Сумасшедший дом (ЛП)

Джо расхохотался.

― Ты глупая сучка! Ты разве ничего не знаешь об электричестве? Если я не замкну цепь, тебя не ударит током. Другой стержень он держал над моей левой грудью, и я дрожала, не в состоянии оторвать глаз от палочки над моей кожей.

― Бах! ― произнёс он и опустил палочку на меня.

Мучительная боль растеклась по моему телу и заставила меня выгнуться в кресле. Каждый мой мускул напрягся до такой степени, что я подумала, они оторвутся от костей. Зубы сомкнулись, и боль пронзила челюсть, ужасный зубной скрежет раздавался в моей голове. Что-то тёплое потекло по подбородку, и я не знала, слюна это или кровь из прикушенного кончика языка.

Он убрал электроды, и моё тело рухнуло в кресло.

― Упс. Это было немного сильнее, чем я ожидал, ― он прижался сбоку своим членом к моей привязанной руке, усмехнулся и сказал: ― Только смотри. Ты сделала меня таким ох***но твёрдым.

Меня тошнило от того, что я почувствовала его член у своей руки. Опустив одну палочку ниже, он провёл ею вдоль моего живота и сунул между моими ногами.

― Ты там славная и мокрая, ― из него вырвался нездоровый смех. ― Интересно, насколько будет болезненней, если заряд понесут твои соки.

Не касаясь моей кожи, он потянулся, чтобы приложить другой электрод к основанию моей ноги. Взмахнув запястьем, он прижал его к моей коже, и весь поток электричества потёк через меня. Моё тело выгнулось, рот открылся в беззвучном крике, и я могла бы поклясться, что чувствую, как кровеносные сосуды разрываются внутри моего тела.

Покорность смерти была бы слаще, чем боль, которую он мне причинял. Мои глаза, казалось, выскочат из глазниц. Время остановилось в долю секунды, когда волна за волной по моему телу потекло электричество.

Боль держала меня в удушливом коконе, отделяя от реальности, укрывая от возможности видеть, думать или слышать. Все мои чувства были уничтожены в считанные мгновения, и когда всё прекратилось, я почувствовала, как моё тело рухнуло в кресло. Я не могла открыть глаза, чтобы увидеть, куда он приложит электроды в следующий раз. И не была уверена, что хочу этого.

Что-то громко и тяжело рухнуло рядом со мной, но мне было слишком больно, чтобы открыть глаза и посмотреть, что стало причиной этого звука. Он мог навалиться на меня сверху, мог стащить штаны, чтобы освободить доказательства своего возбуждения. Я бы не знала, потому что находилась в безопасном месте, в коконе, далеко от окружающего мира, и не могла ничего сделать, кроме как оставаться там, где я могла притворяться, что ничто не причинит мне вреда.

Я почувствовала, как мои руки и ноги стали свободными, а с головы сняли привязанный обруч. После несколько рук подняли меня из кресла и осторожно опустили, чтобы я могла сесть. Моя голова бессильно откатилась в сторону, прежде чем я, наконец, открыла глаза.

Громкий голос Джо проревел по всей комнате, в то время как его привязывали к стулу. Лесли и Мишель быстро двигались, пристёгивая ремни, пока Салли стояла сбоку от них с железным прутом в руках.

― Тебе лучше утихнуть, мудак, или Салли снова тебя ударит!

Джулианна поскакала в сторону Салли, смеясь и указывая одной рукой на Джо, а другой сжимая куклу. На голове у него было тёмное пятно, которое увеличивалось в размерах. Только когда капля стекла с его подбородка на пол, я поняла, что это кровь.

Мой взгляд был мутным, происходящее расплывалось, и я не могла сфокусироваться, пока женщины продолжали привязывать его. Когда они закончили, и он не мог вырваться, Салли выронила импровизированное оружие из рук, позволяя ему тяжело упасть на пол, и прут покатился к основанию стула. Она бросилась ко мне и опустилась на колени, чтобы посмотреть мне в глаза.

― Ты все еще с нами?

Я попыталась ответить, но распухший язык не позволил мне вымолвить ни слова. Я медленно кивнула головой, морщась от боли, пронзившей мою голову от этого движения.

― С ней все в порядке, дамы. Думаю, мы подоспели вовремя, ― поднявшись, она отошла в сторону в сторону и спросила: ― Может, позвать ей врача?

Мишель рассмеялась:

― Сюда?

Салли кивнула.

― Хорошая мысль! За дело!

Смех женщин был безумным, и вскоре к их смеху присоединился треск электричества, искрившего между электродами. Джо закричал, его голос становился все выше, как доказательство мучений осуждённого. Джулианна подошла к машине, чтобы поиграть с циферблатом, и все засмеялись, когда она повернула его влево, увеличивая силу тока, только чтобы вернуть его обратно и начать все сначала.

Тело Джо билось в конвульсиях, когда они по очереди передавали друг другу электроды. Наконец, они позволили ему рухнуть на стул и рассмеялись, обнаружив, что он обоссался и обосрался.

― Ну, это почти забавно, если бы он использовал это для тренировок.

Лесли дала пять Мишель, а Джулианна наклонились, чтобы поднять что-то с пола.

― Нож! ― подняв нож, который Джо использовал, раздевая меня, она заползла на него и расположилась на его животе, как в седле. ― Мне нравится ножи. Они полезны!

Три другие женщины стояли в стороне, гримасничая, пока Джулианна сделала то, что заставило его кричать еще громче, чем когда он был под воздействием электрошока.

― Меня сейчас стошнит, ― Салли побежала в угол комнаты, упираясь рукой в стену и прикрывая рот.

Джулианна выпрямилась. В руках она держала два кровавых шара на чем-то, что напоминало верёвки. Повертев их, она рассмеялась. Мишель и Лесли смотрели на нее со стороны. Обе они вздрогнули от увиденного, но, в конце концов, присоединились к восторгу Джулианны.

Комната продолжала вращаться вокруг меня, выпадая из моего поля зрения, когда я опускала веки. Я едва могла дышать после испытанной мной боли. Заметив, что я страдаю, Мишель подбежала ко мне и села рядом, прижимая меня к себе, чтобы я могла положить голову ей на плечо.

― Не ложись пока спать, детка. Ты не захочешь пропустить это.

Выкинув глаза из рук, Джулианна слезла со стула и засмеялась.

― Яйца!

Джо снова закричал, и этот звук был самым ужасным из всех, что я когда-либо слышала. Быстрыми движениями Джулианна отрезала ему яички, а Лесли смотрела и маниакально смеялась. Джулианна вернулась к лицу Джо и сунула их в его пустые глазницы.

― Попробуй посмотреть на них, сука!

Меня затошнило. Я все еще была под воздействием наркотиков, которыми меня накачали. Ужас, испытываемый мной от увиденного, и адреналин в моих венах выбрасывали содержимое моего желудка в горло.

Глаза Лесли загорелись жаждой мести, и она злобным тоном воскликнула:

― Пора покончить с этим, дамы.

Отобрав у Джулианны нож, она вскрыла грудь Джо. Джулианна взяла железный прут, который был у Салли, и переломила ему ребра, чтобы добраться до сердца.

Мишель и Салли подбадривали ее возбуждёнными криками.

― Сделай это! Сделай это! Сделай это!

Подняв на них глаза, Лесли улыбнулась.

― Я всегда хотела быть врачом!

Она приложила электроды к груди Джо, отклонилась назад, чтобы убедиться, что сама не касается его кожи. Кивнув Джулианне, сказала:

― На полную мощность, пожалуйста.

Джулианна подошла к машине и повернула рычаг до упора.

Наконец, вставив электроды в грудь Джо, Лесли крикнула:

― Чисто!

Электрический разряд пронзил воздух, тело Джо выгнулось под нечеловеческим углом, а включённый на полную мощность аппарата привёл к короткому замыканию.

Женщины хохотали, пока кричал Джо. Его смерть была тяжёлой. Лампочки над нашими головами лопнули и засыпали нас осколками, погрузив комнату в темноту.

Глава 27

«Всё — загадка. А ключ к загадке… ещё одна загадка.»

— Ральф Уолдо Эмерсон.

