Сумасшедший дом (ЛП)

― К чёрту.

Встав передо мной, он потянул меня за ноги, не давая мне времени найти равновесие. Мои колени были настолько слабы, что он обернул свою сильную руку вокруг моего живота, когда шёл позади меня. Заняв место, он потянул меня на свои колени. Через несколько секунд его руки оказались под моей рубашкой, его пальцы прокладывали жаркий путь к моей груди. Я откинулась на его грудь, предоставив ему полный доступ, и прося о большем.

Его возбуждение прижалось к моему заду, его член был твёрдым и расположился прямо между моих ягодиц. Я толкнулась в него, потирая бёдрами, пока не добилась от него стонов. Его пальцы отпустили мою грудь, но опустились и расположились мёртвой хваткой на моих бёдрах, останавливая меня и удерживая на его члене.

― В ту минуту, как я увидел тебя, я знал, что ты будешь проблемой. ― Рыча, признался он, а потом медленно и плавно начал насаживать мои бёдра на него. Я закричала от этого ощущения, крайне нуждаясь, чтобы он прикоснулся ко мне между ног, взял контроль над моим телом, выбивая дыхание из моих лёгких.

Он впился зубами в моё плечо, и я вскрикнула, не в силах больше поддерживать медленный и такой раздражающий ритм дыхания, который он от меня требовал. Он усмехнулся, его грудь задрожала, когда он сбавил темп моих бёдер на нём. Мои мысли куда-то уплыли, мой разум пытался понять то, как моё тело отвечало ему.

Его рот начал двигаться по моей голове, и он глубоко и мрачно рассмеялся,

― Перестань пытаться контролировать это, Алекс. Прижимая свой зад ко мне, ты не сделаешь ничего, кроме как заставишь меня ещё больше замедлиться. Я из тех, кто любит не торопиться. Я предпочитаю наслаждаться тем, чего желаю, поэтому намерен наслаждаться тобой.

Я ахнула, мои мышцы сжались ещё крепче, стремясь как можно больше намочить доказательство его страсти. Его губы проследили дорожку вниз по моей шее, покусывая мягкую и чувствительную кожу, где моя шея переходила в мои плечи. Я подпрыгнула, и он обратно потянул меня на себя, насаживая мои бёдра туда-сюда на его член.

Я была словно комок нервов, моя потребность приносила мне такую боль, что мне показалось, будто от этого моё тело разорвёт на мелкие кусочки. Отпустив мои бёдра, он провёл руками вдоль их внутренней стороны, щекоча кожу через одежду, заставив этим расставить ноги в стороны. Было странным то, как я упорно продолжала держать их вместе, но позволила им широко раскрыться, выставляя напоказ каждую часть себя для его удовольствия и удовлетворения. Медленно водя кончиками пальцев, он, время от времени, обхватывал мои ноги, в основном, когда я пыталась потереться об него, отчаянно желая грубо оседлать его.

― Помедленнее, малышка. У нас есть всё время мира, чтобы наслаждаться друг другом. ― Его мягкий и страстный шёпот означал то, что он поддался своим слабостям. В этот момент он утратил каждую частичку хладнокровного образа. В настоящий момент он был полон соблазна, дик и распутен, но также контролировал себя и был властным.

В этой комнате для нас не существовало мира. Люди и кошмары в моём разуме были в столь далёком прошлом, что лёгкое дуновение его тёплого дыхания на моей коже могло и вовсе заставить их исчезнуть... как будто их никогда и не существовало.

Глаза щипало от слёз, чувство неудовлетворённости всё нарастало, когда он схватился за задние части моих коленей и использовал их в качестве рычага, чтобы двигать мной взад-вперёд на его коленях. Нам мешала лишь наша одежда. Я закричала, задыхаясь от греховного предвкушения и утопая в потере его контроля.

Встряхнув головой, я думала, что моё сердце взорвётся. Его медленный ритм был словно огонь, живущий внутри него. Повернув голову, я посмотрела на него сквозь занавес волос: его глаза были закрыты, когда он лизал и кусал мою кожу, пробуя меня и наслаждаясь в заданном им темпе.

Я была в его власти; моё тело, мой разум и моё сердце затерялись в мужчине, который держал меня в плену его желаний.

Его руки медленно отпустили мои колени, а затем пальцы начали сжимать и щипать кожу внутренней стороны моих бёдер, прямо рядом с мокрой кожей между моих ног. Поддразнивая меня пальцами по коже, он отказывался прикоснуться ко мне. Я застонала, когда эти пальцы начали поигрывать с кромкой моих трусиков, нажимая на материал до тех пор, пока Джереми легонько не задел мой холмик, но так и не скользнул пальцами туда, где больше всего был нужен.

― О боже! Это пытка. Пожалуйста, Джереми...

― Шшшш... ― звук был похож на садистский смешок. Он точно знал, что делает со мной, и наслаждался мучениями, которые совершал с моим телом. ― Такая нетерпеливая, красавица. Позволь мужчине не торопиться.

Его язык облизал кожу моего плеча, не скрытого рубашкой, и я толкнулась бёдрами вперёд, надеясь, что это заставит его руку оказаться там, где мне было нужно. Если бы мои голосовые связки не застыли от сосредоточенности на предвкушении, пробегающему по всему моему телу, я бы умоляла его ускориться, обещая всё, что угодно, лишь бы он только освободил меня от этого мучительного страдания.

Его зубы задели кожу моей шеи, и он начал одаривать мою челюсть маленькими поцелуями. Проскользнув одной рукой под ткань моих трусиков, он спустился ей ниже, дразня кожу, пока его другая рука исследовала спину под моей рубашкой. Одним быстрым движением он прижал кончик своего пальца к моему клитору, кружа над этим комочком нервов, пока другой рукой держал мою грудь и поддразнивал сосок мучительно жёстким прикосновением.

В моём дыхании по-прежнему можно было уловить дрожание, в мгновение на меня обрушилось то самое чувство, мои бёдра начали толкаться к кончику его пальца, умоляя его скользить ниже, пока он не толкнётся внутрь.

Каждый раз, когда я пыталась управлять его рукой, Джереми отстранялся, моя нужда и моё желание в игре, в которую он играл, полностью обнажились, когда я толкалась в него быстрее, чем он был готов. Только когда я остановилась, когда покорилась его нужде и уступила каждому его желанию, он проскользнул ниже, всосав воздух в то же время, как протолкнул палец внутрь.

― Ааах, чёрт. Ты такая горячая и влажная. Ты себе и не представляешь, как я хочу, чтобы ты объездила мой член. ― Толкая палец туда-сюда, он рисовал круги большим пальцем на моём клиторе и использовал другую руку, продолжая играть с моей грудью. Что-то внутри меня разбилось, и меня заполнила движимая мной страсть, волны удовольствия завладевали моим телом, взяв верх над моим разумом, пока у меня и вовсе больше не осталось способности думать.

Я выдавила жалобный звук, когда он убрал руки, а он засмеялся в ответ. Позади я услышала, как он снимает с себя халат и рубашку. Повернув голову в сторону, я наблюдала, как ткань падает на пол, и подпрыгнула, когда он поднял мою рубашку, прижимаясь теплом своего тела к моему. Я не могла двигаться из-за цепей, поэтому мне оставалось лишь бездействовать и тяжело дышать, слушая, как он расстёгивает свои брюки. Его руки оказались на моих бёдрах, и он поднял меня, при этом его брюки сползли, а мои он отшвырнул так далеко, как смог. Посадив меня обратно на себя, он сильно выдохнул, почувствовав, как я прижимаюсь к его члену.

Он пошевелился подо мной, скользя своим членом по скользкой коже, но, не передвинув меня в такое положение, где бы он смог войти в меня. Его губы нашли мою шею, и он лизнул то место, где у меня бился пульс. Проложив цепочку поцелуев к моему уху, он прижался губами к его краю, когда потребовал,

― Будь тихой, Алекс, или я буду вынужден заткнуть тебя собой.

В один миг он поднял мои бёдра, располагая себя у входа в моё тело, прежде чем медленно и до конца вонзиться в меня. Я не смогла сдержать крики удовольствия, которые покинул мои лёгкие. Прикрыв мой рот своей рукой, он ждал, пока я притихну, прежде чем убрать руку и снова схватиться за мои бёдра.

Мышцы моего лона сжимались вокруг его члена, вызывая небольшую боль, пробегающую по волнам удовольствия от его размера. Он начал медленно насаживать меня на свой член, всегда контролируя темп, в котором трахал меня. Если раньше внутри себя я чувствовала приятное тепло, то теперь там было пылающее пламя. Внутри меня всё извивалось и неистовствовало, когда волны эйфории одна за другой атаковали моё тело и мой разум.

Я не могла вспомнить, испытывала ли когда-нибудь прежде такое удовольствие, но моё тело с радостью вспомнило. Внутри меня нарастал оргазм. Сначала он был слабым, но потом начал набирать силу и интенсивность, дразня меня. Он был похож на бурный ураган желания и нужды, которые сталкивались друг с другом до тех пор, пока не уничтожили меня ощущением его тела, двигающегося во мне. Его руки обхватили мою грудь, пальцы продолжали свой медленный путь по моей коже до тех пор, пока установленный им медленный ритм не превратился в безумный.

Я стала прерывисто дышать и ахнула, когда его руки спустились между моих ног. Он дразнил мой клитор, пока вводил два пальца внутрь, чтобы усилить ощущение от его члена, когда он двигался внутри меня.

― Я... о боже... я...

Я не могла ясно мыслить, но он знал без слов, что мне нужно. Внутри меня, наконец, настигла буря страсти, я распалась на части, упав спиной на его грудь, а мои ноги будто отказали, когда он дразнил меня и гладил, лизал и целовал, посылая ещё большие волны оргазма, чем я когда-либо испытывала.

Я чувствовала удовлетворённость и истощённость, моё тело продолжало двигаться на нём, когда он кончил с финальным толчком в меня. Его рука потянулась, чтобы обхватить мои ноги и удерживать меня на месте, в то время, как он толкнулся в меня последний раз и впился зубами в моё плечо.

Я была в его власти, и в этот момент чувствовала себя просто замечательно. Наши тела дышали в унисон, моя голова находилась на его плече. Проложив цепочку поцелуев по моей щеке, он усмехнулся, когда пот от наших тел скользнул между нами. Прошли минуты или часы, а мы всё сидели так же.

После того, как его тело успокоилось, он передвинул меня, чтобы выскользнуть из меня. Он крепко обнял меня, обернув руки вокруг моего живота, и уткнулся мне в шею, дыханием охлаждая мою кожу.

Я почувствовала сонливость в его надёжных объятиях, мои веки всё тяжелели, пока я и вовсе больше не смогла открыть глаза.

Должно быть, это был сон, в котором он пообещал защищать меня и служить убежищем от кошмара моей жизни.

Его слова освободили меня от страха, поджидающего меня с новым днём.

Глава 20

«Заключённый ― это не только тот, кто совершил преступление,

но и тот, кто цепляется за совершённое, проживая его снова и снова.»

― Генри Миллер.

― Доброе утро, Алекс. Я здесь, чтобы помочь тебе принять ванну, затем мы пойдём за твоими лекарствами и вместе позавтракаем. Ты хорошо спала?

С трудом разлепив глаза, я сморгнула дымку сна и увидела Терри, стоящую надо мной. Она была похожа на ангела на фоне голубой комнаты, где я проснулась.

― И тебе привет.

― Я всё гадала, проспишь ли ты весь день или, наконец, вернёшься к жизни. ― Она улыбнулась, и от этого на её щеках появился румянец, а глаза замерцали юмором и добротой. То, что кто-то, как Терри, смог оказаться в столь ужасном месте как это, было за пределами моего воображения. Она была такой медсестрой, которая работала в детской больнице, которая обволакивала их материнской любовью и читала им истории, пока их маленькие глазки не уставали, и они не проваливались в блаженный сон.

― Доктора Хатчинсона вызвали насчёт нового пациента, и он попросил меня присмотреть за тобой утром, пока он не сможет вернуться и продолжить твой сеанс терапии с прошлого вечера.

Я засмеялась на её объяснение и вспомнила, что за терапию он провёл. Моё тело всё ещё болело в том месте, где был его член, и я ухмыльнулась, думая о сладкой боли, которую он оставил после себя, и о том, как страдала без него. Приняв сидячее положение, я скинула ноги с матраса и встала, ухватившись за плечо Терри, чтобы прийти в равновесие.

― Эй, красавица. Не знаю, что с твоим равновесием этим утром, но тебе нужно быть осторожней после всего, что случилось за прошедшие несколько дней. ― У неё был нежный смех, и я улыбнулась, услышав его.

Как только я твёрдо встала на ноги, она взглянула на меня с сочувствующим выражением лица.

― Прости, что прошу тебя повернуться. К сожалению, из-за безобразия, произошедшего с Эмерсоном, мы обязаны всячески сдерживать тебя, пока ты ходишь по зданию. Я не думаю, что ты сможешь навредить кому-то из нас, но существует такая политика. Уверена, ты всё понимаешь.

Надев на меня толстую парусину, она потянула за ремни, чтобы зафиксировать мои руки вокруг живота.

― А мы не можем использовать вчерашние цепи, Терри? Они были намного удобнее, чем эта рубашка.

― Прости, милая, но я нигде не могу их найти. Доктор Хатчинсон клялся, что оставил их в комнате после того, как снял их вчера, но я везде посмотрела и не нашла их. ― Она цокнула языком и добавила, ― Думаю, это к лучшему, что они пропали, я отдала ключ доктору Хатчинсону прошлой ночью, и он так и не вернул мне его. Он такой глупец, всегда спешит в это место, чтобы заботится о людях. Клянусь, такое чувство, будто он никогда не уходит домой. Он так предан своим пациентам. Нам повезло с ним.

Я рассмеялась.

― Да, думаю так и есть.

Она в последний раз затянула ремень и полностью облачила меня в стягивающую одежду.

― Пора идти.

Я шла по коридорам, и взгляд каждого человека, пациента или сотрудника был устремлен на меня. За несколько дней я превратилась в циркового уродца, в чёрную вдову, убивающую мужчин, независимо от того, любовники они или нет. Улыбнувшись, я подняла подбородок. Воспоминание о Джереми дало мне силу держать мою голову поднятой, а плечи расправленными. Свет в этой дыре всё ещё мигал; я же, в свою очередь, получала нахмуренные лица от сотрудников, желающих мне навредить, но мне было наплевать. Больше ничего не имело значения, не тогда, когда кто-то, как Джереми, был на моей стороне.

