Стратегическая семейная терапия

В настоящей главе приводятся отдельные, наиболее существенные отрывки из полной стенографической записи терапевтического процесса, а также комментарий к ним. Краткое изложение и анализ этого случая представлены в четвертой главе данной книги. Терапевт — Вирджиния Лопес, проходившая подготовку в Филадельфийской детской консультативной клинике. Автор книги выступала в качестве супервизора. Сидя за односторонним зеркалом, она отслеживала ход терапии, составляла план действий терапевта на основе стратегического подхода, беседовала с ней по телефону в течение сессии, вызывала ее, чтобы обсудить отдельные спорные или решающие моменты и таким образом сотрудничала с нею вплоть до самого завершения психотерапевтической работы. Цель рассмотрения этой стенограммы, так же как и стенограммы другого случая, к которому мы перейдем в следующей главе, состоит в ознакомлении читателя с тем, что представляет собой реальный процесс работы в рамках данного вида терапии.

Женщина обратилась за терапевтической помощью, в которой нуждался ее десятилетний сын: по ночам его настигали страхи. Кроме мальчика, у нее было еще две старшие дочери (двенадцати и четырнадцати лет) и семимесячный младенец. Вся семья, за исключением младенца, происходила из Пуэрто-Рико и проживала в Соединенных Штатах лишь последние восемь лет. Мать, 29-летняя учительница танцев, была замужем дважды. С первым мужем она развелась, со вторым — разъехалась незадолго до его смерти, произошедшей год назад.

На первое интервью семья прибыла в полном составе — мать и четверо детей. Все худощавые, с длинными, темными, прямыми волосами и откровенно испанской внешностью. В глазах десятилетнего Рауля застыло выражение печали, на его смуглое лицо то и дело спадали прямые пряди темных, длинных волос. Мать казалась полноватой и выглядела старше своих лет. В начале интервью она беспокойно жевала жвачку. Семья уселась полукругом — мать на одном его конце, Рауль — на другом, Мария и Клара — посередине. Четырнадцатилетняя Мария держала на руках младенца. Терапия шла на испанском: хотя дети и владели английским, но мать говорила только на родном языке.

Терапевт и супервизор встретились накануне первой сессии, и супервизор предложила следующий план терапии:

1. Начать с подробного расспроса матери о проблеме сына.

2. Выяснить, как дети и мать располагаются на ночь, где стоят кровати каждого.

3. В поисках ключа к метафоре, выражаемой симптомом Рауля, расспросить каждого из членов семьи, нет ли и у них аналогичных признаков, и не замечалось ли что-либо подобное в прошлом.

4. Попросить мальчика имитировать симптом на сессии, для того чтобы активно ввести проблему в терапию, причем под контролем терапевта.

5. Выявить обстоятельства, предшествующие симптому и наступающие по завершении симптома, чтобы определить, кто из членов семьи больше всего включен во взаимодействие с мальчиком на данной основе.

6. Определить, как мать пытается решать проблему сына и какой теории она придерживается относительно причины сыновних страхов. Не рекомендовалось спорить с нею или опровергать ее взгляды.

Первое интервью

Лопес: Отчасти вы меня уже ввели в курс дела по телефону, но не могли бы вы рассказать более подробно, что происходит?

Мать: Да, хорошо. Дело в том, что иногда Рауль подолгу не может заснуть, несмотря на поздний час, и он говорит, что ему слышатся голоса, которые зовут его, или он слышит, как кто-то кричит…

Лопес: И давно это происходит?

Мать: Примерно полтора месяца, может, чуть больше.

Лопес: А перед тем как этому начаться, он никогда…

Мать: Никогда, он никогда не жаловался и ни о чем таком никогда мне не говорил.

Мария: Мама, это началось, когда мы переехали в новый дом и ты поместила его в отдельную комнату.

Мать: Да, потому что, знаете, раньше у нас был не такой уж удобный дом, и они втроем ютились в одной комнате. Поэтому, когда мы переехали, первое, что я сделала, это отвела ему комнату, поскольку он мальчик и у него должна быть отдельная комната, правда? Да, действительно, тогда это и началось.

Лопес: А Клара? Она тоже спит одна?

Мать: Нет, девочки спят вместе.

Лопес: В одной комнате. И вы тоже там?

Мать: Я сплю с ним. (Показывает на малыша.)

Супервизор позвонила терапевту по телефону и попросила ее расспросить о страхах и снах других членов семьи. Эта просьба преследовала две цели. Во-первых, она вела непосредственно к переопределению проблемы, то есть к толкованию симптома как более обыденного явления: страхи и сны принадлежат к категории детских фантазий, по сравнению с мнимым восприятием голосов, которое может свидетельствовать о психическом расстройстве. Во-вторых, ответы матери и девочек могли дать ключ к тому, кто из членов семьи вовлечен в представленную проблему. Если мать испытывала аналогичные страхи, то резонно было предположить, что симптом сына являлся метафорой материнских проблем и выполнял, таким образом, протекционно-защитительную функцию по отношению к матери.

Лопес: И вы не боитесь?

Мать: Ну уж, кто-кто, только не я! (С коротким смешком.)

Лопес: И вы хорошо спите всю ночь?

Мать: Угу.

Лопес: И вы не видите снов или чего-нибудь в этом роде?

Мать: Допустим, но я ничему такому не придаю значения. (Коротко смеясь.)

Лопес: И все-таки, что это за сны?

Мать: Ну, иногда мне снится, будто кто-то ломится в дом, что-то в этом роде.

Лопес: М-м-м-м.

Мать: Вы знаете, у меня есть такая особенность, ну, из-за того, что я иногда бываю одна, и тогда я что-то такое слышу и начинаю думать, что кто-то хочет к нам забраться. Такие вещи случаются, но это естественно, вы же знаете.

Лопес: Вы рассказываете о ваших снах детям?

Мать: Иногда. И временами они обсуждают их со мной.

Этих сведений, говорящих о внутреннем состоянии матери, было вполне достаточно, чтобы сформулировать гипотезу о том, что проблема мальчика является метафорой материнских страхов, одновременно выступая и формой помощи. Однако, прежде чем предписать определенную стратегию, необходимо было получить дополнительную информацию о функции симптома и о том, в какой степени в него включены сестры нашего пациента.

Лопес: М-м-м. А не могли бы вы рассказать, что вам снится?

Клара: Иногда мне снится, что я нахожу деньги. …

Лопес: О, что вы находите деньги? (Общий смех.)

Клара: Я всегда нахожу деньги. (Смех.)

Лопес: И где же вы их находите?

Клара: На улице.

Лопес: Правда?

Мать: Угу.

Лопес: Как хорошо! (К Марии) Как, ты сказала, тебя зовут?

Мария: Мария.

Лопес: Мария…. Не пойму, как я могла забыть, ведь мою дочку тоже зовут Марией.

Мать: М-м-м.

Лопес: А тебе — тебе тоже снятся сны, Мария?

Мария: Да.

Лопес: Да? И какие же сны видишь ты?

Мария: Я не помню, что мне снится. Нет, правда, я не помню.

Итак, сестер, в отличие от матери, не мучили ночные кошмары, и по первому впечатлению они не были вовлечены в симптоматическое поведение брата. Но всем своим видом они выражали дружелюбие и готовность помочь, поэтому их следовало включить в план терапии.

Далее терапевт приступила к подробным расспросам Рауля о его симптоме. Мальчик рассказал о периодически преследующем его ночном кошмаре, в котором за ним гналась ведьма, а также о чувстве ужаса, охватывающем его в этих снах.

