Светлым по Темной

ГЛАВА 5

Куштар, в ворота которого мы вошли часа через два после полудня, был одним из самых больших городов Темной Империи. Его еще называли Блестящим и Драгоценным — за многочисленные мастерские ювелиров и стеклодувов, облюбовавших его узкие улочки и тенистые бульвары. Раньше мне здесь бывать не приходилось (впрочем, за всю свою жизнь от Валайи я отъезжала верст на десять, не дальше), но, как и всякая девушка, неравнодушная к красивым вещам, я не могла не мечтать о прогулке по прихотливым переплетениям его улиц, переулков и тупичков. Между прочим, едва ли не самым безопасным во всей Темной Империи — каким-то образом гильдия воров и грабителей, которая по логике вещей должна была бы процветать в столь богатом городе, давала о себе знать очень редко, предпочитая не связываться с золотых дел мастерами, которые умели весьма ловко орудовать не только крохотными ювелирными щипчиками, но и огромными коваными кочергами, совками для сажи и прочим инвентарем.

Шерринар предлагал не заходить в Куштар, объехав город по изрядной дуге, но Инната подняла такой вой, что светлый искусник поморщился и первым на хорошей скорости направил своего коня к городским воротам. На сей раз я, чего греха таить, была вполне солидарна со светлой девчонкой и кричала с ней дуэтом. Нечего шататься по дорогам в боги знают каком виде. Кто как, а темные школярки, к коим до недавнего времени принадлежала и я, привыкли мыться ежедневно, причем не просто брызгать в лицо дурно пахнущей водой из ближайшей лужи, а принимать ванну: с мылом, пеной, шампунем, мочалкой, ароматическими солями и прочими атрибутами цивилизованной жизни. Мужская и бесполая часть компании со страдальческими минами выслушала наши с Иннатой на диво похожие, вторящие друг другу, доводы и нехотя уступила, как шепотом выразилось Айлайто, «бабьим капризам».

Въездная пошлина по дружному мнению делегации была велика просто до безобразия. Но светлые всегда найдут, к чему придраться, то одно им не слава богам, то другое. Я, несмотря на весьма красноречивый взгляд Шерринара, и не подумала вытащить полученный вчера в качестве гонорара кошелек и милостиво предоставила искуснику возможность заплатить за меня. Что он и сделал, правда, переменившись в лице от жадности и пробубнив нечто неодобрительное насчет прижимистых и скопидомистых темных. Ой, кто бы говорил!

Зато буквально через пять минут Шерринар совершил такой поступок, после которого я долго не могла опомниться и только бестолково хлопала глазами. Вроде бы ничего особенного: ну купил предводитель светлой компашки вверенным его попечению ученичкам по большому фигурному прянику. Но самое интересное, что пряник достался и мне! Светлый искусник просто сунул мне в руки большую глазированную звездочку, сладко пахнущую медом и смородиновым вареньем, которым она оказалась начинена. Я была настолько потрясена и обезоружена этим жестом, что едва нашла в себе силы поблагодарить за неожиданное угощение. Айлайто, презрительно скривив тонкие губы, от сладостей отказалось, Шерринар к ним тоже был равнодушен, Айрэк и Инната восприняли подобный жест как нечто само собой разумеющееся, но для меня этот несчастный пряник стал воистину потрясением всех основ. В самом деле, что ж это в мире начнется, если светлые темных сладостями угощать начнут, да еще так спокойно и небрежно, словно привыкли заниматься этим по десять раз на дню?! Воистину апокалипсис уже недалече!

Найти общественную баню было несложно — большая вывеска, похожая на огромный мяч, поддерживаемая какой-то магией, висела высоко над крышами домов, зазывно поворачиваясь во все стороны и сверкая разноцветными боками. Впрочем, для делегации этот ясный и понятный знак ничего не говорил — мне пришлось прямо указать на него и первой направить Нену в ту сторону. Инната скривилась так, словно не сомневалась: на самом деле там располагается не баня, а жертвенник для умерщвления жителей Светлой Империи во славу темных богов. Но, к ее разочарованию, огромный холл с мраморными колоннами и курящимся под потолком душистым паром был похож на что угодно, кроме храма для служения черных месс. Да и вообще, все, к негодованию делегации, было прямо-таки преступно хорошо: и поводья лошадей у них приняли чуть ли не с поклонами, и моей Ненависти не испугались, и двери уважительно распахнули, и с радушной улыбкой поприветствовали, и любезно осведомились, какие именно из широкого спектра оказываемых здесь услуг нам желательно было бы получить. От такого сервиса делегация озадаченно примолкла и только беспомощно таращилась то на хорошенькую темную эльфицу-администраторшу в форменном льняном халатике, сияющую обворожительной профессиональной улыбкой, то почему-то на меня.

Я, не став сильно привередничать и изгаляться в выдумках, выбрала массаж по эльфийской методике и цикл омовений — по человеческой. Мои спутники, явно не разбираясь в таких тонкостях, поспешно затрясли головами, выражая согласие с этим планом, Улыбка администраторши стала еще шире и лучезарнее:

— Господин искусник, господа, пожалуйте вон в те двери. Госпожа искусница, госпожа, прошу за мной.

— Инната, присматривай за Дивеной, — мягко попросил Шерринар, прежде чем отбыть в указанном направлении. Мы со светлой девчонкой только-только раскрыли рты (она радоcтно, я — возмущенно и негодующе), как искусник тут же добавил: — Дивена, присматривай за Иннатой! — после чего, не дав нам высказаться, величественно удалился.

Мы со светлой кисло покосились друг на друга, но вынужденно промолчали. Зато (о радость!) тайна половой принадлежности Айлайто наконец-то раскрылась! Оно оказалось эльфом, а не эльфицей. Во всяком случае, именно к такому выводу я пришла, проследив взглядом за изумительно прямой и гордой спиной этого зеленоглазого чуда природы, надменно удаляющейся следом за Шерринаром и Айрэком. Нет, странное бесполое создание, скорее всего, мальчик, а иначе с чего бы оно так спокойно и неторопливо шагало к мужскому отделению?!

— Госпожа искусница, госпожа, пожалуйте за мной! — напомнила о себе остроухая администраторша и, проведя нас с Иннатой по длинному светлому коридору, торжественно распахнула огромные резные створки. Оттуда тут же пахнуло душистым, напоенным ароматами луговых трав, жаром. Светлая испуганно выдохнула и попятилась, я же, наоборот, шагнула вперед, следом за эльфицей, с наслаждением вдыхая горячий пар.

— Ты куда нас затащила, темная? — негодующе зашипела Инната, оглядываясь. — Сдурела, что ли, — в такую жарищу еще и в баню переться?! Мы ж живьем изжаримся!

— Не изжаритесь, успокойся, — добродушно утешила я, в свою очередь обводя взглядом помещение. Огромный зал с высоченным потолком и мраморными колоннами был полон пара, ароматов, смеха и звонкого щебета голосов. В трех огромных чашах бассейнов и нескольких небольших ваннах болтали, пересмеивались и обменивались свежими сплетнями несколько десятков особ женского пола — представительниц всех сословий, гильдий и рас. Инната потрясенно замерла, но темная эльфица шагала дальше, и я, дабы не потерять светлую, решительно взяла ее за руку. Впрочем, девушка, похоже, была так поражена открывшимися перед ней видами, что даже и не заметила моего нахального и бесцеремонного жеста.

— Вот, госпожа искусница, и вы, госпожа, для начала пожалуйте сюда — раздеться и оставить вещи. Потом вон в те двери, там вас встретят массажистки. Ванну займете вот эту, простите великодушно, но придется вам вдвоем в одной как-то поместиться, сами понимаете, жара стоит, посетителей у нас полно, поэтому уж извините, отдельные ванны предоставить не можем. Ну да ничего, вы ведь подруги, вам, наверное, вместе даже лучше будет, веселее, — щебетала эльфица, между делом распахивая то одни, то другие двери. За ними обнаруживалась то небольшая комната со шкафчиками, то массажный кабинет, то парная, то ледник с остужающейся водой в кувшинах и бадьях.

Когда наша остроухая сопровождающая с поклоном и последним напутствием: «Если что понадобится, вы зовите, не стесняйтесь» удалилась, я, таща за собой разинувшую рот Иннату, двинулась в гардеробную, выбрала свободный шкафчик и решительно потянула через голову верхнюю рубашку. Светлая так и осталась стоять удивленной статуей, потрясенно таращась на меня. Ну, нашла себе представление!

— Раздевайся, — велела я, выпутываясь из штанов.

— Как? Совсем?! — поразилась она.

— А у вас в Светлой Империи одетыми купаются? Нет, можешь, конечно, в своем костюме и сапогах в воду лезть, великодушно позволила я. — Но учти, за подобное поведение тебя могут вежливо попросить вон, все-таки здесь место приличное, общественное. Так что предлагаю тебе одежду, за исключением нижней рубашки, все же отправить в шкафчик.

