— Правда? — Перкинс смотрел на нее с вожделением. — И какое же?
— Я готова отдать вам часть денег сегодня… Скажем, двести фунтов. — Заговорив, Франческа почувствовала себя спокойнее. Она долго обдумывала свой план и решила, что это ее надежда. — Я соберу сумму большую, чем долг моего покойного мужа. А вы для этого дадите мне разумный срок.
— Неужели? И что же за «разумный срок»?
— Шесть месяцев.
— Шесть месяцев? Вы хотите, чтобы я ждал шесть месяцев, прежде чем получить дом, который по закону и так мой? Миледи, боюсь, вы переоцениваете свою силу убеждения. — Перкинс поднялся с кресла.
— Но вы ничего не теряете, — тут же заверила Франческа. — Если я не смогу собрать деньги, у вас все равно будет двести фунтов. — Она не стала говорить, что двухсот фунтов у нее пока нет. Если Перкинс согласится, ей придется продать лошадей и карету, чтобы собрать необходимые деньги. — А если за шесть месяцев я все же успею собрать пять тысяч фунтов, вы в итоге получите на двести фунтов больше, — продолжала Франческа. — Если хорошо поразмыслите, то увидите выгоду такого предложения.
— Значит, вы хотите, чтобы я позволил вам остаться в доме бесплатно еще на полгода. — Перкинс неторопливо направился к Франческе.
Она смотрела прямо ему в лицо, не желая отступать.
— Не бесплатно. Думаю, двести фунтов — немалая арендная плата за такой период. И вам не придется брать на себя труд оплаты услуг в суде. Вы должны знать, что даже через суд забрать у меня дом будет не так просто, как вы представляете.
— Но как вы собираетесь собрать деньги за шесть месяцев, если вы не можете найти их сейчас? — поинтересовался Перкинс. — Что вы собираетесь делать? Продать дом? Я могу сам продать его, как только вступлю во владение. И получу за него полную сумму, а не только деньги, которые задолжал ваш муж. Почему я должен позволить вам это сделать?
— Потому что ваша затея отвратительна! — парировала Франческа. — Как можно отбирать у меня дом из-за дурацкой ставки, сделанной моим мужем сотню лет назад!
— Я отвратителен? — Губы Перкинса скривились в наглой усмешке. — Я смотрю, вы всегда были обо мне невысокого мнения. Вам не нравилось, что я пятнаю ваш дом, верно? Вы смотрели на меня с презрением с той самой минуты, как я ступил на его порог. Я был недостаточно хорош для вашего мужа.
Перкинс снова стоял так близко, что Франческа чувствовала запах перегара, но не сдвинулась с места, тщательно скрывая эмоции.
— Вы толкали Эндрю на всякие глупости, — ответила она. — Я никогда не говорила, что он лучше вас.
— А вам и не требовалось. Я всегда видел это в вашем лице. И в его тоже. Он был Хостоном, его семья пришла вместе с Вильгельмом Завоевателем, а я всего лишь младший сын помещика. Но мое происхождение ничем не хуже.
— Меня не устраивало не ваше происхождение, а то, что вы сделали со своей жизнью.
— Я ни в чем не отстал от вашего уважаемого супруга.
— И нечем здесь гордиться!
— И все же для вас в мужья он сгодился, в то время как я не заслуживал даже улыбки. — Перкинс сократил расстояние между ним и Франческой, и темный взгляд его глаз заставил ее отступить назад. — Стоило мне подойти к вам, вы убегали. Как и сейчас. Стоило сказать комплимент, вы смеялись надо мной. Стоило прикоснуться, вы отстраняли мою руку.
— А чего вы ожидали? — спросила Франческа. — Я была замужней женщиной. И не собиралась кокетничать с вами или другими мужчинами. Мой муж был вашим приятелем. Только низкий человек может заигрывать с женой своего друга.
— Низкий, да?
Перкинс сделал еще шаг, и Франческа снова отстранилась назад. За ее спиной была стена. Она знала, что еще немного — и отступать будет некуда, поэтому повернулась, чтобы обойти Перкинса. Но тот хлопнул ладонью по стене, перекрывая рукой путь.
— Не так быстро, миледи. У меня тоже к вам предложение.
