Страсти Израиля

Алеаторная сделка Ицхака Рабина[5]

Возле Хеврона или Иерихона евреям хотят запретить жить точно Так же, как запрещали жить в Киеве или Петербурге. Только в пределах израильской «черты оседлости».

Сначала надо сказать, что такое алеаторная сделка, ибо, что такое Ицхак Рабин в его нынешнем варианте, понимают уже достаточно многие, в том числе, надеюсь, и из его бывших поклонников, к которым, признаюсь, и я когда-то принадлежал.

Кстати, когда я говорю «Рабин», то, как сказано у Маяковского, «подразумеваю “партия”». То есть Перес и так далее по ранжиру влево, вплоть до «защитника окружающей среды» Йоселе Сарида. Какую среду этот «защитник» защищает, тоже понято. Безобидные, точнее, обижаемые воздух, земля и вода тут дело второстепенное. Обижаемая среда, которую защищает Сарид, — это «обиженные арабы», имя им легион.

Обида эта очень прочна, проста и вечна, как первобытный, хищно-разбойничий род человеческий. «Все наше, потому что это — “мы”. Ничего ихнего, потому что это — “они”. Нас изгонять и убивать нельзя, потому что это “мы”. Их изгонять, убивать и сбрасывать в море можно, потому что это — “они”». Это — общечеловеческая первобытная азбука существования. Но достаточно хотя бы поверхностно знать историю и психологию арабского мира, родового арабского сознания, постулатов ислама, основанных скорей на обычаях, чем на морали, чтоб понять: эта первобытная азбука в арабской, окружающей Израиль среде не претерпела никакого эволюционного изменения. В груди араба, имя которому легион, тяжелой бурей бушует эта обида на «не наших братьев», отнявших «нашу землю». Ибо, согласно принятой психологии, если не официальной, то полуофициальной, существует «исконно арабская земля», «исконно немецкая земля», «исконно русская земля» и т.д. Но нет «исконно еврейской земли». Земля евреям всегда предоставлялась из «гуманных соображений» либеральствующими князьями, царями или ооновскими «джентльменами» и «товарищами». Это ооновское решение 1947 года, сопровождаемое всевозможными международными интригами, в их числе сталинскими, антианглийскими, по сей день рассматривается если не официально, то полуофициально как акт «гуманный» по отношению к евреям. И в определенные кризисные моменты «неблагодарных евреев» этим даже попрекают, причем не только сталинско-брежневские «пропагандисты-антисионисты», но и пропагандисты «западного джентльменства», деголлевские и прочие. А то, что это был законный долг, хоть и весьма недостаточный, так называемого «международного сообщества», отданный еврейскому народу, который беззащитным был брошен на растерзание немецко-гитлеровским вампирам, о том ничего не говорят. И о том, что арабы, наплевав на «гуманность» ооновских «Джентльменов» И «товарищей», тотчас при поддержке английских министров-социалистов развязали войну на уничтожение «незаконного еврейского гетто на земле ислама», об этом тоже не слишком распространяются.

Уж не буду упоминать подробно про тот вклад, который внесли арабы в гитлеризм, про все эти движения «СС-ятаган», «арабские легионы», вражду и погромы конца 20-х — начала 30-х годов в Палестине, побудившие англичан закрыть для десятков и сотен тысяч евреев путь к спасению от чумной, коричневой Европы.

Скажу лишь, что в 47-м году арабы, согласно пословице, вернулись «бритыми», точно так же, как гитлеровцы в 39-м и 41-м годах. Между тем Кенигсберг или польскую Восточную Пруссию «оккупированными землями» не называют, а Иудею и Самарию, древние еврейские библейские святые земли, так именуют. «Арабский Иерихон», «арабский Хеврон», «арабский Назарет», «арабский Иерусалим». Это звучит так же кощунственно, как звучало бы «еврейская Мекка» или «еврейская Медина». Эти палестинские имена вошли в человеческую духовную историю и духовную жизнь только благодаря еврейским духовно-историческим деяниям, библейским и христианским. Без этих еврейских деяний это были бы просто географические пункты, наподобие Могадишо, Биробиджана или Голопупеня. Может, арабы и не захотели бы строить свою мечеть, не будь под ней развалин Храма Соломона, и арабский пророк Магомет избрал бы для своего вознесения другое место?

В Иудее и Галилее, в Самарии, на берегах Тивериадского озера, с тех пор как потомки еврейских патриархов и еврейских пророков, потомки рыбака Симона и палаточника Шаула, потомки земляков жителя Назарета Иисуса из колена Иудина вынуждены были покинуть родные места, к святому палестинскому небу не поднималось ничего, кроме чадного дыма шашлыков, которые много веков жарили арабы для себя и своих братьев. И вот теперь, благодаря этому многовековому шашлычному дыму, земли западного берега Иордана именуются «исконно арабскими» и оккупированными Израилем. Естественно, если одних будут изгонять и убивать погромами, наподобие погрома 29-го года, а другие будут размножаться, то вся земля будет «арабской». Причем соседями евреев арабы быть не хотят. Ни в Хевроне, ни в Иерихоне, ни в Назарете, ни тем более в Газе.

Возле Тель-Авива, возле Хайфы, возле Иерусалима так называемые «умеренные» арабы согласны еще соседство временно потерпеть. Что поделаешь, если поход 47-го года не удался? Подождем, авось в двадцать первом веке явится новый Гитлер и наступление нового Роммеля будет успешней. Хамасовцы и возле Тель-Авива соседства с евреями не терпят, но в отношении Хеврона и Иерихона уж хамасовцы и фатховцы едины. Возле Хеврона или Иерихона евреям хотят запретить жить, точно так же как запрещали жить в Киеве или Петербурге. Только в пределах «зеленой линии», в пределах израильской «черты оседлости», которую к тому же милые арабы, имя им легион, считают временной.

Все эти факты, исторические и психологические, общеизвестны, но до оригинальности ли, когда государство, общество и народ живут в состоянии хронической войны с окружающей средой, то есть с арабами, переходившей уже несколько раз в войну острую. Целые поколения выросли под черными крыльями войны террористической, отступающей в тень, лишь когда начинала бушевать война обычная, с танками, самолетами и резолюциями ООН. При таком перманентном психологическом и историческом состоянии какое самое опасное слово? Конечно же — «мир». Потому что это слово-наркотик. Слово-наркотик, заставляющее забывать общеизвестные исторические и психологические факты или пренебрегать ими. В условиях перманентной войны и незатухающей ненависти окружающей арабской среды со словом «мир» надо обходиться особенно осторожно политикам, которые страшатся опозорить святыню своего звания и места. Не так, как обходятся с этим понятием Рабин-Перес, не говоря уже о «министре окружающей среды» Йоселе Сариде, разум которого, судя по его, Сарида, высказываниям, взят напрокат из анархо-интернациональных утопий девятнадцатого века.

