Султан её сердца

Глава четвёртая. Цивилизация

Будильник надрывался, но девушка его будто не слышала. Она плохо спала всю ночь, размышляя над словами отца, сказанными накануне вечером. И встав довольно рано, забившись в угол дивана, занимавшего правую сторону её комнаты, обняв ноги обеими руками и положив на колени голову, она просидела так не один час.

Настя была в бешенстве. Вот уже шестнадцать лет сводная сестра стоит костью у неё в горле, с каждым разом всё больше вызывая отвращение. Но вчерашнее заявление отца, вернее, отчима, было последней каплей.

За окном стояла жара, и даже никакого намёка на ветерок. Тюль, закрывающий распахнутое настежь окно, ни разу не шелохнулся, но девушке было холодно. Дрожь бегала по всему телу, заставляя её ёжиться и сжимать колени ещё крепче.

Наконец она пришла в себя, вздрогнула, испугавшись настойчивого пиликания будильника, протянула руку к прикроватной тумбочке — тот успокоился. Семь утра. Пора вставать и собираться на работу.

Как же Настя ненавидела всё это. Свою скучную однообразную жизнь, сестру Ангелину, неожиданно появившуюся в этой жизни, своего старикана отчима, совсем выжившего из ума. Собрался умирать и составил завещание в пользу своей родной дочери. Тогда как они с матерью столько лет своей жизни батрачили на него. Но больше всего она ненавидела себя. Через месяц — тридцать. А что она имеет? Работает продавцом-консультантом в «Летауле», живёт с предками в спальном районе и ездит на метро. Тогда когда у Ангелины есть всё. Где же справедливость?

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — била девушка кулаком по дивану. — Чтоб тебя! — последние слова, видимо, предназначались её сестре.

Настя опустила ноги на пол, нащупала тапочки, накинула на плечи халат и направилась в ванную комнату. В коридоре было темно и тихо. Из спальни отчима доносился отчётливый храп. Из зала, где спала мать, — едва слышное посапывание.

Душ не помог — бессонная ночь оставила след на лице. Девушка вернулась в свою комнату, села перед зеркалом:

— Почему всё именно ей? Чем я хуже? — спрашивала она у миловидной блондинки по другую сторону зеркала с растрепавшимся за ночь каре, ярко-зелёными глазами, чуть вздёрнутым носиком и подчёркнутыми татуажем губами.

Так и не получив ответа на вопрос, Настя глубоко вздохнула и, пошарив в косметичке, стоящей тут же на столике перед зеркалом, достала тоналку и занялась титаническим трудом — без следа нужно было замазать последствия бессонной ночи — огромные синюшные мешки под глазами. Через пять минут всё было кончено — от синяков не осталось и следа. Довольная своей работой, девушка попыталась улыбнуться. Не очень-то получалось.

Телефонный звонок заставил её обернуться. Телефон лежал под подушкой. Настя подошла к дивану. О нет! Только не Смурной! Разговаривать с ним не было никакого желания. Девушка сбросила звонок. Вернулась к зеркалу. О нет! Опять! Да что ему нужно? Решила ответить — знала, тот всё равно не отвяжется. И лучше сразу послать, чем игнорировать.

— Привет, Настюха! Не разбудил?

— Чего тебе? — проныла та в трубку.

— На работу едешь сегодня?

— Нет, блин, на каникулах. Еду, конечно, я же не тунеядка, как некоторые.

— Ладно, не злись, — пытался реабилитироваться Смурной. — Я машину новую купил. Хочешь, подвезу?

— Опять «шестёрку»? — язвила Настя.

— Щас. «Форд фокус», — хвастался парень, — практически новый. Всего сорок тысяч километров пробега. Ну, так как?

Настя размышляла. Перспектива тащиться на метро с двумя пересадками, да ещё и в час пик её не очень привлекала, но выслушивать всю дорогу дифирамбы от Смурного было куда хуже.

— Слушай, давай в следующий раз. Ладно?

— Стой! Не клади трубу.

— Ну, что ещё? Смурной, правда, сегодня настроения нет.

— Слушай, ты во сколько заканчиваешь в магазине. Как обычно, в семь? Может, я заеду за тобой?

— Это ещё зачем?

— Может, в кино сходим или так, пивка попьём?

— Или так. Только без пивка. Не звони мне больше! — рявкнула Настя и бросила трубку.

Раздался стук в дверь.

— Доча, ты проснулась? — в двери показалась растрёпанная шевелюра матери.

— Как видишь, — буркнула девушка в ответ, даже не обернувшись.

