Сумрачный гений III рейха Карл Хаусхофер

ГЛАВА 6 ПОЛИТИЧЕСКИЙ АКТИВИСТ

Крушение Германской империи в 1918 году повлияло на немцев, наверное, сильнее и больше, нежели даже Вторая мировая война. Большинство из них были полностью уверены, что империя, созданная Бисмарком, в принципе не могла проиграть Первую мировую войну. Подписание неоправданно жесткого, почти грабительского Версальского мирного договора воспринималось во всех слоях немецкого общества как национальное унижение. Уже по этой причине почти вся история Германии между двумя мировыми войнами проходила под знаком пересмотра этого мирного договора, что нашло выражение в лозунге о «ликвидации Версальского диктата». Впрочем, поражение в Первой мировой войне сказалось не только на Германии. Распалась на множество мелких государств Австро-Венгерская империя Габсбургов. Антанта была весьма заинтересована в создании в Восточной Европе «санитарного кордона», который бы ограничивал Советскую Россию (позже — Советский Союз). Перекройка карты Европы привела к тому, что австрийским немцам, в отличие от чехов, поляков, румын, отказали в праве на национальное самоопределение. Антанта в ультимативной форме запретила объединение Австрийской и Германской республик, на чем настаивало большинство немцев. По этой причине ревизионистская политика определенных германских кругов была ориентирована в первую очередь на возвращение Германии ее прошлого внешнеполитического статуса великой державы. Этому не могли противиться даже канцлеры молодой Германской республики. Однако, начиная с Густава Штреземана, они предпочитали прибегать к услугам дипломатии, экономическим средствам и международному сотрудничеству. Германия как бы балансировала между Востоком и Западом, с одной стороны налаживая сотрудничество с Советским Союзом, с другой — постоянно озираясь на реакцию западных держав. Нет никаких сомнений в том, что Германия смогла в значительной мере вернуть себе свой внешнеполитический статус еще до 1933 года, когда к власти пришло правительство Гитлера. Это и стало основной предпосылкой для пересмотра Версальского договора.

Однако если посмотреть на внутреннюю политику Веймарской республики, то она характеризовалась отнюдь не действиями умеренных кругов, а неуклонно растущими как левоэкстремистскими, так и праворадикальными настроениями. Республика воспринималась как государственность, принесенная немцам на штыках Антанты, вследствие этого в немецком обществе были весьма популярны лозунги о «ноябрьских преступниках» и «соглашательских политиках», которые действовали во вред немецкому народу. Революционные беспорядки, мятежи, заговоры, забастовки, инфляция, выплаты непомерных репараций — все это до основания потрясло общественную, хозяйственную и политическую структуру Германии. Республика как таковая могла рассчитывать лишь на поддержку незначительного либерального меньшинства, в то время как «столпы», на которые традиционно опиралось немецкое государство (армия, чиновничество, церковь, представители тяжелой промышленности), относились к демократической форме правления если не враждебно, то весьма скептически. Сменявшееся одно за другим правительство ничего не могло противопоставить растущему национализму и экономической нестабильности. В условиях, когда в германском обществе самой популярной была мысль о том, что «немцы являлись народом без пространства», Веймарская республика казалась созданной только для того, чтобы быть уничтоженной одной из радикальных партий.

Особую обеспокоенность у политических и общественных структур вызвала судьба немцев, которые после окончания Первой мировой войны оказались за пределами Германии и Австрии. По приблизительным оценкам, только в 1919 году таковых было около 10 миллионов человек. В данном случае надо различать рейхсдойче — этнических немцев, которые имели некогда германское гражданство, и фольксдойче, которые являлись подданными иных государств, но не намеревались отказываться от своего происхождения, языка и культуры. В свое время Германская империя уделяла большое внимание тому, чтобы поддерживать фольксдойче. Однако после крушения империи эти задачи приняли на себя многочисленные организации и союзы, жаждавшие поддерживать немцев за границей, тем самым препятствуя политике «дегерманизации». В большинстве своем указанные организации были ориентированы на то, чтобы вернуть Германии часть ее приграничных территорий, которые оказались утрачены после Первой мировой войны. При помощи осуществления разнообразных программ предпринималась попытка поддерживать национальное самосознание немцев на утраченных Германией территориях. Солидарность всех немцев Европы была провозглашена чем-то вроде генеральной линии, которая должна была привести к пересмотру послевоенного мира. Во множестве случаев оправданная забота о родственниках и близких пропитывалась духом реванша. Бесчисленные организации только ожидали удобного момента, чтобы избавиться от либерального и демократического духа, воссоздать империю, имевшую намерение взять на себя ответственность за всех европейских немцев.

