Фаворит 7. Судьба империи

Глава 1

Вечер — время экспериментов. Никто не осудит вас за экстравагантность. Вас осудять только лишь, если вы будете выглядеть скучно.

Донна Коран

Петербург

3 сентября.

— Я календарь переверну, и снова третье сентября… — тихо, чтобы никто больше не слышал, бурчал я себе под нос.

Ну как же такую песню пропустить, даже если это третье сентября 1735 года?

Уже многие офицеры разбрелись по номерам. Иные уехали, это из числа наиболее сознательных и относительно трезвых. Я был уверен, что наше мероприятие будет более продолжительным. Как-то быстро напились. Ну да и ладно. У меня будет куда как больше времени выспаться перед завтрашним важным днем.

— Ну, господин Норов, вы как? Тут останетесь, али поедете? Время еще, как вы некогда изволили сказать: «детское», — сказала Марта.

Говорила она со мной уже несколько иначе. Знаю, что Фрол пришел. Муж пришел, Рыжая перестала флиртовать.

— Бери перо и чернила. Пиши, что можно сделать на свадьбу Бужениновой, — повелел я.

На досуге думал, что же можно такого эдакого сделать, чтобы поразить всех придворных, но главное — государыню. И почему-то всё равно мысли крутились вокруг «ледяной свадьбы».

Да, венчание назначено на конец октября, но можно его отсрочить и до середины ноября. Нынче зимы такие суровые и долгие, что уже к этому времени обязательно будет лёд на Неве и других петербургских водоёмах. Нет, так стоячая вода обязательно замерзнет в достаточной степени, чтобы нарезать лед.

И почему бы и не «ледяная свадьба?» Что было самым ужасным в похожей свадьбе Авдотьи Бужениновой и князя Голицына в иной реальности? То, что молодым предоставили для ночлега ледяной дом, не предоставив теплой одежды. Да и другие унизительные вещи были, сани с свиньями, например.

Но можно опасные и унизительные моменты убрать, а саму концепцию использовать.

— Строим ледяной дворец. Внутри этого дворца всё должно быть съедобное. Фигурки из шоколада: часы, столы и стулья, к слову — всё. Чтобы любой мог зайти туда, внутрь дворца, и кусать хоть стол, хоть вазу… — говорил я, но был перебит.

— И не только из шоколада. Тут же и цветы из мороженого можно сделать, а вазы карамельные… — подхватила мою идею Марта и задумалась.\

А потом начала быстро писать.

— Но только чтобы внутри был небольшой терем, обязательно тёплый и со многими одеялами и шубами. Если от тебя будет зависеть, то постарайся, чтобы ни в коем разе не было угрозы для жизни Авдотьи и князя. А у меня ещё будут задумки, — я усмехнулся.

Недавно я размышлял, что бы ещё такого интересного можно было бы изобрести, пусть даже на потеху публики. К сожалению, многие изобретения в иной реальности не были практичными. Вместе с тем, если угодить императрице, то можно получить определённые преференции и для производства.

Воссоздать самодвигающуюся карету Ивана Кулибина не так сложно. По сути, это механизм, который приводится в движение стоящим сзади человеком, работающим ногами, будто бы на эллипсе. Кого из шутов поставить и пусть бы ездили, например, выкрашенные фосфором, чтобы светилось. Есть уже фосфор? Должен же быть.

Сложно, но пять или даже больше велосипедов можно сделать. Конечно же, трёхколёсные или даже четырёхколёсные по типу катамарана. Если на эти устройства опять же посадить уродцев из компании императрицы, то будет очень даже впечатляюще. Они, как рикши будут катать людей. Правда от вероятного снега не так легко расчистить дорожки. Но справятся.

— А ещё, только бы погода позволила, сделаем воздушные шары. И ещё запустим воздушные китайские шары, — что-то у меня попёрли идеи.

Нет, всё-таки и Россия, и весь мир узнают о том, как императрица выдаёт свою подругу-карлицу замуж. Ну и узнают о том, что бывает с людьми, которые попадают в немилость русской самодержицы. А нечего было князю Голицыну принимать католицизм, да ещё и обманывать, скрывая это.

Впрочем, если получится, я бы хотел Голицына всё-таки вырвать из рук государыни. Это очень образованный человек. Конечно, он бы пригодился на другом поприще. Если только не повредил свою психику, будучи шутом при государыне.