Франческа смотрела в лицо Перкинсу. Сердце бешено колотилось в груди, внутри все похолодело, но она не хотела показывать Перкинсу, что испугалась, ведь именно на это он и надеялся.
— И какое же? — Франческа осталась довольна тем, как спокойно прозвучал ее голос.
— Вы сможете жить здесь. Никакой арендной платы. Никаких двухсот фунтов. Я даже прощу вам долг… спустя некоторое время. — Перкинс холодно улыбнулся, и от его взгляда у Франчески сжался желудок. Перкинс поднял другую руку и указательным пальцем погладил Франческу по щеке. — Все, что вам нужно, — это… стать моей любовницей.
Франческа смотрела на Перкинса, от потрясения потеряв дар речи.
— Не надо так удивляться. Такие женщины, как вы, занимаются этим каждый день, просто прикрываясь красивыми словами. Вы продаете себя, чтобы жить в таких домах. Вы делали это с Хостоном. Собирались сделать с Рошфором. И если хотите жить в этом доме, будете делать это со мной.
Наконец Франческа отошла от шока и вырвалась из объятий Перкинса.
— Вы, должно быть, шутите!
— Нет, не шучу, — весело ответил Перкинс и насмешливо добавил: — Если хорошо поразмыслите, то увидите выгоду такого предложения.
— Я никогда не стану вашей любовницей, — выкрикнула Франческа с таким отвращением, что даже пьяный Перкинс не мог этого не заметить. — Лучше я буду голодать, чем спать с вами!
— Неужели? — Выражение лица Перкинса стало холодным и жестким, не осталось и следа веселья. Он схватил Франческу за локоть. — Почему бы нам просто не положить этому конец?
Перкинс резко и грубо дернул Франческу на себя, и она упала ему на грудь. Он отпустил ее локоть, но лишь затем, чтобы обнять и прижать к себе крепче. Другой рукой Перкинс схватил Франческу и повернул к себе лицом.
Охваченная ужасом Франческа принялась с силой наступать на ноги Перкинса, радуясь, что на ее туфлях есть маленький каблук. Перкинс вскрикнул от боли и ослабил хватку. Франческа тут же вывернулась из его объятий.
Она подбежала к камину, схватила кочергу и, размахивая своим импровизированным оружием, повернулась к Перкинсу:
— Убирайтесь отсюда, или вас выкинут за дверь!
— Неужели? — усмехнулся Перкинс, глядя на Франческу. — Думаете, этот старый дурак может выкинуть меня за дверь? Хотел бы я на это посмотреть.
— Стойте! Если вы прикоснетесь ко мне, вас бросят в тюрьму. Хотите снова бежать на континент?
— Посмотрим, как вы заговорите, когда я с вами разберусь, — ответил Перкинс с пугающей улыбкой и сделал еще шаг к Франческе. — А сейчас я доставлю себе удовольствие, сбивая с вас спесь.
Перкинс бросился на Франческу, и она закричала, изо всех сил махнув кочергой. К своему удивлению, Франческа сумела ощутимо ударить Перкинса по плечу, но второй раз замахнуться не успела: он схватил кочергу и вырвал у нее из рук, отбросив назад, где та угодила в маленький столик.
Франческа снова закричала и бросилась бежать, но Перкинс устремился за ней. Однако пять стаканов спиртного, выпитых до прихода к Франческе, сделали свое дело, и Перкинс, запнувшись о ножку кресла, упал на колени. Он пытался подняться на ноги, но вскоре замер, услышав четкий звук взведенного курка револьвера.
— Если не хотите получить пулю, не двигайтесь, — твердо произнес Фэнтон.
Франческа и Перкинс повернулись к двери. Не будь Франческа так напугана, она рассмеялась бы при виде своего пожилого дворецкого, как всегда собранного, с приглаженными волосами, с одним из дуэльных револьверов Эндрю. Рядом с ним стоял повар со сковородкой.
Немую сцену нарушил звук быстрых шагов на лестнице, и через секунду в гостиную ворвались Мэйзи с ножницами в руках и еще одна горничная с метлой! И наконец, из кухни прибежал мальчик с мясницким ножом.
