тебя нет идеи, кто это и откуда?

Казалось, пиар-директор готов был заплакать, что ничем не может помочь столь уважаемым личностям.

– Тут ситуацию видно, как слона из космоса, – всунул он руки между коленями. – Ад здесь ни при чем. Рай – тоже. Значит – это третья сила. Очень могущественная. Я не знаю, как вы, но я не в курсе, что она планирует.

Ной посмотрел на апостола. Иоанн посмотрел на Ноя. Оба моргнули.

– А у вас тут ничего, – воспользовался их молчанием пиар-директор. – Даже довольно симпатично: приятная прохлада и кондиционеров не надо. Вы набрали 144 тысячи праведных девственников? Я хочу сказать – есть ли еще места в небесном Иерусалиме? Да-да, я работал над имиджем Сатаны, но думаю, совсем не поздно на полную катушку запустить процесс покаяния?

Борода помогла праведному Ною скрыть злорадную улыбку.

– Кающихся пиарщиков сейчас – пропасть, – с редкой душевностью сказал патриарх. – Девать их куда, не знаем – ломятся на КПП ангелов круглые сутки, готовы пешком в Иерусалим идти, землю тамошнюю лобызать. Тут и вся пресс-служба Путина, и пиар-агентство Баскова, а уж грешников из маркетинга «Пепси» и «Макдоналдса» – да хоть улицы ими мости.

– Ну, реклама фаст-фуда – имхо, даже серьезнее, чем работа на Сатану, – возразил пиар-директор. – Хуже только должность пиарщика Дарьи Донцовой. Ад в этом смысле идеален. Мы не призывали людей жрать говно.

Не сдержавшись, апостол Иоанн прыснул со смеху.

– Ты, я вижу, совсем обалдел, – грозно поднялся из-за стола Ной, и пиарщик съежился, как сжатая рукой губка. – Диавола гнусного и Ад смрадный ласкаешь, крамолу изрыгая устами своими? Иоаннушка, ну-ка выведи пса вон из небесных чертогов. Пущай ангелы утащат его на «зону», поместят в карцер – и чтобы глаз с мерзавца не спускать! А мы тут бумагу обдумаем.

Поручив сникшего пиар-директора патрулю ангеловстражей, апостол вернулся в кабинет Ноя. Его ожидало дежа вю – праведник заново читал послание, жевал губами и, трагически вздыхая, поправлял очки на носу.

– Боже Всемогущий, я первый раз в такой ситуации, – признался Ной.

– А я что, во второй? – удивился Иоанн. – Сам не знаю, как поступить. Может, признаемся Господу? Озвучим послание? Он милостив, ты и сам говорил.

Ной помял бумагу пальцами, будто ожидая, что там проступят тайные письмена. Лист хрустел, буквы на нем были такие, словно их вывел дошкольник, – крупные, толстые, наползающие друг на друга.

– Не могу! – тяжело выдохнул Ной. – Что мы Ему скажем? Придем и заявим – вот тут невесть кто выдвигает условия: надо на них пойти, а то не вернут Диавола? Милостив-то Он милостив, но предел терпению даже у милостивцев существует. Мигом нас в порошок превратит, либо в зверей диких лесных, либо в то… что всплывает. У меня язык не повернется.

– И что прикажешь делать? – спросил Иоанн. – Бумага-то – вот она.

На этот раз вздох Ноя и вовсе весил не меньше, чем двадцать тонн.

– Я позвоню в службу уборки, срочно закажу елей и освящение. – Он с брезгливостью отодвинул пиалу, оскверненную пиар-директором. – Пока же они убираются, пойдем куда-нибудь на облако, где нет посторонних глаз. Попьем чайку, мирно поговорим о возможных вариантах. Время еще есть, пусть даже и немного. Тебе когда по плану вести заседание Страшного Суда?

– Сразу после Искариота, – посмотрел график апостол. – Поскольку Иуда задним числом опять включен в число апостолов, у него отдельный престол.

Ной еще раз бросил сердитый взгляд на бумагу. Послание от похитителей содержало абсурдное требование: включить в число праведников, которые войдут в небесный Иерусалим, ровно 12 душ.

Без указания их имен и рода занятий.

Отступление № 6 – Апостол Иуда/Каиафа/Леонардо да Винчи

Заседание Страшного Суда началось без ролика, что безмерно удивило ведущего Бартеросяна. Целкало ушел за сцену отдохнуть, на подмостках его сменил Урагант – радостный, но слегка поблекший.

– А где реклама-то? – тихо прошептал Гарик в ухо Ивану.

– Ной отменил, – последовал унылый ответ. – Сказал, с йогуртом перебор.

Бартеросян сочувственно вздохнул, но свет софитов заставил его улыбнуться.

– Внимание, внимание! – вскричал Бартеросян, сверкая пиджаком. – Сегодня вы увидите совершенно уникальное шоу. Прощенный Господом Всемогущим апостол Иуда Искариот (недоуменное молчание зрителей) и первосвященник иудейский, глава малого Синедриона… (в легкие набирается воздух) Иооосииииф Бааар Каиаааафааааа! (Редкие хлопки.)

Иуда выглядел мертвенно-бледным и не смотрел на скамью подсудимых. Престол казался ему жестким, воздух – горьким, звуки – громкими, в общем, все было плохо.

Толстый человек в одеянии первосвященника Иудеи – круглый, как купол, головной убор с маковкой и пышные одежды с синей окантовкой – тоже явно не испытывал счастья, созерцая Иуду.

– Так я и знал, – сквозь зубы прошептал Искариот. – Вот так я и знал.

Он поманил пальцем Ураганта: тот подбежал к престолу.

– Кто там еще на очереди? – официально осведомился Иуда.

Ведущий заглянул в список, водя пальцем по строчкам, и объявил:

– Леонардо да Винчи! Кстати, дедушка здесь.