Постоянный, размеренный звук беспокоил меня. Высокий и пронзительный он приходил и уходил, выводя меня из глубокого сна только для того, чтобы прекратиться и позволить мне снова забыться. Поднимаясь и падая, я изо всех сил пыталась выбраться из тёмного и ленивого оцепенения, державшего в плену моё тело.

Сильная рука теплом скользнула по коже моей руки, накрыла пальцы и сжала их, давая мне знать, что кто-то есть рядом. Не имело значения, если бы хватка оказалась более сильной. Ничто не могло соперничать с тем, что я испытывала во всем теле.

— Алекс?

Глубокий голос, его размеренность и тон успокоили меня. Я почувствовала себя в безопасности и постаралась открыть глаза, чтобы вернуться к действительности.

Лёгкий поцелуй коснулся моей руки, и голос раздался снова:

— Ну же, малыш. Я знаю, что ты боец. Открой свои прекрасные глаза и посмотри на меня.

Мои веки трепетали и закрывались, оставаясь тяжёлыми и неподвижными. Я продолжала бороться, отчаянно пытаясь увидеть человека, сидящего рядом со мной. Шевельнув губами, я попробовала произнести его имя, но что-то, чем был наполнен мой рот, мешало мне говорить.

—Шшш. Не пытайся говорить, малыш. Я не смогу тебя понять из-за повязки на твоём языке.

Я почувствовала, как пальцы легко скользнули по моей щеке и откинули волосы с моего лица. Наконец, заставив себя открыть глаза, я зажмурилась от света в комнате и застонала от боли, поразившей меня новым пониманием.

— Я скажу медсёстрам, чтобы принесли ещеобезболивающих. Прошло достаточно времени с тех пор, как она приняла их в прошлый раз.

Это был глубокий голос с южным акцентом. Услышав его, я оживилась, и сердце забилось быстрее. Мне надо было узнать, кто еще находился в комнате.

Я повернулась, и меня передёрнуло от боли, взорвавшейся в моей голове. Я не могла сосредоточиться, но все равно узнала красивые глаза брата.

— Эй. Пора тебе проснуться, — пошутил он. — Я весь день сижу тут рядом с тобой.

Он подвигался в кресле, делая вид, что не может устроиться удобнее.

— Моя задница болит от долгого сидения здесь.

Его игривая улыбка заставила меня усмехнуться, и даже этого небольшого движения было достаточно, чтобы вызвать еще один приступ боли в моей голове.

Боковым зрением я заметила движениеи снова повернула голову, чтобы посмотреть, кто еще находится в комнате.

Джереми стоял, прислонившись к дверному косяку. Он выглядел так, будто не спал несколько дней, и пристально наблюдал за тем, как я выбиралась из поглотившей меня бездны.

В палату вошли медсёстры, обойдя его. Одна осмотрела меня, другая что-то ввела в аппарат, находившийся рядом. Мгновенное облегчение заставило меня выдохнуть. Я улыбнулась и снова погрузилась в блаженный сон.

***

— Алекс... — рука коснулась моего лба. — Давай, красавица, открой глаза и посмотри на меня. Ты спишь слишком долго.

В этот раз было легче вырваться из дремоты. Боль, мучившая меня в прошлый раз, утихла и сталамимолётным воспоминанием.

— Джереми?

Он сидел рядом со мной с книгой на коленях и выглядел непринуждённо. Было странно видеть его без обычной докторской формы.Сейчас он был одет в обыкновенную футболку и джинсы. Его растрёпанные волнистые волосы придавали ему мальчишеский вид. Я задалась вопросом, не так ли он выглядел в старшей школе и колледже, еще не начав вести себя, как сдержанный и холодныйучёный, обязанный держать дистанцию с пациентами.

— Эй, — он улыбнулся, коснувшись пальцем кончика моего носа. — Приятно видеть, что ты наконец-то решила присоединиться ко мне. Тебя не было почти 24 часа.

Осколки прошлого перемешивались в моем сознании с неторопливо ворочавшимися мыслями. Они были болезненными, по позвоночнику ползло беспокойство, ускоряя сердцебиение и распространяя страх, напавший на меня, когда я вспомнила то, что произошло.

Я села в постели, но словно вся тяжесть мира обрушилась на мои плечи, и Джереми, подхватив меня, осторожно уложил обратно на подушки.

— Джо...

Воспоминания были неясными, но их хватило, чтобы осознать, что произошло, пока я была еще в сознании.

Джереми с сочувствием смотрел на меня, гнев в его глазах быстро сменился беспокойством.

— Тебе больше не придётся о нем беспокоиться.

Но не страх заставил меня произнести имя Джо, а мучительное чувство, что он был чем-то большим... чем-то скрытым в тени. Я не могла ухватить мысль, что-то ускользало от меня, и я не могла понять, о чем мой разум пытался вспомнить.

— Как ты себя чувствуешь, Алекс?

Рука Джереми мягко скользнула по моим волосам, его глаза встретились с моими, пока он ждал моего ответа.

— Больно, но в остальном всё нормально.

Я поморгала, прогоняя туман сна, и вспомнила, что вовсе не Джереми был рядом, когда я открывала глаза в прошлый раз.

— Даин все еще здесь?

Джереми улыбнулся.

— Он пошёл домой, чтобы немного поспать. После тогокак он узнал о случившемся, он не выходил из твоей комнаты. Я убедил его вернуться домой несколько часов назад.

Понемногу воспоминания возвращались ко мне, становились чёткими, усиливая мои опасения.

— А Терри в порядке?

Было трудно говорить с повязкой во рту, и я надеялась, что Джереми сможет меня понять, несмотря на невнятность слов.

— Она в порядке. У неё был небольшой сердечный приступ, но она поправится.

— Это был не сердечный приступ.

Писк монитора надо мной ускорился в такт моемуучащённому сердцебиению. Джереми нахмурился, но его голос прозвучал спокойно. Он пытался успокоить меня.

— Алекс, с ней все в порядке.

Я продолжала дрожать, мне нужны были ответы, чтобы избавиться от страха, ставшего моим постоянным спутником с тех пор, как я проснулась в лечебнице.

— Джо... — я задержала дыхание, чтобы успокоитьлёгкие ибыстро бьющееся сердце. — Джо мёртв?

Джереми кивнул, приподнял бровь и сказал:

— Есть женщины, о которых тебе стоит подумать, когда ты вернёшься. Если бы не они, вряд ли ты была бы сейчас здесь, со мной, — тень мелькнула на его лице, а глаза затуманились виной. — Мне не следовало оставлять тебя. Я думал, что с Терри ты будешь в безопасности, но... —Его пальцы переплелись смоими, большим пальцем он скользнул по моей коже, как всегда, когда держал меня за руку. — Как бы там ни было, я уверен, что не повторю ту же ошибку снова. Благодаря тому, что сделали твои друзья, Джо больше не будет проблемой.

— У них неприятности из-за этого?

Его губы изогнулись в улыбке.

— Нет. Учитывая все, что произошло, это не так. Я немного обеспокоен тем, на что они пошли, чтобы остановить Джои чтобы он не смог причинить тебе вред, но думаю, что этого следует ожидать при работе с такими пациентами.

Он сжал мою руку, чтобы успокоить меня, и улыбнулся.

— Они не только избежали неприятностей из-за того, что сделали, но даже получили некоторые привилегии, в качестве благодарности от меня. Я подумал, что они могут проводить больше времени на улице в течение дня, и у каждой из них будет своя неделя выбора телевизионного канала в комнате отдыха. Неделя Джулианны началась сегодня утром... — он усмехнулся. — Другие пациенты, похоже, наслаждаются мультяшным каналом, который она заставляет их смотреть. Даже Лесли и Мишель смеялись, когда что-то или кто-товзрывался.

При этой мысли он закатил глаза.Я улыбнулась, смеяться было больно.

— Это в их духе.

— Случилось и еще кое-что интересное с тех пор, как ты решила вздремнуть, — он подмигнул. — После происшествия мы связались с мужем Салли. Я поговорил с ним, и он хочет увидеть свою жену. Я кое-что узнал интересное, и хотя Салли никогда не выпустят из лечебницы из-за ее преступлений, он все еще любит ее и попросил разрешения ее посетить.

— С чего такая внезапная перемена?