Инната посмотрела на меня так, будто я назвала приличным заведением Башню Услад — валайский оплот гильдии «ночных бабочек», — но все-таки начала несмело раздеваться. Я только брови вскидывала от удивления. Ну и ну! Казалось бы, чего там снимать — тонкий пиджачок, бриджи, сапоги и белье. Ан нет! Под внешне простой и облегающий наряд Инната ухитрилась натянуть еще кучу барахла. Кроме уже упомянутых предметов одежды на ней были: тонюсенький свитерок, жилетик, шелковый шейный платок, какая-то странная юбка-корсет, широкий кожаный пояс с внушительной металлической пряжкой в виде большеглазой стрекозы с ажурными крыльями, чулки (и зачем они под штанами?!) и еще что-то непонятное, диковинное, не опознанное мною по причине скудности знаний об обычаях и моде Светлой Империи. Ну что ж, учитывая подобное обилие разнообразных вещей, неудивительно, что она так от жары страдала! Еще бы шубу посреди лета на себя нацепила!

Часа через два Инната соизволила признать, что в Темной Империи все-таки есть весьма достойные места, посещение коих, несомненно, пойдет на пользу даже светлым. Как раз таким славным, почтенным и достойным всяческого уважения заведением и была признана эта баня. Впрочем, не думаю, что на всех землях найдется хоть одно существо женского пола любой расы, которое откажется побывать в этом царстве воды, пены и душистого пара.

— А неплохо вы, темные, живете, — вынуждена была констатировать Инната, откидываясь на край большой трехместной бадьи с теплой водой и отваром крапивы. Девчонка, получив сеанс массажа по эльфийской методике, до блеска отмывшись под магическим дождиком, идущим с потолка одного из залов, посидев в парной и обдавшись ледяной водой, была настолько благостной и умиротворенной, что и не скажешь, что она светлая, да еще с отвратительным вздорным характером и голосом, способным распугать всех гарпий в округе.

Я только улыбнулась, окунаясь по шею и косясь на свое правое плечо. Вода не впечатлила цеховой знак нисколько — феникс все так же дрожал, сгорал и восставал из пепла, сияя разноцветным хвостом и беззвучно разевая тонкий выгнутый клюв.

— У нас такого нет, продолжала Инната, тоже заинтересованно разглядывая мою картинку. Тут уж удивилась я, да настолько, что едва не захлебнулась, от потрясения уйдя в воду по подбородок:

— Нет?! А как же вы живете?

— А вот так и живем! — капризным голосом отозвалась она, прямо на глазах возвращаясь в свое склочное и вечно всем недовольное состояние, в коем пребывала большую часть суток. Вот это метаморфоз! Из милой, вполне счастливой девушки — во вредное, негодующее создание. Куда уж там моей боевой трансформации! — И не жалуемся!

— Бедные! Сами не понимаете, в каком убожестве существуете! — от души посочувствовала я, ехидно улыбаясь. Инната, разобидевшись, надулась, с отвращением посмотрела на меня и громко выдала результат своих наблюдений:

— Знаешь, темная, вроде смотрю на тебя, а как будто свинью перед собою вижу!

— Не может быть! — прижав жестом искренности руки к груди, затрясла толовой я.

— Почему? — как всегда с готовностью купилась недалекая Инната.

— Так я ж не зеркало!

На этот бесспорный довод у светлой не нашлось ни возражении, ни комментариев, так что она надулась еще больше и отвернулась, совсем не горя желанием поддерживать беседу на неосмотрительно выбранную тему. Да у нее бы и не получилось. Наше мирное переругивание в бадье с горячей водой было прервано диким нечеловеческим ревом, в котором органично сплелись потрясающая ненависть ко всему миру, крайнее озлобление и страстное желание подзакусить кем-нибудь живым и свежевымытым. Инната, разглядев, кто стоит в распахнутых дверях, панически взвизгнула и попыталась утопиться, проскользив спиной по бортику ванны и с головой уйдя под воду. У нее не получилось — бадья, хоть и очень внушительных размеров, оказалась все же мелковатой для сведения счетов с жизнью, да еще я, вспомнив наказ Шерринара присматривать за его ученицей, пресекла попытку утопления, пнув светлую девчонку ногой, таким образом вынуждая ее вынырнуть и дышать, как и положено людям, легкими, а не русалочьим методом.

Забредшая в женскую баню тварь поражала воображение и заставляла инстинктивно озираться, прикидывая пути отступления. Инната, непривычная к такого рода созданиям, после неудачной попытки утопиться решила симулировать обморок и бессильно приникла к моему плечу, продолжая наблюдать за стоящим в дверях существом через щелочку меж ресниц. Но, надо сказать, даже гражданки Темной Империи невольно вздрогнули и сотворили защитные знаки, взывая к богам. Зверюга, ростом с хорошую лошадь, стоящую на задних ногах, была больше всего похожа на безобразно раскормленную жабу с огромной пастью, полной острейших клыков. Темно-серая шерсть покрывала мощное, мускулистое туловище неравномерно, кое-где виднелись внушительные лысины и проплешины. Задние лапы были короче передних, так что двигалась тварь враскорячку, как бы приплясывая и будто готовясь пойти вприсядку. Оглядев замершее общество и убедившись, что всеобщее внимание сконцентрировано именно на ней, милое создание застеснялось и, дабы скрыть смущение, вновь разинуло гигантскую пасть и оглушительно издало голодный, но довольный рык, одобряя такое разнообразие выбора жертв. Я в охотку полюбовалась на нежданного посетителя, равнодушно повернулась к нему спиной и похлопала Иннату по щекам, а потом, не удержавшись, хорошенько ущипнула ее плечо. Светлая девчонка, не ожидавшая такой подлости, заполошно взвизгнула и подскочила едва ли не на аршин:

— Ой… Ты… Ты чего, темная?! Ты чего, совсем уже того, да?!

— Между прочим, у меня имя есть, Дивеной люди зовут, напомнила я, спокойно протягивая руку за кружкой с вишневым соком, любезно принесенным зльфицей-администраторшей. У Иннаты отвисла челюсть:

— Да как… Какая… Ну… Да нас же сейчас тут всех сожрут, как ты можешь придираться к какой-то ерунде?!

Это мое-то имя ерунда?! И кто-то еще смеет говорить, что все темные поголовно невоспитанные и хамоватые особы! Да на себя бы обернулись, уважаемые!

Словно в ответ на Иннатины вопли, из коридора, по которому пришагало милое создание, с любопытством переминающееся на пороге и жадно втягивающее душистый травяной пар огромными раздувающимися ноздрями, раздался начальственный рык, по грозности и басовитому гудению не уступающий трогательному голоску твари:

— Кто спустил Люньку с цепи, да еще позволил ей впереться в общий зал?! Уши оборву и вас же съесть заставлю!

Темные эльфицы, несколько темных орчих и обычные человеческие женщины (тоже темные — здесь, к счастью, светлые «в рабстве» не томились) в форменных бледно-голубых льняных халатиках прыснули из всех дверей, дыр и щелей, как тараканы, словно кто-то прочитал зкзорцистское заклинание. Слегка встревоженные посетительницы проводили обслуживающий персонал недоуменными взглядами, пожали плечами и вернулись к обсуждению последних сплетен и новинок моды. А орчихи с человеческими девушками на подхвате решительно подступили к незваной гостье, подхватили ее под лапы и попытались развернуть на выход. Та, однако, не желала добровольно покидать помывочную, мотала лобастой башкой и устрашающе ревела. А потом сделала пару неуклюжих шагов-скачков в нашу сторону. Вот это и было основной ошибкой бедного создания.

Инната показала себя во всей красе. Встав на ноги, самая бестолковая и взбалмошная из членов светлой делегации прицелилась и метнула в группку девушек разных рас и зверюги (та, кстати, была в щегольском ошейнике с волочащимся солидным обрывком толстой цепи) какое-то светлое сложное заклинание из энергии Созидания и Вражды. Я, запоздало сообразив, что она творит, невольно ахнула, в туче брызг подорвалась из бадьи и выдала такой финт, какой наверняка бы не смогла воспроизвести во второй раз даже на спор или за большие деньги. Будь я в боевой ипостаси, все бы было проще — как-никак там у меня хоть какие-то крылья имеются, — и проблем с перемещением в пространстве не возникло бы. Но начинать метаморфоз было уже некогда. Да и в человеческом виде, без помощи заклинаний и подручных средств, как выяснилось, я способна если не летать, то весьма эффектно скакать со дна бадьи на ее край, а оттуда на пол, одновременно отпихивая в сторону светлую дуру и творя щит из энергии Вражды.

Как я ухитрилась метнуться наперехват заклинанию и успеть подставить под него упомянутый щит — ведомо только Увилле.