Между прочим, в небезызвестном городе Бердичеве был в свое время весьма известный городской сумасшедший по кличке Йоселе. Бегал и кричал нечто бредовое. Но его, по крайней мере, не слушали, показывали на него пальцем и смеялись над ним.

По моему убеждению, иерусалимский Йоселе со своими бредовыми высказываниями, например о создании в ближайшие месяцы в Иудее и Самарии Палестинского государства, заслуживает того же в еще большей степени, чем Йоселе бердичевский. Однако до смеха ли, если многие бредовые идеи иерусалимского Йоселе становятся официальными планами правительства? Такие, как ликвидация еврейских поселений в Иудее, Самарии и Газе, которые «затрудняют ведение политических переговоров с арабами». Разумеется, эта цепь поселений, по сути казачьих станиц, прикрывающих собой живое нутро государства, затрудняет ведение переговоров. Без них было бы вести переговоры с арабами легче. А без еврейских поселений в Тель-Авиве, Хайфе и т. д. того легче, а без еврейского государства — совсем легко.

Но оставим в стороне счастливые коллективные сны Арафата и ХАМАСа с четверга на пятницу. Очень может быть, что и иерусалимский Йоселе с «лево-прогрессивной» дамой Алони[6] и иными энергичными «миролюбцами» видят нечто подобное с пятницы на субботу, правда, на свой идеологический манер: «демократическую Палестину», в которой евреи и арабы, ешиботники и джихадники строили бы вместе счастливое будущее (см. профессорские социал-утопические тома).

Представляю, какая радость охватила бы «демократический журнализм», из года в год обличающий «агрессию против палестинцев». Радость и энтузиазм охватили бы и «международное джентльменство», в том числе и так называемых друзей Израиля. А про ооновцев, страдающих комплексом вины перед арабами за свой просчет 1947 года, и говорить не приходится. Но о «демократическом журнализме», «международном джентльменстве» и ооновском колхозе в Нью-Йорке скажем ниже. Ибо пора уже наконец сказать, что же такое алеаторная сделка.

Слово «алеаторная» — латинское. Алеаторная сделка — это сделка, в которой само возникновение права требования одного контрагента и обязанности другого зависят от неизвестных случайностей. Право, покровительствуя алеаторным сделкам, преследующим полезные цели, например страхование имущества или жизни вообще, оставляет без защиты те из них, которые имеют характер пари или игры.

А именно в этом, алеаторном, направлении совершается рабинская сделка. Недаром «международный журнализм» и «международное джентльменство» так часто употребляют слово «риск». Но риск — категория, присущая азартной игре, исход которой зависит от слепого случая. Французское hasard означает случайность, задор, горячность в действиях. То есть нелогичность и непродуманность, как при азартной игре, когда все поставлено на одну карту. Когда за переговорно-картежными столами игра идет на последнее, когда продолговатый, четырехугольный листок картона означает жизнь или смерть. Дурно, когда играют так на свое. А что же говорить, когда, подобно проворовавшемуся кассиру, играют на чужое? Кассир, правда, играет на чужие деньги, а тут играют на чужие жизни.

У Гоголя есть драма «Игроки», не слишком известная, но, подобно знаменитому «Ревизору», направленная на исследование человеческих пороков. Коротко сюжет драмы таков. В заезжем дворе, то есть при гостинице провинциального русского Городка, некий приезжий знакомится с несколькими милыми людьми, которые предлагают ему свою помощь, посредничество в картежной игре с другим постояльцем, которого нетрудно будет, по их словам, совместными усилиями обыграть. Начав играть с радостным вдохновением, сорвав аплодисменты друзей-посредников, добившись первоначально успехов и будучи за них вознагражден, приезжий тем не менее начинает все более и более проигрывать. Но чем больше он проигрывает, тем более охватывают его задор, горячность азартной игры, мешающие ему, в общем человеку неглупому, понять вещи очевидные: играет он не с простоватым партнером, а с опытным картежным шулером, а милые советчики — не кто иные, как сообщники этого картежного шулера.

Конечно, художественность есть художественность. Она дает в частном случае общую картину человеческого бытия. Нет нужды искать в текущей жизни прямых аналогий с художественностью. Но косвенные аналогии, так сказать духовные поучения, искать можно и нужно. Тем более в данном случае они напрашиваются даже в деталях. Там провинциальная Россия, здесь провинциальная Европа — Норвегия. Там заезжий двор, какой-нибудь «Лиссабон» или «Париж», в провинции любят экзотику. Тут — заезжий двор «Осло»[7]. В гоголевской драме постепенно становится ясно, что главная опасность впавшему в игральный азарт приезжему исходит не столько от карточного шулера, сколько от друзей-советчиков. Игрок, может быть, и опомнился бы, осознал бы свое падение, встал из-за засаленного картежно-переговорного стола. Но не встанет, не опомнится, ибо взяты обязательства «перед мировым сообществом», то есть перед «международным джентльменством», и получены даже авансы — высокие награды. Оттого играет на последнее. Ибо свое доброе имя, свои прошлые заслуги, свой разум и свою мораль Рабин уже проиграл. Теперь он играет только на кровь, не на свою, на чужую, и, главным образом, на молодую. И за это не будет Рабину прощения.

Французский маршал Петен[8] тоже имел большие заслуги перед своей страной, он был героем Первой мировой войны. Но французы не учли прошлых заслуг Петена и посадили бывшего героя на скамью подсудимых вместе с его министром иностранных дел Лавалем[9]. Однако Петен имел хоть какое-то если не оправдание, то объяснение. Он вступил в сделку с немцами после того, как французы проиграли войну. Под водительством Рабина-Переса Израиль проигрывает мир. Не тот мир, который подписывают за игрально-переговорными столами на бумагах, а мир в широком смысле. Тот новый мир, который появился после разрушения сталинско-брежневской агрессивной империи — главного гаранта, спонсора, вдохновителя и покровителя антиизраильской арабской политики. Тот мир, который по-немецки именуется не «Frieden», а «Welt».

Этот мир, лишившийся главного врага Израиля, советского империализма, можно было использовать гораздо успешней, чем использовали Рабин и его правительство. Сделав «мир» объектом азартной сделки, полной крови и риска, Рабин сам стал заложником «миролюбивой» пропаганды. Никакие кровавые вакханалии не могут заставить Рабина-Переса прервать переговоры, ибо как раз этого хотят «враги мира». Таковы по-попугайски однообразные высказывания Рабина-Переса, таков хор «международного журнализма» и «международного джентльменства».

