Картер Ник
Стронциевый Код



Оригинальное американское название:


THE STRONTIUM CODE


СТРОНЦИЕВЫЙ КОД


Перевод Льва Шкловского.


ПРОЛОГ



Пройдя через ворота гауптвахты, морской пехотинец 1-го класса Лоуренс Альбион быстро смотрит на главный вход в посольство США в Кувейте. Стоянка пуста, и Альбион знает, что большинство сотрудников вернутся на работу только после трех.


Он кивает своему другу, капралу Дональду Нельсону, также известному как Джигс:


- Все нормально, - сказал он.


Джигс улыбается. Он встает, ставит ногу на стул, вытаскивает из резинки носка смятую пачку Camel и предлагает Альбиону сигарету.


После первой затяжки Альбион появляется на пороге и снова осматривает помещение. Все спокойно. Никто не может подойти и помешать им спокойно покурить или придраться к их одежде. На парковке по-прежнему тихо, по проспекту Бенейд-аль-Гар почти не проезжают машины. В середине лета, в середине дня, столица богатого нефтяного эмирата выглядит мертвым городом.


Термометр показывает 38 ° внутри, но снаружи он как минимум на десять градусов выше. Альбион потирает руки и говорит:


- Осталось двадцать девять дней!


- Да, скоро дембель, - серьезно сказал Джигс.


Он кивает, чтобы показать, насколько он ценит важность события.


Он спрашивает. - Скажи мне, Ларри, что ты собираешься делать в первую очередь, когда вернешься домой?


Что он собирался делать? За свои почти три года работы в посольстве США в Кувейте Альбион не переставал думать об этом.


- Поездка в Колорадо, в Эстес Парк. На высоте выше 3000 метров в середине августа все еще будет снег. С моим ребенком мы полностью разденемся. Мы будем искать самый большой сугроб, который сможем найти, покатаемся в нем и ...


Мучительный, нечеловеческий крик прерывает мечты Ларри. Разинув рот, он смотрит на дверь, потом на Джигса, потом снова на дверь.


Нельсон бросает сигарету, вскакивает за пистолетом и заряжает его. Альбион также встает и бросается по стопам Джигса, взводя свой PA. 45.


Снаружи их окутывает жаркая духота. Ошеломленный Ларри вынужден щуриться от ослепляющего белого света. Наконец, он разглядел массу, раскинувшуюся на дороге, менее чем в двух метрах от Джигса.


Сначала он думает, что это куча старых вещей. Затем, когда он видит кровь и клочки сырого мяса, желчь приливает к его рту. Кто-то, должно быть, убил животное и завернул его в грязные тряпки, прежде чем бросить перед посольством.


Но куча начинает вертеться, издавая вопли. Нельсона так сильно трясет, что он готов сделать непроизвольный выстрел. Чуть дальше Альбиона рвет.


- Боже ! Нельсон наконец восклицает, он мужчина!


Несмотря на его возмущенный желудок, Альбион не может оторвать глаз от ужасного зрелища. Он мужчина. Или, по крайней мере, то, что от него осталось. Волосы полностью исчезли. Высовывающиеся глаза кажутся готовыми выскочить из орбит. Из открытого рта высовывается опухший язык. Но самые ужасные - это лицо, шея и руки, покрытые сочащимися язвами, которые делают их похожими на куски сырого мяса.


Наклонившись вперед, готовый выстрелить, Нельсон осматривает улицу и фасады напротив.


Он кричит. - Врача! Срочно!


Очередной пронзительный вой пронзает Альбион до глубины души. Эта кошмарная сцена ошеломляет его.

Страдая от вида смерти, он едва слышно бормочет:


- Гребаные арабы! Ублюдки!


- Давай, Ларри, вызови врача, черт возьми!


На ватных ногах, Альбион разворачивается и бежит к столбу. Его рука дрожит, когда он берет трубку:


- Посольство Соединенных Штатов. - объявляют приятным голосом.


Голос Альбиона колеблется между фальцетом и икотой:


- Предупреждение у главного входа! Пошлите медика и подкрепление. Быстро !


Он присоединяется к Нельсону, который становится на колени рядом с человеческими останками.


- Джиги! он говорит.


Но он действительно не хочет подходить. Примерно в десяти метрах чувствуется непреодолимый сладкий запах гнилой плоти.


- Бета-бочка, - говорит раненый.


Его голос хриплый, но вполне понятный.


Словно рефлекторно, он сжимает Нельсона за рукав, который инстинктивно с отвращением вздрагивает, глядя на кровавые полосы, которые пальцы человека нарисовали на его хрустящей униформе.


- Бета-бочка, - повторяет незнакомец. Акаи Мару ... была бета ... они заставили меня это сделать ...


- Что он говорит ? - спрашивает Альбион.


Нельсон качает головой:


- Я не знаю. Так где этот медик?


Стон мужчины почти стал неслышным:


- Бета-баррель… Бета-баррель… они заставили меня это сделать… Бета-баррель. Акаи Мару ...


Альбион приближается, он пытается понять:


- Что за ..., - начинает он.


Внезапно раненого потрясло: в судороге он выгнул спину и упал замертво на дороге. Его зубы стискивают язык, и по щеке течет струйка крови.






ПЕРВАЯ ГЛАВА



Снег мелкими хлопьями падает на грязную подъездную дорожку, уносимую порывами ледяного ветра. Я смотрю на заднюю часть здания, ослепленную резким светом фонарного столба в углу дома. Вдали слышится гул транспорта. Меланхоличный тембр звонка меня на мгновение отвлекает. Я думаю о рождественских праздниках, когда дверь распахивается. Я выхожу из-за своего деревянного ящика и освобождаю предохранитель своего люгера.


Краем глаза я вижу движение на крыше. Слишком поздно. Сильный удар попал мне в плечо. Я падаю назад, и мое оружие крутится над моей головой.


- Упражнение закончено! лает громкоговоритель.


Снег перестает падать. Ветер утихает. Когда загораются неоновые огни, из-за угла дома появляется Стэн Филипс. Раскрывая лицо в широкой кривой улыбке, директор по тренировкам хромает.


С большой непривязанностью я встаю, стряхиваю пыль с одежды и вкладываю в ножны тренировочное оружие, стреляющее безвредными резиновыми снарядами. Я уйду с несколькими синяками от обеих пуль. Самое болезненное - терпеть неудачу.


С крыши дома офицер-инструктор машет рукой, вкладывая оружие в ножны. Он одет в черное, и мощный свет, падающий мне прямо в глаза, сделал его совершенно невидимым.


"Вы бы уже догадались! - говорю я себе в бороду. Если бы это не была симуляция, вы бы уже были мертвы. Теперь вы можете быть готовы день или два слушать суку Филипса о своем достижении ... "


Поскольку у него всегда есть под рукой резкое замечание, я решаю промолчать:


- Приятного внимания!


Захваченный, замученный, почти убитый в Чехословакии в начале 1960-х, ему удалось сбежать, сохранив большую часть своего тела и весь свой мозг.


Все агенты оказывают ему уважение, которого он явно заслуживает, но опасается его едкого юмора.


Он протягивает мне металлическую руку в кожаной перчатке. Я хватаю его и жду давления. Но ничего.


- Удар света был ярким примером Фейерверка 1. Вы никогда не должны были на него поддаваться.


- Наши ошибки - это наш опыт ...


«Это чушь собачья», - решительно заявляет Филипс.


Он берет меня за руку и ведет к большой железной двери, которую открывает. Когда мы выходим из ангара, нам светит солнце Аризоны.


Я пробыл на базе отдыха, фитнеса и тренировок AХ около Феникса, штат Аризона, в течение трех недель и чувствую себя лучше всего.


- Дэвид звонил десять минут назад, - объявляет Филипс, когда мы идем к стойке регистрации и транспортному центру.

Он приглашает вас в Вашингтон как можно скорее.


- Миссия ?


Дэвид Хоук - железный человек, возглавляющий АХ. АХ, сверхсекретная организация, была основана после того, как охота на ведьм Маккарти нанесла смертельный удар по эффективности тайных действий ЦРУ. Маккарти считал, что коммунист прячется в источниках каждой организации в Америке. Он также был убежден, что все полицейские организации, в том числе ЦРУ, пронизаны «красными» и, следовательно, необходимо внимательно следить за ними.


ЦРУ выполняет свою работу - исследует, собирает, сопоставляет и анализирует данные - а мы делаем свое: выполняем секретные миссии.


- Не знаю, миссия ли это, - отвечает Филипс. Он мне не доверял. Вместо этого он спросил меня, как я тебя нахожу.


- А что ты сказал?


Филипс неоднозначно улыбается мне.


- Я сказал, что ты в отличном состоянии. Конечно, последнее упражнение еще не закончилось ...


На этот раз он откровенно взрывается смехом.


Я не могу найти, что сказать, и мы молча заканчиваем путешествие. Филипс останавливается перед дверью длинного, очень современного одноэтажного здания, в котором размещаются сотрудники службы пробации.


- Твоя одежда упакована. Водитель встретит вас через две минуты и отвезет в аэропорт.


- Он рассказал вам какие-нибудь подробности?


Серьезное выражение проявляется в точеных чертах Филипса. Он обращает на меня взгляд:


- Всего одну, но я бы хотел, чтобы он сказал тебе сам.


Упрямо жду:


«Ты вернешься сюда через двадцать четыре часа», - наконец говорит мне Филипс. Может быть, даже раньше.


- Сюда ?


Он кивает.


- Дэвид попросил меня познакомить вас с упражнениями несколько своеобразного типа.


- Так вы знаете, в чем состоит моя миссия?


- Нет, уверяю тебя, Ник. Он просто сказал мне, что хочет немедленно увидеться с вами, а затем отправит вас сюда для обучения на специальном оборудовании.


- Что за материал?


Но Филипс закрывается и качает головой:


-Я не могу вам сказать больше, Ник. Вы увидите это, когда вернетесь. Желаю хорошей поездки !


- Спасибо, - говорю я немного раздраженно.


На стойке регистрации санитар вручает мне чемодан, путевку и билеты на самолет. Через минуту водитель уже здесь.


*


* *


AХ работает под прикрытием информационного агентства Amalgamated Press and Wire Services. Наша организация, как полноценное информационное агентство, далеко не незначительна. По важности он идет сразу за Associated Press, United Press International и Reuter Agency.


Само собой разумеется, что пресс-служба в основном используется для сокрытия другой нашей деятельности.


После проверки содержимого моего чемодана дежурный охранник позволяет мне подняться на лифте на четвертый этаж, где находится офис Хоука. Он сразу меня принимает.


Дэвид Хок снял вечное пальто и закатал рукава рубашки. Галстук расстегнут, его ноги упираются в оконную полку, а глаза смотрят на север, в соответствии с отелем «Дюпон Плаза» и посольством Аргентины. Его голова окутана ореолом сигарного дыма.


«Рад, что ты смог сделать это так быстро, Ник», - сказал он обманчиво мягким голосом.


Я сижу перед его загроможденным столом. Хоук звонит своему секретарю:


- Заблокируйте меня наверху на час, мисс.


- Хорошо, - отвечает голос в домофоне.


- Переадресовывать телефонные звонки, включать фотоэлементы, а также блокировать лифт, - добавляет он.


- Хорошо, сэр, - с явным удивлением повторяет секретарь.


Хоук откидывается на спинку стула и несколько секунд смотрит на меня. Но он меня не видит. Через некоторое время он моргает и кладет свою вонючую сигару на край пепельницы, переполненной окурками.


- Прежде всего, я хочу вам сказать две вещи, - начинает он. Тогда у вас будет выбор между принятием или отказом.


Я не вздрагиваю. Но мое сердце начинает колотиться в груди. Его заявление поразило меня, и я думаю, что продолжение будет еще более захватывающим. Ястреб не имеет обыкновения позволять своим элитным убийцам выбирать, принимать или отклонять задание.


- Во-первых, он является директором АХ, эта работа столь же важна, сколь и деликатна. Во-вторых, это чрезвычайно опасно. Он, наверное, самый опасный из всех, кого мы казнили на сегодняшний день. В результате у вас будет возможность сказать да или нет.


- Да как угодно будет ...


Ястреб перебивает меня взмахом руки:


- Так что подожди, пока не услышишь больше.


Он кладет папку на стол, открывает ее и вынимает две картинки, переданные с белинографа, которые передает мне. Мне трудно подавить рвоту. На обеих фотографиях показаны практически неузнаваемые останки человека, по-видимому, мужского пола. У них больше нет волос. Глаза выпучены. Опухший язык высовывается изо рта, и вся поверхность тела покрывается сырыми язвами.


- Это большой ожог?


«Радиоактивное заражение», - лаконично отвечает Хоук.


Я возвращаю ему его фотографии, которые он кладет в картотечный шкаф, не глядя на них.


«Тот, кто примет миссию, вполне может закончить тем же самым», - объясняет он.


- Есть ли у нас другие средства действия?


- Нет.


- В таком случае, сэр, расскажите мне все, что знаете.


Хоук со вздохом смотрит на меня:


- Вчера вечером в восемь часов по нью-йоркскому времени этот несчастный мужчина упал перед главным входом в наше посольство в Кувейте. Дозорные, стоявшие на страже, приняли его последние слова.


Наклонившись вперед, он снова открывает свой картотечный шкаф, берет из него лист бумаги и начинает читать:


- "Бета-бочка ... бета-бочка ... Акаи Мару ... бета-бочка ... они заставили меня это сделать ... бета-бочка ... Акаи Мару. Вот что сказал этот человек. Спустя несколько мгновений он умер.


- Вы знали, что имел в виду тот знаменитый Акаи Мару?


- Это корабль. Супер-танкер, плавающий под ливийским флагом, но принадлежащий крупному японскому фонду в районе Иокогамы. Два дня назад он уехал из Кувейта в Бейкерсфилд, штат Калифорния. Он перевозит двадцать три тысячи тонн сырой нефти.


- А бета-баррель?


«Это стандартный пакет стронция-90», - устало отвечает Хоук. Он весит около 50 кг и состоит в основном из свинцовой защиты.


- Стронций 90? Это то, что убило человека перед посольством?


- Изотоп стронция массой 90 - самый опасный элемент в радиоактивных осадках. Он также используется в некоторых ядерных реакторах. Он имеет период полураспада на атоме двадцать восемь лет, что означает, что он остается активным в течение как минимум столетия.


