Студент 2

Глава 8

ГЛАВА 8

Витек был дома, однако в настроении замысловато-элегическом. Я это заметил с первого взгляда. Выпытывать причину задумчивости не стал, а решил зайти с другого фланга.

— Вот, — предъявил ему червонец и пятерку. — Держи. В расчете!

— А, — сказал он без эмоций. — Ладно, хорошо…

Так. Не сыграло. Ну, этот фланг у нас не единственный…

— Слушай, — сказал я. — Помнишь, ты говорил насчет телевизора? Хорошее дело! Давай подумаем. Скинемся, купим. При твоих-то способностях найти недорого приличный аппарат — плевое дело!

Тут я намеренно запустил комплимент, зная падкость приятеля на подобные штуки. Нельзя сказать, что не сработало. Но недостаточно. Витька — он полулежал в кровати с лицом философа-стоика — от моих слов вроде бы слегка заерзал. Что-то в нем колыхнулось, это точно. Но недостаточно. Шевельнулся и вновь затих, а печально-мудрый облик лишь усугубился.

А я Бог знает почему… а хотя что тут знать⁈ Заговорил про телевизор — и память подкинула то, с каким увлечением Алисины родители смотрели Сенкевича. И понеслось!..

Телевидение в позднем СССР — передний край культуры, ну и, конечно, пропаганды. Массовый, практически поголовный охват населения телеприемниками произошел в годы пресловутой «золотой пятилетки». Разумеется, телевизор стремительно стал лучшим другом человека — такова уж наша природа, что мы влегкую подсаживаемся именно на такой формат восприятия информации. И разумеется, «наверху» сознавали, насколько важным будет воспитание масс посредством этой сферы. Поэтому духовная пища на телекухне готовилась по научно разработанным методикам. Правда…

Правда, обязательны были официальные политико-идеологические трансляции. Они были неимоверно сухими, скучными, а в конце Брежневской эпохи превратились в некие автопародии, можно даже сказать, в антипропаганду. Это было странно и даже дико: вообще-то впечатление было такое, что на самом верху советской власти идеологи были как-то дезориентированы, оторваны от масс, не представляли настроений в них. Не соображали, что долгие бормотания пожилого нездорового человека выглядят смешно и даже позорно, обесценивая те абсолютно реальные социальные достижения, которые были в СССР, и которые советскими гражданами не замечались, как мы не замечаем воздух, которым дышим. Иной раз казалось, что на партийном Олимпе, живут в какой-то своей реальности, не очень представляя, что творится в мире… Ну да Бог с ним! Если исключить этот пропагандистский маразм, то телевидение Советского Союза, конечно, было глубоко продуманным психологическим комплексом, действующим на человеческую душу с разных сторон.

Ну, прежде всего — важнейшим из искусств для нас является кино. Эту усеченную цитату Ленина никто не отменял. После кинопроката, собрав ту или иную прибыль, фильмы демонстрировались и по телевидению. И ведь кто ж спорит: советский кинематограф был мощнейшей индустрией, обладавшей системой подготовки артистов, режиссеров, сценаристов, операторов… и все это работало на то, чтобы посредством профессионально вылепленных образов формировать нужное мировоззрение людей. Разные жанры, разные аспекты жизни, разные социальные проблемы, разные чувства людей — все это охватывало и охватывалось в данной отрасли. И здесь, разумеется, нельзя не сказать о «чисто телевизионном» кинематографе, чье преимущество было во-первых, в способности проникать в каждый дом, а во-вторых, в возможности производить «долгоиграющие» сериалы, приковывающие внимание зрителя на много лет. Может показаться странным — а впрочем, ничего странного в том нет — что первым ведомством, осознавшим эту гигантскую «мягкую силу», стало Министерство внутренних дел. И в первую очередь его глава Николай Щелоков. Личность неоднозначная. Но вот уж чего у него не отнять — убежденности в системном подходе, стремлению поставить работу министерства на научную основу, добраться до глубин решаемых задач. То есть, в принципе выяснить социальные и психологические причины преступности и устранять их. Другими словами, осушать сами болота, порождающие миазмы и ядовитую мошкару правонарушений. Нельзя сказать, что это идеально удалось. Но понимание проблемы было верным. И подход творческим. В частности — было решено создать телесериал о работе милиции, вернее, уголовного розыска, где сюжеты брались из реальных уголовных дел, преступники показывались людьми неординарными, сложными, в чем-то даже обаятельными — их роли исполняли великолепные артисты, звезды первого эшелона (платили за участие в данном сериале очень хорошо)… Словом, это были знаменитые «Следствие ведут знатоки». Оригинальная идея сработала на двести процентов. Популярность сериала была неописуемой, и съемки продолжались почти двадцать лет. Выходило примерно по одному фильму в год.

