Святая преданность

ГЛАВА 16

– Я не имею права расспрашивать тебя о чем-либо, – тихо сказал Смит.

– Я сама хочу рассказать тебе обо всем. Я не хочу, чтобы ты плохо думал о моем отце. Папа был хорошим человеком. Некоторые ненавидели отца из-за его внешнего вида. Но погиб он несправедливо. И я никогда не прощу себя, что не пошла в ту роковую ночь с ним, чтобы доставить часы, которые отец отремонтировал. Папа всегда старался оградить меня от неприятностей. Он сказал мне лечь спать, и я уснула. А если бы пошла с ним, может быть, смогла бы предотвратить то, что случилось.

Вилла вдруг обнаружила, что Смит накрыл ее руки своими и медленно убрала их.

– Я знаю только то, что мистер Френк рассказал мне. Он сказал, что папа стрелял в двух мужчин, но, видимо, не убил их. Он также сказал, что перед этим мужчины насмехались над отцом и произносили оскорбительные замечания в мой адрес, а потом сорвали рубашку и оголили горб на его спине. – Ком горечи стоял в горле Виллы, и она сглотнула несколько раз, и только затем смогла продолжать. – Это было самое большое оскорбление, которое смог вынести папа… в ту минуту. – Вилла замолчала и задумалась о своем.

– Зачем они повесили его?

– Ты уже понял, что папа был горбатым, а около пяти лет назад, когда умерла мать, на его лице появились бородавки, которые очень сильно исказили черты. Для меня не имело никакого значения то, что он был некрасив внешне, этот человек обладал богатейшим внутренним миром. И… он любил меня. Некоторые люди нетерпимы к тем, кто внешне отличается от них. Папа и я научились постоять за себя. Как результат, многие думали, что я спесивая и наглая. Но ведь это совсем не так…

Вилла на секунду задумалась, затем снова продолжила.

– Когда я была совсем юной, мне очень хотелось участвовать в вечерах и пикниках…, в других общественных сборищах. К несчастью, матери боялись, что их сыновья станут ухаживать за мной, и девочки не хотели общаться с дочерью… горбуна. Теперь я понимаю, они боялись, что у меня тоже вырастет горб. Это нелепо, конечно. Не было никакой опасности в этом, даже если бы я и была его настоящей дочерью. Но ко мне всегда и везде относились с настороженностью.

Тень боли, которую Смит увидел в глазах девушки, задела его за живое. Рука мужчины сжалась в кулак.

– У тебя есть родственники? – тихо спросил он.

– Я точно не знаю. Мой настоящий отец ушел от нас с матерью, когда я была еще младенцем. Мама называла его безответственным парнем и никогда не пыталась разыскать или вернуть его. А я даже не помню, как он выглядел…

Вилла рассказала Смиту о том, как они встретились с Айгором X эммером и о том, какие школы посещала, будучи ученицей.

– Иногда, благодаря наставлениям папы, я знала больше, чем учитель, и, конечно, это очень оскорбляло педагога и делало большой разрыв между мной и моими одноклассниками. – Она попыталась слабо засмеяться, но ничего не получилось. – Вскоре я научилась держать свои знания при себе.

– Думаю, вы не оставались долго в одном месте.

– Да. Мы переезжали из одного города в другой, продавая и ремонтируя часы. Папа и я продолжали делать это и после смерти мамы.

Смит внимательно слушал.

– Жизнь была трудной для отца. – Огромная печаль затаилась в ее глазах. – Тем не менее хорошо, что ему не пришлось долго страдать перед смертью, но то, как он умер, было несправедливым. Ему должно было быть позволено умереть с чувством собственного достоинства.

«С чувством собственного достоинства». Слова, как ножом, резанули по уху. Смит посмотрел в сторону и сжал зубы от боли, вспомнив изломанное, кровоточащее тело Оливера, лежащее в грязи. Когда он снова взглянул на Виллу, та пристально смотрела на свои пальцы.

– Мне хотелось бы остаться здесь на некоторое время и заботиться о миссис Иствуд. Я хорошая сиделка. Ей нужен кто-то, а мне нужна крыша.

– Сможешь ли ты примириться с ее низостью и посредственностью. К тому же я сомневаюсь, что ты сумеешь угодить ей.

– Ты был бы удивлен, если бы знал, с чем только мне приходилось мириться в своей жизни. А ты уверен, что миссис Иствуд не кровная родственница Джо Белл? – Девушка подняла глаза, и улыбка тронула уголки ее губ.

