Светлым по Темной

ГЛАВА 1

Спокойный равнодушный голос искусника стегал, как ледяной зимний ветер:

— Ты вновь нарушила правила внутреннего распорядка.

— Да, искусник.

— Это третий серьезный проступок за последний месяц.

— Да, искусник.

— Ты недостойна дышать одним воздухом с Мастером.

— Да, искусник.

— Фу, дрянь! — Нога искусника Аррина небрежно пошевелила меня, распростертую на мраморных плитах пола, прикрытых вингарским ковром с длинным теплым ворсом. — Пшла отсюда!

Мои ребра четко ощутили металлические пластины, вбитые в носок дорогого кожаного сапога с отворотами на голенище по последней моде. Тонкий свитер послужил слабой преградой жестким болезненным пинкам и тычкам. Собравшись с силами, я в общем-то и сама желая убраться из кабинета как можно быстрее, кое-как поднялась на подгибающиеся ноги. Качнулась, но устояла и, мысленно воззвав к Увилле,[1] повернулась к выходу. Темные боги, помогите мне: до дверей не меньше десяти шагов, не дайте упасть на глазах искусника!

— Да, кстати о наказании, — задумчиво прошелестел усевшийся в кресло мужчина, наблюдая за моими попытками устоять на ногах. — Мм… третья серьезная провинность… Вот! — Раздался легкий щелчок пальцами. — До конца недели. А теперь прочь!

Я на мгновение захлебнулась потоком ледяного воздуха, связавшего меня с ног до головы инеистыми иголками, и не удержалась от болезненного шипения, поняв, что означает это небрежное «вот». Торопливо проверяю собственные резервы. Точно: ни капли энергии Созидания, Разрушения, Здравия, Вражды, Спокойствия, Переноса… Высосал. Все высосал и даже не поперхнулся. Я вскинула голову и с ненавистью глянула в лицо искуснику, развалившемуся в кресле. Как же обидно! Я копила энергию с прошлого месяца, стараясь по возможности не тратить ее на то, что можно было сделать без магии, руками. И вот теперь все зря. Блокировка сделана очень умело. Нечего и думать, чтобы снять ее своими силами. Придется без магии мыкаться.

— А за этот взгляд еще день без энергии, — холодно постановил Аррин, окинув меня мрачным взором, в котором в равных долях смешались презрение и брезгливое удивление. Его моя ненависть ничуть не трогает, как не интересует Темного Императора возмущение какого-то нищего или бродяги. Понятное дело, что я могу противопоставить его силе?

Прочь отсюда! К счастью, ноги выдержали испытание и благополучно вынесли меня в коридор. Задыхаясь от беспомощной злости и холода, закупорившего горло, я прислонилась к стене, щурясь и роняя редкие злые слезы на каменные плиты пола. Высосана досуха и лишена магии на шесть дней! И за что? За…

— Див! Див, бедная! Что он с тобой сделал? — неожиданно появившийся Тройдэн осторожно взял меня под локоть.

Ну вот.

— Отойди от меня! — задыхаясь, прохрипела я, пытаясь отстраниться. Да куда там! Проще сдвинуть с места императорский дворец, чем вырваться из рук Тройдэна, особенно если он хочет что-то выведать.

— Ты чего? — опешил он, продолжая меня поддерживать.

— Отойди! — беспомощно повторила я.

— Так если я тебя отпущу, ты тут же упадешь! — справедливо удивился Тройдэн, чем обозлил меня еще больше. А то я сама этого не знаю!

— Дурак, себе же хуже сделаешь! — прошипела я, уже не давая себе труда сдерживать рвущееся наружу раздражение. — Аррин вычерпал у меня все, что было, и лишил магии до конца недели!

— Это… это из-за меня, что ли?

— Нет, из-за Темного Императора! обозлилась я. — Поглупее что-нибудь спроси! Да тут… — Я осеклась и насторожилась, различив за стеной какой-то неясный шорох, подозрительно похожий на легкие неспешные шаги по застеленному ковром полу.

— Что? — удивился Трой. — Продолжай!

— Тише! — шикнула я, прикладывая палец к губам и прислушиваясь. Но было уже поздно. Дверь в кабинет Аррина распахнулась с грохотом пушечного выстрела, и на пороге возник сам искусник, возмущенный и рассерженный сверх всякой меры:

— Как? Опять?! Да еще у меня под носом! Еще неделя без энергии!

Небрежный щелчок холеных белых пальцев.

Знакомые иглистые вихри холодными змеями сжали грудь, выбивая из нее воздух и заполняя его место колкими ледяными шариками. Я беспомощно раскрыла рот, силясь сделать выдох и вытолкнуть из легких страшный мертвый мороз.

— Не трогайте ее! — не выдержал Трой, подхватывая меня, вновь начавшую заваливаться на пол. Что же ты делаешь, дурак! И мне не поможешь, и себе навредишь!

— Отойдите, господин Тройдэн, — вежливо попросил Аррин, небрежными пассами вырывая из моей ауры те крохи энергии, что уже успели скопиться после первой экзекуции.

— Я отцу пожалуюсь, что вы ни за что ни про что мучаете Дивену! — горячо возразил мой друг, едва не брызжа слюной в лицо искусника.

— Вы не хуже меня знаете указание Мастера, — медовым голоском заботливого дядюшки мягко напомнил Аррин, продолжая выцеживать из меня энергию. — Вы не должны вступать в контакт с учениками без особой на то необходимости. И уж тем более не должны завязывать длительных и прочных отношений!

