Стреляй первым

Глава 1

Дождь, начавшийся ранним утром и сбивший жаркую духоту июня, к обеду стал только сильнее. Глядя на пузырящиеся лужи, которыми покрылся асфальт, шофер покачал головой:

— Вот погодка-то…

Попутчик, как обычно, не отозвался, поэтому шофер перешел от лирики непосредственно к сути дела:

— Хреновая погода. Может, переждешь, пока дождь?

— Это никогда не кончится, — наконец разжал губы попутчик. — А мне надо идти.

— Ну, коли так, счастливо…

— Спасибо тебе, — произнес попутчик фразу, которую водитель «ЗИЛа» уже и не ждал от этого человека. Немного странного человека. Хотя кого только не встретишь сегодня по дорогам.

Шофер не ответил на благодарность, не из-за природного хамства, а из-за некоторой растерянности. Он молча положил руки на рулевое колесо и смотрел вслед человеку, которого час назад подобрал на Ярославском шоссе по пути в Москву.

Теперь незнакомец, большую часть дороги просидевший молча и мрачно глядя перед собой, шел в сторону Медведкова.

Он шел, неловко ставя ноги в лужи, хотя, в общем-то, по-другому он идти и не мог — сухого места на асфальте уже давно не осталось. Брызги из луж летели на полы старенького коричневого плаща, сверху лил дождь. Человек не пытался защититься от летящей с небес влаги, позволяя каплям омывать голову и стекать ручьем за шиворот.

Нетвердым шагом, чуть покачиваясь из стороны в сторону, он уходил все дальше — одинокий путник под темным небом, посреди потока дождя. Шофер не знал, что было причиной неуверенной походки бывшего попутчика — то ли болезнь, то ли усталость… Но вроде бы не алкоголь — запах шофер почувствовал бы.

Удаляющийся мужчина в коричневом плаще напоминал последнего солдата разбитой армии, возвращающегося в город после долгой и жестокой битвы. Он возвращался с вестью о поражении и страшился лиц своих сограждан.

Повернув за угол, мужчина в грязном коричневом плаще, едва доходившем ему до колен, скрылся из поля зрения шофера. Еще через некоторое время водитель «ЗИЛа» напрочь забыл о своем случайном знакомом. Это было очень просто сделать, потому что шоферу-дальнобойщику встречаются сотни таких вот попутчиков. Попадались среди них типы и причудливей нынешнего молчуна в плаще.

Но, скрывшись из виду и исчезнув из мыслей водителя, человек в плаще отнюдь не прекратил свое земное существование. Хотя мысли об этом временами приходили ему в голову.

Он продолжал неуклюже ковылять по лужам, чувствуя воду в хлюпающих ботинках. Когда боль в бедре становилась невыносимой, он и вправду начинал мечтать о том, как прекрасно было бы взять и раствориться в воздухе. Бесследно и безболезненно. Распасться на молекулы и не чувствовать рези в желудке, не страдать от холода по ночам, не кусать губы от болей в негнущемся позвоночнике…

Но дальше мечтаний дело не шло. Слишком велик был в нем запас прочности, заложенный давным-давно. Задолго до того, как все пошло кувырком. И поэтому он все еще надеялся дойти. Надеялся выжить.

Если бы еще не этот дождь, черт его побери! Казалось, что может быть хуже испепеляющего летнего солнца, да еще в открытом поле, когда нет укрытия от безжалостных лучей… Но вот он уже в городе, зато теперь льет как из ведра. Льет уже несколько часов безостановочный поток воды, а плащ, как выяснилось, — неважная защита. Две хлопчатобумажные майки — ничего другого под плащом у него не было, — надетые одна поверх другой, давно промокли и знобили больное тело.

Рана в бедре повела себя совершенно по-свински и отозвалась на изменение погоды незатухающими импульсами боли, то и дело напоминая о себе, хотя он и не думал о ней забывать. Такое не забудешь…

Вдобавок этот ровный шум дождевых струй предательски усыплял, шепча что-то ласковое, лишающее рассудка. От этого шепота и этой боли хотелось остановиться, упасть и уснуть, чтобы по распростертому телу вечно барабанили прохладные капли. Но он упрямо дернул головой и двинулся дальше…

Минут через пять человек в плаще оказался напротив стеклянной двери супермаркета, на которой изнутри были приклеены названия кредитных карточек, принимаемых здесь к оплате: «Виза», «Америкэн Экспресс» и так далее.

Красивые картинки, но тусклый взгляд мужчины лишь скользнул по золотым буквам, которые в этот момент значили для него не больше, чем инопланетные письмена. Слишком уж он был занят собой и дождем, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

И он шагнул бы дальше и прошел мимо — да, именно так он и собирался сделать, не теряя времени у этой замечательной двери. Она была ему совершенно не нужна, ведь попрошайничать он не стал бы и под угрозой голодной смерти. Он непременно прошел бы мимо, если бы…

Если бы в тот миг стеклянная дверь не распахнулась, больно ударив мужчину в плечо, и из супермаркета не появился низкорослый человек в аккуратном сером костюме и в серой же шляпе с широкими полями. Этот коротышка даже в шляпе едва доставал до подбородка мужчины в плаще, но посмотрел он высокомерно и презрительно, чтобы сразу стало понятно, кто внизу, а кто вверху. И только так, а не иначе.

Лишь частично осознавая происходящее вокруг, мужчина в плаще все-таки различил сквозь дождь брезгливое выражение лица коротышки и почувствовал обращенный на себя взгляд.

И почувствовал он не только это: следовавший за человечком в шляпе рослый тип с мрачной физиономией с силой толкнул мужчину в грудь, недовольно пробурчав:

— Уйди, убогий…

Толчок этот не был таким уж убийственным, просто в данный момент мужчина в плаще все еще балансировал на больной ноге после неудачной встречи с дверью супермаркета. После толчка в грудь он окончательно утратил равновесие и, смешно раскинув руки в последней попытке устоять на ногах, рухнул наземь.

Он больно ударился об асфальт основанием позвоночника. К тому же короткий плащ задрался, и брюки мгновенно вымокли до нитки. От боли и досады мужчина открыл рот, но ничего не сказал и даже не вскрикнул, лишь часто и глубоко задышал…

Ни человек в шляпе, ни его могучий сопровождающий уже не смотрели на упавшего. Перед коротышкой предупредительно открылась дверь автомобиля, он остановился, снял шляпу и внимательно осмотрел ее, будто подсчитывая число капель, посмевших упасть на любимый головной убор. Затем человечек в сером костюме все-таки уселся в машину. Там было тепло, сухо и уютно. Мрачный тип, занявший место водителя, включил приемник. Или это был проигрыватель компакт-дисков? Какие-то обрывки незнакомой мелодии донеслись до человека в плаще, потом заревел мотор, и белый «форд» унесся прочь.

А человек в коричневым плаще остался сидеть в луже под проливным дождем. И думал он в этот миг не о своих обидах, а о том, как бы ему сейчас подняться на ноги и пойти дальше…

Через пять минут он все-таки встал и пошел, чуть сильнее прихрамывая и стараясь подальше держаться от супермаркетов.

Глава 2

Как обычно, по дороге домой Иван тормознул у продуктового рынка, раскинувшегося у станции метро. Он быстро прошелся по рядам, наполняя сумки молодой картошкой, помидорами, перцем, упаковками мясного фарша и многим другим вкусно пахнущим. Сам воздух рынка был особенным и вызывал приятное волнение — обилие острых запахов щекотало обоняние. Иван даже замедлил шаг, откровенно наслаждаясь аурой летнего рынка.

Но в конце концов от многочисленных соблазнительных запахов у Ивана потекли слюнки и призьюно заурчало в животе, он поспешил к машине и забросил сумки с едой в багажник. Затем он огляделся по сторонам, озабоченно пытаясь вспомнить — не забыл ли чего…

Так он озирался вокруг, и тут его взгляд неожиданно наткнулся на…

Сначала он не поверил своим глазам. Этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда. Иван даже помотал головой, чтобы странное наваждение поскорее исчезло.

Он закрыл глаза, потом вновь раскрыл и уставился для начала в небо, а уже после этого осторожно перевел взор на так поразивший его объект. И обнаружил, что тот не исчез, подобно миражу в пустыне, а следовательно, является подлинным, настоящим созданием из плоти и крови, как и сам Иван.

Между тем человек, которому было уделено столько внимания и столько искренних переживаний, ни о чем подобном и не подозревал. По крайней мере так он выглядел со стороны — невозмутимый или скорее отрешенный взгляд, устремленный в некую одному ему известную точку, имеющую одному ему известный вселенский смысл. Казалось, что окружающая обстановка совершенно не волнует этого человека.

Однако трудно было представить менее подходящую обстановку для глубоких раздумий о смысле жизни (или о чем там думал этот мужчина средних лет в грязном коричневом плаще, особенно нелепом в солнечный летний день). Кругом суетились и переговаривались десятки людей, передавая, из рук в руки деньги и товары. Отрешиться от этого гама и шума было трудновато, но — судя по виду мужчины в плаще — вполне возможно.

Он сидел на шатком пластиковом стуле под красным солнцезащитным зонтиком и сосредоточенно жевал сосиску, запеченную в тесте. Это было самое дешевое блюдо в меню местного бистро, чей пестро разукрашеный вагончик стоял здесь же.

На столике перед мужчиной стоял одинокий пластмассовый стаканчик с мутным кофе.

Пережевывание сосиски, видимо, требовало от мужчины большого напряжения сил и концентрации внимания: он никак не реагировал на происходящее вокруг. Его соседи по столику — муж и жена с ребенком — встали и ушли, их место заняли две дамы внушительных объемов, немедленно занявшихся пиццей, а он даже не удостоил вновь прибывших взглядом.

Иван словно попал под гипнотизирующее воздействие поедателя сосисок. Он медленно захлопнул крышку багажника, медленно повернулся к поразившему его человеку и еще раз внимательно осмотрел мужчину в коричневом плаще с ног до головы.

— О-о-о, — негромко произнес Иван. Теперь, когда он окончательно решил, что видит не мираж и не привидение, а живого и хорошо знакомого человека, то оценил увиденное по критериям реальной жизни. И увиденное ему не понравилось. Все-таки этот человек выглядел больным.

Он был худ и бледен, с ввалившимися усталыми глазами. Особенно беззащитной казалась шея, тонкая, напряженная, словно полузадушенная наглухо застегнутым воротником плаща.

Мужчина был небрит. Темная щетина на лице производила тягостное впечатление и не делала его более мужественным и суровым, как это бывает с лицом какого-нибудь американского актера. В этом случае щетина говорила о запущенности, а не о суровости.

А этот плащ… Честно говоря, Иван сначала подумал, что плащ был найден на какой-то помойке. Такими же грязными были и черные брюки или джинсы — определить это с расстояния в десять метров не представлялось возможным. Но наиболее печальным зрелищем были изношенные осенние ботинки — на них Иван просто не мог смотреть без омерзения.

А если учесть, что на дворе стоял июнь месяц, ртутный столбик не опускался за последние дни ниже двадцати градусов, а люди вокруг были одеты в майки и рубашки с короткими рукавами, то вывод напрашивался один. Мужчина за столиком одевался явно не по погоде и не в соответствии с указаниями некоего экстравагантного модельера. Он нацепил на себя все то, что сумел найти. Возможно, что искал он эти вещи в мусорных баках.

И слава Богу, подумал Иван, если под плащом у него еще что-то надето.

Скорее всего там просто голое тело. Короче говоря, этот будто примерзший к стулу мужчина основательно походил на бомжа. Щетина и сальные волосы, свисавшие жидкими прядками на воротник, давали к такому заключению дополнительные основания.

Иван вспомнил, каким был этот человек два года назад, когда они встречались последний раз, и снова покачал головой. Невозможно, чтобы он так изменился… Это даже трудно назвать «изменением». Падение? Деградация? Что могло так сломать этого человека? Могло ли его вообще что-то сломать? Увиденное Иваном говорило, что могло и сломало.

Все еще отказываясь окончательно поверить в реальность происходящего, Иван медленно двинулся вперед, чтобы подобно Фоме неверующему дотронуться до ран собственными перстами и убедиться, что они действительно кровоточат.

Расстояние от машины до столиков бистро было небольшим — метров десять. Но, пока Иван преодолевал это расстояние, уже успело кое-что произойти.

Человек в грязном коричневом плаще все так же сосредоточенно двигал челюстями, не видя, как от прилавка бистро отошел нагруженный тарелками с едой плотный, хорошо одетый парень. Расстегнутая чуть ли не до пупка гавайская рубашка открывала для обозрения массивную цепь желтого металла на могучей шее. Он огляделся, и выражение его лица стало удивленным — свободных мест за столиками не оказалось, а парень с цепью, очевидно, не привык к таким ситуациям. Во всяком случае, он не собирался мириться с такой ситуацией.

Еще раз осмотрев внимательным взглядом жующих людей, он безошибочно определил в этом разношерстном сборище слабое звено — того, кого можно было запросто вышвырнуть из-за стола, не вызывая при этом возмущения общественности. А также не навлекая на себя нежелательных последствий. Уже с прежним уверенным выражением лица парень поставил свои тарелки с пиццей, салатом и шашлыком на столик, за которым сидел человек в плаще. Тот никак не отреагировал, и тогда парень посчитал необходимым внести ясность в ситуацию, увесисто хлопнув мужчину по плечу.

— Эй, друг! — сказал парень вовсе не по-дружески. — Ну-ка, освободи жизненное пространство. Иди погуляй, а то людям поесть негде…

Толстые дамы сделали вид, что их это совершенно не касается, но и мужчина в плаще не пошевелился, то ли действительно не заметив парня, то ли игнорируя его — с риском для собственного здоровья. В любом случае парень остался недоволен, он снова хлопнул сидевшего по плечу. Но теперь рука его там и осталась. Она с силой сжала плечо под плащом.

— Ты, кажется, не понял, — парень с цепью пока не повышал голоса, но чувствовалось, что его терпение истекает. — Вали отсюда…

Вот тут-то и подоспел Иван, чье появление и вмешательство были неожиданными в равной степени как для изголодавшегося парня с цепью, так и для отключившегося от реальности человека в плаще.

Увидев прямо перед собой Ивана, который был на полголовы повыше, парень нахмурился.

— Сам отвали, — стараясь быть спокойным, сказал Иван. — И не надо хамить в общественных местах.

Парень ничего не ответил, но и не отступил. На его лице читались сомнения — отступать или лезть в драку, пусть и по такому дурацкому поводу. Иван продолжал нависать над ним и неотрывно глядел противнику в глаза. Этого парень не выдержал, он стал стрелять встревоженным взглядом по сторонам, однако не обнаружил никого из знакомых. В этом были свои плюсы и свои минусы: он не мог рассчитывать на поддержку друзей в случае мордобоя (а Иван выглядел довольно внушительно, как бы предлагая хорошо поразмыслить перед началом решительных действий), а с другой стороны, отсутствие друзей позволяло парню с цепью отступить, не теряя при этом авторитета в своей среде.

Был избран второй вариант поведения: как раз освободилось место за соседним столиком, парень подхватил тарелки и устремился туда, так и не произнеся в ответ ни единого слова. Впрочем, Иван и так его прекрасно понял.

Проводив парня взглядом, Иван повернулся к человеку в плаще и негромко проговорил:

— Привет, Тёма…

Только теперь Артем прекратил жевать, нескладным механическим движением поднял голову и ничего не выражающим взглядом посмотрел на Ивана. И ничего не ответил. Зато челюсти его продолжали двигаться, продолжая перемалывать бесконечную сосиску. Это потрясло Ивана больше всего.

Теперь он по-настоящему испугался и основательно встряхнул Артема за плечи, будто надеясь, что от таких вибраций в немытой голове Артема все станет на свои места, а взгляд станет осмысленным и живым.

— Артем! — повторил Иван почти в самое ухо. — Эй! Ты меня слышишь?!

Артем напрягся и проглотил свою тесто-сосисочную массу, помедлил пару секунд, а затем ответил еле слышно: — Да.

— Что «да»? — не понял обеспокоенный Иван.

— Да, слышу.

— Слава Богу…

— Чуть из-за тебя не подавился, — все таким же шепотом сообщил Артем. Он смотрел вроде бы на Ивана, но не в глаза, а куда-то мимо.

Иван, не обращая внимания на изумленные взоры толстых дам за столиком, присел на корточки, чтобы видеть глаза Артема, и наконец задал ему вопрос, занимавший его с того самого момента, как он увидел своего старого приятеля.

— Артем, что ты тут делаешь? — спросил Иван.

— Ем, — коротко ответил Артем. Сказано это было с абсолютной уверенностью в естественной правоте, законности и необходимости данного занятия, причем именно здесь и именно сейчас. Ивану даже стало немного стыдно за свой дурацкий вопрос. Конечно же, если у человека в руке зажата половина сосиски, а во рту пережевывается другая — значит, этот человек ест.

— А почему ты… — Иван не смог точно сформулировать свой второй вопрос, так как подразумевал слишком многое: почему ты в такой грязной одежде, почему у тебя больной вид, почему ты сидишь здесь и ешь эту гадость?.. Этот список можно было продолжать и дальше, но все это и заключалось в произнесенных Иваном трех словах, сказанных с осторожным удивлением, чтобы невзначай не задеть какой-нибудь болезненной струны Артемовой души, не вторгнуться грубо и бесцеремонно в область тягостных и неприятных воспоминаний, возможно, запретных для посторонних лиц…

В том, что воспоминания эти неприятны, у Ивана уже не осталось ни малейших сомнений — внешне Артем напоминал единственного уцелевшего после авиационной катастрофы, так до сих пор и не пришедшего в себя, балансирующего на грани недавнего кошмара и нынешнего чувства волшебного спасения.

Каким бы «отключенным» ни выглядел Артем, но общий смысл вопроса он понял даже по этим трем словам, по интонации собеседника.

— Почему я? — переспросил он и прикрыл глаза, будто отправляясь в долгое плавание по темным закоулкам своей памяти в поисках ответа на вопрос. Иван снова испугался, теперь того, что Артем потеряет сознание. Но ничего страшного не случилось, и глаза Артема через минуту широко раскрылись.

— Почему я весь в таком дерьме? — неожиданно четко и громко спросил он.

На него стали оборачиваться люди, а две полные дамы поспешили закончить трапезу и направились к метро. Иван и сам сообразил нелепость выяснения Артемовых проблем прямо здесь, поэтому предложил другу:

— Поехали ко мне. Там обо всем и поговорим.

— Я вообще-то и шел к тебе, — сообщил Артем и странно улыбнулся, показав зубы в желтом налете.

— Ко мне? — Иван даже обрадовался, хотя момент был и неподходящий. Его приятно удивило, что старый приятель, с которым в последнее время общался редко и мимолетно, в трудный период своей жизни ищет помощи именно у него, у Ивана.

— Не совсем к тебе, — тут же испортил Ивану ход мыслей Артем. — Вообще к кому-нибудь из наших. Кого смогу найти. А ты мне сам попался… Большая удача для меня. Я уже второй день в Москве, а все никого не могу найти.

— Да? Вроде бы все по старым адресам…

— Ну так, значит, я забыл эти адреса, — невесело сказал Артем. — И вообще, передвигаться для меня теперь — большая проблема. Я очень медленно стал ходить с некоторых пор…

Он снова грустно улыбнулся и положил свою землистого цвета ладонь на бедро:

— У меня нога за ногу заплетается…

— Болеешь?

— Всё вместе…

— Как это?

— И болею тоже.

— А еще что?

— Много всяких болячек ко мне прицепилось за последнее время, — взгляд Артема будто остекленел. — Слишком много… Плохие для меня настали времена. Никогда даже и не думал, что дойду до такого состояния…

— И я тоже, — вырвалось у Ивана. Он тут же пожалел о своей реплике, но было уже поздно. Артем же, несмотря на отстраненный взгляд, не пропустил слов друга мимо ушей.

— Ты тоже? — На миг апатия и усталость исчезли с его лица, на нем появилось выражение жесткой иронии, знакомой Ивану куда больше, нежели нынешняя маска Артема. — Да, конечно, и ты тоже не мог предположить. Никто не мог предположить. Но есть на свете такие вещи, насчет которых предполагай не предполагай, а результат один. Вот он перед тобой.

— Тебе не жарко? — спросил Иван, чтобы как-то уйти от неприятной и явно будоражившей Артема темы. Впрочем, тема, предложенная взамен, оказалась не лучше.

— Мне холодно, — коротко сообщил Артем. — Уже пару недель, как все время я мерзну самым зверским образом. Особенно по ночам. Земля, знаешь ли, очень холодная. Потом весь день пытаюсь согреться, да все без толку…

— Земля? Ты спал на земле?! — Иван вспомнил свои недавние умозаключения насчет происхождения одежды Артема и понял, что не ошибся.

— Много чего мне пришлось делать по дороге сюда, — уклончиво ответил Артем. — Но твое предложение двинуться отсюда куда-нибудь в другое место я с удовольствием приму. Мне здесь, честно говоря, не очень нравится.

— Конечно, — спохватился Иван. — Поехали ко мне.

— Ты на машине?

— Да.

— Это хорошо. Теперь главное для меня — дойти до твоей машины. Она далеко?

— Нет, пара шагов.

— Это очень хорошо, — Артем с видимым усилием наклонил корпус вперед и попытался подняться со стула. — Я сейчас очень слабый, как ты уже мог догадаться… И я не обижусь, если ты протянешь мне руку дружбы и поможешь подняться с этого чертова стула.

— Да, конечно, — Иван торопливо ухватил друга за руку и потянул, но без особого успеха. Артема словно заклинило в согнутом положении, и Иван просунул свои руки ему под мышки и рывком поставил на ноги, осторожно помогая Артему принять полностью вертикальное положение.

— Большое спасибо, — процедил Артем, морщась от боли. — В такие волнительные моменты я начинаю жалеть, что не сдох по дороге сюда. Где-нибудь под Рязанью. У меня была масса возможностей.

— Ну зачем же так? — недоуменно-растерянно пробормотал Иван. Он знал своего приятеля как большого жизнелюба, и слова о смерти поразили его. — О чем ты, Тёма?

— Не хочу быть инвалидом, — пояснил Артем. — Лучше уж сыграть в ящик. Ах, черт!

— Что случилось?

— Теперь еще и плечо, — скривился Артем. — Этот болван хлопал по нему, будто по попке Синди Кроуфорд. Но ты появился вовремя, ничего не скажешь. Если бы он настроился решительнее и вмазал мне, то я, наверное, просто упал бы и умер.

— Ну это ты загнул! — подбодрил его Иван, хотя сам в глубине души был совершенно согласен с Артемом.

— Иногда мне вообще кажется, что я давно и безоговорочно сдох, — продолжал свои пессимистические рассуждения Артем. — И только мой усталый призрак шатается по земле. Но и ему пора на покой…

Иван кое-как довел Артема до машины и с большим трудом запихнул его на заднее сиденье. Артем с мучительной гримасой привалился к спинке, посидел немного с закрытыми глазами и слабо прошептал:

— Поехали…

Когда Иван сел за руль и включил зажигание, то, оглянувшись назад, испугался: Артем уже лежал, странно и неподвижно вытянувшись. Перегнувшись через спинку водительского кресла, он увидел белое, словно у мертвеца, лицо друга. Веки были прикрыты, но грудь едва заметно вздымалась и опускалась. Артем спал. Он уснул, как только его голова коснулась кожаной обшивки сиденья.

Иван нахмурился. Похоже, дела Артема обстояли куда хуже, чем показалось с первого взгляда. Иван еще некоторое время смотрел на друга, чьи бледность и неподвижность делали его больше похожим на покойника, нежели на спящего. Ясно как белый день, что для Артема нечаянная встреча со старым другом оказалась просто спасением. Но вот что несла эта встреча для самого Ивана?

Настя, жена Ивана, регулярно подсовывала ему разную литературу насчет гороскопов, оракулов и тому подобной дребедени, после которой Иван и сам стал тайно, никогда не признаваясь жене и друзьям, по-прежнему высмеивая Настино увлечение, верить в судьбу.

С этой точки зрения ничто в мире не происходило случайно и хаотично, все события являлись элементами гигантской мозаики, которую складывал высший разум. Возможно, что взгляд Ивана вовсе не случайно остановился на коричневом плаще Артема, в этом был некий смысл, некое предзнаменование будущих событий. Сегодняшняя встреча должна была привнести в жизнь Ивана нечто новое. Но что? К лучшему или к худшему будут эти перемены?

На эти вопросы у Ивана не было ответов, но ведь и Настя утверждала, что истолкование смысла знамений — самое сложное. Пытаясь понять таинственные судьбы, Иван всего лишь заработал головную боль и решил, как настоящий фаталист, благодарно принять явление Артема, к каким бы последствиям это ни вело в перспективе.

«Делай свое дело, и будь что будет», — припомнил он старую истину, и наконец-то его машина тронулась с места.

Десять минут спустя, остановившись перед гаражом-«ра-кушкой» во дворе своего дома, Иван задумался: то ли вытаскивать спящего Артема на руках, то ли оставить отсыпаться в машине. И все-таки он принялся расталкивать спящего друга. Артем встрепенулся, сел и ошарашенно огляделся, не понимая, где он оказался.

— А, это ты, — облегченно вздохнул он, наткнувшись взглядом на озабоченное лицо Ивана.

— А ты думал кто?

— Да я вообще подумал, что проснулся в гробу: темно и какие-то стенки кругом…

— С тобой не соскучишься.

— Да просто ерунда какая-то снилась…

— Ладно, вылезай, приехали.

Артем осторожно спустил ноги на асфальт и по-старчески крякнул. Он попытался вылезти, но не смог и раздраженно покачал головой:

— Помогай, а то я здесь застряну…

— Момент, — Иван потянул друга на себя, и выдернутый из машины Артем едва не рухнул на грудь спасителю.

— Легче, легче, — пробурчал Артем. Иван помог ему принять устойчивое положение, крепко держа за руки. С правой рукой Артема явно что-то было не так. Иван глянул мельком — эта рука была рукой инвалида.

— Господи… — потрясенно прошептал Иван.

— Ты о чем это? — Артем проследил направление его взгляда. — Об этом? Да, есть на что посмотреть… Мне, правда, эта картина не очень нравится. То, что было раньше, нравилось мне больше.

На правой руке у Артема осталось лишь три здоровых пальца — большой отсутствовал полностью, а указательный сохранил лишь одну фалангу. Сама кисть была покрыта красными шрамами ожогов.

— Господи, да что же с тобой случилось?! — В голосе Ивана и в его глазах чувствовалась настоящая боль. Артем виновато ухмыльнулся:

— Ничего страшного, я уже привык…

— Но что же…

— Это еще мелочь, — проигнорировал вопрос Артем. — У меня были неприятности и посерьезнее.

— Представляю, — мрачно сказал Иван и, продолжая поддерживать друга, повел его к подъезду.

— А я вот не представлял раньше, что со мной такое может случиться. Что можно в такое вляпаться… Теперь представляю. И, наверное, ничего хуже того, что со мной уже случилось, не случится впредь. Это меня радует…

Иван сочувственно приобнял его за плечи, и они вошли в подъезд.

Чуть позже, перепоручив Артема заботам жены, Иван бегом спустился вниз, поставил машину в гараж, а затем в ожидании лифта еще раз удивился сегодняшней встрече. Вот уж действительно неисповедимы пути… И судьба ломает самых стойких, будто имевших внутренний стержень из железобетона. Куда подевалась стойкость? И куда подевался железобетон? Это Ивану еще только предстояло узнать.

Глава 3

И все-таки надежды на то, что, отъевшись и отмывшись, Артем поведает историю своих злоключений, не оправдались.

Он вышел из ванной, закутавшись в синий халат Ивана, с какой-то неземной блаженной улыбкой на лице. За столом ел мало, и шутки Ивана типа: «Неужели ты сосиской наелся?» — никакого воздействия на Артема не оказали. А полрюмки розового «Мартини», что были выпиты под тост о долгожданной встрече, вовсе доконали гостя.

Поковыряв вилкой в тарелке с великолепной разваристой молодой картошкой, Артем как бы невзначай прислонился к стене и прикрыл глаза. Настя толкнула мужа в бок, тот пригляделся и понял — Артема снова сморил сон.

Уже в который раз за сегодняшний вечер Иван подхватил друга под руки и потащил на диван, где было постелено. По дороге туда Артем на миг очнулся, поглядел вокруг своим стеклянным, ничего не выражающим взглядом и опять погрузился в сон, и спал до самого утра.

Настя посмотрела на вернувшегося Ивана и тихо сказала:

— Во-первых, ему как минимум три дня надо отсыпаться и отъедаться. Сколько ему нужно лечиться — я не знаю. Во-вторых, этот жуткий плащ выброси на помойку — там ему только и место.

Иван согласно кивнул.

— Ну а остальное, что было на нем, надо хотя бы выстирать.

Иван опять согласился.

— Ты не кивай головой, а тащи его одежду. Где она?

Брюки и две грязные майки лежали на полу ванной комнаты. Иван сгреб их в кучу и понес было на кухню, где стояла автоматическая стиральная машина, но тут из кармана брюк что-то выпало, звонко ударившись о кафельный пол. Иван нагнулся и услышал за спиной голос жены:

— Что ты тут роняешь?

— Это не я, — пробормотал Иван, накрывая упавший предмет ладонью. — Это у Артема из штанов выпало…

— Что выпало?

— Деньги, — соврал Иван.

— У него еще и деньги водятся? — удивленно заметила

Настя и усмехнулась. Иван отнес одежду Артема, вернулся в комнату и укрыл лежащего на диване друга пледом.

Затем он вышел на балкон, закурил и при свете огонька сигареты рассмотрел лежащий на ладони предмет. Тот, что выпал из кармана брюк Артема.

Ничего особенного. Обыкновенная стреляная гильза. Мало ли что может заваляться в карманах у такого путешественника и искателя приключений на свою голову, как Артем. К тому же брюки, как и плащ, вполне могут оказаться позаимствованными на некоей свалке, а следовательно, Артем не имеет к этой гильзе никакого отношения.

Однако интуиция — а если верить гороскопам, то у Ивана, родившегося под знаком Рыб, она великолепно развита — подсказывала, что пуля из этой гильзы была выпущена когда-то именно Артемом. И это было куда больше похоже на прежнего Артема, которого Иван имел честь знать уже более десяти лет, нежели все то, что Иван с удивлением наблюдал сегодня.

Он поднес гильзу к носу, и ему показалось, что запах пороха не выветрился окончательно и все еще волнующе щекочет ноздри.

Таким образом, к списку вопросов, которые Иван собирался задать своему неожиданно появившемуся другу, добавился еще один. Но Иван не удивился бы и не оскорбился, если б Артем послал его вместе со всеми вопросами куда подальше.

Каждый имеет право на личные маленькие секреты, и Иван в этом смысле не был исключением.

Сзади стукнула балконная дверь, Иван опустил гильзу в нагрудный карман рубашки и обернулся к вышедшей на балкон жене.

— Мавр сделал свое дело, — сказала она, позевывая и одновременно вешая сушиться выстиранные вещи Артема. — Мавр может идти спать. Ты долго еще здесь будешь торчать?

— Докурю…

— Давай, отгоняй комаров, — Настя прикрыла за собой дверь.

Иван посмотрел ей вслед, взглянул на темные стекла балконной двери, за которой в мертвый сон провалился искалеченный Артем.

Скажи ему кто-нибудь, что он встретит Артема в таком виде и при таких обстоятельствах — счел бы такого человека идиотом. А сам Артем разбил бы фантазеру морду в кровь за подобные шутки.

Ибо среди тех немногочисленных вещей, что ценились и почитались Артемом, важное место занимал не то чтобы комфорт или роскошь, а, как любил выражаться сам Артем Метел ьский, — стиль. Способ двигаться по жизни.

И тот стиль, с которым Артем передвигался по жизни на протяжении последних десяти лет, полностью исключал запущенный внешний вид, посещение дешевых забегаловок, невнимание к собственной персоне и гнетущую апатию. Теперь же все это, ранее отвергаемое, с избытком переполняло Артема Метельского, бывшего одноклассника и старого друга. Обстоятельства их встречи были весьма примечательными и заставили Ивана Цветкова предположить, что в жизни приятеля произошли серьезные перемены. Перемены к худшему.

У Ивана были достаточные основания так думать — он просто сравнивал Артема, каким знал его несколько лет назад, и нынешнего изможденного усталого мужчину, который выглядел старше своих двадцати шести лет.

Иван припоминал, что пресловутый стиль был для Артема настоящей идефикс. Из-за стиля он мог свихнуться или, по крайней мере, натворить достаточно глупостей, стараясь соблюсти выдуманные им самим правила. В десятом классе Артем с легким сердцем не являлся на экзамен по литературе — у него в тот день была назначена встреча со знакомым фарцовщиком, обещавшим обалденные итальянские кожаные туфли. Во время последующего скандала с участием всего школьного начальства Артем мило улыбался, то и дело посматривая на украшавшие его ноги чудеса итальянской обувной промышленности. Кстати, туфли такого фасона стали модными в Москве только пару месяцев спустя. Так что здесь Артем попал в «десятку», и это удавалось ему всегда. Или почти всегда.

