Суеверный

Глава 22

– Ты веришь в фей? – спросил Лайам.

Сара рассмеялась и прижалась лицом к его руке. Они только что закончили заниматься любовью. Теперь девушка крепче прижалась к нему, к его теплой коже. Ей хотелось остаться рядом с ним, обнимать его, стать с ним единым целым.

– Ну, так как? – теплое дыхание Лайама щекотало ей ухо.

Сара поежилась и натянула простыню и одеяло почти до подбородка. И еще сильнее прижалась к нему, так что их влажные и горячие тела вплавились друг в друга.

– Я верю вот во что, – сказала она, целуя его в щеку мягкими от поцелуев губами.

Он отбросил волосы с ее лица.

– Сказка называется «Жена-фея».

Лайам приподнялся и взял с ночного столика рюмку с вином. Отпил глоток шардонэ.

На туалетном столике, в другом конце спальни Сары, горели две свечи. Их мерцающее пламя отражалось в овальном зеркале позади них. Лайам всегда настаивал на том, чтобы они зажигали две свечи до того, как начнут заниматься любовью. Она знала, что это одно из его суеверий. Очень романтичное.

Сара считала романтичными многие из суеверий Лайама. Сама мысль о том, что кто-то может быть суеверен в наши дни, в наше время, казалась ей очень романтичной и совершенно безобидной.

Девушка удобно устроилась рядом с любимым, прижавшись лбом к его плечу и ласково гладя его грудь. Прикосновение ее было очень легким, но в нем была уверенность, что этот мужчина принадлежит ей. Лайам начал рассказывать:

– Давным-давно жил на картофельной ферме в Россезе молодой человек по имени Лонни. Однажды вечером он стоял на пороге своего дома и смотрел на звезды. А надо сказать, что звезды над Ирландией гораздо ярче, чем где бы то ни было. ( И это, Сара, научно установленный факт.) Неожиданно, словно по волшебству, появилась прекрасная женщина. При виде ее глаза Лонни широко раскрылись, а сердце сильно забилось.

– Заходите, – пригласил он.

– Сегодня я не зайду, – ответила красавица и улыбнулась ему такой пленительной улыбкой, какой он себе и представить не мог.

Следующим вечером она снова появилась на пороге.

– Заходите, – пригласил ее молодой человек.

– Сегодня я не зайду, – повторила женщина с той же чудесной улыбкой.

На третью ночь красавица появилась снова. Глаза ее горели, как звезды.

– Заходите, – пригласил ее Лонни.

– Хорошо, – ответила она.

Женщина вошла в дом Лонни и с той ночи стала с ним жить, как жена. Не прошло и года, как она родила ему сына. Лонни и его семья жили счастливо, и их картофельная ферма процветала, как в те далекие времена, когда ирландские поля были впервые распаханы и в них жили эльфы и феи.

Некоторое время спустя в деревушке Глентис должна была быть ярмарка по случаю сбора урожая.

– Я сегодня думаю поехать на ярмарку, – сказал Лонни. – У меня там дядья живут, которых я давно не видел. – И он отправился через поле на ярмарку.

Дяди его уже были там. Но вместо того, чтобы тепло поздороваться с племянником, они презрительно отвернулись от него на глазах у всех. Лонни был очень обижен их холодностью и решил отплатить им.

– Что за преступление я совершил? – громко воскликнул он. – Почему вы, мои дядьки, не хотите со мной поздороваться?

На что дядьки ему ответили:

– Мы не можем поздравить тебя со счастьем, парень! Мы слышали, что ты женился на фее, – сказал один из дядьев.

– Почему ты не пришел к нам? – спросил другой. – Мы нашли бы тебе достойную невесту.

– Вот нож, – сказал Лонни третий дядька, – пойди домой и убей свою жену-фею!

Лонни взял нож. Он понял, что дяди говорили правду. Понял, что был не прав. Но Лонни так же понимал, что не может убить свою жену. Он закинул нож в поле и вернулся домой.

– Ну и как прошла ярмарка? – спросила его жена.

– Довольно весело, – ответил Лонни.

– А как приняли тебя твои дяди?

– Неплохо, – ответил он.

Жена сурово посмотрела на него.

– Тебе следует говорить мне правду. Разве они не дали тебе нож, чтобы ты убил свою жену-фею?

– Ну, дали, – признался Лонни.

– А ты забросил его в поле?

– Да.

– Это хорошо, – ответила женщина. – Потому что я любила тебя, как хорошая жена. Но теперь я тебя покидаю. Отправляйся к своим дядьям и пусть они выберут тебе новую жену.

Она ушла и забрала с собой сына.

А Лонни сделал, как она велела. Вскоре он вернулся на ферму с новой женой.

Он был хорошим мужем своей новой жене.

Но каждую ночь, прежде чем отправиться спать, Лонни прокрадывался на кухню, где оставлял зажженный фонарь и две тарелки с едой. Каждое утро он находил фонарь потушенным, а тарелки пустыми. И так он делал до тех пор, пока не покинул эту землю и не отправился на небеса.

Сара приподнялась на локте и повернулась к Лайаму.

– Какая странная история! И какая красивая! Он улыбнулся.

– Да, это так!

В мерцающем свете свечей девушка увидела свое отражение в его карих глазах.

– Но не могу сказать, что я ее поняла, Лайам! В этой истории есть некий смысл?

Его улыбка стала шире.

– Конечно! В каждой старой ирландской сказке есть свой смысл.

Сара прижалась лбом к его груди. Ее волосы упали ему на лицо.

– Ну, профессор! Это же ваша работа! Объясните же своей студентке!

Лайам ласково поднял ее голову обеими руками.

– Он был верен ей, Сара! – лицо его неожиданно стало серьезным. – Это история о любви и верности. О связях, которые нельзя прервать. О счастье и о печали. О том, что любовь приносит нам и то, и другое.

Сара почувствовала, как забилось ее сердце. Она закрыла глаза. Ей было приятно чувствовать его руки на своем лице.

– Но почему ты решил рассказать эту историю именно сегодня?

– Потому, что я хочу, чтобы ты стала моей женой!

Девушка вскинула голову. Она Села и прислонилась к изголовью кровати, натянув простыню на голые груди.

– Прости, не поняла?

– Ты для меня та самая фея, что появилась на пороге дома, – проникновенно и взволнованно сказал он.

Он грациозно поднялся и сел, положив руки ей на плечи.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой!

– О!

С губ Сары невольно сорвался изумленный крик.

Комната закружилась у нее перед глазами. Девушка вдруг почувствовала, что на глаза навернулись слезы.

Какое чудесное предложение! Какая замечательная история! И что за романтический способ делать предложение! Совершенно в его стиле!

Как прекрасно...

Прекрасно...

Его сияющие темные глаза смотрели на нее.

– Ну, Сара?

– О! – девушка поняла, что забыла ему ответить.

– Да, Лайам! Конечно, да! Я надеюсь, что наша совместная жизнь...

Он прервал ее поцелуем.

Обнял ее обнаженную спину. А потом снова оказался на ней. Внутри нее. Так крепко. Они были так тесно сплетены. И занимались любовью, пока горели две белые свечи. А свечи таяли и таяли...

Глава 23

А потом никто из них не мог уснуть. Сара отдыхала в объятиях Лайама, прижавшись щекой к его щеке... Неяркий лунный свет освещал постель. Такой нежный и ласковый. Сара была так счастлива, что ей хотелось вскочить и танцевать, носиться по комнате.

– Когда мы устроим свадьбу? – спросил Лайам, проводя рукой по ее волосам, приглаживая ее челку. – Мне хотелось бы, чтобы это произошло как можно скорее. Завтра! Даже сегодня!

Сара рассмеялась.

– Сегодня мы одеты неподобающим образом...

– Гм! Возможно...

– Мы можем устроить свадьбу летом. В июне. Приедет моя мама. И братья.

– Нет! Слишком долго ждать, – не соглашался он.

– Ну, а как насчет мая?

Его пальцы замерли на ее волосах. Сара почувствовала, как напряглось его тело.

– В мае нельзя, дорогая! Это приносит несчастье. В мае римляне почитали умерших.

Сара коротко рассмеялась.

– Ну, мы ведь не станем приглашать римлян, правда?

Молчание. Сара думала, что Лайам рассмеется, но он молчал.

– Семестр заканчивается в конце января. Давай назначим свадьбу на январь.

– Лайам, уже почти ноябрь. Я не уверена, что мои братья смогут приехать, если я предупрежу их за столь короткий срок.

Он обнял ее и вздохнул.

– Я передумал. Я не могу ждать до января. Как насчет Дня Благодарения? Пожалуйста, не говори нет. Мы поженимся на День Благодарения!

Он взял ее за подбородок и поднял к себе ее лицо.

– Я на десять лет старше тебя, Сара! У меня нет такого терпения, как у молодых. Я хочу наслаждаться каждой минутой, проведенной с тобой.

Они поцеловались.

«Он и в самом деле очень мил! – подумала Сара. – Была ли я когда-нибудь так счастлива?» Была ли?

На следующий день, после обеда, Сара пристроилась на диване, прикрыв ноги белым афганским пледом. На коленях у нее лежал учебник. Девушка думала о Лайаме и за несколько минут не перевернула ни одной страницы, не прочла ни одного абзаца.

Звонок в дверь вывел ее из задумчивости.

Сара захлопнула книгу, положила ее на пол и вскочила, запнувшись о плед. Отшвырнула его ногой и поспешила к двери.

Может, это Лайам?

Нет. Она очень удивилась, увидев его сестру Маргарет. Женщина стояла на коврике перед дверью с букетом розовых и желтых роз.

– Привет, Сара! Вы заняты?

– Нет. Я... Заходите! Как поживаете, Маргарет?

Гостья прошла мимо Сары в гостиную, окинула взглядом скудную меблировку.

– Вот. Эти розы для вас. Я проходила мимо цветочного киоска на Тремонт-стрит и не смогла удержаться. Правда, замечательные цвета?

«Она выглядит очень взволнованной и оживленной», – подумала Сара, улыбнулась и взяла цветы.

– Спасибо, Маргарет! Они очень красивые! – девушка поднесла букет к лицу и вдохнула аромат. – О! Они так чудесно пахнут!

Сара подумала, что сегодня Маргарет выглядит совершенно иначе. Очень моложаво. До этого девушка несколько раз встречалась с ней, и женщина всегда выглядела очень бледной, прямо-таки серенькой мышкой.