— Я не спрашивал, я слишком беспокоился о том, чтобы вернуться сюда. С тех пор я здесь.

— Хочешь, я расскажу тебе, что произошло?

Я не хотела говорить об этом, не хотела вновь переживать ужас и боль, которые мне пришлось испытать за время, проведённое наедине с Джо, но я чувствовала, что оно стоит между намии исчезнет, как только раскроются все подробности.

— На это у нас будет уйма времени потом. А пока я просто хочу, чтобы ты отдохнула и вернулась к своему нормальному состоянию. Нет никаких серьёзных травм, все могло быть гораздо хуже,— он потянулся и погладил пальцем меня по виску. — У тебя несколько порезов и синяков, но они заживут.

Он замолчал. Тишина опустилась на нас, как толстое удушливое одеяло. Расстояние, растущее между нами, становилось ощутимым. Он попытался отстраниться, но я не позволила.

— Что случилось, Джереми?

Снова стало тихо, но он, наконец, ответил:

— Я не могу не чувствовать, что это моя вина. Я оставил тебя в сложном положении из-за лекарств, которые использовались для терапии. Я должен был сказать Терри, чтобы она держала тебя в терапевтической комнате. Я…

Положив руку ему на колено, я попыталась отвлечь его от этих упрёков. Я не винила его. Не было причины, чтобы он казнил себя за ситуацию вне его контроля. Я выжила, и Джо больше никогда не будет проблемой. Но было то, что ему необходимо узнать, то, что ответило бы на все вопросы, не дававшие покоя не только мне, но и Джереми с Даином.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, Джереми…

— Я не хочу говорить об этом сегодня, Алекс. Я хочу дать тебе время прийти в себя.

— Джереми, это очень важно. Джо был человеком в капюшоне. Я видела его, когда он забрал меня после того, как Терри упала.

Его глаза расширились, когда я выдала то, что должна была сказать. Сидя в своём кресле, он искал что-то в моем лице, но, похоже, не нашёл.

— То, что ты говоришь, невозможно, Алекс. Ты уверена, что видела его в палате?

— Да.

Я кашлянула, когда повязка во рту сдвинулась. Сорвав ее с языка, я вытащила повязку изо рта, чтобы стало легче говорить. Глаза Джереми сузились в ответ, но он не стал ругать меня за то, что я ее сняла.

— Это он меня ударил, и когда я проснулась с Джо, то поняла, что это один и тот же человек.

Джереми нахмурился, отчего кожа на переносице сморщилась, а его рука крепче сжала мою, когда он обречённо вздохнул.

— Алекс, послушай... Мы с Даином не собирались говорить тебе об этом сразу, потому что хотели дать тебе время примириться со всем.

Он сделал паузу, пытаясь придумать, как сказать мне что-то, что, по его мнению, принесёт мне больше вреда, чем пользы.

— Твой брат нашёл Джея. Человек в капюшоне тебе не мерещился до того, как ты попала в больницу. Тебя преследовали. Исходя из того, что обнаружилось в его доме, есть большая вероятность, что он ответственен за смерть Бобби Аррингтона и Чейза Уоллеса.

— Что? — у меня подскочило давление и перехватило дыхание. Аппарат над моей головой отчаянно засигналил, словно бомба, которая вот-вот взорвётся. Джереми взглянул на цифры и нахмурился. — Меня преследовали?

— Алекс, мы поговорим об этом позже. Твои показатели…

— К черту мои показатели. Если Джей настоящий, то как, черт возьми, он попал в психушку?

Джереми не смотрел на меня, внезапно заинтересовавшись своими туфлями.

— Джереми, расскажи мне.

Наконец, он поднял голову и уставился на меня своим сапфировым взглядом.

— Он не мог вломиться сюда, потому что Джей мёртв, по крайней мере, уже полгода.

Глава 28

«Как только люди влюбляются, они становятся лжецами.»

—Харлан Эллисон.

Четыре месяца спустя

— Я проследил за деятельностью Джея Харрисона с момента, как ему исполнилось восемнадцать, и нашёл небольшой семейный фермерский дом на окраине штата. Его семья снабжала его деньгами на текущие расходы и оплачивала счета за электроэнергию, воду и прочее от имени компании, чтобы скрыть жильца. Выяснив эту информацию, я поехал в тот дом, чтобы постараться узнать личность постояльца. Пройдясь по двору, мне удалось заглянуть внутрь через окно. И я заметил то, что выглядело как человеческое тело в процессе разложения. Я уведомил местные власти. Прибыв на место происшествия, они вошли в дом и подтвердили, что внутри находится труп человека.

Даин сидел на свидетельском месте в Большом зале суда. На его лице сейчас была маска профессионализма, и впервые в жизни я могла наблюдать за братом в его стихии. Он больше не был заносчивым и самонадеянным мальчишкой, каким был в детстве, или обеспокоенным братом, сидевшим напротив меня за столом в комнате для посетителей психиатрической лечебницы. Теперь он был честным и гордым детективом, который благодаря тяжёлой работе и самопожертвованию использовал свои таланты для защиты любимых им людей. Он был сильным, уверенным в себе и, прежде всего, скромным.

Я никогда бы не подумала, что он может стать тем, кем стал. Мои родители с гордостью бы стояли рядом с ним, когда он окончил академию, и их сердца переполнились бы от радости, когда он получил повышение и стал самым молодым детективом в городе.

И, конечно же, они были бы благодарны ему за то, что он, наконец, избавил меня от подозрений в убийстве, из-за которых я оказалась в лечебнице.

Сидя на месте обвиняемого, я не обращала внимания на адвоката, громко ворчавшего слева от меня, но мне хотелось обернуться и взять за руку доктора, сидящего, как я знала, сзади. Сегодня он освободит меня насколько сможет, обещая вылечить от травмы и постоянного кошмара, которые стали главным в моей жизни.

Это было несправедливо. Когда я была маленькой, меня оставили на попечение чудовища, изгнанного и отвергнутого, лишённого преимуществ, обеспеченных ему богатыми и влиятельными родителями. Он винил меня в разрушенной собственной жизни, но все еще, будучи одержимым, не мог заставить себя убить меня. Он хотел разрушить и уничтожить меня, выброшенную и забытую, но по-прежнему живую, чтобы я страдала от последствий преступлений, которые совершил он.

— После обнаружения останков, судмедэксперт опознал мистера Харрисона по записям дантиста. Причина смерти, согласно отчётумедэксперта, из-за сильного разложения осталась неизвестной.

Сидя на своём месте, судья со всем вниманием изучал хронологию событий, которые привели к этому слушанию. Сегодня мы были здесь не для выяснения, виновна ли я в преступлении. А чтобы определить, останусь ли я под опекой штата из-за моего умственного расстройства, развившегося вследствие пережитых травм.

— После того, как обнаруженное тело было оформлено, дом стал местом преступления ввиду неизвестной причины смерти. Здесь были найдены фотографии и другие улики, напрямую связывающие мистера Харрисона не только с преследованием мисс Саттон, но и с убийствами Бобби Аррингтона и Чейза Уоллеса. Мы все еще не уверены, какие мотивы привели его к совершению этих убийств, однако я считаю, что это не должно обсуждаться сегодня.

Прокурор штата, человек, представляющий ведомство, занимающееся вопросами здравоохранения и поддержки семьи, стоял на центральной трибуне в сером, хорошо выглаженном костюме. Его волосы были зачёсаны в сторону, чтобы скрыть лысину, которая, несмотря на приложенные усилия, продолжала блестеть.

— Мистер Саттон, вы здесь сегодня как представитель полицейского управления?

— Нет, сэр, — Даин ответил на вопрос так быстро, чтобы дать понять, хотя он и нашёл Джея, он не участвовал в расследовании. — Сегодня я свидетельствую, как ближайший родственник моей сестры, Александры Саттон.

— Вы осведомлены, каким будет дальнейший уход за вашей сестрой, предложенный доктором Джереми Хатчинсоном?

— Да, сэр.

— Вы согласны с планом ухода, предложенным доктором Хатчинсоном?

— Да, сэр.

— Благодарю вас, мистер Саттон. У штата больше нет вопросов.