Не было ничего, что бы смогло сбить меня с ног или встать на моём пути; ничего, из-за чего бы я, сгорбившись, забилась в угол, пока кошмары заполняли мой разум, делая меня уязвимой к издевательствам, ставшими второй натурой этого места.

После того, как я быстро помылась, на меня снова надели ограничители, и повели по коридорам к окошку выдачи лекарств, возле которого я резко остановилась. Инстинкт настиг меня, несмотря на моё хорошее настроение, и я отказалась приближаться к окошку, в котором Джо раздавал пациентам ежедневные дозы наркотиков. Салли, Лесли и Мишель стояли в стороне, глотая содержимое своих маленьких белых кружек, а потом высовывали языки для медсестёр, чтобы показать, что они полностью проглотили их ежедневный яд.

Они увидели меня, сощурив глаза, когда что-то, надеюсь, не слишком очевидное, заметили во мне. Наверное, это была моя изменившаяся аура или поведение, однако Лесли подмигнула так, будто раскрыла мой маленький секрет, и подтолкнула Мишель локтём, заставив её повернуть голову в мою сторону. Девушки засмеялись и, прежде чем пойти в комнату отдыха, подмигнули, но я знала, что там они загонят меня в угол, как только им представится возможность.

― Что это, Джо? Думаю, ты опять что-то напутал с дозировкой. Нет никаких оснований для того, чтобы Алекс принимала такое количество седативных. Покажи мне список прописанных лекарств. ― Терри указала рукой на окошко, требуя от Джо список.

Усмехнувшись, он передал небольшой листок бумаги и сказал,

― Предписания доктора. Сегодня утром он увеличил дозировку для уверенности в том, что никто больше не закончит так, как одна из жертв этой сучки.

― Джо! Мы не говорим так о пациентах. Как ты смеешь? ― несмотря на её хрупкость и тонкие черты лица, меня удивило то, с какой лёгкостью она произнесла это громовым голосом.

Теперь я поняла, как эта женщина сумела сохранить рассудок в таком месте, как это. На самом деле она была властной, а её доброта была всего лишь маскировкой и отражением того, насколько сильна она была внутри.

Взглянув на листок бумаги, она раздражённо выдохнула, передала его обратно Джо и кивнула мне, чтобы я проглотила лекарства. Быстрым взглядом, посмотрев в кружку, которую она держала у моего рта, я заколебалась, удивившись тому, что вместо одного вида успокоительного там оказалось три.

Моими мыслями овладело смятение, я не могла понять, почему Джереми хотел сдерживать меня как физически, так и под воздействием наркотиков после всего, что произошло между нами.

― До дна, сучка.

― Джо! ― продолжила Терри ругать его, но он только засмеялся, не обращая внимания на её гнев, поскольку он, по его мнению, был в выигрышном положении. Если я останусь одна, то буду неспособна защититься от персонала из-за смирительной рубашки и таблеток.

Сжав под рубашкой руки в кулаки, я проглотила лекарство, прежде чем высунуть язык, чтобы позволить Терри удостовериться, что они попали в мой желудок.

― Умница. ― Она погладила меня по плечу, прежде чем бросить на Джо уничтожающий взгляд. ― Я обязательно осведомлю доктора Хатчинсона о твоём поведении.

Джо рассмеялся.

― Вперёд. Не уверен, что ему есть до этого дело.

Крепко схватив меня за руку, она подтолкнула меня к длинному коридору, моё сердце всё глубже уходило в пятки с каждым пройденным шагом.

Что произошло прошлой ночью? Что такого знает Джо, чего не знаю я?

Двери комнаты отдыха замаячили на горизонте, а энергия в моей походке угасала с каждым шагом, вытекая из моего тела и уходя в пол, как только я прошла через дверной проём, все положительные чувства остались позади.

Здесь была всё та же самая картина, как всегда, за исключением Эрин и Доун ― их отсутствие напомнило мне об отсутствии ещё одного из моих друзей. Терри осталась за стойкой медсестёр, когда я прошла вперёд к столу пациентов, где осталось всего лишь четыре моих друга.

Вопрос сорвался с моих губ, прежде чем кто-либо имел возможность спросить меня о произошедшем в коридоре.

― Где Элейн?

После того, как они обменялись робкими взглядами, Салли решила заговорить.

― У неё была скверная ночка. ― Это всё, что мне нужно было знать.

― Она кому-нибудь жаловалась?

Джулиана покачала головой, а вместе с ней дико затряслись и её косички.

― Не единого слова. Она поколотила Джо своей книгой. ― Она задумалась над тем, что сказала, склонив голову набок, прежде чем рассмеяться и добавить, ― Ну, думаю, что она-то была со словами, да? Смекаете? Книга? Слова?

Мы все уставились на неё, а Мишель и Лесли не смогли сдержать собственного смеха на её шутку. Я не нашла её смешной, но поняла, что любая ситуация может сойти за комичную, если ты невменяемый.

Присев рядом, я положила голову на стол, но отодвинулась, когда почувствовала, как Салли гладит своей рукой по моему плечу.

― Где ты была прошлой ночью? Мы волновались, потому что не видели, как они возвращали тебя в изолятор, и тебя не было в других отделениях. Я звала тебя, но ты не отвечала, и я... я заволновалась.

Чувствуя себя виноватой за то, что отодвинулась от неё, я подтолкнула её плечом, робко улыбаясь в знак извинения.

― Прости меня. Просто сегодня я какая-то дёрганая.

― Судя по выражению твоего лица, я могла бы поклясться, что ты трахалась. ― Лесли выпустила облако дыма, глядя на Мишель и ухмыляясь.

После того, как Мишель сделала затяжку своей сигареты, она выпустила своё облако дыма, наблюдая, как оно смешивается с тем, что выпустила её близняшка.

― Ага. Доктор Хатчинсон ещё жив? Или ты тоже его прикончила?

― Какой стыд, ― прокомментировала Лесли. ― У него была отличная задница, которой можно было любоваться, когда он был поблизости. Но она смотрелась бы лучше, если бы он бежал по полю, пока я целилась в него.

Близняшки рассмеялись, прежде чем Джулиана добавила певучим голосом,

― Он не мёртв. Он встречается с новой пациенткой. Она тоже красотка. Красивее, чем ты. ― Показав пальцем в мою сторону, она рассмеялась, и, как обычно, я была поражена детским голосом, исходящим от взрослой женщины.

Её слова задели меня, но я покачала головой, отказываясь верить им. Отмахнувшись от мысли, что прошлая ночь ничего не значила, я вспомнила, что имею дело с женщинами гораздо более невменяемыми, чем я.

― Я уверена, что он просто осматривает её записи и назначает, какие лекарства она будет принимать.

― Я уверена, что он будет осматривать нечто большее, чем просто её записи. ― Близняшки прыснули от смеха, но утихли, когда увидели вспышку боли в моих глаза.

― Ох, дорогая... ― Лесли шагнула вперёд и обернула руку вокруг моего плеча. ― Мы просто забавляемся. А если серьёзно, где ты была прошлой ночью?

― На терапии. После всего, что случилось с Эмерсоном, доктор Хатчинсон подумал, что было бы лучше, если бы я находилась отдельно ото всех, включая персонал.

Мишель посмотрела на меня в недоумении.

― Так для этого и существуют изоляторы. Я не вижу смысла в твоей истории.

Ударившись об стену, открылись двери в комнату отдыха, обратив наше внимание к передней части огромного пространства.

Прогуливающейся походкой зашла медсестра Лиза, катя в кресле-коляске Элейн. Мы смотрели, как наш друг проезжает мимо, приближаясь к окну. У неё было пустое выражение лица, а на висках остались следы от электричества, проведённого через её тело.

Каждый человек стоял неподвижно и тихо, когда они проезжали, а мои глаза не могли не заметить слюни, стекающие по подбородку Элейн. Это зрелище не было тем, что особенно ранило меня. Её руки были прижаты к коленям, а книги нигде не было видно, вот что уязвило меня больше всего.

Лиза остановила кресло перед огромным зарешеченным окном. Когда она шла обратно к передней части комнаты, то посмотрела на меня и ухмыльнулась.

Остановившись на своём пути, она метнула взгляд в мою сторону и подошла, говоря таким приглушённым голосом, что никто не мог услышать её,

― Похоже, у тебя появилась замена. Пока мы говорим, доктор Хатчинсон там с ней. Что мы будем делать с тобой, когда он обратно передаст заботу о тебе в наши руки? Будь осторожна насчёт того, кого ты будешь бесить, Алекс.

― Алекс. Нам пора идти. Твой брат пришёл снова увидеться с тобой. ― Крикнула Терри через всю комнату, но я не отвела взгляда от сучки, которая пристально смотрела на меня.

Не знаю, то ли это адреналин от страха, то ли внезапный всплеск бурного гнева, но что-то промчалось по моей крови, увеличивая и прогоняя дозу лекарств через мой организм. Я оступилась на месте, покачиваясь на ногах, которые были уже не в состоянии удерживать вес моего тела. Лиза улыбнулась, очевидно осознавая эффект успокоительных внутри меня. Без единого слова она повернулась и пошла к передней части комнаты.

Лесли и Мишель подошли сзади как раз перед тем, как словить меня, спасая от падения. Усадив меня в кресло, они заняли места рядом со мной, в то же время Салли и Джулиана встали за ними, окружив меня со всех сторон.

Подтолкнув меня локтём, Мишель спросила:

― Ты в порядке?

Я кивнула головой, но слезы, стекающей по моей щеке, было достаточно, чтобы дать им понять, что я не в порядке.

Я была далеко не в порядке.

Глава 21

«Жизнь ― лишь соревнование за становление преступником, а не жертвой».

― Бертран Расселл.

― Бл*дь. Ты издеваешься надо мной, Алекс?!

Даин вскочил из-за стола сразу же, как только я вошла в комнату. Подняв руку, он указал Терри на смирительную рубашку, неуверенный, должен ли он пойти навстречу или остаться стоять на месте. Терри стояла за мной, помогая мне присесть на стул, так как я ещё нетвёрдо стояла на ногах.

― Мне очень жаль, мистер Саттон, но такова политика заведения: ваша сестра должна быть ограничена в движениях. И вы также не должны физически контактировать с ней некоторое время. ― Мило улыбнувшись, Терри продолжила, ― Надеюсь, что всё изменится, как только прекратится эта бессмыслица.

Усадив меня на место, она прикрепила мою рубашку к стулу и помахала на прощание, когда покидала комнату.

― Чёрт, малыш. ― Боль отразилась на его лице, а я наблюдала, как он изо всех сил пытался держать эмоции под контролем. С трудом сглотнув, он посмотрел на меня и улыбнулся. ― Прости за то, как я вчера повёл себя. Я не хотел напугать тебя или расстроить... Особенно после всего, что произошло.

― Со мной всё в порядке, Даин. ― Дрожь в моём голосе выдала мою ложь. Я надеялась, что он не заметил этого, потому что лекарства уже смазывали мои слова.

― Да. Разумеется. ― С трудом выдавил он. Я узнала этот взгляд. Даин напряжённо размышлял о многих вещах, ни одну из которых он не хотел обсуждать со мной. Наконец, приняв решение, он по привычке потянулся за моей рукой и нахмурился, когда понял, что они были зафиксированы вокруг моего живота смирительной рубашкой.

― Я знаю, что не должен говорить с тобой об этом, но я пытаюсь помочь тебе, и у меня не так уж много времени до того, как появится этот доктор-мудак. ― Сказал он приглушённым тоном.

Я молчала, зная, что всё, сказанное мной, отвлечёт его, и мы потратим то небольшое количество времени, что было нам отведено. Я была всё ещё зла и обижена на то, что услышала несколько минут назад. Желудок скрутило от волнения и знания того, что Джереми скоро прибудет в эту комнату.

― Думаю, Джей преследовал тебя, Алекс. Полагаю, он и является тем самым мужчиной, которого ты никак не можешь забыть. Я не могу доказать это, но всё сходится. По его мнению, ты ― та причина, по которой он попал в тюрьму; в том, что его семья переехала и обеднела, тоже твоя вина.

― В чём моя вина?

Тяжело вздохнув, он признался:

― Я нашёл документальный след. После того, как Джей был осуждён за растление и изнасилование...

Я вздрогнула от этого слова, и он выругался себе под нос. Он не намеревался напугать меня или причинить боль своим признанием.

Начав говорить медленнее, чтобы донести до меня сказанное мягким голосом, он продолжил,

― После ареста Джея мама и папа подали в суд на его родителей. Он был несовершеннолетним, а его родители несли ответственность за совершённые им преступления. Наша семья сделала целое состояние в ходе иска, состояние, которое сейчас находится на целевом счёте, который ты получишь, когда тебе исполнится двадцать пять. Поэтому его семья и живёт в бедноте. Я уверен, этого достаточно, чтобы довести до удручения любого.

Кивнув, я поняла, о чём он говорил. Но я так и не могла понять, зачем Джею продолжать преследовать меня. Он был здесь не для того, чтобы причинить мне боль. Из того, что мне сказали, и того, что я могла вспомнить, он, наоборот, защищал меня.

― Я знаю, что его семья переехала обратно. Я уже говорил тебе об этом. И хоть мне и удалось выследить их, я не смог выследить Джея. Алекс, я думаю, он сменил личность, чтобы бесследно исчезнуть. Думаю, он и есть тот сталкер, которого ты помнишь.

― К чему ты ведёшь?

Даже если этот парень и преследует меня, я всё равно не могла понять, как эта информация поможет мне. В словах Даина был смысл, но всё же для меня это было напрасным трудом, ведь это не поможет мне выбраться из этой психушки.

― Потому что если он следил за тобой, то ты не совершала этих убийств. ― Он ожидал, что это что-то прояснит, а когда выражение моего лица не изменилось, он расстроился, наконец, выпалив, ― Если ты не убивала этих мужчин, тогда ты невиновна. Они должны выпустить тебя отсюда!

― Вы намеренно закладываете идеи в голову моего пациента, мистер Саттон? И если да, то с какой целью?

Голос Джереми прокатился через всю комнату, источая злость, готовую прорваться через его слова. Даин сердито посмотрел на Джереми, взбешённый тем, что нас прервали, и тем, что никто не заметил, как вошёл Джереми. Как долго он стоял у двери, слушая наш разговор?

― Вопреки Вашей теории о загадочном сталкере, Мистер Саттон, я не понимаю, как это поможет Алекс.