Сумасшедший успех «Знатоков» вызвал ревность руководителя главной советской спецслужбы, КГБ — Юрия Андропова. Должно быть, Юрий Владимирович с досадой признал, что в креативном подходе к работе Щелоков ловко обошел его. И решил нанести «ответный удар» в виде не менее популярного сериала «Семнадцать мгновений весны», сделавший немецкую фамилию главного героя — Макс Отто фон Штирлиц — архетипической в России. А внешность артиста Вячеслава Тихонова, исполнившего немало знаковых ролей, навсегда срослась с обликом надменно-элегантного интеллектуала — штандартенфюрера СС. И этот двенадцатисерийный фильм с тонкими режиссерскими решениями, с магическим закадровым голосом другого замечательного актера Ефима Копеляна, да и многими другими превосходными исполнителями, конечно, тоже потряс умы советских граждан. Он стал источником цитат, горячих споров, домыслов: а правда ли был такой советский разведчик в самом сердце Третьего рейха?.. Короче говоря, умелое влияние на души и сердца через художественные образы вполне работало.

Естественно, только сценическими постановками телевоспитание не ограничивалось. Умные люди старались насытить сетку вещания разнообразными профессиональными, развивающими, развлекательными программами… Все это заслуживает особого внимания.

Успешные, по многу лет стабильно выходившие программы советского телевидения можно подразделить на несколько групп.

Общественно-политические. Самой знаменитой, правда, и строго официозной, была ежедневная программа «Время», знакомившая зрителей с важнейшими событиями дня. Новости подавались в ней в жестко определенном порядке, довольно скучновато, и многие смотрели только два заключительных раздела: спорт и прогноз погоды, это действительно волновало обывательские души. Для более продвинутых телезрителей, действительно интересовавшихся всемирной политикой, по воскресеньям вечером выходила «Международная панорама», а позже — программа «Сегодня в мире». Она была в эфире по будням. Эти передачи сделали звездными имена ряда советских политических обозревателей: Валентина Зорина, Александра Бовина, Фарида Сейфуль-Мулюкова, Игоря Фесуненко, Александра Каверзнева… У каждого из этих ведущих была какая-то своя изюминка, своя неповторимая «фишечка», делавшая их запоминающимися. Зорин, между прочим, вел еще и программу «Ленинский университет миллионов», освещавшую вопросы марксистско-ленинской философии. Это было исключительно престижно с карьерной точки зрения, но для большинства народа передача казалась нудной. В слове «миллионы», заявленном в названии, авторы себе чересчур польстили. На самом деле миллионам требовалось что-то попроще.