- Значит, мужчина на фотографии столкнулся с этой штукой.


- Это то, что мы предполагаем.


- Вы знаете, кто это был?


- Еще нет. Мы пытаемся идентифицировать его там. В любом случае можно сказать наверняка, что он был арабом.


- Где он нашел…?


- Мы не знаем, Ник. Насколько нам известно, на Ближнем Востоке их быть не должно.


Внезапно связь кажется мне очевидной.


- Акаи Мару! Стронций 90 находится на борту танкера, и он остановится в Калифорнии!


- Мы не уверены, но это правдоподобно.


- Почему бы не перехватить корабль в открытом море и не вернуть бочонок?


«Президент против этого по нескольким причинам», - говорит мне Хоук. Во-первых, корабль японский. Вмешательство ВМС США будет расценено как акт пиратства и даже агрессии. Во-вторых, если один или несколько членов экипажа задействованы, они могут легко выбросить бочонок за борт, прежде чем мы успеем пошевелиться.


Катастрофа будет ужасной. Одной бочки стронция-90 хватило бы, чтобы заразить весь Индийский океан!


Моя миссия кажется мне все менее привлекательной ...


«Кроме того, - продолжил Хоук, - даже если флоту удастся забрать бочонок, мы никогда не узнаем, откуда он и куда идет».


- Вы не возражаете, что я курю, сэр?


- Пожалуйста.


Пока я зажигаю свой NC, Хоук достает бутылку бренди. Он наполняет два стакана до краев и предлагает мне один. Никогда раньше я не видел, чтобы босс пил в своей святая святых, но сейчас не время для таких замечаний.


Я опорожняю свой стакан залпом. Он сразу наполнил мне его, он обычно так мерял; это потрясающе. Затем он глотает коньяк и наливает себе второй глоток, такой же щедрый, как и первый. Наконец он снова заговорил глухим голосом:


- Ты понимаешь, что тебе нужно делать, Ник?

Я киваю и делаю глоток, чтобы успокоиться. Но у меня ком в горле.


- Вы принимаете ?


Я киваю и снова киваю.


- В вашей миссии будет четыре очка. Первое: выяснить, откуда поступает стронций-90. Теоретически получить его на Ближнем Востоке невозможно. Второй: выяснить, кто поместил его на борт «Акаи Мару», если он там находится. Умерший у посольства не мог действовать в одиночку, мы в этом уверены. Третье: узнать, куда его везут и почему. Четвертое: Его надо украсть.


- И все это, конечно, без неудобств для японцев?


- Конечно. И не нарушая хрупкого баланса, который царит в странах ОПЕК.


- А как насчет фактора времени, сэр? Если я правильно понял, судно уже сорок восемь часов в море ...


Лицо Ястреба внезапно потемнело:


- Признаюсь, не знаю. В игру вступает слишком много элементов. Если бы дело было просто в перехвате судна и извлечении бочки до того, как оно окажется в Калифорнии, у нас было бы много времени впереди. Оно не войдет в порт восемнадцать дней.


- По какому маршруту оно едет, сэр?


- Аденский залив, Красное море, Суэцкий канал, Средиземное море. Затем оно пересекает Атлантику и проходит через Панамский канал к побережью Калифорнии. Мы подвергаем его постоянному мониторингу. Само собой разумеется, издалека. Если к нему приближается другое судно, важно, чтобы мы это знали. Но если бочонок на борту и менеджер (-ы) узнает, что один из них говорил перед смертью перед нашим посольством, проблема может быть ... ну, серьезной ...


Я могу сказать, что есть еще кое-что: это видно в глазах Хоука. Он еще не сказал самого главного.


- А также? - осторожно говорю я.


Он снова долго смотрит на меня, прежде чем ответить.


- При нормальных условиях обращения бета-бочки не могут протекать.


- Но что потом ...


Есть от чего содрогаться.


- Боже !


- Да, мужчина мертв. По его словам, радиоактивное заражение. Либо бочонок протекал, либо его по какой-то причине открыли.


Это главная проблема. Мы здесь. Счастливая перспектива. Даже чрезвычайно чувствительный счетчик Гейгера не помешает мне случайно оказаться на пути к бочке. Так что будет поздно. У меня будет такой же жалкий финал, как у жертвы на фотографиях.


Ястреб все еще говорит. Я возвращаюсь в реальность.


- Военно-морской флот будет поддерживать связь, чтобы помочь вам в случае необходимости. Она будет в вашем распоряжении для любого вмешательства в любое время и в любом месте.


- Я собираюсь сесть на танкер?


- Это будет зависеть от тебя, Ник, а точнее, от того, что тебе удастся узнать в Кувейте.


- Думаю, у меня не будет прикрытия. Нет законного предлога, чтобы попасть на борт?


- Мы не можем позволить кому-либо заподозрить, что мы гонимся за бета-версией.


- Но мы даже не знаем, на борту ли она, сэр.


- Мы полагаем, что нет, - признает Хоук. Вам решать.


«Филипс сказал мне, что мне нужно вернуться в спортзал для упражнений со специальным оборудованием», - сказал я, вставая.


Хоук смотрит на меня, протягивая мне папку.


- Возьми. Отдел по политическим вопросам добавил определенную информацию о ситуации на Ближнем Востоке и, в частности, о террористических организациях.


«Прочтите документы на досуге», - добавляет Хоук. Они будут короткими. Филипс ждет вас с оборудованием для обнаружения радиации, и я попросил его дать вам некоторые навыки работы. Это будет нелегко.


- Сомневаюсь ... Хорошо, сэр, я вылетаю завтра утром первым же самолетом.


- Нет. Немедленно сходи к Эндрюсу. Для вас приготовлен еще один вид транспорта. Перед отъездом отдадите оружие оружейнику. Он позаботится о том, чтобы его доставили их в Кувейт дипломатической сумкой, и вы найдете его в посольстве.


За дверью останавливаюсь и поворачиваюсь к боссу.


- Как вы думаете, они хотят сделать бомбу?


- Откуда ты знаешь, Ник? На сегодняшний день на территории Соединенных Штатов не было совершено никаких актов международного терроризма, и мы понимаем, что это будет продолжаться.


- Мое вмешательство может их насторожить, верно?


- Вот почему тебе нужно быть очень осторожным, Ник. До скорой встречи.

*


* *


На тренировочной базе меня ждет Филипс. Он не дает мне ни минуты отдохнуть или даже открыть багаж. Меня заставляют надеть черный комбинезон, тонкие кожаные перчатки и туфли на мягкой резиновой подошве. Затем я сажусь в джип, который везет меня в пустыню Аризоны, в восьми или девяти километрах от базы.


Уже восемь утра, когда мы останавливаемся в сотне ярдов от экстравагантного сооружения. Вы можете разглядеть строительные леса, телеграфные столбы и то, что мне кажется гигантскими гребными винтами. Также есть огромная металлическая пластина, похожая на рекламный щит, высотой около двадцати четырех метров.


Я спрашиваю. - Боже правый, а что это означает?


- Большой нефтяной танкер, развивающий двадцать узлов при встречном ветре силой 5 баллов в относительно спокойном море, - ответил Филипс. Это все, что мы смогли сделать за такое короткое время.


Выйдя из джипа, мы пешком подходим к огромному строению, окруженному десятком техников. Столбы с прочными растяжками по обе стороны от металлической стены поддерживают электродвигатели больших вентиляторов.


Примерно в двадцати метрах от панели узкая площадка, образующая изогнутую линию, начинающуюся от земли, затем крутой ступенькой, заканчивается мысом. Он около трех метров и высотой пятьдесят.


В правом верхнем углу металлической пластины мощный белый прожектор прорезает ночь. Его луч, направленный в сторону, наружу, подчеркивает темноту, окутывающую высокую стену.


Подойдя к маленькой платформе, я обнаруживаю, что большая веревка соединяет ее с вершиной стены.


Указывая на внушительный вал, Филипс объясняет:


- Моя проблема заключалась в том, чтобы отправить вас инкогнито на гигантский танкер. Вы не можете прыгнуть с парашютом или подняться на ракетоносце НАСА. В любом случае вас бы заметили на радаре, если бы не невооруженным глазом.


Один из техников вышел из брезентового грузовика и подошел к нам, нагруженный большим рюкзаком и связкой ремней, которые должны быть ремнями безопасности.


«Единственное решение - перебраться через перила», - сказал я.


- Точно.


Филипс ударяет искусственным кулаком по основанию платформы и добавляет:


- Это башня полупогруженной подводной лодки. Подводная лодка не сможет приблизиться к танкеру более чем на восемнадцать ярдов из-за сильных водоворотов. И даже на таком расстоянии ему придется играть с огнем. Если море бурное, ему, возможно, придется стоять в сорока пяти или пятидесяти ярдах от него. В этом случае ваши шансы на успех, которые мы оцениваем в пятьдесят процентов при правильных условиях, упадут до двадцати, может быть, даже десяти процентов.


- Очаровательно…


Филипс смотрит на меня с натянутой улыбкой, прежде чем ответить:


- Рискованное дело ! Все мы знаем, что это такое ...


К нам присоединился техник. Филипс проводит презентации.


- Ник Картер. Стэн Фенстер, ответственный за ваш инструктаж и координацию симуляционных упражнений.


Мужчина кладет сумку, и мы пожимаем друг другу руки.


- Для учений у вас будет спасательный круг, - объявляет он. Но, разумеется, в день большой премьеры мы не сможем вам предложить эту роскошь. Повернись, пожалуйста.


Фенстер натягивает ремни на мои плечи, талию, а затем между ног. Все карабины сходятся у меня на груди, прикрепленные к подвижному кольцу, как у альпинистов.


«Сумка весит ровно двадцать один килограмм семьсот», - говорит мне Фенстер, кладя ее мне на спину. Сегодня она забита камнями, но в день высадки в нем будет находиться мощный детектор излучения, радиационный костюм - громоздкий, но легкий -, коротковолновый трансивер, легкий пистолет-пулемет Узи с семью зарядными устройствами по сорок пять патронов и, конечно же, , продовольственные пайки.


Отрегулировав ремни сумки, я смотрю на высокую металлическую стену, воображая, что карабкаюсь по ней. Не здесь, конечно, а в море, потому что оно будет рассекать волны со скоростью более сорока километров в час, возможно, посреди дьявольского шторма ...


- Как вы думаете ? - спрашивает меня Филипс.


- О, это не имеет значения. Пошли!


Фенстер повторяет. - Пошли!


Я чувствую некое удовольствие в его голосе.


Он опережает меня на вершине платформы

50 метров - надводная часть башни подводной лодки.


Он вставляет крупнокалиберную ракету в патронник довольно внушительной короткой и компактной винтовки. В конце ствола появляется грейфер с мягкой подкладкой, дополненный тонким канатом, намотанным на катушку.


«Это причальная линия», - сказал мне Фенстер. Ракеты в два раза превышают стандартный калибр. Но этот аспект работы вас не касается. Об этом позаботятся парни из ВМФ.


Он крепко втыкает винтовку в изгиб плеча, целится в стену и нажимает на курок. Взрыв оглушает нас, и отдача чуть не сбивает Фенстера. Моя очередь улыбаться.


Грейфер вращается по рельсу, и катушка с пронзительным визгом разматывает трос.


Фенстер восстанавливает равновесие, устраняет провисание веревки и фиксирует набор рукояток и ножек.


- Освобождая ручки, вы позволяете им скользить по веревке, - объясняет он мне. Когда вы сжимаете его, челюсти сжимаются, а захват не двигается. Вы держитесь за верхний хват с силой руки и тянете нижний вверх, затем переносите вес тела на ступни и сдвигаете захват вниз. И так далее. Это работает почти как лестница.


- Да, почти, - иронично говорю я.


Он бросает на меня проницательный взгляд:


- Вопросы ?


Я отрицательно качаю головой. Он протягивает мне ручки. Я натягиваю кабель, который кажется тугим.


- Сегодня у тебя есть спасательный круг, - начинает Фенстер, но ...


Я снова качаю головой, и он останавливается на полпути.


«Я не хочу полагаться на безопасность, которой у меня не будет на поле», - сказал я.


У меня пересохло в горле, и рюкзак на моей спине, кажется, потяжелел вдвое за секунды.


- Хорошо, - ценит Фенстер со своей вечной улыбкой. Вентиляторы создают прерывистый ветер силой в среднем от 5 до 6 баллов. Но будьте осторожны, будут колебания до 9 баллов по шкале Бофорта, то есть более семидесяти пяти километров в час. Мы стремимся разместить вас в максимально приближенных к реальности условиях.


- ХОРОШО.


- Удачи ! Пожелайте мне, Фенстер, прежде чем дважды подряд нажать кнопку передачи на рации.


Большие пропеллеры трогаются с места с металлическим щелчком. Начинает дуть порывами сильный ветер, временами угрожая снести нас с платформы. Говорить уже невозможно.


Очевидно, удовлетворенный эффектом, Фенстер широко улыбается. Он поднимает большой палец, чтобы дать мне толчок, и подбадривает меня твердым шлепком между лопаток.


Я пробыл там надолго, чтобы оценить силу ветра, вес моего рюкзака и качество захвата скользящих ручек. Затем я продвигаю механизмы как можно выше по веревке, забираюсь на перила и позволяю себе уйти в пустоту.


Внезапно сильный порыв ветра заставляет меня качнуться очень далеко влево. Я только что оправился от рывка и смог заклинить ногу, когда столкнулся с металлической стеной.


Вынужденно, словно уколотый жалом, я лезу, стиснув зубы, сжимая руками верхнюю ручку. У меня есть сумка, которая весит тонну и тянет меня вниз. Порывы заставляют меня кружиться и трепыхаться вправо и влево, как бумажная игрушка посреди циклона.


Подвергнутые этим ужасным нагрузкам, мои единственные ориентиры - это затишье, которое позволяет мне двигаться вперед. Когда торнадо утихает, я поднимаюсь без особого труда. Но с каждым порывом вы должны останавливаться и ждать, цепляясь за ручки, как мидия на своем камне. Как это будет в реальной жизни! С вихрями, которые будут разбивать борта корабля. Не говоря уже о крене и тангаже ...


