Ступень вторая

Глава 26

Осматривался Глазьев с барской снисходительностью, наверное, привык к шикарным переговорным, а тут внезапно его привели в какой-то офис среднего звена. Соколовская мебель была добротной, но старой, и, к сожалению, по возрасту не дотягивающей до антикварной.

— Слушаю вас, Егор Дмитриевич, — прервал я его затянувшееся изучение обстановки.

— Для начала я хотел бы понять, с кем мне следует договариваться. При всем уважении, Ярослав, вы — лицо несовершеннолетнее. Насколько я знаю, регентом является ваша мать. Ее я тут не вижу.

— Для начала давайте расставим точки над I. С моей матерью вы договариваться ни о чем не будете. Решаю я. Право подписи — у Сергея Евгеньевича.

— И насколько это разумно? — обратился он уже к Серому.

Пренебрежение моей персоной было несколько излишне подчеркнуто. Но я уже привык, что в силу возраста тела меня многие не воспринимают всерьез.

— Ярослав Кириллович — глава клана. Его решение — закон, — без тени усмешки ответил Серый.

Глазьев вальяжно откинулся на спинку кресла. Кресла, несмотря на возраст и небольшую потертость, здесь были удобными, при желании в них можно было даже уснуть и не страдать потом от боли в шее и других частях тела.

— Я нисколько не пытаюсь умалить важности Ярослава Кирилловича, но в силу возраста он может некоторые вещи воспринимать гипертрофированно, в то время как опасность других явно недооценивает.

— Приведите пример, Егор Дмитриевич, — заинтересованно предложил я. — Что именно я недооцениваю?

— Например, меня, — спокойно ответил гость и создал в руке файербол. — Вы же понимаете, что я могу вас обоих размазать по стенам, в то время как вы даже ничего противопоставить мне не сможете? Вы даже пальцем дернуть не успеете, потому что у меня куда лучше реакция.

Это была наглость. Похоже, Глазьевы понимали только язык силы. Пришлось дать команду духу хранители, и через миг гость покинул уютное кресло и оказался пришпилен к стене. Для этого мне пальцами дергать не потребовалось. Фаейрбол, так и не сорвавшийся с руки Глазьева, развеялся с громким неприятным хлопком.

— Егор Дмитриевич, — даже с некоторой ленцой сказал я, — кажется, это вы недооцениваете меня. Убить меня в моем собственном доме у вас не получится, и не факт, что получится вне. У меня был очень хороший учитель. Поэтому я разговариваю с вами, а бригада, которую ваш сын отправил по мою душу, разговаривает с богами.

На его лице застыло ошарашенное выражение, но попыток освободиться он не бросал, дергался постоянно, пусть и без особого успеха. Дух кружил рядом с ним, облизывался, но не трогал, поскольку я поставил запрет.

— И если вы пришли сюда угрожать, то разговор можно на этом заканчивать.

— Ярослав, я не собирался вам угрожать, — зло выдохнул он. — А вот вы сейчас не просто мне угрожаете, вы наносите мне ущерб.

— Разве что вашему самолюбию, — ответил я.

А Серый заметил:

— А разве не угрозой были ваши слова о том, что вы нас размажете по стенам? И разве не угрозой был ваш демонстративно созданный файербол?

— Вовсе нет. Я подчеркивал разницу в уровне наших сил.

Надо признать, держался он достойно и даже испуганным не выглядел, хотя наверняка уже испробовал несколько способов освободиться и понял, что магия ему не подчиняется. Но на его стороне сейчас стоял закон: он пришел в мой дом как гость, и я бы поставил себя вне закона, если бы нанес ему урон до того, как он бы попытался нанести его мне. Показать — не значит использовать.

— Боюсь, что она не в вашу пользу, Егор Дмитриевич, даже если сравнивать вас с нами по отдельности.

— Ярослав Кириллович, быть может, мы продолжим разговор на прежних условиях? — предложил Глазьев. — Мне неудобно смотреть на вас сверху вниз.

Я шутку оценил и дал указание духу, который нехотя перенес гостя обратно в кресло, где тот совершенно спокойно уселся, словно ничего не случилось.

— Признаю, погорячился, — как ни в чем не бывало сказал он. — Не учел, что вам досталась квартира Соколова с его уникальной системой защиты. Каким образом вы получили к этой системе доступ?