– Отлично! – возрадовался Искариот. – Давай-ка гони его сюда. Нигде в Апокалипсисе не сказано, что нельзя судить сразу двоих. Может, мне еще «спасибо» скажут за изобретение конвейерного метода.

Древний старик с огромной бородой, чем-то напоминающей осьминога с мелкими щупальцами, в черном берете и лиловом камзоле, качаясь на ногах с раздувшимися венами, вскарабкался на помост. Не спрашивая у Каиафы разрешения, он сел рядом с ним на скамью и облегченно потер колено.

Ночной воздух разрезали звуки фанфар.

– Вау, теперь у нас сразу два грешника! – возопил в микрофон Урагант. – Тот, кто осудил на смерть сына Божьего, и автор знаменитой «Джоконды»! Как жаль, что на это шикарное шоу не продается VIP-билетов, да, Гарик?

– Сто пудов, Иванушка, – поддержал Гарик. – Будь у нас VIP-билеты, мы посадили бы тут Жириновского, Татьяну Толстую с Масляковым и имели бы такой зверский рейтинг, что… Впрочем, простите, дорогие телезрители.

Публика, надев 3D-очки, вовсю пялилась на Иуду и Каиафу. Оба мечтали провалиться сквозь землю, но Иуда первым взял себя в руки.

– «Старый мельник», – сказал он, облизнулся и подмигнул в камеру.

– Чего?! – не на шутку испугался Каиафа.

– Так надо, – успокоил его Искариот, кивнув рекламному менеджеру.

Каиафа замер. Он уже понял, что ничего хорошего от Иуды ожидать не приходится. Запустив руку в складки одежды, Иосиф искал шпаргалку с текстом защитной речи.

– В общем-то, Каиафа, с тобой и так все ясно, – быстро, скороговоркой выпалил Иуда в радиомикрофон. – Если брать «Страсти Христовы», так ты себя сам изобличаешь. «Первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили – что нам делать? Этот человек много чудес творит. Если оставим его так, то все уверуют в него, и придут римляне. И один из них, некто Каиафа, сказал им: не лучше ли нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб? С этого дня положили убить его». Признавайся: ты послал на смерть сына Божьего? Говори «да», и процесс закрыт.

Первосвященник небрежно смял прочитанную шпаргалку. За спиной Искариота, к вящей радости публики, в джунглях метнулись 3D-лемуры.

– И кто за это деньжат взял, а? – начал свою защиту Каиафа, предварив речь иезуитской улыбкой. – Кто предоплату требовал, как бизнесмен заправский? Тридцать сребреников – это не тридцать тетрадрахм[51], в то время как кувшин масла стоил семьдесят пять… а серебряные шекели, сумма, на которую можно купить рабыню. Ты учителя сдал за монету, а мне чужое дело шьешь? Неплохо устроился.

Искариот прикусил губу – так, что пошла кровь. Он ожидал от Каиафы подобного выпада и готовился к нему: но боль от его слов оказалась слишком резкой. Видно, что первосвященник не терял времени в ожидании Страшного Суда – даже сленг не поленился выучить, дабы расположить к себе зрителей. Паузы допустить было нельзя: проиграешь всю битву.

– Не я ли потом пришел к тебе? – Иуда взглянул прямо в черные глаза Каиафы. – И сказал: «Согрешил я, предав кровь невинную», и швырнул бабло твое на пол храма? Ты это помнишь или нет?

– Ну, как не помнить, – легко сознался Каиафа. – Я бабло потом и подобрал, едва ты убежал. А после всем остальным этот случай в пример приводил, как образец успешной экономической модели, даже семинары по данной теме вел. Приходит доносчик, ты ему платишь деньги. Потом парня мучает совесть – он возвращает монету. Доход сто процентов плюс бесплатная информация. Веришь или нет, у меня на выходе из храма даже автографы стали брать.

– А почему сто процентов дохода? – тревожно спросил Искариот. – Я ж тебе вообще-то тридцать сребреников в храме вернул, а не вдвое больше.

– Потому что ты дурак, – снисходительно пояснил Каиафа. – Свой собственный кошелек бросил на пол и убежал сломя голову. Там, между прочим, не тридцать сребреников было, а полновесных шестьдесят. Ну, спасибо большое. День тогда отлично удался, с твоей подачи себе винца купил. Позоришь нацию, честное слово. В дворники иди работать.

Иуда заскрипел зубами. Потрясающе, этот тип еще и издевается! Ну, ничего, сейчас они поменяются местами. Бартеросян и Урагант замерли, испуганные перепалкой, но Искариот помнил о договоре.

– Деньги – это грех, а сладок ли запретный плод, когда есть «Орбит» без сахара? – размеренно произнес он, и напряженное лицо Ураганта сейчас же расслабилось. – Что ж, тем хуже для тебя, Каиафа. Ты признаешь, что дал мне деньги, – и тем самым содействовал умерщвлению сына Божьего. Пооправдываешься? Попробуй. Мол, религия была другая, нравы жестокие, народ свинский, а на базаре все дорого. Говори, но основного принципа это не отменит. Ты послал на смерть невинного человека, который мухи не обидел. Козел ты, Каиафа.

Иосиф встал со скамьи подсудимых. Казалось, еще минута – и он бросится на Искариота. Ноздри первосвященника раздулись, лоб побелел.

– Простите, синьоры! – прозвучал со скамьи, из-за спины Каиафы, дрожащий старческий голос. – Нельзя ли поспорить чуть-чуть попозже? Старого человека оторвали от дел, заставили тащиться по лестнице.

Урагант и Бартеросян сообразили – пора разрядить обстановку.

– У нас редкий случай: мы видим самого Леонардо да Винчи! – вскричал Урагант (в небе заколыхались воздушные шары.) – Потрясающе, не правда ли? И главное – бесплатно. Маэстро, прего[52], пару слов для телезрителей.

Под нос к да Винчи сунули сразу два микрофона.

