Сумерки хищников

2

День шестой, особняк

Летом особняк принимает идиллический вид. Его стены мягко сияют в теплом утреннем свете под первыми лучами солнца, заливающего фасад. За домом расстилаются поля, густо заросшие диким ячменем, одуванчиками и медвежьим ухом, а горизонт тонет в безмятежных водах Днепра. Но осенью, когда смолкает песнь жаворонков, небеса и камень окрашиваются в серый. Ветер врывается в дом сквозь рассохшиеся оконные рамы и завывает в комнатах, пламени каминов с трудом удается прогреть их до сносной температуры. С наступлением зимы голые ветви яблонь сгибаются под тяжестью снега, и особняк кажется затерянным где-то на краю света.

Из окна спальни Екатерина глядела на неподвижные вязы в саду. Время как будто замерло. Она пошла в ванную: даже ванна на ножках принадлежала другой эпохе. При свете дня особняк показался норвежке менее роскошным: он походил на обнищавшего старого дворянина, которого прожитые годы лишили блеска. Зеркало над раковиной было таким мутным, что она с трудом находила в нем свое отражение. На лестнице раздался скрип; взвизгнула дверь, до нее долетели обрывки разговора. Должно быть, Корделия с Диего. Екатерина вернулась в комнату, чтобы разбудить Матео: тот еще крепко спал. Она уселась на край кровати и легонько похлопала его по плечу.

Он открыл глаза и посмотрел на нее.

– Ты как будто не до конца проснулся, – сказала она. – Мы в Киеве, в старинном особняке. Признаю, это звучит невероятно, но история остановилась на этом. Остальные уже спустились, они не знают, что мы спим вместе, так что давай будем вести себя тихо.

Матео выпрямился, обнял ее за талию и спросил, как ей спалось.

Этот невинный вопрос звучал отнюдь не невинно для женщины, привыкшей к одиночеству.

– Ты бы лучше вставал, – сдержанно ответила она.

Он потянул Екатерину к себе, но та не далась, и под ее долгим взглядом Матео подумал, что еще не встречал человека, настолько озабоченного тем, чтобы никогда не сдаваться.

– Сколько женщин побывало в твоей постели? – спросила она.

Он не ответил.

– Десять? Двадцать?

Матео молча и внимательно смотрел на нее.

– Тридцать?

Он закатил глаза.

– Ладно, знаешь что, давай остановимся на этом, и так ясно, что их было слишком много, – сказала она, вырывая у него свою руку.

Она встала и направилась к двери.

– Ответ на твой вопрос ничего не значит, потому что для меня это впервые, – сказал ей Матео.

Екатерина обернулась и прикусила губу:

– Как впервые?

– Впервые с женщиной, которую я люблю.

Екатерина ответила ему взглядом женщины, стоящей на краю пропасти.

– Одевайся, – прошептала она и вышла.

У подножия лестницы Алик вывел Екатерину из раздумий, пригласив в соседнюю комнату. Снаружи было уже тепло, но окна в малой гостиной оставались закрыты – пунктик Вити. Здесь явно успела побывать Илга: на консольном столике стояли горячие напитки и корзинка со свежей выпечкой. Заспанная Дженис держалась в сторонке с чашкой кофе в руке; при виде Вити ее взгляд ожил. Тот разместил свою коляску между диваном и глубокими креслами.

– Как ночь? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– У меня вопрос, – заговорил только что присоединившийся к «Группе» Матео. – Какими техническими возможностями мы располагаем в этом старом здании? Раз уж нам предстоит «взлом века».

Витя развернулся к нему:

– Узнаете, когда мы поднимемся в донжон.

– Донжон? В особняке XIX века? – изумилась Екатерина.

– Так мы назвали компьютерный зал под самой крышей, – объяснил Алик. – Там нет окон, а стены с изоляцией. Можно не бояться вмешательства извне.

– Но там не так уютно, – подхватил Витя, – так что подготовкой лучше заниматься здесь. Давайте сначала определяемся с действиями, а потом мы вас разместим за клавиатуры.

Первым делом Корделия поблагодарила друзей за то, что они нарушили правила и собрались здесь, чтобы им помочь. Их план – не только отомстить за невесту ее брата, но и наказать преступников в назидание другим. Альба погибла из-за людей, обогащавшихся на раздувании цен на лекарственные препараты. Доказательства, добытые Корделией, неопровержимы – ее пытались прикончить, чтобы вернуть эти документы. Пенни Роуз, ее подругу, убил, приняв за нее, бандит, нанятый руководителем компании «Талови».

