Стрелок

Стрелок уходил от Харона как оплёванный. Он оплошал. Он был жив здоров, он не получил ни единой царапины или синяка, он сделал всё чисто и аккуратно. Только, он ошибся. Те фанатики оказались не такими уж и фанатичными. И Харон был прав, Стрелок мог бы не лезть на рожон, а сказать монахам то, что они хотели услышать. Но всё выглядело так логично, так правдоподобно, что у Стрелка не возникло сомнений. Он даже не посчитал нужным расспрашивать братьев о личности приговорённого. И Харону как назло приспичило пойти слоняться по лесу, дабы не расшатывать старческие нервы сценой казни. А паромщик так насел на Стрелка со своими, в общем-то, справедливыми обвинениями, что тому хотелось помочь старику замолчать. Но всё-таки Стрелок сдержался, на этот раз правда была не на его стороне. Стрелок брёл по едва различимой в вечерней мгле тропинке. Он не был большим любителем ночных прогулок по лесу, но Харон не позволил ему остаться. И теперь Стрелок чуть плёлся, пытаясь разглядеть хоть что-то под ногами, готовый в любой момент споткнуться о какой-нибудь корень, валун или поросшую мхом противотанковую мину. И, конечно же, споткнулся. Упал на руки, а невесть откуда взявшийся сук глубоко разодрал кожу на виске. На сантиметр левее - и остался бы без глаза. Всё-таки Бара оказался тогда прав, Стрелку везло, чертовски везло. На неприятности. Даже когда неприятностей не было и в помине, для Стрелка они всегда находились, будто специально припасённые постоянному клиенту. И он увязал в них с головой, барахтался, иногда тонул; и, получив, в конце концов, пару болезненных затрещин, благополучно выбирался. Всегда выбирался. Заклеивая рану бактерицидным пластырем, Стрелок сквозь зубы бранил себя за оставленные в броневике фонарик и прибор ночного видения. Он ведь планировал вернуться до темноты. Когда мероприятия первой медицинской помощи подошли к концу, Стрелок решил, что, пожалуй, от этой царапины останется шрам, и будет тот шрам сильно напоминать след от прошедшей по касательной пули. Последняя мысль Стрелка развеселила, он сообразил откуда берутся те "украшения мужчины" о которых потом говорят, небрежно махнув рукой: "Ай... Бандитская пуля". До своих броневиков Стрелок добрался почти на ощупь, подсвечивая себе путь лазерным целеуказателем пистолета. На борте БТРа красовалась надпись белой глиной, отлично различимая в темноте: "Здесь был я". Стрелок не сомневался, что этот "я" никто иной, как Харон. Видимо старик забрёл сюда, когда Стрелок уже был на его переправе. А если бы они не разминулись, многое могло бы быть по-другому.

Стрелок забрался внутрь, устроился на месте водителя. В десантном отделении он мог бы улечься и поудобнее, но спать с ядерной бомбой под боком было как-то неуютно. Стрелок долго лежал, вспоминая весь сегодняшний день в подробностях, потом скорбно выдохнул: "Старею", - и спустя минуту заснул.

Жизнь без времени. Месяцев, недель и суток больше не было, остались лишь часы, минуты и секунды, отмеряемые ударами сердца, капелью плохо закрытого крана и ежечасно сбрасываемыми в нуль таймерами компьютеров. Нет дня, нет ночи, есть только периоды бодрствования и периоды сна. Даже в коридорах перестали гасить свет, оставили в каждом по одной тусклой лампочке. В таких условиях с людьми происходили странные метаморфозы. Кто-то стал разговаривать сам с собой разными голосами, кто-то считал будто живёт в кошмарном сне, кто-то просто утратил собственную личность. А один старик бродил по коридорам и доставал всех тем, что спрашивал который сейчас час, и когда не получал ответа - разражался адским хохотом. Но в один прекрасный день (или ночь?) его смех оборвался, и колумбарий пополнился новой урной. Володя и Андрей, только они сохранили здравый рассудок посреди этой психушки. Им помогала ненависть. Они хотели выбраться, они хотели отомстить, они терпеливо ждали своего шанса. И он пришёл. Им встретился один из людей коменданта в нетрезвом виде, из кобуры торчала рукоятка пистолета. Они переглянулись и сделали первый шаг. Не более чем через час всё было кончено, убежище осталось без власти. Пятеро головорезов не смогли остановить двух мальчишек. Мальчишки действовали хладнокровно и профессионально, не позволяя себе задумываться и решать, но постоянно думая и решаясь. На всё про всё ушло меньше пистолетной обоймы. Первым делом Володя и Андрей отправились на те склады, где хранилось время. Тогда Володя узнал, что ему уже шестнадцать лет, что он уже два года жил без времени и без матери. Затем они зашли в хранилище провизии. Оказалось, что запасов хватило б ещё минимум на полгода, а учитывая очередное сокращение населения - почти на год. Но они не собирались оставаться в убежище ни дня. Они отворили стальные двери, они вышли наружу. Стояла погожая летняя ночь, дул лёгкий прохладный ветерок, мерцали звёзды. И тишина царила над всем огромным миром. Тишина вместо постоянного гула вентиляции, живой природный свет вместо раскалённого вольфрама и болотных огней инертных газов. Небо, бескрайнее небо вместо бетонных стен. Они сидели прямо на холодной влажной земле и плакали, хотя понимали, что лучше бы без этого. Но сдержаться не могли. Тогда Владимир и стал Стрелком, хотя ещё не придумал себе этого имени.

Утром на Стрелка напала могучая лень. Ему ничего не хотелось делать, может потому, что все его вчерашние старания не привели ни к чему хорошему, а может просто звёзды на небе так выстроились. Конечно, он мог бы справиться с ленью, сделав над собой некоторое усилие, но даже этим заниматься ему было лень... Стрелок выбрался из броневика, критически осмотрел выкопанную вчера яму и покачал головой. Валить деревья, сооружать настил, крыть дёрном... Верно, всё-таки говорят, что лень - двигатель прогресса. За полчаса Стрелок перерыл всё боевое отделение БРДМ и нашёл то, что искал тоненькую брошюрку под названием "БРДМ-5: Использование бортового компьютера для управления движением". Стрелок решил вспомнить программирование, которым увлекался ещё в убежище просто чтобы скоротать время и дать мозгам хоть какую-то работу. Теперь прежние знания могли пригодиться. Оказалось, что в бортовую ЭВМ встроен компилятор старого доброго C++ с некоторыми дополнительными библиотеками и модулями. Управление машиной строилось на объектном принципе. Весь броневик делился на объекты, каждый из которых имел определённый набор свойств. Имелся ядерный реактор с аппаратной системой контроля, чтобы кривые руки оператора не превратили его в бомбу; имелся электродвигатель; имелась автоматическая коробка передач; имелась раздаточная коробка с регулировкой крутящего момента для каждого колеса в отдельности; имелись две пары управляемых колёс; имелись три лазерных дальномера и три телекамеры с примитивной системой распознавания образов. Имелось ещё множество разных объектов, вплоть до системы пожаротушения и обогреваемых сидений экипажа, но Стрелку всё остальное было ни к чему. Ему было нужно, чтобы БРДМ просто ехала за БТР след в след, сворачивая где нужно, разгоняясь и притормаживая вместе с ним. Всего-навсего. БТР не был рассчитан на буксировку разнообразных прицепов и тем более бронемашин, скорость неизбежно снизилась бы вдвое, а то и втрое. Из-за отсутствия жёсткой сцепки и невозможности управлять тормозами БРДМ, приходилось бы постоянно опасаться столкновений. В общем, нужно было, чтоб оба броневика двигались самостоятельно. Стрелок откинул крошечную, жутко неудобную сенсорную клавиатуру и приступил к работе. На составление, в общем-то, несложной программы ушло всё утро, Стрелок так увлёкся, что даже забыл позавтракать, а это с ним случалось нечасто. С непривычки он даже немного устал, но всё равно, стучать пальцами по клавиатуре не одно и то же, что махать топором.

Казалось, броневики не ехали по степи, а плыли в океане травы. Волны разбегались от бортов БТР, а БРДМ шла в его кильватере. Трос, соединявший машины, провисал, и было ясно, что оба атомных броненосца идут своим ходом. Перед тем как отправиться в боевой поход, им предстояло зайти в один гостеприимный порт.