В будущем, когда у меня будет стабильно высокий доход, я намеревался открывать ряд школ. Во-первых, идеи открыть что-то вроде суворовских и нахимовских училищ не дают мне спокойно спать.

И никто не ведёт учёт сирот или почти что сирот, у которых отцы погибли на войнах. Если это выходцы из крепкого дворянского рода, то особых проблем с сиротками не будет. Да и не сиротки это вовсе — какой-нибудь дядька обязательно приютит и даст хоть какое-то образование. Но есть и другие, где даже дворянские рода живут ненамного лучше, чем зажиточные крестьяне.

И вот для таких детей очень даже существенно будет обучаться навигации и военному делу сызмальства. Это же на выходе, уже лет через десять, мы получим грамотных, в высшей степени мотивированных офицеров. Да и пусть бы кто-то из них не пошёл на воинскую службу, хотя пока это ещё сложно сделать. Но России нужна грамотная элита, и не только. Такого рода Царско-сельские лицеи в крупных городах.

Я тут собираюсь совершать первый виток промышленной революции, и пока это можно сделать. Ну, в конечном итоге уже лет через пять-десять, если не заниматься образованием, то обязательно начнутся пробуксовки. Банально не будет хватать людей, которые могли бы со знанием дела подходить к тем или иным механизмам или устройствам.

— Господин Норов, так подобрать вам девицу? — усмехнулась Марта. — И да, если вы пожелаете, если хмель ведёт вас на любовные подвиги…

— Если не себя, Марта, то не смей мне никого иного предлагать, — перебил я Рыжую, вгоняя её в краску.

Нет, и всё-таки она ко мне что-то чувствует. Придётся, скорее всего, Марте с этим жить.

Мы проговорили ещё минут двадцать. Уехал со встречи достаточно рано, ещё не было десяти часов вечера. На следующий день должен состояться приём у императрицы, так что не время уходить в загулы. Да и до чёртиков в глазах хотелось к жене. Нагулял я «аппетит», общаясь с Мартой и поглядывая на тех красоток, которые к концу вечера уже вовсю флиртовали с офицерами. Некоторые боевые товарищи, кстати, успели вернуться после своих приключений в номерах.

— Как поживает рыжая Марта? — с порога и строго спросила меня жена.

— Ты становишься слишком ревнивой, — сказал я.

— Я почти смирилась, что тебя придётся делить с Анной. Я даже готова простить тебе… пусть это будет и сложно, если ты окажешься в объятиях Елизаветы Петровны… Однако ещё с кем-то тебя делить я не намерена. Как есть — спалю рестораны, — последние слова так и вовсе прозвучали злым и не свойственным Юле тоном.

— Я тебе спалю! — усмехнулся я. — Я к ней бегу, оставляя своих боевых друзей, предвкушая, как буду обнимать и целовать любимую жену… а меня встречают упрёком.

Юлиана тут же преобразилась, взяла меня за руку и решительно потянула в сторону спальни. Ну, что ж, аппетит я нагулял, пора бы хорошенько и «поесть».

С самого утра я съездил в расположение Измайловского полка. Нужно было отвезти списки тех офицеров и тех гвардейских солдат, которых я рассчитывал забрать с собой в новую дивизию.

Да, офицеры пойдут ко мне по собственному желанию. В том числе я и не хочу плодить немотивированных командиров. Хотелось бы как можно меньше бегать курицей-наседкой, собирая своих цыплят в кучу.

Общение вышло так себе… Складывалось впечатление, что мне завидуют, что меня обвиняют в предательстве гвардии. Объяснять, что я ни никого не предаю, что все происходящее со мной только на пользу Отечеству, не стал.

Так что формально порешал вопросы, отправился домой. Тут уже были письма от некоторых офицеров, что заверяли меня в своем желании служить под моим началом. Из наиболее важных для меня были Подобайлов, Смолин, Смитов. Саватеев решил оставаться в гвардии. Не виню его.

Нужно будет оставлять своих, или условно своих людей в гвардии. Рвать с кем-то отношения не стоит. Скоро нас явно ждут весьма сложные времена.

Ну а днем поспешил домой. Нужно же приготовиться к визиту в императорский дворец.

— Я боюсь с тобой идти на приём к государыне, — заявил я своей супруге, когда увидел её уже нарядную.

— Бригадир Норов даже чего-то в этой жизни боится? — усмехнулась Юля, разгадав мой витиеватый комплимент.

