Суворовец Соболев, встать в строй!

Он хочет быть генералом

Санька сидел в классе один и решал задачи, которые он дополнительно попросил, когда Витька принёс ему письмо. Подписано оно было кривыми и тяжёлыми строчками, одна буква давила на другую, и от этого слова легли вповалку одно за другим. Санька не обратил бы на него никакого внимания, никогда не взял бы, но за маленьким типографским «Кому» чёрными чернилами было набросано: «Соболеву Саше». Причём «ш» походило на «т», и Витька, подав двумя пальчиками письмо, тоненько произнёс:

— Сата, тебе.

От письма сразу повеяло недобрым. Санька принялся расшифровывать каракули и, разобрав первую строку, понял, что писала тётя Катя, мамина сестра.

Она с первых строк извинялась, что вынуждена взяться за перо, что он уже взрослый и должен всё знать, во всём разбираться. Она извещала, что дед серьёзно болен, что у него белокровие, по-научному – лейкемия, или рак крови, и все ждут наихудшего. Дед тоскует, хочет его видеть, а она не разделяет мнение родителей, чтобы ты, Саша, ничего не знал. Заканчивалось письмо ультимативно: «Коль тебе хватило мужества уйти из дома, тем более хватит его, чтобы знать всю правду. Болезнь неизлечима, дедушки скоро не станет».

Слова из письма не сразу, а как-то постепенно заполняли сознание. Из глубины наступали слёзы, и чтобы хоть как-то сдержать себя, он прикусил нижнюю губу.

— Сань, что случилось? – почувствовал неладное Витька.- Что произошло?

— Дедушка… дедушка… — всхлипывание прорывалось наружу.

— Что, уже? – испугался Витька.

— Нет, нет, тётка пишет, что болезнь неизлечима, рак крови.

— Ра-ак! – Витька молча сел рядом. Это слово как бы придавило его, и он замер, боялся звуком или движением задеть Саньку.

В класс никто не входил, но Санька сдерживал себя, чтобы не сорваться вновь и не всхлипнуть. Но тишина, такая желанная в этот момент, неожиданно легко рарубилась стальным голосом сержанта Чугунова:

— Опять отдельно ото всех, опять что-то замышляете? О, да вы вместе горюете! – усмехнулся сержант. – Никак что-то не вышло. Надо знать, держат вас в ежовых рукавицах. Туалетотерапия пошла на пользу. Я в ваши годы остался без отца. Так мне не до шкодливости было. Это вас здесь балуют. Котлетки, винегретики, вторые завтраки с печеньем и яблоками. А вы бы на одной картошке, тогда бы не до выкрутасов.

Сержант был возбуждён, и чем больше он говорил, тем чаще в его словах проскакивало что-то визгливое, женское, и если бы из коридора не донеслось: «Сер-р-ржант Чугунов», — неизвестно, каким бы писком он закончил.

Чугунов тут же собрался, выпрямился и даже расправил свои густые смоляные брови.

— Я! Я здесь.

Тут же в двери показался командир роты с листком в руке.

— Смирно! – подал команду сержант.

— Вольно, вольно, — не глядя на суворовцев, сказал майор Сорокин. Чугунов, выйдете в коридор, надо поговорить. – Понимаете, с училищем пока ничего не получается, Вы пока не окончили среднюю школу, — раздался из-за двери спокойный голос командира роты.

— Но я летом…

— Вот к лету и начнём собирать документы. Характеристики заготовим заранее. Служите Вы хорошо, по уставу, замечаний нет. Подождём и всё успеем. Вы ещё к нам вернётесь, может, будете офицером-воспитателем?

— Ну уж нет, никогда! – отрезал Чугунов. – Я лучше со взрослыми людьми. Извините, не привык по головкам гладить и желанья угадывать наперёд. Дисциплина есть дисциплина, а устав есть устав. Надел погоны, изволь всё выполнять. А тут детский сад.

— Значит, только устав и приказ? – переспросил Сорокин.

— А что ещё?

— А ещё кое-что, — задумчиво ответил командир роты. – Перед вами не машины. Может, вам не надо становиться офицером, тем более поступать в общевойсковое. Может, в автомобильное? Хотя там тоже люди.

— Вы хотите сказать, что из меня получится плохой офицер? – И Санька представил, как Чугунов вытянулся, глаза его побелели, кожа за щеками заволновалась и стала бугриться. – Нет, вы меня плохо знаете. Из меня получится отличный офицер. Я ещё генералом буду…

— Что ж, ваша целеустремлённость похвальна, — остановил его Сорокин. – Но речь идёт не об офицере, а командире… Офицеров много, а командовать могут не все.

Когда разговор ушёл вглубь коридора, они остались одни, Витька тяжело вздохнул:

— Что ему я, ты, твой дедушка? Что ему с того, что пришло такое письмо? Он хочет быть генералом. – И грустно продолжил. – Тебе такое письмо из дома пришло, мне давно из дома не пишут, и Лидка молчит. Что делать будем?

— Не знаю, — всхлипнул Санька, — не знаю, что будем делать. Давай ждать.