Встав из-за стола, Даин подошёл к Джереми. Я обернулась и увидела, что Джереми надменно улыбался, подзадоривая Даина подойти ближе. Должно быть, Даин прочитал то же самое по выражению его лица.

Отступив, он сел на прежнее место, тем самым предотвратив возможность быть выгнанным из психушки во второй раз.

― Я пытаюсь раскрыть преступления, которые поместили мою сестру в это заведение. Если она невиновна...

― Это, конечно же, замечательно. Однако я считаю, что существуют наиболее подходящие способы раскрытия преступления, чем оказание влияния на психически неуравновешенную девушку, которая, возможно, удерживает или же не хочет вспомнить информацию, нужную нам, в воспоминаниях, которые она заблокировала в результате травмирующих событий.

― Что? ― Даин обменялся взглядами с Джереми и со мной, прежде чем продолжил, ― У неё амнезия.

Джереми улыбнулся.

― Казалось бы, это обычный диагноз для закрытия дела. Однако, в отличие от других докторов, мистер Саттон, я действительно заинтересован в помощи Вашей сестре, а не в присвоении ей ярлыка для того, чтобы начать заниматься другим пациентом.

Джереми пересёк комнату грациозными, но мощными шагами, остановился в конце стола и объяснил,

― Я рассказал Вам вчера о моей теории того, что у Алекс нечто большее, чем просто амнезия. Думаю, мы имеем дело с подавленными воспоминаниями, как результатом травмы, и возможными заблуждениями в результате повреждения головного мозга в автокатастрофе. Если я смогу доказать эти теории, то есть вероятность, что я смогу помочь Вашей сестре восстановиться. Однако если Вы продолжите снабжать её информацией, то, как я должен поверить в то, что её воспоминания на терапии реальны? Я должен докладывать в суд о её состоянии. Помимо этого, я также должен сообщать о любой информации, которую ей могут навязать в её воспоминаниях.

Я откинулась на кресле, видя двух мужчин, уставившихся друг на друга. С первой секунды, как я услышала голос Джереми, гнев, разливающийся в моём животе, рос с каждым сказанным им словом и каждым шагом, который он делал навстречу мне. Мне стало интересно, где в эту минуту была его новая пациентка и почему его встреча с ней затянулась на целое утро.

Во мне проснулась ревность в образе зеленоглазого зверя, и я отказалась поднимать на него взгляд, несмотря на то, что я чувствовала, когда он смотрел на меня.

Я не посмотрю на него… не смогу,… потому что не уверена, что не задам вопросы, гремящие в моей голове.

― Сегодня Вы здесь для одной цели, мистер Саттон, и я благодарен Вам за то, что продолжаете следовать нашему соглашению, несмотря на вчерашнее недоразумение между нами. ― Постучав по папке, находившейся на краю стола, Джереми дал понять, что я чего-то не знаю.

Даин прочистил горло и продолжил смотреть на Джереми, прежде чем сменил выражение лица на спокойное и вновь посмотрел на меня. Едва контролируя голос, он сказал,

― Я должен показать тебе некоторые фотографии, малыш. Ненавижу делать это, но...

― Но они необходимы, чтобы, наконец, разгадать эту загадку. ― Джереми закончил за Даином предложение и положил руку на моё плечо. Прикосновение разожгло в моём сердце боль от предательства и отверженности. Я вздрогнула, и они оба заметили это. Даин, вскинув брови на мою реакцию, начал переводить взгляд с Джереми на меня. В итоге он потянулся к папке и толкнул её через весь стол так, чтобы я могла увидеть её содержимое.

Я чувствовала, как Джереми смотрел на меня, но упорно боролась с обратным. Если я увижу какой-то знак, что мои догадки были правдой, то просто расплачусь, и Даин поймёт, что между мной и Джереми что-то произошло. Он не может узнать об этом. Ему будет слишком больно, потому что он будет думать, что я подвергалась насилию в месте, где он не мог защитить меня.

Со щелчком открыв папку, он показал фотографию, которую я сразу же узнала. На меня смотрело собственное изображение, в который раз беззаботно улыбающееся. Рядом со мной стоял мальчик, я знаю, что выросла с ним, но зрелый образ никак не граничил с ребёнком, которого я помнила.

― Боже... ― от эмоций у меня задрожал голос, и начали подступать слёзы. Я не могла поверить, что забыла его имя, но сейчас, смотря на него... Моя нижняя губа задрожала, и рыдания вырвались наружу. ― Пожалуйста, скажите мне, что он не умер. Не СиДжей...

Даин вздохнул, отчасти с облегчением от того, что я узнала его, и отчасти с огорчением, что это причинило мне боль.

Сев рядом с моим братом, Джереми посмотрел на меня с другого конца стола. Я всё ещё отказывалась взглянуть на него и удерживала глаза на фотографии.

― СиДжей, как ты его называешь, это Чейз Джон Уоллес. Согласно отчётам полиции, он стал известен под этим именем, когда был подростком. Также, согласно отчётам полиции, ты вступила с ним в интимные отношения через несколько месяцев после смерти Бобби Аррингтона.

― Нет... ― душевная боль от одного этого слова стала ощутимой во всей комнате. Даин нахмурился в ответ на мою реакцию, немного подождал, а затем перевернул фотографию и достал ещё одну из-под низа.

Слёзы никак не останавливались. Пробившись наружу из моих глаз, они текли по моим щекам и падали каплями на стол, будто из крана. Всё тело затрясло от гнева, страха и горькой печали. Эта фотография не была насильственного характера, как в случае с Бобби, но тело СиДжея, превратившееся в труп на полу... я просто не могла смотреть на это.

Закрыв глаза, я отвернулась и попросила,

― Пожалуйста, закройте папку. Пожалуйста. Я больше не хочу это видеть.

― Ты помнишь его, Алекс? ― Тихо проговорил Джереми, стараясь не вкладывать в голос эмоции, чтобы и дальше не травмировать меня.

― Да. ― Сказала я отрывисто в ответ, с трудом скрывая презрение, которое чувствовала к нему. ― Он был моим другом в начальной школе, но я потеряла с ним связь на протяжении многих лет. Когда я начала учиться в старших классах, он не был одним из популярных детишек, он не был...

― Он не входил в окружение Бобби Аррингтона, верно? ― Закончил Даин за меня.

Я заставила себя немного улыбнуться, чтобы поблагодарить его за эти слова.

― Возможно? Я не знаю. Я немногое помню о том времени и едва что-либо о Бобби.

― Хорошо. Я не вижу необходимости и дальше использовать фотографии. Я надеялся на воспоминания о событиях. Теперь, когда мы добились этого, думаю, мы можем приступить к сегодняшней терапии.

Впервые я была благодарна смирительной рубашке. Она дала мне возможность сжаться в комок, а языку моего тела не быть таким заметным, как неоновая вывеска, горящая на протяжении долгого времени, потому что последнее, чего я хотела, ― чтобы Джереми накачал меня лекарствами. Я скрыла свою дёрганность и, по крайней мере, знала, что Даин мог уйти отсюда, не чувствуя при этом беспомощность по отношению ко мне.

Даин встал из-за стола и сгрёб папку в руки. Я удерживала на нём взгляд, глядя на него с надеждой, что он поддержит меня в этой ситуации, где я чувствовала себя одинокой.

― Я могу её обнять, доктор? Я понимаю требования данной политики, где это запрещается, но она ничего не сможет сделать в этой рубашке, а мне просто нужно почувствовать её в своих объятиях.

Джереми тоже встал со стула, обошёл стол и отцепил меня.

― Не вижу проблемы в быстрых объятиях. Прошу прощения, что Терри не позволила Вам поздороваться с сестрой. Она просто следовала протоколу.

― Всё это по понятным причинам. ― Крайне неохотно ответил Даин. По тону его голоса я могла сказать, что он не имел в виду то, что сказал.

Обойдя Джереми, Даин обнял меня, окутав своими тёплыми, утешительными объятиями, и прижался лбом к моему.

― Не волнуйся, малыш. Кем бы ни был этот урод, преследующий тебя, я найду его. И когда я сделаю это, я лично выведу тебя из этого грёбаного учреждения.

Быстро поцеловав меня в лоб, он выпустил меня из объятий. Я была всё ещё слаба от увеличенной дозы седативных, которые приняла этим утром, поэтому Джереми схватил меня за руку, чтобы не дать мне упасть. Моя небольшая попытка вырваться из его хватки не осталась незамеченной, и Джереми посмотрел на меня, изучая выражение моего лица, прежде чем переключить внимание на Даина.

― Спасибо за Вашу сегодняшнюю помощь, мистер Саттон. Если я узнаю что-то новое, я дам Вам знать.

Даин посмотрел на меня, молча спрашивая, была ли я в порядке. Не желая обременять его моим страхом и болью, я выдавила улыбку и кивнула в знак согласия. Он улыбнулся в ответ и быстро вышел из комнаты.

Джереми ничего не сказал после того, как Даин ушёл.

Выведя меня из комнаты, он закрыл за нами дверь и повёл по коридорам. Я знала, что он ведёт меня в комнату для терапии и снова заплакала. Вид этой комнаты, того места, где я занималась любовью с мужчиной, которому, я думала, могла доверять, уничтожил бы меня.

Я не думаю, что в моей жизни осталось хоть что-то, что помогло бы мне собрать воедино осколки моего разбитого сердца.

Глава 22

«Творческий ум забавляется с любимыми игрушками.»

― Карл Юнг.

Дверь в комнату для терапии захлопнулась за нами, и я подпрыгнула от этого громкого звука, зная, что он отразил настроение Джереми. Нормальный человек наоборот сделал бы так, чтобы не испугать меня, а он, в свою очередь, хлопнул дверью, что я подпрыгнула на месте.

― Что с тобой происходит, Алекс? ― его мрачный и глубокий голос выражал разочарование; дрожь в его голосе выдавала потерю контроля над эмоциями, которых он придерживался с того самого момента, как я оттолкнула его в комнате для посетителей.

― Я не хочу здесь находиться.

― На терапии? ― он взглянул на меня, подняв брови.

― Здесь. В этой комнате... с тобой.

Подойдя ближе, он потянулся ко мне, но я резко дёрнулась и потеряла равновесие, упав и ударившись задницей о пол. Он посмотрел на меня сверху одновременно с беспокойством и гневом на лице.

Джереми встал передо мной на колени и больше не предпринимал попыток прикоснуться ко мне.

― Что не так? Ты на что-то злишься? Ты... бл*ть, ты злишься за вчерашнее? Я думал... ― он встал и немного прошёлся рядом со мной. ― Я говорил тебе, что не хочу делать этого. Я знал, что это чертовски неправильно...

― Да не имею я ничего против вчерашнего дня! ― мой голос перешёл на крик.

Раздражение просочилось в мои мысли, позволяя боли и ярости, которые я сдерживала в себе, хлынуть потоком и овладеть моими действиями.

― Я проснулась этим утром счастливой от того, что на этот раз хоть кто-то на моей стороне. Я была счастлива, что ТЫ на моей стороне, но потом я узнала, что ты трахаешь новую пациентку, и теперь не хочу иметь с тобой ничего общего!

Округлив глаза, Джереми поражённо замолчал на моё обвинение. Несколько раз попытавшись связать мысль, он, наконец, выпалил:

― Какого чёрта ты несёшь? ― он был в бешенстве, в результате своего неверия и гнева он окончательно потерял контроль над своей профессиональной и невозмутимой манерой общения, которую всегда использовал.

Схватившись за смирительную рубашку, Джереми поднял меня с пола и потащил к круглому столу, стоящему посреди комнаты. Подняв, он усадил меня на деревянную поверхность, удерживая в таком положении, чтобы установить зрительный контакт.

―Я хочу, чтобы ты рассказала мне всё с самого начала. Почему ты считаешь, что я занимаюсь сексом с другой пациенткой? Ты действительно такого невысокого мнения обо мне, что считаешь, будто я пользуюсь не только тобой, но и другими пациентками? Прошлая ночь кое-что значила для меня. Ты кое-что значишь для меня.

Его слова сбили меня с толку, покачнув тот фундамент, который я выстроила на обвинениях других пациентов и персонала.

―Чёрт побери, Алекс. Я знал, что не должен был позволять этому случиться. Знал, что мне следовало подождать до того дня, как ты покинешь это место. Я не желаю тебе плохого. Тебе не место с этими людьми. Ты слишком красива, слишком особенна для этого места.

У меня задрожали губы, а глаза зажгли непролитые слёзы. Я хотела поверить ему, хотела поверить в то, что каждое его слово было правдой. Я была так счастлива, когда проснулась, была так рада найти кого-то такого прекрасного, как он, в таком мрачном, как полночь, месте.

Ночной кошмар был неумолим, он тянул меня всё глубже и глубже в ловушку из удушающей паутины, построенной на лжи, обмане... но, правда? Возможно ли, что правда всё-таки существовала в этом месте, и она не угасла и не разрушилась под влиянием неистового потока коллективного маразма?

― Прошу, Алекс, я не прикоснусь к тебе снова, если только ты не захочешь этого. Я буду ждать твоего выздоровления. Я починю тебя. Но, пожалуйста, не думай, что у меня есть кто-то, кроме тебя.

Слёзы, жалившие покрасневшую и опухшую кожу глаз, вырвались на свободу. Я попыталась сморгнуть их, чтобы сфокусироваться на его красивом, мужественном лице. Джереми обхватил своими тёплыми ладонями мои щёки, стирая непрекращающиеся слёзы. Из меня вырвались всхлипы, такие яростные и мучительные, несоответствующие такому слабому человеку, как я. Они поднялись, словно гром, из глубокой пропасти внутри меня, сотрясая каждую кость в моём теле, отчаянно пытаясь вырваться наружу.

Мне было так горько и больно. Как я ещё могла продолжать дышать, а моё сердце биться после стольких издевательств и лжи?

Всё ещё вытирая мои слёзы, Джереми заговорил.

― Я руковожу этим местом, Алекс. Моя работа заключается в том, чтобы оценить ситуацию и назначить план лечения для каждого пациента, кто проходит через эти двери. Я должен проводить с ними время, чтобы убедиться, что поставленный мною диагноз совпадает с тем, что забит в базе. Я ненавижу ярлыки. Ненавижу врачей, которые на скорую руку приписывают пациентам какие-то дерьмовые диагнозы, только чтобы побыстрее выпихнуть их со своих заведений в государственное учреждение. Я забочусь о каждом, кто находится здесь. Я бы не смог качественно выполнять свою работу, если бы не тратил время на своих пациентов, чтобы проверить их медицинские записи и назначить соответствующее лечение. Я не тот человек, который просто накачает кого-то лекарствами и посадит его перед окном, наплевав на его же интересы.

