Свидетель

Глава 4. Невероятно, но факт

Тьма отступала… Утро занималось неторопливо.

Преодолев сложные тропы Гималаев, караван из навьюченных лошадей и ослиц направлялся из Непала в город царя Ашоки, великолепную Паталипутру. Погонщики и охраняющие караван воины негромко переговаривались. Можно было не спешить больше – опасные районы, где свирепствовали разбойники, пройдены, и до города рукой подать.

Молодой ювелир Матхурава велел слугам догнать его по дороге в город после привала и поскакал вперед на гнедом жеребце. Ему не терпелось вырваться из унылых предгорий на окутанные благословенным теплом просторы Ганга, чтобы узреть позолоченные деревянные башни, белые ступы храмов и дворцы великой столицы маурьев.

Там за изумруды и рубины, что вез Матхурава, удастся выручить целое состояние. Ювелир и так был не беден, но разве богатства бывает много?

А пока он, статный мужчина с пышными черными усами, кутался в богато расшитый кашемировый плащ и недобро зыркал на нищету очередной деревушки. Усталые женщины в выцветших сари и видавших виды платках, смуглые неопрятные дети, копошащиеся у хижин с соломенными крышами, сырой туман, растекшийся между улочками, всё это раздражало молодого человека, привыкшего к роскоши.

– Где можно напиться? – спросил он у пучеглазого крестьянина, жующего бетель.

Оборванец поклонился и махнул рукой направо, к лесу.

– Источник там, почтенный господин.

Матхурава пришпорил коня, направив его вдоль по тропинке. Скоро он оказался у зеленых зарослей, окаймляющих небольшую скалу, из которой тонкими струйками стекали по камням хрустальные капли в округлую заводь. Матхурава поморщился, увидев женскую фигурку, накрытую старым коричневым платком.

Услышав топот копыт, маленькая селянка обернулась, и молодой человек опешил. Он, поклонник любовных утех, коллекционирующий красоту соблазненных им женщин, не видел подобного: глаза, лучистые, как прозрачный черный бриллиант тончайшей огранки, огромные, миндалевидные, подведенные бархатом смоляных ресниц, высокий лоб над изогнутыми дугами бровей, прямой нос, пухлые, неестественно красные губы на идеальном овале лица. Девушка была хороша, будто небесная апсара, изгнанная из райских кущ за провинность.

Однако, судя по бинди меж бровей, селянка относилась к самой низшей касте – к неприкасаемым. Нечесаные и, возможно, немытые кудри, ниспадающие под платком на плечи, были гораздо более светлого оттенка, чем у столичных красавиц. Как и кожа девушки, какая бывает только у браминов. Это само по себе было удивительным. Как средь бедноты и грязи появилась такая жемчужина?

Матхурава не мог оторвать глаз от девушки, распускающейся, как бутон розы под утренним солнцем. Она смущенно отвела взгляд, поклонилась богатому господину и, обхватив тонкими пальцами глиняный кувшин, собралась уходить.

Ювелир спешился:

– Постой, красавица, не торопись меня покидать! Разве ты не напоишь усталого путника?

Девочка потупилась:

– Старейшины не велят невестам беседовать с посторонними мужчинами. За это следует жесткое наказание.

– Так напои меня молча, чужая невеста, – улыбнулся в усы Матхурава.

Девушка растерялась, замешкалась, но все-таки протянула ювелиру кувшин. Мужчина жадно припал к воде, не опуская глаз и смущая откровенным взглядом селянку. Она прикрыла лицо платком.

Зная, какая красота скрывается под грубой тканью, путник распалился еще больше. После долгого, трудного путешествия по недружелюбным Гималаям смущение юной красавицы раззадорило молодого сластолюбца и заставило его плоть взволноваться.

Он, наконец, опустил кувшин, опорожнив его на треть, и спросил готовую спастись бегством девушку:

– Скажи мне только, как зовут тебя, чужая невеста, не позволившая умереть мне от жажды?