— Хочешь, блинов напеку.

— Нет. Я позавтракаю на работе.

— Зачем тратить деньги на кафе, если можно поесть дома, — не сдавалась родительница. — Ну, так как насчёт блинов?

— Ма, я же сказала, не хочу я твоих блинов. И отстань уже от меня.

— Ты расстроилась? — немолодая женщина с усталым видом и заспанным лицом, в потрепавшемся байковом халате прошла в комнату и присела на диван.

— Ты о чём?

— О том, что отец вчера сказал?

Настя промолчала.

— Ну, врачи могли и ошибиться. Так что, возможно, всё ещё обойдётся, — хотела успокоить она Настю.

— И чего? — девушка с язвительной улыбкой развернулась в сторону матери.

— И отец поправится, — улыбнулась та.

— Мама, да какая разница: поправится он или нет? — злость и обида переполняла девушку. — Ты пойми, он решил оставить нас ни с чем.

— Зачем ты так говоришь?

— А разве это не так? Он оставил дачу Ангелине. И квартиру тоже.

— Но она его родная дочь! — искала женщина оправдание.

— А мы кто? Так? Приживалки?

— Но Ангелина не выгонит тебя из квартиры. Да и я тут могу жить до последнего своего дня.

— Да это совсем не то! Ты понимаешь? Думаешь, Ангелина такая белая и пушистая, какой она хочет показаться? Я тебя умоляю. Как только папочка коньки отбросит, выставит мигом за дверь и меня, и тебя.

— Зачем ты так?

— Сама не веришь в то, что говоришь, — продолжала девушка злиться. — Ладно. Я на работу опаздываю, — она встала с места, подошла к небольшому платяному шкафу светло-бежевого цвета, открыла дверцу.

— Ладно, твоё дело. Не хочешь блинов, как хочешь, — женщина в спешке покинула комнату дочери.

Настя, просмотрев всё содержимое шкафа, сняла с вешалки шёлковый цветастый сарафан на тонких бретельках, быстрым движением натянула на себя. И прихватив маленькую бежевую сумочку на цепочке и с толстой пряжкой, захлопнула дверь своей комнаты.

— Я ушла! — натягивая жёлтые босоножки на высокой платформе, крикнула девушка из коридора.

Мать в переднике и с венчиком в руках выглянула из кухни.

— Хорошего дня, дочка. И не задерживайся! — эти слова Настя слышала каждый божий день.

И это её очень бесило. Так мать говорила, когда дочь уходила в школу. Те же слова повторяла каждое утро, провожая Настю в институт. И вот она уже несколько лет работает в этом грёбанном «Летуале», но наставления матери не изменились.

Ну что за чушь! Где она может задержаться? Все одноклассницы давно замужем. Лучшая подруга и коллега по цеху Люська две недели назад вышла уже во второй раз. У всех — дети, а то и по двое. А у нее? Парня нормального — и то нет. Дом — работа, работа — дом — её ежедневный маршрут. Только Смурной и остается, когда уже совсем тяжко становится. Он бегает за ней ещё со школы и продолжает на что-то надеяться. Да, скоротать вечерок с пользой для организма можно (это у них называется пивка попить), но замуж, куда он постоянно её приглашает — извольте. Не о таком муже мечтала Настя. И не о такой жизни. Однажды переходя улицу, она увидела принца на белом коне, а точнее «Лексусе» и довольную и улыбающуюся Ангелину, сидящую на пассажирском сидении и поглаживающую того самого принца по щеке. Эта картина до сих пор стоит у девушки перед глазами. И всякий раз, когда она думает об этом, пальцы сжимаются в кулаки, а на лбу выступают капельки пота.

— Нет! Я должна что-то придумать! Я не могу всё это так оставить! — размышляла Настя по дороге на остановку, не обращая внимания на многочисленных прохожих, спешащих, как и она, в это прекрасное утро понедельника на работу, на учёбу или просто по важным делам.

Ангелину разбудил звонок телефона. Девушка протянула руку к столику рядом с диваном, взглянула на экран. О Боже! Семь утра! Забыла поставить будильник. Спасибо Майе — позвонила вовремя.

— Привет, подруга. Не разбудила? Ты всегда в семь вроде встаёшь?

— Всё нормально, — потянулась Лина.

— А что с голосом? Не выспалась?

— Куда там! Такой сон приснился, закачаешься! — огляделась Лина по сторонам, убедившись, что кроме неё в комнате никого не было.

