Студент 2

Глава 1

Письмо Лены влило в меня такой заряд позитива, что я и глазом не моргнул, как взлетел на четвертый этаж, дверь толкнул с излишней силой, она отлетела чуть ли не в стену, а Витек, полулежавший на койке, взглянул на меня с хмурым непониманием.

— Ты чего двери ломаешь? — вроде как пошутил он, но я с первого же взгляда опознал, что товарищ мой не особо в духе.

— Сил набрался от матушки-Земли, — ответно сострил я. — Как этот… как его, забыл?..

— Антей? — оживился Витька.

— Точно!

Ты смотри, какой выплеск эрудиции!..

— Тебе прямо консультантом можно работать по античной мифологии.

Витек скромно улыбнулся. И все-таки, несмотря на этот успех, настроение у него было явно не очень.

В чем дело, интересно? С Таней поцапался?..

— Как поживает прекрасная Татьяна?

— Чего?.. А, это! Да нормально. Домой поехала. А чего ты спросил?

Я не стал темнить:

— Почудилась мне некое печальное томление в вашем облике, сударь. Или я ошибаюсь?

Рассмешить приятеля не получилось. Поморщась, он поднялся. Кроватная сетка глухо скрежетнула.

— Да пожалуй, что и нет. Только по другому поводу. Ты, кстати, домой едешь?

— Нет. Дела кое-какие есть. А ты?

— Тоже не поеду. И по той же причине… Слушай! Тогда, может, выпьем? Умеренно, конечно, без фанатизма. Сгоняем в гастроном?

Я мгновенно подумал.

— Ну, если в разумных пределах…

— Естественно!

Витек воспрянул. Похоже, ему припекло поговорить по душам. Я не возражал, правда, сказал, что в магазин не пойду, лень. Но свою половину денежную, разумеется, внесу.

— Только бери что-нибудь получше «семерок», — посоветовал я. — Водки не надо, вина хорошего, опять же токайское, например. Сориентируйся на месте.

— Ладно… — пробурчал Витек.

Ему, видать, не слишком улыбалось топать одному, но моя зелененькая трешка согрела душу. Не сомневаюсь, он уже прикинул, как сэкономит на покупке спиртного.

— И закуски возьми, — осложнил я задачу. — Колбаски, сыру. На твое усмотрение. Ливерную только не бери! А то купишь это говно, ума хватит. Заранее предупреждаю.

— Чего это — говно? — обиделся Витек за ливерную колбасу и свой интеллект. — Нормальная штука. Полезно… калорийно….

— Ага! От слова «кал». Нет уж, если хочешь, эти калории себе покупай, я не против. А мне не надо. Хлеб не забудь!

— Так жратва-то у нас и так есть, — пустился он в рассуждения. — Гречка, тушенка есть, кондер замутим…

— Готовить неохота, — отсек я. — На еще рубль, вдруг не хватит.

Витька просветлел. Нетрудно было догадаться, что этот рубль, да и еще копеек пятнадцать-двадцать уйдут в его личные закрома.

— Тогда я стрелой!

— Лучше пулей, — напутствовал я, а когда Витька исчез, завалился на свою кровать, достал письмо и с умилением просмаковал наивную девичью чушь. А на сердечки и вовсе не мог налюбоваться. Смотрел и смотрел, улыбаясь. Вот ведь здорово нарисовала, писька! Самую суть схватила. Талант.

Вдоволь насмотревшись на рисунок, я спрятал письмо и достал записку Ларисы Юрьевны. Начал цепляться к почерку, как Шерлок Холмс. Дедукция, как он выражался, привела к тому, что в почерке сотрудницы отдела кадров я увидел и бюрократическую педантичность, и скрытую страстность, и твердость характера… Бог знает, куда бы меня дальше завели умозаключения, но тут я услыхал из коридора торопливые приближающиеся шаги, и вмиг спрятал все бумаги в тумбочку.

Точно, это пришел Витек. Быстро обернулся, стимул есть.

— Во! — торжественно произнес он, водружая на стол бутылку портвейна «Кавказ» производства Ставропольского края. Не самый лучший напиток данного класса, но, как говорится, из верхней половины рейтинга. Кроме того, сосед приобрел полбуханки «серого» хлеба за шестнадцать копеек, две «городских» булки, раньше именовавшихся «французскими», граммов триста «докторской» колбасы, а также плавленые сырки «Дружба» и «Новость». И зачем-то еще бутылку кефира.