— Я сама на него упала, — заявила я, наконец-то избавившись от острого холода в груди. — Господин Тройдэн здесь ни при чем, он просто проходил мимо. Я оступилась и свалилась на него. Простите великодушно, господин Тройдэн!

Глаза Аррина потемнели, как летнее небо перед грозой. Будь его воля, он до полусмерти запорол бы бессовестных школяров — и мальчишку и девчонку, — нагло врущих ему прямо в лицо и стеной стоящих друг за друга. Но увы! Тройдэн был сыном Мастера, а значит — господином для всех искусников, а ко мне уже присматривались денежные покупатели, поэтому Аррину оставалось лишь беспомощно скрежетать зубами и наказывать меня, не доводя дело до членовредительства.

— Ну, если так, — медленно протянул искусник, заводя руки за спину и начиная выплетать какие-то гнусные сложносоставные пассы.

— Да. Прошу меня простить, господин Тройдэн, — с нажимом произнесла я, пытаясь одновременно отпихнуть Троя и сконцентрировать хоть какие-то крохи энергии Вражды для создания защиты.

Мой друг тряхнул головой и с деланным равнодушием отошел в сторону. Я, решив, что он прекратил дурить и наконец-то взялся за ум, облегченно выдохнула и приготовилась принять удар. Ничего, не убьет же меня искусник. Ну, подумаешь, еще пара синяков и ссадин. В следующую секунду произошло аж два события: Трой по-рыцарски прыгнул вперед, закрывая меня собой, а Аррин подло выбросил вперед руку и с размаху ударил… нет, не Разрушением и даже не Враждой, а повернутым плашмя щитом из энергии Созидания, вложив в него немало сил, отнятых пять минут назад у меня же. Нас с Тройдэном разнесло в разные стороны и с размаху припечатало к противоположным стенам коридора. Похоже, Трой все-таки успел выплести какую-то защиту и подставить ее под удар — энергетический щит, вместо того, чтобы рассеяться, как происходит со всеми использованными не по назначению заклинаниями, взлетел к потолку и с оглушительным треском взорвался, хлеща во все стороны энергией, собранной и скопленной мною с таким трудом. Тут уж досталось всем троим без исключения. Аррина снесло в распахнутые двери кабинета и от души прокатило по полу, прикладывая по очереди ко всем предметам мебели. Судя по жуткому грохоту, ознаменовавшему окончание нелегкого пути искусника, его в конце концов припечатало к шкафу, не замедлившему вывалить на беднягу свое богатое содержимое — солидную коллекцию свитков, гримуаров и старинных фолиантов в твердых обложках. Наверняка и пара уродливых статуэток начала прошлого века, стоявших поверх солидного запаса магической рукописной премудрости, свалилась. Меня и Тройдэна еще сильнее вжало в стены и едва не расплющило энергией, с уханьем и свистом пронесшейся по коридору и выбившей пару окон. Во все стороны брызнула мелкая каменная крошка, выщербленная из пола и стен. Из стальных скоб вырвало и со страшной силой швырнуло об пол два мгновенно потухших факела. Алые и ярко-оранжевые искры некоторое время весело скакали по гранитным плитам, шипя и проваливаясь в щели от выбитых камней. М-да, вот тебе и Созидание…

— Трой?

— Див?

— Весело, правда? — благодушно поинтересовалась я. Да уж, развлечение хоть куда. Мы висели примерно в локте над полом, будто приклеившись спинами к стене, и беспомощно смотрели друг на друга. Извивания на манер червяка, насаженного на рыболовный крючок, желаемых результатов не принесли — я по опыту знала, что в таком положении ничто из доступного мне арсенала не поможет. Придется ждать, пока остаточная магия, удерживающая нас в подвешенном состоянии, не развеется сама, а потом надо не зевать и постараться упасть так, чтобы не ушибить еще не отбитое. — Что это было за заклинание?

— Простое парирование! — горячо отозвался Тройдэн. — Клянусь тебе, я не ожидал, что все так получится! Думал, он попытается ударить Враждой, поэтому выплел щит из Разрушения!

— Ой, дурак! — Честное слово, не виси я приклеенной к стене, так за голову бы схватилась от осознания потрясающей глупости окружающих. — Кто ж Враждой по ученикам лупит? Да нас бы даже от ослабленного заклинания на мелкие кусочки разнесло и по всей Школе раскидало! А уж Разрушение с Созиданием компоновать… На такое способны только мужчины!

— Я тебя защищал! — искренне оскорбился Тройдэн.

— А тебя просили? — ласково поинтересовалась я. — Зачем ты влез? Ну, напинал бы мне Аррин слегка и отстал, а теперь…

— Что здесь происходит? — грозным громом прокатилось по разоренному коридору. Ну, естественно — такой катаклизм местного масштаба просто не мог пройти незамеченным! На свист, звон и прочие звуки, сопутствующие столкновению двух несопоставимых энергий, и грохот последовавшего за ним разрушения не замедлил явиться сам Мастер магических искусств. Я поспешно опустила голову и прикусила нижнюю губу, понимая, что сейчас получу так, что наказание Аррина покажется мне нежной лаской дорогого друга. И зачем я с этим Тройдэном связалась?

— Отец! — звонко крикнула причина всех моих проблем, с трудом отдирая макушку от стены и поворачивая голову в сторону грозной фигуры в свободной темно-синей мантии, расшитой золотыми и серебряными рунами.

— Тройдэн, — устало констатировал Мастер, узнав отпрыска. — Что на сей раз?