Смит улыбнулся в ответ не только губами, но и глазами. От этого он стал вдруг молодым и красивым.

– Это не хорошо с моей стороны… – Быстро сказала Вилла. – Я вовсе не знаю миссис Иствуд.

– Ты узнаешь… – Его улыбка пропала. – Ты заработаешь свои деньги.

– Я не жду… многого, да я бы и не взяла их, но у меня нет даже собственного платья. Оно принадлежит какой-то женщине по имени Стар, которая оставила свой сундук Френкам.

– Я слышал о ней от Чарли.

– А дочь миссис Иствуд не объявится? Смит непристойно выругался.

– Забудь о ней. Она не хочет иметь ничего общего с Мод и этим домом. Фанни поймала большую рыбу, и Мод будет только мешать ее стилю жизни.

– Трудно поверить, чтобы девушка так относилась к своей матери. – Вилла поставила пустую тарелку в мойку, затем вымыла ее и положила на место.

– Верь этому. Она и Мод из одного теста.

Смит повернул голову так, чтобы видеть Виллу. Как могла женщина, которая работала так же много, как она сегодня, выглядеть такой безупречно чистой? Вилла заплела волосы в одну длинную косу, которая спускалась по ее спине до талии. Девушка была больше похожа на ребенка, чем на женщину. Она не чувствовала сожаления к себе и ничего не ожидала от жизни.

Вилла помыла кофейную чашку, затем вытерла ее полотенцем, которое висело на дверце духовки.

– Если у Мод перелом бедра, она может никогда не встать с кровати. – Слова Смита упали в тишину.

– Ты не любишь ее? – Вилла обратила взгляд на Смита, сознавая, что вопрос был нелепым.

– Да, не люблю.

– Тогда почему ты остался здесь. Ты мужчина, ты свободен и можешь пойти куда захочешь.

– Ты думаешь, я здесь потому, что надеюсь получить этот дом, когда старуха умрет? – Он нервно втянул воздух. – Да, я вижу именно это у тебя на уме.

– Я вовсе и не думала об этом. Но я удивляюсь, почему ты живешь здесь, особенно после того, как миссис Иствуд сказала…

– Я убил Оливера? Это она сказала? – Он криво улыбнулся. – Сейчас я скажу одну вещь, леди… в ту минуту, когда старуха вздохнет в последний раз, я покажу спину этому дому, только меня и видели, и больше уже никогда не вернусь.

– Что же тогда станет с домом?

– Мне все равно, что с ним станет! Надеюсь, он сгорит дотла, как и обещает старуха. Пусть лучше так, чем он будет стоять и гнить, подобно жухлой старой тыкве, оставленной на огородной грядке.

Холодность Смита поразила Виллу. Девушка молча направилась к двери, зная, что мужчина наблюдает за ней. Потом остановилась и спросила:

– Как ты думаешь, когда приедет врач? Я не хочу давать миссис Иствуд много опиума. Она не должна спать, чтобы поговорить с доктором.

– Пленти вернется и скажет, а это может произойти в любое время. – Смит, не отрываясь, смотрел на Виллу.

«Чертовски приятно разговаривать с ней, – думал он, – она такая самоуверенная, такая спокойная, такая… красивая».

– Вилла, я буду здесь, внизу, если тебе потребуется помощь. Билли придет позже, чтобы посидеть с Мод, а ты сможешь немного поспать.

– Я рада, что ты будешь рядом. Этот дом как… привидение, – слова легко слетали с ее уст, она улыбнулась, и ямочки, которых он раньше не замечал, появились на щеках.

– Да, как привидение.

Голова Виллы шумела от быстрого водоворота мыслей, когда она поднималась наверх. Она рассказала Смиту о себе больше, чем когда-либо рассказывала другому человеку. Почему? Внутренний голос подсказывал, что безумие думать о нем, как о корыстном человеке, который остается здесь по собственным, ведомым только ему причинам.

Он не отрицал, что убил Оливера Иствуда…

Он очень не любит миссис Иствуд, но не покинул ее. Он, напротив, беспокоится о ее благосостоянии. Мужчина оставался загадкой. Папа Айгор сказал бы, что Смит ведет борьбу с самим собой.

Когда Вилла вошла в комнату, Мод все еще спала, но неспокойно. Она стонала и крутила головой. Вилла подняла одеяло и отодвинула ее здоровую ногу от больной. Она потянула за простынь, которая лежала под Мод, чтобы поменять положение женщины и перенести тяжесть с ее бедра. Через несколько минут Мод перестала беспокойно двигаться и задышала более ровно.