— Так, обзавидуются же кавалеры, что у меня такая прекрасная жена. Ну а дамы так и вовсе веера свои сгрызут, — сказал я.

— А дамы только на тебя и смотреть будут, — подхватила настроение Юлиана.

— Ну да! Шрам мой весьма привлекает внимание, — усмехнулся я, проведя рукой по щеке.

— Ну как есть, дурень! Ты же с этим шрамом перестал выглядеть мальчишкой. Нынче всем кавалерам кавалер, — сказала Юля.

Я подошёл к ней, нежно поцеловал в губы.

— Ну вот, снова нужно помаду накладывать, — посетовала жена.

Знал бы, как можно было производить косметику, то вот этим делом бы занялся, может, и в первую очередь. Без понятия, за сколько Юля купила помаду, но это убожество в виде красного крема стоило баснословно дорого.

— Твоя мушка сводит меня с ума, — сказал я, притрагиваясь к искусственной мушке на уголке губ жены.

Я видел при русском дворе, как некоторые дамы уже ставят мушки, хотя не думал, что это модно. Вместе с тем маленькая точечка совершенно меняла образ лица, делала его еще привлекательнее. Хотя, казалось, куда ещё больше! Единственно, что мне не очень нравилось, так белила на лице жены. Впрочем, бледность была умеренной, не как у трупа.

Юлиана выглядела сногсшибательно. На ней была диадема, которая, наверное, могла бы стоить как половина нашего дома, если не весь дом целиком. А в весьма фривольном декольте, отвернуть взгляд от которого у меня получалось с большим трудом, было ожерелье из рубинов.

Да и платье было вышито серебряной и золотой нитью, с кружевами. Цвет вот только мне не очень нравился — что-то вроде салатового. Но учитывая, что нынешняя женская мода мне в принципе не очень нравится, так всё было просто отлично. Я бы предпочёл видеть на своей жене лёгкое платьице, а не эти конструкции, где даже миниатюрная женщина становится небольшим броневиком или лёгким танком.

Хорошо, что еще добился отсутствия корсета. Ну куда еще сжимать талию беременной женщине

Чета Норовых села в карету, буквально позавчера купленную, скорее даже для этого конкретного вечера, и отправилась во дворец. Это хорошо, что сейчас правит Анна Иоанновна. Если бы такое роскошество и такую прелесть, как моя жена и все наряды, в которые она упакована, увидела императрица Елизавета Петровна… ох, проблем бы мы имели воз и маленькую тележку. Елизавета Петровна в иной реальности могла и по щекам отходить красавицу при дворе, и за волосы оттягать.

А вот нынешняя государыня практически безразлична к тому, как кто выглядит. То ли она смирилась с тем, что сама уже никогда не будет красавицей, то ли, напротив, живёт в иллюзиях, что она самая красивая женщина, и какая бы красотка ни появилась при дворе, всё равно будет уступать ей — первой красавице императрице Российской империи.

Сегодняшнее мероприятие в Летнем дворце — это, с одной стороны, словно проводы лета, так как уже через три недели государыня будет переезжать в Зимний дворец.

Однако главной причиной очередных гуляний Императорского двора была названа победа над Османской империей. Я бы, конечно, не заявлял столь категорично, что мы вовсе победили, но считаю правильным отпраздновать ряд успехов и почтить вниманием тех, кто в этих свершениях принимал участие.

— Боюсь я, муж мой, что потеряю тебя на этом приёме. И сам Миних прибыл. Наверняка, вы с ним можете несколько часов разговаривать к ряду… и… Анна Леопольдовна, — сказала Юля и посмотрела мне в глаза.

Опять она эту тему поднимает. Вроде бы уже договорились, я даже получил карт-бланш на то, что могу переспать хоть с кем, но главное, чтобы вернулся домой.

— Да не кручинься, добрый молодец. И коли уж придётся, так… и чтобы запомнила на всю жизнь… и чтобы завидовала мне, что у меня такой муж… Ты уж постарайся там! — сказала Юлиана и скованно улыбнулась.

Признаться, настолько опешил, что только как та рыбка без воды открывал рот, а сказать ничего не мог. Нет, если бы я почувствовал в этих словах фальшь, если бы я подумал о том, что моя жена действительно лукавит, — так всё было бы понятно. Ведь разрешает же.

А так… это тот самый галантный век. Просто настолько не модно ревновать и настолько не модно чтить семейные традиции, что, видимо, всё-таки Юлиана смирилась.