— Годится? — в Витькином голосе явно чувствовалось сдержанное удовлетворение.

— Вполне! — одобрил я, после чего мы приступили к вскрытию бутылки и разливу по стаканам, сперва, разумеется, заперев дверь. Колбасу нарезали толстыми ломтями, и она немедля наполнила комнату дивным сытным ароматом.

Ах, классические советские колбасы!.. Они совсем сошли на «нет» в 80-е годы, но даже и в таком состоянии были безвредные, так как лепились из крахмала и еще чего-то примерно такого же, безвкусного, но съедобного. А до того, конечно, готовились строго по ГОСТам, даже вонючая ливерная колбаса с характерным привкусом субпродуктов, голубая мечта советских кошек и собак. Те жрали ее, аж трясясь от вожделения. А про «докторскую» и «любительскую» и говорить нечего — недорогие сорта, сделанные очень добротно, на научной основе, и потому исключительно популярные. Именно такой продукт в фильме «Операция Ы» бросал собаке наш старший коллега, студент Шурик, пытаясь проникнуть в охраняемый псом подъезд.

Вообще, советские продуктовые бренды — конечно, особая песня. И запев ее надо возводить к довоенным временам, когда на должность народного комиссара (по нынешнему — министра) пищевой промышленности был направлен политический уникум Анастас Иванович Микоян. Уникальность его в невероятном чутье и изворотливости, позволивших потомку небогатой армянской семьи уцелеть на самых вершинах власти в самые суровые времена. И стать героем афоризмов и анекдотов типа: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича» (в смысле — от Ленина до Брежнева). Или — что Микоян в дождь гуляет без зонта, поскольку проходит между струй… При всем при том, конечно, это был менеджер высочайшего класса, способный решить любую проблему. Будучи наркомом пищевой промышленности, он наполнил прилавки советских продуктовых магазинов множеством товаров. И до сих пор нынешние мясные, молочные продукты, включая вкуснейшее мороженое — это, конечно, его заслуга… А кто во время войны наладил бесперебойное продовольственное снабжение Действующей армии и Вооруженных сил в целом? Кто разработал такие нормы и сроки питания, при которых солдат всегда сытый?.. Да он же, мастер ходьбы между струй. А «Книга о вкусной и здоровой пище»! — бессмертное пособие всех будущих поколений домохозяек, впервые изданное в 1939 году с привлечением медиков и биологов, профессионально поработавших над рецептами… Кстати, колбасные фарши для сортов «Докторская», «Любительская», «Краковская» разрабатывались также по рекомендациям ученых, особенно докторская, откуда и название такое. Это своего рода естественный анаболик, с очень сложным составом, строго сбалансированным соотношением множества специй, включая аскорбиновую кислоту, витамин С. Главная идея: создать недорогой доступный продукт, дающий резкий прирост мышечной массы. Да просто живого веса, что уж там! Самое то для советских людей 30-х годов ХХ века, в большинстве сильно изнуренных бесконечными войнами и бедностью. Причем первыми тревогу забили военные врачи в военкоматах, вернее, в их медкомиссиях. Это когда в Красную Армию пошли призывники моложе 1910 года рождения, на девяносто процентов деревенские парни, чья жизнь, попавшая в беспощадные жернова истории, была одно сплошное недоедание… Такому парнишке и винтовку-то доверить проблемно, что там говорить про танк или расчет артиллерийского орудия! И вот Пищепрому во главе с Микояном была поставлена задача. И была решена. С научным подходом.

Именно такая колбаса сейчас и украшала наш стол. Ну и в довесок к ней хлеб, булка, плавленые сырки. И, конечно же, «Кавказ», уже разлитый по стаканам, и между прочим, реально неплохая вещь, с довольно богатым букетом и приятным терпким вкусом. По крайней мере, я глотнул с удовольствием, просмаковав послевкусие.

Витек же отхватил сразу полстакана. Усиленно подышал, изрек:

— Хорошо!

