Страстный защитник

Глава 18

Трое слуг выплеснули воду из ведер в огромную круглую лохань, стоявшую у очага. Анна молча наблюдала за ними. Она сидела на табурете у стола и сонно потирала глаза. Ей стало зябко, и она плотнее запахнула полы длинного халата, который прежде принадлежал ее отцу.

На ее кровати вольготно расположились несколько женщин. Они без умолку болтали, пересказывая друг дружке свежие сплетни. Дверь распахнулась, и в комнату вошли Рут и Катрин. Они бережно положили на стол свадебное платье. Анна небрежно скользнула взглядом по темно-зеленому бархатному наряду, который был скроен в Англии в соответствии с последними требованиями моды и сшит в Ла-Рош-де-Роальд.

Крепость заполонили бесчисленные гости: вассалы со своими женами и взрослыми дочерьми, соседи, друзья покойных родителей. Анна едва помнила большинство из них. При жизни матери эти люди нередко посещали их гостеприимный дом, но она в те поры была ребенком и они редко обращали на нее внимание. Теперь же все, не сговариваясь, вдруг повели себя как близкие друзья, навязывая ей свое общество, свои советы, свою помощь в приготовлении к венчанию. Вот и сейчас ее ни свет ни заря подняли с постели, чтобы совершить долгую церемонию предсвадебного омовения и облачения.

Четыре недели пролетели как одно мгновение. Четыре недели она провела сначала в дороге, а после в непрестанных трудах и хлопотах. А тут еще эти гости со своими семьями и челядью.

Она равнодушно следила за тем, как в лохань было вылито последнее ведро колодезной воды. Все это долгое время ей удавалось вытеснять из сознания мысль о том, ради чего так хлопочут и суетятся все эти люди. Она старалась не думать о предстоящей свадьбе.

Но время было неумолимо. Не далее как вчера ей пришлось убедиться в реальности надвигавшейся катастрофы: вечером Асканио пришел к ней обсудить детали церемонии. Со свойственной ему обстоятельностью он принялся объяснять ей, что и как она должна будет делать, что говорить. Покончив с перечислением обетов, какие она даст у алтаря, Асканио посоветовал ей совершить действо, не предусмотренное обрядом и, с ее точки зрения, совершенно неприемлемое, но, по его мнению, весьма и весьма желательное.

Он сказал, что ей следует встать на колени перед своим новообретенным супругом.

Анна вспыхнула от возмущения и запальчиво спросила:

– Это Морван предложил, да?!

– Ничего подобного. Он понятия не имеет об этом обряде.

– Который, между прочим, давным-давно устарел, – заметила она.

– Но порой еще выполняется. Анна, поймите, у некоторых предстоящая свадьба вызывает неудовольствие и всякого рода подозрения, которые необходимо развеять. По их мнению, святая, каковой они вас считают, должна быть непорочна. Они забрали себе в головы, что английский король принудил вас к этому браку, вступив в который вы утратите чистоту, а вместе с ней и святость. Таковы настроения простолюдинов. Вассалам же и владельцам окрестных земель потребуется время, чтобы узнать и оценить Морвана. Пока же они станут пристально и ревниво наблюдать за вами. Взять хотя бы Болдуина и Голтье из самых дальних ленных поместий. Во все время церемонии они глаз с вас не спустят. Чтобы, заметив малейшее выражение неудовольствия на вашем лице, найти впоследствии случай избавить старшую дочь Роальда де Леона от ненавистного английского мужа.

Анна пожала плечами. Она вовсе не замечала, чтобы в последние дни за ней кто-то пристально наблюдал, следил за ее настроением, выражением лица. Но Асканио, разумеется, виднее. Она по-прежнему полностью доверяла его суждениям.

– Вы ставите меня перед очень трудным выбором. Я должна подумать.

– Я вас ни в чем не неволю. Когда придет время, поступайте как знаете.