— Ты чего звонишь? Поболтать? Прости, некогда. В офис опаздываю. Нужно быть там через час. В противном случае Аркадий Яковлевич меня уволит, — отчеканила Ангелина, шаря ногами по полу в поисках тапочек.

— Твоему старикану самому давно на пенсию пора, — усмехнулась Майя. — Ладно. Догадайся, где я?

— У Алика, где ещё? Ты решила в «Угадайку» поиграть? Извини, правда, некогда.

— Алик рядом, за рулём. Мы по дороге в аэропорт.

— В смысле? — не поняла Лина.

— Летим в Анталию. Вчера вечером горящие путёвки взяли.

— Да ладно!

— Сама до сих пор не верю, — визжала Майя в трубку.

— А как же чемодан, вещи?

— Кое-какие были у Алика дома, а остальные — купим. Правда, дорогой? — искала она подтверждения своим словам.

— Ну, вы даёте! А как же работа?

— Позвонила секретарше босса, покашляла в трубку, сказала, что температура под сорок и останусь на больничном.

— Вот, блин, авантюристка.

— Прикольно? Да? Больничный куплю, как только вернусь.

— Как у тебя все просто! — с завистью в голосе произнесла Ангелина.

— Это ты заморачиваешься по всякому поводу, а я живу сегодняшним днём. Эта грымза директорша пилила меня за неправильный отчет, вот пусть теперь сама его и составляет. А я на законном больничном. Ха-ха-ха! Ладно, Линчик, почти приехали, целую тебя. Алик передает привет.

— Спасибо. Ты тоже передай ему.

— Окей. Так что не скучай — через неделю вернусь! И наш ужин в ресторане всё же состоится.

— Какой ужин?

— Ну, с Печориным — другом Алика. Что? Забыла уже?

— Ладно, — вздохнула девушка. — Хорошего отдыха.

Лина бросила телефон на диван, накинула на плечи халат и подалась на кухню. Вкус крепкого ароматного кофе было каждодневным утренним ритуалом.

— Ааааа! — раздалось на всю квартиру, да, наверное, и весь дом слышал.

На столе кухонного уголка всё в том же ярко-жёлтом атласном платье и непонятном головном уборе на голове в позе лотоса восседал её ночной гость. Яркие лучи утреннего солнца, светившие прямо на стол, создавали вокруг него ореол божественности.

— Аааа! — повторила Лина.

Султан не двигался, казалось, даже не дышал.

— Я думала, что это сон, — разочарованно произнесла девушка.

Султан приоткрыл один глаз и бросил недовольный взгляд.

В памяти Лины всплыли все события предшествующего вечера и ночи: красное сухое вино, тёплая ванная, неудачное падение, вопиющие крики бабы Гали в подъезде, грабитель на кухне, оказавшийся османским султаном… Ангелина протянула руку к затылку. Так и есть — то был не сон. Огромная шишка, полученная при падении, была на своём месте.

Лина присела на стул и вновь обратилась к постояльцу:

— Ты сидел тут всю ночь?

Султан кивнул.

— Но зачем?

— Я думал, что смогу вновь вернуться в своё время.

— Ну, и как успехи?

— Ничего не вышло.

— Ладно, слазь давай, — кивнула она головой султану. — Слышишь, что говорю? Освобождай стол. Нашёл место пришвартоваться.

Мурад потянул сначала правую руку, затем левую, и по очереди опустив ноги на пол, оставил свой пост.

— Кофе будешь? — Ангелина включила чайник, достала с верхней полки пачку «Нескафе», а из посудомойки две стеклянные чашки на круглой ножке. Насыпала по две чайной ложки чёрного порошка.

— Ты с молоком будешь или как?

Тот молчал.

— Я спрашиваю, кофе с молоком предпочитаешь или чёрный?

Султан отмалчивался, внимательно следя за каждым движением Ангелины.

Чайник засвистел. Лина плеснула кипяток в обе чашки, подошла к холодильнику, вынула пакет молока, добавила в кофе.

— С сахаром? — взглянула вновь на постояльца.

Тот кивнул.

— Ну, слава Богу. — Лина взяла со стола сахарницу, открыла крышку, и вскоре раздался звук металлической ложки, ударяющейся о стекло.

Кухня наполнилась приятным ароматом, от которого дрожь пробежала по телу.

— Держи, — протянула Лина чашку кофе Мураду, всё это время стоявшему за её спиной и ловящему каждое её действие.

Девушка села за стол, обняла горячую чашку обеими руками и сделала глоток. Глубокий протяжный вздох вырвался из груди, Лина закатила глаза от удовольствия.