С того самого момента, как Артем появился в Цветковском классе (а это случилось 1 сентября 1987 года — теплый, по-летнему ленивый день), он вызывал уважительный шепот и пристальные взгляды одноклассников и одноклассниц. Было ясно с первой минуты — у этого парня все в в порядке.

Позже выяснилось, что родители Артема работают за границей в торговом представительстве, и это многое объяснило.

Но и позже, уже сблизившись с Артемом после футбольных матчей класс на класс, после относительно невинных школьных дискотек, Иван был поражен, как много, просто неприлично много внимания уделяет его новый друг этому самому стилю.

— Одно из двух, — популярно разъяснял Артем на пустыре за школой, дымя сигаретой (конечно, «Мальборо»), — или ты себя уважаешь, или нет. Если ты себя уважаешь, то не выйдешь из дома в плохой одежде или вообще такую не наденешь. Не будешь есть всякую гадость, не будешь курить «Дымок». Если, конечно, ты себя уважаешь. Как личность. А если тебе наплевать на себя, то можно ходить в рваных спортивных штанах… Можно тогда и в туалете задницу не вытирать. Это все одно и то же. Надо держать свой стиль и отличаться от серой массы.

Иван тогда молча слушал друга и думал, что сам пока может рассчитывать только на роль серой массы: на дискотеку он пришел в банальных кимровских кроссовках и индийских джинсах, которые не могли сравниться с артемовскими «Левис 501». Что еще хуже — левая кроссовка скрывала дырявый носок, а это могло быть расценено Артемом только как отсутствие уважения к себе и, следовательно, отсутствие стиля.

— И насчет девок тоже, — развивал Артем свою излюбленную тему, переводя разговор в неизбежную для мужской компании любого возраста сексуальную плоскость. — Если уж захотелось перепихнуться, то не бросайся на первую попавшуюся, лишь бы вставить… Пусть пореже, но лучше! — Артем прищелкнул языком, обозначая таким образом высшую степень женской привлекательности.

— Хорошо, когда на все это бабки есть, — пробормотал тогда Иван, выдавая мучившую его сторону дела. — Тогда со стилем легко, нет слов…

— Правильно, — одобрил ход мыслей друга Артем. — А вывод отсюда какой? Значит, нужно зарабатывать столько денег, чтобы и ты сам, и другие тебя уважали. А с деньгами, сам сказал, стиль легко держать.

Иван тогда серьезно задумался над этими его словами — насколько мог быть серьезным семнадцатилетний пацан. Но

мысль, как семя, брошенное в землю, со временем дала свои всходы. На это ушло несколько лет, но однажды Иван четко осознал цель и назначение собственных действий в этой жизни: обеспечить себе и своей семье нормальную жизнь. Когда уважаешь себя сам, уважают и остальные. Артем мог бы назвать такую жизнь стильной, но дело было не в названии, а в сущности.

А отсюда вытекала другая мысль — для того чтобы обеспечить себе хорошую стильную жизнь, можно пойти на многое. Очень многое.

Через месяц после своей женитьбы на Насте Иван еще раз обдумал обе эти глубокие мысли и вновь признал их абсолютную истинность.

Примечательно, что Артем Метельский независимо от Ивана пришел к такой же точке зрения на средства достижения стильной жизни. Иван даже подозревал, что уже десять лет назад, на школьном пустыре, Артем был готов на многое. Он всегда опережал Ивана в мыслях и поступках.

Но похоже, что в первый раз за время их знакомства спешка Артема пошла во вред его собственному здоровью.

Докурив сигарету, Иван бросил ее с балкона вниз и пошел спать.

Глава 4

Иван проснулся поздно, в половине десятого. Настина половина супружеского ложа оказалась пустой — жена ушла по магазинам. Обнаружилось также, что в затылочной области поселилась тупая и совершенно неуместная головная боль. Иван решил, что это следствие вчерашних полуночных размышлений о времени, Артеме и себе, после чего поклялся больше так не утруждать свои мозги.

Массируя затылок, он прошел в зал, но Артема там не было. Смятый халат валялся на диване, сам же гость куда-то исчез.

Он стоял на балконе в одних трусах — веселеньких, в белосинюю полоску, также позаимствованных у Ивана. Артем, широко расставив руки, вцепился в балконный поручень и хмуро смотрел на утренний город, будто предводитель армии перед штурмом. Хотя, если вся армия была в таком же состоянии, что и ее командир, то город мог спокойно зани-маться своими обычными делами. Ивану даже показалось, что Артем слегка пошатывается от легкого ветерка. Но это только показалось.

Позевывая, Иван встал рядом, хотел приветливо хлопнуть друга по плечу, но вспомнил вчерашнее состояние Артема и сдержался. Да и нынешний вид приятеля заставлял воздерживаться от резких движений: казалось, что от сильного толчка этот обтянутый бледной, нездорового вида кожей костяк развалится в тот же миг. Но опять-таки это только казалось.

Иван предпочел не проверять своих впечатлений на практике и просто сказал:

— Доброе утро.

— Если оно действительно доброе, — мрачно отозвался Артем. Он сложил руки на груди и поежился. — Хотя, конечно, сегодня лучше, чем вчера…

— Вот видишь, — снова зевнул Иван. — А завтра будет лучше, чем сегодня…

— Ага. Вчера меня разбудила бродячая собака. Вцепилась мне в ботинок, дура… А сегодня проснулся от того, что какая-то шавка разлаялась под окном. Большой прогресс…

— Бродячая собака? Где же вы с ней повстречались?

— Где-где… Проснулся на пустыре, рядом с мусорными баками…

— Что значит «проснулся на пустыре»?! А где ложился?

— Не лови меня на словах, — поморщился Артем. — Тут все нормально, ложился я тоже на пустыре, рядом с мусорными баками. Там же и проснулся. Теперь доволен?

— А другого места ты не мог подыскать? Или это принципиально?

— Принципиально, — с усмешкой ответил Артем. — Уж больно страшное там место, народ вообще старается туда не заглядывать… Так что как раз по мне местечко — не люблю, когда спишь, а об твои ноги все время кто-то спотыкается.

— Но почему не дома? — удивился Иван. — У тебя же квартира есть!

Артем криво усмехнулся:

— Ничего уже у меня нет! Забудь про это. — Он хрустнул пальцами. — Помойка одна осталась… Вот про нее и расскажу.

Представь картину. Светает. Легкий бриз от мусорных баков. Эта лохматая дура — я имею в виду собаку — нежно теребит меня за ногу. Думала, что я сдох. Немного поторопилась…

— И давно ты обретаешься по свалкам?

— Обретаешься… Слово-то какое подыскал! Чем тебе свалки не нравятся? Тихое уютное место, наводит на разные философские мысли…

— Например?

— Много у меня там было разных идей… Записать не на чем было.

— И что?

— Что-что… Всё забыл. И вообще, знаешь ли, я в последнее время места для ночлега не выбираю…

— А как же тогда?

— А вот так. Где упал, там и упал. Там и спал.

— Упал?

— Ну да. Ветром меня шатает последнее время. Падаю где ни попадя.

— А что ж так? — поинтересовался Иван. Он чувствовал неуклюжесть своих расспросов, но пока не мог сообразить, как иначе подобраться к загадке нынешнего состояния Артема. Головная боль усиливалась и не давала возможности сосредоточиться.

Артем помедлил, а потом все-таки ответил:

— Да глупость одна вышла…

— Какая? — Иван напряг слух, боль в затылке возросла, да так, что отдалась в висках.

— Расскажу как-нибудь. Сейчас настроения нет. Глупость, она и есть глупость. Вот, смотри, — он показал Ивану правую кисть. — Эта глупость обошлась мне в два пальца, да еще и…

Артем повернулся к другу и продемонстрировал на ввалившемся животе отметины едва зарубцевавшихся пулевых ран.

— Это еще что? — нахмурился Иван.

— Все то же. Подарки, да еще и здесь, — он хлопнул себя по бедру. — В общем, глупая история, а мне, дураку, так и надо, не хочу сейчас вспоминать…

— Как хочешь.

— Главное — результат. А результат на мне. Видно невооруженным взглядом.

— Это точно. Я вижу, до…

— Да что тебе еще от меня надо? — уже раздраженно отозвался Артем.

— Вижу, но не совсем понимаю…

— Чего тут понимать… Просто получилась такая ситуация, что… Как же тебе в двух словах объяснить? — задумался Артем. — Короче, я, самоуверенный кретин, представлял себя героем, непотопляемым авианосцем и еще хрен знает чем. Как только я о себе все это подумал и возгордился — тут же получил три пули в брюхо и свалился в грязную канаву, откуда потом еле вылез. Вот с этих пор и все мои несчастья… Ну, поначалу все неплохо вышло — добрые люди подобрали, обогрели… Нашли мне фельдшера. Я, правда, думаю, что это был ветеринар. Зашил как умел, до сих пор побаливает.

Иван посерьезнел, и выражение его лица, изменившись, чем-то стало напоминать Артема.

— Да, — вздохнул Артем. — Долго лежать не пришлось. Мне сказали: «Иди-ка ты, парень, куда хочешь…» Пришлось идти. Деньги, все, что были, за лечение отдал. Точнее, меня и не спрашивали. Забрали, пока я без сознания валялся. И я пошел. Денег нет. Документов нет. Одежда такая на мне, что не в каждую попутку посадят. Поразмыслил я да и решил в Москву податься. А куда еще? Здесь, по крайней мере, еще друзья остались. И я не ошибся, ведь так?

— Так, — мрачно ответил Иван.

— Идти пришлось долго. Два месяца.

— Сколько?! — Иван не поверил своим ушам.

— Два, — спокойно повторил Артем. — Сейчас ведь июнь, я не ошибаюсь?

— Июнь, — выдавил из себя Иван.

— А подстрелили меня в апреле… Число точно не помню, да не смотри ты на меня как на привидение. Просто дело было далековато отсюда. Идти пришлось долго. Ну и заносило меня в стороны от главного направления… Так и вышло два месяца.

— Да, — сказал Иван, потому что ничего другого в голову ему не пришло.

— Все не так страшно, — продолжал его успокаивать Артем. — Масса новых впечатлений… Не всё же на джипах разъезжать, надо и ногами походить по земле. Только ноги у меня болят после таких прогулок. Желудок тоже… О себе напоминает. Жрал всякую гадость.

— Надо врачу показаться, — посоветовал Иван. — Мало ли что тебе там наштопали.

— Надо бы… Только все не так просто, как кажется.

— А в чем проблема?

— Проблема? Это не проблема. Это жизненный факт. Я слишком долго был наверху. У меня были деньги, машина, бизнес, — Артем произнес это слово с плохо скрываемой иронией. — А потом — хоп! И ничего у меня не осталось. И два месяца по родной стране пешкодралом…

— Ну и что? Два месяца еще не срок…

— Для тебя, может быть, это не срок, а для меня это вечность. Рухнуло в один миг все, — Артем поморщился, сплюнул вниз с балкона, потом невесело усмехнулся, — а может, так и надо? Может, таскал я за собой ненужный хлам — эту свою машину, этот гребаный бизнес… И вот все сгорело. Может, это и к лучшему? Может, пора что-то новое делать? Такая вот была у меня мысль.

— Что-то в этом есть, — задумчиво произнес Иван.

— Только не все так просто. Дело в том, что машина-то сгорела… Но кое-что из моей прошлой жизни осталось. И это кое-что мне еще попортит кровушку.

— Это в каком смысле?

— В прямом.

— Ну и все-таки: как насчет подлечиться? — Иван так до конца и не понял рассуждений друга.

— Не все сразу. Дай прийти в себя, отлежаться.

— Ради Бога, — пожал плечами Иван. — У меня к тебе такое предложение…

— Ну-ка, ну-ка…

— Я даю тебе ключи от квартиры, есть у меня такое убежище на всякий пожарный… Однокомнатная квартира в Ясеневе. Поживи там пока, оклемайся, обрастай мясом, а то пока одни кожа да кости. Насчет денег не волнуйся — дам сколько нужно. А уж когда станешь на человека похож, тогда и подумаем, что дальше делать. Согласен?

— Угу, — Артем сосредоточенно смотрел куда-то в небо, и по его лицу трудно было определить, искренне он говорит или нет.

— Я бы и здесь тебя оставил, но, сам понимаешь, жена…

— Понимаю.

— Да и тебе там посвободней будет.

— Это точно.

— Так значит, согласен?

— А что остается делать старому больному ишаку с простреленным брюхом? — трагически сказал Артем. — Куда хозяин погонит, туда и пойду…

— Вот и славно, люблю послушных животных.

— Так значит, это твоя запасная квартира? — неожиданно спросил Артем с явным интересом в голосе.

— Да.

М-м-м… — Артем поднял брови. — Процветаешь?

— Не так чтобы очень… Просто понадобилась для работы, вот и обзавелся. Жена, кстати, не знает, так что…

— Понял. Строгий секрет, государственная тайна.

— Вот именно.

— Значит, для работы, — задумчиво повторил Артем. — Ну и когда же ты отвезешь меня на свою конспиративную квартиру?

— Теперь это твоя конспиративная квартира, — поправил его Иван. — Когда захочешь, тогда и отвезу.

— Тогда давай сейчас. Не будем тянуть, да и висеть обузой на тебе не хочу…

— Ты не висишь обузой, — возразил Иван. — Тебе нужна помощь, а я тебе помогаю.

— Ладно, хватит расшаркиваться… Там есть телефон?

— Есть. Если не возражаешь, то я буду иногда позванивать и иногда появляться.

— Не возражаю, у меня будет к тебе встречная просьба.

— Слушаю.

— Я бы не хотел, чтобы кто-то, кроме тебя, знал, что я снова появился в Москве.

— Хорошо, ты же знаешь, я не из болтливых, — произнес Иван как нечто само собой разумеющееся. Одновременно он почувствовал — благословенна будь его прославленная рыбная интуиция! — что в просьбе Артема содержится нечто важное, какой-то смысл…

Артем же, получив гарантии сохранения тайны, заметно повеселел, и Иван не сдержался:

— Что-то серьезное?

— Где? — Артем моментально принял прежний образ аскетического страдания.

— Ты не хочешь, чтобы знали о твоем приезде. На это есть серьезные причины?

— Да как тебе сказать, — медленно ответил Артем. — Смотря что называть серьезной причиной… Если я скажу тебе, что мне стыдно появляться перед старыми знакомыми в таком виде, ты сочтешь это достаточно серьезной причиной?

— Пожалуй, да.

— Значит, у меня есть серьезные причины прятаться в твоем Ясеневе. Просто не хочу, чтобы меня жалели, достаточно и одного тебя.

— Больше вопросов не имею, — развел руками Иван, покривив душой, — вопросов оставалось предостаточно. Радовало одно — Артем сегодняшний куда больше напоминал самого себя, нежели вчерашние человеческие останки, завернутые в замызганный коричневый плащ.

— Тогда поехали, — подытожил Артем. — Кстати, как ты думаешь, если бы у меня были действительно серьезные причины от кого-то прятаться, сказал бы я тебе об этом?

— Конечно, — твердо сказал Иван.

— С чего это такая уверенность?

— Но я же твой друг. Ты можешь всегда на меня рассчитывать. В любом деле, — сказал Иван, глядя в устало-равно-душные глаза Артема. Он прекрасно понимал, что этот разговор имеет какой-то скрытый подтекст. На миг в глазах Артема появилось удивление, он покачал головой и негромко проговорил:

— Надо же, как хорошо ты обо мне думаешь. Жаль, что у меня нет серьезных проблем, которые я мог бы тебе доверить…

— Я могу и подождать, пока они появятся, — настойчиво сказал Иван.

Артем вздохнул и предложил:

— Поехали в Ясенево, а?

Примерно час спустя, оставив Артема осваиваться на новом месте жительства, Иван ехал по Новоясеневскому проспекту по направлению к центру.

На боку запищал пейджер, Иван скосил глаза на маленький экран и прочитал сообщение: «Позвоните Диспетчеру. Есть работа».

— Непременно, — пробормотал Иван. — Нам только дай работу… Только дай.

Глава 5

Оглядев предоставленную ему жилплощадь, Артем сразу пришел и выводу, что использовалась она Иваном не для любовных свиданий — слишком уж скудной и непрезентабельной была обстановка. Состояла она из желтого платяного шкафа и кровати с пружинным матрасом, жалобно заскрипевшим, как только Артем опустил на него свои исхудалые ягодицы. Старые выцветшие обои в цветочек делали квартиру похожей на гостиничный номер где-нибудь в глухой провинции.

Занавесок на окне не было, и солнце нещадно било сквозь немытые стекла, нагревая пыльный паркетный пол. За окном виднелся лес, над которым неожиданно высились четыре заводских трубы. Но дальше, за трубами, к самому горизонту, радуя глаз, тянулась зеленая полоса, сливаясь с небом.

Сочетание цветов небесно-голубого, разбавленного грязно-белыми пятнами облаков, и зеленого умиротворяюще подействовало на Артема, и он со вздохом облегчения развалился на кровати.

Артем прикрыл глаза и блаженно вытянул ноги, оперевшись загрубелыми пятками о деревянную спинку кровати. Если смотреть в окно из этого положения, то все оно было квадратом нежно-голубого цвета, нереально спокойным и недвижным островком в мире суеты. И это было как раз тем, чего не хватало Артему в последнее время: покой, расслабленность, умиротворенное оцепенение.

Голубой квадрат неба действовал на него гипнотизирующе, он притягивал взгляд и кружил мысли в плавном водовороте засыпающего сознания. Еще недавно Артем поразился бы такому поведению своего организма — да сколько же можно спать, в конце концов?! Но он перенес так много боли, страха и мучений, что чувствовал себя бесконечно измотанным, как загнанная лошадь. И теперь эта лошадь хотела только отдыха, и ничего больше. И если глаза слипаются, а волны бессознательности плавно и властно накатываются на тело — значит, так и надо. Пусть так и будет.

Через некоторое время он заснул, дыша ровно и спокойно. К счастью, ему не снились сны, потому что любые воспоминания о прошлом могли сейчас восприниматься как кошмары. Но похоже, что все кошмары закончились вечером предыдущего дня.

Или…

Глава 6

В то время, как старый друг мирно посапывал, раскинувшись на кровати в однокомнатной ясеневской квартире, Иван ехал в сторону центра. У метро «Профсоюзная» он остановил машину и поспешил к телефонам-автоматам, целый ряд которых расположился вдоль стены ближайшего дома. К счастью, один из автоматов был свободен, и, опять-таки к счастью, он был исправен. Иван достал из кармана жетон, набрал номер, который не был записан ни в одной из его записных книжек, но который четко и навсегда врезался в его память. Внимательно прислушиваясь к гудкам в трубке, он установил жетон в прорези.

Иван повернулся к телефону боком, так что сторонний наблюдатель не смог бы подглядеть порядок набираемых цифр, а Иван, в свою очередь, держал в поле зрения все вокруг. Такая осторожность требовалась и для сохранности автомобиля: хотя до него было всего лишь пару шагов, но мало ли… Неровен час, какой-нибудь малолетний придурок попытается угнать машину или захочет стащить магнитолу — уж лучше быть начеку. По официальной статистике в Москве угоняют сорок машин в день, а кто знает, сколько на самом деле? В любом случае Иван предпочитал, чтобы его имя не фигурировало в этом «топ-сорок».

Трубку все еще не брали, и в ухо долбили монотонные длинные гудки. Иван облизал пересохшие губы. Он волновался сейчас так, как никогда не волновался во время работы. По одной простой причине: когда работаешь, то нет времени на волнения или страх. Надо шевелиться и соображать на ходу, да с такой скоростью, что сам потом удивляешься — откуда что взялось?

Сейчас же он волновался потому, что в данный момент меньше всего зависел от быстроты собственных рефлексов, силы мышц и интуиции. Это и злило. Сейчас Иван зависел от качества телефонной связи, от наличия абонента на месте — того самого абонента, который тридцать минут назад передал ему сообщение на пейджер. Слишком много было в этой ситуации тонких мест, слишком многое не зависело от Ивана, как ни старался он свести к минимуму процент возможных случайностей и неприятностей. А где тонко, там и рвется…

Иван всегда помнил об этом. Поэтому и звонил из обшарпанного телефона-автомата у станции метро. Хотя мог воспользоваться мобильным телефоном и отзвонить из машины, не сбрасывая скорость и лишь небрежно держа аппарат у левой щеки, как это делают элегантные мужчины в рекламных роликах на телевидении. Но Иван не стал этого делать, потому что такие разговоры может подслушать любой радиолюбитель, не говоря уже о профессионалах — «слухачах», которым положено по службе ловить в эфире легкомысленно выбалтываемые чужие тайны. Иван не был легкомысленным человеком и предпочитал, чтобы его тайны и оставались тайнами.

Возможно, мужчины в рекламных роликах, одетые в шикарные костюмы от «Босс» и «Армани», не знали о существовании «слухачей». А может быть, у них просто не было тайн, которые нужно скрывать от посторонних. Мимо Ивана как раз проехал автобус с таким рекламным плакатом, и Иван усмехнулся — он-то жил в реальном мире. Он-то знал о существовании сотен любопытных ушей. Поэтому, еле слышно чертыхнувшись, он в третий раз набрал номер, надеясь, что теперь связь сработает и ничего не сорвется.

Каждый раз приходилось мучиться с этими телефонами, но овчинка стоит выделки, и конфиденциальность дороже всего. Потому что за ее отсутствие приходится платить по высшей цене. Даже если в разговоре по сотовой не упоминалось имен и адресов — все равно, береженого Бог бережет. И каждый раз перед связью с Диспетчером Иван тщательно готовился к разговору — чтобы не произнести ни одного лишнего слова.

Наконец-то гудки прервались коротким щелчком. Кто-то взял трубку:

— Да.

— Мне звонили, — неторопливо проговорил Иван.

— Кто это?

— Это Джон, — псевдоним казался Ивану совершенно идиотским, да еще и примитивным — просто вариант произношения его имени на английском. Но выбирать ему в свое время не дали. Произнеся это имя при очередном разговоре, Иван испытывал забавное ощущение игры в шпионов и однажды настолько развеселился, что чуть не представился по телефону Джеймсом — по ассоциации с бессмертным агентом 007.

— Здравствуйте, Джон, — произнесли на том конце провода. — Спасибо, что позвонили. К сожалению, вы откликнулись не так быстро, как требовалось. Заказ уже передан другому человеку.

— Что?! — опешил Иван.

— Заказ уже ушел, — холодно ответили ему. — Надо быть пошустрее.

Иван едва не выругался в трубку: не хватало еще, чтобы его отчитывали как мальчишку. Пусть даже и Диспетчер, который снабжал его работой последние два с половиной года. Да и само известие об отмене заказа удивило Ивана. Такое случалось с ним в первый раз. Обычно Диспетчер подбирал заказы под конкретного исполнителя в соответствии со спецификой работы, и та скорость, с которой заказ ушел к другому, наводила на мысль о том, что изначально Диспетчер отправил информацию нескольким людям и заключил сделку с первым отозвавшимся. Это тоже было отступлением от обычных правил.

Возможно, работа действительно была настолько срочной, что полчаса решали многое и Диспетчер не мог ждать. Но все равно Ивану не понравилась спешка, с которой его оттолкнули от заказа.

Уже позже он сообразил, что раз это дело мог сработать каждый, оно наверняка было несложным, а следовательно, недорогим. Значит, и жалеть об упущенном заказе не стоило. Но эта мысль пришла потом, а пока Иван сказал в трубку, без особого успеха пряча досаду в голосе:

— Пошустрее? Ну раз вам нужно пошустрее, то и нанимайте себе… — он замешкался, как назло ничего обидного на ум не приходило.

— Кого? — насмешливо переспросили в трубке.

— Кроликов! — раздраженно бросил в ответ Иван.

— Не понял, — растерялись на другом конце провода.

— Знаете, как кролики размножаются? Очень шустро! У них, правда, мозгов нет, но вам это и не требуется, как я понял!

— Ну, не стоит принимать все так близко к сердцу, — более дружелюбно сказал голос в трубке. — Никто не ставит под сомнение вашу квалификацию. Мы по-прежнему будем поддерживать с вами контакты. Ждите сообщений.

— Пока, — Иван резко повесил трубку и посмотрел на часы: весь разговор занял меньше минуты. Норма. Хотя бы в этом смысле все в порядке.

Несколько секунд он бесцельно разглядывал цифры на наборном диске телефона, обескураженный и озабоченный происшедшим.

— Мужчина, вы закончили? — нетерпеливо поинтересовался кто-то стоявший рядом и ожидающий своей очереди.

— Закончил, — небрежно бросил Иван и пошел к машине, не глядя по сторонам и, кажется, даже задев плечом этого ожидающего. Но Иван не уделил своего драгоценного внимания таким малозначительным вещам. Хмурясь, он сел в машину, положил руки на руль и основательно задумался.

На перекрестке прямо перед ним проносились в разных направлениях десятки машин. Все куда-то торопились, ему же после этого разговора спешить было некуда.

Заказ сорвался. Работы на ближайшее время не предвиделось. И дело было даже не в деньгах — их пока хватало, бумажник в левом кармане брюк отягощала вполне приличная сумма. Его бесили вынужденный простой, бездеятельность и неопределенность.

И что самое настораживающее — эта пренебрежительная интонация Диспетчера, чего он раньше никогда не позволял себе в отношении Ивана. Обеспокоенная этим, мысль, как потревоженная змея, зашевелилась, со страхом обращаясь в разные стороны, пытаясь определить, откуда исходит опасность.

«Если вдруг я перестал им нравиться, то они запросто могут меня грохнуть. На всякий случай. Слышал я о таких случаях. С точки зрений безопасности Диспетчера это, конечно, разумно, но мне это совсем не нравится».

Раздражало и то, что Иван никак не мог сообразить, чем он не угодил своему работодателю, когда и как он сплоховал…

Подобные размышления в душном автомобиле запросто могли кончиться приступом неврастении, и Иван благоразумно решил не делать пока далеко идущих выводов из одного-единственного факта отмены заказа и холодности в голосе Диспетчера. Спокойствие, и только спокойствие.

Понаблюдав еще некоторое время за движением машин на перекрестке, Иван дождался зеленого света, выехал от тротуара и понесся в потоке автомобилей вперед и направо, в Лужники. Играть в пейнтбол.

Если уж не работа, то хотя бы ее имитация.

Глава 7

— Ну и куда же ты подевал друга своего Артема? — спросила Настя, доставая из кухонного шкафа тарелки. Ужин разогревался в микроволновой печи, а Иван добросовестно изображал уставшего после работы кормильца: сидел в кресле с газетой.

— Я не слышу. Что ты говоришь? — отозвался он.

— Так иди сюда, раз не слышишь, — посоветовала жена. — Не будем же мы с тобой перекрикиваться…

— Почему бы нет, — сказал Иван, но все-таки отложил «Сегодня» и пошел на кухню. — Так о чем это ты?

— Куда ты подевал своего друга? Он вчера был в таком состоянии, что хоть «Скорую помощь» вызывай.

— А… — Иван, признаться, и запамятовал об Артеме, слишком уж разволновался после разговора с Диспетчером и слишком уж яростно старался забыться в пейнтболе. Кстати, на качестве игры его ярость сказалась своеобразно: никогда еще Иван не получал столько зарядов краски по себе, никогда не промахивался так много. «Спокойствие, спокойствие и еще раз спокойствие», — повторял он про себя, стоя в душе после игры.

— Ты хоть догадался вызвать врача? — не отставала с расспросами Настя.

— Врача? — Мозговой кризис, начавшийся утром, продолжался, и Иван соображал потрясающе медленно.

— Ну да, надо было вызвать врача, — микроволновая печь запищала, и Настя принялась вытаскивать из нее блюда.

Иван таким образом получил несколько секунд на обдумывание ответа.

— А он сам ушел, — наконец сказал он.

— Куда?

— В больницу.

— Точно? А то ведь мог сказать, что пойдет в больницу, а сам… у него такой вид…

— Какой?

— Не внушающий доверия.

— Ну не знаю, не знаю… Точно могу сказать, что в больницу он все-таки пошел. Я его лично подвез до ворот. Теперь он уже не пропадет.

— Вот и славно, — облегченно вздохнула Настя. Она сама вроде бы неподвижно стояла на месте, но руки ее безостановочно двигались, и мало-помалу стол заставлялся тарелками с ужином. — Погоди-ка…

Теперь и руки ее замерли, а Иван насторожился: он где-то явно переврал.

— В какую больницу ты его отвез?

— В эту, — Иван снова мобилизовал все работоспособные клетки своего мозга. — В районную поликлинику. Ну куда поближе было, туда я его и отвез. А что?

— Ты же мне говорил, что он все документы потерял, так?

— Так, — подтвердил Иван, еще не понимая, в чем дело, но явственно предчувствуя провал своих сочинений об Артеме.

— И как же его без документов положат в больницу? Туда, наверное, только с пропиской в нашем районе берут, а у него вообще никаких бумажек нет! Значит, дали ему от ворот поворот, и спит сейчас твой приятель где-нибудь под забором!

— Погоди, погоди, — заспешил Иван, опасаясь, что Настя в порыве гнева отправит бессердечного мужа искать по Москве Артема. — Его и без документов взяли лечить.

— С чего это вдруг?

— А у него… А, у него была резкая боль. В желудке. А с резкой болью они берут, не глядя на прописку. Лечить-то надо.

— Да? — подозрительно посмотрела на него жена. — Ты точно знаешь?

— Конечно. Я с ним вошел в больницу, и в регистратуре ему сказали, что так, мол, и так… И сразу его положили в отделение… Не помню, как называется, в общем, где желудки лечат, — Иван почувствовал, что на лбу у него выступили капельки пота.

— Вот и хорошо, — Настя достала из шкафа вилки. — Ты завтра будешь на работе, а я схожу навещу его. А то ведь у него никого нет в Москве. Кроме нас.

Ивану показалось, что пот сейчас польет с него градом.

— Нет, не получится, — он виновато посмотрел на жену.

— Почему?

— Его положили не в нашу больницу, а куда-то в другое место. Сказали, что особый случай и что нужен особый уход. Поэтому сразу и увезли.

— А куда увезли? В городскую?

— Не помню. Или в городскую, или в какой-то медицинский институт.

— Институт?

— Ну да. В котором желудочные болезни изучают.

— Это что же, с ним настолько плохо?

— Наверное. Я не знаю точно, — Иван нервно пожал плечами.

— Не знаешь, — Настя вздохнула. — Что ты только знаешь?! Появляется школьный друг, с которым не виделся десять лет…

— Два года, — тихо поправил ее Иван.

— Какая разница? Одним словом, давно. Друг приходит больной, а ты его сплавляешь в больницу, даже не разобравшись, как он себя чувствует!

— Он плохо себя чувствовал, — сумел встрять Иван. — Его нужно было отправить в больницу.

— Но ты ведь даже не узнал, в какую!

— Забыл, — виновато потупился Иван.

— Вот именно. Ничего, я завтра позвоню в районную поликлинику и узнаю, куда отправили твоего Артема, — обнадежила мужа Настя. Тот, несмотря на всю свою любовь к жене, едва не выматерился, лишь страшным напряжением воли сдержавшись.

— Позвони, — из последних сил стараясь быть спокойным, сказал Иван. — Только я не уверен, что тебе там что-нибудь расскажут.

— Почему это?

— Мне кажется, они его даже не зарегистрировали, а сразу отправили в другую больницу. Очень спешили.

— Тогда я позвоню в центральную справочную. Там должны знать, кто где лежит. Как фамилия Артема?

— Метельский, — уныло вымолвил Иван, раздавленный железной логикой жены. — Только прежде чем ты начнешь его искать по всем клиникам, поликлиникам и больницам Москвы, ответь мне на один простой вопрос…

— Пожалуйста, — теперь насторожилась Настя.

— Мы будем сегодня ужинать или нет?! Об Артеме ты можешь говорить часами, а у меня не догадалась спросить, хочу я есть или нет!

— Успокойся, сейчас спрошу. Милый, ты хочешь ужинать?

— Да!

— Не буду тебе возражать. Я сделала сегодня фаршированный перец…

Иван сглотнул слюнки и взял вилку.

— Эго мы с тобой съедим, — продолжила Настя. — А это: я завтра отнесу Артему в больницу. Что-то случилось? — Она удивленно взглянула на вытянувшееся лицо мужа.

— Случилось. — Иван поудобнее взял вилку. — Если ты еще раз сегодня заикнешься об Артеме, то я…

— Заколешь меня вилкой? — подсказала жена.