– Эээээээ, – протянул растерянный Леонардо. – Дорогой синьор… очень приятно… так интересно на все это смотреть… большие дома… точнее, что от них осталось… свет без участия огня, повозки, что едут сами… Однако хорошо бы закончить процесс быстрее. Я старый, мне пора уже домой.

– Ты поедешь на «тойоте»? – быстро вставил фразу Иуда. – И правильно: управляй мечтой! Уважим почтенного старца – рассмотрим дело. И что там у нас… – Он углубляется в компьютерную распечатку. – Оооооооооооооо!

Зрители в первых рядах (равно как и Каиафа) вздрогнули.

– Боже мой, Господи! Так это ты сделал панно «Тайная вечеря»?! Преклоняюсь, дедушка. Потрясающе, просто потрясающе! Там есть и свежая мысль: я не запускаю руку в блюдо на фразе «Один из вас предаст меня», а хватаюсь за кошелек, что отражает мой характер. Мне нравится. Особенно женоподобность апостола Иоанна. Должен сказать…

Ему пришлось прерваться: старец подпрыгнул, ударив в помост каблуком.

– Один Бог знает, как меня это достало! – простонал он. – За что мне такие муки, о Господи? Почему никто не помнит картину «Дама с горностаем»? Отчего всем безразличен «Портрет музыканта»? Мало кто в курсе и о «Мадонне в гроте»! Но стоило этому мерзавцу Дену Брауну накатать свои проклятые басни, как меня вконец измучили. Идешь по улице, так люди – оооо, «Код да Винчи»! Кстати, синьоры, когда у вас суд над этим мерзостным баснописцем? Я из него кровь выпью, хотя и не вампир!

– Он в самой ближайшей очереди, – успокоил Леонардо Иуда. – Причем зуб на автора этих диавольских бестселлеров имеет каждый из двенадцати апостолов, а уж особенно Иоаннушка, коего Браун ничтоже сумняшеся перекрестил в бабу. У меня с Иоанном плохие отношения, и апостол меня обтрепал, как мог, в своем Евангелии[53], но здесь я с ним согласен – даже добрый человек после такой новости захочет ее поставщика лицом в асфальт приложить.

Старец плюхнулся обратно, изрядно пихнув Каиафу.

– Прелестно, претензий никаких, – продолжил изучать распечатку Иуда. – Работы все на диво благолепные. «Крещение Христа», «Мадонна с младенцем», «Иоанн Креститель»… И захочешь придраться, так не к чему. Какой чудесный плюс – вегетарианство. Ты жалел животных, говоря: «Если мы умерщвляем других для еды, то носим в себе их трупы, и сами мы – ходячие кладбища». Хотя… как-то это не вяжется с твоим знаменитым рецептом для герцога Миланского – тушеное мясо под овощами. Ну да ладно, это все теория. Бедным помогал часто. Гнев, правда, один из семи смертных грехов, а ты его испытываешь, стоит сказать «Ден Браун» (да Винчи подскочил на скамье), но при такой общей безгрешности тебе презентуется бонус прощения. Изобретения вот слегка тебе навредили… Ты первый изобрел предтечу вертолета, орнитоптер[54], а сколько потом народу в Ираке и Афганистане перебили с этих вертолетов, но все же вины твоей личной в том нет. Что ж, тогда мне остается только лишь одно…

Иуда подошел к Леонардо да Винчи и заключил старика в объятья.

– Книга жизни содержит имя твое, войдешь ты в небесный Иерусалим и, как прочие праведники, будешь царствовать вместе с Христом тысячу лет! – провозгласил Искариот. – Здравствуй навеки, дедушка, и радуйся!

Фанфары торжественно загремели, переплетаясь с нежным пением ангельских арф. С облаков на зрителей посыпалось цветное конфетти, вода фонтанов брызнула святой водой, в воздухе запахло ванилью.

– Страшный Суд – не только для наказания! – на пределе легких произнес Искариот, стараясь перекрыть общий шум голосом. – Будут казни, но придет и милость. Тем, кто жил без греха, – да не убоятся они! Их дыхание свежо, как «Тик-так»! Восславим Господа нашего и безбрежную милость Его!

Он взял кусочек голубой бумаги и поставил на него апостольскую печать (вокруг распространился аромат ванили) – официальный пропуск в небесный Иерусалим.

Леонардо поблагодарил, с достоинством кивнув. Опираясь на палку, он двинулся на выход. Ангелы расчищали старику путь, а люди рвались к нему, стараясь прикоснуться к его одежде, словно он святой.

Иуда вернулся на престол. На лице Каиафы не дрогнул ни один мускул – оно попросту окаменело. Первосвященник не ждал от апостола милости.

– Скажешь ли ты что-нибудь в свое оправдание? – прокурорским тоном вопросил Искариот. – Говори: наверное, Он сейчас тебя слышит.

Каиафа поднял голову, он смотрел злобно, исподлобья.

– А ты сам-то раскаялся? – Это была не то насмешка, не то угроза. – Тебя назначили судией, но ты виновен не меньше меня. Да, я ошибся. Пророков в Иудее тогда было пруд пруди, каждый второй именовал себя мессией и звал народ на римские мечи. Разве Иисус один уверял всех в своем божественном происхождении? Я полагал, что спас свою страну.

– В отношении моего раскаяния – я вообще-то повесился, если тебе это неизвестно, – парировал Иуда. – По-моему, сие высшая степень извинения. Ты же сидел на посту полных четыре года, пока тебя не снял наместник Вителлий. Пророков было много, но чудеса творил один. Сейчас скажешь, что чист, аки ангел, а на убийство Христа тебя подбил другой первосвященник – Анна, ты ведь женат на его дочери. Но толкать речь перед фарисеями Анна тебя не заставлял – все добровольно. Позитива в тебе нет, Каиафа. Недаром твое имя с халдейского переводится как «депрессия».

