Свести с ума дракона

Бдзеньк! Об пол разбилось очередное блюдо. Острые осколки разлетелись по всему кабинету, засыпая дорогие ковры мелкой крошкой и фарфоровой пылью. Несколько черепков пролетели через всю комнату и ударились о домашние туфли, заставляя Роберта невольно вздрогнуть.

– Розалин, прекрати! – он предпринял очередную попытку вразумить дочь, с тоской наблюдая за уничтожением коллекционного сервиза.

Вот только Розалин снова его проигнорировала. Полностью. Она металась по комнате рыжим вихрем, психуя из-за того, что он сообщил ей о дате ее свадьбы с молодым лордом – сыном графа Винбергского. Этот союз был обговорен уже много лет назад, и король полностью поддерживал его, желая объединить две из влиятельнейших семей королевства. По ряду причин заключение брака отложилось больше, чем на год, подарив Розалин иллюзию свободы выбора, которой на самом деле у нее не было. Ее положение не предполагало вольности в выборе мужа. Это право оставалось за ее отцом, и он убедился в том, что нашел подходящего и достойного кандидата для единственной дочери. К счастью, больше не было никаких причин для переноса и уж тем более отмены брака. Хотела Розалин того или нет, но ей придется подчиниться и исполнить свой долг.

– Не пойду, слышишь? Не пойду! – она наконец остановилась и осмотрелась.

Ее грудь часто вздымалась вслед за тяжелым дыханием, глаза шарили по уцелевшему убранству комнаты. Губы обиженно подрагивали.

Роберт тоже невольно окинул свой кабинет взглядом и недовольно застучал пальцами по скрещенным предплечьям.

На полу повсюду валялись осколки фарфоровой посуды. Мелкая крошка, в которую превратились дорогие хрустальные вазы, сверкала в ворсе ковра, ловя лучи света. Тяжелые трофейные рыцарские доспехи развалились на части, и шлем валялся в дальнем углу у камина. Все некогда богатое убранство теперь представляло собой живописную разруху.

Роберт устало потер переносицу. Достался же характер дочери – врагу не пожелаешь. К счастью, вскоре с этим придется мириться уже не ему, а молодому лорду. Сам же Роберт на старости лет отдохнет в тишине замка, пока не появятся внуки.

Губы невольно дрогнули, скрывая неуместную улыбку. Не приведи боги, дети унаследуют ужасный характер матери – замок этого просто не переживет.

Не найдя ничего бьющегося, Розалин с размаху плюхнулась в глубокое кресло и закинула ногу на ногу. Скрестив руки на груди, она насупилась.

– Сядь как положено, – устало вздохнул Роберт, подошел к ней и поправил ее ноги. – Боги, ты же леди! Вот откуда в тебе все это? – он обвел комнату рукой.

Дочь выразительно подняла брови и язвительно посмотрела ему в глаза, всем видом показывая, кто в этом виноват. От него это не укрылось, но ругаться сил уже не осталось. Он сел в кресло за столом и укоризненно покачал головой. Розалин его проигнорировала, отвернувшись к окну.

– Тебе уже почти восемнадцать. Так ты в девках засидишься. Если упустишь эту партию, найти достойного мужа будет катастрофически сложно, несмотря на все наше богатство. Я ведь о тебе забочусь.

– Ну да, конечно, – едко протянула дочь и снова закинула ногу на ногу. – Нужен мне этот напыщенный идиот, который, кроме турниров и скачек, ничем больше не увлекается!

Роберт облокотился на стол и закрыл лицо руками. Как так случилось, что у него выросла такая невоспитанная дочь? У нее были лучшие учителя, он тщательно отбирал девушек в свиту ее компаньонок, следил, чтобы она ни в чем не нуждалась и не сталкивалась с грязью внешнего мира. Розалин была бы идеалом аристократки, если бы не ее дурной характер, скрыть который не могли ни дорогие одеяния, ни ее положение в обществе.

Роберт уже не раз обращал внимание на то, как она вела себя на балах с молодыми лордами своего возраста и даже со зрелыми мужчинами, и ужасался ее резкости. Практически каждый второй был оскорблен ее нелестными комментариями в свой адрес и острым языком. Вразумить Розалин ничего не могло, а все попытки перевоспитать ее заканчивались очередной истерикой. Роберту оставалось только извиняться перед лордами и надеяться, что договорной брак случится независимо от репутации дочери.

Лорд Ругер был достойным юношей, опытным воином и благовоспитан по всем правилам двора. Его семья жила недалеко от столицы, и отец на тот свет не собирался, так что у молодых будет вдоволь времени, чтобы притереться друг к другу. Ужиться прежде, чем обязанности в полной мере лягут на плечи старшего наследника знатного рода, и ему станет не до капризов жены.

– Если ты не отменишь помолвку, я… – снова начала Розалин, но Роберт грубо оборвал ее на полуслове, не желая больше слушать ее нытье и угрозы.

