Свеча для трупа

Глава 15

После раннего завтрака с Аланом Мередит приехала к себе домой. Настроение у нее было так себе.

— Опять вас задвинули, мисс Митчелл! — сказала она вслух. — Полицейская работа главнее всего на свете!

Она не имела ни малейшего представления, когда снова увидит Алана. Сегодня, в связи со смертью Дэнни, дел у него выше головы. Но, по правде говоря, расстраивалась она так, для проформы. А занимало ее другое.

Занимала ее Энджи Причард. Разговор с ней не выходил у Мередит из головы. Ясно, что Энджи считает, что Маргарет Холден убила Кимберли. Не имеет значения, какими обстоятельствами она это объясняет — чересчур сильной материнской любовью или временным помешательством, — обвинение в убийстве остается обвинением в убийстве.

Возможно, она права. Возможно, Маргарет Холден убила Кимберли. Но это еще не доказано, и простое чувство справедливости говорило Мередит, что нельзя позволять Энджи разгуливать и убеждать каждого встречного, что Маргарет — убийца.

Она рассказала о версии Энджи Алану. К ее облегчению, он воспринял ее скептически. Но он ведь не может не понимать, что теоретически такое могло произойти. Он же не может просто сбросить Маргарет со счетов — или Ларса, если на то пошло.

— Значит, — пробормотала Мередит, — придется самой найти доказательства того, что Энджи ошибается.

И кроме того, она терпеть не могла играть вторые роли, тем более в полицейском расследовании.

Но кто еще, кроме Холденов, к которым не обратишься, может пролить свет на это дело? Мередит села за стол и составила список всех, кто имел к нему какое-либо, даже самое мимолетное отношение, затем вычеркнула Маргарет и Ларса. Остались Буллен, Саймон Френч, Дженифер Фицджеральд — в девичестве Юровиц, Дерек Арчибальд, миссис Этеридж и покойный отец Эплтон. Последнее имя отпадало по объективным причинам. Адреса Дженифер в Ноттингеме у нее не было. Оставались четверо.

Люди часто неохотно разговаривают с полицией. Они боятся, что их заставят подписывать протокол. А беседа за чашкой кофе с соседкой — совсем другое дело.

Мередит вышла из дома и направилась к дому миссис Этеридж.

Старуха стояла перед дверью и полировала латунный дверной молоток.

— Как вы себя чувствуете сегодня, миссис Этеридж? Лучше? — спросила Мередит.

Джанет — в одной руке тряпка, в другой жестянка с «Дюраглитом» — сказала, не прерывая работы:

— Сегодня гораздо лучше. У меня бывают хорошие дни, бывают плохие. Когда получше, я делаю что-нибудь по дому. Вот только поздновато сегодня начала.

Возможно, она намекала на то, что у нее нет времени на разговоры. Мередит решила проигнорировать замечание.

— Я вчера говорила с мистером Арчибальдом. Ходила к нему в лавку. Сказала, что разговаривала с вами и вы рассказали мне о свече и цветах на алтаре.

— Вот как? — Старуха с неодобрением поглядела на Мередит. Скорее всего, потому, что заключила из ее речи, что та ест мясо, но, может быть, и потому, что сочла, что ей не следовало использовать сведения, добытые в частном разговоре. — Дерек еще работает? Странно. А я думала, он оставил магазин кому-нибудь и сидит дома.

— Нет. Мне показалось, он еще не старый. Кстати, он спрашивал о вас.

Миссис Этеридж смягчилась:

— Правда? Раньше мы виделись каждую неделю — на собраниях приходского совета. — Она поправила свои упорядоченные локоны. — Полиция к нему не приходила? Он не сказал?

— Нет, не сказал!

Мередит удивилась.

— Ко мне сегодня приходил полицейский. Поэтому-то я так поздно. Сейчас ведь почти одиннадцать, в такое время у меня уже все сделано. Он только что ушел. Сержант полиции. Молодой человек, очень милый. Очень вежливый. Он каким-то образом узнал об этом случае со свечой на алтаре. Слово не воробей, вылетит — не поймаешь.

Ее острые глазки впились в Мередит. Та постаралась принять невинный вид:

— Да? И что он сказал?