Вилла опустилась в кресло и посмотрела на женщину. Она, должно быть, была когда-то красивой. Ее волосы были темно-каштанового цвета. Теперь они стали редкими и отдавали сединой.

Лицо ее пополнело, а руки, сложенные на груди, напротив, были длинными и костлявыми, почти как клешни. Вилла вдруг подумала, что ее собственной матери было бы столько же лет, как и Мод, если бы она жила.

Уменьшив фитиль лампы так, чтобы только тусклый свет освещал комнату, Вилла сняла мокасины и положила их на край матраца. Сгибаться над кроватью довольно тяжело, завтра она спросит у Смита, смогут ли они подложить что-нибудь под ножки, чтобы кровать стала выше.

Когда Вилла сомкнула веки, сразу же увидела лицо Смита: зеленые глаза, гладкие щеки, широкие твердые губы и густые светлые волосы. «Он выглядит очень одиноким», – подумала девушка. Вилла открыла глаза. Боже мой, она должна остановиться думать о нем и о проблемах, которые он связывает с Иствудами. У нее масса собственных проблем. Слава Богу, хоть одна решилась на некоторое время. Из-за несчастия миссис Иствуд она смогла остаться здесь на несколько недель, а возможно даже месяцев.

Несмотря на твердое решение не думать больше о Смите, мысли ее вновь вернулись к нему. Было ли это воображение, или он действительно в ее присутствии был более мягким, чем обычно? Но сейчас он не был таким вспыльчивым, как тогда, на станции Байерса, это очевидно. Интересно, как много он пил тогда? Мистер Байерс, казалось, был поражен его поведением. Каков же Смит на самом деле?

Вилла была уверена, Джо Белл очень удивилась тому, что Смит не поддался ее чарам, как она ожидала. Вилла улыбнулась, когда эта мысль промелькнула в ее голове. Она продолжала улыбаться и когда вспоминала девчонку с руками по локоть в воде, когда та мыла посуду.

Вилла почему-то проснулась, хотя сон по-настоящему был прекрасным и сладким. Ее первым желанием после пробуждения было почесать щиколотки ног. Когда она потянулась, чтобы сделать это, ее глаза застыли на большой крысе, которая сидела на кровати около ее ног. Острые лапы разбудили девушку, когда крыса ползла через ее ноги к лицу Мод. Сейчас же она сидела совершенно спокойно, глаза-бусины смотрели прямо на Виллу. Огромное ворсистое тело крысы было довольно внушительного размера, длинный хвост тянулся позади…

Крик вырвался из горла бедной девушки, когда она сбросила ноги с кровати на пол. Крыса поспешно перебежала через все еще спокойное тело Мод и спрыгнула с кровати. Но вместо того, чтобы направиться к двери, она повернулась и уставилась на Виллу. Крыса, казалось, была очень недовольна и снова двинулась к кровати. Испугавшись, что эта нечисть побежит под кровать и нападет на голые ноги, Вилла вспрыгнула на кресло-качалку.

– Смит! C-см…ит! – Ужас, охвативший Виллу, придал силу ее голосу.

Девушка искала, что бы бросить в крысу, но ничего не было под рукой, и к тому же она очень боялась пошевелиться. – См…ит! – Холодный пот выступил на ее теле, животный страх поселился в сердце.

Вдруг крыса повернулась и выбежала за дверь. Смит тотчас же был здесь. Босой и без рубашки, он остановился на пороге и уставился на Виллу.

– К…крыса! Большая… крыса…

– Я видел ее, она убежала. Выбежала из комнаты, как только я поднялся наверх.

– Она была… на кровати… – Вилла так дрожала, что едва могла говорить.

– Она укусила тебя?.. Или Мод? – Быстрыми шагами Смит обошел кровать и приблизился к Вилле.

– Нет. О… Смит… Ей не хватало духа, после того, как она выкрикнула его имя. Вилла смотрела на мужчину большими испуганными глазами.

Он потянулся к ней, и девушка бросилась в его объятья. Мужчина прижимал ее к своей груди и гладил по спине. Она обхватила его руками за шею, уцепилась со всех сил, зубы стучали. Девушка сильно дрожала.