Лопес: А тебе что видится?

Рауль: Ну, плохое, дурные люди.

Лопес: Что это за дурные люди?

(Молчание.)

Лопес: Что тебе снится? Расскажи мне какой-нибудь сон.

Рауль: Однажды мне приснились ведьмы и… …

Лопес: М-м-м.

(Молчание.)

Лопес: Что они делали с тобой?

Рауль: Гм?

Лопес: Что они делали?

Рауль: Они хотели забраться в дом.

Лопес: Забраться в дом?

Рауль: В дом, где мы раньше жили, на Четырнадцатой улице.

Лопес: И чего ты боишься?

(Молчание.)

Лопес: Когда ты вечером укладываешься спать, ты боишься?

Рауль: Иногда.

Лопес: Чего ты боишься?

Рауль: Иногда я слышу крики.

Лопес: Ты слышишь крики?

Рауль: Временами.

Лопес: И кто, по-твоему, это кричит? Мужчина, женщина или ребенок?

Рауль: Женщина.

Лопес: М-м?

Рауль: Женщина.

Лопес: Кричит женщина?

(Молчание.)

Лопес: И часто ты это слышишь?

(В знак подтверждения Рауль кивает головой.)

Лопес: Сколько раз ты видишь сон ночью?

Рауль: Я всегда вижу сны. Редко, ну, может, раза три всего, мне ничего не снилось.

Лопес: Примерно три раза? С тех пор, как вы переехали в новый дом?

Рауль: Нет, я всегда вижу сны. И в том, старом доме тоже.

Лопес: А, и там ты видел сны! И что это были за сны, которые ты там видел?

Рауль: Об одном я уже говорил.

Лопес: Про ведьму? Тебе всегда снятся ведьмы?

Рауль: Нет.

Лопес: А что еще тебе снится?

Рауль: Иногда мне ничего не снится, в этом доме… Примерно три ночи мне ничего не снилось.

Семья пришла с жалобой на то, что ночами Рауль слышит пугающие его голоса. В приведенном месте интервью терапевт, к удивлению семьи, уже переформулировал заявленную проблему, которая незаметно преобразовалась в проблему ночных страхов. Не слуховые галлюцинации, а ночные страхи, которых у кого только не бывает. Супервизор позвонила терапевту по телефону и предложила инсценировать сон, с участием матери и сына. Матери была отведена роль ведьмы, которая должна была нападать на спящего мальчика. Симптом, таким образом, переставал быть для членов семьи всего лишь предметом обсуждения во время терапии, становясь тем, что реально происходит у них дома, вне контроля терапевта. Имитация симптома в кабинете терапевта служила первым шагом к его изменению.

Рауль: Ведьма…… ведьма……

Мать: Она приближается и заносит над ним нож.

Лопес: О’кей. Как ты думаешь, можем мы драматизировать сон, который тебе снился?

(Молчание.)

Лопес: М-м?

(Молчание.)

Лопес: Женский крик с угрозами убить тебя? Ведьму? О’кей, давай предположим, что мама — это ведьма, которая пришла, чтобы убить тебя. А ты спишь и видишь сон. Хорошо?

Рауль: Нет, я не смогу так сделать.

Лопес: Почему?

Рауль: Потому что… ведьма была выше.

Лопес: Понятно, но давай предположим, что это она, хорошо?

Рауль: Она была больше ее; и такая — полная……

Лопес: А как ты думаешь, твоя мама — какая?

Рауль: Ну, она, действительно, высокая женщина.

(Мать смеется.)

Лопес: Очень высокая?

Мария: Рауль говорит, что когда он понимает…… когда видит, что она собирается пырнуть его ножом, он цепенеет и не может двинуться с места…

Мать: Да, он становится совершенно неподвижным…

Лопес (Переключаясь на Рауля): О’кей.

Рауль (Говорит, запинаясь от волнения): Я просыпаюсь, как… это …(напрягаясь, вытягивает руки вдоль туловища). Когда со мной такое происходит, я не могу… я не могу…… не могу спать… и… и потом я просыпаюсь, но не могу шевельнуться.

Мать: М-м-м.

Лопес: О’кей, это как раз то, что мы сейчас проиграем, хорошо? Мама будет ведьмой, и ты представишь себе, что она огромная, хорошо? Итак, сначала ты расскажешь нам сон, а потом мы его разыграем.

Рауль: Но…… но я просыпаюсь, когда она ко мне обращается… …

Лопес: О’кей, значит, когда она нависает над тобой, ты просыпаешься.

(Смех.)

Мать: Поставьте ее (указывая на одну из дочерей), ее поставьте, давайте посмотрим…

Лопес: Нет, я хочу, чтобы это были вы, идет?

(Смех.)

Мать: Ну, она знает, что я артистка.

(Смех.)

Лопес: Прекрасно. Итак, вы будете ведьмой, а он будет спать. Вы возьмете вот это, как будто бы это нож (дает ей карандаш). О’кей? Вот он спит.

(Рауль сидит, его глаза закрыты, руки скрещены на груди. Мать медленно поднимается со своего стула, держа в руках карандаш, словно это нож, направляется к сыну и останавливается перед ним, затем, захватывая карандаш двумя руками, заносит его над головой мальчика. Рауль открывает глаза и с испугом смотрит на нее.)

Затем терапевт выяснила, какой ход обычно принимают события дома, когда Рауль видит свои кошмарные сны. Оказалось, что обычно мать берет его к себе в постель, наказывая ему думать о Боге и молиться. Она крестит ему лоб, чтобы защитить от дьявола. Мать убеждена, что своей бедой Рауль обязан воздействию дьявола.

Лопес: Вот так ты и просыпаешься?

Рауль: Да.

Лопес: И тебя охватывает страх?

(Рауль утвердительно кивает головой.)

Лопес: А что происходит потом?

Рауль: Я рассказываю все маме. Она крестит меня, и я засыпаю.

Лопес: Ага, и после этого ты спишь уже более спокойно?

Рауль: Я как будто…… Я как будто… еще…… м-м-м…… вы знаете…… после еще…… Я не могу двигаться.

Лопес: Не можешь двигаться?

Рауль: Я даже не могу шевельнуть рукой.

Лопес: Не можешь шевельнуть рукой?

Рауль: Не могу. Ни той, ни другой.

Лопес: Это выглядит так (делает жест руками)?

Рауль: Как будто столбняк на меня находит.

Лопес: Давай-ка, посмотрим, что происходит с твоими руками, когда ты как будто в столбняке.

Рауль: Это выглядит так (принимает позу, в которой его тело становится ригидным).

Лопес: М-м-м, и что же происходит дальше?

Рауль: Кроме того, я не могу произнести ни звука.

Лопес: Не можешь произнести ни звука. А после этого что происходит?

Рауль: Потом, когда я ложусь снова, все повторяется.

Лопес: То есть дважды за одну ночь?

Рауль: Бывает, даже три.

Лопес: Три раза в течение одной ночи. И все три раза — все та же ведьма, которая собирается тебя убить?

Рауль: Нет, … три раза это то, что вы знаете…… что я не мог …двинуться.

Лопес: Три раза случалось так, что ты не мог пошевельнуться. А что же делала твоя мама?

Мать: Я кладу его к себе в постель. Верно? Разве это не так? Клала я тебя в постель с собой?

Лопес: То есть ты видишь сон, потом приходит мама и разговаривает с тобой, и оставляет у себя, и это все проходит?