Некто Шрайбер (писака), корреспондент немецкого телевидения в Израиле, даже именует «правыми расистами» тех израильтян, которые требуют прекратить подобные кровавые переговоры и подобную алеаторную, картежную сделку. Я имею сомнительное удовольствие наблюдать на экране телевизора и читать в газетах то лицемерно-сочувственные, а то и откровенно проарабские проповеди немецкого политического журнализма. В прошлом все эти репортажи и дискуссии по ближневосточному вопросу нередко достигали кондиции сталинско-брежневской пропаганды, разнясь с ней в деталях и некоторых терминах.

«Druck», давление на Израиль — Druck. Я помню, как немецкие комментаторы произносили слово «Druck». Особенно некий Pilz (гриб) с ZDF произносил это слово смачно, точно айсбайн[10] обгладывал, «Druck auf Israel», — произносил Пильц. Америка должна давить на Израиль, и Америка давила. Америка Эйзенхауэра, Америка Никсона, Америка Рейгана с министром обороны антисемитом Вайнбергером, Америка Буша с Беккером. Поход на Ливан против террористов не был достаточно успешен только из-за вмешательства Вайнбергера на стороне террористов. Арабы его по-своему отблагодарили — взорвали казарму с 200 американцами.

Я слышал выступление некоего американского эксперта по терроризму. В числе причин арабского террора против Америки эксперт этот назвал американскую поддержку Израиля. Эксперт либо ничего не понимает, либо лжет. Как раз наоборот, наличие Израиля заставляет определенные арабские круги, так сказать «умеренные», а порой и не слишком умеренные, искать контакты с Америкой для воздействия на Израиль со стороны. И в этом печальная реальность весьма непрочного и противоречивого, ханжеского, но все-таки единственного союзника. Не будь Израиля, арабский и исламский мир занял бы гораздо более антиамериканскую позицию, ибо он чужд Америке по своей средневековой окостеневшей сути. Впрочем, подобную же позицию горестного сетования на то, что произраильская позиция отталкивает от Запада арабов, была присуща и Франко, «фашисту с человеческим лицом», и де Голлю, французскому варианту Сталина, фальшиво присвоившему свою долю в победе над гитлеризмом, к которой он имел еще более отдаленное, чем Сталин, отношение, и занявшему в 67-м году активно антиизраильскую позицию. Ныне, в связи с «миролюбивой политикой Рабина-Переса», подобные господа, точнее, их политические потомки сменили гнев на милость — по крайней мере отчасти.

Так, уже упомянутый немецкий репортер Шрайбер после каждой кровавой бойни арабских изуверов-террористов иногда мягко журит израильтян, а иногда и сурово предупреждает их не прерывать мирный процесс, ибо «как раз этого хотят враги мира». Так он именует хамасовцев и джихадовцев, изуверов, отличающихся от немецких эсэсовцев только возможностями и методами.

Немецкий репортер — миролюбец Шрайбер — и ему подобные несправедливо клевещут на хамасовцев и джихадовцев. Хамасовцы и джихадовцы стремятся к миру. Но к такому миру, при котором можно было бы убивать евреев. А как раз такой мир алеаторной сделкой и создает Рабин.

Поскольку арабские кровопийцы-изуверы — плохие солдаты, но хорошие бандиты, настоящая война, при которой задействованы танки, самолеты, ракеты, им не нужна, такая война для них опасна. Гораздо выгодней им кровавый «мир». Такой мир уже создал для них Рабин в Газе. Создал идеально безопасные условия. Там они спокойно могут мастерить свои бомбы, если сами на них не подорвутся, там они вербуют умственных недоносков, рассказывая им арабские сказки о том, как души из их разорванных тел переселятся в райские кущи.

Теперь этот кровавый мир Рабин-Перес собираются распространять на весь Западный берег, вопреки здравому смыслу, не говоря уж о предупреждениях специалистов, о кошмарных последствиях подобного скоротечного, как чахотка, «миролюбивого процесса». «Я не верю специалистам, — говорит Перес в своем интервью, — специалисты не предвидели Войну Судного дня, исламскую революцию в Иране, развал Советского Союза».

Неужто так, господин Перес? «Не предвидели». Думаю, и Войну Судного дня[11] предвидели, просто господин Перес слушает тех специалистов, которых ему выгодно слушать. А что касается развала Советского Союза и захвата власти в Иране фашиствующими исламскими радикалами, то на сей счет писалось немало. Была даже книга покойного Амальрика[12] «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года». Амальрик ошибся всего на несколько лет. Да только ли Амальрик? Даже я, при моей скромной осведомленности, писал неоднократно, что у Советского Союза есть только одна альтернатива: или атомная война, или развал. К атомной войне готовились, но перед опасной чертой остановились, попятились. Начался развал и банкротство невостребованных гигантских милитаристских СИЛ.

С исламским Ираном тоже нетрудно было предвидеть, как только стало ясно, что «международное джентльменство», белозубый Картер и прочие намерены пожертвовать шахом, «нарушающим права человека». Возможно, какие-то права и нарушались. Помимо нарушения прав хомейнистов поджигать кинотеатры с публикой и обливать серной кислотой женщин, одетых по-западному. Зато теперь никаких нарушений нет, потому что нет прав.

Шах мог бы силой подавить в зародыше гидру исламского фашизма-терроризма. Но ведь это опять же «нарушение прав человека», «тирания» и все такое прочее. А против этого и «Эмнисти интернешнл»[13], и тем более Организация Объединенных Наций.

Чем же это сборище национал-эгоистов объединено?

Это — не что иное, как политический колхоз в Нью-Йорке со всеми присущими колхозу особенностями. Уж лучше отсутствие порядка, чем фальшивый порядок, потому что при отсутствии порядка можно надеяться на стихийность возникновения противостоящих хаосу центров, на двусторонние, трехсторонние и прочие связи. А при фальшивом ооновском порядке такие связи затруднены. Резолюции, сборища колхозных активистов против единоличников, санкции и прочая мафиозная деятельность. И вот в этих условиях всеобщего мирового хаоса, международной исламской агрессии и ооновской колхозной наглости в Израиле избирают Рабина с его социалистическим правительством вплоть до леворадикального фланга Сарида и Алони.

Надо сказать, в принципе я не против социалистов. Конечно, всякий социалист несет в себе застарелые социалистические предрассудки, но во времена открытой освободительной борьбы эти предрассудки сглаживались тем национальным делом, которому многие из социалистов отдались всем сердцем и всеми помыслами. Да и личности были иные. Разумеется, и тогда не все. Достаточно вспомнить духовного и политического отца нынешнего министра иностранных дел Переса, министра иностранных дел боевого 1967 года Абу Эвена с пухлым бабьим лицом и по внешности напоминающего хрестоматийного оппортуниста. Хотя внешность оппортуниста бывает, конечно, разная. У Переса другая внешность.