Смит чувствовал биение ее сердца на своей груди. Желание успокоить и защитить ее было намного сильнее, чем желание удовлетворить страстное физическое влечение, которое ожило в нем от прикосновения ее теплого тела. Он хотел держать ее в объятьях, успокаивать нежными словами… Он отдаст за нее свою жизнь. Ей-богу, он отдаст…

– Все хорошо. Не бойся. Она ушла, – успокаивал он ее шепотом. Его губы ласкали ее волосы, рука поддерживала затылок, прижимая спокойно к себе. Сейчас он держал сокровище в своих объятьях… Смит вдруг понял, что держит девушку над полом, мысль об этом поразила его с неприятной силой, и он позволил ей соскользнуть вниз по его телу, пока ее босые ноги не достигли его ступней.

– Вилла, – он вытягивал ее имя в длинной нежной ласке. – С тобой все будет хорошо. Она теперь не вернется.

Девушка дрожала от страха и отвращения.

– Если есть одна… есть больше…

– Ты взволнована, потрясена… Ты все еще боишься? – Я не боюсь теперь. Это нервы, я думаю… – Она справилась с дрожью и сделала глубокий вдох.

– Ты напугала меня до смерти, – хрипло прошептал он.

Вилла ощущала теплое дыхание возле своего уха.

– Извини, но… пожалуйста, не оставляй меня одну здесь. Я прошу тебя…

– Я не уйду. Я не уйду.

Страх лишил Виллу разума. Ее не прижимали так нежно с тех пор, как она была маленькой девочкой. Было так прекрасно находиться в его объятьях, чувствовать безопасность и понимать, что он действительно беспокоится за нее. Вилла была счастлива в эту минуту.

– Я так рада, что ты здесь…

– Ах… Вилла, – Смит прошептал ее имя и заметил, что его губы находятся напротив ее лба.

Вилла даже не поняла, что сама подвинула голову и помогла тем самым их губам встретиться. Губы ее раскрылись, уступили и приняли движение его губ. Она вдруг почувствовала в себе какие-то новые необъяснимые эмоции и отдалась судьбе.

Их губы встретились в общем поцелуе. Она нуждалась в силе и уверенности его надежного, теплого мужского тела. Он же нуждался сейчас в ее нежном прикосновении, которое, возможно, могло заживить раны в его душе. Ее рот был прекрасно теплым, сладким… Он подвинул головой и поцеловал мягкую кожу на ее висках, затем снова взял губы. Это был голодный, почти отчаянный поцелуй, нетерпеливый, примитивный, но Смит был достаточно разумным, чтобы не испортить настроение требованием большего, он и не требовал…

Смит сверху вниз посмотрел на Виллу. Она тихонько стояла и нежно смотрела на него. Он вдруг понял, что отдал ей часть своего сердца, и был потрясен пониманием этого.

Он с силой прижал Виллу к груди, и она могла чувствовать биение его сердца. Его кожа пахла мылом, и девушке это нравилось, его рот имел привкус табака… и это ей тоже нравилось. Она подняла голову, и они посмотрели друг другу в глаза.

Лицо его было прекрасным. Глаза светились теплым светом, и трудно было поверить, что этот мужчина, имеющий столько нежности во взоре и обнимающий ее так покровительственно, был беззаботным, заносчивым, требовательным человеком, каким она встретила его в сарае на станции Байерса.

Он поцеловал ее потому, что хотел сделать именно это, а ни что-либо другое.

Вилла сделала глубокий дрожащий вдох и улыбнулась. Поцелуй сильно потряс ее и заставил горькие мысли улетучиться. Внутри все трепетало, и она бессовестно и правдиво призналась себе в том, что очень хотела бы большего.

Ямочки на ее щеках заигрывали с мужчиной.

Смит смотрел в ее ясные голубые глаза, но не видел в них ни прежнего страха, ни отвращения от того, что они совершили. Радостное облегчение нахлынуло на него.

– С тобой теперь все в порядке? – Он все еще прижимал девушку к своей груди.

– Думаю, да. Я до смерти боюсь крыс и змей.

– Я поставлю приманку, и мы избавимся от них. Наверное, будет лучше, если я приведу сюда Бадди, и он останется с тобой. Ты не против?

– О, да! Ты думаешь, миссис Иствуд разрешит?

– А мы не станем спрашивать. Думаю, лучше иметь собаку под кроватью, чем крысу на кровати!

Руки Виллы соскользнули с его шеи по плечам на грудь. Она не чувствовала неловкости от его близости, но ощущала ровное биение его сердца под своей ладонью, его нежное дыхание в своих волосах и явственно чувствовала гладкую ровную плоть его тела.