А сегодня у нее была новая стрижка, очень короткая с боков и закрывающая один глаз. Цвет волос тоже был новым. Он стал гораздо светлее, и теперь у нее не было отдельно окрашенных прядей. Маргарет сняла длинное темно-бордовое пальто, под которым был белый мохеровый свитер и черные легинсы. «Хорошая фигура, – подумала Сара. – Интересно, почему я раньше не обращала на это внимание? Может, оттого, что мои мысли были заняты Лайамом?»

Может, Маргарет поменяла макияж или что-то еще? Почему сегодня она выглядит гораздо привлекательнее?

– У меня только одна ваза, – сказала Сара, проходя в маленькую кухню. – Надеюсь, что она подойдет. Это очень любезно с вашей стороны. Я люблю розы.

Маргарет кинула пальто на кушетку и пошла за Сарой.

– Если стебли слишком длинные, их можно обрезать. Я зашла только на минутку, по пути в магазин. Сегодня много хлопот. Лайам пригласил меня на какое-то факультетское чаепитие, – она вздохнула. – Как ему только не надоедают подобные мероприятия!

Сара рассмеялась.

– Он, похоже, очень общителен.

Она вынула из шкафчика вазу и начала разворачивать букет.

– Я тоже люблю общаться с людьми, – сказала Маргарет, теребя рукав свитера. – Если вы владеете магазином антиквариата, это один из плюсов этой деятельности. Но стоит мне пойти с Лайамом на какую-нибудь вечеринку в колледже, как все начинают расспрашивать меня о нем.

Наливая воду в вазу, Сара вспомнила, что тоже собиралась расспросить Маргарет о Лайаме. Ей хотелось знать о нем все. Абсолютно все.

Знает ли Маргарет, что Лайам вчера сделал мне предложение?

Конечно, знает. Иначе она бы не пришла. Именно поэтому его сестра и купила цветы – чтобы показать, что принимает меня в свою семью, что она рада мне.

– Лайам удивительный, – продолжала Маргарет.

Она выбрала из букета желтую розу и теперь нюхала ее.

– Но иногда мне хочется поговорить о чем-нибудь другом. О чем-нибудь совершенно другом, – она рассмеялась. – Извините, Сара, я понимаю, что вас не интересуют мои проблемы. Я уверена, что...

– Нет, что вы... – прервала ее девушка.

Сара повернулась к Маргарет и неожиданно почувствовала себя неловко.

– Я хотела сказать... Хотела сказать, что мне бы действительно хотелось получше узнать вас.

Почему это я вдруг так напряглась, вдруг стала так официальна?

– Я надеюсь, что мы с вами станем друзьями.

Маргарет улыбнулась и ласково похлопала Сару по руке.

– Сегодня утром за завтраком Лайам рассказал мне чудесную новость. Поэтому я решила к вам зайти.

– О! Ну... – неожиданно девушка почувствовала, что щеки ее горят и что она не знает, что сказать...

Маргарет повертела в руках желтую розу, не отрывая глаз от Сары.

– Я так рада за вас обоих. Я так рада, что Лайам нашел вас, Сара! Мне кажется, что вы именно то, что ему нужно!

– Спасибо! Спасибо вам! – девушка почувствовала, что ее распирает от полноты чувств. – Как это мило с вашей стороны!

Сара изо всех сил старалась сдержать слезы. Слова Маргарет глубоко тронули ее. Она уронила розы и порывисто обняла женщину.

Теперь пришел черед смущаться Маргарет.

Она подняла розу, которую Сара смяла во время объятий.

– Ох! – девушка забрала у гостьи поломанный цветок и попыталась пристроить его в вазу.

Маргарет поправила короткие волосы так, чтобы они закрывали ей один глаз.

– Это все, что мне хотелось сказать. Хорошо бы нам вместе пообедать в ближайшее время. И побеседовать.

– Это было бы замечательно! – с энтузиазмом ответила Сара. – Мне бы этого очень хотелось, Маргарет!

– Я знаю, что Лайам будет счастлив с вами, – выражение лица женщины изменилось, улыбка ее погасла. – А я постараюсь вам не мешать.

– Не мешать?

– Особенно после того, как родится ребенок.

Сара коротко рассмеялась. Пожалуй, слишком громко.

– Ребенок? Какой ребенок?

Маргарет бросила взгляд на часы, прошла к дивану и взяла пальто.

– Ох! Уже поздно! Пора идти в магазин.

Она накинула пальто и хорошенько одернула рукава.

– Я уверена, что Лайам сказал вам, как он жаждет иметь ребенка.

Не дожидаясь ответа, Маргарет снова обняла девушку. Тяжелые рукава пальто скользнули по плечам Сары. Женщина ласково прижалась щекой к ее щеке. Сара вдохнула сладкий запах ее пудры.

– Я и в самом деле очень рада, Сара! Добро пожаловать в нашу семью! Это просто замечательная новость! Мы скоро увидимся – вдвоем! Хорошо? До свидания!

Сара открыла дверь и Маргарет выпорхнула из квартиры.

– Еще раз спасибо за цветы!

Маргарет торопливо пошла по длинному коридору. Сара смотрела ей вслед, пока она не скрылась за углом. Девушка закрыла дверь квартиры, прислонилась к ней спиной и тяжело вздохнула.

Как странно. Просто очень странно!

Маргарет выглядела совершенно другим человеком. Она была так сердечна, так оживлена, так радостна.

Сара поморгала. Она напряженно думала, перебирая в памяти подробности короткого визита.

Что там насчет ребенка?

Неужели Лайам и в самом деле так хочет стать отцом?

Если это правда, то почему он сам ничего не сказал ей об этом?

Глава 24

Прошла неделя.

Сара закрыла волосы капюшоном плаща и опустила голову, потому что холодный моросящий дождик превратился чуть ли не в ливень. Резкий ветер откидывал полы пальто. Девушка быстро шла по дорожке, пытаясь на ходу застегнуть большие пластмассовые пуговицы.

Сара поежилась. Она все еще ощущала теплые прикосновения Лайама к своей коже. Все еще чувствовала прикосновение его щеки к своей, чувствовала на себе тяжесть его тела.

Справа появился громадный купол административного здания. Он словно плыл в темных клубах тумана. В Круге деревья склонялись под ветром и дрожали. Казалось, они молча танцуют зимнее танго.

Саре тоже хотелось танцевать. Холодный дождь струился по ее капюшону, но на лицо почти не попадал. Ей хотелось сбросить тяжелый теплый плащ, подхватить «под руку» фонарный столб и закружиться с ним под дождем. Ей хотелось танцевать так же, как Джин Келли.

Девушка подумала, что настоящая любовь и в самом деле сводит нас с ума. Это было совершенно необычное ощущение.

Лайам. Лайам. Лайам. Сара поймала себя на том, что, как школьница, повторяет его имя. Снова и снова пишет его на страничках тетради для семинаров.

Миссис Лайам О'Коннор.

Сара Морган-О'Коннор.

«Я и в самом деле школьница!» – подумала Сара и захихикала.

Школьница, которая выходит замуж за знаменитого профессора.

Последнюю неделю она проводила с ним каждую ночь. Сара занималась с ним любовью, беседовала, смеялась над его историями и над его забавными суевериями. Они строили планы на будущее.

Мэри Бет продолжала предостерегать ее.

– Ты просто сошла с ума! Все происходит слишком быстро. Ты же знаешь, что все твои увлечения кончаются для тебя очень плохо!

Увлечения?

Это не увлечение! Я собираюсь замуж! Я выхожу за Лайама в День Благодарения!

Бедная Мэри Бет! Она не знает, что это такое, когда тебе хочется сбросить пальто и танцевать под дождем! И если я и не испытываю к ней жалости, то и не могу принять ее советов.

Все эти дни, всю эту неделю и в настоящий момент Сара испытывала жалость ко всем, кто не чувствовал того же, что она. К тем, кто не понимал, что это такое, когда тебе кажется, что ты вот-вот взорвешься от переполняющих тебя чувств. Взорвешься и улетишь высоко в холодное небо.

Я могу летать! Могу!

Послышался звук шагов. Он вернул девушку на бренную землю.

Сначала ей показалось, что это просто дождь стучит по дорожке. Но по ровному ритму шагов, по трению подошв о дорожку Сара поняла, что кто-то идет позади нее.

Девушку охватил страх, заставивший ее повернуть голову и ускорить шаг.

Капюшон мешал ей увидеть того, кто шел сзади.

Вокруг было очень темно. Казалось, эта темнота хотела поглотить ее. Темные деревья раскачивались на ветру. Сара наступила в лужу. Лодыжку обдало ледяной водой.

Обеими руками девушка откинула капюшон. Побежала.

Шаги за спиной. Совсем близко.

Кто это?

Как темно! Какой туман!

Темная фигура позади. Нечеткие контуры. Кто-то быстро бежит. Темное пальто. Низко опущенная голова.

Он бежит слишком быстро. Я не смогу удрать от него.

Сара ворвалась в тусклый треугольник света. В бледном свете фонаря были видны падающие капли дождя, казавшиеся жемчужинами. Жемчужный дождь. Нереально. Все это не реально.

Все, за исключением темной фигуры, которая догнала ее. Мужчина тяжело дышал, его грудь вздымалась под черным пальто.

Он протянул к Саре обе руки. Поднял на нее глаза. Это были сердитые, чуть ли не безумные глаза, сверкавшие в полумраке.

– Чип! – воскликнула Сара.

Дождь стучал по ее лицу, по волосам.

– Что ты здесь делаешь?

Чип взял ее за плечи и укоризненно посмотрел ей в глаза. Молча и пристально. Он пытался отдышаться.

– Привет, Сара! – он сказал это почти робко.

«Как это не во время! – подумала она. – Как не к месту! Кажется, он до сих пор ничего не понял».

Я для тебя больше не существую! Нет! И мне нельзя сказать «Привет, Сара!»

– Я... Я шел за тобой...

Чип все еще держал ее за плечи. Он что, намеренно сжимает их так сильно?

Луч света упал на его светлые брови. На голубые глаза. Казалось, они были немного не в фокусе, расплывались.

Сара почувствовала, что от Чипа пахнет алкоголем. Может, это только пиво?

