Супруга опального магната

Глава 22. Виктор, 21 сентября. Встреча с сыном

В пустующем последние три года доме Анатолия Янковского в этот день было неспокойно. Прах хозяина был доставлен на родину и захоронен рядом с могилами родственников. После захоронения близкие и друзья умершего собрались на поминки.

Виктор ездил на кладбище один. Ожидающей малыша Таше и маленькой Таисии было рекомендовано остаться дома.

Он вошел в дом самым последним. К этому времени все желающие уже сидели за длинным столом в гостиной и ели лапшу.

— У этой сучки руки трусятся, — подхватив Виктора под руку, зашептала Евгения. — Она наркоманка, Витя. Точно тебе говорю.

— А мальчик?

— Сидит в гостевой комнате. Он жутко напуган, не понимает, что происходит.

— А где Софи?

— Сидит во главе стола, принимает пожертвования от сердобольных коллег мужа… Ладно, я пойду к столу. Ты мой руки и тоже приходи.

— Да, конечно…

Евгения оставила его в холле и отправилась в гостиную.

Виктор зашел в ванную комнату. Тщательно вымыл руки и хотел идти к столу, но его потянуло совершенно в другую сторону. Он неосознанно свернул в туда, где размещали гостей.

Остановился в дверях и замер.

Мальчик одиноко сидел на диване, тихонько всхлипывал и усердно что-то лепил. Темные волосы были коротко острижены, тонкая линия губ была плотно сжата, а маленькие ручки создавали из цветного теста удивительно ровную фигуру.

«Скульптор», — отчего-то пронзило догадкой Виктора. Этот ребенок – его сын, нет никаких сомнений. Никто кроме него не умел создавать идеально ровные скульптуры из мрамора.

Мальчик почувствовал присутствие чужого и поднял заплаканные глазки. Виктору стало нехорошо. Цвет глаз был настолько пронзителен, что даже незнакомый человек сразу бы определил родство с Виктором Янковским.

Ребенок напугался. Отбросил в сторону цветное тесто и снова заплакал. Громко, пронзительно.

— Тише, тише… не плачь, малыш, — приложив палец к губам, мягко заговорил с ним Виктор. Тасю его слова всегда успокаивали. Но этот ребенок был другим. Испуганный резкой сменой места проживания, он затих всего на мгновение, а потом снова разревелся.

Виктору стало не по себе. Он подошел ближе и через силу улыбнулся.

— Что это у тебя? Тесто для лепки? У меня дома тоже есть такое. Моя дочь любит лепить из него фигурки.

Всхлипнув, малыш вцепился в брошенное на диване тесто и отвернулся.

— Миша! — раздался резкий голос за дверью. — Ну, что опять не так?! Мама занята, ты не понимаешь? Еще один подзатыльник захотел?!

Софи ворвалась в комнату и осеклась.

— Виктор, привет! — заискивающе улыбнулась она. — Тебя все ждут за столом. Не переживай, я справлюсь с этим мерзким мальчишкой.

— Ты бьешь ребенка? — пронзил ледяным взглядом ее тот.

— Нет, что ты… только иногда, когда он не слушается…

— Почему он не за столом?

— Я покормлю его позже, когда уйдут гости. Пойми, Виктор, я осталась совсем одна. Мне нужна помощь. А друзья Толи готовы ее оказать. Поэтому я там, с ними. Миша может потерпеть.

Виктор схватил ее за руку и больно сжал.

— Ты сама сидишь за столом и ешь, а твой ребенок плачет от голода в пустой комнате?!

— И что?! За два часа он не умрет!

Удар по щеке, резкий и хлесткий, заставил Софи вздрогнуть и отшатнуться.

— Витя, что здесь происходит? — вбежала в комнату Евгения.

— Почему ребенка не покормили?! Куда вы смотрите?! Его надо накормить! — взревел Виктор.

В комнату прибежали Рустам и его жена Рануш.

