Светлые тени

Глава 21

Дом на скале больше похож на ветхую хижину, а я ни этого ожидала от особняка Темных.

- Он только снаружи бедный и непритязательный, - говорит Дориан, читая замешательство в моих глазах. - За такой поразительной бедностью скрыты огромные богатства.

- Все ложь, - замечает Нико, шагая перед нами, пока мы прокладываем путь по скалистой, грунтовой тропе к двери. - Было бы разумно запомнить тебе это.

- Вы уверенны, что нам нужно идти? Я имею в виду, не должны ли мы, по крайней мере, попытаться сбежать? - я оглядываюсь, ощущая на себе десятки невидимых глаз. Почему мы прямо идем в логово льва? Это просто не логично.

Нико фыркает.

- Сбежать? От сюда нет выхода, малышка. За нами наблюдают с тех пор, как только мы появились на этом кровавом острове. Мы либо идем к Ставросу, как он хочет, либо мы умрем. Все просто.

Он идет оставшуюся часть, ворча себе под нос что-то на греческом. Я круглыми от страха глазами, смотрю на Дориана рядом со мной

- Мы ведь не выберемся отсюда живыми? - шепчу я. Дориан подносит мою руку к его губам и нежно, грустно улыбается.

- Ты никогда не знаешь, чего ждать от Ставроса. Убить нас будет считаться расточительством. Мы намного более ценны для него живыми, чем мёртвыми.

- Но он должен знать, что мы никогда не объединимся с ним.

Дориан пожимает плечами, подталкивая меня к мощенному булыжником крыльцу без лишних слов.

Дверь такая мощная из грубой древесины - подобные можно встретить в старых, сельских коттеджах и подземельях. Нерешительно, Нико обхватывает рукой дверную ручку, но не поворачивает ее. На секунду ручка озаряется светом под его хваткой и дверь со скрипом самостоятельно открывается.

Все, что Дориан сказал, было правдой. Это место не какая-то ветхая лачуга. По крайней мере, ненадолго.

Мы заходим в длинный, ярко освещённый, роскошный холл в золотых и кремовых тонах. Всё, от золочёных мраморных столов до украшенных драгоценными камнями канделябров, захватывает дух.

Я поднимаю глаза к высокому сводчатому потолку, полностью поражённая ослепительными люстрами, которые усеяны миллионом кристаллов-слезинок. Всё это великолепно - больше, чем я бы могла себе представить.

Невозможно испытывать страх или гнев в окружении такой изумительной красоты.

- Ты здесь жил? - тяжело дыша, спрашиваю я, пальцами пробегая по мягкому, бархатному креслу.

- Да. Займет какое-то время, чтобы привыкнуть. Приношу свои извинения, - отмечает Дориан, слегка съежившись.

- Ты шутишь? Это место потрясающее! Я имею в виду, я думала, что дом Нико был великолепным, но это место... это... это...

- Слишком много, - отвечает Дориан. - По всему миру голодают люди. Большинство районов в моей стране находятся за чертой бедности, и только одна такая люстра может прокормить целый город. Мы, Темные, хранители красоты, если тебе так угодно. Но есть разница между пониманием и избытком. А это... это чересчур.

- Кроме того, - проговорил Нико со злобной усмешкой, - подожди, ты еще не видела тронный зал.

Мы проходим около двадцати ярдов, как трое мужчин в черном и в темных очках блокируют нам проход.

Вампиры. Я не чувствую никакой магии в них, но запах крови настолько плотный, что я могу почувствовать ее вкус на языке.

Я задерживаю дыхание, чтобы желудок не вывернуло.

- Король встретится с вами через час, - говорит тот, кто впереди, сверкая острыми клыками.

- Через час? - издевается Нико. - Он послал за нами. Мы увидим его сейчас, чтобы мы смогли быстрее съебаться отсюда.

- Нет. Вы увидите его через час. Ваш отец просит составить ему компанию за чаем, - говорит Клыкастый, изящно махнув рукой в сторону другого длинного коридора.

Нико выплевывает грубое замечание, говоря вампиру, что именно он может сделать с его чаем, но разворачивается к заполненному золотом коридору.

- Так же как с ним, - бормочет он, шагая впереди. - Перенести нас сюда, чтобы заставить ждать. К черту его чай.

- Николай, - мягко предостерегает Дориан. Он кажется намного спокойнее, чем его младший брат, но он не ослабил хватку на моей руке с тех пор, как мы пришли.

Что-то мне подсказывает, что есть немного большее, чем легкая вспышка ярости под его холодной внешностью.