— Да почти ничего. В основном записывал, что я говорила. Я потом подумала, что он, наверно, узнал об этом от Дерека Арчибальда. Но зачем Дереку понадобилось вытаскивать это на свет божий, ума не приложу. Ничего ведь уже не сделать! — Миссис Этеридж поджала губы. — Ко мне он пришел, скорее всего, потому, что я нашла эту свечу. Если бы не я, никто вообще бы ничего не заметил! — Она удовлетворенно прикрыла глаза, но тут же ядовито добавила: — Да что толку! Все равно никто даже не почесался!

— Мистер Арчибальд сказал, что он думает по поводу этого инцидента.

Старуха наконец уступила решительности Мередит. Возможно, она была не против некоторого внимания к своей персоне.

— Выпьете чашечку кофе?

Когда они с чашками в руках устроились в маленькой опрятной гостиной, миссис Этеридж — она сняла фартук и зачем-то сменила туфли — спросила:

— Ну, так что Дерек сказал? Он будет работать в своей лавке, пока его ноги носят. Детей ведь у них нет. Если соберется уйти, придется продать дело. Его лавка уже не будет лавкой Арчибальда.

— Это было бы печально. У нее такая долгая история. Но покупатель может сохранить название.

Мередит храбро вгрызлась в предложенное печенье. Оно тут же пристало к зубам.

— Это будет уже не то! — сказала миссис Этеридж.

— М-м-м. — Мередит попыталась языком счистить печенье, штукатуркой облепившее зубы. — Он думает, что, вероятнее всего, это дети играли в церкви и поставили свечу.

— Он может думать как ему угодно! — отозвалась старуха. — У меня другое мнение на этот счет. Я уже говорила этому молодому человеку, полицейскому сержанту. Все не так просто.

Загадочная фраза повисла в воздухе. Мередит наконец-то отколупнула печенье от зубов и проглотила, запив кофе, который оказался слабым и невкусным.

— Мистер Арчибальд говорил очень уверенно.

Мередит видела в книгах выражение «сложить губы гузкой», но еще никогда люди в ее присутствии не демонстрировали подобной мимики. До настоящего момента. Миссис Этеридж сложила гузкой свои тонкие губы и сказала со значением:

— Дерек Арчибальд не всегда вел себя как подобает доброму христианину! После вечерни он направлялся прямо в паб. Я видела это собственными глазами. А однажды…

Миссис Этеридж покраснела и замолчала.

— Что однажды? — переспросила Мередит.

Старуха колебалась. Ей хотелось рассказать, но что-то ее смущало. Неужели она признается в том, что Дерек к ней приставал? Быть не может!

— Тем вечером… — нерешительно сказала миссис Этеридж. — Тем вечером, когда мы нашли… ну то есть я нашла свечу, горящую на алтаре, мы втроем, после заседания, отправились в церковь, чтобы посмотреть, правду ли я сказала. Как будто я могу сказать неправду! Дерек, я и отец Эплтон. Мы обыскали всю церковь. Было уже поздно, и я не хотела идти домой одна, пешком. Дерек приехал на машине. Я попросила его подвезти меня.

Мередит моргнула, не понимая, о чем идет речь. Миссис Этеридж, казалось, окончательно смутилась. Она теребила бахрому скатерти.

— Дерек открыл дверцу и сказал, чтобы я садилась. Затем он пошел попрощаться со священником. Они разговаривали довольно долго. Дерек приносил бумаги на заседания в таком плоском маленьком чемодане. Не как мягкий портфель, у которого бока выпирают, а жесткий чемоданчик с замками.

— Понимаю, — сказала Мередит. — Это «дипломат».

— Так их называют? Не знаю, зачем он Дереку был нужен. Для важности, наверно. — Миссис Этеридж еще крепче вцепилась в бахрому. — Он положил его на водительское сиденье. Он так долго говорил с отцом Эплтоном, что я потянулась поглядеть, чего они тянут. Чемоданчик упал и раскрылся. Все бумаги высыпались.

— И?..

Может, так оно и было. Или Джанет просто залезла в «дипломат». Как бы то ни было, видимо, она нашла что-то интересное.

— Я собрала их и хотела засунуть обратно. И… — Она покраснела еще больше. — Я была поражена. Среди бумаг был… журнал.

— Приходской журнал?

Миссис Этеридж бросила на Мередит уничтожающий взгляд и резко сказала:

— Нет, моя дорогая! Это был журнал для мужчин. Для мужчин определенного сорта.

— Эротический журнал? — догадалась Мередит.