Эффект от сих решительных и стремительных действий превзошел все самые смелые и дерзкие ожидания. Такого грохота бани наверняка не знали со дня их основания. Темный щит и светлое заклинание, столкнувшись в одной точке, произвели некое подобие уменьшенной модели Взрыва изначального, после которого, по мнению атеистов, и возник мир. Здание содрогнулось. Производные нашего с Иннатой магического умения разорвались с таким шумом и дыханием, что у меня заложило уши и потемнело в глазах. Посетительницы, ахнув, взвизгнув и торопливо воззвав темным богам, предпочли споро нырнуть в свои бадьи и бассейны, надеясь под водой пересидеть царящее в центре зала магическое безобразие. Инната, колотя ладонями по воде и поднимая тучу брызг, дико визжала на высокой истерической ноте, ухитряясь перекрикивать грохот, вопли и вновь взявшуюся реветь тварь — на сей раз та, правда, надсаживалась скорее от испуга, нежели от желания впечатлить и устрашить посетительниц. Короче, страх и ужас. Обозрев царящее в зале безумие, я мысленно воззвала к Увилле, прося ее даровать мне твердость, и раз и навсегда зареклась водить этих невоспитанных светлых куда бы то ни было. В самом деле, с ними же в приличном обществе появляться просто невозможно! Мало того, что они себя дураками не стесняются выставлять, так еще и меня позорят!

К тому времени, когда я поняла, что еще чуть-чуть — и я просто помру от стыда, обслуживающий персонал наконец-то вспомнил о своих профессиональных обязанностях и споро взялся за ликвидацию организованного светлой истеричкой кавардака. Орчихи и человеческие девушки, на всякий случай залегшие на пол во время боевых действий, торопливо вскочили на ноги и, опасаясь повторения атаки, поспешили вывести первопричину локального магического конфликта вон. Еще и двери прикрыли, плотненько так, основательно.

В зале сразу же стало тише. Правда, еще пронзительно визжала Инната и нервно перекрикивались посетительницы, но это казалось уже сущей мелочью по сравнению с грохотом столкнувшихся в центре зала заклятий, подкрепленным нежным голоском забредшей к нам на огонек зверушки. А потом я, встав с пола, морщась и почесывая пострадавшую во время моего невероятного прыжка спину, на которую приземлилась, ликвидировала главный источник шума: не мудрствуя лукаво, швырнула в Иннату простеньким, но очень действенным заклинанием, отклонить которое не ожидавшая магического нападения светлая не смогла. Н-да, может, посоветовать ей забросить изучение магических искусств и идти в балаганные актрисы — так артистично, но совершенно беззвучно разевать рот и удачно изображать вытащенного из воды карпа удастся далеко не каждой?!

Эльфицы-админнстраторши, встав, отряхнув халатики и поняв, что магическая стычка окончена, начали метаться между бассейнами и ваннами, успокаивая посетительниц:

— Ах, просим простить великодушно! Вы уж извините за беспокойство, опять Люнька с привязи сорвалась, повезло еще, что к вам, госпожи, забрела, а не в мужское отделение — господа обычно так кричат, что прямо жуть!

Ну да, действительно повезло. Да еще как. Здесь-то не кричали — здесь визжали и грохотали заклинаниями…

— Госпожа искусница, что ж вы устроили-то?! — зашептала одна из эльфиц, подойдя ко мне и помогая вновь забраться в бадью. — Вы уж извините великодушно, да только не дело это. У нас приличное заведение, а тут…

— Прошу меня простить, уважаемые! — во весь голос крикнула я, таким нехитрым способом обратив на себя внимание всех без исключения посетительниц и администраторш, суетящихся вокруг клиенток и предлагающих какие-то услуги бесплатно, в качестве компенсации за доставленное беспокойство. — Приношу свои извинения за учиненное безобразие. Я, безусловно, виновата — это моя светлая, и я несу ответственность за все ее поступки. Вот, решила просветить дикую, невоспитанную девушку относительно способов проведения культурного досуга, принятых в Темной Империи… Но она же потомственная светлая, что с нее возьмешь? Сделайте милость, простите убогую, обиженную богами и людьми!

После последнего заявления Инната покраснела так, что я уж испугалась, как бы противную девицу удар не хватил. Как ни крути, а присмотреть за ней я все-таки обещала. Значит, нужно хоть попытаться объяснить светлой, что к чему. Надеюсь, хотя бы три процента эта истеричка поймет — на большее и рассчитывать нечего.

— Молчи, дура! — зашипела я, хотя она и так не могла выдавить ни звука. Похоже, одной из лучших выпускниц Темной Школы магических искусств меня назвали все же не зря — заклинание цепко держало бестолковую светлую девчонку и не давало ей вымолить ни слова. — Хочешь, чтобы нас отсюда полуголыми с позором вышнырнули?!

Инната энергично замотала головой. Правильно, не хочет. Куда ж она без своего барахла, напяленного в невероятно огромном количестве?!

— Давай сниму заклинание, смягчившись, предложила я. Она радостно закивала. — Обещаешь не орать? А то вот как боги святы, буду поддерживать его до тех пор, пока не сдам тебя с рук на руки Шерринару. Пусть он выслушивает твои вопли и ругань.

Девчонка вновь начала согласно мотать головой, этими отчаянными телодвижениями стараясь дать понять, что она обещает быть светлой (ха-ха!) и пушистой. Я поверила и одним пассом сняла немоту, приклеившую язык Иннаты к нёбу. Девушка еще раз на автомате тряхнула головой, потом шумно выдохнула и, сдержав обещание, не стала голосить. Зато с присущим светлым максимализмом бросилась в другую крайность: низко наклонилась ко мне и зашептала так тихо, что наверняка едва слышала сама себя. Я поморщилась и напрягла слух.

— А что это было-то, а? Нет, я все понимаю, здесь Темная Империя и все такое, но, по-моему, такая гадина в бане — перебор даже для вас…

— А почему перебор-то? — наивно удивилась я, отмечая, что Инната вновь не соизволила назвать меня по имени. — Эта, как ты выразилась, гадина всего лишь обычная лянга — млекопитающее семейства рептилеобразных, дальний родственник моей Нены. Между прочим, несмотря на свой устрашающий вид и солидные размеры, лянга довольно мирное создание, которое на разумных существ нападает только в самых крайних случаях.

— Ну, допустим, — недоверчиво покачала головой Инната, ни на грош не поверив заверениям о миролюбии нашего оригинального визитера, но не желая вступать в склоку. — А что оно делало в бане?

— А то ты не слышала, как кто-то кричал, что лянга с цепи сорвалась? Видать, так оно и было, вот и побежала бедная зверушка, не помня себя от радости, куда ноги понесли, — Видя недоуменный Иннатин взгляд, я еще раз мысленно воззвала к Увилле и с обреченным вздохом пояснила еще подробнее: — Лянга здесь на должности сторожевой собаки состоит. Ну и особо буянистых посетителей ею стращают. Хотя кто ж из темных такого мирного и безобидного создания испугается? Лянгой только бестолковых светлых и устрашать…

На последнюю реплику девушка обиделась, надулась и разинула рот, собираясь ругаться, но я, не давая ей вставить свои пять медяков, спокойно продолжила:

— Да, Инната, сделай милость, пока мы на территории Темной Империи, пожалуйста, не лезь в драку, если не понимаешь, на кого собираешься набрасываться, А то мне прямо перед окружающими неудобно, что ты, как дикое чудище из дикого леса, в общественном месте себя вести не умеешь… Я понимаю, ты светлая и все такое, но мы ведь сейчас в Темной Империи, а тут, знаешь ли, принято свою невоспитанность, буде таковая имеется, не проявлять, по крайней мере, в обществе.

Инната как сидела с раскрытым ртом, так и замерла, не в силах придумать достаточно едкий и уничижительный ответ на эти доводы. Я удовлетворенно улыбнулась, потянулась и благодушно предложила:

— Ну, может, пора вылезать и собираться в дорогу? А то, подозреваю, Шерринар с нас головы снимет за то, что мы так безбожно задерживаемся.

Девчонка смерила меня мрачным взглядом, изображая крайнюю степень презрения и возмущения, но послушно полезла вон из бадьи. А светлые-то, оказывается, вполне способны не вступать в свары и под воздействием умных людей искоренять пробелы в своем воспитании!

Как я и предполагала, мужская часть делегации уже извелась в ожидании. Шерринар нервно мерил шагами холл, Айрэк, сидя на диванчике, тупо жонглировал несколькими слабенькими заклинаниями (время от времени роняя какое-нибудь, что становилось причиной негромких, похожих на кошачьи чихи, хлопков), а Айлайто с неописуемо одухотворенным и благостным лицом светлого, готового творить добро для всех и каждого, занимался потрясающе умным и необходимым для общества делом: оттянув тетиву своего лука, он на секунду замирал, а потом отпускал ее и, наклонив голову, внимательно вслушивался в низкий гудящий звук. И не боится же он жилу растянуть или испортить! Впрочем, если лук заговорен (а так, скорее всего, и есть), то ему никакие музыкальные экзерсисы и иже с ними не страшны.