— Вы пришли поговорить об этом? — с насмешкой спросил я. — Егор Дмитриевич, вы же понимаете, что у каждого клана есть свои тайны, которыми он не будет ни с кем делиться.

— Тоже мне тайна, — он улыбнулся одними кончиками губ. — Наверняка оставил коды доступа супруге, а она передала вам. Жаль, что ее уже не спросишь.

— Почему? — напрягся я.

— Сегодня утром Ирина Егоровна Соколова отдала богу душу, — довольно равнодушно сообщил Глазьев. — Вы же ее курировали. Неужели не знали?

— Я у нее вчера был, — ответил Серый. — И она чувствовала себя хорошо. Что с ней случилось?

— Предполагаю, что сердце.

— Во время вашего визита? — напрягся я.

— Юноша, вы уж из меня совсем злодея не делайте, — укоризненно ответил Глазьев. — До нашего визита это случилось. О том, что от нас к ней приезжал, все равно узнаете, так что и скрывать не буду. Но не я. Не по статусу мне беседовать со вдовами магов, пусть даже и выдающихся магов.

Смерть Ирины Егоровны оказалась неожиданной. До записей ее мужа я не добрался, и теперь, если возникнут вопросы, задать их будет уже некому. Но расстроился я даже не поэтому: Ирина Егоровна казалась мне по-настоящему хорошим человеком, к которому не грех было бы заглянуть и просто так не по делу, а в гости.

А вот Глазьевы точно приходили по делу. Хотели узнать про систему защиты, о которой в нашем районе ходили нехорошие слухи. Бедная старушка вряд ли удовлетворила бы их любопытство, потому что от защиты ее мужа тут, считай, ничего и не осталось.

— Но вернемся к причине моего визита, — спокойно сказал Глазьев. — Мне надо аннулировать заключенный между нашими кланами договор. Мы вернем вам Ермолину, поэтому причины для того, чтобы не разойтись миром, я не вижу.

— Какое щедрое предложение, — издевательски сказал Серый. — Вы хотите вместо денег подсунуть нам своего шпиона. Поищите дураков в другом месте.

Глазьев выразительно приподнял брови, демонстрирую глубокое удивление.

— Вы же сами говорили, что Ермолина — ценный специалист.

— Это было до заключения договора между нашими кланами. В настоящее время Ермолина не представляет для нас никакой ценности, — заметил я. — Я не вижу причин для расторжения договора. Как уже заметил Сергей Евгеньевич, нам в клане не нужен ваш шпион.

— Видите ли, Ярослав… Кириллович, я бы мог сразу обратиться к императору с жалобой на ваш клан, но исключительно из уважения к вашему дедушке решил сначала попытаться с вами договориться.

— И на что же вы собрались жаловаться? — усмехнулся я.

— На обман. Вы подсунули нам заведомо дефектного мага.

— Сергей Евгеньевич, напомни мне, пожалуйста, что там говорил Роман Егорович? Что Ермолина его интересует исключительно в качестве жены, а не мага не так ли? Именно поэтому, Егор Дмитриевич, мы пошли вам навстречу и не взяли деньги за переход. Соединение двух любящих сердец — это святое. И вдруг выясняется, что ваш клан обманул нас и хотел забрать Ермолину именно в качестве мага. Так что жалуйтесь. У меня тоже будет возможность отправить жалобу, не так ли, Егор Дмитриевич? Причем с куда большими основаниями.

По лицу Глазьева нельзя было понять, как он отнесся к моим словам. Ни тени эмоций на нем не промелькнуло, даже руки продолжали так же расслабленно лежать на подлокотниках кресла, как и раньше.

— Повторю, вы передали нам ущербного мага, — с нажимом сказал он.

— Вот уж нет. Я просто заблокировал полученные в нашем клане знания. Я был в своем праве. — Это я утверждал с уверенностью, поскольку успел проконсультироваться у Ивана в тот же вечер. — Передача этих знаний принесла бы значительный ущерб нашему клану. Тем не менее и без этих знаний Анна Ермолина представляет собой сильного мага.

То, что эта сила у нее теперь будет расходоваться неэффективно, я не стал говорить. Но Глазьев это и без меня знал, если упорно твердил, что ему всучили дефектного мага. Полина, та еще может выправиться, а Аня — уже нет.