Рауль: Да, она это забирает.

Лопес: После того, как поговорит с тобой?

Рауль: Да, некоторые сны……

Лопес: И тогда ты уже окончательно укладываешься, чтобы заснуть?

Рауль: М-м-м.

Лопес: О чем вы говорите с ним, миссис Санчес?

Мать: Я говорю ему, чтобы он помолился.

Лопес: Помолился.

Мать: Я говорю ему о себе и о горестях, и о том, чтобы он думал о Боге, попросил Бога…… потому что выше Бога никого нет, попросил Бога, выше Бога нет никого…… никакого зла……

Лопес: М-м-м.

Мать: Все это проделки дьявола.

Лопес: Вы думаете, это проделки дьявола?

Мать: Конечно.

Терапевт не оспаривал веру матери в силу дьявола, не пытался изменить систему ее убеждений. Наступил благоприятный момент для того, чтобы сформулировать гипотезу в ее окончательном виде. Ночной ужас Рауля служил одновременно и метафорическим выражением материнских страхов, и попыткой помочь ей. Если сын испытывает страх, значит, мать должна быть достаточно сильной и собранной, чтобы суметь подбодрить и успокоить его. Поэтому она не имеет права бояться сама. Но когда мать берет Рауля под свою защиту и старается помочь ему, она внушает ему еще больший страх. Мать и сын попадают в ловушку: они оба стараются помочь друг другу, прибегая к негодным средствам.

Первое терапевтическое интервью было призвано блокировать тот своеобычный способ, которым мальчик защищал свою мать, а мать защищала его. Супервизор вызвала терапевта к себе, вооружив ее новым заданием. Членам семьи предстояло инсценировать ситуацию материнского страха. Надо было представить, как они находятся дома, как затем до слуха матери доносится какой-то шум, и она понимает, что сейчас ее семья подвергнется нападению. Одна из сестер должна была исполнять роль вора, пытающегося проникнуть в чужое жилище, сын сыграть защитника матери, готового дать непрошеному гостю достойный отпор. Таким образом, от матери требовалось не столько реалистически передать, как она на самом деле нуждается в помощи сына, сколько инсценировать, будто нуждается в ней. А сын воодушевлялся, чтобы сыграть, как он помогает матери. Иными словами, и потребность матери в помощи, и готовность сына помочь теперь оказались включенными в игру. Вот как прошла первая попытка инсценировать эту драму.

Лопес: Теперь нам предстоит разыграть сцену (к Марии), в которой ты вор, который намерен сюда влезть.

Мария: Кто я?

Лопес: Вор. (Она повторяет это слово по-английски.) Тот, кто обкрадывает квартиры.

Мария: Ой!

(Мать закончила кормить ребенка, и Клара, взяв малыша на руки, стала прохаживаться с ним по комнате.)

Лопес (Матери): Вам надо показать, что вы очень испуганы, вся на нервах. Идет? (Дети смеются.) Отлично. (К Марии) Ты должна тихонько подкрасться, потому что собираешься ограбить дом, поняла? И тогда… …

Мать: Не думаю, чтобы мои дети были способны кого-нибудь ограбить.

Лопес: Но это то, что мне сейчас нужно. Понимаете? Вы должны быть испуганной, очень испуганной. А Рауль… Ты постараешься помочь своей маме. Так?

Мария: Давайте посмотрим. Если кто-то чужой забирается в дом, что ты будешь делать? Ты сделаешь вот так (делает вид, будто прячется)?

Мать: Он удерет. (Все смеются.)

Лопес: Давайте посмотрим, как у нас это получится. Готовы? (Все дети говорят одновременно. Мария поднимается со своего стула и направляется к двери комнаты.)

Лопес: Рауль, ты будешь помогать своей маме, помнишь? Мама страшно перепугана: грабители вот-вот проникнут в дом.

Мария: Мама, встань, потому что…

Лопес: Она необязательно должна стоять.

Мария: Я только говорю…

Лопес: Переходи туда и входи, как будто бы ты готовишься грабить.

(Мария выходит из комнаты.)

Рауль: А что делать мне?

Лопес: Подумай сам, что ты будешь делать.

(Рауль что-то ищет в карманах. Мария на цыпочках входит в комнату. Никто не двигается. Мать что-то шепчет Раулю. Через несколько секунд Мария и мать встречаются глазами и улыбаются. Мария завязывает узлом свои волосы. Рауль встает и начинает что-то искать в кармане своего пиджака, который лежит на стуле. Мария смеется.)

Сколько эту сцену ни репетировали, она не удавалась. Мать набрасывалась на вора и давала ему отпор, прежде чем сын поспевал прийти ей на помощь. Сообщение, которое вытекало из неудавшегося представления, ясно убеждало, что мать — сильный, состоятельный человек, который способен защитить себя сам; она не нуждается в опеке со стороны сына.

В конце терапевт сказала, что она будет наблюдать за игрой из другой комнаты. На этот раз сцена получилась ближе к замыслу.

Лопес: Я собираюсь оставить вас наедине, а вы попробуйте разыграть всю сцену с самого начала. Я буду наблюдать за игрой из соседней комнаты. Мне бы очень хотелось, чтобы вы попытались сыграть эту сцену ближе к жизни, ну, вы понимаете… когда вы чувствуете потребность кричать, вопить, как на самом деле. Рауль, что ты собираешься делать?

Рауль: Не знаю.

Лопес: Я буду смотреть на тебя, чтобы увидеть, что ты надумаешь.

(Терапевт покидает комнату. Мать предлагает Марии выйти. Мария выходит и через несколько секунд снова входит в комнату уже в роли вора. Мать хватает стул и с угрожающим видом заносит его над головой Марии. Рауль по-прежнему сидит.)

Рауль: Но, мам, она должна что-нибудь взять.

Мать (Стоит посередине комнаты, держит стул в одной руке, кричит на Рауля): Слушай-ка, ты должен, наконец, подняться и что-то предпринять. Что бы ты стал делать, если бы со мной действительно что-нибудь случилось?

Рауль (по-английски): Хорошо, хорошо, начинаю, начинаю.

Мать: Поздно, все: что смогла, я уже сделала.

(Мать ставит стул на место, в то время как Мария вновь оставляет комнату. Рауль направляется к двери. Когда Мария входит, мать снова хватает стул, но Рауль проворнее: он выталкивает Марию из комнаты, ударяя ее по руке.)

Пока терапевт, стоя за односторонним зеркалом, наблюдала эту сцену, супервизор предложила следующий план: 1) Обсудить с семьей инсценировку и сказать матери, что она плохо изображала свой страх, сдерживая себя, поэтому сыну тоже не удалась отведенная ему роль защитника. 2) Похвалить мать за стремление помочь Раулю и после этого заручиться ее согласием на следование дальнейшей инструкции терапевта. 3) Инструкция предусматривала два момента: а) Рауль всегда должен спать в своей комнате; б) каждый вечер семье в течение нескольких минут следует разыгрывать сцену, где взломщик пытается ворваться в их дом, мать переживает страх, а сын бросается к ней на помощь; в) в том случае, когда Рауль будет с криком просыпаться среди ночи, мать должна поднимать на ноги всю семью, и всем им вновь придется разыгрывать ту же сцену, которую они репетировали на сессии и воспроизводили вечерами у себя дома.