– Сона, о господин, – тихо и почтительно ответила она.

Вдруг Матхурава понял, что вступил в разговор и испил воды из рук той, которая, согласно дхармашастрам – закону предков, тем самым осквернила его, высшего по касте, вайшью. Необычный облик девушки словно околдовал мужчину, заставив забыть впитанные с молоком матери правила. Теперь ювелир отпрянул и с отвращением бросил кувшин на землю. Тот покатился по влажной от брызг траве, отколов черепок у горлышка и дав трещину при ударе о камень.

– Ты наслала на меня чары, проклятая ачхут?! – вскричал он. – Чем ты опоила меня?!

Девушка задрожала и согнулась в глубоком поклоне:

– Только водой. Как просил благородный господин… Простите, я боялась прогневать вас.

– Разве ты не знала, что не имеешь права осквернять прикосновением высшего? – гневался Матхурава, на самом деле сердясь больше на себя за внезапный жар плоти и невозможное стремление дотронуться до неприкасаемой, до ее ярких губ и юного, будто окутанного сладостной дымкой тела. Он был в ужасе: разве возможен больший грех, чем возжелать грязную от рождения ачхут?! Восхититься ею, как равной, вопреки велениям Брахмы?!

Наверное, демоны-ракшасы окружили эту уединенную поляну перед лесом и напустили на нее ядовитого тумана. Или девчонка действительно была колдуньей, потому что молодой ювелир потерял голову. Он стиснул кулаки и пошел на юную селянку.

«Никто не узнает», – шептал ему один голос. «Не смей!» – шептал другой.

Неприкасаемая пятилась, в страхе прикрывая голову постоянно сползающим платком. Тот все-таки упал на землю, представив взгляду ювелира лебединую шейку, трогательную и невинную, испуганные, но еще больше светящиеся в ужасе глаза и изящные, будто у танцовщицы руки, обхватившие юную грудь.

Страсть застила все табу. Молодой вайшья не мог больше противостоять желанию, еще большему от осознания того, что готов сделать запретное, ведь человек его ранга не мог бы даже купить как рабыню ее – красавицу, по рождению отверженную обществом.

– Ты должна отплатить, – бормотал он в пылу, прижимая к себе отбивающуюся девушку, – ты осквернила меня. И я могу побить тебя камнями… Ты – проклятая… и такая сладкая… Такая… сладкая…

Я открыла глаза и почувствовала тупую боль в затылке. Где я? И что это сейчас было? Кажется, в ноздрях еще остался запах тумана, влажной зелени и горячего тела…

Сквозь прищуренные веки виднелись бежевые в полоску стены с золотым тиснением, темно-шоколадного цвета портьеры, задвинутые наглухо, комод, шкаф, тумбочка, как из каталога итальянской мебели. Голове почему-то было очень холодно. Я попробовала приподнять ее, и затылок прорезала боль. Рука метнулась вверх, нащупала обернутый в полотенце лед.

– Тихо-тихо, – кто-то вернул меня на подушку, – не стоит так резко шевелиться. Тошнит?

Я подняла глаза к говорящему: немолодой мужчина домашнего вида в спортивном костюме и тапочках участливо смотрел на меня.

– Немного, – ответила я, подумав. – Кто вы?

– Доктор, – послышался мужской голос откуда-то слева, смутно знакомый.

– Да, я врач, просто врач, – покорно подтвердил мужчина передо мной, словно уговаривал меня поверить.

Он наклонился ко мне и распахнув пальцами веки, внезапно посветил фонариком. Я отпрянула. Врач придержал меня заботливо, пощупал пульс.

– Аккуратненько. Надо лежать. Без сомнений – у вас сотрясение.

Опираясь на устойчивую боль в затылке, как слепой на клюку, я начала медленно поворачивать голову. Скользнула взглядом по высокому потолку с лепниной, по люстре с подвесками, не в силах справиться со странным ощущением. Предгорья Гималаев, брызги из ручья и острое сожаление о непоправимом сейчас казались гораздо более настоящими, чем эта неизвестная комната с незнакомыми людьми.