Я отстранилась от него, всё ещё не веря в то, что его слова были правдой. Сколько уже моих друзей подверглись этому «правильному» типу лечения? Эрин, Доун, а сейчас и Элейн. Все они испытали на себе шоковую терапию, были накачаны лекарствами, оказались беспомощными, и в итоге их затолкали в угол, где о них все забудут, а они, в свою очередь, будут просто пылиться.

― Нет. Ты лжёшь, Джереми. Я видела, что именно так всё и происходит. Это произошло с моими друзьями, а этим утром и с Элейн. Почему ты не можешь им помочь?

― Потому что я слишком занят, защищая тебя!

Я вздрогнула при звуке его раскатистого голоса. Он всегда был таким спокойным, таким терпеливым со мной. Гнев в его голосе заставил меня прислушаться к тому, что он пытался мне сказать.

― Мне пришлось нарушить очень много правил. Я не позволял оставаться тебе на ночь в палате, следил за тем, чтобы Терри всегда была рядом, когда ты не со мной. Это противоречит всяким принципам этого места, но я поступил так ради тебя. Я, блин, работал в стольких направлениях: администратором, главным психиатром, твоим психотерапевтом и, вдобавок ко всему, я занимался расследованием каждого довода, сделанного тобой об этом месте. Персонал до смерти напуган смертью Эмерсона. Они хотят, чтобы на тебя надели смирительную рубашку, накачали лекарствами, отгородили ото всех и поместили в изолятор, но я отказался от этого. Вот почему ты спишь со мной ночью в комнате для терапии, и даже это я должен держать в секрете. Слава богу, у меня есть Терри, или ничего бы не получилось.

Меня так достали эти никчёмные слёзы. Его слова помогли рассеять туман в моей голове, и я, наконец, поняла, сколько он сделал для меня.

«Вот глупый, всегда спешит сюда, чтобы присматривать за этим местом. Клянусь, мне кажется, будто он и вовсе не уходит домой. Он так предан своим пациентам. Нам с ним очень повезло». ― Мои мысли вернулись к тому, что Терри сказала этим утром. Она пыталась рассказать мне, а я не слушала. Вместо этого я отмахнулась от её слов, как от других непонятных комментариев. Она была в курсе ситуации всё это время и действовала сообща с Джереми, чтобы обеспечить мою безопасность.

― Мне... мне очень жаль, Джереми. Я бы не поверила, что ты занимаешься чем-то с другой пациенткой, если бы не услышала это от...

Он взорвался в неистовом смехе.

― От кого? Персонала? От людей, которые издеваются над тобой с того момента, как ты появилась здесь? Или ты услышала это от пациентов? От людей, которые половину времени находятся в бессознательном состоянии и даже не имеют понятия, какой сегодня день? Алекс, пожалуйста, скажи, что шутишь, потому что если ты доверяешь этим людям, то нет никакого шанса, что я смогу продолжить заниматься твоим лечением. Моя помощь будет бесполезна, пока ты не осознаешь, что я забочусь о твоём же благе.

― Я сожалею. ― Выдав слабые извинения, я съёжилась в комок, скрыв от него глаза за завесой волос и не позволяя видеть ему позор на моём лице. ― Мне так жаль. Мне просто... мне так тяжело, Джереми. Каждый день мне говорили разные вещи. Мне внушали слова, которые заставляли меня изменить мнение о каждом человеке, которого я встречала. Я не думаю, что пациенты преследовали цель навредить мне... только не они. Они попали в тот же кошмар, что и я.

― Ты должна была догадаться, что здесь что-то не так, когда персонал пытался заставить тебя поверить им. Лиза, Али, Джо: все эти люди против тебя, и теперь я точно знаю это. Но ты должна дать мне время, чтобы я нашёл доказательства, которые помогут мне избавиться от них. Я отвечаю за каждодневную работу этого места, но не могу уволить их без серьёзного доказательства, которое смогу предоставить государству.

Коснувшись моей щеки, он сдвинул в сторону волосы, за которыми я пряталась. Тихо дыша, Джереми произнёс мягким и дрожащим голосом:

― И если то, что произошло прошлой ночью, тебе не под силу, если это делает тебя такой уязвимой к чужой лжи, что она способна причинить тебе столько боли, то, думаю, что этого больше не должно повториться до тех пор, пока я не вылечу тебя и не вытащу из этого места.

Он нежно поцеловал меня в щёку, прежде чем прижаться своим лбом к моему.

― Я лично вытащу тебя отсюда, и когда это произойдёт, я буду не в силах оторваться от тебя. Я не смогу спать без тебя по ночам. Я не смогу жить без тебя, если тебя не будет рядом. Ты веришь мне?

Я ответила не сразу, и Джереми крепко зажмурил глаза, затем открыл их и пригвоздил меня к стене своим сапфирово-синим взглядом.

― Прошу, Алекс. Пожалуйста, скажи, что веришь мне.

Я не смогла вымолвить и слова. Все эмоции внутри меня встали комком в горле. Поэтому я сделала единственное, что показало бы ему моё доверие. Мне не нужно было куда-то двигаться, чтобы коснуться его губ и подарить мягкий поцелуй, который я надеялась, сказал бы обо всём, что он хотел услышать.

Джереми отстранился, но не отпустил меня. Держа меня на расстоянии вытянутой руки, он отыскал мои глаза для ответов. Я встретилась с ним взглядом и не отпустила его, решив без слов передать извинения и обещание.

― Алекс... ― это было не утверждение, а, скорее, вопрос, и я улыбнулась, дав ответ на его просьбу из одного слова. ― Я не поступлю так с тобой снова, просто не смогу...

Мне было плевать на то, что он сказал о вещах, которые не будет или не сможет делать. Я хотела его. Всего. Меня окутал стыд за то, что я позволила себе поверить, будто он был таким жестоким, что провёл со мной одну ночь, а следующей уже трахал другую пациентку. Я была такой дурой, что позволила людям, которые хотели причинить мне боль или же которые не ожидали ничего хорошего от персонала и постоянно подозревали каждого работника в жестокости, ввести меня в заблуждение.

― Я хочу тебя, Джереми. Я не смогу видеть тебя каждый день и не иметь возможности коснуться тебя. Пожалуйста, прости меня, пожалуйста... прошу, не уходи от меня. Прошлая ночь... она очень много значила для меня. Впервые с тех пор, как я проснулась в этом месте, я чувствовала себя в безопасности. Я чувствовала себя любимой. Пожалуйста, не отнимай это у меня. Мне так жаль. ― Произнесла я, подавив горькую боль и мучение этого дня.

Он колебался, всё ещё ища на моём лице любую зацепку, что я и вправду хотела, чтобы он был рядом. Что бы он там ни нашёл, ему этого было достаточно. В одно мгновение он был непоколебимым врачом, а уже в следующее любящим мужчиной, которого я помнила из прошлой ночи.

Зарывшись пальцами в мои волосы, Джереми поцеловал меня, сначала медленно, но с нарастающей интенсивностью, как только его мягкие губы коснулись моих. Его язык прошёлся по моим губам, заставив меня открыться ему, чтобы углубить поцелуй. Другая его рука развела мои колени, чтобы наши тела смогли стать ближе. Я не могла пошевелиться из-за смирительной рубашки, поэтому обернула ноги вокруг его талии и прижала его ещё ближе.

Я застонала, когда его руки скользнули по моим бёдрам. Своими пальцами он оставлял горячие дорожки, которые я чувствовала кожей даже через одежду. То, как он касался меня, с какой силой сжимал, не было похоже на то, что было прошлой ночью. Я что-то пробудила в нём или, возможно, что-то сломала. Без предупреждения он обернул руки вокруг меня, поднял со стола и поспешил в одну из раздельных комнат. Мне было плевать, что это была за комната, главным было наличие в ней кровати. Но стул тоже подойдёт. Я никогда не забуду то, как он показал мне, каким образом можно использовать стул.

После того, как я оказалась на мягком матрасе из чёрной комнаты, то услышала скрежетание металлических колец по карнизу, когда Джереми закрыл занавески. Едва ли сюда проникал какой-то свет, особенно учитывая, что он использовал одеяло цвета ночи, чтобы скрыть нас от другой части комнаты для терапии. Джереми пошёл обратно к кровати, загоняя меня в ловушку своим сапфировым взглядом, и улыбнулся так, будто обещал мучительное удовольствие.

― Не медли... прошу, я не смогу снова выдержать это.

Он наклонил голову и рассмеялся.

― Я буду делать всё, что захочу, Алекс. И судя по тому, что на тебе надето, ты ни черта не сможешь с этим поделать. Если я захочу медленно, я возьму тебя медленно.

Кровать прогнулась под его весом, а его рука, накрывающая мой рот, быстро сменилась его губами, как только я прекратила говорить. Одним только кончиком своего пальца он толкнул меня на спину, а я боролась со скованностью в движениях от смирительной рубашки. Я не хотела прекращать этот чувственный и горячий поцелуй, но рубашка сводила меня с ума из-за того, что я не могла прикоснуться к нему, не могла руководить этим страстным танцем, самой простой и первобытной вещью, которая только могла произойти между мужчиной и женщиной.

― Рубашка... пожалуйста, сними её. ― Умоляла я, рассоединив поцелуй.

Он улыбнулся мне, игривые искры сверкнули в его глазах. Уголок его губ поднялся в садистской усмешке.

― О, нет, красавица. Я думаю, что сейчас она мне пригодится. ― Покачав головой, ответил Джереми.

Он перевернул меня, прижав мою голову к матрасу и не дав мне ни секунды на возмущение. Используя другую руку, Джереми схватил меня за бёдра и подтянул мою попку ближе, чтобы я потёрлась о доказательство его возбуждения. Он толкнулся в меня бёдрами и, не теряя ни минуты, стянул до колен мои штаны, обнажая меня перед собой, а я даже не могла противиться из-за рубашки.

Я услышала, как Джереми расстегнул ремень. Я ожидала, что он погрузится в меня, растягивая толщиной своего члена, но вместо этого почувствовала мягкое тепло его губ, покрывающее лёгкими поцелуями мои ноги. Он развёл их руками настолько, что теперь мог облизывать внутреннюю сторону моих бёдер. Джереми опять тянул время, я чувствовала, как кровать вибрировала от его смеха каждый раз, как я стонала от медленно распространяющегося тепла, которое он посылал внутрь меня.

Я толкнулась к нему бёдрами, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он заполнил меня. Вместо этого я почувствовала жар его рта, когда он языком прошёлся по моему лону, пробуя, смакуя и воспламеняя меня, не торопясь переходить к чему-то большему.

Я закричала, мои ноги затряслись от того, как он мастерски орудовал своим ртом. Его язык спустился вниз, чтобы он смог подразнить мой клитор и пройтись языком вверх, снова кружа им по внешнему краю моего лона. Воздух покинул мои лёгкие, полностью вырвавшись из моего тела, когда я почувствовала, как меня начал накрывать оргазм. Я попыталась вырваться, слишком смущённая тем, что так быстро достигла пика, но он схватил мои ноги, удерживая меня на месте, пока продолжал кусать чувствительную плоть и, позволяя языку сосредоточиться на моей коже и довести меня до той точки, где удовольствие взяло надо мной верх.

Я не могла думать или говорить. Мой рот открылся в немом крике, когда он погрузился языком в меня, толкаясь им то внутрь, то наружу так, что кровать тряслась в такт с моим телом.

Я сильно и быстро кончила. Он посасывал меня, вылизывая мою кожу дочиста. Продолжая удерживать мои ноги, он опустился на колени, начав дразняще лизать мою попку, прежде чем подняться на ноги. Я подпрыгнула от непривычного ощущения.

― Теперь моя очередь. ― Усмехнувшись, сказал Джереми.

Он быстро расстегнул ремень, и я почувствовала, как по его ногам скользнули брюки и приземлились прямо на мои. Не теряя ни минуты, он сразу же толкнулся в меня, погружаясь так глубоко, что моё тело дёрнулось вперёд. Сначала он двигался во мне медленно, но затем каждый толчок стал наполняться скоростью и силой, а единственным звуком были только шлепки нашей кожи.

Он стиснул мои бёдра, насаживая меня на свой член. Мышцы моего тела сжали его, удерживая внутри, но расслабились, когда он вышел из меня, чтобы погрузиться ещё глубже, чем раньше. Джереми кончил, толкнувшись в меня так глубоко, что я снова распалась на части, а наш одновременный оргазм выжал из него всё.

Отпустив мои бёдра, он крепко обнял и грудью навалился на меня. Джереми тяжело дышал. Пройдясь ртом по моей шее, он оставил лёгкие поцелуи. Я упала, больше не в состоянии выдерживать наш вес, моя голова рухнула со смесью эйфории и полным блаженством.

Улыбка осветила моё лицо, когда он свернулся калачиком рядом со мной, придвинув меня ближе к себе и обернув руки вокруг моего тела. Я хотела уснуть в его объятиях и едва держала глаза открытыми, пока мы оба лежали, позволяя страсти поутихнуть, а нашим сердцам восстановить нормальный ритм.

Глава 23

«Интуитивное мышление — это священный дар, а рациональное мышление — верный слуга. Мы создали общество, которое отдаёт почести слуге, но забывшее о самом даре.»

― Альберт Эйнштейн.

— Я думаю, что нам всё-таки придётся когда-нибудь начать терапию. — Полушутя сказал Джереми и потянул за ремни смирительной рубашки, наконец, освободив меня.

После того, как он расстегнул ремни на моей спине, я перевернулась и с удивлением посмотрела на него, наблюдая, как Джереми расстегнул передние лямки, наполовину распахнув рубашку.

— О, что это у нас тут? — спросил он, надменно подняв брови.

Джереми наклонился и мягко укусил меня за грудь через хлопковую футболку.

Я засмеялась, когда он игриво вскинул голову, как собака, которая нашла новую игрушку.

— Они могли бы пригодиться несколько минут назад.

— Агааа, я тебя понял, но, думаю, я сохраню эту рубашку для тех моментов, когда ты будешь плохо себя вести. — Он поднял голову и быстро подмигнул мне, затем наклонился и подарил мне лёгкий поцелуй.

— Тебе нужно поесть, а после этого нам необходимо закончить ещё одно задание. Твой брат ждёт ответов.

Я застонала, не желая разрушать момент возвращением в этот ночной кошмар.

— Могу я поесть тут?