— Нет. Я буду думать, что он вчера произвел на тебя неотразимое впечатление, от которого ты до сих пор не можешь отойти.

— Ты? Ты так обо мне подумаешь? — возмутилась Настя.

— Хуже. Я уже так о тебе думаю, — торжествующе улыбнулся Иван и отправил себе в рот большой кусок перца.

— А я уже молчу, — смиренно отозвалась Настя.

После этого до самого конца ужина Иван наслаждался тишиной, нарушаемой лишь звяканьем вилок и ножей. Потом он вышел покурить на балкон, жена мыла посуду, на удивление молча.

«И стоило устраивать весь этот сыр-бор из-за Артема? — с досадой подумал Иван. Правда, досада его была уже сытой, а потому беззлобной. — Врать собственной жене… Нет ничего опаснее. Хотя другого выхода все-таки не было, да и сыр-бор разгорелся не из-за Артема, а из-за конспиративной квартиры, существование которой нужно было сохранить в тайне от жены во что бы то ни стало».

Вернувшись в квартиру, он обнаружил жену сидящей в кресле с книгой в руках. При появлении Ивана книга моментально захлопнулась.

— Слушай, я хотела тебе сказать, — начала Настя.

— Про Артема? — обреченно вздохнул Иван. — Да не переживай ты так за него, будет он жить, и я его завтра сам навещу.

— Я не про Артема.

— А про что? — Иван сел в кресло напротив и расслабился.

— Ты в состоянии сейчас обсуждать важные дела?

— Важные? Нет, не в состоянии.

— Ну тогда нет и смысла говорить, — обиженно заявила Настя.

— Нет, если хочешь…

— Ты сказал, что не в состоянии говорить о важных вещах. А у меня важный разговор.

— Я сосредоточился, я весь внимание. Слушаю тебя.

— Ваня, я долго думала…

— Хорошее начало.

— Если ты будешь издеваться…

— Не буду, — он шутливо поднял руки вверх. — Я больше не буду.

— Так вот. Я долго думала и решила, что мне нужно идти работать. Дома я насиделась уже — дальше некуда.

— Да? И куда же ты пойдешь?

— Вообще-то я думала, что ты возьмешь меня к себе.

— Что?! — Иван подскочил в кресле как ужаленный. — Ко мне?!

— Ну да, а что такого? Все так делают. Поможешь мне на первых порах, а потом уже я сама начну пробиваться… И почему это ты так реагируешь? Не хочешь, чтобы я работала рядом с тобой?

— О Господи! — только и смог пробормотать Иван. Сумасшедший день продолжался. Весь вечер на манеже популярный дуэт комиков: Настя и Иван Цветковы! Истерический смех в зале! Публика вне себя от восторга!

Правда, последние шутки супругов Цветковых имеют несколько специфический характер, и не вся публика их понимает. Почтенной публике было бы полезно узнать, что

Анастасия Цветкова до последнего времени имела довольно отдаленное представление о профессии своего мужа. Настя знала об этой профессии, что она, во-первых, высокооплачиваемая; во-вторых, связана с командировками; в-третьих, связана с торговлей.

Последнюю идею Насте подбросил Иван, поскольку это было самое простое. Большая часть знакомых Насти что-нибудь продавали или покупали, вне зависимости от образования и основного места работы. Так что на вопрос подруги: «А твой чем занимается?» — Настя спокойно отвечала: «Да так, приторговывает», и этот ответ устраивал всех.

Что именно продает Иван и как он это делает — это уже были такие детали, которыми Настя не особенно интересовалась. На жизнь хватает, и ладно. А уж чем муж торгует… Ясно, что не женским бельем на ярмарке в Лужниках.

Коллег мужа по работе Настя никогда не видела и для себя объясняла сей факт тем, что люди они занятые, часто ездят в командировки, как и Иван. По гостям шляться времени у них нет. Надо деньги зарабатывать.

Так это продолжалось первые годы их семейной жизни, пока Насте не обрыдло сидеть целыми днями дома в ожидании мужа. У нее, правда, была одна знакомая, которая в подобной ситуации дома не сидела, а активно занималась личной жизнью. Но такой вариант совершенно не отвечал Настиным представлениям о морали и ее характеру в целом. Ей нужно было серьезное занятие, и решение пришло быстро. Работа, и лучше всего — с любимым мужем.

Реакция мужа на это радостное известие Настю несколько огорчила.

— Ты не хочешь, чтобы я с тобой работала, — горестно констатировала она. — Почему?

— Настя…

— У тебя там что, любовница? Секретарша?

— Настя…

— Или ты считаешь меня дурой, неспособной работать у вас? Ты скажи, не стесняйся!

— Настя, послушай…

— Хорошо, у меня нет специального образования. Но ведь существуют всякие курсы. Три месяца — и диплом на руки, да и ты меня поднатаскаешь!

— Как я тебя поднатаскаю?

— Покажешь, что и как ты делаешь. Я неглупая. Я научусь.

— Настя…

— Что?

— Настя, зачем тебе это нужно?

— А ты не понимаешь?

— Нет, — честно сознался Иван.

— Мне двадцать три года. Из них три года я работаю на тебя домохозяйкой…

— Ну что значит «работаю на тебя»…

— Иначе говоря, сижу в четырех стенах. Я не хочу еще сорок лет такого удовольствия. Пока я еще не старуха, я хочу чем-нибудь заняться.

— Я понимаю, — начал Иван. — Я все прекрасно понимаю. Но разве обязательно работать, чтобы убить время? По-моему, я достаточно зарабатываю, и нужды в твоем заработке у нас нет. А если так, то можно решить проблему свободного времени иначе. Займись спортом или…

— Или?.. Ольга посоветовала мне обзавестись любовником. Как тебе такой выход из ситуации? — язвительно поинтересовалась Настя.

— Это решит твою проблему свободного времени, — кивнул Иван. — Раз и навсегда, потому что я сразу же задушу тебя.

— Ты готов задушить меня, но не взять к себе на работу, — констатировала Настя.

— У нас нет свободных вакансий, — принялся врать Иван. — И вообще семейственность у нас не поощряется.

— А ты хорошенько попроси свое начальство, — посоветовала Настя, и Иван в отчаянии закатил глаза. — Объясни им ситуацию.

— Какую ситуацию? — спросил Иван с дрожью в голосе.

— Такую ситуацию: дома у тебя назревает кризис семейной жизни с угрозой развода.

— Это правда?

— Конечно. И все из-за того, что твоя жена хочет работать вместе с тобой. Я думаю, что тебе пойдут навстречу. Если тебя ценят на работе, конечно.

— Меня там очень ценят, — заверил жену Иван, впрочем, без особой внутренней уверенности. — И тебя бы там оценили, если бы у тебя была какая-то специальность. У тебя же, извини…

— Ну здравствуйте! — возмутилась Настя. — А кто же это, спрашивается, не дал мне доучиться? Из-за кого я бросила институт?!

— Я же не мог предвидеть тогда, что тебе приспичит зарабатывать на хлеб собственноручно? Если мне не изменяет память, ты была счастлива, что муж полностью тебя всем обеспечивает!

— Времена меняются…

— А раз времена меняются, то иди доучивайся. Получай специальность, и тогда будем уже разговаривать о работе.

— Хорошо, — Настя выглядела довольной таким поворотом в разговоре. — Только ответь мне, пожалуйста, еще на один вопрос.

— Какой еще вопрос? — едва не застонал Иван.

— Что за специальности вам требуются? На кого мне учиться? Честно говоря, я не совсем представляю, чем ты занимаешься на работе.

«И слава Богу!» — подумал Иван.

— И не совсем представляю, чем я там смогу быть полезной, — продолжала она.

— Вот видишь, — нравоучительно сказал Иван. — Не знаешь, а устраиваешь сцены: мол, не хочешь меня брать… Любовницу какую-то выдумала. У нас коллектив мужской, так что я даже не знаю, кем тебя можно устроить…

— А ты подумай.

— Я подумаю, — ухватился за спасительное слово Иван. — Подумаю, посоветуюсь с коллегами. А потом скажу тебе.

— И сколько времени ты будешь думать? — подозрительно спросила Настя.

— Не очень много, — обнадежил ее любящий муж, подумав про себя: «Пару месяцев я буду «консультироваться», а там у тебя эта дурная идея из головы вылетит. Можно даже и на море тебя отправить, одну. Лучше уж какой-нибудь роман на пляже, чем такие порывы! Работу ей подавай!»

— Хорошо, — удовлетворенно сказала Настя и раскрыла свою книгу. — Я не думала, что ты воспримешь мое желание так болезненно.

— А я никогда не думал, что у тебя возникнет такое желание.

— Что ж тут удивительного? Побыла домохозяйкой — надоело, захотелось чего-то новенького.

— Ясно, — Иван встал и потянулся. — Что-то замотался я сегодня…

— На работе?

— Больше от этих разговоров, чем от работы.

— Ну извини, — Настя поджала губы.

— Извиняю, — он чмокнул жену в лоб, а потом запечатлел долгий и страстный поцелуй на ее губах. Оторвавшись от этого приятного занятия, Иван заметил, что выражение обиды исчезло с лица жены, и счел свой маневр успешным.

— Я иду спать, — сообщил он. — Долго не сиди… Кстати, чем это ты зачиталась?

Настя продемонстрировала пеструю суперобложку книги:

— Называется «Смертельная любовь киллера».

— Что? — Лицо у Ивана вытянулось. — Это что еще за херня?

— Это не херня. Это бестселлер.

— Тебе Ольга дала почитать? — с надеждой спросил Иван.

— Нет, я сама купила.

— Ну и про что там пишут?

— О, там так закручено! — оживилась Настя. — Там один парень возвращается из Афгана, а его подруга спуталась с наркомафией. Он хочет ее вырвать из рук этой наркомафии, но те угрожают убить его подругу, если он не выполнит одно задание, — Настя постепенно увлекалась и стала дополнять наиболее драматичные моменты повествования жестами. — А задание такое: убить президента.

— Какого? — недоверчиво спросил Иван.

— Обоих. И русского, и американского.

— А не жирно будет?

— Нет. Понимаешь, американский приезжает в Москву и будет вместе с нашим стоять на службе в храме Христа Спасителя. И вот этот парень должен взорвать купол, чтобы обоих, значит, того…

— Здорово, — оценил сюжет Иван. — И чего этот парень, согласился?

— Он медитирует и размышляет.

— Буддист, что ли?

— Нет, вроде православный… — Настя перевернула страницу назад. — Ага, вот он как раз говорит: «Нельзя допустить уничтожения наших святынь!»

— Какого же хрена он тогда медитирует?

— Ну не знаю… С мыслями собирается, наверное.

— Мне кажется, ничего он так не соберет. А кто же тут тогда киллер?

— Ну вот, этот афганец…

— Болван он, а не киллер, — в сердцах заметил Иван. — Из-за девчонки в такое дерьмо вляпался. Если уж хотел вырвать из лап, так надо было лапы наркомафии отрывать, а не на президентов бросаться… А где же смертельная любовь?

— Вот с этой девчонкой у него и есть смертельная любовь. Мне кажется, что ее в конце убьют, — поделилась догадкой Настя.

— А этого киллера не убьют?

— Нет, его не убьют, потому что уже есть продолжение «Возвращение киллера».

— Маразм, — покачал головой Иван. — Знаешь что, подруга? Завязывай ты читать всякую муру про киллеров.

— Так ведь интересно…

— А вот у нас на работе, — авторитетно заявил Иван, — не одобряется, когда сотрудники читают всякую чушь, даже в нерабочее время.

— Да?

— Да, у нас люди серьезные. Все больше классику читают. Вот и ты иди почитай что-нибудь поприличнее.

— Ладно, — Настя с готовностью захлопнула «Смертельную любовь».

Направляясь из туалета в спальню, Иван заметил, что жена сидит и при свете торшера читает другую книгу, еще толще прежней.

— Что это ты откопала? — подозрительно спросил он.

— «Преступление и наказание», — ответила жена. — Подойдет?

— В самый раз. Очень актуальный триллер…

Глава 8

Утром, как и всегда во времена вынужденного безделья, Иван проснулся поздно. Он вяло передвигался по квартире, только лишь морщась в ответ на крики жены из кухни:

— Ты что, решил опоздать на работу?! Завтрак давно готов! В ванной комнате он долго стоял перед зеркалом, разглядывая собственную унылую физиономию. Под глазами от пересыпа припухло. Иван ухватил себя за щеки и оттянул кожу вниз — припухлости исчезли, зато у подбородка появились некрасивые складки. Иван тяжело вздохнул и позволил своему лицу вернуться в исходное состояние. Лучше не стало, а хуже было некуда. Нарочито медленно и тщательно он побрился, стараясь одновременно сообразить, где бы ему провести сегодняшний день.

Настя снова крикнула:

— Ты там не утонул? Давай скорее, а то тебя выгонят с работы!

— О Господи! — простонал Иван. — Выгонят… С этой работы не выгоняют, с нее уходят только ногами вперед.

Однако Настя не подозревала о специфике настоящей профессии своего мужа и продолжала его поторапливать. Она искренне считала, что Иван будет восемь часов добросовестно зарабатывать деньги, продавая не то лес, не то нефть, не то противозачаточные средства. Ивану же в этой ситуации приходилось отсутствовать положенные восемь часов и ни в коем случае не появляться дома раньше шести вечера.

Когда у него случился длительный простой три месяца назад, он выкрутился легко и изящно: объявил, что уходит в отпуск. Но даже самым лучшим сотрудникам в самых богатых фирмах не дают отпуска каждые три месяца.

А поскольку ничего другого придумать было нельзя, Иван дни напролет уныло болтался по Москве. Тренажерный зал или тир могли занять час, от силы два, не больше. Да и в тире особо не будешь торчать, чтобы не привлекать постороннего внимания. В результате Ивану понадобилось изрядно поднапрячь воображение, чтобы изобрести способы убить время.

Доходило до весьма изысканных мероприятий, как, например, ежедневные походы в кинотеатр «Иллюзион», где на разных сеансах показывали разные фильмы, по преимуществу старые. Но через полгода Иван с возмущением заметил, что уже во второй раз смотрит ретроспективу Дины Дурбин, и понял: репертуар «Иллюзиона» исчерпан.

Летом применялся совсем уж эксцентричный способ: Иван садился с книжкой на лавочку в Парке Горького и читал положенные восемь часов. Иногда это становилось пыткой, и тогда он задумывался над вопросом: «А не проще было бы все рассказать Насте?» И тут же отвечал: «Нет».

Иван вовсе не был уверен, что жена поймет и одобрит его. Рушить семейную жизнь он не собирался: как это ни покажется банальным или, напротив, чересчур экстравагантным, Иван любил свою жену.

Жена — вроде бы тоже. За кухонным столом она встретила его радостной улыбкой. Памятуя о вчерашних беседах, Иван отнесся к этой улыбке настороженно. И не ошибся.

— Пока ты спал, — гордо сообщила жена, — и пока ты умывался, я уже сделала два важных дела.

— Подожди, пожалуйста, — взмолился Иван. — Сейчас я поем, а потом уже обрадуешь меня. Боюсь поперхнуться.

— Ах так? Ну слушай!

Иван замер с куском сыра в зубах.

— Во-первых, я позвонила в районную поликлинику. Ты оказался прав: они его даже не зарегистрировали и не знают, куда отправили. Представляешь? Вот это медицина! Заболеешь, а они тебя отвезут черт знает куда! Лучше быть здоровым, чем больным!

— Нет, — сказал Иван.

— То есть? Ты не согласен?

— Правильно эта фраза звучит так: «Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным», — пояснил Иван. — И я с этой мыслью целиком согласен. То есть, как я понял, Артема ты не нашла?

— Нет, — вздохнула Настя. — Но еще можно позвонить…

— Не надо, — прервал ее муж. — Он обещал сам позвонить, как только сможет. Ну, твою первую новость я благополучно пережил, давай вторую.

— Во-вторых, я только что я записалась на курсы.

Иван поставил чашку с кофе на стол и пристально посмотрел жене в глаза:

— На какие еще курсы?

— Ты же мне вчера толком не сказал, какие вам нужны специалисты, — начала оправдываться Настя. — Поэтому я записалась сразу на две специальности…

— Когда это ты все успела? Ты еще из дома не выходила…

— По телефону. Нашла объявление в газете и позвонила.

— И тебя взяли?

— Да. Сразу на две специальности.

— Так, — скептически взглянул на жену Иван. — И кем же ты теперь будешь?

— Я буду, — она загнула палец. — Во-первых, секрета-рем-референтом, а во-вторых, менеджером-делопроизводителем.

— Это уже не две, это получается четыре специальности, — удивился Иван. Тебе просто цены не будет, с руками оторвут в любой фирме.

— Да? — радостно спросила Настя. — Ты действительно так думаешь? Ты рад?

— Я очень рад. Но там, наверное, нужно долго учиться, — с надеждой поинтересовался Иван. Его бы очень устроил ответ: «Два года». Или лучше три. За три года учебы пропадет любое желание работать по этой специальности. На это и надеялся Иван.

Но жена ответила по-другому:

— Месяц.

— Что «месяц»? — не понял Иван.

— Месяц учиться.

— На две специальности?! Месяц учиться?! Чему тебя там научат за месяц?

— Как мне объяснили, — Настя опять принялась загибать пальцы, — меня обучат работе с компьютером, машинописи, стенографии, основам бухгалтерского учета, культуре общения и еще… А, вспомнила, визажизму.

Иван выслушал этот список с каменным лицам, а потом заявил:

— Слово на букву «в»… Что это такое?

— Визажизм? Не знаю. Но мне объяснили по телефону, что сейчас без него никуда.

— В каком смысле?

— Ну, любая уважающая себя секретарь-референт или там менеджер-делопроизводитель обязательно владеет виза-жизмом.

— А ты уверена, дорогая, что визажизм — это прилично? — вкрадчиво спросил Иван.

— Ты о чем?

— Я, например, не уверен, что секретарь-референт — приличное слово. А то, что они все поголовно владеют этим самым на букву «в», настораживает меня еще больше. Это случайно не особый вид техники секса? В условиях малогабаритного офиса? Или во время совещания? Смотри, доиграешься! Я уже не говорю о том, что всем этим премудростям они обещают тебя научить за месяц.

— Как мне сказали, еще никто не жаловался, — пожала плечами Настя.

— Это и есть самое страшное.

— Они еще предлагали ускоренные курсы английского языка…

— Ускоренные?

— Ну да. Месяц, и можно работать переводчиком-синхронистом.

— Это даже не ускоренные курсы, — оценил Иван. — Это сверхзвуковые курсы.

— У них особая методика…

— Я тоже знаю особую методику: надо, чтобы на голову упал кирпич. Сразу активизируются все способности мозга, и на следующий день уже вовсю шпаришь на латыни.

— Но я подумала, что синхронисты вам не нужны, — проигнорировала реплику мужа Настя. — Поэтому записалась только на эти два курса.

— То есть через месяц…

— Правильно. У тебя есть месяц, чтобы уговорить своих начальников взять меня на работу. Или, как ты сказал, меня оторвут с руками в другой фирме.

«Вот было бы славно», — подумал Иван, вслух же произнес:

— Ты пока занимайся, овладевай специальностью. А потом решим с твоим трудоустройством.

После этих слов Настя вроде бы окончательно успокоилась. Зато для Ивана наступило время серьезных размышлений: он понял, что жена не собирается отказываться от своей безумной идеи. Придется терпеть и, если это не прекратится через месяц, придется подыскивать ей какое-то место. А искать оправдания, почему любимый муж не захотел устроить жену к себе в контору, надо начинать уже сейчас.

«Надо же, хочет работать вместе с мужем! — усмехнулся Иван. — Романтика из нее так и прет. Наверное, книг начиталась. Тоже мне, «Смертельная любовь киллера». Интересно, взорвал таки-он этот купол или нет?»

На термометре за окном столбик показывал двадцать восемь градусов, и это в половине одиннадцатого утра! Иван огорченно покачал головой — ему предстояло провести восемь часов в духоте огромного города. Уже завязывая шнурки на кроссовках, он решил наплевать на все и немедленно поехать на пляж. Иногда стоит устраивать самому себе маленькие праздники, а то кто же об этом позаботится?

Но праздника не получилось — как только он вышел за дверь и нажал кнопку вызова лифта, запищал пейджер.

— Кому это я понадобился? — пробормотал Иван, а экран между тем высвечивал буквы, складывавшиеся в слова: «Срочная необходимость в разговоре. Все кролики сдохли. Диспетчер».

— Ого! — только и смог сказать Иван. Он был немного ошарашен полученным сообщением и не сразу вник в смысл второго предложения. Однако за те пятнадцать секунд, что лифт шел до первого этажа, Иван сумел разобраться с печальной судьбой кроликов.

И когда он сделал это, то почувствовал сильное возбуждение. У него буквально чесались руки.

Выходя из подъезда, он не сдержался и на ходу двинул кулаком в стену, воскликнув:

— Вот так! Вот так!

То, что он при этом содрал кожу до крови, его ни капельки не волновало.

Глава 9

Иван отъехал от дома всего на каких-то пятьдесят метров, выскочил из машины и побежал сломя голову к телефону-автомату. Влетев в кабину, он задержал дыхание и сосчитал про себя до двадцати.

«Спокойствие, спокойствие и только спокойствие», — повторил он едва слышно. Потом снял трубку и набрал номер.

На этот раз ни аппарат, ни абонент на другом конце провода не испытывали его терпения. После второго гудка в трубке сказали «Алло», и жетон провалился в щель.

— Это Джон, — Иван старался не выдать своего возбуждения, а вот его собеседник такого делать либо не умел, либо не хотел.

— Отлично, отлично, — быстро заговорил Диспетчер.

— На этот раз я не опоздал? — Иван не мог отказать себе в удовольствии маленькой мести и чувствовал, что она сойдет ему с рук. Мертвые кролики давали ему карт-бланш.

— Нет, вы очень вовремя. Очень, — с нажимом повторил Диспетчер. — Вы поняли смысл? Я использовал ваше вчерашнее…

— Да, я понял.

— Ситуация очень серьезная.

— Я готов.

— Отлично. Слушайте меня внимательно. Все настолько серьезно, что потребуется личная встреча. Вы и я.

— У меня есть сомнения, — Иван и так был возбужден, а после фразы Диспетчера о встрече сердце едва не выпрыгнуло из груди. Случилось нечто из ряда вон выходящее, раз сам Диспетчер предлагает личную встречу. Правила запрещают такие вещи, и опасность здесь могла таиться прежде всего для Ивана: именно так вытаскивали на свет и уничтожали некоторых исполнителей. Но чтобы сам Диспетчер решил подставить Ивана… Маловероятно.

— Это крайне необходимо, — сказал Диспетчер. — Я нарушаю правила, так как все слишком серьезно. Времени нет. Вы же знаете про шустрых…

— Они действительно сдохли? Все?

— Все, — мрачно сказал Диспетчер. — Поэтому я решил задействовать вас.

— Личный контакт необходим?

— Да. Шесть вечера. Сегодня. «Тропикана».

— Я вас узнаю?

— Да. Помните тех, кто сдох?

— Вроде, — неуверенно ответил Иван.

— Приятный журнал с их портретом, — сказал Диспетчер.

— Будет у вас?

— Да, — и Диспетчер сам повесил трубку.

Иван привычно бросил взгляд на часы. Норма. Самое ужасное заключалось в том, что ему предстояли несколько часов ожидания до встречи в ресторане «Тропикана», где ему нужно будет найти человека с журналом «Плейбой» в руке. Вчерашние кролики сдохли, а сексуально озабоченный кролик красуется эмблемой на страницах «Плейбоя». Так-так… Придется ждать, потея в машине напротив «Тропиканы», считая оставшиеся до встречи минуты и часы.

Придется ждать, зная, что случилось нечто выведшее из состояния равновесия самого Диспетчера, заставившее его рвануться на встречу с Иваном, но все-таки не знать, что именно случилось…

А кролики-то сдохли… Шустрые безмозглые мальчики, которые вчера опередили Ивана на несколько минут и первыми дозвонились до Диспетчера, провалили дело. И не только не выполнили того, что было поручено, но и сами накрылись. Протянули свои быстрые маленькие ножки. Так-то, крольчата…

И Диспетчер, не будь дураком, немедленно связался с Иваном, которому, очевидно, будет предназначено исправлять чужие ошибки. На Диспетчера наверняка давит заказчик: что за дела, деньги проплачены, а результат — фиг с маслом. Значит, времени будет в обрез. Возможно, придется ехать на место прямо из «Тропиканы». Ничего. Минимум необходимого оборудования Иван всегда возил с собой. Справимся. Не в первый раз.

И все-таки чем занять остающиеся до встречи часы? Чем успокоить нервы, чтобы предстать перед Диспетчером с холодным спокойным лицом? Чтобы Диспетчер моментально сообразил — если кто и способен решить возникшую проблему, так это Джон.

«Надо быть пошустрее», — вспомнил он вчерашнюю фразу, небрежно сказанную Диспетчером. Что-то сегодня тот не заикался насчет скорости. Еще бы! Иван чувствовал себя полностью реабилитированным за вчерашний срыв и даже улыбнулся, вспомнив собственные мысли о том, что его, возможно, собираются списать в запас. Как бы не так…

Но чем же заняться? Иван проехал до ближайшей станции метро, вышел из машины и изучил ассортимент книжных рядов. Долго искать не пришлось: «Смертельная любовь киллера» лежала на каждом втором лотке.

— Сколько? — спросил он продавца, указывая пальцем на полуголого мужика с пулеметом, изображенного на суперобложке.

— Двадцать тысяч, — ответил тот.

— Ни хрена себе, — удивился Иван.

— Будете брать?

— Конечно.

Вооружившись увесистым томом и надеясь, что шестьсот страниц текста без картинок скрасят часы ожидания, Иван снова сел в машину, выбрался на Садовое кольцо и в конце концов припарковался у Центрального Дома художника.

Затем перешел по подземному переходу на другую сторону, вошел в Парк Горького и устроился на лавочке недалеко от киоска с мороженым. Иван любовно погладил глянец суперобложки и раскрыл книгу.

Ни вчера вечером, ни сегодня утром он не вспомнил об Артеме и не позвонил ему, хотя и обещал. Конечно, свалившиеся на Ивана проблемы извиняли такое поведение, но все-таки…

И Артем, как настоящий друг, не придал этому факту особого значения. Ему и так было хорошо.

Глава 10

Артем проснулся, когда уже светало. Гасли уличные фонари, а троллейбусы выезжали на свои маршруты.

Все тело ныло от непроходящей и утомляющей боли. Теперь, когда Артем смог расслабиться и отдохнуть, измученный организм припомнил все: каждый ушиб о поваленное дерево во время лесных странствий, каждый удар милицейской дубинки, полученный на вокзалах во время ночных облав… Еще вчера он не замечал этих отметин на своем теле — или внушал себе, что не замечает. Во всяком случае, сжав самого себя в железный комок, подавив всякую жалость, он с упорством фанатика отмерял эти бесконечные километры до Москвы. В глубине души Артем даже решил — дойду хотя бы для того, чтобы там умереть. Так что конечный итог пути превзошел его ожидания.

Но железный комок растаял после бокала «Мартини» за столом у Ивана, высвободив все сдерживавшиеся до поры болевые ощущения. Артем как будто заново по сокращенному хронометражу пережил все раны и удары. Ощущения при этом были жутковатые: будто на операционном столе ему отрезали, а потом опять пришили руки, ноги, голову. И все это без наркоза.

Согнувшись в пояснице, как старый дед, Артем проковылял к окну и посмотрел вниз на улицу. В утреннем тумане передвигались редкие прохожие, с ревом проносились по пустому шоссе автомобили, и на фоне этой суетливой городской жизни, не затухающей ни на миг, неподвижно и равнодушно стоял лес, сейчас выглядевший темной стеной.

Артем уважал такие качества, как спокойствие и выдержка, поэтому лес ему понравился. Тем более что теперь не было необходимости ночевать среди деревьев, просыпаясь при каждом странном звуке. А звуков таких в ночном лесу — миллион…

Одна из проезжавших по шоссе машин остановилась, из нее выскочил человек и направился к торговой палатке, которая, видимо, работала круглосуточно. Купив какую-то продолговатую коробку, он вернулся в свой автомобиль и уехал. У Артема же немедленно заурчало в животе, и он вспомнил, что последний раз ел больше двенадцати часов назад.

— Ужас, ужас, — сказал Артем сам себе. Не хватало еще умереть голодной смертью в окружении всевозможной еды, продававшейся в палатках и магазинах. Однако собственных денег у него уже давно не было. Что там говорил Иван насчет финансовой помощи? И когда, интересно, он собирается ее оказывать?

Разволновавшись, он быстро оглядел комнату — не оставил ли где Иван деньги, но ничего не обнаружилось. Тогда Артем посмотрел в тумбочке, под телефоном, в шкафу, пока не додумался сходить на кухню и не нашел там на столе десять пятидесятитысячных купюр, разложенных аккуратным веером.

— Наконец-то! — Он схватил деньги и направился к дверям, но тут опомнился: кроме трусов в бело-синюю полоску, на нем ничего не было. Артем вернулся в комнату и быстро — насколько смог — натянул свои брюки, насилу отстиранные Настей Цветковой, и майку. Рваные артемовские ботинки Иван сразу же выбросил, взамен дал свои кроссовки, которые оказались немного велики, но гораздо лучше смотрелись на ноге.

Завязав шнурки и разогнувшись, Артем охнул — суставы трещали, мышцы ныли, как будто он разгрузил в одиночку вагон угля, а не оделся для выхода на улицу.

Стараясь не делать резких движений, он все-таки вышел из квартиры и спустился вниз. Уличные часы показывали пятнадцать минут седьмого. Туман рассеялся, а посмотрев вверх, Артем увидел совершенно безоблачное голубое небо и понял, что пытка жарой сегодня будет продолжена.

Добравшись до палатки, он купил буханку хлеба, банку тушенки, две банки рыбных консервов, литровый пакет апельсинового сока и упаковку йогурта. Подумал и добавил к своим покупкам банку консервированных сосисок. Затем вспомнил, что у него нет открывалки и купил перочинный нож. Долго смотрел на длинный ряд разноцветных банок импортного пива, но так и не решился, чувствуя себя слишком слабым для экспериментов с алкоголем.

Артем еще несколько минут кружил вокруг этой палатки, жадно разглядывая содержимое витрин. Он мог еще много чего купить, но все-таки остановился — вспомнил, что после длительного голодания люди иногда набрасывались на пищу и умирали от переедания.

Рядом с палаткой, на асфальтовом прямоугольнике размером с футбольное поле, уже открывался рынок. Позевывающие продавцы похаживали вокруг арбузных гор, ставили весы, перетаскивали ящики с фруктами. Артем увидел, как из-под тонкой бумаги появляются ряды спелых желто-красных абрикосов, и будто ощутил во рту их сочную мякоть. «Какое счастье, какое счастье, — подумал он, склоняясь над абрикосами. — Какое счастье — есть что хочешь, а не то, что сумеешь найти…»

Он купил десяток нежных, грозящих прямо в руках брызнуть соком плодов и, довольный, зашагал обратно. Артем в этот миг был доволен всем — собой, этим городом, этим утром, продавцом палатки, содержимым своей увесистой сумки…

И он никак не ожидал и не был готов к тому, что случилось в следующую секунду.

— Эй, — окликнули его, и чья-то рука легла на плечо. Артем вздрогнул, будто по телу пропустили электрический ток, и повернулся.

Человек, окликнувший его и дотронувшийся до плеча, стоял вплотную к Артему. Поэтому, резко обернувшись назад, Артем оказался буквально нос к носу с незнакомцем. И тут же отшатнулся.

Его инстинкты даже велели ему отпрыгнуть назад, и как можно скорее, но в нынешнем состоянии приходилось соизмерять необходимости и возможности: даже этот резкий шаг назад отдался болью во всем теле, а уж о прыжках нужно было забыть на ближайшее время.

Артем продолжал как зачарованный глядеть в лицо окликнувшего его человека, словно впитывая в себя черные глаза, густые сросшиеся брови, смуглую кожу, чуть небритые щеки, черные как сажа волосы…

А инстинкт самосохранения уже подбрасывал новые способы: коленом в пах, пальцами в глаза — на большее ты сейчас не способен. И беги, Тёма, беги так быстро, как сможешь… И твое счастье, если он один.

Правая нога даже чуть согнулась в колене, готовясь к удару, однако даже такое напряжение сил заставило Артема поморщиться от боли. Ему показалось, что колено скрипнуло, как несмазанный механизм, а потом застыло в этом полусогнутом положении. Намертво.

Короче говоря, смертельный удар в пах не получился по техническим причинам.

Армянин — продавец бананов — с некоторым удивлением смотрел на те гримасы, которые строил ему Артем. С парнем явно что-то было не в порядке. Продавец со вздохом поднял брови, выказывая таким образом свое изумление, и сказал:

— Эй, смотри, деньги теряешь…

— Что?