— Ох, как же мы не уследили за ребенком, — всплеснула руками Рануш. — Простите, Виктор Анатольевич, на кухне закрутились совсем… Ну, же, иди сюда маленький. Пойдем, тетя Рануш накормит тебя лапшой…

Ловко подхватив на руки мальчика, она двинулась в гостиную.

Виктор не понимал, что с ним происходит. Привыкший к тому, что его дочь и ее благополучие всегда были на первом месте, он был шокирован тем, что жена дяди бросила голодного мальчика в чужой комнате одного, а сама пошла есть.

Ярость - дикая, необузданная - разрывала его изнутри. Она бросила его сына голодным! Подумать только – в доме полно еды, а ребенок плачет от голода, потому что о нем забыли!

Понимая, что одной пощечиной может не отделаться, новоявленная родственница спряталась за спину Евгении и горько заплакала.

— Витя, возьми себя в руки, — умоляюще взглянула на брата Евгения. — Негоже, чтобы люди судачили о том, что ты ударил вдову в день похорон.

— Завтра утром чтобы была у меня в кабинете на третьем этаже Черной Башни, — опалив Софи полным ярости взглядом, хрипло выдохнул Виктор. — Мы с тобой обсудим вопросы воспитания. Поверь, я умею отпускать подзатыльники не хуже тебя. Если ребенок будет голодать или пострадает от плохого обращения, пощечиной ты не отделаешься. Я отделаю твое лицо так, что ни один ночной клуб не возьмет тебя танцевать.

Громко хлопнув дверью, он вышел из комнаты.

В большой столовой Рануш кормила мальчика куриной лапшой и ласково что-то ему рассказывала.

Друзья дяди по очереди жали ему руку, сочувствовали.

Но смерть родственника не волновала Виктора. Тревожные мысли роились в голове. Родительский инстинкт, пробудившийся после рождения маленькой Таисии, сводил его с ума. Ребенок, которого оставили без обеда в угоду жажде наживы, вряд ли рос счастливым рядом с такой матерью. Возможно, дядя ее хоть как-то сдерживал. А теперь у нее развязаны руки. Весь мир открыт. Наркотики, ночные клубы, беспорядочные связи – сыну вряд ли есть место в полном соблазнов мире Софи.

— Я постараюсь уговорить ее остаться в этом доме, — тихо сказала Евгения.— Когда гости разойдутся, попробую разузнать о дальнейших планах. А ты поезжай к жене, Витя. Сегодня слишком тяжелый день для разговоров о ребенке. Возможно, завтра Софи успокоится, и тогда можно будет снова поднять тему.

Виктор подумал, что сестра права. Ничего не случится, если мальчик останется в доме дяди под присмотром Евгении.

Перед отъездом он заглянул в гостевую комнату. Его сын тихонько сопел, свернувшись калачиком на диване. Он заснул. Одинокий и никому не нужный, он спал, поджав маленькие ножки, и всхлипывал во сне.

Виктор подошел ближе, укрыл его пледом и только после этого ушел.

Воспоминания о детстве, проведенном в доме дяди, мелькали перед глазами. Он чувствовал себя примерно так же, как и этот спящий мальчик. Никому не нужным подкидышем.

«Если я откажусь от него, то поступлю точно так же, как поступил со мной мой родной отец. Я просто не могу позволить собственному ребенку жить рядом с безответственной шлюхой, которая подсела на наркотики».

Но как сказать жене о том, что его самого жестоко использовали в своих интересах и даже не спросили, хочет ли он быть отцом?

«Мы ждем малыша. Как знать, чем обернется для Таши известие о моем сыне».

Нет, ей нельзя ничего говорить. Сейчас Таша уязвима, как никогда. Но возможно, ему удастся договориться с Софи. Деньги – самое мощное средство по управлению людьми. За приличную сумму и возможность жить в дядином доме она согласится молчать. А ему, пожалуй, не помешает выпить чего-нибудь покрепче, чтобы не свихнуться.