В известной мере эту нишу заполняли культурно-просветительские проекты, нацеленные на расширение кругозора, общей эрудиции. Самыми популярными среди них, пожалуй, были три: «Клуб путешественников», «В мире животных», «Очевидное-невероятное». Они также принесли всесоюзную славу своим ведущим, хотя ранние «фронтмены» «Клуба» (Владимир Шнейдеров) и «Животных» (Александр Згуриди и Василий Песков) все же в народной памяти отчасти подзабылись за Юрием Сенкевичем и Николаем Дроздовым. Что же касается «Очевидного-невероятного», то эту передачу о достижениях науки неизменно вел профессор Сергей Капица, сын нашего крупнейшего физика Петра Леонидовича Капицы. Но здесь контингент зрителей был поменьше и пообразованней, чем у первых двух: разговоры про нейтроны, электроны, ДНК и хромосомы — все-таки порядком на любителя… Была также очень своеобразная программа «Это вы можете», но она несколько выбивалась из этого ряда.

Также примерно в этой нише обретался ряд программ, не столь знаменитых, но имеющих устойчивые группы поклонников и оттого «долгоиграющих»: «Здоровье», «Человек и закон», «Музыкальный киоск» — специфика их понятна из названий, они выходили на Центральном телевидении десятки лет.

Особый жанр — интеллектуально-развлекательные программы, такие, где на веселом фоне старались обязательно внедрить элементы смекалки, остроумия, сообразительности, эрудиции. Тут ярко взошла звезда ведущего Александра Маслякова, который словно рожден был для роли конферансье именно в таком ключе. Он непотопляемо вел кучу программ — прежде всего, конечно, КВН, «Клуб веселых и находчивых», где его партнершей была не столько красивая, сколько невероятно харизматичная дикторша Светлана Жильцова. Молва беспочвенно, но упорно соединяла их в супружеский союз; этого не было, к тому же Светлана порядком постарше, чего на экране, правда, совсем не было заметно… КВН имел грандиозный успех, однако чем-то не потрафил телевизионному начальству, и передачу прикрыли. Но ни Жильцова, ни Масляков не потерялись, последний сделался шоуменом (слова такого тогда, конечно, не ведали) программ «Алло, мы ищем таланты» (конкурс начинающих и самодеятельных эстрадных артистов), «А ну-ка, парни!» и «А ну-ка, девушки!» — формально турниры профессионального мастерства среди представителей тех или иных специальностей. Но в случае девушек было совершенно очевидно, что это хитро замаскированный конкурс красоты. Да, с советской идейной спецификой, без всяких, упаси Бог, дефиле в бикини. Советская девушка должна быть умелой работницей, это прежде всего!.. Однако участницы почему-то оказывались красотками как на подбор. Надо ли говорить, что когда начиналась трансляция, миллионы мужчин по всему СССР зачарованно залипали у экранов…

И здесь надо отметить важную особенность этих соревновательных передач. Они включали реальные социальные лифты. Давали возможность и рядовому человеку, и еще никому не известным музыкантам, певцам, танцорам засветиться на большом экране, обрести первое значимое имя. Да, оно еще не выводило на высший уровень, но первую ступень разгона уже запускало. А дальше — думай, решай, делай жизнь.

Именно это обстоятельство сближало данные программы с «Это вы можете». Ведущий — Владимир Соловьев (не нынешний Рудольфович, а другой, Александрович). Передача служила площадкой для толковых исследователей, изобретателей, рационализаторов, способных на самом деле на оригинальные решения. Они оказывались на съемках после жесткого экспертного отбора, отсеивавшего фриков, городских сумасшедших, пустотрясов, которых среди подобной публики всегда пруд пруди. Конечно, и попадание современного Кулибина со своим детищем на экран вовсе не значило, что его изобретение будет внедрено в народное хозяйство. Но на орбиту интереса к себе он уже попадал. А это дорогого стоило.

Ну и, разумеется, не Масляковым единым! К числу интеллектуально-развлекательных программ можно отнести «Клуб знатоков», «Кинопанораму», «Вокруг смеха»… Впрочем, стоп!

Память моя разогналась так, что пора тормозиться. Иначе не остановишься.

Вот только еще одно, мимо чего не пройти.