Терапевт вернулась в комнату, где проходила встреча, обсудила с семьей инсценировку, покритиковала мать за то, что та была чересчур сдержанна в игре и недостаточно экспрессивно изобразила страх. Следующий далее текст раскрывает, как мать отреагировала на критику. Она с достоинством заявила, что поскольку по натуре своей является достаточно самостоятельным человеком, способным дать отбор любому, кто посягнет на ее безопасность, ей было невыносимо трудно играть эту роль. Она не нуждалась в поддержке со стороны сына.

Мать: Это все потому, что я не…… не…… на самом деле, это не моя роль. Когда я…… если я сталкиваюсь с чем-то подобным, то прежде всего думаю, как мне защитить себя и как защитить детей. На самом деле, я не чувствую страха.

Лопес: А что вы чувствуете?

Мать: Я дала бы отпор любому, кто вздумал бы забраться ко мне в дом.

Лопес: М-м-м.

Мать: Понимаете? Если я слышу что-то подозрительное, я всегда поднимаюсь и выясняю, что это за шум. Я всегда так делаю.

Лопес: Ну, допустим, вы выяснили, и что потом?

Мать: Я выясняю для того, чтобы отразить удар. Понимаете?

Лопес: Но……

Мать: То есть, я не…… я хочу сказать, что я не дам ему возможности ни даже заговорить со мной, ни что-либо другое. Понимаете?

Лопес: Вот это да!

Мать: У меня только одна мысль: дать отпор! Я с детства была большой любительницей драк.

Лопес: А-а? Так вы драчунья с опытом?

Мать: Ну, да.

(Лопес смеется.)

Мать: Вы знаете, в моей жизни бывали поводы, когда требовалось дать отпор, понимаете?

Лопес: М-м.

Мать: … …потому что я росла почти одна и должна была уметь защищать себя, знаете ли. Я защищала даже других. Друзей, например. Разные случались обстоятельства.

Лопес: Да…

Мать: Понимаете теперь? В данном случае я действовала совершенно естественно, поступая так, как, мне кажется, я и должна была бы поступить, если……

Лопес: М-гм.

Мать: Другие люди…… другие люди в таких случаях даже теряют сознание, кричат и все такое прочее, но только не я.

После разговора об инсценировке, на который ушло несколько минут, терапевт поблагодарила мать за помощь сыну, после чего заметила, что если она хочет, чтобы Рауль окончательно избавился от симптома, требуется еще кое-что, а именно — беспрекословное исполнение указаний терапевта.

Лопес: Вы говорили мне, что учили Рауля быть ответственным, верно?

Мать: Чего мне больше всего хочется от него, так это инициативы, понимаете? Чтобы проснувшись утром, он быстро прибрался в своей комнате. Я всегда говорю ему, что одежда, снятая с себя, должна висеть, а не валяться; не следует играть или ходить по дому в том, в чем он ходит в школу.

Лопес: Отлично, это все замечательно. Но если вы хотите помочь своему сыну стать человеком…

Мать: Я хочу, чтобы он стал полностью самостоятельным человеком… Я знаю, есть дети, примерно того же возраста, что и он, которые даже свои носки и то стирают сами. Он этого еще не делает, потому что я все бросаю в машину, … и получается, что все его вещи стираю я. Практически все я делаю сама.

Лопес: Понятно, но существует и другие способы, как приучить детей к ответственности.

Мать: Наверное.

Лопес: Если вы хотите помочь ему стать взрослым… …

Мать: Да.

Лопес: Тогда в течение следующей недели вы должны выполнить три вещи.

Во-первых, Рауль должен был спать в собственной комнате и ни под каким видом не ночевать снова в комнате матери. Во-вторых, каждый вечер семье следует собираться вместе, чтобы продолжить начатое во время сессии представление, где происходят все те же события: кто-то ломится в дом, мать теряет голову от страха, Рауль защищает ее. В-третьих, в течение той же недели, если Рауль будет кричать во сне, а мать, лежа в своей комнате, услышит его крик, она должна встать, разбудить сына, поднять с постелей сестер и возобновить инсценировку, которую семья репетировала каждый вечер. Они должны следовать этому указанию, как бы ни устали за день и какое бы время ни указывали стрелки часов. Данное испытание было предписано с единственной целью — подвигнуть мать и сына к тому, чтобы они изменили старый способ, с помощью которого защищали друг друга. Марии было поручено вести запись, в какие дни и насколько пунктуально семья выполняла эти задания. Вторая сессия состоялась через пять дней.

Второе интервью

Лопес: Ну, как дела, как вы себя чувствовали?

Мать: Прекрасно.

Мария: Более или менее. Давайте посмотрим…… В субботу мы делали… это… мы разыгрывали сцену, потом пошли спать, и на этот раз никто не просыпался.

Лопес: Он не просыпался?

Мария: В воскресенье мы снова разыграли спектакль, но началась испанская программа. Понедельник мы пропустили……

Лопес: Почему?

Мария: Потому что мы ушли…… В понедельник я… … Я собиралась лечь спать попозже, а он улегся раньше. В среду мы снова разыгрывали, то есть, я имею в виду во вторник.

Лопес: Рауль, а ты как? Тебе что-нибудь снилось?

Мать: Да, ему снилось, но он не просыпался. Ему снился сон, утром он мне рассказывал, но он не просыпался, как раньше, когда имел обыкновение вскакивать…

Лопес: Скажи мне, Рауль, тебе ничего не снилось на той неделе?

Рауль: Снилось, но что — не помню.

Лопес: Гм?

Рауль: Я не помню.

Лопес: Не помнишь? Очень хорошо. И ты спал один?

(Рауль кивает утвердительно.)

Лопес: То есть за все это время ты даже и одной ночи не спал с мамой? Отлично!

Мать: Прошлой ночью он поднялся, говоря мне…… что ты там мне сказал? А? Это…… что он забыл роль Господа, который на Небесах.

Лопес: А-а!

Всю неделю у Рауля отсутствовали проявления симптома. Следующий шаг терапевта — поддержать мать в ее работе в качестве учителя танцев. Чем успешнее и увереннее чувствует себя в работе мать, тем меньше поводов у сына для того, чтобы опекать ее и защищать.

Лопес: Мне кажется, это замечательно, что вы можете преподавать…

Мать: Да, я даю уроки классического балета, фламенко и преподаю «бэтон». Знаете, что такое «бэтон»?

Лопес: Ну…

Мать: ……а также восточные танцы, танго, западные танцы, понимаете, танго и другие танцы того же типа.

Лопес: Ага.

Мать: У меня три специализации — танцы для детей, подростков и взрослых.

Лопес: Поразительно!

Мать: Все это моя область.

Лопес: Прекрасно.

Мать: Потому что я всегда жила танцами, с девяти лет.

Лопес: И вы нашли…… был ли у вас разговор с кем-нибудь, кто был бы в состоянии вам помочь?

Мать: Да, и мне уже нашли работу. Они сказали: «Вы можете делать там все, что хотите», ну, и что нужно найти место, где можно было бы проводить эти уроки. Я смогу делать, что захочу, раз я абсолютно все это умею. Так люди говорят……

Лопес: Да.

Мать: …И если когда-нибудь у меня будет очень большая группа, я отблагодарю их.

Лопес: И у вас уже достаточно большая группа? Сколько набралось человек?

Мать: В данный момент… я дала уже два урока, третий — сегодня вечером. Вечером в классе «бэтон» у меня восемь учеников.

Лопес: Замечательно.

Мать: Четыре человека — в группе фламенко, три — в группе балетного танца.