Еще несколько месяцев назад это лицо казалось ей таким близким! А теперь девушка смотрела на Чипа, как на совершенно незнакомого человека. Обрубочек носа, шрам на подбородке – такие знакомые ей в Нью-Йорке, сейчас были совершенно чужими. Сейчас его лицо было ей неприятно.

– Чип, так что же ты здесь делаешь?

– Нам нужно поговорить!

– Нет, не нужно!

Он пытался меня утопить. Он почти утопил меня. А теперь он и здесь меня преследует!

С какой целью?

– Давай зайдем куда-нибудь, Сара! Не на дожде же нам разговаривать! Посидим где-нибудь и, может быть ...

– Нет. Пожалуйста, Чип...

Обеими руками она попыталась убрать его руки со своих плеч. Девушка вдруг отчетливо увидела его правую руку.

И охнула.

– Это откуда у тебя?

На пальце у Чипа, с тыльной стороны, появилась маленькая татуировка. Длиною не больше дюйма. Крошечный черный кинжал с капелькой крови на кончике лезвия.

Молодой человек опустил глаза, потом неуверенно поднял голову. У него был такой вид, словно он очень смущен и видит эту татуировку впервые в жизни.

– Это?

– Я не верю своим глазам! Зачем ты сделал татуировку?

Чип поднес руку к глазам, чтобы получше рассмотреть. Нахмурился.

– Это все оттого, что ты уехала. Это случилось после того, как ты исчезла. Исчезла, не сказав ни слова. Кажется, однажды вечером я напился. Я точно не помню. Я был с какими-то друзьями. С какими-то ребятами. Я был не в себе. Я не понимал, что делаю.

Так значит, татуировка – моя вина? Сара почувствовала озноб, но не от дождя. Она сражалась с капюшоном, пытаясь накинуть его на голову.

– Чип, тебе не следовало сюда приезжать. Ты...

– Но я должен с тобой поговорить. Я так скучал по тебе, Сара!

Чип поднял на нее полные мольбы глаза. Он так хотел убедить девушку в своей искренности! Сколько раз она видела у него это выражение! И всегда уступала. А теперь оно казалось ей нарочитым, неискренним. А сам он – ничтожным. Незрелым.

– Ты знаешь, почему я уехала. Я была вынуждена это сделать, – в голосе Сары прозвучала такая холодность, которой она у себя прежде не помнила.

Молодой человек поднял воротник пальто. Ему тоже было холодно.

– Мы не могли бы зайти куда-нибудь под крышу? Там есть кафетерий... – он махнул в сторону кафетерия на Дейл-стрит.

Дождевые капли блестели на его светлых бровях, как алмазы.

«Золотой мальчик!» – подумала Сара. Просто удивительно, до чего он ей сейчас неприятен! Ее удивило то, как быстро проявилась эта неприязнь, и то, что эта неприязнь была такой сильной.

Он же «Золотой мальчик». У него все есть. Такой прекрасный парень!

Только никогда не говорите ему «нет»!

– Нет, Чип! Я не могу! Я хочу сказать, что не желаю с тобой разговаривать, – Сара тяжело вздохнула. – Я хочу, чтобы ты уехал. Я действительно этого хочу.

Сара почувствовала, как напряглись мускулы ее шеи. Почувствовала, как застучала в висках кровь.

Девушка повернулась и пошла прочь. Медленно, но решительно шагая.

Он побежал рядом. Она знала, что он так и сделает. Чип попытался взять ее за руку, но Сара отдернула руку.

– Сара, пожалуйста...

– Иди домой, Чип! Будь мужчиной! Иди домой!

Жестокие слова. Неужели это она их произнесла? Неужели это ее слова? Ей пришлось удрать от него, чтобы больше его не видеть. Удрать, не сказав ему ни слова. Ей очень хотелось избежать противостояния.

А теперь она сказала эти жестокие слова.

Чип схватил ее руку. Он ее не отпустит.

– Этот профессор слишком стар для тебя!

Голос его поднялся почти довизга.

Сара повернулась к нему. У Чипа был дикий взгляд. И опять эти голубые глаза словно утратили резкость.

Что это у него на лбу? Капли дождя или капли пота?

– Откуда ты узнал о Лайаме? – сурово спросила она сквозь зубы. – Как давно ты приехал во Фривуд, а, Чип? Ты что же, шпионишь за мной?

– Он слишком стар для тебя! Ты моя!

Порыв ветра откинул капюшон Сары. Она тяжело дышала. Задыхалась. Дождь барабанил по лицу, заставив ее прищуриться. Девушка пристально смотрела на Чипа, пытаясь найти ответ.

– Так как давно ты во Фривуде?

– Довольно давно, – ответ прозвучал неожиданно робко.

Сердито и в то же время робко.

– Ты губишь свою жизнь, Сара! Ты должна жить в Нью-Йорке! Со мной!

– Откуда ты знаешь о Лайаме?

Она будет повторять этот вопрос, пока не добьется ответа. И тут ей пришел в голову другой вопрос, еще более важный.

– Ты мне звонил?

Светлые брови удивленно выгнулись. Чип покосился на нее.

– Что?

– Ты мне звонил? Поздно ночью? Ты мне угрожал?

– Да нет!

«Он врет», – решила она.

Какое лживое лицо! Оно всегда было лживым. Такое привлекательное. Просто красивое. И, в сущности, такое уродливое.

Лживое насквозь.

– Ты звонил мне! Ты!

Губы ее дрожали. Язык неожиданно стал с трудом поворачиваться во рту.

– Да нет, Сара, я не звонил!

Лжец!

Все еще держа ее руку, он придвинулся поближе. Сара почувствовала запах алкоголя и сладковатый запах лосьона после бритья. Нового лосьона. Его запах чувствовался даже несмотря на дождь.

«Противный запах», – подумала она.

И что лее он собирается делать? Поцеловать ее?

Да. Голубые глаза теперь были широко раскрыты. Чип смотрел на нее. Крепче сжал ее руку. Светлые волосы, прибитые дождем, блестели. Полуулыбка. Полураскрытые губы. Вот он придвигается к ней.

– Нет! Отпусти меня!

Ее крик заставил его вздрогнуть. Чип откинул голову назад. Глаза его были закрыты.

Но он не отпустил ее руку.

– Поедем со мной, Сара! Поедем со мной в Нью-Йорк. Ты нужна мне. В самом деле нужна!

– Нет, Чип!

– Стал бы я приезжать сюда за тобой, если бы ты была мне не нужна? Был бы я таким кротким? Стал бы умолять тебя? Стал бы просить? Сара ...

– Нет! Все кончено! Все! Конец! Отпусти! Ты делаешь мне больно!

– Нет, не кончено! Послушай меня! Я стану великим. Помнишь, я собирался основать компанию по выпуску фильмов? Ну так отец сказал, что поможет мне со стартовым капиталом. И у меня вот-вот будет новая квартира. С потрясающим видом на реку. Ты должна ее увидеть. Тебе она понравится. И...

Девушка попыталась вырвать руку.

– Оставь меня, Чип! Я закричу! Я позову полицию! Я предупреждаю тебя!

– Ничто не кончено! Вовсе нет! Я изменился, Сара. В самом деле. Ты увидишь. Я теперь совершенно другой человек. Послушай меня! Я не могу жить без тебя! Я не могу...

Он поднял кулак. Перед лицом девушки оказался маленький кинжал с каплей голубой крови.

Насколько опасен Чип? Насколько он не в своем уме?

– Ничто не кончено! – повторил он. – Ни в коем случае. Не кончено.

– Отпусти меня! О-о-о! Что ты делаешь? Отпусти меня!

Глава 25

Детектив Гаррет Монтгомери говорил по междугороднему телефону со своим братом, когда поступило сообщение о третьем убийстве.

– Место в мебельном магазине уже занято, – сообщил ему Дуэйн Монтгомери голосом, которым обычно говорят на похоронах.

Словно это был последний шанс Гаррета.

– Будут и другие места, – сказал Гаррет брату. – Не расстраивайся, Дуэйн! Что, если я приеду и займу место, когда оно появится? Тогда Энджел и Мартин переедут к тебе!

«Не стоит придавать этому слишком большое значение, – сказал себе Гаррет. – Никакой трагедии не произошло. Просто это был удобный случай сбежать».

Сбежать из этого крошечного захолустного городка. Удрать, чтобы не смотреть на это бесконечное поглощение булочек за столом напротив. На Вальтера, в обсыпанной сахарной пудрой форме. Удрать от всех этих убийств, от этого кошмара, который не может происходить в тихом городке, населенном молодыми людьми и степенными преподавателями.

Удрать от кошмаров, из-за которых Гаррет уже не мог спать. Теперь по ночам он лежал и смотрел, как двигаются тени по низкому потолку, прислушивался к тихому, ровному дыханию Энджел рядом с ним. А перед глазами у него стояли расчлененные тела, сломанные спины, выступающие кости, белеющие во мраке.

Это были убийства, которые он и не надеялся разгадать. Убийства, которые заставили его ощутить собственную слабость и беспомощность. Заставили подумать о бегстве.

Конечно, Энджел не хочет ехать в Атланту. А если он начнет ее уговаривать, то она может обвинить его в том, что он пытается удрать в тот момент, когда ему брошен самый серьезный вызов в его жизни.

И будет права.

Но расследование зашло в тупик. Несмотря на все усилия, затраченные им самим и его людьми. Несмотря на то, что он много думал. Несмотря на всю упорную работу, расследование никуда не привело.

Шли дни. Дни складывались в недели, а убийства все еще давили на него. Днем и ночью.

Гаррет говорил себе, что во время обучения в академии его не готовили ни к чему подобному. Его не готовили к тому, что придется смотреть на серые кости, торчащие из вспоротой плоти. На кровь. На темные лужи, прямо-таки озера крови.

Да и как они могли меня подготовить?

Как можно подготовить человека к зрелищу этих разорванных и изломанных тел? Люди не поступают так с людьми! Люди так не поступают, правда?

А теперь Вальтер смотрит на него через стол. Трубка прижата к круглому лицу, рот открыт, подбородок дрожит. Свободной рукой он настойчиво машет Гаррету.

Гаррет уже видел у него подобное выражение лица.

– Мне надо идти, – говорит он Дуэйну. – Поцелуй за меня Барбару.

Гаррет швыряет трубку на аппарат. Вскакивает.

– Вальтер, что?

