Священное наследие

Кризис современности и актуальность «архаики»

Мы живем в такое время, когда многие понятия изменяют смысл на противоположный. Однако пользоваться этими понятиями мы продолжаем, как будто они все еще выражают ту, исконную сущность, с которой они были по смыслу сопряжены.

Что кроется сейчас за такими понятиями, как традиция, народ, государство и производные понятия, такие, как народная собственность или государственная собственность, нам остается только смутно догадываться. В нашей книге речь пойдет об исконных значениях этих и многих других понятий. Тем не менее необходимо разобраться, что эти понятия значат сейчас и кто управляет этими смыслами себе в угоду.

Тема не затрагивает экономическую сферу жизнедеятельности нации. Хотя эта жизнедеятельность, будучи рассмотренной через призму традиционных смысловых кодов, представляет несомненный интерес.

Повсеместно распространенным суеверием сегодня является мысль о том, что изменение финансовых схем, форм собственности, экономических механизмов в хозяйственной жизни общества, тут же, автоматически создаст предпосылки для новых, более гибких, современных форм государственности и общественного устройства.

Так никогда в истории не было и никогда не будет. Это все равно, что ожидать, что правильное распределение собранного с поля урожая автоматически улучшит сорт злаковых и плодородность почвы.

Только изначально верно выстроенные общественно-политические отношения в обществе способны породить здоровую экономику, но никак не наоборот.

Например, одна мысль, что народ как законный коллективный собственник государственных недр должен пользоваться всеми правами собственности на это по праву принадлежащее ему богатство, сразу наводит на мысль о том, а каков вообще механизм пользования этой специфической собственностью этим специфическим, по своей коллективной природе, собственником. Вне справедливого политического строя, который есть действительно строй общенародный, нет механизмов возможной реализации своего права народом, и нет сил, ни в обществе либеральном, ни в обществе коммунистическом, которые могли бы выработать и практически реализовать не только механизмы, но и политически оформленную государственную волю, для предоставлению народу прав на участие в полноценной хозяйственной жизни, в которой он есть субъект и действительный и законный правообладатель на богатства своей страны.

Кто может являться гарантом экономического и других интересов общества, сели и само общество сегодня не представляет у нас единого политического организма. Как может это общество получать преференции от хозяйственной деятельности и финансовых механизмов экономического стимулирования самой этой деятельности, не имея ни политического голоса, ни политической единой воли, не обладая возможностью контроля за деятельностью замкнутой корпорации, приватизирующей права на управление государственным организмом, нашедшим свое исторически обусловленное оформление в политических и географических границах России, превращающая само государство в механизм реализации личных эгоистических стремлений?

Современная либеральная мысль, не смущаясь фактами, вопиющими об обратном, утверждает, что сама демократическая система есть гарант народного участия в политической и экономической жизни страны, гарант контроля за органами власти. Но ведь опыт последних двух столетий, у нас и в Европе, показал, что именно в этой политической системе закономерно зарождается и крепнет та структура, которая позволяет замкнутому сообществу эгоистов узурпировать в свою пользу весь государственный организм, оставив народам лишь иллюзию соучастия в политической судьбе страны, иллюзию контроля за властью, за правилами и нормами хозяйственной и финансовой деятельности руководящего слоя.

В последние десятилетия не было более популярной политической темы, чем демократия. Но не было сказано самого главного о ней. Демократию определяет не форма государственной власти, а степень соучастия народа в политической жизни страны, в государственных делах, в своей судьбе.

Самым демократичным строем в нашей истории была монархия московского периода. Самым недемократичным строем рискует оказаться наша современность, разделив лавры первенства с ленинско-сталинским «беспределом».

Двадцатый век наглядно продемонстрировал, что вариантом коллективной узурпации власти над государственным организмом может выступать и единоличная диктатура, которая вообще не рассматривает народ в качестве даже гипотетической политической силой, как организованный политический субъект государства.

Так где же выход из замкнутого линейного пространства, ограниченного двумя обрывами в пропасть, с одной стороны коммунизмом, с другой либерализмом, – близнецами антагонистами одной матери? Где те формы власти и экономики, которые позволят нам вернуть свое человеческое достоинство и наши неотъемлемые политические права на соучастие в подлинно государственной жизни, в справедливом хозяйствовании в стране, в которой особым Промыслом Свыше нам суждено было родиться.