Властный голос судьи загремел по всему залу:

— У адвоката мисс Саттон есть вопросы к мистеру Саттону, прежде чем он покинет трибуну?

Мой адвокат встал со стула.

— Нет, Ваша честь.

— Мистер Саттон, вы свободны. Штат может вызвать следующего свидетеля.

— Штат вызывает доктора Джереми Хатчинсона.

Меня раздражала формальность процесса, и, несмотря на то, что Даин и Джереми готовили меня к нему, я испытывала беспокойство. Мне было ненавистно, что я не могу говорить сама за себя. Тем не менее, я оставалась сумасшедшей, которой нельзя доверять, хотя я была живой и могла думать самостоятельно, но не могла знать, что в моих интересах. Я благодарила Бога за брата и Джереми. Эти двое сильных мужчин были на моей стороне. Один из них был моей семьёй, а другой однажды ею станет.

Джереми прошёл через зал суда плавной,непринуждённой походкой, которая всегда вызывала в моей душе жар и желание. Прошедшие четыре месяца мы провели вместе. Моё лечение продолжалось, но также развивались и наши отношения, ставшие крепкой и чувственной любовью. В эти мирные моменты он давал мне обещания — обещания, которые, я знала, он выполнит.

Он занял свидетельское место, и его привели к присяге. Он мельком взглянул на меня, и мне пришлось приложить усилия, чтобы сдержать улыбку. Никто не должен знать о нас до того дня, когда я смогу избавиться от проблем, продолжавших мучить меня. На это потребуется время. Джереми предупреждал меня об этом. Но я не возражала против тайных встреч, коротких мгновений, когда наши тела соединялись, и наши сердца бешено бились от плотской жажды и любви, от которой перехватывало дыхание. Одного взгляда на него в другом конце комнаты было достаточно, чтобы лишить меня дара речи. Он был слишком красив, чтобы на него не смотреть, и мне было трудно скрыть свои чувства к нему, когда я видела его в палате.

— Доктор Хатчинсон, добрый день, сэр.

— Добрый день, — его голос был твёрдым, ровным и уверенным, с оттенком чувственности, которая привлекла внимание немногих женщин, сидящих в зале.

— Давайте начнём сегодня с того, что рассмотрим, насколько вы компетентны, чтобы быть экспертом в данном деле.

Джереми сообщил все, о чем ему было похвастать за свою жизнь. Его образование, стажировки, больницы, различные должности, которые он занимал, поднимаясь по лестнице успеха — все, чего он достиг в жизни, и что, в конечном счёте, привело его в место, где он стал не только моим врачом, но и моим любовником.

— Благодарю вас, доктор.

Адвокат возился со своими бумагами, не заботясь, на самом деле, ни обо мне, ни о моей жизни. Его ежедневная работа сводилась к тому, чтобы забрать чек и жить дальше. Меня же это вполне устраивало, пока я оставалась в умелых руках Джереми.

— Не могли бы вы изложить суду свои выводы относительно сегодняшнего умственного состояния мисс Саттон? В целях экономии времени суд допускает изложение этой части разбирательства в виде пересказа. Поэтому, пожалуйста, объясните, в каком качестве вы знакомы с мисс Саттон, а также каковы ваши рекомендации относительно дальнейшего ухода за ней.

Джереми рассказал о том, как получил должность ведущего психиатра в заведении Стэйтем для душевнобольных преступников, и подробно описал моё лечение и результаты, полученные в ходе разработанных им терапевтических процедур.

Я гордилась тем, что он придумал схему лечения, которая была признана и восхищала некоторых известнейших психиатров в стране. Его методы будут внедрены в нескольких учреждениях, как эффективный способ лечения пациентов, страдающих такой же болезнью, как я. А после того, как информация о поставленном им диагнозе и плане лечения стали широко известны, Джереми предложили занять руководящую должность в шикарном и хорошо финансируемом частном учреждении.

Его имя стало популярным в психиатрическом сообществе. Его новая должность в другом учреждении была целью участия в сегодняшнем слушании. Если бы Даина признали моим опекуном, и если бы меня освободили от подозрения в убийстве Эмерсона и Джо из-за моего безумия, Джереми смог бы забрать меня из лечебницы и продолжить моё лечение в другом заведении.

— Основываясь на информации, которую мы смогли получить от мисс Саттон во время сеансов терапии, стало ясно, что мы столкнулись с болезненным умственным состоянием, основывающимся на подавленных воспоминаниях в результате серьёзной, повторяющейся на протяжении всей ее жизни травмы. Последующий ушиб мозга, полученный мисс Саттон в результате автомобильной аварии, в которой погибли ее родители, еще больше осложнил ситуацию, что дало основание для ее врачей поставить диагноз «антероградная амнезия». Я не осуждаю этих врачей за диагноз, так как симптомы были очень похожи на симптомы такого расстройства. Кроме того, я считаю, что у мисс Саттон была пассивная форма амнезии, которая разрешилась до того, как ее поместили в больницу.

— Вы хотите сказать, что мисс Саттон больше не слабоумная?

— Нет, сэр. На самом деле, в результате продолжающегося лечения и событий, которые произошли во время ее пребывания в Стэйтеме, было обнаружено, что мисс Саттон страдает от множественных нарушений, и это коморбидное состояние усугубляет ее расстройство.

— Можете ли вы рассказать суду о полном спектре расстройств, которыми, по вашему мнению, страдает мисс Саттон?

Тут начиналось самое забавное. Джереми собирался сообщить длинный список расстройств, которые, по мнению психиатров всей страны, были едва ли возможны или даже маловероятны.

— Я считаю, что мисс Саттон страдает посттравматическим стрессовым расстройством, депрессией, а также формой диссоциативной фуги или, возможно, диссоциативным расстройством личности.

— Для непрофессионала в суде, не могли бы вы объяснить термин «диссоциативное расстройство личности»?³

— Непрофессионал в зале суда может понять устаревший термин, использовавшийся ранее: расстройство множественной личности.

Глаза судьи стали походить на блюдца. Он быстро взглянул на меня, но даже в это короткое мгновение я поняла, о чем он думал: я была сумасшедшей.

Адвокат заёрзал на месте.

— Вы говорите суду, что мисс Саттон считает себя другими людьми? Она ходит под разными именами, одевается по-разному,ведёт себя по-разному?

— Нет, — усмехнулся Джереми. — Хотя эти расстройства мало изучены и не до конца проанализированы, но работают они не всегда так, как пытается уверить вас Голливуд. Тем не менее, основой для моего диагноза стал результат причастности мисс Саттон к смерти Эмерсона Стоуна и Джо Хатауэя во время ее пребывания в лечебнице. В период этих событий и в то время, когда мисс Саттон чувствовала угрозу со стороны сотрудников больницы, она была уверена, что видела мистера Харрисона, которого она называла «человеком в капюшоне». В случае смерти Эмерсона, мисс Саттон не могла вспомнить случившееся, но заявляла, что причиной его смерти был человек в капюшоне, когда, на самом деле, Эмерсон умер от руки самой мисс Саттон. Диссоциативное расстройство личности может быть диагностировано, когда у пациента есть периоды затмения, такие моменты в их жизни, когда они не могут вспомнить или объяснить своё участие. В случае сАлекс, когда она была напугана, она стала своим преследователем и убила Эмерсона. Однако я должен подчеркнуть следующее: мисс Саттон никогда не становилась мистером Харрисоном. Она никогда не называла себя им. Она была уверена, что видела его. В результате этого я и предположил вероятность, что ее состояние —диссоциативная фуга, которой объясняются периоды, когда она не могла описать свои действия. Мы все еще находимся в процессе лечения с тем, чтобы определить, какой диагноз является наиболее верным.

— Ясно. Что ж, я не эксперт в вашей области, доктор Хатчинсон, так что я не буду спорить с вашим мнением или выводами. Каковы ваши рекомендации относительно дальнейшего ухода за мисс Саттон? Также, пожалуйста, поясните суду ваше мнение относительно ожидаемых результатов.

— Я рекомендую продолжить терапию под моим руководством. Я подаю в отставку со своей должности в Стэйтеме и прошу суд разрешить мне перевести мисс Саттон в учреждение, в котором я стану главным психиатром. Я надеюсь, что при постоянном уходе умственные недостатки мисс Саттон будут устранены, и она сможет действовать на здоровом нормальном уровне.