— Не знаю, что в них эротического! Он назывался… — Миссис Этеридж сделала глубокий вдох. Краска сбежала с ее лица. — Я никогда в жизни не видела таких фотографий! На них женщины… делали всякие вещи. В… самых странных позах. Я запихнула его в чемодан и захлопнула его. Естественно, я не рассказала об этом молодому человеку из полиции. Но с тех пор я уже не могла относиться к Дереку Арчибальду как прежде.

Мередит поняла, что тема злополучного мясника на этом закрыта. Она попробовала зайти с другой стороны:

— А вот Буллен, могильщик. Он же очень старый. Он, наверное, хорошо знает историю города. Может рассказать много интересных случаев. Я собираюсь как-нибудь пойти к нему поговорить.

— Историю местных пабов он знает, это точно! — ответила миссис Этеридж. — А насчет истории города сомневаюсь. Он же пьянчуга. Состарился, а ума не нажил. Лучше не ходите к нему. Он мастер сквернословия! Мерзкий алкаш!

С Булленом тоже было покончено. Похоже, за свою беспорочную жизнь миссис Этеридж видела немало недобропорядочных мужчин. Интересно, а какой у нее был муж. Его фотографии нигде не было видно.

Старуха стала собирать пустые кофейные чашки. Мередит поняла намек.

— Ну хорошо. Спасибо за кофе и беседу. Раз Буллен такой, то я, наверно, к нему не пойду.

— Да, не ходите. Безнравственность в наше время повсюду, — напоследок сообщила ей миссис Этеридж.

Мередит отправилась купить газету. Но после этого не вернулась в дом, а, повинуясь импульсу, прошла дальше по улице по направлению к дому священника. Возможно, в стремлении найти место, свободное от безнравственности.

Отец Холланд был в кабинете, но выскочил в холл, как только она вошла в вечно незапертую дверь и позвала его.

— А, Мередит! — Священник явно находился в растерянности. — Вас Алан послал? — с надеждой спросил он.

— Нет. А вы что, ждете от него известий?

— Да… нет. Не знаю. Просто Гордон Лоу пропал, и мы его нигде не можем найти. Я думал, вдруг это он.

Они прошли в кабинет. Мередит устроилась в старом кресле, Джеймс Холланд сел напротив.

— Может, он отправился к кому-нибудь в гости? — предположила Мередит. — Сколько он уже отсутствует.

Священник рассказал.

— Это я виноват, — добавил он. — Вчера он был совершенно не в себе. Они с братом очень близки. Были очень близки. С детства жили вместе. Ни тот ни другой не женился. Других родственников тоже нет, насколько я знаю. В друзьях они не нуждались. У них была собственная жизнь, не похожая на жизнь большинства людей. Дэнни был в армии, еще по призыву. Служил за границей, по-моему в Германии. Иногда он шутил, что повидал свет, хотя больше нигде не был. Гордон на несколько лет моложе. Призыв он уже не застал и за всю жизнь ни разу не выехал из Бамфорда. Странная жизнь, но они, казалось, были ею довольны. Естественно, все сложнее, чем я рассказываю…

Отец Холланд замолчал.

— Может быть, у Гордона случилось временное помутнение рассудка. Такое возможно, — рассудила Мередит. — Из-за того, что он оказался не способен принять смерть Дэнни. Если это так, то он бродит сейчас по окрестностям. Кто-нибудь его увидит и сообщит.

— Надеюсь, он придет сюда. — Отец Холланд вздохнул. — Надо было вчера оставить его тут.

— Но вы же не могли его запереть! — воскликнула Мередит.

Священник безнадежно махнул рукой:

— Алан уверен, что он найдется, что с ним все в порядке. Мне бы его уверенность.

— Раз Алан уверен, значит, так оно и есть! — решительно сказала Мередит.

Но Алан Маркби с каждой минутой терял эту уверенность. После звонка в местный участок он поехал к себе в отдел, собирать команду. Он шел по коридору, когда какой-то человек вскочил с дивана прямо перед ним. Маркби машинально уклонился и миновал препятствие, но, услышав свое имя, вынужден был остановиться.