В кресле сидел спасший меня блондин. Он встал и подошел к кровати – под свет бра. Я, наконец, смогла хорошо его рассмотреть: лет под сорок, ровный нос, глубоко посаженные серые глаза, светлые брови, короткая стрижка, массивная нижняя часть лица, как у тяжелоатлетов, и маленькие уши. Весь его вид выдавал уверенность и сквозящую сквозь видимое спокойствие готовность к чему угодно – даже в толпе по такой едва уловимой напряженности и повышенной внимательности за черными гвоздиками зрачков можно легко угадать телохранителя или спецагента.

– Наша пациентка пришла в себя, – заметил блондин, – мы с ней поболтаем немного. Георгий Петрович, оставьте нас, пожалуйста.

Доктор послушно направился к двери, задержавшись лишь на секунду.

– Если девушке станет хуже, я в соседнем номере.

Блондин кивнул и обратился ко мне:

– Давай без интермедий. Я спас тебе жизнь. Ты мне должна. Так что рассказывай, чем насолила Шиманскому. Как на духу.

Под прицелом его глаз было неуютно. Борясь с головной болью, я осторожно села и оперлась о спинку кровати.

– Кто такой Шиманский? – пробормотала я. – И кто вы такой?

Блондин медленно принялся закатывать рукав рубашки, обнажив крупные часы на запястье. В памяти высветилась рекламная иллюстрация с бравым моряком на фоне волн, которую недавно доводилось переводить – совершенно такой же. Занимаясь вторым рукавом, блондин продолжил:

– Не люблю, когда из меня делают дурака. Люди Шиманского пытались тебя прикончить. Одному почти удалось. За что? Ногу на танцах отдавила?

Я закашлялась, в горле отчаянно запершило – как раз в том месте, куда давили пальцы нападавшего.

– Не знаю никакого Шиманского. – Я пыталась звучать убедительно, хотя казалось, что мне все равно не поверят – такое же чувство я вечно испытывала у врача в детской поликлинике: вроде и болела на самом деле, а не могла отделаться от мысли, что симулирую. Я повторила: – Я не знаю, кто такой Шиманский. Но видела, как мужчина средних лет, очень похожий на криминального авторитета, застрелил парня на заднем дворе клуба. В желтом пиджаке. Парень в желтом пиджаке… Был… Потом убийца увидел меня. И все началось. И… я благодарна за спасение, но прошу вас не фамильярничать.

Брови блондина изумленно взметнулись.

– Убийство? Если Шиманский… И если ты его правда не знаешь, отчего сказала иначе в холле?

– Мне надо было выйти из клуба. В тот момент я бы Обаму назвала другом детства.

Блондин одобрительно усмехнулся. Затем пошарил в кармане и вытащил телефон.

– Сейчас я покажу тебе Шиманского. Скажешь, он был или не он… Погоди.

– А мой телефон? – Я опустила пальцы в карман Никиного пальто, лежащего рядом на тумбочке, и выудила свой смартфон. – Я вам сама покажу. Так получилось, что я сняла убийство на камеру.

Мой собеседник присвистнул.

В глазах рябило, и я не могла сфокусировать зрение, чтобы выбрать видео из медиа- галереи. Блондин не выдержал и изъял у меня мобильный. Пощелкав пару секунд, он уставился на экран и снова присвистнул.

– Вы отвезете меня в полицию? Надо сообщить, – облизнув пересохшие губы, сказала я.

– Не надо в полицию, – тихо ответил блондин, не отрываясь от просмотра. – Да, это Шиманский. Он – сам полиция.

– В смысле?

Блондин поднял голову и, глядя исподлобья, проговорил медленно, почти по слогам, будто азбучную истину:

– Местные власти надо знать в лицо. Это полицейский генерал, одна из шишек вашего региона.