— Ма-ма-мастер, — беспомощно проблеял Аррин, на карачках выползая из своего кабинета и едва ли не носом утыкаясь в темный шелк мантии. Н-да, неслабо его, видимо, потрепало: одними статуэтками да фолиантами, кажется, не обошлось, похоже, еще и шкаф сверху упал…

— Что случилось? — мрачно поинтересовался глава Темной Школы магических искусств, двумя пассами отлепляя своего сына от стены и аккуратно ставя его рядом с собой на пол. Я подобной чести не удостоилась и продолжала висеть, покусывая губы и старательно притворяясь оригинальным объемным барельефом. Увилла, сделай так, чтобы Мастер не обратил на меня внимания!

…Часа через три я вывалилась в коридор из кабинета искусника Аррина и медленно поползла в сторону жилых помещений, хватаясь за стены и стараясь не завалиться на пол. Болело все. Руки, ноги и спина просто вопияли, требуя к себе более почтительного и уважительного отношения, голова разламывалась пополам, а трещавшая по швам аура, по-моему, вообще уже поспешно собирала манатки, дабы покинуть свое неуютное обиталище. Так сильно, кажется, мне еще никогда не доставалось. Искусник Аррин, которому Мастер отдал меня на расправу, не пожалел времени и сил, изгаляясь в выдумках всевозможных кар, возмездий и наказаний. Нет, калечить или уродовать он меня не стал, это было бы экономически невыгодно. Вместо этого Аррин отвел душу и искренне позабавился, с удовольствием опробовав на мне несколько боевых заклинаний, изучая результат с искренним интересом прирожденного маньяка от науки. В качестве альтернативы — чтобы я не сдохла во время его забав — он мне возвратил магию и до половины заполнил резервы энергий. Впрочем, особого толку от этого все равно не было. Мою защиту искусник сминал легко и небрежно, словно не замечая попыток прикрыться щитом или сферой. Поэтому из его кабинета я практически выпала, проклиная день и час своего рождения. Раны, оставленные изощренными заклинаниями, искусник зашептал сам, дабы я не потеряла товарный вид (до выпуска оставалась всего пара недель), но вот боль убрать не удосужился, справедливо рассудив, дескать, сверху все цело — и ладно, а что там у меня внутри творится — это никому не видно и никого не касается. В результате я шипела от боли и с трудом подволакивала внешне совершенно здоровую ногу, перебитую клинком из энергии Созидания, а рабочая правая рука висела плетью, опробовав на себе все прелести заклинания Твердого Града. Кости Аррин, разумеется, срастил и ткани восстановил, но все болевые ощущения оставил мне — не иначе как в назидание. А может, чтоб я в лечебной магии попрактиковалась…

Темная Школа магических искусств больше походила на неприступный бастион, чем на учебное заведение. Здесь можно было спокойно пересидеть годовую осаду, корча противнику ехидные рожи из окна и изредка швыряясь шаровыми молниями через машикули. Впрочем, желающих напасть на Школу пока не находилось. Какие-никакие, а мозги имелись у всех агрессоров, осаждавших Валайю, столицу нашей славной Темной Империи. Да и вообще, дальше упомянутой Школы захватчикам все равно продвинуться не удалось бы. Одно дело — легионы темных потусторонних тварей, которых, вопреки распространенному мнению, вполне возможно убить сталью, а то и остро отточенной деревяшкой, и никакой экзотики вроде сметаны из собачьего молока или взвара, содержащего клыки гидры и глаза василиска, для этого не требуется. И совсем другое — три десятка лучших искусников Темной Империи и полтысячи разновозрастных учеников под их командованием. Лично я предпочла бы схватиться с двумя дюжинами упомянутых тварей, чем с одним разъяренным искусником — в этом случае шансов выжить значительно больше. Говорят, сам Темный Император никогда не принимает важных решений, не посоветовавшись предварительно с Мастером. Хотя, возможно, эти слухи преувеличены.

Жилая часть Школы была очень похожа на надрезанный плод граната. Крохотные (зато личные!) келейки учеников понатыканы внешне совершенно беспорядочно и бессистемно. На самом деле некая логика в их расположении определенно присутствовала. Только какая, пока вот никто не догадался. Энергетические потоки тоже были под стать. Если в главном зале, столовой и классных комнатах они мягко текли широкими полноводными реками, щедро делящимися своими силами с каждым желающим, то в кельях эти потоки изгибались и виляли, напоминая порожистый горный ручеек, который бобры, за неимением более крупного водоема, вдоль и поперек перегородили своими плотинами и создали запруды в самых странных и неожиданных местах. Банный комплекс являлся как бы результатом их обводняющей деятельности: неизвестно почему, но в парной чистая энергия чуть ли не фонтаном хлестала, и потому обитатели третьего этажа, на котором и была расположена помывочная, частенько имели удовольствие наблюдать длиннющие очереди к дверям бани. Ученики, обессилевшие после многочасовых отработок заклинаний и пассов, жаждали отнюдь не водных процедур, а бьющей ключом энергии, и случалось, что обозленные школяры вышвыривали из парной моющихся коллег, стараясь добраться до вожделенной энергетической запруды. Жаловаться искусникам было бессмысленно — потоки магической энергии не выбирают, где им проходить. А зодчие, воздвигшие неприступную цитадель, которую потом превратили в Темную Школу магических искусств, не сильно интересовались волшбой и не особенно следили, где какие помещения выстраивались. Хорошо еще хоть уборные в другом месте поставили.