Лопес: И все они пуэрториканцы?

Мать: Да, все пуэрториканцы, потому что мне хочется организовать большую группу пуэрториканского «бэтон-твирлера».

Терапевт закончила интервью, попросив мать за время двух последующих недель сделать что-нибудь особенное в своей работе и к следующему интервью приготовить какой-нибудь сюрприз. Сохраняла свою силу и инструкция, полученная на первой сессии.

Третье интервью

На третье интервью семья не пришла. Мать объяснила по телефону, что у сына больше нет проблем, поэтому она не видит дальнейшей необходимости в том, чтобы продолжать терапию. Однако ее попросили прийти всей семьей в любом случае. Между тем, в клинику позвонила психолог той школы, где учится Рауль, с намерением передать на рассмотрение его случай. Ее беспокоили не только ночные страхи, но и неважная успеваемость мальчика. Образовалась некоторая затяжка во времени, начиная с того момента, когда психолог узнала о проблеме Рауля, и кончая ее звонком в клинику. Короче говоря, она была не в курсе, что семья уже прошла терапию. В ответ на звонок, психолога попросили прийти на сессию вместе с семьей под тем предлогом, что требовалось наладить контакт между нею и матерью, поскольку одна изъяснялась только на английском, а другая — на испанском языке. Во время этого третьего интервью, которое состоялось тремя неделями позже, можно было ясно проследить, как Рауль делился своими страхами и фантазиями со школьным психологом, поскольку та живо интересовалась им и выражала беспокойство по поводу его состояния. Под влиянием живого общения с экспертом, которая косвенно, силой своей заинтересованности и обеспокоенности, подкрепляла симптоматическое поведение мальчика и как бы лишала мать ее родительской власти, — Рауль, помимо своей воли, снова устанавливал неконгруэнтную иерархию в семье.

Психолог: Рауль рассказал мне о тех тяжелых днях, когда ему приходилось сидеть на уроке и, как все, слушать объяснения учителя и отвечать на его вопросы, в то время как мысли его были заняты совсем другими вещами.

Лопес: М-м-м.

Психолог: Я знаю, что сны страшно его тревожили. Думаю, что все это еще не закончилось.

Лопес: М-м-м.

Психолог: Рауль…

Лопес (Обращаясь к матери): Она говорит, Рауль ей признался, что, сидя на уроке в школе, думал совсем о других вещах……

Мать: Что он имел в виду?

Лопес: Рауль, хочешь ответить маме?

Рауль: Гм?

Лопес: Хочешь поговорить с мамой?

Мать: О чем ты думал? О каких вещах?

Рауль: Ну, про свои сны.

Психолог: Ему снился человек……

Мать: Ему снилось множество разных вещей! Уделять столько внимания снам!

(Психолог что-то говорит сестре.)

Клара: О, она говорит, что сны, которые он видел, это сны о человеке, стоящем у столба, в капюшоне…… в капюшоне……

Лопес: В черном капюшоне.

Клара: В черном капюшоне.

(Психолог в течение еще нескольких минут продолжает говорить о том, как она озабочена состоянием Рауля. Терапевт заверяет ее, что мать и она сама позаботятся о мальчике. Психолог уходит.)

Лопес: Хорошо, как наши дела… с семьей? Случалось ли, что Рауль вскакивал по ночам с криком, как прежде?

Мать: Нет.

Лопес: Рауль, ну как? Временами ты просыпался посреди ночи от страха, а? (Рауль отрицательно качает головой.)

Лопес: А почему вы думаете, что он не просыпается и не кричит?

Мать: Потому что я не слышу его.

Лопес: Вы не слышите его? А как ты думаешь, Клара, почему Рауль больше не просыпается и не кричит?

Клара: Ну, я не знаю, наверное, потому, что он больше не видит дурных снов. Сны, о которых он рассказывал мне, были, в основном, про супергероев или про что-то вроде комиксов.

Лопес: А…

Клара: Ему часто это снится.

Рауль: Временами я слышу голоса людей.

Лопес: Слышишь голоса людей, и что происходит, когда ты это слышишь?

Рауль (кашляя): Я еще вижу. (Сильно кашляет.)

Лопес: Что ты видишь? (Рауль кашляет.)

Мать: Скажи ей, расскажи, что ты видишь.

Рауль: Людей.

Лопес: Как ты их видишь?

Рауль: Ну, все то же самое, что я видел во сне.

Лопес: Но ведь ты говорил мне, что тебе больше не снятся такие сны……

Рауль: Да, но сон, который миссис Вайлет (психолог)…… этот сон…… вы знаете.

Лопес: Когда тебе снился этот сон, Рауль?

Рауль: Мне не снилось, но я видел это, когда…

Лопес: Это был не сон?

Рауль: Нет.

Лопес: А-а…… А что же это было тогда?

Рауль: Когда миссис Вайлет сказала, чтобы я закрыл глаза, я закрыл и отчетливо все это увидел. Я рассказывал ей……

Лопес: Когда миссис Вайлет…… вы беседовали с миссис Вайлет?

Рауль: Да.

Лопес: И что именно ты увидел? Что это такое было?

Рауль: Она попросила меня закрыть глаза, и тогда я увидел это.

Лопес: Когда ты закрыл глаза, ты увидел это? Ну, и что ты увидел? А, Рауль?

Рауль: Человек, знаете, весь такой черный, с черным лицом.

Лопес: С черным лицом?

Рауль: Я видел все очень отчетливо, но он был на верхушке столба (взволнованно), высоко, и потом он спрятался и … все исчезло. А потом я открыл глаза, закрыл их снова и увидел много людей возле столба, которые снимались с тем человеком или с кем-то еще.

Лопес: И все это ты видел, разговаривая с миссис Вайлет?

Рауль: Нет, я в это время думал.

Лопес: Ты думал…. А-а, так тебе это представилось в твоем воображении. То есть на самом деле ты ничего такого не видел?

Рауль: Гм?

Лопес: Ты же не видел по-настоящему?

Рауль: Я…… знаете, когда она…… она сказала мне, чтобы я закрыл глаза……

Лопес: Закрыл глаза и думал?

Рауль: И потом она сказала мне…… да…… чтобы я отдался мыслям……

Лопес: М-г-м-м… И тогда ты подумал о черном человеке в черном капюшоне.

Рауль: Нет, я не думал об этом человеке, но она сказала мне, чтобы, знаете… «Отпусти свои мысли, позволь им течь свободно».

Лопес: М-г-м-м.

Рауль: И тогда я увидел это.

Лопес: М-г-м-м.

Супервизор посоветовала терапевту воспрепятствовать продолжению этих отношений, конфиденциально попросив психолога разговаривать с мальчиком в дальнейшем только о школьных делах, не затрагивая его снов и страхов. В конце интервью семья вновь разыграла сцену, в которой Рауль защищал мать от грабителя. В том случае, если у Рауля повторятся ночные кошмары, члены семьи должны повторить инсценировку и дома. Мать, которая, как оказалось, не забыла инструкцию, полученную от терапевта во время предшествующего интервью, пригласила терапевта на шоу, в котором у нее был сольный номер.