— Посмотри, за тобой скоро люди начнут бегать, поднимать то, что у тебя из карманов валится…

Артем с большим трудом отвлекся от мысли, что надо все-таки садануть кавказца в пах, и посмотрел туда, куда показывал продавец. На асфальте в метре от Артемовых ног лежала пятидесятитысячная купюра. Чуть дальше — еще десять тысяч.

Артем хлопнул себя по карману и обнаружил, что комок денег, который он запихнул в брюки, рассыпается прямо на ходу, и купюры изящно планируют на асфальт.

— Смотри за карманами, — напутствовал его армянин. Артем молча подобрал упавшие деньги и с трудом разогнулся. Продавец уже ушел к своим рассказывать о странном парне, у которого деньги из штанов сыплются.

Артем неподвижно стоял еще несколько минут, потом медленно пошел домой, неся в себе странное чувство: да, он обознался, и торговец бананами не представлял никакой опасности. Но в то же время реакция организма на лицо армянина была совершенно однозначной — сильнейшее волнение, ощущение угрозы, шок.

Уставшее и отупевшее за последние месяцы сознание отказывалось работать и рационально объяснять произошедшее. Память подбрасывала какие-то отрывки, куски событий, полустершиеся лица, но ничего из этого не выстраивалось в логическую цепочку и не помогало осознать причину неожиданного нервного срыва.

Так он и шагал, безразлично глядя в асфальт, волоча за собой огромную сумку с продуктами. Войдя в квартиру, Артем сосредоточенно расставил банки и пакеты на кухонном столе, сел рядом и, пристально глядя в окно на темный лес, словно в нем скрывалось нечто очень важное, принялся набивать свой желудок. При этом он совершенно не чувствовал вкуса пищи, зная лишь, что банок становится меньше, а желудок полнее.

Когда на столе осталась обгрызенная горбушка хлеба, два абрикоса и неоткрытая банка ставриды в томатном соусе, он остановился. Тяжело дыша, Артем все глядел и глядел в окно, всматриваясь в густое переплетение крон деревьев…

Неожиданно ему показалось, что взгляд его становится подвижным и сверхдальнозорким — он проникает сквозь лес в его глубины, огибает вековые стволы, пробирается все дальше и дальше, к центру чащи… А там, в середине леса, на небольшой поляне…

Все его тело от низу до верха пронзила дикая боль, он дернулся на табуретке, схватившись руками за горло, чувствуя, как задыхается. Спазм скрутил его желудок в узел, Артем упал на пол и на четвереньках пополз к туалету. Но не успел, и его со страшной силой вырвало на желтый линолеум, а потом продолжало рвать еще около получаса, пока обессиленный и измученный он не распростерся на полу, хрипло дыша, как загнанный зверь.

Прошло много времени, прежде чем Артем сумел встать на ноги. Дрожа, словно в конвульсиях, он прошел в ванную комнату и сунул голову под отрезвляющую струю холодной воды.

Пошатываясь и не обращая внимания на распространившийся по квартире кисловатый запах рвоты, Артем добрался до кровати и лег, свернувшись в клубок. Он кое-что вспомнил.

Он вспомнил, что слаб, одинок и уязвим в этом мире. Он вспомнил об унижениях и боли, испытанных за последние недели.

И самое главное — он вспомнил, что сама идея добираться до Москвы была ошибкой. Потому что в этом городе цена Артемовой жизни — копейка. Потому что человек с лицом, чертовски похожим на давешнего базарного торговца, живет именно здесь, в Москве. Он ищет Артема, он хочет его смерти. И он не привык отказываться от желаемого.

А если настанет такой день, когда этот человек действительно положит руку Артему на плечо и скажет «Эй», то дергаться и сгибать ногу в колене будет уже поздно. Ибо этот человек хлопнет его по плечу левой рукой, а в правой будет держать пистолет.

При мыслях о последствиях такой встречи Артем скривился.

Глава 11

Ресторан «Тропикана» находился в центре Москвы, в трехстах метрах от мэрии и памятника Юрию Долгорукому, но бьш совершенно незаметен и затерян в узких переулках рядом с Тверской.

Пройти туда можно было только пешком, и Иван оставил машину на стоянке. О «Тропикане» он кое-что слышал, но внутри бывать еще ни разу не приходилось. Немного не доходя до дверей ресторана, Иван выбросил в урну «Смертельную любовь киллера».

Сделано это было по двум причинам. Во-первых, книга Ивану не понравилась, поскольку оба президента остались в живых, а подруга киллера, как и предполагала Настя, скончалась в муках на груди главного героя. Во-вторых, даже если бы книга Ивану понравилась, тащить ее домой, к недоумению жены?.. Время ожидания было скрашено, а зачем еще нужны книги?

Кивнув швейцару, Иван вошел внутрь и сразу же увидел Диспетчера. Вернее, увидел-то он полного мужчину лет пятидесяти в белой рубашке с короткими рукавами, держащего в правой руке свернутый в трубочку «Плейбой». А уж из увиденного сделал вывод, что это и есть Диспетчер, встречающий его в вестибюле.

Иван неспешно приблизился и сказал:

— Добрый вечер. Я вижу, мы с вами любим одни и те же журналы. О проблемах кролиководства…

— Точно, — Диспетчер улыбнулся. — Рад вас видеть.

— Где будем говорить?

— Там, — Диспетчер махнул рукой в сторону обеденного зала.

— Эго не опасно?

— А где сейчас не опасно? — пожал плечами Диспетчер. — Вы здесь бывали раньше?

— Нет.

— Вот видите, уже есть повод посидеть за столиком. Здесь довольно-таки экзотическая обстановка.

— Тропическая?

— Вроде того, — усмехнулся Диспетчер. Он явно пребывал в хорошем настроении, и в нем не чувствовалось нервной торопливости, как при телефонном разговоре несколько часов назад.

— Прошу, — Диспетчер вежливо пропустил Ивана вперед.

Зал встретил их слишком громкой музыкой.

— Я сомневаюсь, что здесь вообще можно разговаривать, — повысил голос Иван, чтобы перекрыть шум, производимый тремя весьма экзотичными музыкантами. На небольшой сцене расположилась целая батарея ударных инструментов различного калибра; играл на них, в основном ладонями, рослый негр в гавайской рубашке. Все его барабаны, тамтамы, бонги и конги, раскрашенные в самые немыслимые цветовые сочетания, почему-то напомнили Ивану купола собора Василия Блаженного.

Этот неистовый молотильщик и производил основную долю шума. На дроби перкуссий то и дело накладывались могучие басовые аккорды темнокожего басиста, а третий — трубач — лишь изредка встревал в импровизации своих партнеров, зато пронзительно и каждый раз неожиданно.

Таким тропически-африканским музыкальным сопровождением экзотика «Тропиканы» не ограничивалась. Оглядевшись вокруг, Иван с изумлением понял, что традиционные столики здесь отсутствуют напрочь. Вместо них по всему обеденному залу стояли самые настоящие хижины из тростника. Очевидно, внутри таких хижин и располагались посетители ресторана. Мимо сновали официанты, в основном чернокожие, одетые в легкие белые штаны и — ничего больше. Один вообще был в набедренной повязке, и Иван заметил, как жадно посмотрела на него выглянувшая из ближней хижины хорошо одетая женщина лет сорока.

— Ну как вам здесь? — улыбнулся Диспетчер. — Впечатляет?

— Да уж, — ответил потрясенный Иван.

— Наслаждаться местной экзотикой мы будем как-нибудь в другой раз, а сейчас давайте займемся делом, — предложил Диспетчер.

— Где же мы тут будем разговаривать? — громко сказал Иван. Басист на сцене в очередной раз коснулся струн, и Иван почувствовал, как задрожал пол под ногами.

— Это очень просто, — Диспетчер сделал знак пальцами, и к нему тут же подскочил молодой негр, оказавшийся метрдотелем. Об этом извещала карточка с фотографией, болтавшаяся на его шее. Под карточкой Иван разглядел ожерелье — как ему показалось, из акульих зубов.

Метрдотель провел их к свободной хижине и гостеприимно распахнул дверцу внутрь. Чтобы пролезть туда, Ивану понадобилось согнуться пополам, зато внутри было вполне комфортно и, что самое приятное, тихо. В центре хижины стоял низенький столик, а вокруг лежали живописно разбросанные подушки.

— Присаживайтесь, — пригласил Диспетчер и сам с кряхтеньем опустился на пол.

Иван последовал его примеру, заметив:

— Мне кажется, это уже не совсем африканский стиль. Это скорее юрта кочевников…

— Не стоит заострять свое внимание на мелочах, — отозвался Диспетчер. — Вам же уютно, не правда ли? А это и есть главное, вопрос стиля — вторичный вопрос. Если вы слышите хорошую музыку, то вы в первую очередь отмечаете, что она хорошая, что она задевает струны вашей души… А уж кто ее написал — Моцарт, Леонард Бернстайн или Филип Гласс — это не столь важно…

— Кстати, о музыке, — усмехнулся Иван. — Все-таки эти трое на сцене — явно не Моцарт, Бернстайн и как там его…

— Бесспорно, — согласился Диспетчер. — Но и эта музыка замечательна. Знаете чем?

— Чем же?

— Она очень громкая.

— Это еще мягко сказано.

— И вам пришлось даже напрягать голосовые связки, чтобы быть мною услышанным. Так?

— Не спорю.

— И если так трудно услышать друг друга двум людям, находящимся вне данного сооружения, то оцените, каковы шансы, что кто-то стоящий в зале услышит наш разговор здесь?

— Я понял вашу мысль, — Иван посмотрел на стены хижины, имитировавшие стебли тростника. — Не знаю, из чего это сделано, но звук глушит прилично.

— Теперь вы понимаете, — многозначительно произнес Диспетчер. Иван не согласился:

— Я понимаю только то, что случайный человек наш разговор не подслушает. Но тот, кто хотел бы узнать содержание именно нашей беседы, вполне мог поставить микрофон нам под стол и не тереться ухом о стену этого чудного сооружения.

— Логично, — согласился Диспетчер. — И мне приятно, что я выбрал именно такого здравомыслящего человека, как вы.

— Как там насчет микрофонов? — напомнил Иван.

— Пусть это вас не волнует. Конечно, мы можем перевернуть стол и вместе поискать «жучок», но не хочется напрасно тратить время. У меня хорошее информационное обеспечение, и я знаю, что в этом ресторане действительно есть два стола с постоянно работающими микрофонами. Их использует ФСБ для своих операций. Не волнуйтесь, наше место — чистое.

— Точно? Абсолютно?

— Абсолютной точности, как и абсолютной истины, не существует. Любой здравомыслящий человек вроде нас с вами должен оставлять вероятность случайности, чуда, падения метеорита и так далее. Так вот, я могу утверждать, что нашу беседу никто не подслушивает, и истинность этого утверждения составит девяносто восемь процентов.

— То есть все-таки…

— Конечно. Существует двухпроцентная вероятность того, что мы с вами стали объектом сверхсекретной операции некоей спецслужбы или некоей неправительственной организации. Возможно, что они держат меня или вас, или нас обоих под колпаком уже долгое время. А мы этого не замечаем. Возможно, что метрдотель получил от них соответствующие указания и проводил нас на специально оборудованное для прослушивания место. Может быть такое?

— Вряд ли, — решительно сказал Иван. — Меня-то уж точно никто не держит под колпаком. Я проверялся и…

— Не будьте таким категоричным, — заметил Диспетчер. — Я тоже скажу «вряд ли». Но не исключу такой возможности окончательно. Я отвожу этому варианту двухпроцентную вероятность. Это немного. Но и риск величиной в два процента может быть сокращен до совершенно незначительной величины.

— Каким образом?

— Что толку в подслушивании, если в разговоре не называется имен, не упоминается дат, названий? Не дается инструкций и указаний к действию? Грош цена такому разговору, с точки зрения подслушивающего. Вы согласны?

— Ну да.

— Спрашивается, зачем же мы будем делать наш разговор ценным для гипотетического подслушивателя? Мы с вами сделаем его совсем скучным и несодержательным.

— Танцуйте, — сказал Иван. — Вы — ведущий, я — ведомый. Следую за вами.

— Хорошо. Давайте только подождем, пока принесут заказ, а потом уже и начнем. В спокойной обстановке.

— Вы сделали заказ? Я что-то не заметил.

— Шепнул официанту пару слов на ушко, — признался Диспетчер. — Кстати, рекомендую здешнюю кухню. Оригинально, но не слишком. Во всяком случае, не заставят есть саранчу, обжаренную в масле.

— Чем же они кормят? Бифштексом из носорожьей ноги?

— Это тоже можно устроить. Но не советую — жестковат.

В дверь хижины коротко постучали, и появился официант с подносом. Он выгрузил на стол две чашки кофе и два неглубоких блюдца с какой-то белой массой.

— Пока все, и попрошу не беспокоить, — сказал Диспетчер. Официант, пятясь, вышел из хижины и закрыл за собой дверь. Звуки разбушевавшегося тропического трио снова стихли.

Диспетчер задвинул дверную защелку и с удовлетворением сказал:

— Вот теперь можно приступить к еде. Но сначала обсудим дела. Кофе подождет, тем более они всегда приносят его слишком горячим. Приступим?

— А что это они подали вместе с кофе? — опасливо спросил Иван.

— Не бойтесь, ничего особенного. Я не знал ваших гастрономических пристрастий, поэтому присовокупил вполне безобидную вещь — салат из кусочков банана, ананаса и манго, залитый сливочным мороженым. Устраивает?

— Вполне, — Иван расслабленно откинулся на подушки. — Мне просто кажется, что в таком ресторане запросто могут подать что-нибудь из человечины. Каннибальские традиции…

— Это было бы очень экзотично. Но не думаю, не думаю… Хотя кто его знает, что они делают на кухне. Два процента, знаете ли, никогда не забывайте про двухпроцентную вероятность самых невероятных вещей…

— Давайте к делу, — предложил Иван.

— Согласен. Итак, сначала о сокращении степени риска. — Диспетчер достал из кармана тонкую пачку бумажных квадратиков и короткий толстый фломастер. — Немного погодя вы поймете, — объяснил он Ивану.

Диспетчер тоже откинулся на подушки и начал, глядя Ивану в глаза:

— Как вы вчера справедливо заметили, скорость — это еще далеко не все. Каюсь, я тогда думал немного иначе. Поступило срочное задание, требующее быстрых и решительных действий. Я взял тех, кто отозвался первым — и у меня были на это серьезные основания, поверьте.

Возвращаясь к вашим словам, кролики выигрывают в скорости, но теряют в интеллекте. Вчера это подтвердилось самым неприятным образом, — и Диспетчер показал Ивану два пальца. «Он направил на это дело двоих, и оба погибли, — понял Иван. — Значит, дело действительно серьезное. И что же, он хочет, чтобы теперь я сделал то же самое в одиночку? Это лестно, но это самоубийство».

— Тогда я обратился к вам, — продолжал Диспетчер. — Я встретил в вашем лице человека здравомыслящего, хладнокровного и профессионального — я помню ваш послужной список. Я хочу сделать вам предложение, от которого, надеюсь, вы не откажетесь.

Иван ткнул себя пальцем в грудь и показал Диспетчеру выставленный указательный палец на правой руке. «Мне одному?»

— Понимаю ваш скептицизм, — кивнул Диспетчер. — И сейчас поясню свое предложение. Если кролики с присущей им скоростью и натиском не сумели решить проблему, то надо использовать ваше здравомыслие и хладнокровие. То есть подобраться к той же проблеме, но с другой стороны. Решить ее чуть с большими хлопотами, чуть за больший промежуток времени, но с меньшим риском. Но это не будет атакой в лоб. Вы понимаете?

— В целом.

— Отлично.

Пока Иван понимал только то, что существует некая проблема, которую Диспетчер, получив соответствующий заказ, попытался решить традиционно: устранить какого-то человека. И бросил на это дело двух своих людей. Но операция сорвалась, человек остался жив, а двое посланцев Диспетчера погибли.

Теперь Диспетчер хотел подобраться к решению все того же вопроса по-другому. Как?

— Переходим к подробностям, — как будто читая мысли Ивана, сказал Диспетчер. Он взял фломастер и что-то быстро написал на бумажном квадратике. Потом развернул этот листок так, чтобы Иван смог прочитать.

«Большая сумма денег решит проблему. Требуется взять такую сумму».

Иван кивком дал понять, что информация усвоена, тогда Диспетчер немедленно смял листок, положил в пепельницу и щелкнул зажигалкой. Бумага сгорела за считанные секунды, а Диспетчер взял другой листок.

«Нужно взять деньги в трех разных местах. В течение одних суток».

Иван кивнул, и второй листок последовал за первым.

«У вас будет абсолютно точная информация о том, как и где взять эти деньги. Если инкассаторская машина — когда и где она проедет, сколько охранников, чем вооружены».

Иван кивнул.

«Будут выбраны наименее опасные для вас варианты. Вероятно, часть охраны окажется купленной и не окажет сопротивления».

Диспетчер снова щелкнул зажигалкой.

«Главное — успеть за одни сутки. Расчет — после завершения всего дела, то есть после третьего эпизода».

Иван снова показал на себя и выставил указательный пылец. «И все это я один?»

Диспетчер вздохнул:

— В этом, конечно, основная сложность. Я же сказал, что теперь выбрал путь более хлопотный, — и он развел руками. — Если вы даете принципиальное согласие, то различные нюансы дела могут быть решены вами самостоятельно. То есть… — он взял очередной лист бумаги:

«Разумнее — действовать не в одиночку. Людей можете подобрать сами. Это будет оплачено. Вы согласны?»

Глядя на горящий комок бумаги, Иван потер большим пальцем об указательный. Диспетчер понимающе кивнул и написал на квадратике пятизначную цифру рядом со значком доллара. Потом пояснил:

— Это вам. Половина этого — на всех остальных. Ваш ответ?

Иван медленно кивнул и увидел, как засветилось радостью лицо Диспетчера. Обратным концом фломастера он утрамбовал пепел и весело сказал:

— Значит, можно переходить к кофе.

Глава 12

Артему понадобилось довольно много времени, что. бы прийти в себя, но он все-таки поднялся с кровати и пошел убирать блевотину. Замывая пол, он обдумывал причину внезапно потрясшего его смертельного страха. Пожалуй, это даже не было страхом, это было жутко трезвое сознание всей глубины грозящей ему опасности. Беда заключалась в том, что осознать все это ему надо было раньше, когда он только еще начинал свой мучительный путь к Москве.

Артем раскрыл настежь окна, чтобы избавиться от кислого запаха, и присел на подоконник. При более обстоятельном обдумывании он решил, что ничего страшного пока не случилось. Слава Богу, никто, кроме Ивана, еще не знает о его появлении в Москве. А Иван не проболтается.

Но и задерживаться здесь нельзя. Трудно было надеяться, что человек с густыми черными бровями, сросшимися на переносице, имевший серьезные причины мстить ему два месяца назад, за этот срок изменит свое решение и бросит поиски кровника. Поэтому Артем решил учитывать худшее. А именно — что он по-прежнему является объектом охоты десятка жестоких и безрассудных убийц, которые предъявляют Артему свой счет, оплата которого может быть только одна — смерть.

Поэтому любая информация о возвращении Артема в Москву может спровоцировать их на более активные действия, их руки снова зачешутся в поисках жертвы, а Артем еще не слышал, чтобы кому-то удавалось спрятаться или убежать от этой миленькой компании. Тем более что в своем нынешнем состоянии Артем не успеет и шага ступить, не успеет изготовиться для ответного удара, как будет изрешечен автоматными очередями или искромсан рубящими ударами ножей. Невеселая перспектива.

Вывод следовал один: до поры до времени нужно сидеть в этой квартире и носу на улицу не казать. Еще раз напомнить Ивану о необходимости хранить тайну его обитания, а может быть, и попросить привозить продукты, объяснив это слабым здоровьем. Сегодняшний поход к палатке пробудил в Артеме ослабшие было инстинкты смертельно раненного зверя.

Так можно отлеживаться на протяжении пары недель, потом попросить у Ивана в долг и исчезнуть из этого проклятого города, где смерть уже начинала мерещиться Артему за каждым углом.

«А что дальше? — спросил он сам себя. — До конца жизни прятаться по подвалам и пугаться собственной тени? Но будет ли это жизнью?»

Глава 13

— Должен предупредить, — сказал Диспетчер, прихлебывая остывший кофе, — времени на подготовку у вас мало. Можно сказать, совсем мало.

— Сколько?

Диспетчер отставил в сторону чашку и снова взялся за бумагу и фломастер: «Пятница».

Иван кивнул: до операции оставалось три дня.

— Успеете? — спросил Диспетчер.

— Я-то успею, — уверенно сказал Иван. — Меня волнует вторая сторона.

— Мне кажется, там тоже собрались люди серьезные. Но, как мы уже с вами сегодня говорили, ни в чем и ни в ком нельзя быть уверенным на сто процентов. Я был бы идиотом или лжецом, если бы советовал полностью довериться той стороне. Держите ушки востро, и как только вам покажется, что переданная информация неверна и вас подставляют, выходите из дела, да что я вам толкую? — махнул рукой Диспетчер. — Вы и сами все прекрасно знаете.

— Но, судя по всему, вы этим людям доверяете?

— С чего вы взяли? — улыбнулся Диспетчер.

— Никогда прежде меня не приглашали на чашку кофе. Все начиналось и заканчивалось телефоном.

— В какой-то мере вы правы, — согласился Диспетчер. — Меня попросили особо проконтролировать это дело. Чем я сейчас и занимаюсь. А что касается доверия… Я никогда и никому не доверял больше чем наполовину. Возможно, поэтому я так хорошо сохранился.

— То есть, когда я говорю вам, что справлюсь с делом, вы верите мне лишь наполовину? — уточнил Иван.

— Зачем переводить на личности? — уклончиво заметил Диспетчер и внимательно посмотрел на дно своей чашки.

— Но тогда встает вопрос, — развил свою мысль Иван. — А могу ли я полностью доверять вам? И каково процентное выражение истины в ваших словах?

— Вы же не первый раз со мной работаете, у вас были претензии?

— Я боюсь, что если они появятся, то будет уже слишком поздно жаловаться.

— Правильно, — кивнул Диспетчер. — Вы здраво мыслите, этим вы мне и нравитесь. А что касается процента истины… Верьте мне — все, что я могу вам сказать. Но держите ушки востро.

— Так чего же больше: веры или навостренных ушек?

— Ей-богу, смешной вопрос… особенно от вас забавно его слышать. — Диспетчер приставил к своей лысой голове два пальца в растопырку, указательный и средний. — Кстати, вы верите в гадания?

— Какие?

— Самые доступные, без закалывания петухов и баранов. На кофейной гуще, например.

— Не имею такой привычки.

— А что так? — заинтересовался Диспетчер. — Принцип? Или просто не доводилось?

— Я не думаю, что расположение остатков вашего кофе на дне чашки как-то изменит действительное течение событий…

— А кто говорит об изменении событий? Речь идет о том, чтобы прочесть знаки, рассказывающие о течении событий, — пояснил Диспетчер.

— Но из этих знаков потом вы делаете выводы и совершаете поступки, не так ли?

— Естественно.

— А вы уверены, что верно прочитали знаки?

— То есть?

— Два разных человека способны увидеть в чернильной кляксе два совершенно разных предмета. То же самое с кофейной гущей…

— Ну уж нет, — возразил Диспетчер и показал дно своей чашки.

— И что из этого? — с иронической усмешкой спросил Иван. Было немного забавно, что этот пожилой и видавший виды человек, который считает правдой лишь каждое второе из сказанных ему слов, безоговорочно доверяется случайной форме кофейного осадка.

— Как что? — удивился Диспетчер. — Посмотрите внимательно. Видите рисунок?

— Допустим.

— И как же его можно толковать по-другому? — оживляясь, спросил Диспетчер.

— Не знаю, — пожал плечами Иван. — Кстати, а что вы видите?

— Как что? Это самолет. Видите, крылья, корпус, и могу заметить, что это абсолютно точное предзнаменование.

— Но я вижу другое, — мягко заметил Иван.

— Что же?

Это православный крест. Вот одна перекладина, вот вторая, под наклоном. Вы собираетесь посетить службу?

— Да нет, что за чушь? — Диспетчер поднес чашку к глазам и внимательно изучил осадок. — Где вы тут нашли вторую перекладину? Это явно самолет, двух мнений здесь бьггь не может!

— Я не буду спорить, но останусь при своем мнении, — сказал Иван, с трудом пряча улыбку.

— А теперь давайте посмотрим вашу чашку, — предложил разошедшийся не на шутку Диспетчер. — Что вам сулит судьба?

— Пусть это останется для меня сюрпризом, — Иван закрыл свою чашку ладонью. — Тем более что я убежден — все эти предсказания никак не способны изменить предначертанное. Лучше не знать и не расстраиваться заранее…

— Ах вот оно что! — торжествующе воскликнул Диспетчер.

— А что? — удивился Иван такой реакции собеседника. Было похоже, что Диспетчер уличил его в каком-то страшном преступлении.

— Вы, оказывается, фаталист! — припечатал Ивана Диспетчер.

— Зачем же сразу оскорблять…

— Вот почему вы не верите гаданиям на кофейной гуще! — не успокаивался Диспетчер.

— Все гораздо проще, — вздохнул Иван. — Обычно я пью растворимый кофе…

— О! — негромко сказал Диспетчер. — А я был о вас лучшего мнения…

— Но я надеюсь, наш сегодняшний договор остается в силе?

— Конечно, — заверил Диспетчер.

— Несмотря на растворимый кофе?

— Если бы вы знали, что пьют остальные, — поморщился Диспетчер.

— Несмотря на фатализм?

— У каждого свои недостатки.

— И несмотря на мой крест против вашего самолета?

— А вот тут вы погорячились, — Диспетчер погрозил Ивану пальцем. — Хоронить меня еще рано.

Глава 14

Домой Иван приехал в половине первого ночи. Он осторожно разделся, стараясь не разбудить жену, и только приготовился лечь на диване, как вспомнил об Артеме. Недолго поколебавшись, Иван на цыпочках ушел на кухню и утащил туда же телефон.

Плотно прикрыв за собой дверь, он набрал номер своей конспиративной квартиры, где теперь обретался школьный приятель. Было неудобно, что Артем уже двое суток как находился в вынужденном одиночестве. Иван торопился исправить неловкость и решился позвонить другу даже в такой поздний час.

Артем взял трубку сразу, будто сидел у телефона в ожидании звонка.

«А может, так оно и есть», — подумал Иван и устыдился еще больше.

— Алло, — как-то настороженно сказал Артем.

— Привет, это я, Иван. Извини, что только сейчас позвонил…

— А, — как показалось Ивану, с облегчением произнес Артем. — Ничего, у меня все нормально…

— Не заливаій, у тебя далеко не все нормально. Надо показаться врачу.

— Что-то не тянет меня шляться по больницам. Само заживет. Мне уже гораздо лучше, чем позавчера…

— Я проверю. Деньги еще есть?

— Да, конечно… Я в основном сплю да ем, так что потратить не успел.

— А я и не думал, что ты пустишься в загул…

— До загулов мне еще далеко.

— Это понятно. Если ты не возражаешь, то я заеду к тебе завтра.

— Конечно, — Артем замялся. — Иван…

— Да, я слушаю…

— Мне надо будет с тобой серьезно поговорить.

— Ради Бога. Хоть сейчас.

— Нет, это слишком серьезно, — голос Артема стал напряженным.

— Тёма, нет таких серьезных вещей, которые я не стал бы с тобой обсуждать в час ночи. Особенно, если они так тебя волнуют.

— Не то чтобы очень… Но беспокоят.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Тогда приезжай завтра, и поговорим.

— Ты уверен, что это не спешно? — Что-то в голосе Артема подсказывало Ивану: беспокоят его вещи весьма и весьма серьезные. А возможно, и неотложные. Поэтому он продолжал пытать друга:

— Если это срочно, то давай сейчас все обсудим. А то ведь я не усну…

— Это не совсем телефонный разговор…

— Я могу приехать, полчаса — и я буду у тебя.

— Ночью? Посмотри на часы.

— Прелесть ночных поездок заключается в отсутствии пробок, — Иван зевнул. — Так что, я еду?

Артем замолчал и подал голос где-то через минуту:

— Нет, время терпит. Я подумал и понял, что пока время терпит. Но завтра — я очень тебя прошу — приезжай. Это вопрос жизни и смерти…

Иван усмехнулся: с каких это пор Артема потянуло на мелодраму? Ответил он соответствующе:

— Хорошо, Тёма, я дам тебе «парабеллум».

— А откуда у тебя «парабеллум»? — встревожился Артем.

— Тёма, — озабоченно сказал Иван. — У тебя серьезные проблемы со здоровьем.

— Откуда ты знаешь?

— У тебя провалы в памяти и атрофировано чувство юмора.

— Да с чего ты взял? — Артем явно нервничал.

— Про «парабеллум» — это же из «Двенадцати стульев». Что, склероз?

— Наверное… Как-то мне не до юмора сейчас.

— Ты меня пугаешь.

— Если хочешь увидеть напуганного человека, приезжай завтра ко мне, — посоветовал Артем.

— Серьезно? А ты случайно не нагадал себе какой-нибудь кошмар на кофейной гуще?

— На кофейной гуще? Что за ерунда?

— Ну и славно. А все остальное меня уже не испугает, — сказал Иван. — Спи спокойно. Пусть тебе приснится что-нибудь приятное.

— Миллион долларов?

— Ну вот видишь, ты сам все прекрасно знаешь! — И Иван повесил трубку.

Глава 15

По странному совпадению, именно в эту ночь не спали трое хмурых мужчин в квартире на Котельнической набережной. Они молча курили, вяло потягивали пиво и периодически посматривали на часы. Было уже поздно — половина второго ночи, у всех троих выдался хлопотный день, но тем не менее они сидели и ждали.

Эти трое не ложились спать, потому что ждали к себе гостя. Особенного, специфического человека, который ходит в гости далеко не ко всем, а если соглашается прийти, то сам назначает время. И тут уже не будешь ссылаться на свою усталость и занятость, наоборот — щеки себе начнешь щипать, лишь бы не уснуть, лишь бы дождаться…

Мужчины, снимавшие эту квартиру, пока еще не дошли до щипания щек, но ожидание им порядком осточертело. Так что, когда напряженную тишину нарушил. резкий звонок в дверь, все трое моментально вскочили на ноги и едва не наперегонки бросились открывать.

Впрочем, один все-таки сообразил, что их поведение несолидно, и намеренно приотстал. Он был главным в этой компании — коренастый и широкоплечий, похожий на борца или тяжелоатлета. Морщины на лбу старили его, но, видимо, он не обращал внимания на такие мелочи, продолжая хмурить густые черные брови, и крупная вертикальная складка прорезала его лоб. Глаза его были черными, кожа — темной от загара. Именно такой тип мужчин пугал в последнее время Артема Метельского.

Когда были отодвинуты засовы и отперты замки, коренастый первым спросил появившегося в дверях мужчину:

— Ну что? Привез?

— Привез, — ответил вошедший, молодой высокий парень южного типа. Он чуть посторонился, демонстрируя человека, стоявшего у него за спиной.

— Хорошо, — сказал коренастый, с первого же взгляда определивший, что прибывший с молодым гость — как раз то, что им нужно.

Это был странный человек — очень худой, почти лысый, хоть лет ему было не больше тридцати. Одетый в белые мешковатые брюки и клетчатую рубашку навыпуск, он неподвижно стоял на лестничной клетке, задрав голову вверх и пристально разглядывая высокие потолки.

— Пусть заходит, — предложил коренастый и отступил назад.

— Заходите, — вежливо сказал молодой, пропуская гостя в квартиру. Тот двигался очень плавно, почти бесшумно. Когда он опустил голову, коренастый заметил, что глаза гостя закрыты темными очками.

— Он слепой? — шепнул коренастый молодому.

— Нет, я не слепой, — ответил гость. — Просто я предпочитаю не показывать своих глаз. Они не слишком хорошо выглядят.

— Как вам будет угодно, — коренастый просто удивлялся своей сегодняшней вежливости. Конечно, он нуждался в услугах этого человека, но было и другое. От ночного посетителя исходило нечто. Нечто внушающее если не страх, то, по крайней мере, уважение. И коренастый сразу же зауважал гостя.

— Проходите, пожалуйста, — он пригласил худого мужчину за круглый стол. — Меня зовут Руслан, а это… Ну, остальных вам и незачем знать: это мне вы понадобились, и я буду с вами говорить.

— Хорошо. Говорите, — худой сел за стол, но не откинулся на спинку кресла, а продолжал сидеть прямо. Он выглядел очень напряженным.

— А как вас называть? — поинтересовался коренастый, усаживаясь напротив.

— Как хотите.