— Боже мой! Какой кайф! — обжигающий кофе достиг желудка. — Присаживайся. Попробуй! — кивнула она в сторону стула напротив.

Султан повиновался. Взглянув на Лину, он поднял чашку, также обхватил её руками, поднёс ко рту.

— Ну? — ждала Лина.

Мурад сделал робкий глоток. И тут же весь глоток оказался на кухонном столе.

— Что это за гадость? — скривив лицо, он вытирал рот рукавом своего дорого наряда.

— Гадость? Да ты что! Это же кофе — самое великое изобретение человечества.

— Что? это отвратительное пойло? — продолжал султан отплевываться. — Скажи мне лучше, как зовётся это яство, — он встал из-за стола, взял с подоконника пустую бутылку из-под вчерашнего «Чудо-йогурта», потряс ей.

— А! — улыбнулась Лина. — Выдул всё-таки. А то «не буду, не буду».

— Прошу, ответь.

— Это йогурт. Клубничный.

— А можно мне ещё одну баночку?

— Прости. Это была последняя. После работы забегу в супермаркет, возьму ещё, раз тебе понравилось.

— Ты хочешь покинуть меня? — в глазах Мурада застыл ужас.

— А ты как думаешь? — Лина перевела взгляд на часы. — Опаздываю!

Она вскочила с места, залпом выпила кофе и скрылась за дверью ванной комнаты.

Через двадцать минут она вновь предстала перед повелителем. Тот открыл рот от удивления. В красивой улыбающейся девушке трудно было узнать вчерашнюю спасительницу с растрепанными волосами и завернутую в мешковатый бесформенный халат. Ярко-синее, василькового цвета платье, подчёркивающее её идеально сложенную фигуру, прекрасно сочеталось с цветом её голубых глаз. Волосы были аккуратно забраны в высокий упругий пучок. Удлинённые тушью ресницы, подведённые легкими стрелками глаза, красная помада на губах — всё это произвело на султана такое впечатление, что минуты две точно рот его не закрывался.

— Значит, так. Из квартиры — ни ногой. Ничего не включать и не выключать. Пойдем, покажу, как включить воду в ванной, — девушка поморщилась. — Запашок еще тот.

Султан направился вслед за Линой.

— Смотри! — она повернула в сторону смеситель — потекла вода в ванную. — А если в другую сторону повертеть — вода выключится. Вот так, смотри, — одно движение руки и, о чудо, струя исчезла в тот же миг. — Попробуй! — Ангелина взяла султана за руку, отчего тот вздрогнул, и положила его руку на смеситель. — Вот так. Тихонько, не напрягай руку. Вот видишь.

Глаза султана засияли, улыбка расползлась до самых ушей, как у довольного ребёнка, открывшего для себя Америку.

— Понял?

Тот закивал.

— А теперь я познакомлю тебя с ещё одной достопримечательностью. — Ангелина схватила постояльца за руку и потащила в соседнюю с ванной комнату.

Он не сопротивлялся.

— Смотри! — Ангелина включила свет, подняла крышку унитаза. — Когда закончишь со своим делом, сделаешь вот так, — потянула она за ручку смыва.

Султан с ужасом отпрыгнул в сторону — вода в бачке зашумела и брызжущим во все стороны фонтаном потекла в унитаз.

— С каким делом? — вопросительный взгляд устремился на Лину.

— Таким! Каким! — Лина пыталась жестами объяснить султану, но тот непонимающе хлопал глазами.

Девушка то присаживалась на корточки, то поднималась.

Султан следил за всеми движениями.

— О нет! — глаза Мурада округлились, лицо же вытянулось. — Не хочешь ли ты сказать, что это сосуд для справления нужды.

— Точно! — подняла Лина кверху указательный палец. — Именно её.

— Но я… я… я… — он подбирал слова.

— Чего не так?

— Ночью я испытывал жажду и решил, что это сосуд с колодезной водой, — с ужасом закрыл он рот ладонью.

— Ты хочешь сказать, — Лина засмеялась, — что выпил из унитаза?

— Да, я отпил воды, — султан пошатнулся. — Что же теперь со мной будет?

— Да ничего не будет! Тоже мне, из унитаза выпил. — Ладно, пойдём дальше, — она направился в комнату, открыла всё тот же шкаф, покопалась на третьей полке снизу, достала оттуда что-то чёрное и протянула Мураду.

— Что это?