– Не бандит? – Кажется, я глупо моргала, не понимая, зачем меня разыгрывают. – Вы не обманываете?

– Зайди в интернет и полюбуйся, – склонил голову блондин.

В комнату ворвался высокий мужчина в наскоро наброшенной рубашке. Я узнала олигарха. Он полоснул по мне взглядом и коршуном налетел на блондина:

– Сергей, зачем ты притащил ее сюда? Что вообще происходит?! Айболит сказал, я не поверил…

– Валера, не кипятись, – остановил его, спокойно подняв ладонь, блондин. – Ты хотел подарок судьбы? Вот тебе подарок судьбы.

– Пионерка?! На кой она мне?!

Блондин протянул ему мой смартфон и с расплывающейся на лице улыбкой пояснил:

– Это не пионерка. Это козырь в рукаве! Да еще какой козырь – туз! Смотри, что она записала.

Бурля гневом, Валерий мельком взглянул в экран, потом вперился в него своими огромными глазами, которые, казалось, с каждой секундой становились все больше.

– Черт бы меня побрал… – пробормотал он и зыркнул на меня: – Вы все видели? Это вы снимали?

– Да, – ответила я чуть слышно.

Если у блондина взгляд был прицельный, то у этого – огненный. Сведенные на переносице брови, темные глазищи, подведенные черными, будто бархатными ресницами. Мне опять стало не по себе, будто я лгу, и меня вот-вот выведут на чистую воду. Я автоматически обхватила себя руками и сжалась. Утешало только одно: эти двое убивать меня не собирались… А как же полицейский генерал?

Мужчины, похоже, подумали о том же самом. Они посмотрели друг на друга, на телефон, и блондин заявил:

– Ну, как там тебя…

– Варвара.

– Попала ты, Варя! Реально попала. Шиманский свидетеля в живых не оставит.

Я догадалась об этом и сама. Но произнесенное вслух, жуткое предположение стало реальным. Мысль «этого не может быть со мной» внутренний критик обозвал банальной еще до того, как она набатом забила по черепу. Но мне наплевать было на критика.

Разве может глупое стечение обстоятельств стоить мне жизни?! Я же еще ничего не успела… Что теперь делать?! Куда бежать из гостиницы, за плотными портьерами которой нависла опасность?

Она неожиданно материализовалась болью в затылке и холодом льда на голове, атласом, скомканным в похолодевших пальцах, присутствием этих людей…

«Меня хотят убить», – тупо пульсировало в висках и заволакивало всё вокруг мрачным туманом.

– Я никому не скажу. Я… – проговорила я так тихо, что возможно мужчины и не расслышали меня, и громче всхлипнула: – Моя подруга!

– При чем тут подруга? – поинтересовался Сергей. – Она тоже видела?

– Нет, но… Мне надо домой… Надо найти подругу… Она была со мной… – бормоча это, я медленно опустила на пол ноги и встала. Пол подо мной зашатался и начал уплывать в сторону. Ноги, внезапно ватные, словно у раджастанской тряпичной куклы с выставки, подогнулись. Сергей не дал мне упасть и вернул на кровать.

– Какой домой? У тебя голова разбита. Доктор сказал лежать, значит, лежи.

– Домой… – вяло промямлила я, чувствуя, что вся превращаюсь в куклу, набитую ватой. Наверное, и выгляжу так же нелепо.

Валерий пристально смотрел на меня. Без сочувствия, но и без презрения.

– Сергей, выйдем.

– Домой будет потом, – добрее кивнул мне блондин и погрозил пальцем: – А теперь лежать.

Они вышли. Откуда-то из-за стены слышалось оживленное обсуждение, а я уставилась на завитушку на углу шкафа, полированную, из темного дерева, фривольную и абсолютно неуместную здесь. И сейчас.

В голове мелькали эпизоды из сериалов о ментах и расследованиях, которые безостановочно смотрела в выходные нагрянувшая из деревни с детьми кузина Ира. Все проблемы, домашние размолвки с младшим братом, недовольство зарплатой и отсутствие бойфренда показались безделицей. В жизни было так много хорошего!