В коридорах жилой части народу было определённо побольше, чем возле кабинетов искусников, поэтому на меня, скрюченную в три погибели, держащуюся одной рукой за стену, другой за поясницу и шатающуюся от боли и слабости, тут же обратили самое пристальное внимание. Надо сказать, дружба среди учеников Мастером никогда особенно не одобрялась, а вот подлость, подставы и доносы всячески поощрялись. Наверное, именно поэтому образ темного искусника в глазах простого народа выглядит столь непривлекательным и даже мерзким. Эта профессия уважаема и высокооплачиваема, но обычные люди горячо и искренне ненавидят ее представителей. Бывают редкие исключения, лишь подтверждающие общее правило. Но мы сами создали себе такую репутацию. И, надо сказать, не особенно от этого страдаем.

Разумеется, никто и не подумал броситься мне на помощь. Наоборот, будущие коллеги с удовольствием злорадствовали и ехидно хихикали, передразнивая мою походку и выражение лица, кое, судя по их выразительным интерпретациям, оставило всякое сходство с человеческим и сильно приблизилось к вурдалачьему. Не любят меня школяры. Скорее завидуют. Хотя было бы чему…

Сняв пассом защитное заклинание с двери, я ввалилась в свою комнату и поспешно заперлась изнутри. Энергии после попыток отразить заклинания Аррина почти не осталось, но зачаровать дверь еще получилось, и я, с чувством выполненного долга, полезла на кровать. Мое обиталище было довольно скромным, можно даже сказать — аскетическим. Комнатка размером шесть на шесть шагов и не позволила бы разгуляться в плане меблировки. Проблему со спальным местом я решила очень легко — просто подвесила узкую казенную койку над дверью почти под самый потолок, одним махом освободив изрядный кусок жилого пространства. Правда, иногда я забывала обновлять заклинания, с помощью которых кровать могла висеть в воздухе, и тогда мое ложе с жутким треском и грохотом обрушивалось вниз, и еще хорошо, если под ним никого не оказывалось. Как-то раз в этот своеобразный «капкан» ухитрился попасть один из школяров, сумевший на свою беду взломать охранное входное заклинание и вздумавший без спросу одолжить у меня пару монет до стипендии. Опешив от болевого шока, он не смог применить магию и не решился двигаться, да так и пролежал под перевернутой кроватью до моего прихода. Школяр не ведал, что я, увидев упавшее ложе, очень сержусь и в раздражении топаю по нему ногами… Откуда ж мне было знать, что там кого-то придавило! У крохотного окошка, выходящего на оживленную школьную улицу, стоял стол и некое трехногое подобие табурета, на котором я, скрючившись в три погибели, делала уроки. В углу пристроились небольшой сундук с одеждой и моя метла, на стенах разместились две полки, заставленные разноразмерными томами, фолиантами и гримуарами, мутное зеркало в резной деревянной раме и маленькая картинка с изображением жутко перекошенной хари вурдалака, оставшаяся мне в наследство от предыдущего хозяина комнаты. Я все хотела ее выбросить или хотя бы зачаровать, чтобы сей шедевр изобразительного искусства не светился в темноте, да так и не собралась, а потом и привыкла к своеобразному ночнику.

Обычно на кровать я попадаю с помощью левитации, но сейчас такой подвиг мне был явно не под силу, поэтому пришлось подставить табуретку, влезть на нее ногами и, кряхтя, как старая бабка, переползти на койку. Сбросив сапоги и расшнуровав рубашку, я с облегченным вздохом растянулась на одеяле, разглядывая потолок, покрытый клочкастыми махрами пыльной паутины. Попробовала поворожить, уменьшая боль, но не сильно преуспела и вскоре бросила это гиблое дело. Потерплю, в первый раз, что ли. В Темной Школе магических искусств практиковали и физические и ментальные наказания, в отличие от Светлой, где в ходу были лишь телесные методы. Там считается, что душевные страдания могут изуродовать человека намного сильнее и глубже, чем физические. Зато ментальные кары лучше запоминаются и оставляют неизгладимый след.

Расслабившись, я ухитрилась отрешиться от боли и даже задремать, но вскоре была разбужена громким стуком и руганью под дверью. Я сначала решила притвориться, что меня нет дома, и затаилась на кровати, дыша через раз, но потом узнала голос Тройдэна и с обреченным вздохом сползла, вернее, кулем свалилась на пол. Этот же не успокоится, пока ему не откроешь.

— Давай быстрее! — Одной рукой я дернула дверную ручку вниз, второй за воротник втянула в комнату шумящего на пороге Тройдэна и поспешно захлопнула дверь.

— Див, ты в порядке? — заботливо поинтересовался приятель, поспешно подключаясь к зачаровыванию входа.

— Да что со мной сделается. Садись. — Я гостеприимно кивнула ему на единственную табуретку, а сама примостилась на краю стола. — Зачем пришел?