Диего в подробностях изложил их план, рассказав, что им с сестрой уже удалось сделать – они взломали данные участников фармацевтического конгресса, начавшегося позавчера.

Дженис поздравила их с успешной операцией, проведенной в столь сжатые сроки; Витя и Алик слушали с величайшим вниманием.

– Сколько преступников в белых воротничках вам удалось выявить? – поинтересовалась Екатерина.

– Пятьдесят, – ответил Диего.

– И в скольких банках они держат счета?

– Пока что в нашем списке пять.

Алик встал с места и прошелся по гостиной.

– Эти люди знакомы друг с другом, они ходят в одни и те же клубы, переписываются… Если вы хотите их обчистить, чтобы возместить ущерб их жертвам, нужно метить выше и взломать еще и их банкиров.

– Одно дело – проникнуть в хранилище, совсем другое – выбраться с добычей непойманными, – заметила Дженис.

Витя крутанул колеса своего кресла назад.

– Наш отец говаривал: «Успех предприятия сводится к трем буквам: “АБВ”!» – воскликнул он. – Чтобы совершить что-то выдающееся, нужны авантюризм, блеск и выдержка.

– Очень поучительно, но это не решает нашу проблему, – возразил Матео.

– Мне нужно поразмыслять в одиночестве, – проворчал Витя. – Идите погуляйте. Когда мы приступим к делу, вы будете видеть только свет от экранов.

Дженис не заставила себя упрашивать, схватила свою сумку и принялась рыться в ней в поисках сигарет. Алик распахнул двери гостиной и предложил всем выйти на улицу.

«Группа» рассыпалась по саду. Дженис добрела до каменной оградки над берегом реки. С облегчением нашарив зажигалку, она затянулась и выпустила клубы дыма.

– Все в порядке? – спросила Екатерина, подойдя к ней.

– Ничего не имею против этой атаки, если у нас все получится, я буду ею гордиться больше всех, но мне не верится, что близнецы созвали нас ради нее. Они не стали бы подвергать нас такому риску из-за того, что какой-то бандит напал на Корделию. Ты же получила то же сообщение, что и я, все казалось куда серьезнее. Два дня – и я сваливаю! – заявила она. – Я еще не закончила с Бароном и его шайкой!

– И мы тоже, – холодно откликнулась Екатерина.

– Я тоже потеряла подругу из-за того, что вам помогала. Если бы я не втянула Ноа в эту историю, с ней ничего не случилось бы.

Екатерина ошеломленно повернулась к ней:

– Почему ты ничего не сказала, пока мы там сидели?

– Наверное, потому, что мне никак не удается свыкнуться с мыслью, что я виновата в ее смерти. Теракт, планировавшийся в Осло, не был единичным событием. Партию Викерсена поддерживают влиятельные богачи. И это еще не все. До Ноа пропала без вести одна из ее коллег. Она расследовала нелегальные транзакции некоего Шварсона, и я не удивлюсь, если он в той же группировке. Ноа рассказала мне о нем, когда меня предупреждала об осторожности. Я ее не послушала и толкнула в руки убийц.

Екатерине нелегко далась эта новость. Она забрала у Дженис сигарету и затянулась.

– Только не говори ничего Матео, по крайней мере сейчас, – прошептала она. – Не представляю, как он отреагирует, когда узнает, что ты втянула в дела «Группы» кого-то постороннего… Обещаю, в конце концов мы их разоблачим, чего бы нам это ни стоило, они будут осуждены. При каких обстоятельствах твоя подруга…

Дженис взглянула на Матео, проверявшего сообщения в нескольких метрах от них.

– Вы вместе?

– Не могу сказать, еще слишком рано, – ответила Екатерина.

– Слишком рано для чего? – вздохнула Дженис и двинулась прочь.

Екатерина не стала ее удерживать и подошла к Матео.

– Нам следовало остаться в Риме, продолжать слежку за Бароном, – сказала ему она.

– Может быть, но раз уж мы все здесь, давай уделим несколько дней на помощь Корделии и Диего.

– Мы здесь не все. Двоих не хватает. Чем занимается Майя?

– Понятия не имею, и меня это беспокоит не меньше, чем тебя, – заверил ее он.

– Корделия и Матео, Дженис, близнецы, мы… а кто девятый? – продолжала гадать Екатерина.

– И снова понятия не имею, но очень ценю твое «мы»… даже если ты считаешь, что еще слишком рано.

Диего ушел, чтобы позвонить Флорес, но его подруга не ответила. Тогда он набрал номер шефа своего ресторана в Мадриде.

