Свои чужие

Глава 6. Полина

– Ну, что Поль, как тебе наш кофе? – одна эта едкая ухмылка на физиономии Варламова – лекарство от хорошего настроения до конца этого дня. Вот реально, и не хочешь верить в его подставы, а издевка в его тоне все равно мерещится. Он-то знает мой задвиг на хорошем кофе.

– Потрясающая отрава. Но я выжила, – сухо откликаюсь я, а Элька сжимает мои пальцы, будто напоминая: “Держи себя в руках, Полина”. Держу. А что мне еще остается? Я хочу этот чертов фильм. Я хочу увидеть фильм по своей книге и прорыдаться при просмотре – от радости, от восторга, от мечты, претворенной в жизнь. Я пять лет с утра и до ночи пашу на издательство как конь, падаю в кровать, чтобы утром встать и снова начать пахать. Я не заслужила разве?

Ну, не бывает все идеально, и Варламов – да, это мой изъян на хрустальных узорах мечты. Ну и черт с ним. Пять лет я как-то мирилась с существованием бывшего мужа на одной планете со мной, ничего не изменилось, кроме того, что между нами больше нет нескольких десятков километров.

Из этого можно даже пользу извлечь. Может, я наконец возненавижу Варламова настолько, чтобы больше не вспоминать его в периоды обострения депрессии. Чтобы не лазить по страницам в его соцсетях, не листать фотки из семейной жизни, в которой мы на самом деле ужасно безмозглые, но такие счастливые… Чтобы не набирать по памяти его чертов номер, который он так и не сменил за эти пять лет. А я пыталась забыть, вот только пальцы все равно помнят этот проклятый порядок цифр. Как хорошо, что я ни разу так и не нажала "вызов".

Вот честно, я ненавижу за это Варламова лютой ненавистью. Да и собой не очень довольна. Зачем было нужно настолько сплавляться с ним воедино, настолько отказываться от себя? Он-то себе абсолютно ни в чем не отказывал эти пять лет, а я… А я только через три года после развода решилась хоть как-то сблизиться с Костей.

– Итак, давайте к делу, господа, – Кирсанов собирает со своего стола бумаги, и поглядывает на нас мельком, – в сроках у нас год до стадии пост-продакшена.

– А можно для блондинок, пост-продакшен – это что? – виновато улыбаясь, уточняю я.

Дима закатывает глаза. Будто поперек широкого лба написал: “Как можно было прожить со сценаристом пять лет и не знать таких базовых вещей”.

А вот можно, Димочка. Я вообще все, что касалось тебя и твоей работы, отчаянно старалась вытереть из памяти. Если бы я хранила еще и воспоминания об этой чуши – до сих пор бы лежала на кроваточке и рыдала в подушку, оставленную Димочкой.

– Пост-продакшен – это этап после съемок, – милостиво сообщает мне Кирсанов. – Монтаж, обработка, озвучка и прочее-прочее.

– Спасибо! – благодарно улыбаюсь я.

– У вас есть две недели, господа, чтобы подготовить сценарий в его рабочей форме. Справитесь? – Кирсанов смотрит сначала на Диму, потом на меня. – На этой стадии я вам мешать не буду. После этого мы его подредактируем и уже начнем.

– То есть должен быть готов чистовой вариант за две недели? – я немножко опешила от таких сроков и удивленно уставилась на Кирсанова.

– Это обычные сроки, госпожа Бодлер. Предполагается поработать над вопросом сценария очень плотно и без простоев. – Илья Вячеславович моей реакцией ничуть не удивлен, но отступать от своего явно не собирается. – Не будете успевать – сообщайте. Дима – с тебя отчетность о продвижении работы.

Ну вот. Отчетность, значит, с Димы. И я прекрасно представляю, кто у него будет виноват во всех задержках. Ладно. Две недели так две недели. Если Варламов думает, что я соскочу из-за необходимости две недели видеться с ним ежедневно, а вот выкусит, сладкий.

– У меня сдача книги через две недели, – сообщаю я суховато. – И кстати, в договоре было указано, что на период дедлайна моей авторской деятельности вы готовы пойти на смещение по срокам. Впрочем, я все-таки надеюсь, что задержек по моей вине не случится. Я выделю три, максимум четыре часа в день на работу с господином Варламовым, надеюсь, что этого будет достаточно?

– Да, разумеется, госпожа Бодлер, – Кирсанов улыбается так доброжелательно, будто даже на это не рассчитывал. Ну, вот что за мужик, веревки из меня вить может.