Трой едва заметно скривился. Я внимательно, словно видя впервые, вгляделась в его лицо. Мой друг был высоким красивым парнем с зеленовато-голубыми глазами и длинными каштановыми волосами, стянутыми на затылке в аккуратный хвостик. Впрочем, «друг» — не сильно ли сказано? Как я уже говорила, в Темной Школе дружба не поощрялась никогда, а уж приятельские отношения между безродной ученицей и сыном самого Мастера никому и в страшном сне не могли присниться. Трою было настоятельно рекомендовано (не запрещено, а именно рекомендовано) не общаться со школярами, дабы избежать тлетворного влияния современной молодежи на сына Мастера, долженствующего посвятить всего себя, без остатка, магическим искусствам. А вот ученикам строго-настрого было приказано не сметь даже заговаривать с Тройдэном. Иначе… ууух что будет! И было. На своей шкуре испытала. И не раз. Искусники не скупились на наказания, сегодняшнее я получила за то, что Аррин застал нас с Троем в библиотеке за одним столом — вместо того чтобы писать доклад об использовании энергии Вражды в мирных целях, мы шушукались, пересмеивались и рисовали карикатуры на искусников-преподавателей. Кара грянула незамедлительно, хотя, возможно, Аррина оскорбило вовсе не прямое нарушение приказа Мастера, а собственный — правда немного утрированный, зато на редкость правдивый и очень узнаваемый — портрет, валяющийся прямо поверх огромной груды фолиантов и гримуаров, наложенных рядом для отвода глаз.

Наша первая беседа с сыном Мастера Темной Школы магических искусств произошла при довольно странных, я бы даже сказала, драматических обстоятельствах. Помнится, в тот день я брела на практическое занятие по приготовлению зелий, стараясь не разронять три папки с гербариями, склянку с желчью гарпии, толстенный фолиант с витиеватым названием «Растения лекарственные нейтральные и ядовитые, — досконально изученные и подробно описанные травником Зеллером из Миратина, что находится на юге великой и непобедимой Темной Империи», перо, чернильницу, конспекты прошлых лекций и несколько свитков чистого пергамента. Мысли в голове крутились сплошь нерадостные. Три часа назад у меня порвалась любимая (она же единственная) сумка, да так, что теперь ее оставалось пустить только на тряпки, и я с тоской размышляла, где бы раздобыть денег на новую или как прожить без этой вещи, очень полезной и необходимой школярке. До стипендии еще полторы недели, покупать торбу сейчас — значит обречь себя на несколько голодных дней. Но и без сумки нельзя, потому что…

На этом месте моих хмурых размышлений барахло из цепких рук пришлось выпустить. Вернее, поспешно бросить, потому как жизнь дороже. Прямо мне в лицо на уровне глаз по воздуху с леденящим душу свистом несся огромный булыжник, направляемый чьей-то нервной, но, надо признаться, умелой рукой. В принципе, летающие предметы в коридорах Школы — не редкость, другое дело, что обычно они не столь тяжеловесны и менее массивны. Я торопливо вскинула освободившиеся от поклажи руки в жесте Изначального Огня, подкрепив его формулой ускорения, и испепелила булыжник на подлете. Следующий камень прошел ниже, я не стала растрачивать на него энергию и попросту подпрыгнула, пропуская этот метательный снаряд под собой. Вот дальше пришлось потрудиться — следующим номером в мою сторону полетел довольно крупный обломок чего-то, отдаленно смахивающего на нижнюю часть колонны вместе с подошвой, в сопровождении десятка камушков поменьше — всего-то с полголовы. Я начала выкрикивать заклинания в голос, уже не успевая пассировать и подпрыгивать над несущимися в меня стройматериалами. Неизвестный агрессор, то ли впечатлившись моим голоском, уже сыплющим не только магическими формулами, но и ругательствами, то ли просто заинтересовавшись отсутствием грохота, долженствующего свидетельствовать о встрече булыжников с твердыми поверхностями вроде стен и пола, выглянул из ниши, в которой сидел. Я, увидав школяра, своего сверстника, и еще не сообразив, что это сын Мастера, принялась ругаться более целенаправленно, уперев руки в бока и возмущенно глядя то на парня, то на расплывающуюся по каменному иолу лужу чернил, успевшую выпачкать пергамент с конспектом прошлой лекции и доползти до моих ног. Ну вот, чернильница разбилась, еще и на нее теперь тратиться!

— Чего орешь-то? — поинтересовался парень, соскакивая на пол и направляясь ко мне. — Не видела, что ли, растяжку поперек коридора? Ремонт здесь! Я обескураженно замолчала. В самом деле, вроде бы какие-то магические эманации на входе в эту галерею присутствовали, но я, погруженная в свои невеселые мысли, не обратила на них никакого внимания и даже не задумалась, почему коридор, обычно шумный и оживленный, сегодня совершенно пуст.

— А ты, значит, работник, да? Ремонт делаешь посредством камнеметаний? — ехидно осведомилась я, отступая от чернильной лужи на полу. Не хватало еще сапоги вымазать, они у меня тоже одни, если уж испоганю, так в пятнистых и придется ходить.

Тройдэн (а это был именно он) понял, что не узнан, и воспрянул духом.

— Нет. Я здесь левитацию тяжелых предметов отрабатываю.

— Замечательно. — Я присела на корточки и принялась перебирать разлетевшиеся в разные стороны листы пергамента и сухие стебельки трав из гербария, прикидывая, что пойдет на выброс, а что испорчено еще не безнадежно. — Нашел место! Посмотри, что из-за твоих упражнений произошло! Мне теперь новый гербарий собирать и две страницы конспектов переписывать! И чернильницу покупать! Ну почему мне так повезло нарваться на бомбардира-неумеху! Отрабатывал бы свой каменный град в подвалах!

— Если хочешь, я перепишу тебе конспекты. И гербарий помогу заново собрать, торопливо предложил Тройдэн, подключаясь к перетряхиванию сухих веточек и листочков. — Глянь, плаун-баранец вполне в приличном состоянии. А вот листья снежноягодника придется выбросить. Ой, смотри, трава-ползун убегает!