«Миф о народе» в том виде, как он возник в Германии 20-х годов, имел весьма большие и во многом роковые последствия. Дело в том, что он провозглашал народ высшей ценностью, которая и должна была определять границы государства. То есть данные идеологические построения автоматически подразумевали, что единый народ должен был жить в рамках единого государства, то есть все земли, на которых проживали немцы, должны были считаться немецкими. То, что подобные идеи не могли быть претворены в жизнь мирными средствами, прекрасно осознавали большинство приверженцев «единонародной идеологии». Уже в силу этого возникшее движение было изначально направлено против демократического государства, которое не только не являлось идентичным всей немецкой нации, но и не стремилось к этому. Организации, занимавшиеся обеспечением немецкой самобытности вне границ Германии, с самого начала тяготели к объединению, что придавало им большой политический вес. Этот процесс был вдвойне показательным, так как многие политические партии, действовавшие в политическом ландшафте Веймарской республики, постоянно раздирались внутренними конфликтами. По большому счету, всё «единонародное» движение в итоге оказалось сконцентрированным вокруг двух крупных надпартийных организаций: Союза «Немецкая защита» и «Объединения зарубежных немцев» (ФДА)[4]. Изначально ФДА возникло 23 июня 1881 года как Немецкий школьный союз, однако в 1908 году оно было переименовано в «Объединение зарубежных немцев». Еще до поражения в Первой мировой войне эта организация планировала укреплять связи с немцами, проживавшими вне Германии и Австрии. Однако в то время она в основном сосредоточивала свое внимание на создании немецких школ, библиотек, культурных учреждений — в ее деятельности не было очевидного политического подтекста. Второе рождение ФДА испытало именно в 20-е годы. К 1932 году «Объединение зарубежных немцев» насчитывало 27 земельных (региональных) филиалов, в которые входило 3200 местных и 5500 учебных групп. Союз «Немецкая защита», напротив, появился на свет только в 1919 году. Он с самого начала был ориентирован на то, чтобы вернуть Германии некоторые из утраченных пограничных территорий. В итоге в рамках союза объединилось около сотни радикальных «народных» учреждений. Члены этой организации ориентировались на «боевой» стиль пропаганды, всячески выказывая свое презрение к «изнеженным культурным фанатикам». Пик деятельности «Немецкой защиты» пришелся на начало 30-х годов.

Вдобавок ко всему имелось еще несколько крупных объединений, которые занимались «народной» политикой. Необходимо указать на «Немецко-народный клуб» («Клуб фольксдойче»), «Немецко-австрийское рабочее сообщество», «Союз Родины судетских немцев», «Немецкая Академия» (Мюнхен), «Сообщество немецких журналов», «Немецкий зарубежный институт» (Штутгарт). Однако на международном уровне наиболее весомым был возникший в 1922 году в Женеве «Союз немецкими этнических групп в Европе». Ему удалось наладить контакты с немецкими группами в Дании, Эстонии, Югославии, Латвии, Литве, Польше, России, Италии (Южый Тироль), Чехословакии, Венгрии. Именно эта организация представляла интересы немецких этнических групп в Лиге Наций.

Столь подробный рассказ о некоторых реалиях германской общественной жизни 20-х годов был необходим, чтобы дать более наглядное представление о том, в каких условиях и с какими идеями приходилось сталкиваться Карлу Хаусхофере в указанный период. Несмотря на то что преподавательская и научная деятельность занимала у него очень много времени, Хаусхофер никогда не был чужд общественной деятельности. Он часто читал лекции в различных немецких университетах, выступал с докладами в различных городах, вел обширную переписку. Кроме того, Хаусхофер, был тесно связан с «Имперским централом службы Родине», «Высшей школой политики» и германским Министерством иностранных дел. Также Хаусхофер постоянно консультировал многих политиков по вопросам, связанным с Дальним Востоком. Став издателем журнала «Геополитика», он постоянно готовил обзоры, которые с 1924 по 1931 год зачитывались по радио. Однако нельзя не отметить, что Хаусхофер весьма неохотно связывался с «практической политикой» в ее партийном понимании. По этой причине он никогда не сотрудничал только с одной-единственной партией. Он полагал, что это существенно исказило бы его идеи.