– Я обычно не пугаюсь так просто…

– Да, я помню…

– У меня не было под рукой ничего, что можно было бы бросить в нее…

– Я должен был вооружить тебя сковородкой. – Его глаза дразнили девушку, а улыбка делала лицо Смита еще более очаровательным.

Вилла улыбнулась в ответ. Никто из них, казалось, не спешил расставаться друг с другом. Ее босые ноги стояли на его ступнях, его колени – у ее бедер, его руки – на ее талии, ее ладони – на его голой груди. Они стояли и смотрели друг на друга, как будто больше никого не существовало в мире, кроме их двоих.

Вилла нарушила тишину.

– Я думала, ты никогда не придешь сюда.

– Я прыгал через три ступеньки сразу.

– Ты спал?

– Нет, но я уже расстелил спальный мешок.

– На кухне?

– Да.

– Почему именно там?

– Это самое чистое место в доме. Кровати тут наверху нужно обязательно проветрить.

– Ты прав. Смит.

– Завтра мы для тебя приведем в порядок одну кровать. Бадди может остаться с тобой.

Бормотание Мод вернуло Виллу к действительности.

– Она скоро проснется, я дам ей каплю или две опиума.

– Я пойду. Старуха рассердится, если увидит меня здесь.

– Она думает, что ты хочешь убить ее.

– Я знаю. А что по этому поводу думаешь ты? Как ты относишься к ее словам? Всерьез?

– Если бы ты хотел убить ее, у тебя для этого было немало времени и возможностей.

– Вот именно. Теперь я приведу Бадди. Не беспокойся, – сказал он быстро, когда увидел, что на ее лице вновь появился страх. – Крыса не сможет пробраться, если дверь закрыта. Крысы появляются здесь из уборной в конце передней. Только оттуда они могут пройти.

Вилла сошла с его ног. Смит крепко сжал ее плечи, затем мягко освободил их и тихонько направился к двери.

Без него Вилла вдруг почувствовала себя ужасно одинокой. Она стояла здесь, едва понимая, о чем думала, но полностью осознавая, что очень хотела бы быть сейчас рядом со Смитом, говорить с ним, видеть его улыбку, слышать звук его голоса и его смех. Ей хотелось бы знать, о чем он думает, о чем мечтает, и что за боль заставляла его быть таким грубым внешне, ведь душа-то его была очень нежная, добрая…

Смит остановился у двери и обернулся. Зеленые глаза встретились с голубыми и задержались.

Эта спокойная красивая женщина в платье с плеча проститутки принесла так много тепла и радости в этот умирающий дом. Ее приход дал его внутреннему миру новое свежее дыхание. Его разум не хотел любить эту женщину, но сердце кричало от боли, и он не знал, сможет ли вынести душевную боль, если Вилла вдруг решит покинуть ранчо.

– Смит?..

Мужчина что-то проворчал.

– Что ты хочешь от жизни?

Смит задумался над вопросом. Его рука поднялась и двигалась без остановки по голой груди.

– Чего хочет любой человек, – произнес он тихо. – Мира, удовлетворенности… кого-то, кто заботился бы обо мне, переживал вместе со мной радости и неудачи, и ему было бы не все равно, жив я или умер…

Вилла кивнула.

Мужчина вышел за дверь и закрыл ее за собой.

Когда Смит вернулся и привел Бадди, Чарли пришел с ним.

– Чарли посидит некоторое время, потом Билли придет, чтобы завершить ночь.

Вилла погладила лохматую голову пса. Собака была рада видеть хозяйку. Бадди вилял хвостом так сильно, что задние лапы почти обрушились под ним.

– Если бы ты был рядом, Бадди, эта крыса не осмелилась бы пробраться в комнату. – Когда Вилла взглянула на Смита, она вдруг смутилась. Щеки ее стали красными, девушка отвернулась. Я останусь здесь, миссис Иствуд скоро проснется, и я должна быть рядом.

– Ты и не уйдешь далеко. Чарли сможет позвать тебя, если ты вдруг понадобишься. Скажи, что ему делать, он со всем хорошо справится.

– Когда миссис Иствуд проснется, позови меня, Чарли. Я дам ей пару капель опиума. А если она беспокоится во сне, я двигаю ее немного, для этого нужно немного потянуть простынь под ней, чтобы убрать тяжесть с больной ноги.

– Сделаешь это, Чарли? Если старуха проснется, позови Виллу. Бадди останется с ней и озадачит любых посетителей.