Прочистив горло, судья спросил:

— Доктор Хатчинсон, если мы позволим вам взять с собой вашу пациентку, кто позаботится о значительной сумме денег, которая остаётся в трастовом фонде, учреждённом ее родителями?

— Ее опекун, — улыбнулся Джереми, — если будет принято решение, что им станет ее брат, Даин Саттон, он будет продолжать вести дела траста до тех пор, пока мисс Саттон не достигнет соответствующего возраста. Когда нормальная умственная деятельность мисс Саттон будет восстановлена, и она не будет нуждаться в психиатрической помощи, она получит полный доступ и контроль над финансовыми средствами, которые были отложены для обеспечения ее будущего.

— Благодарю вас, доктор, — судья откинулся на спинку стула и посмотрел на прокурора. — Есть еще вопросы со стороны штата?

— Нет, Ваша Честь.

— Адвокат мисс Саттон, у вас есть вопросы к доктору Хатчинсону?

Снова поднявшись, мой адвокат поправил пиджак.

— Нет, Ваша Честь. Я удовлетворён уже данными показаниями.

— Вы можете идти, доктор Хатчинсон, — сказал судья, повернувшись к Джереми.

Тот двигался как танцор, проходя через зал суда.

Ёрзая на своём месте, я надеялась, что судья удовлетворит ходатайства, поданные штатом и согласованные с моим адвокатом. Хотя по-прежнему считалось, что я представляю опасность для себя и для других, я больше не была беспощадным убийцей, которого следует держать взаперти, чтобы никогда больше о нем не слышать. Я была еще большей жертвой, чем Бобби и Чейз. Но чувствовала себя оправданной, хотя бы потому, что знала это.

Джереми занял своё место на скамье позади меня, и я глубоко вздохнула, надеясь почувствовать резкий, мужской запах его одеколона.

Сложив локти перед собой на столе, судья переводил взгляд с прокурора на адвоката.

— Поскольку против рекомендации доктора Хатчинсона никаких возражений нет ни у штата, ни у адвоката мисс Саттон, я намереваюсь удовлетворить ходатайство об опекунстве и передать все права и обязанности ДаинуСаттону. Кроме этого, ввиду открывшихся фактов о ДжееХаррисоне, с неё снимаются подозрения в преступлениях. Поэтому я не вижу причин для того, чтобы она оставалась в Стэйтеме. Благосостояние мисс Статтон будет оставаться под юрисдикцией суда, однако, я доволен, оставляя решение относительно постоянной заботы о ней в руках мистера Саттона и доктора Хатчинсона. Заседание откладывается.

Быстрый удар молотка, и моё сердце оказалось где-то в горле от счастья, которое охватило тело и потекло по венам.

Наконец-то я была свободна.

Глава 29

«Самое лучшее и прекрасное в этом мире невозможно увидеть или услышать,

его можно только чувствовать сердцем.»

— Хелен Келлер.

Мои руки были связаны над головой и прикреплены кожаными ремнями на запястьях к кольцу в потолке терапевтической комнаты. Я стояла совершенно голая, ни клочка одежды не прикрывало меня от глаз доктора, небрежно прислонившегося к стене.

В комнате было холодно, свет по-прежнему мигал над нашими головами, потому что государство так и не предоставило больнице достаточно средств, чтобы нанять компетентного электрика. Джереми поднял глаза и медленно рассматривал мое тело, делая вид, что вносит в блокнот пометки, когда его взгляд достиг моей груди и других интимных мест. Мне нравилось быть беззащитной перед ним, нравилось чувство беспомощности, появившееся внутри меня.

— Вы видите в этой комнате кого-нибудь еще, кроме меня?

— Никого, доктор.

Положив блокнот на стол рядом с собой, он еще раз оглядел меня сверху вниз. Сняв белый халат, он кинул его на стол, и я восхитилась, как выглядело его тело в обтягивающей черной футболке, заправленной в серые широкие брюки. Очки в тонкой оправе скрывали глаза, а темно-каштановые волнистые волосы отросли настолько, что доставали до широких плеч.

Мощная грудная клетка переходила в стройную талию и узкие бедра на крепких сильных ногах. Он был совершенен, а его ум и честь были его второй кожей, сильнее подчеркивая мужскую красоту его лица и тела.

Моя грудь напряглась от холода в комнате и тепла, шевельнувшегося внутри, едва я представила, что найду под его стильной одеждой.

— Ты боишься, малышка? — улыбнулся он, и на щеке заиграла ямочка.

Мои бедра сжались в ответ на потаенную страсть в его голосе.

— Да, доктор.

Оттолкнувшись от стены, он шагнул вперед и подошел ко мне, остановившись прежде, чем смог бы коснуться моего тела. Медленно двигался вокруг меня, делая вид, что изучает каждую частичку меня. Я дрожала, пытаясь не сводить с него глаз, но потеряла из виду, когда он оказался позади меня. Кончик его пальца скользнул между моих ягодиц. Я подскочила, и он выругался.

— Прекратите дёргаться, мисс Саттон. Терапия не сработает, если вы не подчинитесь... — он наклонился ко мне, его губы щекотали краешек моего уха, — каждому моему требованию.

Дрожь пробежала по моему телу, и кожу покалывало в ожидании его прикосновений.

— Я просмотрел последние отчеты о вашем поведении, мисс Саттон, и мне не нравится ваша непокорность.

Он шлепнул меня рукой по заднице, и острая боль отозвалось эхом в моем теле, делая меня влажной между ног и заставляя трепетать мое дыхание.

— Я не уверен, что могу рекомендовать, чтобы вы вышли из-под моей опеки, пока вы не научитесь контролировать свои... побуждения.

Его рот был прижат к моей шее, а руки массировали мои соски, кончики которых стали тугими и ноющими.

— Уверен, нам нужно придумать способ, чтобы вы могли искупить ваши прегрешения.

— Будьте нежным, доктор.

Я едва могла говорить, слова прерывались, дыхание перехватывало.

— О, мисс Саттон, я бы оказал вам медвежью услугу, если бы был нежен.

Его зубы прикусывали мою кожу шеи и плеча, отчего я едва заметно заикалась в ответ.

— Да, доктор. Вы у нас эксперт.

Его руки сжали мои ягодицы, а рот снова прижался к моему уху.

— Вы совершенно правы, мисс Саттон.

Осторожными движениями его пальцы скользнули по моим бедрам, к животу, дразнили меня, медленно опускаясь ниже, пока не оставили мое тело в покое.

— Пожалуйста, доктор.

— Терпение, мисс Саттон. Все хорошее приходит к тем, кто закрывает свой прелестный маленький ротик.

Мягкий шелк коснулся моих губ, и я открыла рот, как хорошая девочка, позволив ему протянуть ткань между зубами, прежде чем завязать ее сзади.

— Так-то лучше. Я устал от твоего непристойного языка.

Было столько всего, что я хотела сделать с ним своим языком, но это останется на другой раз. Мне нравилось пробовать его на вкус, брать его между губ и мурлыкать от удовольствия, когда он удовлетворенно стонал надо мной.

— Я почти забыл...

Искушение в его голосе заставило ослабнуть мои колени, и я была счастлива, что кожаные ремни удерживают меня и делают беззащитной перед его глазами и руками.

Еще один шелковый галстук закрыл мне глаза, черная ткань скрыла мигающие огни, отгораживая меня от комнаты. Я любила, когда он завязывал мне глаза. Именно в такие моменты я могла делать вид, что мы больше не врач и пациентка. Я могла притвориться, что прошло достаточно времени, и меня больше не считают сумасшедшей.

— Теперь, когда мы убедились, что вы не увидите в комнате никаких ужасных мужчин, похоже мы можем начать. Сейчас я отцеплю одну вашу руку на мгновение, но не думайте, что я освобожу вас. И если вы станете бороться со мной, мисс Саттон, мне придётся прибегнуть к химическому воздействию.

Это было так неправильно, так ужасно неправильно, что мы обнаружили приятный побочный эффект лекарств, которые он использовал для лечения.Я пристрастилась, не так, чтобы тело болело, не получая желаемого. Но я не могла перестать думать о том, что может сделать для меня небольшая доза наркотика.