В свете люминесцентных ламп Вальтер выглядит бледнее, чем обычно.

– Еще одно!

На следующее утро Гаррет разложил на столе фотографии. «Хочешь побыстрее проснуться? – с горечью спрашивает он себя. – Нет проблем! Достаточно разложить на столе перед собой фотографии трех убийств».

Этот парнишка Андерс на удивление хороший фотограф! Гаррет потягивает кофе из картонного стаканчика и просматривает новую пачку фотографий. Андерс еще учился в средней школе, но он был ведущим фотографом местной газеты и делал снимки для полиции, когда это требовалось.

Минувшим вечером Гаррет видел, как худенький мальчуган щелкал затвором с таким видом, словно перед ним была Мисс Америка. Гаррет попытался сосредоточиться на Андерсе, чтобы отвлечься от изображений на снимках.

«Неплохая работа», – подумал он, поставил стаканчик на край стола и наклонился, чтобы получше рассмотреть, не пропустил ли он чего-нибудь. Черно-белые снимки были крупнозернистыми, но они отражали главное. А эти цветные «поляроиды» делают такие мелкозернистые снимки, от которых вовек не уснешь.

Третье убийство было таким же ужасным, как и первые два. Гаррету оно показалось еще более ужасным потому, что девушка была прелестной.

У нее была кремовая кожа с бледными веснушками и вьющиеся рыжевато-каштановые волосы, доходившие ей до талии.

Когда Гаррет с Вальтером прибыли на место преступления – на территории студенческого городка, менее чем в дюжине ярдов от места первого убийства – жертва лежала на спине. Волосы закрывали ей лицо, словно нежное одеяло.

Гаррету пришлось присесть на корточки и убрать волосы с лица. Так что он первый увидел, что глаза убитой выдернуты из глазниц и засунуты ей в рот.

Зеленые глаза смотрели на Гаррета изо рта погибшей.

Он резко отпрянул и сильно ударился о ствол дерева. Гаррет задыхался. Сердце стучало так сильно, что болела грудная клетка.

Может, именно так чувствуют себя люди при сердечном приступе?

А теперь он склонился над металлическим письменным столом, глядя на зернистые черно-белые фотографии и размышляя... ни о чем. Гаррет был не в состоянии ясно мыслить. Он ни о чем не мог думать.

Кроме того, как бы удрать?

Девра Брукс.

Убитую девушку звали Деврой Брукс. И опять жертва не была ни изнасилована, ни ограблена. У нее в сумочке оставались кошелек, наличные, кредитные карточки, водительское удостоверение.

Она была студенткой-старшекурсницей на факультете лингвистики. Декан по студенческим делам был, судя по голосу, просто потрясен, когда Гаррет обратился к нему за информацией. Гаррет его не винил. Три убийства. На территории колледжа или совсем рядом.

Три отвратительных, жестоких убийства.

Дрожащим хриплым голосом декан сообщил, что Девра училась в Мур-колледже сравнительно недавно. Прошлой весной она перевелась во Фривуд из Чикаго.

«Неудачный переезд», – подумал Гаррет, качая головой и глядя на черно-белую фотографию трупа.

Всю ночь он крепко прижимал к себе Энджел. Он держал ее так крепко, словно надеялся, что она не даст ему сойти с ума. Жена не сказала ни слова. Она понимала.

А сейчас ему не за что было ухватиться, кроме стола. Вот и кофе такой же черный, как его мысли.

– Шеф, мы тут кое-что получили, – услышал он взволнованный голос Вальтера.

Голос его звучал особенно громко, потому что было раннее утро.

Гаррет медленно перевел взгляд. Переход от черно-белого изображения к цвету был болезненным для его усталых глаз. Светлые волосы Вальтера были все еще влажными после душа. За ухом у него остался крем для бритья. Им же был выпачкан воротник форменной рубашки.

– Я принес снимки отпечатков пальцев, которые сделали ребята из лаборатории в Сомервиле, – объявил он, поднимая вверх большой серый конверт.

Гаррет вздохнул.

– Есть ли среди них хоть один отчетливый?

Он не ждал многого от этих снимков. С двух предыдущих трупов не удалось снять ни одного отпечатка, который можно было бы использовать.

Вальтер наклонился над столом, сунул конверт в руку Гаррету.

– Ужасно выглядишь, жеребчина! Всю ночь здесь провел?

– Пожалуйста, не называй меня жеребчиной, – сквозь зубы процедил Гаррет. – Не могу спать. Все время вижу эти глазные яблоки.

Он простонал.

– Я больше никогда не смогу есть вареные яйца!

Ему пришлось повозиться, прежде чем он сумел открыть конверт. И зачем они только их так крепко заклеивают?

– Итак? Хорошие? Что сказал тебе О'Брайан?

– На этот раз кое-что есть, – сообщил Вальтер, царапая нос. – Есть довольно четкие отпечатки, снятые с ее лица и одежды.

Вальтер внимательно следил за тем, как Гаррет мучается с конвертом.

– Я сам их не видел. Повторяю то, что сказал мне О'Брайан.

Гаррет дернул посильнее и оторвал клапан конверта.

– Он что думает, что по этим отпечаткам мы выйдем на удостоверение личности?

Вальтер пожал плечами.

– Об этом он ничего не говорил.

Осторожно держа негатив за краешек, Гаррет вынул его из конверта. Потом вынул фотографии. Только один негатив, но на нем зафиксировано несколько отпечатков. И они разные.

«Первая зацепка», – подумал он. – Три убийства и только сейчас мы, наконец, немного продвинулись".

Гаррет поднес отпечаток к свету. Прищурился.

Потом прищурился посильнее.

– Эй, Вальтер, что это за шутки? – резко спросил он. – Это О'Брайан нас разыгрывает?

Вальтер склонился над столом.

– Что? В чем дело, шеф?

– Эти отпечатки – они же не человеческие!

Глава 26

Лайам опустил большой палец на черную штемпельную подушечку. Секретарша, размеренно жующая жевательную резинку, прижала его палец в нужный квадратик.

Лайам неодобрительно посмотрел на черное пятно.

– Мне нужно проделать это обеими руками?

– Только правой.

Дыхание молодой женщины источало аромат жевательной резинки «Джуси фрут». Она приложила его указательный палец к подушечке.

– Вы, должно быть, последний!

Лайам нахмурился.

– Последний из тех, с кого снимают отпечатки пальцев?

Секретарша кивнула, продолжая энергично жевать.

– Мы здесь, в Мур-колледже, никогда раньше этого не делали. Но я думаю, что теперь это обязательно.

Она прижала его указательный палец в квадратик рядом с отпечатком большого пальца.

Лайам видел, как в маленькую комнатку вошла Сара. Ее каблучки звонко постукивали по твердому полу. Под серым, похожим на шинель, пальто, на ней было синее шерстяное платье-туника и темно-синие колготки.

Он подумал, что сейчас она выглядит лет на восемнадцать. Особенно с этой челочкой и собранными сзади волосами.

Сара рассмеялась и в ее золотисто-зеленых глазах вспыхнули веселые искорки.

– Лайам, ты что – арестован?

Он улыбнулся ей и поднял руку, показывая темные пятна на пальцах.

– Не забудь напомнить мне, чтобы я надел перчатки, когда сегодня вечером пойду грабить банк!

Секретарша не рассмеялась.

Она опустила голову и полностью сосредоточилась на снятии последних отпечатков.

– А вот у некоторых народов считается, что снять отпечатки – значит похитить душу. Вы сняли мои отпечатки, значит, вы забрали мою душу. Какое счастье, что у меня нет души, правда, Сара?

Девушка подошла к столу и ласково похлопала его по свободной руке.

– А я думаю, что ты очень душевный!

Лайам ласково сжал ее руку.

– С вами все, сэр! – объявила секретарша. – Вот, возьмите!

Она вынула из ящика стола рулон бумажных полотенец, оторвала два листка и протянула их Лайаму.

Он поблагодарил секретаршу и повел Сару в коридор, на ходу вытирая руки.

– Занятный обычай – снимать отпечатки! – пробормотал он.

Чернила пачкали полотенце, но не оттирались.

– Я чувствовал себя настоящим преступником, пока она все это проделывала.

Сара рассмеялась.

– Нечистая совесть, Лайам?

– На самом деле отпечатки пальцев – это уже каменный век, – рассказывал он ей, пока они шли по длинному, ярко освещенному коридору административного здания. – Это слишком грубо. В один прекрасный день колледж потребует, чтобы мы сдавали ДНК на анализ. Волосок, например. Или кусочек кожи. Можно так же проверить кровь, слюну или мочу.

– Лайам, прошу тебя!

Он засмеялся.

– А почему нет? Почему это тебя задевает? Почему это кажется тебе большим вторжением в твою личную жизнь, чем снятие отпечатков, которые будут храниться в личном деле?

Сара не ответила. Мысли ее были далеко.

– Ты уже собрался?

– Почти, – он пожал плечами.

– А мне еще нужно кое-что сделать. Я хочу привезти маме теплую футболку с эмблемой Мур-колледжа.

Лайам рассмеялся.

– Твоя мама из тех, кто любит такие футболки? А я представлял ее себе в льняном домашнем платье с белым кружевным передником.

Сара легонько ткнула его в бок кулаком.

– Господи, Лайам! В каком веке ты живешь?

Он сделал обиженное лицо. Девушка поцеловала его в щеку.

– Мне нужно сбегать в магазинчик на территории колледжа. Потом я закончу упаковываться. Наш рейс в пять часов. Ты можешь заехать за мной на такси в четыре?

Лайам кивнул.

– Нет проблем, как говорят мои студенты.

Он схватил ее за руку.

– Как ты думаешь, я понравлюсь твоей маме?

– Лайам, она уже в восторге от тебя. Я обеспечила тебе блестящие рекомендации. Половина населения Индианы приедет встречать тебя в аэропорт и...

Они повернули за угол, направляясь к выходу из здания и в этот момент в дверях своего офиса появился Мильтон Кон.

– Привет! – Мильтон сначала посмотрел на Сару, потом на Лайама.

– Так вы вернулись! – воскликнула удивленная Сара. – А мы с Лайамом собираемся уезжать. Я не думала, что вы уже вернулись из Атланты. Офис...

– Я не смог уехать. Из-за той девушки, – прервал ее Мильтон.