16. Степные волки

Ветер гнал по улице волны жёлтой пыли и проволочный шар перекати-поля. Шелестела сухая трава. По обочинам дороги и у входа в клуб лежали несколько трупов присыпанные песком. Во многих домах и в самом клубе не хватало дверей и некоторых окон. Нещадно жгло солнце. До полноты картины не доставало какого-нибудь Грязного Гарри на лошади, в широкополой шляпе, шпорах, вместе с верными друзьями: Кольтом и Винчестером. Стрелок бы даже улыбнулся по такому поводу, только ему было не смешно. Все его планы летели к чертям, всё, что он встречал в последние несколько дней оказалось либо разрушено, либо непоправимо испорчено. Белов, Харон, теперь вот и Пыльный. А что если и добравшись до Мёртвой Пустыни, он обнаружит там лишь занесённые радиоактивным песком руины? Стрелок вошёл в клуб, перешагнув через дверь. Ветер врывался сквозь разбитые окна, шуршал песком, колыхал немногие уцелевшие занавеси. В дальнем конце вагона, вокруг барной стойки, валялось бутылочное стекло, глиняные черепки и пара жестяных кружек. Василий сидел по ту сторону стойки и мерно раскачивался взад-вперёд. Всё лицо было в синяках и запёкшейся крови. Дышалось возле хозяина с трудом, из-за почти осязаемого перегара. - Что произошло? Василий не слышал вопроса, он даже не заметил, что в помещении кто-то появился. Он продолжал раскачиваться, а глаза смотрели в пол, на блестящие осколки. - Что произошло, Вася? - Стрелок положил руку ему на плечо. - Они забрали её... - пробормотал тот в ответ. - Кого? Свету? Василий перестал раскачиваться, и по его щекам потекли слёзы. - Кто "они"?! - Стрелок врезал по стойке кулаком так, что осколки с неё посыпались на пол. - Они её забрали... - Кто?! - Стрелок схватил Василия за грудки, притянул к себе через стойку. Хмель выветрился мигом. - Степные волки. На секунду Стрелок запнулся, ослабил хватку. Но только на секунду. - Когда они ушли?! - На рассвете. - Куда?! - На север. Стрелок отпустил Василия, и тот осел на свой табурет словно бесхребетный моллюск. - Присмотри за машинами. Я вернусь завтра, - произнёс Стрелок спокойно, как всегда если видел перед собой ясную цель, развернулся и зашагал к выходу.

Солнце жгло, солнце жарило. Воздух походил на расплавленное стекло, а горячий ветер, казалось, дул с пожарища. Жёсткие стебли одичавшей пшеницы скребли одежду не хуже наждачки, царапали ботинки. Стрелок шёл на север, спрятав лицо от солнца под козырьком милитаристской кепки. Шёл он быстро, по крайней мере, вдвое быстрее, чем могли себе позволить нагруженные добычей "волки". Он планировал нагнать их до захода солнца. Ему вовсе не хотелось ссориться со "степными волками", но они разгромили Пыльный - город, дававший Стрелку приют. Это было неправильно. А ещё - Светлана. Стрелок испытывал к ней какие-то чувства, не любовь, нет, что-то другое: симпатия, привязанность. Ему просто нравилось быть с ней рядом, смотреть на неё, прикасаться к ней. Почти так же, как к своему "урагану". Но себе он даже в этом не признавался, он просто считал Свету своей женщиной, а всё что принадлежало ему, Стрелок брал под защиту.

Когда дневной жар сменился духотой вечера, Стрелок заметил впереди дым костров - привал "степных волков". Их было много, они тащили на себе груз, они почти не спали прошлую ночь. Им нужен был отдых. Как только стали видны огни, Стрелок остановился и, запрокинув голову к небу, завыл по-волчьи. Но вместо ответного воя, которым в былые времена встречали "степные волки" своих товарищей, послышалось недоверчивое клацанье затвора. Как клацанье зубов. Стрелку это совсем не понравилось, но он всё же завыл снова. Короткая, экономная очередь скосила несколько стеблей в полуметре от Стрелка, чудом его не задев. И он решил воспользоваться случаем. Стрелок упал навзничь, издав короткий вскрик, и притворился мёртвым. Часовой больше походил на дворнягу, чем на волка, и в основном из-за своей причёски. Грязные сильно вьющиеся пряди торчали в разные стороны, словно трава из болотной кочки, но всё равно не могли скрыть оттопыренных ушей. По лицу было видно, что парень ещё совсем молод, а то, что он не позвал подмогу, говорило о его неопытности и просто глупости. Раньше они называли таких "щенками", потому что клыков у них пока не было, но имелся шанс ими обзавестись, при некотором везении, разумеется. Парень подошёл к лежащему Стрелку и принялся его разглядывать, пытаясь найти следы от пуль. Но солнце уже село, и увидеть что-то среди подсумков разгрузочного жилета к тому же в тени высокой травы было нелегко. И часовой сделал ещё один шаг к Стрелку, и ещё один. А потом он почувствовал, как его ноги отрываются от земли, а задница, напротив, с нею встречается. Спустя секунду Стрелок уже упирался коленом в его грудь, а дулом пистолета - в висок. - Здравствуй, родной. Что-то не вижу я былой гостеприимности. Неужто "степные волки" разучились выть? Парень лежал и моргал, даже и не пытаясь что-нибудь ответить. А тем временим со стороны лагеря приближались ещё двое, Стрелок прекрасно слышал, как они пробираются в пшенице. - Ну ладно, вставай. Автомат только оставь, он тебе не нужен. Кстати, меня зовут Стрелок. И если ты ничего обо мне не знаешь, то это только твои проблемы, - Стрелок помог ему встать. - Да, и попробуй убедить своих дружков не стрелять, мне не хотелось бы лишать стаю охотников. - Стрелок? - переспросил парень. - Тот самый Стрелок? - Ага, тот самый... Слушай, ты вообще жить хочешь? А то ведь твои приятели сейчас нас обоих пришьют. "Щенок" спохватился и закричал: - Не стреляйте! Не стреляйте! Это Стрелок, слышите, Стрелок. - Какой ещё к чёгту Стгелок? Не знаю я никакого Стгелка, - так неповторимо картавить мог только один человек. - Тот, Стрелок, который не раз тебе морду бил, - Стрелок заулыбался, вспоминая тёплые дружеские потасовки при дележе добычи. Над высокой травой показалась плешивая макушка. - Да ну?! - Неужто забыл, Белый Бим? - Смотги-ка, и впгавду! Акелла, выходи давай, это Стгелок. Да, тогда они с Андреем здорово повеселились раздавая клички вновь принятым в свою банду. Они-то, в отличае от остальных, знали, что эти клички означают. В их убежище была отличная библиотека. Акелла распрямился на все свои два метра с мелочью, повесил игрушечную в его руках "грозу" на плечо и, широко улыбаясь, пошёл к Стрелку. В его улыбке не доставало пары зубов с левой стороны. Стрелок отлично помнил того беднягу из бывших военных, который перед смертью успел-таки напакостить Акелле. - Да, Стрелок, тебя не узнать! Что за пушка такая? А волосы где? - На эту пушку и сменял. - Я б тоже свои пгоменял, - Белый Бим пригладил остатки поседевшей шевелюры (кстати, из-за этой ранней седины он и получил своё имя). - Как там Вольф, всё ещё водит стаю? - А как же. Он будет рад, - Акелла обратил внимание на оплошавшего парня, отвесил ему подзатыльник, так, что тот едва не упал. - А ты, щенок, подбери автомат и дуй в лагерь. Скажи Вольфу, что Стрелок вернулся. "Щенок" подобрал, побежал в лагерь. И вправду, щенок. - Ты, Стгелок, знаменитым стал, у кого не спгоси - все знают. Кому-то ты жизнь спасаешь, а кому-то погтишь. Так я не пойму, ты добгым стал или злым? Стрелок усмехнулся. - А вы, ребята, добрые или злые? - А мы какими были, такими и остались. Так что сам знаешь. - Да что вы хренотень тут развели, - вмешался Акелла. - Добрые, злые. Какая разница-то? Слова одни. - Эт точно, - подтвердил Стрелок.