А ведь потребуй он пять или шесть часов работы вместе с Димой – вот он, именно Илья Вячеславович с этой его харизматичной физиономией и улыбкой, оплавляющей сердце, и знаете…

А я бы согласилась. Нет, Дима мне, конечно, знатно изгадил настроение. Но Кирсанов – по-прежнему мой любимый режиссер. И в принципе привлекательный мужчина.

До одури привлекательный, на самом деле. Ему около сорока, но это тот случай, когда возраст становится его достоинством. Тот же Варламов рядом с Ильей Вячеславовичем выглядит все тем же мальчиком.

Ну… Да, Элька не зря напоминала про бессмысленность флирта с Кирсановым. Но даже осознание этого не мешало мне сейчас сидеть с прямой спиной, ненавязчиво развернувшись в сторону режиссера вырезом на груди. Может, и ничего, что таким позорным образом погибла блузка. По крайней мере, чувствовать себя привлекательной, когда сидишь напротив симпатичного мужчины, довольно приятно.

Нет, у меня не было на Кирсанова никаких планов. Но, в конце концов, имею же я право почувствовать себя женщиной, а не одним только приложением к клавиатуре?

Не напоминайте про Костю, ну пожалуйста. Знаю, со стороны кажется, что я совершенно потеряла стыд и совесть, но вообще я же сейчас просто наивненько мечтаю. Понятное дело, изменять своему нынешнему мужчине я не буду, даже если был бы вариант. Хоть в мыслях-то мне можно побыть девушкой, которая может привлечь внимание Ильи Кирсанова. В жизни-то я точно, что не могу. Кто из замужних женщин не представлял себя в объятиях своего кумира – тот может бросить камень, ага. Только не в голову, пожалуйста!

– Мы можем поработать прямо сейчас, – голос Варламова вновь приземляет меня на землю. Особенно занятно, что звучит он недовольно, да и смотрит он на меня раздраженно. Не знаю почему, но мне хочется показать ему язык.

– Если у госпожи Бодлер есть сегодня время, – Кирсанов смотрит на меня вопросительно. Я бросаю взгляд на часы.

– Есть пара часов до обеда, и пара часов после. Потом я уеду работать над книгой.

Дольше чем четыре часа в компании Варламова я все равно не вытерплю. Это и так больше, чем я очертила для сценарной работы, и больше, чем предусмотрено в договоре. Просто мне хочется разобраться со сценарием побыстрее, чтобы избавиться от необходимости часто видеться с Димой.

– Этого более чем достаточно для начала, – улыбается Илья Вячеславович. – Дима, вы можете идти. И не забудь проинструктировать госпожу Бодлер по поводу информационной безопасности.

– Разумеется, – Варламов кивает как-то отрешенно. – Идемте, госпожа Бодлер.

Как он резко съехал с “Поли”. Боже, неужели мой муженек вспомнил, что он мне бывший и домашние формы имени между двумя разведенными людьми, да еще и при ком-то постороннем – это некорректно. Да где бы записать такую эволюцию? Пять лет прошло, а до Димы дошло? Хотя, честно и объективно – он на самом деле выглядит почти обиженным. И физиономия мрачная, и руки в карманы джинс запихнул. Зайчик какой, сердитый. Не был бы моим бывшим – ущипнула бы за щечку.

Из кабинета Кирсанова мы выходим, и тут приходит пора прощаться с Элькой, которая вообще-то приезжала, в основном, чтобы мне не было страшно, в сценарной работе подружка не участвует. С Димой Элька обменивается только двумя очень красноречивыми взглядами. Со мной – еще и обнимается “на дорожку”.

– Удачи, – шепчет Элька мне так, чтобы Варламов не услышал. – И держись.

Я чуть улыбаюсь. Держусь. Я же хочу, чтобы все получилось, значит – у меня нет выбора.

И вот мы с Димой остаемся вдвоем. В некоторые моменты это ощущение “вдвоем” наступает посреди коридора, в котором то и дело, туда-сюда бегают люди. Дима тяжело смотрит на меня, я на него – бесстрастно, ожидая, пока наконец этот снежный король оттает и двинется с места. На самом деле мне тревожно и неспокойно с ним. Он – прошлое, за которое упорно цепляется некая часть моей души. Он – в принципе не самый приятный мужчина, как я это ощущаю после развода.

Будет непросто.

Но я держусь!

– Идем. – Дима наконец трогается с места и шагает в сторону того конца коридора, где до сих пор толпятся собравшиеся на кастинг мальчики.

Его кабинет чуть поменьше, чем у Кирсанова, но светлее. У Ильи Вячеславовича кабинет выглядел дорогой приемной, отделан темным деревом. Ощущалось, что кабинет для Кирсанова – место для встреч с людьми, работает он совершенно в другом месте.