— Послушай, Шерринар, твоей ученице пустырника или валерьяночки попить бы, — мягко сообщила я, подталкивая перед собой возмущенную таким коварством Иннату.

— Валерьяночки? Почему? Что случилось? — тут же обеспокоился искусник, со всех ног бросаясь к своей дражайшей ученице и хватая ее за плечи, словно стремясь убедиться, что девчонка цела. Смотрел он, правда, на меня. — Я вроде крики какие-то слышал и грохот. Это не вы случайно дрались?

— Мы, да не друг с другом! — звонко призналась Инната, размахивая руками и тряся головой от переполнявшей ее гаммы чувств и эмоций. — Вы представляете, на нас напали!

— Кто посмел?! — оскорбленным собственником взревел Айрэк, грозно приподнимаясь над диваном и роняя свои хиленькне заклинания. На пол посыпались трещащие искры, Несколько снежинок и россыпь крохотных шариков мертвенно-белого света, тут же погасших и не причинивших толстым доскам никакого вреда

— Какая-то тварь! — поняв, что обрела благодарного слушателя, зачастила Инната, едва не подпрыгивая от охватившего ее состояния нездоровой ажитации, — Видел бы ты эту гнусную морду! Мышцы — во! Лапы — во! Пасть — во! Хвостище — во! А уж когти, а уж зубы! Хуже, чем у Дивены, когда она в страшилище превращается, честное слово, не вру!

При каждом «во» ее руки разводились все шире и шире, так что хвост получился толщиной чуть ли не с целую косую сажень, А уж на характеристике клыков и когтей светлая девчонка и вовсе едва не надорвалась, стремясь объять необъятное.

— Что там произошло, Дивена? — серьезно спросил искусник, взглядом прося не обращать внимания на Иннатины инсинуации. Я опустила ресницы, показывая, что не намерена вступать в склоку из-за дурно воспитанной светлой девчонки, и спокойно отозвалась:

— Лянга с цепи сорвалась и с перепугу в зал с ваннами и бассейнами забежала, а Инната перетрухнула и от души лупанула по ней, да заодно и по группке девушек и орчих каким-то боевым заклинанием. Я едва успела подставить щит и отразить его, хорошо еще, что все живы остались, хотя на моей спине ясно пропечатались следы столкновения светлых и темных интересов и падения, произошедшего по причине оного.

— Да ты… Ну как… Да врет она все! — истерически взвизгнула Инната, аж заскакав от избытка чувств и размахивая руками, надеясь привлечь к себе внимание всех присутствующих. Это ей, без сомнения, удавалось, да еще как: и эльфицы в льняных халатиках, и посетители хоть и не позволяли себе прямых любопытных взглядов, но заинтересованно косились на скандалящую светлую. — И не испугалась я вовсе! Вернее, испугалась, да не за себя! Просто как подумала, что эта тварь может тут всех сожрать, так аж в глазах от ужаса потемнело…

— И ты отважно решила всех спасти! — подначила я.

— Именно! — запальчиво отозвалась светлая. На секунду она примолкла и нахмурилась, пытаясь сообразить, чем еще доказать свою правоту. В неожиданно наступившей тишине явственно послышалось негромкое гудящее «цвен-н-нг», с которым оттянутая в очередной раз тетива лука Айлайто вернулась в изначальное положение. А Инната, не найдя больше веских доводов и серьезных аргументов, с обреченным вздохом человека, достойно несущего ниспосланное ему богами наказание, поинтересовалась:

— Ох, Дивена, и чего ты такая темная-то?

— А из темноты свет лучше виден, — саркастически ухмыльнулась я. — Вы, такие добрые и хорошие, в более выгодном ракурсе предстаете. Айлайто потер лоб и капризно скривил губы, пытаясь придумать что-нибудь столь же ехидное и насмешливое в ответ. Да только где там этим светлым! Иногда мне кажется, то у них весь ум в показную доброту и благость ушел.

Шерринар с видом философа, вознамерившегося постичь основы миропорядка, переводил спокойные глаза с Иннаты на меня и обратно на свою ученицу, словно пытаясь прочитать мысли и установить, кто прав, кто виноват. Но увы, магам-стихийникам телепатия неподвластна, этому обучают на другом факультете, поэтому светлому искуснику оставалось только хмурить брови и в очередной раз сверлить меня взглядом.

Зато уж Айрэк уверился, что я во время совместных омовений чуть не прибила его дражайшую невесту, и так грозно пошел на меня, что я невольно улыбнулась уже слегка модифицированными и почерневшими губами, во всей красе продемонстрировав заостренные зубки и раздвоенный язык. Парень живо вспомнил, во что я могу превратиться в гневе или просто в раздражении, и быстренько скорректировал направление своего движения, подойдя к Иннате и успокаивающе положив ей руку па плечо. Светлая девица ехидно ухмыльнулась и с показной нежностью прижалась к своему женишку. Весь ее вид говорил: вот так-то, темненькая, ты, может, уже и искусница, и скоро станешь преподавательницей, а зато у меня есть свой собственный, самый настоящий жених!

Я улыбнулась еще лучезарнее, не понимая, отчего начинаю прямо-таки сходить с ума от злости. Ну подумаешь!

Шерринар с отеческим умилением полюбовался на воркующую парочку; потом, снова нахмурив брови, перевел взгляд на меня, вздохнул и отдал команду трогаться в путь. Что мы и сделали.

Я уже успела раз десять пожалеть, что настояла на остановке в Куштаре, раз двадцать выругаться про себя и раз пятьдесят проклясть длинный язык светлой девчонки, а Инната все рассказывала и рассказывала о своем невиданном бесстрашии, проявленном в сражении с лянгой. По ее словам выходило, что сторожевая тварь, решив осчастливить и облагодетельствовать весь мир, уже нацелилась сожрать меня, видимо чуя наиболее противную и вредную девицу среди присутствовавших в зале, и только недюжинная отвага Иннаты спасла дорогую покупку от мучительной гибели, а родную Светлую Школу — от страшной растраты. Айлайто впал в какое-то мрачное, полусонное состояние и на возбужденное щебетание девицы не реагировал, зато Айрэк многозначительно хмурил рыжие брови, почесывал покрытую веснушками переносицу и строго посматривал в мою сторону, словно надеясь такими нехитрыми действиями пристыдить меня и заставить покаяться в совершенных грехах. Шерринар же был просто изумителен: он долгое время молчал, потом пустил своего коня вровень с Ненавистью и тихо проговорил, старательно глядя не на меня, а на далекий горизонт:

— Я не считаю, что Инната права. Но и ты в данной ситуации поступила не лучшим образом.

— Вот как?! — тут же вскинулась я, едва не подпрыгнув от злости. Нена, почувствовав мое недовольство, сразу же угрожающе зашипела в сторону искусника и даже сбилась с шага, заставив зарту качнуться, а меня выругаться вполголоса. — И в чем же, позволь спросить, я не права? В том, что не дала Иннате сунуться в бассейн в сапогах и штанах? Или в том, что не позволила ей расшвыриваться заклинаниями? Пойми, там же были разумные существа! Ладно уж лянга — в конце концов, она и впрямь может кому-то показаться опасной и агрессивной тварью. Но возле нее суетились человеческие девушки и орчихи! Прости, конечно, но позволить Иннате погубить их я не могла, ведь ее боевое заклинание лупило бы по всем без разбору. А если ты считаешь, что я плохо справилась с ролью дуэньи при светлой девчонке, не дав ей совершить убийство, а потом защитив от администраторш, готовых выгнать твою ученицу на улицу в одной мокрой нижней рубашке, то отныне и впредь ходи с ней по баням сам и лично следи за ее поведением.

Только высказавшись, я поняла всю двусмысленность своего провокационного предложения, но исправляться или извиняться не стала, просто отвернулась и уставилась на дорогу под четырехпалыми лапами Нены, дабы не видеть, как искусник медленно, но верно раздувается от гнева. Но, как ни странно, Шерринар не стал кричать и ругаться, а попытался спокойно аргументировать свою позицию:

— И все же ты не права. Да, Инната еще не привыкла к Темной Империи и населяющим ее тварям. Да, возможно, она чрезмерно импульсивна и скора на расправу. Но ведь она хотела как лучше!

— А получилось как всегда! — охотно согласилась я, переводя на него кристально чистый взгляд, с каким привыкла нагло врать в лицо окружающим. Или высказывать им весьма нелицеприятную правду. Светлый искусник в ответ нехорошо засверкал ярко-голубыми, невыразимо благостными глазами профессионального творца добра и справедливости; он покраснел и был слегка взлохмачен, но внешне совершенно спокоен. Какие потусторонние твари бесятся в его душе, оставалось только догадываться.