Историю нельзя растворить в экономике. Это опасное занятие привело человечество к кризису цивилизации, где финансовый кризис есть лишь последнее звено распада. Современное, столь модное, экономическое мышление – есть самая низшая ступень в истории среди различных систем человеческой мысли в попытке осмыслит свое место в универсуме. В экономизме материалистическое видение мира достигло своего низшего предела и даже вышло за его границы, когда современные экономические модели не только объявляют убыточным производственную, хозяйственную деятельность по производству товаров реального сектора, но и вообще делают нерентабельной и ненужной производительную хозяйственную деятельность человека. Дальше ехать некуда.

Поэтому, мы и позволили себе сказать несколько слов о традиционном взгляде на экономические проблемы социума, учитывая крайне большое, хотя и незаслуженное внимание кругу этих вопросов в сегодняшнем мире.

Вернемся немного назад. Чтобы установить определенную смысловую нагрузку за понятиями государственная и общенародная собственность, хорошо бы установить, кто у нас является субъектом экономического права и экономики как таковой.

Если мы заглянем за ответом в Конституцию – главный закон страны, то нас будет ожидать глубочайшее разочарование. Субъектом права, в том числе и экономического в конституции является и индивидуум, и свободная личность, и народ и даже малые народы, которые имеют некоторые преференции пред всеми вышеуказанными «субъектами» права.

Кто же из них единственный и настоящий правовой субъект, в том числе и экономический, вот именно это узнать из основного закона нет никакой возможности, как и нет удовлетворительных дефиниций вышеозначенных субъектов. Наличие малых народностей, которые взяты Конституцией под особую защиту, вообще смущает. Чем малые народности столь отличны от больших, что непременно должны иметь перед последними преимущества, толково никто объяснить не может. Причем, такие преимущества неминуемо оборачиваются поражением в правах государствообразующего народа. Более того, не очень понятно, о каких народностях идет речь.

То ли малые народы – это жители бескрайнего Севера, длительное время не могущие совершить прыжок по указке свыше из первобытнообщинного строя прямиком в светлое социалистическое или либерально-демократическое будущие, минуя фазу тяжелого запоя, ведущего к деградации.

То ли под малым народом необходимо понимать параэтническую общность паразитарного характера, о которой столь много писал И.Р. Шафаревич.

Вообще говоря, субъектом экономики не может быть индивидуум. Сама экономика возникает на стыке коллективных человеческих отношений. Разумеется, субъектом таковым был, и быть должен – народ. Что есть народ сейчас и есть ли он вообще, вот вопрос вопросов, который нам предстоит исследовать.

Народ не может быть категорией абстрактной, не может быть и чисто математической, т. е. измеряться количеством электората или работоспособных единиц, не может даже ограничиваться полноправными гражданами государственного образования.

В рамках чистого экономизма, народ как таковой вообще выпадает из понятийного поля. Он становится категорией более чем условной, и максимально эмансипированной сейчас от вопросов связанных с правами собственности.

Здесь мы подходим к главному вопросу сегодняшнего дня.

Вопреки суеверию масс, экономика не есть первичная субстанция, которая управляет жизнью на земле. Печально видеть, как люди, слепо верившие, что двигателем истории является борьба классов, потеряв эту веру в очередях за дефицитом, тут же уверовали в экономику и борьбу экономических интересов на поле дикого самоуправляющегося рынка как новое божество.

Причем, никого не смущало очевидное обожествление абстракции под названием рынок. Пантеистический предрассудок превратился в манию. Все стали объяснять через рынок, присвоив ему настроение, капризы и другие атрибуты живой личности.

Встав, в результате этого суеверия, вровень с дикарями Полинезии, адепты рынка возомнили себя вершиной цивилизационного развития человечества. В действительности, вера в рынок абсолютно сопоставима с карго культами дикарей, которые описывал Мирча Элиаде.

Бегая голышом по пляжам Полинезийских островов, аборигены были уверены, что их вечная нищета по воле божества когда-нибудь закончится, явится избавитель и не какой-то там духовный вождь, а настоящий Санта-Клаус с мешком подарков каждому! Для гарантированного будущего общества достатка и изобилия достаточно было уже сейчас, в нищете и лени, верить в Санту, а главное – в его волшебный мешок, и все само собой свершится. Такова и вера сегодняшних дикарей Западной цивилизации в рынок.

Экономика – есть свойство, функция жизни человека, но не первопричина и не цель ее. Это надо помнить всегда. Именно по этой причине, наша книга не об экономике, а о вещах неизмеримо более важных для жизни народа и каждого человека в отдельности.