Если случится очень сильный удар, я закончу свою карьеру, выброшенный на борт огромного нефтяного танкера, - мрачная перспектива. Но того стронция-90, который может быть на борту «Акаи Мару», больше не будет.






ГЛАВА II.



Отправляясь из Вашингтона, вам нужно сделать пол-оборота земли, чтобы добраться до Кувейта. Страна [2] меньше штата Нью-Джерси, а ее население [3] составляет менее одной трети населения Чикаго. И все же эта крошечная страна на берегу Персидского залива - одна из крупнейших в мире.


Нефть, лежащая под песками этого пустынного эмирата

составляет одну пятую известных мировых запасов.


Когда я выхожу из устройства TWA, Пол Бридли, директор по связям с общественностью нашего посольства, ждет меня в ультрасовременном терминале возле таможни.


Полдень по местному времени. Но мои внутренние часы упорно устанавливаются на время Вашингтона, то есть около 3 часов ночи. Я устал, и у меня только одно желание: все забыть на несколько часов. К сожалению, мне достаточно взглянуть на Бридли, чтобы понять, что день будет нелегким.


Мужчина невысокого роста, полностью лысый, с округлым, почти женственным телом. Он сразу меня замечает и бросается ко мне с протянутой рукой, радостно кричит на удивление громким и глубоким голосом:


- Мистер Картер, добро пожаловать в Кувейт! Разрешите представиться: Пол Бридли, руководитель отдела по связям с общественностью. Надеюсь, у вас была хорошая поездка?


Люди вокруг прыгают, удивленные его криками. Мы становимся в центре внимания. Я шепчу так тихо, как могу:


- Полет был болезненным, но все равно спасибо.


- Большого босса сейчас нет, но я уверен, что Ховард сможет принять вас как следует. Не каждый день у нас появляется новый высокопоставленный чиновник, и, поверьте, у нас нет недостатка в планах на вас!


Все еще говоря во весь голос, Бридли берет меня за руку и ведет к таможеннику, стоящему за прилавком.


Он говорит. - Амаил аль-Мулва аль-Хафат! Мне приятно представить вам мистера Николаса Картера. Его прикомандировали сюда, чтобы помогать нам в делах.


Аль-Хафат кланяется мне, затем протягивает руку, чтобы увидеть мой паспорт. Он почти не смотрит на дипломатическую визу, которую мне дал Хоук, ставит штамп на странице и возвращает ее мне.


«Мистер Бридли сказал мне, что вы большой поклонник дискотеки», - сказал он. Моя молодая жена и я были бы счастливы, если бы вы согласились пойти с нами на ночь. Затем, оглядываясь через плечо: разве с вами не шла мадам?


Я пытаюсь сдержать гнев, задаваясь вопросом, какую чушь мог сказать Бридли этому таможеннику:


- Она присоединится ко мне через несколько недель.


«Я должен дать вам рекомендации по пребыванию», - очень вежливо объяснил мне Аль-Хафат. Поэтому я прошу вас уважать законы нашей страны. И теперь мне остается только пожелать вам приятного пребывания в Кувейте.


Через несколько минут Бридли забирает мои чемоданы на стойке дипломатического багажа. Бросив их небрежно в кузов потрепанного серого Шевроле, он выезжает и уносится прочь от здания аэровокзала.


Набравшись терпения, я даю ему выговор:


- Боже ! Я не уверен, что вы знаете о моей миссии, но вы могли бы и не собирать такое сено!


Бридли поворачивается ко мне. Его большой кусок глупой дыни сменяется умной улыбкой:


- Как мы знаем наших святых, мы чтим их.


- Так сказать?


- То есть, пока вы сохраняете вид толстого, резкого и веселого парня, это дает арабам чувство превосходства. Если вы когда-нибудь найдете что-то, что доставляет арабам большее удовольствие, чем чувство собственного превосходства над вами, дайте мне знать. Вы не представляете, сколько дверей можно здесь открыть, как идиот!


- Любопытный язык из уст представителя посольства!


- Я неправильно понял, мистер Картер. Я просто хочу сказать, что Запад заставил арабов пускать слюни так долго и так долго, что они счастливы отомстить, чувствуя свое превосходство. Я ничего не делаю, кроме как угощаю их этим маленьким удовольствием.


- Я понимаю. Все равно спасибо за прием ... Скажите, а вы знаете, зачем я здесь?


- Не в подробностях. За исключением того, что это было связано с беднягой, которого мы недавно нашли за дверью. Радиоактивное заражение, насколько я понимаю ...


- Кто еще знает?


Он спрашивает меня. - Знаешь что? О твоем прибытии? О смерти парня? Или отношениях между ними?


- Из всех.


- За смерть этого парня почти все сотрудники посольства. К вашему приезду, то же самое. Что касается связи между ними, то вряд ли кто-нибудь.


- Не будем ничего менять, и мне это подойдет.


Бридли отводит взгляд от дороги

обращаясь ко мне:


- Для меня тоже. Если вы не начнете взбалтывать слишком много грязи ... вы думаете об этом?


- Наверное.


- Никакого спокойствия, - заключил он с долгим, почти театральным вздохом.


Некоторое время мы едем молча, проезжая мимо мечетей современной архитектуры, в тени которых скрываются несколько убогих бараков. Однако в целом Кувейт с его сплоченными пригородами кажется новым и сияющим чистотой. Лишь местами сохранились следы кочевой жизни, которую местные жители вели на протяжении тысячелетий.


Бридли снова берет слово:


- Думаю, тебе понадобится транспорт, пока ты здесь.


Мы пересекаем порт и таможенный округ и въезжаем в город. Я думаю о сценарии, который Хоук подготовил для прикрытия. Я специальный следователь Комиссии по атомной энергии при Госдепартаменте. Радиоактивные материалы появились на Ближнем Востоке. Моя работа - выяснить, откуда они. Ничего больше. Отрываюсь от мыслей:


- Это правда. Еще мне понадобится водитель. Человек, которому доверяют.


«Вот машина, а я буду водителем», - предлагает Бридли. Надеюсь, вы можете доверять директору по связям с общественностью вашего посольства ... Если нет, то кому вы можете доверять? Может быть, вашему банкиру?


Я расхохотался:


- Вы нашли что-нибудь о личности погибшего?


- Зацепка, да. Но Ховард Маккуин, наш заместитель менеджера по работе с клиентами, расскажет вам все подробности. Он хочет сообщить вам лично.


Несмотря на его большой рот, мне нравится Бридли. Инстинктивно я ему доверяю и спрашиваю:


- Что за парень?


- Кто это ? Мертвый или Маккуин?


- Маккуин.


«Он настоящая заноза в заднице», - без колебаний отвечает Бридли. Но эй, он мой начальник ... Да и то, что он предан нашей родной стране, нечего сказать ...


- А что насчет местной полиции? Что ты ей сказал?


«Она ничего не знает, - говорит Бридли. Убрали тело в холодильник.


- Буквально ?


- Абсолютно. Он более загрязнен, чем активная зона ядерного реактора. Один из наших морских пехотинцев, который обращался с ним, скорее всего, скоро заболеет лейкемией.


- Это так плохо?


- Эх да. Как только врачи увидели труп, они положили его в морозильную камеру и отправились на дезинфекцию. Затем потребовалось восемь помощников, чтобы перенести морозильник из кухни в гараж для технического обслуживания автомобилей.


- А морпех?


- Ему дали обезболивающие и поместили в карантин. Маккуин хотел дождаться вашего прибытия, прежде чем репатриировать его.



Посольство Соединенных Штатов расположено в современном здании из камня и стекла на краю проспекта Бенейд-Аль-Гар. На крыше стоит лес передающих антенн. Когда Бридли подъезжает к главному входу, огромная парковка почти заполнена.


Мгновенно машину окружают четверо морских пехотинцев. Двое из них проверяют мои документы, а также бумаги Бридли. Этот приступ рвения, несомненно, призван изумить меня. Я инспектор Государственного департамента, и сотрудники службы безопасности стремятся произвести на меня хорошее впечатление, чтобы получить положительный отчет, когда я вернусь в Штаты. Сотрудники посольства, как я и ожидал, будут настороже, пока я не уеду. Очень хороший. Если все согласятся сотрудничать, не дрогнув, моя задача значительно упростится.


Наконец-то нас впустили; Бридли помогает мне нести два моих тяжелых чемодана, в одном из которых находится оборудование Филипса.


«Девяносто восемь процентов нашей работы - это большой бизнес», - объясняет Бридли, ведя меня по крытому переулку.


Он достает из кармана ключ и открывает тяжелую металлическую дверь.


- В остальном, - продолжает он, закрывая за нами дверь, - один процент состоит в решении проблем туристов, попавших в затруднительное положение. Два классических сценария - это храбрая женщина, которая идет по улице в шортах и ​​маленькой блузке, которую задержала полиция, или студент, у которого не хватает денег или паспорт просрочен.


Мы входим в большой вестибюль с рядами дверей справа и слева и

охраной в усиленном режиме.


Подчеркиваю, что остался еще один процент.


- Точно. После переворота в посольстве Тегерана мы вдвойне осторожнее относились к вопросам безопасности. Это один процент нашего бизнеса. Последний тлеющий удар был нанесен в тот день, когда один техасец - я думаю, он работал в Aramco - решил взорвать водоем в этом районе. Было проведено расследование, и выяснилось, что он был бывшим агентом ЦРУ. Вы бы видели взрыв! Это длилось несколько недель!


Идем по коридору к лифту, который, по словам провидца, находится на третьем этаже.


«Я говорю вам все это из-за Маккуина, - продолжает Бридли. Вы увидите, что я не солгал вам. Он настоящая заноза в заднице. Но мы должны признать, что как бизнесмен и как переговорщик он здесь на месте!


- Я здесь не для того, чтобы вести дела или вести переговоры ...


Но Бридли меня перебивает:


- Послушай меня, Ник. Ваше присутствие рискует, я имею в виду риск спровоцировать напряженность. Маккуин не чувствует себя удолетворенным своим положением заместителя поверенного в делах. Он друг Рейгана. Он действительно намеревается когда-нибудь быть назначенным послом, и всякий раз, когда он может, он пытается занять важную позицию.


Врываемся в лифт.


- Понимаешь, - продолжает Бридли, когда двери закрываются, - если он сможет обойти тебя, найти себя там, где исходят радиоактивные материалы, и выставить тебя похожим на идиота, это будет для него отметкой.


- Сохраняйте спокойствие. Но все равно спасибо за предупреждение.


После легкого рывка двери лифта открываются на третий этаж. Бридли подмигивает мне:


- Удачи !


Секретарша Говарда МакКуина объявляет, что нас примет ее босс. Я оставляю чемоданы у ее стола и спрашиваю Бридли:


- Другой морской пехотинец, который видел мертвого человека, все еще здесь?


- Альбион? Я вызову его в свой офис. Приходи ко мне, когда закончишь здесь.


- Спасибо.


Бридли выходит и уходит по коридору. Секретарь Маккуина объявляет меня по внутренней связи, а затем с вежливой улыбкой говорит:


- Вы можете войти, мистер Картер.


Я толкаю дверь в кабинет Маккуина. Он просторный, красиво меблирован и украшен толстым ковром. Маккуин - высокий сильный мужчина. У него густые черные волосы, густые брови и скрюченное лицо ... На несколько секунд мне показалось, что я стою перед товарищем Брежневым. Моложе, конечно. Но Маккуин разрушает чары, открыв рот.


«Добро пожаловать в Кувейт, мистер Картер», - говорит он, обходя свой стол с протянутой рукой и с улыбкой на губах.


Мы обменяемся крепким рукопожатием. У Маккуина стальной кулак. Он жестом предлагает мне сесть на стул и сам возвращается, чтобы сесть за свой стол.


- Так что там под небом Вашингтона? - сказал он с отчетливым южным акцентом.


- Нам там жарко. Ну, тут рядом ничего нет. Должно быть снаружи как минимум на 39 °!


- Термометр показывал ровно 44 ° в начале дня. Сегодня температура повышается.


- Мистер Бридли дал мне понять, что вы ведете дело с мертвым человеком.


Я хочу уладить этот вопрос как можно скорее, а затем найти комнату с кондиционером, чтобы вздремнуть.


«Верно», - мягко признал Маккуин, откидываясь на спинку стула. Вы приехали зря. Мне жаль.


Моему усталому мозгу требуется короткое время, чтобы понять значение его слов. Но когда это сделано, я чувствую, что принимаю ледяной душ.


- Как? »Или« Что?


«Я, конечно, представлю полный отчет», - невозмутимо продолжает МакКуин. Вы должны признать, что вас беспокоят без надобности.


Я пытаюсь контролировать свой голос:


- Хотите более понятно объясниться?


На его лице появляется неуверенность. Он быстро берет себя в руки и смотрит на часы!


- Мы должны получить полную информацию через несколько минут.


- Информирован? Но о чём?


- Игра не может уйти от нас. Наши люди окружают площадь.


Я вскакиваю со стула и кладу руки на его стол.


- Боже ! Что вы наделали ? Скажите мне немедленно!


- Но что это значит? - Мне не очень нравится ваш тон, дорогой сэр, - начинает Маккуин.


Я хватаю его за воротник рубашки и шиплю сквозь зубы.


- Я прямо уполномочен Президентом! Если хотите это проверить, позвоните ему прямо сейчас! Но, поверьте, это было бы самой большой ошибкой в ​​вашей карьере!


Маккуин падает в обморок:


- Но… но… я…


- Что вы наделали ? Скажи это быстро, пока не стало слишком поздно!


- Мертвого человека звали Аль-Мухтар. Фахд аль-Мухтар. Н ... мы думаем, что он был частью Ноябрьского Красного Кулака. Мы нашли след его любовницы. Она живет в Дасме.


- А твои люди там? У нее дома?


- Я… да, - сорванным голосом выпалил Маккуин.


- Адрес! Быстро ! Точный адрес!


- Эээ… rue Faïçal. Номер 27.


Осмотрительность и скорость, - посоветовал мне Хоук перед отъездом из Вашингтона. Если я не смогу быстро обыграть людей Маккуина, я смогу провести черту по первому из этих двух пунктов.


Я отпустил заместителя поверенного в делах, который тяжело рухнул на сиденье, ворвался в дверь и схватил мои сумки. Я успеваю только крикнуть:


- Где офис Бридли?