Вспомнилась одна история, которую вычитал в какой-то книге в прошлом. Графиня собралась на адюльтер, наставлять рога своему графу. Ночью мадам каким-то образом незаметно вышла из дома, села в дешёвую, главное, что неприметную, карету и отправилась блудить.

Но не тут-то было. Её супруг каким-то образом прознал, срочно распорядился ночью запрячь лучших лошадей, взять лучший выезд семьи и устремился в погоню за своей женой.

Вопрос — для чего? А чтобы передать ей нормальную карету, чтобы перед любовником не опозорила мужа, что приехала на невесть чём.

Как мне кажется, подобная история очень хорошо характеризует ту атмосферу, те нравственные устои, которые сейчас начинают распространяться, в том числе и в российском обществе. Вон и офицеры напропалую хвастались, что с замужними жёнами и так, и эдак. Я даже в какой-то мере слежу за реакцией своей жены, чтобы впоследствии не оказаться рогоносцем.

— А позволяшь ли ты мне флиртовать с кавалерами? — с некоторым вызовом спросила Юлиана.

— Лишь только в меру, не давая повода думать, что ты распущенная женщина и что готова наставить мне рога. Не провоцируй никого на адюльтер, — строго сказал я.

Возможно, данное проявление собственничества и не совсем даже справедливо. Вот только я видел, что сказал правильные слова, и что Юлиане понравился мой ответ. Ведь я, по сути, сейчас в её понимании в очередной раз признался в любви. Ну а ещё она считает меня немного варваром. Такие вот фантазии у супруги.

В новой карете не сказать, что шума было намного меньше, чем в других. Да и трусило так же. Выбросил я деньги на ветер. Потратил восемьсот с лишним рублей, чтобы только показать свое лицо, мол Норовы имеют достойный выезд. Нужно обязательно производить свои кареты.

На въезде в Летний дворец карет было столько, что мне вдруг вспомнились московские пробки. И здесь было не протолкнуться, а мимо, словно по встречной полосе, пролетали одни кареты, перед ними разъезжались другие. Как машины с мигалками на крыше в будущем, так и эти кареты перли напролом. Там мигалки, тут фамильные гербы на каретах.

— А вот и карета фельдмаршала Миниха с семьёй, — констатировала Юлиана.

Нельзя сказать, что мы стояли в «отстойнике». Но складывалось именно такое впечатление, что ждали своей очереди. Первыми на приём должны были явиться сильные мира сего. Правила. Не мог же я быть впереди Миниха, или министров.

Вот только мне кажется, что и я стал не самым слабым игроком. Вон, уже во врагах у себя имею Ушакова. Кстати, его карета тоже проехала без препятствий.

Примерно минут сорок мы стояли в этой самой пробке. Но, наконец, оказались в Летнем саду. Погода была на удивление замечательная, будто бы кто-то искусственно разогнал облака, так и кружащие над Петербургом с утра.

Сейчас на улицах столицы было то, что можно условно назвать «бабьим летом». Последнее дуновение тёплой погоды. Хотя для Петербурга уместно почти всегда в отношении погодных условий использовать слово «относительно». Здесь относительно тепло и относительно ветрено, или дождливо. Здесь только зимой всегда, безусловно, холодно.

Сперва мы направились поздороваться. Так принято. Хозяева должны были бы встречать, и гости обязаны им представиться. Но императрица должна выходить, не по чину ей хоть кого встречать. Так что скорее нужно показаться на глаза ливрейному лакею, чтобы тот увидел: Норовы тут. Уникальный, наверное, человек, если умеет всех и каждого запомнить.

В приёмном зале было не протолкнуться. Всё-таки это помещение сильно меньше, чем в Зимнем дворце или даже в Царском Селе, в том дворце, который я видел в прошлой жизни.

Как это начать уговаривать государыню, чтобы та строилась? Не хватает Петербургу некоторых архитектурных форм. Было бы очень неплохо увидеть Исаакиевский собор, ещё лучше — Казанский собор. Это я не говорю об Эрмитаже.

Может быть, если начнётся серьёзная государственная обработка золотоносных жил по Миассе, то и строительство развернется? Хотелось бы. Люблю я архитектуру. Да и с чертежами могу помочь. Как выглядели Исаакиевский и Казанский соборы, да и Спаса-на-Крови, знаю, помню.