Лайам обратил внимание, что глаза у декана покрасневшие и усталые. Клок седых спутанных волос свисает на лоб.

Мильтон тяжело вздохнул и пожал плечами.

– Я только что разговаривал по телефону с родителями. Это... это было очень тяжело, – он опустил глаза. – Они просто рвут меня на части. Родители не должны переживать такое... такое горе.

Он поднял руку, чтобы почесать голову. Сара заметила, что у него на запястье новая повязка.

– Мильтон, это что, еще один порез? – спросила Сара.

Он кивнул. Поднес повязку к глазам.

– Да, это один из моих ножей. Он соскользнул со стены, когда я снимал его, чтобы почистить. Довольно сильный порез, – Мильтон покачал головой.

Лайам посмотрел на часы и сжал локоть Сары.

– Пожалуй, нам пора. У нас мало времени.

Он повернулся к Мильтону.

– Будь осторожнее, ладно? Эти твои ножи...

Мильтон вздохнул.

– Не могу не думать о Девре Брукс. Такая была чудесная девушка!

Лайам опустил глаза.

– Это был шок.

– Она еще была у меня на вечеринке, помнишь? Ты еще так удивился, когда ее увидел! Не могу поверить, что она была у меня в доме. А теперь...

– Я видел ее сравнительно недавно, – тихо сказал Лайам, не отрывая глаз от Сары. – Мы с Сарой ужинали вдвоем. В этом ресторанчике, где все жарят на вертеле – «Техас», кажется. Девра подходила к нашему столику.

Сара охнула.

– Та рыжеволосая девушка? О, Господи! Я не запомнила ее имени!

Лайам сжал ее руку и тихонько погладил, успокаивая.

– Да. Это была Девра. Приятная девушка. Хорошая студентка. Хорошенькая и большая умница.

– Я не догадалась! – воскликнула Сара, прижимая обе ладони к щекам. – Какой ужас!

Она подняла глаза на Мильтона.

– Я слышала, как все говорили об этом сегодня утром. Но я не поняла... В студенческом городке все очень расстроены. И напуганы.

– Студенты боятся вечером ходить по городку, – сказал Мильтон, натягивая манжет рубашки поверх повязки на своем запястье. – Родители звонят мне, спрашивают, что сделано для безопасности их детей. Я не знаю, что им сказать. Что я должен говорить? Я уверен, что полиция делает все возможное. Но они никогда не сталкивались с подобными преступлениями. Это маленький городок.

Он снова покачал головой.

– Что мне сказать родителям?

– Мы все беспомощны, – пробормотал Лайам.

Он посмотрел на свои вымазанные чернилами пальцы и нахмурился.

– Здесь действует убийца-сумасшедший, – тихо сказала Сара, держа Лайама за руку. – По телевизору говорят, что между всеми тремя убийствами нет никакой связи. Они все случайны, убийца – сумасшедший.

– У нас сегодня еще собрание будет, – сказал Мильтон. – Будем решать, не перевести ли в другое место Студенческие Игры, которые должны состояться на следующей неделе. Или может, лучше их совсем отменить? Я не знаю.

– Нам нужно идти, – сказал Лайам и поднял руку, обнимая девушку за плечи. – Мы с Сарой должны успеть на пятичасовой рейс. Увидимся в понедельник. Отдохни немного, Мильтон! Ты выглядишь измученным.

– Ну, будьте осторожны! Мне нужно сделать еще несколько звонков, – Мильтон повернулся и медленно пошел назад в офис.

Лайам быстро повел Сару к выходу. День был хмурый. На горизонте собирались темные облака. Воздух был сырым и тяжелым. Лайам смотрел, как от его дыхания поднимается пар. Он подумал о том, что погода довольно холодная и может пойти снег. Только бы не отменили рейс!

Они уже спустились до середины бетонных ступенек, когда Сара неожиданно повернулась к нему и обняла его за талию. Прижалась щекой к его щеке.

– В студенческом городке убиты три женщины. О, Господи, Лайам, мне так... так страшно!

– Это действительно страшно.

Ему было приятно прикосновение ее теплой щеки, прикосновение ее рук к его пальто. Он прижался губами к уху девушки.

– Не беспокойся, я смогу защитить тебя, Сара! – прошептал он. – Я позабочусь о тебе!

Сара захлопнула чемодан и стащила его с кровати. Поставила чемодан на пол и прошла через комнату к туалетному столику. Посмотрела в овальное зеркало и снова причесала волосы.

Почему это я так нервничаю?

Большим пальцем она вытерла с подбородка пятнышко губной помады.

– Мама будет просто в восторге от Лайама. Она не сможет устоять перед его ирландским обаянием. Фрэнку и Лори он тоже понравится.

Фрэнк был ее старшим братом. Сколько ему сейчас? Придется считать. Он на пятнадцать лет старше. Значит, тридцать девять. Когда Сара родилась, он был подростком. «Мы никогда особенно не дружили, – задумчиво подумала девушка. – Он был мне скорее вторым отцом, чем братом. А его жена, Лори, всегда выдерживала дистанцию».

Сара посмотрела на часы, стоявшие на ночном столике. Лайам может появиться в любую минуту. Она схватила чемодан, собираясь отнести его к входной двери, когда зазвонил телефон.

«Ну, успокойся же, – уговаривала себя Сара. – Ты просто не в себе!»

Она пересекла комнату и подошла к телефону.

– О, привет, Мэри Бет! Я только что собралась уходить. Ты же знаешь. Я еду в аэропорт. Мы едем к маме. Я...

– Аэропорт может подождать! – прервала ее Мэри Бет. – Мне нужно кому-то выговориться!

Сара снова посмотрела на часы.

– Ох! Ты, чувствуется, не в себе.

– Эти убийства меня просто прикончат! – завопила Мэри Бет.

Сара отодвинула телефонную трубку подальше от уха.

– Это что, каламбур?

– Я не шучу! – настаивала Мэри Бет. – Телефон звонит не переставая. Фотографы толкутся у меня в офисе – у меня крошечная клетушка, а их полно!

Репортеры со всего света. Сегодня после обеда прибыли две команды телевизионщиков. Они прибыли одновременно и тут же устроили драку из-за того, кто первым будет снимать место преступления!

– Не понимаю, почему все они пришли именно к тебе?

– Потому что я в Мур-колледже начальник отдела средств информации, как ты помнишь! Но это просто сумасшедший дом! Считается, что у меня скромная должность. Я должна снимать небольшие видеофильмы, прославляющие наш колледж и выпускать прелестные маленькие брошюрки на ту же тему. Вместо этого репортеры суют мне в лицо микрофоны и спрашивают меня, кто, по моему мнению, убил этих бедных женщин! И...

– Успокойся, Мэри Бет! По крайней мере...

– Мне нужно куда-нибудь пойти и выговориться. И все обсудить. Очень нужно. Я просто измотана, Сара. Я уже несу всякую чушь, как идиотка. У меня голова идет кругом. Мне нужно выговориться. Давай ты полетишь в Индиану завтра. Встретимся в «Кувшине», ладно?

– Что? Ты это серьезно? Ты же знаешь мою маму. Она сейчас уже наверняка стоит у парадной двери, поджидая меня! Мы с Лайамом должны...

– Я должна поговорить с тобой и о Лайаме тоже. Я очень рада за тебя. Правда, очень рада. Но я хочу, чтобы ты не торопила события...

– Мэри Бет, мы не можем сейчас поговорить. Я опаздываю. И...

– Ты ведь, в сущности, ничего не знаешь о Лайаме!

– Я знаю, что он чудесный человек, и на этот раз я права. Я в этом уверена. На этот раз права. Но у меня нет времени...

– Именно поэтому мы должны встретиться и поговорить. Подвести итоги. Все обсудить. Сара, ты и представить себе не можешь, какая сейчас обстановка в студенческом городке!

– Ну, кое-что я знаю. Я тоже там бываю, как ты понимаешь. Люди говорят о том, как они напуганы...

– Нет, я имею в виду административное здание. Здесь все просто запуганы до смерти. Все эти репортеры и телевизионщики напали на нас... прямо как волки. К счастью, некоторые из них решили переключиться на Мильтона. Начиная с завтрашнего дня. Они понимают, что мне со всем не справиться. Эти люди с телевидения просто сумасшедшие. Они тут так суетятся, словно у нас здесь чемпионат мира или что-то в этом роде. Поскольку Мильтон – декан по студенческим делам, они собираются...

Мэри Бет вдруг остановилась, сбросив газ.

– Послушай, Сара, ты ведь работаешь у Мильтона, да? Так что ты должна иметь представление, что он за распутник?

Сара усмехнулась.

– Ну, до некоторой степени. Он никогда не смотрит тебе в лицо. Он всегда смотрит...

– Ну да! Верно! И делает это не слишком ловко. Сегодня утром, я наклонилась, чтобы завязать шнурок на ботинке, и он...

– Послушай, Мэри Бет! Извини меня! Мне в самом деле нужно идти. Могу я позвонить тебе позже? Из Индианы?

– Нет, не думаю. Мне кажется, что к тому времени я буду уже не в состоянии разговаривать. Может быть, я позвоню Эрику. Он всегда знает, как помочь мне расслабиться. Ха-ха!

– Мэри Бет!

– Это кошмар, Сара! Настоящий кошмар! Но иди. Передавай привет маме. Позвони мне, когда вернешься, ладно?

– Ладно! До свидания!

Сара положила трубку и снова посмотрела на часы.

Позвонили в дверь.

Девушка ждала звонка и все равно подскочила от неожиданности. Она поспешила к двери. Лайам! Что-то он рано!

Открыла дверь.

– Лайам, такси ждет?...

Лайама не было.

Никого? Кто-то пошутил?

Шаги в конце коридора.

Сара уже собиралась закрыть дверь, когда заметила на коврике у двери коробку. Серебряная подарочная коробка с белой ленточкой и бантиком.

– Что это? Подарок от Лайама?

Но он знает, что мы спешим.

Значит, это не может быть от Лайама. Тогда от кого?

Она снова бросила взгляд в длинный пустой коридор. Взяла коробку и внесла ее в квартиру. Коробка была очень легкой.

Девушка захлопнула за собой дверь. Села на диван с коробкой на коленях. Развязала бант. Подняла серебряную крышку. Убрала оберточную бумагу.

– Ну? Что же там?

Четыре белых пуховки для пудры?