— Майор Уолкотт! — воскликнул он и пожал майору руку. — Простите, я вас не узнал. Я очень спешу. — Он высвободил руку и хотел двинуться дальше, но майор поспешно сказал:

— Не извиняйтесь! Я сам виноват. Пришел с вами поговорить и едва не упустил! Я вижу, что вы заняты. Но все же два слова…

— Честно сказать, майор, я бы рад, но сейчас не могу. У нас что-то вроде чрезвычайной ситуации. Может быть, вам сможет помочь кто-либо из моих сотрудников?

— Нет-нет! — не сдавался майор. — Я непременно к вам. Это личное и довольно деликатное дело.

Он многозначительно замолчал.

— А! Понимаю! — Такое предисловие обычно означало, что дело самое незначительное и представляет интерес только для самого просителя. Он попробовал избавиться от Уолкотта с соблюдением хотя бы видимости приличия. — Ну, тогда сегодня, но только позже. Можете заехать через час-другой?

Оставив майора в коридоре, Маркби зашел в комнату оперативников, где уже собрались Брайс, Прескотт и еще три человека.

Прескотт развлекал коллег тем, что кого-то изображал — по-видимому, пожилую женщину: «Шабаш! Черная месса!» — пищал он фальцетом и стремительным жестом поправлял волосы.

— Господа, прошу внимания! — громко сказал Маркби.

Все повскакивали с мест.

— Исчез Гордон Лоу. Не исключена возможность самоубийства. Мы должны его найти. Бросайте все и за дело.

— Сэр, я был у этой Этеридж, — поспешил объясниться Прескотт. Он чувствовал необходимость оправдать свое легкомысленное поведение. — Вы посчитали, что это дело первоочередной важности.

— Обстоятельства изменились. Да и вряд ли она рассказала что-либо новое.

— Она считает, что в городе действует сатанистская секта.

— Крайне маловероятно! — Маркби закрыл тему с миссис Этеридж. — Лу, у нас есть экспертиза на Дэнзила Лоу?

— Да, сэр. Пока предварительная, но тем не менее интересная. Я и сама в морге была. Утром. — Луиза нахмурилась, сосредотачиваясь. — На затылке жертвы обнаружен кровоподтек с разрывом тканей. Предполагаются повреждения черепа. Доктор Фуллер считает, его сильно ударили сзади, чтобы выключить, а потом повесили. Он сказал, что при вскрытии займется черепом в первую очередь, и просил предупредить, если вы соберетесь к нему наведаться.

Предположения Маркби подтвердились.

— Орудие? — спросил он.

— Что-то тяжелое, типа молотка. Инструмент из сарая? Мы пока не нашли ничего подходящего. Прочесываем кладбище. Чтобы понять, пропало ли что-нибудь из сарая, нам нужен Гордон Лоу.

Но Гордона Лоу найти не удалось. Полицейские опросили жителей соседних домов, обыскали огород братьев Лоу и близлежащие огороды и постройки. Прочесали старое и новое кладбища и парк. Поговорили со всеми, кто нанимал братьев для сельскохозяйственных работ. Обошли все пабы, где они бывали. Обзвонили местные больницы и частные врачебные кабинеты, специально оговаривая, что поступивший может страдать потерей памяти.

Ноль. Пусто. Гордон будто исчез с лица земли.

Где-то без пятнадцати два Маркби вынырнул из кабинета, чтобы перехватить сандвич с кофе, и увидел майора Уолкотта, терпеливо дожидающегося его в коридоре.

— Господи боже! Майор? Вы еще здесь? Вы что, весь день тут сидели?

— Да, весь день, — ответил майор. — Мне все равно больше нечего делать. Я подумал, может, у вас найдется пять минут где-нибудь в перерыве. Но у вас, похоже, сегодня аврал.

Маркби уже не мог отказаться от разговора. Он покорно спросил:

— Ну, в чем дело? — втайне надеясь, что оно состоит не в просьбе о материальной помощи партии.

— Видите ли… дело в деньгах. В некоторой сумме, — сказал майор Уолкотт. С таким же смущением он, вероятно, заговорил бы о порнофильмах.

— В деньгах? — переспросил Маркби. — Каких деньгах?

— Тех, что я заплатил той девушке, Кимберли Оутс.

Повисла пауза. Затем Маркби сказал:

— Вы так долго меня ждали. Я уверен, вы проголодались. Я тоже как раз собрался перекусить. Здесь рядом есть паб, где делают неплохие сандвичи. Присоединитесь ко мне? Там, за пинтой пива, вы мне все спокойно расскажете.