Страстное желание

Глава 5

Испуганная, Кэт покачала головой:

— Нет. Мы не можем. Я поговорю с бабулей. Я смогу убедить ее подарить нам ожерелье на помолвку.

Гейб изогнул бровь:

— Думаешь, она согласится?

— Наверное, нет, — наконец признала она. — Но попробовать стоит. Я просто не понимаю, почему она так настаивает на подарке, а не на продаже.

— Кроме нее, об этом никто не знает. Но объясняться она не будет.

— Мне жаль, Гейб. Я не хотела, чтобы все зашло так далеко. Мы не должны жениться. Будем оттягивать свадьбу, пока… — Она замолчала, желая разрыдаться. — Пока бабуля не умрет.

— Она выглядит очень даже живо для умирающей.

Кэт вздрогнула:

— Умоляю…

— Ты говорила правду, объясняя причины нашей помолвки. Все дело в Матильде, да?

— Да. — В зеленых глазах Кэт вспыхнул огонь. — Я сказала, что сделаю все, чтобы помириться с ней.

— Даже выйдешь за меня замуж?

Она кивнула:

— Если другого выхода нет. Похоже, ты тоже готов пойти на это ради «Страстного желания»?

— Готов на все. — Он сделал шаг в ее сторону и притянул к себе. — Кэт, это — символ любви. Любви, которая принесла одни несчастья. Любви, которая началась с одного прикосновения.

— Ты говоришь об инферно?

— О нем, — подтвердил Гейб.

Она нахмурилась, пробегая пальцами по его груди.

— Ты собирался все мне объяснить. Что такое инферно и как оно действует?

— Лучше я тебе это продемонстрирую.

И он это сделал.

Губы Кэт были нежны как шелк, сладки и податливы. Желание противостоять ему еще больше разжигало страсть, стремление победить ее. Он не хотел резко набрасываться на Кэт, как сделал это в лифте. Она должна была сама принять это решение. Единственный способ обуздать инферно — признать желание.

Гейб почувствовал, как Кэт дрожит в его руках. Стоит ему лишь настоять, и она сдастся. Он играл с ее губами, пытался раздвинуть их. Протяжно застонав, она открылась ему. Но он все еще медлил, оставляя выбор за ней. Кэт должна была признать, что хочет его, или отступить.

Он ослабил объятия, чтобы она в любой момент могла отказаться. Но она сама прижалась к нему своими соблазнительными изгибами. Ее руки заскользили по его груди, по шее, погрузились в волосы. Он не знал, сколько еще сможет продержаться, потому что желание было невыносимо до боли.

— Гейб, пожалуйста…

Всего два слова, едва слышимые, но полные отчаяния и желания. И Гейб ощутил, как Кэт сдалась, как рухнули защитные барьеры, возводимые годами. Он крепко сжал ее в объятиях. Но они не стали спешить. Они замедлились, предвкушая счастье обладания друг другом.

Но от этого огонь желания разгорался все ярче. Тот самый огонь, который возник в момент их первого прикосновения. Вскоре он станет невыносимым. На этот раз Гейб этого не хотел. Он жаждал насладиться каждой секундой, изучить каждый дюйм тела Кэт, чтобы понять, что делает ее не похожей на других. Особенной.

Единственной.

И это слово обрушилось на него, снова призывая заполучить Кэт любым способом. Гейб слегка замедлил поцелуй, затем оторвался от ее губ и прислонился лбом к ее лбу.

Почему она? Почему судьба выбрала для него Кэт Мэллоу? Все, во что он верил, оказалось неправдой. Это предательство памяти его умершей жены, Джессы. Гейб утратил способность видеть все четко: то, каким человеком он стал, невзирая на прошлое, то, как далеко ушел от своей семьи. И вдруг именно это наследие привело Гейба к той единственной женщине на земле, с которой он не может иметь ничего общего.

Кэт не может быть единственной. Это невероятно. Что касается инферно… Гейб отказывается верить в слова деда о вечной связи с одной женщиной, своей половинкой. Он сам всегда управлял судьбой. Делал выбор. Сам принимал решения как в личной жизни, так и в бизнесе. Но сейчас…

Он не мог справиться с собой.