Но если меня убьют, что скажут маме? У нее больное сердце. А папе? Пусть я звоню ему не часто, но все равно… Вспомнилась Янина: она же ясновидящая, отчего не предупредила меня? Или не так уж ясно она видит?

В мысли врезался парень в желтом пиджаке, его остекленевшие глаза и лицо в луже, тело внезапно и бесповоротно похожее на выброшенный хлам, обернутый в модное тряпье. Я буду лежать так же?

По спине пробежал холодок. Будет больно? Я боюсь боли…

Этот человек из полиции. Значит, запросто меня разыщет, если верить фильмам. Достаточно подключить следователей, просмотреть камеры видеонаблюдения и допросить тех, с кем я общалась в клубе. К примеру, Николая…

Острый страх гнал меня спрятаться под кровать, как в детстве. Или хотя бы под одеяло. Сбежать, зарыться, стать невидимкой… Лишь остатки здравого смысла удерживали на месте.

А, может, уехать к маме под Краснодар? Или к друзьям-кришнаитам, осваивающим дикую жизнь в горах? Наверное, надо к ним… Где взять денег на дорогу? В кошельке осталась только сотня. Автостопом?

Паника заплескалась в горле, комната мерцала перед глазами, вопросы без ответов сыпались сами собой. Когда я была уже погребена под ними, дверь распахнулась. У выхода Сергей подпер спиной стену, засунув руки в карманы. Валерий приблизился ко мне и сел в кресло напротив.

– Болит голова? – равнодушно спросил он.

– Немного.

– Мой личный врач, Георгий Петрович, окажет вам помощь. Но для начала нужно кое-что обсудить.

– Что?

– Сотрудничество.

В лучах настенной лампы глаза моего собеседника, лишенные ярости, отсвечивали так, что выглядели прозрачными, как бы странно это ни звучало. Они напоминали дымчатый, очень темный топаз. Или редкий черный бриллиант. Я хорошо разбираюсь в камнях.

– Слушаю вас. – Я опять с трудом села – лежать перед незнакомым мужчиной, тем более перед этим, не представлялось мне возможным.

– Получается, у нас с вами есть общий враг – Шиманский, – сказал Валерий. – Мне нужно, чтобы вы выступили свидетелем в суде. Я планирую инициировать против нечистого на руку генерала судебное разбирательство. Это не просто. Для сбора материалов и подготовки понадобится время.

– Как же…? – начала было я, но москвич взглянул на меня, как на проштрафившуюся подчиненную, и договорить не получилось.

– В нашей стране нет такого института, как защита свидетелей, – продолжил он. – В данном случае полиция для вас опаснее банды. Но я предлагаю выход. Если согласитесь дать показания в суде против Шиманского, я, в свою очередь, гарантирую вам безопасность. До суда.

– А после?

– После тоже в долгу не останусь. Размер денежного вознаграждения готов обсудить. Если удастся засадить Шиманского, а такова цель, – защищать вас больше не понадобится. Единственное условие – до суда никто не должен знать, где вы и что с вами.

– Не получится. У меня семья, близкие… Я не могу их бросить. Прежде всего, я их содержу.

– Вот как? – удивился брюнет и пожал плечами – Ну, если вы готовы сложить голову во имя семьи, Бога ради. Кто вас осудит? Может, даже поставят памятник. Только учтите, что бедным родственникам придется искать деньги на ваши похороны, потом на оградку и на то самое надгробье. Вы им точно уже не поможете.

– Как вы можете говорить так…

– Разве я сказал неправду? Нет, возможно, вы оставите семье наследство. Но глядя на вас, – с новым налетом презрения он взглянул на мою заляпанную грязью одежду, – сомневаюсь, что вы завещаете им сокровища в стуле или виллу на Багамах. Однако, вы уже видели, как охотно уничтожает врагов Шиманский. Не боитесь, что помимо вас рикошетом и вашу семейку заденет?