— Она просто пыталась защитить тебя!

— Меня?! — Я, не стесняясь, запрокинула голову и громко захохотала, чем тут же привлекала к нашей беседе повышенное внимание остальных членов делегации. — Послушай, Шерринар, объясни на будущее своим ученикам, что я не нуждаюсь в защите и опеке! И вообще, меня просто поражает ваше светлое умение представить все так, что хочется прямо рыдать от умиления. Светлая девчонка едва не отправила в божественный чертог десяток представительниц разумных рас. Ах нет, она просто защищала вверенную ее заботам темную искусницу и еще с полсотни женщин! Бросили умирать на дороге беспомощную девушку? Да нет же, просто не пошли против воли богов! Купили темную и тянете ее в свой Сэлленэр едва ли не насильно? Да, зато душа ее будет спасена! Изумительное умение вывернуть все так, что вы предстаете белыми и пушистыми, а все окружающие — просто задыхающимися от злобы грязными тварями! Этому что, отдельно учат в Светлой Школе? Тогда мне, пожалуй, тоже стоит походить на занятия — подобные навыки могут здорово пригодиться в жизни!

Шерринар разинул рот так широко и негодующе, что я уже совсем уверилась: сейчас буду облита самой грязной и низкой бранью, какая только существует на территории обеих Империй и всех сопредельных государств. Но светлый искусник каким-то невероятным образом сумел сдержаться и не начать орать, просто смерил меня уничижительным взглядом и пнул коня каблуками, посылая его в галоп. Остальные члены делегации в точности скопировали его движения и понеслись вперед, в родную Светлую Империю, будто за ними по пятам гнались полчища чудовищ. Я, не испытывая ни малейшего желания сломя голову лететь навстречу преподавательской деятельности, равно как и глотать поднятую делегацией пыль, придержала Нену и скромненько пропустила светлых в авангард, сама оставшись далеко позади.

Но мечтам отстать от моих конвоиров, тихонечко затесаться в какую-нибудь толпу путешественников, а потом скромненько затеряться на просторах Темной Империи не было суждено осуществиться. Айлайто проявил бдительность и, прежде чем окончательно скрыться в густых клубах поднятой галопирующими лошадьми пыли, настороженно оглянулся. И тут же натянул поводья. Я тихо выругалась сквозь зубы и, не думая подгонять Ненависть, лучезарно улыбнулась надувающемуся от злости эльфу. Но выражение мною положительных эмоций отчего-то не нашло отклика в душе адресата: он нахмурил брови, покраснел и прокричал что-то Шерринару. Вся светлая шайка-лейка тут же остановилась и воззрилась на меня до смешного похожими негодующими взорами. Ну мне что, жалко, что ли?! Я поулыбалась и им. Правда, положительной реакции в виде ответных улыбок так и не дождалась. Но это ж светлые, что с их возьмешь, небось даже на своих приемах и балах скатертями носы утирают и руками в блюда с угощениями лезут…

— Завтра, завтра, завтра… — негромко напевала Инната, кружась по поляне и топча собранный ее женишком валежник. Ветки жалобно хрустели, силясь выразить свое отрицательное отношение к подобного рода пляскам, но сопротивляться были не в силах и с треском ломались под каблуками светлой. Айрэк хмурился, глядя, как уничтожаются плоды его труда, но невесту свою останавливать и не думал. Впрочем, портить приподнятое девчонкино настроение не собирался никто — вся делегация пребывала в изумительно хорошем и благостном расположении духа, вызванном тщательным изучением карты и констатацией весьма греющего светлую душу факта: в полном соответствии с песнями Иннаты, именно завтра мы и должны были пересечь границы Темной и Светлой Империй. Меня сие известие, разумеется, не порадовало. Так что, случись рядом светлый художник, он наверняка мигом схватился бы за кисти и создал шедевр: «Жители Темной и Светлой Империй: контрасты в лицах». Моя угрюмая мина наверняка послужила бы дивной иллюстрацией всем мрачным байкам, которые ходят по соседней державе о темных. На ночлег мы остановились в уже сгустившихся сумерках. Маленькая полянка, которой так не повезло приютить на своих просторах светлую делегацию и ее темную покупку, казалась очень милой и пасторальной, пока Шерринар и прочие не взялись за ее решительное преобразование в соответствии с собственными предпочтениями и воззрениями на уют и комфорт временного пристанища.

На сей раз я, учтя негативный опыт прошлого дня, официально уведомила Шерринара о своем намерении отужинать вместе со всеми, на что светлый искусник только коротко кивнул и отвернулся. Но я, решив прояснить кое-какие неопределенные моменты и добиться своего не мытьем та катаньем, подступила к хозяйничающему у костра мужчине с самой нежной и приторной улыбкой, на которую была способна:

— Послушай, Шерринар… У меня к тебе один вопросик имеется.

Ой, а вот в голос такой сладости добавлять не надо было… Искусник вздрогнул и дернулся так, будто я сделала ему какое-то неприличное предложение. Нервные нынче светлые пошли, мнительные, воображающие о себе невесть что. Да нужен ты мне больно, белоголовый!

— Что за… вопросик? — мрачно поинтересовался Шерринар с таким видом, словно и не сомневался, что уж сейчас-то я обязательно выскажу нечто непристойное. Но тут я его разочаровала:

— Вот не любите вы темных… Подожди! — Я, увидев, как искусник уже раскрыл рот, дабы начать отнекиваться и уверять в своей лояльности к населению Темной Империи, торопливо вскинула руки. — Не спорь, я же вижу. У вашей компании скоро аллергия на меня начнется. Так вот, я хотела спросить: кто же все-таки вздумал покупать темную искусницу для преподавания в Светлой Школе? Ведь, согласись, неизвестно, чему я могу научить ваших детей. А вдруг чему-нибудь нехорошему, а?!

— Но ты же не станешь этого делать, правда? — тут же нервно вскинулся он, бросая ложку и глядя на меня встревоженными голубыми глазищами. Ишь, как за судьбы подрастающего поколения обеспокоился! Я лишь неопределенно передернула плечами и вздохнула:

— У темных и светлых слишком разные понятия о нехорошем, чтобы я могла что-нибудь обещать. Но ты не ответил на мой вопрос.

— А твое… твоя… — Шерринар смешался и бестолково замахал руками вокруг себя. Я с благодушным интересом внимала его загадочным телодвижениям, не делая ни малейшей попытки помочь в нелегком деле объяснения чего-то там моего. А искусник взмахивал руками все интенсивнее и фактурнее — судя по жестам, он стремился очертить в воздухе соблазнительную женскую фигуру с тонюсенькой талией и видными объемами чуть выше и чуть ниже. Это он про меня, что ли? Хм, лестно, конечно, вот только кто кому какие-то неприличные предложения делать начинает?!

Увы, тут меня постигло разочарование. Тишком подобравшийся Айрэк без слов понял своего наставника и спокойно пояснил:

— То чудище, в которое ты превращаешься. Научишь кого-нибудь из наших искусников-преподаватeлей в такое же перекидываться — и катись на все четыре стороны, можешь даже оплаченный пятилетний срок не отрабатывать.

Я невольно раскрыла рот. Интересно, это все светлые такие глупые и наивные, или только мне повезло нарваться? Нашли себе козу отпущения! Неужели они думают, что я обладаю умом в том же количестве, что и упомянутое животное, и с готовностью начну посвящать весь преподавательский состав Светлой Школы магических искусств в тайны боевой трансформации?! Чего вам еще, уважаемые? Может, ключ от подвалов, где казна Темной Школы лежит?!

И вообще, никакое я не чудище! Все парни с нашего факультета, находясь в состоянии метаморфоза, находили, что у меня весьма миленькая и симпатичная боевая ипостась! Правда, в человеческом виде они на комплименты скупились, но ведь это не так уж и важно, главное-то они признавали — красавица!

Видишь ли, Айрэк, — с приторной улыбкой пропела я, перенеся сладкий сарказм с учителя на ученика, — лично у меня слегка вытянулись челюсти и немного отросли когти только к концу четвертого курса. А полное превращение, во время которого изменилось не только тело, но и сознание, произошло только в середине шестого. И это при том, что я считалась одной из лучших и самых способных к боевому метаморфозу школярок. Так что у меня, возьмись я за обучение светлых искусству принимать боевой облик, есть все шансы проторчать в Сэлленэре еще больший срок, чем тот, за который вы заплатили в Темной Школе. Да и не у всех есть склонности к трансформации, это уж и вовсе не от меня зависит…

Шерринар строго глянул на вмешавшегося в разговор парня, так что тот, мигом смутившись, пробормотал что-то извинительно-оправдательное и поспешно отступил к своей невесте, которая делала вид, что забавляется с пологами из энергий Спокойствия и Вражды, а на самом деле чутко прислушивалась к разговору. Айлайто развалился на траве рядом с ней, закинув руки за голову, мечтательно глядя в постепенно темнеющее небо и не замечая, как не кормленная с обеда Ненависть, шаловливо посверкивая фиолетовыми глазами, потихоньку подбирается к его луку.