Кэт посмотрела на него со страхом:

— Ты остановился. Как ты сумел остановиться, если я… — «Не смогла»? Именно это она собиралась произнести? Ее дыхание участилось, щеки пылали. — Ты запутал меня.

— Ты попросила меня объяснить, что такое инферно. Я решил, что практический пример даст больше, чем слова.

Гейб отпустил ее и отступил, пытаясь восстановить пульс и дыхание. Но не справился. Его рука словно сама поднялась, и он провел по нежному изгибу щеки Кэт. Она задрожала. И он так хотел… Нет. Это слово не может описать невыносимое желание. Он не просто хотел. Он страстно желал. Он сгорал от желания. Каждая клеточка тела Гейба молила взять ее, чтобы утолить раздирающий на части голод. И он все еще пытался бороться, понимая, что утоление неизбежно. Эта женщина будет принадлежать ему.

Пальцы Гейба скользнули по изгибу ее подбородка.

— Это… Это — инферно. Мне так кажется.

Кэт наслаждалась прикосновениями Гейба.

— Я слышала много названий, но инферно — в первый раз.

— Так его называют Данте.

Она замерла:

— Данте? Ты уже упоминал их. Ты говоришь о Данте, которые создали ожерелье твоей матери? О компании, на которую я мечтаю работать?

— Да. — Гейб предпочел бы не обсуждать с ней эту тему, но у него не осталось выбора. — Они мои родственники.

Кэт отстранилась. Чуть заметно, но он сразу почувствовал боль, словно от потери самого дорогого.

— Я не знала…

— Почти никто не знает. Обычно я об этом не рассказываю.

— Я запуталась. Почему ты скрываешь связь с ними?

— Потому что это не делает мне чести, — ответил Гейб. Кэт продолжала молчать, и он понял, что она ждет дальнейших объяснений. По какой-то причине он решил продолжить. — У моей мамы был роман с Домиником Данте. Когда зачали меня, он был женат.

Кэт чуть заметно нахмурилась, и на мгновение Гейб подумал, что его статус внебрачного ребенка может повлиять на ее решение выйти замуж.

— И семья тебя не признала? О, Гейб, мне очень жаль. Это неправильно.

Он снова все перепутал. Кэт переживает за него. Он увидел это в ее взгляде, услышал в ее голосе, почувствовал в легком касании руки.

— До недавнего времени Данте не подозревали о существовании нас с сестрой. Честно говоря, о ней они не знают до сих пор.

Кэт посмотрела на него в изумлении:

— С сестрой? Постой. У тебя есть сестра?

— Люсия. Мы — близнецы. — В ее глазах мелькнула боль? Почему? Ведь они совсем не близкие друзья. Черт, их близость была лишь физической. — У меня не было причины это тебе рассказывать. Тебя не было в стране, когда мы с Джессой поженились. Только тогда ты могла бы познакомиться с Люсией. В течение последних трех недель мы с тобой старательно избегали разговоров на подобные темы. И я наделся, что в будущем все так и останется.

— А я думала, это я не раскрываю карты. — Она всегда так старательно держит себя в руках, прячется за доспехами хладнокровия. Он мечтал о том, как будет снимать их с нее один за другим, открывая для себя настоящую, живую Кэт. — Почему бы не начать с самого начала?

— Моя мама была ювелирным дизайнером у Данте и встречалась с Домиником. Когда он женился на другой, она нашла работу в филиале в Нью-Йорке и переехала. Потом, несколько лет спустя, они встретились. Тогда был зачат я. Когда она поняла, что беременна, она перешла от Данте к Чарльстонам, а потом переехала в Сиэтл.

— А Доминик знал, что твоя мама беременна?

— Нет, тогда не знал. Но в конце концов он выследил ее и обнаружил, что родились мы с Люсией. Это случилось накануне нашего шестнадцатого дня рождения. — Память услужливо нарисовала в его голове образ отца, более взрослой копии самого Гейба — неотразимого красавца. Он отвернулся от них. Гейб никогда не верил в сказку о принце на белом коне, как и их мать. Но его сестра… — Люсия поверила ему. Повелась на всю эту сказочную чепуху. Она верила, что принц женится на принцессе и увезет всех нас в Сан-Франциско, и у нас появится огромная семья.