Андрей сильно изменился. Того двадцатилетнего парня, сильного, жизнерадостного, легко укладывавшего Стрелка на лопатки больше не существовало. Теперь ему было тридцать три. Возраст Христа. И Вольф действительно стал на него похож. Высокий, худой, загоревший до черноты; отрешённое лицо, больные запавшие глаза, тоска и усталость во взгляде. Мученик один к одному, хоть сейчас терновый венок надевай и на крест вешай. Только улыбка давала его лицу немного жизни. Когда они пожали руки, Стрелку вдруг захотелось обняться, хлопать по спине, что-нибудь радостно кричать в самое ухо. Столько ведь лет прошло. Но, не найдя в глазах Андрея ничего похожего на свои чувства, он сдержался. Они сидели у костра и разговаривали, Стрелок, Акелла, Белый Бим, Вольф и его женщина, Вероника. На вид Веронике было лет тридцать, а одевалась она так же как и все "волки", в потёртые джинсы и вылинявшую клетчатую рубашку. Её лицо могло бы показаться красивым, если б не чёрная тканевая полоска, прикрывавшая левый глаз. Но самым странным было не это, самым странным было то, что все звали её нормальным именем, а не "волчьей" кличкой. Они говорили долго, пока не стемнело окончательно, и над лагерем стал разноситься храп уснувших на смятой пшенице "волков". Стрелок всё никак не решался заговорить о том деле, которое привело его сюда. Он знал, что эти слова будут как выдёргивание чеки, что они пустят по запалу огненную волну, и когда эта волна дойдёт до капсюля-детонатора - прозвучит взрыв. Взрыва никак не избежать. - А где старые, матёрые "волки": Жёлтый Клык, Полкан? - спрашивал Стрелок. - Нет больше матёгых, одни мы с Акеллой остались, - отвечал ему Белый Бим. Молодёжь тепегь сплошная, такие вот сопливые щенки. - Текучесть кадров... - хмуро замечал Вольф. Светы не было нигде видно, она могла находиться только в единственной палатке, поставленной в лагере. Либо её могло вообще здесь не быть. Последнего Стрелок больше всего боялся, и понятия не имел, что будет в таком случае делать. - Я никак не пойму, Стгелок, чего ты от нас тогда ушёл? - Я уже много раз говорил: я не могу так жить, за чужой счёт. - Ты не можешь так, а мы не можем иначе. Да и какая разница? Человечество всё равно ведь скоро вымрет к чёртовой матери. Эпидемии, накопление мутаций в генотипе. Лет сто или двести, и всё, человечество исчезнет. А мы сократим его жизнь всего лишь на пару лет. - Нет, Вольф, не вымрет человечество, по крайней мере, сейчас. Оледенение ведь пережили, переживём и радиацию. Приспособимся. Я вот попал как-то в одну деревеньку, где люди... ну теперь уже не совсем люди, так вот, они жили при таком уровне... - Слышал я эту историю, - перебил Вольф. - Ты ведь в той деревеньке гильзу со своим именем оставил? - Да, оставил, но сейчас не о том разговор. Разве эта деревня не доказательство того, что человечество выживет? - Оптимист... - улыбнулся Вольф. Стрелок сплюнул через плечо. К слову "оптимизм" он относился так же, как и к слову "удача". - Послушай, - Стрелок, наконец, решился, - вы вчера были в одном городке, Пыльном. Вы увели оттуда женщину по имени Светлана. Она мне нужна. Собственно, за ней я и пришёл, - всё, он это сказал. Кольцо чеки осталось одетым на палец. Напряжённость повисла вокруг костра, как только Стрелок закончил. Напряжённость и тишина. Негромко потрескивал огонь, пели сверчки, храпели "волки". Лица изменились: Белый Бим сделался грустным и разочарованным, Вольф невесело улыбался, а Вероника задумалась. Не отреагировал на слова Стрелка только Акелла, он пожёвывал травинку, всецело погружённый в созерцание жиденького пламени костра. Предохранительный рычаг отлетел в сторону. - Я знал, что ты об этом заговоришь, - сказал Вольф. - Я сразу понял, что ты пришёл из-за неё. Это и щенку было понятно, ведь ты пришёл со стороны Пыльного, - он замолчал, помассировал уставшие красные глаза и продолжил. - Но я всё ещё надеялся... - Разве я так много прошу? Боёк ударил по капсюлю-воспламенителю, поджёг запал. - Она - наша добыча, - заговорила вдруг молчавшая Вероника. - А мы никому не отдаём своей добычи. - В чьей она доле? Я мог бы договориться с ним. - Она в доле Вольфа, - продолжала женщина, - но он её не отдаст. Правда, Вольф? - Не отдам, - повторил Андрей каким-то бесцветным голосом. - Может, пусть он сам решает? - А он сам и решил. Ведь так, Вольф? - Да, я сам так решил. - Вот видишь, Стрелок, он сам всё решает, просто я его очень хорошо знаю, она поднялась на ноги. - Никуда не уходите, я сейчас вернусь, - и Вероника пошла по направлению к палатке. Едва слышно шипел запал. - Слушай, Вольф, что с тобой? Ты ведь у неё под каблуком оказался, она вертит тобой как хочет. Или я ошибаюсь? - Я... - Вольф опустил взгляд. - Её глаз... это из-за меня. Это я виноват... Дурак был... А ещё... Я её... я её... люблю... - выдавил Андрей уже почти плача.

"Вот чёрт, - думал Стрелок, - ни за что б не решил, что его так может зацепить". - Эй, Вольф, не грусти, - Вероника вернулась с тремя металлическими кружками в руках. - На вот лучше, выпей. Вольф поднял голову, взял у неё кружку, отпил. На его лице уже не было ни малейших следов страдания. Огонь медленно полз по трубке запала. - И ты, Стрелок, бери, угощайся, - она протянула ему кружку. - Нет, спасибо, как-то не хочется. - Бери, бери, - настаивала Вероника. - Бери, пока дают. И в тот момент, когда он брал у неё из рук кружку, глядя в её единственный глаз и на её улыбку, Стрелок понял, что эта женщина - сам Дьявол. Угроза, исходившая от Вероники, была не менее реальна, чем тепло от огня. Стрелок чувствовал. Это был инстинкт, тот самый, что всегда спасал его шкуру. Стрелок завёл левую руку за спину и незаметно спрятал в рукав плоский метательный нож. Запал шипел, плевался искрами. - Ну, давайте, что ли, выпьем, - Вероника протянула свою кружку, чтобы чокнуться. Вольф тут же сдвинул с ней свою, Стрелок, чуть погодя, тоже. - Мне нужна Света, без неё я не уйду. - Послушай, давай сначала выпьем, а потом уже о деле поговорим. Неплохое, кстати, вино. И Стрелок понял, что это произойдёт сейчас. - О делах я предпочитаю разговаривать на трезвую голову, - произнёс он как мог холодно. Рванул капсюль-детонатор, а за ним - основной тротиловый заряд. Осколки засвистели в воздухе. - Хватай его!!! - это кричала какая-то другая женщина, совсем не та, что сидела рядом у костра, улыбалась и пила вино. Та, что кричала, была безумной. Её глаз горел отражённым огнём костра, её волосы, казалось, стояли дыбом, а её голос... Её визгливый, истеричный голос рвал стальные нервы как паутину, заражал безумием. Стрелок рванулся в сторону, прыгнул. И врезался в грудь Акеллы, повалил его на землю. Хотел подняться, но не смог, тот его удержал. Подоспели Вольф и Бим, навалились. Спустя пару секунд Стрелок оказался распят на земле. Его руки держали Вольф и Бим, Вольф справа, Бим слева, а на ногах уселся здоровяк Акелла.