И точно. Тонкий стебелек с крохотными перисто-рассеченными листочками, вполне соответствуя своему названию, червеобразно извиваясь, двигался в ту сторону, откуда рассеянно пришагала я. Мы вдвоем с парнем дружно бросились в погоню и звучно столкнулись лбами, стараясь поймать верткое растеньице, которое я, видимо, не досушила, прежде чем спрятать в папку.

— Ой!

— Ай! — глубокомысленным хором воскликнули мы, потирая пострадавшие части тела. И только тут, вскинув голову и глядя прямо в лицо новому знакомому, я поняла, на кого меня угораздило нарваться в пустом коридоре. Удивленный испуг скрыть не удалось.

— Да это же ты! — невольно брякнула я, поспешно вскакивая и машинально сжимая извивающуюся траву-ползун в мигом вспотевшей ладони.

Тройдэн досадливо скривился и мрачно процедил сквозь зубы:

— Ну вот, узнала…

— Извините, я не хотела вас обругать, это получилось случайно! Я была в аффектном состоянии эмоционального подъема и не осознавала, что говорю! Я, то ли попытавшись поклониться, то ли просто быстро согнувшись и пряча глаза, принялась торопливо сгребать с пола свои вещи, мечтая оказаться подальше от этой галереи. — Спасибо за помощь. Простите, мне нужно бежать!

— Стой! — Тройдэн преградил мне дорогу и поймал за запястья. Только что подхваченный скарб вновь лавиной посыпался па пол. — Ну куда ты несешься? Что случилось? Ты же сначала нормально со мной разговаривала!

— Я вас не узнала, — беспомощно попыталась оправдаться я, красочно представляя, как он сейчас потащит меня к своему отцу за неуважительное отношение к его сиятельной личности. А тому только дай повод — мигом небрежно черканет пером по пергаменту с приказом об отчислении, и прости — прощай, Темная Школа магических искусств вкупе с большей частью магических способностей. — Простите, это больше не повторится!

— Что ты заладила «простите, простите»?! — возмутился парень. — Я что, Темный Император, чтобы передо мной поклоны бить и в реверансах приседать? Или чумной? Почему от меня все шарахаются, а?

— Но вы же…

— Говори мне «ты»! — вконец обозлился он. — Ведь мы, похоже, одногодки?! Какой год обучения?

— Десятый, — растерянно отозвалась я, страстно поглядывая в сторону, откуда так опрометчиво пришагала, и мечтая бежать туда, не чуя под собой ног.

— И у меня десятый. А какой факультет? Впрочем, стой, сам догадаюсь. Теория и практика пространственных перемещений? Магическое целительство? Управление стихиями?

— Нет. Факультет управления внутренними резервами.

— Должен был понять, на стихийницу или целительницу ты не похожа. А я на факультете прикладной магии.

Кто бы сомневался. Самый престижный и дорогой факультет, где ж еще быть сыну Мастера магических искусств.

— У тебя сейчас что?

— Практика по приготовлению зелий, — печально ответила я, уже понимая, что так просто от Тройдэна не отделаюсь. И точно.

— А у меня артефактология. Пошли провожу, а то еще опять свои бебехи разроняешь, все равно нам по пути.

Я еще пыталась блеять какие-то отговорки и оправдания, но Тройдэн, не слушая моих протестов, решительно запихнул в свою сумку половину моего барахла, лишив меня, таким образом, возможности драпать от него куда глаза глядят.

Вот так и началась наша странная, ни на что не похожая, дружба. Иногда она была покровительственно-снисходительной, иногда — насмешливой и ехидной, колющей и словами и поступками, иногда — щемяще-беспомощной и безнадежной, иногда — шкодливой, заставляющей окружающих с грозными воплями гоняться за нашей неугомонной парочкой, но чаще всего — тайной, тщательно скрываемой и шифруемой от всех. Сыну самого Мастера не пристало общаться с какой-то ученицей без роду-племени. Уж если ему так нужна подруга, мог бы выбрать девицу из хорошей семьи — таков был единогласный вердикт, вынесенный общественностью в лице искусников и школяров, когда страшная тайна общения Тройдэна и Дивены была раскрыта одним особо пронырливым и дотошным сплетником с седьмого курса. Потом он очень пожалел, что связался с секретами выпускников, но уже было поздно — мне всегда неплохо удавались заклинания, связанные с трансформацией, а Тройдэну — с закреплением магического эффекта. И был бы сплетник обречен ближайшие десять лет пропрыгать на лягушачьих лапах, если б не вмешались дражайшие преподаватели и не сняли с него последствия нашего гнева. Правда, в ходе реставрационных работ что-то пошло не так (а я говорила Тройдэну, что не надо так много энергии вбухивать, а то попытки снять заклинание к хмар[2] знает каким последствиям приведут), и вместо лягушачьих лапок несносный сплетник стал радовать окружающих жабьими глазами, с которыми пока не удалось справиться никому. Впрочем, для всех остальных школяров его печальный опыт стал неплохим уроком: не впутывайся в дела десятикурсников до достижения хотя бы девятого года обучения,