Кризис современного мира, разразившийся в сфере финансов и захватывающий все новые и новые области социально-экономических отношений, начался, на самом деле, очень давно. Если говорить о чисто финансовой стороне дела, то первые тревожные сигналы о больном состоянии мировых финансов были зафиксированы еще в эпоху американского президента Рейгана. Но главное, что мы должны понимать – это непреложный факт, что не финансовые спекуляции являются причиной кризиса мира либерализма, из которого ему уже не выйти в привычном качестве «передовой идеологии прогрессивного мира». Основной нерв кризиса современного либерального мира не связан напрямую ни с экономикой, ни с финансами. Финансовый и экономический кризисы лишь обнажили, для многих очень неожиданно, те смертельные язвы на теле современного человечества, которые до поры были не видны за драпировкой пошлой буржуазной «состоятельности». Кризис современного мира – это кризис духовный и нравственный. Об этом писал наш гениальный мыслитель И.А. Ильин еще в середине прошлого века. Современность ярко продемонстрировала, как прав был наш философ. Сама первопричина современного финансового краха кроется в вопросах нравственности, а не чистого экономизма. Современная финансовая система, все более отрываясь от реального сектора экономики, приобрела совершенно неэкономический характер вещи в себе. Не вдаваясь в глубокий анализ магии больших чисел современной денежной системы и совершенно оккультного характера отношения к финансам современного человечества в целом, укажем на абсолютную ее безнравственность. Современный рынок ценных бумаг оказался эфемерной тканью, сотканной из грубого надувательства и монетаристких предрассудков финансистов. Следствием надувательства оказались огромнейшие финансовые пузыри, которые грозятся обернуться каменными тучами, готовыми рухнуть вниз и погрести под собой всю современную либеральную цивилизацию.

Говоря о перспективах обрушения современного мира, необходимо понять насколько мы являемся его частью, или насколько нам действительно необходимо быть его частью. Важно понять, что для нас является той безусловной ценностью, ради которой не только стоит жить, но и не стыдно умирать.

Наверное, здесь нам необходимо вспомнить, что мы являемся частью исторического сообщества живых, ушедших поколений и поколений будущих, имя которому – народ.

Говоря о народе, научную дефиницию которого мы еще предложим, скажем, что народ есть реальность политической и экономической жизни страны только тогда, когда между людьми сохраняется конкретное и предметное чувство родства.

Это чувство исстари базировалось на родовых отношениях, на родовом строе и родовом, неписаном праве наших предков.

Мы не будем сейчас говорить о плюсах и минусах столь долго сохранявшихся в России родовых отношениях. Нас сейчас интересует этот факт как основа нашего национального самосознания. Родословные книги как банк родовой памяти, сама родовая память, передававшаяся через устные семейные предания и традиции, многочисленные, весьма архаичные родственные связи, все это определяло и пронизывало социальную и политическую ткань нашего народа.

Такое сообщество и есть народ в подлинном смысле слова. Залог народного единства, осознаваемого и разделяемого всеми, есть реальное чувство родства с ближними родственниками и сродства с дальними соотечественниками.

Потеряв связь со своими предками, утратив память о дальних родственниках и дальнем родстве, лишившись чувства семейственности, замкнувшись, в конце концов, в себе и в своих «экономических интересах», наш народ перестал быть народом, а вместе с этим перестал быть и полноценным субъектом не только истории, но и пресловутой экономики.

Парадокс – сместив все жизненные акценты в сторону личной экономической выгоды, человек утратил гарантированное право на участие в прибылях национальной экономики! И это не случайно.

Вместе с тем, потеряв глубинную связь с предками, с их духовным миром и мироощущением, связь с родом, по вертикали, что называется, человек утратил и возможность созидать более или менее устойчивые связи по горизонтали!

Нам стало крайне трудно увидеть в своих соседях и сослуживцах дальних сородичей. Но без восстановления такого отношения к окружающим нас людям, без чувства сродности умирает сам народный организм.

Безусловно, в настоящее время эта задача архисложная, учитывая современное влияние инородных анклавов в едином и однородном национальном массиве, которые, волей-неволей вносят свой вклад в эрозию большого народа, учитывая, также, паразитарные и криминальные сообщества, сколоченные по этническому принципу.

В современных условиях кризиса не только мировой экономической системы, но и краха либерального мифа, которые ненадолго пережил миф социалистический, для нашего народа необходима не только экономическая автаркия в рамках единого государственного организма, но и внутренняя социально-экономическая автаркия, базирующаяся на национальном, т. е. подлинно народном фундаменте.

Но для этого нашему народу необходимо вернуть себе подлинное государство и, для начала, контроль над современными государственными органами власти, преобразовав структуру властных полномочий. Небывалое отчуждение человека от власти необходимо преодолеть.

Что есть сегодняшнее государство и чем должно быть государство в своем исходном понятии?