Поскольку евреи веками не держали свою судьбу в своих руках, оппортунизм и соглашательство, к сожалению, стали частью их генетической натуры, их национальным кодом. Иногда он помогал выжить, но никогда не помогал достойно жить. А особенно опасно, когда национальный оппортунизм объединяется с социалистическими предрассудками, особенно ныне, при обстоятельствах изменившихся. Доминирует не открытая ясная борьба, а лживая интрига во всем мире, на Ближнем же Востоке в особенности. А такое часто ведет к упадку духа и примиренческим фальшивым надеждам. В этих условиях старые социалистические предрассудки и социалистические инстинкты, все эти идеологические «чувства братства», все эти идеи о том, что главным пособником ненависти является материальное неравенство, могут сыграть и уже играют роковую роль. Особенно при «милых» средневековых соседях Израиля. Роковую роль играет и идеологическая слепота социалистов в вопросе происхождения чувства ненависти как, главным образом, фактора экономического: «бедный ненавидит богатого».

Но Каин не был бедней Авеля, и не из-за бедности своей он убил Авеля, а из-за чувства зависти и чувства собственной неполноценности, которую часто облекают в тогу национального превосходства. Технология ненависти вообще, технология антисемитской ненависти в особенности и технология арабской ненависти в частности не укладывается в социалистическую идеологию. И главная беда не в том, что социалисты ее не понимают, а в том, что они ее не могут себе позволить понять по идеологическим соображениям. Такая теоретическая бесплодность имеет самые печальные последствия для практической деятельности социалистического израильского правительства, сделавшего основой своей политики всякие уступки и поблажки ненавидящим. Таковы же экономические поблажки, таков совсем уж свежий пример с иерусалимским строительством — т.н. «отчуждением земель», демонстрирующий вопиющую, бесстыдную беспринципность Рабина-Переса.

Я отнюдь не хочу сказать, что в среде социалистов нет честных, порядочных, принципиальных личностей. Данное бесстыдство относится не к социализму, а непосредственно к человеческим качествам Рабина-Переса и демонстрирует, как опасно, когда к социалистическим предрассудкам присоединяются личные дурные качества. Конечно, нет людей без недостатков, иногда даже весьма неприятных. И все-таки наличие недостатков может быть уравновешено иными, положительными, качествами. Есть, однако, недостаток, который ничем уравновешен быть не может, — это беспринципность. Потому что никаким качествам такого человека, даже самым положительным, нельзя доверять. Беспринципность — весьма дурное качество, беспринципность политика — это вообще катастрофа, а для израильского политика, действующего в атмосфере перманентной войны, холодной и горячей, беспринципность есть преступление. Особенно когда она опирается на социалистическую идеологию.

Технология ненависти такова, что беспринципные уступки и поблажки лишь разжигают ее. Опыт долгой человеческой истории вообще и опыт короткой истории современного Израиля в частности показывает: ненависть нельзя ублажить, ненависти можно только противостоять. Можно и нужно искать мира с арабами, но только не на тех путях, на которых ищут Рабин-Перес со своими сводниками и соучастниками. Мир может быть найден только так, как он был найден с Германией и Японией. Разумеется, время другое и обстоятельства другие, но путь остался неизменным, путь твердости противостояния. Нелегкий путь, долгий путь. Тем не менее ясно, что даже далеко не совершенное прошлое военно-политическое противостояние арабскому натиску создавало для Израиля больше безопасности, чем нынешнее игрально-переговорное мифотворчество Рабина-Переса и его министров-соучастников.

В спокойной Дании, в доброй Голландии, в филистерской Швеции, в скучной Норвегии и тому подобных странах социалистические предрассудки не представляют серьезной опасности, и социалисты, умеренно сменяя консерваторов, вносят свой плодотворный вклад в политическую жизнь.

Однако Израиль в нынешнем мире и при нынешних обстоятельствах себе такой роскоши позволить не может. Избрание социалистов четыре года назад было серьезной ошибкой народа. Ведь и народ, подобно человеку, может совершать политические ошибки. Хочется надеяться, что народ, проявив здравомыслие, а то и просто инстинкт самосохранения, исправит эту свою ошибку, ибо детская болезнь левизны в сионизме в нынешних условиях может обернуться чумой.

Я не хочу идеализировать другие политические силы. И при них была политическая глупость синайской сделки, и при них был террор, и при них он будет. Но при них была защита, было боевое противодействие, были незыблемые Голанские высоты, был незыблемый Иерусалим. А теперь Рабин переложил функции защиты от террора на Арафата и, судя по всему, хочет вместе с Пересом сделать сирийского Асада союзником в борьбе с иранскими штурмбанфюрерами в чалмах. А это означает, что алеаторная сделка Рабина, его азартная картежно-переговорная игра все более напоминает гадание и фокусы, политический пасьянс: сойдется — не сойдется. Известно, что к падениям и фокусам человека побуждают необеспеченность, неуверенность в завтрашнем дне, слабости, не оставляющие места верному расчету. Ибо всякий элементарно здравый, верный расчет нарушил бы рабиновскую алеаторную сделку и остановил бы рабиновско-пересовский «миротворческий процесс». А этого Рабин позволить себе не может, ибо тогда надо признать всю свою картежно-миротворческую игру глупой и даже аморальной.

И как же быть с уже выданными аплодисментами «мирового сообщества», «международного джентльменства», то есть тех, кто замечательно умеет решать чужие дела, рисковать чужой головой и платить за свои высокие идеалы чужой кровью? Как же высокие награды, как же телешоу в норвежских музыкальных залах и на лужайке перед Белым домом?

Надежды, что Рабин-Перес раскаются и опомнятся, нулевые. Они пойдут до конца. А конец может быть чреват катастрофой. Доселе невиданной вспышкой террора не только из Газы, но со всего Западного берега, обстрелами «катюш» с Голанских высот, войной в условиях, еще более опасных, чем были в 67-м году.

Любой апокалипсис возможен! Трагическая ирония судьбы: всему этому апокалипсису содействует тот самый Рабин, Рабин 67-го года. А не подменили ли его? Какому-нибудь Йоселе Сариду терять было нечего, а Рабину было что терять и что проигрывать. И он все потерял и проиграл. Более того, он, бывший защитник страны, ныне превратился в самую серьезную для нее опасность. Хуже Ирана, хуже Ирака, хуже Ливии, хуже Сирии, хуже ХАМАСа.