— Боюсь, что нет. Но обещаю тебе, я удостоверюсь в том, чтобы Терри была рядом. Я должен закончить кое-какие дела, но я освобожусь к двум часам. — Глядя на меня, он скорчил смешную рожицу, затем произнёс: — Я не должен был снимать с тебя рубашку. Терри нужно застёгивать тебя ремнями, чтобы сопровождать.

— И как долго я буду в таком состоянии? Ненавижу, когда нахожусь рядом с Джо и не имею возможности защитить себя. Даже если там и будут другие, я всё равно не могу быть уверена в том, что он оставит меня в покое и ничего не предпримет.

Когда Джереми посмотрел на меня, выражение его лица было нечитаемым. Я представила, как в его голове вращаются колёсики.

— Я могу нарушить правила ради тебя, Алекс. Но мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что будешь вести себя должным образом. Мне не нужен ещё один такой инцидент, как с Эмерсоном...

И тут я действительно поняла, что не знаю ничего, что случилось с Эмерсоном. Последнее, что я помню, это себя в комнате с Али, Доун начала драться, и её куда-то потащил мужчина, которого я якобы убила.

— Что с ним случилось?

— Ты, правда, не знаешь? — пристально посмотрев на меня, Джереми обдумал всё, что знал о моём заболевании и добавил новую деталь в головоломку.

— Что последнее ты помнишь о той ночи?

Я пожала плечами.

— Эмерсон утащил меня из комнаты Али. После этого будто пустота. Я не помню многого до того момента, как проснулась следующим утром. — Всё, что я сказала, было правдой... почти. — Я помню мужчину в капюшоне, но не помню по какой причине.

Кивнув, он погладил свой подбородок. Он всегда так делал, когда над чем-то задумывался, а я воспользовалась возможностью рассмотреть его. Джереми был произведением искусства. У него было подтянутое тело во всех нужных местах, его широкие плечи и шея были такими же безупречными, как и все остальное. Мои глаза проследили форму его носа и опустились на полные губы, которые он умело использовал, чтобы вытянуть каждую частичку сексуального наслаждения из моего тела. Я задрожала от мысли о его умелом языке и была застигнута врасплох, когда он снова заговорил.

— Вполне возможно, что сочетание адреналина с твоими лекарствами могло вызвать провалы в памяти. Это бывает крайне редко, но твой мозг не полностью стабилен прямо сейчас. Учитывая твоё ослабленное восприятие вещей, это сочетание повлияло на твою неспособность вспомнить информацию. Ты говорила о мужчине в капюшоне, когда тебя нашла полиция, но я не понимаю, как это вообще возможно.

Он открыл занавески, чтобы выйти в основную зону комнаты, выйдя за порог, Джереми повернулся и произнёс:

— Я скажу Терри прекратить надевать на тебя смирительную рубашку. Но я должен быть уверен в том, что ты будешь с ней всё время. Даже если ты находишься в комнате отдыха, всё равно постарайся не уходить далеко. Как только мне выдастся шанс собрать все доказательства, я сразу же уволю Джо. После того, как он уйдёт, я займусь остальными, но это займёт немало времени, если у меня не будет никаких физических доказательств.

— Я понимаю. — Зная, что Терри будет рядом и что мне больше не надо надевать на себя цепи или смирительную рубашку, мне было легче покинуть комнату для терапии.

Он кивнул и опять надел эту маску невозмутимого и спокойного доктора. Я ненавидела это ощущение отстранённости между нами, но понимала, что произошедшее между нами не должна узнать ни одна душа, находящаяся в этой психушке.

***

— Ты не можешь сегодня съесть слишком много, Алекс, потому что скоро ты отправишься на терапию. Есть шанс, что тебя стошнит от лекарства, которое он тебе введёт, поэтому лучше сделай лёгкий перекус. — Терри сжала мою руку, ведя меня вдоль столовой.

Я была напугана тем, что здесь никого не было. Столовая представляла собой большое помещение с одинаковыми столами, простирающимися по всей комнате в 3 ряда. В передней части были две двери, а перед ними находилась зона самостоятельного обслуживания с едой. Стены были окрашены в стандартный для этого места белый цвет. Краска была такой старой, что в углах начала облупляться, открывая вид на серые, цементные блоки. Над нами мигали лампочки, и эту смену частоты колебания света мне было труднее всего переносить. Хотя я и шла в размеренном и спокойном темпе, но всё равно чувствовала, как моё тело дёргалось с каждым секундным мерцанием лампочек.

Я взяла сэндвич и бутылку воды и села с Терри за первый же столик.

Терри говорила обо всём, что только приходило ей в голову: о её детях, внуках, о книгах и фильмах, которые она любит, о рождественских подарках, которые она связала своим родственникам. Я лениво ела и внимательно слушала.

Спустя некоторое время она отклонилась от этих тем и перевела разговор на доктора Хатчинсона.

— И как продвигается твоя терапия, Алекс? Доктор Хатчинсон рассказал мне, что с каждым днём ты продвигаешься вперёд. Это говорит о том, что, может, у тебя и не было как таковой амнезии, по крайней мере, не такой сильной, как мы того ожидали. Признаю, я удивлена внезапным изменением твоего состояния. — Легонько похлопав меня по голове, она сказала, — может, твоему мозгу просто нужно немного больше времени, чем обычно, чтобы восстановиться.

— Думаю, всё идёт по плану. Я ещё не говорила об этом с Джер... — одёрнув себя, я вздрогнула, поняв, что почти назвала его в совершенно непрофессиональной форме. К счастью, только Терри слышала меня, не думаю, что она будет что-то додумывать, но всё же рисковать я не могла. — Доктор Хатчинсон. Я ещё не говорила об этом с доктором Хатчинсоном. Он, кажется, доволен прогрессом, так что я доверяю ему весь процесс.

Она многозначительно кивнула и положила руку мне на плечо в знак поддержки.

— Ты такая счастливица. Он проявляет к тебе особый интерес. — Ладонями она погладила мою спину, и от этого мне стало спокойнее. — Насколько я вижу, ты тоже заинтересована в нём не меньше.

Я замерла от шока, боясь того, что она расскажет остальным сотрудникам о своих догадках. Глубоко вдохнув, я попыталась приуменьшить свою реакцию, представ перед ней в таком свете, будто я никогда не рассматривала Джереми, как нечто большее, чем доктора.

— Он отличный специалист, и, кажется, наслаждается своей работой. Хорошо, когда у тебя есть кто-то, с кем можно поговорить. Надеюсь, он поймёт, в чём причина всех моих проблем, и разрешит их.

Она улыбнулась.

— Я уверена в этом, дорогая. Приятно знать, что есть люди на твоей стороне. Особенно учитывая всё, через что ты прошла. Какое безобразие, что тебя упекли в это место, и при этом у тебя нет никого в мире, кто позаботился бы о твоём благополучии.

Осмелившись, я положила голову на её плечо. Она не была мне мамой, но это не значит, что я не могла воспользоваться её материнскими качествами. Она была единственным человеком, помимо Джереми, кому я могла здесь доверять, и за это я была ей благодарна.

— Мы позаботимся о тебе, Алекс, и скоро ты выйдешь отсюда совершенно другой женщиной. Но пока тебе просто нужно потерпеть и поработать над тем, чтобы твой мозг вернулся в прежнее состояние. Я верю, что однажды доктор Хатчинсон полностью вылечит тебя, и ты не будешь испытывать ничего, кроме счастья всю оставшуюся жизнь.

Её слова прозвучали немного странно, но я предпочла не придавать этому значение. Терри всегда была оптимисткой, и я начала понимать, что бесконечная жизнерадостность, которую она источала, была просто её способом борьбы с мрачными перспективами, которые витали здесь на облаке из угнетённости и стыда.

Между нами повисло молчание, когда я закончила есть. После того, как я сделала последний глоток воды, Терри взяла меня за руку и помогла встать, поднимаясь одновременно со мной.

— Думаю, нам пора отвести тебя обратно. Доктор Хатчинсон скоро вернётся.

***

К тому времени, как мы вернулись в комнату, Джереми уже ждал нас за круглым столом в центре. Терри проводила меня до двери и помахала на прощание, оставив меня наедине с Джереми.

— Привет.

— Привет, — ответила я.

Он пристально посмотрел на меня из-за стола, сверху на нём был надет белый врачебный халат, а его сапфировые глаза были спрятаны за очками в проволочной оправе. Его щёки покрывала едва заметная щетина, на губах играла улыбка, а волосы беспорядочно лежали, выглядя так, будто он и не подумал расчесать их после того, как мы выбрались из кровати. Он поднялся со стула и зашагал ко мне. Я наблюдала за его приближением ко мне, чувствуя слабость в коленках от того, как двигается его тело.

Подойдя ко мне, он взял мои руки в свои и изучил моё лицо секунду или две, затем произнёс:

— Ты готова?

— Нет. — Я не буду врать на этот раз. Напрасная попытка. Он мог сказать, насколько я напугана, только почувствовав, как дрожали мои руки.

— По крайней мере, ты честна. Пока тебя не было, я поменял облик одной комнаты, чтобы она выглядела точно так же, какой ты её запомнила в тот день. Я не хочу пугать тебя и, как и всегда, буду здесь, если для тебя это будет чересчур. Реквизиты в этой комнате только для того, чтобы подстегнуть твою сенсорную память. — Он замолчал, что-то обдумывая, прежде чем добавил, — хотя теперь я не сомневаюсь, что мы имеем дело не с амнезией, и я не уверен, что мы активировали нужную форму памяти.

Ведя меня в новую комнату, Джереми объяснил, что думает по поводу моего состояния.

— Думаю, ты подавляешь воспоминания. Эмоциональная травма, особенно полученная в юности, может сильно повлиять как на самого человека, так и на его психику. В некоторых случаях, когда человек не в силах перенести ужасную травму, мозг блокирует эту информацию в сознании. Не человек делает это; это похоже на природный инстинкт, неподвластный нам самим. Твой же инстинкт был несколько нетипичным, но, думаю, в сочетании с неоднократными травматическими событиями и черепно-мозговой травмой ты испытала некоторые когнитивные сложности, которые случаются очень редко.

— Но это же можно как-то исправить? — опасливо спросила я.

Меня напугала мысль о том, что это могло быть чем-то трудноразрешимым и являлось нормой для возникших нарушений в моей памяти.

— Думаю, да. Конечно, процесс займёт некоторое время, но с усилиями и психологическими консультированиями у нас будет большая вероятность того, что работа твоего мозга будет приведена в норму.

Как только мы подошли к комнате, он отдёрнул занавески, и я едва узнала это место. Я не обратила особого внимания на фото, которое Даин показывал мне. Оглядевшись, я заметила дешёвую и практичную мебель и толстое, зелёное, ковровое покрытие. Покрывало в цветочек прекрасно сочеталось с такими же портьерами.

— Это гостиничный номер?

— Его копия. В данной ситуации тебе повезло с тем, что обстановка была не так детально проработана, как в доме Бобби. Одноместный номер станет отличным толчком для твоей памяти.

Я нахмурилась, когда подумала о СиДжее, вспоминая его смерть. Он был мне хорошим другом, в детстве. Мы часами играли вместе на нашей улице, я все ещё могла почувствовать запах свежеиспечённого шоколадного печенья, который, казалось, проникал через стены его дома. Его мама была хорошей подругой моей мамы, так что у нас было достаточно времени для того, чтобы вместе поиграть. У него был большой домик на дереве, который для него построил его отец на заднем дворе, и мы всегда притворялись, будто это наш собственный дом.

Вспоминая об этом, я поняла, что не было ничего необычного в том, что мы с СиДжеем нашли нужный путь, чтобы быть друг с другом. Я ненавидела то, что не могла вспомнить ничего о его смерти, а также о последних днях или месяцах, что мы провели вместе.

— Ты знаешь порядок проведения данной процедуры, Алекс. Ложись на кровать, а я сяду рядом с тобой. После того, как почувствуешь прокол иглой, ты уже будешь на пути к поиску ответов о том, что произошло в ночь смерти мистера Уоллеса.

Послушавшись его, я пересекла комнату и съёжилась, когда почувствовала грубую ткань одеяла на кровати. Джереми послал мне робкий взгляд, извиняясь, и сел рядом. Его блокнот и ручка уже лежали наготове на тумбочке. Я тяжело вздохнула, когда он вытащил из кармана халата шприц. Вытянув руку, я отвернулась, когда он нащупал пальцем вену и сжал кожу, вводя кончик иглы.

Та же самая эйфория, которую я чувствовала во время наших предыдущих сеансов, начала одолевать меня, а я слушала его успокаивающие слова, как он подводил меня к той ночи, которую я даже не хотела вспоминать. Мои руки и ноги превратились в кашу, голова была опьянена туманом, а его лёгкий южный акцент помог мне закрыть глаза и вернуться в далёкие воспоминания из прошлого.

Как только я расслабилась, он напомнил мне:

— Не забывай, что я всегда рядом. Всё, что ты увидишь или испытаешь больше для тебя не угроза. Они не могут причинить тебе физическую боль и не имеют никакого значения в твоей нынешней жизни. Это только лишь воспоминания, Алекс. Они могут разбить тебе сердце, укореняясь глубоко в твоей памяти, но не причинят никакую боль твоему телу. — Я почувствовала, как его тёплая ладонь скользнула в мою. — После того, как ты откопаешь кусочки, которые мне нужны для твоего исцеления, я обещаю, что помогу тебе заделать ту рану в сердце, которая появится с воспоминаниями о том, что случилось.

Глава 24

«Жизнь мёртвых продолжается в памяти живых.»

— Марк Туллий Цицерон.

— Ты уверен, что нам достаточно лет, чтобы мы смогли снять номер? Я думала, нам должно быть как минимум по двадцать одному.

Сжав меня в объятиях, СиДжей достал из кармана маленькую ламинированную карточку и показал её мне.

— Сейчас новая эра технологий, Алекс. Поддельные документы совсем не сложно добыть. Ты просто должна знать, что делать, — прорычал он мне на ухо.

У меня расширились глаза, когда я увидела почти безупречно сделанные водительские права. Я рассмеялась, прочитав имя и возраст в карточке.

— Никто не поверит, что тебе двадцать пять. И почему ты не использовал своё настоящее имя?

— И рискнуть, если они вдруг попадут в чужие руки? Чёрта с два. Я не настолько глуп.

— Бен Довер? Ты использовал имя Бен Довер? Ты не думаешь, что кто-нибудь догадается о вымышленности этого имени? — я едва могла говорить сквозь смех, а он в ответ ребячески усмехнулся.