— Я не понял… — растерянно сказал коренастый.

— Мне все равно. Для меня это не имеет ровно никакого значения.

— Ладно, — коренастый решил, что у парня давно и бесповоротно поехала крыша. — Можно начинать?

— Доставьте удовольствие, — голос худого был все так же бесстрастен.

— Уже давно я ищу человека, — начал коренастый. — Точнее, не человека — мерзавца, гада, собаку…

— Это эмоции. Ближе к делу.

— Он убил моих братьев, — с трудом выдавил из себя коренастый. — И я хочу отомстить. Я должен отомстить! Я убью его!

— Не сомневаюсь в искренности ваших чувств, — заметил худой. — Но постарайтесь сдерживаться. От вас исходит слишком сильный фон. Вы можете мне помешать. Рассказывайте спокойнее, медленнее…

— Я искал его, уже долго искал. Много денег потратил, много сил… Но не смог. Потеряли мы его след. Мои ребята сидят на его квартире, только он там уже не появлялся. И я хочу знать, — коренастый не сдержался и хрустнул переплетенными пальцами, — я хочу знать. Во-первых, жив он или нет. Во-вторых, если жив, то где этот пес прячется. В-третьих, если он сдох, то где его могила, которую я изгажу так, что…

— Это уже ненужные подробности, — остановил его худой. — Смысл мне ясен.

— Вы сможете это сделать? — коренастый смотрел в лицо гостю, но видел лишь свое отражение в стеклах очков.

— Постараюсь, — уклончиво ответил худой. — Вы знаете условия?

— Да, конечно, — заторопился коренастый. — Тенгиз, давай бабки.

— Я не об этом, — худой даже не наклонил голову к рассыпавшимся на столе стодолларовым купюрам. — Это само собой. Мне нужна вещь этого человека.

— Вещей навалом, — сообщил коренастый. — Мы из его квартиры перетащили всего понемножку. Что лучше сработает?

— Лучше сработает вещь, которая находилась с ним долго и в тесном контакте, — был ответ. — Что-то вроде домашних тапочек. Или любая другая одежда, но не новая. Есть такое в вашей коллекции?

Коренастый велел Тенгизу посмотреть, а худой между тем продолжил:

— Еще мне нужна вода. Литр, Лучше полтора.

— Какая вода? — удивился коренастый. — Из-под крана?

— Вы же не хотите меня отравить. Питьевая вода.

— У нас есть пиво, — коренастый широким жестом указал на холодильник, в основном занятый банками «Хайнекена».

— Еще раз нет, — ровным голосом сказал худой. — Обычная питьевая вода. Без алкоголя. Без сахара. Лучше всего минеральная.

— Понятно. Извините, нас не предупредили, — коренастый махнул рукой, и усатый мужчина в черной майке вышел из комнаты. — Не волнуйтесь, все будет в лучшем виде.

— Надеюсь.

Гость сидел в своей неестественно прямой позе, глядя неизвестно куда, а может, и вовсе закрыв глаза. Он был загадочен и непохож ни на кого из людей, с которыми когда-либо приходилось встречаться Руслану. Он был очень особенный.

— Вот, — Тенгиз поставил на стол картонную коробку. — Здесь имеется: галстук, плейер, записная книжка, старые наручные часы, альбом с фотографиями, военный билет…

— Этого достаточно? — с беспокойством спросил коренастый.

— Каждый предмет сам по себе мало что даст. Но в сумме… Я надеюсь на хороший результат.

— Вот и отлично, — глаза Руслана горели нетерпением. — Когда начнем?

— Когда появится вода.

Через пять минут появился усатый с двумя полуторалитровыми бутылями минеральной воды.

— Теперь можно и начинать, — удовлетворенно сказал худой. Он поставил бутыли на пол рядом со своим креслом. — Дайте сюда коробку. Он вывалил содержимое коробки на стол перед собой и сосредоточенно оглядел эту кучу вещей, еще несших в себе ауру их прежнего хозяина.

— Нам уйти? — спросил Руслан.

— Можете остаться в комнате. Но из-за стола уйдите. Выключите свет. Пусть останется только торшер.

Его указания были тут же выполнены. Присев на корточки в углу комнаты, Руслан наблюдал, как началось Это:

Он увидел: обе руки худого медленно поползли к вещам, подбираясь к ним, будто две змеи к своей добыче. Затем пальцы обеих рук встретились и образовали кольцо, внутри которого находились вещи. Изменилось и положение тела худого — оно стало медленно сгибаться, приближаясь к созданному кольцу. Потом резко дернулась вперед голова, упав внутрь кольца, к вещам. Руслану показалось, что худой стал то ли нюхать, то ли лизать разбросанные перед ним предметы.

Неизвестно, сколько это продолжалось — в темноте и тишине, прерываемой лишь дыханием затаившихся зрителей, Руслан утратил чувство времени. Затем голова худого резко поднялась и запрокинулась назад. В таком положении он застыл, не шевелясь ни единой частью своего тела.

Неожиданно раздался резкий неприятный звук — какое-то скрежетание, — а сам худой изогнулся в кресле. так, будто его хватил припадок эпилепсии. Это продолжалось бесконечно — человек в кресле бился в конвульсиях, а четверо людей не могли отвести от него взгляд, как ни неприятно было им это зрелище.

Наконец Руслан уловил едва слышимые слова, произносимые худым.

Он говорил:

— Вода… вода…

Руслан бросился к нему, открыл бутыль с водой и остановился в недоумении: то ли вливать воду в рот худому, то ли тот возьмет ее сам. Судороги постепенно прекращались, и внезапно худой выхватил бутыль у Руслана своими окровавленными пальцами. Тенгиз включил верхний свет, и все увидели на поверхности стола темные полосы, оставленные ногтями худого. Руслана передернуло.

А худой все пил и пил. Первую бутыль он выпил, казалось, одним глотком, затем схватил вторую, ни на миг не прекращая насыщаться водой, которая была для него как будто оживляющим напитком. Отбросив в сторону опустевшую вторую бутыль, он вытер рот и положил руки на стол, но те все еще тряслись, выбивая яростную дробь по дереву, и худой убрал их себе на колени.

Несколько минут он приходил в себя, смиряя дрожь и возвращаясь к нормальному состоянию.

— Я закончил, — сказал он Руслану, хотя все видели, что лицо его продолжает дергаться в непрекращающемся тике. — Я закончил. Что вы хотите знать?

— Жив он или мертв? — впившись глазами в худого, спросил Руслан.

— Он жив. Хотя был близок к смерти.

— Где он?

— Он близко.

— В Москве?

— Скорее всего да. Расстояние отсюда до него — не очень большое. Несколько километров.

— А точнее, точнее! Где он? Что он делает?

— Он борется, — запрокинув голову к потолку, сказал худой прорицатель. — Он борется с собой и своим страхом.

— Кого он боится?

— Он боится тебя. Он помнит о той угрозе, что ты для него представляешь. Он боится встречи с тобой и поэтому хочет убраться от тебя подальше.

— Уехать из Москвы? — догадался Руслан. — Сука! Значит, у нас совсем мало времени! Где он?

— Я не могу назвать вам улицу и номер дома. Я только знаю, что из окна его дома виден лес.

— Лес? — нахмурился Руслан. — Так это что, деревня?

— Нет. Он смотрит на лес сверху. Он живет в многоэтажном доме, из окна которого виден лес.

— И это все? — разочарованно спросил Руслан. — Хотя бы какую-нибудь деталь.

— Он живет южнее вас.

— Южнее?

— Он живет на самой границе между городом и лесом. Он находится на границе между страхом и готовностью к борьбе. Он был очень слаб и едва не умер. Но теперь он восстанавливает силы своего тела и мощь своего духа.

— Я этот дух из него скоро вышибу, — пообещал Руслан. — Значит, на юге Москвы, на самой окраине? И он боится меня, да?

— Боится. Но он еще не решил — или ему бежать от тебя, или искать тебя, чтобы решить ваш спор раз и навсегда. Он смотрит на лес и думает.

— Понятно, — Руслан скрестил руки на груди. — Жаль, что ты не можешь привести нас к двери его квартиры, но спасибо и на этом. Теперь-то уж я наверняка знаю, что не зря искал его все это время. Не сдох еще, тварь! Ну да я помогу…

Держа под руки пошатывавшегося гостя, Тенгиз вывел его из квартиры и усадил в такси. Вернувшись на?ад, он шепнул Руслану:

— Видел, как его трясло? Аллах акбар, но это — от нечистого… Он — одержимый!

— Чтобы достать этого мерзавца, я и с самим дьяволом буду водку пить, — чистосердечно ответил Руслан. — Убери-ка все барахло отсюда. Оно нам больше не понадобится.

Тенгиз снова запихнул вещи в картонную коробку и выбросил в мусоропровод. Кувыркаясь, в вонючую темноту полетели вещи, ранее представлявшие для их хозяина Артема Метельского небольшую, но все-таки ценность.

Глава 16

Иван сдержал свое слово — спешащие на работу люди еще только выстраивались в очереди у табачных киосков, делая запасы на день; только развернулись лотки с газетами, и торговцы принялись размахивать свежими номерами «Московского комсомольца», «Мегаполис-экспресс» и «СПИД-инфо», а Иван уже парковал машину рядом с домом, откуда открывался прекрасный вид на лес.

Чтобы не будить Артема, он открыл дверь своим ключом, но тут же выяснилось, что предосторожности были напрасными — Артем бодрствовал. Более того, по его помятому лицу и усталым глазам Иван сделал предположение, что Метельский и вовсе не ложился спать или спал крайне мало.

— И давно ты меня поджидаешь? — спросил Иван, выкладывая на кухонный стол подарки — бутылку «Сангрии», палку салями и сыр.

— Я не нарочно, — Артем зевнул, но скорее нервно, чем от желания спать. — После нашего разговора что-то весь сон пропал… до четырех утра лежал, глядя в потолок. Потом понял, что все равно не усну. Нашел у тебя в шкафу приемник, слушаю вот…

— Понятно. Значит, развлекаешься. Надо будет тебе телевизор привезти, а то ты совсем одичаешь. А я тебя увидел и испугался — такие мешки под глазами бывают, только если всю ночь пьянствуешь и с девками обжимаешься. Думаю, ну вот — только что был ходячий труп, а теперь в разгул ударился, наверстывает упущенное…

— Да нет, — Артем попытался улыбнуться. — Какой там разгул… И это ты зря принес, — он указал на «Сангрию». — Я не рискну пока еще…

— Не бойся, я же знаю, какое у тебя здоровье. Поэтому и принес не «Столичную». А это — для детей младшего школьного возраста. Семь градусов, просто курам на смех!

— Извини, но пока не буду.

— Ладно, — Иван с огорченным видом сел за стол. — Придется мне одному выпить за твое здоровье. А мне такую вещь и пить бессмысленно — ничего не почувствую. Эх! — Он взял большую пластиковую кружку с Кремлем на боку и наполнил ее до краев. — Разве что такими дозами…

Иван выпил, задумался, оценивая свои ощущения, и сказал:

— Такое даже не закусывают.

Артем сидел напротив, хмуро глядя в стену, и, увидев его таким, Иван отставил бутылку. Уже в который раз он ловил себя на непривычности ощущения, что Артем — побитый жизнью неудачник, а он сам, Иван, — вроде любимчика фортуны. В годы их юности все складывалось наоборот. Иван глядел на Артема снизу вверх, запоминал его реплики, название сигарет, которые тот курил, название групп, музыку которых тот слушал.

И как же все изменилось с тех пор! Теперь Артем, больной; без копейки в кармане, полностью зависящий от милости Ивана, сидел напротив и ждал удобного момента, чтобы пожаловаться на какие-то свои проблемы. Судя по всему, ни семьи, ни дома он не нажил, иначе не сидел бы здесь. Иван же был настолько богат и благороден, что готов был предоставить старому другу кров, обеспечить его деньгами и помочь во всем, что тот ни попросит. Как все изменилось…

Он так погрузился в раздумья, что не заметил, как Артем начал говорить. Иван спохватился лишь когда прозвучало его имя:

— …благодарен тебе, Иван…

— А, — Иван махнул рукой. — Это все мелочи жизни… Не думай об этом. Лучше расскажи, что тебя грызет.

— Грызет?

— Ну да. Из-за чего ты не можешь заснуть, хотя любой врач посоветует тебе в первую очередь отдых и сон. О чем же ты хотел со мной поговорить?

— Я задумался — стоит ли обо всем этом говорить и стоит ли тебя вовлекать во все это?

— Стоит, — решительно кивнул Иван, наливая себе вторую кружку.

— Если бы такое случилось десять лет назад, то я не колебался бы ни секунды. Тогда я верил тебе на сто процентов, как и положено верить друзьям.

— Минуточку, — Иван остановил поднесенную было к губам кружку. — Ты хочешь сказать, что больше мне не доверяешь? Я правильно понял?

— Не совсем.

— Тогда поясни, — Иван залпом осушил кружку. — Я весь внимание.

— Я не знаю, что случилось с тобой за эти годы. Я не знаю, насколько ты изменился…

— Много разных вещей случилось, много воды утекло, но это никак не повлияло на мое отношение к тебе. И все, что ты мне расскажешь, останется между нами. А если тебе нужна помощь, то я уже здесь, и можешь больше ни к кому не обращаться. Я ничего не забыл, я помню, что мы были друзьями, и никогда этого не забуду. Так что можешь не волноваться насчет доверия и прошедших лет — я все тот же.

— Это хорошо, — сказал Артем без особого энтузиазма. — Хорошо, что ты так говоришь. Только ты еще не знаешь, о чем я тебя попрошу.

— Не имеет значения. Все что хочешь.

— Неужели?

— Ну, если ты захочешь одолжить мою жену… Пожалуй, я откажу. А в остальном…

— А ведь ты не спросил меня о главном.

— О чем? — Иван сделал недоумевающее лицо.

— Ты не спросил, что же случилось со мной за эти годы? Изменился ли я? С тобой-то все ясно, ты, как и раньше, — душа нараспашку… А обо мне ты не побеспокоился — кем я стал, стоит ли брать меня с улицы в свой дом…

Иван внутренне расхохотался по поводу «души нараспашку» и сказал:

— Может быть, ты подзабыл, но я спросил тебя в тот же день, кажется, это было позавчера. И ты не ответил, а я решил больше не допытываться.

— Я побоялся, что если ты услышишь хотя бы часть правды обо мне, то не захочешь прикасаться ко мне.

— По-моему, ты твердо намереваешься меня оскорбить сегодня, — вздохнул Иван. — Я уже устал тебе объяснять, что не бросаю старых друзей на улице умирать от голода…

— Не торопись. Может статься, что твоим другом был совсем другой человек. Не тот, что сейчас сидит перед тобой.

— Да? Тогда это очень хорошая пластическая операция.

— Это не смешно, тебе надо хорошо подумать…

— Конечно, это совсем не смешно, — перебил его Иван. — Приезжаешь к старому другу, у которого возникли какие-то проблемы. Битый час ждешь, пока он наконец о них расскажет, а он все продолжает трепаться не по делу. Тот человек, не тот человек — плевать! Говори: в чем дело?

— Ну слушай, только потом…

— Ладно, этот этап мы уже проехали. Ты все пытаешься меня напугать, но сразу огорчу: у тебя это не получится. Ближе к делу.

— Ближе к делу? Я убил человека. Такое начало тебя устраивает? — язвительно спросил Артем. — Это тебя не пугает?

— Абсолютно, — хладнокровно сказал Иван. — С этого и нужно было начинать. А то развел бодягу… Что дальше?

— Вообще-то я убил не одного человека, — уже растерянно продолжил Артем.

— Назови сразу окончательную цифру, — предложил Иван, подумав про себя: «А если бы я назвал тебе свою цифру, ты бы просто упал со стула».

— Я не знаю окончательную цифру. Мне приходилось убивать несколько раз. Но только чтобы защититься самому.

— Понятно, — кивнул Иван. — И даже Уголовный кодекс это понимает.

— У меня была такая работа, что постоянно возникали рисковые ситуации… И несколько раз выйти из таких ситуаций можно было только через кровь.

— Понятно. Можешь не рассказывать о работе, о ситуациях — это твое личное дело. Расскажи мне о проблемах, которые у тебя возникли.

— Ты не хочешь спросить меня о том, как…

— Я ни о чем не хочу тебя спрашивать, — пояснил Иван. — Расскажи мне то, что считаешь нужным. Остальное держи при себе.

— Хорошо, — Артем несколько удивился. Он предполагал более бурную реакцию на свои слова, и бесстрастно-деловой подход Ивана его несколько смутил. Цветков воспринимал это так, будто в убийствах людей, совершенных его старым другом, нет ничего из ряда вон выходящего. А может, так оно и было? Артем почувствовал себя слишком слабым для подобных дискуссий на моральные темы и перешел к фактам. — Недавно у меня вышла маленькая неприятность. Не в Москве, довольно далеко отсюда. У меня был кое-какой товар, а посредник и покупатель собрались меня кинуть, причем заодно и пристрелить. Я с этим не согласился, и в итоге вышла маленькая перестрелка…

— Ты все говоришь «маленькая», а проблемы, видимо, будут большие, — сказал Иван. Чтобы как-то занять свои руки, он принялся резать салями, одновременно не пропуская мимо ушей ни одного слова.

— Ну и я, как видишь, остался жив и здоров…

— А по тебе и не скажешь.

— Тем ребятам повезло меньше.

— Сколько ребят-то было? Посредник и покупатель, значит, двое?

— Нет, не двое. Они оба с Кавказа, оба были с родственниками. Человек шесть.

— Ты не шутишь?

— Нет.

— У тебя же с памятью сейчас не очень хорошо, да? Может, это галлюцинации?

— К сожалению, нет.

— Почему, к сожалению? Одному схватиться с шестерыми и завалить всех… Тут или нужно быть отличным профессионалом, или… Большое нечеловеческое везение.

— Мне повезло. К тому же я начал первым.

— Это правильно, — кивнул Иван. — Хорошо смеется тот, кто стреляет первым.

— То есть ты нормально относишься ко всей этой истории? — уточнил Артем.

— Конечно. Спасать свою жизнь еще никто не запрещал, и пока я не вижу здесь особой проблемы…

— Проблемы начинаются дальше. Одного из этих покойников звали Вахид Земханов. Он там был вместе с двумя братьями.

— И все они…

— Да. Но проблема не в этом.

— А в чем?

— Старший брат в этой семье Земхановых — Руслан, он жив, здоров и процветает в Москве.

— И ты боишься, что он захочет тебе отомстить? — сообразил Иван.

— Он уже давно захотел это сделать. И мешало ему только то, что меня не было в Москве, да и в других крупных городах я не появлялся.

— Да, ты же у. нас путешествовал оригинальным способом, — ухмыльнулся Иван.

— Сыпь соль на раны, издевайся…

— Хорошо, захотелось этому Руслану пустить тебе кровь, это естественно. Но он не смог тебя найти, а время идет, прошло уже два месяца. Каковы шансы, что он все еще такой же горячий, как и прежде? Есть ли смысл тебе переживать?

— Есть. Ты просто не знаешь, что это за человек.

— Не знаю, — согласился Иван. — В Москве десять миллионов человек, и доля Земхановых в этих десяти миллионах постоянно растет. Где уж мне всех упомнить…

— Я тоже его близко не знаю. К счастью. Но слышал достаточно.

— И что же? Чем он вообще занимается?

— Он бандит, — коротко объяснил Артем.

Иван не удивился:

— Ну да, это распространенная профессия в Москве. Кстати, могу тебя обрадовать: продолжительность жизни у них — не ахти… Специфика профессии. Глядишь, и твой Руслан в ящик сыграет, тебя не дождавшись.

Иван вкладывал в эту фразу свой особый смысл, которого Артем, естественно, понять не мог.

— Эта скотина очень живуча, — с сожалением вздохнул Артем. — Ему здорово везет, насколько я слышал, у него много людей, и потом — он не признает никаких правил, никаких авторитетов. С ним невозможно договориться. Если уж он решил кого-то пристрелить, то не успокоится до конца.

— Милый парнишка, — выдал свою характеристику Иван. — Ты случайно не знаешь, как его кличут коллеги по работе?

— Бешеный.

— Бешеный? — Иван привык владеть своей мимикой, сдержался он и на этот раз. Иначе непременно вытаращил бы от изумления глаза. О Бешеном он тоже слышал достаточно. Достаточно для того, чтобы искренне посочувствовать Артему, но и погордиться за него — кто еще сможет похвастаться, что уложил троих братьев Бешеного и до сих пор не в морге? Весь вопрос только в том — до каких пор?

— Приятное имя, — наконец высказался Иван. — Не хотел бы я, чтоб этот джигит повстречался с тобой, пока ты в таком состоянии.

— А я вообще не хотел бы с ним встречаться, — мрачно признался Артем.

— Ну это ты зря! Неужели ты отказался бы от встречи один на один при равных возможностях? Я думаю, для тебя это не составило бы проблемы. Ты же одним махом шестерых…

— Еще скажи — одной пулей.

— Ладно, не хочешь с ним встречаться — твое дело. Что же ты предлагаешь и чем я смогу тебе помочь?

— Мне на ум приходит только одно — нужно валить из Москвы, и как можно скорее, — хмуро посмотрел на него Артем.

— А дальше?

— Дальше… Спрячусь где-нибудь. В какой-нибудь деревне. Отпущу бороду и все такое прочее… Короче говоря, затеряюсь среди коров.

— Любопытное предложение. — Иван решил, что сейчас не лучший момент напоминать Метельскому его юношеские рассуждения о стиле и прочей муре. Артем в ватнике пасет коров, то и дело испуганно оглядываясь по сторонам… Десять лет назад такое могло привидеться им обоим только в кошмарном сне. Иван решительно замотал головой. — Нет, это будет самый последний вариант.

— А что ты можешь предложить?

— Есть такая китайская мудрость: прежде чем испугаться серебряного тигра, узнай, существует ли он в природе.

— То есть?

— Нужно выяснить, где сейчас твой друг Бешеный, чем занимается и помнит ли о тебе, — Иван последовательно загнул три пальца. — А уж потом…

— Что потом?

— Когда я выясню три вопроса о Бешеном, то решу, что делать потом.

— Ты выяснишь? — сказать, что Артем удивился, значит, ничего не сказать. Он перегнулся через стол и оказался нос к носу с Иваном. — Ты пойдешь выяснять насчет Бешеного?

— Я только не возьму в толк, чего ты на меня так таращишься, словно я призрак Джохара Дудаева? — мягко спросил Иван, — г Ты просил меня о помощи, не так ли? Чего же ты удивляешься, когда я ее тебе предлагаю?

— Я не думал о такой помощи, — растерянно пробормотал Артем. — Я хотел попросить у тебя денег, чтобы уехать из Москвы… И ничего больше.

— Низко же ты меня ценишь. А почему ты, собственно, собрался уезжать в деревню? Почему не на Запад? К примеру, в Германию? Ты же знаешь язык, ты не пропадешь там.

— Но у меня нет документов, — Артем продолжал удивляться все больше и больше. — Да и не выпустили бы меня по старым…

— Да, ты говорил, что за тобой какие-то следы… Помню. Но все продается и все покупается. Документы не проблема.

— Но это стоит…

— Когда-нибудь вернешь. Если, конечно, ты хочешь отсюда свалить.

— Иван…

— А теперь ты хочешь позадавать мне вопросы? — усмехнулся Иван. — Спроси меня, спроси…

— И ты ответишь?

— Так или иначе мне придется тебе кое-что объяснить. Я же тебе сказал: много воды утекло, и не только ты изменился. Жизнь, знаешь ли, прекрасна и отвратительна одновременно. Для того чтобы хорошо жилось твоим близким, приходится делать гадости чужим. Ты не задумывался над этим?

— Да нет. Как-то не приходилось.

— Твое счастье. А то ведь, если много об этом думать, то… — Иван замолчал, насупленно глядя на свою пустую кружку. '

— То что?

— Ничего. Облысеешь раньше времени.

— Так что же ты хотел мне объяснить? Насчет лысины, что ли?

— Ага, — внезапно Иван понял, что у него пропало желание пускаться в долгие запутанные объяснения. И так времени на кухонные разговоры было потрачено много. Слишком много. А время сейчас у Ивана шло на вес золота: нужно было договариваться с людьми насчет будущей операции, готовиться и все такое прочее… Поэтому он резко встал из-за стола и не терпящим возражений тоном сказал:

— Значит, так. Сиди дома, никуда не высовывайся. Бороду можешь начать отращивать уже сейчас. Вечером заеду, завезу тебе продуктов на пару дней. Ты тоже дурнем не сиди, здоровье само собой не вернется. На антресолях валяются гири — займись. Пресс подкачай. А главное — руки тренируй.

— А потом? — растерянно спросил Артем, не ожидавший такой перемены в друге. — Что потом?

— Посмотрим, — сказал Иван уже в коридоре. — У меня тут намечается дельце, так что до конца недели я буду занят. А после, если смогу, то уберу этого козла. Не смогу — поедешь в Германию.

— Уберешь? — не поверил своим ушам Артем.

— Ликвидирую. Еще есть вопросы?

— Такты…

— Молодец, догадался.

— И давно?

— Давно. Стране нужны профессионалы в самых различных сферах. Я выбрал эту. И у меня неплохо получается. Правда, шесть человек за раз, как ты, я еще не убирал. Ну что ты на меня так смотришь? Это моя жена упала бы в обморок, если бы узнала… А ты реагируй поспокойнее.

— Забавно, — пробормотал Артем, все еще не веря до конца услышанному.

— Ничего забавного.

— Встречаются через десять лет два школьных друга. Оба по уши в крови…

— По уши бывают только в дерьме, — разозлился Иван. — А если уж на то пошло, то скажи спасибо, что я зарабатывал на жизнь именно так. Иначе мы сочиняли бы сейчас надпись на твой надгробный памятник.

— Спасибо, — сказал Артем и даже попытался согнуться в поклоне, но больная спина не позволила ему сделать это с уместной легкостью.

— Не за что, — мрачно ответил Иван. — Короче, еще увидимся.

— Надеюсь. А что, кстати, за дельце у тебя намечается? — полюбопытствовал Артем.

— Я что-то не пойму: тебе своих проблем не хватает? Хочешь и моими подзаняться?

— Мы же друзья…

Иван бросил на Метельского оценивающий взгляд и сказал:

— Повторяю для непонятливых: сиди тихо. Не суетись. И не предлагай мне свои услуги: это все равно что учиться плавать у утопленника.

— Даже так?

— Только так! — Иван захлопнул за собой дверь. Несколько минут Артем сидел неподвижно и молча, пытаясь смириться с тем, что было сказано в его адрес. Но смирения ему явно не хватало: с трудом сдерживая бурлящую внутри ярость, Артем встал из-за стола и подошел к зеркалу в коридоре. Он внимательно всмотрелся в собственное лицо и решил, что оно ему не нравится. Ввалившиеся щеки и мертвенно-усталые глаза делали его похожим если не на утопленника, то на ожившего покойника. Кое-где на коже виднелись подозрительные темные пятна, волосы висели малоприятными темными сосульками.

Поморщившись от увиденного, Артем тем не менее не согласился с приговором друга. Он шлепнул собственное отражение ладонью по губам и ненавидяще прошептал то ли Ивану, то ли самому себе:

— Утопленник! Ха! Черта с два! У, морда…

После этого он решительно поковылял к антресолям, неуклюже залез на стул и снял оттуда одну за другой две шестнадцатикилограммовые гири. Уже сама эта операция потребовала от Артема значительного напряжения сил, а когда он сгоряча попытался рвануть гирю с пола правой рукой, то всю руку от плеча до кончиков пальцев будто пробило током, а в глазах стало темно.

— Ух ты, — удивленно сказал Артем и сел на пол рядом с гирей. Через минуту он повторил свою попытку — и снова неудачно.

— Ах ты сучка, — он ласково посмотрел на пудовый кусок металла и погладил его. Гиря осталась холодна к комплиментам и при следующем подходе выпала у Артема из руки, со, страшным грохотом рухнув на пол.

— Ты еще будешь со мной спорить?! — Он снова вцепился в гирю и рванул ее вверх. Так продолжалось еще полтора часа. Потом он потерял сознание.

Глава 17

С некоторых пор магазинные вывески стали бесстыдно обманывать покупателей: под названием «Книги» вы могли бы обнаружить не только подборку свежих бестселлеров, но и выставку-продажу цветных телевизоров. А то и широкий ассортимент женского белья.

Люди со временем привыкли и перестали жаловаться: в этом была даже своя привлекательная сторона — сюрприз.

А знающий человек мог бы заработать целое состояние, заключая пари с несведущими людьми на предмет соответствия вывески и скрывающегося под ней содержания.

Но насчет одного такого заведения Иван Цветков уже никому не смог бы проспорить, поскольку превосходно знал и вывеску, и не соответствующий ей ассортимент товаров этого магазина. Торговое предприятие под невинным названием «Овощи — фрукты» располагалось недалеко от метро «Юго-Западная» и предлагало своим посетителям не только вышепоименованные овощи и фрукты, но также западноевропейские копченые колбасы, польскую парфюмерию со штампом «Сделано во Франции», корейские видеомагнитофоны и мечту любой женщины — романы серии «Любовное приключение» на отдельном прилавке.

Довершая картину вселенского торжища, в углу размещалась скромная видеотека, заправлял которой полный бородатый мужчина с вечной резинкой во рту. В этот день от него пахло вишневым «Стиморолом», а сам он, маясь в отсутствие покупателей, смотрел по маленькому телевизору «Бешеного быка».

Появившись в магазине, Иван не заинтересовался колбасами, духами и видеомагнитофонами, а направился непосредственно к видеогеке. Пока он пересекал обширный павильон, у жующего бородача появилось двое клиентов. Иван застал уже середину разговора и скромно встал сзади, ожидая своей очереди.

— Неужели не понравилось? — равнодушно спросил бородач посетителей — двоих парней лет восемнадцати.

— Полная туфта, — был ответ. — Никакого удовольствия.

— Вяло как-то они там, — добавил второй. — Пока до дела дойдет — уже и фильм кончился. Надо чего-нибудь покруче!

— Покруче? — задумался бородач. — Чего же еще покруче? Вы у меня уже все пересмотрели.

— Ну что-нибудь этакое!

— Ладно, — бородач подмигнул Ивану, но озабоченные парни этого не заметили. — Вот это — только для вас как для постоянных клиентов. Он достал из-под прилавка три кассеты и показал названия на корешках.

— «Парни из Кунцева», «Моя любимая лошадка», «Бирюлевские шлюхи», — прочитал вслух один из парней.

— Тихо ты, не ори! — одернул его продавец. — Это же тебе не «Ну, погоди!». Это крутая штука, там все по-настоящему…

— Берем! — Парень моментально полез в карман за деньгами. — Только вот эта, «Любимая лошадка», про лошадей что ли?! Такого нам не надо! Это уж слишком…

— Давай бери все, — толкнул его в бок второй. — Катьке покажем, поржем…

Они забрали все три кассеты и, довольные, удалились.

— Значит, воспитываешь молодежь? — ехидно спросил Иван.

— Ее уже воспитали, — развел руками бородач. — Я у нее просто обслуживаю культурные потребности…

— Ну-ну, обслуживай. Как проститутка.

— Каждый может обидеть работника культуры, — лукаво прищурился продавец. — Сам-то чего пришел? Тоже небось за порнушкой?

— Нет. За тобой.

— За мной?

— За тобой и за твоей машиной. Хочу с вами поработать.

— Нет, не начинай заново, — отмахнулся бородач. — Я как вспомню нашу последнюю работу, так мороз по коже… И тоже начиналось: «Посидишь в машине, ничего страшного…»

— Вот именно. Посидишь в машине, и ничего страшного в этом нет.

— Может быть, для тебя нет ничего страшного. А для меня так очень даже.

— Две штуки за день работы.

— С этого нужно было начинать, — уже другим тоном сказал бородач.

— Думай быстрее!.

— Ты спешишь?

— Да. Ну что, решил?

— А если три?

— Две с половиной.

— А три?

— Я беру тебя только по старой дружбе. Я могу взять кого угодно даже за полторы.

— Но ты не возьмешь кого угодно, — погрозил пальцем бородач. — Тебе ведь нельзя брать кого угодно.

— Ты прав. Поэтому я плачу тебе две с половиной и трачу время на бестолковые разговоры. Согласен?

— Это опасно?

— Будешь быстро нажимать на газ — останешься цел.

— То есть это опасно?

— А ты считаешь, что возвращаться домой после десяти вечера — не опасно? — возразил Иван. — Я по крайней мере плачу за опасность.

— Ты всегда умел убеждать, — грустно заметил бородач. — А я никогда не умел отказываться. Так, значит, две с половиной?

— Да. И не забудь залить полный бак.

— Хорошо, — бородач вздохнул.

— Я тебе позвоню и скажу, где мы еще раз встретимся и оговорим детали.