Первосвященник предпринял последнюю попытку сопротивления:

– Он совершал чудеса. А это популизм. Даже сейчас за такое не хвалят. Понимаешь? Примитивное распространение идеологии в стиле – я вам шоу, а вы мне тупое преклонение. Так делали и Путин, и Саакашвили. И если уж так – не я потащил Христа на суд к Пилату. Другие повели.

– Это из жалости к себе, – улыбнулся Иуда. – Ты трус и перестраховщик. Ирод Антипа и Пилат сказали – «не находим в нем никакой вины». Именно ты убил Иисуса. Посмотри – никто на Страшном Суде и слова не сказал в твою защиту. Даже собака твоя и то от тебя отвернулась. Правда, Герберт?

Крупное черное животное, лежащее у помоста, грустно гавкнуло.

– Собака Каиафы в одном апокрифе упоминается, – увидев немой вопрос в глазах Ураганта, шепнул Бартеросян. – Такое пофигистичное животное! Она была воплощением злой магии Иосифа Каиафы[55].

– А ты-то откуда знаешь? – офигел Урагант.

– Занимался богословием, – скромно сознался Бартеросян. – В перерывах между выпусками Comedy Club. Вдруг пригодится? Мы, армяне, практичный народ. Ты думаешь, Ной просто так свой ковчег у горы Арарат остановил? Что-то его приманило. Я под водой дышать умею, на случай всемирного потопа выучился. И дом у меня стальной – а вдруг землетрясение?

В глазах Ураганта ясно прочиталась черная зависть.

А Каиафа молчал. Он боялся посмотреть на свои ладони – ему казалось, что на них выступила кровь. Первосвященник сгорбился, поник, прикрыв веки.

Вдали послышался радостный хохот: толпа забрасывала цветами Леонардо да Винчи, а девушки, в экстазе от нового кумира, лезли к нему с поцелуями. Пара школьниц задрала футболки, показывая грудь.

Иуда, как и положено, выждал две минуты перед оглашением приговора. Запрокинув голову, он ждал – не подаст ли ему сигнал небо, прореженное молниями? Послышался гром, однако на помост не упало ни капли.

Каиафа что-то сказал, не открывая глаз; его фразу заглушил громовой раскат.

– Что? – насмешливо переспросил его Искариот.

Каиафа повторил. Устало, почти без надежды. Но очень отчетливо.

Иуда растерялся. Он попросту не знал, что ему теперь делать.

Глава X Апокалипсис. net (ул. Профсоюзная, Институт КИ)

Институт космических исследований (тот самый, что до Апокалипсиса принадлежал Академии наук) располагался на юго-западе Москвы, по направлению к Одинцову. Наверное, на машине мы добрались бы быстро, но эти гребаные лошади… Похоже, их заботило только одно – это жратва. Да, вначале они скакали очень лихо, не пугаясь пламени и тьмы, но километров через пять крутизна персидских коней закончилась, не успев начаться. Оба мерина постоянно останавливались жевать сухую траву – приходилось приводить их в чувство либо ударом, либо окриком.

На Ленинском проспекте мы попали в засаду – выскочив из-за разрушенной девятиэтажки, на нас бросились мамлюки багдадского халифа Аббаса[56]. Человек шесть – на верблюдах, с ятаганами. Выскочили, гортанно крича: «Аллах велик!» Хрен знает, чего им надо было. Может, лошадей хотели отобрать или у них просто физзарядка такая – ночной джихад против неверных.

Аваддон сразу воткнул предводителю мамлюков «серп скорби» в горло – с остальными мы справились без проблем.

Сменили убогих меринов на трофейных верблюдов – и дело пошло быстрее, доскакали запросто.

Здание института (серые подъезды, одинаково слепые окна, ржавая крыша), как ни странно, на месте. Наверное, есть здания такой постройки, которым все нипочем – что извержение вулкана, что метеоритный дождь. Во время землетрясения на Гаити, ознаменовавшего ввод в действие второй части Апокалипсиса, погибло 300 тысяч человек, но устояли виллы наркобаронов – их строили кубинские архитекторы, учившиеся в СССР.

Входим в фойе через подъезд, мимо пустой будки охраны. Камень выщерблен пулями, пол засыпан останками разломанной мебели (из вспоротых диванов свешивается черный от пыли поролон), стекол, похоже, и вовсе нет – расплавились от жары.

Кабинеты ученых открыты, кое-где без дверей, внутри разгром, столы разворочены, компьютеры вырваны с мясом. Ну, это привычно. Любой хаос, революция, стихийное бедствие – мародеры сразу тут как тут.

Лифт не работает, но зато на полу нет разломов с прожилками лавы. Вот только тихо как-то… безлюдно… тишина аж звенит. Неужели мы напрасно тащились сюда?

Выходим наружу, закуриваем по последнему «Житану». Напротив подъезда – стойбище даяков – индонезийских людоедов. Смуглые карлики с костями в носу. Смотрят на нас недобрым взглядом. Вокруг громоздятся скелеты съеденных, воскресших и заново съеденных животных.

Привязываем верблюдов у подъезда – на свой страх и риск, но неохота тащить их в фойе. Что ж, придется прочесать все этажи – один за другим.

Едва зашли обратно в вестибюль, Аваддон опять лезет в карман: достает «нокию» и набирает номер какой-то. Наверное, уже в двадцатый раз.

– Кому ты звонишь, а? Заколебал, – бурчу я. – Не берут трубку – шли sms.

– Слал уже, – с плывущим, дико задумчивым видом отвечает Аваддон, трепеща крыльями: он смотрит не на меня, а будто сквозь стену. – Не перезванивают… Ной, я понимаю, на Страшном Суде, поэтому не берет никак сотовый. Но, говоря откровенно, мне сейчас не он нужен, а второй…

– Какой второй? – хлопаю я глазами. – Что происходит? Неужели в мешке на спине верблюда был гашиш? Впрочем, на ангелов не действует наркота.

Ангел бездны даже и не думает улыбнуться шутке.