— Ну не в платье же ты переоденешься после душа, — пояснила она. — Это Майкин спортивный костюм. Это единственное, что тебе подойдёт. Я бы тебе дала свой, но он розовый со стразами. А этот больше на мужской смахивает. Ладно, держи. Футболку Алика тебе отдала вчера. Прости, больше ничего нет.

Султан осторожно взял костюм из её рук.

Лина направилась к входной двери.

— Вот ещё что, — обернулась она уже у входа. — Если голоден, придётся подождать до вечера. Окей? В холодильнике, сам видел, мышь повесилась. — Лина сунула ноги в ярко-синие под цвет платья туфли на шпильке с открытыми носами и нагнулась, чтобы застегнуть ремешок.

— Тебе обязательно покидать меня? — стоял он напротив Лины, прижимая к груди врученный ею спортивный костюм.

— Иначе уволят с работы. Я и так уже опоздала. Аркадий Яковлевич тот ещё монстр. Так что, до вечера! — И вот ещё, — Лина сделала паузу. — Ты ведь не против, если тебя запру? На всякий пожарный. Чтоб мне не думалось. Вечером вернусь с работы, и мы вместе подумаем, как вернуть тебя обратно. Договорились? — девушка искала во взгляде султана понимания и ждала его согласия.

Но в них был только страх и разочарование.

Пробок, к великому удивлению Лины, в это утро понедельника не было. Поэтому на своём «Ниссан Джук», ожидавшем её у самого подъезда, она быстренько долетела до работы. И практически не опоздала.

Высокое семнадцатиэтажное здание бизнес-центра, где и располагался офис их компании (причём занимал последние два этажа) выделялся среди остальных высоток столицы. Построенное по новейшей разработке, оно восхищало своей красотой и необычностью. Ангелина преодолела пропускной пункт, заехала на парковку. О нет! Опять её место занято. Объехав по периметру стоянку, Лина нашла, куда приткнуться. Рядом — белый «Лексус» с номерами 068. Отлично. Самохин был уже на месте. Опять подколки ждут её с самого утра. Припарковавшись, девушка вышла из машины, нажала на кнопку блокировки и направилась к главному входу здания.

— Доброе утро, Ангелина Павловна, — улыбнувшись, поприветствовал охранник.

Лина ответила кивком и поспешила в свой кабинет.

Народу в здании почти не было — ещё бы, до начала рабочего дня оставался почти час. Лифт пустовал. Девушка вошла внутрь и нажала на кнопку семнадцатого этажа. Через пару минут она уже кланялась шефу в его кабинете.

— Ангелина Павловна, — бросил тот строгий взгляд на своего арт-директора.

— Да, Аркадий Яковлевич.

— Я ознакомился с контрактом для турок и, честно говоря, не доволен. Куча погрешностей и несостыковок, — голос его был строгим, нет, скорее злобным.

— Какие именно, Аркадий Яковлевич? Я всё исправлю, — Ангелина пыталась говорить как можно дружелюбнее, но внутри нее все так и кипело.

— Да уж, постарайтесь, — не меняя тона, сказал президент компании.

Ангелина улыбнулась, вспомнив слова Майи. На самом деле Аркадий Яковлевич давно пропустил пенсионный возраст. Но здоровью этого злобного старикашки мог позавидовать любой добрый молодец. В свои семьдесят пять он выглядел даже очень ничего. Три волосинки в два ряда, вставная челюсть, очки в толстенной оправе, но зато сколько уверенности в своей полной неотразимости. Вот и сейчас Аркадий Яковлевич постучал вставными зубами, достал освежитель для рта из внутреннего кармана пиджака, прыснул пару раз и, встав из-за стола, уверенными шагами направился в сторону Ангелины.

— Вы знаете, что произойдёт, если мы проморгаем этот контракт? — брызжа слюной, подошёл он вплотную к девушке.

— Догадываюсь.

— Я вас прошу, Ангелина Павловна, займитесь этим делом лично, — улыбаясь во все тридцать два вставных зуба, промямлил Казарновский. — И когда всё исправите, доложите мне.

— Я вас поняла, Аркадий Яковлевич, — ответила Лина, — разрешите откланяться?

— Да, конечно. И, — добавил он напоследок, — надеюсь, что, назначив вас на должность арт-директора компании, я не ошибся в выборе?

— Разумеется.

Лина вышла из кабинета шефа.

— Чтоб тебя! — вырвалось тут же.

— Привет! — знакомый до боли голос заставил вздрогнуть.

Ангелина подняла глаза. Самохин — собственной персоной.

— Привет, — буркнула Лина.

