Сверх Меры

Глава 13 Боль и надежда

Всё в этом мире циклично. Всё возвращается вновь. Было уже немало страданий и войн, но люди не меняются, раз за разом, повторяя свои ошибки. Ни время, ни стремительно меняющиеся города, окружение и технологии не излечивают от врожденной глупости ни людей, ни вампиров. Да — да… И в мире вампиров случались вызванные ей потрясения. В Средние века и люди, и вампиры переживали невероятно темные времена: постоянная борьба за власть и фанатичное стремление заставить уверовать всех именно в своей правоте и своей религии. Но на этот раз новый цикл предательств и потрясений уронил свою тень и на дом Рачинских, благополучно стоящий в стороне от проблем много сотен лет.

Женская глупость не знает границ. Даже спустя сотни лет, имея за плечами немалый жизненный опыт и множество ошибок, женщины способны поддаваться бессмысленным чувствам, уводящим их на самое дно.

Радомир сидел в номере триста двенадцать отеля Хилтон, сердитый и опечаленный. Он сверлил хмурым взглядом спину друга. Матэй вытирал свои мокрые волосы полотенцем, только что покинув ванну. Сотни шрамов на его спине сливались в странно искривленную сеть, вид которой всегда наводил на Радомира тоску.

Человеческая дикость: так сильно ненавидеть неродного сына, что бить его по спине розгами за любую провинность. Даже за неправильное слово. Что сказать, такова участь практически всех первородных — им не дано знать истинного отца. Только большинство женщин скрывало свой грех перед мужьями до самого конца, а мамаша Матэя, не выдержав, разболтала всё еще до рождения малыша, и Йоану пришлось терпеть издевательства, пока не пришел «день перехода».

— Ты, верно, друг мой, и не заметил, что я сижу здесь уже как полтора часа. Мог бы хоть слово вымолвить, — раздраженно сказал Радомир, скрещивая руки на груди.

— Зачем? — Отозвался Йоан, одевая рубашку.

Рачинский заскрипел зубами от злости.

— На какой хрен я с этой малолеткой шмыгал по лесам, как советский партизан? Еще и Тханета обезглавил.

— Вроде как ты был увлечен ею. — Йоан обернулся, внимательно глядя на друга. — «Интересная особа, дай побаловаться» — разве не твои слова?

Радомир фыркнул и отвел взгляд.

— Кто ж знал, что девчонка мочит низших направо и налево? Матэй, это омерзительно. На твоем месте я бы выкачал из мерзавки всю кровь.

Но вампир кривил душой. На самом деле, он вовсе не желал этой девушке смерти. Просто уязвленное самолюбие постоянно напоминало ему, что лучший друг оставил его в неведении относительно проступка Сони, а что до омерзительности… В принципе, она делала то же самое, что и вампиры с людьми.

Понимая, что Йоан ясно видит его настроение, Радомир тут же успокоился.

— Хотя могло быть и хуже, — сказал он. — Думал, в этот раз ты не выберешься. А тут надо же! Смазливая обезьяна даже и не подумал тебя проучить «на всякий случай». Видимо, мысли о рыжем подонке полностью захватили его. Даже бушприта не надо! Ха!

— Заткнись, идиот, — устало выдохнул Матэй. — Лучше бы бежал и выпрашивал помилование для своей сестры.

Наступила зловещая тишина.

Радомир поморщился, вспоминая унизительные речи Марианны. Прямо в тот момент, когда бессмертие друга висело на волоске, она вдруг не выдержала и дрожащим от страха голосом выложила Главному всю правду. Оказалось, что младшая сестрица Рачинского как раз таки и была загадочным помощником Элроя. Под самым носом у брата она крутила дела с Джеймсом, подключив к этому чуть ли не половину Дома Рачинских. Вампир был зол большей частью на себя. Это ведь он не заметил такого безобразия в собственной семье.

— Идиотка, — выдохнул он. — Зачем влезла в это? Что такого ей мог наобещать Элрой, что она согласилась поставить на конвейер производство такого низкопробного продукта? Представляешь, эти вновь созданные низшие могут даже СПИДом болеть и дохнуть как смертные! И они не способны обуздать жажду. Такие сумасшедшие собачки на привязи. Фу! Ужаснее всего осознавать, что наш род вырождается, мой друг.

— Ты же знаешь, Хизэо и его стайка ученых работают над этим. — Йоан ушел в другую комнату и спросил оттуда, — когда он смылся?

Радомир, конечно, понял, о ком сейчас спрашивал Йоан, но все равно немного помедлил с ответом.