Если говорить об общественно-политической деятельности Карла Хаусхофера, ее начало приходится на лето 1919 года, когда он присоединился в Баварии к частям «гражданской самообороны». Несколько раз со своими соседями он выходил на патрулирование района, для чего им даже было выдано боевое оружие. После подавления Мюнхенской советской республики в баварской столице было неспокойно — многие ожидали беспорядков или вооруженных выступлений. Второй раз Хаусхофер вышел на патрулирование мюнхенских улиц в 1920 году во время так называемого «капповского путча», когда бригадой Эрхардта был захвачен Берлин. Из дневниковых записей, сделанных самих Хаусхофером, следовало, что он входил в состав 4-й роты «гражданской самообороны», которая осуществляла деятельность на территории 6-го округа Мюнхена. Рота состояла из четырех групп (18–20 человек каждая). На ее вооружении стояло даже три тяжелых пулемета.

Эти сведения указывают на то, что Карл Хаусхофер был близок к добровольческим корпусам (фрайкорам). Не стоило также забывать, что один из крупнейших добровольческих корпусов возглавлял его друг фон Эпп. Многие из фрайкоровцев после ликвидации советской республики перешли в ряды «гражданской самообороны». На основании имеющихся данных можно предположить, что Хаусхофер был вторым заместителем командира 6-го городского округа полковника фон Грундхерра. Если говорить о самой «гражданской самообороне», в 1920–1921 годах в Мюнхене она насчитывала 25–30 тысяч человек и около 300 тысяч в целом по Баварии. Со временем берлинское правительство и Международная армейская контрольная комиссия стали настаивать на роспуске этих милицейских частей. Баварское правительство уступило этому нажиму только в июле 1921 года. Однако части «гражданской самообороны» были распущены не сразу же. По крайней мере, имеются сведения о том, что Карл Хаусхофер принимал участие в ее деятельности вплоть до июня 1922 года. К великому сожалению, не имеется возможности установить, какие именно поручения он выполнял в рядах этой военизированной организации.

Вспоминая о периоде 20-х годов, Карл Хаусхофер писал в своих мемуарах, что он оказался неразрывно связанным с двумя мощнейшими интеллектуальными явлениями того времени. Во-первых, с геополитикой, которая постепенно выделилась из политической географии в самостоятельную науку. Во-вторых, с «Немецкой Академией», которой «после нескольких неудачных попыток все-таки удалось сплотить ключевые фигуры немецкой культуры, что уже давно было сделано французами и англичанами». Впрочем, Карл Хаусхофер не всегда придерживался столь лестного мнения о «Немецкой Академии».

Планы по созданию «Немецкой Академии» впервые возникли еще в конце XIX века. Однако непосредственной деятельностью по ее созданию занялся бывший атташе Баварии по культуре барон фон Риттер, который долгое время провел в Париже. В начале 1923 года он в узком кругу высказал мысль о необходимости создания центрального культурного института по образцу «Французской Академии» (не путать с Академией наук Франции). Целью запланированного учреждения должно было стать содействие пониманию за рубежом немецкой самобытности посредством пропаганды немецкого языка и немецкой истории. Барону фон Риттеру удалось привлечь к себе несколько видных баварских деятелей культуры и науки: ректора Мюнхенского университета профессора Пфайльшифтера, профессора права Франка, профессора истории Онкена, профессора Лона, который специализировался на политэкономии. После этого состоялось несколько встреч, на которых анализировался и обсуждался опыт, накопленный аналогичными заведениями в мире. Рассматривались все варианты, начиная от Японии заканчивая США. Постепенно стали вырисовываться контуры будущей «Немецкой Академии». Предполагалось, что она будет состоять из двух отделений. После этого были установлены контакты с многочисленными немецкими университетами и научными учреждениями. Одновременно с этим создатели «Немецкой Академии» пытались заложить материальную основу для будущей деятельности. Забегая вперед, надо отметить, что эта задача так никогда и не была решена — «Немецкая Академия» почти всегда испытывала материальные трудности. Кроме того, предполагалось сформировать Сенат, в который должны были войти сто самых выдающихся немцев. По мысли создателей, они должны были представлять различные научные и культурные сферы. Данная затея оказалась чреватой последствиями, так как избрание в Сенат стало поводом для проявления многими учеными и деятелями культуры непомерного честолюбия.

