Сухопутный робот

КАК В ПОЛУНДРЕ ПРОСНУЛАСЬ ЕГО МОРСКАЯ ДУША

От Симферополя до Севастополя добирались автобусом по извилистой горной дороге. Дети непрестанно шевелили ноздрями, ожидая, когда почуется запах моря. Но пахло незнакомой травой, нагретым камнем и пыльным кожзаменителем автобусных сидений.

В Севастополь добрались уже к вечеру. Недорого сняли крохотный домик в пяти минутах ходьбы от рынка и в пятнадцати — от моря. В домике был диван, две раскладушки, холодильник и телевизор, а в нем шестьдесят кабельных каналов. Но Полундра тут же вытащил из телевизора предохранитель и заявил, что в ящик можно и дома смотреть, а в Севастополе надо наслаждаться Севастополем.

Поэтому, перекусив остатками вагонных продуктовых запасов, семья вышла на ознакомительную прогулку.

Витрины магазинов украшали тропические раковины и обломки кораллов. На рынке продавали фиолетовый крымский лук, очень помогающий при различных заболеваниях. Мама перестала экономить и покупала баклажаны, помидоры и абрикосы. Папа купил у какой-то старушки, торговавшей книгами, «Военно-морской словарь для юношества». Федя тут же схватил книжку, пока ею не успел завладеть Полундра, и принялся листать на ходу. Он еще весной как-то неожиданно для себя выучился читать и очень увлекся этим своим новым умением. Благодаря любви брата к чтению Александра смогла съесть две порции мороженого, свою и Федину.

Здания в Севастополе выстроены из ракушечника. Светлого — тогда они походят на конфеты-пралине. Или темного, как горький шоколад. Это кондитерский город, упрятанный в подарочную коробку окрестных гор, завернутый в каштаны и акации парков, как в зеленые фантики. Но серые громады кораблей в Артиллерийской бухте, величественные памятники адмиралам, громадные якоря на севастопольских набережных и старинные пушки на остатках крепостных стен всегда напоминают о героическом прошлом. Даже у собак в Севастополе отважные матросские глаза.

— Мне нравится этот город, — задумчиво сказал Полундра. — Здесь нет завода по изготовлению роботов?

— Вроде нет, — ответил папа. — На Украине вообще роботы мало распространены.

— Мне кажется, что я здесь родился, — вздохнул Полундра.

Он очень заинтересовался ракетным крейсером «Москва» и не уходил с набережной, пока его не сфотографировали на фоне этого флагманского корабля Черноморского флота. Выпросил у мамы десять гривен, накупил цветов и возложил их к памятнику Тотлебену на Историческом бульваре.

На следующий день семья отправилась на поиски новорожденного племянника музыкальной старушки Елизаветы Григорьевны. Долго блуждали по незнакомым улицам, которые вдруг упирались в крутые холмы и превращались в каменные лестницы, чтобы наверху ненадолго снова сделаться улицами и ступенчато обрушиться в очередную низинку. В этих живописных уголках Севастополя исторических достопримечательностей не водилось, только овцы и чайки. Нужный дом отыскали на самой крутой горке, и к нему вела даже не каменная лестница, а деревянный трап, такой крутой, что овцы, толпящиеся на вершине, не решались спускаться вниз. Полундра предположил, что, если Елизавета Георгиевна пошлет сюда пианино, то посылку придется доставлять с помощью строительного крана или вертолета.

Нежданных гостей встретила троюродная сестра музыкальной старушки. Она держала на руках младенца, оказавшегося девочкой, и твердила, что уже купила все необходимые музыкальные инструменты, а именно дудку, погремушку и барабан. В скором времени планирует приобрести виолончель. Угостив посланцев далекого севера чебуреками, молодая мама как бы между прочим сообщила, что здешний климат чрезвычайно вреден для пианино. Деревянные детали рассыхаются, металлические ржавеют. Кроме того, в благородный инструмент наверняка постараются заселиться куры. На странную особенность здешних несушек даже работники филармонии жалуются.

От чебуреков роботу пришлось отказаться, зато его порадовала объявление независимости заготовленному для младенца пианино. Папа и мама, роняя горячие чесночные капли, уплетали треугольные пирожки, поэтому вовремя не оценили назревающую угрозу.

После того, как поручение Елизаветы Георгиевны было выполнено, начался нормальный черноморский отпуск. Семья ходила купаться на пляж «Песчаный», где песка имелось немного, и он был весь утрамбованный и твердый, как асфальт. Папа плавал кролем, мама брассом, а дети по-щенячьи у бережка. Полундра же сторожил лежаки и сумку с термосом и бутербродами.

Однажды, накупавшись до голубых пупырышков, отпускники решили немножко позагорать и сняли робота с поста.

Полундра вытащил из пляжной сумки тюбик герметика, тщательно замазал все свои швы и ринулся в волны. Под водой взбурлил след, как от торпеды. Полундра исчез. Шло время, но над водой он не появлялся. Спустя некоторое время со стороны стоянки флота прилетел вертолет и стал кружить над пляжем. А опоздавшие к утреннему ультрафиолету загорающие приносили слухи, что в гавани отдает швартовы и срочно готовится к погружению подводная лодка «Алроса».

Спустя полчаса Полундра вышел на берег, держа в железных руках огромный глиняный горшок, обросший морскими желудями и оплетенный водорослями.