Чем государство должно быть, мы рассмотрим ниже.

Сейчас скажем, чем оно является в настоящее время.

Известно, что целью государства, в качестве обоснования своего существования, не может быть благо народа. И государство не должно ставить себе в единственную обязанность погоню за мнимым благосостоянием для всех и для каждого. Обоснованием и целью государства должна быть цель исключительно анагогическая.

Государство обязано так структурировать социум, чтобы он максимально отвечал задачам духовного возрастания всех и каждого. Государство это вождь народа на его пути в землю Обетованную. Все остальное, лишь тактические задачи на этом главном пути. И пусть земля эта достижима для христиан только за порогом материального мира, сам путь к ней неминуемо преобразует этот самый мир.

Говоря же о благосостоянии как оправдании властных полномочий государственных структур, отметим, что сегодня благосостояние есть, а завтра кризис, или война, или цунами разрушили его. И что же, государство должно тут же капитулировать и самораспуститься? Очевидно, что это невозможно себе представить. Да и само благосостояние – вещь относительная. Для каждого оно свое.

Многие полагают, что благо граждан вещь конкретная, а вот высшие цели для народа – есть опасные абстракции. Все же с точностью до наоборот. Высшее предназначение государственной власти есть залог того, что сама власть на этом пути не переродится в аппарат обслуживания одной из функций гражданской и национальной жизни сообщества.

В Закрытое Акционерное Общество по продаже ресурсов страны превратилась государственная власть сейчас в России, в погоне за общенародным благом, которое оно видит в качестве назначаемого распорядительным директором этого ЗАО, пайка, каждому по рангу, который определяется «семейственной» близостью к директорату ЗАО.

Между массой людей, которая время от времени, искусственно структурируется в электорат для поддержания видимой легитимности власти этого ЗАО в общегосударственном масштабе, стоит малый народ, который, будучи контрольным органом, оценивающим уровень рвения ЗАО на пути вестернизации человеческих масс в России, выдает ему мандат на цивилизованность, и транслирует массам чувство преданности этому сообществу, буквально, принуждая нас видеть в нем единственно возможную власть на просторах бывшей Российской Империи.

Современный общемировой кризис содрал драпировку псевдогосударственного лоска с властных структур сегодняшней России, и стало очевидно, что «король» голый. А голышом в нашем климате не выжить.

Россия страна снегов и холода. Согреть нас может только родной очаг, который нами утрачен, но мы в силах его вернуть!

Мы будем говорить о родном очаге и о зачарованных, потаенных путях, по которым нам необходимо пройти в поисках отчего крова.

И пусть вас не пугает наше убеждение в том, что только на путях возрождения к традиционной государственной структуре устроения общественной и национальной жизни, имеющей свое максимальное выражение в самодержавной монархии, мы видим выход из системного кризиса современной цивилизации.

Нам не раз приходилось слышать самоуверенные и брезгливые отзывы о том, что, мол, монархия в современном мире есть утопия.

Этим «умникам» мы отвечаем, что они родились и прожили большую часть своей жизнь в утопическом обществе под названием СССР, которое рухнуло именно из-за своей утопичности и полному несоответствию простому здравому смыслу, по которому жило, живет и, надеемся, жить будет человечество. Эти же люди с равной степенью успешности устраивали свой маленький гешефт в совершенно утопичном обществе «Нового мирового порядка» с его лживыми либерально-демократическими ценностями и идеалами, в верность, истинность и незыблемость которых сейчас искренне верят только умственно отсталые люди.

И что же мы видим? Мир утопии рушиться на глазах сам. Не потребовалось ни народовольцев-бомбистов, ни кровавой революции, ни мировых войн. Утопия рушиться, и мы в этой утопии жили, по недоразумению считая ее нормой человеческого бытия.

Нам ли говорить об утопичности священных основ бытия, на которых строилось истинное государство и здоровое общество. Нам ли клеймить свет, лишь по причине того, что наши глаза привыкли к тьме, свыклись с ней и наши умы изощрены на оправдании нашего извращенного состояния и порочных, нежизнеспособных общественно-государственных институтов!

Наша неспособность воспринимать высокие истины, воплощать их в дела и поступки, делать их основой общественной и государственной жизни, не делают сами эти истины утопичными. Наша умственная и нравственная деградация делает само наше бытие не просто утопичным, но все более и более призрачным.

А мы все пеняем на зеркало, не замечая, что «рожа крива», крива и безобразна в своей самоуверенности и спеси.

Рассуждение об утопичности традиционных государственных институтов обличает нашу деградацию, но никоим образом не говорит об устаревании форм того, что обладает вневременной, неизменной природой.