Корделия сделала вид, что ей тоже нужно сделать пару звонков. Спускаясь к берегу реки, она заметила Алика, прислонившегося к стволу ивы.

– Я тебе не помешаю? – спросила она.

– Нет, тебе что-то нужно?

– Немного поговорить с кем-то, кроме моего брата.

– Тут я тебя понимаю.

– Вы всегда здесь жили?

– Да, с Илгой, она давно о нас заботится.

– Расскажешь?

– Что ты хочешь услышать?

– Что случилось с Витей, почему вы живете в этом особняке затворниками со старой служанкой, чем вы занимаетесь помимо хакерства… Да что тебе в голову придет.

Корделия не сводила с Алика глаз, но его взгляд был устремлен на особняк.

– Ты за нами наблюдаешь со вчерашнего вечера. Ты всегда такая любопытная? Не считаю это недостатком, вовсе нет. Но давай сначала ты скажешь, что ты заметила, мне интересно.

– Вы понимаете друг друга с полуслова, может, из-за того, что вы близнецы. Мы с Диего тоже такие, хоть и живем теперь далеко друг от друга. Я угадываю, что он хочет сказать раньше, чем он заговорит.

– А он?

– А он часто погружен в свои мысли… к тому же он мужчина.

Алик кивнул. Корделии подумалось, что он похож на актера пятидесятых – ямочка на подбородке, как у Кэри Гранта, и грустные глаза, как у Джеймса Стюарта. Алик предложил ей немного прогуляться вдоль реки.

– Особняк принадлежал нашим родителям. Илга уже работала здесь, когда они его купили. Отец занимался бизнесом и немного политикой. Знаешь выражение «гробиться на работе»? Думаю, они погибли из-за политических взглядов, а может, из-за работы матери, она была журналисткой. В нашей стране очень сложно разобраться, почему тебя убивают. Меркантильность, коррупция, борьба за власть… Иногда причина – просто клочок земли, несколько гектаров леса. Итог один, и его не изменить. В случае родителей – три очереди из автоматов по машине, стоявшей на переезде. Они возвращались с рынка. О чем тебе еще рассказать? О том, что в тот день я остался дома с Илгой, а Витя сидел на заднем сиденье? Ему прострелили желудок, легкие и позвоночник. Чудо, что выжил, говорили врачи. Но я ему никогда этого не говорю, ничто не расстраивает его больше. Расследование кончилось ничем. Мы унаследовали особняк, Илга дала кому-то на лапу, чтобы получить над нами опеку, чтобы мы могли остаться здесь втроем. Когда мы были подростками, Витя увлекся компьютерами. Все началось с приставки: он целые дни проводил в мире, где мог бегать, лазать, нырять… Его персонаж делал все, что теперь ему было недоступно. Я занялся тем же, чтобы он был не один. А потом однажды мы поняли, что власть в виртуальном пространстве может распространяться и на реальный мир. Как в «Матрице». Не научиться кодировать в том возрасте было бы так же глупо, как отказаться учиться читать или писать. И мы научились очень быстро, в чем нет особой заслуги, просто здесь мало развлечений, особенно зимой. Для Вити ставки были еще выше. Он в инвалидной коляске, отрезан от мира, а так мир сам мог прийти к нему. Мы – достойные дети своих родителей, два хакера, которые занимаются бизнесом, немного политикой и в какой-то мере – журналистскими расследованиями.

Корделия подняла брови.

– Что? Что я такого сказал? – обеспокоился Алик.

– Просто ты так равнодушно рассказываешь об этой трагедии, не могу понять, ты говоришь правду или пытаешься меня охмурить.

Дипломатия не была ее сильной стороной, но Корделии удалось наконец привлечь внимание Алика.

Его сильные ладони легли на щеки Корделии с удивившей ее нежностью; их лица сблизились, губы соприкоснулись и дыхание смешалось. Кожа Алика пахла зеленью и свежестью. После поцелуя они обменялись одинаково изумленными взглядами.

– Лучше нам вернуться к брату, – предложил Алик.

В ста метрах от них Диего, наблюдавший за сценой с самого начала, двинулся к особняку.

Корделия поднялась на крыльцо первая, остановилась в дверях и повернулась к Алику:

– То, что ты мне рассказал, правда?

Алик толкнул дверь, не ответив.

Их шаги гулко зазвучали в холле. Они присоединились к «Группе», уже собравшейся в гостиной.

Витя помахал в воздухе листком бумаги, сигнализируя о начале совещания, а потом вручил его брату-близнецу. Он хотел, чтобы план изложил Алик – так у Дженис не будет повода критиковать его английский.