Анна поднялась с табурета и подошла к лохани с теплой водой. Преклонить колени перед мужем? Нет, она не может поступать, как советовал ей Асканио. Ему не понять, что творится в ее душе.

«Я не могу лгать самой себе перед алтарем. И не встану на колени перед Морваном. Да поможет мне Господь!»

Она выразительно взглянула на Катрин, и та, поняв ее без слов, вежливо выпроводила из комнаты женщин, которые по-прежнему сидели на постели и увлеченно сплетничали.

Итак, все состоится нынешним вечером. Долгих четыре недели ей удавалось вытеснять мысли об этом из своего сознания. Дорога из Англии, хлопоты, гости… Теперь же, оставшись наедине с собой, она вынуждена была взглянуть в лицо грядущему. Ей предстояло выполнить решение, которое долго зрело в ее душе. Она была тверда и непреклонна, но… надо было еще довести его до Морвана.

Со дня помолвки, которую праздновали в Англии, она мало с ним виделась. По возвращении в Бретань он надолго отправился в Брест и вновь появился в Ла-Рош-де-Роальд, лишь когда в крепость начали съезжаться гости. С собой он привез двух жонглеров, чтобы те развлекали многочисленных участников свадебного пира, и, словно невзначай, сообщил Анне, что нанял трех рыцарей и пятерых воинов, которые вскоре пополнят крепостной гарнизон.

Поездка оказалась результативной, но Анна сочла оба приобретения Морвана совершенно лишними. Не иначе как он предпринял этот вояж с единственной целью – чтобы побыть вдали от нее.

Он пообещал выполнить многие из ее условий. Прошлой ночью ее осенила идея, как помочь ему сдержать свое слово.

Пир был в самом разгаре. Столы ломились от яств и напитков, гости же сидели так тесно, что невольно задевали друг друга локтями. В огромном зале поместились только вассалы, соседи, их родные и слуги, которые сновали между столами, а также самые почетные жители городка. Остальные праздновали свадьбу своей госпожи за столами, накрытыми во дворе.

Анна обвела глазами собравшихся и лишь теперь приметила некоторых, кого не ожидала увидеть в стенах замка. Взгляд ее быстро перебегал с одного лица на другое. Вот младший сын мясника. Жена лесничего. На коленях у нее младенец лет полутора от роду. Здесь, в огромном зале, на празднование ее свадьбы собрались решительно все, за кем она ходила во время болезни, и кто выжил благодаря ее заботам. А она лишь теперь заметила этих людей.

Морван вернулся на свое место за столом по левую руку от нее.

– Что случилось? – спросила она.

– Пустяки. Асканио этим займется.

– Нет, не пустяки, Морван, если уж он известил об этом тебя.

– Некоторые из крестьян молятся в открытом поле о сохранении твоей непорочности, о том, чтобы Господь избавил тебя от меня. Может, ты и сама к ним присоединишься?

Она вскочила со своего места:

– Нет, выйду и попытаюсь их образумить.

Он удержал ее за руку:

– Никуда ты не пойдешь!

– Достаточно будет одного моего слова, чтобы они разошлись по домам.

– Достаточно будет одного взгляда на твое лицо, каким оно было в последние часы, и они поймут, что ты мысленно молишься вместе с ними.

– Это неправда, – солгала она. До самого захода солнца ей удавалось изображать из себя счастливую невесту, но к вечеру притворяться стало невмоготу. Она втайне несколько раз прочла про себя молитву об избавлении от напасти.

– Уж не считаешь ли ты меня слепцом, который не видит, что с тобой происходит? С самого заката у тебя выражение лица совсем как у приговоренной к казни. Но что бы ни творилось теперь в твоей душе, позволь напомнить условия нашего соглашения. На эту ночь ты моя, Анна.

Она покосилась на Катрин, которая сидела рядом и все слышала. Сестра ответила ей понимающим взглядом и согласно кивнула, когда Морван подал ей знак.