– Я перебрал все варианты. – Он обшаривает потолок безумным взглядом. – Эти твари не могли появиться из ниоткуда. Они просто не должны быть здесь. Мозг расслаивается. Может, все-таки другое измерение виновато?

Он меня пугает. От невзгод крыша поехала – такое и с ангелами случается.

– Ты больше в кино на фантастику не ходи, – поспешно говорю я. – Слушай, другие измерения – это плод авторов, выжимающих читательский кошелек. Жуки из тумана, в стиле Стивена Кинга, нигде не сыплются. Есть лишь параллельная реальность мира мертвых, их улицы и проспекты, которыми управляют Рай и Ад, соперничая за человеческие души. Расслабься.

Крылья за спиной Аваддона подрагивают.

– Да не в этом дело, Агарес, – вздыхает он. – Я высказал всего лишь одну из версий, и только. Но факт для меня очевиден – ни Упуаута, ни йотуна в нашем мире быть не может. Однако они есть. Сначала я подумал – каждого вызвали из потустороннего царства ритуалами колдовства, специально…

Он приближает ко мне лицо без маски.

О мать моя! Полжизни за укол серы!

– Кто предполагал, что они существуют в реале? – Меня обдает ангельское дыхание с отвратительным запахом ванили. – Мы не воспринимали этих существ всерьез. Да, они зафиксированы в древних хрониках, но давно вымерли, как мамонты, и в наше время не встречаются. Появление песочного человека, а потом и великана стало большим сюрпризом. Ты вспомнишь Мидаса? Это так. Однако сейчас бы он ничего не смог нам сделать. После Армагеддона магия упразднена. Но на нас нападают существа, обученные убивать бессмертных созданий. В чем же проблема?

Ангел отпускает меня. Нервно меряет шагами пространство фойе, под панно с изображением Ленина и надписью «Наша цель – коммунизм!». Машет крыльями, бормочет чего-то под нос.

Ну, точно – умом тронулся, бедняга.

– С чего мы взяли, что при Апокалипсисе воскреснут только люди? – Аваддон останавливается и смотрит на меня. – Неееет! Смотри, животные тоже восстают из мертвых, но очень и очень выборочно. Мамонтов, плезиозавров, велоцирапторов мы на улицах не видим. В основном – это вьючные, ездовые, домашние животные или тесно связанные с людьми. А теперь прикинь – что, если из могил поднялась и часть божеств древности, о коих мы просто-напросто не подумали, потому что считали их небылицей, мертвецами, давно забытыми и разложившимися в нефть? А ведь когда-то они были живыми, Агарес, – и ты, и я досконально это знаем. До христианства они населяли Землю, жили на ней, а не на небесах, и им поклонялись целые народы. Почему? Люди их видели. Каждый день. Вспомни, как царь Мидас обратился к персидскому богу Ахриману. Он спокойно сел в повозку и поехал к нему. Запросто, как в супермаркет.

Мое состояние вкратце описывается двумя словами – «охреневший демон». Я открываю рот – беззвучно, как рыбка в аквариуме. Ave Satanas, ну конечно! Действительно – «и восстанут мертвые из могил», а что за мертвые – нигде не сказано. Думая, что древние боги мертвы и никогда не вернутся, их вычеркнули из списков Апокалипсиса, но часть их и в самом деле воскресла.

И теперь они ведут свою игру. Умную. Жестокую.

Их немного – иначе бы на нас уже обрушились легионы разнообразных существ: только в египетской мифологии семь сотен богов, в индуистской – пять тысяч, а уж с Тибетом и связываться не стоит.

Но зачем им понадобился Сатана? Что ж, если верна моя версия, мы скоро узнаем ответ.

– У нас в Раю есть понятие – электронная молитва, – объясняет Аваддон, вновь рыгая своей тошнотворной ванилью. – Очень удобно, вроде электронной почты или e-tickets на самолет. Это проще, чем бить поклоны, – перекрестился и кнопку нажал в локальной Интернет-сети. Для финальной версии конца света разработали специальную операционную систему, вроде Windows – Апокалипсис. net. Смысл в том, что в час икс Ной жмет enter на клавиатуре, и программа срабатывает автоматически. Гробы открываются, welcome – у нас в гостях племена пигмеев, британские колонизаторы в пробковых шлемах, полководец Саладдин под ручку с Жанной д’Арк и флот хана Хубилая, утонувший у берегов Японии. Любые народы и места захоронений заранее занесены в файлы, по пунктам. Потом Армагеддон – и если кто-то владел магией, а-ля царь Мидас или колдун Мерлин, способности аннулируются. Но этих-то существ мы забыли включить в файл. Случился сбой, который необходимо исправить. Я пытаюсь дозвониться сисадмину. Если он вручную внесет в файл фразу о САМЫХ древних божествах и перезагрузит Апокалипсис. net – у тех, кто на нас охотится, исчезнет магия, компьютер ее сотрет. И вот тогда…

Телефон в руке Аваддона лопнул. Он деформировался, как кусок пластилина, смятый детской рукой: раскрошилась пластмасса, сломалась батарея, по дисплею пошли трещины. Нечто стеклистое возникло прямо из воздуха. Обжигает догадка – тварь, что сидела за спиной у йотуна, вовсе не плод галлюцинации. Все это время в фойе она находилась рядом и слышала наш разговор. Стоило заикнуться о магии, тварь решила нас уничтожить.

Какой умный ублюдок.

Страшный грохот, и хруст крыльев. Я бросаюсь к Аваддону. Существо повалило его на пол и разжимает его зубы – пытается втиснуть ему в рот свою голову. Ангел хрипит и отплевывается из последних сил. Почему он не пытается ударить противника?

Вложив в кулак всю силу, я бью эту тварь по почкам, что, конечно, немного наивно – я же не знаю, есть ли у нее вообще почки. Рука погружается внутрь – в плотную, вязкую жидкость, как вода Мертвого моря или подсолнечное масло. Мой кулак проходит через тело стеклистого и сильно бьет Аваддона в живот – у того лезут на лоб глаза, и ангел чисто на автомате, чтобы вдохнуть, открывает рот.