Тройдэн знал, что сильно подставляет меня — с ним-то, как с сыном Мастера, искусники не сделают ничего, а вот мне за нарушение запрета на общение с отпрыском главы Школы может здорово попасть. Знал, но не мог отказаться от нашей дружбы. Я его понимала. От Тройдена с редкостным единодушием шарахались все школяры, начиная с малышей-первокурсников и заканчивая выпускниками. А ему хотелось нормально общаться с людьми, которые глядели бы на него прямо и открыто, без призмы положения его отца. Со мной, кстати, окружающие тоже не особенно стремились контактировать, правда, по причинам, прямо противоположным Тройдэновым. Дело в том, что обучение в Школе было платным, и принимали в нее далеко не всех, отдавая предпочтение детям из богатых семей, обладающим хоть какими-то зачатками способностей к магическим искусствам. Но существовал также специальный фонд «В поддержку талантливой молодежи Темной Империи». Эту самую талантливую молодежь обучали бесплатно. Относительно бесплатно, конечно. Если школяры, чьи родители исправно поддерживали Школу материальными благами, после выпуска могли заниматься чем заблагорассудится, то такие, как я, «бесплатники», вынуждены были отрабатывать оплату своего обучения или там, куда отправят, или у того, кто сможет за них заплатить. Очень смахивает на торговлю живым товаром, но что поделаешь — все вполне законно, логично и даже нормально, особенно если посмотреть со стороны искусника-казначея, ведающего тратами Школы.

— Так зачем ты пришел? — повторила я, тряхнув головой, дабы отогнать мрачные мысли и непрошеные воспоминания.

— Хотел извиниться.

— Ерунда, — небрежно отмахнулась я. — Все кости целы, во всяком случае, сейчас — и ладно.

— Див, ты правда не обижаешься за все это?

— Нет конечно. Наказания неотвратимы: не за одно, так за другое, не за другое, так за третье. Стоит ли обижаться на дождь или снегопад?

— Ты начинаешь философствовать. Это плохой признак, особенно для будущего управленца внутренними резервами! — проницательно заметил Тройдэн. Все-то ты обо мне знаешь, умник! — Мне правда очень жаль…

— И ты выражаешь свою жалость таким оригинальным образом — на глазах у всей Школы долбишься в мою дверь? Спорим, сейчас половина школяров со старших курсов пытается пробить защиту моей комнаты и посмотреть, чем мы с тобой тут занимаемся?

Ой, язык мой ехидный, кто ж за тебя так тянет…

— Ну, знаешь ли, сама хороша! Хоть бы рубашку зашнуровала, что ли! Ты б еще дверь открыла в чем мать родила! — возмутился Трой, ни капли не устыдившись.

Я торопливо глянула в зеркало и послушно стянула шнуровку на шее, хотя все и так было вполне пристойно и не особенно бросалось в глаза.

— Ну что ж, первопричина конфликта благополучнейше раскрыта и устранена. Теперь, быть может, ты соблаговолишь рассказать, зачем явился? Ведь не для того же, чтобы скандализировать пол-Школы, я права?

— Как всегда, — согласился мой приятель. — Есть две интересные новости. Я случайно услышал разговор отца и Аррина…

Угу, как же, случайно! А то я не знаю, что на факультете прикладного магического искусства учат не только амулеты от чумы изготавливать!

— …о нас, вернее, о тебе.

— И что? — заинтересовалась я и даже вперед подалась от любопытства, едва не сверзившись со стола, на котором сидела. Всегда полезно знать, что думают о тебе сильные мира сего. Пусть даже этот мир на данный момент ограничивается стенами Темной Школы.

— Они… ну, в общем, отец считает, что за тебя удастся выручить немало денег. Он говорил, что меньше чем на пару сотен золотых не согласится, а если поторговаться, то и три можно вытребовать.

А вот это уже становится действительно интересным. Две сотни золотых — весьма и весьма немаленькая сумма, за нее вполне можно купить небольшой уютный домик на окраине столицы, карету, молодую лошадку, породистого пса и года два спокойно не работать. А уж про три сотни и говорить нечего. Школа наверняка не затратила на мое содержание и обучение и десятой части этих денег. Моя самооценка, и без того не самая низкая, резко поползла вверх.

— Ну что ж, это говорит о том, что я попаду в неплохое место, а не в какой-нибудь сомнительный притон. А вторая новость?

— Через неделю в Валайю прибывает делегация из Светлой Школы магических искусств! — торжествующе провозгласил Тройдэн, выпрямляясь на табуретке и приосаниваясь, как императорский глашатай, объявляющий волю Его Величества.

— Ух ты! — Новость в самом деле была потрясающей, я даже слегка подпрыгнула, едва не опрокинув стол. — И что они здесь забыли?

— То же, что и уже начавшие съезжаться со всех концов Темной Империи богатеи. Хотят купить выпускника, — пожал плечами Трой.

— Зачем? На кусочки порезать и изучить, каким именно образом мы применяем магические искусства?

— Нет. Решили в учителя к себе взять.

— Чего?! — подскочила я. Стол страдальчески хрустнул, но выдержал, словно поняв, что мне сейчас не до его страданий. Ну и ну! Впервые слышу, чтобы в Светлую Школу хотели взять темного искусника. Да еще в преподаватели. От такого события во всех лесах Темной Империи должны медведи и прочее крупное зверье передохнуть! — И они думают, что им кого-нибудь продадут?

— А почему нет? — в свою очередь удивился Тройдэн. — Отец считает, что это отличная возможность, во-первых, показать толерантность и терпимость, а во-вторых, внедрить в Светлую Школу своего человека.

Я раскрыла рот и беспомощно закрыла его вновь. Номинально искусники не делятся на светлых и темных, так как магические искусства едины и одинаковы для всех. Вот только методы и способы преподавания в Светлой и Темной Школах сильно отличаются друг от друга. А значит, и результаты просто не могут не разниться. Поэтому словосочетания «светлый искусник» или «темный искусник» являются самыми обычными, привычными и общеупотребительными.

