Свеча для трупа

Глава 17

Мередит ехала обратно в Бамфорд. Глядя на пустынную дорогу, она думала о том, что почти ничего не узнала. У Саймона Френча, кончено, еще остались нерассказанные сплетни, но у него возникнут подозрения, если она опять приедет к нему в ресторан и начнет расспрашивать о Кимберли.

Она чувствовала необходимость поговорить еще с кем-нибудь, кто знал убитую девушку. Хотелось бы увидеть Дженифер, но разве попросишь у Алана ее адрес? К тому же она не могла прикрыться полицейской должностью или найти убедительный повод для разговора с ней. Бывшая знакомая Кимберли теперь замужем за полицейским — это ей рассказал Маркби. Ее муж с первого взгляда определит, что она не имеет никакого права задавать вопросы.

Тогда надо найти кого-нибудь в самом Бамфорде. Кимберли ведь наверняка знали десятки людей. Школьные подруги, например. Их молчание и желание сохранить инкогнито по меньшей мере любопытно, ведь они не могли не видеть фотографии в газете. Алан был этим расстроен, но не удивлен. «Люди не хотят связываться с полицией», — сказал он.

Но если не ровесники, тогда кто? Соседи?

— Соседи! — воскликнула Мередит. Она неловко повернула руль, машину мотнуло. Дорога была пустая, но кюветы никто не отменял. Дерек Арчибальд.

Она в любом случае собиралась еще раз побеседовать с Дереком. Но может быть, стоит встретиться и с миссис Арчибальд? Возможно, она окажется общительнее своего мужа. Алан уже допрашивал ее. Он не рассказывал о ней подробно, но из его немногих слов Мередит поняла, что женщина ему не понравилась. Это любопытно, потому что у Алана нет привычки предвзято судить о людях. Проработав в полиции много лет, он стал крайне осторожен в суждениях и тем более в эмоциональных оценках.

Но для посещения нужен повод. К миссис Арчибальд уже приходила полиция, она с подозрением отнесется к простому смертному, желающему задавать вопросы. Пора опять вынимать из шляпы бамфордских сатанистов.

Мередит пересекла черту города. Снова зарядил дождь. Когда машина въезжала в большие глубокие лужи, волны от колес расходились, словно воды Красного моря. Пешеходы, похожие на грибы, прятали головы под шляпками зонтиков и прижимались к стенам домов, стараясь избежать брызг.

Миссис Арчибальд оказалась дома. Мередит отыскала адрес в телефонной книге. Там был только один Арчибальд — Дерек, упомянутый дважды: его имя стояло против телефона лавки и против домашнего телефона. Перед тем как постучать в дверь, Мередит с минуту постояла, задумчиво разглядывая соседний дом, где когда-то жили Кимберли и ее бабушка.

Она ощущала не только любопытство, но и печаль. Невозможно было определить, сильно ли дом изменился за прошедшие годы. Скорее всего, нет, хотя сейчас там что-то перестраивали — крышу покрывал брезент, вдоль одной стены тянулись леса. Под брезент забрался ветер, угол тяжелой ткани поднимался и хлопал о стену.

Двенадцать лет назад из невысокой двери этого дома в последний раз в жизни вышла Кимберли Оутс. Она прошла по узкой, выложенной камнем дорожке, направляясь на свою последнюю встречу. «Нарядилась», как сказала ее бабушка на допросе, и пошла. Грустная подробность, но небезынтересная. Если Кимберли потратила больше усилий, чем обычно, на то, чтобы выглядеть привлекательно, то, вероятнее всего, она отправилась на встречу с мужчиной. Другим мужчиной, не тем, с кем она каждый день виделась на работе, что исключает Саймона Френча. Была ли улица пуста в это время? Встретился ли ей кто-либо по дороге? Мередит не знала этого, но ей нетрудно было представить, как Кимберли улыбается и здоровается с соседями.