Сара взяла одну из них. Пуховка была очень мягкой.

Поднесла к лицу, чтобы получше рассмотреть.

И закричала.

Глава 27

Пуховка выпала у Сары из рук. Упала в коробку. На дне были видны кости и хрящики.

Розовые пятна на оберточной бумаге. Пятна крови, еще теплые и влажные.

Крик девушки перешел в дрожь. Она швырнула коробку на стол.

Четыре кроличьих лапки стукнулись друг о дружку. И снова девушка увидела запекшуюся кровь и желтые хрящи под пушистым мехом. Она замотала головой, словно могла стряхнуть с себя ощущение кроличьей лапки в своей руке. Она только что держала эту лапку.

Еще теплую.

Сара все еще чувствовала это тепло. Она поняла, что эти лапки были оторваны у живого животного.

Не отрезаны. Хрящи и вены висели из-под запачканного меха.

– О-о-о! – стон вырвался из ее груди. – Как отвратительно!

А потом девушка увидела конверт. Небольшой, белый, квадратный конверт, похожий на конверты для поздравительных открыток. Он был засунут между оберточной бумагой и стенкой коробки.

«Нужно оставить его на месте, и позвонить в полицию, – сказала себе Сара. Она смотрела на этот конверт, пока он не стал расплываться у нее перед глазами. Мне следует оставить его здесь и позвонить в полицию».

Девушка поморгала. Она отчетливо увидела конверт вместе с четырьмя кроличьими лапками. Дрожащей рукой Сара схватила конверт и тут же отвернулась от жуткого зрелища.

Розовое пятно крови на обратной стороне конверта. Девушка разорвала конверт. Вытащила из него маленькую карточку для записок. Черные линейки. Взяла карточку обеими руками, чтобы она не дрожала. Прочитала слова, написанные красными чернилами. Печатные буквы.

ЕСЛИ ТЫ ВЫЙДЕШЬ ЗАМУЖ ЗА ЛАЙАМА, ТЕБЕ ПОНАДОБИТСЯ ВСЕ ВЕЗЕНИЕ, КАКОЕ ТЫ СУМЕЕШЬ СЕБЕ ОБЕСПЕЧИТЬ.

Сара смяла карточку в руке, которая неожиданно стала холодной и влажной. Она глубоко вздохнула. Закрыла глаза и постаралась подумать.

Кто мог ей это послать? Кто?

Чип?

Угрозы, нашептываемые по телефону, а теперь еще этот отвратительный подарок. Неужели Чип настолько выжил из ума, что в состоянии разорвать на части живого кролика, чтобы испугать меня?

Нет. Это не может быть он.

Не он.

Но...

Не соображая, что делает, Сара подняла телефонную трубку. Она изо всех сил старалась сосредоточиться на сером блокноте, где у нее был записан номер Лайама.

«Я столько раз ему звонила, мне бы следовало знать этот номер наизусть!» – выбранила она себя.

Он еще дома или уже в такси, по дороге к ней?

Набрала номер. Сердце бешено колотилось. «Как у кролика», – подумала она.

Ее затошнило, горло сдавило.

Три гудка.

– Алло! – ответил ей запыхавшийся Лайам.

– Лайам, это я. Я... Я...

– Сара, что случилось? Я только вышел из дома, когда услышал звонок. Я не опоздал, а?

– Нет. Я... Лайам, произошло нечто ужасное.

Она хотела было описать подарочную коробку и ее жуткое содержимое. Но вдруг у нее возник другой вопрос:

– Та крольчиха, Фиби, которую ты держишь дома, с ней все в порядке?

Молчание. А потом громкое дыхание в трубку.

– Сара, у тебя есть что-то особенное в психике.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Ну... Фиби вовсе не в порядке.

Сара была в шоке.

– У нее поднялась температура, – продолжал Лайам. – Ветеринару пришлось ее усыпить. Вчера во второй половине дня.

У него вырвался безрадостный смешок.

– Просто удивительно, до чего привязываешься к домашним животным. Я думаю о ней весь день.

– Сара... Я... Ну...

Взгляд Сары упал на серебряную коробку.

– А откуда ты знаешь о Фиби? – спросил Лайам. – Я ведь не говорил тебе об этом. Я не хотел портить...

– Произошло нечто ужасное! – прервала его Сара.

Она почти кричала.

– Кто-то прислал мне подарочную коробку. С ленточкой, с бантиком, ну, как обычно. А внутри четыре кроличьи лапки. Теплые. В крови. Они... Они были оторваны от кролика, Лайам! Они пропитаны кровью. И... И... – она разрыдалась.

– Когда? Сегодня? – спросил Лайам.

– Там была записка. Красными чернилами, – продолжала Сара. – В ней меня предупреждали насчет тебя.

– Господи Всевышний! Что же в ней было сказано?

Девушка вздохнула. Если бы хоть сердце перестало так стучать!

– Предостережение. Там говорилось, что если я выйду за тебя, мне потребуется все везение, какое я только смогу себе обеспечить.

Молчание.

– Я в ужасе, Сара! Мне очень жаль. Правда, очень жаль!

– Что мне делать, Лайам? Может, мне следует позвонить в полицию?

– Я не знаю. Это должно было быть такое счастливое время для нас, но кто-то...

– Кто? – требовательно спросила Сара. – Кто?

– Я это выясню, – сказал он ей. – Я тебе обещаю. И положу этому конец.

Глава 28

Каждый раз, приезжая домой погостить, Сара замечала, что их белый, обшитый досками дом словно уменьшается в размерах. Кучи снега на квадратной лужайке перед домом плыли, как айсберги, по тихому темному океану. Воздух был тяжелым и влажным.

Не отпуская руки Лайама, девушка нажала звонок. От дыхания шел пар. От яркого фонаря у двери пар этот казался желтым.

Сияющий Фрэнк открыл им дверь. За стеклами очков без оправы собрались морщинки. Да он почти совсем лысый! Сара заставила себя отвести взгляд от его бесконечного блестящего лба.

– Наша блудная сестричка вернулась! – объявил Фрэнк высоким голосом. Он обнял Сару. По-мужски пожал руку Лайаму. Девушка заметила, что Лайам поморщился. Фрэнк сегодня был необычайно воодушевлен и полон сил.

Они вошли в гостиную и вместе с ними ворвался порыв холодного воздуха. Из кухни вкусно пахло. В доме было жарко, как в печке. Как всегда.

Сара попыталась стряхнуть с себя холод. Она быстро огляделась. Обрадовалась, что дома все по-прежнему. Стены с темными панелями. Зеленое бархатное кресло, накрытое вязаным пледом и такой же диван. На каминной полке часы в виде солнца. На стенах репродукции Пикассо – его голубой период. Черно-белая фотография отца. Отец улыбается, опираясь о столик возле дивана.

А в другом конце комнаты – мама, сияющая, как и Фрэнк. Она с трудом поднимается из большого кресла. Лори, хорошенькая стройная жена Фрэнка, наклоняется, чтобы ей помочь.

– Черт побери того, кто придумал колени! – громогласно объявляет миссис Морган.

В конце концов она поднимается и тут же заключает Сару в объятия.

– Да ты замерзла! Снимай пальто!

Женщина обнимает и Лайама.

– Добро пожаловать в нашу семью. Вы быстро все устроили, не правда ли?

Саре ничего не остается, как рассмеяться. Лайам молчит. Ему почему-то трудно подобрать слова.

– Вы очень похожи на Сару, – говорит он в конце концов.

– Знаю, знаю, я могла бы быть ее сестрой! – миссис Морган округляет глаза.

Она представляет Лайаму Лори.

Лори неловко стоит, держа руки на талии. На ней короткая черная юбка, надетая поверх черных легинсов.

– Мы много слышали о вас. От Сары. Кроме того, моя кузина несколько лет назад слушала ваши лекции.

Лайам улыбается.

– Надеюсь, я не завалил ее на экзамене!

Все смеются.

Сара видит, что Лайам изучающе смотрит на мать. Она вдруг понимает, что они с мамой действительно очень похожи. На миссис Морган темно-синий свитер поверх вылинявших джинсов. Волосы у нее такие же, как у Сары, только с проседью. Они собраны сзади в «конский хвост», как у девочки. Она наотрез отказалась делать короткую, «старушечью» стрижку.

Сара обратила внимание, что сегодня на маме больше косметики, чем обычно. И когда мать сделала несколько шагов, девушка почувствовала ее напряжение. После смерти отца артрит у мамы заметно прогрессирует, боль в коленях усилилась.

– Меня всегда удивляет, до чего дочери похожи на матерей, – сказал Лайам, передавая пальто в протянутые руки Фрэнка. – Но у Сары нет вашей чудесной ямочки!

Он улыбнулся пожилой женщине.

Она потрогала рукой подбородок.

– Чудесной? Она меня всегда очень смущала. Вы же понимаете, когда вы молоды, вам хочется выглядеть, как все. Мне всегда хотелось чем-нибудь ее закрыть или заполнить!

– По этому поводу есть старинное йоркширское поверье, – сказал ей Лайам.

Он закрыл глаза, стараясь его припомнить.

– Ямочка на подбородке – средства к существованию придут сами. Ямочка на щеке – их придется искать.

Миссис Морган рассмеялась.

– Ну, мои, должно быть, где-то затерялись. Я все еще их ищу!

Все засмеялись.

– Умоляю тебя, не поощряй его, – вмешалась Сара, беря Лайама под локоть. – У Лайама есть дурацкие сведения обо всем на свете!

Лайам бросил на нее удивленный взгляд.

– Дурацкие?

Франк все еще держит в руках пальто.

– Вы ведь не собираетесь перенимать у нее эти новомодные дерзости? – спросил он у Лайама. – До Нью-Йорка Сара никогда не говорила ничего подобного!

И снова смех. Смеются все, кроме Сары.

Сара ворчит на Фрэнка.

– Ты когда-нибудь перестанешь во всем винить Нью-Йорк? Я была строптивой еще до того, как туда поехала!

– Иди сядь. Не стой там, – предложила миссис Морган.

Она направилась к своему креслу у стены.

– Хотелось бы встретить тебя огнем, ревущим в камине. Но у нас нет камина!

Лайам улыбнулся Саре. Он оценил юмор ее матери, который был тем более удивителен, что Сара редко шутила.

– У вас тут так жарко, что огонь, пожалуй, мог бы выстудить дом! – пошутил Лайам.