Вокруг сомкнулось кольцо "волков". Подошла тяжело дышащая, раскрасневшаяся Вероника. - Вот видишь, как получается. От меня не уйти, даже тебе, Стрелок, - и уже обращаясь к "волкам". - Держите его так, смотрите, чтоб не сбежал, и не вздумайте с ним разговаривать. Я сейчас вернусь. И она ушла. А он остался. Прижатый к земле своими друзьями, своими бывшими друзьями. Когда-то "степные волки" были его семьёй, когда-то они с Андреем в первый раз завыли на луну, когда-то они в первый раз ограбили посёлок. А теперь "волки" стали его палачами. Стрелок пытался с ними заговорить, он называл их настоящими именами, он кричал на них, он просил их, он угрожал. А они молчали. Иногда по лицам пробегали тени каких-то эмоций, особенно у Вольфа, казалось, что он вот-вот закричит или заплачет. Но он молчал. Вернулась Вероника, в руках у неё был шприц, старинный, из стекла и нержавеющей стали. На блестящих поверхностях дрожали блики огня, на конце иглы дрожала капелька прозрачной жидкости. Стрелок знал, что эта жидкость сделает с ним то же, что сделала с "волками", превратит его в послушную куклу. - Сейчас мы сделаем тебе укольчик, а потом поговорим. Мы будем долго разговаривать. Ты, главное, не дёргайся. Бим, закатай ему рукав. Бим немного сдвинулся, чтобы расстегнуть пуговицу, и Стрелок не упустил шанс. Он полоснул ножом ему по запястью. Бим от неожиданности ослабил хватку. Стрелок вырвал руку. Клинок проходит по лицу Белого Бима - подбородок, скула, бровь - и не останавливаясь, по дуге, - Вольфу под правую ключицу. Зажимая рану, Вольф заваливается на спину. Если бы в тот момент Стрелок посмотрел на Веронику, то прочёл бы в её лице удивление и страх. Но ему было не до этого. Левая подставляет нож наседающему Акелле, не пускает, а правая тянется к кобуре, расстёгивает, достаёт пистолет. - Взять его! - от крика по кольцу "волков" пробегает судорога как по единому организму. Кольцо сжимается. Ни одного лишнего движения, ни одного лишнего взгляда, ни одной лишней мысли. Пуля толкает Акеллу в грудь, отбрасывает назад. Нож остаётся в горле Белого Бима. Левая тянется к подсумку с гранатой, правая переводит пистолет в режим автоматического огня. Стрелок уже на ногах. "Волки", эти сопливые щенки, наседают на него со всех сторон, пытаются ударить, схватить за жилет или рукава, снова повалить на землю. Они лезут все скопом, они мешают друг другу, - только это спасает Стрелка. Очередью длиной в полный магазин, он прочищает себе дорогу в толпе. Граната падает под ноги. Расталкивая, отбиваясь рукоятью пистолета, ступая прямо по телам - мёртвым и пока ещё живым, - Стрелок выбирается. Туда, к костру, где ждёт его "ураган". Слышится лязг затворов, а потом гремит взрыв. Стрелок падает на землю совсем рядом со своей винтовкой. Вопли, стоны, звон в ушах. Стрелок отбрасывает ненужный пистолет и берёт свой любимый "ураган". Как раз вовремя - по нему начинают стрелять. Стрелок разворачивается, по-прежнему лёжа на земле, и отвечает. Длинными, неприцельными очередями. Стволом - из стороны в сторону. По-пулёмётному. Десять пуль в секунду. Заканчиваются. И патроны, и "волки". Огрызаются только двое, один - из-за груды награбленного добра, другой - из канавы неясного происхождения. Стрелок использует гранатомёт. Два взрыва, фейерверк осколков. Стрельба стихает. Остаётся слитный многоголосый стон пяти-шести "волков" и один-единственный солирующий в этом хоре хохот. Нет, не хохот, для того, чтобы называться хохотом ему не достаёт силы и плюющего на всех эгоизма. Это смех, смех над собой, прерываемый приступами влажного кашля, когда из горла летят ошмётки лёгких, а на губах закипает розовая пена. Даже если бы Стрелок не узнал голоса, он всё равно понял бы, чей это смех. Из всего этого сброда смеяться над собой мог только Вольф, только в нём могло помещаться столько цинизма, чтоб и перед самой смертью плевать в лицо своему самолюбию. Стрелок перезарядил "ураган" и встал в полный рост. Великолепная мишень. Но проделать в ней отверстие было уже некому. Стрелок доверял своему чутью, иначе тихо-мирно жил бы в где-нибудь в чистой от радиации глуши, как Харон, а не мотался по свету в поисках неприятностей. Стрелок шёл к Вольфу, раздавая успокоение каждому нуждающемуся. Успокоения хватило всем. Вольф лежал на спине, всё ещё зажимая рану от ножа Стрелка. Осколки не оставили на теле живого места, не оставили ему никаких шансов. А он смеялся. - Какой же я был идиот, - сказал Вольф и снова засмеялся, только теперь его смех больше походил на плач. - Я сам ей отдал тот ящик... Ящик Пандоры... И опять смех. Стрелок поднял руку, чтобы стереть с лица чью-то запёкшуюся кровь, и застыл, разглядывая свою левую ладонь. На большом пальце болталась чека гранаты, а кожа была поцарапана, порезана, полусдёрта плоской рукоятью метательного ножа. Стрелок смотрел на искромсанные, окровавленные линии своей жизни, на алюминиевое обручальное кольцо, непонятно почему попавшее на большой палец и непонятно с кем его связывавшее. А Вольф говорил. - Там был поезд, бронированный вагон... Сука! С-сука!.. Четыре года... - он закашлялся, захрипел, выплюнул какой-то красный комок. - Убей её, Стрелок. Слышишь, убей эту суку... И меня, меня убей, Вова, убей. Я не хочу подыхать как собака... - он опять захрипел. Замолчал, глядя на Стрелка большими волчьими зрачками - во всю радужку. - Я всё сделаю, - пообещал Стрелок. Он разжал чью-то мёртвую ладонь, вынул из неё пистолет и передал Вольфу. Андрей благодарно улыбнулся. - Прощай, Стрелок. - Прощай, Вольф. И Стрелок встал. И Стрелок пошёл. А за его спиной Вольф долго разглядывал пистолет - старый обшарпанный ПММ. Вот его рука дрогнула и потянулась вслед Стрелку, направляя ствол ему в спину. А потом Вольф засмеялся, захохотал, громко, зло. И приставил дуло к виску. Выстрел. Стрелок резко согнулся, как будто его ударили под дых, и закричал. Просто закричал, выталкивая из лёгких воздух, ненависть, боль. Сверчки замолкли от этого крика до самого утра. Стрелок выпрямился и твёрдо зашагал к палатке. Холодный и жестокий, как примкнутый штык морозной зимней ночью. Большая армейская палатка, серый брезент, плёночные окна. А за окнами - полная темнота. Стрелок подобрал по дороге свой пистолет, заменил обойму. Достал фонарик, включил и направил его на прикрытый проход. И этих узких полосок света оказалось достаточно, чтобы Вероника сорвалась. Она выстрелила по "двери". В листе брезента появилось отверстие. Стрелок решил не упускать возможности, и начал бегать вдоль стены палатки, производя при этом как можно больше шума. А пули прошивали брезент и пролетали мимо него. Попасть, стреляя на звук очень даже непросто, тем более, когда дрожат руки от возбуждения и страха. Выстрелы прекратились, и Стрелок откинул клапан палатки, направив фонарик в то место, откуда стреляла Вероника. Она стояла между небольшим складным столиком и металлическим ящиком с открытой крышкой. Как только свет упал на её лицо, Вероника завизжала, выронила пистолет и прижала руки к груди. И в этом визге страха было гораздо больше, чем ненависти. Стрелок сделал шаг, чтобы поскорее заткнуть ей глотку, заставить замолчать. И крик Вероники сделался членораздельным. - Убей его! Убей! Убей!!! Кто-то сзади напрыгнул на Стрелка, обхватил за шею, стал душить. Стрелок крутанулся, задел стол. Что-то со звоном посыпалось на землю. Руки были заняты, правая - пистолетом, левая - фонариком. Фонарик пришлось уронить на пол. Стрелок схватил нападавшего за одежду и бросил через себя. Пнул. Подобрал фонарик направил на него вместе с пистолетом. Уже хотел спустить курок, но вовремя остановился. Перед ним лежала Светлана. Вся всклокоченная, тяжело дышащая, с пустым животным взглядом. В голове Стрелка ураганом пронеслись какие-то мысли, но какие именно понять он не успел. Нужно было действовать - она уже вставала. Стрелок ударил Свету наотмашь, так, что она потеряла сознание. Развернулся. Вероника пыталась перезарядить пистолет. В руках у неё кроме пистолета и обоймы была небольшая картонная коробочка, в каких обычно хранятся ампулы с лекарствами. Как раз эта коробочка ей и мешала. - Стой! Стоять! Не подходи! - она бросила коробку себе под ноги, аккуратно поставила на неё подошву ботинка. - Если подойдёшь, я их раздавлю. Я её запрограммировала, слышишь, запрограммировала! Она теперь моя! Не подходи! Стрелок стоял. - Это последние ампулы, больше нету. Без них ты её не вернёшь. Она тебя убьёт, а потом убьёт себя. А если не сможет, то перестанет есть и пить. Она умрёт от голода. Стой на месте! Стой! Стрелок стоял. - Если ты выстрелишь, я успею их раздавить. Так что, даже и не думай. Стой на месте и опусти пистолет. Стрелок сказал: - И что ты предлагаешь? - Ты развернёшься и уйдёшь. - Мне нужна Света. - Забирай. - Она мне нужна нормальная. - Ты хочешь, чтоб я тебе дала ампулу? Но ведь ты меня тогда пристрелишь? - Пристрелю. - Тогда уходи! Уходи ко всем чертям, или я их раздавлю! - Без Светы я не уйду. - Уходи! Уходи!.. - Стрелку показалось, что Вероника вот-вот заплачет, таким жалостливо-обиженным стало её лицо. - Что ты предлагаешь? - повторил Стрелок. - Я не знаю... Я не знаю... Вероника подняла руки к лицу, как-то неловко, выронила пистолетную обойму. Попыталась её поймать. Потеряла равновесие. И... Хруст картона, хруст тонкого стекла. Она подняла взгляд, испуганный, удивлённый, как будто говорящий: "Как же так?..". Стрелок прикрыл глаза на секунду. Выстрелил. Три раза. Втрое больше, чем обычно.

Стрелок нёс Свету на руках по ночной степи. Когда она пришла в себя, то действительно попыталась его убить, и Стрелку пришлось усыпить её. Он растворил две таблетки снотворного в воде и влил сквозь сжатые зубы. А потом для надёжности связал. Те ампулы и правда были последними, по крайней мере Стрелок больше не нашёл. Просто ампулы, без всяких маркировок на стекле, только коробка серого картона с блеклой надписью: "ППГ1838/07". Расшифровки этого странного шифра Стрелок не нашёл даже в куче документации из того "ящика Пандоры", в какой описывалось получение препарата и принцип его действия. Стрелок путался во всех этих "пептидах", "аминокислотах", "гормонах", "стимуляции мозговых центров", "подавлении сопротивляемости внушению" и прочей высоконаучной белиберде. Но главное Стрелок понял прекрасно. "ППГ1838/07" погружал человека в глубокий транс, и всё, что ему говорили в это время, он воспринимал как святую истину, как свои собственные мысли, как прямое руководство к действию. Стрелок прихватил с собой все документы: объёмную папку печатных листов со скупыми иллюстрациями и схемами и, даже, два компакт-диска. Хотя, прочитать диски ему было негде, ни в БРДМ, ни в БТР такого привода не имелось. Он не стал хоронить "волков" - мёртвым ведь всё равно. Но он оставил гильзу со своим именем. Ему было больно это делать, как будто он царапал не металл гильзы, а свою кожу, даже нет, не кожу, а голые нервы. Руки дрожали. А потом он просто ушёл, как это бывало всегда, не оборачиваясь. Забрав с собой Светлану. Костёр в лагере "степных волков" догорел. А от трав не осталось углей - только невесомая серая зола, которую ещё до рассвета рассеял над бескрайней степью ветер.