В рамках нашей книги нет никакой необходимости рассказывать всю историю создания «Немецкой Академии». Необходимо лишь отметить, что с лета 1923 года в указанных совещаниях деятельное участие стал принимать и Карл Хаусхофер. В 1924 году он стал одним из активнейших участников этого грандиозного проекта. В июне, когда по состоянию здоровья от дел отошел профессор Дорн, Карл Хаусхофер был избран президентом 2-го (практического) отделения. Всего же в еще не созданной «Немецкой Академии» имелось три президента. Президентом Академии был профессор Пфайльшифтер, президентом 1-го (научного) отделения — профессор Онкен. В конце 1924 году из Бразилии вернулся сын Карла Хаусхофера Альбрехт. Он сразу же подключился к созданию Академии. Ему было поручено налаживать связи и создавать новые группы, заниматься поиском финансистов и покровителей. Буквально за пару месяцев Альбрехт Хаусхофер посетил Гамбург, Киль, Ганновер, Бремен, Магдебург, Штутгарт, Берлин, Дрезден, Кёльн. Организационная работа Карлу Хаусхоферу, напротив, казалась слишком утомительной. По этой причине он в своем письме в марте 1925 года сообщал Марте: «Я буду тащить дела Академии до 5 мая, то есть до момента ее открытия. Но я попросил Пфайльшифтера, чтобы он подыскивал мне замену».

После двух лет подготовительных работ и переговоров «Немецкая Академия» была открыта 5 мая 1925 года. В этот день в актовом зале Мюнхенского университета происходило торжественное собрание. Полное название нового научнокультурного заведения звучало следующим образом: «Немецкая Академия научных исследований и обеспечения немецкой самобытности». Баварская пресса описывало произошедшее как «событие исторического масштаба». В выступлениях не раз подчеркивалось, что Академия «имела своей целью способствовать культурной миссии немецкого народа». Карлу Хаусхоферу предстояло заняться пропагандой немецкой культуры, однако он не имел конкретного плана действий. В итоге он определил, что указанная пропаганда должна быть ориентирована на пять отдельных групп:

— немцев, проживавших в Германии. У них планировалось воспитывать дисциплину и ответственность;

— иностранцев, проживавших в Германии. Их надо было побуждать к систематическим контактам с немецкими культурными объединениями и учреждениями;

— немцев, находившихся на утраченных Германией территориях. Надо было защищать их национальную идентичность;

— немцев, проживавших за границей. Они должны были объединяться в национально-культурные союзы и землячества;

— иностранцев, проживающих за границей. Ознакомление с немецкой культурой самых «перспективных» из них.

Изначально было ясно, что созданная «Немецкая Академия» должна была стать интеллектуальным инструментом, используемым для преодоления «Версальского диктата». Однако только Карл Хаусхофер планировал вести не «оборонительные бои» за немецкую самобытность, а начать духовное наступление, которое должно было помочь Германии сначала вернуть статус «великой державы», а затем все-таки стать «мировой державой». Некоторые из сенаторов «Немецкой Академии» позже вспоминали, что проект был во многом «спонтанным». Почти все признавали, что в Академии не имелось сильного организатора, который бы мог сплотить вокруг себя ученых. Кроме того, при создании «Немецкой Академии» не была учтена традиционная конкуренция между Берлином и Мюнхеном, которая в итоге привела к созданию в 1932 году Института Гёте, находившегося в германской столице.