— Звони.

— Не делай такое грустное лицо, посмотри какую-нибудь комедию, — посоветовал Иван. — Давай посмотрим, что тут у тебя есть? «Убить Зои»… Это комедия?

— Знаешь что? — оскорбился бородач. — Иди-ка ты отсюда, знаток комедий…

— Но я позвоню, — напомнил Иван. Когда он вышел из магазина, бородач достал калькулятор и стал думать, как ему потратить честно заработанные две с половиной тысячи долларов.

Глава 18

Рыжего Иван отыскал в баре «Фантазия», что у метро «Спортивная». Казалось, что этот человек вообще не отходит от Лужников дальше трехсот метров: все свое свободное время Рыжий играл в пейнтбол, а потом расслаблялся в ближайших барах. Настоящая фамилия его была Калинкин, но все звали этого человека Рыжий, хотя не так уж и много рыжих волос осталось на его голове.

Иван знал, что Рыжий раньше был военным, а теперь вышел на пенсию, что сразу показалось Цветкову странным, учитывая возраст Рыжего — чуть за тридцать. Немного позже, после того, как им случилось поиграть в пейнтбол за одну команду, Иван догадался, в чем здесь дело.

Сам Иван играл хладнокровно и рассудочно, безо всяких там криков «ура» и стрельбы веером направо и налево. Он тщательно отслеживал противника и стрелял только наверняка. Похожим образом действовал и Рыжий. После окончания игры, возвращаясь на базу, Рыжий разоткровенничался:

— Это забавно, но ведь все равно — игрушки… В настоящем деле никто не станет бегать по лесу, как слон, а эти пацаны… Автомат наперевес и — вперед! Весело им… знают, что не убьют.

— Так ведь игра, — заметил Иван.

— То-то и оно, игра. В настоящем деле…

— А как в настоящем деле? — как бы между прочим спросил Иван.

— Там… Там врастаешь в эту траву. И не знаю, как у других, а у меня словно глаза на затылке появлялись — так боялся, что зайдут сзади. Все нервы — в комок! А туг, — Рыжий презрительно махнул рукой. — Детские игрушки.

Тем не менее детские игрушки серьезно увлекли Рыжего, потому что Иван в каждый свой приезд в Лужники обнаруживал там и Калинкина.

Сегодня он уже успел отстреляться и отдыхал у стойки бара.

— Привет! — громко поприветствовал он Ивана. — Ты зря сегодня не был! Утром такая клевая игра получилась: десять молодых пацанов против меня, Демиденко и Покровского. За двадцать минут мы их всех уложили!

— Поздравляю, — Иван пожал его крепкую сухую ладонь.

— И вот еще, смотри, — Рыжий поднял стоявшую рядом с его стулом спортивную сумку и расстегнул молнию. — Гляди, чего я достал!

Он показал Ивану свой новый маркер — оружие для игры в пейнтбол, повторявшее по форме американскую автоматическую винтовку М-16. Абсолютное большинство игроков брали маркеры напрокат, но Рыжий, как истинный боец, обладал собственным оружием и даже составлял свою коллекцию.

— Круто, — оценил Иван.

— Не то слово! — Рыжий убрал маркер в сумку. — Ты отдыхаешь? Обычно я тебя по кабакам не встречал.

— Потому что я не отдыхаю, — улыбнулся Иван. — Я давно хотел спросить…

— Спроси, — разрешил Рыжий.

— В каком вы звании?

— С чего вдруг такой интерес?

— Я просто спросил.

— Перед тем как меня спровадить, дали майора. Устраивает?

— А за что вас спровадили?

— Так, — нахмурился Рыжий. — Ты мне нравился тем, что в душу не лез. Хочешь выйти у меня из доверия?

— Хочу сделать вам деловое предложение.

— Какое?

— Не знаю, удобно ли делать такое предложение майору в отставке…

— Майору в отставке можно делать любые предложения, — невесело сказал Рыжий. — Особенно списанному по состоянию здоровья…

— Никогда бы не подумал, — признался Иван.

— Тем не менее. Так что ты хотел мне предложить?

— Вам не надоело играть?

— Ты это о чем?

— Вы жаловались, что игры вам надоели. Что все это не идет ни в какое сравнение с настоящим делом.

— Минутку, — прервал его Рыжий. — Продолжим на улице.

Они медленно прогуливались рядом с гостиницей «Юность», и Рыжий внимательно слушал своего собеседника.

— Знаешь, что, — сказал он. — Я бы согласился на такое и без всяких денег. Просто затем, чтобы встряхнуться. Чтобы кровь по жилам побежала. Чтобы у меня снова мурашки по спине забегали. Но беда в том, что деньги мне нужны.

— Это не беда, — возразил Иван.

— Как тебе сказать… Просто тогда, раньше, я ползал на животе не из-за денег. А за Великую Идею.

— Понимаю. Но у меня нет такой Великой Идеи, чтобы вам ее предложить, поэтому придется работать за деньги. Как это ни прискорбно.

— Я не очень расстроюсь, — Рыжий наконец расслабился и улыбнулся от души. Оказалось, что своих зубов у негопочти не осталось.

Глава 19

Деловую информацию Иван никогда не записывал в блокноты и тетрадки, слишком рискованно это было. В результате приходилось держать все фамилии, адреса и телефоны в уме.

Теперь Иван мысленно прокручивал список людей, которые могли бы ему посодействовать в будущей операции. Когда попадалась подходящая кандидатура, он направлялся к телефону-автомату и звонил очередному претенденту.

Но, поскольку Иван крайне редко работал с партнерами, выяснилось, что список его устарел: кто-то переехал, кто-то удалился от дел, а кого-то уже успели похоронить. Иван даже стал волноваться, потому что бородатого Сереги из видеотеки и Рыжего было явно недостаточно для дела.

И когда в памяти всплыла фамилия Кондратьева, он недолго колебался и поспешил к телефону. Трубку взял сам Кондратьев, чем несказанно обрадовал Ивана:

— Добрый день. Когда-то мы были знакомы. Меня зовут Иван.

— Ванька Цветков? — сразу узнал Кондратьев.

— Точно.

— Да, когда-то мы были знакомы, — голос Кондратьева звучал как-то странно, и Цветков насторожил ей.

— Кирилл, с тобой все в порядке?

— Относительно. Ты чего звонишь?

— Хотел поговорить…

— По телефону или как?

— Лучше с глазу на глаз.

— Мне так тоже лучше. Приезжай.

— Когда?

— Да хоть сейчас. У меня масса свободного времени, и я все время дома.

— Ну тогда я еду, — сказал Иван и повесил трубку. Однако поехал он не сразу, а основательно перед этим поразмыслив насчет этой поездки. Что-то в этом разговоре было не то. Какой-то это был не тот Кондратьев.

Но в конце концов Иван решил, что все выяснит на месте. Да и времени прошло достаточно, чтобы голос у человека изменился.

Времени действительно прошло немало, но если прошедшие годы и оставили какие-то следы на Кирилле Кондратьеве, то с первого взгляда Иван не сумел их разглядеть. Ему даже показалось, что Кирилл встретил его в той же самой тельняшке, что и три с половиной года назад, в день их знакомства. Хотя, конечно же, это было не так.

— Здорово, — Кондратьев хлопнул Ивана по плечу. — Цветешь и пахнешь?

— Воняю и разлагаюсь, — в тон ему ответил Иван. Теперь голос Кирилла звучал совершенно нормально, так что Иван решил списать все свои неврозы на помехи телефонной линии.

— Проходи, — Кирилл повел его в глубь квартиры, и тут Иван заметил, что хозяин прихрамывает на левую ногу. Все-таки время оставило свои следы. Ивану стало даже неудобно, что у него нет никакой инвалидности — Метельский стал собранием травм и болезней, Кондратьев тоже вот ногу приволакивает… Палец себе, что ли, вывихнуть?

— Киря, что у тебя с ногой? — не сдержался Иван.

— Уже заметил?

— Трудно не заметить.

— Ты присядь, — посоветовал Кондратьев. — А я покажу тебе, что у меня с ногой.

Дождавшись, пока гость опустится в кресло, Кондратьев задрал брючину и невесело спросил:

— Впечатляет?

Иван промолчал: нога Кондратьева заканчивалась чуть ниже колена, а дальше шел протез.

— Так что, если не возражаешь, я садиться не буду, а постою. Когда сажусь, сильнее ныть начинает, да и вставать потом замучаешься…

— Давно у тебя?

— Давно, уже больше года, два протеза поменял, а все равно толку нет.

— И как это тебя? Если хочешь рассказывать, конечно…

— Чего тут рассказывать? — усмехнулся Кондратьев, прислонясь к стене. — Острых ощущений захотелось. Завербовался в Сербию, повоевать. Вот и повоевал: противопехотная мина через две недели, как туда приехал. С тех пор лечусь. Без особых успехов. Ну а ты?

— Я все там же.

— Но ты, я вижу, в порядке?

— Пока в порядке. Сам знаешь, сегодня так, а завтра…

— Не оправдывайся. Это же не ты меня на мины посылал, я сам полез. Так что каждому по заслугам: ты в порядке, а я… — Кирилл вздохнул. — И чего это ты обо мне вспомнил? Обо мне редко кто вспоминает теперь.

— Я даже и не знал, что с тобой такое стряслось, — признался Иван. — Я ехал вовсе не для того, чтобы тебя жалеть.

— И слава Богу.

— Я хотел предложить тебе дело.

— Мне?! — Кондратьев невесело улыбнулся. — Вот тут ты обломался!

— Я уже понял, — заметил Иван.

— Ну все равно — не зря же ты приехал, давай посидим, отметим встречу…

— Честно говоря, времени у меня не слишком много…

— Конечно! — Кирилл скривился. — Если бы я был на ногах, у тебя бы нашлось время. Я был бы тебе нужен! А сейчас — на кой хрен я тебе сдался!

— Не преувеличивай.

— Я? Преувеличиваю? Грешно так говорить, Ваня, но хотел бы я, чтоб тебе оторвало руку или ногу…

— Вот спасибо, Киря…

— Да, да, чтоб ты понял, насколько это весело и приятно! Чтоб ты посидел так, как я — один в четырех стенах полтора года! Это когда не в больнице! Тоже скажешь «не преувеличивай»!

— Я один не останусь, у меня жена есть. А ты же все «одноразовыми» девочками увлекался…

— Ну вот! Я еще и виноват, — раздраженно сказал Кирилл. — Нормально, пришел друг, утешил…

— Ты же просил не жалеть тебя.

— А ты и рад стараться!

— Ладно тебе слабонервным прикидываться, — сказал Иван. — Лучше посоветуй, кого ты знаешь из толковых ребят?

— Чтоб с тобой пошли?

— Ну да.

— Никого не знаю.

— Да не заливай.

— А откуда я буду их знать? Я уже второй год как не у дел! Ко мне никто не ходит, а я тем более ни к кому не хожу.

— Хреново, — вздохнул Иван. — Я на тебя надеялся.

— Обломись! — злорадно сказал Кондратьев. — Могу, правда, предложить одного…

— Предложи.

— Ваську помнишь?

— Какого еще Ваську?

— Младший брат мой, вспомнил?

Иван нахмурился, напрягая память:

— Да он же пацан еще совсем. Лет шестнадцать, не больше.

— Во-первых, семнадцать.

— Во-вторых?

— А во-вторых, я тебя лично прошу: поговори с парнем.

— Я его не возьму, — категорически замотал головой Иван.

— Правильно, не бери! — согласился Кондратьев. — И ему объясни, что таким соплякам надо дома сидеть.

— А он у тебя что, не сидит?

— Куда там! Раньше еще бабка наша жива была в Можайске, можно было его туда отправить. А сейчас он со мной живет, ну и насмотрелся…

— Чего это он насмотрелся? Ты же не у дел.

— Вот именно. Насмотрелся, как я целый день волком вою… С деньгами тоже беда, эта сука, — он показал на больную ногу. — Сколько она денег жрет, если б ты знал! Вот этот балбес и заладил: подамся в «крутые», буду деньги зашибать! Я ему популярно объяснил, что зашибут его самого, а он…

— Что он?

— Хреновый из меня воспитатель, короче говоря. Он мне сказал — хотя бы протез тебе нормальный куплю. Он тут по телевизору видел в рекламе — немецкий, за десять «лимонов»… Что мне ему сказать? — Кирилл понурился и замолчал.

— Да, сказать тебе нечего.

— В этом-то и все дело.

— А протез-то хороший?

— Немецкий-то? Конечно. Вещь! Я в больнице стою на очереди, чтоб за полцены поставить. Только очередь в сто двадцать человек.

— Главное, чтобы вещь хорошая была. — Иван вытащил бумажник. — Говоришь, десять?

— Ты что, спятил? — Кирилл смотрел, как на стол ложатся стотысячные купюры. — На хрена это мне?

— А что, не нужно?

— Нужно, но…

— Что?

— Ну куплю я протез, а дальше? Дальше-то все равно надо жить!

— Не спорю.

— Ты же ведь мне не будешь постоянно деньги дарить?

— Даже и не думай, — согласился Иван.

— Вот. Значит, и начинать незачем.

— Ты что-то не то болтаешь. Содержать я тебя не буду. Ты — взрослый мужик, здоровый. Подумаешь, нога! Поставишь себе этот немецкий протез, будешь бегать, как мальчик. Чего тебе еще надо? Иди деньги зарабатывай.

— Как?

— А я почем знаю! Как хочешь. Хочешь — газеты в метро продавай. Хочешь — на курсы какие-нибудь устраивайся, у меня вот жена…

— Да плевать на твою жену!

— Это ты зря, — неодобрительно покачал головой Иван. — Я тебе просто советую…

— Да понял я! И херня это все!

— Ты стал просто каким-то нигилистом, — недоуменно уставился на него Иван. — На все-то тебе плевать, все-то у тебя херня… Деньги у меня брать не хочешь и сам зарабатывать не хочешь. Странный ты какой-то, Киря.

— Ничего не странный, — махнул на него рукой Кондратьев. — Ты просто не понимаешь…

— Так просвети.

— Ты пойми, Ваня, меня все здесь в округе знают. Все в курсе, что Киря Кондратьев — не просто так. Кондратьев — это сурово. И как же они все на меня смотреть будут, если я по твоему совету устроюсь на какую-нибудь там работенку. Буду ходить к девяти утра и в шесть вечера возвращаться. Или там, допустим, сторожем — сутки через трое. Ты о гордости моей подумал, а ктр меня после этого уважать будет? Въехал в ход моих мыслей?

— Въехал, — Иван сочувственно посмотрел на бывшего коллегу. — Можно начинать смеяться?

— Смеяться?! — Глаза Кондратьева едва не вылезли на лоб. — Это что же здесь смешного?

— Да вот эти твои глубокие мысли насчет гордости.

— Так я и знал, что ты начнешь прикалываться! — с сожалением вздохнул Кондратьев. — А я-то, как последний чудак, тебе душу свою выворачиваю!

— Не хочу я над тобой прикалываться, Киря. Времени у меня на это нет. Ты просто сам подумай: о какой гордости ты тут вспомнил? О каком уважении?

— А что? — агрессивно насупился Кондратьев.

— Ты уже полтора года ходишь на протезе. Полтора года инвалид. Кто из этой шушеры, об уважении которой ты беспокоишься, помог тебе? Ты думаешь, они все еще уважают тебя? Как бы не так! Кому ты на хрен нужен, хромой? Кончилась твоя крутизна — и ты сам кончился. А насчет твоей гордости… Как я понял, ты сидишь без копейки, потому что тебе в лом зарабатывать другим способом, не можешь работать так, как обычные люди делают, так ведь? Ну так вот — сдохнешь ты с голоду, потому что очень гордый. Теперь ты такой же обычный человек, как и все. Даже чуть меньше обычного человека, поскольку инвалид. Приспособишься — выживешь. А нет — загнешься, если не перестанешь гундеть о своей гордости и крутизне. А младшенький твой и правда уйдет в бандиты, где его шлепнут через два дня либо свои, либо менты, потому как он у тебя сопляк безмозглый еще. А старший брат у него, вместо того, чтоб младшего жизни учить, сам, как баба, ноет, сам себя жалеет… Тьфу! — Иван встал с кресла. — Противно…

— Мне тоже иногда противно, — медленно проговорил Кирилл. — Только ничего с собой поделать не могу.

— А я не обязан тридцатилетних мужиков учить жизни, — сказал Иван, направляясь к двери. — Пока!

— Подожди, — Кондратьев уставился куда-то в пол, словно рассматривая недостатки паркета. — Ваня, погоди, пожалуйста…

— Что тебе?

— Знаешь, мне тут предлагали работу. Обычная торгово-посредническая контора, не супер, но вполне приличная…

— Ну и…

— Я бы в принципе пошел, черт с ней, с гордостью…

— Так иди. В чем же дело?

— Там нужно внести долю.

— Сколько? — Иван уже понял, к чему идет дело.

— Двадцать штук баксов.

— Прилично.

— Вот именно. И я хотел тебя попросить…

— Сейчас у меня нет таких денег. После дела появятся, тогда одолжу.

— Нет, ты не понял. Я о другом.

— О чем же? — Иван обернулся и посмотрел на Кондратьева. Тот выдержал взгляд и твердо сказал:

— Что бы ты там ни говорил, но гордость у меня есть, я никогда не брал подачек и не выезжал на чужой спине.

— Приятно слышать. К чему это ты?

— Я не хочу, чтобы ты был моим благодетелем.

— Но я и не дарю тебе деньги, я даю их в долг.

— Все равно, я хочу заработать эти двадцать штук сам. По-настоящему.

— И как ты это собираешься сделать?

— Возьми меня с собой на это дело.

— Что? — Иван нахмурился. — Что еще за шутки?

— Я не шучу. Возьми меня с собой. Пусть это будет мой последний раз, а потом я уйду в торговлю. Извини, я не хочу от тебя зависеть.

— Да не зависишь ты от меня! И куда ты с этой ногой?

— А там обязательно нужны бегуны?

Иван вспомнил собственные слова насчет быстроногих, но тупых кроликов и призадумался. У Кондратьева был один большой плюс — опыт.

Кирилл почувствовал колебания Цветкова и поднажал:

— Что скажешь, то и буду делать: прикрывать, отвлекать внимание… Все, что смогу.

— Вот что, — вздохнул Иван. — Если честно, то брать тебя я не хочу. Сам знаешь, почему. Но у меня дефицит времени и людей. Возможно, я тебе позвоню.

— Когда ты решишь окончательно?

— Сегодня вечером или завтра утром. И еще одно: твоя доля будет меньше двадцати тысяч. Раза в два.

— Что ж, хотя бы это. Ты же добавишь остальное?

— Без проблем. Но лучше бы ты оставался дома.

— Лучше бы я умер маленьким, — на лице Кондратьева появилась улыбка.

— Тоже неплохая идея, — сказал Иван на прощание.

Глава 20

По дороге от кондратьевского дома к центру Иван остановился на Сухаревской площади и наскоро перекусил в кафе под красным зонтиком «Кока-колы»: неизбежная пара сосисок с кетчупом и кофе, не оставляющим, к радости Ивана, осадка на дне чашки. Поскольку был приготовлен из банки растворимого «Нескафе». Иван ел, мрачно поглядывая по сторонам и думая о том, что во всей этой суете и спешке, начавшейся после беседы с Диспетчером, есть несомненный плюс: не надо ломать голову над тем, как провести день. И уж точно не будет повода читать про смертельную любовь всяких там…

Там же Иван позвонил Диспетчеру, и они договорились о новой встрече. Диспетчер продолжал выполнять данное неизвестно кому слово и контролировал готовящуюся операцию лично.

Он поджидал Ивана на Солянке, с видом пожилого бездельника прогуливаясь вдоль витрин магазинов.

— Ничем не хотите меня огорчить? — спросил он сразу.

— А что, надо? — опешил Иван.

— Просто я предпочитаю узнавать плохие новости сразу, не затягивая до последнего момента, если что-то случилось, говорите сейчас.

— К сожалению, ничего огорчительного не произошло. Пока, — со вздохом сказал Иван.

— Я не буду особенно из-за этого переживать, — усмехнулся Диспетчер. Вы подобрали людей?

— Можно сказать, что да, — Иван не собирался посвящать Диспетчера в свои трудности. Лучше уж после завершения дела упомянуть, что были такие-то и такие-то проблемы, и тем не менее…

— Вот и славно. Сегодня среда. Завтра в тайнике вам будет оставлено снаряжение.

— Хорошо, — про себя Иван решил, что будет пользоваться своим оружием, а то, что будет в тайнике, надо хорошенько проверить. Мало ли что…

— Снаряжение подготовлено из расчета на пять человек.

— Это много. Скорее всего нас будет меньше. Но меня беспокоит главный вопрос. Где инструкции о самой операции?

— Правильный вопрос. Инструкции вы получите в пятницу утром.

— Это еще что за выдумки?

— Такое условие поставила та сторона.

— Они нам не доверяют?

— А вы им доверяете? — спросил Диспетчер. — То-то и оно. Меня только лишь заверили, что инструкции будут очень подробными. Ребенок справится. Так что не волнуйтесь понапрасну.

— Это далеко не напрасное беспокойство, — возразил Иван. — К чему я буду готовить своих людей? У них не будет даже приблизительного представления о деле! У меня, кстати, тоже.

— Повторяю: вам предстоит произвести изъятие денег из трех мест. Точные места и подробные инструкции вам сообщат утром в пятницу. Примерно за два часа до начала акции. Изучите инструкции по дороге на место.

— Никто еще не выигрывал таких дел, когда держал исполнителей с закрытыми глазами, — раздраженно заметил Иван.

— Еще раз говорю, не волнуйтесь понапрасну. С той стороны операцию готовят умные и сведущие люди. Все будет хорошо.

— Так чего же они тянут?

— А может быть, эти места столь доступны и завлекательны, что, узнав о них, скажем сегодня, вы хапнете все деньги и улетите в Аргентину? Этого они и опасаются, — пояснил Диспетчер.

— А что мешает мне хапнуть все деньги в пятницу?

— Даже в пятницу вы не получите все три адреса сразу.

— Что?

— Второй адрес вы получите после того, как сдадите деньги, взятые из первого места. И так далее.

— Бред какой-то, — покачал головой Иван.

— Не бред, а разумные меры предосторожности с их стороны.

— Вы так заботитесь о той стороне…

— Конечно, это моя профессия. Они мне платят за это деньги.

— А мои интересы? Кто позаботится о них?

— Я позабочусь, чтобы вы не остались без вознаграждения.

— Сделайте милость. А то чем дальше, тем меньше мне все это нравится.

— У вас начинается невроз. Это естественно перед таким делом.

— Мне сходить к невропатологу?

— Позже. После дела. А пока держите себя в руках и настраивайтесь на удачный исход операции, — посоветовал Диспетчер.

— Вашими бы устами… Кстати, а на чем погорели те двое «кроликов»?

— А зачем вам это знать? У них было совсем другое задание.

— Я понимаю, и все-таки…

— Если честно, — Диспетчер наклонился к Ивановому уху. — Я и сам не знаю, что там случилось. Я только знаю, что они мертвы. Вот и все.

— В моем случае такого не будет, — усмехнулся Иван. — Я пришлю вам подробный отчет о случившемся. С того света.

— Прекращайте эти упаднические настроения, — серьезно сказал Диспетчер. — Лучше думайте, как потратите деньги.

— Это должно меня вдохновить на подвиг?

— Разве нет?

Глава 21

Уже в начале шестого Иван появился в Ясеневе. Как и было обещано, он позаботился о продуктах для Артема. Но самого Метельского Иван обнаружил в довольно неожиданном состоянии.

Тот сидел на полу в одних трусах, вспотевший и усталый. Рядом стояли две гири.

— Привет, — сказал Метельский, с трудом переводя дыхание.

— Я не знал, что ты отнесешься к этому так серьезно, — Иван поставил сумку на пол.

— К чему? К своей жизни? Я всегда отношусь к ней достаточно серьезно, — Артем с трудом встал на ноги. Грудь его ходила ходуном, и Цветкову показалось, что он сейчас, как усталая собака, вывалит длинный розовый язык.

— Главное — не надорваться, — посоветовал Иван.

Артем проигнорировал его реплику, сел на стул, засунул ступни под батарею центрального отопления и принялся качать пресс, Иван, слегка удивленный, молча наблюдал за этим самоистязанием, пока не увидел минут через десять, как лицо Метельского побагровело от прилившей крови.

— Эй, — настойчиво сказал Иван. — Юный самурай, отдохни.

— Попозже, — прохрипел Артем. Поднимаясь в очередной раз в вертикальное положение, он издал странный звук, похожий одновременно на стон от боли и на воинственный клич.

— Если ты решил покончить жизнь самоубийством, то есть более быстрые и менее болезненные способы, — уже без особой надежды на вразумление друга сказал Иван.

— Тебе лучше знать, — с трудом произнес Артем. — Это ты же у нас специалист. По убийствам, самоубийствам.

— От кого я это слышу? — съязвил Иван. — От папы римского. От тибетского далай-ламы? Не ты ли у нас любитель замочить шесть человек после обеда?

— У меня не было другого выхода. — Метельский встал со стула. — Я тебе уже говорил.

— А у меня был?

— Давай договоримся: я не лезу в твои дела, ты не лезешь в мои. Я не хочу знать, что там тебя заставило заниматься такими делами, а ты…

— Очень интересно! Ты уже впутал меня в свои дела по самые уши, а теперь начинаешь вставать в позу: я сам по себе, ты сам по себе… Чистюля нашелся!

— Я-то убил не нарочно, а из необходимости! Мне нужно было спасать свою шкуру.

— Это все одно и то же, — развел руками Иван. — Ради собственного благополучия ты испортил жизнь другим людям. Причем основательно. Не волнуйся, так делают все. Только в разных масштабах. И я так делаю. Разницы между нами нет никакой, как бы ты ни пытался ее найти.

— Да я не о разнице, — Артем присел на подоконник. — Я просто никак не приду в себя…

— После чего? — Иван устроился рядом.

— После того, что узнал о тебе. Я никогда не думал, что ты…

— А что ты вообще про меня думал?

— Я думал, что у тебя все нормально, все как у людей: дом, семья, работа…

— Разве ты не заметил: у меня есть и дом, и жена.

— Но твоя работа…

— Не обращай внимания. Я уже давно не обращаю.

— Я всегда считал, что ты — более правильный, чем я, у меня-то всегда были антиобщественные наклонности: фарцовка, валюта и все такое прочее… Мне казалось, что ты другой.

— Я и есть другой. Чем ты занимался последние годы?

— Я? Я… В общем, у меня были приключения. Самые разные. Иногда опасные, иногда приятные. Поездил по разным местам…

— Вот так: ты искал приключений на свою голову, а я работал на свою семью.

— Значит, ты все-таки правильнее меня? — удивился Артем.

— Я осторожнее. И поэтому не я прошу помощи у тебя, а ты просишь у меня.

— Если ты будешь мне этим тыкать каждые пять минут…

— Не буду. Я привез тебе еду, как и обещал.

— Спасибо. Ты еще ничего не узнавал про Бешеного?

— Я же сказал: в начале следующей недели. Сейчас я занят.

— Понятно.

— Не переживай, я помню и о Бешеном, и о тебе, разберемся…

— Только постарайся не быть слишком крутым, — попросил Артем. — Не надо из-за меня лезть на рожон.

— Да я не крутой. Я очень мирный человек. Если мне не наступать на старую мозоль.

— Ты случайно не меня называешь старой мозолью?

— Много чести, — усмехнулся Иван.

Глава 22

За ужином Иван в основном помалкивал, слушая Настину болтовню. Жена весьма живо рассказывала о своем первом визите на курсы, и тут Иван вдруг сообразил, что осталось полтора дня до операции, а вся его команда состоит из Сереги, Рыжего и Кондратьева. Причем список возможных кандидатур практически исчерпан. Больше всего бесило то, что из-за отсутствия инструкций нельзя было прикинуть, соответствует ли его компания тому заданию, на которое «подписался» Иван.

Не то чтобы эти трое были плохи, а двое из них уже работали вместе с Иваном. Все равно причин для беспокойства было больше, чем причин для успокоения. Иван подозревал, что его сомнения будут продолжаться вплоть до самого утра пятницы. Он рассеянно смотрел на жену, даже кивал ей, будто соглашаясь с ее словами, но слов он даже не слышал, полностью погрузившись в переживания по поводу туманных перспектив будущего дела.

Он не послал к чертовой матери все это мероприятие по нескольким причинам: Иван не считал акцию стопроцентно провальной. Ивану нравился Диспетчер и не хотелось его огорчать, у Ивана не было на этот счет плохих предчувствий. Последнее обстоятельство также было значительным, поскольку Иван привык прислушиваться к своей интуиции. Пока она помалкивала, и это внушало определенные надежды насчет пятницы.

И если бы еще…

— Ты меня не слушаешь, — сказала Настя. Иван не услышал ее фразы, как и предыдущих. Но по озабоченному лицу жены понял, что она говорит что-то важное, и очнулся.

— Что? Извини, я немного отвлекся…

— На что это ты отвлекся?

— Да так, на работе… Я тебе еще не говорил: меня посылают в командировку.

— Когда?

— Завтра после обеда уезжаю.

— Надолго?

— Двое суток. В субботу к вечеру уже вернусь.

— Ты еще не заводил на работе разговоры?

— Какие?

— Насчет меня.

— Ах это… — Иван едва сдержал раздражение. — Говорил…

— Ну и что?

— Мне сказали, что штат полностью укомплектован, и вакансий не предвидится. Больше того, предполагается небольшое сокращение в следующем месяце.

— Я, надеюсь, тебя не уволят? — Настя, как и предполагал Иван, сразу же забыла про свои собственные честолюбивые устремления и забеспокоилась за мужа.

— Нет, конечно, нет. Где они возьмут еще такого специалиста? — усмехнулся Иван.

— Слава Богу, — Настя взяла его ладонь в свою и пощекотала указательным пальцем. — Я всегда хотела тебя спросить: а чем ты конкретно там занимаешься? Что ты делаешь?

«Очень своевременный вопрос», — подумал Иван. Он накрыл маленькую ладошку жены своей и стал объяснять:

— У моей должности нет четкого названия…

— Как это так?

— В штатном расписании она значится как «консультант». Но это не совсем точное определение.

— И кого же ты консультируешь?

— Я не столько консультирую, сколько решаю проблемы.

— Какие?

— Самые разные. Как только где-то возникает какая-то проблема, я немедленно туда направляюсь и стараюсь ее решить.

— Ага, — наморщив лоб, сказала Настя. — Я об этом читала. Кажется, это называется «конфликтолог».

— И это тоже не совсем точно. Я не только устраняю конфликты между людьми, но и вообще…

— Вообще?

— Например, где-то недостаток средств, а где-то их переизбыток. Вот я и перераспределяю…

— Я одного не пойму, чем у вас директор занимается, если все проблемы решаешь ты?

— Директор? Деньги получает, — с притворной грустной улыбкой ответил Иван. В следующую секунду он понял, что выдуманная им схема вовсе не выдумана, а существует в действительности. А его истинная роль немного отличается от только что описанной в разговоре.

«Проклятое подсознание! — мысленно выругался Иван. — Скоро начну во сне разговаривать!»

— Ладно, — сказала между тем Настя, — если у вас все так сложно, то я не настаиваю. Устроюсь где-нибудь на другое место.

— Ты сначала выучись, — назидательным тоном заявил Иван. — Занятий не пропускай, домашние задания делай. Родительских собраний у вас там не предвидится? А то ведь я приду.

— И что ты сделаешь, если мне поставят двойку? — Настя приблизила к нему свое лицо так, что они коснулись друг друга носами.

— Я тебя зверски отшлепаю, — Иван протянул под столом руку и дотронулся до колена жены. Та изобразила возмущение оскорбленной невинности:

— Это еще что такое?

— Рука, — виновато сказал Иван.

— Следует ли мне это понимать так: «Я буду по тебе очень скучать в командировке»?

— Конечно.

— Следует ли это понимать, как приглашение выйти из-за стола?

— Естественно.

— Я не ошиблась, и это приглашение проследовать в спальню?

— Ну нет, — с придыханием сказал Иван. — До спальни я не дотерплю.

Глава 23

Когда Настя уснула, Иван осторожно высвободил правую руку из-под ее головы и вылез из постели. В отличие от большинства женщин, которых ему приходилось знать, Настя после любви предпочитала сразу засыпать, а не затевать продолжительные беседы на лирические темы. Сейчас это было как нельзя кстати.

Сначала Иван просто собирался выкурить на балконе сигарету, а потом пойти спать. Но тут его посетила одна забавная мысль. Настолько забавная, что он усмехнулся. И настолько глупая, что он попытался от нее немедленно отмахнуться. Однако эта мысль возвращалась к нему снова и снова как бумеранг, и как бумеранг снова и снова лупила ему по голове, призывая прислушаться.