— Когда сестричка рассказала об их совместной афере, Джеймс уже был на полпути в Америку. Будто знал, гаденыш, — низко прошипел вампир, сдерживая подкатывающую ярость.

Его бесил сам факт вмешательства в семью другого первородного. Раньше это были разборки лишь между Матэем и Элроем старшим, теперь же они вышли за всевозможные рамки.

— Она до сих пор тебя любит, — Радомир откинул голову назад на спинку дивана, — и только поэтому сдалась.

Йоан молчал. Как всегда.

— Я даже не… — Его прервал взорвавшийся громким металлом смартфон друга. — Силы небесные, что за ужасная музыка!

Пальцы вампира скользнули к телефону.

— Эй, у тебя тут сообщение от Мэйер, — задумчиво разглядывал экран Радомир, — «НеКровосос89»… мелкая паршивка. Слушай, это же явное оскорбление. Может оно и к лучшему, что Хизео приказал тебе убрать её.

Йоан, мгновенно оказавшись рядом, бесцеремонно выхватил телефон из рук друга.

— Тебе на старости лет лучше не перенапрягать свою нервную систему, — хихикнул Радомир, но тут же замолчал, увидев выражение лица первородного.

Казалось, Йоан не услышал его подкола. Его лицо окаменело, а во взгляде можно было различить опасно блеснувшую ярость. Матэй редко проявлял эмоции. Радомир и не помнил, когда в последний раз видел его таким разъяренным. То, что было на Совете, не шло ни в какое сравнение с тем, что он сейчас наблюдал перед собой.

С опаской он подошел к другу и заглянул в экран телефона.

Это было фото: полураздетая Мэйер лежала без сознания на какой-то грязной тряпке, а ее шея и правое предплечье были усеяны яркими следами от укусов и тонкими кровоподтеками. Было не ясно, пили ли у неё кровь или сделали лишь показательные укусы. Темные волосы девушки разметались, лицо было бледным, а под глазами появились темные круги.

Подпись к фото гласила: «Твоя сучка у меня. Приходи на вечеринку, брат» и адрес. Красноречивое объявление войны.

— Проблема решилась сама собой. Он её прикончит, а тебе не придется марать руки, — мрачно сообщил Радомир другу, но тот, не слушая его, уже прикладывал трубку мобильного к уху.

— Мэнсон, какого хрена творится? — он молчал, слушая объяснения говорившего на другом конце. — Ах, тебе голову прострелили? Это, твою мать, не оправдание! Ты сама позволила смертному ублюдку сделать это. Как давно? Ясно.

Телефон обреченно захрустел в руках Йоана, по экрану пошли трещины, через мгновение аппарат был смят, окончательно погаснув.

— Ты же не собираешься…

— Именно это и собираюсь.

— Черт подери, Йоан, это всего лишь смертная девка. И чтобы бы там не было межу вами, это того не стоит.

Радомир был разозлен не на шутку. Да что за муха укусила этого идиота? Когда это он так глупил в последний раз? Рыжего ублюдка поймают, это только вопрос времени, а то, что при этом погибнет девчонка, им только на руку. Хизэо никогда не позволит оставить её в живых и, уж тем более, обратить Мэйер в вампира. Уму непостижимо, до чего может довести одиночество и желание иметь кого-то рядом. Сколько раз первородный наблюдал за этими человеческими чувствами? Сотни, может и тысячи. Но они не люди, и не должны становится жертвами губительных эмоций. Они могут убить. Даже такого, как Йоан.

— Я не стану тебе помогать, — прорычал Радомир, пристально глядя на друга.

— Разве я спрашивал твое мнение? — Буднично ответил светловолосый. — Некоторые до сих пор сомневаются в твоем истинном происхождении. Румын из тебя такой же, как из меня балерина.

Рачинский в немом бешенстве сжал челюсти. Точно. Этот козел крепко держит его за яйца.

— На самом деле, ты хорошо танцуешь.

Радомир поспешил набрать номер личного пилота.

Наверное, вы уже поняли, что я вовсе не отдала концы там, на лестничной площадке кондоминиума на Пи стрит. Хотя, наверное, лучше бы я отправилась к праотцам, чем попала в лапы Элроя.

Я очнулась на грязном полу, полуголая. На мне остались лишь джинсы и бюстгальтер. Мелкая крошка, больше похожая на остатки какого-то мела, больно впивалась в мое тело, которое провалялось здесь неизвестно сколько. Весь пол огромного помещения был усеян остатками белого вещества, вперемешку со строительным хламом. Я с трудом находила силы, чтобы дышать. Меня сковал невероятный холод, и было непонятно, то ли причина этому ледяной пол, то ли потеря крови.

С тяжелой головой, слабо осознавая что — либо, я села, опираясь руками об пол. Более жуткого похмелья у меня не было. Кончиками дрожащих пальцев я прикоснулась к до сих пор горевшим укусам.

Вампирская мелочь не оставила на мне живого места. Это было настолько больно и обидно, что сердце начинало бешено колотиться только от одного воспоминания. У низших не было собственных длинных клыков, а гипноз на меня не действовал. Можно представить, каково мне было. Когда из тебя высасывают жизнь — это ни разу не весело. Хотя мои захватчики, кажется, очень веселились. Я же ничего не могла сделать, связанная по рукам и ногам. Да и что может сделать одна девушка против пяти взрослых мужчин? Стоит радоваться, что со мной не случилось чего похуже.

Только сейчас я с удивлением приподняла бледную руку и осмотрела её. Я не связана? И могу двигаться свободно?

Вдалеке тут же замаячила надежда. Я не мертва и могу шевелиться — это уже что-то, возможно, я смогу выбраться отсюда. Не стоит отчаиваться даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Попили твоей крови? Сделай так, чтобы в следующий раз они ей отравились.

Медленно я поднялась на ноги. И тут же почувствовала себя, как на борту старого парусника, все кругом качалось, словно на волнах. Боже, как же тяжело удержаться на ватных ногах!

Помещение казалось пустым. Оно смахивало на старое, покинутое здание какой-то фабрики или завода. Рядом со мной стоял тот самый стул, где я сидела привязанная, невольно позволяя этим уродам прилипать к моей шее. Лампы тускло светили, озаряя лишь небольшую часть пространства. Все остальное было скрыто во мраке.

Несколько шагов до стены стали для меня огромным испытанием. Все тело было онемевшим, мышцы затекли и двигались через боль. Оперевшись на шершавую и исписанную краской стену, я глубоко вдохнула спертый воздух. Здесь пахло сыростью и мелкими грызунами. Противно, но жить можно.

Без окон я не могла понять, хотя бы примерно, какое сейчас время суток. Особенно, после всех этих перелетов и кардинальных смен часовых поясов. Уже второй раз за сутки мне приходилось лежать без сознания на чертовом полу. Это начинало уже бесить.

Внезапно я услышала отдаленное эхо каблуков и напряглась.

Снова она. Эта девчонка с невероятно ангельским личиком. Почему она? Неужели именно так выглядит мой личный демон?

Она выглядела грустной, а ее нос, до сих пор, распухшим. Увидев его, я почувствовала, как мой кулак снова зачесался. Интересно, это я сломала ей нос?

Девушка остановилась в нескольких метрах от меня, под мигающей лампой, с небольшим подносом в руках.

— Привет, — она едва улыбнулась, — я… я тут тебе поесть принесла.

Я недоверчиво сузила глаза, не желая ей отвечать или принимать от неё какую — либо помощь. Подбитый ангелок приблизился.

— Я поставлю это здесь. Не бойся, еда не отравлена.

— Да, ну.

Девушка осторожно поставила поднос на пол. Коробка китайской еды и стакан кофе из Старбакса — шикарный обед для пленницы.

— Я могу попробовать при тебе, если хочешь, — очень тихо произнесла она.

— Что с тобой не так? Вижу тебя третий раз, и третий раз ты другая.

Она смущенно пожала плечами, облаченными в белое кружево.

— Хозяин иногда позволяет мне побыть собой и снимает контроль. Прости, там, в клубе… это была не я. Точнее я, но только…

— Я поняла. — Шумно выдохнув, я не могла не смотреть на еду. Желудок резко напомнил о себе громким урчанием. — Почему меня кормят?

Она снова скромно улыбнулась.

— Я попросила.

Офигеть! Мой рот открылся в удивлении.

— И тебя слушаются?

— Я же вещь своего хозяина, некоторые новорожденные вампиры подчиняются мне в его отсутствие, — её рука заправила белокурую прядь за ухо.

Невероятно. Что не так с этим миром? Никогда не привыкну к вампирской жизни с ее странными обычаями и законами. Хотя, как еще должно быть у мертвых? Признаться, в последнее время мне уже не кажется, что они относятся к миру живых.

А ведь я знаю лишь малость. Что же еще может скрываться в этом мире? Какие еще твари могут обитать на нашей зеленой планете?

— Что со мной будет? — задала я совсем ненужный вопрос, все и так было понятно без слов.

Она, впрочем, не ответила и многозначительно подвинула ко мне поднос, толкнув его ногой. Все это было странно.

Кофе оказался свежим и без сахара. Чудовищно горький, но бодрящий. А вот в коробке с китайской едой меня ждал сюрприз: вместо лапши и прочей острой радости там лежал небольшой, складной нож.

Ангелок прижала бледный палец к губам, — нас могут подслушивать.

В следующее мгновение девушка сделала несколько быстрых шагов в мою сторону.

— Убей меня, прошу! — Она прижалась ко мне вплотную, заглядывая в глаза. Её шепот был еле различим. — Убей и беги, пока его здесь нет.

— Но…

— Молчи. Я не могу так больше. Я люблю его, но не хочу погибать от его руки. Сама я тоже не могу — он запретил. Пожалуйста!

Она одержимо хваталась за меня, царапая ногтями кожу. В ее взгляде кричало отчаяние давно потерявшего надежду человека. И будь проклят тот день, когда вампиры нашли её, а я подписала чертов контракт на продажу. Моя вина. Эта девочка была обречена умереть, не достигнув своего совершеннолетия.

— Думаешь, я смогу убежать? — Мои губы изогнулись в горькой ухмылке. — Не смеши. Это здание, наверное, кишит вампирами и то, что твоего хозяина здесь нет, вовсе не увеличивает мои шансы.

— Ты упустишь такую удачу?

Черт подери, она знала куда давить. Конечно, не упущу. Но что мне делать? Признаваться ей в своей слабости вовсе не хотелось. Даже если я смогу каким-то чудом выбраться отсюда, то нет никаких гарантий того, что я смогу добраться до безопасного места живой. И где оно, это безопасное место? Одному дьяволу известно, сколько у Элроя прихвостней.

— Сколько вампиров между мной и свободой?

— Около десяти.

— Твою мать, — я постаралась отодвинуть её от себя, но девушка вцепилась словно пиявка, — это все равно, что выписать себе смертный приговор.

— Они все, — прошептала мне на ухо красавица, — низшие. Ты справишься.

Да за кого она меня держит? За Терминатора?

Я — дура. Нет, это точно. И мой идиотизм не лечится, совершенно.

Похоже, в день моего рождения добрые феи забыли одарить меня умом. Йоан пытался хоть чему-то меня научить, но, видимо, усердием меня тоже забыли одарить. К тому же, у меня напрочь отсутствует часть мозга, ответственная за оценку возможных вариантов развития событий.

Как бы белокурый ангел, кстати, по имени Сьюзан, не уговаривала меня покончить с ней, я не стала этого делать. Зачем лишний раз марать руки, когда можно обойтись без жертв?

И Элрою не стоило так небрежно относиться к гипнозу своей игрушки. Да, она не могла рассказать мне как выйти и где стоят посты охраны, но могла нарисовать. На полу, покрытом белой крошкой, она пальцем нарисовала то, что знала сама.

Все равно, я — идиотка. В руках был нож, да и только. Ослабевшая, я ничего не могла противопоставить даже низшим вампирам. Благо, что пока меня никто не заметил, низшие не способны учуять тонкие запахи и расслышать малейшие шорохи. Только это и добавляло мне оптимизма.

Я была в широком и грязном коридоре. Воздух здесь был настолько зловонным, что я с трудом заставляла себя каждый раз вдыхать его. Десятки давно ненужных труб следовали в разных направлениях, рождая замысловатый узор, похожий на фантазию больного дизайнера. Удачно миновав несколько постов охраны с беспечными бессмертными, я приближалась к очередному повороту, чувствуя, как воздух неуловимо становится свежее.

Трубы помогали мне хорошо скрываться. Но, с каждым шагом, с каждым вздохом, во мне возрастало ощущение какой-то неправильности всего, что здесь происходит.

Вот показались распахнутые железные створки дверей, а за ними темная калифорнийская ночь.

— Нам стоит быть подальше от этого места, когда явится тот первородный. — Послышался голос из-за створок.

— Не знаю, — ответил ему женский голос, — может другие просто раздувают из мухи слона?

— Надеюсь на это. Говорят, что он способен убивать так быстро, что ты даже не успеваешь понять этого. И еще какое-то время можешь двигаться и мыслить после того, как для тебя уже все потеряно.

Женщина шумно вздохнула.

— А он, вообще, придет?

— Хозяин уверен, недаром же он собрал здесь целую армию.

— Думаешь, этот слух — правда? Ну, о том, что Элрой теперь вне закона, и за всеми нами открыта охота?

Вслух мужчина ничего не ответил.

Я же сильнее прижалась к стене. Идеальное место, чтобы спрятаться: с любой стороны меня полностью загораживали трубы.

Крепче обхватив рукоятку ножа, я улыбнулась. Они считали, что Йоан все еще жив, и он придет сюда. От этого в груди потеплело. А ведь я уже готова была принять любую правду. Можно было догадаться о чем-то подобном, глядя, как лютуют люди Элроя.

— Я отойду на секундочку, — темнокожая женщина с короткими волосами вошла с улицы в коридор, и я поторопилась покрепче вжаться в холодную стену.

Сейчас или никогда!

Огромный труд заставить свое обычное, человеческое тело двигаться быстро, тем паче, если оно устало. Твое сознание уже делает следующий шаг, а физическая оболочка нещадно тормозит. От усилия сердце бешено бьется, пульс и дыхание учащаются. Ты хочешь, но не можешь быть таким же быстрым, как ветер. Ненавижу это чувство. Именно это заставляет меня видеть всю свою неполноценность в этом чуждом для смертного мире.

Я уже у дверей. Легкий вечерний ветерок с яркой примесью морского бриза касался моей ледяной кожи. Хотелось бежать. Вот она свобода! Сейчас я смогу!

Мужчина с ужасом смотрел на меня своими черными азиатскими глазами. Он не мог издать и звука, но яростно пытался меня придушить. Я всем телом навалилась на нож в руках, загоняя его все глубже в его шею. Предсмертный хрип — все, на что сейчас был способен этот низший. Багровые капли крови летели мне в лицо, на грудь и волосы. Стоило бежать, пока он не начал восстанавливаться. Пока еще был шанс, и маленькая армия Элроя не заметила моего побега.

Но я не смогла. Это… черт подери, это зрелище завораживало меня. Хотелось все сильнее вогнать клинок в тело, но рукоятка и так касалась краев кровавой раны. Мне было мало. В глазах темнело от насыщенного запаха крови. Энергия, горячая и согревающая, что разливалась по венам, сводила меня с ума. Еще. Хочу еще. Лезвие вновь вошло в вампира, уже под ключицей. И еще. Нож вонзился в шею. Я не могла остановиться. Господи, это прекрасно! Так охрененно, что я готова была кончить.

Как сквозь сон, мне послышался чей-то смех. И мое тело свело судорогами. Я упала на вампира подо мной, голова раскалывалась. Закрыв глаза, я уловила, что вокруг все начало меняться.

— Невероятно! — звонкий, знакомый голос заговорил где-то рядом. — Офигеть можно! В ней же самой гребаный зверь живет! О, маленькая маньячка, я всегда с удовольствием смотрю, как ты убиваешь.

Элрой?

Мои веки разомкнулись, и я снова могла здраво мыслить. Никакой усталости.

То, что открылось моему взору, вызвало у меня приступ неконтролируемого мата.

Передо мной лежала мертвая Сьюзан. Все вокруг было залито кровью, а мои руки крепко сжимали короткий нож, вогнанный прямо в её тело. Я остолбенела от того ужаса, что испытывала. Неужели я могла сотворить такое?

Или все это было иллюзией?

— Да, моя дорогая, — он будто услышал мои мысли. Хотя, скорее всего, они явно отражались у меня на лице, — я лишь немного подтолкнул твою фантазию, все остальное ты домыслила сама. — Вновь этот леденящий кровь смех. — Признайся, ты же не испытываешь жалости?

Я молчу, потому, что он прав. Меня не грызет совесть из-за смерти этой девушки. Больше пугает собственная жестокость… и идиотизм.

Джеймс щелкнул пальцами, и кто-то с силой потянул меня вверх за волосы. Боль адская, на секунду мне показалось, что мой скальп не выдержит. Я взвизгнула, и постаралась схватиться за руку, тянущую меня, но тщетно.

Когда моя голова встретилась с грязным полом (снова!) прямо у ног Элроя, я услышала, как он широким жестом разрешил своим холопам поужинать бывшей когда-то игрушкой. Скаля клыки от вожделения, вампиры сгрудились над телом Сьюзан.

— Ну, что, — рыжий первородный обратился ко мне, — у нас есть пара часов, чтобы повеселиться и узнать друг друга поближе!

Мне совсем не понравился его тон, и я снова выругалась.