- Нет, к черту! Зачем откладывать неизбежное? Зачем создавать трудности, чтобы перенести нас - перенести ее - сюда, ради того, чтобы вместе посидеть за сэндвичами и булочками? Дерьмо собачье и ты это знаешь, Ди. Прекрати искать здравый смысл в его безумии. Новость, блять, дня: Его нет.

Прежде чем я успеваю моргнуть, Дориан исчезать около меня и появляется перед Нико, прижимая к его стене и зажимая в кулаке его рубашку.

- Ты возможно желаешь умереть, но я не позволю тебе продолжать ставить под угрозу безопасность Габриэллы твоими маленькими истериками. Соберись и помоги мне, или отец будет наименьшей из твоих проблем, - рычит он.

Нико не отступает. Он так крепко сжимает воротник Дориана, что я слышу, как трещит ткань.

- Легко тебе говорить, дорогой братец. Я не папочкин любимчик. Ты его наследник. Я же живое доказательство того, что ему нравиться, когда его член стоит.

- Довольно, - кричу я, когда фарфоровая ваза разбивается об пол. - Посмотрите на себя! Мы только прибыли сюда, а позволяете этому место достать вас.

Мужчины прекращают потасовку, но не отступают, и только дюйм разделяет их яростное рычание.

- Это именно то, чего Ставрос хочет, а вы ему подыгрываете. Он знает, что вы сильнее вместе, чем порознь. Так не позволяйте ему выиграть.

Я кладу руку на каждого их них, излучая согревающее тепло, которое расслабляет их напряжённые руки и успокаивает быстрое биение сердец. Дориан делает шаг назад, позволяя брату двигаться дальше. Нико пожимает плечами, его злость уменьшилась, но не исчезла.

- Поебать, - бормочет он и исчезает в облаке чёрного дыма.

Дориан одергивает свой пиджак, ещё пёстрый от песка, и снова берёт мою руку, возобновляя наш путь по бесконечному коридору.

- Он ведёт себя как капризный ребёнок, - наконец говорит он после нескольких минут молчания.

- Он расстроен, так что это обоснованно. И он напуган. Мы все напуганы. - Я понимаю, почему Нико так реагирует. Вероятно, я поступила бы также на его месте.

Узнав, что ваш двоюродный брат - человек, который был рядом на протяжении многих веков... захвачен маньяком-тираном и скоро, вероятнее всего, погибнет окончательно - этого достаточно для нервного срыва.

Но план его спасения был уничтожен действиями Ставроса... Я не понимаю, почему Дориан не в бешенстве.

- Николай знает, что отец заботится о нем. Он преувеличивает.

Я смотрю на него, подняв брови.

- Так что, он сказал... насчет того, что ты любимчик Ставроса. Это правда?

Дориан пожимает плечами, отказываясь встречаться с моим вопросительным взглядом.

- Я могу тебя заверить, что любой проявленный интерес ко мне отцом только из чистой корысти.

- И каково это? Быть наследником Тёмного трона?

Он вдруг остановился и повернулся ко мне, потёр мои щёки:

- Габриэлла, я не стремлюсь к чему -то большему, чем являюсь сейчас - твоим возлюбленным и защитником.

Я боюсь правды, но всё же спрашиваю слабым шёпотом:

- Но будет ли этого достаточно? Будет ли достаточно меня?

Он выпускает моё лицо из рук и, развернувшись, крутит ручку двери, которую я даже не заметила.

- Почему нет?

- Ты действительно делаешь всё это ради меня? Разве ты не смог бы спокойно отдыхать, наслаждаясь нормальной жизнью как обычный парень?

Он входит в комнату, придерживая для меня дверь. Тем не менее, не отвечает. Он и не должен. Его молчание говорит за него.

Нет. Этого не может быть достаточно. Дориан был рождён и воспитан как принц. И был окружён роскошью и богатством всю свою жизнь.

И как только я вхожу в комнату - которая больше похожа на роскошный люкс для высокопоставленных чиновников где-нибудь в пентхаусе казино Вегаса - я понимаю, что он жил со мной в трущобах весь этот год.

- Вау, - задыхаюсь я, не в силах более красноречиво описать то, что меня окружает.

Комната Дориана похожа на крошечный дворец, наполненный всем, что меня восхищает в нём и тем, за что я его так люблю. Каждая замысловатая деталь - это часть его: его музыкальный вкус, предпочтения в искусстве, страсть к порядку.

Я осторожно скольжу кончиками пальцев по проигрывателю, который явно старше меня минимум лет на двадцать. Дориан подходит и становится позади меня и устанавливает иглу на уже установленную виниловую пластинку.

Возбуждающая мелодия эхом разлетается по комнате, и я наслаждаюсь страстным женским голосом.