«Вы сегодня приоделись», — прозвучали у нее в голове слова миссис Этеридж. В тот злосчастный день Кимберли слышала похожие фразы, вроде: «Кимберли! Куда это ты так нарядилась?»

Дождь усилился. Вода стала затекать за воротник. Мередит повернулась и поспешила к дому миссис Арчибальд.

— Сатанистские ритуалы? Черные мессы? — Расплывшись в кресле, миссис Арчибальд удивленно посмотрела на Мередит. Ее выдох сопровождался непроизвольным, долгим и мучительным стоном. — Никогда не слышала! Здесь, в Бамфорде?

Недоверие смешивалось с любопытством на ее пунцовом лице. Она не верила, это да, но явно желала услышать побольше о столь занимательном предмете.

— Я расспрашивала вашего мужа об одном случае, произошедшем несколько лет назад, когда миссис Этеридж обнаружила на церковном алтаре свечу и цветы. В то время они оба входили в приходской совет. Возможно, мистер Арчибальд до сих пор в нем состоит?

Миссис Арчибальд покачала головой:

— Нет, он вышел из него несколько лет назад. Этому отцу Холланду не нужны советчики. Мистер Эплтон был совсем не таким. Он был очень милым джентльменом. Таких священников, как он, уже нет. Жаль, что его нельзя вернуть с того света. В конце, правда, он слегка тронулся умом.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Дерек Арчибальд предпочитал фактически править советом в священство покойного отца Эплтона, а не послушно исполнять железную волю отца Холланда.

— А что ваш муж рассказал вам о том деле со свечой? — спросила Мередит.

В комнате горел камин. Газ в нем едва слышно шипел, бледное нездоровое пламя нерешительно колебалось. День был, конечно, прохладный и дождливый, но Мередит просто задыхалась от жары в этой крохотной комнатке. Однако она не была старой или больной, в отличие от миссис Арчибальд, которая была и старой, и больной. Ее шумное дыхание пугало. Каждый вдох давался ей с трудом. Ведь здесь же душно, почему она хотя бы не откроет окно?

Хрип — пауза — шипение. Будто сидишь в машинном отделении старого, дышащего на ладан пароходика.

Мередит охватило чувство вины. Зачем она сюда пришла? Зачем она беспокоит больную женщину?

Но миссис Арчибальд, по-видимому, была не против. Вряд ли к ним часто приходят гости.

— Да. Помню, Дерек вернулся домой поздно и сказал, что Джанет Этеридж устроила на заседании кавардак. — Миссис Арчибальд фыркнула. — Она постоянно такое вытворяла! Из-за нее моему мужу и отцу Эплтону пришлось идти в церковь. Там смотреть-то не на что было: догоревшая свеча и увядшие цветы. Дерек сказал, что это дети. Тут у нас не дети, а настоящие дьяволята, вот что я вам скажу! — Миссис Арчибальд разволновалась, хрипы в ее груди стали громче. — Они тут такое устраивают! Знают, гаденыши, что не могу догнать их и отстегать хорошенько прутом! Я никогда особо крепкой не была. Я была нежным ребенком. Доктор сказал моей матери, что я не выживу. У меня тут где-то была фотография. Я была худой, как вон та статуэтка! — Она показала на фигурку из дрезденского фарфора — пастушку в розовом и зеленом. — Легкая как перышко.

В это было трудно поверить, а миссис Арчибальд не сделала попытки найти фотографию. Мередит заподозрила, что «нежный» является в ее устах эвфемизмом слова «больной». Теперешний оплывший вид миссис Арчибальд являлся, конечно, результатом болезни, но по нему можно было догадаться, что она никогда не была худышкой. Скорее всего, в детстве она была толстой, бледной, болезненной. Мередит начала понимать, почему эта женщина так явно не понравилась Алану — он не любил, когда люди утопают в жалости к себе и живут в придуманном мире.

Миссис Арчибальд продолжала бичевать пороки современных отроков:

— Разве я могла себя так вести, когда была маленькой?! Нет, нас держали в ежовых рукавицах! А теперь они что хотят, то и творят! У меня язык не поворачивается сказать, до чего они докатились!

Последнее явно было неправдой. Она умирала от желания рассказать Мередит, что сделали соседские дети. С этой женщиной можно было разговаривать, только послушно следуя за ней, как баржа за ледоколом, поэтому Мередит попыталась изобразить на лице сочувствие:

— Я понимаю. Ужас, а не дети. А что они сделали?

Почувствовав заинтересованность, миссис Арчибальд воскликнула:

— Они стояли под дверью и выкрикивали всякие штуки! Грязные, мерзкие слова, которые не должен знать ребенок! Пропихивали через почтовую щель похабные картинки!

— Похабные картинки?

— С голыми женщинами! Страницы, вырванные из гнусных журналов! Они покупают их в газетных киосках. Это просто отвратительно. Продавцы складывают журналы на верхних полках, но дети все равно достают!

Если верить миссис Этеридж, Дерек Арчибальд поступал так же, но его жена, скорее всего, об этом не знала. «Интересно, а где Дерек держит свою коллекцию порнографической литературы? — задумалась Мередит. — Естественно, не дома. В лавке?»

— Я была в ярости! И Дерек тоже. Ведь он всю жизнь посещает церковь! — Лицо изменило пунцовый цвет на иссиня-белый. Казалось, страдалицу сейчас хватит удар. — Они изгваздали мою стену в огороде! Написали на ней: «Дерек Арчибальд — грязный старик»! Я вызвала полицию. Они пришли и спросили, знаю ли я, кто это написал. «Дети», — ответила я. Они спросили: «Кто именно из детей?» Да откуда я знаю, кто именно! И они ничего не сделали. Даже пальцем не пошевелили!

— Какой кошмар, — без выражения сказала Мередит, надеясь, что миссис Арчибальд успокоится.

Миссис Арчибальд и сама поняла, что слишком разволновалась. Ее распухшие пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла, медленно разжались.

— Но про сатанистские ритуалы я ничего не знаю. После того раза в церкви больше ничего не находили — я бы знала, Дерек сказал бы. Люди типа Джанет Этеридж вечно несут всякую чепуху. Хуже всего, что она еще во все это верит. Вобьет себе в голову — и ни тпру, ни ну, ни и-го-го! Вегетарианка, одним словом! Одно время у них такая война была с Дереком! Она болталась перед нашей лавкой и раздавала листовки, в которых расписывалось, как плохо есть мясо. Что бойни — это жестоко по отношению к животным, а само мясо вредно для здоровья. Я ем мясо всю свою жизнь, — с сипением добавила миссис Арчибальд, — и никогда мне от него никакого вреда не было!

— Есть ли еще кто-нибудь, с кем я могла бы поговорить? — спросила Мередит. — Может быть, соседи с этой улицы?

Миссис Арчибальд покачала головой:

— Тут в основном сейчас пришлые живут. Из старых остались только мы с Дереком. Рядом жила Джоанна Оутс, но это был не ее дом, съемный. Когда она умерла, его купили какие-то Гамильтоны. Теперь там живет молодая пара. Они крышу переделывают, вы видели? Хотят на чердаке сделать кабинет. Так они говорят. Вот интересно, а у них есть на это разрешение? Это внучку Джоанны Оутс недавно нашли на кладбище.

— Да. Я читала в газетах. А вы знали девушку?

— Кимберли, что ли? А как же? Маленькая кокетка! Милашка на вид, как и ее мамаша, Сьюзан. Сьюзан ушла из дома, и Джоанне пришлось воспитывать ребенка. Когда Кимберли была совсем маленькой, она приходила сюда. Дереку она нравилась. Он гулял с ней, покупал ей сладости. У нас с Дереком нет детей. Со здоровьем у меня всегда были нелады. Дерек носился с ней как с писаной торбой. Жаль, плохо она кончила. Да это неудивительно.

Мередит не хотелось, чтобы по ее вине, из-за слишком затянувшейся беседы, у миссис Арчибальд ухудшилось состояние. Кроме того, в голове у нее теснились десятки свежих идей, и ей нужно было обдумать их в тишине и покое. Она поблагодарила миссис Арчибальд за помощь и поднялась, собираясь уходить.

— Было приятно с вами поболтать, — сказала миссис Арчибальд. — Заходите еще.

Мередит приехала домой. Дождь лил уже уверенно, на небе не было и клочка лазури. Она включила свет в кухне и заварила чай. Устроившись с чашкой за кухонным столом, она стала потихоньку приводить в систему всю поступившую информацию.

У Дерека Арчибальда и его жены нет детей. Скорее всего, их сексуальная жизнь никогда не была особенно насыщенной. Миссис Арчибальд все годы их совместной жизни лелеяла свое плохое здоровье и к тому же была ханжой. Дерек покупал порнографические журналы. Возможно, эти факты взаимосвязаны. У Дерека позади лавки стоит запертый сарай. Никто, кроме него, туда никогда не входил. Его помощник Гэри не знает, что Дерек там хранит. Коллекцию порнографии? Вероятнее всего.

Ну ладно, с этим разобрались. В окно стучал дождь. Мередит выглянула на улицу. Кизильник у стены сильно разросся. Надо бы подстричь. Мередит сделала мысленную пометку: спросить у Алана совета. Прямо перед оконным стеклом на ветру колыхалась веточка с мелкими темно-зелеными листьями. Это движение, казалось, поощряло на дальнейшие действия. Иди, не останавливайся — ты ведь зашла уже так далеко. Иди!

Но куда? Ведь так легко повернуть не в ту сторону и заблудиться. Сначала необходимо удостовериться в правильности маршрута, которым она следовала до сих пор.

Мередит достала из ящика буфета потрепанную карту Бамфорда — ее первого помощника в те времена, когда она только поселилась здесь.

Она расстелила ее на столе. Естественно, центральный сгиб стер половину Хай-стрит и пришелся ровно на то место, где была обозначена лавка Арчибальда. Но все же узкий переулок, который шел вдоль боковой стены лавки и затем разворачивался параллельно улице, можно было разглядеть. Это был подъезд к задним дверям всех магазинов, стоящих рядком по Хай-стрит. С другой стороны на переулок выходили огороды домов следующей улицы. Мередит сложила карту.

Крыша сарая Дерека покрыта рубероидом. Обычно его кладут на тонкие, неплотно пригнанные доски. Скорее всего, подцепить одну из них не составит труда. По крайней мере, это легче сделать, чем взламывать запертую дверь.

Но надо подождать до темноты.

К половине десятого стало понятно, что мелкий дождь будет идти всю ночь. Мередит это обрадовало. В такой вечер люди предпочитают сидеть по домам и выходят на улицу, только если это абсолютно необходимо, — а Мередит меньше всего хотелось, чтобы ее кто-нибудь узнал.

Для своей вылазки она надела черные свободные брюки, свитер и темно-синюю водонепроницаемую куртку. Взяла из машины небольшой фонарик. Подрывать доски крыши она собиралась длинной крепкой отверткой. В карман отвертка не влезала, поэтому Мередит положила ее в узкий пластиковый пакет, а пакет приколола булавками к подкладке куртки. Получился неплохой потайной карман.

Она криво улыбнулась, взглянув на себя в зеркало. Настоящая форточница. Если ее остановит полицейский патруль, будет трудно объяснить потайной карман и отвертку. К счастью, Алан не знает о том, что она задумала. А значит, и не беспокоится — до поры до времени.

К одиннадцати Мередит добралась до переулка, идущего вдоль боковой стены мясной лавки. По дороге ей встретилось несколько прохожих. Все спешили домой, спасаясь от дождя: воротники подняты, головы втянуты в плечи. Никто не обратил на нее ровно никакого внимания. Скорее всего, большинство из них ее даже не видели. Хорошо. Тяжелая отвертка стучала по груди, постоянно напоминая, что то, что она собиралась сделать, предположительно глупо и наверняка незаконно. «Но необходимо», — сказала она себе. Ей во что бы то ни стало надо заглянуть в этот сарай.

Переулок был плохо освещен. На перекрестке стоял фонарь, который лишь частично его освещал. Еще одна лампа — тусклая, хилая — едва разгоняла мрак там, где переулок поворачивал на сорок пять градусов влево, огибая шеренгу магазинов. С фонариком в руке, посылающим вперед узкий успокоительный луч, Мередит двинулась по переулку. В воздухе стоял запах строительного раствора, старых кирпичей и помойки. Слева, от мясной лавки, доносился едва слышный дух сырого мяса.

Откуда-то вышмыгнула кошка. Она промчалась перед Мередит словно ракета и с оглушительным шумом взлетела на забор. У Мередит чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

Она прислонилась к стене, чтобы немного успокоиться. По спине бежал пот. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться дома, в светлом, безопасном пространстве, ограниченном четырьмя стенами. Она добралась до поворота и посмотрела налево за угол в темноту. Кто его знает, что может там скрываться. Она посмотрела направо, где были длинные узкие огороды. Из полумрака выступали старые дома, построенные стена к стене. Но они были слишком далеко, чтобы из них ее можно было сейчас увидеть. Кроме того, все окна были задернуты занавесками. Никто не любопытствовал.

Мередит посветила вверх. Луч выхватил из темноты верх стены и край крыши сарая, располагавшегося прямо за ней. Она выключила фонарик и спрятала его в карман.

Стена была построена из неровного карьерного камня. Забраться по ней не составляло труда. Скоро Мередит сидела на ней верхом. Проведя рукой по застрехе, она нащупала край рубероида. Он был приколочен гвоздями. Она осторожно потянула.

Вначале ей не повезло: рубероид не поддавался. Она сломала ноготь и скусила сорванный кусочек, как это делают дети. Доски под рубероидом были старые и сухие. Наверняка легко щепятся. Не хотелось бы получить занозу в палец, а еще хуже — под ноготь. Она аккуратно прихватила край рубероида и потянула сильнее, чувствуя, как он рвется в том месте, где в крышу вбит гвоздь — несомненно, ржавый.

Рубероид наконец поддался, и Мередит чуть было не сдернула его с крыши. Он был старый, буквально расползался в руках. Этого Мередит не ожидала. Она не хотела бы, чтобы наутро Дерек заметил, что с крышей что-то не так. Как она и рассчитывала, доски крыши были тонкими.

Плоское жало отвертки легко вошло между ними. Мередит перехватила рукоятку поудобнее и надавила. С жалобным скрипом гвоздь расстался с древесиной. Доска хрустнула. Мередит показалось, что звук крайне громкий. Она настороженно взглянула на занавешенные окна. Ни одна занавеска не сдвинулась с места. В ноздри ударил затхлый запах — из сарая поднимался влажный воздух. Ее сердце радостно подпрыгнуло: она преодолела главное препятствие.

Пора было переходить к следующей части операции. Положив отвертку обратно в потайной карман и достав фонарик, Мередит приподняла выломанную доску и рубероидную обшивку, просунула другую руку в щель и включила фонарик. Ей пришлось прижаться лицом к грязному мокрому рубероиду, чтобы луч не слепил ее, и она могла осмотреть внутренность сарая.

Затхлый запах усилился. Вода затекала за воротник куртки. Вначале Мередит ничего не могла разглядеть, затем неожиданно темнота расступилась, и она увидела лицо.

Лицо ребенка. Оно смотрело не нее с большой фотографии в рамке за стеклом, висящей на стене. Стекло отразило луч фонарика, и лицо исчезло. Мередит повела фонариком из стороны в сторону. Лицо вернулось.

Это была девочка лет восьми-девяти. На ней был купальник, и она смеялась. У нее были кудрявые волосы и щель между верхними резцами. Мередит переместила пятно света дальше по стене и увидела другие фотографии, очень много. Некоторые были просто приколоты к стене кнопками. На маленьких сложно было разглядеть подробности, но на всех — девочка.

Однако ее возраст отличался от фотографии к фотографии. На больших фотографиях видно было, как ребенок превращается в молодую девушку, — так насекомое покидает кокон. Оно еще не умеет пользоваться крыльями, но уже предчувствует полет. По фотографиям можно было проследить, как пробуждается ее сексуальность.

Отметая последние сомнения, фонарик высветил портрет девушки лет шестнадцати, с круглым лицом и широкой, доверчивой улыбкой. С той же самой щелью между зубами. Эту фотографию Мередит уже видела — она была в газете у Дэйзи Меррил.

Кимберли Оутс. Десятки снимков Кимберли Оутс! Маленькая Кимберли, Кимберли-подросток, Кимберли-девушка. Этот сарай был гробницей Кимберли, он показывал пугающую одержимость своего владельца.

Мередит села на крыше и выключила фонарик. Ее подташнивало. В голове эхом отдавались слова миссис Арчибальд о том, что Дерек покупал Кимберли сладости, «ходил с ней гулять». Вряд ли стоит сомневаться в том, что пунктом назначения этих «прогулок» был этот самый сарай. «Дереку она нравилась», — говорила миссис Арчибальд. Страшно даже подумать насколько.

А другие дети, которые запихивали порнографические картинки в почтовую щель на двери Арчибальдов и написали на стене: «Дерек Арчибальд — грязный старик»? А его коллекция порножурналов и бог знает чего еще — спрятанная, без сомнения, где-то здесь, в сарае? Дерек был одержим Кимберли всю ее недолгую жизнь. Эта одержимость, возможно, имела прямое отношение к ее смерти.

Она должна рассказать об этом Алану. Он будет в ярости, когда узнает о ее вылазке. Но он должен знать.

Мередит включила фонарик и последний раз заглянула в сарай. От любопытства не осталось и следа, но там могли быть на виду какие-либо улики, которые она не заметила в первый раз.

Вдалеке загремел мусорный ящик. Кошка, наверное, — скорее всего, та же, что испугала ее, когда она шла по дороге. С улицы донесся автомобильный гудок. Ей больше нельзя здесь оставаться. Она уже потеряла счет времени. Она просунула руку до плеча, старясь осветить дальний угол. Из-за неловкого движения хватка ослабла, влажный от дождя фонарик выскользнул из руки. Он не погас при падении и теперь валялся в углу и бессмысленно освещал пустое место внизу стены.

— Черт! — вполголоса выругалась Мередит.

Достать его было нельзя. Можно было, конечно, выломать остальные доски и спуститься. Но тогда Арчибальд точно все поймет. Лучше оставить все как есть. Мередит надеялась, что к утру батарейка кончится и фонарик погаснет. Сколько он проработает без перерыва? Не больше часа. А если фонарик не будет гореть, возможно, Дерек его не заметит. Ведь он лежит в углу.

Она выпрямилась и вернула выбитую доску на место. Она не могла приколотить ее гвоздями, поэтому просто расправила завернутый кусок рубероида. Это ведь дальняя сторона сарая, с чего Арчибальду сюда заглядывать? Изнутри все должно выглядеть как обычно.

Обдираясь о шершавую стену, Мередит спустилась вниз и двинулась по переулку в обратном направлении. Она едва ощущала, куда несут ее ноги.

Только дома она заметила, что совсем промокла и перепачкалась. Руки были в особенно скверном состоянии: царапины, сломанный ноготь, забившаяся в поры грязь. Она стащила мокрую одежду и приняла ванну. Когда она переоделась в чистую сухую одежду, было уже час ночи.

Она сняла телефонную трубку, но, помедлив секунду, положила ее обратно. Вряд ли это будет справедливо по отношению к Алану, который все равно ничего не сможет предпринять до наступления утра. Справившись с нетерпением, она сварила какао и легла в постель.

Спала она очень плохо.