- Что же делать? - Василий смотрел на Стрелка преданными, просящими глазами. - Держи её взаперти, следи чтобы не навредила себе. - Но ведь Света даже от воды отказывается. - Заливай сквозь зубы, насильно. Можешь самогоном поить, хотя бы по стакану в день. Всё ж какие-то калории. - А ты... - А я уйду завтра. - Но ты вернёшься? - Ты что, не веришь моему слову? Василий испугался. Стрелок мог на эти слова оскорбиться, вытащить свой пистолет и... А мог сделать гораздо хуже, мог просто не вернуться. - Верю-верю. - Тогда выметайся, мне нужно выспаться.

17. Стрелок

Тень бежала по раскалённому песку как обжёгшая лапы ящерица, скатывалась с одного склона и взбиралась на следующий, скользила по волнам барханов. Удары лопастей выбивали из пустыни пыль, как из ветхого ковра, поднимали её в воздух, закручивали спиралями. МИ-42 патрулировал. Сигнал обнаружения ракеты поступил неожиданно, и пилот ничего толком не успел предпринять в оставшиеся восемь секунд. Аппаратура постановки помех трудилась на полную мощность, но головка самонаведения отсекала все наведённые шумы. А уйти манёвром от сверхзвуковой ракеты было для вертолёта нереально. Кумулятивная струя прошила бронированный фюзеляж насквозь, чудом не задела топливные баки, но повредила трансмиссию хвостовой турбины. Вертолёт начал неуправляемое вращение вокруг оси винта. Бортовой компьютер отстрелил лопасти и колпак кабины, а потом катапультировал пилота. Вертолёт ударился о землю, пропахал песок, обламывая стойки шасси, крылья, рассыпая позади себя пушечные снаряды. Застыл мёртвым куском металла. БТР-120 вынырнул из-за бархана, взбрыкнул колёсами, переваливаясь через кромку, и покатил в сторону белеющего в небе парашюта. Пробуксовывая при подъёмах и оплывая вниз при спусках. Стрелок остановил броневик, открыл люк и высунулся в него по пояс, вскинул "ураган" к плечу. Избыточное давление в бронетранспортёре защищало от попадания внутрь пыли, но при открытом люке этой защиты хватило бы ненадолго. Поэтому Стрелок спешил. Перекрестье прицела легло на спину солдата, точно между лопатками. Пилот постоянно двигался, убегал, и Стрелок не решился целиться в голову. Палец в резиновой перчатке нажал на спуск. Пуля прошла навылет. Солдат упал лицом в песок. Стрелок скрылся под бронёй, захлопнул люк и повёл БТР в самое сердце пустыни. Проезжая мимо трупа, он было хотел остановиться и осмотреть тело, но потом передумал. В конце концов, снаряжения ему и так хватало, а останавливаться, чтобы ещё раз посмотреть в лицо клона было просто глупо.

Этой ночью Стрелок спал замечательно. Без снов, без мучительных воспоминаний. Он чувствовал себя как никогда спокойно и уверенно, всего в нескольких километрах от десятков вооружённых людей, желающих его смерти. Он уже составил план, и был уверен, что ему удастся его реализовать. Пустыня шептала ему колыбельную шорохом песка о броню. Таймер отмерял последние часы покоя. А Стрелок спал.

Утром Стрелок решил прогуляться. Он оставил свой броневик и отправился к базе пешком, почти так же, как и в первый раз. Он хотел провести разведку, а если повезёт, то и подготовить плацдарм будущей операции. Стрелок добрался до цели, прежде, чем солнце разогрелось в полный накал. Но лёжа на гребне бархана и наблюдая за базой, ему всё же пришлось вкусить все радости раскалённого полдня. С прошлого визита Стрелка, базу подлатали: приварили наместо петли ворот, починили оружейные вышки. Только прожекторов на стене не стало, и это говорило о том, что камеры наблюдения обзавелись ночным зрением. Но никто не появлялся на стене и вышках, ни звука не улавливал микрофон внутри базы. И если бы не ленивые повороты телекамер - Стрелок решил бы, что база вымерла. Спустя час, обойдя крепость кругом и убедившись в полном отсутствии активности неприятеля, Стрелок решил подобраться поближе. Ему было нужно попасть под самые стены базы, а это означало, что придётся пересечь просматриваемую камерами зону.

Скорее всего, камеры контролирует автоматическая система и оператор. Но человеческое внимание имеет свойство со временем ослабевать, а любую компьютерную программу несложно обмануть. Обычно, подобные системы реагируют на движение и контрастность объектов, чтобы не принять за нарушителя, ссыпающийся со склона ручеёк песка. Поэтому Стрелок стремился свою контрастность понизить. Оставив часть вещей и укрывшись маскировочной сеткой, Стрелок лёг и начал медленно сползать по склону бархана, то и дело, замирая и следя за камерами. Песок жёг сквозь комбинезон и перчатки, стёкла противогаза начали запотевать, но Стрелок терпеливо полз вперёд, не поддаваясь спешке. Засуетиться, приподняться над землёй означало отбросить тень, которую не пропустили бы глаза телекамер. И уж тогда никакая удача не спасла бы его от четырёх скорострельных стволов. Два пропитанных потом часа - и Стрелок у стены, в прохладной, после разогретого песка, тени. Не теряя времени, Стрелок подошёл к воротам - тем самым, что пострадали от его рук в прошлый раз, - и закрепил заряды на прежние места, прямо на рубцы сварочных швов. Потом он заглянул в щель между створками. Ничего интересного пустой плац, стальные ворота напротив, угловатое здание лифта и купола ангаров. Всё. Такое безлюдье совсем Стрелку не нравилось. Генерал ведь знает, что его нужно ждать, знает, чего от него можно ждать. Да и не заметить потерю вертолёта просто невозможно. Стрелок задрал голову и посмотрел на торчащие над стеной стволы пушки, потом взглянул на швы между бетонными блоками, а потом - на свои резиновые перчатки. Он прикинул, сможет ли не разодрать кожу на пальцах, если станет взбираться по стене, и получит ли от этого радиационный ожог. Всё-таки Стрелок решил не рисковать, и снова укрывшись маскировочной сеткой, отправился в обратный путь.