– Дорогая, – обратился он к Анне, – тебе пора покинуть гостей.

Анна понурила голову, и перед взором ее на поверхности полированного серебряного блюда тотчас же возникло ее отражение. Она успела уже снять вуаль, и волосы золотистыми локонами обрамляли ее нежное лицо с матово-бледной кожей. В глазах читались тревога и страх. Морван был прав. Она не смогла выдержать свою роль до конца.

Приподняв блюдо, она залюбовалась отразившимся в нем изумрудным ожерельем. Крупные камни загадочно мерцали в свете множества свечей и метали во все стороны яркие искры. Она наткнулась на это ожерелье, когда искала в дорожном мешке Морвана чистое платье, чтобы его переодеть. Он пребывал в беспамятстве и тяжко бредил. И вот теперь эта бесценная вещь принадлежит ей. Свадебный подарок Морвана. Могла ли она ожидать от него такой щедрости? Он рассказал, что ожерелье подарила ему богатая горожанка из Кана, семью которой, а также ее имущество он спас от английских воинов при взятии города.

Она провела пальцами по камням, свисавшим с золотой цепочки. При мысли о том, сколько может стоить ожерелье, у нее закружилась голова. Даже один такой изумруд был бы роскошным даром. Морван, что и говорить, стал обладателем всего, чем до свадьбы владела она. Но взамен отдал ей единственное, что было у него ценного.

Ее узкая ладонь легла на его руку.

– Они все здесь, среди почетных гостей, ведь так? Ты их всех позвал? Тех, кто выжил после чумы, как мы с тобой.

– Я подумал, тебе будет приятно их видеть.

– Так и есть. Спасибо. – Его заботливость так ее тронула, что она наклонилась и поцеловала его руку.

Подняв голову, она обнаружила, что у края стола, где сидели она и Морван, собралось несколько женщин. Жены вассалов и владетельных соседей смотрели на нее с сочувственными улыбками. Катрин тронула ее за плечо:

– Пойдем, сестра.

Морван высвободил руку. Прежде чем уйти, она встретилась с ним глазами, от души надеясь, что при всей своей проницательности он еще не догадывается о том, что она задумала.

Она неподвижно стояла у кровати, пока женщины хлопотали вокруг нее. Одна из них откинула новое покрывало из дорогой парчи и сбрызнула подушки и простыни благовонным маслом. Чьи-то проворные пальцы принялись развязывать тесемки свадебного платья Анны.

Наконец они полностью ее обнажили и, подняв на руки, перенесли на постель. Заботливые руки Катрин укутали ее одеялом по самую шею. Внутри у Анны все сжалось. Она выпростала руку из-под одеяла и схватила сестру за подол платья.

– Пусть все отсюда уйдут. Сию же минуту! И еще, Катрин, очень прошу, спускайтесь по лестнице как можно медленней. Мне нужно время, понимаешь?

Стоило Катрин выпроводить всех женщин из спальни и плотно затворить за собой дверь, как Анна выбралась из постели и метнулась к кованому сундуку, что стоял в углу у окна. Она поспешно достала оттуда длинную шерстяную рубаху, надела ее через голову и задула все свечи.

Морвана, согласно обычаю, приведут сюда несколько мужчин. Возможно, им захочется полюбоваться невестой на брачном ложе. Но она не доставит им такой радости.

Подобрав подол рубахи, она открыла дверь, что вела на галерею, и выбежала из комнаты. Пусть эти люди, если они и в самом деле заявятся в спальню, сколько угодно поддразнивают Морвана, которому досталась в жены такая трусливая недотрога. Что поделаешь, она такая как есть и иной становиться не собирается.