- Я… я… доб. 313, - заикается секретарь, протягивая дрожащим пальцем по коридору, в сторону, противоположную лифту.


Маккуин появляется на пороге. Он оправился.


Он взревел.- Кто ты, по-твоему, такой?


В ответ я крикнул ему:


- Немедленно отзовите своих людей!


Дверь Бридли открыта. Я нахожу его за столом, лицом к лицу с молодым человеком в форме ВМФ. На меня обращаются два ошеломленных взгляда. Нет времени знакомиться:


- В путь, Бридли! Быстро!


Бридли вскакивает со своего места и на удивление быстро устремляется по коридору вслед за мной. Маккуин спешит нам навстречу.


- Прекрати, Картер! Стой, приказываю!


Бридли вопросительно смотрит на меня:


- Куда мы идем ?


- Дасме. 27 rue Faïçal. Ты знаешь ?


- Отсюда минут пять.


Привлеченные шумом, несколько чиновников выходят из своих офисов. В свою очередь молодой морпех, которого я видел с Бридли, указывает носом на порог.


- Бридли! Маккуин взревел, когда мы направились к лестнице. Солдат, останови этих двоих!


Я слышу, как солдат бормочет, что он безоружен, когда я спускаюсь по ступенькам, за которым следует Бридли.


Он кричит мне, не останавливаясь - У Маккуина будет инсульт!


- Я бы хотел, чтобы он этого не пережил. Это лучшее, что с ним может случиться.


Через две минуты мы кидаемся в старый «Шевроле» Бридли. С завыванием шин он выезжает со стоянки задним ходом и проносится мимо носов морпехов, застрявших в изумлении.


Позволяя Бридли вести машину, я становлюсь на колени на переднем сиденье, открываю чемодан и хватаю Вильгельмину, не тратя времени на поиски своей кобуры. После загрузки я засовываю её под пояс, а затем открываю другой чемодан. Беру там сверхчувствительный счетчик Гейгера.


Проносясь по малолюдным улицам, Бридли краем глаза посмотрел на меня:


- У меня такое впечатление, что вы собираетесь пошалить.


- Напротив. Это то, что я хочу предотвратить любой ценой. Впереди еще много времени?


- Не более двух минут.


Проезжаем круговую развязку. На перпендикулярной полосе стоит знак на арабском и английском языках: Внутренний пояс.


Пройдя триста ярдов, Бридли поворачивает направо.


- Дасма, - объявляет он, замедляясь на поиски улицы Фаисал.


Мы оба замечаем ее одновременно. Еще мы находим, к сожалению, полдюжины военных машин и два отряда полиции.


Бридли подъезжает к одному из джипов. Чуть дальше улица перекрыта. Не дожидаясь, пока он выключит двигатель, выхожу из машины и мчусь к небольшой группе собравшихся там любопытных людей.


Офицер полиции Кувейта пытается помешать мне проехать. Я собираюсь пройти мимо него, но Бридли, подходя ко мне сзади, кричит что-то по-арабски.


Бесконечную секунду мужчина колеблется, его рука висит на рукоятке пистолета.

Наконец, он делает шаг назад, чтобы расчистить проход.


Мы подходим к двери здания, когда из него выходят двое очень молодых людей в снаряжении морской пехоты. Изможденные, они произносят потоки бессвязных слов, в которых повторяются слова «радиация» и «слишком поздно».


Сразу же их окружила еще дюжина кувейтских военных и полицейских. Бридли отталкивает двух солдат и идет к выходу из дома.


- Ну, Джон, что происходит? - спрашивает он одного из двух только что спустившихся морских пехотинцев.


Глаза мальчика широко раскрыты. Из уголков его губ стекает немного слюны.


- Джон, черт побери! Но что случилось? - повторяет Бридли.


- Я ... они все мертвы на втором этаже, - бормочет морпех. Как и другой. Они радиоактивны… Полностью заражены!


Напряженным голосом кричу:


- Бридли! Запретить доступ в дом. Я вернусь.


Его больше беспокоит состояние молодого морского пехотинца, чем мои приказы. Я бегу к его машине, открываю чемодан с оборудованием и торопливо вытаскиваю свой радиационный костюм.


Менее чем через минуту я натягиваю его на свою уличную одежду и иду обратно к толпе.


Бридли помогает мне поправить шлем и лямки, затем я надел большие перчатки. Я беру счетчик Гейгера и вхожу в здание по маленькой, темной и грязной лестнице. Шаг за шагом осторожно выхожу на второй этаж. Некогда быть героем.


Посреди узкого коридора открыта дверь. Я включаю свой счетчик Гейгера и подхожу к ней. Несмотря на толщину шлема, я отчетливо слышу такт стрелки, которая круто поднимается к красной области циферблата.


На пороге такт-так ускоряется, и очень быстро стрелка останавливается на слове «опасность».


В квартире три человека: двое мужчин и женщина. Они мертвы, и смотреть на них ужасно, как на труп на фотографиях Ястреба. У них больше нет волос, а их тела покрыты большими сочащимися ранами.


Несмотря на мое отвращение, я быстро их обыскиваю. Несколько монет, расческа и носовой платок.


Комната, очень маленькая, обставлена ​​полуразрушенным диваном, на котором лежит женщина, двумя низкими креслами, небольшим холодильником и полкой с газовой плитой. На полке также есть женская сумочка.


Я осторожно прохожу через комнату, держа перед собой счетчик Гейгера. Загрязнено все, даже кошелек.


Филипс дал мне простую формулу, чтобы узнать, как долго мой костюм позволяет мне быть защищенным в зависимости от уровня радиоактивности. Но на данный момент мне нужно больше, чем просто расчеты. Кроме того, я не собираюсь продолжаться вечно.


В сумке нахожу деньги, косметику, связку ключей и письмо. Адрес написан на арабском и английском языках. Само письмо на арабском языке.


Получатель: некая Шейла Шабах аш-Шабат, квартира 2 C, 27 rue Faïçal, Кувейт. Отправителя зовут Хермил Захле, и он указал на обратной стороне конверта адрес в Бейруте.


Я запечатываю в памяти имя и адрес отправителя, затем кладу конверт обратно в сумку. Вытащить что-либо невозможно. Все слишком загрязнено радиацией.


С другой стороны кухонной зоны закрытая дверь. Чем дальше я продвигаюсь к этой двери, тем больше стрелка моего счетчика уходит в красную зону.


Немного ускорившись, я пинаю дверь. Игла сходит с ума.


Совсем рядом с грядкой стоит небольшая массивная бочка. Плотный свинцовый покров скатился на землю в нескольких шагах от него.


Большие буквы на внешнем кожухе ствола обозначают: ОТДЕЛЕНИЕ ЯДЕРНОЙ ЭНЕРГИИ, МИНИСТЕРСТВО АРМИИ, БЕРШЕВА, ИЗРАИЛЬ.


Бочонок пуст.






ГЛАВА III.



Почти весь остаток дня медицинским службам посольства потребовалось очистить и обеззаразить мой защитный костюм.


Эвакуированный корпус был опечатан. Неуклонно упорный Маккуин пообещал начальнику полиции Кувейта дать ему подробные объяснения в течение суток.


Посол проинформировал Вашингтон. Немедленно группа дезактивации ВВС США была отправлена ​​из Рамштайна, Германия, чтобы забрать барабан.



Умирая от усталости, я покидаю Дасму в сопровождении Бридли.

Более семидесяти двух часов на пределе, почти без сна. Если бы я прислушивался к себе, я бы свернулся калачиком в углу и храпел. Тем не менее, мне все еще нужно сделать одно: отправить Хоуку закодированное сообщение с подробностями ситуации и просьбой разрешить перейти к следующему этапу.


Почти 19 часов вечера, когда Бридли, миновав гауптвахту, останавливает машину за главным зданием.


Он выключает зажигание, но вместо того, чтобы выйти, остается сидеть, воздух отключен, его руки упираются в руль.


Я собираюсь уйти, когда он решается и начинает хриплым голосом:


- Ник, я бы хотел, чтобы ты рассказал мне, что именно происходит.


В белом свете фонарных столбов и освещенных окон посольства лицо его багровеет:


- Что происходит ?


В его глазах читается безумная тоска.


«Морские пехотинцы, которые поднялись в эту квартиру, оба заражены», - сказал он наконец.


- Маккуину придется ответить. Вы не имеете к этому никакого отношения. Мы сделали все возможное, чтобы избежать этой трагедии.


- Да, это Маккуин все облажался! Это ваше мнение, не правда ли?


Я беру свой самый мягкий голос, чтобы поговорить с ним, потому что чувствую, что он готов взорваться:


- Но что, черт возьми, с тобой происходит? Вы плохо себя чувствуете?


Он успокаивает меня знаком, но молчит.


- Вы лично знали одного из этих двух парней?


- Джона, - сказал он.


Он отворачивается и сдавленным голосом продолжает:


- Морской пехотинец Джон Бридли ... Он мой сын.


- Боже правый, Пол! Это ужасно !


Я хотел бы кое-что добавить, но не вижу ничего, что могло бы облегчить его боль. Это слишком мучительно.


- Если вы найдете других, кто был вовлечен, заставьте их провериться. Прежде всего, не упустите их!


- Вот почему я здесь, Пол.


- Я бы хотел помочь тебе.


- Мне на несколько часов понадобится переговорная посольства, а завтра утром, наверное, понадобится машина, чтобы отвезти меня в аэропорт.


- Ты улетишь ? - резко спрашивает он.


- Скорее всего.


- А трупы в квартире? Их сообщники?


- У меня есть подсказки. Я не найду их в Кувейте.


Бридли рассеянно кивает:


- Ему всего двадцать один год.


Он глубоко вздыхает и выходит из машины.



Прибыв на третий этаж, я сдаю свой багаж в его офис. Затем Бридли отвезет меня в коммуникационный центр, расположенный в подвале. Несмотря на поздний час, в районе царит лихорадочная активность.


Все части посольства находятся в состоянии повышенной готовности, если инцидент с Дасмой вызовет беспорядки. Дежурный секретарь сообщает нам, что Маккуина вызвали за полчаса до этого в министерство обороны Кувейта и что посол уже едет домой. Ясно, что потребуется время, чтобы смятение утихло. Но, несмотря на взрывоопасную обстановку, главное - моя миссия. Миссия была вдвое сложнее из-за трагической инициативы Маккуина.


Менеджер по связям с общественностью, молодой человек с длинными волосами и анархическими усами, одетый в мятый джинсовый костюм, сидит за столом.


Бридли представляет нас:


- Стюарт Джиллингем, Ник Картер. Ник специально уполномочен Государственным департаментом. Ему дали карт-бланш на высоких постах. На сегодня ему понадобится проходимый канал. Дайте ему все, о чем он вас попросит.


«Очень хорошо», - отвечает Джиллингем.


Но по тону его голоса можно сказать, что ему это не нравится.


- Почему бы тебе не пойти отдохнуть? Я говорю Полу Бридли. До завтрашнего утра мне ничего не понадобится.


Он не задумываясь отказывается:


- Я лучше останусь. Когда ты здесь закончишь, подойди ко мне в офис. У меня есть бутылка виски двенадцатилетней давности, ожидающая открытия.


- Знаешь, это может занять у меня несколько часов.


- Неважно. - Это большая бутылка, - отвечает он, шаркая по направлению к лифту.


«Хорошо, - сказал Джиллингем. Если вы хотите сказать мне, что именно вам нужно, мистер Картер, я позабочусь о вас и могу вернуться к своей работе.


- У вас есть безопасный канал связи с Госдепом?

Мой вопрос явно озадачивает его:


- Только один, и со всеми коммуникациями высокой категории, он будет перегружен до завтрашнего дня.


- Я реквизирую его на несколько часов.


Джиллингем открывает рот, чтобы возразить, но я его останавливаю:


«Послушайте, мистер Джиллингем, будьте готовы к сотрудничеству, и это избавит нас от множества головных болей и напрасной траты времени. Я спрашиваю вас только о двух часах. Завтра утром меня не будет.


Взгляд Джиллингема загорается, но он наконец улыбается и глубоко вздыхает:


- Ты обещаешь ?


Я успокаиваю его смехом.


«Хорошо, будьте как дома», - заключил Джиллингем. Что вам нужно?


- Буклет с одноразовыми кодами и тихое место для работы.


- На этом канале все коммуникации зашифрованы ...


- Я знаю. Я все еще хочу кодовую книгу и деталь, над которой нужно работать.


«Хорошо, - сказал Джиллингем. Секрет или совершенно секретно?


Он будет шокирован.


- Президентский.


Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но передумывает. Всего дюжина человек имеет доступ к этому типу кода. Копии есть в посольствах по всему миру, но они используются только в крайних случаях.


«Я все равно попрошу вас заполнить буквенно-цифровую таблицу», - сказал Джиллингем.


Мы проходим через большую комнату, полную телетайпов, и он ведет меня в небольшой кабинет, обставленный рабочим столом, уставленным бумагами, и полдюжиной картотечных шкафов.


«Присаживайтесь, я принесу вам код», - сказал он, уходя.


Я сажусь за стол и сразу же приступаю к работе.


Через несколько минут возвращается Джиллингем с большой кодовой книгой, запечатанной в мягкий конверт.


Я вхожу в форму авторизации и быстро заполняю двадцать семь полей буквенно-цифровой таблицы.


Джиллингем проверяет, сравнивая лист со списком, прикрепленным к обратной стороне конверта, и затем, довольный, протягивает мне буклет.


«Я впервые вижу, как кто-то использует его», - признается он заговорщицким тоном.


«Все должно начаться», - сказал я. Хорошо. Никто не должен входить сюда ни по какой причине, пока я не закончу. Вы поняли ?


- Отлично. Я оставляю вас.



На составление сообщения и его написание у меня уходит почти два часа.


Я делаю краткий отчет о последних событиях, отмечая, что обнаружил пустую бета-бочку с израильскими надписями на ней. По крайней мере, я достиг одной из целей своей миссии: выяснить, откуда берутся радиоактивные материалы. В течение некоторого времени мы подозревали, что израильтяне владеют ядерными объектами. Теперь есть доказательство.


Другой вопрос, как бочонок попал с завода в Беэр-Шеве для отправки в Кувейт. Чтобы решить эту проблему, я должен дождаться ответа на свое сообщение.