При виде своих верных слуг Франческа прослезилась:
— Спасибо, Фэнтон. Спасибо всем. Мистер Перкинс уже уходит.
Перкинс бросил на Франческу полный ненависти взгляд:
— Думаете, что победили? Думаете, я просто возьму и исчезну? Вы сделали свой выбор, и теперь вам придется с ним жить. Я отзываю свое предложение. Вы сами будете умолять меня вернуться.
— Никогда этого не будет!
— Неужели? — Лицо Перкинса исказилось от гнева. — Посмотрим, как вы заговорите, когда я выкину вас на улицу, униженную в глазах всех ваших обожаемых друзей. Без гроша в кармане, без дома, под страхом оказаться в долговой тюрьме… или где похуже. — Перкинс горько рассмеялся. — Я уже вижу, как вы пытаетесь наскрести себе на пропитание, живете на каком-нибудь чердаке, мерзнете, голодаете. Что вы будете делать? Станете швеей, корпящей над стежками, с обмороженными руками, оттого что вы не в состоянии платить за обогрев своей голой комнатенки? Или будете продавать шляпки бывшим подругам? Впрочем, никто не примет вас на работу. Даже самую низкооплачиваемую. Возможно, вы проглотите свою гордость и отправитесь искать себе должность, но никто вас не наймет. Для того чтобы стать гувернанткой, у вас нет необходимого образования, к тому же ни одна разумная жена не пустит вас в свой дом. Шить вы тоже не умеете. Драить пол? Готовить? Мыть посуду? — усмехнулся Перкинс. — У вас нет этих навыков, миледи. Заработать на пропитание вы можете только своим телом.
— Замолчите! — закричала Франческа, дрожа от гнева. — Хватит. Убирайтесь из моего дома и никогда не возвращайтесь. Вы меня поняли?
— О да. Я прекрасно вас понял, — ответил Перкинс. — А теперь поймите меня. Если к завтрашнему вечеру вы не съедете, я забираю у вас дом. И ни один из ваших… защитников, — он бросил презрительный взгляд на столпившихся в дверях слуг, — не сможет меня остановить.
С этими словами Перкинс повернулся и направился прочь. Слуги в дверях тут же расступились, чтобы дать ему уйти. Фэнтон тщательно соблюдал дистанцию, не переставая держать Перкинса на мушке.
Ноги Франчески ослабели, и она опустилась в кресло. Прислуга отправилась за Перкинсом, в гостиной осталась только Мэйзи, которая кинулась к Франческе и опустилась на колени рядом с креслом, с беспокойством глядя на свою госпожу:
— Вы в порядке, мэм?
Франческа кивнула. Она все еще дрожала и не могла собраться с мыслями. Ей хотелось разрыдаться, но это не позволяло воспитанное с детства чувство собственного достоинства.
— Да, конечно, — выдавила Франческа и сглотнула слезы, прежде чем продолжить: — Я… я пойду к себе в спальню.
Франческа поднялась на ноги, надеясь, что до спальни они ее доведут. Мэйзи встала вместе с ней:
— Вам помочь?
Франческа помотала головой и слабо улыбнулась:
— Нет. Я в порядке. Просто… мне нужно подумать в одиночестве.
Франческа вышла из гостиной, Мэйзи преданно последовала за ней. Другие слуги столпилась в передней, торопливо переговариваясь, но тут же замолчали при виде Франчески. Фэнтон вышел вперед, остальные остались сзади и смотрели на Франческу с тревогой и сочувствием.
— Миледи, если я могу вам как-то помочь… — начал Фэнтон в своей размеренной манере. Его лицо напряглось в тревоге.
— Спасибо, Фэнтон. Когда сэр Алан приедет, скажите, что мне нездоровится.
— Конечно, миледи. — Фэнтон низко поклонился.
Франческа кивнула и направилась к лестнице. Ноги дрожали, и ей приходилось держаться за перила. Внутри бурлили эмоции, готовые вылиться криками или слезами… а возможно, и тем и другим. Франческа спиной чувствовала обеспокоенные взгляды прислуги и лишь поэтому сдерживала слезы.
Она едва добралась до спальни и, закрыв дверь, разрыдалась. Опустилась на пол, ухватилась ладонями за сиденье стула, положила голову на руки и плакала. Ярость, страх и стыд внутри ее скручивались, смешивались и изливались горючими слезами.