В 20-е годы Карл Хаусхофер через своего старого знакомого графа Люксбурга поддерживал тесные контакты с Союзом «Оберланд», который возглавлял д-р Вебер. «Оберланд» был наследником одноименного добровольческого корпуса, созданного весной 1919 года Рудольфом фон Зеботтендорфом. После запрета этого фрайкора он был преобразован в общественно-политический союз. Его правление хотело непременно заполучить Карла Хаусхофера в свои ряды в качестве эксперта по внешней политике. Несмотря на то что сам профессор выказывал открытые симпатии к националистической идеологии «Оберланда», которая в своих основных чертах весьма напоминала мировоззрение национал-социалистов, он все-таки не решился вступить в эту организацию. В 1925 году ему было предложено занять место в правлении Союза, однако Хаусхофер вежливо, но настойчиво отказался от этого поста. Впрочем, это отнюдь не исключало того, что он очень часто встречался с активистами этой организации. Они же воспринимали Хаусхофера как некоего «духовного наставника». Только этим можно объяснить, что герой нашего рассказа не раз бывал в замке Гогенэк, где принимал участие в празднествах и собраниях, организованных «Оберландом».

В 1926 году Хаусхофер оказал д-ру Веберу помощь в издании пропагандистского буклета, для которого предложил несколько идей. При этом он набросал «контуры грядущего Третьего рейха» (в 20-е годы о будущей форме немецкого государства как «Третьем рейхе» говорили не только национал-социалисты). Один из членов организации вспоминал: «Он показал нам не банальные картины будущего. Он указал нам цель для наступления, которая должна привести к завершению многовековой немецкой борьбы. Его слова порождены недостающим нам жизненным пространством». Впрочем, во второй половине 20-х годов Хаусхофер дистанцировался от Союза «Оберланд». Постепенно эта организация под влиянием Э. Никиша и А. Виннига стала исповедовать идеологию, весьма напоминавшую национал-большевизм. В ней стали превалировать революционные интонации. В 1929 году «Оберланд» раскололся. В Мюнхене имелось его «правое крыло», которое было ориентировано на сближение с национал-социалистами. Другая часть организации была национал-революционной, то есть настаивающей на борьбе против капитализма за права рабочих.

Если в отношениях с Союзом «Оберланд» Карл Хаусхофер никогда не связывал себя конкретными обязательствами, то несколько иначе выглядела история его отношений с Немецкой народной партией (Национал-либеральной партией). Хаусхофер вспоминал: «Когда становится ясным, что, несмотря на внешнюю свободу, заложенную в конституции, немецкому народу полностью отказано в формировании любых форм демократического правительства, некоторые побуждаемы стремлением создать Немецкую народную партию, которая бы стала инструментом свободного развития нации». Автор этих слов всегда относился с большим скепсисом к партийной системе. Накануне Первой мировой войны он дистанцировался от всех партий, на что указывают критические и даже злобные пассажи из писем того времени. Карл Хаусхофер всегда был баварским монархистом. Вопреки приверженности «солдатским ценностям», он при этом отличался либеральным мышлением. Когда фактически впервые за свою жизнь Карл и Марта Хаусхофер 12 января 1919 года пришли к избирательным урнам, то они решили отдать свои голоса «меньшему из зол» — Национал-либеральной партии, которая на выборах в баварский ландтаг получила 9 мандатов (5,8 % голосов). Сам Хаусхофер никогда не смирился с ликвидацией монархии, а потому можно говорить лишь о том, что находило отклик в его душе в тот или иной момент. В начале 1919 года он больше всего был обеспокоен тем, чтобы к власти пришли люди, которые смогли, с одной стороны, создать сильный государственный аппарат, быть выразителями национальной воли, но, с другой стороны, могли гарантировать свободу личности. Принимая во внимание предвыборные программы, Карл Хаусхофер оценил обращение Национал-либеральной партии. В то время программа этой политической организации состояла из 12 пунктов.

1. Мы хотим сохранить единую, сильную немецкую империю[5] и выступаем против беспечного отделения некоторых частей страны.

2. Мы стремимся к Великой Германии, в которой будут свободно развиваться все этносы.

3. Мы не хотим деспотичной централизации, которая приведет к произволу Берлина.

4. Мы требуем энергичного создания военных обществ.