Раз-два-три-четыре-пять-шесть. Раз-два-три-четыре-пять-шесть. Перекрестье прицела перескакивало с башни на башню, от пулемётов к пушкам и снова к пулемётам. Стрелок набивал руку, запоминал маршрут прицела, чтобы потом повторить его как можно быстрее, нажимая на спуск в каждом пункте этого маршрута. Раз-два-три-четыре-пять-шесть. Раз-два-три-четыре-пять-шесть. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Шесть тридцатимиллиметровых бронебойно-осколочных гранат по шести оружейным башням. Башни выведены из строя меньше чем за семь секунд, одна даже горит. Стрелок мысленно поставил себе "отлично" за первую часть операции. Пора было переходить ко второй части. Он перезарядил гранатомёт и был уже готов подорвать заряды, но тут на стене кто-то появился, а его следовало оттуда убрать. Стрелок привычно вскинул "ураган", как всегда быстрее противника, установил перекрестье чуть повыше переносицы... В глазах потемнело, палец задрожал. Сердце пропустило удар, перестало хватать воздуха. Стрелок смотрел в своё лицо. Сквозь прицел. Те же серо-голубые глаза, тот же нос с горбинкой, тот же подбородок, скулы, волосы. Всё то же. Только морщин меньше и нет того, ещё детского шрама на брови. Он лежал на горячем песке, рассматривал в прицел винтовки своё лицо и не решался выстрелить. А тот, другой, его отражение, поднимал автомат, не спеша прицеливался. Он ни в чём не сомневался и не задумываясь убил бы Стрелка. И Стрелок спустил курок. Полностью автоматически, спинным мозгом, рефлексом. Голова Стрелка сейчас была пуста, как кишечник после очистительной клизмы. Ни одна мысль не посетила его, пока он отстреливал ещё троих своих близнецов, поднявшихся на стену. Стрелок действовал с точностью и хладнокровием автономного механизма. А когда он закончил, из всех чувств осталась одна злоба. Его ещё раз использовали, причём так, как ещё не бывало ни с кем, на качественно новом уровне. Генерал сделал его отцом своих рабов, или нет, сделал часть его своим рабом. Это трудно было выразить словами, да Стрелок и не пытался. Он нажал кнопку передатчика, полюбовался, как створка ворот медленно заваливается на бок, потом сбежал по осыпающемуся склону, забрался в пригнанный заранее БТР и дал полный ход. Сейчас ему было не до всяких там тактических ухищрений, вся эта история уже сидела в печёнках, и Стрелку хотелось поскорее поставить точку. Он пошёл напролом. БТР буквально влетел в крепость, развернулся, пошёл юзом по плацу, брызгая бетонной крошкой из-под колёс. Система управления огнём повернула башню и открыла огонь по пушечной турели, потом перевела на пулемётную. Но за те секунды, пока пулемёты поливали свинцом броневик, колёса по правому борту превратились в бесформенное резиновое тряпьё. Понаблюдав ещё минуту за притихшей базой из броневика, Стрелок открыл люк и выбрался наружу. Там его встретила автоматная очередь. Стрелок нырнул под БТР и стал обрабатывать из "урагана" все подозрительные места. И когда стрельба, наконец, стихла, он поднялся во весь рост и заметил человека, идущего к нему. Это был его близнец, его клон. Сомневаться в этом, значило обманывать себя, а Стрелок никогда себе не врал. Клон шёл медленно, высоко подняв руки, чтоб показать отсутствие оружия. Стрелок мог бы убить его в любую секунду, но не делал этого. С каждым шагом клона, ему становилось всё больше не по себе, но он терпел. - Не стреляй, у меня нет оружия. Я не буду сопротивляться. Дай мне уйти, пожалуйста. Я ведь жить хочу, - сказал клон, уже стоя рядом. - Зачем? - глухо спросил Стрелок. - Что? - он не расслышал или не понял? - Зачем тебе жить? - пробубнил Стрелок сквозь маску противогаза. - Как зачем? Я же человек, такой же человек как и ты, - от этих слов Стрелка прошиб нервный пот. - Я хочу жить, я имею на это право. - Стрелок должен быть только один... - Эй, постой, ведь ты не собираешься меня убивать, правда? Я ведь не сделал тебе ничего плохого. Я сдаюсь. - У меня есть сотня причин, чтобы убить тебя, и только одна, чтобы оставить в живых. И эта одна - твои, скорее всего лживые, слова. - Но я такой же как ты, я - это ты, - он просил, он умолял. - Именно поэтому ты должен умереть, - по правде говоря, Стрелок и сам сомневался в том, что говорил, но это не помешало ему сделать своё дело... Стрелку захотелось напиться. Прямо сейчас. До полной невменяемости. До белой горячки. Если бы вдруг рядом оказался Бара и сказал: "Да плюнь ты на своего Генерала, пойдём лучше выпьем", - Стрелок бы плюнул и пошёл. Но Бара рядом не было, а были только трупы его клонов, его близнецов. И начатое пришлось доводить до конца. Стрелок стоял перед воротами угловатого здания лифта и вздыхал, думая, что теперь нужно вскрывать эти самые ворота. Но тут что-то внутри здания лязгнуло и натужно зажужжало, створки дёрнулись и поползла в стороны. Стрелка это так удивило, что он остался стоять, до тех пор, пока не понял, что из-за ворот на него смотрит дуло ста сорокамиллиметровой танковой пушки... "Надо же", - удивился Стрелок и тут же рванулся в сторону. Вовремя. Ударная волна выстрела даже не сбила его с ног. Зато снаряд сорвал башню БТРа напрочь, помял верхний лист брони. Броневик протащило пару метров и едва не опрокинуло. "Чёрный орёл" выкатил наружу, гремя обрезиненными траками по плацу. Вслед за ним появились четверо клонов и сразу открыли огонь по Стрелку. Но Стрелок не стоял на месте - он уже бежал к ближайшему ангару, бросив под ноги дымовую гранату. Он пнул ворота ангара, так, чтоб те приоткрылись, но сам не стал туда заходить, - Стрелок не сомневался, что его оттуда не выпустят, - вместо этого он свернул за угол. Когда, досчитав до двадцати, он вернулся к воротам, то застал там одного из клонов, трое других очевидно уже были внутри. Не долго думая, Стрелок перевёл "ураган" в бесшумный режим и уложил клона. Что всегда отличало Стрелка, так это запасливость. Он считал, что лучше таскать с собой пару лишних килограмм, но быть готовым ко всяким неожиданностям. Как говорится в одной восточной пословице: "Если меч может понадобиться только однажды, то его следует носить всю жизнь". Стрелок отстегнул от своего жилета небольшой, размером с РГД-1, баллон с зарином. Он выкрутил вентиль и бросил шипящий баллон внутрь ангара, закрыл ворота и привалился к ним спиной. Выстрелов не было, - только пара судорожных воплей и отчаянные гремящие удары в ворота. А потом всё внутри стихло. Если газ их и не убил, то сделал неопасными, по крайней мере, на несколько часов. Дымовую завесу прорвал танк. Оказался он метрах в пяти от Стрелка, зенитный "корд" на башне повёл, было, стволом, но выстрел из "подствольника" снёс пулемёт с брони. А потом Стрелок, понимая, что выбора у него нет, распахнул ворота за своей спиной и ввалился в ангар. Он споткнулся о тело клона, упал на пол и уткнулся маской противогаза прямо в своё мёртвое, искажённое страданием лицо. Эти голубовато-серые остекленевшие глаза едва не парализовали Стрелка, но он взял себя в руки и откатился в сторону, за стену, прежде чем спаренный с пушкой ПКТ проделал в железе ворот цепочку отверстий. Стрелок поднялся на ноги и осмотрелся. Оранжевые газовые фонари под гофрированным сводом потолка освещали обширное помещение, заставленное различной строительной техникой: от двухосных грузовиков, до экскаватора. А Стрелок надеялся обнаружить здесь хоть какую бронетехнику. Но, подумав секунду, он понял, что это даже лучше. Стрелок выбрал огромный грязно-серый, похожий на мамонта, бульдозер, и, не теряя времени, забрался по узкой лесенке на двухметровую высоту его кабины. Дизель взревел так, что, казалось, задрожали стены. Чёрный дым ударил в потолок, оставив закопченное пятно. Стрелок улыбнулся под стягивающей лицо маской противогаза. И в этот момент ворота с грохотом протаранил "чёрный орёл". Гусеницы расплющили, превратили в фарш трупы, лежавшие у въезда в ангар. Танк ещё не успел остановиться и навести пушку, а Стрелок уже заорал во всё горло "Банзай!" и двинул вперёд рычаги. Бульдозер неожиданно резво сорвался с места, сшибся своим ножом с кормой танка. "Чёрный орёл" не мог повернуть башню, и оставалось только меряться силами двигателей. Многотопливная турбина и дизель. Полторы тысячи "лошадей" против полутора тысяч "лошадей". Но танк был создан, чтобы двигать себя, а бульдозер чтобы двигать других. И он двигал. Медленно но верно. А потом Стрелок догадался приподнять корму танка, зубья ковша попали между траков гусеницы и намертво заклинили её. Стрелок переключился на вторую передачу. Броневой лоб "чёрного орла" врезался в стену, сложенную из крупных бетонных блоков. Разбежались ломанные под прямым углом трещины. Взвыл дизель. Стена дрогнула, и блоки посыпались, как детские кубики. Полетели листы кровельной жести, свет погас. На том месте, где только что была стена, висело красное вечернее солнце посреди рваного куска неба. Беспомощно гудел турбиной, погребённый под бетонными блоками танк. Стрелок заглушил двигатель бульдозера, выбрался из кабины и похлопал по горячему корпусу, как хлопали по хоботу своих боевых слонов солдаты Ганнибала. После он развернулся и пошёл к воротам. Здесь он старался не смотреть под ноги и не думать о том, что налипло на его ботинках. В десантном отделении изуродованного БТРа, вооружившись гаечным ключом, Стрелок отвинтил рукоятки на корпусе бомбы и пинком вытолкнул её в раскрытый кормовой люк. Свинцовая капсула прокатилась по полу и с глухим ударом выпала наружу. Стрелок выбрался следом и покатил её к зданию лифта, толкая перед собой, как какую-нибудь бочку. Но катить всё же было нелегко - сказывалась масса фугаса и мягкость свинцовой оболочки, на той стороне, какой она ударилась о плац, в сплюснутый свинцовый бок впечаталась бетонная крошка, словно налипший на кусок пластилина песок. Пришлось попользоваться лопатой, чтобы перевалить бомбу через порожек ворот и закатить на платформу. К счастью подъёмник работал, и Стрелок уже спустя минуту стоял перед входом в шлюз. Шлюз был закрыт, а с панели управления рядом исчезла кнопка его активации, вместо неё появилось окошко со стеклянным глазом телекамеры. Стрелок не сильно расстроился. Он выдернул болтавшееся на торце корпуса кольцо, вытянул из открывшегося отверстия три провода, размотал и зажал оголённые концы в клеммах таймера. Потом Стрелок выставил время в шестьдесят минут и, обернувшись к наблюдающей камере, сказал: - Открывай, Генерал, нужно поговорить. Лучше открывай, ты ведь догадался, что это такое, - Стрелок указал себе за спину, на серое свинцовое яйцо, на котором, если приглядеться, можно было различить едва заметные тонкие и неровные буквы: "Heavy metal".

