Свои чужие люди

Глава 11

– Я познакомлю тебя с отцом. – Марк гладил ее по спине прохладными пальцами.

– Нет, зачем? – испугалась она.

– Дурочка, а как же мы поженимся? Отец должен знать мою будущую жену.

Юлька резко села в кровати, отчего у нее закружилась голова. Выходить замуж за Марка она не хотела. Точнее, она знала, что это полный бред. Марк что, не понимает? Или не знает ничего? Скорее, не знает. Что же, придется просветить. Только позже.

– Ты торопишься, Марик. Ты забыл, что снял меня на дороге? Я еще должна отдать деньги хозяину, – она нарочно не выбирала выражений.

– Этот вопрос я решу. – Он все еще улыбался.

– Жениться на проститутке тебе отец не разрешит! – наступала Юлька, все с большим изумлением глядя на Марка.

– Это вряд ли, – спокойно усмехнулся тот.

Нет, Марк не мог стать вдруг таким… мужиком. Около папочки с мамочкой, с их бабками, тачками и особняками он должен был вырасти мажором, никак иначе: все же даром достается, работать не нужно! И никак не должен ничего решать сам! А он решает. И за нее, Юльку, тоже. Но знает Марик, что его папаша Юлькиного засадил, или нет? Для нее это ничего не меняет: сын за отца не в ответе. По малолетству даже если и знал, сделать ничего не мог. Юлька чувствовала, что все равно вопрос этот нужно прояснить.

– Расскажи мне про себя.

– Что? Школа, тебе известная, дальше – учеба в Лондоне, сейчас работаю у отца. Холост, богат. Есть любимая девушка. Юлей зовется. Теперь ты рассказывай.

«А вот этого не нужно. Не нужно тебе, Марик, знать, что было со мной после того, как твой папаша сделал меня сиротой. Или нужно?» – врать не хотелось. Смотреть в эти зеленые глаза и плести чепуху о счастливом детстве при бабушкиных пирожках и жизненной «трагедии», толкнувшей ее на панель. Ее, трагедию, и выдумывать не нужно. Но под мужиков она, Юлька, легла добровольно. С осознанием, можно сказать, выбрала себе профессию. Думала, денежную. А деньги нужны были очень… На зону. Живому тогда еще отцу.

– А ты сам догадайся, как я жила после того, как…

– После чего, Юля? После того, как попал в тюрьму твой отец? Ты тогда уехала, никто не знал куда.

– Никто?! Да твой папаша!..

Он точно ничего не знал, мальчик Марк. Он думал, что Юлькин отец сам попался на взятке.

– Что мой отец, Юля? – вдруг побледнел Марк. – Что ты хочешь сказать?

– Это ты выяснишь у него, – ответила твердо, не оставляя ему шанса расспрашивать дальше.

– Хорошо, – он умел не спорить. Там, где нужно.

Глядя на тонкую спину, обтянутую футболкой, Юля с тоской подумала, что все в ее жизни идет не так. И за конфетой, случайно перепавшей ей от щедрот Божьих, тут же следует смачная оплеуха. Это, как она подумала, чтобы не расслаблялась. Все время, пока он одевался, она молчала. Молчал и он. Юлька чувствовала, что мысли его уже не с ней. Рядом с папочкой своим Марик, репетирует разговор, не иначе.

– Никуда не уходи. Я ненадолго. – Он наконец повернулся к лежащей Юльке.

«Я уже знаю несколько оттенков цвета его глаз. Болотный – это когда он сердится», – подумала она, заглядывая в его потемневшие глаза.

– Ты едешь к отцу?

– Да, – коротко бросил он, не оборачиваясь.

Ей очень хотелось есть. Проведя в квартире Марка около полусуток, Юлька успела заметить только одно: стен нет, дверей тоже. Матовые перегородки сдвигаются и раздвигаются, разделяя квартирное пространство на комнаты или делая его единым целым. Вспомнив, что за перегородкой рядом с кроватью ванная, Юлька потянула влево противоположную «стенку». Точно, кухня. Включив стереосистему, Юлька полезла в холодильник…

Этот голос, раздавшийся у нее за спиной, она раньше никогда не слышала. Но точно определила, кому он принадлежит.

– Здравствуй, девочка, – прозвучало уж очень ласково.

– Здравствуйте, – она не сделала даже попытки прикрыться: все равно без толку, майка на тонких бретельках по длине не доходила и до пупка.

– Юлия Фурцева, так?

– Да.

– И что же ты здесь делаешь, Юлия? Впрочем, не отвечай. Давай-ка одевайся по-быстрому. Ну! – поторопил он ее, оцепеневшую от неожиданности. – Как вас там, в твоей профессии, обучали?

Ей стало обидно. Потому что не готова она все же была так быстро убраться из сказки. И еще. Не этому, с его холеной рожей, решать, когда ей сваливать из жизни Марка.

Оказалось, этому. Тонкие пальцы его подручного цепкой хваткой обвили ее тонкое запястье, подтащили к кровати и толкнули. Она вскрикнула от боли, ведь видел же бинты, сволочь! Упала, но тут же ловко извернулась и пнула пяткой ему в пах. Чеченец взвыл. Она уже знала, что будет дальше, сопротивляясь скорее по привычке. Так ее били не в первый раз. Били и больнее.

Она очнулась от тряски и поняла, что лежит в багажнике машины. Туго стянутые запястья ныли, болела спина и затекшая левая нога. «Оставят в живых или нет?» – подумала она почти равнодушно.

И поездка в багажнике тоже была. Тогда четверо братков, развлекавшихся с ней полночи, решили просто избавиться от надоевшей девки. Они даже не стали вывозить ее за город, выкинули около ближайших мусорных баков. Она была им благодарна, что не убили, как накануне ее товарку Леку.

Этому оставлять ей жизнь резона не было. Она знала, как Василий Голод любил сына. И она отчетливо понимала, что Голод сделает так, чтобы его сын никогда не узнал, что его отец сломал судьбу девочке, которую тот любил.