На этом месте мои логические измышления прервал громкий стук в дверь. Школяры так сильно и уверенно не долбают, да и нечего им делать в чужой комнате. Вывод напрашивался сам собой: в мое скромное обиталище рвется кто-то из искусников-преподавателей.

Тройдэн, придя к такому же умозаключению, беспомощно посмотрел на меня. Ну да, опять подставил. И что теперь делать?

Парень, перехватив мой нервный взгляд, решил, что разруливать неловкую и несколько двусмысленную ситуацию должен он один, быстро распахнул окно и влез ногами на подоконник.

— Дурак! — зашипела я, обхватывая его за пояс и пытаясь стянуть обратно в комнату. — Убьешься же! Тут ведь четвертый этаж, а у тебя с самолевитацией всегда проблемы были!

— Ничего, думаю, на сей раз получится, — нервно отозвался Трой, одной рукой норовя оттолкнуть меня, а другой выплетая сложные пассы. Однако я сдавать позиций не собиралась и упорно старалась стащить безголового приятеля с подоконника. Пижонские сапоги Тройдэна, сшитые из дорогой гладкой кожи и подбитые металлическими подковками, с тихим стуком скользили по полированному дереву. — Да отвали же ты, сейчас ведь вместе вывалимся!

— Ладно, иди! решила я, отскакивая и чувствуя, как трещит по швам защита, наложенная на дверь. — Я тебя подстрахую, если понадобится.

Понадобилось. Тут же. Тройдэн коротко охнул и соскользнул вниз. Я, высунувшись из окна, увидела, как он беспомощно хватается за каменную кладку под внешним подоконником, пытаясь обуздать вышедшее из-под контроля заклинание, свищущее вокруг него желтовато-зеленой плетью и чудом удерживающее своего незадачливого творца между четвертым и третьим этажами Школы. Я поспешно бросила в приятеля силовой петлей энергии Спокойствия, захлестнувшей ею поперек груди. Заклинание, поймав Троя, приняло на себя его вес, и меня потащило к окну и едва не перевалило через подоконник. Вот был бы номер, если бы я все-таки выпала и приземлилась на брусчатку на пару со своим приятелем, накрепко привязанным ко мне немудрящим заклинанием! В последний момент я ухватилась обеими руками за рамы и смогла не проследовать в принудительном порядке за Троем, облегченно переводя дух и стараясь отделить от своей сущности поток энергии, дабы не загреметь следом за парнем. Получилось: меня перестало тянуть к окну, и я смогла отойти в глубину комнаты, а потом опять приблизиться к окну, одновременно регулируя длину петли и дергая туда-сюда болтающегося снаружи Тройдэна, шипящего нечто невнятное, но, похоже, все-таки благодарное. Получалось вроде неплохо — во всяком случае, ни приятель мой не падал, ни мне не грозило больше в окно вылететь. Ну вот и отлично! Я помахала беспомощно разводящему руками Трою и принялась постепенно удлинять петлю, опуская его все ниже. Ничего, на безопасной высоте сам отцепится и вернет мне энергетические остатки.

Так, теперь самое время позаботиться о себе. Я успела сбросить сапоги и до середины расшнуровать рубашку, когда защита на дверях все же не выдержала и лопнула, обдав меня легким дуновением бесцельно растраченной энергии. На пороге стоял злой, как раздразненный рогатинами василиск, искусник Крион. За его спиной виднелись заинтригованные рожи школяров, решивших понаблюдать, как преподаватель управления стихиями будет убивать наглую ученицу, вздумавшую держать его под запертыми дверями.

— Ты почему так долго не открывала? — со злобным присвистом вопросил Крион, торопливо оглядывая комнату. Ничего компрометирующего или запрещенного он не увидел и откровенно разочарованно вздохнул.

— Спала, — зевнув ради правдоподобия, отозвалась я, поспешно стягивая шнуровку на груди и как бы в смущении косясь на искусника.

— С кем? — тут же провокационно поинтересовались из-за его спины.

— С одеялом в обнимку! — злобно ответила я, приподнимаясь на цыпочки и стараясь высмотреть наглеца. — А что, завидно? Могу одолжить его тебе до ночи!

— Угу. А окно отчего открыто? — мрачно полюбопытствовал искусник, подходя к подоконнику и подозрительно выглядывая на улицу. К счастью, Тройдэну хватило ума отцепить петлю и затеряться в плотной толпе, густым человеческим потоком обтекающей Школу но периметру.

— Так душно же, лето на дворе, жара, — отозвалась я, невинно хлопая глазами.

— Ну-ну, душно, — передразнил Крион, явно мне не поверив. — Ладно. Почему ты пропустила занятия по управлению стихиями и приготовлению зелий?

«Потому что служила объектом эксперимента по применению боевых заклинаний», — едва не брякнула я, но вовремя прикусила язык и озвучила официальную версию:

— Меня задержал искусник Аррин.

И ведь ни словом не соврала. И впрямь Аррин, и впрямь задержал. А почему — никого не касается.

— Допустим, — пришлось согласиться Криону. Друг друга наши преподаватели предпочитали не цеплять без особой нужды. Придешь ко мне на отработку сегодня вечером, в восемь часов. И договоришься с искусницей Нериой о дополнительных занятиях по ее предмету. На сей обличающей ноте Крион величественно повернулся и вышел, оставив мне толпу любопытствующих школяров и настежь распахнутые двери, с которых лоскутьями свисали разорванные охранные заклинания.