— Как ты? — Игорь огляделся по сторонам и, убедившись, что в коридоре кроме них никого нет, в мгновение ока подскочил к девушке, схватил её за руки и, подняв их над головой, прижал Лину к стенке.

— Пусти! — попыталась Ангелина освободить руки.

— Что такое? Не рада меня видеть? — покрывал в ту самую минуту он шею девушки поцелуями.

— Пусти, говорю! — Ангелине удалось освободить руки, и она устремилась прочь от самонадеянного красавца.

— Постой, малышка, — кричал тот вслед. — Всё ещё злишься?

Лина ускорила шаг.

— Подожди, говорю, — Самохин не отставал. — Я всё объясню.

— Ты две недели делаешь вид, что мы незнакомы. И хочешь всё объяснить? — Лина задыхалась от злости. — Это, по-твоему, нормально?

— Да стой же! — Игорь вновь схватил Ангелину за руку, и через секунду девушка стала его заложницей, прижатой к стене.

— Руки убери! — Лина старалась не смотреть в глаза красавчика, испепеляющего её взглядом.

Тот же и не думал сдаваться. Он вновь прильнул губами к шее девушке, проложив дорожку из поцелуев до самого уха. И вот уже покусывал её за мочку, томно шепча на ухо:

— Что с тобой, детка? Тебе же это раньше нравилось.

Лина почувствовала, как о её бедра трется во всей готовности единственное достоинство Самохина.

— Я так соскучился, — подливал тот масла в огонь.

Ангелина, сколько не зарекалась, начала оттаивать.

— Может, после работы заскочим в мотель? — решил Игорь её добить. — Я хочу тебя безумно.

Голова девушки пошла кругом. Тепло разлилось внизу живота, выдавая трёхнедельные мечты о сексе. Лина уже хотела было согласиться, но вспомнила о постояльце, одиноко запертым в квартире.

— Извини, у меня другие планы, — взяв себя в руки, ответила девушка уже спокойным голосом.

— Что? — опешил Самохин, от неожиданности опустив руки. Лина, воспользовавшись моментом, выскользнула из его объятий.

Игорь был ещё тот зазноба. Он не привык, чтобы девушки отказывали, тем более Ангелина, которая была его хорошо выдрессированной собачкой. Стоило лишь ее поманить — и та уже стояла на задних лапках.

— Ты серьёзно? — открыв рот, бросил он оставившей его в одиночестве девушке.

— Абсолютно, — обернувшись, ответила она, не сбавляя шага.

— Это из-за той чёртовой поездки? — рот Игоря не закрывался.

Ангелина проигнорировала его вопрос.

— И ты вот так просто уйдёшь? — всё ещё не мог Самохин поверить в свой проигрыш.

— Прости! Контракт! — показала ему девушка толстенную папку с бумагами, переданную её пять минут назад президентом для доработки.

Оставшись в одиночестве, Самохин ударил кулаком о стену:

— Контракт, говоришь!

— Доброе утро, Аллочка. Сделай один кофе с молоком. И как всегда, один кусок сахара.

— Да, Ангелина Павловна, — встречала её секретарша у входа в личный кабинет, на двери которого красовалась позолоченная табличка с надписью «арт-директор «Уанхандрет дэйс» Снегирёва Ангелина Павловна».

— Что-то есть?

— Вот, — поспешила Аллочка сунуть ей ещё две нехилые папки с бумагами.

— И что это?

— Вот эту принёс с утра курьер из фирмы «Джи Би Си Кемикал Индустриз».

— Вот как? Это интересно, — нараспев произнесла Лина. — Что же понадобилась нашим конкурентам. А это что? — вертела она в руках вторую папку.

— Это некоторые документы из бухгалтерии. Ещё в пятницу вечером принесли. Но вы же ушли пораньше. Посмотрите сегодня.

— Хорошо, — закрывала дверь своего кабинета Лина. — Аллочка, про кофе не забудьте.

Ангелина прошла в кабинет, просторный, светлый, с двумя высокими окнами с прекрасным видом на древний город, манящий своей красотой и просторами. Город, являющийся несбыточной мечтой для многих. Город, завоевавший не одно сердце, но к которому Лина оставалась равнодушной. Её интересовал город совсем другой, о котором она всё больше и больше думала. Город, ставший её наваждением. Она вспомнила о своём постояльце. Действительно ли он тот, за кого себя выдает. Как бы хотелось верить в это. Но разве такое бывает? Мысли роем кружились в голове девушки. В её памяти были свежи все события предшествующего вечера. Она невольно улыбнулась, вспомнив по-детски наивное лицо султана, обрадовавшегося струе воды и баночки с йогуртом.