Стрелок сидел на том же самом стуле, в том же самом кабинете. Только был он теперь не запуганным заключённым, а человеком диктующим условия. "Ураган" лежал на коленях, согревал шершавым пластиком ладони. - Зачем ты пришёл, Стрелок? - спросила усталым голосом человекообразная кукла в генеральской форме. - Не терплю, когда меня обманывают. Не терплю, когда меня используют. Не терплю. - Нет, я спросил не почему ты пришёл, а за чем ты пришёл. - А-а-а... Ну с этим мы спешить не будем, у нас ещё целых, - Стрелок покосился на таймер, лежащий прямо на ковре, рядом с бомбой, - сорок семь минут впереди. Я поговорить с тобой хочу. - О чём? - простенького динамика робота не хватало, чтобы выразить всю гамму чувств эмулируемых Генералом. - Для начала о клонах. Моих клонах. Зачем тебе было это нужно? - Ну, как зачем? - удивился Генерал. - Ты ведь в прошлый раз здорово потрепал мой гарнизон. Это во-первых. А во-вторых, у тебя неплохой геном, не хуже, чем у моего прошлого донора. К тому же, я думал, что клоны могут тебя деморализовать. Но... - Всё-таки ты сволочь, Генерал... - Не больше, чем ты, Стрелок. Я тоже борюсь за выживание человечества, и мои методы не многим хуже твоих. - Правда? А зачем тебе тогда армия? Чтобы выжить ту часть человечества, которая не хочет выживать под твоим контролем? - Они все скатятся к каменным топорам и дубинам лет через двадцать, если не будет стального кулака, который возьмёт их за горло. Всегда оружие и кровь объединяли людей. И только под дулом винтовки или из-под нависшего меча человек шёл вперёд. Это подтверждает вся история человечества, с того самого момента, как наши с тобой предки истребили неандертальцев. - Оправдание - всегда только оправдание, Генерал. - Ха! оправдание, - робот поднялся с кресла, заложил руки за спину и не торопясь прошёлся по кабинету. - А ты, Стрелок, даже и оправдываться не думаешь. Ведь ты хладнокровный убийца, просто какой-то маньяк. Сколько человеческих жизней на твоей совести? - Ни одной, - холодно ответил Стрелок. - Те, что я убивал, не были людьми. - Правда? - передразнил Генерал. - А как ты определяешь? По цвету кожи, чертам лица или ещё по каким-то антропометрическим параметрам? - он склонил голову на бок. - Выходит, что ты расист, Стрелок. Самый настоящий. - А из-за таких как вы, генерал-майор Ливанов, - говорил Стрелок едва сдерживаясь, - планета превратилась радиоактивную помойку. Это такие как вы устроили апокалипсис. Это из-за вас мне приходится убивать! - Из-за меня?!! - уже кричал Генерал. Так, что пластмассовая панель его "лица" дребезжала. - Из-за меня?!! Да если б не я, ты бы в ледниковом периоде жил! Это я бомбил ледовый панцирь северной Атлантики и Норвежского моря, я освободил путь тёплым течениям своими ракетами. Я! - Видно перестарался. И теперь я живу не в ледниковом периоде, а в пустыне. - Маятник качнулся в обратную сторону. Здесь не я виноват, а парниковый эффект. Слишком много углекислого газа в атмосфере. Да и выветривание к тому же... На минуту оба замолчали, переваривая эмоции. Генерал остановился у своего любимого пейзажа и стал рассматривать сгустившиеся вдали тучи. В одном особенно крупном и сочном мазке застыл колонковый волосок, выпавший из кисти. Именно из-за этого волоска, из-за крошечного изъяна в совершенстве пейзажа, Ливанову нравилась картина. - Чья это картина? - спросил Стрелок, чтоб как-то прервать неловкую паузу. - Моей дочери, - нехотя ответил Генерал. - А где она сейчас? - Там, - Генерал неопределённо повёл рукой, охватив жестом полкабинета, и, помолчав, добавил. - Там же, где ещё пять миллиардов человек. В земле. Сперва Стрелок посочувствовал Ливанову, но потом вспомнил про своих родителей, и сочувствие отвязалось, как дворняга, понявшая, что ей нечего ждать. - Ну ладно, Стрелок, хватит уже, - Генерал обернулся. - Говори, чего тебе нужно. Стрелок мог бы сказать прямо, не тратя попусту времени. Но за два дня тряски в водительском кресле БТРа он много раз проигрывал этот разговор, и теперь хотел провести его так, как задумал тогда. - Скажу, после того, как ты мне ещё одну вещь объяснишь. Как за месяц ты получил клонов, которым на вид лет двадцать пять? Они ведь ещё зародышами должны быть. - Опять ты про клонов. Ну зачем тебе это, Стрелок? Неужели простое любопытство? - Именно любопытство, это самое естественное и невинное чувство. Робот издал вздох, и, даже, сопроводил звук соответствующими движениями. - Работа системы "Инкубатор" основана на делении стволовых клеток с последующей их дифференциацией и реанимацией готового организма. Стволовые клетки, несущие специфическую генетическую информацию, получают в количестве необходимом для создания взрослого организма. После этого происходит дифференциация стволовых клеток в различные ткани при помощи химического воздействия и электромагнитных полей сложной структуры... - Подожди, не спеши. - Ты ведь сам хотел, - язвительно напомнил Генерал. - Я хотел, чтоб ты мне объяснил почему и как, а не стал читать лекции по цитологии и генетике. - Нечего спрашивать, если не готов услышать ответ. Простыми словами это непросто рассказать. - А ты попробуй. Робот ещё раз обречённо вздохнул и заговорил занудным тоном: - Существует особый тип клеток, называемый стволовыми, которые могут перестроиться в клетки любого другого типа, хоть в нервные, хоть в мышечные, хоть в половые. И когда удалось заставить их делиться вне организма, начались работы по теме "Инкубатор". К две тысячи девятому система была полностью готова.

- Надо же, а я думал, что к тому времени человека и обычным способом не научились клонировать. - Засекреченная наука всегда шла впереди. Она минимум на двадцать лет опережала науку публичную. А вот этот пример самый яркий. Когда первая клонированная овца только научилась блеять, трое малолетних близнецов одного пожилого человека уже пошли в школу. - Ладно, если честно, мне плевать на то, что было до Судного Дня, меня интересует настоящее. Вот сколько времени уходит на э-э... производство одного клона. - От восьмидесяти до ста часов. - Три-четыре дня? Действительно производство получается, просто конвейер. Но ведь клонов ещё нужно обучить. Как же это удаётся меньше чем за месяц? - Используется один препарат со сложным названием. Он вводит человека в состояние повышенной внушаемости, причём усвоение информации в этом состоянии стопроцентное. - Мне нужен как раз этот препарат, - сказал Стрелок улыбаясь. - Зачем? - Не твоё дело, - всё с той же улыбкой ответил Стрелок. - Не моё дело? Хм... Скрытный ты, Стрелок, никому ничего не говоришь, не рассказываешь. Сам никому не доверяешь, но хочешь, чтоб все доверяли тебе. А ведь от меня тебе скрывать нечего, я тебе самый родной человек, можно сказать второй отец... - Что-то я тебя не пойму, Генерал. Или у тебя закоротило чего-нибудь? - Сейчас поймёшь, - успокоил Генерал. - Вот, - он шагнул к своему массивному столу и взял с зелёного сукна лист бумаги, показал его Стрелку, - посмотри сюда - и всё поймёшь. Стрелок посмотрел и всё понял. Большой альбомный лист занимал портрет мужчины, выполненный чёрным углём. Человеку на портрете было лет сорок, а лицо выражало что-то тёплое, семейное. Как раз этому человеку мог принадлежать голос, звучавший из динамика робота, обряжённого в военную форму. Портрет был детонатором, ключом к двери, за которой заперли память. Ключ вошёл в скважину, щёлкнул замок, и воспоминания повалили толпой. Первое, что понял Стрелок, это то, что он не Стрелок. Он вспомнил электрический разряд, сотрясший тело, он вспомнил яркий свет, вырвавший его из тьмы, он вспомнил одинаковые лица своих близнецов и шприц с прозрачной жидкостью в бесстрастных руках робота. Укол иглы. И человек, которого он привык видеть в зеркале, говорящий тихим усталым голосом. И чужие мысли, попадая в пустой мозг, становились своими. - Я - клон?.. - Стрелок знал, что это правда, но всё равно не верил, не хотел верить, отказывался. Генерал бережно опустил лист с портретом на сукно, а сам подошёл к Стрелку. И Стрелок снова услышал жужжание моторов. - Настоящий Стрелок, - начал Ливанов, - не смог штурмовать эту крепость в первый раз. Он не погиб, но получил тяжёлые ранения. Авиационной пушкой ему отсекло ноги, и он упал с вышки на бетон, сломал позвоночник. Стрелок чувствовал себя раздавленным, уничтоженным. - Я сохранил ему жизнь, и он согласился мне помочь. Это ведь было и в его интересах. Ноги бы я мог ему вернуть, но повреждённый позвоночный столб я срастить не в состоянии. Только в "Тайге-1" имелось нужное оборудование. Так что взаимовыгодное сотрудничество у нас получилось. Стрелок сидел и думал над тем, какое для него значение теперь имеет слово "я".