Согласившись с этим, я поинтересовался:

— Кстати! Мне показалось, ты хотел чем-то поделиться. Потолковать за жизнь. Так?

Он как-то так сразу и кивнул, и мотнул головой — сложный жест, выдавший душевную смуту. Еще приложился к портвейну. Видимо, начать говорить было не так просто.

— Так, — признал он. — Тут, понимаешь, в чем засада…

Засадой оказался внезапный звонок из деканата на склад, где трудился абитуриент Ушаков — именно в этом тщедушном чине Витек так и пребывал по сей день, в отличие от нас, уже полноценных студентов. Звонила секретарь Юлия Михайловна. Сухо, без эмоций, разве что однажды вставив в речь идиому «к сожалению», она сообщила, что по рассмотрению всех списков данный абитуриент не попадает в ряды студентов химического факультета. И столь же сдержанно добавила, что нет никаких проблем зачислить Ушакова в число первокурсников либо первого, либо второго технологического факультетов. Там ждут, нужно согласие фигуранта. Прямо сейчас. Времени на размышление нет. Приказ идет на подпись ректору в понедельник.

Из круга повседневного общения я уже знал, что в нашем Политехе так называемый ТФ-1 готовит инженеров металлургических производств, как черного, так и цветного литья. ТФ-2 — специалистов по сварочным, сборочным, конвейерным работам. Все это не очень престижно, хотя довольно высокооплачиваемо… Словом, конкурс на эти факультеты так себе, а план высок, поэтому деканаты, понятное дело, добирают контингент из числа непрошедших на более элитные специальности. Витя оказался в аккурат одним из таких лиц. Ну и конечно, еще резерв — те, кто готов куда угодно в вуз, неважно на кого учиться, лишь бы в армию не попасть. Но эти персонажи — уже другая песня.

Из дельнейшей беседы выяснилось, что Витек все-таки мечтал попасть на химфак, причем основанием для мечты было одно только «а вдруг» и «авось». Авось, разумеется, лопнул, и теперь сосед мой получив душевную травму, болезненно расставался с мечтой.

— Ну а потом перевестись? — решил я немного воодушевить его. — Скажем после первого курса.

Он грустно и уже чуть хмельно помотал головой:

— Вряд ли. С ТФ-1 только вперед ногами… ну это я образно, конечно. Там до диплома хоть волоком, но дотянут. Его величество план!.. А хотя и на ТФ-2 так же.

— А ты на первый решил?

— Ага, — подтвердил он, берясь за бутылку. — На цветмет.

— Почему? — я вскинул брови.

На самом деле стало интересно. Впрочем, ход Витькиной мысли я уже угадывал.

— Давай еще, — сказал он. И мы, беззвучно чокнувшись стаканами, немного выпили.

— Почему! — повторил он без вопросительного знака. — Ну смотри. Выпускники второго это кто? Сварщики, слесаря, только высшей квалификации. Так?

— Допустим.

— Не допустим, а так и есть. Дальше! Черная металлургия?.. Ну нет. Чего-то не вдохновляет. А вот цветная — другое дело. Это уже как-то ближе к ювелирке, да?..

— Ну… если с сильной натяжкой…

Но он уже вдохновился: портвейн помог. Горячо заговорил о производстве цветных металлов, а я про себя с некоторым удивлением думал, как странно и даже удивительно виляют по белу свету линии судеб. Недалекий пацан Витек по нелепому детскому рассуждению в 1978 году попадает именно туда, что останется востребованным и довольно благополучным в 1990-е, на фоне всеобщей разрухи и безработицы… И потому я поддержал его, с умом потолковав о перспективах производства цветных металлов — и что верно, то верно, благородные металлы тоже ведь относятся к цветным…

Тут я резко смекнул, какую мощную струну внезапно нащупал:

— Слушай, Витька! У вас же там наверняка на курсе третьем начнется специализация! Так ты пробивайся к технологиям обработки драгметаллов, а? Золото, серебро… Кто-то из преподавателей на кафедре наверняка этим занимается, это их научные интересы. Вот ты их и начинай обхаживать потихоньку!

Витек застыл с недонесенным до рта стаканом. Видать, эта мысль вспыхнула в нем как второе Солнце:

— Ха! А что? Это идея!.. Только…

— Только?