— Нравится, да? Вполне сойдёт за настоящее имя.

— Да, но только родители, ненавидящие своего ребёнка, могли дать ему такое имя. Оставшуюся ночь я буду звать тебя просто Бен.

— Ладно, миссис Довер. — Он подмигнул мне и сунул документы обратно в карман. — Готова? Не могу поверить, что мы проведём всю ночь вместе. Я ждал этого момента несколько месяцев.

Он открыл водительскую дверь и ступил в холодную ночь. Парковка этого дешёвого придорожного мотеля едва освещалась фонарями из-за сильного снегопада, который появился так же неожиданно, как и идея СиДжея о том, чтобы сбежать из дома и снять номер за городом.

Моя подруга, Кэтрин, позвала меня на ночёвку, когда я помогала СиДжею готовиться к экзамену по математике, который состоится на следующей неделе. Я согласилась, моя тётя тоже была не против, наоборот, она с восторгом отнеслась к тому, что я увижусь с друзьями после года домашнего обучения. Я стала затворницей с тех пор, как тётя забрала меня из школы, а СиДжей был единственным другом, которого я регулярно видела после этого. Кэтрин, конечно же, всё поняла, когда мы с СиДжеем немного побыли у неё и отправились по своим делам.

Наша дружба, в прошлом находившаяся на платоническом уровне, расцвела за то время, которое мы провели летом вместе. Моей тёте СиДжей очень нравился, она помнила его ещё с тех времён, когда он был совсем ребёнком, и мы жили по соседству. Она была не против того, что мы были так неразлучны, думая, что это будет напоминать мне о тех временах, когда мои родители были ещё живы.

Отчасти она была права. Хоть мы с СиДжеем и не разговаривали несколько лет, наша дружба относилась к той, что будет длиться вечность. У нас была беззаботная дружба, которая переросла в историю любви между лучшими друзьями. Я даже не осознавала, как скучала по нему, и точно решила, что никогда больше не позволю ему уйти из моей жизни.

Он открыл мне дверь, подал руку, и мы быстро побежали по парковке. Стряхнув снег с наших курток, мы вошли в маленький грязный вестибюль, который был на порядок меньше, чем в том хорошем отеле, находящемся в двадцати минутах езды от нашего местожительства. Потёртая мебель и прокуренная комната вызвали у меня отвращение, но я подавила это в себе, так как понимала, что другие отели потребуют для оплаты номер кредитной карты.

Подойдя к стойке администратора, СиДжей вытащил из кармана кошелёк и спросил:

— Сколько стоит номер на ночь?

Противный мужчина за стойкой стряхнул сигаретный пепел в пепельницу. Я наблюдала за его провальной попыткой, ведь частички всё равно попали на стойку. Заметив это, мужчина быстро смахнул их на пол и повернулся к нам. У него была грязная белая футболка, я заметила маленькие дырочки в области подмышек, когда он потянулся за порванной брошюрой и передал её нам.

— Пятьдесят баксов за ночь, и в эту стоимость не входит кабельное, отопление или уборка помещения. Если не выселитесь до одиннадцати, я запру вашу дверь.

СиДжей посмотрел на меня с забавным выражением лица, прежде чем перевести взгляд на мужчину с жирными волосами.

— А что, если мы всё ещё будем в номере в одиннадцать?

Мужчина усмехнулся, и я уставилась на три жёлтых зуба у него во рту.

— Тогда я запру вас, и вы заплатите мне вдвое больше, чтобы выйти оттуда.

— Ладно. — Кинув деньги на стойку, СиДжей вытащил документы из кармана. — Вам нужно взглянуть на мои документы?

— Нет, — ответил мужчина. — Мне пофиг, кто вы и почему здесь. Пока у вас есть деньги, у меня не будет к вам никаких претензий.

— Без проблем, — ответил СиДжей.

Мужчина открыл выдвижной ящик кассового аппарата и засунул туда купюры. Схватив ключ со стенки, он бросил его СиДжею, и, не говоря ни слова, вернулся к просмотру игрового шоу в чёрно-белом цвете, которое шло по маленькому телевизору, стоящему на стойке.

СиДжей, не теряя времени, схватил меня за руку и потянул в сторону лифта. Нажав на кнопку, мы услышали скрежет шестерёнок, пока кабина лифта отказывалась опускаться быстрее. Двери открылись со скрипом, единственная лампа внутри мигнула на секунду, а затем погасла, и лифт погрузился во тьму.

— Эм, не думаю, что стоит доверять этому лифту. Мы не можем просто подняться по лестнице? В этом здании только два этажа. — Дёрнув СиДжея за руку, я попыталась потянуть его к двери слева с надписью «лестница».

Он притянул меня, обняв за талию и прижав к себе.

— Ой, да ладно тебе, детка. Развлекись. — Он пошевелил бровями и добавил: — плюс, ты знаешь, что говорят о лифтах.

Заглянув в кабину лифта, я уловила слабый запах мочи, исходящий из этого небольшого помещения. СиДжей, видимо, тоже учуял это, потому что отпустил меня и повёл к лестнице.

— С другой стороны, мы можем поупражняться.

Мы достаточно быстро поднялись и в итоге нашли наш номер в конце длинного, тёмного коридора. Я не могла определить, где в коридоре было больше дырок: на ковре или стенах.

— Вы нашли отличное место, мистер Довер. Буду рекомендовать его всем нашим друзьям, когда мы вернёмся.

— Будет здорово. Не волнуйся, — сказал он, сжав мою руку.

СиДжей вставил ключ в замок, повернул дверную ручку и открыл дверь. Мы встали на пороге, осматривая комнату, а потом оба застонали, когда поняли, что номер был ничуть не лучше, чем вестибюль или коридоры.

— Номер ведь не имеет значение, верно? Я уверен, что горячий душ поможет избавиться от любой гадости, которую мы подцепим в этом месте. — Он послал мне задумчивый взгляд и потянул внутрь.

Как только за нами захлопнулась дверь, он приступил к делу, заперев её, на пять различных замков, а я тем временем сняла куртку, пока осматривалась. Слева был маленький стол и висящее на стене над ним разбитое зеркало. Поддельные цветы в вазе, похожей на разбитую и склеенную обратно, покрылись слоем пыли. Ковры были отвратительного оттенка зелёного, а шторы и покрывало имели одинаковый цветочный дизайн, который, видимо, пришёл прямиком из семидесятых.

—Уютненько, — отметила я.

СиДжей рассмеялся и подошёл ко мне сзади, обняв за талию.

— Может, если я завяжу тебе глаза, мы сможем притвориться, что находимся в пятизвёздочном отеле.

Я рассмеялась.

— Ты должен будешь и нос мне чем-нибудь заткнуть, чтобы я не учуяла запах затхлого сигаретного дыма и алкоголя.

— Что ж, парень сказал нам, что уборка не включена в стоимость. Теперь я уверен, что он не врал. — Поцеловав меня в шею и укусив за мочку уха, он сказал: — мне нужно в ванную. Пожелай мне удачи.

Отпустив меня, он подошёл к двери на другом конце комнаты. Как только он открыл её, то отскочил назад, посмотрел на меня, поморщившись, и сказал:

— Если я закричу, не пытайся спасти меня. Убегай изо всех сил, ладно?

Я кивнула, наблюдая, как он скрылся за дверью.

— Где мы, Алекс?

Я вздрогнула от звука голоса Джереми и вырвалась из реалистичности воспоминания.

— В гостиничном номере. Мы солгали всем, чтобы провести эту ночь вместе, наедине, — ответила я, повернувшись к нему, сидящему на кровати.

Он кивнул, не потрудившись сказать ни слова, прежде чем исчезнуть из поля зрения и вернуть меня в номер с СиДжеем.

— Святое дерьмо, было отвратительно. — СиДжей захлопнул за собой дверь и улыбнулся. — Надеюсь, ты не захочешь сегодня в туалет, потому что очень расстроишься, когда зайдёшь туда. Единственное, что я могу тебе предложить, это присесть, не касаясь самого унитаза.

— Великолепно, — протянула я, наблюдая, как он подходит ко мне.

Не теряя времени, парень положил руку на подол моей рубашки и игриво приподнял её в попытке снять. Когда я оттянула её обратно, его улыбка исчезла, и он склонил голову в немом вопросе. В ответ я улыбнулась, задумавшись, что было причиной моих опасений: то, что мы планировали сделать, или место, которое мы выбрали для этого.

— Ты уверена в этом, Алекс? Я не хочу заставлять делать тебя то, чего ты не хочешь. Я не такой, как другие парни... и не хочу таким быть.

— Какие другие парни? Здесь никого, кроме тебя. — Я пришла в замешательство, недоумевая, почему он сказал эти слова таким настороженным голосом.

Его глаза сузились, а выражение лица на мгновение омрачилось, но он просто пожал плечами и сказал:

— Ты права. Не будем сегодня об этом.

Одним быстрым движением СиДжей поднял мою рубашку, и мне пришлось вытянуть руки вверх, чтобы он смог снять её с меня. Я чувствовала себя неуверенно, стоя перед ним в одном лифчике, поэтому обняла себя руками в попытке прикрыть грудь.

Бросив рубашку на пол, он подошёл ко мне, ухмыльнувшись так, что в ответ я улыбнулась. Когда он попытался убрать мои руки с груди, я смогла оказать лишь небольшое сопротивление, прежде чем позволить ему взглянуть на меня обнажённую.

— Ты прекрасна, Алекс.

Его губы прижались к моим, а пальцы начали путь вверх по моему животу, пока не достигли груди, которую он сжал в руках. Я ахнула от этого ощущения и застонала, когда он перекатил соски между пальцами через кружево моего лифчика. Между страстными поцелуями он рассказывал мне всё, что делал, говорил, какая я красивая, и как любил быть рядом со мной. Я хотела почувствовать тепло его кожи своим телом, поэтому схватила его рубашку и стащила её с него.

Я была удивлена тем, что увидела. Хоть мы ещё и были молоды, но его грудь и плечи уже были крепкими и накаченными, годы футбола и бейсбола превратили его в совершенный эталон мужского совершенства. Его дымчато-серые глаза с озорством сверкали, а светло-русые волосы обрамляли лицо. Его губы растянулись в улыбке, которая могла растопить сердце любой женщины, он поднял руки и игриво поиграл мускулами.

— Нравится?

Я взорвалась от смеха и кивнула, радуясь, что он продолжил дурачиться, чтобы ослабить мою нервозность. Я все ещё смеялась, когда он снова поцеловал меня, и смех превратился в стоны.

Подведя меня к кровати, он надавил мне на плечи, чтобы я села, а сам встал на колени передо мной, не разъединяя поцелуй. Мы были здесь по одной единственной причине, поэтому он не стал тратить время, расстегнул мои штаны и опустил на них молнию. Приподнявшись, я помогла ему снять их с меня, а затем почувствовала ещё большее беспокойство, когда он стянул их с моих ног и бросил на пол.

Проведя пальцами вверх по моим ногам, СиДжей достиг тёплого местечка между ними, а затем прижал большой палец к моему клитору через трусики. Я откинулась назад, не заботясь о том, что выставлена перед ним напоказ, отодвинув мои трусики в сторону, парень прошёлся языком по моим скользким складочкам.

— Чёрт, Алекс. Я годами ждал, чтобы быть с тобой.

Проскользнув пальцами внутрь меня, он продолжил сосать мой клитор, мои бёдра вращались от движений его руки одновременно с языком. От его тёплого дыхания, посылающего заряды по моей коже, мне хотелось умолять его о большем, но я остановилась, потому что почувствовала себя неловко. Я так нервничала, но не хотела, чтобы он останавливался.

Ртом СиДжей начал прокладывать цепочку из поцелуев от моего клитора вверх по телу, пока его пальцы всё ещё находились во мне. Достигнув груди, он слегка прикусил вершинку моей груди, скользнув свободной рукой мне под спину. Быстро расстегнув застёжку на лифчике, он отодвинул кружево и взял в рот мой сосок, кружа по краю языком и разжигая огонь внутри меня.

Я передвинулась, чтобы дать ему возможность полностью снять лифчик, а затем приподнялась на кровати, чтобы он лёг на меня. СиДжей вытащил из меня пальцы, чтобы расстегнуть и снять свои джинсы, затем швырнул их, снял боксеры, и лёг на меня так, что от веса его тела подо мной просел матрас. Когда он вновь погрузился пальцами в меня, двигая ими то внутрь, то наружу, я стала такой мокрой, что едва чувствовала трение кожи.

— Ты уверена? — спросил он шёпотом, целуя мои щёки, а затем шею.

Из-за излишней нервозности я не смогла ничего сказать, поэтому кивнула в ответ, подавшись к нему бёдрами, тем самым подталкивая его.

Он отстранился от меня, потянувшись к лежащему на матрасе презервативу, который я даже не заметила. Разорвав упаковку и вытащив его, натянул на член. Он послал мне застенчивую улыбку, но его серые глаза горели от предвкушения.

Он снова приник к моим губам, медленно целуя меня. Я открылась ему, и как только его язык скользнул мне в рот, он толкнулся внутрь меня.

Я ожидала чего-то вроде боли, когда он впервые проник в меня, и удивилась, когда вместо неё почувствовала приятную заполненность. Мышцы моего лона охватили его, сжимаясь с каждым толчком внутри меня. Его руки исследовали мою грудь, а губы продолжали заявлять права на мои.

Отпустив мою грудь, он прошёлся руками вниз по моим ногам, схватил меня за колени и поднял их так, что теперь ещё глубже входил в меня. От этого моя голова запрокинулась назад, своим языком он проследил путь вдоль моей челюсти и шеи, в конечном итоге достигая груди.

Из меня вырвались стоны, звучащие так чувственно, что я удивилась тому, что это я их издавала. Внутри меня горел огонь, чувство настолько уникальное и восхитительное, что я замерла на месте, потерявшись в ощущение его члена, движущегося внутри меня.

Вскоре он ускорил темп, а его дыхание было похоже на то, будто он задыхается, входя и выходя из меня. Мне нравилось ощущение того, что он сверху, но оно закончилось слишком быстро. Через несколько минут СиДжей закричал, сильно и глубоко толкнувшись, прежде чем его тело рухнуло на меня.

Я лежала под ним, тяжело дыша от того, что мы только что сделали, но меня также не покидало чувство разочарования. Был ли этот сексом именно таким, каким и должен быть? Это было приятно, не спорю, но это не было тем взрывом, умопомрачительным опытом, о котором все утверждают. Прочитав грязные романы, которые я тайно хранила, и, посмотрев различные фильмы, я пришла к выводу, что секс должен был заставить меня кричать, он должен был истощить и удовлетворить меня. А этот секс был и вполовину не тем, чего я ожидала.