Четвертое интервью

На данную встречу, состоявшуюся ровно через неделю, пришел мужчина, негласный член этой семьи. Его визит был подготовлен настойчивыми требованиями терапевта. Мать упомянула о существовании этого человека в первые минуты шоу, а уже в следующую — отрицала, что в ее семье живет некий мужчина. Очевидно, она боялась лишиться выплачиваемого ей пособия, в том случае, если станет известно, что рядом с нею живет человек, который также вносит вклад в благополучие ее семьи. Мужчина приходился младшим братом отцу Рауля. Он разъехался со своей женой, с которой у него было четверо детей, работал сразу в двух местах и редко бывал дома. Когда мать наконец без обиняков призналась в его существовании, она с недовольством отозвалась о том, как он обходится с ее детьми.

В ходе данной встречи терапевт пыталась упрочить отношения между Раулем и отчимом, и тем самым стабилизировать конгруэнтность внутрисемейной иерархии, включив в родительские отношения с мальчиком не только мать, но и отца. Хотя отчим и обещал помогать, но неохотно. Он ссылался на свою занятость: в его жизни даже на родных детей нет времени, а что уж говорить о чужих. Попытку, предпринятую терапевтом, нельзя было назвать успешной.

Пятое интервью

Супервизор посоветовала терапевту сфокусироваться непосредственно на мальчике и провести с ним индивидуальное интервью. Цель — помочь ему успешнее контролировать свои фантазии, освободив тем самым пространство для новых отношений, чтобы он мог делиться с другими чем-либо еще, помимо своих страхов. Терапевт должен был попросить мальчика произвольно увидеть тот образ, который внушал ему такой ужас, а затем попытаться преобразовать его, изменив одеяние этого человека, его позу и жесты, всю его внешность, пока он не трансформируется в такую же привлекательную личность, как Супермен или Багс Банни. Затем терапевту предстояло объяснить подростку, что его мозг в каком-то смысле устроен так же, как и телевизор, и что он может изменять свои мысли и фантазии подобно тому, как переключает один канал TV на другой. Ниже приводится отрывок из интервью с мальчиком.

Лопес: Рауль, ты мне говорил, что ночных кошмаров у тебя теперь не бывает. (Рауль кивает утвердительно.) А теперь мне хотелось бы, чтобы ты кое-что для меня сделал. Я хочу, чтобы ты закрыл глаза (Рауль закрывает глаза) и попробовал представить… этого человека. Того самого, который, как ты говорил, являлся к тебе в твоем воображении…… Я хочу, чтобы ты увидел его…… Ты его видишь? (Рауль отрицательно мотает головой.) Скажи мне, как он выглядит. Какого цвета его лицо?

Рауль: Как персик……

Лопес: Как персик. О’кей.

(Длинная пауза. Рауль сидит, подперев руками голову. Его глаза закрыты.)

Лопес: Ты видишь его лицо. Оно встает перед твоим внутренним взором. Я хочу…… Я хочу, чтобы ты увидел его фигуру (пауза) в черной накидке. (Рауль склоняет голову ниже, стараясь сконцентрироваться.) В черной накидке…… в черной накидке и большой шляпе. Так ли он выглядит перед твоим внутренним взором? Каким ты видишь его? Ты видишь его, Рауль? Он не смеется? (Рауль в знак отрицания мотает головой.) А попробуй его заставить рассмеяться. Ему не хочется смеяться? У него на голове есть шляпа? Посмотри, можешь ли ты надеть на него шляпу, Рауль…… как он выглядит в шляпе? (Пауза.) Давай наденем на него пальто вместо накидки; давай наденем пальто, чтобы он лучше смотрелся. Ну, как тебе кажется, в пальто он выглядит чуточку лучше? Как он выглядит? Да, а есть ли у него шарф, Рауль? Он вообще хорошо одет? (Рауль утвердительно кивает.) Для выхода на улицу? О’кей, давай-ка скинем с него шляпу, хорошо? Ну как, он уже без шляпы, Рауль? Теперь очередь за шарфом. Готово? Теперь снимай пальто…… А теперь мы собираемся облачить его в одежду Супермена, так? Сможешь ли ты надеть на него все, что положено Супермену? Плащ Супермена? (Рауль кивает утвердительно.) Теперь он собирается взлететь. (Кивок согласия.) Теперь ты можешь представить его летящим. О’кей? Вообрази, как будто бы перед тобой — телевизор. А видишь кнопки? Кнопки управления видишь? Ты нажимаешь одну — и видишь летящего Супермена, верно? (Рауль кивает.) Посмотри, что можно сделать, меняя кнопки телевизора. По одному каналу мы получаем Супермена. Глядя на экран, ты видишь, как он летит. Ты снова смотришь на панель с кнопками, видишь? Нажми другую, поменяй канал. Кто там, Микки Маус? (Рауль в отрицание качает головой.) Нет? Кто же там? (Длинная пауза.) Кого ты видишь там сейчас? Супермена? Никого? (Рауль качает головой.) Когда ты поменял канал, Супермен исчез, так? Значит, ты можешь изменить и то, о чем ты думаешь, не так ли? (Рауль кивает утвердительно.) О’кей. Теперь мы попробуем вообразить что-нибудь еще, идет? Но только приподними голову, потому что я не вижу тебя как следует. Сейчас мы попробуем представить Багс Банни. (Длинная пауза.) Видишь его? Ладно, думай, что ты его видишь, хорошо? Ты ведь можешь думать, что видишь его, Рауль, а? (Рауль кивает головой утвердительно.) Согласен? Теперь он бежит, приближаясь, нет? Он взобрался на столб? Да? (Кивок головой.) А теперь он готовится спрыгнуть. Он прыгает, Рауль? Теперь он собирается бежать. Он побежал. Он взобрался на столб. Так? (Рауль утвердительно кивает.) Теперь вообрази, что он слезает со столба и бежит. (Кивок головой.)

(Проходит еще несколько минут, и терапевт просит Рауля открыть глаза.)

Лопес: Я хочу, чтобы в школе, например, когда тебя посещают те мысли, о которых ты говорил, ну, что ты видишь этого страшного человека, ты вспомнил, о чем я тебе говорила: что при тебе есть нечто вроде телевизора, мозг подобен TV и всегда готов к изменению. Ты можешь пользоваться этим. Понимаешь, что я имею в виду? (Рауль кивает утвердительно.) Что я сказала?

Рауль: Что если в школе……

Лопес: Так…

Рауль: …я подумаю о том человеке, надо вспомнить, что ум устроен как телевизор. Надо изменить то, что вижу.

Лопес: И ты можешь это делать. Ты способен это делать, потому что ты уже проделал это здесь. Так что в школе, когда у тебя возникнут мысли вроде тех, о которых мы говорили, ты скажи себе: дай-ка я посмотрю, что там показывают по другому каналу.

Шестое интервью

Лопес: Скажи мне, видел ли ты сны?

Мать: Да, только сегодня утром он видел сон. Он рассказывал, что ему снилось, будто он взбирается на столб. (Смех.)

Лопес: Тебе это представилось, а, Рауль? (Рауль, не соглашаясь, мотает головой.)

Лопес: Нет?

Мать: Ему приснилось, будто он забирается на столб. (Смеется.)

Лопес: Были ли у тебя ночные страхи, Рауль? Ты не вскакивал ночью с криком? (Рауль отвечает все тем же движением.)

Лопес: Нет? И тебе больше не представлялся этот страшный человек? (Мотание головой.) И тебе удалось представить что-то приятное? (То же отрицание.) Нет? Но ты смог поменять этот образ, а? Когда ты думал об этом страшном человеке, ты ведь смог изменить его на что-то более приятное, а? (Рауль соглашается.) (К матери.) Ну, и как вы чувствуете себя теперь, когда Рауль больше не просыпается ночами и не кричит от страха?