Что ей делать? Как жить? Слова Перкинса выбивали Франческу из колеи, прорывали защиту, которую она выстраивала последние пару недель. Брат примет ее в свой дом, и ей не придется жить на улице, как описывал Перкинс. Но Франческа сгорала от стыда, чувствовала себя униженной, потерпевшей полное поражение, ведь всю оставшуюся жизнь ей придется зависеть от своих родственников.
Она лишится своего дома и всех вещей, кроме одежды. Будет жить только за счет доброты Доминика и Констанс, станет всего лишь частью их жизни, глядя на их детей, их брак, их счастье. Жизнь в Лондоне, за которую она так цеплялась после смерти Эндрю, придется оставить. Все попытки применить свои таланты, чтобы обеспечить пропитание себе и маленькой семье своей прислуги, окажутся напрасными.
Без денег останется не только она, но и Фэнтон с другими работниками. Даже если кто-то из них захочет переселиться вместе с ней в деревню, Доминик вряд ли сможет оплачивать им жалованье. Она подвела своих домочадцев, и к беспокойству за свою жизнь примешивался страх за них. Конечно, повар быстро найдет работу, но как же Фэнтон? Он уже довольно стар, и найти новое место для него будет непросто.
Но хуже всего то, что все общество узнает о ее положении. Одни будут ее жалеть, другие — насмехаться. Но что бы люди ни чувствовали, все они станут смотреть на нее свысока. Все узнают о ее падении. Все узнают, каким мужем был Хостон, как наплевательски он к ней относился и как легко пустил под откос ее жизнь. И не важно, что Франческа не любила Эндрю, она все равно сгорит со стыда, если люди узнают, каким ужасным был ее брак. Даже если она выиграет судебную тяжбу с Перкинсом, ее жизнь превратится в сплошные сплетни.
От этой мысли у Франчески поползли мурашки. Перкинс будет жить в ее доме. Ходить по комнатам, владеть ее любимой маленькой гостиной и спать здесь, в ее спальне. Франческа представила это, и ей стало плохо.
В отчаянии она пыталась найти способ спастись, но металась от одной мысли к другой, не в состоянии на чем-то сосредоточиться.
Снизу послышался мужской голос. Должно быть, приехал сэр Алан, подумала Франческа. Он хороший, добрый человек, немного ею очарованный или даже ослепленный. Если она захочет, сэр Алан в нее влюбится. Он женится на ней и поможет избежать безрадостного будущего. Франческа была уверена, что большинство женщин так и поступили бы.
Но она не могла. Не могла выйти замуж за нелюбимого человека лишь ради собственного благополучия.
А какие дороги еще открыты перед ней? Она пыталась найти выход в течение двух недель и не смогла.
Франческа вскочила и принялась ходить по комнате, вытирая мокрое от слез лицо. Нервы звенели, и она никак не могла успокоиться. Слезы то и дело набегали на глаза, и порой Франческа снова начинала судорожно всхлипывать.
Она не могла ни о чем думать. Сквозь туман отчаяния проникла лишь одна мысль. Лишь одно слово принесло облегчение: Сенклер.
Франческа взяла с кровати выложенную Мэйзи мантию. Набросив ее на плечи, Франческа вышла из спальни и стала тихо спускаться вниз. Осторожно заглянув за угол лестничного марша, Франческа, к своему облегчению, никого не увидела. Очевидно, слуги ушли на кухню поговорить о событиях этого вечера.
Франческа на цыпочках преодолела оставшиеся ступени и вышла из дома, тихо затворив за собой дверь. Надев капюшон, чтобы скрыть лицо, Франческа быстро зашагала вдоль улицы.
Дверь открыл лакей в элегантной бело-голубой ливрее. Увидев на пороге женщину, он нахмурился.
— Пошла, убирайся! Что ты тут забыла? — грубо бросил лакей, закрывая дверь.
— Нет! — крикнула Франческа, пытаясь ему помешать.
Она поняла, что ее приняли за проститутку или нищенку. Оно и понятно. Уважаемая дама не станет приходить в дом к мужчине вот так, без всякого сопровождения. Но она должна увидеть Сенклера.