Враг не замедлил этим воспользоваться: он тут же протискивает в зубы Аваддона свою голову. Та резко удлинилась, вытягиваясь, как баклажан.

– Это фомори! – хрипит Аваддон. – Понял? Фомори…

Больше ничего ему говорить не надо – я пулей вылетаю из института. Лава, вашу мать, где здесь кипящая лава?! Оооо, конечно! Вот именно сейчас под ногами – ни одного разлома. Оглядываюсь. А-а, в ста метрах черный дымок! Да-да, вот лава, ave Satanas! Горящий разлом, бьющие языки пламени, черный дышащий жаром провал – плавится пустой киоск «Разливное пиво». Но мне нечем зачерпнуть огонь, а Аваддон – один на один с фомори. Приятно, что братца уже второй раз выбрали в качестве жертвы (мне это даже льстит), но остаться наедине со Смертью – спасибо, такой вариант меня не радует. Вскрикнув от боли, хватаю лаву прямо руками – на ощупь что-то странное, вроде горящего теста. Вязкий огонь. Страшно обжигает, но терпимо – не святая вода.

Я бегу обратно… Какой бегу – прыгаю через препятствия, как бешеный кенгуру под током! Пять, максимум десять секунд – и я снова в фойе.

Аваддон лежит на полу, дергаясь в жестоких конвульсиях. Его тело пугающе распухло, черная кожа побледнела, словно дорогой братец превратился в Майкла Джексона, теперь она жуткого студенистого цвета, вроде разбавленного киселя. Глаза закатились, крылья слабо, судорожно трепещут, как у умирающего уличного голубя.

Подбегаю. Открываю ему рот. И засовываю горящую лаву – прямо в горло.

Вопль. Бешеный, как у раненого зверя.

Изо рта, носа, ушей и даже глаз Аваддона ручьями начинает литься вода. Бледно-голубого глубинного цвета – плотная, как жидкий гель для ванной. Вся эта масса пенится, извивается, шипит и кричит. О, Сатана – как же она КРИЧИТ! Издаваемый ею ультразвук просто-напросто режет слух. Кажется, у меня сейчас лопнут барабанные перепонки. Обожженными ладонями, шипящими от кислоты, я собираю с пола остатки лавы в горсть и швыряю в жидкую массу.

Это похоже на контрольный выстрел – фомори, сделавшегося совершенно бесформенным, подбрасывает вверх, словно кто-то взял и резко толкнул ванну, полную воды. Студенистая жидкость взлетает (крик переходит в тонкий визг), на секунду зависает в воздухе и падает вниз – безжизненно расползаясь на мелкие клочья пены. Все, финал. Пена трепещет, и это похоже на судорогу.

Выматерившись, я размазываю серый холмик каблуком.

Приятная встреча. Интересно, кто следующий?

Аваддон хрипит. Со стороны он похож на утопленника – да так оно, считай, и есть. Лицо постепенно чернеет, возвращаясь к природному цвету, – я успел вовремя. Черная муть плавает в глазах, которые приобретают осмысленное выражение, а вот серебряная маска в пылу борьбы откатилась к лестнице. Но я ему ее не принесу. Силы вернутся – пусть сам ползет. Я слуга Сатаны, а не ангелов.

– Мне уже надоело тебя спасать, – говорю я с видом скучающего героя. Закурить бы еще «Житан», но нету, кончились, да и руками без кожи трудно держать сигарету. Впрочем, кожа уже нарастает – прямо на глазах, регенерация у демонов неплохая. Ангелам тоже грех жаловаться. Скоро Аваддон сможет говорить – разумеется, лава сожгла ему язык и полость рта, да небось и горло, но на этих ангелах все обычно заживает, как на собаке.

Я сплевываю – в фойе запах горелого мяса. Фомори. И я, и Аваддон отлично знаем это создание – неоднократно видели в детстве, когда купались в море. Божество из подводных глубин, в которое верили древние кельты, времен старинных королевств. Тело фомори состоит из жидкой субстанциии может принимать различные формы типа как T1000 в «Терминаторе-2». Иногда превращается в гнома с топором, периодически – в женщину с волосами в шесть раз длиннее, чем человеческий рост. Но чаще оно принимает бесцветный, стеклистый образ, как озерная вода, и становится почти невидимым. Конечно, такого монстра даже «серпом скорби» не возьмешь, а мы почитали этот трофей за универсальное оружие. Единственное, что его убивает, – это огонь. Парадоксально, правда? Хотя почему-то никого не удивляет тот факт, что злого вампира легко прикончить зубком чеснока. Да, вода тушит пламя. Но тело фомори – не совсем вода, а смесь, нечто вроде нефти. Огонь не зажигает ее плоть, а разъедает, подобно кислоте, причем за считанные минуты. Поэтому фомори и любит охотиться в океане – кто ж пойдет купаться с факелом в руке?

Божество это никому не подчиняется, но, как любого жителя глубин, его можно соблазнить сокровищем и использовать в своих целях. От фомори нет спасения. Это существо убивает жертву, поглощая ее в своей жидкости, переваривает, – видно, там есть ферменты желудочного сока… Стоит божеству влиться в чужой рот, и все. У меня было лишь пять минут – оно скушало бы Аваддона и погналось бы за мной… Но я успел. Оно не напало на нас на улице и в канализации – боялось лавы. Однако разговор об отмене магии привел к атаке. Фомори испугался.

Аваддон пришел в себя. Кашляет, сплевывает кожу, облезшую с языка. Думается, ему очень больно дадутся первые слова. Как когда-то, в далеком детстве, я вижу в его глазах неподдельное восхищение.

– А ты не такая сука, как я думал. – Он еле двигает обожженными губами.

– А ты – именно такая, – сообщаю я ему. – И не обольщайся, я вас при Армагеддоне мочил бы и мочил. Просто… сейчас выполняю договор.