И я его возненавидела. Особенно потому, что он был прав. Во всем. Я – бедна, я опасна для родных, я не проживу и дня без посторонней помощи.

– Кем был тот парень в желтом пиджаке? – надтреснувшим голосом спросила я.

– Кто?

– Убитый.

– Понятия не имею. Какая разница?

– Выясним, – встрял в разговор Сергей.

– Итак, что вы решили? – продолжал давить Валерий. – Жить или ускорить собственные похороны?

Я молчала. В затылке ломило и мысли путались. Всё во мне восставало против предложения олигарха, но был ли у меня выбор? У меня здесь друзья, Ника, семья, работа, квартира, все бросить вот так – с одного маху? Голова закружилась еще сильнее, напоминая об ударе и о том, что от смерти меня отделял один шаг. И если бы не выстрел… Кстати, а кто стрелял?

– Это вы застрелили того, кто напал на меня? – обратила я взгляд к Сергею.

– Ранил.

– То есть вы тоже…

– Я – начальник охраны человека, на которого уже совершалось покушение. Как, по-твоему, я должен отбиваться при случае палкой?

Я сглотнула: слишком много стрелков за один день.

– Тебе не о чем раздумывать, – спокойно добавил блондин. – Предложение Валерия – твой единственный шанс в сложившихся обстоятельствах. Считай, тебе повезло.

Да уж, действительно повезло… Я посмотрела на своего спасителя – в отличие от олигарха блондин не вызывал во мне негодования, скорее, наоборот. Если бы предложение исходило от него, я бы уже согласилась.

– Вы будете заниматься моей охраной?

– В том числе.

– И где вы планируете меня прятать?

– А вот этого никто вам не скажет, – буркнул Валерий. – Я не планирую подставляться, если вы, как в дурацком боевике, вдруг решите сообщить близким подробности.

– То есть вы хотите, чтобы я отправилась неизвестно куда, неизвестно с кем и неизвестно ради чего? – вспылила я.

– Известно, ради чего, – так же гневно ответил Валерий. – Я вам нужен больше, чем вы мне!

– Как я поняла, я вам тоже нужна. Как свидетель. Такие люди, как вы, ничего не делают без выгоды!

– Всё. Надоело. Соскребайте сами мозги с асфальта, и о помощи не просите в следующий раз… – Валерий развернулся и пошел к двери.

Я глотнула воздуха, понимая, что поступила глупо, и удивляясь себе. Раздражение, которое вызывал во мне этот человек, выходило за рамки: так выводит из себя дрель соседа, решившего, что в воскресенье на рассвете стены мягче; так сводит с ума скрежет вилки по стеклу, и комар, зудящий над ухом в летнюю ночь.

– Рекомендую успокоиться, – преградил путь боссу Сергей. – Валера, не дави на девушку. У нее шок плюс сотрясение мозга. – Он посмотрел на меня: – И ты тоже не кипятись. Подумай, Варя, но не долго.

Его голос успокаивал. Возможно, судьба дает мне шанс просто выжить? Сейчас. Потом сориентируюсь. В крайнем случае, убегу к кришнаитам в горы. Я закрыла глаза на секунду. Открыла их и сказала:

– Хорошо. Только мне нужны гарантии. В письменном виде.

– Договор к утру подготовит мой юрист, – бросил Валерий.

– И я хочу предупредить своих близких сразу, что я жива. Увидеться…

– Исключено.

– Смски хватит, – сказал блондин. – Я отправлю.

Они вышли из номера, так и не оставив мне телефон. Впрочем, сил с ними спорить у меня больше не было. Откинувшись на подушку, я вдруг вспомнила свое желание, высказанное этим утром дома брату и кузине после очередной претензии: «Вот и пожили бы сами, без меня! Видеть вас всех не могу!» И от того, что теперь так и будет, стало нестерпимо страшно.