- Но у Стрелка началась лучевая болезнь, острая. Пришлось заменить костный мозг, часть внутренних органов и желез. Кстати, у двоих парней, которых ты сегодня уложил было только по одной почке. "Я такой же как ты, я - это ты", - сказал тогда клон. И был он абсолютно, стопроцентно прав. Различались они всего лишь содержимым головы и биологическим возрастом. - Теперь Стрелок слишком слаб, и не выдержит транспортировки. Он похож на тряпичную куклу, сшитую из лоскутов. Шутка ли, четырнадцать операций... Вот. А наступит ли улучшение, я не знаю. Стрелок, теперь уже бывший Стрелок, не имеющий права на это имя, разлепил сухие губы и хрипло спросил: - Но зачем был нужен я? Зачем было меня... создавать? - Ты же знаешь, я отправлял своих ребят, но они не доходили до "Тайги". А Стрелок был ой как хорош! Он бы легко дошёл. И он дошёл, хоть и в твоём лице. Мы тогда долго с ним спорили, и решили сделать тебя. Мы придумали эту историю с капсулой токсина у сердца, чтобы заставить тебя идти к "Тайге". Ну а остальное ты сделал сам. Стрелок молчал. Он пытался отыскать себя в пустынях мозга, но находил там только руины чужих воспоминаний. Он чувствовал себя очень странно, как будто только что сбросил свой хитин и теперь рассматривал его со стороны. Причём нового покрова у него не наросло, он не имел формы. Наверное, так должна себя чувствовать душа, расставшись с телом. - Таймер, может, выключишь, - напомнил Генерал. - Пойдём тогда, отведу тебя к Стрелку. Поговорите, расскажешь ему, а заодно и мне, о своих приключениях. Выключай. Возник соблазн покончить со всем прямо сейчас. Эти бесконечные обманы, вложенные один в другой словно матрёшки, эти чужие мысли в голове, наконец, это пугающее отсутствие собственной личности. И главное, что не нужно было ничего делать - достаточно просто подождать чуть больше трёх минут. Но он поднял с пола таймер и настучал код отключения. Он почувствовал, что есть какая-то возможность разорвать порочный круг, что есть лазейка, сквозь которую можно проскользнуть. Он не знал, где эта лазейка и как её найти, но он чувствовал, что она есть. Тем чутьём, которое подарили ему гены Стрелка.

Стрелок долго молчал. Морщины стянули сухую шелушащуюся кожу его лба. Стерильный неоновый свет и белый кафель не оставляли места теням, красили мертвенной бледностью всё вокруг. Наконец Стрелок с трудом поднял руку, почесал голову, отчего на подушке прибавилось коротко остриженных волос, провёл ладонью по лицу и неожиданно улыбнулся. - Не зря мы с Генералом тратили на тебя время, - говорил Стрелок тихо, как будто ему не хватало дыхания. - Генерал меня убеждал, а я ему не верил. Но теперь ты и, правда, стал мной. Я бы на твоём месте поступал бы точно так же, он закрыл глаза и задумчиво добавил. - Просто не верится... А Стрелок не мог смотреть на своё бледное уставшее лицо, лицо "обречённого". Он наблюдал за бегущей кривой на экране кардиомонитора. - А уж мне как не верится. Узнать вдруг, что тебя не существует... то есть ты существуешь, но у тебя нет "я", нет того, что можно назвать собой. - Печально, конечно, но главное, что ты жив, что ты существуешь. - Существую? Да я просто ваша игрушка, ваш инструмент! - Ты был для меня инструментом, пока не рассказал о своих снах. Теперь ты не инструмент, ты не биоробот - ты Стрелок. Хочешь ты этого или нет. Минуту оба Стрелка молчали. Тот, что лежал, постоянно почёсывал то руку на сгибе локтя, вокруг катетера, то лысеющую на глазах голову. А тот, что сидел у кровати, снова глядел в монитор системы жизнеобеспечения. Там отражалось его собственное лицо. Молчание прервал Генерал: - Ну, что будем решать? Лично мне этой информации достаточно. Следующая экспедиция дойдёт до "Тайги" и без Стрелка. Так что можешь быть свободен. - Могу быть свободен? Да я никогда больше не смогу быть свободен... - Послушай, - перебил Стрелок, - ты должен помочь Свете. Ты ей нужен. Ты можешь не быть Стрелком... Стрелок замолчал, а потом приподнялся на кровати и схватил своего близнеца за руку. Взгляд его был таким же, как и у Вольфа, когда тот просил о смерти. - Слушай, - говорил Стрелок одержимо, - стань мной, стань Стрелком. Я тут подохну не через неделю, так через месяц, а ты будешь жить. Твой генотип изменён, повышена устойчивость к радиации, а проживёшь ты минимум лет сто двадцать. Стань Стрелком, прошу тебя. Стрелок нервно хохотнул. - Как я стану Стрелком, если знаю, что я не Стрелок? Я ведь не могу просто забыть всё это, тебя, например. - А вот это как раз не проблема, - сказал Генерал, поднимая аккуратно зажатую в пластмассовых пальцах небольшую ампулу на два кубика прозрачной жидкости. На стекле не было никаких маркировок...

ЭПИЛОГ. Мёртвая пустыня

... - Мне нужен как раз этот препарат, - сказал Стрелок улыбаясь. - Зачем? - Не твоё дело, - всё с той же улыбкой ответил Стрелок. - Не моё - так не моё, - согласился Генерал. - Будет тебе твой "пэ пэ гэ восемнадцать тридцать восемь дробь ноль семь". Вырубай таймер.

Стрелок не знал, почему Генерал не приказал стрелять ему в спину, может опасался "урагана" в его руках, а может посчитал это невыгодным для себя. Стрелок давно понял, что Ливанов хочет возродить цивилизацию, поднять её из руин, и в этом деле Стрелок мог ему кое-чем помочь, пусть даже и идя своим путём. Складывалось впечатление, что Ливанов страдает от комплекса вины, слишком уж он болел за благополучие человеческого рода. Последняя мысль показалась Стрелку любопытной, и он пожалел, что не спросил у Генерала, кто всё-таки первым нажал на кнопку. Наступили сумерки. Солнце уже село, и над западом повисла тонкая полоска розовых облаков. Появились звёзды, но небо пока не остыло, и идти можно было спокойно. Стрелок решил не брать у Генерала броневика, а пересечь пустыню пешком, - ему хотелось многое обдумать. Он только на минуту заглянул в свой разбитый БТР, выбрался из него с собранным рюкзаком и двинулся на восток. Стрелок взглянул на часы и прибавил скорости. Ботинки вязли в песке, и переставлять ноги было нелегко. Стрелок смертельно устал, его клонило ко сну, но он шёл, ему хотелось убраться подальше от злополучной военной базы. Стрелок шёл и думал. Думал о себе, о Свете, о Баре, о Белове и, конечно же, о Ливанове. Он не мог понять, правильно ли то, что делает Генерал. Да, он построит новый мир из обломков старого. Но хороши ли будут мир и благосостояние, построенные на крови? Не высока ли цена? Стрелок не мог ответить на этот древний вопрос о цели и средствах, но одно он знал наверняка: Генерал должен ответить за ложь. Никогда ещё Стрелка так не унижали, никогда не отдавали приказов, как в далёком полузабытом детстве. Никогда ещё его не обманывали так нагло и так обидно. Никогда. Но Стрелок тоже умел обманывать. Зажглось небо ярким термитным огнём. И Стрелок увидел свою тень. Резкую, космически чёрную, будто вырезанную из белого листа. Звезда остывала и поднималась вверх, меняла цвет с белого на красный и тёмно-багровый. Вслед за звездой тянулся шлейф пепла и пыли. Тень перед Стрелком укорачивалась и бледнела, обретала объём волнистого песка. Защитный комбинезон ощутимо нагрелся со спины. Звезда потеряла форму, свернулась в тор, но продолжала светить кровавым огнём. Этот свет пронизывал изнутри весь гриб, рельефно выделял каждый поток газов в мощной ножке, каждый вихрь пепла, поднявшийся над землёй. Ядерный гриб царил над Мёртвой пустыней, возвышался всю свою недолгую жизнь как памятник человеческому гению, сумевшему создать эту идеальную красоту. В этом странном мире всё несущее смерть имеет свою особую красоту. Реактор БТР-120 можно было запрограммировать на подрыв. Не с помощью бортового компьютера, а мануально, с панели ручного контроля. Там помещался специально предназначенный для такой цели часовой механизм. И Стрелок им воспользовался, когда в последний раз забирался в свой броневик. Стрелок шёл вперёд, а за его спиной медленно гас ядерный огонь взрыва. Чтобы обезопасить себя от возможных осадков Стрелок собирался идти ещё несколько часов. Несмотря на усталость и шум в голове. Идти при свете звёзд по Мёртвой пустыне. Туда, куда он обещал вернуться. Стрелок шёл, и горячий ветер обнимал его фигуру нежными крыльями радиоактивного песка.

Spirit of war 2001-2004.