Что еще можно сказать о Рабине в дополнение к уже сказанному? Что это, к сожалению, не единственный пример человеческой, духовной и политической деградации личности, некогда достойной? Но от этого не легче, и это от опасных последствий деятельности такой личности не спасает. Используя «мир» как наркотик и будучи сами одурманены, Рабин и его партия в игральном азарте одурманивают народ. Поэтому в заключение приведу слова пророка Иезекииля, сказанные во время вавилонской опасности. Стих называется «Наказание вождя Израилева». «И ты, недостойный, преступный вождь Израиля, которого день наступил ныне, когда нечестию его будет положен конец! Так говорит Господь Бог. Сними с себя диадему и сложи венец»[14].

Я надеюсь, израильские избиратели, преодолев фальшивые соблазны, разумно ответят на эти страстные слова пророка.

Гетто-большевизм и тайна смерти Ицхака Рабина[15] Факты и загадки

7 ноября 1995 года, уже после убийства Рабина, автором было написано «Предисловие к статье Алеаторная сделка Ицхака Рабина, которое можно считать также и послесловием». Горенштейн пишет: «Под статьёй стоит дата 22.05.95. Но кровавую точку поставил почти полгода спустя Игаль Амир, 25-ти лет, студент юридического факультета Тель-Авивского университета, израильский Родион Раскольников». И далее: «Статья была переведена на иврит, но израильские влиятельные газеты отказались её публиковать... Опубликовала статью по-русски газета «Вести» Эдуарда Кузнецова. Да простится мне авторское тщеславие и наивная мечтательность, но теперь, когда свершилось непоправимое, мнится: если бы опубликовали своевременно, вдруг бы прочитал убийца и вдруг бы решил сменить оружие убийства на... нелицеприятный, беспощадный избирательский бюллетень».

В коротком послесловии к своей статье «Алеаторная сделка Ицхака Рабина», которая была опубликована ещё до покушения, я сравнивал убийцу Ицхака Рабина с Родионом Раскольниковым, героем романа Достоевского "Преступление и наказание". Теперь, по прошествии некоторого времени наблюдая за общественно-политическими событиями, происходящими в Израиле, вспоминается для сравнения еще один персонаж, правда, на этот раз не из романа, а из реальной истории России: Леонид Николаев.

«1 декабря 1934 года Леонид Николаев выстрелил из револьвера и убил Сергея Мироновича Кирова, главу ленинградской партийной организации. Убийцу схватили на месте преступления. Подробности этого преступления остались неопубликованными. Кто такой был этот Николаев? Как он ухитрился пробраться в строго охраняемый Смольный? Как ему удалось приблизиться вплотную к Кирову? Какие причины толкнули его на этот отчаянный шаг ─ политические или личные? Все обстоятельства преступления оказались окутаны покровом глубокой тайны».

Так сказано об убийце Николаеве в книге «Тайная история сталинских преступлений»[16]. Разумеется, все это происходило в другой стране, в другое время, при других обстоятельствах. Но всякий, кто занимался историей не как набором кладбищенских фактов, а прежде всего как важным пособием в понимании современной жизни, в том числе путем сравнения фактов и последствий, из этих фактов вытекающих, тот согласится, что привлечение Леонида Николаева, если не к юридическому, то к моральному следствию по делу Игала Амира допустимо и даже необходимо. Тем более, что и некоторые важные факты следствия совпадают. То, что Игал Амир, так же, как Леонид Николаев, планировал свое преступление, несомненно. Но далее наступает та самая тьма, окутанная покровом глубокой тайны, о которой говорится в "Тайной истории сталинских преступлений". Впрочем, не прошло и тридцати лет, как тайна преступления Николаева была раскрыта В эмигрантской же печати она стала понятна еще раньше от советских чекистов-перебежчиков.

Оказывается, намерения Николаева стали известны тайным советским органам задолго до преступления, и они умышленно подтолкнули его на убийство и помогли это преступление совершить.

Разумеется, нет фактов, подтверждающих, что намерения именно Амира были известны полиции. Но то, что за ним следили задолго до преступления, и доказывать не надо. После убийства показали пленку, на которой заснят Амир в стычках с полицией на территориях. Какое совпадение, именно Амира засняли. И после этого Амир спокойно приблизился к Рабину с пистолетом в руках. Но об этом ниже.

Конечно, Леониду Николаеву помогли совершить преступление тайно, как говорится в полицейско-уголовном мире "втемную», так что Николаев догадался о тех, кто ему помогал и им руководил, лишь перед расстрелом. Что касается Игала Амира...

Но причем тут, спросят, а иные даже возмутятся, Игал Амир? При чем тут демократический Израиль? Игал Амир ─ религиозный фанатик, который ненавидел демократически избранного премьера Ицхака Рабина. Эго правда. Правда, однако, и то, что демократически избранный премьер и его «Маарах»-партия скрыли в своей избирательной кампании от своих избирателей судьбоносные для Израиля деяния. И именно скрытые от избирателя деяния сделали Игала Амира убийцей. Я убежден, что намерения отдать Газу, Западный берег, Голанские высоты были тщательно задуманы еще задолго до прихода к власти на тайных встречах, в норвежском подполье и на других "подпольных встречах" при содействии т.н. "друзей Израиля" и прежде всего по Социнтернационалу, куда входят и "социалистические арабы". Тайных от кого и тайных для чего? Тайных от своего народа для обмана избирателей. Я думаю, что если бы рабиновско-перешвская партия «Маарах» вышла на выборы с той программой отдачи земель, которую она сразу же по приходу к власти начала проводить, весьма сомнительной была бы её победа.

"Но ведь эта отдача земель во имя мира," ─ скажут иные. Подобным нетрезвым высказываниям отвечу ниже. Сейчас же замечу, что и при обмане избирателей победа «Маараха» была незначительной, и для удержания власти пришлось включить в своё правительство также анархо-интернационально-пацифистские личности, как Сарид и Алони.

Хочу сказать, что я не против наличия в Израиле пацифистского движения. Если они есть в других странах, пусть будут и в Израиле в общем политическом спектре. Правда, я лично отношусь к общественному пацифизму, где бы он ни был, с неприязнью. По-моему, пацифизм в этом хищном, вооружённом мире ─ это прежде всего готовность к самопожертвованию. В еврейской истории даны великие образцы такого самопожертвования, несущие в себе огромный моральный заряд. Это ─ библейские пророки, это Йешуа из Назарета. Но они жертвовали собой и только собой. А их нынешние жалкие подражатели, именующие себя пацифистами, призывают к жертвенности других людей, нацию, страну.

Но в конце концов, мало ли что вызывает у меня брезгливость. У меня и гомосексуализм вызывает брезгливость, но запретить его я не требую. Не требую запретить и пацифизм. Если есть телесные извращения, почему бы не быть извращениям политическим? Пусть пацифисты-интернационалисты заседают в своих университетских клубах, объединяются в группировки под цинично-шутовским наименованием "мир сегодня», пусть натягивают на себя дурацкие колпаки на международных конгрессах защиты светлого будущего. Пусть тешатся. Но только не в правительстве. Тем более ─ в правительстве государства, которому постоянно угрожают и часто осуществляют эти угрозы террором или войной. Даже в государствах с более спокойной судьбой пацифистов в правительстве нет. Когда Клинтон был пацифистом, он никаких государственных должностей не занимал, а когда перестал быть пацифистом, то в правительство прошлых своих единомышленников не берёт. И никто из европейских "друзей Израиля" их в правительство не берёт. Об арабах говорить не будем. Араб-пацифист звучит так же дико, как еврей-дворник. Впрочем, в еврейском государстве евреи-дворники, наверное, есть. Однако, в арабских странах арабов-пацифистов не встретишь. Это для араба так же неприлично, как для женщины ходить нагишом. Если бы арабские пацифисты существовали, и такие личности, как Сарид, Алони, Гельмут Авнери[17], объединились с ними, то про них, израильских пацифистов, можно было бы сказать: глупые люди, но честные Но когда израильские пацифисты-интернационалисты объединяются с арабскими воинствующими националистами для того, чтобы жечь и громить еврейских поселенцев, для того, чтобы вместе с арабами жечь израильский флаг, водружённый этими поселенцами на древней еврейской земле, то если они ─ пацифисты, кто же тогда коллаборанты? Тем не менее, этих людей Рабин-Перес взяли в своё правительство. Не знаю, с восторгом ли, с удовольствием ли, но взяли ради удержания власти и проведения в жизнь задуманного в норвежском подполье целей.

О советской власти было сказано: утопия у власти. В современном Израиле тоже утопия пробралась к власти. Утопия мира с арабами на основании разработанных в норвежском подполье планов. Все уважающие себя нации, более того, все жизнеспособные нации берегут свои традиции, берегут свою историю, празднуют тысячелетия своих национальных обычаев. Патология еврейской истории заставила евреев искать эти традиции не в земле, а в Книге. Так было, но так более не должно быть, и в этом одно из достижений создания земного еврейского государства. Потому, что даже самая великая книга, даже Библия не может заменить земли, ибо народы живут на грешной земле, а не на Божьем небе. Чем завершается такая жизнь не на земле показывает еврейская история двадцатого века. Без земной современной истории самая великая история прошлого пахнет прахом и музеем. Евреи, веками лишённые современной истории, должны, должны особенно чтить возможность жить снова на своей земле рядом со своими историческими святынями, тихой и мирной жизнью. И когда Перес с пафосом объявляет о том, что Бет Лехем (Вифлеем), город царя Давида и Вифлеемской звезды ещё до нынешнего рождества будет передан арабам, чтобы они могли получать доход от рождественского туризма, трудно сказать чего тут больше невежества или цинизма. Какое отношение имеют арабы к рождеству и Христу, к деве Мириам, к дому царя Давида? Они захватили эти земли в тёмные времена раннего средневековья, и они с тех пор жарят там свои шашлыки. Пусть жарят. Но почему в эти их пропахшие ароматами шашлыков и обагрённые еврейской кровью руки надо передавать древние еврейские святыни, чтобы они продавали их туристам за доллары, марки и прочую валюту?

Игаль Амир, конечно, религиозный фанатик (если он действительно таков), но для него, как и для тысяч еврейских поселенцев, это святая древняя земля, это пещеры праотцов, это места пророков и царей.

Перес говорит: "Оппозиция не знает, что делать с территориями (так стыдливо именуются Иудея и Самария), а мы знаем. Надо от миллионов арабов отделиться". Видно Перес, погрузившись в политические глубины, забыл правила полит-демографической арифметики. Пройдёт некоторое время, и арабов в Иудее и Самарии будет 10 миллионов или 20 миллионов. Им опять станет тесно. Стеснять их будут уже не еврейские поселения возле Наблуса, а еврейские жители возле Хайфы. Что же делать? Надо было объяснять арабам долго и настойчиво, в течение года, двух лет, десяти лет (история взаимоотношений народов знает и более долгие сроки, растягивающиеся на столетия) объяснять: необходимо научиться жить на этих землях, на Западном Берегу Иордана, и в Иудее и Самарии вместе с евреями, жить, если пока не по-дружески, то хотя бы терпимо. Потому что в противном случае, бывают ведь такие исторические катаклизмы, которые произошли, например, с судетскими немцами. Конечно, о терпимом сосуществовании надо объяснять не только арабам, но и иным фанатичным евреям. Однако это задача гораздо более исполнима. За некоторыми исключениями даже самые религиозные и фанатичные согласились бы сосуществовать рядом с арабами при наличии пусть самого холодного мира с ними и, более того, возможно, войны, но холодной, без пролития крови и поджогов. Ведь корень всего ближневосточного конфликта в том, что арабы с самого начала не хотели жить вместе с евреями и терпеть в своей среде еврейское государство. Что изменилось теперь? Только тактика, подкреплённая статистикой. В результате мирного процесса погибших израильтян становится всё больше, погибших террористов всё меньше.

Один хамасовский дебил уносит с собой из жизни десятки израильтян. Против такого "миролюбия" начались протесты израильтян, которые международный, в частности немецкий журнализм подло именует "правыми расистами". Всё трудней «Маараху» было отстаивать свою безумную политику в парламенте ─ кнессете. И без опросов можно было не сомневаться, что предстоящие выборы маараховцы проиграют, и тогда убили Рабина.

Надо сказать, что убийство или другое преступное деяние, которое идёт на пользу потерпевшей стороне, всегда попахивает провокацией. Причём этот метод опробовался ещё до дел бедственных на делах глупых. Когда какой-то неразумный демонстрант изобразил Рабина в гитлеровском мундире, маараховцы закатили в парламенте такую истерику, что это напоминало развратную жену, бьющую посуду, чтобы запугать заподозрившего мужа. От оппозиции потребовали отмежевания, т.е. по сути покаяния. Ещё до убийства Рабина «Маарах» начал вести себя агрессивно и провокационно. Чрезмерная истерика маараховцев заставляет усомниться в случайности появления на демонстрации против политики Рабина ─ Переса портрета Рабина в эсэс-мундире Я убеждён, что среди демонстрантов и поселенческого движения были и есть такие агенты правительства «Маарах». Особенно после того, как правительство это по сути прекратило работу израильской разведки, направленную против террористов, и предало на смерть Арафату своих арабских сотрудников. С тех пор значительная часть усилий этого правительственного учреждения направлена против своих политических противников внутри страны.

Когда Фанни Каплан тяжело ранила Ленина, большевики обвинили тех, кто выступал против их преступной политики, в подстрекательстве. После убийства Кирова большевики начали бешеную агрессию против оппозиции. А ведь и русские большевики когда-то были социал-демократами. Большевизм есть переродившаяся, раковая форма социал-демократии, как нацизм есть переродившаяся раковая форма социал-народничества. Элементы большевизма были присуши израильским социал-демократам и раньше. Интернациональная риторика, идеализация коллективизма, объявление себя защитниками трудящихся. «Маарах» называется "Партия труда".

"Весь или почти весь государственный сектор в их руках», ─ сказал мне один израильтянин. ─ Это директора предприятий, руководители кибуцев, истеблишмент университетов, это государственная номенклатура». И даже пятнадцать лет власти "Ликуда" не смогли изменить подобной структуры».

Но не это главное. Проиграв при содействии "друзей Израиля" седьмую, на сей раз дипломатическую войну арабам, «Маарах» всеми силами старается обратить внешнее поражение во внутреннюю победу. Главный враг теперь ─ внутренний. Внешний враг посягает на территории, внутренний враг посягает на власть. Но таковы ведь идеи российского большевизма в период Брестского мира. Если приглядеться к делам нынешнего «Маараха», то разве они не руководствуются идейными заветами своих старших российских братьев? Разница лишь в том, что там были кровавые орлы, подобные Троцкому, а тут кровососущие комары, подобные Сариду. Там была огромная страна, частью которой можно было пожертвовать ради удержания власти, а тут крошечное государство. Впрочем, в действиях «Маараха» проглядывают не только идейные заветы российского большевизма, но и средневековый гетто-комплекс, который из-за несчастной истории присущ евреям определенного сорта. Обольшевичение «Маараха» идет в направлении гетто-большевизма с его гетто-комплексом. Недаром, оправдывая свой отказ от Иудеи и Самарии, правительство Рабина-Переса объявило о своем стремлении к государству, в котором 80 процентов евреев. (В гетто ─ 100 процентов.)

Мне кажется, когда Теодор Герцль задумывал восстановить еврейское государство, то одной из важных задач при этом было преодоление гетто как нормы общественно-государственного существования, т.е преодоление гетто-комплекса. Что же означает гетто-комплекс? Эго страх перед внешней средой, внешним окружением и компенсация его за счет властолюбивого господства над обитателями гетто.

Я знал и знаю евреев, которые к другим евреям продолжают относиться как к обитателям общего гетто. То пренебрежение, а подчас и гнусности, которые позволяет такой еврей по отношению к другому еврею, он никогда не позволил бы по отношению к русскому, украинцу, татарину, узбеку, потому что это внешняя среда, а внешней среды надо бояться. Таков их еврейский социал-интернационализм. И антисемиты еще говорят о едином еврейском кагале, а евреи-идеалисты ─ о еврейской солидарности. Нет более психологически разъединенного народа, чем евреи, и создание еврейского государства как раз должно было служить психологическому объединению.

Политика Рабина—Переса разделила израильтян и евреев диаспоры, как никогда ранее. Эта политика проводится по крайней мере, вопреки 50 процентам израильтян с опорой на 2-3 арабских голоса. "Демократия, ─ говорят они, ─ есть демократия". Но и демократия, как и все остальное, должна быть разумной, а не до анекдотичности глупой и безнравственной. С помощью этой безумной демократии отдали Газу, которая превращена в безопасный для бандитов центр, хорошо защищенный Рабин-Пересовским "миром". Теперь отдают Западный Берег, Иудею и Самарию, могилы патриархов и пророков, святую Библию, магически живущую на этих землях. Наступает очередь Голанских высот. О них следует сказать особо. В каждой стране существуют оппозиционные и правительственные партии. Между ними противоречия по многим вопросам внутренней и внешней политики. Но нигде нет такой пропасти между партиями по судьбоносным вопросам для государства. При прошлом правительстве Голанские высоты были присоединены к Израилю, при нынешнем отсоединены. Скрашивается, есть ли у Израиля государственная политика? Нет государственной политики, а только партийная. Нынешняя партия Рабина-Переса, в отличие от прошлой "Партии труда», проводит не разную с партией "Ликуд" политику, а противоположную. Так что трудно даже поверить, что обе партии принадлежат к одному государству. Впрочем, Перес уже назвал Иудею и Самарию оккупированными территориями. Так кому же он ближе, к израильской партии "Ликуд" или к иордано-палестинским партиям? Или же к сирийской партии "Баас», когда речь идет о Голанских высотах?

Все, начиная от опытных генералов и до туристов, побывавших гам, утверждают, что Голанские высоты отдавать нельзя Тем более, под туманный мир. Что такое мир? Разве между гитлеровской Германией и Советским Союзом не был подписан мир? Разве история человечества не знает цену таких подписей?

Если Сирии действительно нужен мир, она пойдет на него рано или поздно без Голанских высот. Если Сирии мир не нужен, она рано или поздно нарушит его. С Голанскими высотами нарушит его более уверенно. Кто защитит тогда Израиль? Гарантии "международной общественности», т.е. "международного джентльменства"? "Друзья Израиля"? Не арабы, а "друзья Израиля" придумали формулировку: Земля за мир. Крошечное государство должно отдать землю, а арабы, обладающие огромными территориями, должны дать взамен... Не буду даже говорить, что они дадут взамен. Уже на первом этапе видно, что арабы дают взамен. На последнем же этапе "миролюбивого процесса" вообще стоит ловушка. Эта ловушка называется Иерусалим. Когда арабы получат все, они скажут: "Теперь давайте Иерусалим». И "международная общественность», "международный журнализм" их в этом поддержат. Упомянутый мной в прошлой статье Pilz (гриб) из ZDF так и заявил: "Без арабского Иерусалима мира не будет."

Объединение Берлина они праздновали с диким ликованием. Постановили "во имя мира" объединить Сараево, хотя сербским кварталам угрожает господствующий в Сараево ислам. А Иерусалим во имя того же "мира" надо разделить. Рабин-Перес, которые прикидывались тугими на ухо, не желая слышать, что говорит о Иерусалиме Арафат и "общественность», придумали формулировку: вопрос о Иерусалиме решать в конце "мирного процесса". А что будет в конце? Арабы всё возьмут, но ничем не удовлетворятся. "Не дадите Иерусалима ─ мира не будет," ─ скажут они. Тогда опять начнется "челночная дипломатия". Норвежские сваты, американские советники, европейские друзья... Это те самые друзья о которых умница-Пушкин когда-то сказал: "Господи, избавь меня от друзей, с врагами я сам справлюсь»[18].

То, что я пишу, не такое уж особое пророчество или открытие Все больше израильтян охватывало беспокойство от безрассудной слепой политики правительства. И тогда убили Рабина.

Немецкий журнал "Штерн" от 16.11.95. года пишет, что намерение совершить покушение на Рабина со стороны т.н. "правых поселенцев" было известно израильской секретной службе за много месяцев до выстрелов Амира. Приведена подробная схема убийства, которая до кошмарного ужаса напоминает убийство Николаевым Кирова.

Израильская служба безопасности оставила Рабина и его жену без охраны. Единственный охранник шёл сзади. В охраняемое пространство, через которое шёл Рабин, были впущены персоны без специального разрешения, среди них ─ Амир. Так пишет немецкий журнал "Штерн". А вот цитата из "Тайной истории сталинских преступлений": ..."Вечером 1 декабря 1934 года Николаев появился в Смольном с портфелем, в котором лежал револьвер. Получив пропуск, Николаев благополучно миновал охранников и без помех вошел в коридор. Там никого не было, кроме человека средних лет по фамилии Борисов, который числился помощником Кирова. Войдя в зал, Борисов сказал Кирову, что его зовут к прямому кремлёвскому телефону. Киров поднялся со стула и вышел из дала заседаний, прикрыв за собой дверь. В этот момент грянул выстрел".

Схема убийства та же, разница лишь в деталях. До сих пор нет полной ясности об убийстве Джона Кеннеди, но там убийца стрелял с далёкого расстояния. Там не было стопроцентной гарантии удачи. Сталин, который организовал убийство Кирова с провокационной целью обвинить в нём оппозицию и одновременно устранить не совсем удобного партнёра-конкурента, нуждался в 100% успеха, ибо малейшая неудача могла иметь очень тяжёлые политические и личные последствия. Поэтому Киров был застрелен в упор. Сталин, стоя в почётном карауле, испытывал такой приступ горя и любви к погибшему другу и соратнику, что приблизился к гробу и поцеловал мёртвого ─ вот уж чисто евангелический Иудин поцелуй.

На видеокассете, показанной по израильскому телевидению, которую по невыясненным причинам некий любитель имел возможность снимать, видно, как уязвим был Перес, тоже почему-то без охраны. Но Амир стрелял в Рабина, значит израильская секретная служба, считающаяся одной из лучших в мире, тотально отказала? Сомнительно. Даже немецкий телекомментатор, просмотрев видеозапись, спрашивает у израильского эксперта по фамилии Шпринцак, не было ли сотрудничества между охраной и убийцей. На что эксперт отвечает отрицательно-уклончиво.

Работает комиссия, но выяснит ли она обстоятельства убийства? Скажет ли, что выстрел в упор можно было произвести только при содействии охраны? Такова технология подобных покушений. Так убили Индиру Ганди. Так в упор Леонид Николаев убил Кирова. И вероятность того, что охранники из "Шин-Бет"[19] оказались наивными, неопытными ребятами, не более велика, чем вероятность, что оплошность допустили работники сталинского НКВД. Впрочем, с Кировым уже давно всё ясно. Подробности же покушения на Рабина пока скрыты тьмой. Однако ясно, как Божий день, что подобно случаю с Кировым, выстрел в Рабина дал повод власть имущим развернуть нечестную травлю оппозиции, обвинив в подстрекательстве к убийству всех не согласных с политикой правительства, всех обличающих Рабино-Пересовские безумия.

Первые выборы «Маарах» выиграл благодаря обману, скрыв договорённости норвежского подполья. Теперь карты раскрыты и правительство надеется выиграть выборы благодаря истинно большевистским методам. Ибо такое правительство можно поддерживать только по глупости, из трусости или из корысти. Но расчёт Переса со святым Рабином на знамени полностью деморализовать избирателя может оказаться ложным, потому что помимо тех или иных взглядов или чувств, поддающихся манипуляции, есть ещё и инстинкт самосохранения. Кроме того, пока не ликвидирована избирательная система. Поэтому голосуйте. Голосуйте против "миротворческого" безумия, против лжи "международных гарантий», против "гетто-большевизма". Голосуйте против правительства Переса, спасайте Израиль!

P.S. Итальянцы, ирландцы или иные, по тем или иным причинам живущие вне национальных территорий, считают естественным беспокойство за судьбу страны, к которой они этнически принадлежат, особенно в трудные для неё времена. Почему же евреи должны быть исключением?

Стрелял Амир, но имя подлинного убийцы, точнее, подлинных убийц ещё предстоит объявить, если не сейчас, то когда-нибудь в будущем. Ибо нет ничего тайного, которое не стало бы явным.

На траурной церемонии иорданский король Хуссейн растроганно назвал жену Рабина: "Сестра моя Лия», не знаю назвал ли Перес Рабина: "Брат мой Ицхак" и поцеловал ли мёртвого Рабина. Но всё-таки хочется повторить слова Господа Бога: "Перес, где брат твой, Рабин?"

P.P.S. В Бейт-Лехеме состоялось кощунство исламского празднования христианского рождества, на котором, опровергая евангелие, Арафат назвал Иисуса Христа палестинцем. На этом же праздновании Арафат в очередной раз объявил под радостные крики толпы, что скоро будет праздновать в Иерусалиме. Когда Переса спросили, что он думает по поводу подобных заявлений Арафата, он ответил: "Пусть говорит. Иерусалим навсегда останется объединённой столицей Израиля". О, святая простота. Разве это не подтверждает то, что получив всё, но не получив Иерусалим, арабы развяжут с новых, уязвимых для Израиля рубежей массовую террористическую войну. Перес после смерти Рабина или, как нехорошо выразился немецкий телерепортёр, благодаря смерти Рабина, усиливает темпы того процесса, который можно было бы назвать "миротворческой паранойей". Впрочем, по сообщению проправительственной газеты "Ха-Арец», Перес в последнее время выгладит бледным, страдает бессонницей и засыпает только со снотворными таблетками. Но если случится несчастье переизбрания Переса осенью 1996 года, то как бы он вовсе не заболел хроническим нервным истощением, и как бы этой болезнью не заразил всё израильское общество.

P.S. Как стало известно, Перес, своеобразно сочетающий в своей персоне утописта и оппортуниста и стараясь максимально использовать провокационное убийство, перенёс выборы с осени на конец мая, поближе к дате смерти Рабина.