Многие из перечисленных телепрограмм сопровождались, как сказали бы сегодня, знаковыми саундтреками, навсегда закрепившимися в душевной структуре советского человека. Например, прогноз погоды, завершавший программу «Время», шел под лирически-печальную мелодию «Манчестер-Ливерпуль» в исполнении французского оркестра под управлением Франка Пурселя. А ученик и продолжатель последнего Поль Мориа стал в СССР еще более знаменит, не раз приезжал с гастролями… Так вот: композиция его оркестра «Жаворонок» сопровождала «В мире животных», мгновенно сделавшись одной из самых узнаваемых. Она была тоже очень лирична, но светлая, без печали. И в восприятии наших сограждан навеки срослась с анимацией, изображавшей стаю журавлей, летящих на фоне заката. Напротив, для «Международной панорамы» избрали тревожно-напряженную тему «Вибрации» американской рок-группы «Венчерс», отлично передающую лихорадочно-неуправляемый пульс современного мира… Ну, и об этом мы еще потолкуем!

— Так что? — спросил я с напором. — Будем телек брать? Есть прикидки?

— А смысл? — вяло возразил Витек. — Все равно мне отсюда на днях съезжать.

— То есть… — недоумевая, начал я, но все вмиг сообразил.

Ведь наше общежитие — химфака, а Витька-то нашего зачислили на технологический! И ему действительно пора сниматься с якоря. До начала учебы всего ничего.

— Да уж… — проговорил я, присаживаясь на свою койку. — Слушай! Ну а разве это настолько уж строго? Глядишь, в виде исключения и оставят? А?

Он с унынием отмахнулся:

— Да ну! Чего ради меня будут исключения делать? Я кто такой? Особа, приближенная к императору?..

Я мгновенно свел-развел кое-что в мозгах.

— Ладно. Утро вечера мудренее. Подумаем.

— Да уж тут думай-не думай…

— Нет, тут именно думай. Нерешаемых проблем нет. Есть нерешительные люди. И все! Прикрыли пока поддувало на эту тему. Скажи, Татьяна твоя вернулась?

— Не знаю, — голос Витька вроде бы изменился в лучшую сторону. Некий неуверенный интерес проснулся в нем. — Не знаю. Не заглядывал.

— Так загляни! Ты же хочешь дальнейшего развития отношений?

— Не возражал бы…

— Тогда мой тебе совет, — сказал я задушевно. — Или немедленно, пока не очень поздно. Вызови ее под каким-нибудь предлогом. Прояви заботу! Просто поговори, спроси, как дела и так далее…

И я еще с минуту втолковывал ему, как несложными действиями он наберет выигрышные баллы в глазах Татьяны. Это было просто и убедительно. Витек проникся.

— А ведь пожалуй… — пробормотал он.

— Прямо сейчас! — подчеркнул я. — Давай вставай, не тяни. Причешись! Рубаху чистую надень.

Витька полулежал лохматый и неопрятный. После моих слов он поднялся, сунулся к зеркалу и критически оглядел себя.

— М-да… — промычал он. — Персона нон грата…

— Ну так делай грату!

Так мне удалось переактивировать его. Стимул возник, кавалер зашевелился, быстро привел себя в порядок и отбыл, напутствуемый словесными формулами, бронебойно действующими на женские сердца — я подкинул ему еще пару-тройку идиом.

Итак, Витек ушел, а я призадумался. Конечно, это не проблема, я вмиг найду общий язык с любым соседом, а потребуется, поставлю на место. Но…

Но Витька без моего присмотра может влипнуть в совсем нехорошие истории, вот что. Он и так по грани ходит, и надо бы еще с ним провести воспитательную работу с этой его фарцовкой… Но черт возьми, против лома нет приема: студенты проживают в общежитиях строго по факультетам, исключений тут быть не может. И это правильно. Порядок есть порядок.

В задумчивости я побродил по комнате.

— Нет приема, да?.. Да нет, есть. Есть прием — длиннее лом!

Это я произнес уже после анализа. Перебрал несколько вариантов, и один показался мне предпочтительнее остальных.