Его теплые пальцы скользнули по моим рукам, едва касаясь кожи, прежде чем расстегнуть кожаный наручник на левом запястье. Опустив мою руку, он прочертил большим пальцем по извилинам вен, подбирая подходящую для маленького укола. Подыгрывая ему, я попыталась отстраниться, но его ладонь сжалась сильнее, удерживая мою руку на месте.

—Тссс… Очевидно, мне придётся использовать разные методы контроля над тобой. Ты никогда не научишься подчиняться, правда?

Я покачала головой, кусая шелк и готовясь к инъекции. Резиновая лента сдавила мне плечо, и быстрое прикосновение иглы стало началом эйфории. Он распустил жгут, мое тело обмякло в ответ на наркотик, быстро побежавший по моим венам.

— Ну вот, это удержит тебя под контролем.

Подняв мою руку, чтобы пристегнуть ее обратно, он усмехнулся.

Кончик его пальца пробежал по внутренней стороне моей руки, вниз по туловищу, едва коснувшись груди, и остановился прямо над моим пупком. Мои мышцы дрожали, голова откинулась назад от лекарства, наполнившего меня. Я чувствовала истому и тепло, тело покалывало и стало чувствительным к малейшему прикосновению.

Он всегда двигался возмутительно медленно. Не спеша, не позволяя мне торопить его, не давая мне ни малейшего контроля. Он был врачом, а я пациенткой — беспомощной перед его волей и уязвимой перед любой его прихотью.

Идеально теплые губы сомкнулись на кончике моей правой груди, и скользкий язык в одно мгновение лизнул сосок, прежде чем тот оказался сжатым его зубами, заставляя дрожать мое тело. Отстранившись, он поцеловал место укуса, прежде чем двинуться к моей левой груди, чтобы сделать это снова.

Он исчез для меня в холодном пространстве комнаты, наблюдая за мной горящими сапфировыми глазами. Моя кожа плавилась от жажды прикосновений, пока мои легкие с трудом делали вдох.

Его пальцы щекотали мне ноги, и я знала, что он стоит передо мной на коленях. Приподнявшись на цыпочки, я расставила ноги, молча умоляя его попробовать мое тело на вкус. Погладив ладонями мои бедра, он сдвинул мои ноги вместе, и я жалобно застонала, думая, что он откажет мне в жаре своего рта. Я была хорошей пациенткой, замерев в том положении, которое он заставил меня принять, и таяла, почувствовав, как его палец заскользил по гладкой коже между моими ногами, взад и вперед, пока он не толкнул внутрь меня самый кончик этого пальца. Не в силах сдержаться, я закричала сквозь шелковый кляп.

В то же самое время, когда его палец вошел в меня глубже, его рот захватил мой клитор. Зубы слегка прикусили чувствительный нерв, и его язык слизал причиненную боль. В этот момент я почти кончила.

Продолжая целовать мои самые интимные места, он толкнул в меня второй палец, заскользил по стенкам влагалища, растягивая мышцы и заставляя извиваться под его рукой. Мои бедра вращались вокруг его пальцев, трахая его руку.

Он внезапно отстранился, и мне показалось, что я расплачусь. Прошли секунды, возможно, минуты, а я плавала в темноте и мучительной тишине.

Руки сжали мои лодыжки, слегка раздвинув ноги, прежде чем поставить их туда, куда он хотел. Он медленно гладил кожу, большие пальцы скользили по внутренней стороне моих бедер, часто сжимая и заставляя меня дергаться. Его ладони двигались по моим ягодицам, а пальцы тянулись к бедрам, чтобы удерживать меня на месте. Джереми медленно приподнимал меня, так что мои пальцы едва касались пола, и я почувствовала кончик его члена, упирающийся в мою сущность.

— Думаю, что возьму тебя сзади. Ты же знаешь, как я люблю наблюдать за твоей прекрасной маленькой задницей.

Он всегда наблюдал за мной. Мы могли свободно быть любовниками за закрытыми дверьми терапевтического кабинета, но вне его нам приходилось притворяться, что между нами лишь профессиональные отношения врача и пациентки. Находясь в комнате отдыха, я сидела за столом с девочками и старалась не смотреть на него, когда он кружил по комнате, наблюдая за поведением обитателей лечебницы. Я чувствовала, как он изучает меня в такие минуты, безмолвно зовет, обещая, что сделает со мной, когда мы останемся наедине.

Он поднял меня еще выше, так что теперь мои ноги не касались пола, и вошел в меня. Его руки сжимали мои бедра, и он двигал мое тело по своей длине, рождая внутри меня оргазм, только чтобы замедлить движения и позволить внутреннему жару медленно кипеть.

Он умел мастерски приводить меня к точке невозврата, где я парила по облакам, и ничто не могло меня коснуться, кроме его умелых рук. Я была его — полностью и всецело — абсолютной пленницей его голоса, его взглядов, его мыслей и желаний. Я принадлежала ему. Инструмент наслаждения, женщина, которая однажды станет его женой.

Я рассмеялась, когда разочарованное рычание вырвалось из его груди. Ему нужно было больше меня, нужно было чувствовать мою кожу рядом с его, мои ноги, обхватывающие его бедра, когда он брал меня. Он отвязал мои руки от кольца на потолке, но так и не снял наручники. Он никогда не был готов полностью отказаться от контроля.

И у меня не было бы другого выхода.

Бросив меня на мягкий матрас, он накрыл меня собой, раздвинув коленом мои ноги. Одной рукой он прижал мои руки над головой, а другой вырвал кляп из моего рта, чтобы прижаться своими губами к моим. Его язык скользнул по моему языку, оказавшись глубоко внутри моего ртатак же, как и его член находился глубоко внутри моего тела.

Я двигалась в ответ на его мощные толчки, и когда мне показалось, что я больше мне вынесу, когда подумала, что мой разум разрушится от сокрушительного экстаза, а тело развалится под ним, он позволил мне испытать оргазм, толкаясь невероятно глубоко и находя свое собственное освобождение внутри меня.

Мы рухнули на кровать вместе, он прижал меня к своей груди сильными руками. Моя голова была прижата к его груди, и я слышала биение его сердца.

Наше дыхание, в конце концов, замедлилось, ритм наших сердец, наконец, успокоился, став ровным. Он снял повязку с моего лица и посмотрел на меня глазами, в которых плескалась его любовь ко мне.

В этот момент, в этом месте, которому, я чувствовала, я принадлежала, я переосмыслила ценность слов и их значения.

Я никогда не верила, что это место — приют.

Однако, в конце концов, это оказалось местом, где я смогла укрыться.

Место, ставшее безопасным убежищем.

Место, где меня охраняли, потому что я больна.

Но не эти стены сделали это определение истинным.

Это были руки человека, которого я нашла в этом месте…

… и сердце героя, который спас меня от ночного кошмара и подарил мне мечту.

Эпилог

«Покажите мне здравомыслящего человека, и я вам его вылечу.»

— Карл Юнг.

Доктор Джереми Хатчинсон, доктор медицины, кандидат наук

— Ты готова выбраться отсюда?

Она выглядела совсем маленькой в светло-голубой пижаме, обычной одежде для пациентов Стэйтема. На ногах у нее были дешевые шлепанцы, которые тарахтели по полу, пока пациенты бездумно бродили, пытаясь осознать разницу между иллюзией и реальностью.

Их умы были притуплены низким IQили отравлены неконтролируемыми эмоциями. Эти пациенты были печальным примером разрушения духовного и естественного.

Я начал свою карьеру с верой в то, что этих людей можно спасти, что их можно вернуть в нормальное состояние, если найдется врач, который сделает все, чтобы разрешить затруднения и ловушки, завладевшие их разумом и сделавшие их безумными. Тем не менее, то, что я обнаружил, оставив позади грандиозные заблуждения, которые были частью моего образования, оказалось простым правилом, которое ни один человек, работавший в этой области, не был готов признать открыто.

Для этих людей не было надежды, потому что, по правде говоря, невозможно спорить с безумием.