5. Мы за свободу торговли, рекламы и индустрии.

6. Мы за защиту национального производителя в сельском хозяйстве и промышленности.

7. Мы выступаем в защиту частной собственности и защиту всякого честного способа зарабатывать себе на жизнь.

8. Мы требуем оздоровления финансов и обеспечения военных займов.

9. Мы отказываемся от неразборчивого обобществления средств производства и аналогичных мероприятий, которые могут осуществляться в хозяйственной сфере.

10. Мы требуем освободить наших военнопленных и обеспечить эффективную защиту проживающих за границей немцев.

11. Мы требуем создания на современной основе вермахта[6], который будет в состоянии защитить нашу Родину.

12. Мы требуем достойного представления политических и экономических интересов империи за рубежом.

Несмотря на все свое негативное отношение к партиям как таковым, Карл Хаусхофер все-таки решился вступить в Немецкую народную партию (именно так с 1920 года стала именоваться Национал-либеральная партия). Это произошло под влиянием Гертруды Вольф, первой женщины-депутата в баварском ландтаге. Вольф была не только активисткой Немецкой народной партии, но и другом семьи Хаусхофер. С начала 1921 года она постоянно призывала Карла и Альбрехта Хаусхоферов попытаться реализовать свои идеи и начинания именно через ее партию. В итоге 10 января 1921 года отец и сын создают местную ячейку Немецкой народной партии. Тремя месяцами позже Карл Хаусхофер был избран в Мюнхене председателем городской партийной организации. На этом постоянно настаивали генерал фон Шох (председатель баварского земельного комитета) и майор Винингер. По большому счету, для самого Хаусхофера стало сюрпризом, что его кандидатура была выставлена на выборы председателя городской организации Немецкой народной партии. Он согласился на этот пост не без сомнений.

Однако в последующие месяцы объем партийно-организационной работы и связанных с ней забот возрос настолько, что Карл Хаусхофер, и без того не отличавшийся простым и покладистым характером, стал замкнутым и нервным. Только так можно объяснять несколько партийных конфликтов, в которые был вовлечен генерал и профессор. Дело было отнюдь не в его человеческих слабостях или желании стать непререкаемым партийным авторитетом. В итоге в начале 1922 года у Хаусхофера появился долгожданный повод, чтобы отказаться от всех постов в Немецкой народной партии. Однако перед этим он решил посовещаться с сыном Альбрехтом. Карл Хаусхофер полагал, что более не имелось основы для плодотворного сотрудничества с местной организацией партии. Он рассчитывал на доверительные отношения, но на практике ему приходилось обороняться от нападок и распутывать различные интриги. В глубине души Карл Хаусхофер чувствовал, что его решение только облегчит жизнь, станет для него избавлением от муторной партийной работы. В письме, которое он написал 2 февраля 1922 года Марте, Карл Хаусхофер описывал заседание комитета, на котором обсуждалось его заявление об отставке. Это «сугубо бюрократическое мероприятие» вызвало у него исключительное омерзение. Утверждение отставки Хаусхофера было решено перенести на общее собрание городской партийной организации, которое было запланировано на май 1922 года.

Однако 28 мая 1922 года Карла Хаусхофера было решено избрать в земельное правление Немецкой народной партии. При этом была удовлетворена его просьба об отставке с поста главы мюнхенской партийной организации. Таким образом, в 1922 году Хаусхоферу не удалось расстаться с партией. Конечно, номинальная деятельность в земельном правлении не занимала столько же времени, сколько раньше, а потому еще несколько лет Хаусхофер продолжал числиться в списках партийных активистов. Разрыв с Немецкой народной партией произошел только в 1925 году, когда генерал фон Шох подверг острой критике статью Хаусхофера, посвященную Локарнским договорам. Эта статья, в которой Хаусхофер гневно обрушился на эти договоры, была провозглашена «наносящей вред партии». Не желая мириться с подобного рода критикой, Карл Хаусхофер покинул ряды Немецкой народной партии. Он решил раз и навсегда разделаться с отведенной для него ролью «свадебного генерала», который должен был присутствовать на множестве мероприятий. Впрочем, это не означало, что Карл Хаусхофер полностью утратил интерес к политической и партийной жизни. Однако в конце 20-х — начале 30-х годов он в своих письмах выражал симпатии самым различным партиям. В одном из них он превозносил фон Эппа, который возглавил список Национал-социалистической партии по Баварии. Годом позже говорил о полезности идей, которые высказывались в «Младогерманском ордене» Артура Марауна. В 1930 году он вежливо отклонил предложение войти в состав правления «Народно-консервативного объединения». В 1932 году Хаусхофер позиционировал себя как последовательный сторонник рейхспрезидента Гинденбурга. Он писал в одном из писем: «Я — не черный и не красный. Я во многом недоволен нашей нынешней системой. Но я один из пяти миллионов человек, которые отдали свой голос Гинденбургу».