— Ты в порядке? — наконец успокоив дыхание, он приподнялся на обеих руках, чтобы взглянуть на меня.

Я изобразила поддельную улыбку и обхватила руками его запястья.

— Да, всё хорошо.

— Я же не сделал тебе больно, да?

— Нет. — Я снова улыбнулась, сжав его запястья в знак того, что всё было в порядке.

Его щёки залились румянцем, и он криво ухмыльнулся, когда спросил:

— Тебе понравилось?

— Ага.

Он нахмурился от отсутствия у меня энтузиазма.

— Мне было очень хорошо. — Соврала я, добавив немного больше оживлённости в свой голос.

И это вызвало у него улыбку. Скатившись с меня, он поднялся с кровати и направился в ванную. Я воспользовалась временем, найдя свою одежду и надев её обратно. Я не была уверена, почему вдруг почувствовала себя такой застенчивой.

Он вышел из ванной и сел на кровать. Подойдя к нему, я прошлась рукой по его волосам.

— Я пойду приму душ.

— Удачи, — улыбнувшись, ответил он.

Я зашла в ванную и поморщилась, увидев пыль и глубоко въевшуюся грязь, находящуюся на поверхности белой, фарфоровой раковины. Туалет оказался не лучше, а душ выглядел, как будто его не чистили с тех пор, как построили этот мотель.

— Отвратительно, — пробормотала я себе под нос.

Включив воду, я помылась так быстро, как только смогла.

Из другой комнаты послышался звук разбитого стекла, за которым последовал глубокий, но приглушённый крик. Распахнув дверь, я вгляделась в происходящее в тёмной комнате. С помощью света луны и тусклых огней на стоянке я увидела его: мужчину в капюшоне.

Он уставился на меня, его лицо было окутано тенью. Он потянулся рукой вбок, и я увидела, что он удерживал за волосы безвольное тело СиДжея.

— Закричишь, и я убью вас обоих, — предупредил он.

Я застыла от страха, не в состоянии издать какой-либо звук или двинуться с места. Я наблюдала, как он швырнул тело СиДжея на кровать, ощущая свою беспомощность. Вытащив нож из-за спины, он быстро двинулся и перерезал горло СиДжею. Я просто стояла с округлёнными глазами, наблюдая, как лезвие, будто в медленной перемотке, прошлось по горлу, и как сразу же после этого голова парня откинулась на вершину матраса.

Я рухнула на колени, всё вокруг меня вращалось вокруг своей оси. Думаю, я закричала. Я знаю, что мой рот был открыт, но я не слышала ни звука. Мужчина в капюшоне наблюдал за тем, как я упала на пол в слезах. Я была так напугана, меня настолько охватил ужас, что я была не в силах двигаться, а уж тем более понять, что только что произошло.

Прошло несколько минут, и мужчина, подойдя ко мне, быстро схватил меня, оторвав от пола. Потянув меня за волосы, он взглянул на меня и заставил пройти на коленях путь до кровати. Он поднял меня, положив на матрас, а мои глаза уставились на безжизненное лицо СиДжея. Затем он сорвал с меня штаны и...

— Алекс! Чёрт, Алекс! Да, детка, вот так.

Я распахнула глаза и моргнула, чтобы сфокусировать зрение. Огни мерцали над моей головой, но я не могла посмотреть на них. Я лежала на животе, мои бёдра были подняты кверху, а моя грудь и лицо прижаты к матрасу. Моё тело двинулось с Джереми надо мной, его член наполнял меня, вколачиваясь со скоростью и силой мужчины, который владел женщиной, находящейся под ним. У меня закружилась голова, я всмотрелась в комнату, растерянная и дезориентированная, всё ещё ощущая эйфорию от лекарств, действующих на мой организм, и оргазм, медленно нарастающий во мне. Комнаты была погружена в темноту, за исключением мигающих огней и других зон, отбрасывающих тени на стены и полы.

Движение вдалеке бросилось мне в глаза, и я прищурилась, пытаясь выяснить, что скрывается в затенённом углу комнаты.

— Ты грязная, маленькая сучка. Да, вот так, — слова Джереми вышли с рычанием, и это привело меня в чувство, звуки шлепков были такими громкими, что сотрясли меня, и я поняла, что происходит. Я попыталась вырваться, не помня, как мы начали заниматься сексом.

В комнате опять произошло какое-то движение, что-то вдалеке прошмыгнуло. Выглядело, как тень, но скорость, с которой она двигалась, напугала меня.

Мои мышцы сжали член Джереми, наполовину от ужаса и наполовину от удовольствия. Мой оргазм усилился, когда он двинулся, не опасаясь причинить мне боль. Он выжимал из себя все соки моим телом, удерживая меня на месте и вонзаясь так глубоко, что я не могла сдержать надвигающиеся волны удовольствия.

Снова и снова мои мышцы растягивались из-за толщины его члена, наполняющего каждую часть меня. Мой рот открылся, когда я достигла пика своего наслаждения. Наконец, достигнув края, я открыла глаза и увидела человека в капюшоне, стоящего за занавеской комнаты.

Когда я увидела его лицо, мелькающее от мерцающего освещения в комнате, то закричала. Его глаза всё ещё скрывались за тенью капюшона, но его улыбка была наполнена больным наслаждением от вида меня, испытывающей оргазм. Снова и снова волны оргазма проходили через меня, но я больше не могла отдаться ему. Я могла лишь сосредоточиться на мужчине, который уставился на меня.

Закричав как можно громче, я умоляла:

— Джереми! Джереми, остановись!

Глава 25

«Невысказанные эмоции никогда не умирают. Они заживо погребены где-то в глубине сознания и когда-нибудь обязательно проявят себя в самой уродливой форме.»

― Зигмунд Фрейд.

― Алекс! Проснись! ― кто-то тряс меня за плечи.

Яростный крик покинул мои лёгкие, когда я распахнула глаза и увидела Джереми, нависшего надо мной. Он снял очки, а на голове царил беспорядок. Его обычно идеально выглаженный белый халат сейчас был прилично помят в районе плеч, а выражение лица говорило о напряжённости и беспокойстве.

― Проснись, Алекс. Прошу.

Я тряхнула головой, пытаясь вернуть себя в настоящее время. Реальность обрушилась на меня, напоминая, что я нахожусь с Джереми в комнате для терапии. Я повернула голову и осмотрела комнату. Ничего не произошло. Лампочки всё так же мигали, но не так неистово, как минуту назад. Комната хорошо освещалась, и вдали ничего не мелькало.

― Какого хрена? ― выкрикнула я. ― Что только что произошло?

Моё сердце всё так же рвалось наружу, а лёгкие отчаянно втягивали воздух. Я дрожала всем телом, да так, что подо мной тряслись пружины кровати.

Опустив глаза, я заметила, что Джереми сидел верхом на мне, опершись на колени, чтобы вес его тела не давил на меня.

― У тебя были галлюцинации. Всё было в порядке, затем твой сердечный ритм ускорился, и все жизненные показатели вышли из-под контроля. Ты кричала, Алекс, и мне потребовалось больше времени, чем хотелось, чтобы вытащить тебя из этого состояния. Что, чёрт возьми, ты видела?

― Мужчину, мужчину в капюшоне...

― Я знаю, Алекс, ― мягко сказал Джереми, наконец успокоившись, когда осознал, что вернул меня в сознание. Он слез с меня и сел на край кровати, затем взял за руку и начал изучать меня. ― Однако после этого ты прокричала моё имя...

― Я увидела его, того мужчину... он был в этой комнате, с нами...

Его глаза округлились.

― Алекс, здесь никого не было...

― Он был здесь! ― прокричала я.

Резко сев, я подтянула ноги к груди и обняла себя, пока по моим щекам рекой текли слёзы.

― Ты был... ― мой голос задрожал от страха, и мне пришлось глубоко вдохнуть, чтобы остановить дрожь в теле. ― Мы занимались сексом... и он был здесь, ― я, наконец, выдавила из себя это воспоминание и взглянула на Джереми в попытке понять, что же я видела.

Нахмурившись, он так долго смотрел на меня, что я засомневалась, хочу ли знать, о чем он думал.

― Мы не занимались сексом, Алекс, ― медленно сказал Джереми. Проведя рукой по своим волосам, он выпустил разочарованный вздох. После нескольких мгновений тишины его глаза наполнились виной, и он пробормотал: ― и пока ты не исцелишься, между нами ничего не произойдёт.

Не дав мне шанса в полной мере осознать его слова, Джереми встал с кровати и вышел из этой зоны. Я не слышала, чтобы дверь в комнату для терапии открывалась и закрывалась, поэтому не имела ни малейшего понятия, почему он ушёл и куда. Моё тело всё ещё потряхивало от страшной смеси эмоций, курсирующих по моим венам.

Я сидела на кровати, обняв себя за колени, и ждала. Я слышала, как передвигался Джереми за пределами этой занавешенной зоны.

Время мучительно тянулось. Моё любопытство и беспокойство так возросли, что заставили меня встать с кровати и выйти из этой зоны в поисках Джереми. Я обнаружила его, сидящим за круглым столом, в центре комнаты. Он обхватил голову руками, потирая виски большими пальцами. От сдерживаемых эмоций у него слегка дрожали руки, а халат в районе плеч собрался в складки от напряжения в его теле.

― Джереми?

Он посмотрел на меня, и я увидела боль в его сапфирово-синих глазах. Голосом, погружённым в полное сожаление, он сказал:

― Мы не должны были заниматься сексом, Алекс. Что бы ни было между нами, я позволил этому зайти слишком далеко, в то время как ты всё ещё нуждаешься в помощи... ― его лицо приняло страдальческое выражение. ― Это было ошибкой. Я не смогу помочь тебе, если я ― виновник тех ситуаций, в которых ты боишься меня.

В его словах не было никакого смысла, и именно сейчас, оправившись от воспоминаний, я вспомнила, что испытывала к мужчине, сидевшему передо мной. Из-за слабости в теле я удивилась тому, что вообще смогла столько пройти. Душевной боли, которую я прочитала в его глазах, оказалось достаточно, она толкала меня дальше до тех пор, пока я не села на стол рядом с Джереми.

― Я не боюсь тебя, ― призналась я.

― Боишься, ― взяв меня за руки, он посмотрел на наши сплетённые руки и начал потирать мои костяшки большим пальцем.

Между нами возникла долгая пауза, никто не говорил и не двигался. С каждой секундой во мне росла тревога, я уже искусала все губы, и вот, наконец, он снова посмотрел на меня, и я почувствовала облегчение.

― Не думаю, что твой мужчина в капюшоне существует, Алекс. Я заметил закономерность, связанную с твоими воспоминаниями, которая тесно соединена с эмоциями, испытываемыми тобой. Это сходится с моим предположением, что всё-таки с тобой происходит, ― признался он тихо.

Ему нелегко дались эти слова, я видела это по выражению его лица и затуманенных виной глазам.

― Так что со мной не так?

Джереми улыбнулся мне, но улыбка не затронула его глаз, хотя он пытался.

― С тобой всё в порядке. Я заметил, что мужчина в капюшоне появляется только тогда, когда ты напугана или расстроена... или когда кто-то причиняет тебе боль, ― последние слова он произнёс шёпотом, и я сжала его руку, чтобы Джереми продолжил говорить.

Я ощутила его отстранённость, неуверенность в продолжение наших, только что обретённых, отношений.

― СиДжей причинил мне боль?

Его губы вытянулись в тонкую линию, и он покачал головой, отказываясь отвечать на этот вопрос. У меня разбилось сердце... не только из-за Джереми, но и из-за меня самой.

После очередного длительного молчания он сказал:

― Я поставил свой собственный диагноз, Алекс. Сейчас мне нужно решить, как к нему подойти. Однако если ты втянешь меня в проблемы из-за того, что между нами произошло, я буду вынужден прекратить свою работу. Я знаю, что могу помочь тебе, поэтому не могу так рисковать...

Я приложила палец к его губам, тем самым заставив замолчать. Скользнув со стола ему на колени, я обернула свои ноги вокруг его талии и закинула руки на плечи Джереми, чтобы удержать равновесие. Его глаза наполнились слезами, и меня потрясло такое проявление эмоций. В этот момент я бы сделала всё, чтобы избавить его от боли, причиной которой стала. Всё, что он пытался сделать, это помочь мне, но также он сам пострадал от этого.

Убрав палец с его губ, я поцеловала Джереми, двигаясь поначалу медленно, но затем он приоткрыл рот, и поцелуй стал глубже. Он прижал меня к себе, положив руки мне на поясницу. Запыхавшись, мы разорвали поцелуй, и я прижалась к его лбу своим. Несколько секунд я всматривалась Джереми в глаза, затем произнесла:

― Я не исцелюсь без тебя, Док. Если нам придётся придумать что-то другое, то пусть так оно и будет. Но я не отпущу тебя.

― Алекс...

― Нет, ― прервала я его, как только поняла, что он пытался возразить моим словам. ― Мы справимся. Мы должны.

Вдруг раздался громкий гудок, и я подскочила. Руки Джереми сильнее сжались вокруг меня.

― Это просто интерком, красавица. Успокойся.

Я улыбнулась и засмеялась от своей реакции.

― Прости. Думаю, я всё ещё немного на взводе от всего, что произошло.

― Доктор Хатчинсон? ― из интеркома раздался надломленный и наполненный руганью голос Терри. ― Доктор Хатчинсон, у нас небольшое происшествие, пожалуйста, возьмите трубку.

Джереми схватил телефонную трубку и нажал на кнопку.

― Что вам нужно, Терри? ― у него округлились глаза, и он сильнее сжал трубку в руке. ― Скажи ему, что я выхожу и скоро буду там. Мне нужно, чтобы вы присмотрели за мисс Саттон, пока меня не будет. ― После небольшой паузы он повесил трубку со словами: ― Спасибо, Терри.

Положив трубку на подставку, он взглянул на меня.

― Ну что? ― беспокойство пронзило меня, словно молниеносная стрела в спину. ― В чём дело?

― Мне нужно ненадолго уйти. Но Терри будет здесь, чтобы проследить за тобой.

Кивнув, я быстро сползла с его коленей на случай, если Терри внезапно войдёт.

― Всё в порядке?

Выглядя рассеянным, Джереми встал со стола. Я последовала за ним в комнату для терапии, где мы только что были, и терпеливо ждала его ответа. Он взял очки со стола и надел их, а затем пробежался руками по волосам, приводя их в порядок.