— Я готова, как никогда, — откинув волосы с лица, Алекс посмотрела на меня яркими глазами, наполненными волнением и ожиданием. Это был новый для нее шаг, миг, когда она приблизилась к жизни, о которой я ей говорил. — Я буду скучать по девочкам. Я чувствую себя ужасно, оставляя их в этом месте, но с уходом Джо и Эмерсона, я думаю, они в большей безопасности, чем были, когда я только приехала сюда.

Я улыбнулся, успокаивая ее, совсем не уверенный, что все изменится для ее друзей, как только мы покинем лечебницу навсегда. Однако я бы никогда не дал ей об этом знать. Горькая сущность этого места навсегда омрачила бы ее жизнь, если бы она знала, что здесь никогда ничего не изменится.

Она была такой прекрасной девушкойс невинной душой, но потерянной в жестоком и беспощадном мире. Ее использовали и бросили, измучив до такой степени, что ей оставалось лишь забыть об ужасах, совершенных с ней, чтобы защитить себя. С большими голубыми глазами и блестящими белокурыми волосами, отросшими сейчас, она была живым примером женщины, которую я желал. Несмотря на ее причуды, шрамы, которые оставила ей жизнь, я не мог не любить ее. Наша встреча не была случайной. Это не было причудой судьбы, которую можно разрешить в одночасье, приняв решение. Она была предопределена и неизбежна. Случилось то, что должно было случиться.

— Девочки тоже будут скучать по тебе. Но ты никогда не поправишься, если останешься здесь, — схватив ее за руки, я поднял ее с кровати, чтобы поставить на ноги. — Мне нужно кое-что еще забрать из кабинета, прежде чем мы сможем уехать. Я подумал, что тебе нужно время, чтобы попрощаться с девочками в комнате отдыха. Терри сегодня дежурит, и она убьет меня, если мы уйдем, не попрощавшись с ней.

Алекс усмехнулась, на лице ее читалось выражение невинного доверия и бесконечной любви. Она была редкой женщиной, характер которой сформировался в условиях насилия, трагедии, лжи и жестокого обмана. Меня поражало, что она все еще могла верить в свет, существующий для нее в конце туннеля, и находить в себе способность доверять другим людям.

Большинство женщин, переживших травмы, подобные которым перенесла Алекс, ломались при таких обстоятельствах. Их разбитые куски разлетались так далеко, что никто не мог найти их все и вернуть в прежнее состояние, в котором они были до случившегося.

Мы шли по направлению к холлу. Я вел ее по узким коридорам, мигающие лампы над нашими головами напоминали мне, почему я ненавижу это место. Государственные учреждения были худшими из всех прочих психиатрических заведений. Они были местом, куда выбрасывались нежелательные напоминания о зле и болезнях, существующих в нашем обществе. При недостаточном финансировании и недостаточном количестве персонала, необходимого чтобы справиться с тем количеством пациентов, которое в них размещали, эти учреждения оказались готовыми к унизительной обстановкедля пренебрежения и ужасов, которые большинство людей никогда не захотят себе даже представить.

Это была работа, которую не ищет ни один врач, но вы согласитесь на это место, в надежде, что сможете выбраться из грязи, чтобы стать ближе к успешной и продуктивной карьере.

Если бы не Алекс, не знаю, как долго мне пришлось бы напрягаться, чтобы, наконец, найти свое место в приличной практике.

— Ну, мы пришли. Я скоро вернусь со своим белым конем и умчу тебя в новую жизнь, которая тебе предстоит.

Она улыбалась и старалась держаться от меня на безопасном расстоянии. Я знал, как трудно ей скрывать то, что мы вместе, я видел это в ее глазах и языке тела, когда мы бывали в общественных местах. Я рисковал, подпуская ее так близко, но этот риск, в конце концов, того стоил.

Наша жизнь будет легче, как только все будет досказано и доделано.

И Алекс ничего не узнает о том, как я вытащил ее отсюда.

Заглянув в комнату отдыха, ее улыбка пропала, и от беспокойства вокруг глаз появились морщинки.

— Девочки выглядят так, будто сейчас заплачут. А Джулиана держит в руках торт.

Ее голос звучал странно, и я спросил:

— Ты, кажется, не очень-то рада этому?

Она засмеялась.

— Да, просто если Джулиана держала его слишком долго, то неизвестно, что она в него засунула.

Я сжал губы, пытаясь сдержать улыбку. Заставляя свой голос оставаться спокойным, я предложил:

— Тогда поищи в нем какие-нибудь дыры, прежде чем согласишься съесть его.

Кивнув, она глубоко вздохнула.

— Увидимся, когда вы вернетесь, док.

Я наблюдал за ней, пока она шла к столу, чтобы сесть. Ее друзья кружили вокруг нее, скрывая ее из вида.

Мой кабинет был недалеко, и очень скоро я сидел за своим столом, извлекая последние файлы пациентов из ящиков и раскладывая их на столе для врача, который займет мою должность.

— Тук-тук.

Подняв глаза, я встретился взглядом с понимающей ухмылкой моей коллеги, которая скоро станет бывшей.

— Али. Поздновато для тебя, чтобы торчать в больнице.

— Ну, некоторым из нас повезло меньше, чем тебе. Ты приступаешь к новой работе в непыльном месте, — пройдя комнату за несколько шагов, она скользнула в одно из кресел перед моим столом. — Кстати, поздравляю с этим. То, что ты сделал, безусловно, блестяще.

— Без тебя я бы не справился.

Остановив мою благодарность взмахом руки, она ответила:

— Пожалуйста. Человек твоего масштаба не должен делать низкопробную работу, обрабатывая данные исследований какого-то мудака. Я знала это с той минуты, как встретила тебя в школе. Ты слишком хорош в том, что делаешь, чтобы быть связанным, так сказать. Я знала, что ты хочешь выбраться из тупика, в который зашел, и когда здесь появилась вакансия, я знала, она будет идеальной для тебя. Я лишь дала тебе стимул. Ты был гением и сообразил, как прыгнуть еще выше. Я имею в виду «диссоциативное расстройство личности». Ты, бл***, издеваешься? Я удивлена, что они купились на это дерьмо.

— Это был не единственный диагноз. Тем не менее, у нее есть общие симптомы и галлюцинации…

— Не надо мне этого дерьма, и да, у нее все есть. Хотя мы оба знаем, откуда они взялись, — ее губы искривились в злобной усмешке. — Все равно это не имеет значения. Каждая сучка — лишь лабораторная мышь для нашего развлечения. Эта работа была бы оху*** скучной, если бы мы действительно пытались им помочь. Мы получаем удовольствие, играя с сумасшедшими. Это как дополнительный бонус, что никто не смотрит, что именно здесь происходит.

— Почему никто из вас не пытался выбраться и сделать что-то лучше, чем это? Это место — отстой.

— Мне слишком весело трахаться с этими людьми, — засмеялась она. — Зачем мне идти в лучшее место, где я буду вынуждена вести себя прилично?

Я улыбнулся и присоединился к ее смеху.

— Они сумасшедшие. Им все равно никто не поверит, верно?

Раздался еще один смешок, прежде чем она сказала:

— Точно. Хотя было жаль потерять Джо и Эмерсона. Иногда они были полезны.

— Ты быстро их заменишь. В таких местах всегда найдётся кто-то, кто готов выполнять грязную работу. Для некоторых людей это настолько в их природе, что они не могут не воспользоваться. У тебя все еще есть Лиза и Терри, так что тебе повезло. Они не менее полезны, как Джо и Эмерсон, только иначе. Терри гениально симулировала сердечный приступ, чтобы оставить Алекс наедине с Джо. Алекс никогда ни в чем не сомневалась, даже после того, как ты освободила других пациентов, чтобы позаботиться о Джо.

— Это правда, — она засмеялась, но потом долго и пристально смотрела на меня.

— Твоя работа была поистине превосходной. Я бы никогда не подумал, что Джо одевается, как ее мужчина в капюшоне. Должно быть, тебе стоило целого состояния заставить его убить Эмерсона. Они были друзьями.

— Мне никогда не приходилось платить ему. Он долго не протянул.

Она снова рассмеялась, в ее глазах пронеслась буря злорадного веселья.