Морван с трудом скрывал нетерпение. Ну, сколько же времени может понадобиться нескольким женщинам, чтобы раздеть одну девицу? Всего вероятнее, они уселись на постель и делятся с ней и друг с другом воспоминаниями о своих свадебных пиршествах, о первой близости с мужьями. Он покосился на Гарольда и Фуке, сидевших напротив него за почетным столом. У обоих был такой мрачный вид, что ему сделалось не по себе. Ну не бросилась же она в море, в самом деле?!

Он томился ожиданием весь этот долгий месяц. В разлуке с Анной время летело быстрее. Поездка оказалась полезной. Он нанял в Бресте воинов для усиления гарнизона Ла-Рош-де-Роальд, пригласил на торжество бродячих артистов. Но стоило ему вернуться, как прежняя пытка возобновилась.

Он не чаял дождаться того мгновения, когда сможет, наконец, заключить любимую в объятия. Она же… подчеркнуто его игнорировала.

Во все время пира, танцуя с Анной и женами соседей, занимая гостей разговорами и глядя на представление, которое устроили жонглеры, он мысленно пребывал в Ридинге и воскрешал в памяти детали той ночи. Воображение его расцвечивало их и дополняло, оно завело его в такие дали, куда он не осмелился бы забраться наяву.

Со стороны лестницы донесся шум. Морван с надеждой взглянул туда и вскочил на ноги прежде, чем Катрин и остальные дамы успели сойти вниз. По залу прокатился веселый хохот, и вот уже Болдуин, Голтье и несколько молодых лордов встали со своих мест, чтобы проводить его в спальню. Возле него невесть откуда появился Асканио с золотой чашей, наполненной святой водой.

На всем пути до брачных покоев спутники Морвана состязались в остроумии и веселились до упаду. Много говорилось о том оружии, которым в совершенстве владел Морван и от которого Анна, при всей ее воинской доблести, не сможет нынче защититься. Ему от души предлагали помощь на случай, если ее сопротивление все же окажется слишком упорным. Он принужденно смеялся над этими шутками, мысленно посылая своих спутников к дьяволу. Не окружи они его такой толпой, он быстрее добрался бы до заветной двери.

Но вот, наконец, и она. Он поднял руку, призывая веселую компанию к тишине.

– Прошу вас удалиться, господа. Благодарю, что помогли мне проделать столь нелегкий путь. – Он заставил себя улыбнуться. – Но туда со мной войдет лишь Асканио, чтобы окропить ложе.

Рыцари разразились протестующими возгласами, но Морван был непреклонен, и они один за другим вернулись в зал.

– Вы столь трепетно оберегаете ее достоинство, – сказал Асканио. – Она это оценит.

– Наше достоинство, – уточнил Морван. – Не хватало еще, чтобы эти зубоскалы ввалились в спальню и отпускали свои шуточки, пялясь на невесту.

Он перекрестился и толкнул дверь.

Комната была пуста.

Он поднял над головой свечу, которую принес с собой. Так и есть. Сквозь щель между полотнищами балдахина ему были видны смятое покрывало и белоснежные простыни. Лицо монаха было непроницаемо. Он приблизился к кровати и, бормоча молитву, окропил ее святой водой.

Когда с этим было покончено, он повернулся к Морвану и отечески ласково произнес:

– Не принимайте это за пренебрежение к вам. Анна испугалась и убежала. Это так естественно.

– Но чего ей бояться? Я ее законный муж. Все женщины рано или поздно подвергаются такому испытанию…

Асканио пожал плечами:

– Она еще дитя в этих вопросах.

Морван, задумчиво и растерянно воззрившись на постель, возразил:

– Не вполне, знаете ли…

Монах лукаво улыбнулся:

– Поскольку все закончилось свадьбой, те мелкие ваши грешки не в счет.

– Асканио, вы могли бы сейчас оказаться на моем месте, не будь вы священником, – заявил Морван.

– Но я священник, а на этом месте находитесь вы, – сказал Асканио, выразительно покосившись на пустое ложе.

Когда его шаги стихли в дальнем конце коридора, Морван выбежал на галерею.