― Да, всё в порядке. В одной из палат произошёл инцидент, и мне нужно пойти туда, чтобы понять, что произошло.

Я почувствовала, будто на мгновение у меня остановилось сердце, тело затрясло от страха, проникшего в меня, и лекарств, применявшихся для терапии.

― Одна из пациенток?

Вздохнув, он подошёл ко мне на расстоянии вытянутой руки и положил руки мне на плечи, успокаивающе сжав их.

― Всё в порядке, Алекс. Никто из твоих друзей не пострадал, ничего не случилось. У новой пациентки, видимо, были небольшие проблемы с адаптацией. Доктор Али ушла на ночь домой, поэтому мне нужно оценить ситуацию и выписать все необходимые лекарства, чтобы её успокоить. Это займёт какое-то время, так что оставайся с Терри, ладно?

Подавив свой страх, я кивнула в ответ. Как раз в это время в комнату открылась дверь, и мы оба повернули головы в направлении Терри. Она доброжелательно улыбнулась и встала около двери, ожидая меня. Как только мы вышли в коридор, я повернулась назад и посмотрела, как Джереми быстро двинулся в противоположном направлении.

― Что ж, Алекс, полагаю, я отведу тебя в комнату отдыха, чтобы ты повидалась с друзьями, пока доктор Хатчинсон занимается своими делами.

Я споткнулась о ноги, и с каждым сделанным шагом на меня накатывала слабость. Терри подхватила меня и усадила на скамейку у стены коридора.

― Ты в порядке?

Её голос был полон беспокойства, поэтому я быстро заверила её, что всё хорошо:

― Да, думаю, из-за лекарств я всё ещё неустойчива. Буду в порядке через несколько секунд.

Она кивнула, гладя меня по спине, и произнесла:

― Последние пару часов я чувствовала шаткость в походке. Должно быть, я действительно истощена, раз даже кофе, который сделала для меня Лиза, не взбодрил.

Посмотрев на неё, я заметила, что её глаза казались остекленевшими.

― Ты уверена, что не заболела, Терри? С твоими глазами что-то не так.

Она мягко рассмеялась.

― О, дорогая, старость ― не радость. Пошли. Не можем же мы вечно тут сидеть.

Идя по коридору, я замедлила шаг, заметив, что Терри будто спотыкается о свои ноги. При ходьбе её обувь шаркала по полу, и я продолжила наблюдать за ней, чтобы убедиться, что она в порядке. Мы держались друг за друга, но с каждым шагом она становилась всё слабее.

Как только мы подошли к двери, я услышала жёсткое дыхание, будто она усиленно пыталась сделать вдох. Терри схватилась рукой за грудь и упала на колени. Её тело содрогалось с каждым мучительным вздохом.

Я закричала о помощи.

Упав на колени рядом с ней, я продолжила отчаянно кричать, чтобы меня хоть кто-нибудь услышал и прибежал на помощь. Я увидела Лизу, которая завернула за угол, быстро двигаясь к нам.

― Что ты наделала? ― бросив на меня уничижительный взгляд, она прижала пальцы к горлу Терри, чтобы проверить пульс. ― Чёрт, думаю, у неё сердечный приступ. Алекс, ты должна пойти в отделение и позвать на помощь. Бегом!

Находясь в состоянии полного шока от падения Терри, я сделала, как мне сказали, даже не вспоминая и не думая о человеке, который велел мне бежать. Я двигалась так быстро, как могла, но всё ещё ощущала головокружение.

При ходьбе я упиралась руками в стену, мне нужно было оставаться в вертикальном положении, несмотря на воздействие лекарств, которые Джереми использовал во время терапии.

Дойдя до медсестринской стойки, я едва дышала и могла говорить. Медсестра Лара подняла глаза от экрана своего компьютера и побежала к месту, где я навалилась на стойку.

― Алекс?

― Помоги... ― я едва могла связать слова. Была слишком напугана, слишком шокирована, чтобы взять над собой контроль. ― Лизе нужна помощь. Сердце Терри... ― глубоко вдохнув, я сжала зубы, отчаянно пытаясь контролировать себя, чтобы сказать Ларе, что она должна помочь: ― у Терри сердечный приступ.

Лара быстро побежала по направлению коридора, оставив меня в обнимку со стойкой медсестры. Мои ноги обессилели, и я рухнула на пол, опёршись спиной о стойку.

Сердце грозило вырваться из груди, звуча, словно гром в моей голове. С каждым ударом сердца моё сознание всё больше куда-то уплывало, а вместе с ним и мой зрительный фокус. Я знала, что всему виной адреналин, именно он заставил комнату вращаться.

Я проигнорировала мерцание огней, сделала несколько глубоких вдохов и закрыла глаза, пытаясь увести сознание в какое-нибудь место, где смогла бы успокоиться. Вокруг всё будто исчезло, и меня начала душить странная тишина в комнате.

И тут чья-то рука схватила меня за запястье, а другая закрыла мне рот. Широко раскрыв глаза, я увидела Его. Теперь в комнате яростно мерцали огни, а моё зрение размылось от страха.

Я чувствовала, как моё тело становилось всё слабее, пока я боролась с тем, чтобы оставаться в сознании. Я закричала и толкнулась телом, едва не задев его ногу, а он ответил ударом кулака, от которого я потеряла сознание и впала во тьму.

Глава 26

«Человек часто встречает судьбу на дороге, которую он выбрал,

чтобы избежать этого.»

― Жан де Лафонтен.

― Ну, ну, ну… ― глубокий голос пробудил меня ото сна.

Голова моя была тяжёлой, а шея настолько слабой, что когда я попыталась поднять её, почувствовала головокружение.

― Алекс… ― имя было сказано медленно, в жестоком голосе сочетались веселье и угроза. ― Подъем, подъем…

Кончики пальцев коснулись моего подбородка, и глаза мои распахнулись от фамильярности этих слов.

Передо мной возникло лицо Джо. Я дёрнулась назад и обнаружила, что руки мои пристёгнуты наручниками к подлокотникам кресла. Я не могла брыкаться, ноги мои тоже оказалась связаны.

Джо улыбался.

― Дёргайся, сколько влезет, но ты никуда не денешься.

Он прислонился спиной к стене и скрестил ноги. Комната оказалась маленькой, едва достаточной для того, чтобы вместить кресло, на котором я сидела и медицинское оборудование, заключившее меня словно в клетку с обеих сторон.

― Ты знаешь, где ты? ― спросил он.

Он оттолкнулся от стены, сделал два шага в мою сторону и рассмеялся, когда я попыталась вырваться.

― Только посмотрите на бедняжку Алекс, связанную и совсем одну. И что ты собираешься делать, когда никто не знает, где ты?

Еще два шага, и он оказался прямо передо мной. Спинка моего кресла была откинута назад, как на приёме у дантиста. И хотя я не совсем лежала, все моё тело было ему доступно.

― Очень жаль, что Терри не смогла проводить тебя до комнаты отдыха, а ведь Лиза предупреждала, чтобы ты была осторожна с теми, кого будешь бесить.

Моё тело напряглось при имени Лизы, и что-то, что сказала мне Терри, завладело моими мыслями.

«Последнюю пару часов я чувствовала шаткость в походке. Должно быть, я действительно истощена, раз даже кофе, который сделала для меня Лиза, не взбодрил».

На меня обрушилось понимание того, что состояние Терри было результатом не возраста, а того, что ей дали что-то выпить.

Джо продолжал пристально смотреть на меня и улыбаться, когда по выражению моего лица стало ясно, я поняла, что они сделали.

― Самое время наверстать упущенное.

Он коснулся пальца на моей ноге и хихикнул, когда я отодвинула ногу так далеко, как только смогла, чтобы избежать его прикосновений.

Я открыла рот и закричала. А Джо продолжал стоять неподвижно, улыбаясь еще шире, когда мои голосовые связки отказали, а мой крик был заглушен разорванной тканью в горле.

Он поднял палец, покачал им из стороны в сторону и сказал:

― Тебе следует поберечь силы. Очень скоро ты будешь кричать еще сильнее. Но до тех пор…

Он, посмеиваясь, обошёл меня, чтобы понаблюдать, как я отшатнулась, насколько могла. Ремни не позволяли мне двигаться, и я лишь тратила силы, которые еще у меня оставались.

Он нажал кнопку на машине, и комната наполнилась низким гулом. Выше кнопки был рычаг, который он повернул вперёд и назад, от чего гул становился громче или тише.

― Знаешь, из всех здешних сумасшедших, ты доставила мне наибольшие проблемы. Я знал, что твой дружок когда-нибудь облажается. Оставлять тебя на попечение Терри все время… ― он рассмеялся. ― Это потребовало больше времени, чем я надеялся, но мы, наконец-то, оставили тебя без сопровождающих.

Мой голос дрожал, когда я спросила:

― Кто мы?

Я не была уверена, что переживу это, потому что не знала, что он собирался делать. Моя голова была прикована к креслу металлическим обручем, и я видела лишь собственное тело, ноги Джо и механизмы по бокам. Я надеялась заставить его говорить, чтобы дать время Джереми понять, что я не с Терри, и дать ему шанс меня спасти.

― Ты знаешь, кто мы. Ты знала об этом все время, ― он снова улыбнулся, и на его искажённом лице и в широко открытых глазах отразилось безумие.

Он коснулся пальцем моей ноги, провёл от колена вверх по бедру. Я попыталась отодвинуться, но сдалась, как только вспомнила, что никогда не смогу разорвать ремни.

― Ты и Эмерсон?

Заставить его говорить. Единственное, что я могла сделать. Все моё тело сжалось, когда его палец двинулся дальше, остановившись лишь на мгновение, прежде чем он запустил его мне между ног. Меня передёрнуло от этого ощущения, стало тошно от того, что он прикасается ко мне в таком интимном месте.

― Посмотри на себя, уже поджимаешь бедра. Тебе нравится член, да? Не могу дождаться наших скачек.

― Да пошёл ты! ― задохнулась я, так сильно ненавидела я этого человека. Его вид, его запах ― все в нем было отталкивающим и отвратительным. Я представила, как плохо было другим девочкам по ночам, когда их тела, скованные и беспомощные, оказывались во власти такого мерзкого человека, как Джо.

― О, ты будешь трахать меня, сладенькая! Просто подожди. У нас есть немного времени, пока твой парень поймёт, что ты исчезла. А я решил немного повеселиться.

Он протянул руку над моей головой, и я увидела в его руках два плоских стержня с наконечниками из ткани. Когда он приблизил их друг к другу, между ними прострелила искра. Мои глаза широко распахнулись, когда я поняла, где оказалась.

― Джо, нет… пожалуйста, не делай этого.

Склонив голову на бок, он улыбнулся.

― Знаешь, я наблюдал за многими пациентками во время этой процедуры. Каждый раз, когда кто-то из них расстраивается, или у них начинаются галлюцинации, Али переключает на небольшие импульсы, чтобы вернуть их к реальности, ― он облизал нижнюю губу и продолжил: ― Я видел, как напрягаются их тела, каждая мышца, до боли. Это делало их такими тугими. И я подумал, каково было бы, если сунуть свой член внутрь суки, когда она испытывает толчки, пробегающие сквозь ее тело.

Еще один разряд прошёл между стержнями, прежде чем он отвёл их друг от друга. Отвернувшись от них, он посмотрел прямо на меня и сказал:

― Конечно, сначала я буду держать аппарат на низкой частоте. Я бы не хотел испортить все дело. Но если все пойдёт хорошо? ― его брови приподнялись. ― Ну, тогда я думаю, мы сделаем толчки посильнее.

Он вернул стержни обратно, туда, где они были над моей головой. Одна его рука двинулась вниз, чтобы погладить свой член через штаны, в то время как другой он достал из кармана нож. Я дёрнулась, когда он приставил небольшой кусочек стали к моей лодыжке.

― Что ты делаешь, Джо. Отпусти меня.

Мои слова прозвучали жалко. У меня не было другого выбора, кроме как умолять его освободить меня. В глубине души я знала, что он никогда меня не отпустит, но я должна была попытаться. Я должна была что-то сделать, чтобы быть уверенной, что не сдамся так легко.

Глядя на меня, он продолжал держать нож у моей кожи.

― Я уже сказал, что я сделаю. И к счастью для меня, им плевать на сук, брошенных здесь. У нас недостаточно средств, Алекс, только старое оборудование. Какой позор, а?

Его угрожающая улыбка сказала мне, что он вовсе не думает, что этого стоит стыдиться, как утверждал.

― С новым дерьмом, которое у них есть, это было бы невозможно. Дурацкие электроды отнимают все удовольствие от старых добрых способов применять электрошок к пациенту.

Он скривил губы в жестокой улыбке и принялся резать ножом ткань моих брюк, чтобы снять их с меня. Я пнула его по руке, все еще не в состоянии двигаться, но не желая сдаваться.

― Поосторожнее, сучка! Ты слишком много дёргаешься, можешь порезаться.

Он воткнул кончик ножа мне в икру, и я закричала. Его тошнотворный смех наполнил комнату. Потом мои крики стихли, а он продолжил резать ткань брюк. Когда Джо разрезал ее до бедра, он обошёл меня, чтобы начать с другой стороны.

Наконец, он освободил моё тело от ткани и стащил с меня трусики, разрезав их края. Вставив свой толстый палец в меня, он рассмеялся, когда я попыталась избежать этого прикосновения. Все было бесполезно, а мои попытки сопротивляться лишь радовали его еще больше.

― Разве это не хорошо, детка? Очень скоро я сделаю тебе действительно хорошо.

Он вытащил свой палец и облизал его, с хлопком вытащив обратно изо рта.

В конце концов, слезы брызнули из моих глаз, и я ненавидела их за то, что они выдавали страх, душивший меня изнутри. Я хотела быть сильной, чтобы бороться против ужасного насилия, но знала, не было никакой надежды, что я уйду из этой комнаты.

Через несколько минут Джо снял с меня рубашку, позволив ножу мягко скользить по моей коже, разрезая ткань. Теперь я была полностью обнажена перед ним, и моё тело дрожало от беспомощности перед человеком, которого я ненавидела больше всего на свете.

Он схватил стержни и потянул их вниз над моей головой, позволяя электричеству искрить между двумя подушечками, прежде чем положил один на сосок моей правой груди. Я дёрнулась, ожидая, что острая боль электрического разряда пройдёт сквозь меня. Когда же этого не произошло, я посмотрела на палочку, удивляясь, почему не почувствовала боли.