Стук дверь выдернул Лину из воспоминаний.

— Ваш кофе, Ангелина Павловна.

Секретарша подошла к огромному дубовому столу темного цвета, заваленному, как обычно бывает, бумагами, папками, каталогами, подставками для ручек в хаотичном порядке, фотографиями близких, на которых у Лины был увы только её отец и всякими безделушками — «пылесборниками», привезёнными её коллегами из очередного отпуска.

— Оставь на столе, — ответила она секретарше.

— Хорошо.

— Алла, а турки ещё не звонили?

— Нет, Ангелина Павловна.

— Вот и отлично, — потирала девушка ладони, — как только позвонят, сразу же переключите их на меня.

— Поняла, — поклонилась Алла и оставила арт-директора наедине со своим мыслями и неспокойным сердцем.

А сердце у Ангелины, действительно, было не на месте. Виной тому был тот самый постоялец, занимавший все ее мысли последние несколько часов. Что он там делает один? Не натворит ли бед? Девушка боялась думать об этом.

И не случайно.

После того, как входная дверь за Ангелиной захлопнулась, султан ещё минут десять простоял у двери как вкопанный. Он не знал, что ему делать. Он не знал, как теперь жить. Мысли роились и в его голове. С какой целью он перенёсся из Османской империи? Почему именно в это время? Почему именно в Россию? Вопросов — хоть отбавляй. Но самый главный — почему в квартиру Ангелины? Чем так провинилась эта девушка? Или наоборот, чем заслужила такого подарка судьбы. А в том, что он — подарок, Мурад ни капли не сомневался. Подумав об этом, он тут же выпрямился, гордо задрав подбородок, и направился в комнату.

Но что теперь будет с государством? Ведь отсутствие падишаха не сулит ничего хорошего. Султан стукнул себя по лбу рукой. Точно. Через несколько дней он должен принимать делегацию из Польши. Что, если он не вернётся? Что будет тогда? А вдруг он не вернётся совсем?

— Нет! Этого не может быть! — сам себе ответил повелитель могучей державы, с ужасом представляя последствия своего отсутствия. — А как же история? Как же продолжение рода?

Мурад, всё ещё не выпуская из рук врученный ему Ангелиной костюм, семимильными шагами осваивал просторы квартиры, ходя из стороны в сторону, из комнаты в кухню и обратно.

— Книга! — осенило его. Та, в которой был его портрет.

Султан бросился в кухню. Огляделся по сторонам — книги нигде не было. Во что бы то ни стало, он должен был найти её. Взгляд сразу пал на деревянный сундук, стоявший на разделочном столе недалеко от раковины. Значение сундука в этой лачуге было ему не известно, но вполне возможно, что книга именно там. Мурад приподнял крышку, заглянул внутрь. Кроме корки зачерствелого белого хлеба, украшенного синими крапинками, там ничего не было. Запах плесени заставил султана поморщиться. Рука вернула крышку на место.

Он снова огляделся. Точно. Чудо-изобретение человечества! Медленно, открыв одной рукой заветную дверь, Мурад сунул голову внутрь. Он вспомнил слова Лины о повешенной мыши. Пробежав глазами по всем полкам холодильника, султан удивился — никакой мыши не было и в помине. Как в принципе и книги.

Он вновь оценил обстановку. Вдруг краем глаза заметил на подоконнике нечто похожее на то, что он ищет.

Только не это! — пронеслось в голове.

Собравшись с духом, закрыв одной ладонью глаза, осторожно ступая, Мурад направился к окну. Не дойдя до подоконника, он остановился. Подглядывая сквозь пальцы, второй рукой пытался дотянуться и зацепить книгу. Подходить близко к окну не было никакого желания. Вид с двенадцатого этажа, да ещё и при дневном свете, мягко сказать, не привлекал. Одно дело любоваться с летней веранды в своих покоях Босфором и прекрасной панорамой Константинополя. Другое — на проезжающие с шумом шайтанские повозки, несущиеся со страшной скоростью и ужасным шумом, на мелькающие и меняющиеся странным образом картинки, изображающие непонятные ему вещи и полуобнаженных девиц, почти в чем мать родила. А так же уменьшенных в несколько раз людей, снующих туда-сюда как муравьи в муравейнике. От всего этого у султана голова шла кругом.

Наконец ему удалось подцепить двумя пальцами книгу. Обрадовавшись, словно ребёнок, стащивший из вазы со стола конфетку, Мурад прошёл в комнату, присел на диван и перевернул страницу.