А я вновь повернулась к Шерринару:

— Поверь, вернуться в Валайю — это все, о чем я мечтаю. Но если ради этого мне придется участвовать в хмар знает каких обрядах и занятиях, то так и знай — я лучше навсегда застряну в Светлой Империи, чем хотя бы косвенно наврежу Темной.

— Ну кто тебя об этом просит, — поморщился искусник, патетично помахивая ложкой. Вот только глаза его как-то странно бегали по сторонам, словно стремясь спрятать от меня и всех окружающих какие-то недостойные светлого мысли, Я уловила его шальные взгляды и невольно нахмурилась. Неужели мои догадки верны, и в Сэлленэре затевается что-то нехорошее вроде очередной войны с Темной Империей?! — Ты, главное, ни во что не лезь, занимайся своим делом и не сильно интересничай — излишне любопытный нос отделяют от тела вместе с головой.

Я задумчиво покивала, признавая справедливость последнего суждения, и с любопытством покосилась на искусника. Что он имеет в виду, призывая никуда не лезть? Естественно, ни в какие политические и экономические преобразования я и не подумаю соваться, это не для умной девушки и не для темной искусницы — оставим державные игрища и всё с ними связанное мужчинам. Но все-таки?..

— Ах ты ж зараза! — внезапно дико взвыло над ухом. Я, впав в задумчивость и отрешившись от всего мира, нервно дернулась и чуть не опрокинулась носом в костер, заодно едва не обвалив туда же котелок с кашей. Торопливо оглянувшись, тут же узрела и причину, и источник шума: Айлайто — злой, красный, — патетично топая ногами, подпрыгивал под деревом и потрясал своим луком так, словно грозил самим небесам и богам, а Ненависть, стыдливо и лукаво щурясь, торопливо отползала от заходящегося в воплях остроухого блондинчика с длинными ресницами и миндалевидными малахитовыми глазами.

— Вы посмотрите — всю тетиву изжевала! — продолжал разоряться Айлайто, размахивая безнадежно испорченным оружием. Впрочем, кажется, луку больше навредили не Неночкины зубы, а музыкальные экзерсисы самого эльфа, продолжавшего терзать тетиву и во время дороги. Валерисэн тихо, виновато посвистывала, скромно отворачиваясь.

К источнику шума кинулись всем скопом, едва не повалив Айлайто, не ожидавшего от окружающих такой отзывчивости и сочувствия. Правда, в непосредственной близи от дерева, под которым разгорелся конфликт, мы все же разделились: светлые бросились к злобствующему эльфу, а я — к Ненависти.

— Не кричи, сейчас все поправим, — вздохнул искусник, раз за разом щелкая пальцами, словно пытаясь поймать какой-то замысловатый ритм, и пристально глядя на изуродованную жилу.

Айрэк и Инната, держась за руки, переводили глаза с изжеванной, висящей неаккуратными махрами тетивы на валерисэн и обратно. Они тоже высказывались, то и дело перебивая друг друга и полыхая трогательным единодушием:

— Это ж надо! Как хорошо, что этой твари лук попался, и она нам ноги отгрызать не стала! Кому рассказать — не поверят! Ужас, ужас! Подумать только, какому кровожадному чудищу мы показываем путь к нашей Светлой Школе?!

Я же, усевшись на землю, обняла Ненависть за гибкую шею и принялась наглаживать ее угольно-черную чешую на загривке:

— Милая моя, ты зубки не повредила? Ну как маленькая, честное слово! Если уж так проголодалась, то могла бы кого-нибудь из светлых надкусить, от них бы не убыло, а ты себе клычки бы не портила!

Айрэк, не веря своим ушам, широко распахнул глаза, как бы стремясь этим восполнить недостаток слуха, а Инната, возрадовавшись дивной возможности устроить очередную склоку, тут же заголосила:

— Нет, вы слышали?! Эта темная подбивает свою тварь есть нас!

Шерринар устало опустил пеки и слегка поморщился. Судя по едва заметно подрагивающим пальцам, искусник с удовольствием стукнул бы свою неугомонную ученицу. Но, увы, бить девушек — плохо, неэтично и вообще противоречит светлым принципам, поэтому ему пришлось ограничиться несколькими укоризненными взглядами, которые, впрочем, были правильно поняты: Инната поперхнулась своими криками и замолкла на полуслове. А потом, возобновив свои ламентации, уменьшила громкость и жаловалась уже узконаправленному адресату — своему женишку. Тот сочувственно кивал головой и тоже время от времени незаметно кривился.

Самое интересное, что жилу на луке Айлайто светлый искусник все-таки починил — какое-то неизвестное мне заклинание с легким хлопком возникло из ниоткуда, деловито растеклось по обрывкам тетивы и заставило их принять первоначальную форму. Эльф придирчиво осмотрел свое воскрешенное оружие, скептически приподнял брови и покачал головой, но видимых изъянов не нашел и забросил его в кусты. То есть, извините, не забросил, а положил. И не в кусты, а просто замаскировал, чтобы, если вдруг враги нападут, устроить им неприятный сюрприз.

А Шерринар (интересно, что это такое крупное в лесу издохло?!) простер свою любезность до того, что соизволил позаботиться о корме для Ненависти — одним небрежным щелчком пальцев он сбил с ветки какую-то крупную птицу с зеленовато-коричневым оперением и махнул рукой, приглашая меня забрать ужин для валерисэн. Я благодарно кивнула и взялась за поспешное ощипывание довольно тяжелой тушки. Не удержавшись, съехидничала:

— А как же ваши светлые принципы? Не убивать, и все такое?

— Так ведь эта птица все равно не жила бы вечно, — равнодушно пожал плечами Шерринар, возвращаясь к костру. — Днем раньше, днем позже — какая разница?!

Я только рот открыла и, не сказав ни слова, поспешила закрыть его вновь — к губам тут же начал прилипать легкий птичий пух, разносимый ветром во все стороны. Нет, я просто шалею с этого светлого умения выставить все так, будто они всегда правы! Послушать Шерринара, так он, можно казать, еще и облагодетельствовал несчастную птичку — а вдруг бы она завтра заразилась какой-нибудь болезнью и издохла в страшных судорогах? А так померла быстро и безболезненно. Изумительный талант оправдать свои любые, даже самые низкие, поступки!

Готовить светлый искусник, как я убедилась на собственном опыте, умел не слишком хорошо. Овсяная, и без того не слишком-то вкусная и любимая мною, каша его стараниями была превращена в нечто совсем уж несусветное. Как можно ухитриться довести кашу до такой степени несъедобности, что по стенкам она прилипла и обуглилась, а в середине оставалась полусырой — загадка, видимо, этому отдельно обучают в Светлой Школе магических искусств. Да еще и соли было многовато — влюбился Шерринар, что ли?! Только хорошее воспитание и привычка с уважением относиться к чужому труду, сколь бы гадостны ни были его плоды и последствия, не позволила мне забросить тарелку подальше в кусты и начать плеваться после дегустации светлой стряпни. Но остальные члены делегации поедали ее совершенно спокойно, во всяком случае, без видимого отвращения, чем навели меня на неопределенные, но весьма неприятные мысли: а вдруг в Светлой Империи подобная еда является совершенно нормальным блюдом, более того, привычным и излюбленным?! Вот ужас-то будет — я ж на таких харчах пять лет точно не протяну, помру после первого же месяца, ну, в крайнем случае, после второго! Да-а, похоже, вчерашним вечером меня не обделили, а облагодетельствовали, не угостив этим кошмаром, по какому-то недоразумению и недосмотру богов гордо именуемым пищей!

После ужина Шерринар плотно взялся за свои преподавательские обязанности и четким, хорошо поставленным лекторским голосом принялся объяснять ученичкам основы самолевитации, чем немало удивил и заинтриговал меня — в Темной Школе эту тему проходили на пятом курсе, когда школярам было по тринадцать, ну максимум четырнадцать лет. Но не по семнадцать же! Поздновато как-то их взялись учить летать! Неужели программы обучения Темной и Светлой Школ настолько отличаются?! Вот будет весело, когда я поднимусь на кафедру перед аудиторией, заполненной светлыми детишками, и начну объяснять то, что им лет через семь положено изучать будет!