Я также рассказал Хоуку о письме, найденном в сумке женщины, и попросил ВМС помочь доставить меня в Бейрут. Прежде чем я попытаюсь приступить к Акаи Мару, я хочу знать, есть ли еще выжившие среди людей, причастных к этому делу.


Выполнить здание будет достаточно сложно. Меня не возбуждает мысль о том, что меня там ждут.



Мое длинное сообщение закончено, я вкладываю буклет с кодами в мягкий конверт, закрываю его и приношу Джиллингему. Кодовый номер получателя, который я указал вверху первой страницы, гарантирует, что сообщение будет доставлено прямо в офис Хока на Дюпон-Серкл, независимо от того, какое время дня или ночи.


«Вот так, - сказал я Джиллингему. Я хочу, чтобы вы немедленно отправили его мне. Жду ответа.


- А код?


- Заприте его, не позволяйте открывать государственную тайну. Я иду спать.


- Хорошо. Я верну его вам с ответом.


Я падаю на стул, упираясь ногами в стол. Я сразу погружаюсь в полную темноту. Много позже меня энергично трясет рука: это Джиллингем:


- Мистер Картер… мистер Картер!


Упорно не открывая глаз, я тем не менее шепчу:


- Что ... что это? Что-то не так ? Канал?


- Сейчас 2 часа ночи, мистер Картер. Ты

заснул прошлой ночью около 10 часов. Ваш ответ есть.


Молодой человек протягивает мне конверт, содержащий буклет кодов, а также отдельный лист. Я вынужден всплыть:


- Это все ?


«Да, - сказал Джиллингем. Теперь, если это возможно, я хотел бы снова открыть линию.


- Делай, делай. Спасибо. Мне это больше не нужно.


Джиллингем спешит вернуться к своим занятиям.


На расшифровку короткого сообщения, отправленного мне Хоуком, у меня уходит меньше получаса. Ответ неудивителен.


Мы подозреваем поселение в Беэр-Шеве. .... Президенту сообщил сегодня днем. .... Не раньше встречи в Афинах, в терминале аэропорта Хеллиникон, свяжитесь с капитаном ВМС США Робертом Джорданом. .... Будьте осторожны в Бейруте, но сейчас важно действовать очень быстро. .... Конец сообщения. Хоук.


Разорвав сообщение и свой блокнот, я возвращаю буклет с кодами Джиллингему, а затем иду наверх, чтобы встретиться с Бридли в его офисе. Ему нужно доставить мой багаж в Афины в дипломатической сумке.


Для меня, конечно, проще всего было бы сесть на авиалайнер до Бейрута. Но это невозможно. Во-первых, я не хочу, чтобы мое присутствие в Ливане было замечено. И так страна находится в состоянии войны. Даже в самых лучших условиях Бейрут будет для меня нездоровым местом. Опасность, я это ненавижу.


Волнение на этажах посольства впечатляет. Подчиненным сотрудникам трудно зашифровать массу отчетов и счетов, в то время как их начальство занимается краткосрочным, среднесрочным и долгосрочным анализом. Возвращение посла - это начало борьбы, и каждый хочет найти для себя лучший способ справиться с ситуацией. Я стучу в дверь Бридли. Нет ответа. Я все равно решаю войти. Только рассеянный свет, проникающий через окно, освещает комнату.


Бридли один, сидит за своим столом, спиной к двери, ее взгляд устремлен в окно. Почти пустая большая бутылка Chivas Regal стоит на его столе.


- Пол, - мягко говорю я.


- Вы закончили внизу? - спрашивает он, не оглядываясь.


Голос у него совсем не пьяный.


- Да, и мне все еще нужна твоя помощь, чтобы завтра утром уехать. Наконец, прямо сейчас ...


На этот раз он оборачивается, ставит стакан, который держал в руке, на стол и закуривает. Его глаза опухли и покрыты кольцами. Недосыпание, пьянство или что-то еще?


- Слушай, Пол, если хочешь, я найду кого-нибудь, кто позаботится о подготовке ...


Он меня перебивает:


- Это моя работа. Куда ты собираешься ?


- В Афины. Мне нужно быть там как можно скорее.


- В 7 часов вылет. Прямо в Каир. Оттуда у нас не будет проблем с поиском пересадки для вас. Я отправлю ваш багаж под дипломатической печатью.


- А военной техники в этом районе нет?


Бридли кисло улыбается мне.


- Не официально. Но, если вы не боитесь, чтобы вас заметили ...


- Нет-нет, я говорю, прежде всего осмотрительность. Коммерческий рейс мне подойдет.


Он долго смотрит на меня.


«До шести утра там никого не будет», - сказал он наконец. И, глядя на его часы: у нас остается около двух часов. Вы хотите выпить?


- С удовольствием.


Он открывает ящик, достает второй стакан и наполовину наполняет его.


- Здоровье!



Перелет в Каир занимает почти два часа. Там я жду сорок пять минут, пока самолет доставит меня в Афины за два с половиной часа. Мне удается поспать два часа во время поездки, и, добравшись до аэропорта Хеллиникон, я почти чувствую себя отдохнувшим.


Командующий ВМФ Боб Джордан ждет меня у VIP-таможни. Выражение его лица говорит мне, что он узнал меня, но мужчина осторожен.


- Ник Картер? - тихо спрашивает он, когда я разбираюсь с формальностями.


Я отвечаю кивком головы:


- Вы, должно быть, Джордан?


- Как зовут вашего хорошего друга?


Я долго смотрю на него, гадая, что бы Хоук мог ему сказать:


- Которого ?


На лице Джордана появляется изумление.


- Того из Японии.


- Казука.


Он с облегчением улыбается:


- Мне посоветовали быть осторожным.


Я не могу не заметить кисло, пока мы идем через вестибюль терминала

к выходу:


- Неприемлемо, что моя личная жизнь находится на досье ВМФ.


Джордан разражается смехом:


- Сохранять спокойствие. Я буду молчать, как могила.


Снаружи нас ждет серая штабная машина ВМФ. Джордан кладет мои сумки вперед рядом с водителем и садится со мной на заднее сиденье.


Через секунду мы едем в ближайший военный аэропорт.


- Что ты приготовил для меня, Джордан?


- Вертолет SH-3A Sea King. Он доставит вас на Whiteshark. Это подводная лодка с управляемыми ракетами класса Кеннеди.


- Witheshark? Вот я не знаю ...


Джордан воздерживается от ответа.


- Капитан Ньютон Фармингтон ждет вас на борту.


- Где сейчас подводная лодка?


- Примерно в сотне миль от берега.


- Русские есть вокруг?


- Об этом спросите Ньюта, он получил приказы в отношении вас. Я всего лишь приводной ремень.


- Я понимаю.


Но важно, чтобы я прошел весь путь до Бейрута. Чем меньше знают о моих движениях, тем в большей безопасности я буду. Ястреб не любит, когда его люди повышают свой статус в поддержку своих требований. И я нет. Тем не менее, у меня нет выбора.


«Командир Джордан, - сказал я, - я не хочу знать, какое у вас звание. Вы скажете мне, есть ли у Whiteshark советская тень, прежде чем я сяду на этот вертолет.


Улыбка Джордана гаснет:


- Я не знаю вашего звания, мистер Картер, но у меня есть приказ.


- Не имеет значения капитан. Я знаю, что ваши приказы имеют в виду полное сотрудничество!


- Да, конечно, - признает Джордан, кивая для экономии времени.


- Очень хорошо. Я вижу, мы понимаем друг друга.


Я вынимаю NC из своего золотого футляра и с удовольствием зажигаю. По прибытии в военный ангар водитель складывает мои чемоданы в кузов «Сикорского». Джордан быстро идет к комнате связи.


Он выходит меньше чем через пять минут и идет вперед со сжатыми губами. Поэтому он получил информацию от начальства и выдал много информации.


- Все хорошо, - объявляет он. Ближайший корабль находится в пятистах милях от нас. Советский траулер.


- Спасибо за информацию… До свидания, командир.


Попадаю в вертолет через боковую панель. Пилот поворачивает ко мне голову, ждет, пока я пристегну ремень безопасности, затем вопросительно поднимает большой палец.


Рядом со мной на переборке вешается каска. Надеваю и сразу слышу голос пилота:


- Есть какие-нибудь проблемы, сэр?


Панель еще не закрыта и, стоя на взлетной площадке, Джордан смотрит на меня:


- Это возможно. Русский траулер плывет примерно в пятистах милях от Whiteshark. Я хочу избежать слежения на радаре. Вы чувствуете, что можете это сделать?


- Да, сэр, - говорит пилот. Но нам придется лететь достаточно низко. Будут толчки и, возможно, риск.


- Не берите в голову. Я не хочу, чтобы они знали, что мы подошли к подводной лодке.


- Хорошо, сэр.


Я вешаю шлем на переборку, втыкаюсь в спинку сиденья и закрываю глаза. Для меня первая чрезвычайная ситуация - это всегда отдых.






ГЛАВА IV.



- Мистер Картер на командный пункт! Мистер Картер на командный пункт! ревет громкоговоритель в моей маленькой каюте.


Я выпрыгиваю из койки и отвечаю на домофон:


- Я иду!


На моих часах чуть позже двух часов ночи. Вертолет доставил меня на палубу накануне около 16:00. Крышку люка мне быстро открыли, и подводная лодка снова погрузилась.


Мой пилот вел себя как ас, и, согласно нашим детекторам радиолокационного наблюдения, советский траулер не мог нас засечь.


Я на борту уже десять часов. По моим подсчетам, мы не смогли преодолеть более половины расстояния до Бейрута. Если только Whiteshark не способен развивать поразительную скорость под водой.


Когда я встретил капитана Ньютона Фармингтона, я обнаружил человека, диаметрально противоположного Джордану. В то время как Джордан высокий и довольно крупный, Фармингтон невысокий и худощавый. Насколько Джордан экспансивный и быстрый,

Фармингтон сдержан, с почти поджатыми губами. Но он выглядит компетентным и явно пользуется уважением своих людей.


Быстро одеваюсь, обливаю лицо холодной водой и мчусь к командному пункту. Фармингтон ждет меня у перископа.


«Подойдите ближе, мистер Картер», - говорит он своим хриплым тонким голосом. Посмотрите.


Несколько офицеров вокруг него краем глаза наблюдают за мной. Гражданских на борту должно быть немного ...


Фармингтон уступает мне место перед прорезиненным окуляром перископа. Я вижу огромный порт и город, построенный вокруг полукруглой бухты. Время от времени мы видим большие огненные ливни, похожие на взрывы, и отблески, поджигающие небо в нескольких частях города, как пожары ...


Я долго мучаю свои нейроны, пытаясь узнать, где мы находимся. Что означают эти бои? Почему капитан сменил курс? Затем, внезапно, понимаю. Это Бейрут, передо мной! Менее двух тысяч метров!


Отхожу от перископа и смотрю на капитана:


- Когда мы прибыли?


«Около двух часов назад», - отвечает он с легкой улыбкой на губах.


На моем лице должно читаться изумление, потому что он спешит добавить:


- Это подлодка способна показывать весьма замечательные результаты.


- Давай посчитаем… Сто тридцать км / ч! Нет ? Я не думал, что у нашего флота - а следовательно, и у другого флота в мире - есть такие быстрые лодки!


- Совершенно секретно, мистер Картер, не забывайте! - напоминает мне Фармингтон.


- Знаю, капитан. Моя миссия тоже!


Я думаю. В конце концов, бои в ливанской столице - это хорошо для меня. У меня есть все шансы остаться незамеченной.


- Какое местное время?


- Эээ… 3:10, - отвечает Фармингтон.


Я видел в южном конце гавани несколько врезанных друг в друга обломков, которые могут стать для меня выбраным местом.


- Попросите меня подготовить надувную лодку, темный костюм и легкое ночное снаряжение.


Фармингтон удивлен:


- Ты собираешься сойти на берег в этой схватке?


- У меня есть миссия, которую нужно выполнить.


- Да, конечно… - задумчиво отвечает он.


Он издает серию команд, которые дежурный повторяет по внутренней связи.


- Еще мне понадобится сигнализатор для нашего свидания.


- Как думаешь, сколько времени это займет, Картер?


- Посмотрим: около трех четвертей часа доберусь до берега. Надеюсь, я найду то, что ищу, через два часа. Затем три четверти часа до дома.


«Рассвет не за горами», - замечает Фармингтон.


Он добавляет для своей команды:


- Поместите HB-73 в лодку.


- К вашим услугам !


- Мы предоставим вам УКВ-передатчик, - поясняет он. Когда вы уйдете, вы нажмете на джойстике два удара, три удара и два удара. Мы вас заберем.


- Где ты будешь?


- В нескольких милях от континентального шельфа.


- Очень хорошо.


- И последнее, мистер Картер ...


- Да ?


- Этот корабль ни в коем случае нельзя скомпрометировать. Официальное распоряжение президента. Если у вас возникнут проблемы, мы мало чем можем вам помочь.


«Само собой разумеется, - сказал я, покидая командный пункт.


*


* *


Я в боксерских шортах, кобура привязана к моей футболке, самовыпускающийся кинжал прикреплен к предплечью, когда в мою каюту входит молодой моряк, нагруженный парой ботинок с мягкой подошвой, черным комбинезоном коммандос, черным шерстяная кепка и ночное снаряжение, в которое входят пара тонких перчаток, небольшой черный рюкзак и коробка с темной жирной краской для моего камуфляжа.


Его глаза расширяются при виде моего оружия.


- Это материал, который вы запрашивали, сэр, - объявляет он.


Перед отъездом молодой человек по-новому взглянул на Хьюго, мой верный кинжал:


- Ты правда сегодня вечером идешь на берег?


- Ну да.


- Что ж, удачи, сэр.


- Удача - это именно то, что мне нужно ...


Через пять минут я готов, мое лицо почернело от камуфляжной косметики. Я кладу свой счетчик Гейгера в рюкзак и подхожу к крышке люка где меня ждет дежурный с двумя мужчинами.

Один из них обмундирован так же, как и я. Я удивлен :


- Что происходит ?


- Капитан подумал, что мы можем послать с вами человека. Он прикроет тебе спину.


- Вы поблагодарите капитана, но я пойду один.


- Как хочешь. Ты готов идти?