– Пусть Бадди побудет с Чарли.

– Хорошо.

Прежде чем Вилла успела толком сообразить, в чем дело, и найти достойное решение относительно оставшейся части ночи, рука Смита подтолкнула ее, и она оказалась на лестнице. Когда они достигли кухни, Смит отошел от нее и быстрым движением руки смахнул все со стола на деревянные полы. Пока она размышляла, что^же собирается делать мужчина, он быстро раскатал спальный мешок на столе.

– Это твой спальный мешок?

– Какие возражения? Нет вшей… нет клопов.

– Я не хочу… выгонять тебя.

– Не беспокойся. Я растянусь на полу. Тебе помочь забраться туда?

– Нет… Просто я раньше никогда не спала на столе.

– А я спал. И на столе, и под столом в каждой пивной от Лэрэдо до Вирджинии сити. – Он высказался резко, и выражение его лица не высказывало теплоты, которую она видела раньше в комнате наверху.

Вилла кивнула, дав знать, что отлично поняла его.

Смит снова выстроил барьер. Он не хотел, чтобы она так много и с любовью думала о том, что произошло между ними. Он не был тем мужчиной, который разрешит женщине приблизиться к нему и отдаст свое сердце. Она должна быть осторожнее, или он заберет ее и разобьет на мелкие кусочки.

Мать говорила Вилле, что, когда она станет взрослой, в ее жизнь придет мужчина и заполнит ее своим присутствием. Он будет лелеять девушку, и она полюбит его и подарит ему детей. Но несмотря на то, что случилось между родителями, Вилла должна выбрать достойного мужчину и разделить с ним свою жизнь. Мать хотела только одного, чтобы дочь была счастлива…

На короткое мгновение Вилла вдруг подумала, что Смит был именно тем мужчиной, с которым она хотела бы соединить свою жизнь.

Но, видимо, ее ожидает безрадостное одинокое будущее. На сердце стало тяжело, и Вилла отвела свой взгляд от лица Смита, но прежде она заметила холодность в его глазах, и он увидел разочарование на ее лице.

Когда девушка устроилась на столе, Смит потушил лампу. Светильник в холле все еще горел, и слабая лента света проходила сквозь дверь. Смит лежал на одеяле и пристально смотрел в потолок, собирая и сортируя свои мысли.

Он совсем не хотел переживать внутреннее, теребящее душу, чувство, которое испытал наверху. Черт побери! Когда он был близко к ней, то терял голову… Смит скупо признался, что каждую ночь, с тех пор, как встретил эту девушку, он представлял себе, как держит ее в объятьях, теплую и нагую. Черт, какой мужчина в здравом уме не хотел бы сжимать ее в объятьях? Он испытывал чувство голода, которое разрывало его плоть…

Почему он позволил себе поцеловать ее? Она и сама участвовала в этом поцелуе открыто, полно. Ей была интересна новизна романтических приключений с «насосавшимся виски горьким пьяницей»? Так она называла его тогда? Когда она узнает о нем больше, то станет смотреть на него с презрением в своих красивых глазах. Смит не знал, сможет ли он выдержать такое.

В тишине ночи Смит Боумен пришел к выводу, что Вилла была именно той женщиной, которой он мог бы отдать свое сердце, но с которой не сможет разделить жизнь. Жизнь с ней будет похожей на жизнь с бочонком пороха, который может взорваться в любую минуту… Когда она узнает, как умер Оливер, она станет презирать его, покинет, и его жизнь будет полностью разрушена.

Вилла лежала на столе, подложив руку под голову. Она выставила себя настоящей дурой, и бурные чувства смущения угрожали победить ее рассудок. Девушка прикусила губы, комок подступил к горлу. «Я устала, – говорила она себе, – так устала, что не могу ясно думать». От одиночества и усталости она чувствовала острое желание поплакать. Девушка укутала лицо одеялами Смита. От них пахло теплом его тела, что навеяло на бедную девушку сладостные воспоминания. Вилла на минутку расслабилась и забылась. Чтобы предотвратить сладкое воспоминание о том, как она прижималась к его голой груди, о теплоте и ласке его объятий, она напомнила себе о том, когда в первый раз увидела его лежащим в сене на станции мистера Байерса. Это был настоящий Смит Боумен: бандит, дебошир и, по словам миссис Иствуд, убийца-Тяжесть несчастий ударила ее, кинув в темную яму разочарования. Слезы застыли в глазах бедной девушки.