– Не отменю. Все уже решено и обговорено. В конце недели состоится официальный прием, и ты будешь на нем, будешь прилично себя вести, будешь улыбаться гостям, скажешь «да» в ответ на предложение руки и сердца. И вообще! До тех пор я запрещаю тебе покидать замок, – Роберт раздраженно встал и направился к выходу из кабинета.

Дочь захлебнулась от негодования, резко вскочила на ноги и набрала полную грудь воздуха, чтобы крикнуть что-то еще. Гулко хлопнула дверь, оставляя ее одну в руинах кабинета.

Роберт медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. С такой дочерью никаких нервов не хватит, и его хватит удар прежде, чем он понянчит внуков.

Если бы только принц не забрал молодых аристократов с собой в поход, то Розалин уже бы полтора года как была замужем. Пусть замужество не привлекало ее и после совершеннолетия, но тогда она, по крайней мере, была чуть более управляема. Теперь же чем старше она становилась, тем невыносимее становился ее характер.

В коридор долетел разъяренный рев обиженной дочери, и раздался грохот. Очевидно, не все бьющееся было уничтожено во время ее первой истерики. В дверь что-то прилетело и разбилось с громким треском.

Возвращаться и ставить дочь на место, Роберт не стал. Перебесится. Не впервой.

Жаркий летний полдень раскалил воздух, и знойное марево колыхалось над зеленым пастбищем. Теплый легкий ветерок шелестел травой и листьями на тонких ветках над головой. Отара овец, тихо блея, мирно щипала траву. Над ними носились громко жужжащие мухи и слепни. Пастушья собака спала под боком, абсолютно игнорируя свои обязанности.

Пастух потрепал пса по мохнатой холке и пониже надвинул шляпу на глаза. Густой кустарник, в тени которого они прятались, успешно скрывал от палящих солнечных лучей. Толстый ствол служил неплохой подушкой. Глаза начали медленно слипаться.

Неожиданно тень скользнула по земле, стаду, закрыла собой кустарник и начала стремительно разрастаться во все стороны. Пастух недоверчиво приоткрыл один глаз, чтобы убедиться, что ему не показалось.

Собака вдруг подскочила и истошно залаяла. Овцы испуганно заблеяли и бросились врассыпную.

Огромный дракон рухнул с неба в самый центр стада. Длинная шея изогнулась, поднимая рогатую голову. Жуткая пасть распахнулась, обнажая острые зубы, и сомкнулась уже на туше жертвы. Длинные клыки пронзили овцу насквозь. Брызнула кровь, темными пятнами орошая траву.

Собака истошно завизжала и бросилась куда-то в сторону. Дракон ее проигнорировал, продолжая прореживать стадо.

Пастух испуганно вжался в кусты, не в силах ничего предпринять и боясь проронить хоть звук. Он никогда не видел живого дракона, хоть и слышал о них немало от заезжих бардов. В песнях они представлялись либо мудрыми, либо жуткими созданиями, и какой мальчишка не желал сразиться с одним, завладеть драконьими сокровищами?

Вот только сейчас пастух понимал, что уж лучше бы не было этой встречи. Ему не были нужны ни драконья голова, ни несметные сокровища, ни почет в глазах всего королевства. Жить хотелось сильнее.

Дракон был просто огромен! Размером с двухэтажный деревенский дом, не меньше. Его золотисто-желтая шкура блестела в лучах полуденного солнца, словно была покрыта драгоценным металлом. Широкие крылья поднялись высоко вверх, увеличивая его и без того гигантскую тушу раза в два. Когти на длинных лапах разрывали землю, когда он поворачивался, чтобы схватить очередную овцу. Окровавленная зубастая пасть с легкостью ломала позвонки жертвам, издавая при этом жуткий рык. Узкие ноздри выдыхали клубы дыма.

Пастух практически заполз в самую гущу кустарника, когда одна из сухих нижних веток предательски хрустнула.

Дракон мгновенно развернулся в его сторону. Черные ноздри раздулись, втягивая в себя воздух. Зубастая пасть приоткрылась, и в глотке забурлило пламя.

Жар опалил лицо, и пастух шарахнулся назад. Рука провалилась в пустоту, желудок подскочил к горлу, и он ухнул вниз. Струя ослепительного пламени пролетела над головой, и ветки мгновенно вспыхнули.

Земля грубо ударила в спину, камни вонзились в бока, и пастух кубарем покатился по склону оврага. Вымученно закусив щеку, чтобы не застонать, когда падение закончилось, он подполз к отвесному обрыву и вжался в него всем телом.

Где-то над головой рычал дракон. Мимо летели искры от тлеющего кустарника. Деревца сгорели дотла в считаные минуты.

Дракон наверху вдруг затих. Пастух вжался спиной в землю и взмолился всем богам, чтобы уберегли, не выдали его чудищу.

Раздались гулкие удары крыльями, и порыв ветра еще сильнее раздул огонь на краю обрыва. Сверху промелькнули гигантские когти с зажатыми в них тушками овец. Огромный дракон в очередной раз взмахнул крыльями, поймал ветер и, вильнув длинным хвостом, начал стремительно подниматься в небо. Вниз он не смотрел.

Пастух нервно икнул и расслабился. Он пережил встречу с драконом и даже остался цел. Перед глазами потемнело, мир начал стремительно меркнуть, и сознание уплыло куда-то во мрак.

– Ваша Светлость, к вам гонец с юга, – учтиво кланяясь, в кабинет заглянул дворецкий. – Говорит, что вопрос не терпит отлагательств.

Роберт недоуменно оторвал взгляд от бумаг и переглянулся со старым другом, вальяжно развалившимся в кресле у камина. Оливер отставил бокал с вином на столик рядом, пожал плечами и заинтересованно облокотился на колени.

С каких пор к герцогу лично направляли гонцов, а не передавали послания управляющему в тех землях графу? А если и случилось что-то срочное, то ведь можно было сокола послать, а не скакать несколько дней.

– Пусть зайдет, – разрешил Роберт и отложил отчеты о финансовом состоянии герцогства в сторону.

В комнату, беспрестанно кланяясь, вошел мужчина средних лет. Выглядел он по-простецки: старые сапоги, выцветшие брюки, поношенный камзол, запылившийся плащ. Тем не менее создавалось впечатление, что это было лучшее, что нашлось в его гардеробе.

Мужик испуганно поднял глаза, не зная, когда можно будет начать говорить. Пальцы нервно сжимались на потрепанном берете.

Роберт кивнул.

– Ваша Светлость, я прибыл от собрания южных деревень. В наших краях всегда шального люда хватало, барды тоже. Как понаприедут, как понарасскажут сказок всяких из соседних королевств: хочешь – верь, хочешь – нет. Поэтому наслушались мы всякого.

Роберт выразительно поднял бровь и требовательно посмотрел на гонца. Мужик запнулся, стушевался и нервно смял плоскую шляпу в пальцах. Его глаза забегали по комнате и остановились на сидящем в кресле и мрачно хмурящемся графе. Потрескавшиеся губы судорожно задрожали, обветренное лицо побледнело еще сильнее, и гонец вернул свое внимание Роберту.

– Так вот о чем я… У нас ведь ничего опаснее медведей отродясь не водилось, не то что по ту сторону гор. Но дык, коли сам бы не видел, что с мальчишкой сделалось, не поверил бы. Белый весь, аки снегом припорошило…

– А ну говори, зачем пришел! – нетерпеливо хлопнул по колену Оливер. – Растянул тут!

Мужик вздрогнул от неожиданности, растерялся и икнул.

– Дык дракон у нас.

Повисла напряженная тишина. Роберт и Оливер молча переглянулись. Дворецкий замер у дверей, заметно побледнев. Нарушил немую сцену очередной приступ икоты гонца.

– Благодарю за информацию, – кивнул Роберт. – Передашь собранию, что на борьбу с драконом будут направлены лучшие рыцари герцогства. Можешь идти.

– Благодарю, благодарю, – болванчиком кланялся посланник, и дворецкий с трудом вытолкал его за дверь.

Когда створка закрылась, Оливер с любопытством посмотрел на Роберта и криво усмехнулся.

– И кого ты собрался направить на борьбу с драконом? В королевстве турнир недавно прошел. Одна половина покалечена, а другая от одного его вида со страху помрет.

– Да знаю я, – пожал плечами Роберт и отмахнулся от ехидно прищурившегося друга. – Поживем, увидим. Может, дракон наиграется и обратно за горы улетит, как уже не раз бывало. Рисковать жизнями моих солдат из-за пары овец я точно не стану. Сейчас у меня заботы понасущней будут.

– Все о дочери своей думаешь? – хмыкнул Оливер. – Ну и егоза же у тебя выросла. Всех уже на уши поставила. Хорошо, что ты ее в комнате запер. Не дело это – знатной леди носиться по всему замку и истерики закатывать.

Роберт невольно скривился, прекрасно осведомленный о том, что обиженная дочь всего за два дня навела хаос во всем замке: едва не устроила пожар, практически довела до сердечного приступа главную кухарку и выпустила всех почтовых соколов. В итоге ее капризы закончились тем, что он запер Розалин в ее покоях и приставил стражу. По крайней мере, теперь можно будет спокойно дождаться приезда жениха.

– Никуда она не денется – выйдет замуж как миленькая, – протянул Оливер, потягивая вино и задумчиво глядя в камин. – А лет через пять еще и спасибо скажет, что настоял на своем.

– Надеюсь, – Роберт устало положил голову на руки. – Как жены не стало, мне пришлось самому ее растить. И вот смотрю и понимаю, что упустил где-то.

– Ничего, после свадьбы сразу присмиреет, – хохотнул граф.

Герцог выдавил из себя кривую усмешку. В конце концов, они говорили о его дочери. Хотя в чем-то Оливер и был прав. Оставалось только надеяться, что дочь сможет когда-нибудь простить отца за то, что не стал слушать ее, не позволил самой найти себе избранника.