– Люблю поджариться! – ответила миссис Морган, с трудом делая несколько шагов к креслу.

– Мамочка, ты все еще принимаешь лекарство?

– спросила Сара. – Мне кажется, что тебе все еще больно.

– Это не помешало ей на прошлой неделе отправиться на концерт в Индианаполис! – воскликнул Фрэнк, который только что закончил развешивать одежду в стенном шкафу.

– Ну блин! Просто не верится! – воскликнула Сара.

– До Нью-Йорка она так не говорила, – заметил Фрэнк Лайаму.

– Послушай, Фрэнк, Джерри Гарсиа почти такой же древний, как я!

– Он и поет соответственно, – проворчал Фрэнк.

– Мне не следовало тащить вас с Лори на концерт, если вы не в силах его оценить! – пошутила мать Сары.

– Да нет, мам, мы хорошо провели время, – вступила в разговор Лори, хмуро взглянув на Фрэнка.

– Это было... божественно.

Миссис Морган повернулась к вновь прибывшим:

– Я читала об убийствах. Об этих жутких убийствах в студенческом городке. Я очень беспокоюсь. Они ведь не поймали этого парня, да?

Сара вздохнула. Ну почему мама решила первым делом поговорить об убийствах?

– Да, они его не поймали, – пробормотала она.

– Как по-твоему, ты достаточно осторожна? – спросила миссис Морган.

– Да, конечно!

Некоторое время пожилая женщина задумчиво смотрела на дочь.

– Вы не проголодались? Вы ведь не ели то, что дают в самолете, правда? Давайте ужинать.

Она схватила руку Сары и потащила ее в столовую.

– У меня маленький сюрприз. Я приготовила ужин по случаю Дня Благодарения.

– Мама! Зачем ты... – Сара.

– Ну, на День Благодарения мы будем у тебя на свадьбе, не так ли? – мать с улыбкой посмотрела на Лайама. – Поэтому я решила, что будет неплохо устроить День Благодарения сегодня! Фаршированную индейку и все остальное!

– Замечательно! – сказал Лайам. – После самолета я всегда умираю с голоду!

– Мы привыкли есть в шесть Часов, – сказала миссис Морган. – Здесь, на Среднем Западе, людям нравится рано ужинать.

– Я знаком с обычаями Среднего Запада. До нынешней осени я жил в Чикаго.

– Чикаго мне нравится, – охотно поддержала разговор миссис Морган. – Мы с Дэйвом использовали любую возможность, чтобы побывать там, – вздохнула она. – Мы провели там медовый месяц. В отеле, с видом на озеро. Возможно, вы и Сара...

– Нет, у нас нет времени, – прервала ее рассуждения Сара. – После свадьбы у нас будет лишь пара дней до начала занятий.

– Может быть, вы могли бы отложить свадьбу до лета, – предложила миссис Морган, осторожно поглядывая на Сару. – Тогда у вас было бы время для настоящего медового месяца. У вас было бы все лето...

Сара закусила нижнюю губку. Деликатность у мамы всегда проявлялась очень своеобразно. Вот сейчас она хочет сказать мне, что не следует торопиться со свадьбой.

– Мам! Ты только посмотри на этот стол! Он просто великолепен! И зачем только ты взвалила на себя столько хлопот! – воскликнула Сара, меняя тему разговора.

Она тоже может быть «деликатной» в мамином стиле.

– Лори и Фрэнк помогли мне, – ответила миссис Морган, все еще многозначительно глядя на Сару.

– Это было замечательно! – воскликнул Лайам, входя в гостиную и придвигая жесткий стул к креслу миссис Морган.

Сара опустилась на диван недалеко от них.

– Давно я так не едал!

– Лайам, с вашей лестью вы не пропадете! – заявила пожилая женщина, смеясь и фамильярно похлопывая Лайама по руке.

– Это вовсе не лесть, – запротестовал Лайам. – Спросите Сару!

Сара округлила глаза.

– Не верь ни одному его слову, мамочка! Я же тебе говорила, он большой специалист рассказывать сказки!

– Мне понравилась история, которую вы рассказали за ужином, – сказала ему миссис Морган. – Я собираюсь в понедельник сходить в библиотеку и взять все ваши книжки.

Лайам поблагодарил ее. Наклонившись к ней, он что-то сказал ей полушепотом. И совершенно очаровал женщину.

Саре очень хотелось услышать, о чем они говорят.

– Сара всегда была тихоней, – пробормотала миссис Морган. – Она была моей любимицей, но всегда казалась не по годам рассудительной.

Из кухни доносился звук льющейся воды. Лори и Фрэнк мыли посуду. Сара вызвалась помочь, но они настояли, чтобы она побеседовала с мамой.

Девушка зевнула. Господи, как хорошо! Я просто счастлива!

– Мам, в доме так жарко, что меня клонит в сон.

– Как бы мне хотелось, чтобы Гарри и Рич были с нами, – вздохнула миссис Морган. – Я очень давно с ними не общалась. Надеюсь, что они смогут приехать на свадьбу.

– Я рада, что Фрэнк и Лори приедут, – ответила Сара. – Я знаю, что на День Благодарения они обычно ездят к ее матери.

– Свадьба должна быть чудесной, – тихонько сказал Лайам, наклоняясь поближе к миссис Морган. – Мы проведем церемонию под открытым небом. На краю леса, за домом нашего декана.

Мать Сары удивилась.

– Под открытым небом? В конце ноября? Разве мы не замерзнем?

– Церемония будет короткой. Я говорила Лайаму, что он сумасшедший, но он настоял...

Лайам начал что-то говорить. Но осекся, когда из-под дивана пулей вылетел какой-то темный комок и приземлился прямо ему на колени.

– О! – вскрикнул Лайам.

Сара видела, как он резко отклонился назад. И изумленно посмотрела на большого темного кота, сидевшего у него на коленях.

– Флинт! А я-то думала, где ты прячешься? – воскликнула миссис Морган. – Сумасшедший ты кот! Ты зачем прыгнул на Лайама?

Темные глаза Лайама были широко раскрыты. Он смотрел в желтые глаза кота. Казалось, они состязались, кто кого пересмотрит.

– Пихните его хорошенько, – посоветовала Лайаму мать Сары. – Флинт понятия не имеет, какой он тяжелый. Просто столкните его с колен!

Но Лайам не шевельнулся. Он, не мигая, смотрел на кота.

Большой черный кот поднял голову и продолжал смотреть на гостя, легонько царапая лапой обтянутое брюками колено.

Лайам смотрел на кота сверху вниз. Руки его напряглись и беспомощно опустились вниз.

Сара видела, что желтые глаза кота отражаются в темных глазах Лайама. Она видела ужас на лице мужчины. Видела, что у него дрожит подбородок.

– Да спихните вы этого кота, Ламам! – настаивала миссис Морган. – Лайам! Лайам! Что с вами?

– М-мам! Ничего особенного, не волнуйся, – тихонько объяснила ей Сара. – Просто Лайам... немного суеверен.

Глава 29

Сара столкнулась с Лайамом в слабоосвещенном коридоре второго этажа. И не смогла удержаться от смеха. У него была мешковатая полосатая пижама, прямо как в фильмах сороковых годов. На ней самой была фланелевая ночная рубашка, которую она старательно одернула.

Зубной щеткой Лайам махнул в сторону ванной.

– Хочешь пойти первой?

– Можно не шептать, дорогой! – Сара поцеловала его в щеку.

Потом провела губами по его лицу, пока не нашла его губы.

Половицы скрипнули под их босыми ногами. Сара бросила взгляд вниз, на первый этаж. Дом был погружен во тьму. Ее мама удалилась в свою спальню через несколько минут после того, как Фрэнк и Лори уехали к себе домой – они жили в нескольких кварталах отсюда.

Сара прижалась губами к уху Лайама.

– Ты можешь прийти ко мне в комнату. Тебе не нужно спать в этой крохотной комнатушке.

Лайам покачал головой.

– Я так не думаю, – прошептал он.

Он крепко обнял Сару, прижавшись лицом к ее лицу. Щека его была очень горячей.

– Мама не услышит нас, – прошептала Сара. – Правда, Лайам. Мы же не подростки. Нам не нужно красться друг к другу потихоньку. Она знает, что мы спим вместе.

– Я... Я чувствую себя неловко, – признался он. И беспомощно улыбнулся.

Девушка рассмеялась. Она ласково провела по его лицу обеими руками.

– Иногда ты такой эксцентричный... и такой глупенький!

– Вот поэтому ты меня и любишь!

Она поцеловала его в верхнюю губу.

Еще один долгий поцелуй.

– Прости меня за маминого кота!

– Он... Он меня испугал.

– Испугал? Ты был вне себя!

И снова поцелуй. Она притянула к себе его горящее лицо.

– Если бы я не убрала его с твоих колен, чтобы ты делал?

Он поцеловал ее веки.

– Он просто застал Меня врасплох. Он появился словно ниоткуда. Я далее не знал, что у твоей мамы есть кот.

– Черный кот, – поддразнила его девушка. – А ты не любишь черных котов, правда?

Он отстранился. Лицо его напряглось.

– Спокойной ночи, Сара! Приятных снов! – он повернулся и пошел к себе в спальню.

Половицы скрипели при каждом его шаге.

Сара пошла за ним. Схватила его за рукав пижамы.

– Ты и в самом деле не придешь в мою комнату? Извини, Лайам. Я не хотела смеяться над тобою. И над твоими суевериями. Это просто... Ну, ты должен согласиться, что черные коты и то, что с этим связывают... просто глупость.

– Увидимся утром, – прошептал он.

Лайам быстро коснулся губами ее лба и исчез в своей комнате, тихонько закрыв за собой дверь.

– Что же я такого сделала? – прошептала Сара ему вслед, прижимаясь лицом к двери. – В самом деле, что я такого сделала? Неужели это так важно?

Он не ответил. Минуту спустя она отправилась в ванную.

Сара обещала себе не проявлять никакой сентиментальности по поводу того, что она снова спит в своей спальне. Она убавила свет настолько, чтобы не было видно старых плакатов, фотографий времен средней школы и всего того, что ее мама собрала и сохранила здесь, в этом священном «храме Сары».

«Я знаю, что все эти вещи должны умилять меня и вызывать приятные воспоминания. Это комната моего детства. И я здесь последний раз в качестве незамужней женщины», – подумала Сара.