Нажав кнопку микрофона, он объявляет:


- Вперед!


Через несколько мгновений из балластных отсеков выходит вода. Мостик идет вверх. В течение нескольких долгих секунд мы не сводим глаз с мигающего красного света, затем сменяемся желтым.


По кивку офицера один из мужчин поднимается по металлической лестнице и открывает указатель выхода.


Нас поражает резкий запах водорослей и морской воды.


Второй поднимается по стальным прутьям, офицер желает мне удачи, и я иду за двумя матросами на палубу.


Палуба подводной лодки залита волнами, и рябь лижет нам ноги.


Сзади черный купол башни нависает над морем намного выше, но даже хорошо экипированному наблюдателю практически невозможно увидеть ее с берега.


Менее чем за тридцать секунд моряки вытаскивают надувную лодку из затопленного бокса, надувают ее и запускают, поместив передатчик в один из боковых карманов.


Даже на таком расстоянии я слышу пулеметы и чувствую едкие ароматы пожаров. Всё в порядке, пока снайпер не выберет меня в качестве цели или патруль не встанет у меня на пути.


Пройдя десять метров, я чувствую легкие водовороты, волнующие воду вокруг меня. Я оборачиваюсь. Whiteshark ушел. Лишь несколько всплесков отмечают место, где он нырнул.


Ветер уносит меня к берегу. И менее чем за тридцать пять минут я приземляюсь под прикрытием двух полузатопленных обломков судов.


Бои происходят на севере, ближе к центру города. Однако я очень осторожно пришвартовываю свою лодку к сваям деревянного причала.


Опора похожа на эстакаду железнодорожного моста, поэтому я легко могу взобраться на нее. Достигнув вершины, осторожно, медленными и расчетливыми движениями я подтягиваюсь силой рук, чтобы совершить путешествие по поверхности. Я вижу несколько стопок ящиков слева и склад справа от меня, где валяются обломки вилочного погрузчика.


Доки и их окрестности погружены во тьму и, по всей видимости, безлюдны. После минутного наблюдения я осторожно иду и прячусь у стены склада.


Во время моих предыдущих миссий Бейрут был веселый и оживленный город. Люди казались мне счастливыми и благополучными. Сегодня город заброшен. С единственным шумом - стрельбой.


На борту Whiteshark я заметил адрес, который искал, на подробной карте Бейрута.


Хермил Захле живет в переулке Рашейя 52 в Басте, мусульманском районе суннитского толка, расположенном на юго-востоке города. От того места, где я нахожусь, мне нужно пройти около трех километров, чтобы добраться туда.


Поблизости только одна тень: отсюда доносятся отголоски выстрелов.


Я расстегиваю молнию своего костюма на несколько дюймов, чтобы мне было легче добраться до Вильгельмины, моего старого доброго Люгера. Затем я осторожно двинулся в путь. Там одна неприятная встреча, и это казнь без суда и следствия. Ни об аресте, ни о допросе, ни о суде. Пуля в голову, и дело будет закрыто.


Менее чем через пять минут я выхожу из дока. Я мчусь по темной улице, когда патруль, выходящий из ночи, заставляет меня присесть за грудой мусора, оставленной на тротуаре. Запах ядовитый.


Полдюжины солдат-мусульман бегут по улице посреди дороги. Когда они доходят до моего уровня, я отчетливо слышу их вздохи и какое-то запыхавшееся рычание.


Я жду шестьдесят секунд с часами в руках, прежде чем покинуть свое убежище и отправиться обратно в Басту. По мере приближения к трущобам гниющие груды мусора продолжают расти. Что касается домов, то они все более ветхие.


Несмотря на свое помпезное название, Аллея Рашейя - это всего лишь небольшой тупик, выходящий на более широкий проспект. Здания вот-вот рухнут. В окнах больше нет стекол.


Зона противостояния сейчас в двух-трехстах ярдах от меня. Скрытые на пороге того, что, должно быть, когда-то было магазином, я вижу немного дальше, возвышающиеся над крышами переулка, современные офисные здания, которые были наполовину разрушены.


На главном проспекте лежат обломки трех автомобилей, по крайней мере одно из которых принадлежит американскому автомобилю последней модели. Дорога усыпана бетонными блоками, кусками металлолома, битым стеклом. Накопленные повсюду медные брызги доказывают, что в последнее время здесь произошли жестокие столкновения. № 52 находится в нижней части темного тупика. Когда я изучаю линию крыш, окна и тени, усеивающие тротуар, я чувствую себя подавленным впечатлением, столь же глубоким, сколь и неприятным: я попал в ловушку. Я больше не смею дышать. Вдруг я слышу шум, пронзительный звук. Сначала это звучит как мяуканье кошки или стон раненой собаки. Но спустя несколько мгновений я отчетливо слышу слово «жалко!» "Это идет из тупика ...


На конверте указан адрес квартиры на третьем этаже. Все постройки в переулке трехэтажные.


Осмотрев еще раз главную улицу, чтобы убедиться, что никто не придет, я с большим сожалением покидаю свое убежище. Потом прохожу через разбитое окно, наступая на скрипящие под ногами осколки стекла.


Слева от меня незаметное движение. Прежде чем я даже понял, что это, вероятно, просто крыса, я обнажил и взвел курок Люгера. Зря.


Единственный свет в разрушенной лавке: пожар в нескольких сотнях ярдов. Но вскоре я обнаружил черный ход, ведущий на небольшую лестницу под открытым небом, по которой я поднялся. На расстоянии десяти метров стеклянная рама, разбитая, как и все остальное, дает достаточно света, чтобы я мог быстро оглядеться. Вскоре я прохожу через стальную дверь и выхожу на крышу.


Наверху усиливаются звуки битвы, бушующей в центре города. Несмотря на то, что мне загораживают другие здания, я вижу вспышки автоматов и огоньки, горящие повсюду.


Между тем местом, где я стою, и концом тупика, примерно в семидесяти метрах от меня, тянется череда разрозненных крыш из шифера, гудрона и гравия, металла с кое-где и несколькими световыми люками.


Он очень похож на крыши ветхих кварталов Парижа, что неудивительно, поскольку до обретения независимости в 1944 году Ливан находился под французским мандатом.


Он продолжает двигаться, когда я замечаю в десяти метрах справа от меня светящуюся точку. Я замираю на месте, мое сердце колотится.


В течение долгого времени мне было интересно, не были ли у меня галлюцинации. Внезапно светящаяся точка появляется снова, поднимается по дуге, сильно светится и затем гаснет.


Сигарета. Кто-то курит на крыше.


Я беззвучно вынимаю Вильгельмину и заставляю Хьюго подпрыгивать на ладони.


Теперь я нахожусь за каминной трубой, с подветренной стороны от этого человека, и чувствую резкий запах его плохой сигареты, смешанный с запахом пота.


С бесконечной медлительностью я подползаю к углу камина, беру камешек и бросаю его в центр крыши, где он приземляется с небольшим, почти незаметным «так».


Мужчина с глубоким вдохом глотает дым, затем фигура, вооруженная автоматом и одетая в черное бурнус, ходит вокруг камина, повернувшись ко мне спиной.


Я говорю тихо:


- Ненависть!


Он смотрит на меня через четверть секунды. Когда дуло его пистолета-пулемета поднимается ко мне, Хьюго вонзается ему в горло до упора.


Резким рывком я переворачиваю лезвие из стороны в сторону, и мужчина падает к моим ногам с приглушенным стоном. Сначала из его перерезанного горла хлестает сильными толчками кровь, а затем поток стихает, когда сердце перестает биться.


Я убеждаюсь, что он мертв, вытираю кинжал об его одежду и кладу его обратно в замшевый футляр. Быстрый обыск часового позволяет мне обнаружить идентификационные таблички ночных бойцов ливанской армии и конверт, содержащий тысячу ливанских фунтов.


Почему у этого человека такая сумма?


Я подолгу остаюсь возле трупа, ища объяснения. Но, не найдя ничего, кладу конверт и табличку в карман. Я понятия не имею, с чем столкнусь, но все может быть хорошо, чтобы получить хотя бы несколько секунд задержки, если кто-то ищет меня.


Через крышу я быстро добираюсь до конца тупика. Там я нахожу изъеденный червями деревянный люк. Внизу я попадаю в закрытый коридор, в середине которого заканчивается винтовая лестница. Четыре двери открываются на лестничную площадку.


Изнутри комнат не слышно заметного шума. Две стеклянные рамы, расположенные напротив люка, тускло освещают территорию.


Видимо, мое нападение осталось незамеченным. Никакого беспокоящего шума. Мало-помалу я ощущаю неприятный, неопределимый запах, который меня отталкивает.


Я быстро открываю сумку и достаю счетчик Гейгера. Стрелка остается на нуле. Маленький динамик время от времени издает легкий щелчок.


Но Philips объяснил мне, что это происходит из-за естественной радиоактивности окружающей среды.


Чтобы быть более осторожным, я беру камеру на расстоянии вытянутой руки и заставляю ее описывать полный круг, последовательно направляя ее на двери четырех квартир. Никакой реакции.


Если мужчина по имени Хермил Захле имел общие дела с мертвой кувейтской женщиной, очевидно, это не имело отношения к обращению со стронцием-90.


Убрав счетчик Гейгера, я обнажил свой Люгер. Я украдкой иду к первой квартире, когда внезапно открывается одна из дверей справа.


Передо мной стоит атлетичный мужчина в солидном сером костюме с автоматом в руке. Мы тупо смотрим друг на друга долю секунды. Он поднимает автомат.


Мой выстрел наносит первый удар, за которым быстро следует второй, который выталкивает его в квартиру. Я целился сначала в лицо, а затем в грудь.


По лестнице эхом разносились торопливые шаги. Быстрым бегом я пересекаю конец коридора, отделяющий меня от двери, перепрыгиваю через труп и устремляюсь в маленькую квартиру.


В коридоре раздается крик:


- Виктор! Виктор!


Засада на пороге, вижу голову и плечи человека, поднимающегося по лестнице.


Он замечает меня в последний момент и позволяет себе отступить. Слишком поздно. Вильгельмина сухо лает, и моя пуля попадает ему в лоб, ускоряя его падение.


Кто эти мужчины? У меня мало времени, чтобы узнать: за минуту или две до того, как в здании появились мусульманские солдаты.


В куртке мертвеца я нахожу бумажник. Внутри - стандартное удостоверение личности советского посольства: КГБ.


Внезапно загадка кучи денег, найденных у часового, которого я убил на крыше, прояснилась. Этому человеку заплатили за вахту.


Я оборачиваюсь и захожу в дом. В гостиной все перевернуто. Диван перевернут, разорван и ободран. Сдирали обои и даже протыкали штукатурку в стене. В спальне лежат мужчина и женщина, обнаженные и безнадежно мертвые.


На их телах видны следы зверских пыток. На запястьях были порезаны вены ...


В моей голове крутятся три буквы. Три знакомых и в высшей степени грозных буквы: КГБ ...


Выйдя из комнаты, я возвращаюсь к трупу у двери, чтобы методично обыскать все его карманы. Поскольку он собирался уходить, ему логично было найти то, что он искал.


Мне попался конверт из пузырчатой ​​пленки: там разные бумаги, на первый взгляд похожие на военные пропуски.


Поднося их к свету стеклянной рамы, я сразу их узнаю. Это пропуск на ядерный склад в Беэр-Шеве, Израиль.


Так у израильтян украли бочку со стронцием. Но почему эти пассажи интересуют КГБ?


Конечно, советское вмешательство. Но чего они хотят? Зачем красть стронций-90, вынимать его из защитного покрытия и, по всей вероятности, помещать на борт «Акаи Мару»? Это не выдерживает критики.


Громкий шум двигателя, возможно, соответствующий двум грузовикам, заставляет старые камни здания вибрировать. Вскоре в тупик подъезжают машины с завывающими шинами. Затем раздались голоса. По крайней мере, дюжина солдат только что высадилась в переулке.


Я засунул израильские документы в карман комбинезона. Я перепрыгиваю через тело на площадку. Когда я наклоняюсь через перила, чтобы заглянуть вниз, двери нижнего этажа с силой распахиваются. Отряд солдат, одетых в форму христианской милиции бросается в коридор.


Сжимая Вильгельмину, я балансирую на рампе. Я расслабляюсь, как пружина, и прыгаю, еле успевая захватить кончиками пальцев раму люка.


В течение долгой секунды мучений я чувствую, что скатываюсь вниз, затем умудряюсь вывести левую руку наружу и ухватиться за выступающий выступ. С нечеловеческим усилием я полностью поднимаюсь на крышу.


Я кладу деревянную панель на место и молча подползаю к одной из оконных рам, когда солдаты врываются на площадку. Они отмахиваются от трупа сотрудника КГБ и входят в квартиру.


Через несколько секунд они выходят.


Возможно, они не заподозрят моего вмешательства. Если повезет, они будут считать, что Советы свели свои счеты между собой и оба погибли. Если повезет ...


Спустившись вниз, я возвращаюсь к металлической двери и спускаюсь в магазин. Через две минуты я уже на главном проспекте, на полной скорости бегу к порту.






ГЛАВА V



Спрятавшись в тени склада, я наблюдаю за деревянным причалом. Шесть мусульманских солдат несут мою лодку по суше.


Наверное, меня заметили, когда я греб. Но к тому времени, как за мной послали отряд на перехват, я уже был на земле и исчез.


Мой единственный способ общаться с Whiteshark - на борту этой лодки. Неожиданный удар.


Попытаться уничтожить всех шестерых? Это выполнимо. Моя добрая Вильгельмина позволяет мне стрелять со скоростью и точностью даже на таком расстоянии. Проблема не в этом. Но убить шестерых солдат и надеяться уйти, не будучи пойманным ... утопия. Даже при поддержке моей счастливой звезды я никогда этого не сделаю.


Они нашли передатчик. Один из них долго изучает его, затем бросает на землю и методично давит ботинками. В это время двое его товарищей резают резину моей лодки штыками.


С отчаянием слышу, как из резинового кожуха выходит газ. В самом центре города все еще бушуют бои. Беспомощный, я смотрю, как они уничтожают мое оборудование, лихорадочно думая что делать.


Ехать в аэропорт? Это слишком далеко на восток, чтобы идти туда. Кроме того, даже если я доберусь до него, нет никаких доказательств, что я найду там подходящее устройство.