— Хорошо. — Глазьев сложил перед собой руки в этаком жесте задумчивости. — Признаю, вы нас переиграли. Но сумма неустойки завышена. Вам не нужны такие деньги, вы все равно не сможете ими эффективно распорядиться. Вы не привыкли оперировать такими суммами, и сами не заметите, как растратите впустую. Я считаю, что пары сотен будет достаточно. Ермолина больше не стоит. Даже обе. Про вторую я совсем забыл, а ведь вы с ней встречались, Ярослав… Кириллович.

Полину бы я, может, назад и принял, но только не на глазьевских условиях, поэтому заинтересованность гостю не показал.

— Мы с ней вместе учились, — ответил я. — Смотрю, Егор Дмитриевич, вы никак не можете избавиться от мысли, что ваш шпион у нас вам жизненно необходим. Не удалось вернуть старшую Ермолину, хотите подсунуть младшую?

— Что касается денег, — откашлялся Серый, — у нас на них большие планы. На одно восстановление поместья миллионов пятьдесят влет уйдет.

— Ах да, вы же купили бывшее поместье Вишневских, — припомнил Глазьев. — Давайте мы его у вас перекупим за те же деньги, что вы уплатили наследникам.

Предложение было неожиданным, но очень, очень смешным. Настолько смешным, что я не удержался и расхохотался. Серый тоже взоржал, согнувшись пополам и стуча кулаками по коленям.

— Не понимаю причины веселья, — сухо сказал Глазьев. — Я знаю, что на оплату услуг Императорской гвардии уходят очень большие суммы, а мои специалисты могут построить купол так, что из-под него больше никто не выскочит. Вы отдаете нам очень убыточный актив, который станет безопасным в весьма отдаленной перспективе, за это я прошу всего лишь разрыв договора.

— А вы знаете толк в торговле, Егор Дмитриевич, — утирая выступившие от смеха слезы, ответил я. — Поместье практически очищено, Императорской гвардии мы ничего не платим. Разве что купили у них саркофаг для упаковки тел бывших владельцев.

— Ну-ну, — скептически сказал Глазьев. — Не вешайте мне лапшу на уши, юноша, она мне не идет. Очистить там невозможно, только закрыть более мощным куполом, что под силу моему клану, но никак не вашему.

— Мне кажется, Егор Дмитриевич, нам с вами не удастся договориться — подпустил я в голос сожаления. — Вы постоянно пытаетесь нас обмануть. Это как-то недостойно человека, которого Андрей Кириллович рекомендовал, как своего друга.

Внезапно вспомнились слова Мальцева: «На нашем уровне друзей нет, только союзники». Сейчас я видел тому подтверждение: Лазарев не делился информацией с Глазьевым, иначе тот бы знал, что происходит в поместье. Впрочем, Андрей Кириллович еще та вещь в себе: при внешней открытости секретами делиться не торопится. Если бы не стечение сразу нескольких факторов, то он бы не рассказал мне про Аню и сейчас положение нашего клана было бы куда печальней.

— Ярослав, ты же понимаешь, что я могу доставить тебе массу неприятностей? — с доброй улыбкой сытого людоеда продолжал Глазьев. — И тебе и твоей семье. В сказки, что за тобой стоят волхвы, я не верю, тем более что Ермолина говорит, что это не так.

В ответ я только усмехнулся. Аня определенно такого заявить не могла, печать не дала бы, потому что подобная информация поставила бы под угрозу мою безопасность. Единственное, что ей сейчас доступно: топать ногами и твердить, какая я сволочь.

— Не верьте, — согласился я. — Собственный опыт всегда лучше чужих рассказов. Егор Дмитриевич, вы напрасно тратите свое и мое время. Пока вы не предложили ничего, что могло бы компенсировать утрату многомиллионной компенсации от вас. Угрозы я таковыми не считаю.

— Это мы еще посмотрим.

Глазьев встал, показывая, что время его визита подошло к концу. Двигался он как победитель, так что наверняка что-то припрятал в рукаве такого, что давало ему уверенность в том, что я соглашусь на его условия. Прощаться он тоже не стал, не удостоив меня не то что кивка — взгляда.

После ухода гостя я проверил систему защиты и отсутствие сюрпризов как магического, так и не-магического толка. Но ни бомб, ни подслушивающих устройств не выявил.

— Вот ведь жук! — выдохнул Серый ,как только я дал понять, что все в порядке. — Как думаешь, на что будет давить?