— Приведите Крэнстона, — сказала Франческа. Ее культурная речь и имя дворецкого заставили лакея остановиться. Он колебался.
— Подождите здесь, — наконец сказал лакей и закрыл дверь, но спустя пару минут она снова открылась.
На пороге стоял верный дворецкий Рошфора.
Крэнстон выглянул за дверь и с выражением полного презрения на лице стянул с Франчески капюшон.
— Миледи! — Крэнстон широко раскрыл глаза.
— Пожалуйста, я должна поговорить с герцогом, — тихо сказала Франческа.
— Конечно, конечно, пожалуйста, входите. Прошу прощения.
Франческа снова накинула капюшон, не желая быть узнанной другими слугами, и Крэнстон быстро провел ее через холл в кабинет Рошфора. Там никого не было, но Крэнстон проводил Франческу внутрь и забрал ее мантию.
— Я доложу его светлости, что вы здесь, — сказал дворецкий без малейшего признака любопытства на бесстрастном лице.
— Спасибо, Крэнстон.
Дворецкий вышел и прикрыл за собой дверь. Франческа отвернулась. Неистовое отчаяние, побудившее ее примчаться к Рошфору, теперь ослабевало, уступая место сомнениям. Что герцог о ней подумает?
Из холла послышались торопливые шаги, и в кабинет ворвался нахмуренный Рошфор. Его глаза тут же отметили заплаканное лицо Франчески и напряженную спину.
— Франческа! Боже мой. Что случилось? — Герцог захлопнул дверь и с раскрытыми объятиями подошел к Франческе. — Вам плохо? Что-то с Домиником? Селбруком?
Франческа помотала головой:
— Нет, нет, дело не в этом.
Рошфор взял ее за руки. Они был такими теплыми и сильными, что из глаз Франчески снова полились слезы, и она судорожно всхлипнула:
— Простите! Я не должна была приходить, но не знала, что еще делать!
— Разумеется, должны были, — возразил герцог, он усадил Франческу на маленький диванчик и сел сам. — Куда еще вам идти? Скажите мне, что стряслось.
— И вы обо всем позаботитесь? — спросила Франческа и хотела улыбнуться, но чувствовала, как дрожат губы.
— Я приложу все усилия, — заверил Рошфор.
Внезапно Франческа заплакала. Она старалась сдержаться, думала, у нее больше не осталось слез. Но добрая улыбка Сенклера, его обеспокоенный взгляд пронзили ее, и слезы вновь текли по щекам.
— О, Сенклер, простите, я не должна была… Мне так страшно…
— Франческа, дорогая… — Рошфор привлек ее к себе и стал баюкать в объятиях.
Нежность и тепло рук Сенклера растопили сердце Франчески, и она всхлипывала, прижимаясь лицом к его груди, хватаясь за лацканы пиджака. Франческа плакала, не в силах говорить и мыслить ясно.
Рошфор гладил ее по спине, по голове, распуская локоны, так тщательно уложенные Мэйзи. Он мягко шептал успокаивающие слова, а его руки продолжали гладить Франческу. Ее всхлипывания начали утихать. Дыхание замедлилось, и слезы перестали течь из глаз. Франческа прижалась к груди Рошфора, убаюканная сильными руками и мерным стуком его сердца.
Поглаживания рук герцога невероятно успокаивали. По крайней мере, на время Франческа почувствовала себя в безопасности, обогретой его теплом. Поверила, что с ней не случится ничего дурного.
И в то же время прикосновения Рошфора зажигали в ней какой-то внутренний огонь. Франческа закрыла глаза, изумляясь, как может она испытывать подобные чувства в такой момент. И вдруг с удивлением поняла, что Рошфор целует ее волосы.
Герцог провел рукой по плечу Франчески, и она ощутила на шее его дыхание, а потом теплые губы легонько прижались к ее коже. Франческа вздохнула, жар охватывал и пробуждал ее тело. Соски поднялись, напряглись и терлись о ткань платья.
Франческа наклонила голову, подставляя шею, и почувствовала, как напряжен Рошфор, как обжигает его кожа. Своими бархатными губами герцог целовал ее шею сзади. Его хриплое дыхание щекотало кожу, вызывая легкие мурашки на руках, и Франческа трепетала.