Но я слишком устала. И расстроилась из-за Лайама. Из-за его дурацких суеверий. И мне совершенно не хочется обливаться слезами, обнимать моего старого медведя-панду и вести себя, как пятилетняя девочка.

«Чего мне действительно хотелось бы, так это чтобы папа был здесь», – подумала она, поправляя подушку...

Папа, мне так тебя не хватает! Мне бы так хотелось с тобой поговорить! Мне бы хотелось, чтобы ты встретился с Лайамом. Он бы тебе понравился. Он совсем не такой, как ты. Но он бы все равно тебе понравился.

Думая об отце, Сара забылась глубоким сном без сновидений. Так крепко спят только дети.

Она проснулась от криков. И крики эти были тревожными.

Девушка села на узенькой кровати, широко раскрыв глаза. Сердце ее застучало.

И снова крики снизу.

– Мама?

Сара отбросила одеяло. Вскочила с постели. Одернула ночную рубашку и помчалась вниз по узкому коридору к лестнице.

– Мамочка! Мама!

Мельком она заметила Лайама, выходившего из своей комнаты. Смятая пижама, спутанные после сна волосы. Он протирал глаза. Сара бросилась вниз по лестнице навстречу доносившимся из кухни криками матери.

Неяркий солнечный свет пррбивался в окно кухни. Девушка увидела на полу темную лужу. Потом кучу чего-то мягкого у своих ног. И комок шерсти рядом с этой кучей.

Спросонья Сара подумала, что это мама уронила черный свитер.

Но потом она увидела четыре лапы.

И поняла, что темный комок шерсти – это голова кота.

– Ф-Флинт! – запинаясь сказала мать, указывая на клубок шерсти.

Она продолжала моргать, словно не веря, словно надеясь, что эта жуткая сцена исчезнет.

– Ф-Флинт!

У Сары неожиданно подогнулись колени. Она схватилась за стол, чтобы не упасть.

У кота была оторвана голова. Покрытое черной шерстью тело плавало в луже его собственной крови. Из разорванного горла висели вены.

– Ф-Флинт!

– Что служилось? – в кухню ворвался Лайам.

Его босые ноги шлепали по линолеуму. Он стал рядом с Сарой.

Она схватила его за руку.

– Это мамин кот! Он...

– Кто-то убил Флинта! – с трудом произнесла миссис Морган, глядя на круглую голову.

Лайам испустил сдавленный стон. Он быстро пересек комнату и присел на корточки рядом с трупом. Он внимательно осмотрел тело, потом перевел взгляд на голову.

– Животное, – пробормотал он.

Лайам поднялся и покачал головой.

– Возможно, енот. Или большая собака. Посмотрите! – он махнул в сторону двери. – Задняя дверь открыта настежь!

Миссис Морган охнула и прижала руки к лицу.

– Дверь?

Все трое уставились на открытую дверь.

Мать Сары повернулась к Лайаму.

– Вы действительно думаете, что какое-то животное могло войти в заднюю дверь, убить Флинта и выйти тем же путем?

Лайам кивнул. Он был мрачен.

– А что же еще может быть?

Глава 30

Лайам вышел в зеркальный коридор, чтобы поправить черный галстук-бабочку. Из гостиной до него доносились смех, шуршанье пальто, стук каблучков по деревянному полу.

Наклонившись к зеркалу и поправляя галстук, он заметил в зеркале Маргарет. На ней были кремовая юбка, белая, с высоким воротником, кружевная блузка и открытый кремовый жакет. Было заметно, что она волнуется. Женщина то засовывала руку в карман и тут же вынимала ее, то поправляла маленький желто-белый букетик на лацкане жакета.

«Маргарет, ты нервничаешь больше жениха!» – подумал Лайам.

На короткое мгновение на его лице появилась улыбка, больше похожая на нервный тик.

Я чувствую себя совершенно спокойно. Сейчас, когда церемония вот-вот начнется, я совсем успокоился.

Из гостиной до него доносились голоса. Хлопала наружная дверь. Громкие приветствия. Незнакомые голоса.

Ему хотелось, чтобы свадьба была небольшой. Четыре, максимум пять человек гостей. Вполне достаточно, чтобы все было законно. И вполне достаточно для того, чтобы свадьба выглядела романтично. Саре это необходимо.

Но Сара настояла на настоящей свадьбе. Она должна пригласить свою семью, свою мать, братьев, кузенов, школьных друзей и друзей из колледжа.

Мильтон предложил провести свадьбу у него в доме. А Сара тут же ухватилась за эту идею.

– Прекрасное место для свадьбы! Прекрасное место для того, чтобы начать совместную жизнь! Очень романтично!

Романтично!

Лайам похлопал себя по карману смокинга, где лежала заколка для волос, которую он собирался подарить Саре. Священник из часовни колледжа согласился провести стандартную церемонию. Саре этого было достаточно. Но Лайаму хотелось добавить нечто особенное.

Он вспомнил об их телефонном разговоре вечером накануне свадьбы. Сара нервничала, как школьница. В кругу семьи она снова стала маленькой девочкой.

Лайам объяснил свой звонок желанием убедиться, что она спокойна и настроение у нее хорошее. Но его истинной целью было убедиться, что среди атрибутов, приготовленных ею для церемонии, были и старые, и новые, и синие. Кроме того, он хотел убедиться, что она прибудет в дом Мильтона до него, так что он ее не увидит и они не пройдут рядом до свадьбы.

«Никаких промахов!» – сказал себе Лайам.

Никаких ошибок. Очень серьезное обещание.

А потом у Мэри Бет возникли проблемы с машиной. Она опоздала. Сара и Мэри Бет подъехали к дому Мильтона через несколько секунд после Лайама и Маргарет. Подруга называется!

Лайам молча выругался и отвел глаза. Вовремя ли? Мэри Бет громко извинялась. От ее дыхания шел пар, похожий на дымок. Разговаривая, она словно посылала сигналы ярко-голубому небу. Лайам отвернулся, когда, захватив свадебный наряд, Мэри Бет торопливо пошла с Сарой в дом.

Никаких оплошностей!

Лайам снова мельком увидел в зеркале Маргарет. Она стояла в полном одиночестве и старалась изобразить улыбку.

Не волнуйся, Маргарет! Дело почти сделано. Все обойдется. Все должно быть хорошо. Если только мне удастся завязать этот галстук.

Крепкий шлепок по плечу свел насмарку все усилия Лайама.

– А я тебя искал! – прогудел Мильтон, улыбаясь, словно гордый отец. – Как себя чувствует жених?

– Неплохо! – Лайам улыбнулся ему в ответ.

В своем черном фраке Мильтон словно сошел со страниц романов Диккенса. Обращаясь к нему, Лайаму хотелось называть его «сквайр».

– Позволь мне помочь тебе!

Не успел Лайам возразить, как толстые пальцы Мильтона уже занялись его галстуком.

– Мильтон, пожалуйста, не надо...

– Сегодня холодно, – сообщил Мильтон, не обращая внимания на то, что Лайаму неловко. – Но, друг мой, уже поздно переносить церемонию в дом!

– Холодно, но очень красиво, – настаивал Лайам. – Ясное голубое небо. Солнце искрится на покрытых снегом деревьях. Гораздо романтичнее, чем в доме.

– Ладно, ладно! – Мильтон последний раз дернул галстук и отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой.

– Прекрасно! Везет тебе, Лайам! Я тебе завидую! Правда!

"Знаю, что завидуешь", – совершенно серьезно подумал Лайам.

– С твоей стороны было очень любезно предложить свой дом для нашей свадьбы, – сказал он. – Трудно себе представить лучший фон длятакого события. – И добавил: – Сара также навеки у тебя в долгу!

Мильтон от души улыбнулся.

Он стряхнул пылинку со смокинга Лайама.

– А твоей семьи сегодня не будет?

– Нет, не будет, – тихо ответил Лайам. – Моя мать умерла, когда мне не было еще двенадцати лет.

– А твой отец?

– Я с ним не общаюсь уже много лет. Мы с Маргарет... мы убежали от него. Нам... нам пришлось убежать. Мы убежали в Америку и с тех пор ничего не знаем об отце.

– Извини... – мрачно сказал Мильтон и посмотрел на часы. – Пожалуй, пора всем выходить во двор. С музыкального факультета прибыло струнное трио. Они уже там, возле леса. Не хочу, чтобы они поморозили свои скрипки! – он шумно удалился.

Лайам остался в тихом зеркальном коридоре. Он слышал, как Мильтон просит всех пройти во двор. Гул голосов, шелест пальто. Лайаму хотелось знать, как там Сара. Они с Мэри Бет устроились в спальне Мильтона, чтобы нарядить невесту.

Лайам подумал, что она будет очень красивой невестой.

Он бросил последний взгляд на галстук-бабочку. Почти ровно. Бросил взгляд в зеркало и тихо охнул.

Голубые.

Его глаза были голубыми. Не карими.

– Нет! Пожалуйста, нет! – взмолился он вслух. – Пожалуйста!

Лайам моргнул. Потом еще. Несколько раз быстро поморгал.

Глаза все еще голубые.

– Нет! Не сегодня! Пожалуйста! – молил он.

Его прервал толстый лиловый язык, стремительно высунувшийся из его рта. Этот лиловый, как медуза, раздвоенный на конце язык развернулся во всю длину. Лайам отступил назад, когда язык хлестанул по зеркалу на стене. Теперь язык достигал трех футов в длину и был толстым, как колбаса. Покрытый какими-то комками и пятнами, он торчал из его открытого рта. Испачкал зеркало слизью.

Нет! Пожалуйста, не сегодня! Только не сейчас!

Лайам задыхался.

Только не сейчас! Только не сейчас!

Язык извивался и скручивался, как щупальце осьминога.

Убирайся! Убирайся, пожалуйста!

Звук шагов. Лайам повернулся и увидел, что к нему возвращается Мильтон.

Тяжелый лиловый язык быстро проскользнул обратно, лишив Лайама дара речи. Потом, как раз в тот момент, когда Лайам охнул от ужаса, его глаза снова стали карими.

– Лайам! – окликнул его Мильтон. – Что ты здесь делаешь? С тобой все в порядке?

Лайам пожал плечами. Заставил себя улыбнуться.

– В день свадьбы люди всегда нервничают!