Мать: Мне стало гораздо лучше, потому что раньше я все время была в тревоге, поскольку он просыпался каждый раз с этой ужасной идеей, на которой так зафиксировался. Мне кажется, Рауль сейчас чувствует себя как-то счастливее…

Лопес (К Кларе): А ты, каким ты его находишь?

Клара: Что?

Лопес: Каким ты находишь Рауля сейчас, когда у него прекратились эти сны?

Клара: Лучше.

Лопес: Он кажется тебе лучше?

Клара: Ну…

Лопес: А почему ты думаешь, что он больше не видит этих снов?

Клара: Я не знаю. Я просто знаю, что он больше их уже не видит.

Лопес (К Марии): Почему ты думаешь, что у Рауля больше не бывает этих снов?

Мария: Потому что он больше уже не просыпается, как прежде, по ночам и не зовет маму.

Мать: Раньше он обычно вставал и…

Мария: Он бродил по всему дому.

Мать: Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он перестал вставать по ночам.

Рауль участвовал теперь в новых видах деятельности вместе с другими детьми. Когда в ходе четвертого интервью терапевт объясняла отчиму, что Рауль нуждается в друзьях, мать не вмешивалась, она только молча слушала. На этот раз она с чувством гордости рассказывала, сколько затратила сил, чтобы устроить Рауля в рок-группу и футбольную команду. И теперь, в то время как мать с таким увлечением отдавалась своей новой работе, Рауль тоже не сидел без дела, в стороне от других детей.

Лопес: Отлично. Должна сказать, что все вы проявили высокую заинтересованность в том, чтобы ваша семья получила помощь, и здорово поддержали Рауля.

Мать: Да, я стараюсь, как только могу, понимаете? Сейчас я встретила его друга, он играет с ним на тромбоне.

Лопес: Что вы говорите!

Мать: Он сказал Раулю, что иногда может брать его с собой в оркестр.

Лопес: Да?

Мать: Начиная уже с прошлой субботы…

Лопес: Ты рад, Рауль?

Рауль: Да.

Мать: В субботу, когда мы пошли туда, то попали на шоу, где выступал оркестр мальчиков. Рауль остался на сцене вместе с ними. (Смеется.) Мне пришлось забрать его оттуда, так как музыка была ужасно громкой.

Лопес: Тебе понравилось там, Рауль? И как ты себя чувствуешь теперь, когда у тебя появился такой друг?

(Рауль улыбается.)

Мать: Потом появился еще другой, американец, и он тоже берет его……

Лопес: А тот — испанец?

Мать: Первый — испанец, а второй — американец. Он живет в квартале от нашего дома. Он собирает всех ребят квартала и ведет их… на бейсбол. Раулю дали все необходимое — рубашку, клюшки и все такое. И он отправляется. Я даю ему деньги, полтора доллара минимум, плюс еще что-нибудь поесть. Я всегда ему даю, каждое воскресенье. Такие дела. Прежде в его жизни ничего подобного не было.

Лопес: Ну, и как ты чувствуешь себя теперь, Рауль, когда можешь играть в мяч и играть……

Рауль: Хорошо. (Улыбается.)

Мать: Очень хорошо, можно сказать, он счастлив. (Рауль, соглашаясь, кивает головой.)

Мать: И я тоже чувствую себя гораздо счастливее, потому что знаю: у него все хорошо.

Терапия близилась к концу. Дальнейшей ее целью становилась стабилизация изменений, а также сепарация матери и подростка. Поэтому было важно воздать матери всяческие почести за все, чего удалось достигнуть. Терапевт также поблагодарила Рауля и сестер за их дружное сотрудничество.

Лопес: Вы вовремя привели его, поэтому с его страхами сравнительно легко удалось справиться, со всеми этими фантазиями и снами.

Мать: О да…

Лопес: И с учетом вашей помощи, потому что ваша помощь была просто потрясающей……

Мать: Вы думаете?

Лопес: Для мальчика……

Мать: Вы так думаете?

Лопес: Определенно, я ничего особенного не сделала, все сделали вы сами.

Мать: Спасибо.

Лопес: С вашей помощью и при участии ваших девочек Рауль смог осилить свои сны, преодолеть их.

Мать: Неужели?

Лопес: Теперь он не вскакивает с криком, перепуганный тем, что увидел во сне. Всем этим он обязан вам, потому что в конечном счете все это сделали вы.

Мать: Я делала все, что смогла.

(Чуть позже в этом же интервью.)

Мать: Вот почему я говорила ему, что он может заняться бейсболом и музыкой, он может делать все…… учиться и……

Лопес: И как ты, Рауль?

Рауль (по-английски): Я хочу быть ученым и музыкантом.

Лопес: Ты хочешь быть ученым и музыкантом?

Рауль (продолжая говорить по-английски): Музыкантом. И я хочу быть певцом и актером.

Лопес: Хочешь быть певцом и актером?

Рауль: И бейсболом хочу заниматься и еще……

Лопес: О, мой Бог!

Мать: Точно.

Лопес: Ну хорошо, у вас еще немало времени, чтобы подумать обо всех этих вещах.

Мать: Несомненно.

(Еще чуть дальше, по ходу интервью.)

Мать: Я тебе дам доллар, когда мы придем домой, если ты попробуешь это сделать (танцевать фламенко) как надо. Ну, давай! Живей!

Рауль: Правда дашь?

Мать: Ей-богу! Смотри, вот у меня несколько монет, мы разменяем их и я тебе дам доллар.

Рауль (по-английски): Обещаешь?

Мать: Верь!

Рауль (по-английски): Ладно!

Лопес: Смотрим! Смотрим!

(Рауль танцует фламенко.)

Мать: Вот. Смотрите, что он умеет.

Лопес: Ах! Вот это да! (Аплодирует) Очень хорошо! Просто прекрасно. Нет, вы только подумайте, что он умеет!

Клара: Он все время упражняется в этом.

Лопес: Хорошо. У вас артистическая семья, вы все настоящие артисты.

(Мать смеется.)

Седьмое интервью

Это было последнее интервью. На нем присутствовали мать, Клара, Мария и Рауль. Симптомы давно уже не беспокоили Рауля. Терапевт сначала разговаривала со всей семьей, а затем осталась наедине с матерью.

Лопес: Вы мне как-то говорили, но я запамятовала, сколько времени вы уже живете с вашим мужем?

Мать: Примерно… полтора года, точнее, год и восемь месяцев.

Лопес: Поскольку я считаю вас очень ответственным человеком… Правда, вы вызываете у меня такое уважение и…… вы столько всего добились со своими детьми, просто удивительно. Налицо такое грандиозное изменение! Может быть…… вы могли бы также попытаться, если вы видите, что этот человек действительно достоин вас……

Мать: В каких-то отношениях он — то, что мне нужно, да, во многом он мне подходит.

Лопес: Учитывая, что у вас сын……

Мать: Но… в то же время он такой безответственный.

Лопес: Может быть, вы решились бы попробовать…… Возможно, стоит прислушаться в случае, если он вдруг что-либо предложит, знаете ли……

Мать: Ну……

Лопес: Возможно, вашу ситуацию удастся привести в порядок…… Стоит подумать……

Мать: Я, э-э…… что касается меня, то у меня наилучшая установка: борьба! Я считаю, что нужно бороться. Понимаете? Я никогда…… когда я……… бывает, что и я думаю о том, чтобы нам разойтись, да? Но я говорю, когда могу бороться, я борюсь.