В 1923 году у Хаусхофера добавилось забот. Дело в том, что «Объединение зарубежных немцев» хотело непременно привлечь к сотрудничеству именитого мюнхенского профессора. 21 апреля 1923 года он написал своей супруге: «Уже два дня неустанно меня преследует господин фон Вицлебен. Он ходит за мной по пятам, настроенный говорить только лично. Сегодня я понял, о чем идет речь, — они хотят сделать меня председателем земельного правления объединения, ратующего за сохранение немецкой самобытности за рубежом. Мне будет полагаться собственный офис, секретарь, машинистка, отпечатанная большим тиражом программа. В этом отношении условия более благоприятные, нежели в политических партиях». Баварское отделение ФДА в основном занималось налаживанием культурных связей с немцами, проживавшими в Богемии, Южном Тироле и Эгерланде (Чехия). После трех дней раздумий Карл Хаусхофер дал свое согласие. Впрочем, сам он сомневался, что смог бы сделать очень многое для этой организации.

В июне 1923 года первый заместитель председателя баварской организации ФДА фон Вицлебен разослал циркуляр, в котором указывалось, что на общем собрании в Регенсбурге было запланировано избрать председателем Карла Хаусхофера. В этом документе он характеризовался следующим образом: «Он приобрел богатый геополитический опыт во время своего долгосрочного пребывания в качестве военного атташе дипломатического представительства в Токио[7], постоянно поддерживал контакты с проживающими за границей немцами». Впрочем, избрание Хаусхофера на пост председателя баварской организации ФДА произошло только в августе 1924 года на съезде, который проходил во Швайнфурте. Это решение было принято единогласно. Но это отнюдь не значило, что с 1923 по лето 1924 года Хаусхофер никак не занимался делами «Объединения зарубежных немцев».

«Объединение зарубежных немцев», которое возобновило свою деятельность в Баварии в 1920 году, было стремительно растущей организацией. На это указывают хотя бы следующие цифры:

Как уже говорилось выше, баварское отделение «Объединения зарубежных немцев» проявляло повышенный интерес в первую очередь к Богемии и Южному Тиролю. В 1925 году почти половина собранных средств шла на то, чтобы обеспечить немецкое население в этих регионах книгами, стипендиями, оплаченными учителями, которые должны были преподавать немецкий язык и основы немецкой культуры. В начале 1926 года ФДА присоединилось к акции, в ходе которой призывалось бойкотировать итальянские товары. Кроме того, распространялись призывы воздержаться от туристических поездок в Италию. Проблема заключалась в том, что Южный Тироль перешел к Италии уже после Первой мировой войны и немецкая общественность считала, что итальянские власти дискриминируют коренное немецкое население. В отношении Богемии ставка была сделана на благотворительность. Туда направлялось большое количество рождественских подарков, которые предназначались для детей из бедных немецких семей. Кроме того из Баварии только в 1929 году в Южный Тироль и Богемию было направлено около 7 тысяч книг на немецком языке. К сожалению, не удалось установить, какими именно делами в ФДА занимался Карл Хаусхофер. В 1925 году он был больше озабочен созданием «Немецкой Академии». По этой причине он попросил освободить его от занимаемой должности. Его преемником стал фон Вицлебен. Однако в отличие от случаев с Союзом «Оберланд» и Немецкой народной партией Карл Хаусхофер покинул свой пост без скандала. Он продолжал быть активным членом правления ФДА вплоть до 30-х годов.