Ей хотелось растаять, открыться Сенклеру. Она еще никогда себя так не чувствовала. Уязвимо, в то же время этой уязвимостью наслаждаясь. Внизу живота скапливался пульсирующий жар, а внутри стало больно. Франческа страстно желала, чтобы Рошфор сделал ее своей, вошел в нее. Глубина желания была для Франчески столь новой, что она испугалась и замерла.
Рошфор остановился:
— О боже, простите, Франческа. Вы пришли за помощью, а я…
Герцог мягко приподнял ее и отстранил от себя. Франческа почувствовала себя опустошенной, ей хотелось обратно в объятия Сенклера, но она уже пришла в себя и прекрасно понимала, что не может попросить об этом.
Рошфор протянул Франческе снежно-белый носовой платок. Она взяла его и поднялась с дивана, отворачиваясь и вытирая мокрое лицо. Рошфор тихо вздохнул и тоже поднялся, глядя на Франческу.
Она повернулась и, заметив его взгляд, покраснела:
— Простите меня.
— Перестаньте так говорить. — Голос был хриплым, и герцог закрыл глаза, пытаясь расслабиться. — Франческа… расскажите, что вас беспокоит. Вы сказали, что вам страшно. Кто напугал вас? Что случилось?
Франческа вздохнула, набираясь смелости. Внезапно идея, посетившая ее на пике отчаяния дома, перестала казаться такой уж удачной.
— Я… я пришла занять у вас денег.
Рошфор уставился на нее, утратив дар речи.
Франческа поспешно продолжила:
— С моей стороны это ужасно грубо, и я клялась себе не просить вас о таком, но ничего другого мне в голову не приходит. Я не могу думать об этом человеке в моем доме. Я должна что-то предпринять!
— Человек? Какой человек? В ваш дом влез вор?
— Нет-нет. Меня не обворовывали. Это Перкинс.
— Гален Перкинс? — Темные глаза Рошфора внезапно стали пугающими. — Перкинс в вашем доме?
Рошфор направился к двери, и Франческа поспешила его остановить:
— Нет! Нет, сейчас там его нет. Все не так. Прошу, вернитесь и сядьте. А я расскажу с самого начала.
— Хорошо. — Рошфор позволил Франческе подвести его обратно к дивану и сел вместе с ней. Они все еще держались за руки, и герцог сжал пальцы Франчески крепче. — Расскажите мне.
— Лорд Хостон…
— Это началось так давно?
— Да. Эндрю был… безрассудным.
Рошфор невесело рассмеялся:
— Хостон был глупым.
Франческа хотела возразить, но потом лишь пожала плечами:
— Да, именно так. Вы были правы насчет него. — Она отвернулась, не в силах смотреть Рошфору в глаза. — Я совершила глупость, выйдя за Хостона замуж. Вы пытались отговорить меня, но я не слушала. Простите.
Франческа повернулась к Рошфору и с удивлением заметила боль в его глазах.
— Это вы меня простите. Вы были охвачены новой любовью, и я знал, что вам бесполезно что-либо говорить, но должен был попытаться. У меня ничего не вышло.
— А я думала, вы настраиваете меня против Хостона из-за своей… обиды.
Узнав о помолвке Франчески, Рошфор приехал из своего поместья и холодно заявил, что она совершает большую ошибку, выходя замуж за такого глупца, как Эндрю Хостон. Франческа помнила, как при виде Рошфора заново испытала боль, и именно эта боль, а не любовь к Хостону заставила ее выбежать из комнаты, отказавшись прислушаться к словам герцога.
— Я действительно чувствовал обиду, — поморщился герцог. — Но это не значит, что я вам лгал. Просто неудачно поступил. Лучше бы я написал вам письмо, вместо того чтобы появиться на пороге. Я мог бы лучше объяснить свою точку зрения. Боюсь, рядом с вами я никогда не умел выражаться ясно. Или нужно было доказать, каким человеком являлся Хостон… не уходить, пока вы бы не поверили. Но я позволил чертовой гордости одержать верх.