Айлайто от нечего делать шатался но кустам, я слышала, как он там тихо шуршит листьями, трещит валяющимися на земле сучьями и иногда ругается вполголоса

Не заинтересовавшись занятиями светлых, я покормила и почистила специальным скребком Нену, после чего улеглась на спину, используя ее хвост в качестве подушки и разыскивая на черном бархате ночного неба знакомые созвездия. Вампир, Южный Лис, Влюбленные, Весельчак, Гарпия, Большая и Малая Гадюки… Интересно, а над Светлой Империей они видны?

Замечтавшись, я и не заметила, как Шерринар за неимением кровати повелительно указал своим ученикам на землю. Что меня всегда восхищало, так это то, как беспрекословно слушаются его Айрэк и Инната — они тут же послушно завернулись в накидки и завалились спать по обе стороны своего наставника. Я покосилась на них, лениво размышляя, стоит ли мне вставать и устраиваться как-то более солидно и основательно. Потом решила: ай, ладно. Ничего со мной не случится, если и без плаща посплю. А замерзну — вытащу его из сумки.

Айлайто, все продолжавший свои интеллектуальные прогулки с целью углубленного изучения флоры и фауны, являющихся эндемиками данного региона Темной Империи, вынырнул из кустов бесшумно и стремительно, аки голодный вурдалак, подкрадывающийся к прекрасной принцессе, опрометчиво задремавшей под кустом роз.

— Эй, Дивена, — полушепотом позвал он, стараясь не потревожить покой остальных. — Ты как, спишь?

— Уже нет, — злобно отозвалась я, своим несвоевременным появлением и не к месту заданным вопросом вредный эльф спугнул сладкую полудрему, предшествующую крепкому здоровому сну без сновидений, поэтому, естественно, я пребывала далеко не в лучшем расположении духа.

— А если нет, то пошли! — Айлайто схватил меня за руку, одним рывком вздернул на ноги и поволок куда-то в полюбившиеся ему кусты. Я, недоумевая и не пытаясь вырваться, послушно шагала за ним, тщась понять, куда и зачем он меня тянет. Может, хочет в жертву своим светлым богам принести? Кто знает этих эльфов — в их остроухих головах разум и логика отродясь не ночевали. Вот у меня в Валайе знакомая эльфица была, правда, темная (впрочем, они от светлых разве что названием и отличаются), так она страдала большой приверженностью к серьгам, старательно пробивала в ушах дырки в три ряда и накручивала в них все новые и новые произведения ювелирного искусства (денег на это добро хватало — ее отец занимал высокий ноcт при дворе Темного Императора), так что в результате при каждом шаге звенела и бряцала, как наряженная к зимним праздникам елка. Ну и кончилось это все очень плохо — соблазнившись средних размеров состоянием, покачивающимся в острых ушах, какие-то молодчики, которых потом, естественно, не нашли, хотя искали долго и старательно, остановили эльфицу в одой из темных подворотен, на которые так богата южная часть Валайи, стащили ее с коня и без лишнего шума прирезали, а потом аккуратно повытаскивали из ее ушей такие симпатичные и дорогие вещички…

Но Айлайто и не думал меня резать. Равно как и избавляться от дорогой темной покупки каким-нибудь менее варварским способом — просто тащил через кусты, услужливо раздвигая ветки и предупреждая о встречающихся на пути корягах. Я, мрачно разглядывая обильную растительность, начала припоминать клещегонный экзорцизм, ведь энцефалит-то мне не нужен!

— Закрой глаза, — прошептал эльф и, видя, что я недоуменно вскинула брови, даже не думая исполнять его просьбу, сам аккуратно поместил свои ладони перед моим лицом.

— Эй, ты что делаешь? Да я ж ничего не вижу и сейчас упаду! — уже не на шутку заволновалась я, бестолково хлопая глазами и красочно представляя, как полечу вверх тормашками в какой-нибудь овраг, который обязательно подвернется мне под ноги, неуверенно несущие невесть куда мое тело.

— Не бойся, я держу тебя.

Ага, держит. Чем, интересно?! Обе руки у меня перед глазами, а, сколько помнится, никаких других конечностей, способных поддержать девушку, у эльфов не наблюдается.

— Смотри! — прошелестел над ухом таинственный тихий шепот Айлайто. Одновременно с этим его ладони мягко легли мне на плечи и слегка подтолкнули вперед — остроухий как бы опасался, что я ошибусь с направлением или, чего доброго, развернусь и задам стрекача. Но мне было не до беготни — я вытаращила глаза и невольно ахнула от восхищения. В своих странствиях по кущирям и зарослям Айлайто набрел на маленькую, но потрясающе красивую полянку, куда не поленился привести и меня

Природа спала и видела сны про далекую зиму. Как ее отголосок, трава под лунным светом покрылась серебристым сиянием, будто тонкой паутинкой ночного инея, под утро заволокшего листья и стебли ажурной кружевной вязью сахарно-белого цвета. Вытянувшиеся кверху закрытые чашечки каких-то цветов степенно кивали в ответ на загадочный шорох легкого южного ветерка, изредка стремительной волной пробегающего по высокому, нехоженому разнотравью — сине-белому под мертвенным блеском холодных далеких звезд. Одинокая цикада то замолкала, то вновь заводила свою медленную цвиркающую песню, казавшуюся тихим жалобным голосом заблудившегося на поляне цвальга. В траве то тут, то там младшими братьями небесных звезд вспыхивали светлячки — один из них забрался в закрывшуюся на ночь чашечку колокольчика, и теперь цветок, медленно покачивая утяжеленной головкой, светился, как диковинный магический фонарик.

— Как красиво… — завороженно выдохнула я, не в силах оторвать глаз от этом пасторальной картины.

— И подумать только, такое великолепие — и в Темной Империи! Кому рассказать не поверят, — тихо отозвался Айлайто, по-прежнему держа меня за плечи. Я, слегка обидевшись (ну почему эти светлые хают нашу державу, можно подумать, раз она Темная, так в ней и хорошего или красивого ничего не может быть!), решила отойти от упорствующего в светлых предрассудках эльфа и дернулась. Да так неловко, что ухитрилась не отшатнуться, а только прижаться к стоящему сзади Айлайто всей спиной. Остроухий блондинчик, словно только этою и ждал, коварно обхватил меня за талию. Этот жест подозрительно напоминал объятия, я вывернулась и, дабы замять неловкую ситуацию, выскочила на поляну. И тут же замерла.

От моих торопливых шагов трава словно ожила. Вверх взвились сотни мелких мотыльков, нашедших себе приют в густом переплетении листьев, стеблей и цветов. Я застыла завороженной статуей, не веря своим глазам, а чудо все не кончалось: бабочки метались в воздухе, как мелкие пепельные листья под порывами холодного осеннего ветра, сталкивались со мной и друг с другом, приседали на траву и тут же взлетали вновь, потревоженные нервными перемещениями сородичей и не желая оставаться в стороне. Наверное, со стороны это смотрелось очень красиво и поэтично — девушка, замершая на залитой лунным светом поляне, в вихре стремительных серебристо-серых снежинок, порхающих во всех направлениях и вьющихся вокруг нее торопливым нервным хороводом. Во всяком случае, лично мне такая сцена казалась очень романтичной и мечтательной, достойной созерцания философов, художников и поэтов.

И я не выдержала. Забыв, что я уже искусница, что я еду к месту своей первой, почетной и очень ответственной работы, что я уже взрослая, в конце-то концов, я упоенно взвизгнула, раскинула руки и закружилась по поляне, как восторженная малявка, распугивая и без того паникующих мотыльков, время от времени щекочущих мои щеки и лоб легкими эфирными прикосновениями невесомых крыльев.

Как и почему вдруг оказалось, что я кружусь в обнимку с Айлайто — для меня осталось загадкой. Вроде бы выскакивала на поляну я одна. Вроде бы начинала свои полуночные танцы тоже единолично. А вот поди ж ты…

Сообразив, что происходит что-то не то, я притормозила и изумленно посмотрела в глаза эльфа, кажущиеся агатовыми в неверном свете перемигивающихся звезд. А они (глаза в смысле, звезды-то вели себя скромно и благопристойно, как и приличествует их высокому положению) начали приближаться к моему лицу…

Оказывается, даже искусницы бывают очень бестолковыми и наивными, Едва ли не в последний момент я сообразила, что задумал светлый эльф. И тут же предприняла такие решительные действия, каких не ожидала сама от себя.

Раньше я думала, что могу летать только тремя способами: с помощью подручных средств вроде заговоренных вил или мётел (на худой конец и простая длинная палка сойдет), посредством заклинания самолевитации, ну и в боевой ипостаси — здесь я могла похвастаться солидными кожистыми крыльями, вырастающими из лопаток отнюдь не для красоты. В ту ночь я четко и достоверно выяснила, что вполне могу обойтись и без таких сложностей. Достаточно просто сильного и интенсивного стимула.