Пожав плечами, я признался:

— Мне пришлось убедить ее брата и ее, что она все еще видит своего преследователя. Это был единственный способ симулировать симптомы, необходимые для постановки диагноза, который, в конечном счете, сделал меня известным человеком. Я уже сколотил состояние на терапии, которую разработал для лечения Алекс.

— Такой терапией не вылечишь того, кто действительно страдает от подобного состояния.

Мои брови взлетели вверх.

— Если они вообще находятся в таком состоянии. Ты сама видела, как легко предположить, что у человека есть альтернативная личность или индивидуальность. Большинство случаев диссоциативного расстройства личности являются не более чем результатом ошибок некомпетентных или неподготовленных терапевтов. Либо это, либо ошибочный диагноз, который можно легко объяснить другим психиатрическим состоянием. Убедить Алекс, что она сумасшедшая, было единственным способом получить здесь преимущество. С другими проблемами, от которых она уже страдала, она была идеальным кандидатом. Никто не ставил диагноз под сомнение, и я прославлюсь, как только вылечу ее.

Али взорвалась безудержным смехом, и, подумав, спросила:

— Как ты узнал, что у нее действительно есть преследователь?

— Я не знал, — улыбнулся я. — Сначала подумал, что она все это выдумала. А когда ее брат сказал мне, что преследователь найден, это дало мне ключ и прекрасную возможность утверждать, что она идентифицирует себя со своим преследователем в результате полученной травмы. В любом случае, все получилось.

— Вау, отличная должность и красивая девушка, которая позволяет тебе контролировать все в ее жизни. Кстати придется и ее привлекательный трастовый фонд, который ты заполучишь, женившись на ней. Мечты сбываются!

Я кивнул головой, пытаясь казаться кротким, но не смог сдержать самонадеянную усмешку, изогнувшую мои губы.

— Иногда это слишком просто. Ее брат был более чем готов предоставить мне всю необходимую информацию, чтобы помочь своей сестре. Если бы он только знал, что я использую эту информацию, чтобы ее галлюцинации казались достоверными и реальными.

Недоверчиво качая головой, она встала и направилась к двери. Остановившись в дверях, Али обернулась и в последний раз улыбнулась мне.

— Удачи, Хатчинсон. Если, в конце концов, вскроется правда, и ты потеряешь свою непыльную работёнку, уверяю тебя, я всегда смогу предоставить тебе место здесь.

Улыбнувшись ее предложению, я сказал:

— В этом нет необходимости. Лечить Алекс будет легко, потому что она никогда не была по-настоящему сумасшедшей. Да, у нее были проблемы с памятью, и благодаря Джо и Эмерсону, и твоей любви к шоку, было легко поверить, что она действительно страдала от амнезии в первый год своего пребывания здесь. К счастью, отсутствие записей в больнице не позволит другим узнать, к чему привели ее проблемы.

— Совершенно верно.

Ее звонкий смех затих, когда она вышла за дверь и пошла по длинному коридору.

Я остался один, со своими мыслями и потоком эмоций, захлестнувшим каждую клетку моего тела. Я достиг того, к чему стремился, несмотря на игры, в которые мне пришлось играть, чтобы добиться задуманного. Я ненавидел горький привкус, оставшийся во рту, потому что был вынужден объединиться с такими людьми, как Али. Но это сработало, и я должен быть благодарным.

У меня был выход из этого места.

У меня была работа, которую я хотел.

Но самое главное, у меня была Алекс.

Думая про тот день, когда я встретил ее, я вспомнил, что она приехала в больницу, похожая на испуганное животное. Она дрожала и смотрела на меня глазами, выдававшими огонь, который горел внутри нее. В этих глазах был жар, и были кошмары — но никогда я не видел в них безумия. С первой встречи я знал, что должен забрать ее отсюда — из этой тюрьмы. Даже притом, что она находилась в довольно мягких условиях, она никогда не заслуживала быть в такой адской дыре.

Сначала я думал, что она лжет о своих проблемах с памятью. Я был достаточно глуп, чтобы предположить, что она убила тех людей и действительно виновна в преступлениях, в которых ее обвиняли. Однако даже ее вины было недостаточно, чтобы я мог избавиться от влечения к ней. Я хотел ее и был полон решимости сделать всё, чтобы обладать ею.

Что может быть лучше для освобождения преступника, чем доказать, что он был безумен, когда происходили преступления?

Убедить Али подыграть было легко. Ей нравилось участвовать в постыдных поступках. Неважно, кому она причиняла боль, главное, чтобы она чувствовала силу от собственных махинаций. За пару часов она заставила своих сотрудников подписаться на игру, и все они верили, что это поможет мне подняться в жизни. Никто из них не подозревал, что мой истинный мотив — освободить Алекс.

Я манипулировал каждым, кто был в этом задействован, и каждый верил во что-то своё. Я использовал приемы и методы, в которых поднаторел за время учебы, чтобы играть с сознанием людей, окружавших меня. И я достиг своей цели, даже когда события повернулись таким образом, что я перестал верить, что это возможно.

Алекс не совершала этих преступлений, и она ушла бы отсюда свободной женщиной, независимо от моих усилий.

В любом случае, все получилось лучше, чем я мог себе представить. Алекс последует за мной в другую больницу, где я буду работать, и в конечном итоге ее освободят. Она поблагодарит меня за то, что я излечил ее от травмы, и одно это стоило тех усилий, чтобы заставить ее поверить, что она действительно сумасшедшая.

Глубоко вздохнув, я поднялся со стула и пересек комнату, чтобы в последний раз выключить свет в этом отвратительном кабинете. Я посмеивался над мерцающими огнями и брел по длинным коридорам в поисках женщины, которая изменит мою жизнь навсегда.

Я подошел к комнате отдыха и увидел, что Алекс ждала меня у стола Терри. Лесли, Мишель, Салли и Джулиана стояли рядом, освобождая для меня место, когда я приблизился.

—Чёртова сучка, похоже, вот и все. Мы будем скучать по тебе, — Лесли обняла Алекс, и Мишель сделала то же самое.

Салли хмыкнула, лаская волосы Алекс, а Джулиана вырывала глаз у куклы. Сунув его в рот, она ухмыльнулась и сказала:

— Позаботься о себе, Алекс.

Встав со стула, Терри обогнула стол и проводила нас с Алекс в холл. Когда мы подошли к выходу, Терри похлопала Алекс по спине, прежде чем обнять ее на прощанье.

— Доктор Хатчинсон позаботится о тебе, Алекс. Вас ждет только хорошее, которое с нетерпением ждёт, когда вы выберетесь отсюда.

Алекс смахнула со щеки слезу, когда я открыл перед ней дверь. Сделав свой первый шаг из здания, она обернулась, когда Терри сказала:

— Никто никогда не убегает из этого места, Алекс. Ты очень счастливая девочка.

***КОНЕЦ***

Примечание автора

Хотя эта книга написана с некоторыми правдивыми элементами психиатрической симптоматики и методов терапии, я позволила себе МНОГО вольностей, подтасовывая правду, как в обсуждениях условий, так и в методах, используемых для лечения пациентов психиатрических заведений.

Потому что… давайте будем честными…

Если бы я слишком реалистично описывала обсуждаемые симптомы, диагнозы и методы, эта книга была бы скучной.

Государственные учреждения, хотя когда-то и находились в плачевном состоянии по отношению к находившимся там пациентам, со временем значительно улучшились. То же касается и толкования психических расстройств. К тому же я не намерена освещать психические состояния, упомянутые в этой истории.

Ни в коем случае эта книга не должна рассматриваться как достоверный источник в отношении обсуждаемых тем. Хотя кое-что здесь и правда, но она приукрашена моим воображением.

История является вымыслом и предназначена только для развлечения.

Notes

[

←1

]

Антероградная амнезия - амнезия, которая характеризуется тем, что память не воспроизводит события с начала болезни.

[

←2

]

Аверсия - уклонение от воздействия обстоятельств и факторов, вызывающих неудовольствие.

[

←3

]

Диссоциативное расстройство идентичности (также используется диагноз расстройство множественной личности, непрофессионалами называется раздвоением личности) — очень редкое психическое расстройство из группы диссоциативных расстройств, при котором личность человека разделяется, и складывается впечатление, что в теле одного человека существует несколько разных личностей (или, в другой терминологии, эго-состояний). /Википедия/