(Позже в интервью).

Лопес: Рауль выглядит очень… совершенно другим, нет?

Мать: Да, изменение просто поразительное.

Лопес: Вы замечаете в нем перемены?

Мать: Да, на мой взгляд, это просто удивительное изменение.

Лопес: А в чем именно эти наиболее очевидные для вас изменения?

Мать: Он стал более спокойным, более уверенным в себе. Он теперь быстрее засыпает и более миролюбивым просыпается, не так как прежде, когда у него были эти кошмары. Он выглядит счастливым. А до этого он всегда… шел спать с каким-то страхом, метался туда-сюда, прежде чем лечь, потому что из-за страха он не хотел оставаться в комнате один. Ну, вы все это знаете.

Лопес: Да уж.

Мать: Он никогда не засыпал спокойно.

Лопес: А теперь засыпает.

Мать: Да.

Лопес: А вы как чувствуете себя?

Мать: Что?

Лопес: Что вы чувствуете?

Мать: Я чувствую благодарность……

Лопес: О……

Мать: За то, что вы так… по-настоящему заинтересовались, приняли все так близко к сердцу, потому что, если посмотреть вокруг, то можно заметить: здесь пуэрториканцы не проявляют особого интереса друг к другу, понимаете? Когда они получают определенную работу, они отступаются, ведут себя точно так же, как и остальные. Ну, и многое другое. Поэтому я в состоянии оценить все по достоинству.

Контрольная встреча, состоявшаяся через год, подтвердила, что симптом у Рауля больше не возобновлялся. Он играл в оркестре и занимался бейсболом. Его табель пестрел отличными оценками, и мать купила ему велосипед, как и обещала еще во время курса лечения, в награду за то, что он будет хорошо учиться. Отец малыша продолжал жить вместе с ними. Мать выглядела более счастливой. Теперь она работала в качестве общественного помощника в местном госпитале.

Можно выделить следующие ключевые элементы в работе терапевта:

1. Понимание проблемы.

В качестве проблемы мать выдвинула недуг Рауля, заключавшийся в том, что по ночам ему слышались голоса. Сам Рауль, рассказывая о своей проблеме, первое по значению место отвел преследующим его еженощно страшным снам. Он выделил среди них один, периодически повторяющийся — с ведьмой, гнавшейся за ним по пятам, и лишь после этого упомянул женские крики, которые слышались ему ночами. Мать была единственным членом семьи, кто признал, что у нее тоже бывают плохие сны, а иногда она чувствует страх. Симптомы мальчика предположительно могли расцениваться как метафора страхов матери. Когда сын чувствовал страх, мать ободряла и защищала его, считая проявления страха происками дьявола, что придавало мальчику еще большую беспомощность. Гипотеза сводилась к тому, что посредством своего симптоматического поведения мальчик помогал матери, пробуждая в ней компетентность взрослого и требуя от нее активных усилий в роли воспитателя. Помогая своему сыну, мать отодвигала на задний план собственный страх, и собирала все свои силы, чтобы внушить мальчику чувство бодрости. Вместе с тем, помощь сына выражалась посредством такого поведения, которое не могло не вызывать у матери серьезной тревоги. А помощь матери выступала в такой форме, которая лишь увеличивала беспокойство сына. Необходимо было так обустроить их взаимодействие, чтобы мать с большим успехом помогала своему сыну, а сын, в свою очередь, каким-то иным, более правильным образом содействовал матери в том, чтобы она ощутила себя компетентным родителем.

2. Интервенция.

а) Определение проблемы. Терапевт проникается интересом к проблеме ночных кошмаров, оставляя в стороне упоминание о ночных голосах. Она обсуждает с семьей сны мальчика и заставляет мать и сына разыграть сюжет одного из них. Таким образом, в качестве проблемы был выделен ночной страх, явление, которое с большими основаниями можно отнести к разряду нормальных, нежели звучание нереальных голосов.

б) Включение проблемы в материал интервью. Благодаря инсценировке ночного кошмара страхи мальчика стали предметом непосредственного рассмотрения на сессии. По сравнению с ситуацией, когда страх оставался всего лишь темой, по поводу которой члены семьи вели свой разговор, терапевт на этот раз получила над проблемой больший контроль.

в) Терапевт выдвигает задачу имитации: для матери — собственного испуга, для сына — оказания ей помощи. Терапевт попросила разыграть ситуацию, как будто мать нуждается в помощи и защите со стороны сына, а тот спешит ей на помощь. Благодаря тому, что мать в открытой форме просила сына о помощи, а сын столь же открыто помогал ей, у Рауля больше не будет нужды вести себя симптоматически, неявным образом помогая ей. Важно отметить, что потребность матери в помощи, продемонстрированная во время инсценировки, была не подлинной, так же, как и способность прийти ей на помощь со стороны сына. Мать и сын были вовлечены в игровые отношения на основе игровой имитации. Когда сын страдал от своего симптома, мать, казалось, занимала по отношению к нему более высокую позицию в семейной иерархии. Но в действительности она находилась в позиции подчинения, поскольку мальчик помогал ей не меньше, чем она ему. Таким образом, в семье симультанно действовали две неконгруэнтные между собой иерархии. Просьба терапевта «сделать вид, как будто…» способствовала тому, что один из аспектов неконгруэнтной иерархии, где сын по отношению к матери занимал более высокую позицию, становился объектом игры, что само собой приводило неконгруэнтность к разрешению.

г) Инструкция, предписывающая продолжение игры в домашних условиях. Семья получила задание повторять сцену «страшного сна» каждый вечер дома. Если мальчик, разбуженный событиями сна, начнет кричать посреди ночи, следовало повторить инсценировку ночью, как бы всех ни тянуло спать. Таким образом, ночные кошмары мальчика перерастали в суровое испытание для всей семьи. Одновременно матери предписывалась необычная для нее форма реагирования на страх сына. Обычная ее реакция была заблокирована требованием терапевта, строго предписывающим мальчику спать только в его собственной постели.

3. Препятствия.

а) Школьный психолог. Школьный психолог невольно поддержала и укрепила симптоматическое поведение мальчика своим интересом к его проявлениям и озабоченностью. Она выступала в качестве внешнего эксперта, вмешиваясь в жизнь семьи и лишая мать ее родительской власти. Вмешательство психолога было приостановлено, что позволило установить четкую иерархию, где терапевту отводилась преимущественная позиция в том, что касается работы с проблемой страхов, а школьному психологу — в сфере успеваемости мальчика и прочих его школьных дел. Однако мальчик, реагируя на интерес школьного психолога, рассказал о «страшных людях», которые представляются его мысленному взору, едва он закроет глаза. В индивидуальной работе с пациентом терапевт научила его свободно представлять себе, будто он видит разные картины, и так же свободно изменять то, что ему представляется.

б) Друг матери. Терапевт попросила партнера матери, выступавшего в этой семье в функции отчима, больше общаться с мальчиком, занимаясь вместе с ним теми видами деятельности, которые более всего соответствуют возрасту пасынка. Однако попытка терапевта не возымела успеха.

4. Реорганизация.

Отношения между матерью и сыном были преобразованы в гармоничную конгруэнтную иерархию. Для обоих нашлись занятия, соответствующие возрасту и наклонностям каждого, а также их общей ситуации. Мать стала занимать более высокую позицию по отношению к ребенку, причем не только потому, что приобщила его к новым, интересным для него видам деятельности, но и потому, что помогла ему преодолеть его проблемы.