Едва не завизжав, я, перепуганной курицей, без всякого намека на заклинания или крылья, буквально взвилась вверх и вцепилась в удачно нависающие над поляной ветви сосны, со сноровкой бывалого атлета подтянулась, улеглась на сук животом и проворно переползла поближе к стволу, туда, где ветки были толще и не такие смолистые. На замершего внизу Айлайто дождем посыпались сухие иглы и ошметки коры.

Честное слово, я просто поразилась своей прыти и столь ошеломляющим успехам в древолазании. Я всегда предпочитала интеллектуальные упражнения физическим, а потому была довольно неуклюжей девицей, способной не раз и не два споткнуться на одном и том же ровном месте. А уж при мысли о необходимости куда-то карабкаться и за что-то цепляться мне и вовсе становилось дурно. Но, оказывается, ловкости и проворства мне не занимать — вон, как только сложилась ситуация, они во мне встрепенулись и проявили себя во всей красе.

— Дивена-а-а… — загадочно позвал снизу эльф, отряхнувшись и слегка надув тонкие губы. Сначала он упорно не поднимал взгляд, но потом все-таки не выдержал и задрал голову, глядя на меня с непередаваемой гаммой чувств и эмоций, плещущейся в глубине пронзительно-зеленых глаз. Я кисло улыбнулась и помахала ему со своего насеста, не предпринимая никаких попыток спуститься вниз и продолжить столь вдумчивую и содержательную беседу на земле.

— Дивена-а, а что ты там делае-э-эшь? — вновь затянул Айлайто, глядя на меня снизу вверх, как толстая хозяйка на своего обожаемого кота, забравшегося на верхушку ели и теперь обреченно орущего оттуда, не зная, как слезть.

— Шишек нарвать решила, — сдуру брякнула я первое, что подвернулось на язык, с ужасом понимая, что порю какую-то несусветную чушь. Однако было уже поздно, слово, как известно, не воробей, уж если вылетит, то потом замучаешься последствия разгребать. Тем более что Айлайто, кажется, воспринял все совершенно серьезно.

— Так ведь еще не сезо-о-он, — простонал альф, протягивая руки, словно надеясь, что я на них спрыгну. Ну нет, не дождешься! Не говоря уже ни о чем другом, сигать с такой высоты — верное самоубийство.

— Ничего, я подожду-у-у… — О Увилла, что за бред мы оба несем?! И ведь на полном серьезе, вдумчиво так, глубокомысленно, с умным и вдохновенным видом.

— А ведь до-олго ждать придё-о-отся…

— Ничего-о, я не тороплю-у-усь… — Честное слово, мне вовсе не хотелось его передразнивать, насмешничать или еще хоть как-то издеваться. Я просто невольно, сама не осознавая, что делаю и чем это может закончиться, подстроилась под стиль собеседника. Но Айлайто все равно почему-то оскорбился. А может, просто осознал всю абсурдность и анекдотичность ситуации.

Так или иначе светлый эльф придушенно не то фыркнул, не то охнул и ломанулся прочь с поляны через кусты с таким шумом, топотом и треском, что можно было подумать: через малинник и сухостои лезет очень нетрезвый секач в компании еще более пьяного медведя.

На всякий случай дождавшись, пока Айлайто отойдет подальше и треск ломаемых ветвей (вот они, светлые, нет бы о несчастных кустиках подумать и природу не изничтожать!) затихнет в отдалении, я занялась решением очень животрепещущих и неотложных проблем: как снять с дерева свою тушку, по-прежнему лежащую животом на ветке и свешивающуюся с нее руками и ногами подобно покачивающемуся на бельевой веревке пододеяльнику?! Спрыгнуть не получится — высоко и боязно, да я еще, кажется, прилипла рубашкой к ветке — сосна-то дерево смолистое, коварное, так просто тех, кто его рискнет обнять, не отпустит… В боевую ипостась, чтобы расправить крылья и спланировать, из такой оригинальной позы тоже не очень-то перекинешься, тем более что для полета мне требуется некоторая свобода движений сзади, кою застегнутая рубашка предоставить никак не сможет. А расстегнуть и снять ее я не могла по уже упомянутым весьма уважительным причинам — падать головой вниз на твердую и жесткую землю мне все-таки не хотелось. Ничего похожего на метлу, косу, вилы, равно как и другого ценного орудия для оседлания и полета вниз, в обозримой близости тоже, разумеется, не наблюдалось.

Слегка покачиваясь, как вышеупомянутая постельная принадлежность, я нервно покусывала губы минуты две, пока не сообразила воспользоваться банальным заклинанием самолевитации, тем самым, которое Шерринар после ужина вдалбливал в головы своим ученикам. С заклинанием все получилось как нельзя лучше — рубашка слегка потрещала, не желая расставаться с полюбившимся ей деревом, но в конце концов сдалась, и я плавно воспарила над гостеприимно приютившей меня веткой, поддерживаемая ровными потоками энергии Переноса, коей у меня были самые большие запасы. Сверху поляна, слегка потоптанная темной искусницей и светлым эльфом, а теперь успокоившаяся и вновь обретшая свой романтичный ореол, выглядела еще более эффектной и живописной, но я не позволила себе любоваться расстилающимися внизу красотами и поспешила осторожно опуститься на землю. Самолевитация — дело, конечно, хорошее, но очень уж растратное в энергетическом плане, как бы мне в обморок от перерасхода сил не грохнуться…

Уже твердо стоя на ногах на такой надежной и привычной земле (все-таки не дело искусницам по деревьям скакать, чай, не белки), я покосилась на покинутую ветку и невольно охнула. Ну и ну! И на такую головокружительную высотищу (как минимум три моих роста) я смогла запрыгнуть — без крыльев, без заклинаний и подручных средств?! Это внушает определенное уважение к самой себе… Человек, оказывается, может все, только не подозревает об этом до поры до времени. Как я, например. А в стрессовой ситуации все скрытые таланты проявляют себя и выходят, так сказать, на поверхность, дабы спасти своего обладателя или обладательницу. Это ж как надо было напугаться, чтобы, не помня себя, сигать вертикально вверх и ставить рекорды по прыжкам в высоту…

К поляне, на которой светлые устроили импровизированную спальню, я приближалась медленно, осторожно и бесшумно, как отважный лазутчик-шпион — к вражьему лагерю. Мало ли что там Айлайто успел рассказать всей честной компании, вдруг наврал, что я его едва в жертву не принесла, и светлые сейчас встретят меня огнем и боевыми заклинаниями?!

Но все было спокойно. Шерринар, вытянувшийся в одну линию, абсолютно прямой, словно на кол посаженный, спал на спине с выражением изумительной доброты и безгрешности на безмятежном лице. Ученички свернулись умилительными, совершенно идентичными клубками по обе стороны от него. Айлайто тоже успел улечься и теперь преспокойно дрых или старательно симулировал глубокий и крепкий сон.

Я, потоптавшись посреди поляны и зачем-то заглянув в котелок с оставшейся на утро кашей (вернее, тем безобразием под кодовым названием «каша»), вскоре заскучала и тоже улеглась, опять используя Ненавистин хвост в качестве подушки. Валерисэн, почувствовав мои движения, сонно просвистала нечто невнятное и, изогнувшись крючком, просительно опустила голову мне на колени. Я почесала ее за ушами и слегка пощекотала под нижней челюстью, чем едва не вызвала на свою несчастную черепушку волну восторга и благодарности. Но рептилия, к счастью, успела сообразить, что хозяйка не будет в восторге от мысленного контакта, и в последнюю секунду остановила поток счастливых ассоциаций, уже успевших отдаться мне болью и жжением в висках.

Поворочавшись и повздыхав, я наконец нашла положение, которое полностью устраивало и меня и Нену, закрыла глаза и приготовилась отойти в страну сновидений. Да не тут-то было! Слишком уж был растревожен и взбаламучен мой рассудок всем произошедшим. Совсем Айлайто, что ли, ума решился — к темной приставать?! Да еще не просто к темной, а к темной искуснице, той самой, которая так похожа на олицетворение вселенского зла и погани!

И вообще, что, интересно, творится в Светлой Империи, если ее жители лезут обниматься и целоваться на четвертый день после знакомства?!

Засопев от негодования, вызванного подобной невоспитанностью и распущенностью, я перевернулась на другой бок, чем спровоцировала тихий вопросительный посвист Нены и сонное шевеление ее хвоста под головой. Впрочем, самой себе (под большим секретом) я готова была признаться, что сейчас меня возмущает не сам факт попытки приставания, а ее потрясающая несвоевременность. В самом деле, ну что Айлайто стоило повести свою атаку вчера или даже позавчера? Тогда бы я не мучилась так долго от неизвестности и любопытства, пытаясь понять, кто же он — мальчик или девочка.

Вдосталь понегодовав на коварство светлых, я в конце концов все же сумела успокоиться и заснуть.