– Узнаю своего дорогого братца, – усмехается Аваддон.

Он встает – смешно, сначала на четвереньки, подползает к маске.

Я улавливаю сзади четкие звуки – уши поворачиваются, как локаторы. Что это такое? Дробный стук каблучков. Женщина. И кажется, она не одна…

– Мальчики! – слышится за спиной строгий голос. – Вы что тут забыли?

Я оборачиваюсь. Аваддон, стоя на четвереньках, выглядит очень глупо. Я сижу на полу, а передо мной – черный мужик с крыльями в коленно-локтевой позе. Представляю, что они подумают. Две женщины, обе лет тридцати. Небольшого роста, худенькие, в средневековых пышных кринолиновых платьях. Одна блондинка, другая брюнетка. Прямо полгруппы «АББА».

– Ой-ой, простите! – прыскает брюнетка смехом в кружевной платочек. – Кажется, мы не вовремя.

Аваддон поспешно встает на ноги. Пожалуй, я бы сказал, излишне поспешно. Он чудом не поскользнулся в жидкости, оставшейся от милого фомори.

– Не все те голубые, кто на четвереньках, – на ходу переиначивает он пословицу. – Девушки, к чему фантазии? Мы не любовники, а братья.

– Близнецы, – желчно добавляю я, и дамы покатываются в хохоте.

Свинья почувствовала обжигающее дыхание пламени. Чтобы не упасть, она оперлась ладонью на стекло. Окно заскрипело, хель оглянулась.

– Что с тобой? – прошептала она.

– Ничего, – деревянным тоном произнесла Свинья. – Я сейчас вернусь.

Покидая комнату, она всем сердцем ощутила агонию фомори.

Глава XI Иван Люциферович (комната № 3, неизвестно где)

Тарантул запросто мог видеть в темноте, ибо пауки – ночные создания. Дьявол, как уже сказано, обладал уникальным зрением: ему не мешали ночь, дым и туман. Поэтому, невзирая на тьму, оба пленника разглядели новое узилище сразу. Без сомнений, они снова находятся в туалете – ни Сатана, ни тарантул этому не удивились. Однако сортир оказался вконец загадочным. Под ногами мягко шелестел песок, мягкий, как мука. Унитаза же князь тьмы, как ни вертел головой, рассмотреть не смог. «Белого друга» попросту здесь не было.

– Похоже, на этот раз нас перенесли в кошачий туалет, – вынес вердикт Дьявол. – Любопытно, как быстро они вернут пиар-директора?

Тарантул пренебрежительно фыркнул.

– А какой с него толк? – Он быстро взбежал по шее на щеку Сатаны и доверительно заглянул в его желтые глаза. – Только вечно дрожит и говорит бесконечно фразу «мы скоро умрем». Может, он отличный работник, но компаньон из него никакой. Лично я очень рад возможности побыть наедине с символом мирового зла. У меня к вам столько вопросов… Самый первый – могу ли я, простите за вселенскую наглость, эээээ… называть вас папой?

Дьявол, искушенный в плотских радостях, подавился воздухом.

– С какой стати?! – возмущенно взревел Сатана. – Разве я тебе папа?

– Ну, не мама же, – логично рассудил паук. – Бог создал первых людей – Адама и Еву, и он считается их отцом, равно как и для всего человечества. При рождении он наделил их знаниями о жизни. Люди знали, что идти надо ногами, а двигать руками. Точно так же и я. Вы меня создали, и я уже родился с багажом знаний о паучьей природе и циничным отношением к жизни. Жаль, что вы раньше этого не сделали. Говорящий тарантул, да еще с голосом Луи Армстронга, вполне способен подчинить себе планету. Но теперь уже поздно. Надеюсь, моя речь убедила вас, что вы мой фактический отец? Согласитесь, с этим трудно поспорить.

– Ладно хоть не биологический, – со вздохом согласился Дьявол. – Хорошо, договорились. За неимением лучшего, можешь называть меня папой. О, почему я раньше про это не думал? Я тогда куче всяческой нечисти отец. У меня общее родство с бесами, потому что каждое адское создание пьет мою кровь, присягая на верность Аду. Мной созданы черные коты. Я материализовал пару огнедышащих волков, сам могу превращаться в дракона. То есть, по идее, отпрысков у меня достаточно. Но спасибо, что подсказал.

– Ave Satanas, дорогой папа, – смиренно произнес тарантул, целуя Дьявола в щеку. – Тогда я сменю отчество. Теперь меня будут звать Иван Люциферович. Ну и, будьте добры, не поленитесь – сотворите мне пару…

– Сдурел, что ли? – осадил паука Сатана. – Она ж тебя сожрет.

– Придется принять целибат, – расстроился тарантул. – Хоть строгое монашеское поведение не очень вяжется с тем, кем является мой отец…

Дьявол мысленно послал паука на все самые дальние направления. Он был отцом всего десять минут, и ему это уже начинало не нравиться.

Свежеиспеченный Иван Люциферович тоже замолчал: оба узника воспользовались паузой для подробного изучения новой камеры. Сатана чиркнул когтем по рогу и извлек сноп искр – белых и резких для глаз, как во время сварки металла. Стены зеленого цвета, засохшие колючие растения по углам – если прилично выпить, то можно принять их за саксаулы либо кактусы, умершие голодной смертью. Ароматизирующие шарики с клубничным запахом (размером с приличный теннисный мяч) были раскиданы тут и там. Унитаз, невзирая на тщательные поиски, так и не нашелся. С некоторой натяжкой за него могла бы сойти фаянсовая вазочка в центре комнаты – расписанная китайскими сюжетами: кажется, раньше там был декоративный фонтан. Но без капли воды – он пересох еще в начале Апокалипсиса. Песочные барханы удивляли тропически белым цветом.

– И кому нужен такой огромный туалет для кошек? – спросил сам себя Дьявол. – Непонятно. Конечно, учитывая количество песка, это могло быть сортиром и для бедуинов… но те точно испугаются клубничных шариков.