— Полина и соревнования — ответил я, поскольку уже над этим размышлял. — Замену мы уже сделать не можем, все сроки для этого прошли. А Глазьевы имеют право ей запретить участвовать.

— То есть вы тоже не сможете участвовать? — наморщил лоб Серый.

— Мы сможем, но не столь эффективно, потому что в личном зачете участвовать будут четверо, а делиться на пять. В остальном без разницы.

Я вздохнул. Что с Полиной, что без нее — кажется, результат будет предсказуем. От представления императору я все так же далек, как и сразу после разговора с Ефремовым. А без этого призовое место нам не светит.

— Так, может?..

— Нет Серег, оно того не стоит. Глазьев не пытался с нами договориться, он пытался нас нагнуть. Если не поставим нас сейчас правильно, потом будут о нас ноги вытирать все кому не лень. Пару дней в осаде посидим, потом я сделаю защитные артефакты и начнем передвигаться относительно свободно. Можешь располагаться у меня в комнате. Тимофей подселим к Дену.

— Да ну. — Серый осмотрелся. — Прекрасный диванчик, не находишь? Вот на нем и перекантуюсь. Не люблю делить с кем-то комнату.

— Эта вообще проходная.

— Ты же не будешь шастать туда-сюда? Особенно по ночам.

Я махнул на него рукой и отправился в лабораторию, где разложил свои заметки по артефактам связи и начал собирать нужные материалы. Серый притащил коробку с телефонами и вытащил один.

— А вот сюда. — Он ткнул на заднюю крышку телефона. — Нужно присобачить герб клана.

— Есть такое в планах, — согласился я.

К разговору о Глазьевых мы не возвращались, словно заранее это обговорили и пришли к выводу, что пока они не сделают очередной ход, обсуждать нечего. Какой ход они сделают, я даже представить не мог, разве что был уверен: Полиной они не ограничатся. К сожалению, хитросплетения межклановых отношений были для меня китайской грамотой. Возможно, что-то подскажет Ден? Но с ним я поговорю не раньше, чем создам тестовый вариант переговорника. Разговор терпит, проблемы со связью — нет.

Я придвинул к себе первый телефон и начал методично выковыривать из него внутренности и раскладывать на две кучки: то, что будет служить дальше, и то, что пойдет на выброс или, как вариант, будет пристроено хозяйственным Серым. Вон с каким заинтересованным видом он изучает отложенные мной детали — точно над этим размышляет.

К кучке с нужными деталями я добавил из своего запаса то, что будет их дополнять. Приготовив таким образом два телефона, я перешел к изготовлению базы. Сделал ее быстро. Даже не сделал — сбросал, все равно придется в процессе подгонять, поэтому детали там пока были закреплены лишь приблизительно. Точно я только знал, что хочу получить в итоге, а это значит, что и кристаллы, и направляющие придется перемещать, и возможно, довольно долго, пока не получу правильное положение. Здесь речь шла даже не о парном артефакте, а о комплекте, да еще и с возможностей добавления функций, значит, подгонка будет долгой.

До ужина я так и крутил детали базы, пытаясь поймать оптимальное положение. Нет, использовать ее уже можно было, но я хотел получить идеальный звук и идеальную защиту, а пока получалось либо то, либо другое.

В конце концов я решил, что лучше всего отладку делать в процессе, выдал Серому два телефона и отправил его наверх, вручать кому-нибудь вторую трубку и болтать с этим кем-нибудь по телефону. Серый проворчал, что я так и не сделал герб клана на крышке телефона, но этим его неодобрение собственной эксплуатации и ограничилось. Кого он привлек, я не знал, но после этого отладка пошла семимильными шагами. Конечно, нужно будет еще проверить, как изменится при подключении третьего телефона, мне казалось, что некритично.

Я раскурочил третий комплект и начал к нему приспосабливать нужные детали, когда мой телефон зазвонил, и увы не тот, что я готовил, а общий. Звонила Диана Мальцева. Причем не по делу, а просто поболтать. Вежливых намёков, что мне не до неё, она не понимала, а невежливые делать не хотелось: как-никак её дед спас жизнь если не мне, то моим подопечным. Поэтому я терпел её глупые истории про подруг и друзей ровно до того момента, пока Серый не вернулся с сообщением, что пора на ужин. После чего я радостно извинился перед Дианой, сказав, что не могу заставлять родных ждать меня.