Пройти по побережью и попробовать пересечь границу с Израилем? Еще более немыслимо. Сто километров. И мне пришлось бы сначала пересечь мусульманские районы, а затем христианские. Не говоря уже о том, что израильтяне должны незамедлительно стрелять во все, что пытается проникнуть к ним из Ливана.


Так что у меня есть одно решение: найти другую лодку, отойти на милю или две от берега и постараться, чтобы экипаж подводной лодки узнал меня.


Я оборачиваюсь, обнимая стену. Достигнув небольшой улочки, которая проходит примерно вдоль набережной, я чувствую, что между мной и солдатами достаточно расстояние, и, как сумасшедший, начинаю двигаться к другому концу порта.


Чем больше я бегу, тем больше кажется, что аллея удаляется от берега, и тем сильнее усиливается эхо борьбы.


Через триста метров аллея резко поворачивает налево и переходит в широкий проспект, перекрытый мешками с песком. Около сотни солдат-христиан, засевших за баррикадой, явно ждут прибытия врага.


Я бросился в ловушку. Слишком поздно. Когда я вываливаюсь на тротуар, дюжина автоматов открывает огонь. Вокруг меня свистит град снарядов, потрескивая по тротуару или царапая фасады домов.


Когда я отступаю к переулку, в нескольких десятках ярдов от меня пробиваются сквозь тьму два фонаря. Ко мне подъезжает на полном ходу машина.


Я опускаюсь на одно колено, вытаскиваю Вильгельмину и, крепко держа ее двумя руками, быстро стреляю три раза. Один из световых лучей гаснет. Через полсекунды второй круто повернул по дороге под прямым углом. Автомобиль выезжает на левый тротуар и врезается в дом.


Немедленно отстыковываю рюкзак, кручу его над головой и бросаю в сторону главного проспекта с криком:


- Бомба! Бомба!


Затем, скрестив руки на лице, я ныряю, головой вперед, через витрину магазина.


Какие то тряпки смягчают мое падение.

После двух бросков я встаю и ищу основание большой комнаты. Справа от меня оконная рама и часть гипсовой стены буквально взрываются под сосредоточенным огнем как минимум двух крупнокалиберных пулеметов.


Я быстро отступаю и прохожу дверной проем, скрытый жемчужной занавеской, в полном неуравновешенном состоянии. Я попадаю в небольшой коридор. На верхние этажи ведет лестница. Я бросаюсь в него с люгером в руке.


Выход один: крыши. И солдатам извне не понадобится сто семь лет, чтобы понять это. Если им удастся схватить меня, я покойник. В любом случае, мои шансы невелики.


Лестница заканчивается на втором этаже. Слева от меня простирается узкий извилистый коридор с низким потолком. Внизу солдаты ломают дверь. У меня нет выбора. Я как крыса, заблудившаяся в лабиринте, слыша, как за ее спиной бушует поток.


Я выхожу в темноту, собирая неровности с каждым изменением направления стены.


После нескольких минут ощупывания становится ясно, что этот лабиринт соединяет все здания вдоль переулка, по которому я шел от доков. На горизонте маячит проблеск надежды.


Она быстро умирает у кирпичной стены: в конце коридора.


На несколько мгновений я чувствую его от пола до потолка, ища любой выход. Ничего такого.


За моей спиной, все еще на некотором расстоянии, я слышу солдат. Не зная, что я приготовил для них, они продвигаются осторожно, не так быстро, как я. Мороз пробегает сквозь меня с головы до ног при мысли, что рано или поздно я застряну в этой дыре, в самом сердце этого раздираемого войной города-призрака.


В порыве ярости я вооружаюсь Вильгельминой и возвращаюсь по своим следам, позволяя левой руке волочиться вдоль стены, чтобы ориентировать меня.


В пяти или шести ярдах от кирпичной стены я чувствую грубое прикосновение деревянной двери под пальцами. Солдаты сейчас очень близко. Через несколько секунд они будут надо мной. Я набираю обороты и пинаю дверь.


Тонкие доски легко поддаются. Это маленькая квартира. При свете свечи на прикроватной тумбочке я различаю пару стариков, лежащих на кровати. Испугавшись моего вторжения, они сбиваются в кучу, втискиваясь в угол стены. Напротив двери окно. Рваные шторы развеваются на легком ветру.


В два прыжка пересекаю комнату. Я отрываю грязные занавески и поднимаю створку, чтобы обнаружить, что она открывается в большой воздуховод.


Солдаты выходят в коридор. Труба идет под углом к ​​ближайшей крыше. Я вкладываю Вильгельмину в ножны, прыгаю в трубу и с помощью одного спускового крючка цепляюсь за желоб, закрывающий внешнее отверстие.


Прыжок, скатывание и я нахожусь на крыше, где после нескольких более или менее контролируемых перекатов подтягиваю ноги к шее.


Как и следовало ожидать, крыши следуют одна за другой. Я преодолеваю несколько сотен ярдов в рекордно короткие сроки, устремившись на звуки сражения в предполагаемом направлении набережной. Это моя последняя надежда.


На моем пути внезапно встает кирпичная стена более трех метров высотой. Я максимально ускоряюсь, жду последнего момента, чтобы прыгнуть, хватаюсь за вершину и подтягиваюсь к вершине препятствия.


На десять метров ниже тянется темный переулок, и передо мной с другой стороны вы видите брата-близнеца стены, по которой я только что взобрался. За мачтами в воде качаются несколько рыбацких лодок. Я очень близок к цели.


Я на мгновение приседаю, переводя дыхание, гадая, смогу ли я уверенно перепрыгнуть через проход. Мои метафизические проблемы решаются быстро - выстрелом в спину. Кирпич в стене лопается в нескольких дюймах от моей опоры.


Сосредоточившись на напряжении всех мышц, я расслабляюсь и прыгаю безупречным плавным движением. Когда мои ступни ударяются о противоположную стену, я очень правильно сгибаю ноги, чтобы принять себя. Увы, неуравновешенный, пытаюсь оправиться от потери равновесия, но это падение. Прежде всего, не волнуйтесь, три метра ниже, думаю, я найду крышу.


Просчет. Стена выходит прямо на залив. Перевернувшись на другую сторону, я обнаружил черные маслянистые воды гавани. Более двенадцати метров.


Кто-то кричит за моей спиной, перед глазами мелькают полузатонувшие обломки кораблекрушения.

Как пуля, я врезаюсь в поверхность воды и погружаюсь глубоко под волны.


Через несколько секунд (что для меня кажется вечностью) я выныриваю и плаваю на месте, чтобы подышать и отдохнуть.


Затем я направляюсь к обугленным обломкам рыбацкой лодки. На мгновение я держусь за её ржавую цепь.


Отголоски перестрелок уже далеки. В нескольких сотнях ярдов пламя пожаров, пылающих в городе, танцует на едва волнистой воде.


Вода теплая и слегка пахнет дизельным топливом. Сколько времени потребуется солдатам, чтобы добраться до порта от доков? Невозможно узнать. Но одно можно сказать наверняка: если они появятся с прожекторами и автоматами, все, что им нужно будет сделать, это пристрелить меня, как кролика.


Вот я в шести-семи метрах от стены, где упал. На юг, метров пятнадцать, есть большой ржавый эллинг. Внизу металлической дверцы явно просверлено отверстие примерно в семидесяти сантиметрах сбоку.

Я должен посмотреть на это более внимательно. Освободившись от цепи, я медленно плыву брассом. Очень важно оставаться сдержанным и беречь свои силы. Что-то подсказывает мне, что они мне снова понадобятся.


Мне нужно найти способ добраться до подводной лодки. При условии, что израильские военные документы не полностью испорчены морской водой, и если мне удастся доставить хотя бы часть из них в целости и сохранности Хоуку, нашим службам обязательно удастся определить их происхождение. Происхождение, которое больше не вызывает сомнений: Москва.


Я уверен, что все это советский проект. Но есть еще много вопросов. Почему КГБ хочет отправлять радиоактивные материалы в США? Почему вместо того, чтобы использовать свой, русские предпочли украсть стронций-90 у израильтян? Это все еще намного рискованнее!


Что означает радиационное заражение Кувейта? Они игнорировали опасность. Иначе бочонок бы никогда не открыли ...


Я вхожу в сарай через дыру в двери и на мгновение останавливаюсь, вися на балке, ожидая, пока мои глаза привыкнут к темноте.


Я почти сразу замечаю большой нос лодки, стоящий на якоре на другом конце. Около восьми метров, тонкий корпус из черного полиэстера. Фурнитура из нержавеющей стали бросает атласные искры в полумрак.


Я понятия не имел, что найду в этом ангаре. Лодка, гоночная лодка сделали бы меня самым счастливым из людей. Обходя корабль, я говорю себе, что, если я смогу её пустить в ход, никакая лодка не сможет меня догнать. Кроме, может быть, судна на подводных крыльях.


Полоса для соревнований украшает корпус примерно в двух футах от ватерлинии, а на задней стороне большие буквы обозначают SCARAB S-TYPE. Я знаю эту лодку. Она одна из самых больших и быстрых серийных гоночных лодок в мире.


Я хватаюсь за поручень и забираюсь на кормовой планшир. В салоне установлены два ковшеобразных сиденья. Позади одного из них раскинулась приборная панель, напоминающая панель управления реактивного истребителя.


Между сиденьями находится тиковая панель, которая, вероятно, ведет в кабину внизу. За фигурным лобовым стеклом носовая часть выглядит как высокий конический бугор, направленный прямо на дверь ангара.


Ключи на плате. Невероятный. Когда включаю зажигание, загораются огни. Указатель уровня топлива показывает полный уровень.


В моей голове зазвонил маленький тревожный звонок. Кто будет настолько глуп, чтобы оставить такую ​​машину на пристани с ключами зажигания? А с полным баком ... Хозяева наверно должны быть готовы покинуть зону боевых действий. Они наверняка недалеко и появятся в любую секунду.


На набережной сложены несколько ящиков и полдюжины чемоданов, готовые к погрузке. По виду кучи видно, что багаж туда бросили в спешке. Очевидно: кто-то собирается сбежать.


Я порезал канат с моим верным Хьюго. Затем я сажусь на место рулевого. Когда я собираюсь уехать, хлопок двери сотрясает стены ангара. Полдюжины человек, разговаривающих одновременно, ворвались на платформу.


Нет времени узнавать друг друга. Я поворачиваю ключ зажигания и слабо слышу протестующий крик, заглушаемый шумом двигателя.


Катер подпрыгивает с рёвом дикого зверя. Мощное ускорение прилипает к спинке ковшеобразного сиденья.


Болезненная мысль взрывается у меня в голове: дверь!

Я едва успеваю наклонить голову. Гоночная машина проходит сквозь старые металлические листы, как ширму из папье-маше. Вокруг шипят осколки пластика и барахло.


К счастью, я довольно быстро восстановил равновесие, сумел ухватиться за руль и повернуть его полностью влево. Большая лодка выполняет разворот лежа на боку, поднимая огромные брызги пенящейся воды, едва избегая скопления обломков.


Четверть секунды спустя я поворачиваюсь на правый борт. Катер описывает букву S и огибает корпус рыбацкой лодки. Потом поправляю курс. Рябь разбивается о нос с ускоренным треском, когда могучий корабль набирает скорость.


Через несколько минут я миную портовые маяки. Фары еще работают. Вскоре небольшие прерывистые волны порта сменяются более крупной зыбью. Я в открытом море.


Бейрут уже далеко позади. Сражения уже не слышно, его заглушает шум двигателей, но ночь пронзает молния, и в городе потрескивают пожары, освещая залив более чем на километр.


Найдя автопилот, я позволил лодке продолжить свой курс в море.


Если мне посчастливится натолкнуться на какую-либо радиосистему, я отправлю подводной лодке небольшое сообщение, которое позволит ей идентифицировать меня. Я знаю от офицера связи, что «Уайтшарк», помимо прочего, записывает все радиосообщения в этом районе. Так что я уверен, что он заберет мою.


Внезапно лодка погружается в волны. Мне кажется, что двигатели борются как под действием перегрузки. Тремор сотрясает корпус, когда вода проносится по переднему планширу.


Бросив взгляд, я осматриваю циферблаты. Вроде все в рабочем состоянии. Тем не менее, у меня сложилось четкое впечатление, что катер менее быстр, чем несколько мгновений назад. Он теряет скорость, и я хотел бы знать, почему.


Я встаю со своего места и, крепко держась за ручки, поднимаю люк. Шум водопада внезапно наполняет темную каюту. В лодку хлынула вода.


Передняя часть о что то ударяется. Я держусь изо всех сил, но шок заставляет меня отпустить. Окунаюсь и ныряю в воду на несколько дюймов.


Я встаю промокший. Еще один резкий щелчок, за которым последовал поворот. На этот раз, мне кажется, катер резко обрушивается. На секунду мучений я убежден, что он никогда не выпрямится и что мы утонем навсегда. Но, в конце концов, нос поднимается. Катер кренится к правому борту, а затем после нескольких колебаний восстановил балансировку.


Проход через ворота, должно быть, причинил значительный ущерб катеру ...


Хожу по кабине, ощупываю стены.


Вода уже у меня на коленях. Я нахожу выключатель, щелкаю, но свет не горит. Батареи уже залиты.


Я возвращаюсь на место рулеаого и выключаю дроссельную заслонку. Через несколько секунд катер останавливается, как будто его тормозит парашют. Вскоре волны следа настигают нас и швыряют, как пробку. Катер медленно, неумолимо тонет.


Бейрут за моей спиной в пятнадцати километрах. Так что подводная лодка недалеко. Но как привлечь его внимание? они, наверное, заметили меня на эхолоте раньше. Если лодка затонет, возможно, они быстро всплывут, чтобы увидеть, что происходит.


В задней части «Скарабея» я натыкаюсь на спасательные жилеты и небольшую резиновую лодку, которую я надуваю с поразительной скоростью. Передний планшир уже затоплен.


Я бросаю лодку за борт почти одновременно со спасательным жилетом и прыгаю в свою очередь. Редко так торопился ...


Гребу как сумасшедший. Через пятнадцать метров нос "Скарабея" полностью исчез. Внезапно зад поднимается вверх. Два больших винта светятся в ночи, а затем медленно погружаются в глубину.