У Димы же… Нет, особого рабочего беспорядка нет, на самом деле Дима аккуратист тот еще, это я и по нашей с ним семейной жизни помню. Вот и тут – стол почти свободен, в стеллажах у стен идеальный порядок. Светлые стены, серый паркет. На краю дивана рассыпаны-таки листы распечаток, и это единственное место, где порядок не соблюдается.

– Под тебя делали кабинет, или какой достался? – с интересом уточняю я, скользя пальцами по блестящему подлокотнику дивана.

– Под меня, – голос Димы чуть смягчается. – Присядешь?

– Сюда? – я, чуть подняв брови, бросаю взгляд на диван. – Нет, спасибо. Могу представить, сколько актрисок у тебя на этом диване «получали протекцию».

– Не так уж много, – Дима чуть улыбается краем рта, но голос все равно звучит слегка оправдывающимся. – Я же не кастинг-директор.

– Но возможности-то есть все равно, – я пожимаю плечами, стараясь унять что-то внутри, что начало негромко скулить. Нечего раскисать. Я сама завела эту тему, сама и виноватая.

– Черновой вариант сценария я уже подготовил, – деловито сообщает мне Варламов, явно пытаясь сменить тему разговора. – Нужны авторские правки, твои уточнения мест действия сцен, возможно – редактура диалогов. Текст твой – его острые места ты должна чувствовать лучше меня.

– Уже подготовил? – я поднимаю брови, глядя на Варламова. – И когда ты успел, если контракт я подписала позавчера?

– Работу я начал раньше, – на губах Димы расползается очередная усмешка. – Илья Вячеславович просил сделать ему синопсис до того, как решил вопрос – делать ли тебе предложение. Как посмотрел синопсис, сказал начинать работу уже над сценарием, чтобы не терять зря время.

– До моего согласия? – удивленно спрашиваю я.

Нет, я бы не отказалась. Не от работы с Кирсановым. Я не отказалась, даже уже наткнувшись на Варламова, но все равно это немножко странно. Я думала, сценарии разрабатываются ну… Месяц-два. Подгоняются, обрабатываются, уточняются. А еще там как-то мудрено рассчитывается метраж фильма и его протяженность, тоже в зависимости от сценария. Поэтому я удивилась на две недели, назначенные Кирсановым. Но если был готов черновик – ничего удивительного.

– Слушай, я работаю с Ильей не первый год, – раздраженно огрызается Дима. – Он сказал мне выполнить задание – я выполняю. И не лезу в его творческий процесс.

– Неужели ты это умеешь? – не удерживаюсь я от выпада.

– Представь себе, – утомленно откликается мой бывший муж. – Поль, мы будем работать или нет?

– Будем, Дмитрий Денисович, разумеется, – прохладно откликаюсь я, напоминая про формальности.

– Тогда прошу, – Дима хлопает ладонями по спинке своего рабочего кресла. – Ты смотришь мой файл, делаешь правки, комментируешь. Я потом обработаю твои замечания и сделаю чистовой вариант. Ясно?

– Предельно.

Мне непривычно оказываться на Димином рабочем месте, и уж точно – сидеть там, где обычно сидит он. Это обычное кожаное компьютерное кресло, местами с протертостями, видно, что в нем действительно часто работают. В какой-то момент я чуть замираю, скользя пальцами по подлокотнику, думаю о том, сколько часов Дима проводит вот в этом кресле. На самом деле, я же им до сих пор слегка восхищалась, потому что он не перегорел, он работал по выбранной специальности, делал карьеру, что творческому человеку сделать не просто.

И вот размышляю я об этом всем, а потом до меня доходит, что вообще-то Варламов стоит за моей спиной. Опирается на спинку. И у меня по спине из-за его близости бегут мурашки.

– Ты же можешь отойти? – тихо спрашиваю я, поворачиваясь к Диме. – Я не могу так работать.

Раньше могла. Гораздо раньше. Еще до того, как он начал докапываться до меня. Раньше он мог даже опустить подбородок мне на плечо и почитать, что я там пишу. Я не скрывала, не стеснялась, тогда он еще только почесывал мою самооценку.

И я вижу по его глазам, что он тоже это помнит. Но это было раньше.

Сейчас… Сейчас я не могла. Что-то во мне бурно протестовало против такой интимности.

–Хорошо. Без проблем, – ровно произносит Варламов и шагает в сторону дивана. – Тогда комментируй вслух, хорошо? Я буду обдумывать замечания.

– Ага, – я тихонько выдыхаю от этого облегчения, к которому почему-то прилагается легкое разочарование. Придвигаюсь к столу, опускаю кисти рядом с клавиатурой.

Ну-с, поработаем…