Тут нужно прервать нить повествования и отметить, что вся семья очень любила чтение, как художественное, так и научно-популярное. Александра взяла с собой в отпуск «Старика Хоттабыча». Федя вдобавок к морскому словарю купил на здешнем рынке потрепанную книжку «Сокровища Непобедимой Армады». Мама имела обыкновение перелистывать на пляже фантастику Кира Булычева. А папа штудировал взятую в севастопольской библиотеке трехтомную «Историю Византии». Поэтому при виде Полундры и его находки в головы им пришли совершенно разные мысли. Александра решила, что в горшке содержится арабский джинн-волшебник. Федя надеялся на золотые пиастры с затонувших испанских галиотов. Мама подумала, что в этой бутылке запечатано послание потерпевших кораблекрушение инопланетян. А папа предположил, что в сосуде хранится знаменитое хиосское вино тысячелетней выдержки.

Древний горшок вызвал большой интерес, загорающие перестали трамбовать песок, и сгрудились вокруг находки и принялись хвалить робота, высказывать догадки и давать советы. Поскольку «Песчаный» находится по соседству с археологическим музеем-заповедником «Херсонес Таврический», решено было послать за специалистом-историком, чтобы он определил научную ценность находки и заодно подсказал, где робот сможет получить денежное вознаграждение, если горшок окажется полон золотых монет.

Специалист быстро приехал на велосипеде и сразу принялся за изучение находки. Оказалось, что это византийская амфора — очень вместительный сосуд, в котором на кораблях перевозили оливковое масло. Услышав, что внутри всего-навсего древний кухонный продукт, загорающие потеряли интерес к археологии и начали разбредаться. Но сенсация была еще впереди. Сотрудник музея принялся изучать амфору, и тут у него свалились очки. Прямо с носа. На глиняном боку он прочел надпись по-древнегречески, и объявил, что внутри вовсе не масло и тем более не письмена инопланетян, а таинственное оружие — «греческий огонь», рецепт которого византийцы держали в строжайшем секрете. Теперь благодаря научной самоотверженности Полундры тайна веков будет раскрыта. Ученые наконец-то узнают состав зажигательной смеси, с помощью которой Византия одерживала победы над своими многочисленными врагами.

— Это эпохальное открытие заслуживает государственной премии, — объявил археолог. — К сожалению, бюджет Украины пока не в состоянии выплачивать премиальные. Тем не менее, робота надо как-то вознаградить. Хотите, дам вам позвонить в наш большой колокол? — спросил он у Полундры. — Тот самый, знаменитый, у берегового обрыва, на фоне бегущих облаков и морской синевы. Который очень любят снимать в художественных и документальных фильмах. Обычно звонить в него строго воспрещается. Но вам я разрешу.

— А нельзя ли мне получить в качестве награды тельняшку? — спросил Полундра.

Оказалось, родной брат археолога служит мичманом на десантном корабле «Азов». Конечно, добыть тельняшку семьдесят четвертого размера будет непросто, но мичман постарается. Договорились, что утром следующего дня Полундра явится на Графскую пристань и получит там свое полосатое вознаграждение.

Но сенсации продолжились и наутро. Оказалось, мичман рассказал о «греческом огне» капитану «Азова», а тот, понимая историческую значимость находки, поставил в известность адмирала. Так что в назначенное время к Графской пристани причалил катер командующего Черноморским флотом. Наших отпускников пригласили на борт крейсера «Москва», где роботу, кроме тельняшки, была в торжественной обстановке вручена еще и бескозырка и даже матросский воротник — гюйс. Когда из специальной пушки в честь Полундры был произведен салют, Федя потрясенно сказал:

— Когда я вырасту, я буду такой, как Полундра! — отчего папа чуть не уронил за борт второй том «Истории Византийской империи».

— Если есть желание, — сказал адмирал роботу, — могу зачислить во флот по контракту.

— Юнгой? — обрадовался Полундра.

— Старшиной первой статьи! — отчеканил адмирал и пояснил. — Я чувствую в тебе душу настоящего морского волка.

Наверное, Александра и Федя поняли бы и простили Полундру, если б он тут же сказал: «Да!». В общем-то, робот уже готов был согласиться. Но в самый последний момент он издал необычный звук, как если бы все детали в его корпусе, механические и электронные, испытали запредельную нагрузку.

— Очень вам благодарен, товарищ адмирал, — отрапортовал Полундра, справившись с собой. — Но вынужден отказаться. По семейным обстоятельствам.

И добавил, вздохнув:

— Хотя очень хочется.

Командующий флотом сначала удивился, потом задумался, затем его взгляд упал на Александру и Федю.

— Ладно, коллега, — сказал он роботу. — Я тебя понимаю. Но смотри у меня: чтоб воспитал из этого мальчишки, — он кивнул на Федю, — настоящего моряка! Чтоб, когда вырастет, шел служить во флот и дослужился до адмирала.

Полундру все-таки произвели в почетные черноморцы с зачислением в экипаж крейсера «Москва», после чего семью посадили на адмиральский катер и вернули на берег.

— А женщин на морскую службу берут? — спросила Александра у мамы, когда все высадились на Графской пристани.

— Женщина на корабле — к несчастью, — вставил Федя, хотя никто не интересовался его суеверным мнением.

— Сейчас они даже капитанами дальнего плавания бывают, — сообщил папа, хотя его, в общем-то, тоже никто не спрашивал.

А мама, которая за все время визита на крейсер не проронила ни слова, сказала коротко, подводя запоздалый итог всем событиям и переживаниям необыкновенного дня:

— Не отдам!

Вероятно, она имела в виду не только Александру и Федю, но и робота, которого из интеллигентной семьи на ее материнских глазах чуть было не сманили в матросы.