Незаметно для себя Иван потянулся за второй сигаретой, все обдумывая и разглядывая с разных сторон нежданно посетившую его идею. В начале второго он решил: «Будь что будет. Пойду спать, если проснусь раньше семи, то попробую. Если позже — то черт с ней».

В таком подходе заранее содержался обман, подвох, адресованный неизвестно кому. Очевидно, самому Ивану. Потому что он прекрасно знал особенность своего организма просыпаться именно тогда, когда нужно. И, конечно же, Иван проснулся без пяти семь.

— Придется попробовать, — прошептал он то, что было ясно еще в половине второго ночи.

Из-за задернутых штор едва пробивался утренний свет. Иван быстро натянул джинсы, набросил на плечи рубашку и на цыпочках пошел к дверям.

— Ты куда? — сонно спросила Настя.

Он застыл с занесенной в шаге ногой:

— За билетами на поезд, днем неохота в очереди париться. А с утра нет никого в кассах…

— А… — Настя снова уронила голову на подушку, а Иван не мешкая выскочил из комнаты.

Застегивал рубашку он уже на лестничной площадке, а шнурки на кроссовках завязал, сидя в машине.

Перед тем как включить зажигание, Иван еще раз задумался: такого он раньше никогда не делал. Это было не по правилам, и Диспетчер бы за такое по головке не погладил. Если бы узнал.

«А он не узнает», — решил Иван и повернул ключ.

Настя сквозь сон услышала шум отъезжающей машины и повернулась на другой бок, при этом левая ее рука на долю секунды оказалась перед глазами. Сознание автоматически зафиксировало светящиеся цифры 7:03.

Она еще несколько минут подремала, а потом снова взглянула на часы.

— Интересно, — пробормотала она. — Куда это он сорвался? До этих касс пять минут езды, а открываются они в девять часов… Или он забыл?

Все-таки этот факт не разбудил в Насте подозрений, и она проспала до девяти часов. Но позже, когда, приготовив завтрак, Настя села ждать возвращения мужа, подозрения зашевелились в ее сердце снова. Иван не приехал ни в десять, ни в одиннадцать.

Это что — очень большая очередь за билетами? Так это теперь называется? Настя начала нервничать, не зная, то ли ей волноваться по поводу долгого отсутствия мужа, то ли бесноваться, потому что Иван ее обманул.

К полудню она уже ходила из комнаты в комнату, как разъяренная пантера в клетке. В два часа дня начинались занятия на курсах, и Настя решилась:

— Ладно, вернешься из своей командировки, поговорим! И не дай Бог, если от тебя будет пахнуть чужой бабой!

На курсах был день работы с компьютером, и Настя так барабанила пальцами по клавиатуре, что преподаватель даже сделал ей замечание.

Глава 24

Иван между тем торопился: осуществить свою идею он мог только в случае собственной проворности и везения. Могло случиться и так, что его утреннее пробуждение и гонка по городу уже бессмысленны.

Эта мысль была порождена не стихающим раздражением от действий загадочной «той стороны», которая водила Ивана за нос. Быть и дальше марионеткой в неизвестных, возможно, не очень умелых руках не хотелось. И вот теперь Иван ехал к Филевскому парку, где, по вчерашнему сообщению

Диспетчера, должен быть заложен чемодан с «инструментом». Предполагалось, что Иван заберет его после обеда, но тут возникла эта глупая мысль — проследить, кто оставит в тайнике чемодан.

Идея была глупой не только потому, что, обнаружив Ивана подсматривающим, неизвестный партнер мог его запросто пристрелить. Не только потому, что непорядочно шпионить за подельниками, подозревая их черт знает в чем. Иван даже толком и не представлял, что ему даст вид человека, прячущего чемодан в овраге, скрытом в глубине парка.

Но интуиция — что ей не спалось в то утро? — гнала Ивана вперед. Это при том, что чемодан мог бьггь оставлен ночью, вчера, позавчера, когда угодно. Весь этот утренний вояж имел смысл, только если чемодан будут закладывать ранним утром. Иначе — дурная голова ногам покоя не дает.

Ногам действительно пришлось несладко. Оставив машину на стоянке, Иван побежал через парк, углубляясь все дальше и дальше в заросли, избегая тропинок, получая удары ветками по лицу и рукам.

На поясе болтался фотоаппарат «Кодак» в кожаном футляре, и скоро ему нашлось применение.

Увидев впереди силуэт человека в просветах листвы, Иван немедленно присел на корточки и, передвинув рычажок, открыл объектив. Минуту спустя на тропинке появился высокий мужчина в спортивном костюме, с овчаркой на поводке. Собака дернулась было в сторону спрятавшегося Ивана, но хозяин потянул ее за поводок, и пара проследовала дальше. Щелчок «Кодака» был неслышен среди звуков парка, достаточно запущенного в этой своей части.

Иван встал и двинулся к оврагу. Встреча с Собачником, как он заочно окрестил мужчину, произошла метров за сорок до оврага и вполне могла оказаться случайной: большинство людей выгуливают собак именно ранним утром и именно в таких местах. Еще метров через двадцать Иван сфотографировал довольно пожилого мужика, который с отсутствующим взглядом брел напролом через кусты. Затем Иван быстро прошелся по краю оврага и успел издали заснять удаляющегося парня в белой майке. В самом же овраге никого не было.

Поразмыслив, Иван занял укромное местечко в кустах, откуда открывался вид на подходы из парка к оврагу. Haдежда на то, что чемодан будут прятать среди бела дня, была слабой, но проверить стоило.

Через час ему надоело без толку сидеть в кустах, отгоняя от себя комаров и вскакивая при каждом кажущемся шевелении в окрестном пейзаже. Стараясь передвигаться без лишнего шума, Иван спустился в овраг и довольно быстро нашел в яме, прикрытой ветками, старенький коричневый чемодан. Он был закрыт на оба замка, но ключи висели тут же на веревочке, привязанной к ручке.

Тихо матерясь, Иван потащил чемодан наверх и, пока добрался доверху, успел изрядно вспотеть. Забросив свою находку в багажник машины, он посмотрел на часы: пятнадцать минут десятого. Времени пока хватало, и поэтому Иван решил окончательно разобраться со своей глупой идеей, стоившей ему пары часов сна и нескольких комариных укусов, не считая потраченного бензина.

Он остановился у ближайшей фотолаборатории и сдал пленку:

— Проявка и печать.

— В течение часа, — сказала приемщица и взяла заказ.

— Я подожду, — Иван присел в кресло и стал изучать рекламные проспекты. Времени пока хватало.

Ровно через час он подошел к приемщице и протянул квитанцию, получив взамен проявленную пленку и отпечатанные фотографии — те три кадра, что были сняты в парке.

Типа в белой майке опознать было бы трудно, а вот Собачник и Мужик вышли неплохо. Только что теперь ему было делать с этими снимками? Повесить на стенку и любоваться? «Не пропадут», — решил Иван и на время забыл об этих снимках.

Глава 25

По дороге домой Иван успел еще сделать несколько телефонных звонков: Кондратьеву, Рыжему и Сереге.

Кондратьев, похоже, сидел в обнимку с телефоном, дожидаясь звонка. Он сразу же схватил трубку, от волнения уронил ее, поднял, снова обо что-то стукнул… Иван терпеливо выслушал этот каскад шумов и спросил:

— Ну все? Ты закончил?

— Я слушаю, слушаю! — закричал в трубку Кондратьев.

— Ну слушай: тебе повезло.

— Спасибо, Ваня, — прочувствованно сказал Кирилл. — Я не забуду.

— Надеюсь. Значит, так. Сегодня к восьми вечера приезжай ко мне, — Иван назвал адрес своей конспиративной квартиры. — Там переночуем, а с утра будем выдвигаться на позицию. Понял?

— Понял!

— Да не кричи, а то тебя, наверное, все соседи слышат.

— Я приеду! — снова закричал Кондратьев.

— Давай, — сказал Иван и повесил трубку.

С Рыжим все было гораздо проще и короче. Тот задал единственный вопрос:

— Мне брать с собой?

— Что?

— Ствол, — просто пояснил Рыжий.

— У меня есть, спасибо.

— Тогда до вечера.

Сереги дома не оказалось, и Иван позвонил ему на работу. Трубку взяла какая-то женщина:

— Алло?

— Можно позвать Сергея, который там у вас видеокассетами торгует?

Женщина замолчала, и Иван подумал, что прервалась связь.

— Алло? Алло? Вы меня слышите?

— Слышу, — наконец отозвалась женщина. — А вы кто?

— Да знакомый, хотел сегодня к нему за кассетами заехать…

— Не надо, — холодно сказала женщина. У Ивана пересохло во рту.

— В каком смысле не надо?

— В прямом. Утром приходили из милиции и забрали вашего Сергея.

— Да… — растерянно проговорил Иван, не понимая, что, собственно, происходит и каких еще неприятностей следует ожидать. — А за что?

— Сами знаете, — отрезала женщина. Иван похолодел.

— Погодите, что я знаю? Что случилось?

— Нечего было порнографию несовершеннолетним продавать! Вот в чем дело! Вы тоже небось у него эту гадость брали? — Женщина перешла в атаку.

— Я? — с облегчением спросил Иван. — Да никогда!

— Мы пошли ему навстречу, дали место, а теперь у нас из-за него такие неприятности! — Женщина продолжала бушевать, но Иван слушал ее претензии к несчастному Сереге уже гораздо спокойнее.

Поток слов не иссякал, поэтому Иван решил положить трубку, а не дожидаться конца монолога. Серегу было жалко, но куда больше его сейчас занимал другой вопрос:

— И кто же теперь будет сидеть за рулем?

Глава 26

Но и на этом неприятности не закончились. Еще подъезжая к дому, Иван заметил сидящую на лавке у подъезда женщину. Рядом стояли две сумки гигантских размеров. Женщина сидела, смиренно сложив руки на коленях. Однако Ивана было не провести — он очень хорошо знал характер своей тещи. Поэтому вылезал он из машины очень медленно и неохотно.

— Ваня! — радостно воскликнула теща. — А я тут вас поджидаю! Настеньки дома нет, так я уж тут на лавочке…

— Настя на курсы записалась, Павлина Семеновна, — пояснил Иван. — Учится на… Забыл, как это называется. Что-то из двух слов и очень престижное.

— Ну и хорошо, я давно говорила, что работать ей надо, — авторитетно заявила теща. Словосочетание «я давно говорила» употреблялось Павлиной Семеновной очень часто и по совершенно разным поводам, будь то расстройство желудка у Ивана или землетрясение в Лос-Анджелесе. За время знакомства с тещей у Цветкова создалось впечатление, что она успела высказаться по всем проблемам мировой политики, культуры, науки и техники, и теперь предсказания тещи начали сбываться. Ванга могла смело отправляться на пенсию.

Иван решил не быть хамом и помочь теще дотащить сумки, но, как только он поднял поклажу, Павлина Семеновна вспомнила о пропущенном ритуале:

— Здравствуй, зятек! — Она обхватила его шею полными руками и принялась целовать, энергично и горячо. Иван выдержал пять поцелуев, а потом взмолился:

— Павлина Семеновна, мне сегодня в командировку ехать! Я так опоздаю на поезд!

— Ну вот, — расстроилась теща. — Раз в кои-то веки приедешь, а зять тут же с глаз долой! Как нарочно!

Это могло быть прелюдией к более страшным обвинениям, поэтому Иван поторопился с оправданиями:

— Но я же не знал, что вы приезжаетЫ Иначе обязательно бы открестился от командировки! А сейчас уже поздно…

— Хотела дать телеграмму, — призналась теща. — Да только они такие дорогие! Вот и свалилась вам как снег на голову!

— Да не беспокойтесь, — продолжал угодничать Иван. — Вы нам всегда в радость. А Настя-то как обрадуется!

С отчаянным выражением лица он подтащил сумки к лифту и нажал кнопку вызова. Между тем тещу посетила новая мысль:

— В командировку, говоришь? Надо же тебе собрать чего-нибудь на дорогу!

— Павлина Семеновна! — взмолился Иван, зная, какие масштабы может принять организаторская деятельность тещи. — Спасибо, не надо. Я как-нибудь в вагоне-ресторане перекушу…

— А зачем тебе тогда жена и теща? — удивилась Павлина Семеновна. — Неужели я тебя отпущу на голодную смерть? Да ни в жизнь!

В конце концов они сошлись на компромиссном варианте: Иван возьмет с собой небольшую сумочку с булочками, жареной курицей и прочей снедью, но именно маленькую. Другого способа остановить тещину благотворительность Иван просто не видел.

Но и это был еще не конец.

— Давай я тебя провожу на вокзал, — заботливо предложила теща. У Ивана опустились руки. — У тебя же и сумка, и чемодан с вещами. Тяжело, поди… А я помогу.

— Нет, — твердо сказал Иван. — Я не зверь, чтобы злоупотреблять вашей добротой. Вы только что с поезда, отдыхайте. Сам как-нибудь доберусь.

— Но я…

— Не надо. Лучше приготовьте ужин. Настя придет усталая и голодная.

Это было предложение, от которого Павлина Семеновна не смогла отказаться. Она немедленно загремела на кухне кастрюлями, дав Ивану возможность передохнуть. Сидя на диване, он услышал, как теща затянула пронзительным голосом: «Течет ручей, течет ручей, и ты ничья, и я ничей…»

— Для одного дня это слишком много, — сказал сам себе Иван. — Пора убираться отсюда.

Он подкрался поближе к двери и оттуда крикнул:

— Павлина Семеновна, я поехал! — и тут же выскочил из квартиры, закрыв за собой дверь. Увлеченная кухонными делами, теща отреагировала поздно и только успела увидеть с балкона, как любимый зять садится в машину.

— Ваня, курочку не забыл? — громогласно поинтересовалась Павлина Семеновна. Иван показал сумку с едой, к успокоению тещи.

— Счастливо! Возвращайся поскорее! — продолжались крики с балкона, пока Иван заводил машину.

— Начало хорошее, — пробормотал он. — Чем же это кончится в таком случае?

Глава 27

— И зря ты на свою тещу бочки катишь, — сказал Артем, обсасывая куриные косточки. — У плохой тещи — плохая курица, а у этой — пальчики оближешь.

— Ну и забирай ее, — разрешил Иван. Он стоял на кухне около плиты и наблюдал, как Метельский мастерски расправляется с курицей.

— Вместе с твоей женой? — поинтересовался Артем.

— Нет, только тещу.

— Так не пойдет.

— А зачем тебе? Или уже пришел в себя, на разврат потянуло?!

— Куда меня потянуло — это не твое дело. А вот ты куда собрался и зачем это ты будешь здесь ночевать?

— Моя квартира, — улыбнулся Иван. — Хочу — ночую, хочу — нет.

— Но ты же еще и толпу народа сюда пригласил!

— Тебе-то что?

— Как что? — возмутился Артем. — Я здесь живу, я привык чувствовать себя свободно…

— Уже привык? Пора отвыкать.

— Что вообще за люди-то придут?

— Нормальные люди. Придут — увидишь. Только я тебя очень прошу — не действуй им на нервы. Я, например, уже на грани…

— Буду нем как рыба. Что там еще прислала твоя волшебная теща?

Гости не заставили себя ждать, и первым заявился Рыжий, еще за пятнадцать минут до назначенного времени.

— Это тоже наш человек? — кивнул он на Артема, который продолжал свой ужин, даже не посмотрев в сторону гостя.

— Наш. Только он не будет участвовать в деле.

Рыжий понимающе кивнул. Он неподвижно сидел в кресле, уставившись в противоположную стену, когда в дверь снова позвонили. Это был Кондратьев, причем довольно взволнованный. У Ивана сразу появились нехорошие предчувствия, а Кирилл не замедлил их оправдать.

— Можно с тобой поговорить? — шепотом спросил он.

— Не шепчи, не на свидании, — сказал Иван. — Чего тебе?

— Давай выйдем из квартиры? — предложил Кондратьев.

Мрачно глядя Кириллу в спину, Иван последовал за ним на лестничную площадку.

— Это еще что… — начал он и тут же понял, что это.

Около лифта стоял худощавый парень в синей майке.

Сходство с Кириллом позволяло сделать единственный вывод: это был Кондратьев-младший.

— Какого хрена ты его притащил? — С трудом сдерживая ярость, Иван уставился на Кирилла, и тот не выдержал этого взгляда. — Какого хрена?!

— Он сам за мной увязался, я его не тащил, — начал оправдываться Кондратьев. — Шел за мной от самого дома, я его только здесь заметил, когда из метро вышел…

— Здорово! — Иван испытывал сильное желание врезать Кондратьеву промеж виноватых глаз. — А больше за тобой никто не шел от самого дома? Кого ты еще на хвосте приволок?!

— Иван, — тронул его за рукав Метельский. — Зайдите в квартиру, не устраивайте здесь скандала…

— Он прав, — заикнулся было Кондратьев.

— Сам знаю, кто прав, кто виноват, — рявкнул на него

Иван, схватил обоих Кондратьевых за шиворот и затолкал в квартиру.

В коридоре Кирилл продолжал оправдываться:

— Иван, ну это же не проблема, понимаешь…

— Конечно, понимаю, я просто сейчас вырублю его, привяжу к стулу, и он нам совсем не помешает! Ты этого хотел?

— Да он просто посидит в машине…

— В машине? — Тут Иван вспомнил, что у него нет ни машины, ни водителя.

— Что у вас тут за бардак? — появился в дверях Рыжий.

— Именно что бардак! Пошли все на кухню! Развели тут семейственность, — он еще раз свирепо смерил взглядом Кирилла. — Братья-разбойники!

Четверо мужчин еще не успели рассесться вокруг кухонного стола, когда Иван, бешено вращая зрачками, сказал:

— Все видят, что я в плохом настроении? Отлично. Поэтому не пытайтесь меня перебивать в ближайшее время. Я приглашал троих умных людей для опасной работы. Пока я вижу одного, — он посмотрел на Рыжего. — Второй залетел по собственной глупости, а мы в результате остались без машины и без шофера. Третий вообще потерял голову и притащил с собой младшего брата, хотя у нас вовсе не детский сад. Парень никуда не пойдет, это ясно как дважды два. А то, что он проследил тебя, Киря, почти до дверей этой квартиры… Меня это пугает. Не оставить ли тебя дома? Я вижу, что ты совсем потерял нюх.

— Иван, я… — жалобно подал голос Кирилл.

— Я же сказал: не перебивать! Что я еще хотел вам сказать? Да ничего! С самого начала — бардак!

— Может быть, хватит о грустном? — предложил Артем. — Давай о деле.

— Ты чего еще лезешь?! Ты тут вообще ни при чем.

— Я-то ни при чем, но людей не хватает у тебя, — уточнил Артем с лисьей улыбкой.

— И правда, объясни суть дела, — попросил Рыжий, и, глядя на его спокойное лицо, Иван сам начал понемногу остывать.

— Что касается дела… Тут тоже есть некоторые сложности.

— С этого места поподробнее, — с каменным выражением лица сказал Рыжий.

Глава 28

Примерно в то же время и с той же степенью напряженности протекал разговор в другом районе Москвы, на другой кухне.

— Я все равно не пойму, — Павлина Семеновна развела руками. — Почему он не мог тебя дождаться? Почему уехал один?

— Значит, торопился, — Настю этот разговор тяготил. Она нервно барабанила пальцами по столу, думая, как бы потактичнее намекнуть матери, что это не ее дело. Настя собиралась сама крупно поговорить с мужем после его возвращения — и о сегодняшнем утреннем исчезновении, и кое о чем другом. Но в советах Павлины Семеновны по этим вопросам она совершенно не нуждалась.

— А если он уехал на поезде, то куда же он машину дел? — продолжала поражаться Павлина Семеновна.

— Он оставляет машину на стоянке у вокзала, — медленно произнесла Настя.

— Это как же? А если тебе вдруг она понадобится? О тебе он думает?

— Думает. Мне машина не нужна. У меня нет прав.

— А почему у тебя нет прав? Он тебе не доверяет?

— Он мне доверяет. Я сама не хочу водить машину.

— Ох, Настя! — сокрушенно вздохнула Павлина Семеновна. — Дурит он тебя… Небось поехал к какой-нибудь бабе, а тебе наврал, что в командировку. А ты и уши развесила!

— Мама…

— Ты хотя бы на работу ему позвони, проверь, точно ли он в командировке? Позвонишь?

— Нет.

— Почему?!

— У меня нет его рабочего телефона.

— Почему?! Как же ты ничего не знаешь? Ничего про своего мужа не знаешь! Где он у тебя шляется, с кем — ничего не знаешь!

— Да почему он обязательно должен где-то шляться! Почему он обязательно должен мне врать?! — не выдержала Настя. — С чего ты взяла?!

— Сердцем материнским чую, — торжественно заявила Павлина Семеновна.

— О Господи! Что ж ты меня замуж за него отпустила, если он такой бабник?

— Ну тогда-то он мне показался… Солидный такой, веселый, деловой.

— А сейчас уже не тот? Не показался?

— Подозрения у меня, — уклончиво объяснила Павлина Семеновна.

— Ну вот и мучайся со своими подозрениями, а я пошла спать, — устало сказала Настя.

— Вот поймешь, что я правду говорила, а уже поздно будет, — заявила Павлина Семеновна. — Застукаешь его с какой-нибудь шлюхой… А мать тебе давно говорила, мать тебя предупреждала…

Глава 29

— Ну ладно, не сложности, чтобы вы не пугались этого слова. Скажем так, нерешенные вопросы, — Иван оглядел присутствующих и не обнаружил ни в чьих глазах тревоги. Ему пока верили. И это хорошо. — И первое: вопрос с машиной. Нам будет нужен транспорт, чтобы добираться до места и чтобы уносить оттуда ноги.

— А чем плоха твоя «ауди»? — снова встрял Метельский.

— Она всем хороша. Но то, что было у отсутствующего по уважительной причине человека, — гораздо лучше, у него был микроавтобус «тоёта» с затемненными стеклами. Туда очень легко помещаются четыре человека плюс то, что у них будет с собой.

— А что у них будет с собой? — не выдержал Артем.

— Помолчи, пожалуйста, — покосился на него Иван. — Конечно, мы можем поехать и на моей машине. Но вопрос еще и в том, кто будет сидеть за рулем, кто будет нас ждать, держа машину на ходу?

— Я сознаю, что нарываюсь, — обреченно начал Артем. — Но за рулем сидеть могу и я. И мои руки тут не проблема.

— А что с руками? — подал голос Кондратьев. Артем показал свою изуродованную правую ладонь.

— Зато с ногами у меня полный порядок, и на педали я жму как здоровый.

Иван задумался. Но как ни сомневался он в здоровье Артема, все равно других вариантов в голову не приходило.

— Ну хорошо, — без особого восторга сказал он. — Допустим, водитель у нас есть. А машина…

— Где, кстати, этот тип держал машину? — вдруг поинтересовался Рыжий.

— У него за домом, на пустыре — гараж. А что?

— Да так, — пожал плечами Рыжий. — Можно прокатиться да и позаимствовать на денек.

— Гараж взламывать?

— Можно и взломать. А если у него кто дома есть, можно и попросить. Ты знаешь его жену или кто там у него?

— Жена у него есть, — наморщил лоб Иван. — Только я ее ни разу не видел.

— Значит, будем ломать, — деловито предложил Рыжий. — Я могу лично заняться…

— Нет, давай сперва попробуем все сделать тихо и мирно. Я позвоню сейчас ему домой и скажу жене, что он просил автобус припрятать на время. Мало ли, вдруг впаяют конфискацию имущества… А ты и Кирилл поедете к ней и пригоните «тоёту» сюда. Годится?

— Нет проблем. — Рыжий встал из-за стола.

— И вот еще: передашь ей триста долларов, вроде как от сочувствующих друзей. После этого она не откажет.

— Я тоже так думаю. А что насчет остальных сложностей? Ты объяснил только первое.

— Верно, — кивнул Иван. — Второе: мне это и самому не нравится, но в данный момент я не знаю ни времени, ни места завтрашней операции.

— Это как же так? — Рыжий нахмурился и снова сел за стол.

— Люди, которые это дело организовали, спланировали, выбрали объекты для нашего визита и так далее, они нам не доверяют. Они согласны заплатить хорошие деньги после конца операции, но боятся, что мы можем забрать все деньги, если получим адреса заранее.

— Поди правильно боятся, — ухмыльнулся Артем.

— Нет, неправильно. Я всегда работаю с партнерами честно, у нас есть договоренность на процент от общей суммы, которую мы возьмем завтра. И ни копейки больше. Если начнем подставлять тех партнеров, то кончим тем, что перестреляем друг друга.

— И когда нам сообщат координаты?

— Завтра в восемь утра мы должны быть у трех вокзалов. В пять минут девятого я звоню по известному мне телефону и получаю номер автоматической камеры хранения в одном из вокзалов. И код. В ячейке будет лежать конверт с инструкцией к действию. По моим сведениям, все рассчитано так, что у нас будет примерно час-полтора от вскрытия ячейки до начала операции. То есть первое дело мы закончим еще до десяти часов утра, деньги, которые возьмем на этом деле, нужно будет положить все в ту же ячейку и закрыть на первоначальный код, после чего отзвонить. Их человек забирает деньги в течение тридцати минут. Если все в порядке и они видят, что сумма получена ими полностью…

— Минутку! — поднял палец Рыжий. — Откуда они знают, полностью им передали сумму или ополовинили по дороге?

— Меня заверили, что те люди точно знают количество денег в каждом из трех мест, которые мы завтра навестим.

— По-моему, это блеф, — покачал головой Рыжий.

— Возможно. Но раз я здесь главный, то я буду требовать, чтобы вся сумма денег передавалась тем людям. Лишние неприятности нам ни к чему. Так вот, если они убедятся, что деньги получены целиком, то сообщают мне номер и код второй ячейки.

— То есть ты им снова позвонишь? — уточнил Артем.

— Да. Каждый раз ячейка будет в разных вокзалах. Они также поставили условие: не пытаться проследить, как будут забирать деньги из ячеек. Иначе все прекращается, и мы не получим ничего.

— Они ставят слишком много условий. А что получим мы?

— То, что всегда. Деньги и несколько минут острых ощущений.

— И всего будет три места, откуда мы возьмем бабки?

— Да. Три места, три вокзала, три ячейки…

— Это что, специально так задумывалось? — усмехнулся Артем.

— Не знаю. Но мне нравится повторение цифр. Есть в этом какая-то магия…

— Не знаю насчет магии, но могу точно сказать, что мы завтра здорово вспотеем, бегая по камерам хранения и таская туда-сюда мешки с деньгами. Там, конечно, людное место, легче затеряться, но и милиции там хватает.

— Это я знаю, — ответил Рыжему Иван. — Но разве я говорил, что мы отправляемся на пикник за город? Деньги всегда достаются тяжело. Быстрые деньги — особенно. Обнадежить вас могу только одним: насколько я знаю, все три места находятся в разных частях города. Когда милиция бросится в один район, мы уже сработаем в другом и так далее. Им тоже придется попотеть.

— Это не очень меня обнадеживает, — сказал Рыжий. — Если милиционер долго и бестолково носится по городу, он становится злым.

— И снова скажу: это будет не пикник. Это будет работа, которую способны сделать подготовленные, хладнокровные и умные люди…

— Спасибо за комплимент, — иронически кивнул Артем.

— Поэтому, Кирилл, твой брат останется здесь.

— Понятно.

— И если мне не изменяет память, кто-то собирался пригнать сюда машину.

— Это был я, — Рыжий поднялся из-за стола. — Не забудь ей позвонить, а то она может меня неправильно понять.

— Не забуду.

Когда полтора часа спустя перед подъездом остановилась «тоёта» и оттуда вылез довольный содеянным Рыжий, у Ивана немного отлегло от сердца. У него появилась надежда, что эта пестрая компания способна на какие-то серьезные дела.

— Все прошло нормально? — спросил он у Рыжего, который едва сдерживался, чтобы не расплыться в довольной улыбке.

— Более-менее. Она начала расспрашивать, можно ли вытащить ее Сережу на волю и как он там вообще… Ну я ей рассказал, что смог. Фантазия у меня богатая.

— Отлично, — Иван похлопал его по плечу. — Я очень надеюсь на тебя завтра. У тебя больше опыта, чем у нас всех. Присматривай там за остальными.

— Все будет хорошо.

— Мне бы твое спокойствие, — позавидовал Иван, который последние минут сорок в ожидании Рыжего курил не переставая.

— Мое спокойствие? — удивленно уставился на него отставной майор. — Ты шутишь?

— Нет, а что здесь смешного?

— Ах, черт! — Рыжий с досадой хлопнул себя по лбу. — Я же тебе не говорил, из-за чего меня комиссовали.

— Из-за чего?

— Психическая неуравновешенность. Особенно в критической ситуации, в бою, например. Теряю самоконтроль…

— И в чем это проявляется? — тихо спросил Иван. Ему было очень плохо.

— Стреляю направо-налево, слух как будто отключается…

— Спасибо, что сказал, — убитым голосом сказал Иван.

— Ну я надеюсь, что завтра ничего такого не будет. Это же не бой в джунглях, в конце концов. А потом, я же лечился.

— Успешно?

— Да я не знаю. У меня уже давно не было критических ситуаций. Сам знаешь: пейнтбол — просто детские игрушки… Не было случая проверить, насколько меня сумели вылечить.

— Понятно.

На кухне странное выражение лица Цветкова заметил Артем и негромко спросил:

— Что-то случилось?

— Пока нет.

— А когда случится?

— Возможно, завтра.

— Это я знаю, — Метельский внимательно оглядел Ивана. — И все-таки, что происходит?

— Все хорошо. Все прекрасно. Лучше и не бывает, — сказал Иван, но выражение его лица заставляло думать, что произошло нечто ужасное. — Все отлично. Иди отдыхай, высыпайся перед завтрашним днем.

— А там еще есть где?

— На полу. Ты уж извини, что тебя так стеснили…

— Ничего. Я перетерплю. Только ты не волнуйся.

— Я-то не волнуюсь, — странно высоким голосом произнес Иван, — уж я-то совершенно спокоен. Абсолютно. Чего и тебе желаю.

— А я вообще как лед.

— Рад за тебя.

Иван смотрел в темнеющее небо за окном, и мысли путались в его голове: «Это будет полная труба. Нас завтра перещелкают как котят. При первой же попытке. Ничего себе набрал профессионалов. Умных, хладнокровных и опытных. Один — псих, другой — калека, третий — с изуродованной рукой. Плюс этот пацан… Нас убьют, нас всех завтра убьют. А поворачивать назад поздно. В одиночку я это дело не потяну. И что же делать? Ничего. Все уже случилось. Теперь нужно просто сделать то, что нужно, даже с этими людьми. Спокойствие, только спокойствие…»

Он прислушался — из комнаты доносилось ровное сопение четырех мужчин. Великолепная Четверка: Хромой, Беспалый, Псих и Младенец.

И еще он подумал: «Какое счастье, что я не гадаю на кофейной гуще. Мне сейчас не хватает маленького толчка до нервного срыва, и если бы теперь на дне чашки нарисовался какой-нибудь идиотский рисунок, который бы мне не понравился, то я незамедлительно пустил бы себе пулю в лоб. А так мне чуть-чуть не хватает оснований для такого поступка».

Затем он вспомнил лицо Насти и утвердился в своем намерении пережить завтрашний день и вернуться как всегда победителем.

Оставалось самое сложное — дождаться этого дня и продержаться от восхода до заката.

Глава 30

Пятница. Восемь часов пятнадцать минут. Белый микроавтобус с темными стеклами припаркован рядом с универмагом «Московский». Двое мужчин сидят в салоне рядом с коричневым чемоданом. Третий — за рулем. Они молчат и ждут. Самый нетерпеливый то и дело поглядывает на часы. Наконец он не выдерживает и бормочет себе под нос:

— Скоро он, что ли…

Его сосед, крепкий рыжеволосый мужчина, снисходительно на него поглядывает, но ничего не говорит.

Через пару минут водитель оборачивается к пассажирам и говорит:

— Он идет.

— Слава Богу, — выдыхает нетерпеливый.

В салон автобуса залезает четвертый мужчина. В руке у него запечатанный белый конверт. Мужчина садится и начинает медленно обрывать по краю конверт. Трое остальных не сводят с него глаз. Нетерпеливый облизывает губы.

Вскоре конверт оказывается вскрытым, и мужчина быстро пробегает содержание письма глазами. Потом поднимает голову и встречается взглядом со своими товарищами.

— Значит, так, — стараясь быть спокойным, говорит он. — Здесь написано: «Между 9.55 и 10.05 из бокового выхода щелковского отделения «Грот-банка» будет вынесено в инкассаторских мешках около 500 миллионов рублей и 40 тысяч долларов. Предполагается погрузить эти деньги в инкассаторскую машину «УАЗ» с надписью по борту «Инкас-служба». В машине будут находиться невооруженный шофер и один охранник, вооруженный неисправным пистолетом системы «Макаров». За деньгами пойдет охранник. Из сотрудников банка его никто сопровождать не будет. Со стороны фасада здания боковой выход не виден. Удачи».