Так много души вложено в эту песню... так много боли. Она как будто живёт словами, которые поёт. Я закрываю глаза и позволяю своей голове упереться в грудь Дориана. Он раскачивает нас из стороны в сторону, и я чувствую его губы на моих волосах.

- Кто это? - вздыхаю я.

- Нина Симон.

- Так прекрасно. И печально.

- Самые прекрасные вещи часто наиболее печальны.

Я вдыхаю его слова, позволяя им погрузиться в мою душу острыми, жалящими шипами. Я готова истечь кровью за Дориана, за ту любовь, которая есть у нас, за жизнь, которую мы можем сегодня потерять в стенах этого замечательного дворца.

Да. Он прекрасен. Но он всегда был опечален. Опечален тем, кто он, и тем, что он сделал. Опечален жизнью, которой у него никогда не будет, несмотря на то, что он этого достоин.

Он не прекращает раскачиваться и разворачивает меня кругом, его руки скользят по моим плечам к основанию шеи, мой пульс бьется в унисон с его.

- Воспользуйся моей ванной, чтобы привести себя в порядок. Я подберу тебе что-нибудь подходящее из одежды.

Дориан отходит, когда грустная песня заканчивается и сменяется, чем-то ритмичным. Но тем не менее, запах смерти плотно витает в воздухе, мешая почувствовать что-нибудь еще, кроме неописуемого страха.

Я иду через его украшенную иридием[9] спальню к огромной ванной комнате, я слишком потрясена, чтобы в полной мере насладиться ее великолепием, и снять грязную одежду.

При нормальных обстоятельствах, я залезла бы в эту огромную, бескрайнюю ванную, выложенную тысячами бирюзовых кусочков мозаики и утопила бы в ней все свои тревоги, но так как время поджимает, я быстро запрыгиваю в душ.

Он также выложен этими крошечными бирюзовыми плитками, переходящими от тёмного оттенка к светлому, образуя мозаику-омбре. Там нет занавески, есть только тонкая стеклянная дверь, выставляющая моё обнажённое тело напоказ.

Когда я поворачиваю ручку крана, теплая вода обрушивается со всех сторон, даже из пола.

Я хотела бы наслаждаться этим. Хотела бы я затащить сюда Дориана к себе и уговорить его по-быстрому заняться любовью около матового стекла.

Но осознание того, что мы встретимся лицом к лицу с нашим мучителем через час, значительно снижает моё либидо.

Я быстро моюсь, для волос используя шампунь Дориана. Меня не смущает, что я буду пахнуть как он, я наслаждаюсь возможностью носить его запах на своей коже.

Это почти так же, как дышать им, только нет покалывания от магии, которое искушает мою душу, когда я набираю полные легкие его пульсирующей сущности.

Когда я покидаю ванную и вхожу в спальню, замечаю роскошную ткань, лежащую на одеяле, почти сливаясь с ним.

Платье цвета мерцающего обсидиана сияет, напоминает мне усеянную звёздами далёкую галактику. Я пропускаю его между пальцами, желая оценить гладкость шёлка.

То же я проделываю с кружевным бельём, которое лежит рядом. Этой великолепной одеждой следует дорожить. Девушка, обладающая ей, может убить наповал.

После того, как мои ноги скользнули в туфли на четырёхдюймовых каблуках, - они такие удобные, что кажется, будто я иду по облакам, - я расчесываю пальцами ещё влажные волосы и иду в гостиную Дориана.

Французские двери на балкон широко открыты, я понимаю, что он снаружи, и, скорее всего, со стаканом виски.

Дориан стоит у перил, глядя в бездну кромешной тьмы. Безлунная ночь поглощает любой проблеск света, размывая напряжённый образ, но я ясно вижу его.

И делаю один шаг вперед, не желая прерывать его тихий ритуал, но это почти невозможно, быть так и близко к Дориану и не прикоснуться к нему.

Особенно, когда я знаю, что он до краев переполнен внутренним смятением.

- Подойди, малышка, - бормочет он, после чего подносит к губам стакан и делает большой глоток. Я делаю так, как он велит, подхожу к нему вплоть, пока моя грудь не касается его спины.

Он протягивает руку назад, чтобы найти мою, и притягивает ее к груди. Сердце Дориана под моей ладонью колотится словно маленький барабан, столько страха и тревоги несется по его крови.

Я хочу сказать ему, что все будет хорошо, но это ведь ложь. Теперь в течение долго времени ничего хорошего не будет.

- Что ты видишь? - спрашиваю я после долгих напряженных секунд.