И тут он понял, что не знает современной грамоты, тем более чужестранной.

— Стоп! — громко крикнул Мурад, вскочив с места. Как же он понимал Лину? Она говорила на османском? А как же тот шайтан возле чудесных ворот снаружи лачуги по имени баба Галя. Она хоть и шепелявила, успев положить на ночь в стакан вставную челюсть, но всё же он понимал слова.

— Аллах Аллах! — обняв обеими руками голову, Мурад сжимал руки всё сильнее и сильнее. — Что же происходит со мной?!

В эту минуту в дверь позвонили.

Султан вздрогнул, отскочив от дивана, огляделся по сторонам с надеждой отыскать то место, откуда раздавался странный звук. Вновь позвонили. Ага! — догадался Мурад, посмотрев на входную дверь. Звук доносился оттуда. Украдкой, на цыпочках, он направился к двери. Подошёл — тишина. Так продолжалось минуту. Султан стоял возле двери и думал, как поступить. Вдруг заметил посреди металла маленькую дырочку со стеклом. Интуитивно потянулся к ней, прикрыв один глаз. Второй тут же отыскал нужную цель.

— О Аллах! — в ту же секунду отскочил он от двери, как ошпаренный. — Шайтан!

Та же самая баба Галя, взъерошенная после бигуди и с боевым окрасом в виде синих толстых стрелок на глазах, красной помады и ярко-розовых румян, трезвонила в квартиру и ретироваться, судя по всему, не спешила.

— Ангелина! — кричала она командным голосом, перейдя уже на стук. — Я знаю, ты дома. Я слышала твои шаги. Открой дверь. Нужно с тобой кое-что обсудить.

Султан закрыл голову руками и не мог пошевелиться, застыв перед дверью.

Баба Галя сдаваться не думала. Вместо кулака в ход уже пошла нога. От сильных ударов дверь заскрипела и затряслась. Султану показалось, ещё немного — и металл не выдержит. Он в страхе попятился назад.

— Изыйди, нечистый! — полушёпотом повторял он, не сводя глаз с дребезжащей двери, атакованной бабой Галей.

Не оборачиваясь, он добрёл до комнаты и наткнувшись на кресло, сам того не желая, плюхнулся в него.

По воли случая, именно в том месте нашёл свою обитель пульт дистанционного управления от гордости Лины и Майи — новенькой плазмы «Samsung» диагональю пятьдесят дюймов.

— Я представляю вам обвинителя, который знает о моде все и даже немного больше, — верещал откуда-то взявшийся в комнате незнакомец в ярко-красном костюме и с синим шарфом, обмотанным вокруг шеи.

Султан в ужасе закрыл глаза руками, боясь взглянуть на незваного гостя. Сквозь пальцы он заметил, что тот наглец глаз с него не сводит, тщедушно улыбаясь и подмигивая.

— Эвелину Хромченко! — как приговор зачитал мужчина в красном.

Мурад застыл от ужаса, ожидая самого худшего.

— Добрый день, дамы и господа! — послышался незнакомый, но приятный и очень даже дружелюбный женский голос.

Султан убрал руки с глаз. На него смотрела симпатичная блондинка, так же во весь рот улыбаясь и раскланиваясь. Но что это значит? Как такое может быть? — не сводил Мурад глаз с телевизора. Как эти люди оказались в странном чёрном ящике. Снова происки шайтана? Голова шла кругом, казалось, ещё немного, и султан лишится чувств. Глубоко вздохнув и набравшись смелости, он привстал с кресла, решив выяснить это. Но вся решимость испарилась в один миг, как только блондинка исчезла, и появился вновь незнакомец в красном, больше отталкивающий, чем притягивающий. Мурад вновь сел на место. В это самое время исчезли и прекрасная дива, и незнакомый мужчина.

Вместо них сначала появилось облако пыли, затем послышался шум копыт, приближающийся всё ближе и ближе. Мурад напрягся, всматриваясь в то самое облако. И вдруг один за другим на него мчались вооруженные мечами всадники с грозными криками и свистом.

— Ааааа! — доносилось из динамиков «Samsungа».

— Ааааа! — вторил султан.

Поднявшись с места, он, не раздумывая, схватил подушку с кресла — первое, что попалось ему под руку, и бросился на неприятеля. Удара тяжёлой подушкой, надо думать, плазма не выдержала, упав с полки навзничь, потянув за собой и шнур из розетки.

Мурад, ошарашенный, бросился в ванную комнату, забился в угол и накрылся Лининым халатом…