— Только не один же я там такой умный?

— Ну, пока что умный я. И здесь, — тонко съязвил я. — Хотя в принципе ты прав. Конечно, не один. Так что ж? Борись за первенство! Жизнь это спорт. Игра! Ты же спортсмен?

Витек уже из стакана прогудел нечто невразумительное, но я понял, что идея засела в голове. Ну и хорошо. Будет стимул. Все это, конечно, еще на воде вилами писано, и не факт, что сбудется, но когда у человека есть вменяемая цель, это уже как минимум. Это структурирует душу.

Я тоже отпил портвейна нескупо, чувствуя, как мне хорошеет. И мы с Витьком под ужин с вином пустились трепаться обо всем и ни о чем — чудесное состояние души и общения, как будто она у тебя оказывается в теплом облаке, и любая банальщина, чужая ли, своя ли воспринимается усладой слуху… Замечательно, короче говоря.

Я уже подумывал прилечь с книгой, и так постепенно отходить ко сну. Вино приятнейшим образом расслабило и тело и душу, идти уже никуда не хотелось… И тут Витька разродился внезапным проектом.

— Слушай, Базилевс! Тут вот какое дело есть…

И он предложил мне совместно прогуляться на вещевой рынок для реализации кое-чего из своего импортного имущества.

— А что… — с некоторым подозрением спросил я, — ты там уже свой человек? На барахолке этой?

— Ну, можно и так сказать, — закуражился он.

Я в это поверил. Нет людей без талантов. А что у Витьки несомненно было — так это дар коммуникабельности. Он как-то нутром чуял людей, возможно, сам не отдавая в том отчета. Располагал к себе. Сейчас он, раззадорясь, пустился в монолог о том, как ловко ввинтился в рыночную среду, со всеми познакомился, завел связи… Привирал, конечно, но я-то умел отделять злаки от плевел. И думал, что Витек может очень и очень пригодиться в моих планах… Впрочем, об этом позже.

— Ну так что? — закруглился он. — Пойдем за компанию?

— За компанию… — назидательно начал было я, но спохватился. Лучше не надо. — А когда?

— Да хоть завтра! В выходные там самый урожай. Правда, летом народу поменьше — ну, это ясно: отпуска, сады-огороды…

— Ясно, ясно, — перебил я. — Так… У меня в четыре встреча. Если с утра?

— Лады! Пораньше встанем, и к десяти там. И где-то до пол-третьего… А что это за встреча у тебя?

— Витек! — я умело сделал саркастическое лицо. — Ты что, не помнишь? Я же говорил тебе, что у меня регулярные встречи с агентами под прикрытием. Длительная оперативная комбинация!

— А ну тебя! — он чуть-чуть обиделся. — Агенты… С лохматым пирожком агент, так и скажи…

Я рассмеялся:

— А хоть бы и так. Вдруг у меня ни черта не выйдет! Чего я тогда буду попусту языком трепать? Логично?

Витька отмахнулся и надоедать с расспросами не стал. Мы еще поболтали о чепухе и стали готовиться ко сну, предварительно спрятав пустую бутылку поглубже в шкаф. Мало ли… Витек вырубился сразу, он вообще обладал такой счастливой способностью, а «Кавказ» ее усугубил. Я же под легкое похрапывание соседа пристроился в койке поудобнее, включил ночник, взял несколько книжек… Читал, конечно, не ради размышлений, а так, чтобы информационный ручеек лился. Пока глаза слипаться не стали. Тогда выключился и всю ночь видел беглые, но приятные сны. Даже летал в облаках и такие фигуры пилотажа выделывал — мое почтение!

Утром Витька, паразит, проснулся ни свет, ни заря, и пустился мотыляться по комнате, бурча и чем-то шебурша. Разбудил, конечно, когда еще можно было часок-полтора поспать.

— Эй, негоциант, — с неудовольствием сказал я. — Ты чего спать не даешь⁈

— Да, черт… извини. Билет комсомольский куда-то дел! Найти не могу.

— Тебя на толкучку по комсомольскому билету пускают?

— Да ну… — ему было не до смеха. — А если потерял? Представляешь, какой кипиш будет⁈

— Да куда он мог деться, — утешил я. — Ищи получше!..