- Боль, - отвечает он, внезапно охрипшим голосом. - Так много. И самое ужасающее в ней то, что по большей части это самопожертвование. Все воюют, все сражаются... убивают себя собственными руками во имя жадности, зависти и похоти. - Он делает еще один глоток, осушая обжигающие капли из бокала. - Человечество - свой собственный злейший враг. Мы создали монстров.

- Мы?

- Темные. - Отрывисто дыша, Дориан резко выдыхает, словно вся тяжесть мира выбила из него воздух. - Раньше все было иначе. Раньше, мы были другими. И будет только хуже, если только...

- Если только?

Дориан поворачивается ко мне, столько тоски и сожаления в этих бескрайних голубых глазах. На его губах улыбка, но она притворная.

- Если только, что, Дориан?

- Ты прекрасно выглядишь, - шепчет он, нежно касаясь локона моих волос. Он подносит его к лицу и вдыхает, закрыв глаза в экстазе. - Пойдем. Ставрос, не любит ждать.

- Но, стой, - протестую я, пока Дориан быстро возвращается обратно в комнату. Я пытаюсь расспросить его снова, когда он быстро разворачивается ко мне, его глаза пылают мстительным огнем, и он подносит палец к губам, заставляя меня замолчать.

Я, сузив глаза, не произношу ни слова. Если Дориан хочет, чтобы я молчала, то на это есть чертовски хорошая причина.

Когда мы выходим в коридор, то находим, что нас ждет эскорт. Конечно. Я склонна полагать, что мы никогда не оставались наедине.

- Ваш отец встретится с вами в гостиной, - говорит круто одетый вамп, разворачиваясь, чтобы сопроводить нас по длинному коридору.

- Конечно, встретится, - бормочет Дориан. Я украдкой смотрю на него, замечая, что он только что из душа и оделся в темно-синий костюм. Его рубашка тоже темная, и он оставил несколько верхних пуговиц расстегнутыми, искушая меня воспоминаниями о том, как я проводила языком вверх по его точеной груди.

Он ловит меня за тем, как я пялюсь на него, и озорно подмигивает, от чего я краснею, как школьница.

- Тебе нравиться то, на то, что смотришь, малышка?

- Всегда. - Это правда. Я всегда буду хотеть его, даже когда моя жизнь висит на ниточке.

Казалось, что прошли годы, когда мы доходим до комнаты, известной как гостиная - огромный выставочный зал, заполненный изысканными произведениями искусства, антикварной мебелью и камином, который больше, чем вся моя квартира.

Вампир проводит нас в зону для гостей, где стоят, детально продуманные, сэндвичи, печенье и как ни странно, чай. Я, честно говоря, думала, что «чай» — это кодовое слово внезапной смерти или пыток с вырыванием ногтей.

Как только мы занимаем наши места, Нико гордо заходит в комнату, неся с собой ледяной порыв воздуха. Я дрожу и обхватываю руками талию, когда мурашки покрывают мои руки и ноги.

- Что такое? - бормочет Дориан, ближе притягивая меня.

Я качаю головой.

- Просто... холодно. - Я перевожу взгляд на младшего Скотоса, который удобно расположился в шикарном жаккардовом кресле. Он даже не смотрит в нашу сторону, и тем более не говорит, но я вижу, как плотно сжата его челюсть.

- Ему не по себе, когда он здесь. Он редкий гость.

- Почему?

Дориан сковывает меня таким напряженным, голубым пристальным взглядом, в результате чего озноб ползет по спине.

- Если бы ты знала бремя собственного имени, ты бы приезжала в место, которое постоянно напоминает об этом?

Мне не предоставляется шанс ответить. Звук шагов, доносящихся из коридора, заполняет комнату, и Дориан быстро поднимает меня на ноги. Адреналин шипами вонзается в меня, раскаляя мои смертельные чувства, и я инстинктивно сжимаю руки в кулаки.

Однако, все инстинкты теряются и забываются, когда мой взгляд останавливается не на одной, а на двух парах изумительных лазурных глаз. Задыхаясь от шипения, которое встало поперек моего горла, я смотрю на Дориана в поисках любого знака понимания. Видит ли он то, что вижу я? Я что-то пропустила?

Он почти... улыбается. Почти. Но взгляд полный восхищения - черт, даже любви - несомненно на его лице. Мои кишки закручиваются в тысячи узелков, когда реальность начинает проявляться. Твою же мать! Святое. Дерьмо. Во что я вляпалась?

- Отец, - Дориан церемонно кивает. Его взгляд падает на необыкновенно красивую молодую женщину, стоящую рядом со Ставросом. Она широко улыбается, как только получает внимание Дориана, а сомнение и неуверенность скручивают мой живот

Он улыбнулся в ответ - искренне, в этот раз - и еще раз кивнул.

- Мама.