— Поскольку твоя фамилия Моретти, полагаю, этого не произошло.

— Нет. Пару месяцев спустя мой отец погиб во время путешествия по морю. Вместе с женой. Его смерть фактически уничтожила мою мать.

— А как же Люсия?

— Шрамы остались, — ответил он. — И они все еще ноют.

— Но сам ты никогда не верил в сказку?

— Никогда. Я не Данте. И никогда им не стану.

— Не считая одной маленькой детали, — упомянула она.

— Какой?

— Инферно. — Ее слова окрасились новыми эмоциями. — Ты постоянно говоришь, что оно передалось от Данте. Так что же это такое?

Они пришли к тому, с чего начинали.

— Инферно — это инфекция. Или проклятие. — Гейб посмотрел на ладонь, и она снова нестерпимо зачесалась. Эта щекотка стала символом желания, которое он испытал, впервые прикоснувшись к Кэт, которое, казалось, не покидало его с тех пор ни на минуту. — А может, еще одна сказка.

Она застонала:

— Мне из тебя каждое слово клещами вытаскивать?

Он тяжело вздохнул:

— Мой дед сказал… — Внезапно он осознал, что произнес это слово. И, заметив удивление на лице Кэт, печально усмехнулся. — Технически он мой дед.

— Я ничего не говорила.

— Но много чего подумала. Судя по словам Примо, Данте узнают свою половинку с первого прикосновения.

Она подняла руку, показав Гейбу ладонь:

— Ты об этом? О жжении в середине ладони?

— Да. Они называют его инферно.

— И как долго это продолжается?

Он просто взглянул на нее и произнес одно-единственное шокирующее слово:

— Вечно.

— Вечно? — Глаза Кэт расширились, и она опустилась на ближайший стул. — Ты ведь несерьезно?

— Я не говорил, что верю в это. Я просто пересказываю то, что услышал от Примо. Очередная сказка. Обычная семейная легенда. Но поскольку я не Данте, меня это не касается. И даже если бы я был Данте. Не имеет значения. Черт, Кэт, это чепуха, ладно?

— Легенда, — повторила она. — История, передающаяся от поколения к поколению. Обычно в подобных легендах есть доля истины.

— Да, истины. Давай проверим истинность этой легенды. Два незнакомца касаются друг друга и моментально понимают, что они — половинки единого целого. До конца жизни. Ты называешь это истиной?

— Этому должно быть объяснение. Возможно, дело в химической реакции, которая происходит в теле Данте, когда они касаются некоторых женщин. Может, у Данте повышенная кислотность кожи или выделяются какие-то особые феромоны. Откуда я знаю? Ну, а если серьезно? Это надолго?

— Я уже сказал. По словам Примо — навсегда.

— А ты как думаешь?

— Думаю, нам хватит нескольких месяцев, чтобы избавиться от него. Где-то до конца нашего брака, если, конечно, он будет настоящим.

Гейб снова уловил ее уязвимость, когда коснулся запретной темы. Но Кэт не заставит его поверить в свою игру. У нее был роман с женихом ее кузины. Хотя… его мать тоже спала с женатым, но он никогда не обвинял ее в этом, понимая, насколько неотразим был его отец. Интересно, Кэт испытывала подобное к Бенсону Винтерсу?

— Ты считаешь, что, если мы переспим, инферно перегорит?

— Да.

Она опустила глаза:

— А если нет?

— Перегорит. — Гейб потянулся к Кэт, поднял ее и сжал в объятиях. И вдруг понял, что ему совершенно наплевать на прошлое. Единственное, что его беспокоит, — это то, что случится через мгновение. — Даже не сомневайся: то, что мы чувствуем — не важно, как это называется, — обязательно исчезнет. Это физическое притяжение. Желание, Кэт. Гормональный всплеск. Феромоны. Я хочу тебя, ты хочешь меня. Конец истории.

— Как жжение в ладони?

— Именно. Мы его удовлетворим, и оно исчезнет.

— Все просто.

Гейб не смог удержаться от улыбки:

— Ты обиделась.

— Наверное. — Кэт снова опустила взгляд. — Мне не нравится, когда меня сравнивают со жжением. И я не хочу чувствовать себя ядом, от которого ты стремишься найти противоядие. Я не собираюсь спать с тобой, чтобы решать эту проблему.

— Ты хочешь меня.

К удивлению Гейба, Кэт кивнула:

— Я бы соврала, если бы ответила отрицательно. Но для меня этого недостаточно. И так было всегда. Это мой принцип.

— Так ты любила Бенсона Винтерса? — Подобная мысль вызвала у него приступ ревности.

— Конечно нет.

Он прищурился:

— Так в чем подвох? Ваш роман изменил тебя? Ты усвоила урок и больше никогда не решишься на необдуманный роман, чтобы удовлетворить свои потребности?

— Я не стану объяснять тебе, что произошло с Бенсоном. Это не твое дело.

— Мое, если мы собираемся пожениться.

— Нет, Гейб. Не твое. — Она сделала шаг назад. — У нас с тобой четкий и ясный деловой договор. И все. По какой-то причине вмешалось сильное физическое влечение. Но я не собираюсь ему поддаваться. И дело не в желании, не в сексе и даже не в инферно. Дело в том, что наши отношения — это путь получения «Страстного желания» для тебя и путь примирения с бабушкой для меня. И все.

— И как ты собираешься больше не соблазняться?

— Никак. Буду просто игнорировать ощущения.

Ну конечно. Она в этом уже отлично преуспела.

— А я объяснил, почему это невозможно, — возразил Гейб. — Ты хочешь, чтобы твоя восстановленная репутация помогла тебе помириться с бабушкой. А я хочу получить «Страстное желание». Для этого мы решились на помолвку и даже готовы на свадьбу. Людям уже довольно странно знать, что я сделал тебе предложение, учитывая скандал в прошлом. С Винтерсом и Джессой. Ты же не хочешь давать людям лишние поводы для сплетен?

— Ты стремишься убедить общество, что мы любовники? Отлично. Мы просто будем лучше стараться на публике. — Она схватила сумочку. — Спасибо за обед, Гейб. Было… интересно. Созвонимся завтра. Давай сверим расписания, посмотрим, когда еще мы сможем вместе пообедать или поужинать. С этого момента — только встречи на людях. Я не хочу оставаться с тобой наедине. Никогда.

— Как скажешь. — Он задержал ее, взяв рукой за предплечье. — Только одно перед твоим уходом…

Она застыла:

— Ты о чем?

— Об этом.

Гейб не стал предупреждать Кэт. Он просто обнял ее и притянул к себе. И, подождав, пока она приоткроет рот, чтобы возразить, поцеловал ее. Их языки встретились, убеждая Кэт в том, что ее план воздержания не пройдет очередного испытания. В течение нескольких секунд она попыталась сопротивляться, прежде чем признала полное поражение.

Кэт растворилась в его объятиях. Она буквально набросилась на Гейба со всей накопившейся в ней страстностью. Ее язык переплетался с его, стремясь исследовать все потайные места его рта. Он снова чувствовал ее неповторимый вкус, который казался ему еще более сладким, чем в прошлый раз. Кэт слегка прикусила его нижнюю губу, а затем нежно поцеловала.

Все это время ее нежные руки исследовали его тело, пробегая по широкой груди, шее, спускаясь вниз по спине. Кэт обвилась вокруг него, прижимаясь полной упругой грудью и двигая бедрами в такт движениям языка, что буквально свело его с ума от желания взять ее прямо здесь. А ее руки все еще не останавливались. Казалось, они никак не могут обрести покой, пока наконец не проложили дорожку от груди вниз по животу, к ремню брюк, где уже ощущалась мощь его эрекции.

Вдруг Кэт замерла, словно обнаружила там что-то неожиданное. Хорошо. Видимо, пришел его черед исследований. Гейб нашел молнию на ее ярко-красном платье и расстегнул ее, пробегая пальцами вдоль обнаженной линии позвоночника Кэт. Затем он очертил круг по эластичному поясу ее трусиков, и Кэт вся задрожала.

— Гейб, пожалуйста… — беспомощно простонала она.

— Пожалуйста, остановись? — передразнил он. — Или, Гейб, если ты остановишься, я побью тебя?

— Последнее. Если остановишься, я побью тебя.

Он глухо рассмеялся, и в этом смехе было обещание невыносимого наслаждения.

— Я так и думал.

Больше всего на свете ему хотелось сорвать с нее одежду и взять ее прямо здесь и сейчас. Но он не посмел бы сделать это в кабинете, где от остального мира их отделяла лишь зыбкая дверь. Он хотел бегло поцеловать Кэт и сразу отпустить. Но поцелуй становился все глубже и глубже. И Гейб понял, что, если в течение ближайших минут не уговорит Кэт подняться в квартиру, он пошлет все к черту и оформит с ней брачный договор прямо на письменном столе.

Призвав на помощь всю свою выдержку, он отстранился от Кэт, которая делала все, чтобы ему этого не позволить, обнял ее за талию и повлек к лестнице в дальнем конце кабинета. Наверху она замешкалась, увидев просторную студию. Окна от потолка до пола открывали невероятно красивый обзор залива Сиэтла и бесконечные ряды крыш, покрытые сединой декабрьского снега.

Кэт отчаянно покачала головой, пытаясь удержать на груди сползающее платье:

— Только не здесь.

— В чем дело, Кэт?

— Не здесь, — повторила она. — Не там, где Джесса…

Он все понял.

— Джесса никогда не бывала здесь. Когда мы были женаты, у меня был другой офис. Этот я купил через год после ее смерти.

Кэт с облегчением вздохнула:

— Наверное, я кажусь тебе смешной.

— Вовсе нет. — Ему очень хотелось убедить ее в обратном. — Я остаюсь здесь ночевать, когда задерживаюсь допоздна и слишком устал, чтобы садиться за руль. Если тебе от этого станет легче, я не приводил сюда ни одну женщину.

— Не любишь смешивать дела и личную жизнь?

Кэт прошла вперед и окунулась в поток солнечного света, ласкавшего ее кожу. Однако она тут же обхватила себя, словно ей было холодно. Возможно, Кэт чувствовала себя неуютно из-за того, что молния платья была полностью расстегнута, приоткрывая ее великолепные плечи молочно-белого оттенка и женственные изгибы, особенно поразительные в талии, которую, как казалось Гейбу, он мог обхватить одной рукой. Каждый раз он снова удивлялся тому, какая она миниатюрная. Возможно, причиной тому был резонанс ее комплекции с силой характера. Гейб подошел сзади и обнял ее за талию.

Кэт расслабилась, прислонившись головой к его твердой груди.

— Похоже, раз я попадаю под определение «деловых отношений», придется сделать исключение.

— Хочу кое-что объяснить. За свою карьеру я заключил не одну сотню контрактов. Но ни один из них не был похож на наш с тобой.

Он почувствовал, как она смеется.

— Должна признать, ты меня обнадежил. — Затем Кэт повернулась к Гейбу и положила руки ему на грудь. — Гейб…

В ее взгляде и голосе вновь затрепетала мольба о защите, которая творила с ним нечто невероятное. Он всегда был главой семьи. Он вставал на защиту матери и сестры, какие бы удары ни наносила им жизнь. Хотя и не всегда ему удавалось помочь. Но, по крайней мере, он был рядом с ними. И Кэт нуждается в его защите.

— Нет, — прорычал он. — Не смей отступать. Не сейчас, когда мы оба понимаем, что невозможно противостоять неизбежному. Это все равно произойдет: сегодня, завтра или через месяц. Вопрос времени.

— Но мы ведь знакомы всего пару недель. Это совсем мало, — запротестовала она.

— Если бы у нас было все традиционно, я бы с тобой согласился. Но это не так. И дело не только в нашем договоре. Дело в нашей реакции друг на друга. Скажи честно, Кэт. Ты когда-нибудь испытывала подобное?

— Ничего похожего. Но это не значит, что надо прыгать в огонь.

— Слишком поздно. Огонь уже в нас.

И он увидел это в ее сверкающих зеленых глазах — ее согласие.

— Я это не планировала.

— Знаю. Я — тоже.

— Еще я уверена, что, если бы ты мог выбирать женщину, чтобы пройти с ней через инферно, ты и не посмотрел в мою сторону.

Гейб не стал этого отрицать:

— Если бы мы оба говорили правду, то признались бы, что предпочитаем других партнеров. Но мы над этим не властны. Мы можем пытаться отрицать его. Или игнорировать. И даже бороться с ним. Или попробовать отдаться его власти и посмотреть, куда нас это заведет.

— Чертовы Данте, — прошептала она.

Он рассмеялся:

— Здесь наши мнения полностью совпадают. Итак, твое решение, Кэт? Будешь дальше сопротивляться? Игнорировать эту чертовщину? Или сдашься на милость огня?

Она улыбнулась горько-сладкой улыбкой:

— Думаю, решение уже принято.

— Ты убиваешь меня, Кэт. Я еще даже не прикоснулся к тебе по-настоящему, а ты уже о чем-то сожалеешь.

— Только о том, что это изменит все.

Он не стал спорить. Она была права.

— В нашей ситуации нет ничего обычного.

Он боялся увидеть слезы, но этого не произошло. И Гейб вспомнил, как она сказала, что никогда не плачет. Но в ее зеленых глазах плескалась такая неземная тоска и боль, что они трогали его сильнее, чем рыдания. Он не хотел обращать на это внимание. Не должен был.

— Моя бабушка всегда говорила, что членам семьи Четсворт не бывает просто. Я думала, наш союз убедит ее в обратном.

Гейб покачал головой:

— Я — не простой человек. Ты тоже. И наши отношения вряд ли можно назвать спокойными.

— Если мы переспим, это не сделает их уравновешенней, — заметила Кэт.

Он повел плечами:

— С инферно это вряд ли возможно.

Кэт слегка кивнула, но Гейб понял, что решение принято. Она сделала шаг вперед. Ее волосы переливались огненными бликами под лучами солнца. Она подняла руки к плечам, и платье скользнуло на бедра. Гейб думал, что она снова надела черный комплект, но на этот раз под ее изысканным платьем оказалось кремовое кружевное белье.

Кэт качнула бедрами, и платье упало к ее ногам. Она сделала шаг из шуршащего шелка, одновременно снимая туфли на высоком каблуке, и стала совсем крошечной. И почему у нее такой вид, словно этот комплект белья — это то, что отражает ее истинную природу? Это лишь иллюзия. Иначе и быть не может. Но эта иллюзия с новой силой разожгла желание Гейба. Взять ее. Сделать своей. Стать ее единственным. Первым и последним. Пару мгновений он позволил себе помечтать, понимая, что сбыться подобному не суждено.

Он потянулся к ней, но она убрала его руки. Отлично. Он будет играть по ее правилам. Кэт подошла к нему и начала развязывать галстук. Затем выпустила рубашку из брюк и начала ее расстегивать. Ее пальцы скользили по его груди, изучая по дороге очертания мускулов. Ей было трудно. Наконец она раздела Гейба, оставив на нем лишь боксеры.

Затем Кэт посмотрела по сторонам любопытным взглядом, ища кровать. Она направилась туда, покачивая бедрами и соблазняя его великолепным видом упругих нежно-кремовых ягодиц. У входа в спальную зону она застыла и бросила взгляд через плечо. Ее великолепные волосы рассыпались по плечам и ниспадали на пышную, высокую грудь. Богиня соблазна собственной персоной. Но тут Гейб вспомнил, что древнегреческая Ате в то же время и богиня бедствий, которая, ослепляя разум и сердце человека, запутывает его в преступление и подвергает бедствиям, проистекающим от его безрассудных поступков.

Все сходится.

— Идешь? — спросила она его голосом полным такого сладостного обещания, что Гейб почувствовал, что готов упасть перед ней на колени.