Франческа улыбнулась и сжала руку Рошфора:
— О, Сенклер. Прошу, не вините себя. Я вышла замуж за Хостона, это моя вина и ничья больше. Мне следовало быть осторожнее. Не торопиться со свадьбой. Просто… я хотела любить его. Хотела верить, что Хостон идеально мне подходит. Мне было больно и одиноко, и я злилась на вас. — Франческа посмотрела Рошфору в глаза. — Вы назвали Эндрю глупцом, но я была в десять раз глупее, потому что спешила выйти за него замуж, желая доказать вам, что мое сердце не разбито.
Рошфор замер и крепко сжал пальцы Франчески. Она поняла, как много сейчас рассказала, и вскочила с дивана.
— Но дело не в этом. Лорд Хостон не оставил мне почти ничего после своей смерти. Вернее, он оставил мне множество долгов. После смерти мужа я еле находила деньги на пропитание.
— Я знаю, — спокойно сказал Рошфор.
Франческа широко раскрыла глаза и обернулась к нему:
— Знаете? — К щекам подступила краска стыда. — А остальные? Кто-нибудь в свете знает?
— Нет-нет, — поспешил успокоить Рошфор, поднявшись с дивана и направляясь к Франческе. — Только я. Зная, каким был Хостон, я предполагал, в каком положении он вас оставил. Я… кое-что тайно выяснил.
Франческа смутилась еще больше. Человек, от которого она больше всего хотела скрыть свои финансовые проблемы, все эти годы о них знал.
— Должно быть, вы считаете меня полной тупицей.
— Нет, конечно нет.
— Думаю, это не важно, — вздохнула Франческа. — Вы всегда знали меня с плохой стороны.
На губах Рошфора появилась слабая улыбка, которая тут же угасла.
— Верно. А вы видели с плохой стороны меня.
— Да? — Ответ герцога заставил Франческу улыбнуться. — Тогда вы само очарование.
— Как и вы.
У Франчески потеплело в груди, и пришлось сглотнуть, чтобы подавить эмоции. Она отвернулась и прочистила горло:
— Что ж, я научилась экономить… редко ходила за покупками. — Франческа не смотрела на Рошфора и не видела, как его лицо омрачилось болью и сожалением. — Я справлялась с трудностями. Но Перкинс…
— Какое отношение ко всей истории имеет чертов Перкинс?
— Он выиграл мой дом, сыграв с Эндрю в карты! — Франческа повернулась к Рошфору, внутри снова закипал гнев. — Этот… негодяй поставил на кон мой дом!
Глаза Рошфора закрыла пелена гнева, и он разразился проклятиями. Франческа точно не знала, кому они посвящены: Перкинсу или ее покойному супругу, но почувствовала себя гораздо лучше.
— Если я выплачу Перкинсу сумму, которую задолжал Эндрю, он разорвет бумагу о передаче дома в его собственность. Я продала что можно, однако таких денег мне не собрать. Но если…
Франческа сглотнула, не решаясь взглянуть на Рошфора. Неправильно просить его о таком. Женщина не может занять у мужчины такую огромную сумму, не подвергнув опасности свою репутацию. Франческа боялась, что Рошфор начнет думать о ней плохо. Некоторое время Франческа сомневалась и молчала.
А потом выпалила:
— Но если вы одолжите мне деньги, я заплачу Перкинсу. Я все верну вам, обещаю. Продам дом и получу достаточно…
— Вы не продадите дом, — решительно ответил Рошфор.
— Тогда я буду сдавать его в аренду на время сезона, но в таком случае для выплаты вам долга мне потребуется несколько лет, а если продать его, я смогу вернуть вам деньги и купить дом поменьше.
— Вы не будете сдавать дом. Не будете его продавать. И не будет никакого займа.
Франческа в отчаянии повернулась к Рошфору.
Лицо герцога было таким безжалостным, глаза такими холодными и спокойными, что все слова, которые Франческа хотела сказать, тут же растаяли.
— Будь я проклят, если позволю этому подлецу получить ваш дом. Крэнстон подготовит карету и отправит вас домой. — Герцог направился к двери.
— Рошфор! Что вы задумали? — Франческа в тревоге бросилась за ним.
Герцог повернулся и коротко ответил:
— Хочу повидаться с Перкинсом.