Паук заведомо соглашался с каждой фразой. Наличие именитого родства его очень вдохновило, и он даже сожалел, что не додумался до этого хода раньше, дабы похвастаться перед пиар-директором: ибо одно дело наемный сотрудник, а другое – родной отпрыск.

Подбежав к вазочке, он быстро заплел поверхность нитями свежей, блестящей, как слюда, паутины. Отойдя чуть назад, полюбовался на дело лапок своих и умилился. Конечно, рядом не было ни одной мухи, но создающему шедевр творцу это и не нужно. Голубой фаянс… Вот бы интересно было перекрасить тут все в черное, ооооооо!

– Папа, – деликатно обратился тарантул к Сатане, – а почему вы носите только черный цвет? С другим вы не ассоциируетесь. Зачастую добавляется красное и белое, но лишь для оттенка общей мрачности. Это мода такая?

– Нет, скорее имиджевый ход, – затряс рогами Дьявол. – Общепризнано – в черном тело обычно выглядит стройнее, как бы похудевшим. А белый цвет – наоборот, полнит. Ты обрати внимание, что всякие праведники и патриархи из Рая выглядят в своих хламидах как большие белые тумбы, каждый второй – Демис Руссос. Не ходят, а катаются, словно шарики. А тут мы, на контрасте – подтянутые, спортивные, в лаковой коже. Я уж не говорю про то, что черный цвет – это сексуально, а мрачность – проверенный бренд. Разве имел бы я столько фанатов, если бы Ад выкрасили в оранжевый, розовый и зеленый цвета? В Преисподней тогда бы только гламурные девочки тусовались в обнимку с гомосеками. Но извратить можно любую идею. Посмотри, кого сейчас называют готами. Чуваки с черной помадой на губах, белым гримом и пирсингом на полкило. И кому какое дело, что готы – это племя германских варваров, чей вождь Аларих в четыреста десятом году разграбил Рим! Я на сто пудов уверен: воскреснув, Аларих сходит с ума каждые полчаса, видя воочию, КОГО называют готами. Мрачность в сатанизме необходима. Зло оптимально не может быть цвета радуги, иначе это не зло, а гей-парад.

Тарантул покивал головой – с сыновней уважительностью.

– А тот… в звериной маске, с кем вы говорили… он тоже зло?

Сатана усмехнулся, пытаясь разглядеть «окно» для появления Свиньи.

– У него явный кельтский акцент, – сообщил князь тьмы. – Но я не могу понять, откуда он родом. У кельтов, в зависимости от места проживания, несколько наречий – и одно серьезно отличается от другого. Скорее всего, Свинья – уроженец горной местности. Это может быть как Шотландия, так и Ирландия, вот Уэльс маловероятен. Все зависит от конкретного клана. Юлий Цезарь описывал кельтов как жутких отморозков, чьи воины пожирают плоть мертвецов прямо на поле битвы. Отчасти правда – кельты не ведали страха, ибо верили в переселение душ, равно как и в загробный мир. В свое время я крутил роман с подружкой из кельтов. Зажигательная девчонка – ее звали Морриган, – умела превращаться в птицу. Офигительный фокус в постели, правда? Так вот, Морриган была трехлика, и, хотя она считалась богиней войны, я не могу отнести ее к злым или добрым созданиям. Она что-то такое нейтральное. А свиное рыло… я пытаюсь его вычислить, но образ этого типа постоянно ускользает от меня угрем. Мы в XXI веке излишне подвержены влиянию масскультуры… думали, что, как в «Пиле», это – маска. Нет. Полагаю, совсем не маска – а настоящая, живая морда.

Тарантул в ужасе прижал к восьми глазам четыре ноги.

– Тот, кто в реале обладал в кельтском эпосе свиным рылом, вообще не мог разговаривать. – Дьявол задумчиво перебирал пальцами мягкий песок. – Он лишь издавал нечленораздельные звуки. Значит, парень способен трансформироваться, менять свою внешность – таких в мифологии всего трое. Собственно, одна из них Морриган, остается выбрать между двумя.

Паук хотел еще кое о чем спросить, но не успел – монитор открылся неожиданно, слева от него. Он удивился, какого качества было изображение Свиньи, – очень четкое, профессиональное, словно на экране HD-телевизора. Виден каждый волос.

– Молодец, – обратилась Свинья к Сатане на старокельтском языке.

Монитор внезапно подался назад – тарантул отпрыгнул, в первобытном ужасе зарываясь в песок. То, что он принял за HD-экран, оказалось дверью с прозрачным пластиковым стеклом – позади которой находилась Свинья.

Существо вошло в комнату грузно, но тихо – его ноги по щиколотку утопали в песке. Как и Сатана, визитер был одет в черное: кожаную куртку-«косуху», рубашку с надписью The End, сапоги и кожаные штаны, явно содранные с метал-музыканта.

«Есть у нас один парень, он может находиться только в коже животных – иначе телу жарко», – вспомнил Дьявол слова Морриган, и ему на момент вдруг стало оченьочень весело. Люцифер даже не подумал подняться – продолжил возлегать на песке, как курортник на карибском пляже: цепь от копыта уходила вниз, под кадку с засохшим кактусом.

Подойдя к нему, Свинья остановилась. С пятачка срывались тяжелые капли, она не дышала, а хрипела – точно за ней кто-то гнался.

– Настало время для личного разговора, – хрюкнуло существо. – Я много слышал о тебе. Говорят, ты очень умен. Если так – назови мое имя.

Паук мало что понимал. Забившись за фонтанчик, он в страхе прислушивался к разговору на чужом наречии – при создании Дьявол не наделил Ивана Люциферовича мультилингвистическими способностями. Тарантул увидел, как Сатана засмеялся. Звякнув цепью, он сказал Свинье какое-то слово.

Как показалось пауку, в этом слове было ровно семь букв…