Меня охватило чувство одиночества. У меня на плечах огромный груз, который мешает дышать. И внезапно мощный прожектор прорывается сквозь тьму, скользит по поверхности моря и останавливается на мне. Большой двигатель гудит в резком юго-западном направлении. На мгновение я задаюсь вопросом, есть ли у Whiteshark какой-нибудь вспомогательный катер ... Затем есть еще один шум двигателя, на этот раз южнее.


Если это ливанские военные корабли я попался как крыса.



Я надел спасательный жилет и позволил себе соскользнуть в воду. Со всей возможной скоростью я плыву на сотню ярдов от лодки. Затем я остаюсь на месте. К месту гибели прибывает канонерская лодка. Луч его прожектора освещает лодку. Когда я вижу израильский флаг на корме лодки, я начинаю плыть в обратном направлении.


Когда я подхожу, я слышу, как кто-то кричит, перекрывая рев двигателя. Через секунду прожектор освещает меня, проходит мимо, откатывается назад и останавливается, полностью ослепляя меня.


Лодка отправляется ко мне. Двое мужчин в форме израильского военно-морского флота подняли меня на мост.


Только тогда я думаю о пропусках на ядерную базу в Беэр-Шеве. Немного поздно…






ГЛАВА VI.



Было около 6 часов утра, когда канонерская лодка причалила в устье Яркон, к северу от Тель-Авива.


Молодой капитан, имя которого я не смог вспомнить, был очень вежлив, но очень тверд. Он подверг меня тщательному обыску. Когда мужчины нашли пропуска Беэр-Шевы и трех моих верных товарищей - Хьюго, Пьера и Вильгельмина - они конфисковали их у меня, дав взамен сухие армейские штаны, толстовку и пару тапок. Потом на меня надели наручники ...


Никто не задает вопросов. Команда смотрит на меня с каким-то уважением, смешанным с опасениями. Как будто я был чрезвычайно опасным диким зверем - смотреть интересно, но с приличного расстояния.


Черный «Шевроле» ждет на платформе, когда меня спустят по трапу. Нам навстречу идут двое мужчин в штатском. Капитан вручает старшему из них упаковочную сумку и конверт с пузырчатой ​​пленкой.


«Бумаги были сильно повреждены морской водой, но они все еще разборчивы», - сказал он.


«Я понял, что у него был настоящий арсенал», - сказал штатский.


Его спутник осматривает меня с головы до ног.


«9-миллиметровый Люгер без серийного номера, какой-то самозарядный кинжал, привязанный к правой руке, и что-то вроде пластикового яйца в трусах», - немного смущенно ответил молодой офицер.


Глядящий на меня штатский поворачивается к капитану, глаза его изумленно подергиваются:


- В трусах!


Я очень рекомендую их:


- На вашем месте я бы отнесся к нему с максимальной осторожностью.


На меня смотрят трое, но никто из мужчин не открывает рта.


«Я чувствую, что ты только что поймал крупную рыбу, Карл», - сказал наконец более высокий из двух гражданских. Кстати, ты все еще идешь на ужин с Кэрол сегодня вечером?


- Конечно. Ожидайте нас около 8 утра.


«Так что увидимся сегодня вечером», - заключил мужчина.


Затем он берет меня за локоть, ведет к машине и предлагает сесть на заднее сиденье. Они запирают двери снаружи, двигаются вперед, и мы отправляемся в Тель-Авив.


- Могу я узнать, есть ли у вас имя? - спрашивает водитель, когда мы покидаем портовый район.


Встречаю его взгляд в зеркало заднего вида:


- Ник Картер.


Я надеюсь, что люди Whiteshark были свидетелями моего ареста. Если так, то они, должно быть, уже связались со специальным номером Госдепартамента, и Хок, вероятно, знает.


- На кого вы работаете, мистер Картер?


- На правительство США. В частности, для Комиссии по атомной энергии. Если я предложу вам зайти в мое посольство, думаю, вы откажетесь. Однако мы могли бы немного поболтать там.


Гражданский на пассажирском сиденье поворачивается ко мне. Улыбка, которую он мне одаривает, совершенно лишена юмора:


- Немного поболтать, сначала мы хотели бы поговорить с вами, мистер Картер. Нам очень любопытно, что вы делали в Бейруте и почему у вас были израильские военные документы.


- Это все естественно. Фактически, ваше любопытство по поводу этих бумаг соответствует только интересу моего правительства к вашей деятельности в Беэр-Шеве.


Я более или менее ожидал его реакции. Его рука идет, но я уже опустил голову.


Не могу не иронизировать:


- Хочешь попробовать снять с меня наручники?

Мужчина ответил со скрежетом зубов. - Вы увидите, как мы здесь относимся к шпионам!


- Я у вас не шпионил!


- У вас были израильские военные документы! Но не волнуйтесь, вы скоро потеряете гордость и дадите нам ответы, которых мы ожидаем. У нас есть все!


Я говорю кисло, чтобы успокоиться. - Резиновая дубинка или электрические зонды под ногтями?


- Нисколько. Просто укол, и ты станешь разговорчивым, как сорока.


Это единственное, чего я боюсь. Это должно быть видно на моем лице, потому что мужчина удовлетворенно хихикает. Если они введут мне свою чертову сыворотку правды, они узнают, кто я на самом деле. Я расскажу им об AХ, существовании Хоука, предоставлю подробную схему организации обслуживания ... Они все будут знать. Мы должны предотвратить это любой ценой. Итак, я объявляю тихим голосом:


- Едем на улицу Билу, дом 24.


Мой собеседник ошеломлен. Водитель поворачивается ко мне с широко открытыми глазами. Он взял себя в руки как раз вовремя, чтобы не дать машине съехать с дороги.


Это адрес секретной штаб-квартиры израильской разведки Мосад.


- Но… но… что за… - начинает запинаться тот, кто покрупнее.


Я его перебиваю.


- Мне нужно поговорить с Довом Хачерутом.


Он лидер Моссада. Мало кто в мире знает его личность.


Какой эффект! На губах моего гида нет и следа улыбки. Он сознательно поворачивается ко мне спиной и погружается в созерцание дороги. Когда мы подъехали к улице Билу, за трехэтажный дом, мы не обменялись ни словом.


Меня проводят через черный ход. Мои охранники подписывают форму, представленную охранником, и проводят меня на третий этаж. Там они оставляют меня одного в звуконепроницаемой комнате для допросов. В комнате нет окна, есть металлический стол и три стула.


Через пять минут один из двух мужчин возвращается, спрашивает мои мерки и уходит.


Он появляется еще раз, примерно через две минуты, снимает мои наручники, бросает на стол пачку «Тайм» с фильтром и коробку спичек, затем ускользает, не говоря ни слова. Они действительно неразговорчивы, эти израильтяне.


Я откидываюсь на спинку стула, растираю запястья, чтобы восстановить кровообращение, и закуриваю сигарету. Первый с тех пор, как я приземлился в Бейруте восемью часами ранее. Это почти божественно.


Прямо сейчас в других частях здания запланировано внеочередное собрание. Время от времени они будут сообщать своему премьер-министру, что я здесь, отправив сообщение в Государственный департамент.


Вопросы: что этот американец делает в Бейруте? Почему у него пропуска на ядерную базу Беэр-Шева? Откуда он знает адрес Секретной службы и имя его лидера?


Когда они узнают, что пропуска - поддельные, сделанные в России, это станет главным событием шоу! Должно быть, была большая паника, когда они заметили исчезновение бочки со стронцием-90. И теперь у них на руках американец. Американец с фальшивыми документами, сделанными русскими.


Есть еще вопрос об Акаи Мару. К счастью, решение сообщать им эту информацию или нет будет принято на дипломатическом уровне. Но если меня быстро не вытащат отсюда, придется предпринять другие шаги. Радикальные меры, которые могут подтолкнуть похитителей стронция-90 выбросить его в море ...


*


* *


Дов Хачерут - высокий атлетический мужчина лет шестидесяти. Ее седеющие волосы растрепаны. Его галстук распущен, и, глядя на его костюм, похоже, что он проспал полностью одетым в течение недели.


Он входит один, нагруженный небольшой холщовой дорожной сумкой, которую ставит на стол. Выражение его лица не особо отражает хорошее настроение.


- Здравствуйте, - говорю я, вставая и туша сигарету в пепельнице.


Он бросает на меня убийственный взгляд и открывает сумку, в которой находятся костюм, рубашка, галстук, носки, туфли и различные бумаги.


- Что-нибудь свежее, - говорит он гортанным голосом. Также есть новый дипломатический паспорт, ваш кошелек, документы и билет на самолет. Билет в одну сторону до Афин.


- Мое оружие?

- Мы пришлем его вам.


- Пропуски на Беэр-Шеву?


Вспышка молнии мелькает во взгляде Хачерута:


- Они принадлежат Государству Израиль.


Он отодвигает сумку и, сгорбившись, кладет руки на стол, опираясь на костяшки согнутых пальцев:


- Вас объявили персоной нон грата, мистер Картер. И у меня есть два совета. Во-первых, чтобы не попасть в беду в ближайшие несколько часов, когда вы будете здесь. Во-вторых, чтобы в будущем не ступать на нашу территорию.


- Мы дружественные страны.


- Я достаточно ясно выразился? - коротко спрашивает Хачерут.


Я поспешно киваю. У этого человека есть преимущество. Не надо доставлять мне неприятности.


*


* *


В Афинах после прохождения таможни в аэропорту Хеллиникон меня ждет командир Боб Джордан. Сейчас 15:00 по местному времени. Джордан намного менее элегантен, чем когда мы впервые встретились, и это хорошо. Я устал и не хочу мириться с его шутками.


Такой поворот событий не заставляет мое сердце биться. С точки зрения осмотрительности, рекомендованной Хоуком, это было неудачей после кувейтского инцидента. И теперь израильтяне знают, что мы знаем об их ядерном хранилище. Чрезвычайно деликатная для них ситуация. Но Хоук также сказал мне никого не подталкивать. Опять же, это был провал.


Хачерута, должно быть, намылили на высотах, отсюда и его плохое отношение ко мне. Дипломатические телеграммы между Тель-Авивом и Вашингтоном, должно быть, полны сообщений об этом «тихом» инциденте, как говорят в Госдепартаменте. На самом деле, ничего из этого в прессе не появляется.


«Снаружи вас ждут машина и водитель, - сказал Джордан.


Я следую за ним в переполненном зале. За дверью припаркована такая же серая военно-морская машина.


Садимся сзади. Мне нужно отправить Хоуку сообщение, чтобы узнать, хочет ли он отправить меня по-прежнему на Акаи Мару. Если так, я могу начать операцию на флоте.


- Отвези меня в посольство.


- Нет, вмешивается Джордан. Мы едем на 101.


Он выглядел обеспокоенным. Он поворачивается ко мне и объясняет:


- Мне приказали отвести вас в ангар, сэр.


- Кто?


-Я не знаю, сэр. Приказы были отправлены прямо из Вашингтона.


- Где "Белая акула"?


Джордан выглядит удивленным.


«Примерно в том же месте, что и в прошлый раз», - отвечает он.


Затем он спешит добавить:


- Никаких советских кораблей поблизости нет.


Он действительно проявляет добрую волю. Интересно, не перетрудился ли я в прошлый раз. Я улыбаюсь ему и говорю:


- Спасибо за сотрудничество, командир.


- Пожалуйста.


Завершаем путешествие молчанием. Машина заезжает в такой же большой ангар. Меня ждет тот же вертолет Сикорского.


Я открываю дверь и, выйдя, пожимаю Джордану руку.


- Спасибо за помощь, командир. Надеюсь, ты не винишь меня в том, что на днях я немного погорячился. Я был под давлением.


«Я понимаю, сэр, - отвечает Джордан.


Я сажусь в вертолет. Сюрприз: в сиденье рядом Хоук. За мной закрывается дверь, и тяжелый вертолет рулит в сторону взлетной площадки.


Две минуты спустя взревел главный двигатель. Лопасти начинают двигаться, и мы отрываемся от земли. Трудно говорить из-за шума.


Хоук наклоняется ко мне.


Он кричит. - Как вы себя чувствуете ?


- Устал. И был поражен, увидев тебя здесь. Сэр.


Невозможно добиться от него подобия улыбки.


«Это беда», - сказал он. Надо любой ценой работать!


- Акаи Мару?


- Да. Он уплывает из Гибралтара через несколько часов, сказал мне Хоук, все еще крича, чтобы перекричать двигатель. Мы встретимся с ним завтра около полуночи. Это дает вам достаточно времени для отдыха.


- Да сэр.


Несколько секунд Хоук смотрит на меня, не говоря ни слова. На его лице появилось странное, непонятное выражение. Наконец он подходит немного ближе и кричит:


- Бридли и Маккуин мертвы.


- Как?


В моем животе образуется шар.



- Бридли-младший умер до эвакуации. Отец потерял рассудок. Он взял пистолет, пошел стрелять в Маккуина, а затем вышиб себе мозги.


Я устраиваюсь на своем месте.


Мне предстает все еще очень яркий образ: Бридли, сидящий за своим столом перед бутылкой Chivas Régal. Он рассказывал мне о своем сыне.


Сколько людей уже погибло с начала этого дела? Мужчину нашли у дверей посольства в Кувейте. Подошедший к нему морской пехотинец. Женщина и двое мужчин из квартиры Дасмы. Молодой Бридли и морской пехотинец, сопровождавший его туда по приказу Маккуина. Если Джон Бридли мертв, нет сомнений, что его товарищ вскоре пойдет по тому же пути.


Потом был Бейрут. Мусульманскую охрану я убил на крыше. Два трупа я нашел в маленькой квартирке. Агенты КГБ.


А теперь Ховард Маккуин и Пол Бридли ...


Сколько еще будет добавлено к этому и без того тяжелому списку? И, прежде всего, почему?


Мы храним молчание до конца полета. Примерно через сорок пять минут второй пилот сообщил нам, что мы находимся над подводной лодкой.


«Он появится скоро, сэр», - сказал он Хоуку. Все еще полны решимости выйти?


- Конечно, мальчик мой, - отвечает он. Я пойду первым.


«Очень хорошо, сэр», - сказал молодой человек, фаталистически пожав плечами.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги