Светлый ангел

9

Мир диких видений и чудищ пугал и грозил гибелью.

Сколько времени прошло?..

Придя в себя, Кэролайн увидела бледное лицо Джастина, и ей вдруг захотелось вновь потерять сознание.

Что случилось? Белые стены… Кэролайн с ужасом видела, что стены сходятся вокруг нее, будто хотят задушить. На ней безразмерная больничная рубашка, из тех, которую так легко снять с мертвеца. Это больница. Она села, мучительно стараясь припомнить ход событий, которые привели ее сюда. Но сев, она сразу почувствовала, что у нее кровотечение, и ужас захлестнул ее сознание. Неужели ей пришлось потерять ребенка? Сомнений нет… Да-да, лишилась малыша, которого так отчаянно хотела!

— Ребенок… Давно я здесь? — с дрожью спросила она.

— Кэрри, подождите пугаться. Вы помните, что случилось?

— Я упала…

Кэролайн увидела его напряженный взгляд, тревожно сведенные брови и, уронив голову, даже не пытаясь сдержать потоки слез, хлынувших из глаз. Джастин осторожно осушал их платком. Он уже обращается с ней, как с инвалидом. Еще одно доказательство, что беременности больше нет.

— Я серьезно ранена?

— Машина вовремя тормознула, и все обошлось. — Джастин нежно дотронулся до ее плеча. — Если бы вас ранило серьезно, вы узнали бы об этом первой. Тут и профессором медицины не надо быть.

Он явно пытался отвлечь ее от несчастья, и Кэролайн слабо улыбнулась, будто в благодарность за то, что он жалеет и старается щадить ее чувства.

— Вас, девушка, привезли сюда на скорой, — продолжал он тихим, ласковым голосом. — Так что все под контролем.

Его голос, слова подействовали на нее успокаивающе. Кэролайн вспомнила прикосновения его рук, когда он бережно и умело массировал ее спину, но тотчас встряхнула головой, дабы отбросить соблазнительное воспоминание.

Теперь, конечно, и речи не может быть ни о какой свадьбе. Джастин теперь не обязан жениться на ней. Ни свадьбы, ни ребенка, ничего… До этого Кэролайн страшилась свадьбы, что-то в ней противилось браку с любимым, но не любящим человеком. Но мысль, что теперь они навсегда расстанутся, показалась ей еще беспросветнее. Она будто заглянула в черную дыру…

— На самом деле вы здесь не так уж и давно. — Он взял ее за руку, и ей показалось, что от него исходит тепло сочувствия и нежности. — Врач уже осмотрел вас. Но это был общий осмотр. А теперь предстоит визит к гинекологу.

Джастин умолк. И она поняла, что стоит за его молчанием. Тягостная тишина угрожала повергнуть ее в хаос отчаяния, но в палату вошла молодая медсестра с добрым улыбчивым лицом. Кэролайн мрачно взглянула на нее и подумала, отчего они все умудряются быть такими свеженькими, накрахмаленными и вечно готовыми мило пошутить.

— Прелесть моя, доктор ждет вас, — проговорила сестра, помогая Кэролайн перебраться в кресло-каталку.

Она почувствовала себя жалким инвалидом. Хорошо еще, что Джастин снова взял ее за руку, это весьма ободряло. Может, потому ей и довелось полюбить его, что он излучал энергию и силу. И вдруг позвоночник пронизала дрожь. Гнездившийся в недрах сознания страх вновь дал о себе знать.

В кабинете гинеколога Кэролайн провела не так уж много времени. Врач, женщина средних лет, собранная и подтянутая, произвела обычный осмотр в гинекологическом кресле, после чего попросила Кэролайн лечь на кушетку. Какое-то время она прослушивала ее живот чем-то вроде стетоскопа, потом, приложив к животу ухо, еще какое-то время прислушивалась к тому, что и как происходит во чреве пациентки.

— Ну, вот же! Что я глухая?.. Наше сердечко бьется и весьма жизнерадостно. Месяца через полтора его будет лучше слышно. Но и сейчас можно, если постараться…

Частица ее плоти с жизнерадостно бьющимся сердцем!

— А кровотечение?..

— Это ничего. Бывает…

Когда сестра помогала Кэролайн пересесть в кресло, она слышала, как Джастин в коридоре разговаривает с врачом, но смысл их беседы просто не доходил до перевозбужденного сознания. Радости ее не было предела.

Жизнерадостно бьющееся сердечко!

— Вы должны у нас немного задержаться, — обратилась к ней гинеколог. — Хотя бы до тех пор, пока не кончится кровотечение. Словом, голубка, скоро мы вас освободим.

— Скажите, доктор, когда я смогу забрать ее домой? — услышала Кэролайн голос Джастина.

Домой? Куда это — домой?

— Нет, Кэрри, вы не можете вернуться к себе, — сказал он на следующий день, приехав за ней в больницу. — И даже не думайте спорить по этому поводу. Вам еще чертовски повезло… — Голос его дрогнул, но он тотчас справился с собой. — Вы же слышали, что сказал доктор, вам требуется покой.

— Джастин, я прекрасно могу отдохнуть и у себя дома…

Но протест ее прозвучал неубедительно, ибо ей хотелось подчиниться ему. Хотя бы сейчас, на время.

— Этот вопрос, милая, не обсуждается, — твердо сказал он.

Она посмотрела на своего любимого. О чем он думает? Какие чувства испытывает? Радуется, что все обошлось? Или, напротив, расстроен, что надежда на освобождение исчезла, едва мелькнув? Спросить его об этом она, естественно, не осмелилась бы. Одна мысль, что он ответит правдиво, заставляла ее помалкивать.

Когда такси отъехало от больницы, он опять спросил:

— Как вы себя чувствуете?

— Еще немного пошатывает, но вообще все хорошо. Почему вы спрашиваете?

— А как вы думаете, почему? — Видя, что спутница молчит, он продолжил: — Боюсь, во всем случившемся вы обвиняете меня.

— С чего вам пришло это в голову?

— Не притворяйтесь, моя милая, такой бестолковой. — Я начал вас целовать и ласкать, а это, похоже, было нежелательно. Вот вы и умчались от меня, даже не простившись. А потом, в панике, боясь преследования, выскочили, не глядя по сторонам, на улицу и чуть было не погибли под колесами машины.

— Джасти, вы, кажется, сами вините себя. И я, пожалуй, согласилась бы с этим, но…

— Но?..

— Я вовсе не из-за вас ушла. Да, вы целовали и ласкали меня, но ведь я делала то же самое. Просто, придя в себя, поняла, что должна уйти. Умчаться, как вы говорите. Словом, бежать.

— Хорошенькое желание для женщины, давшей отцу своего ребенка согласие на брак. Да нет, вы и до этого пытались бежать от меня. Вас ужасает взятое на себя обязательство, хотя оно такого рода, что не требует от вас ни любви, ни романтических чувств. Я верно говорю?

— Ну, допустим, — осторожно сказала она. Джастин тяжело вздохнул и, не глядя на нее, ровно сказал:

— В таком случае, Кэролайн, вы свободны.

— Что?..

— Вы свободны. Я не намерен силой тащить женщину в брак, одна мысль о котором ее ужасает. Не могу удерживать вас только потому, что это соответствует моим принципам.

— Вы это серьезно? — прошептала она.

— Никогда в жизни я не был серьезнее, — мрачно произнес Джастин. — Я вообразил, что нам удастся быть более или менее нормальной супружеской парой, хотя бы во имя ребенка, но я ошибался. И случившееся в полной мере доказывает, насколько я был не прав. Вы так напряжены, так ненавидите меня, что это уже становится опасным и для вас, и для нашего малыша.

Итак, она добилась, чего хотела. Разве не говорится в старой пословице, что надо быть осторожнее в своих желаниях, ибо они имеют склонность сбываться!

— Мы, конечно, привлечем опытных адвокатов, обсудим…

— Сейчас, Джастин, я просто не в силах говорить, — тихо сказала она и, откинувшись на подголовник, закрыла глаза.

Беда, накатив, изнуряла ее сознание. Страшная усталость… Не говорить, не думать… Добраться до постели и спать, спать…

— Пожить вам все же придется пока у меня. Хотя бы неделю. Оставьте упрямство, ведь речь идет не только о вашем здоровье.

Кэролайн ничего не ответила. Даже будто задремала и очнулась лишь, когда они приехали. Она с трудом вышла из машины и последовала за ним в дом.

— Мне нужен ключ от вашей квартиры, — сказал он уже в холле. — Вам могут понадобиться какие-то вещи…

— Я сама завтра утром съезжу.

— Вы своей независимостью в гроб себя вгоните! Сказано вам: неделя постельного режима. Вы меня слышите, Кэрри?

Она его слышала, но сил спорить у нее не осталось.

— Хорошо, Джастин, делайте, как знаете. А я, если сейчас же не лягу в постель, то действительно свалюсь.

— Конечно, милая. Потерпите, сейчас все устроим.

Да, он заботится о ней, Кэролайн ценила это. Но надолго ли его хватит? Держит себя сдержанно, но видно, ему уже надоело возиться с ней, надоели ее вечные капризы… Он понял, что эту независимую особу не переупрямишь. И даже рад, возможно, от нее избавиться. Благо, что не по своей вине.

Знал бы он, чего она желает и что чувствует! Да, о финансовой стороне дела можно не беспокоиться, он не оставит ее с ребенком в нищете. Но все остальное… Пойдут еженедельные визиты — слишком частые для того, чтобы можно было успокоиться и освободиться от того хаоса, который он внес в ее сознание и сердце. А потом еще узнать ненароком, что он нашел себе женщину… Надо думать, не так уж долго придется и ждать. Длительное воздержание явно не то, чем он станет себя обременять.

Проводив ее наверх, Джастин открыл дверь одной из гостевых спален и, стоя у дверей, напомнил о ключах.

Ах да, ключи… Порывшись в сумочке, Кэролайн с досадой вытряхнула ее содержимое на покрывало. Надорванная упаковка с таблетками, карандаши, разрозненные футляры косметики, скомканный платок, какие-то замусоленные, сложенные вчетверо записки… Педантичная службистка, у которой до наведения порядка в сумочке просто руки не доходят. Да и вся ее жизнь вдруг превратилась в нечто, напоминающее содержимое дамской сумочки… Но где же эти ключи?.. Ах, вот они!

— Не очень-то мне по душе, что вы будете рыскать по моей квартире. Но выбора, похоже, у меня нет.

— Что ж делать?.. Стерпите. Впрочем, я постараюсь ничего там не разбить и удержаться от мелкого воровства.

После его ухода Кэролайн разделась, оставшись в нижнем белье, облачилась в махровый халат, обнаруженный в ванной, задернула шторы на окнах и легла на кровать.

Должно быть, она не просто задремала, а провалилась в глубокий сон, поскольку, когда открыла глаза, уже смеркалось. И Джастин вернулся. На стуле у окна стоял ее саквояж. Она тотчас села, пытаясь сориентироваться во времени.

— Сколько я проспала?

— Часа четыре. Я уже давно вернулся, но вы так сладко спали, что было бы преступлением вас беспокоить.

Выражения его лица в полумраке не разглядеть, но в голосе не было ни намека на раздражение. Он предложил ей выпить чаю, указав на тумбочку, где стояла чашка, и Кэролайн немного отпила. Горячо, но вкусно и живительно.

— Как вы себя чувствуете?

— Спасибо. Гораздо лучше.

Придвинув к кровати стул, Джастин сел, перестав наконец-то башней возвышаться над постелью. Кэролайн понимала, что им необходимо поговорить. Все, к чему они пришли, согласовывая брачный контракт, отменялось. Теперь придется обсуждать детали договоренности относительно обеспечения ребенка. А поскольку она отдохнула, откладывать разговор не было причин. И все же говорить не хотелось.

Ведь не поделишься же с ним тем, что тебя терзает. Нет, лучше промолчать. Лучше всю жизнь раскрывать постель и просто ложиться спать. Это совсем не то же самое, на что ей как-то жаловалась мать. Та говорила, что всю жизнь стелет постель, ложится в нее и безропотно принимает все, что за этим следует. Было бы смешно, следуя по стопам матери, ввергнуть себя в такую же тупую жизнь. Смешно, очень смешно. Но и горько.

— Итак, — обыденно заговорил, не глядя на нее, Джастин. — Что мы имеем? Мы имеем ребенка в вашей утробе.

— Может, зажжете свет? Я плохо вас вижу.

— Минутку… — Он встал и осмотрелся. — Где тут?.. Я никогда не пользовался этой спальней… А, вот! — Он нашел выключатель и зажег свет. — Учишься, учишься, ухлопаешь на это полжизни, а опыта все равно на все не хватает.

Если это шутка, то почему никто не смеется?

— Ваша самокритичность, Джасти, достойна наивысших похвал, — ехидно проговорила Кэролайн. — Вот и про материнство вы ничего не знаете, кроме собственного внутриутробного опыта. Но зато как открыто говорите о своем невежестве.

Он обернулся, и взгляды их встретились.

— Нет, девушка, видно, сегодня вы еще не готовы к серьезному разговору.

— Отчего же, мистер? Я вся внимание.

— Я хотел сказать, что вы вряд ли сможете вернуться на службу так быстро, как вам этого хочется.

— Допустим, — согласилась Кэролайн. — Но что вы мне тут привезли? Я бы с удовольствием приняла душ…

Джастин молча переставил саквояж со стула на постель. Его поведение с того момента, как он заявил, что она свободна, изменилось. Теперь он вел себя мягче, и ей подумалось, что друзьями они, пожалуй, могут остаться. В конце концов, она всего лишь мать его ребенка. Пройдет неделя, она вернется к себе, а он время от времени будет наносить ей визиты, дабы удостовериться, что она не попала под очередную машину. Огорчительно только то, что в дальнейшем целью его визитов будет лишь посещение ребенка. Но тут уж ничего не поделаешь, ибо свои отцовские права он, несомненно, заранее закрепит юридически. В этом сомневаться не приходится.

Открыв саквояж, Кэролайн обнаружила, что он привез ей несколько вечерних платьев и охапку нижнего белья. Видно просто выгреб содержимое ящика, в котором она это белье хранила. Жаль, что там не оказалось пижамы, ибо она лежала в другом месте, до которого, как видно, он не добрался. Сгреб первое, что попало под руку, запихнул в саквояж и доставил ей, считая свою миссию выполненной.

Кэролайн в глубокой задумчивости смотрела на кучу добра, вываленного ею из саквояжа, затем спросила:

— А я-то думала отдохнуть здесь пару-тройку дней. Но вы, как видно, намерены ежевечерне таскать меня по приемам.

— Какие приемы, девушка? С чего вы взяли?..

— Ну как же! Вы же привезли все мои вечерние платья! Особенно вот это меня озадачило, — она подняла за плечики экстравагантное шелковое платьице, золотистое, в тонких темно-зеленых разводах, купленное исключительно по капризу и с тех пор безвылазно пребывавшее в гардеробе. — Прямо ума не приложу, куда вы меня в таком платье поведете. Впрочем, к нему еще и туфельки полагаются. А вы, я вижу, их не захватили…

— Веселенькая расцветочка, — проговорил он, скрывая под улыбкой смущение. — Думаю, оно вам очень пойдет.

— Да уж… Разве что вместо пижамы его нацепить? Пижаму-то вы не привезли!

— Я там никаких пижам не встретил. Может, у вас и вообще их нет, а меня обвиняете… Или думаете, мне пришло в голову взять кое-что из ваших вещичек и припрятать в своей спальне?

— Кто вас знает, мистер, что там у вас на уме, — хихикнув, ответила Кэролайн. — Может, я и еще чего потом не досчитаюсь…

Он серьезно взглянул на нее и взял одно из платьев, этакое эфемерное изделие из серого тюля на розовато-лиловой шелковой подкладке. Подняв платье за бретельки, он повернул его к свету и критически осмотрел со всех сторон.

— Очень красивый наряд. В нем хоть на прием к королеве. Глядя на такие штучки, невольно удивляешься: и как это женщины умудряются втиснуть в них свои тела.

Аккуратно положив платье на постель, он стал в позу дворецкого, ожидающего распоряжений господ.

— Не знаю как другие, а я свое тело в некоторые одежды даже и не пытаюсь втиснуть. Так что уж лучше бы вы украли одно из этих излишеств, чем припрятывать для себя на черный день мою любимую пижаму. Как хотите, а мне придется смотаться домой. Припоминаю, что у меня там должна быть еще одна.

— Ни за что на свете! Лучше скажите, где это сокровище у вас хранится, и я съезжу еще раз.

— Но я хотела принять душ сейчас…

— Хорошо. Стойте здесь и никуда не уходите. Я мигом!

Он исчез и через минуту вернулся с мужской рубашкой.

— Вот, пользуйтесь пока.

— Но это же ваша.

Джастин задумчиво осмотрел рубашку и серьезно сказал:

— Это ничего. Зато она чистая и большая. Так что вы вполне можете втиснуть в нее свое тело. Принимайте душ, а я пойду приготовлю что-нибудь поесть.

Кэролайн пошла в ванную и с удовольствием приняла душ. Ужас, испытанный из-за кровотечения, уже почти забылся, настроение понемногу улучшалось, чему немало способствовала и дурацкая болтовня о пижамах. А если она снова способна шутить, значит, все не так уж и страшно.

Вдруг некстати вспомнился родитель. Будучи малышкой, Кэролайн уже научилась притворяться. Это выручало ее в те минуты, когда отец, находясь в дурном расположении духа, жестоко высмеивал дочь за малейший проступок, то и дело обвиняя в идиотизме, доставшемся, конечно, от глупой матери. Девочка быстро сообразила, что слезы не помогут. Они только больше вдохновляли его на грубость.

Вот и начала она, осознав, что папочка, мягко выражаясь, сам дурак, вести двойную жизнь, глубоко пряча свои чувства и намерения, а все его слова пропуская мимо ушей. Тогда-то и появились мечты о счастливом будущем, которое освободит ее от тирании недалекого человека. И вот оно пришло, будущее. Жесткий самоконтроль к этому времени стал ее второй натурой, пока не произошли события, когда это качество стало ей изменять.

После душа Кэролайн расчесала волосы и облачилась в рубашку, доходившую ей чуть не до колен.

На этот раз она не позволит чувствам одолеть ее. Улыбка, приветливость, никаких споров из-за каждого пустяка. И тогда сокровенная тайна ее безответной любви будет хорошо упрятана в глубинах сердца. Стоя перед зеркалом, Кэролайн отрепетировала открытую и добродушную улыбку, после чего прилегла, слегка прикрывшись покрывалом, и задремала.

— Девушка, вы прекрасно выглядите. Кушать подано.

— Напрасно, Джасти, вы хлопотали, — вежливо проговорила она, очнувшись и принимая поднос с едой.

— Вот именно! — сказал он, усаживаясь на стул возле нее, — Мне бы, Мисс Независимость, обрядить вас в вечернее платье и отправить на кухню, дабы вы сами о себе позаботились.

— Но, мистер, я всю жизнь забочусь о себе сама.

— Наверное, это так же изнурительно, как держать в шкафу платья, которые некуда прогулять.

Кэролайн принялась за еду. Обычный разговор, твердила она себе, помня о принятом решении. Но какие-то силы вновь пытались ввергнуть ее в омут прежней раздражительности, где каждое его слово грозило выбить из равновесия.

Надо взять себя в руки и ответить вежливо.

— Да нет, Джасти, это дело привычки. Кстати, у вас все очень вкусно получается.

— Подумаешь, пару яиц разбить на сковородку да тосты приготовить. С этим любой дурак справится.

— Но не всякий и к плите подойдет. Это, очевидно, тоже требует определенного мужества.

Закончив есть, Кэролайн взяла чашку с чаем, наблюдая, как он, сняв с постели поднос, переставил его на тумбочку.

— Вы собираетесь дежурить возле меня как сиделка? В этом нет никакой необходимости. Обещаю, что ни шагу не сделаю из этой комнаты, чтобы не угодить опять под чьи-нибудь колеса.

— Не пойму, Кэрри, почему вы тогда сбежали. А что если я пообещаю никогда больше до вас и пальцем не дотрагиваться?

— Не понимаю, о чем вы…

— Ну, мы могли бы жить под одной крышей…

— Пожалуй, нет! Я тогда окончательно свихнусь!

На глаза Кэролайн тотчас навернулись слезы. Не успела она выработать систему защиты, как он все сломал. Видно, у него свои игры, и он не намерен исполнять свою партию по ее правилам.

Он, к ее огорчению, встал и сказал:

— Вы правы, Кэрри. Забудьте о моих словах. Кстати, работа у меня действительно имеется, так что я пойду. А вы отдыхайте. Да, я звонил своей матери, она должна вот-вот приехать.

— Вы звонили ей?

— Спокойной ночи, Кэролайн Вэйн. Зовите меня, если что понадобится. Я буду внизу, в кабинете.

— Стойте, Джастин! — окликнула она его, вернув от дверей. — Почему вы раньше не сказали мне об этом?

— Говорить тут не о чем, — вежливо ответил он. — Мать уже в дороге, и наши разговоры изменить ее планы не могут. Я звонил ей еще до того, как было отменено наше решение пожениться.

— И как вы теперь меня ей представите?

— Как свою знакомую, которую обстоятельства вынудили временно остановиться в моем доме. Вот и все.

Он вышел, а Кэролайн забилась под одеяло, сжавшись в комок. Это уж слишком. Он сделал попытку удержать ее, пусть даже только из-за ребенка, а она выпалила резкие слова. Да кто бы на его месте стал и дальше терпеть все это?

Прошлое смешалось с настоящим, сна не было, слез тоже. Она лежала, уставясь в потолок сухими глазами и вслушивалась в тишину. Дом был погружен в безмолвие. Может, он отправился к настоящей женщине, чувственной, ласковой, не спорящей по любому поводу, не раздражающейся из-за пустяков?.. Что ему сидеть возле ворчливой, вечно всем недовольной особы?.. Девушка стала представлять себе мучительные подробности романтических похождений своего любимого, ее усталые веки набухли, и она погрузилась в сон вся в слезах.

Проснулась Кэролайн от стука в дверь. Часы показывали начало девятого. Рубашка смята, волосы взъерошены, лицо… На лицо сейчас и взглянуть, наверное, страшно: бледность, опухшие от слез глаза… Если бы Джастин не видел ее и в худшем виде, он наверняка бы испугался.

Ручка двери медленно повернулась, и Кэролайн попыталась придать лицу веселенькое настроение, дабы не напоминать зомби, только что извлеченного на свет божий из могильного мрака. И вот дверь открылась, и на пороге появилась высокая седовласая дама, облаченная в строгое кашемировое платье темно-синего цвета. Вместо обычных для этого возраста жемчугов на груди у нее красовалась старинная брошь.

Если это домоправительница, то не иначе как служит она у королевы, подумала Кэролайн и продолжала улыбаться до тех пор, пока королевская фрейлина не приблизилась к ее постели.

Кэролайн вдруг осознала, что улыбка, не сходящая с уст, придает ей чуть ли не маниакальный вид, и постаралась немного расслабить напряженные этой улыбкой мышцы.

— Доброе утро, милая. Вас, несомненно, удивило мое появление, — заговорила женщина. — Ведь мы незнакомы…

Стоило Кэролайн услышать ее голос, она тотчас поняла, кем является ее посетительница. Возраст, внешность, та же манера разговаривать… Сердце ее заколотилось.

— Вы, должно быть, мать Джастина?

Статная, элегантная и ухоженная женщина подавляла своей величественностью. И Кэролайн — нечесаная, в мятой мужской рубашке, да еще беременная — чувствовала себя замарашкой, затесавшейся в приличный дом. У почтенной дамы было такое же строгое и красивое лицо, как у сына, хотя время уже успело внести в него свои печальные поправки.

— Генриетта Браун. А вы, если не ошибаюсь, Кэролайн?

Дама окинула комнату тревожным взглядом. Ее можно понять, подумала Кэролайн. Ничего себе! Приехать в свой лондонский особняк и застать в одной из гостевых спален столь непривлекательную картину!

— Весьма рада нашему знакомству, — солгала Кэролайн.

— В самом деле? — Взгляд ярких серых глаз буквально впился в нее. — Я бы с удовольствием сказала то же самое, но это, боюсь, было бы не совсем искренне.

Хорошо, подумала Кэролайн, не стоит заострять внимание на мелких булавочных уколах.

— Я приехала по просьбе Джастина. Ему пришлось вылететь по делам в Нью-Йорк, и он решил, что создавшаяся ситуация требует моего присутствия и, возможно, помощи.

Кэролайн кивнула, она была подавлена и не находила слов.

— У вас нет детей и опыта, связанного с этим, но все же, полагаю, вы, как женщина, способны понять чувства матери. Нет нужды объяснять вам, как я огорчена тем, что в жизни моего сына создалась подобная ситуация.

Черт побери! — подумала Кэролайн. Круто же вы, миссис Браун, забираете! Тут уж молчать не стоит, необходимо как-то реагировать.

— Не хотелось бы показаться грубой, но, по правде говоря, я, в качестве виновницы создавшейся ситуации, тоже не испытываю восторга, ибо это ложе отнюдь не устлано розами. Что, впрочем, и хорошо, ведь и розы грозят шипами.

Впервые на лице почтенной дамы промелькнула тень улыбки, но заговорила она лишь после того, как раздвинула шторы и села на стул у окна.

— Я всегда надеялась, милая, что о предстоящей свадьбе Джастин известит меня заведомо, чтобы можно было спокойно подготовить все, что полагается… — Она грустно улыбнулась. — Кто-то скажет, что я старомодна, но свадьба это свадьба, и переоценить ее значение невозможно.

— Я понимаю, — смущенно проговорила Кэролайн.

— Джастин, правда, сказал, что ваши брачные планы расстроены, — сказала миссис Браун, осторожно взглянув на Кэролайн. — Могу ли я спросить вас, почему?

— Потому что брак… Я, миссис Браун, ошиблась в сроках и… — Голос Кэролайн предательски дрогнул, но она заставила себя договорить. — Словом, я забеременела. Но поскольку мне известно, что в планы Джастина не входило обзаведение семейством, впрочем, как и в мои…

— Что же, моя дорогая, входило в ваши планы?

Вопрос прозвучал мягко, но весьма настоятельно, и Кэролайн, вздохнув, откинулась на подушки и уставилась в потолок. А что, в самом деле, входило в ее планы?

— Независимая жизнь. Карьера. Существование без сильных эмоциональных потрясений. И детей я не собиралась заводить, но так вышло… Извините, мне об этом даже говорить не хочется!

— О чем — об этом?

Кэролайн взглянула на свою несостоявшуюся свекровь и пожала плечами.

— Ну, о создавшейся ситуации, о затруднительном положении, как ни назови… Понимаю, конечно, ребенок, и все такое… Однако брак… Я человек не особо романтичный, но не до такой степени, чтобы не понимать, что семейные узы без любви никому не в радость. Мы с Джастином решили не создавать семью, поскольку он не любит меня, и с моей стороны было бы непростительной ошибкой соглашаться на его предложение. Он не должен расплачиваться за мои ошибки.

— По-моему, зачатие ребенка это дело двоих. И как-то не поворачивается язык назвать это ошибкой. Скажите, милая, а вы тоже его не любите?

Кэролайн перехватила острый взгляд миссис Браун и собралась уже было утвердительно ответить на ее вопрос, но почему-то не смогла.

— Если бы так… — пробормотала она себе под нос, тотчас испугавшись, что миссис Браун это расслышала.

Впрочем, вряд ли у кого-то с возрастом обостряется слух.

Ничего более не сказав, почтенная дама посидела еще немного и вскоре удалилась.