— Удачи? — переспросил водитель.

— Смотри сам, — читавший письмо показал ему листок.

— Тогда надо ехать, — весело сказал водитель.

— Поехали.

Рыжеволосый перекрестился. Нетерпеливый подумал немного и последовал его примеру.

— Одну минуту, — сказал вдруг водитель. — Дело в том, что я не очень представляю, где именно в Щелкове находится этот самый «Грот-банк». Нет ли там случайно более точного адреса?

— Есть. Третья Парковая улица, дом 8-а.

— Вот теперь поехали.

Заурчал мотор, и микроавтобус тронулся с места.

— Между прочим, — заметил Рыжий, — ты можешь особенно не торопиться. До десяти часов утра у нас еще масса времени.

— Мы можем где-нибудь остановиться и перекусить, — предложил Иван.

— Желательно поблизости с туалетом, — попросил Кондратьев. — У меня что-то с желудком сегодня с утра…

— У плохого солдата перед боем всегда понос, — сказал Артем так, что это было слышно только ему самому и сидевшему рядом Ивану.

Глава 31

— А ты будешь стоять здесь, и, если кто-то вдруг двинется в нашу сторону, задержи его. Попроси закурить, спроси, как добраться куда-нибудь… Крайние меры — в крайнем случае. Понял?

— Понял, — кивнул Кирилл.

— Тогда вперед.

Кондратьев вылез из машины и медленно направился к зданию, в котором, помимо нескольких других организаций, расположился и щелковский филиал «Грот-банка».

Иван поставил пистолет на предохранитель и засунул за пояс, прикрыв выступающую рукоять длинной черной майкой.

— Готов? — спросил он Рыжего. Тот продолжал рыться в чемодане со снаряжением и выискал там несколько черных шерстяных масок с прорезями для глаз и рта.

— Надеть, что ли? — задумчиво произнес Рыжий.

— Нет, «Маски-шоу» мы устраивать не будем. Во-первых, потом обольешься, во-вторых, если кто-нибудь заметит тебя, пока будешь идти отсюда до двери, то сразу сообразит, что ты здесь не свежим воздухом подышать вышел…

— Как скажешь.

— А вот и они, — громко сказал Артем. «УАЗ» салатного цвета с поперечной надписью «Инкас-служба» медленно приближался к зданию. Машина развернулась и подъехала к боковому входу задом. Водитель «УАЗа» заглушил мотор, хлопнула дверца. Из кабины на асфальт спрыгнул человек в камуфляже и с кобурой на боку. Он быстро зашел в банк.

Иван посмотрел на часы: без одной минуты десять. Что-то заставило его выждать, пока нервно дрожащие цифры на электронных часах не сложились в 10:00. «Ровно», — с удовлетворением подумал Иван и сказал:

— Пошли!

Он выскочил из машины первым и, прикрываемый высокими кустами, побежал к «УАЗу», слыша позади топот Рыжего. Артем смотрел им вслед и сжимал пальцы обеих рук в кулаки.

Водитель заметил их слишком поздно, когда пистолет Рыжего уже уперся ему в нижнюю губу.

— Если хочешь сегодня вернуться домой живым, заткнись и не дергайся, — сказал Рыжий именно то и именно так, как учил его Иван. — А если хочешь, чтобы послезавтра тебя похоронили в закрытом гробу — попробуй что-нибудь сделать. Звание героя обычно присваивают посмертно…

Водитель молчал. Ему было не больше двадцати лет, и он бледнел на глазах.

— Я одобряю твой выбор, — Рыжий убрал пистолет от его лица, которое осталось бледным как смерть. — Теперь открой дверцу и передвинься на соседнее сиденье.

Водитель уступил Рыжему свое место, а посмотрев направо, увидел в окне дружелюбно подмигивающего Ивана. У водителя начали дрожать руки.

— Теперь ложись на пол, — скомандовал Рыжий. — Лицом вниз. А руки вытяни вверх. Вот так…

Водитель послушался, и на его запястьях немедленно защелкнулись наручники.

— А почему в закрытом гробу? — спросил он шепотом. Испуг при виде направленного в лицо оружия был силен, но еще страшнее оказался этот образ, возникший в его возбужденном сознании.

— Видишь ли, — нравоучительно обратился к водителю Рыжий. — Если человеку несколько раз выстрелить в лицо с близкого расстояния, то его физиономия — даже такая привлекательная, как у тебя, — теряет всякую красоту. А если ты произнесешь еще хоть слово, то я ударю тебя ногой в голову, ты стукнешься виском о педали, и последствия этого могут быть самые неожиданные и неприятные. Подумай об этом.

И водитель не издал больше ни звука, скорчившись на полу кабины. Рыжий тем временем наблюдал, как Иван приставил свой пистолет к пояснице вышедшего из банка инкассатора, заставил того открыть задние дверцы машины, а потом двинул инкассатору рукояткой пистолета по голове и направил его падение внутрь машины, на дно багажного отделения.

Рыжий уже выскочил из кабины и подбежал к Ивану. Они расхватали мешки с деньгами и уже было собрались рвануть к своей «тоёте», как дверь банка вдруг распахнулась, и оттуда выглянул полный мужчина в белой рубашке. Лицо его в долю секунды претерпело разительные перемены — от выражения ленивого равнодушия до удивления и панического страха, когда он сообразил, что же, собственно, видит перед собой. Будто окаменев на месте, толстяк не мигая смотрел на двоих мужчин, торопливо поднимающих с асфальта инкассаторские мешки. Рыжий все еще держал в правой руке пистолет.

Именно он и решил проблему с толстяком — быстро и просто. Поскольку обе руки у него были заняты, Рыжий с силой двинул ногой в дверь. Толстяк, которого парализующий испуг заставил замереть между косяком и полуоткрытой дверью, одновременно получил впечатляющий удар в лицо, грудь и особенно в живот. Инстинктивно дернувшись назад, он еще и налетел затылком на косяк. Из разбитого носа и рассеченной головы брызнула кровь, оставляя на белой рубашке причудливый узор темных точек. Толстяк громко всхлипнул и тяжело сполз по косяку на землю, теряя сознание.

Ни Рыжий, ни Иван уже не смотрели на его падение. Они что было сил мчались к «тоёте», а от главного входа отчаянно ковылял Кирилл, еще не веря в счастливое окончание этой авантюры.

Он добрался до «тоёты», когда машина уже тронулась с места, и Рыжему пришлось втаскивать Кирилла за шиворот.

— Это… это просто, — захлебывался от радости Кирилл. — Ну это просто здорово!

— И это только начало, — сказал Иван.

Глава 32

«В Москве пятнадцать часов, и вы слушаете новости, — сказала дикторша. — В этом выпуске — новости Москвы и области. Сегодняшний день оказался богат на громкие преступления в столице. В десять часов утра был ограблен щелковский филиал «Грот-банка», похищено около миллиарда рублей, двое вооруженных грабителей избили двоих сотрудников банка и похитили приготовленные для отправки деньги. Они, кстати, предназначались для выплаты зарплаты рабочим электромеханического завода. Два часа спустя в самом центре Москвы были ограблены представители казанской фирмы «Итиль». Их машина была остановлена недалеко от спорткомплекса «Олимпийский» тремя вооруженными людьми, которые забрали у бизнесменов девятьсот миллионов рублей наличности. Затем преступники скрылись на белом микроавтобусе. Обращает на себя внимание факт, что грабители точно знали наличие у казанцев большой суммы денег и их маршрут передвижения по городу. Сейчас в городе проводится операция «Перехват», усилен контроль на выезде из столицы. Однако никаких результатов это пока не дало. Нет пока и точного описания преступников.

В Теплом Стане произошло убийство на бытовой почве…»

— Вот такие пироги, — сказал Артем, выключая приемник. — Поздравляю, о нас уже говорят в новостях!

Глава 33

Часы показывали половину второго. Сорок пять минут назад, разобравшись с туристами из щедрого Татарстана, они бросили в переулке «тоёту» и пересели в предварительно подогнанную Цветковскую «ауди». Казанцы изрядно перепугались, когда «тёота» прижала их машину к забору. А вид оружия в руках Ивана, Рыжего и Артема — Кондратьев многозначительно показывал ствол автомата из окна автобуса — окончательно лишил их намерения сопротивляться.

Но «тоёта» оказалась засвеченной, и пришлось поменять транспорт перед последним делом. Рыжий и Кирилл не скрывали своей радости удачным ходом дела, да и Иван выглядел довольным. Единственное, что его сейчас беспокоило — хватит ли багажника «ауди», чтобы увезти деньги из третьего места.

В тринадцать тридцать пять Иван набрал семь цифр в телефоне-автомате, и мужской голос сообщил ему, что с деньгами все в порядке. Иван выслушал номера ячейки и код, после чего направился на вокзал. В этот раз — Ленинградский.

Без десяти два он сел на переднее сиденье «ауди» и вскрыл конверт. Прочитав первые строчки, Иван несколько удивился:

— Опять!

— Что там? — нетерпеливо дернулся Кирилл.

Иван зачитал: «Центральный офис «Грот-банка» (Семеновская, 47). Сегодня половинный состав охраны: один на входе и трое в зале. Наличие в зале посетителей не позволит им открыть огонь. Сигнализация отключается уничтожением красного кабеля с индексом 16–97, идущего по плинтусу левой стороны зала. Система связи находится у вице-президента банка (кабинет № 4) и также должна быть уничтожена. Вице-президент должен быть взят в заложники. В хранилище банка находится около двух миллионов долларов и полтора миллиарда рублей. Коды электронных замков…»

Далее следовали полторы строчки цифр и латинских букв.

— Я не отдам эти деньги, — сказал после паузы Рыжий.

— Доберись до них сначала, — посоветовал Артем.

— Меня волнует другое: почему снова «Грот-банк»? — нахмурился Иван, внимательно всматриваясь в письмо, будто на листке могли вдруг проступить какие-то тайные послания.

— Какая разница? Главное, чтобы деньги были.

— Резон тут есть, — заметил Артем. — Их уже сегодня грабили. Они больше ничего такого не ждут. А все начальство со своей охраной небось на Щелковскую умотали, разбираются там…

— Может быть, и так, — пожал плечами Иван. — Во всяком случае, «эти» точно знают, что вице-президент будет на месте.

— «Эти» вообще много чего знают. Тут одних шифров и кодов — полстраницы. Да и все, что «эти» сообщали раньше, подтвердилось, — так говорил Рыжий, и Иван знал, что он прав.

— Тогда заводи мотор, — сказал он Артему, но тот вовсе не торопился давить на газ, уставившись куда-то перед собой.

— В чем дело? — насторожился Кондратьев.

— Если только у меня не галлюцинации, то возникла маленькая проблема, — Артем постучал пальцем по лобовому стеклу, указывая на проблему, которая могла считаться маленькой только относительно — в ней было примерно метр восемьдесят.

Кондратьев-младший стоял в нескольких шагах от машины и хмуро ее разглядывал.

— Идиот! — не выдержал Кирилл. — Отстанет он от меня или нет, в конце концов!

— Поехали, — тихо сказал Иван, — не обращая внимания.

Но только Артем повернул ключ зажигания, как парень подскочил к машине и положил обе руки на капот.

— Он хочет, чтобы его переехали? — поинтересовался Артем.

— Сейчас я узнаю, чего он хочет! — процедил Иван. Он решительно вылез из машины и схватил Кондратьева-младшего за шкирку. — Какого хрена ты тут делаешь?! — прошипел он на ухо парню.

— Я с братом, — ответил тот, не делая попыток вырваться.

— Ты своему брату на фиг здесь не нужен, — рявкнул Иван. И тут же понял, что Василий Кондратьев очутился у трех вокзалов именно из-за этого, Иван немного изменил тон. — Понимаешь, Кирилл не хочет, чтобы ты ввязывался в такие дела. Он же тебе сказал — это его последнее дело. Иди домой.

— Я буду с ним, — твердо сказал парень. — Я хочу ему помочь. С его ногой трудно на такие дела ходить. Я хочу подстраховать его, помочь…

— Страховальщик! — фыркнул Иван. Несколько секунд он изучающе глядел на парня, а потом сказал:

— Садись в машину. Это твой первый и последний раз.

— Что ты здесь делаешь, придурок?! — отреагировал Кондратьев на появление в машине своего младшего брата. — Под монастырь нас всех хочешь подвести?

— Он будет таскать деньги, — ответил за Василия Цветков. — Не буду же я тебя, Киря, гонять туда-сюда. Считай, что мы наняли его грузчиком.

— Да уж, денег там будет прилично, — мечтательно сказал Рыжий. — И ни в какую ячейку камеры хранения они не влезут. Значит, их и не надо туда класть. Надо оставить их себе.

— Спокойно, спокойно, — Иван хмуро взглянул на отставного майора. — Мы уже обсуждали этот вопрос, договор есть договор. Никого кидать мы не будем…

— После переговорим, — уклончиво ответил Рыжий. — Когда уже будет, что делить. И я не спорю, что твоя доля должна быть больше.

— Никаких переговоров! — Иван бешено посмотрел на остальных подельников. — Все уже решено!

Рыжий промолчал, и это молчание Ивану решительно не понравилось.

— Поехали, — мрачно сказал он Артему. «Спокойствие, только спокойствие», — мысленно посоветовал он самому себе.

Глава 34

Перед выездом на Садово-Спасскую Иван тронул Метельского за плечо и сказал как бы нехотя:

— Останови-ка здесь…

— А в чем дело?

— Да у меня, как у Кири, что-то с желудком…

Рыжий усмехнулся. Артем остановил машину за три метра до знака общественного туалета:

— Прошу.

— Ты не пойдешь? — спросил его Иван. Метельский хотел было ответить что-нибудь язвительное, но почувствовал, как левая рука Ивана коротко сжала его колено.

— Схожу, пожалуй, — ответил он. — Вы, ребята, без нас не уезжайте, пожалуйста…

Кирилл нервно рассмеялся:

— Не волнуйся.

Иван быстро сбежал по ступенькам вниз, в подвал. Артем шел следом, пока не очень понимая, зачем его затащили в такое специфическое место.

— Иди сюда, — обернулся на ходу Иван. Он встал в далеком углу туалета лицом к писсуару. — Быстро, быстро…

— Ну что еще случилось? — Артем улыбался, но, увидев выражение лица Цветкова, вздохнул и принял правила игры, встав рядом и расстегнув молнию на джинсах.

— Слушай внимательно, — скороговоркой зачастил Иван. — Мало ли чем все это кончится: банк — это не трое приезжих из Казани. Но еще больше мне не нравится Рыжий. Как бы ему не пришло на ум что-нибудь очень глупое. Он мне вчера признался, что немного психически болен, и я теперь очень боюсь этой его болезни… На всякий случай — в багажнике, под покрытием, слева — конверт. Там телефон человека, который должен будет нам заплатить. Еще там всякие фотографии и прочая чушь, но главное — телефон. Если со мной что-то случится, то позаботишься о себе и своих деньгах сам. Оружие у меня в квартире…

Артем слегка толкнул его локтем и застегнул молнию.

— Я вот тоже решил облегчиться перед работой, — сказал Рыжий, пристраиваясь рядом.

Глава 35

Стоявший в дверях охранник даже не успел охнуть, когда Рыжий ткнул его кулаком в солнечное сплетение, а потом ударил по шее.

— Никому не двигаться! — заорал Иван, вытаскивая из сумки автомат. — Все на пол! Это ограбление! Хотите жить — не пытайтесь сопротивляться, это все равно не ваши деньги!

Расправившись с охранником, Рыжий несколько раз выстрелил в красный кабель и с перекошенным лицом повернулся к служащим:

— Оглохли? Все на пол! — Он передернул затвор, и это оказалось лучшим аргументом. Люди начали ложиться на пол. Кирилл держал на мушке остальных охранников, которые даже не успели схватиться за свои пистолеты.

— Вы тоже на пол! — крикнул им Рыжий. Один из охранников неуверенно начал сгибать ноги в коленях, Рыжий подскочил к нему и двинул прикладом по голове, после чего и остальные двое беспрекословно улеглись на мраморный пол.

Иван выбил ногой дверь кабинета номер четыре и выпустил короткую очередь по светящимся огонькам на небольшом пульте. Система связи взорвалась коротким фейерверком и приказала долго жить.

Вице-президент безуспешно пытался отыскать в ящике стола газовый пистолет, когда Иван слегка ткнул его автоматным стволом в пряжку ремня.

— На выход, — сказал Иван. Он обливался потом под черной маской-шлемом. Их все-таки пришлось надеть, потому что банковский зал был нашпигован видеокамерами. Вице-президент не носил маски, но вспотел не меньше, и под мышками отчетливо обрисовались влажные круги на рубашке.

— Только без стрельбы, — неуверенно попросил он.

— Это ты мне говоришь?! — намеренно безумным голосом завопил Иван. — Там сорок человек в зале, и мы их всех порешим, если кто-то хоть дернется!

— Я скажу, чтобы не дергались.

— Или если ты не отдашь нам деньги!

— Какие деньги?

— Не выделывайся! Мы тут все на героине сидим, слово поперек — и здесь будет братская могила! Бегом в хранилище!

— Хранилище? — выпучил глаза банкир.

В зале грохнул одиночный выстрел.

— Ты слышал? Уже начинается, — с угрозой сказал Иван. — Лучше пойдем.

— Но у меня нет всех кодов! — отчаянно забормотал вице-президент, не сводя глаз с упирающегося ему в живот автомата.

— Это уже наша проблема. Пошел!

Тяжело дыша и затравленно оглядываясь на Ивана, банкир поспешил в хранилище. Цветков шел позади, нащупывая левой рукой в кармане листок с кодами замков.

— Вы все равно не сможете открыть, — пыхтел на бегу вице-президент.

— Шагай-шагай, — подтолкнул его в спину Иван и подумал: «Сейчас ты удивишься, сейчас ты очень удивишься!»

Глава 36

Прошло пять минут после вторжения четверых вооруженных людей в центральный офис «Грот-банка». Артем сидел за рулем и нервно постукивал кулак о кулак. В правой руке пульсировала боль — он этого не замечал. Оказалось, что ожидание — куда более худшее испытание, чем собственно риск. Он не видел, что происходит в банке, а поэтому мысли его лихорадочно прыгали от идеального варианта (они уже взяли деньги и вот-вот выскочат на улицу) до наихудшего (охрана начала стрелять и покосила всех четверых). Закрытые двери банка порождали самый бурный поток фантазии насчет происходящего за ними.

Но то, что произошло в следующую минуту, не могло привидеться Артему даже в самых мрачных фантазиях.

Рядом остановился белый микроавтобус, почти на таком же они катались по Москве утром. Однако вид выходящих оттуда людей заставил Артема замереть с расширенными глазами. Его прошиб холодный пот.

Из машины быстро выскакивали парни в черных комбинезонах с нарукавными нашивками СОБР: Специальный отряд быстрого реагирования. Их было больше десятка.

Артем видел, как на бегу вставлялись магазины в «АКС», как передергивались затворы и опускались забрала боевых шлемов, у одного в руках была снайперская винтовка, еще двое собирались пострелять из помповых ружей.

— Мама, — сказал Артем. И увидел, как рядом с дверями банка остановился еще один такой же автобус.

Артем почувствовал, что ему не хватает воздуха. Плохо соображая, куда направляется, он вылез из машины и шагнул к банку. Собровец оттолкнул его в сторону:

— Всем покинуть этот район!

Напротив, люди стали останавливаться и жадно глазеть на приготовления штурмового отряда. Командир переговаривался с кем-то по рации, а потом крикнул:

— Свиридов, бери пятерых — и с черного хода!

В этот момент Артем понял, что у Ивана и компании нет никаких шансов.

— Пошли! — крикнул командир штурмовиков. Что-то громыхнуло, и вокруг завизжали, попадали на асфальт люди. Артем с открытым ртом смотрел, как собровцы врывались в здание банка.

Следующие несколько минут из дымящегося входа в «Грот-банк» раздавался бесконечный и невыносимо громкий треск автоматных очередей, перемежаемый криками боли и ярости.

Это было самое страшнее, что только приходилось Артему слышать за свою жизнь.

Глава 37

Вице-президент был действительно поражен.

— Откуда? Откуда это у вас?! — прошептал он, когда Иван одну за другой открыл три двери, разделяющие операционный зал и хранилище.

— От верблюда! — грубо ответил Цветков. Он очень торопился, поэтому и не церемонился с банкиром.

— Открывай! — кивнул Иван на решетку — последнее, что отделяло их от квадратной комнаты хранилища. Банкир замялся, и тогда Иван достал из кармана гранату.

— Мне плевать! — сказал он с прежним безумием в голосе. — Я здесь могу все поразнести…

— Я открою, — быстро сказал вице-президент. Он распахнул перед Иваном двери хранилища. Но Цветков втолкнул его туда первым.

— Дальше, дальше открывай, — показал Иван на стальную дверь, за которой должны были скрываться миллионы долларов и миллиарды рублей. Чтобы не вдаваться снова в лишние разговоры, он сразу показал гранату. Банкир медлил, и тогда Иван коснулся его стволом автомата:

— Я ведь просто забочусь о твоем здоровье, — пояснил он. — Я запросто могу тебя пристрелить, а потом взорвать любую дверь и все равно забрать деньги. Как у тебя со здравым смыслом, а?

Со здравым смыслом у вице-президента оказалось все в порядке. Он судорожно вздохнул и открыл дверь. А потом даже лично отодвинул ее в сторону, открывая взгляду Ивана ряды стальных полок.

— Вот, — устало выдохнул он и с искренней печалью посмотрел на содержимое хранилища. А потом он изменился в лице, засуетился и пальцы его рук затряслись:

— Что же… Как же так?

— Это я тебя должен спросить: что и как…

Если бы сейчас к Ивану сзади подошел индийский слон, Цветков бы его не заметил: широко раскрытыми глазами он смотрел на пустые полки хранилища. Все, приехали.

— Я и сам не пойму… — развел дрожащими руками вице-президент.

В этот момент наверху в зале что-то взорвалось, загремели выстрелы и закричали люди.

Банкир и Цветков посмотрели друг на друга.

— Никогда не любил пятницу, — с горечью сказал Иван. — А ты?

Банкир не сумел произнести ни слова, беззвучно разевая и закрывая рот как рыба.

— А тебе просто не повезло сегодня, — сделал вывод Иван. — Но общее у нас с тобой одно: мы в глубокой жопе. Поздравляю.

Глава 38

Когда взрывное устройство направленного действия разнесло дверь банка и в образовавшийся проем бросились штурмующие, держа пальцы на спусковых крючках, первым на их пути оказался Кондратьев-младший.

Ему в этой истории отводилась роль грузчика, но старший брат вручил Василию на всякий случай пистолет. И в момент взрыва Кондратьев-младший вместе с Кириллом и Рыжим держали на прицеле лежащих на полу охранников и служащих. Пистолет в его руке — именно это бросилось в глаза штурмующим, и прежде чем Василий шевельнулся, он уже был сбит с ног дюжим собровцем, который сел парню на грудь и приготовился еще раз двинуть его прикладом помпового ружья. Для верности.

И Кирилл, стоявший чуть дальше от входа и имевший возможность сориентироваться во внезапно переменившейся обстановке, заорал нечеловеческим голосом:

— Уйди, сука! Брось его!

Не обращая внимания на все новых и новых вооруженных штурмовиков, он выхватил пистолет и трижды выстрелил в громилу, который оседлал его брата На собровце был бронежилет, и три выстрела означали для него лишь три мощных удара в грудь, но он все-таки слетел с Василия. Кирилл схватил брата за шиворот и поволок за собой, стреляя наугад и не видя уже направленных на него стволов. Несколько очередей и одиночных выстрелов, выпущенных из разных точек, буквально разорвали верхнюю половину кондратьевского тела. Он взвыл от боли, крутанулся на месте, все продолжая нажимать на курок пустого пистолета, а потом рухнул, навалившись на одну из женщин, служащих банка. Она завизжала невероятно высоким голосом и продолжала визжать еще несколько минут, пока не потеряла сознание.

Оглушенный и перепуганный насмерть Василий даже не осознал смерти своего брата. Двигаясь как будто в бреду, он поднялся на ноги и побежал куда-то, спасаясь от криков и выстрелов. Ему казалось, что он двигался в безопасном направлении, но на самом деле он бежал прямо на собровцев, по-прежнему размахивая пистолетом. Снайпер убил его выстрелом в голову.

— Двое есть! — крикнул командир отделения, быстро двигаясь вдоль стены и оглядывая зал в поисках остальных налетчиков.

Однако он не увидел третьего и, пожалуй, самого опасного человека в маске. Как только громыхнуло в дверях, Рыжий упал и пополз в дальний угол зала. Там он залег за мраморной колонной и передвинул рычажок автомата на стрельбу очередями. Врагов было слишком много, и на них нужно было произвести впечатление. Хорошее впечатление.

В банк вбегали все новые люди, их было уже больше десятка. И Рыжий решил положить этому конец. Он выпустил из автомата длинную очередь по всему залу. Рыжий видел, что на собровцах бронежилеты, а потому целился ниже, чтобы задеть бедра и ноги. И ему это удалось.

В ответ ударили было автоматные очереди, но тут закричал раненый клерк, по-прежнему распростертый на полу, как и тридцать с лишним других служащих банка.

— Стоп! — заорал командир отделения. — Сначала выводите людей!

Однако Рыжий не собирался лишаться своего прикрытия и принялся прицельно обстреливать выход из банка. Собровцы в конце концов стали вытаскивать вдвоем по одному служащему, прикрывая его собой и неизбежно подставляясь под пули. В следующие несколько минут трое из них были ранены. Командир выяснял по рации, куда подевался Свиридов, которому было велено зайти с тыла, а Рыжий лихорадочно соображал, где ему достать патроны.

Как раз в этот момент из подземного хранилища появился насмерть перепуганный вице-президент, подталкиваемый в спину автоматом Ивана.

— А, явились, — мельком посмотрел на них Рыжий.

— Что здесь случилось? Откуда эти коммандос? — поинтересовался Иван, укладываясь рядом с Рыжим.

— Понятия не имею. Знаю, что их до фига. Кирю этого и пацана уже положили, сволочи…

— Ну и что будем делать?

— Давай этого толстого поменяем на самих себя, — пред-дожил Рыжий. Вице-президент сидел на корточках, боясь покинуть верхние ступени лестницы.

— Они не будут с нами договариваться, — покачал головой Иван. — Они убивают, а не вступают в переговоры.

— Тогда давай выкинем сюда пару миллионов, пусть они их пособирают, ну а мы тем временем…

— Там нет никаких миллионов, — мрачно сказал Иван.

— Не порть мне настроение перед смертью. Хоть что-то ты успел забрать?

— Там вообще ничего не было. Ни копейки. Ни цента. Пусто.

— Только не ври мне! Не пытайся меня надуть! — сквдзь зубы яростно зашипел Рыжий, поворачиваясь от нападающих к Ивану. Цветкову этот поворот очень не понравился.

— Ты лучше туда смотри, сейчас опять поднимутся! — сказал Иван, но на Рыжего это не подействовало.

— Сам знаю, куда мне смотреть! — зло ответил он. — Где мои деньги?!

— А вот хоть спроси тот денежный мешок, — кивнул Иван на вице-президента.

В это время штурмовики стали короткими перебежками продвигаться в глубь зала, и Рыжий все-таки повернулся к ним лицом. Короткой очередью он напомнил о себе, заставив собровцев залечь.

— Надо сматываться отсюда, — сказал Иван. — Эй, сосед, другие выходы отсюда есть?

Вице-президент, съежившийся и жалкий, закивал головой.

— Тогда пошли, Сусанин? — Иван сорвал с головы маску и бросил ее на пол.

— Куда, суки! Без меня даже и не думайте! Я свои деньги просто так не отдам! — завопил с перекошенным лицом Рыжий.

— Лучше прикрой нас, псих! — Иван подтолкнул банкира, и тот на четвереньках побежал в какой-то коридор, смешно виляя толстым задом.

— Стоять! — Рыжий яростно рванулся из-за спаситель-ней колонны за ними, и туг же попал под прицельный огонь. Одна пуля впилась в ляжку, вторая оцарапала голову. Рыжий упал, но продолжал невероятно быстро ползти вслед Ивану.

— Деньги, мои деньги, — шептал он, но тут увидел, как человек восемь штурмовиков бегут прямо на него.

— И вы за моими деньгами, сволочи?! — истошно завопил он и нажал на спуск.

Нападавшие снова залегли, но замолчал и автомат Рыжего.

— Отдай мне свой магазин! — крикнул он в темноту коридора. К счастью, Иван был еще недалеко, и он швырнул Рыжему автоматный рожок.

Собровцы снова поднялись, и тогда Рыжий тоже встал на ноги и, приволакивая раненую ногу, пошел на атакующих, матерясь и брызжа слюной.

— Вон отсюда, — кричал он, нажимая на спуск. — Пошли вон, ублюдки! Хрен вам, а не мои деньги! Сопляки!

Он продержался в таком положении несколько секунд: снайпер попал ему в шею, и кровь брызнула вокруг красным фонтаном. Рыжий медленно опустился на колени, за это время успев получить еще несколько пуль в грудь и живот. Он все еще жал на спуск, и пули из направленного вниз автомата били в мраморный пол, отскакивали, с мерзким свистом отлетая в стороны и вверх. Когда патроны в магазине кончились, Рыжий упал и умер.

Глава 39

— Куда это ты меня ведешь? — спросил Иван на бегу вице-президента. Они мчались галопом куда-то в глубь здания, и конца-краю этому коридору видно не было.

— Выход… Во двор, — тяжело выдохнул банкир. Ему приходилось совсем туго, потому что галоп по коридорам с автоматом у спины не входил в его повседневные обязанности.

— А скоро?

— Сейчас, — пообещал банкир.

И действительно, на следующем повороте они увидели дверь в конце коридора. Однако, когда до выхода во двор оставалось метров шесть-семь, дверь распахнулась, и в коридор ворвались двое собровцев, еще десять минут назад отправленных искать тыловые подходы к банку. Эти подходы они нашли только теперь.

Среагировали одновременно и одинаково трое: Иван и оба штурмовика. Они вскинули автоматы и поймали противника на прицел. К своему несчастью, вице-президент «Грот-банка» не обладал такими рефлексами. Он лишь облегченно вздохнул, увидев «своих» и решив, что все его мучения сегодня закончились. Он даже не понял, почему свои кричат «Падай!». А потом все начали стрелять, и собровцы в первую очередь расстреляли в упор упитанное тело банкира, перекрывавшее весь коридор.

Иван был прикрыт умирающим, как щитом, и выпустил, должно быть, уже пол магазина и только тут сообразил, что оба его противника уже не стоят, а лежат.

Он перешагнул через тела и бросился вперед, к выходу во двор. Он верил, что у него все получится.

Вылетев во двор, Иван сначала прищурился от яркого солнца, ударившего по глазам. А потом он услышал чьи-то крики и увидел, что двор вовсе не пуст, здесь какие-то вооруженные люди, они направляют оружие на Ивана и готовятся…

Он рванулся было назад, но было уже поздно. Его тело будто попало на наковальню, под удары слаженной и могучей команды молотобойцев. Каждый их удар был весом в тонну…

Глава 40

Когда стрельба в банке стихла, Артем открыл глаза. Из здания выносили раненых и убитых, подъезжали и отъезжали машины, какой-то человек с табличкой на груди «Служба безопасности «Грот-банк» кричал в рацию, что все кончено.

«Все кончено», — повторил про себя Артем. Он сел в машину и поехал в Ясенево, крутя баранку как на автопилоте, живя только рефлексами.

У рынка вблизи конспиративной квартиры он остановился и купил пачку сигарет. Долго не мог ее открыть, а когда все-таки разорвал упаковку, то сигареты посыпались из его дрожащих пальцев на землю.

Он совершенно не ощущал происходящего вокруг. И тем более он не заметил обращенного на него пристального взгляда. Торговец арбузами, которому вчера земляк показывал фотографию Артема и просил позвонить, если заметит такого парня («большой человек просит, в долгу не останется»), узнал Артема и решил оказать большому человеку Руслану Земханову ценную услугу.

Продавцу не составило труда проследить Артема до дверей его квартиры. Вечером он позвонит одному человеку и скажет, где и когда видел человека с фотокарточки. Этот человек перезвонит Бешеному, а тот скажет: «Хорошо. Сейчас мы его навестим».

Но это будет позже, а пока Артем безуспешно пытался извлечь огонь из старой зажигалки. Так и не добившись своего, он бросил на асфальт и сигареты, и зажигалку. А потом пошел домой, если это можно было назвать домом.